Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Несколько удивило, что в комментариях к посту о польских обидах , некоторые всерьез удивлялись тому, что поляки были в числе военнопленных захваченных Красной Армией и находились на службе у Третьего Рейха.Причины подобных "открытий" заключатся в том, что эта тема относительно малоизучена. С одной стороны, в Советское время, Польша была союзником по Организации Варшавского Договора и мрачные страницы польского коллаборационизма (как собственно и коллаборационизма на территории республик СССР) замалчивались или сглаживались (что имело как свои плюсы, так и минусы на тот момент). А в пост-советское время, когда Польша взяла курс на культивирование "обиженки", когда во всем винили СССР и Германию, вспоминать про политику Польши 20-30х годов и польский коллаборационизм, стало тем более невыгодно, так как это бросало на тень на конструируемую мифологию "бедной и несчастной Польши, на которую без всяких причин напали два тиранических режима". По схожей конструкции развивается и украинская мифология, только там "два тиранических режима напали на Украину". При этом тему украинского коллаборационизма, также вытесняют из массового сознания.

Причины этого идеологического сходства кроются в том, что после окончания войны, недобитые коллаборационисты обосновались в США, где получив подпитку со стороны ЦРУ и других гос.структур США, они стали инструментом Холодной войны против СССР в составе различных "диаспор", "антикоммунистических лиг" и т.п. организаций. После поражения СССР в Холодной войне, вся эта публика начала реализовать эти установки уже на территории Польши, Украины, Прибалтики и других республик СССР и стран Восточной Европы. При этом идентичность подходов говорит о том, что идут они из одного центра, который расположен отнюдь не в Польше или на Украине. Это присаженная концепция, где основная роль подобного мифотворчества - борьба с российским влиянием, пересмотр итогов второй мировой войны и изменение существующих границ и сфер влияния в Европе. Ну а тема коллаборационизма "свободных народов", плохо увязывается с этими устремлениями, поэтому ее в меру сил замалчивают и игнорируют.

Вооруженные силы польских коллаборационистов

Для руководства Третьего рейха поляки были давними и непримиримым врагами. В то же время нацисты выделяли различные этнические группы, имеющие определенные культурные и языковые особенности. В частности, локальные группы поляков (кашубы — в Поморье, мазуры — в Пруссии, гуралы — в польских Татрах, силезцы — в Западной Польше) германские власти считали отдельными славянскими народами, «дружественными Германии и немцам».

1. Поляки в вермахте и СС

Великопольская политика 1918 — 1939 гг. привела к тому, что многие кашубы, мазуры, силезцы и гуралы, особенно молодежь, видела в лояльности германской администрации возможность национального возрождения. Именно они составляли основную часть тех поляков, которые вступали в ряды вермахта и СС.

Польские добровольцы перед сборным пунктом вермахта.

Отдельных силезских, кашубских или мазурских формирований не создавалось. Представители данных локальных групп поляков проходили службу на общих с немцами основаниях. Среди военнопленных, захваченных Советской армией на Восточном фронте, насчитывалось 60 280 поляков. Косвенно эти данные позволяют судить о количестве поляков — солдат и офицеров вермахта.

Польские солдаты вермахта на могиле своего товарища. Восточный фронт.

Польские солдаты вермахта на стрельбах. Франция. Март 1944 г.

Кроме того, несколько тысяч поляков были взяты в плен союзниками вместе с немецкими солдатами на Западном фронте во время Фалезской операции в августе 1944 г. Британское командование разрешило им вступить во II-й польский корпус, который вел боевые действия с германскими войсками во Франции, Бельгии и Нидерландах в 1944 — 1945 гг. Известно и о наличии поляков в составе войск СС. За время боев на Восточном фронте польские добровольцы были отмечены в 3-й танковой дивизии СС Totenkopf; в 4-й полицейской гренадерской дивизии СС; в 31-й добровольческой гренадерской дивизии СС Bohmen und Mahren и 32-й добровольческой гренадерской дивизии СС 30. Januar.

Польские добровольцы в вермахте.

В то же время необходимо отметить, что остальные поляки, проживавшие на территории генерал-губернаторства (Generalgouvernement), в Вооруженные Силы Германии не призывались.
На заключительном этапе Второй мировой войны в состав войск СС вошла так называемая Свентокшижская бригада, или бригада Святого Креста (Brygada Swietokrzyska), сформированная из членов довоенных польских фашистских организаций, придерживавшихся радикальных антикоммунистических и антисемитских взглядов. Она входила в состав польских Национальных Вооруженных сил (Narodowe Siły Zbrojne). Ее возглавлял полковник польской кавалерии Антоний Шацкий (Antoni Szacki).

В 1944 г. бригада (820 человек) в южной Польше вела боевые действия против германской армии и польской Армии Людовой. В январе 1945 г. под г. Краковом вступила в бой с Советской армией и вскоре вошла в союзные отношения с 59-м армейским корпусом вермахта. Вместе с германской армией бригада Святого Креста отступила на территорию протектората Богемия и Моравия, где ее солдаты и офицеры получили статус добровольцев СС (SS-Polnisch-Freiwillingen). Они были частично обмундированы в эсэсовскую форму, но с польскими знаками отличия. Из бойцов бригады формировались группы и забрасывались в тыл Советской армии для проведения диверсионной деятельности. Состав бригады пополнялся за счет польских беженцев.

В апреле 1945 г. бригада (4000 человек) выступила на фронт. В оперативном отношении она была подчинена сдерживавшему наступление Советской армии танковому корпусу Feldhernhalle. В задачи бригады входила борьба в прифронтовой зоне с чешскими партизанами и советскими разведгруппами. 5 мая 1945 г. польские эсэсовцы (1417 человек) покинули свои позиции и отступили на запад, навстречу наступающей армии США. В ходе своего марша они освободили узников (около 700 заключенных, в том числе 167 поляков) концентрационного лагеря Голышув. В плен были взяты 200 охранников. Американское командование взяло бригаду под свою защиту, поручило ей охрану лагерей немецких военнопленных и затем позволило ее солдатам и офицерам укрыться в американской оккупационной зоне.

Бойцы польской бригады Святого Креста. Май 1945 г.

В послевоенной Польше солдаты и офицеры бригады Святого креста были заочно осуждены.

2. Польская полиция

В октябре 1939 г. германские оккупационные власти приступили к формированию польской вспомогательной полиции (Polnische Hilfspolizei или Polnische Polizei im Generalgouvernement). В ее ряды призывались бывшие полицейские Польской республики. К февралю 1940 г. она насчитывала 8700 человек, а в 1943 г. — уже 16 000 человек. По цвету униформы она получила название Granatowa policja — «синяя полиция». В ее функции входила прежде всего борьба с уголовной преступностью и контрабандой.

Польские полицейские арестовывают евреев на рынке в Варшаве. Октябрь 1939 г.

Германские власти часто привлекали польских полицейских к облавам, паспортному контролю, охране периметров еврейских гетто. Также «синяя полиция» участвовала в арестах и депортации евреев в концентрационные лагеря.

Проверка документов немецкой и польской полицией. Варшава, 1941 г.

После войны 2000 бывших чинов «синей полиции» были признаны виновными в совершении военных преступлений и осуждены на тюремное заключение, а около 600 человек были приговорены к смертной казни.

3. Польские полицейские батальоны

В марте 1943 г., с началом истребления польского населения Волыни боевиками Украинской повстанческой армии (УПА), германские власти создают польские полицейские батальоны. Они заменили украинские полицейские батальоны на Волыни, входившей в состав генерал-губернаторства, которые перешли на сторону УПА. Поляки были включены в 102-й, 103-й, 104-й полицейские батальоны смешанного состава, а также в полицейский батальон 27-й Волынской пехотной дивизии.
Также было сформировано 2 польских полицейских батальона — 107-й (450 человек) и 202-й (600 человек), которые использовались для совместной с германскими войсками и полицией борьбы с отрядами УПА. Они подчинялись командованию СС на Волыни и в белорусском Полесье. В боевых действиях с отрядами УПА польские полицейские батальоны взаимодействовали с польскими отрядами самообороны и участвовали в карательных акциях против украинского населения.
Сначала поляки были вооружены советским трофейным оружием, но затем их обеспечили карабинами, пистолетами-пулеметами и ручными пулеметами германского производства.

Немецкие и польские полицейские

Полицейские данных батальонов были обмундированы в униформу германской военной полиции.
В январе 1944 г. солдаты 107-го польского полицейского батальона, разоружив немецких офицеров, перешли на сторону партизан Армии Крайовой.
Полицейские 202-го польского батальона СС в мае 1944 г. были включены с состав войск СС и в августе 1944 г. рассеяны в ходе боев с Советской армией под Варшавой на правобережье Вислы.

4. Еврейская полиция в Польше

С 1939 г. все еврейское население Польши было принудительно сосредоточено в охраняемых районах проживания — гетто. В гетто вводилось внутреннее самоуправление (Judenrat) и своя служба охраны порядка — Judischer Оrdnungsdienst.

Еврейский полицейский и германский солдат. Варшава, 1942 г.

В состав полиции гетто были набраны евреи — бывшие служащие польской полиции, бывшие солдаты и офицеры польской армии. Еврейские полицейские обеспечивали внутренний правопорядок в еврейских гетто, участвовали в облавах, осуществляли конвоирование при переселении и депортации евреев, обеспечивали выполнение приказов германских властей и т.д. Рядовые чины полиции не получили огнестрельного оружия — только деревянные или резиновые дубинки и кастеты. Офицеры были вооружены пистолетами.

Еврейская полиция в Варшавском гетто. 1941 г.

В крупнейшем Варшавском гетто еврейская полиция насчитывала около 2500 человек, в Лодзинском гетто — 1200, в Кракове — 150.

Еврейские полицейские на улицах Варшавского гетто

Во время облав, арестов, депортации большая часть — еврейской полиции последовательно и жестко выполняла приказы германского командования — например, шеф еврейской полиции Варшавского гетто Юзеф Ширинский-Шенкман (Józef Szeryński-Szenkman). Некоторые из наиболее активных еврейских коллаборационистов-полицейских были приговорены к смерти и убиты бойцами еврейского Сопротивления.

Еврейские полицейские в гетто г. Краков. 1942 г.

Меньшая часть еврейских полицейских пыталась помочь обреченным на смерть пленникам гетто. С ликвидацией гетто большинство евреев-полицейских нацисты уничтожали.
Помимо еврейской полиции к еврейским военизированным коллаборационистским формированиям можно отнести организацию Жагев (Żagiew, около 1000 человек), которая сотрудничала с гестапо и должна была выявлять поляков, укрывавших евреев за пределами гетто. Германские власти разрешали членам данной организации пользоваться огнестрельным оружием. Во время восстания в Варшавском гетто в 1943 г. многие из членов Жагева были убиты членами еврейского Сопротивления.
После войны оставшиеся в живых чины еврейской полиции и члены организации Жагев разыскивались израильскими спецслужбами и привлекались к судебному расследованию.

1. Mazurkiewiz S. Antologia zdrady narodowej I polskiej kolaboracji 1939 — 1945. Krakow, 1999.
2. Алексеев В.А. Варшавского гетто больше не существует. М., 1998.

Рукопожатие польского маршала Эдварда Рыдз-Смиглы и немецкого атташе полковника Богислава фон Штудница на параде «Дня независимости» в Варшаве 11 ноября 1938 года.

Любопытно было бы понять, по какую сторону линии фронта Второй мировой войны больше поляков воевало. Профессор Рышард Качмарек, директор Института Истории Силезского Университета, автор книги «Поляки в вермахте», например, заявил по этому поводу польской «Gazeta Wyborcza»: «Мы можем считать, что у 2-3 млн. человек в Польше есть родственник, который служил в вермахте. Сколько из них знают о том, что с ними стало? Наверно немногие. Ко мне постоянно приходят студенты и спрашивают, как установить, что произошло с дядей, с дедом. Их родные об этом молчали, они отделывались фразой, что дед погиб на войне. Но третьему послевоенному поколению этого уже недостаточно».

У 2-3 миллионов поляков дедушка или дядя служили у немцев. А сколько же из них погибли «на войне», то есть на стороне Адольфа Гитлера, сколько осталось в живых? «Точных данных не существует. Немцы считали поляков, призванных в вермахт, только до осени 1943 года. Тогда с присоединенных к Рейху польских Верхней Силезии и Поморья поступило 200 тысяч солдат. Однако набор в вермахт длился еще в течение года и в гораздо более широком масштабе.

Из докладов представительства польского правительства в оккупированной Польше следует, что до конца 1944 года в вермахт было призвано около 450 тысяч граждан довоенной Польши. В общем можно считать, что через немецкую армию во время войны их прошло около полумиллиона», - считает профессор. То есть, призыв осуществлялся с территорий (упомянутых выше Верхней Силезии и Поморье) присоединенных к Германии.

Тамошнее население немцы разделили на несколько категорий по национально-политическому принципу. Польское происхождение не мешало уходить служить в гитлеровскую армию с энтузиазмом: «Во время отправления рекрутов, которые вначале проводились на вокзалах с большой помпой, часто пели польские песни. В основном в Поморье, особенно в польской Гдыне. В Силезии же в районах с традиционно сильными связями с польской речью: в районе Пщины, Рыбника или Тарновске-Гуры. Начинали петь рекруты, затем подключались их родные, и вскоре оказывалось, что во время нацистского мероприятия поет весь вокзал. Поэтому немцы отказались от торжественных проводов, потому что это их компрометировало. Правда, пели в основном религиозные песни. Ситуации, когда кто-то бежал от мобилизации, случались крайне редко».

В первые годы полякам у Гитлера было хорошо служить: «Поначалу казалось, что все не так уж и плохо. Первый набор состоялся весной и летом 1940 года. Пока рекруты прошли через обучение и попали в свои части, война на Западном фронте уже завершилась. Немцы захватили Данию, Норвегию, Бельгию и Голландию, разбили Францию. Военные действия продолжались только в Африке. На стыке 1941 и 1942 годов служба напоминала мирные времена. Я был в армии, поэтому могу себе представить, что спустя некоторое время человек привыкает к новым условиям и убеждается, что жить можно, что никой трагедии не произошло. Силезцы писали о том, как им хорошо живется в оккупированной Франции. Присылали домой снимки на фоне Эйфелевой башни, пили французское вино, проводили свободное время в обществе француженок. Служили в гарнизонах на отстроенном в то время Атлантическом Вале.

Я напал на след силезца, который всю войну провел на греческих Кикладах. В полном покое, словно был в отпуске. Сохранился даже его альбом, в котором он рисовал пейзажи». Но, увы, это безмятежное польское существование на немецкой службе с француженками и пейзажами жестоко «обломали» злые москали в Сталинграде. После этой битвы и поляков в большом количестве стали посылать на Восточный фронт: «Все изменил Сталинград… что в один момент оказалось, что призыв в армию означает верную смерть. Наиболее часто погибали новобранцы, иногда всего лишь после двух месяцев службы… Люди не боялись того, что кто-то с ними рассчитается за службу на немцев, они боялись внезапной смерти. Немецкий солдат тоже боялся, но в центре Рейха люди верили в смысл войны, в Гитлера, в то, что немцев спасет какое-нибудь чудо-оружие. В Силезии же, за небольшими исключениями, этой веры никто не разделял. Зато силезцы панически боялись русских… Понятно, что самые большие потери были на Восточном фронте… если учесть, что погиб каждый второй солдат Вермахта, то можно принять, что на фронте могло погибнуть до 250 тысяч поляков».

По данным директора Института Истории Силезского Университета, воевали поляки за Гитлера: «на Западном и Восточном фронтах, у Роммеля в Африке и на Балканах. На кладбище на Крите, где лежат погибшие участники немецкого десанта 1941 года, я находил и силезские фамилии. Такие же фамилии я находил и на военных кладбищах в Финляндии, где хоронили солдат Вермахта, поддержавших финнов в войне с СССР». О том, сколько красноармейцев, солдат США и Великобритании, партизан Югославии, Греции и мирных жителей убили поляки Гитлера, профессор Качмарек данных пока не приводил. Наверное, еще не подсчитал…

По данным военной разведки Красной армии, в 1942 году поляки составляли 40-45% личного состава 96-й пехотной дивизии вермахта, около 30% 11-й пехотной дивизии (вместе с чехами), около 30% 57-й пехотной дивизии, около 12% 110-й пехотной дивизии. Ранее в ноябре 1941 года разведкой было обнаружено большое количество поляков и в 267-й пехотной дивизии.

К концу войны в советском плену оказалось 60 280 поляков, сражавшихся на стороне Гитлера. И это далеко не полная цифра. Около 600 000 пленных из армий Германии и ее союзников после соответствующей проверки были освобождены непосредственно на фронтах. «В основной массе это были лица негерманской национальности, насильственно призванные в вермахт и армии союзников Германии (поляки, чехи, словаки, румыны, болгары, молдаване и др.), а также нетранспортабельные инвалиды», – говорится в официальных документах.

Поляки как союзники СССР

14 августа в Москве было подписано военное соглашение, предусматривавшее формирование на территории СССР польской армии для последующего участия в войне против Германии на советско-германском фронте.

Уже к 31 августа 1941 года численность польской армии превысила 20 000, а к 25 октября – 40 000 человек. Несмотря на труднейшее положение, в котором находился в то время СССР, ее щедро снабжали всем необходимым. Польский посол в Москве Кот в своих отчетах в Лондон, где с 1940 года обосновалось польское эмигрантское правительство, сообщал: «Советские военные власти весьма облегчают организацию Войска Польского, на практике они полностью идут навстречу польским требованиям, отдавая Войску солдат, мобилизованных уже в Красную армию на землях Восточной Польши».

Однако поляки отнюдь не рвались в бой с немцами. 3 декабря приехавший в Москву Сикорский вместе с командующим польской армией в СССР генералом Владиславом Андерсом и Котом был принят Сталиным. Немцы стояли под Москвой, а Андерс и Сикорский доказывали, что польские части следует отправить в Иран (в августе 1941 года советские и английские войска были введены в Иран для борьбы с прогерманским режимом Реза-шаха. – Прим. ред.). Возмущенный Сталин ответил: «Обойдемся без вас. Сами справимся. Отвоюем Польшу и тогда вам ее отдадим».

Полковник Зигмунд Берлинг, один из польских офицеров, настроенных на честное сотрудничество с советской стороной, позднее рассказывал: Андерс и его офицеры «делали все для того, чтобы затянуть период обучения и вооружения своих дивизий», чтобы им не пришлось выступить против Германии, терроризировали польских офицеров и солдат, которые желали принять помощь советского правительства и с оружием в руках идти на захватчиков своей родины. Их фамилии заносились в специальный указатель под названием «картотека Б» как сочувствующих Советам.

Т. н. «Двуйка» (отдел разведки армии Андерса) собирала сведения о советских военных заводах, железных дорогах, полевых складах, расположении войск Красной армии. Иметь таких «союзников» в своем тылу становилось просто опасно. В результате летом 1942 года армия Андерса все-таки была выведена в Иран под покровительство англичан. Всего из СССР выехало около 80 000 военнослужащих и более 37 000 членов их семей.

Впрочем, тысячи польских солдат под командованием Берлинга предпочли остаться в СССР. Из них была сформирована дивизия им. Тадеуша Костюшко, ставшая основой 1-й армии Войска Польского, сражавшегося на советской стороне и дошедшего до Берлина.

Между тем польское эмигрантское правительство продолжало по мере сил пакостить СССР: в марте 1943 года оно активно поддержало пропагандистскую кампанию о «катынском расстреле», поднятую рейхсминистром пропаганды Геббельсом.

23 декабря 1943 года советская разведка предоставила руководству страны секретный доклад министра польского эмигрантского правительства в Лондоне и председателя польской комиссии послевоенной реконструкции Сейды, направленный президенту Чехословакии Бенешу как официальный документ польского правительства по вопросам послевоенного урегулирования. Озаглавлен он был так: «Польша и Германия и послевоенная реконструкция Европы».

Смысл его сводился к следующему: Германия должна быть оккупирована на западе Англией и США, на востоке – Польшей и Чехословакией. Польша должна получить земли по Одеру и Нейсе. Граница с Советским Союзом должна быть восстановлена по договору 1921 года.

Черчилль хоть и был солидарен с планами поляков, понимал их нереальность. Рузвельт же назвал их «вредными и глупыми» и высказался за установление польско-советской границы по линии Керзона, с которой в целом совпадала государственная граница СССР, установленная в 1939 году.

Ялтинские договоренности Сталина, Рузвельта и Черчилля по созданию нового демократического правительства Польши, разумеется, не устроили польское эмигрантское правительство. Весной 1945 года Армия Крайова под руководством генерала Окулицкого, бывшего начальника штаба армии Андерса, усиленно занималась террористическими актами, диверсиями, шпионажем и вооруженными налетами в тылу советских войск.

22 марта 1945 года Окулицкий сообщал командующему западным округом Армии Крайовой, обозначенному псевдонимом «Славбор»: «Считаясь со своими интересами в Европе, англичане должны будут приступить к мобилизации сил Европы против СССР. Ясно, что мы будем в первых рядах этого европейского антисоветского блока; и также нельзя представить этот блок без участия в нем Германии, которую будут контролировать англичане».

Эти планы польских эмигрантов оказались несбыточными. К лету 1945 года 16 арестованных польских шпионов, включая Окулицкого, предстали перед Военной коллегией Верховного суда СССР и получили разные сроки заключения. Однако Армия Крайова, формально распущенная, а фактически преобразованная в организацию «Вольность и неподлеглость», еще несколько лет вела террористическую войну против советских военных и новых польских властей.

"Поскольку я теперь мог собрать всех солдат своего подразделения и поговорить с ними, мне пришлось с удивлением узнать, что ни один из них не говорит по-немецки. Из Донецка мы выступили, полностью укомплектованные германским личным составом, за исключением украинских добровольцев, которые составляли примерно десять процентов от нас.
Теперь же немцы были в меньшинстве. До плановой численности мы были укомплектованы за счет "хиви" из всех народов советских республик, бывших в основном водителями и погонщиками, да наскоро обученными фольксдойче, не понимавшими ни слова по-немецки и говорившими только по-польски.
В противоположность прочему смешению народов в нашем подразделении, между которыми установились хорошие товарищеские отношения, эти фольксдойче оказались довольно плохими солдатами, поскольку явно не хотели проявлять доброй воли.

++++++++++++
Герд Мейер счел необходимым поговорить с ними совершенно откровенно и ввел официально "командирский час" для фольксдойче своей штабной батареи. С помощью переводчика он объяснил им, что весьма удивлен тем, как плохо, с неудовольствием они несут свою службу. Для этого должны быть определенные основания. Он попросил их высказаться совершенно откровенно.
В этой команде нашелся вполне интеллигентный человек. Получив заверения, что он может высказать все абсолютно искренне без всяких нежелательных последствий для себя и своих товарищей, он выложил следующее:
- Мы никакие не фольксдойче, а поляки. В наше село пришла команда войск СС. Нас, молодых мужчин, собрали вместе и спросили, кто мы такие - фольксдойче или поляки. Мы испугались, что нас могут повесить или отправить в концлагерь, если скажем, что мы поляки.
И поэтому мы сказали, что были немцами. Мы думали, что после этого нас отпустят на все четыре стороны. Но нам объявили, что поскольку мы являемся фольксдойче, то должны сражаться за Германию. Вот так нас сделали германскими солдатами. Но мы не хотим сражаться за Германию.
- Вы сражаетесь здесь прежде всего против большевизма. И много людей других национальностей делают это вместе с нами, немцами. Вы же сами можете видеть: в наших рядах румыны, бельгийцы из валлонского батальона, взвод казаков, а также украинцы, туркестанцы и азербайджанцы. Вы все знаете, почему сюда попали. Или вы все же предпочитаете быть рабами Советов?
- Никак нет, господин обер-лейтенант. Но мы не хотим быть и рабами немцев. Мы всего лишь крестьяне. И мы хотим вернуться домой в свои деревни.
Этим и закончилось сообщение Герда Мейера о проведенном им "командирском часе".
- А как развивались события дальше? - спросил Нитман.
- Вообще-то никак, - бессильно развел руками Мейер. - Я больше не проводил "командирский час", поскольку понял, что этот раскол никак нельзя урегулировать. Мы же не можем распустить этих людей по домам. Такое закончится плохо даже для них самих. Будут существовать так же, как и до этого разговора. Обижаться на них за это я тоже не могу." - из воспоминаний майора-артиллериста 97-й егерской дивизии вермахта А.Эрнстхаузена.

После войны история Польши была преукрашена по политическим мотивам. Но давно пришло время говрить про неё правду и воздать должное.

Из фашистской листовки на польском языке: «Немецкие вооруженные силы возглавляют решающую борьбу за защиту Европы от большевизма. Любой честный помощник в этой борьбе будет встречен как соратник». Текст присяги польских солдат гласил: «Клянусь перед Богом этой священной клятвой, что в борьбе за будущее Европы в рядах немецкого вермахта я буду абсолютно послушным верховному командующему Адольфу Гитлеру, и как смелый солдат я готов в любое время посвятить силы для выполнения этой присяги».

На стороне Гитлера Франция выставила 200 тысяч добровольцев,Польша — около 500 тысяч, остальные европейские «борцы с фашизмом» — до 2 миллионов человек.

Любопытно было бы понять, по какую сторону линии фронта Второй мировой войны больше поляков воевало. Профессор Рышард Качмарек, директор Института Истории Силезского Университета, автор книги «Поляки в вермахте», например, заявил по этому поводу польской «Gazeta Wyborcza»: «Мы можем считать, что у 2-3 млн. человек в Польше есть родственник, который служил в вермахте. Сколько из них знают о том, что с ними стало? Наверно немногие. Ко мне постоянно приходят студенты и спрашивают, как установить, что произошло с дядей, с дедом. Их родные об этом молчали, они отделывались фразой, что дед погиб на войне. Но третьему послевоенному поколению этого уже недостаточно».

У 2-3 миллионов поляков дедушка или дядя служили у немцев. А сколько же из них погибли «на войне», то есть на стороне Адольфа Гитлера, сколько осталось в живых? «Точных данных не существует. Немцы считали поляков, призванных в вермахт, только до осени 1943 года. Тогда с присоединенных к Рейху польских Верхней Силезии и Поморья поступило 200 тысяч солдат. Однако набор в вермахт длился еще в течение года и в гораздо более широком масштабе.

Из докладов представительства польского правительства в оккупированной Польше следует, что до конца 1944 года в вермахт было призвано около 450 тысяч граждан довоенной Польши. В общем можно считать, что через немецкую армию во время войны их прошло около полумиллиона», - считает профессор. То есть, призыв осуществлялся с территорий (упомянутых выше Верхней Силезии и Поморье) присоединенных к Германии.

Тамошнее население немцы также разделяли на несколько категорий по национально-политическому принципу:

выделяли этнически:- кашубов — в Поморье, мазуров — в Пруссии, гуралов — в Татрах, силезцев — в Зап. Польше, их считали «дружественными немцам».

Силезских, кашубских или мазурских формирований не создавалось, они служили на общих с немцами основаниях. 60 280 поляков— были солдаты и офицеры Вермахта.

Несколько тысяч поляков в августе 1944 г. вступили во II-й польский корпус. На Восточном фронте поляки отмечены в 3-й ТД СС Totenkopf; в 4-й полицейской гренадерской дивизии СС; в 31-й гренадерской дивизии СС Bohmen und Mahren и 32-й гренадерской дивизии СС 30.

Но принудительно поляков, в Generalgouvernement, в ВС Рейха не призывали. В СС была бригада Святого Креста - Brygada Swietokrzyska, из довоенных польских фашистов. Она входила в состав Narodowe Siły Zbrojne. Ее возглавлял полковник польской кавалерии Antoni Szacki, бригада (820 чел.) в южной Польше вела боевые действия против польской Армии Людовой. В янв. 1945 г. под г. Краковом Narodowe Siły Zbrojne вступила в бой с РККА, войдя в союзные отношения с 59-м армейским корпусом Вермахта и отступила в Богемию и Моравию, где солдаты и офицеры получили статус SS-Polnisch-Freiwillingen, частично обмундированные в эсэсовскую форму, но с польскими знаками отличия. Бригады пополнялась за счет беженцев. В 1945 г. бригада (4000 чел.) в оперативном отношении была подчинена танковому корпусу Feldhernhalle. В задачи входила борьба с чешскими партизанами и русскими диверсантами. 5 мая 1945 г. поляки(1417 чел) отступили, навстречу армии США, освободив 700 заключенных, в т.ч., 167 поляков концлагеря Голышув, взяв в плен 200 охранников. Американцы поручили им охрану лагерей военнопленных.

Поляки из Polnische Hilfspolizei или Polnische Polizei im Generalgouvernement, полиции Польской республики, в 1939г. насчитывали 8700 чел, а в 1943 г. — 16 000 чел. По цвету униформы получив название Granatowa policja — синяя полиция, бородись с уголовниками и контрабандой. Их привлекали к облавам, паспортному контролю, охране еврейских гетто, синяя полиция участвовала в депортации евреев.

Интервью с профессором Рышардом Качмареком, директором Института Истории Силезского Университета, автором книги «Поляки в Вермахте».

Я помню такую сценку из фильма «Пятеро» Павла Коморовского. Под Монте-Кассино один силезец, сражающийся в армии Андерса, стреляет по немцам. Один из них, падая, поворачивается к нему лицом. И тогда он понимает, что это его сосед по дому.

Такое действительно случалось. Это был 1944 год. Третий Рейх зашатался, и в Вермахт широким потоком пошли польские рекруты из Силезии и Поморья. Они знали, что по другую сторону фронта находятся их земляки. Но стреляли друг в друга. Я знаю случаи с братьями, которые оба погибли под Монте-Кассино, но находятся на разных кладбищах, потому что носили мундиры враждующих армий. Такое происходило на всех фронтах. И с самого сентября 1939 года. Тогда на польскую Верхнюю Силезию напали дивизии, набранные по немецкую сторону границы. И они воевали с силезцами из польской армии. Случалось, что и со своими родственниками.

Сколько бывших граждан II-ой Речи Посполитой надело гитлеровские мундиры?

Точных данных не существует. Немцы считали поляков, призванных в вермахт, только до осени 1943 года. Тогда с присоединенных к Рейху польских Верхней Силезии и Поморья поступило 200 тысяч солдат. Однако набор в вермахт длился еще в течение года и в гораздо более широком масштабе. Из докладов представительства польского правительства в оккупированной Польше следует, что до конца 1944 года в вермахт было призвано около 450 тысяч граждан довоенной Польши. В общем можно считать, что через немецкую армию во время войны их прошло около полумиллиона. Это значит, что в немецком мундире воевал каждый четвертый мужчина из Силезии или Поморья.

В Польше и по сей день бытует убеждение, что силезцы и кашубы, служа в Вермахте, стали изменниками.

Для большинства жителей Силезии или Поморья ситуация была четко определенной: или они пойдут в армию, или их семьи ожидают суровые репрессии, они будут высланы в генерал-губернаторство или в концентрационные лагеря. После 1943 года, после поражения под Сталинградом, немцы на полную катушку развернули мобилизацию, чтобы восполнить потери в подразделениях на Восточном фронте. Угроза репрессий против семей мобилизованных солдат должна была предупредить дезертирство.
Конечно, были и такие, кто шел в Вермахт из идеологических соображений. Они верили в нацизм, в то, что вместе с Гитлером им удастся построить новую, арийскую Европу. Но в присоединенной Верхней Силезии в НСДАП было принято только 8 тысяч членов, в основном деятелей предвоенного немецкого национального меньшинства. Это не так уж и много для региона, в котором числилось полтора миллиона людей. Случались такие ситуации, когда на призывную комиссию вместе с сыновьями приходили и отцы и просили, чтобы их призвали в те же самые подразделения, в которых они служили еще за кайзера.

Но можно было сбежать и до мобилизации.

Куда? Из Силезии в генерал-губернаторство было не так уж и легко попасть. Да и как там существовать без документов, без работы, в чужой среде? К тому же постоянно оставался вопрос дальнейшей судьбы родных. Сегодня легко выдвигать обвинения, но тогда не каждый был способен на геройство.
Это следует к тому же из традиционной законопослушности в Силезии и Поморье. Люди привыкли к тому, что власть надо слушаться. Тем более, что ранее они проживали в немецком государстве, а польская государственность стала для них лишь 20-летним эпизодом. Власть приказала встать под ружье - они и пошли.

Без малейшего сопротивления?

Если сопротивление и было, то скорее пассивное. Во время отправления рекрутов, которые вначале проводились на вокзалах с большой помпой, часто пели польские песни. В основном в Поморье, особенно в польской Гдыне. В Силезии же в районах с традиционно сильными связями с польской речью: в районе Пщины, Рыбника или Тарновске-Гуры. Начинали петь рекруты, затем подключались их родные, и вскоре оказывалось, что во время нацистского мероприятия поет весь вокзал. Поэтому немцы отказались от торжественных проводов, потому что это их компрометировало. Правда, пели в основном религиозные песни. Ситуации, когда кто-то бежал от мобилизации, случались крайне редко.

Но ведь можно было бы не подписывать фольклисты. Так, как это делали в Кракове или в Варшаве.

Это тоже неправда. Даже коммунистические чиновники, которые после 1945 года реабилитировали Силезцев или кашубов, понимали, что на территориях, присоединенных к Рейху, фольклист был принудительным. Кроме того, сам разговор о «подписании фольклиста» является недоразумением. Листы не подписывались, все на них вписывалось немецким чиновником. Ранее жители должны были заполнить анкету. Отказ означал арест, высылку, а в крайних случаях концлагерь. В анкете из нескольких страниц не спрашивалось о национальности, а только о предках на три поколения назад (жили ли они в Силезии, или были приезжими), о том, в какую школу ходили дети (польскую или немецкую), об организациях, в которых они были членами, о воинской обязанности, о наградах. На ее основании, согласно очень точным расчетам, чиновники определяли данного силезца или кашуба в конкретную категорию.

Первая и вторая выпадала этническим немцам. «Единичку» получали те, кто перед войной были политически активны, а «двойку» - пассивные. Первых и вторых считали гражданами Рейха, однако с «двойкой» нельзя было продвинуться по иерархии НСДАП. «Тройку» получали люди «с немецкой кровью», которые были полонизированы, но могли быть онемечены. Изначально им не давалось немецкого гражданства, лишь со временем власти должны были определить их положение. «Четверку» получали те, которые были связаны с польскими организациями. Немцы называли их ренегатами. Но стоит вспомнить, что фольклисты были введены в 1941 году, когда набор в армию уже шел полным ходом.

Когда немцы приняли решение о наборе поляков?

Сразу. Осенью 1939 года провели так называемую полицейскую перепись. Каждый должен был определиться, кем он является: поляком или немцем. Несколько месяцев спустя тех, кто назвался немцем, вызвали на призывную комиссию.
Вот тогда люди осознали, в какой они оказались ловушке. Во время переписи они назывались немцами, чтобы избежать репрессий - например, выселения которого люди страшно боялись. Никто не предполагал, что это означает службу в Вермахте. А власти заявили, что те, кто объявили, что являются немцами, попадают под закон о всеобщей воинской обязанности от 1935 года.
Фольклист, в соответствии с нацистской расовой политикой, создал в этой системе бюрократический хаос, из которого немцы не смогли выбраться вплоть до окончания войны. В 1941 году было решено, что в армию могли идти только обладатели «единиц» и «двоек», так как только они были гражданами Рейха. Но в армейских подразделениях уже было много людей с «тройками» и даже с «четверками». Согласно нацистскому законодательству их надо было освободить от службы. Но армия этого делать не желала и вместе с верхнесилезским гауляйтером Фрицем Брахтом добилась в 1942 году изменения правил, чтобы люди из «третьей категории» могли получить гражданство с испытательным сроком, который должен был продлиться 10 лет.
Дело доходило даже до абсурдных ситуаций, когда сын получал «двойку» и сразу шел в армию, а родителям с «четверкой», как ренегатам грозило выселение на земли генерал-губернаторства. Или вообще они получали отказ на запись в фольклист. Командование Вермахта докладывало, что солдаты из Силезии жалуются, что они сражаются за фюрера, а их родителей лишают всех прав, и даже отбирают продовольственные карточки. Поэтому очень частой практикой были пересмотры категорий и просьбы о перекомиссии. Специальная комиссия, в которой заседали наиболее важные функционеры немецкой администрации, тщательно рассматривала такие заявления вплоть до конца 1944 года. Тогда уже было понятно, что III Рейх разваливается, но в Силезии поспешно готовились к обороне от Красной Армии.

И где служили поляки в немецких мундирах?

Везде. На западном и восточном фронтах, у Роммеля в Африке и на Балканах. На кладбище на Крите, где лежат погибшие участники немецкого десанта 1941 года, я находил и силезские фамилии. Такие же фамилии я находил и на военных кладбищах в Финляндии, где хоронили солдат Вермахта, поддержавших финнов в войне с СССР.
Поначалу казалось, что все не так уж и плохо. Первый набор состоялся весной и летом 1940 года. Пока рекруты прошли через обучение и попали в свои части, война на западном фронте уже завершилась. Немцы захватили Данию, Норвегию, Бельгию и Голландию, разбили Францию. Военные действия продолжались только в Африке. На стыке 1941 и 1942 годов служба напоминала мирные времена. Я был в армии, поэтому могу себе представить, что спустя некоторое время человек привыкает к новым условиям и убеждается, что жить можно, что никой трагедии не произошло.
Силезцы писали о том, как им хорошо живется в оккупированной Франции. Присылали домой снимки на фоне Эйфелевой башни, пили французское вино, проводили свободное время в обществе француженок. Служили в гарнизонах на отстроенном в то время Атлантическом Вале. Я напал на след силезца, который всю войну провел на греческих Кикладах. В полном покое, словно был в отпуске. Сохранился даже его альбом, в котором он рисовал пейзажи.
Когда в 1941 году Гитлер напал на СССР, люди из третьей категории фольклиста на фронт стали посылать не сразу. Опасались, что они будут дезертировать. Все изменил Сталинград.

Старики силезцы, которые в мундире Вермахта попали на восточный фронт, рассказывали, что день призыва в армию для них стал худшим днем в их жизни.

Потому что в один момент оказалось, что призыв в армию означает верную смерть. Наиболее часто погибали новобранцы, иногда всего лишь после двух месяцев службы. Люди видели, как их соседи уходили на фронт, и как вскоре после этого к их семьям заходил глава местной организации НСДАП. Это он вручал уведомления о смерти отцов и мужей. Кружил по околицам как ангел смерти.
Люди не боялись того, что кто-то с ними рассчитается за службу на немцев, они боялись внезапной смерти. Немецкий солдат тоже боялся, но в центре Рейха люди верили в смысл войны, в Гитлера, в то, что немцев спасет какое-нибудь чудо-оружие. В Силезии же, за небольшими исключениями, этой веры никто не разделял. Зато силезцы панически боялись русских.

Они были и в войсках СС?

Конечно, хотя по этому вопросу у нас не так уж и много документов. Поначалу, туда принимали только добровольцев, обычно членов Гитлерюгенда, которые прошли расовые проверки. Но с 1943 года СС стало и у Вермахта перехватывать новобранцев. Расовые критерии перестали играть большую роль. Рекруты даже не сразу понимали, в какую часть они попали. Но мы точно не знаем, где и как они воевали.

Нацистские сановники подчеркивали, что солдаты из Силезии умелые и отважные.

Это также видно и из рапортов командования. В них написано, что силезцы по-настоящему хорошие солдаты, и призывали офицеров, чтобы они окружили их опекой и не допускали их дискриминации. Да и особых дисциплинарных проблем с ними не возникало, в отличие от служивших в Вермахте эльзасцев. Почти 5 тысяч силезцев, награжденных Железным Крестом, относились к третьей категории фольклиста, а значит перед войной имели польское гражданство. Несколько сотен получило Рыцарский Крест - самую высшую немецкую воинскую награду.
Но в то же время стоит помнить, как выглядела жизнь на фронте. Разве солдат просыпается с мыслью о политике? Он просыпается с мыслью, как дожить до следующего дня. И уважает своих коллег, независимо от того, из какой части Германии он родом и как он относится к Гитлеру. Кроме того, люди из Силезии были приучены к труду. В армию шли прямо от доменной печи или из шахты, где были заняты тяжелым физическим трудом в трудных условиях. Хороший «материал» для убийственной службы в пехоте.

И, тем не менее, специальных силезских или поморских дивизий не было.

Был запрет на создание такого типа подразделений. Количество людей с третьей категорией фольклиста не могла изначально быть выше 5 процентов от общего количества. Силезцам и кашубом немцы попросту не доверяли. Это были умелые солдаты, но ненадежные, что и подтвердилось, когда они стали переходить к Андерсу. К тому же их нельзя было выдвигать на унтер-офицерские звания, про офицерские звания можно даже и не вспоминать. А без офицеров и унтер-офицеров воинское подразделение не создашь.

Масштаб этого недоверия был велик. Силезцам нельзя было служить в ВВС, танковых войсках, морском флоте, разведке, береговой охране…

На это еще накладывалось незнание языка. Нельзя быть членом экипажа самолета, не зная немецкого. Немцы сожалели, что это расточительность по отношению к людским ресурсам, потому что силезцы, которые ежедневно на своих шахтах или заводах общались со сложной техникой, были идеальными кандидатами в танкисты или летчики. Но в 1944 году не было времени, чтобы обучить их языку. Тогда их учили только элементарным выражениям, командам и словам присяги. Доходило до того, что немцы, в конце концов, разрешали говорить по-польски.

Сколько поляков погибло в польских мундирах?

Здесь тоже нет точных данных. Понятно, что самые большие потери были на восточном фронте, но мы не в состоянии сказать, сколько силезцев или кашубов там воевало, не говоря уже о том, что мы не знаем число погибших или попавших в плен. Но если учесть, что погиб каждый второй солдат Вермахта, то можно принять, что на фронте могло погибнуть до 250 тысяч поляков.

Некоторым, однако, удалось перейти в армию Андерса.

Мы знаем точную цифру - 89 тысяч. Часть дезертировала, часть попала из лагерей для военнопленных. Еще в 1941 году, когда отдельная бригада карпатских стрелков сражалась в Африке, выработали специальную систему вытаскивания поляков из лагерей. Этим занимались офицеры, которые просматривали анкеты Красного креста для пленных. Тех, у кого было польское происхождение, забирали в отдельные лагеря и предлагали им службу в армии. Сами поляки не обращались, потому что боялись самосудов.

Переходили ли силезцы в воюющую на стороне СССР армию Берлинга?

Здесь дезертиров было мало. Советы часто убивали пленных, а тех, кому удавалось выжить, рассматривали как предателей. Такую точку зрения имел и Сталин, который изначально не хотел соглашаться на приход военнопленных в Войско Польское. Но, несмотря на это, мы знаем о 3 тысячах солдат, попавших в плен на восточном фронте, которых взяли в 3-ю пехотную дивизию им. Ромуальда Траугутта. Они сражались и на Поморском вале.
Те, кто после войны вернулся в Польшу, должны были пройти процедуру реабилитации. Обычно у них не было особых проблем. Все же речь шла о крестьянах, рабочих, горняков, людей, которые не занимались политикой, и не доставляли коммунистическим властям проблем.

Многие годы историки рассматривали тему поляков в Вермахте как табу. Почему?

Большую роль здесь сыграла коммунистическая идеология и историческая парадигма, из которой следовало, что поляки были исключительно жертвами Вермахта. Комбатанты писали воспоминания о партизанской войне или сражениях в армии Андерса, лишь изредка признаваясь, что ранее служили в Вермахте. Однако историки еще в 80-е годы начали писать об этом серьезные статьи. Парадоксально пять лет назад помогла в этом афера с «дедом из Вермахта». С тез пор тема перестала быть табу.
Другое дело, что люди стыдились своей службы в Вермахте. Мариуш Малиновский снял фильм о судьбах силезцев, попавших в немецкую армию. Я был на демонстрации этого фильма в нескольких силезских местностях. После показа «Детей вермахта» ветеранам, которые выступили перед камерой, вручали цветы, поздравляли местные политики. А на их лицах было видно настоящее удивление. С чем их поздравляли? Со службой в вермахте? Для них это была ужасная драма, усиленная еще и тем, что после войны они узнали о бесчисленных преступлениях, совершенных немцами, причем не только гестапо или СС, но и их армией. Когда их забирали в Вермахт, они может и знали о концлагерях, но никто не думал, что армия тоже причастна к геноциду. В начале 40-х Вермахт пользовался незапятнанной репутацией.