Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

(1)Поездка в Олепин подарила мне незабываемые ощущения. (2)Утро застало меня не в постели, не в избе или городской квартире, а под стогом сена на берегу реки Колокши. (3)Но не рыбалкой запомнилось мне утро этого дня. (4)Не первый раз я подходил к воде потемну, когда не разглядишь и поплавка на воде, едва-едва начинающие вбирать в себя самое первое, самое лёгкое посветление неба. (5) Всё было как бы обыкновенным в то утро: и ловля окуней, на стаю которые я напал, и предрассветная зябкость, поднимающаяся от реки, и все неповторимые запахи, которые возникают утром там, где есть вода, осока, крапива, мята, луговые цветы и горькая ива. (6) И всё же утро было необыкновенное. (7)Алые облака, округлые, как бы Tут надутые, плыли по небу с торжественностью и медленностью лебедей. (8)Аль облака плыли и по реке, окрашивая цветом своим не только воду, не только лёгки парок над водой, но и широкие глянцевые листья кувшинок. (9)Белые свежие цвет] водяных лилий были как розы в свете горящего утра. (Ю)Капли красной росы падал с наклонившейся ивы в воду, распространяя красные, с чёрной тенью, круги. (11)Старик рыболов прошёл по лугам, и в руке у него красным огнём полыхал крупная пойманная рыба. (12)Стога сена, копны, дерево, растущее поодал! перелесок, шалаш старика - всё виделось особенно выпукло, ярко, как если бы произошло что-то с нашим зрением, а не игра великого солнца была причине необыкновенности утра. (13)Пламя костра, такое яркое ночью, было почти незаметно теперь, и бледность его ещё больше подчёркивала ослепительность утреннего сверкания. (14)Таким навсегда мне и запомнились те места по берег Колокши, где прошла наша утренняя заря. (15)Когда, наевшись ухи и уснув снова, обласканные взошедшим солнце! и выспавшиеся, мы проснулись часа три-четыре спустя, невозможно было узнать: окрестностей. (16)Поднявшееся в зенит солнце убрало с земли все тени. (17)Пропал: контурность, выпуклость земных предметов, подевалась куда-то и свежая прохлада и горение росы, и сверкание её. (18)Луговые цветы померкли, вода потускнела а на небе вместо ярких и пышных облаков вуалью распространилась ровная белесоватая мгла. (19)Было впечатление, что несколько часов назад мы волшебным образом побывали в совершенно иной, чудесной стране, где и алые лилии, и красна! рыбина на веревке у старика, и травы переливаются огнями, и всё там яснее красивее, чётче, точь-в-точь как бывает в чудесных странах, куда попадает] единственно силой сказочного волшебства. (20)Как же попасть опять в эту дивную алую страну? (21)Ведь сколько ни приезжай потом на место, где встречается речка Чёрная с рекой Колокшей и гд

Сочинение:
Как должен относиться человек к природе? Должны ли мы хранить в памяти воспоминания о родных местах? Именно ответам на эти вопросы посвящает свой текст В.А. Солоухин.
В тексте, предложенном для анализа, автор поднимает ряд важных вопросов. Особое внимание он уделяет проблеме отношения человека к природе.
Писатель раскрывает проблему, описывая чувства героя, которые он испытывал, вспоминая свою поезду в Олепин, которая подарила ему незабываемые впечатления. “Алые облака”, “белые свежие цветы”, “капли красной росы” – все это настолько глубоко отпечаталось у него в голове, что еще долго рассказчик вспоминал свое пребывание наедине с “чудесной страной”.
Помимо этого, герой выражает свое мнение о том, что человек, прибывавший на природе, а затем выкинувший этот отрезок жизни из своей головы – “самый бедный человек на земле”.
Позиция автора по данному вопросу выражена довольно четко: он стремится донести до читателя мысль о том, что важно не только уделять свое время природе, но и держать в воспоминании каждый подобный момент. Однако не каждый человек способен с таким трепетом относиться к окружающему миру.
С позицией автора сложно не согласиться, ведь окружающий нас мир способен подарить нам яркие памятные моменты на всю дальнейшую жизнь, но тем не менее есть и люди, которые способны позабывать посещаемые им природные места.
В качестве аргумента может послужить произведение И.С. Тургенева “Отцы и дети”. Евгений Базаров, сторонник нигилизма, считает, что природа не храм, а мастерская, и человек в ней – работник. Ему непостижимо то моральное удовлетворение от окружающей среды, так свойственное Аркадию. Главный герой обращается к природе только лишь во время провождения научных экспериментов. Но даже такой человек, настолько преданный своей идеологии, в конце все же осознает, насколько ошибался.
Еще одним примером, доказывающим мою точку зрения, может послужить роман-эпопея Л.Н. Толстого “Война и мир”. Наташа, наполненная любовью к родной природе,во время сцены в Отрадном любуется необыкновенной красотой звездного неба. Оно завораживает ее настолько, что она не в силах сдерживать свои эмоции. Героиня оживляется, и наполняется счастьем при виде небесной красоты, и даже подзывают Соню к окну, чтобы и она смогла насладиться этой прекрасной ночью.
Таким образом, и И.С. Тургенев, и Л.Н. Толстой так же, как В.А. Солоухин в своих произведениях рассуждают над отношением человека к природе.
Подводя общий итог, хотелось бы сказать, что мнения людей относительно отношения к природе могут расходиться.

Обратимся к тексту В.Солоухина из ОБЗ о паводке. К слову, этот текст наделал немало шума в 2015 году, когда многие выпускники, писавшие по нему сочинение, получили 0 баллов по критериям К4 - К1, так как рассуждали не о материнском самопожертвовании, как того ожидали эксперты, а о войне как самом страшном бедствии. Будьте внимательны при формулировке проблемы: пишите именно о той, которая в центре внимания автора, а не о той, которой он касается вскользь.

(1)Каждый день перепрыскивали дожди. (2)В конце концов земля так напиталась водой, что не брала в себя больше ни капли влаги. (3)Вот почему, когда образовалась в небе широкая, тёмная прореха и оттуда хлынула обильная, по-летнему тёплая вода, наша тихая мирная речка сразу начала вздуваться и пухнуть. (4)По каждому оврагу, по каждой канаве наперегонки, перепрыгивая через корни деревьев, через камни, мчались ручьи, словно у них была единственная задача – как можно быстрее домчаться до речки и принять посильное участие в её разгуле.

(5)Я пошёл вдоль по берегу, не думая ни о чём, любуясь воистину необыкновенным зрелищем. (6)Никогда, при самом дружном таянии самых глубоких снегов, не было на нашей реке такого разлива, такого водополья, как теперь. (7)Высокие ольховые кусты теперь выглядывали из воды одними макушками.

(8)До моего слуха стал доноситься однообразный слабенький писк, настолько слабенький, что сначала я хоть и слышал его, но как-то не обращал внимания, как-то он не мог «допищаться» до меня. (9)Может быть, спутывался сначала с писком и щебетанием птиц, а потом уж и выделился, чтобы завладеть вниманием.

(10)Сделав несколько шагов по берегу, я прислушался ещё раз и тут увидел у носка моего самому мне показавшегося огромным резинового сапога крохотную ямочку, оставленную некогда коровьим копытом.
(11)В ямке, сбившись в клубочек, барахтались крохотные существа, беспомощные, как все детёныши.

(12)Детёныши были величиной со взрослых мышей или, лучше сказать, с кротов, потому что больше походили на них окраской своих мокреньких шубок. (13)Их копошилось штук шесть, причём каждый старался занять верх, так что они вслепую всё время перемешивались клубочком, попирая и топча наиболее слабеньких.

(14)Мне захотелось узнать, чьи это детёныши, и я стал оглядываться. (15)Из-за верхушки ольхи, судорожно, непрерывно загребая лапками, чтобы удержаться на одном месте (течение сносило её), глядела на меня своими чёрными бусинками выхухоль. (16)Встретившись со мной глазами, она быстро, испуганно поплыла в сторону, но невидимая связь с коровьим копытцем держала её, как на нитке. (17)Поэтому поплыла выхухоль не вдаль, а по кругу. (18)Она вернулась к ольховому кусту и снова стала глядеть на меня, без устали гребя на одном месте.

(19)Выхухоль держалась на воде метрах в двух от меня, что невероятно для этого крайне осторожного, крайне пугливого зверька. (20)Это был героизм, это было самопожертвование матери, но иначе не могло и быть: ведь детёныши кричали так тревожно и так призывно!

(21)Я наконец ушёл, чтобы не мешать матери делать своё извечное дело – спасать своих детей. (22)Поддавшись невольной сентиментальности, я думал о том, что у меня тоже есть дети. (23)Я старался вообразить бедствие, которое по масштабу, по неожиданности, по разгулу и ужасу было бы для нас как этот паводок для бедной семьи зверушек, когда пришлось бы точно так же тащить детей в одно, в другое, в третье место, а они гибли бы в пути от холода и от борьбы за существование, и кричали бы, и звали бы меня, а я не имел бы возможности к ним приблизиться.

(24)Перебрав всё, что подсказывало воображение, я остановился на самом страшном человеческом бедствии. (25)Название ему – война.

(26)Дождь усиливался с минуты на минуту, он больно сёк меня по лицу и рукам. (27)На землю спустилась чёрная, ненастная ночь. (28)В реке по-прежнему прибывала вода.

(29)В небе, выше дождя, превыше ночной темноты, так, что едва доносился звук, неизвестно куда и неизвестно откуда летели птицы, созданные из огня и металла.

(30)Если бы они и могли теперь взглянуть со своей высоты на землю и на меня, идущего по ней, то я им показался бы куда мельче, куда микроскопичнее, чем полчаса назад казались мне слепые, озябшие детёныши выхухоли, лежащие на самом краю земли и стихии.

(По В.А. Солоухину)

А теперь попробуем написать по нему сочинение, пользуясь предложенным планом.

1 абзац: проблема

В чём проявляется любовь матери к своим детям? На что готова она, если детям угрожает опасность? Именно над этими вопросами размышляет автор в предложенном для анализа тексте.

2 абзац: комментарий

В первой части рассказа В. Солоухин описывает ситуацию летнего паводка, неопасного для человека, но являющегося настоящим стихийным бедствием для некоторых животных. Затем - крошечных, беспомощных детёнышей выхухоли, попавших в беду из-за разгулявшейся стихии (первый пример из текста) . И наконец - их мать, которая при виде человека на уплыла, а пыталась остаться на одном месте, борясь с сильным течением, так как "невидимая связь с коровьим копытцем держала её, как на нитке"(второй пример из текста) .

3 абзац: позиция автора

Автор искренне восхищается поведением обычно осторожного и пугливого зверька: "Это был героизм, это было самопожертвование матери, но иначе и не могло быть: ведь детёныши кричали так тревожно и так призывно!"

4 абзац: согласие + тезис

С позицией автора трудно не согласиться. Действительно, мать становится бесстрашной, если её детям грозит беда. В такие минуты материнский инстинкт заставляет её забыть о своей безопасности, и это не может не вызывать восхищения.

5 абзац: литературный аргумент

Для родителей всегда на первом месте будет безопасность детей. Чтобы убедиться в этом, вспомним произведение И.С.Тургенева "Воробей", в котором птица ринулась спасать своего выпавшего из гнезда воробьишку от собаки. Хотя собака казалась воробью громадным чудовищем, он не смог усидеть на высокой безопасной ветке: сила родительской любви сбросила его оттуда.

6 абзац: аргумент из жизненного опыта

А сколько историй связано с животными, которые рискуя собственной жизнью, а иногда и жертвуя ей, спасали своих детёнышей из огня. Знаменитая кошка Скарлетт прославилась на весь мир, после того как вынесла из охваченного пожаром гаража пятерых новорождённых котят. У неё уже были обожжены лапы и морда, повреждены глаза, но животное раз за разом возвращалось в объятое пламенем помещение, чтобы спасти всех малышей.

7 абзац: заключение

Обобщая сказанное, можно сделать вывод, что материнская любовь не знает преград. Она сильнее страха смерти. Ведь, если детям угрожает опасность, мать готова пожертвовать всем, что у неё есть, даже собственной жизнью.

Как писать комментарий к сочинению ЕГЭ 2016 года?
Друзья, казалось бы, мы не первый год пишем комментарий в сочинении ЕГЭ (задание 25). Но в этом году ФИПИ, добавив один балл за хорошо написанный комментарий (К2), усложнил эту работу. Взятую вами проблему необходимо не только прокомментировать с позиций исходного текста, подчеркнув чувства, которые испытывает автор, но и привести 2 примера из текста, иллюстрирующие поднятый вопрос. Согласно рекомендациям И.П.Цыбулько, руководителя Федеральной комиссии по разработке контрольно измерительных материалов, ( ), это можно сделать тремя способами. Рассмотрим их.
Возьмем вот такую проблему текста (текст смотрите ниже):
Что выпало на долю детей Ленинграда - вот проблема, над которой размышляет Л.Пожедаев а.
СПОСОБЫ КОММЕНТИРОВАНИЯ
1 способ. При помощи цитирования
Данный вопрос автор раскрывает на примере рассказа героини о том, как тяжело ей жилось в годы Великой Отечественной войны. Вникая в строки этого текста, сразу понимаешь, почему, спустя пять лет после Победы, девочка всё ещё не могла забыть «о гибельной голодной жизни» в Ленинграде, «о страшной дороге по Ладожскому озеру», о тех чудовищных днях, которые ей пришлось пережить. Л.Пожедаева убедительно рассказывает о том, что война, заставив увидеть и перечувствовать «тогда уже так много», изменила всё в жизни ребёнка, искалечила её детство, сделала «малолетнею старухой».

2 способ. При помощи указания на абзацы
Автор очень убедительно рассказывает о том, что вынесли дети блокадного Ленинграда. В абзаце 2 повествуется о страшной дороге через Ладожское озеро, о той «безвыходной обречённости», которую испытали и взрослые, и дети. А постоянный голод и мысли девочки о хлебе, которыми завершается абзац 3? Разве можно такое забыть?!

3 способ. При помощи указания номеров строк
(Посчитать строки у меня не получилось, поэтому сделала с указанием на номера предложений.)
Автор, рассуждая о трагической судьбе детей блокадного Ленинграда, говорит о том, что они раньше времени превращались не во взрослых, а в стариков (предложение 13). А как убедительно она передает мысли маленькой девочки о голоде (предложение 23). Вот только два небольших примера, показывающие, что жизнь юных ленинградцев в годы блокады была страшной…

Текст
(1)Нас увозили из Ленинграда через Ладожское озеро, когда машины уже не ехали по льду, а плыли по воде. (2)Приближалась весна, и лёд на озере быстро таял.
(З)Машины плывут по воде - дороги не видно, а что-то вроде реки, по которой не то едут, не то плывут машины. (4)Я сижу, прижавшись к маме, на каких-то мягких узлах. (5)Мы едем в машине с открытым кузовом у заднего борта. (6)Холодно, сыро, ветрено. (7)Нет сил даже плакать, наверное, всем страшно. (8)Лёд уже тонкий и в любую минуту может провалиться под тяжёлой машиной. (9)А в небе в любую минуту могут появиться немецкие самолёты и начать бомбить дорогу и лёд. (10)Страх сковывает и без того беспомощное тело. (11)Помню, что от этого жуткого страха хотелось вскочить и убежать всё равно куда, только бы не сидеть в этой безвыходной обречённости.
(12)Люди в машине ведут себя по-разному, и это бросается в глаза.
(13)3а свою короткую детскую жизнь я видела и перечувствовала тогда уже так много, что перестала быть ребёнком и стала малолетнею старухой... (14)Иногда мысли проваливаются словно в пропасть. (15)Я то ли засыпаю, то ли теряю сознание. (16)Потом сознание возвращается, и снова мысли идут по кругу: «Хлеба! Хлеба! Хлеба!» (17)Так невыносимо хочется есть.

(18)Сколько мы так страшно ехали, не знаю - казалось, бесконечно. (19)Когда меня сняли с машины и попытались поставить на ноги, это не получилось. (20)Ноги, видимо, затекли, коленки подкашивались, и я валилась на снег. (21)На руках меня отнесли в какое-то помещение. (22)Там было тепло. (23)Но хотелось только одного - есть, есть и есть, потому что сытость не наступала. (24)И сытость не наступит ещё очень и очень долго. (25)Всё же чувство забытого тепла навалилось на меня, и я спала, спала, спала... (26)Конечно, теперь, когда мне уже 16 лет и я пишу эти строки, я могу всё это осознать и найти нужные слова, чтобы выразить то своё состояние. (27)А тогда... (28)Моя детская Память хранит на своих полках очень многое, что невозможно забыть, невозможно не помнить. (29)Но не всё это будет востребовано жизнью, и потускнеют воспоминания и восприятия прошлого.

(З0)Но всё будет лежать до востребования и когда-нибудь пригодится. (31)Главное, какие ценности востребуются в моей взрослой жизни. (32)И пока помню, пока болею блокадой и военной памятью, сделаю эти наброски о страшном периоде моей маленькой жизни и жизни большой Страны, наброски о гибельной голодной жизни в моём Ленинграде, о страшной дороге по Ладожскому озеру, о том, что было после того, как нас посадили в поезд и мы с мамой поехали сначала в Горький, а потом навстречу Сталинградской битве... (ЗЗ)Наброски о том, как калечили людей нравственно и психически голод и война...

(34)Зачем я всё это пишу через пять лет после Победы? (35)Пишу для себя, для Памяти, пока ещё помню мелочи и детали событий.

(36)Пишу, чтобы выплеснуть на бумагу мою непроходящую боль от того, что нас, несмышлёнышей, бросили под откосом, раненых и больных, взрослые люди, когда нас отправляли обратно в Ленинград после кошмара Демянска и Лычкова, что в одиночестве пришлось осиливать мучительный голод зимы 1941 - 1942 гг., потому что мама была на казарменном положении, что в моей маленькой жизни был Сталинград и госпиталь с огромными человеческими страданиями.

(37)У меня много причин, и может быть, когда я поделюсь своей болью с бумагой, мне станет легче. (38)А ещё и потому, что, когда у нас собираются сослуживцы отца и вспоминают войну, мне так хочется выкрикнуть: (39)«А знаете ли вы, что выпало на долю ваших семей, ваших детей в Ленинграде? (40)В Сталинграде? (41)В других местах, где шла война, где были бои?» (42)Но с нашей Памятью не считаются. (43)Вот и пусть эта моя горькая Память тихонечко лежит среди моих книг и тетрадей. (44)Пусть лежит, и может быть, кто-нибудь когда-нибудь найдёт в выброшенном хламе эту тетрадь и узнает, как мы жили и выжили в войну, и пусть это будет неравнодушный человек. (45)Мои беды и страдания - это мои, до которых никому нет дела. (46)У кого-то, может, было куда хуже. (47)Да и наверняка хуже, иначе люди бы не умирали. (48)Но и мне с лихвой хватило этого и хватит на всю оставшуюся жизнь. (49)Забудутся какие-то мелочи, но тот страх голода, бомбёжек, обстрелов, страдания раненых в госпитале, смерть Даниловны и её помощь и тёти Ксении не забудутся никогда.

(По Л. Пожедаевой *)

P.S. Коллеги и абитуриенты, материал, выставленный здесь, не является догмой, не претендует на звание "образца"... Это пробный вариант исполнения рекомендаций ФИПИ...Пожалуйста, попробуйте и вы написать свои варианты комментариев, размещая в этой статье Форума.

Все люди разные, у каждого свой характер, и поэтому отношение к окружающему миру различное. В данном тексте В.А. Солоухин поднимает проблему взаимоотношений человека и природы.

Рассказчик вспоминает свою поездку в Олепин, знакомя читателя с прекрасными, волшебными местами, описывая каждую деталь пейзажа. Для него это «дивная алая страна», в которую попасть ещё раз, к сожалению, невозможно.

Обсуждаемая проблема настолько важна, что многие писатели поднимали её в своих произведениях. Вспомним роман И.С. Тургенева «Отцы и дети». Нигилист Евгений Базаров далёк от таких понятий, как красота окружающего мира, наслаждение лучами солнца, дыханием ветра, которые свойственны Аркадию.

Герой обращается к природе только как к предмету своей научной деятельности, что абсолютно неправильно, и Базаров понимает это позже.

В романе Л.Н. Толстого «Война и мир» тоже прослеживается данная проблема. Андрей Болконский – это один из немногих, кто способен по-настоящему ценить яркие детали окружающего мира. Дуб оказался для него символом психологического состояния, образом происходивших в жизни героя перемен.

Таким образом, природа оказывает на нас огромное воздействие, от неё зависит наше настроение, она складывает наши воспоминания, которые имеют большое значение, учит ценить неповторимые моменты жизни.

Наверно, этому предшествовали какие-нибудь события: хлопоты секретаря обкома, звонки его в Москву в соответствующие организации, или, может быть, обстоятельные совещания, или, может быть, даже споры на совещаниях, а потом принятие решений. Ничего этого не могли видеть люди, путешествующие по ставровской дороге. Они увидели сразу результат: в одно мгновенье исчезла, как бы растворилась в воздухе, идиллическая картина – четыре мужика, сидящие на дороге с молотками в руках возле кучи булыжника, – за дорогу взялось государство.

Строительство дороги попало в план, были отпущены большие деньги. Отряды тяжелых землеройных машин, гремя неуклюжими стальными сочленениями, миновали Ставрово и уползли в глубину Ополья. Я не буду рассказывать, с какой чудовищной силой и с каким неожиданным проворством бульдозеры передвигали с места на место горы земли, как быстро выравнивали грейдеры полотно будущей дороги, как прочно укатывался катками сиренево-серый булыжник.

В разгар строительства дороги гостил у меня товарищ из Москвы, человек городской, не сталкивавшийся ранее с девственными уголками природы. Я решил провести его по своему заповедному буераку, все больше и больше окружая таинственной лесной сказкой. Сначала все шло хорошо. Но скоро явственный шум моторов и некий грохот, некий скрежет начали доноситься до нас и мешать созданию нужной лесной атмосферы.

Гром и треск стали настолько явственными, что мы прибавили шагу и побежали вперед, продираясь сквозь дремучие заросли. Выбежав на то место, которое я считал наиболее глухим и дремучим, мы увидели, что вдоль по буераку, зайдя в него со стороны лесной речки Езы, подвигается тяжелое стадо бульдозеров. Бульдозеры взрыхляли каменное дно лесного ручейка, ловко отделяя землю от камней, которых большие кучи лежали там и тут. Самосвал, нагруженный камнями, уезжал из буерака на строительство дороги. Человек сорок девушек и парней дружно нагружали камнями помянутый самосвал. Трава, цветы, кустарник и даже деревья – все это было измято и перепутано между собой, превращено в грязную мочалку и отброшено в сторону или отбрасывалось в сторону по мере продвижения бульдозеров – этих танков мирных строительных будней.

Вот когда и осмыслил с четкостью, что значит соприкосновение техники с природой, и по-настоящему понял, что техника может все.

Московский друг мой не был огорчен внезапным исчезновением обещанной ему лесной глухомани и, пока я созерцал баталию, успел поухаживать за молоденькой девушкой, затемнившей смуглое лицо свое от солнца яркой красной косынкой. Он помогал ей тяжелой кувалдой раздрабливать большие валуны, которые иначе трудно было бы поднять в автомашину.

По мере того как продвигалась по буераку техника, разворачивая и коверкая все вокруг, в нескольких километрах от Самойловского леса, приобретая четкость очертаний, стремительность и своеобразную красоту, все длиннее и длиннее становилась шоссейная мощенная камнем дорога. Менялся пейзаж здесь, в лесу, но менялся пейзаж и там, в поле. Я уверен, что никто, кроме меня, не пожалел лесного буерака, но дороге обрадовались тысячи людей. Вот и проблема столкновения личного с общественным. Впрочем, что я? Разве дорога не была и моим личным делом? Разве не я замерзал на ней однажды и разве не мне ездить по ней в свое родное село Олепино?!

Дорога до Кольчугина была закончена в одно лето.

Моя мать, восьмидесятилетняя старушка, придерживается твердого мнения, что народ теперь избаловали.

– Да как же, неуж не избаловали? Бывало, лошадь до Ундола почиталась за большое счастье: ах-ах, лошадь на Ундол идет, попутная подвода, вот хорошо-то, вот повезло-то как, пешком не идти, с сумками не тащиться! А теперь поди-ка поговори с ней (имеется в виду обобщенный образ пассажирки, в который входит и девушка, поехавшая в город за модными туфельками, и старушка, пробирающаяся в собес), поди-ка с ней поговори! На грузовике она не поедет: «Ишь ты, поеду я на грузовике! Я и легковушку подожду, небось не на поезд, торопиться некуда».

Во всякое время (видимо-невидимо развелось!) идут машины по дороге Владимир – Кольчугино. Идут автобусы, грузовые такси, и просто такси, и «частники», то есть чьи-либо личные машины, но больше всего деловые работяги-автомобили: самосвалы, бензовозы, колхозные полуторки, трехтонки. Ночью посмотришь в сторону шоссейной дороги, и видно (особенно в осенние темные ночи), как, прорывая мрак, то стелясь по земле, то вскидываясь кверху к низким, серым облакам, светят фары.

Четыре километра – велик ли путь? Выходи с полевой витиеватой тропинки на прочную каменную дорогу, ночью ли, днем ли, поднимай руку, и вот уж, держась за кабину, пошире расставив ноги для устойчивости, мчишься сквозь темень и выскакиваешь с каменки на асфальт (а скоро будет бетонированная автострада с односторонним движением), там уж иные широты, иное состояние духа, несмотря на то что все та же, все наша, все русская же земля.

Итак, четыре километра от Олепина до шоссе. Возвращаясь к началу этой главы, я должен сообщить: чтобы получить понятие, где происходит все, что будет описано в этой книге, нужно, не теряя времени даром, сесть возле Курского вокзала на автобус, отправляющийся во Владимир. Во Владимире вы пересядете на кольчугинский автобус и через час или полтора окажетесь в Черкутине, то есть в четырех километрах от Олепина.

Может быть, у вас есть своя машина? Тогда дело обстоит еще проще. За четыре часа можно доехать до Олепина от Москвы, если, конечно, перед этим не выпадет дождь и последние километры пропустят вас беспрепятственно.

Наши сельские водители, например, хорошо зная дело, не рискуют в непогоду пускаться в это четырехкилометровое, казалось бы ничтожное, но чреватое неприятными неожиданностями плавание.

У меня всегда получается так, что, пока я живу в Олепине, стоит хорошая погода и ежедневно уходят колхозные машины и в Ставрово и во Владимир чуть ли не от нашего дома: они заправляются бензином поблизости в сарае. Но как только нужно ехать в Москву, начинается дождь и приходится по грязи шлепать в Черкутино, чтобы ловить там попутный автомобиль или дождаться законного владимирского автобуса.

Иногда я задумываюсь: если так сильно переменилось все в лучшую сторону, если появилась дорога, а на ней множество автомобилей, наверно, дело не будет стоять на месте и дальше, но будет развиваться и улучшаться в еще большей степени.

Я думаю, что вскоре из Владимира в Кольчугино пойдет троллейбус и полетят вертолеты с приземлением по требованию пассажиров. Тогда можно будет по веревочной лестнице спуститься прямо на крышу дома или прямо в Попов омут, и четыре километра, отрезающие нас от просвещенного мира, окончательно потеряют свое значение.

До Олепина не трудно доехать. Но ведь человеку иногда приходится путешествовать, преодолевая не только пространство.

Вот какие ощущения подарила мне жизнь однажды, когда земное утро застало меня не в постели, не в избе или городской квартире, а под стогом сена на берегу реки Колокши.

Не рыбалкой запомнилось мне утро этого дня. Не первый раз я подходил к воде потемну, когда не разглядишь и поплавка на воде, едва-едва начинающей вбирать в себя самое первое, самое легкое посветление неба.

Все было как бы обыкновенным в то утро: и ловля окуней, на стаю которых я напал, и предрассветная зябкость, поднимающаяся от реки, и все неповторимые запахи, которые возникают утром, там, где есть вода, осока, крапива, мята, луговые цветы и горькая ива.

И все же утро было необыкновенное. Алые облака, округлые, как бы туго надутые, плыли по небу с торжественностью и медленностью лебедей; алые облака плыли и по реке, окрашивая цветом своим не только воду, не только легкий парок над водой, но и широкие глянцевые листья кувшинок; белые свежие цветы водяных лилии были как розы в свете горящего утра; капли красной росы падали с наклонившейся ивы в воду, распространяя красные, с черной тенью круги.