Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Дезертирство, как явление, возникло в РККА по вине самих большевиков, так как именно они на фронтах Великой войны агитацией и пропагандой старались разложить Русскую императорскую армию, призывая солдат и низших чинов бросать оружие, брататься с противником и уходить домой. Уставшие от войны крестьяне и рабочие, вернувшись на «малую родину» приступили к привычной в прошлом работе, но через некоторое время их снова призвали воевать, и это встретило массовое сопротивление. Принудительные мобилизации крестьянства усугубили проблему. Потому «усталость» от войны, потребность восстановить разрушенное хозяйство и желание жить мирной жизнью стало главной причиной дезертирства из Красной армии на начальном этапе войны. В дальнейшем причин для дезертирства стало больше.

Изначально РККА формировалась на добровольной основе, но бойцы должны были отслужить определенный срок, часто он равнялся 6 месяцам. Потому, отлучение из войсковой части, строго не наказывалось. Но с началом боевых действий, и формированием регулярной армии дисциплина ужесточилась. Именно в этот период началось формирование 3-й армии.

13 июня 1918 г. был создан Северо-Урало-Сибирский фронт, куда вошли вооруженные формирования, действующие на Златоустовском, Кыштымском, Омском направлениях. Началось объединение мелких отрядов в более крупные формирования, из которых впоследствии были сформированы полки, бригады и дивизии, вошедшие в состав 3-й армии. В начале, 24 июня 1918 г., Северо-Урало-Сибирский фронт подчинили Восточному фронту, а уже 18 июля его переименовали в 3-ю армию. Боевые действия армия вела на территории Пермской губернии. Уже на начальном этапе формирования армии начались первые дезертирства. В своих воспоминаниях командир 4-го Уральского полка П. Вырышев описал случай дезертирства руководства военного комиссариата полка и нескольких офицеров штаба с последующим переходом на сторону противника во время отступления из Шадринска.

Отступление красных летом 1918 г. шло стремительно. Крестьяне, добровольно вступившие или мобилизованные в РККА, хотели защищать лишь свои населенные пункты, не желая воевать на другой территории. К тому же, зачастую, роты и батальоны во вновь формируемых полках, строились по принципу «землячества», что упрощало дезертирство. Договорившись между собой, крестьяне при отходе из своей местности покидали воинские формирования целыми группами, опасаясь за членов своих семей и собственное хозяйство. В связи с этим, был издан специальный приказ, упомянутый в «Политической сводке о реорганизации политического отдела военного совета 3-й армии, о создании военно-полевого революционного суда и положении в Пермской губернии» от 9 августа 1918 г..

«Военный совет 3-й армии приказом за №70 7 августа ввиду имевших место в последнее время в 3-й армии явлений бегства с фронта и неисполнения боевых приказов в линии огня, постановил, что все дезертиры, не исполняющие боевых приказов в линии огня, предатели, шпионы, мародеры, и устно, и печатью агитирующие против Советской Республики и разлагающие войска, подлежат расстрелу. Для проведения в жизнь этого приказа Военный совет 3-й армии постановил учредить при штабе 3-й армии военно-полевой революционный суд. Этому суду, согласно приказу по армии № 71 от 8 августа, подлежат все военные служащие в районе 3-й армии. Приговор военного суда обжалованию не подлежит и приводится в исполнение немедленно». Это были первые серьезные попытки остановить дезертирство, но пока на местном уровне, но не на уровне государства в целом.

По этому поводу 5 сентября 1918 г. была опубликована статья в газете «Окопная правда», организатором, редактором и корреспондентом которой был, в будущем, известный писатель П. П. Бажов, под названием «Шапка руках, а голова убежала». Она описывает один из случаев дезертирства. 2-й батальон 1-го Алапаевского пехотного полка 15 августа оставил позиции и разошелся по домам, обнажив фронт на несколько верст. Этим воспользовались войска Сибирской армии и зашли в тыл красным. Но, несмотря на вышеуказанный приказ, участники дезертирства были осуждены на сроки до 5 лет лишения свободы или до 3 месяцев общественных работ. Некоторых солдат вообще оправдали. Организаторы дезертирства скрылись.

Политическая сводка штаба 3-й армии сообщала о раскрытом заговоре правых эсеров, о положении в Пермской губернии» от 5 сентября 1918 г.: «Временно организованный военно-революционный суд при 1-й дивизии разбирал дело об оставлении позиции 2-м батальоном Алапаевского полка. командному составу применена высшая мера наказания. На днях начинает работу постоянный полевой суд из трех лиц».

В состав 3-й армии входили формирования не только Урала и Сибири , но и Петрограда и в них случались «казусы» невыполнения приказов и оставления позиций. Об этом писала газета «Уральский рабочий» в статье «Приказ тов. Троцкого»: «Мне доложено, будто Петроградский партизанский отряд покинул позицию. Приказываю комиссару Розенгольцу проверить, солдаты и матросы рабочей и крестьянской Красной Армии не трусы и не негодяи. Они хотят сражаться за свободу и счастье рабочего народа. Если они отступают или же худо сражаются, то виновны или командиры или комиссары. Предупреждаю, если какая-либо часть отступит самовольно, первым будет расстрелян комиссар части, вторым командир».

Это предвещало создание специальных Комиссий по борьбе с дезертирством. Мобилизованные рабочие и крестьяне бежали и с оружием и без него. Но бежавшие с оружием подвергались впоследствии более суровым наказаниям. Факты побега в воспоминаниях описывал Ф. И. Соколов: «Дождь, холод, недоедание, плохое обмундирование. Застава из сысерцев в количестве 50 человек, занимавшая оборону на правом фланге Медного рудника, поддавшись агитации, сбежала, оставив винтовки в окопах».

Добровольцы и мобилизованные Сысертского завода покинули позиции по второй, тоже основной, причине дезертирства – недостатке питания и обмундирования. Далее Соколов продолжает «Между 15 и 18 августа 3-й батальон 3-го Екатеринбургского полка, состоящий из режевлян, снялся с позиции и направился домой с оружием, в том числе забрали 3 станковых пулемета. Этот батальон в последствии в Реже перешел на сторону белых». В районе Режевского завода для 3-й армии сложилась серьезная ситуация, она описана в Политической сводке штаба 3-й армии о положении на фронте 14 сентября 1918 г.. Волынский полк, в основном состоящий из мобилизованных жителей Режевской и Покровской волостей 9 сентября 1918 г. практически в полном составе перешел на сторону Сибирской армии. Причиной стало то, что мобилизованных старше 35 лет не отпустили на полевые работы. В итоге, белым был сдан бронепоезд, отряд китайских интернационалистов, оружие и боеприпасы полка. Часть крестьян отпустили по домам на полевые работы, часть добровольно вступила в Сибирскую армию.

Это «происшествие» открыло фронт на 17 верст и заставило красных снять с других стратегических позиций роты 1-го Камышловского и 1-го Крестьянского полка для закрытия «дыры». Несмотря на усиление войск красных, покровские крестьяне подняли мятеж, но он был жестоко подавлен, а село было частично сожжено. Сформированным в августе 1918 г. в Ирбитском заводе 1-м Камышловским полком командовал омский железнодорожник Н. Ф. Черных, в составе полка были роты, состоящие из венгров-интернационалистов, бывших военнопленных сибирских лагерей. Даже они, прошедшие бои Первой мировой

Гражданской войн были подвержены дезертирству. В боях за Ирбитский завод в сентябре 1918 г. мадьяры отказывались исполнять приказы и идти в бой, ссылаясь на болезнь. А впоследствии вообще подняли бунт и поставили ультиматум, отправить их в Пермь на отдых, а потом, кто желает, на родину.

В ответ на это Н. Ф. Черных телеграфировал комбригу М. В. Васильеву: «Предлагаем немедленно принять меры к переводу куда-либо роты мадьяр, а полк прислать маршевые роты, если это не будет исполнено вами, то при первой же попытке еще раз завести рассуждения на тему, исполнять ли боевой приказ часть будет арестована, а другая расстреляна на месте».

Впервые участвующая в боях молодежь тоже была подвержена дезертирству, такой случай, произошедший в районе Миасса, описывался в газете «Уральский рабочий». Причем первыми с поля боя сбежали командиры подразделений. В Оханском и Осинском уездах Пермской губернии лица, мобилизованные в РККА, открыто выступали против отправки на фронт, в деревне Фоки даже убили нескольких членов исполкома. Дезертирами совершались и более серьезные поступки, не только оставление частей с оружием. В середине октября со станции Баранча на сторону белых перешли два офицера штаба с планом наступления красных

Для борьбы с несознательным элементом и с дезертирами создавали ротные товарищеские суды, например, они были в 1-м Красноармейском полку Красноуфимске. Такая ситуация была обоснована тем, что на Красноуфимском направлении фронта в 4-й Уральской дивизии «От 2-го Красноуфимского, 1-го Латышского и 3-го Петроградского полков остались жалкие остатки. Из первых двух полков масса красноармейцев разбежалась. Настроение у всех очень подавленное…. Лучше всех ведет себя 1-й Красноуфимский полк, длящийся на Артинском направлении, но там несколько рот, состоящих из местных жителей, намерены разойтись по домам».

Еще одним способом борьбы с дезертирством и уклонистами были общие собрания подразделений. Так, «На общем собрании команды конных разведчиков 1-го пехотного Камышловского полка… 10 сентября 1918 г. На повестке дня были следующие вопросы: относительно товарища Ивана Чебакова за уклонение от службы. Единогласно постановили тов. Чебакова Ивана за уклонение от службы в команде конных разведчиков перевести из команды в роту. Часто бойцы отказывались выполнять боевые приказы, так как многие из них были реально больны.

В начале октября 1918 г. на Кунгурском направлении фронта Пермский полк «пытался перейти на сторону врага и сдаться в плен. За эту попытку измены солдаты т. Блюхера обстреляли полк пулеметным огнем и из оружий. Часть его разбежалась и перешла к врагу, часть уничтожена. Осталось всего 100 человек, но вполне надежных. Офицерский состав полка, исключая его командира, весь перешел к врагу».

Были случаи, когда из-за дезертирства подразделения полка, расформировывался все воинское формирование. В начале ноября 1918 г. 1-й батальон 1-го Горного полка измотанный в боях отказался выполнить приказ и идти в наступление, этот случай расценили как дезертирство. В батальоне провели чистку, виновных в выполнении боевой задачи наказали вплоть до расстрела. Остатки полка было приказано влить в состав 1-го рабоче-крестьянского и Запасного полков, «причем вливать по единице из этого батальона в каждую роту таким расчетом, чтобы они не смогли образовать самостоятельные единицы даже такое, как звено». В начале декабря 1918 г. полк был полностью расформирован.

Из проведенного исследования можно сделать вывод, что летом-осенью 1918 г. дезертирство из 3-й армии красных было массовым, тем более что рамках работы невозможно было указать другие примеры оставления частей. Причинами дезертирства стали: усталость от войны, нежелание воевать, недостаток обмундирования и питания (особенно в холодное время года), страх за собственную семью и оставленное хозяйство.

Выявленные типы дезертирства были разнообразными (классификация РККА была довольно обширна): уклонение от службы, отказ выполнить приказ, оставление позиций во время боя, самовольное оставление воинских частей, вымышленные болезни, невозвращение из отпусков, уклонение от мобилизации, подделка документов с уменьшением или увеличением возраста мобилизуемого, переход на сторону противника.

Борьба с дезертирством велась только на уровне войсковых частей и военных комиссариатов, серьезной агитации против этого явления не проводилось, наказания за оставление частей – от исправительных работ до расстрела.

Массовое дезертирство из РККА заставило задуматься руководство страны, и в декабре 1918 г. были созданы Комиссии по борьбе с дезертирством.

ДЕЗЕРТИРСТВО ИЗ КРАСНОЙ АРМИИ КАК СОЦИАЛЬНАЯ ОСНОВА ПРЕСТУПНОСТИ В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ (1941-1945 гг.)

В.А. Гусак, кандидат юридических наук, начальник УУР ГУВД Челя-

бинской области

Серьезным испытанием для правоохранительных органов в годы Великой Отечественной войны стала борьба с дезертирством из Красной Армии и уклонением граждан от воинской службы, рассматривавшихся в качестве тяжких государственных преступлений. Закон трактовал дезертирство военнослужащих как умышленное самовольное оставление воинской части или места службы либо неявку на военную службу с целью уклонения от нее. Ответственность за это преступление предусматривалась п. 7-10 ст. 193 Уголовного кодекса РСФСР, которые на военное время устанавливали абсолютно определенную санкцию - высшую меру социальной защиты, т.е. расстрел с конфискацией имущества1.

Следует отметить, что розыском дезертиров из Красной Армии органы милиции занимались и до войны, т.е. данное направление их деятельности не являлось новым. Так, в докладе о работе милиции Кировской области за 1-й квартал 1941 года отмечалось, что к началу указанного квартала находилось в розыске 246 дезертиров из РККА, в течение квартала было получено 49 агентурнорозыскных дел на дезертиров из РККА. Разыскано за квартал 158 человек или 64,2 %, из них 102 - на территории Кировской области, 56 - на территории других областей2.

С началом войны дезертирство из Красной Армии приобрело значительные масштабы. Только за период с 22 июня и до конца

1941 года органы НКВД СССР задержали свыше 710 тысяч дезертиров-военно-служащих, более 71 тысячи уклонистов от мобилизации3. На Оренбургской железной дороге, например, первый случай дезертирства был отмечен уже 1 июля 1941 г., когда с военного эшелона спрыгнул на ходу новобранец РККА. Через две недели на станции Бузу-лук задержали восьмерых дезертиров с оружием, 21 июля - 16 дезертиров и т.д. Всего к

1942 году на Оренбургской железной дороге их было задержано 299 человек4.

Опасность дезертирства была очевидной, поскольку затрагивала коренные, стратегиче-

ские интересы государства, связанные с укреплением Красной Армии и устойчивым функционированием советского тыла. Находясь на нелегальном положении, дезертиры занимались бандитизмом, грабежами и хищениями государственной и общественной собственности, поддерживали и распространяли повстанческие и террористические настроения. Например, в мае 1942 года в селе Мухраново Илекского района Чкаловской области были задержаны дезертиры - местный уроженец (лейтенант Красной Армии) и уроженец Полтавы (помощник командира взвода). Оба дезертировали с Калининского фронта, при задержании у них были изъяты две винтовки, 175 боевых патронов и антисоветские листовки5.

Неслучайно поэтому важной особенностью борьбы с дезертирством являлось ее включение в качестве составной части борьбы органов госбезопасности с антисоветскими и повстанческими элементами. Так, в октябре 1942 года, когда сложилась критическая обстановка под Сталинградом, Нарком внутренних дел Л.П. Берия разослал директиву № 115 в адрес руководства НКВД-УНКВД по Башкирской и Удмуртской АССР, Алтайскому и Красноярскому краям, Молотовской, Новосибирской, Омской, Свердловской, Челябинской, Чкаловской областям, а также территориальных органов госбезопасности Казахстана и Дальнего Востока, в которой указывалось на значительную активизацию враждебной деятельности антисоветских элементов в ряде городов и районов глубокого советского тыла и на необходимость их ликвидации. В ходе выполнения данной директивы на территории 23 областей, краев и автономных республик с

1 ноября по 20 декабря 1942 г. было арестовано свыше 9 тысяч уголовных преступников, дезертиров из Красной Армии, с военного производства, беспризорников и хулиганов. Информация об оперативной обстановке в советском тылу докладывалась лично И.В. Сталину и В.М. Молотову6. В докладной записке НКГБ СССР о ликвидированных в

стране на 1 мая 1943 г. антисоветских элементах в числе их активистов было отмечено 20 дезертиров из рядов Красной Армии7.

Поиск и задержание дезертиров представляло собой сложную задачу из-за целого ряда причин. Во-первых, через территорию важнейших тыловых областей страны - Челябинской, Молотовской, Кировской, Свердловской, Чкаловской и др. - проходили на фронт тысячи эшелонов военного назначения, шли в обратном направлении огромные потоки эвакуированных. Резкое увеличение численности населения в тыловых регионах способствовало развитию дезертирства и преступности. Например, в Чувашии дезертиры и уголовники, объединившись в бандитские шайки, терроризировали местное население, занимались насилием, грабежами и разбоем8. Сходная ситуация наблюдалась в других регионах. Во-вторых, в борьбе с организованными преступными группировками сотрудники милиции испытывали серьезные трудности, которые были связаны как с уменьшением их общей численности после мобилизаций на фронт, так, в частности, и резким сокращением количества опытных работников, постоянной текучестью кадров и недостатком их профессионализма. В-третьих, несмотря на то, что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 г. «О военном положении» все дела о преступлениях военнослужащих передавались на рассмотрение военных трибуналов, приговоры которых кассационному обжалованию не подлежали и могли быть отменены или изменены лишь в порядке надзора, в критической ситуации начала войны, когда под натиском противника войска Красной Армии в большинстве своем беспорядочно отступали, объективно определить, кто из военнослужащих являлся дезертиром, а кто отстал от своей части и неорганизованно отходил в тыл, было практически невозможно. В этой связи Ставка Верховного Главнокомандования в директиве от 27 июля 1941 г. обращала внимание военных советов на то, что «через линию заградительных отрядов тыла9 просачивается в глубокий тыл очень большое количество командиров и красноармейцев. Проникая в глубокий тыл, они своим появлением и преувеличенными сообщениями дезорганизуют население и распространяют панику...»10.

Следует отметить, что в тех случаях, когда дезертирство не носило злостного характера (например, в виде самовольной отлучки

свыше суток с целью повидаться с близкими по дороге на фронт без намерения скрыться от военной службы), Верховный Суд в надзорном и кассационном порядке в первые месяцы войны принимал решение о смягчении наказания и направлении осужденных на фронт, полагая, что применение высшей меры в данном случае противоречило бы интересам обороны страны. Итогом обобщения судебной практики первого периода войны явилось руководящее постановление Пленума Верховного Суда СССР от 22 апреля 1942 г. и указавшее судам на их право карать дезертиров при наличии смягчающих обстоятельств (раскаяние, явка с повинной, самовольная отлучка хотя и свыше суток, но в течение сравнительно небольшого периода времени и т.п.) длительным сроком тюремного заключения с отсрочкой исполнения приговоров до окончания военных действий и направлением осужденных в действующую армию11.

Разумеется, не все дезертиры могли надеяться на такое решение. Для тех из них, кто встал на путь вооруженных преступлений, постановлением ГКО от И октября 1942 г. «О мерах наказания дезертиров, занимающихся бандитизмом, вооруженными грабежами и контрреволюционной повстанческой работой» устанавливалась уголовная ответственность по ст. 58-16 УК РСФСР (измена Родине, каравшаяся расстрелом с конфискацией всего имущества)12.

Суровая ответственность по данной статье распространялась и на родственников дезертиров. Совершеннолетние члены его семьи карались лишением свободы на срок от 5 до

10 лет с конфискацией всего имущества, если они чем-либо способствовали измене или хотя бы знали о ней, но не довели об этом до сведения властей. Остальные совершеннолетние члены семьи изменника, проживавшие совместно с ним или находившиеся на его иждивении к моменту совершения преступления, наказывались лишением избирательных прав и ссылке в отдаленные районы Сибири на пять лет. Такое наказание они несли даже в том случае, если ничем измене не способствовали или даже не знали о ней13. Применение сурового наказания для родственников дезертиров было обусловлено стремлением ГКО всеми мерами снизить масштабы дезертирства в чрезвычайно тяжелой обстановке на фронтах, сложившейся для Красной Армии летом и осенью 1942 года.

Организация мер борьбы с дезертирством военнослужащих и военнообязанных в тылу была возложена на органы НКВД. Директива НКВД СССР от 6 декабря 1941 г. «О мероприятиях по борьбе с дезертирством» приказывала наркомам внутренних дел союзных и автономных республик, начальникам УНКВД краев и областей лично наладить работу в данном направлении, организовать в населенных пунктах дозоры и патрулирование, взять под агентурный контроль вокзалы, пристани и железнодорожные станции, рестораны и столовые, систематически проверять документы у всех сомнительных лиц, ежедекадно информировать НКВД СССР, крайкомы и обкомы ВКП (б) о результатах проделанной работы14.

Решая задачу борьбы с дезертирством, в конце 1941 года Главное Управление милиции НКВД СССР разослало на места конкретные указания: выловить дезертиров в зимних условиях и не допустить организации из них преступных формирований; активизировать агентурно-оперативную работу по выявлению и ликвидации дезертиров, для чего применительно к местным условиям разработать планы мероприятий на зимний период; развернуть вербовку новой агентуры из числа лесников, лесообъездчиков, пасечников, охотников, рыбаков и других лиц, связанных по роду своей работы с пребыванием в лесах и знающих лесные и таежные условия; взять на оперативный учет семьи дезертиров с установлением за ними агентурных наблюдений и детальной проверки получаемых сведений, а также семьи призванных в РККА из числа ранее судимых, кулаков, служителей культа и подвергшихся репрессиям со стороны советской власти; вербовать квалифицированную агентуру из самих дезертиров, используя для этого различные компрометирующие материалы на их близких родственников, активно склонять дезертиров к добровольной явке с повинной. Кроме того, завербованных среди дезертиров агентов с санкции соответствующих органов НКВД и без привлечения к ответственности за дезертирство направлять в Красную Армию, тщательно готовить операции по задержанию дезертиров, избегая жертв со стороны милиционеров15.

Выполняя указания ГУМ НКВД СССР, органы милиции активизировали свою работу. Так, в Чувашской АССР с начала войны и до 25 декабря 1942 г. были задержаны 1532 дезертира и 962 уклониста от мобилизации.

Среди дезертиров органы милиции выявили и арестовали 14 человек, завербованных немецкой разведкой и переброшенных в тыл для шпионской работы16. В Ташкенте в 1942 году была обезврежена руководимая дезертиром банда, состоявшая из 48 человек и совершившая более 100 тяжких преступлений. В операции по ее ликвидации, наряду с сотрудниками милиции, участвовали военнослужащие воинской части НКВД17.

С учетом расширения масштабов дезертирства и преступности в условиях затяжного характера войны и неудач Красной Армии на фронтах Главное управление милиции НКВД СССР 9 мая 1942 г. издало директиву «Об организации активных мер по борьбе с уголовными проявлениями, совершаемыми дезертирами и другими уголовными преступниками»18. Необходимость данного и других дополнительных предписаний обусловливалась активизацией криминальных проявлений со стороны дезертиров и других уголовных элементов с наступлением теплого времени года. В связи с этим органы милиции выявляли и брали на учет места обитания беглых преступников, проводили прочесывание лесных массивов, организовывали за ними наблюдение силами участковых уполномоченных и общественников, создавали специальные оперативные группы по ликвидации дезертиров. Например, в 1942 году на территории Тавдин-ского и Тобольского районов Омской области в течение нескольких месяцев действовала группа дезертиров из семи человек, грабившая и терроризировавшая местное население. Для ее ликвидации областным управлением милиции была создана специальная группа. Сотрудники милиции с помощью колхозников долго выслеживали преступников, а затем внезапно настигли их и обезвредили19.

Занимаясь бандитизмом, грабежами и хищениями, многие дезертиры были хорошо вооружены, а потому при задержании нередко оказывали вооруженное сопротивление. Характерным примером является случай, произошедший в Катав-Ивановском районе Челябинской области летом 1942 года, где в лесной чаще на горе был обнаружен блиндаж, замаскированный хворостом. Разведка милиции установила, что в нем скрываются два вооруженных человека. Когда группа оперативных работников окружила блиндаж и потребовала от находившихся там людей выйти и сдаться, в ответ через бойницы раздались выстрелы. Завязавшаяся перестрелка продол-

жалась в течение нескольких часов. С наступлением темноты один из бандитов, прикрываемый огнем своего напарника, выполз из блиндажа и попытался скрыться в гуще леса, однако был ранен и сдался. После этого прекратил сопротивление и другой преступник. Задержанные оказались дезертирами Красной Армии, местными уроженцами. Вооружены они были винтовкой и охотничьим ружьем с большим количеством патронов20.

Борьба с вооруженными дезертирами была чрезвычайно опасной. Только за первые два года войны в борьбе с ними погибло 112 сотрудников милиции21. С учетом недостаточного уровня профессионализма и в целях уменьшения потерь среди личного состава работников милиции при исполнении служебных обязанностей в апреле 1942 года Главное управление милиции НКВД СССР направило на места циркуляр, в котором особое внимание обращалось на необходимость умелой организации и тщательной подготовки всех операций по задержанию вооруженных дезертиров и других опасных преступников22. На низкое качество операций при задержании дезертиров обращал внимание в своем учебном пособии, изданном в 1943 году, начальник ГУМ НКВД СССР, комиссар милиции Ш ранга А.И. Галкин.

Анализ документов показывает, что отношение к мероприятиям, проводимым органами НКВД по выявлению и задержанию дезертиров, со стороны населения было неоднозначным и в ряде мест характеризовалось прямой поддержкой арестованных. В первую очередь это относилось к сельскохозяйственным регионам, таким, например, как Кировская область, где допущенные перегибы в период проведения коллективизации вызвали массовое недовольство среди большей части населения и где сосредоточились «кулацкие» спецпоселки с населением, враждебно относящимся к советской власти. Население указанных районов не только не осуждало дезертиров и уклонявшихся от мобилизации, но в ряде случаев целыми деревнями помогало их укрывать. Так, в деревне Соколовской Сан-чурского района за период войны было задержано 18 дезертиров. По сводкам НКВД, в деревне существовала круговая порука, большинство жителей знали, что дезертиры скрываются в устроенных землянках и подвалах своих домов, но об этом соответствующие органы не информировали. При аресте одного из дезертиров в марте 1943 года они прямо

выразили свое сочувствие, открыто заявив: «Всех не пересадят, кончится война - все дезертиры вернутся в деревню». В деревне Агеево того же района летом 1942 года в ходе операции РО НКВД по изъятию дезертиров некоторые из них были укрыты в колхозном амбаре. Подобного рода факты наблюдались и в других местах23.

Сотрудники милиции нередко выявляли факты пособничества и укрывательства дезертиров также со стороны должностных лиц. Причины этого крылись прежде всего в острой нехватке рабочей силы в колхозах. Важно отметить и то, что в значительной степени сочувствие населения к дезертирам и призывникам являлось следствием бездушного, бюрократического отношения местных руководителей к семьям фронтовиков, а порой - открытого произвола и издевательства над ними.

Между тем большинство жалоб нуждающихся в помощи семей фронтовиков имело под собой реальные основания24. Несмотря на непрерывный рост затрат из госбюджета на социальные нужды, бюрократизм чиновников и воровство денежных средств, срыв снабжения и т.д. наблюдались повсеместно в течение всех лет войны, что никак не увязывалось с провозглашенной политикой чуткого отношения к нуждам семей военнослужащих. Так, по данным отдела «В» НКГБ Башкирской АССР, только за период с 20 января по 20 февраля 1945 г. было зарегистрировано 330 жалоб семей военнослужащих-фронтовиков из девяти районов республики, в которых указывалось на отсутствие одежды, обуви и топлива, на недостаточное питание, на отказы в выдаче хлебного пайка и дров, на случаи бюрократического отношения руководителей сельсоветов и райвоенкоматов к обращающимся к ним за помощью людям. В одном из проверенных органами госбезопасности писем на фронт мать сообщала сыну: «... Дорогой сынок, хлеба не дают уже месяц, помощи не оказывают, дров не дают. Не обращают внимания, что ты трижды орденоносец. А мы, красноармейские семьи, дрова таскаем на себе и без хлеба сидим. За что вы воюете?»25 Без сомнения, бюрократический произвол негативно отражался не только на конкретных людях, но и наносил серьезный вред государству, создавая почву для антисоветских настроений и дезертирства и, в конечном счете, ослабляя боеспособность тыла и фронта.

Борьба с дезертирством из Красной Армии в течение всего военного времени имела

наступательный характер, однако количество дезертиров в первые годы войны не уменьшалось. Так, в Челябинской области за девять месяцев 1942 года органами милиции было задержано 1879 дезертиров из Красной Армии и стройбатальонов, 1368 человек, уклоняющихся от военной мобилизации, изъято у них 12 винтовок, 1 пулемет, 1 автомат «1К1111», 41 револьвер и 24 гранаты. За это же время были привлечены к уголовной ответственности за бандитизм, разбой и грабежи 72 человека, из них 49 человек или 67,1 % составляли дезертиры из Красной армии, строительных колонн и скрывающиеся от мобилизации26.

В ряде мест борьбу с дезертирством осложняло активное сопротивление нелегальных церковно-монархических и сектантских религиозных организаций, которые не признавали советскую власть, проводили агитацию за склонение военнообязанных к дезертирству, уклонению от мобилизации в РККА и от работ в оборонной промышленности. Так, в Кировской области, опасаясь принудительной отправки на фронт и репрессий, активисты наиболее многочисленной сектантской группы - «Истинно-православной церкви» -перешли на нелегальное положение, устроили в лесах землянки и шалаши для укрытия в них членов ИПЦ, уклонявшихся от мобилизации и дезертировавших из Красной Армии. Только за февраль-сентябрь 1942 года оперативным составом милиции и НКВД в трех из 11 южных районов было ликвидировано 25 землянок, в которых скрывалось свыше 70 человек27.

Наряду с вышеуказанным среди причин массового дезертирства и уклонения от воинской обязанности следует назвать тяжелую обстановку на фронте в первый период войны и одновременно ее замалчивание в средствах массовой информации, что приводило к распространению различных слухов, рождающих сомнения в победе над сильным врагом и пораженческие настроения. Так, преподаватель Полтавского ТПС Оренбургской области Кириллов высказал следующую точку зрения насчет доклада И. Сталина, посвященного 25-й годовщине Октября: «В докладе Сталина чувствуется понижение тона. Когда он выступал в прошлом году, то ясно указал - возможно, годик или полгодика пройдет и будет час расплаты, а в этом году о приближении конца войны не указано. Вероятно, затянется война»28.

Руководствуясь постановлением ГКО от

11 октября 1942 г., о котором выше уже говорилось, НКВД СССР и Прокуратура СССР издали совместную директиву, в соответствии с которой дезертиров, занимавшихся бандитизмом, вооруженными грабежами, заочно предавали суду военных трибуналов как изменников Родине. Вместе с тем им предоставлялась возможность искупить свою вину перед Родиной. Директивой Главного военного прокурора от 18 октября 1943 г. все лица, дезертировавшие из рядов Красной Армии и добровольно явившиеся в органы местной власти или находившиеся в бандах, но не совершившие тяжких преступлений, направлялись в штрафные части в порядке приказа Наркомата обороны СССР без привлечения к уголовной ответственности29.

С целью усиления борьбы с дезертирством предпринимались и организационные меры. Приказом НКВД СССР от 14 октября

1942 г. руководство и контроль за деятельностью органов НКВД по борьбе с дезертирством и уклонением от мобилизации были возложены на Отдел борьбы с бандитизмом /ОББ/ НКВД СССР и его органы на местах30. В июне 1943 года в ОББ НКВД СССР было организовано специальное отделение по борьбе с дезертирством, что дало возможность сделать эту работу более целенаправленной и эффективной.

Повышению уровня профессионализма органов внутренних дел способствовала специальная директива НКВД СССР «О мерах борьбы с бандитизмом и дезертирством», разосланная в декабре 1942 года в периферийные подразделения. В ней требовалось перестроить оперативную работу и сделать ее более результативной, в частности, вместо преследования бандитско-дезертирских групп силами войск и милиции давалась установка обеспечить внедрение в банды агентов, способных подвести криминальные группировки под оперативный удар. В местах их дислокации предписывалось создавать специальную агентурно-осведомительную сеть из лесных объездчиков, охотников и чабанов, способных организовать необходимое наблюдение, а че-кистско-войсковые операции по ликвидации банд осуществлять в сочетании с агентурнооперативными мероприятиями31.

Выполняя указания центра, местные органы НКВД накопили определенный опыт борьбы с бандами дезертиров. Соблюдение строгой конспирации, обеспечение проведения операций маршрутной и внутренней аген-

турой, тщательное изучение оперативными работниками внутренней структуры преступных группировок, их численного и персонального состава, связей с населением, средств передвижения, наличия оружия и боеприпасов, характера личностных взаимоотношений в бандах и т.д. - все это стало необходимым условием успешной агентурнооперативной работы, поскольку представляло собой чрезвычайно важную информационную базу данных при составлении конкретных планов ликвидации вооруженных бандитско-дезертирских формирований.

Так, в Омской области, в банду, действовавшую на территории Викуловского района, были внедрены в конце 1942 года два агента НКВД, выяснившие, что бандитская группа из четырех человек дислоцировалась в районе ряда деревень, имела на вооружении охотничьи ружья, ножи и пистолет и занималась грабежами колхозников, кражами крупного и мелкого скота. Группа имела свой отличительный «почерк», выражавшийся в том, что при совершении преступлений бандиты угрожали потерпевшим убийством, наклеивая на двери домов колхозников листки с надписью «Не болтай или получишь нож в бок». Кроме того, они готовили террористические акты над партийно-советским активом. Участники банды ранее были судимы за воровство, вооруженный разбой и попытку убийства председателя сельсовета, а после призыва в Красную Армию сбежали со сборного пункта и перешли на нелегальное положение. Установив их точное местонахождение, агенты НКВД передали информацию оперативной группе. В ходе завязавшейся перестрелки трое бандитов были убиты, один тяжело ранен. Легкое ранение получил оперативный со-трудник.

В начале 1943 года НКВД СССР подвел итоги борьбы с дезертирством, при этом обратив внимание на некоторые характерные особенности, присущие беглым военнослужащим. В ответ на усиление работы милиции они стали прибегать к более изощренным способам укрытия и маскировки, скрываясь в лесах и горах, в заброшенных полевых избушках и лесных землянках, в специально оборудованных убежищах и тайниках. Например, в одном из районов Омской области дезертир свыше полугода прятался в специально оборудованном укрытии, устроенном на глубине четырех метров под жилым домом. В отделении милиции этого же района

от соседей гражданки С. поступило сообщение о проживании у нее на квартире незнакомой женщины. В ходе проверки выяснилось, что это ее муж, дезертировавший из рядов Красной Армии и переодевавшийся в женское платье33. Арестованный сотрудниками УНКВД по Алтайскому краю один из военнообязанных отрастил бороду и два года скрывался под видом старика. Там же скрывавшиеся от призыва узбеки прятались в мешках

с хлопком и чаем.

В ряде областей РСФСР были выявлены многочисленные факты, когда дезертиры, переходя из сельской местности в города, рабочие поселки и устраиваясь на нелегальное положение, занимались грабежами и убийствами, самочинными обысками под видом работников НКВД и других государственных органов. Часто они выдавали себя как за военнослужащих, отставших от воинских частей, так и демобилизованных по ранению командиров и красноармейцев, инвалидов Отечественной войны, эвакуированных граждан. Большинство таких лиц находило прибежище в притонах, у проституток, иногда у инвалидов войны, либо у родственников или знакомых35. Так, в 1943 году органами милиции Новосибирской области была ликвидирована вооруженная бандитская группа из 19 человек, возглавляемая дезертиром из Красной Армии. Преступники совершили ряд вооруженных ограблений, выдавая себя за военнослужащих и работников НКВД. При их задержании были изъяты три пистолета «ТТ», револьвер системы «Наган» с боеприпасами и большое количество изготовленных типографским способом бланков воинских документов36.

Анализ дел, расследованных в 1943 году органами милиции, показал, что дезертирами из РККА и с предприятий оборонной промышленности, а также военнослужащими в целом по стране совершалось 56 % разбоев и грабежей37. Тем не менее, начиная со второй половины 1943 года, волна военного дезертирства пошла на убыль, о чем свидетельствуют милицейские отчеты. В Кировской области, например, в третьем квартале 1943 года по сравнению с первым кварталом 1942 года количество дезертиров и уклоняющихся от призыва в Красную Армию сократилось более чем в два раза. Из общего количества задержанных 846 человек в третьем квартале

1943 года дезертиры и уклоняющиеся от военной мобилизации составили соответственно

731 и 115 человек. Одновременно проводилась работа по разложению дезертирских групп, в результате которой явились добровольно с повинной 74 человека38.

В Челябинской области активная борьба органов милиции с дезертирами привела как к уменьшению их общей численности, так и к значительному сокращению количества совершаемых ими преступлений. За 1943 год в ходе проведения облав и обходов с массовой проверкой документов было выявлено 549 дезертиров из РККА и 1254 лица, уклонившихся от мобилизации. По сравнению с показателями за 10 месяцев 1942 года и без учета пойманных дезертиров в четвертом квартале указанного года, их число в 1943 году сократилось в 3,4 раза. По той же системе подсчета количество уклонившихся от воинского призыва в 1943 году сократилось на 114 человек39. При изучении уголовного контингента, проведенном Челябинским ОУМ по итогам второго полугодия 1944 года, выяснилось, что за этот период дезертирами было совершено 235 преступлений, которые распределялись следующим образом: разбои с убийством и убийства - 8, разбои без убийства и грабежи - 6, квалифицированные кражи -83, простые кражи - 65, карманные кражи - 2, скотокрадство - 70. В общем количестве данных видов преступлений за указанное время удельный вес преступлений, совершенных дезертирами, составил 6,1 %40.

Достаточно результативно боролись с дезертирством органы милиции Чкаловской области. Например, в результате проведенных оперативных мероприятий (облав, оцеплений, периодической проверки мест, пораженных дезертирством и бандитизмом) только с июня по сентябрь 1943 года удалось выявить 869 дезертиров и 2240 лиц, уклоняющихся от службы в РККА, из них к уголовной ответственности было привлечено 1085 человек, передано в райвоенкоматы 1705 человек41. За этот же период органами УНКВД на территории области было ликвидировано 44 дезертирские группы42. Всего в годы войны за дезертирство и уклонение от мобилизации органами НКВД Чкаловской области было задержано 4964 человека, что составило 1,2 % от общего количества мобилизованных в РККА, возбуждено уголовных дел на 3997 человек. При этом за первое полугодие 1945 года количество задержанных преступников данной категории составило 90 человек43.

Проводимая органами милиции работа по ликвидации дезертирства из РККА, а также реализация ряда других дополнительных мер карательного и организационного характера (приказ НКО от 27 декабря 1941 г. о ежедневной проверке документов военнослужащих на железнодорожных станциях, создание заградительных отрядов в соответствии с приказом НКО № 227 от 28 июля 1942 г., организация в апреле 1943 года Главного управления контрразведки НКО («Смерш»), одной из главных задач которого являлась борьба с дезертирством на фронте и др.) способствовала сокращению дезертирства военнослужащих, хотя и не обеспечила его полной ликвидации. Даже незадолго перед ее окончанием происходили побеги осужденных военнослужащих из эшелонов, следовавших на фронт, продолжалось дезертирство из воинских частей с целью уклонения от участия в боевых действиях44.

Так, в докладе УНКВД Алтайского края «О работе Управления НКВД по АК за 1-йвартал 1945 года» отмечалось, что за отчетный период было выявлено и задержано дезертиров из армии 86 человек, уклоняющихся от призыва и мобилизации в армию -152 человека, из них по агентурным данным было задержано соответственно 46 и 41 человек. В результате проведения мероприятий массового характера, облав и обходов было задержано 40 дезертиров и 11 человек, уклоняющихся от мобилизации45.

Таким образом, органы милиции в годы войны были постоянно нацелены на борьбу с военным дезертирством, которое являлось не только самостоятельным тяжким преступлением, но и широкой базой для совершения других опасных преступлений, подрывавших оборонную мощь страны. Не случайно поэтому борьба военных и правоохранительных органов с дезертирами носила жестокий и бескомпромиссный характер, сопровождаясь жертвами с обеих сторон. При этом наиболее трудный период этой борьбы выпал на первые военные годы, когда в силу целого ряда причин дезертирство приняло массовые масштабы. Тем не менее общие положительные результаты проведенной работы по неуклонному сокращению дезертирства из РККА были очевидны. Этому способствовало не только победное наступление Красной Армии, но и разработанная нормативно-правовая база, накопившийся в процессе развертывания борьбы с военным дезертирством ценный опыт работы, а также совместные целенаправлен-

ные усилия государственных органов по его ликвидации.

1 В редакции Постановления В ЦИК и С НК СССР от 9 января 1928 г. // Собрание узаконений. - 1928. -№ 12. -Ст. 108.

2 См.: Порфирьев Ю.Б. Органы внутренних дел Кировской области в годы Великой Отечественной войны: дис.... кавд. ист. наук. - СПб., 2000. - С. 115.

3 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 9478. Он. 1. Д. 1. Л. 14.

4 См.: История УВД Оренбургской области. - Оренбург, 2002.-С. 109-110.

5 См.: Блинова В.В. Борьба органов НКВД Чкаловской области с контрреволюционными преступлениями в годы Великой Отечественной войны // Южный Урал -Великой Победе: материалы региональной научно-практической конференции, посвященной 60-летию Победы над гитлеровской Германией. - Оренбург, 2005. -С. 129.

6 См.: Вольхин А.И. Деятельность органов государственной безопасности Урала и Западной Сибири в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.): дис.... д-ра ист. наук. - Екатеринбург, 2001. - С. 302-303.

Там же.-С. 316.

8 См.: Тимофеев В.В. Органы милиции Чувашии в годы Великой Отечественной войны (историко-правовой аспект): дис. ... канд. юрид. наук. - Н. Новгород, 2002. -С. 41.

9 Так в документах начального периода войны именовались пропускные пункты, засады и секреты войск НКВД по охране тыла действующей армии // См.: Лысенков С.Г. Организационно-правовые меры борьбы с дезертирством военнослужащих в период Великой Отечественной войны // Актуальные проблемы теории и истории государства и права: материалы международной научно-теоретической конференции. - СПб., 2004. - Ч. 2. -С. 226.

11 См.: Советское право в период Великой Отечественной войны. - Ч. 2. - М., 1948. - С. 36-37.

12 ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1 а. Д. 309. Л. 9-10; Уголовный кодекс РСФСР: комментарий. - М., 1941. - С. 64.

13 См.: Уголовный кодекс РСФСР: комментарий. -С. 64-65.

14 ГАРФ. Ф. 9415. Оп. 3. Д. 4. Т. 2. Л. 327.

16 См.: Тимофеев В.В. Указ. соч. - С. 46.

17 См.: История советской милиции: в 2 т. - Т. 2. - М., 1977.-С. 79.

18 ГАРФ. Ф. 9415. Оп. 3. Д. 13. Л. 116-117.

19 См.: Шатилова О.А. Милиция Западной Сибири в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.): дис.... канд. ист. наук. - Барнаул, 2004. - С. 87.

20 ОГАЧО. Ф. П-288. Оп. 6. Д. 223. Л. 82-83.

21 См.: История советской милиции. - С. 79.

22 См.: Галкин А.И. Особенности работы милиции в условиях Великой Отечественной войны. - М., 1943. - С. 12.

23 См.: Порфирьев Ю.Б. Указ. соч. - С. 120-121.

24 См: Любецкий А.Е. Партийно-государственная политика по отношению к семьям военнослужащих на Урале в годы Великой Отечественной войны: автореферат дис. ... канд. ист. наук. - Челябинск, 2005. - С. 20.

25 См.: Башкирия в годы Великой Отечественной войны 1941-1945: документы и материалы. - Уфа, 1995. -С. 363.

26 ОГАЧО. Ф.П-288. Оп. 6. Д. 223. Л. 71, 85.

27 См.: Порфирьев Ю.Б. Указ. соч. - С. 122.

28 См.: Блинова В.В. Указ. соч. - С. 129-130.

30 ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 63. Л. 102.

31 См.: Вольхин А.И. Указ. соч. - С. 330-331.

32 Там же.-С. 332.

33 См.: Шатилова О.А. Указ. соч. - С. 87.

34 См.: Вольхин А.И. Указ. соч. - С. 332.

35 ГАРФ. Ф. 9478. Оп. 1. Д. 351. Л. 34.

36 См.: Шатилова О.А. Указ. соч. - С. 89.

37 ГАРФ. Ф. 9415. Оп. 3. Д. 12а. Л. 29.

38 См.: Порфирьев Ю.Б. Указ. соч. - С. 127.

39 ОГАЧО. Ф. П-288. Оп. 6. Д. 223. Л. 85; Оп. 7. Д. 227. Л. 58.

40 Там же. Оп. 8. Д. 227. Л. 36-37.

41 См.: История УВД Оренбургской области.-С. 111.

42 См.: Хисамутдинова Р.Р. Борьба органов внутренних дел Чкаловской области с дезертирством в годы Великой Отечественной войны // Правоохранительные органы Южного Урала: история и современность: материалы научно-практической конференции. - Оренбург, 2000. - С. 164.

43 См.: Хисамутдинова Р.Р., Блинова В.В. Деятельность

органов НКВД Чкаловской области в годы Великой Отечественной войны // Вклад Урала в разгром фашизма: исторический опыт и современные проблемы национальной безопасности: четвертые военно-

исторические чтения, посвященные 60-летию Победы в Великой Отечественной войне. - Екатеринбург, 2005. -С. 355-356; История УВД Оренбургской области. -С. 113.

44 См.: Лысенков С.Г. Указ. соч. - С. 226.

45 См.: Шатилова О.А. Указ. соч. - С. 87.

Дезертирство (от фр. desertion) - самовольное оставление места военной службы. Членовредительство - нанесение телесного повреждения (увечья конечностей, повреждения органов зрения, слуха и т. п.), искусственное обострение уже имеющихся заболеваний (растравление ран, умышленное переохлаждение и т.

П.), а также симуляция с целью уклонения от воинской службы. При этом вред здоровью может быть причинен как самим виновным, так, по его просьбе или с его согласия, и другими лицами.

Дезертирство в военное время законами большинства стран квалифицировалось как измена и дезертиры жестоко карались. Древние египтяне бежавшим во время сражения воинам обрезали языки. Греки лишали дезертиров почетных должностей, одевали в постыдное платье, брили им половину головы и в таком виде выставляли в течение трех дней на торговой площади; за беглого спартанца, как человека бесчестного, не могла выйти замуж ни одна девушка. В 167 г. до н.э. римский полководец

Луций Эмилий Павел, разгромивший армию македонского царя Персея, обрек дезертиров и перебежчиков на растерзание дикими зверями. Первая партия дезертиров была растоптана слонами. Спустя 21 год по поводу победы Сципиона Эмилиана над Карфагеном очередная партия дезертиров была отдана на растерзание «зубастым хищникам». Древние германцы вешали дезертиров на деревьях, как изменников; некоторые полководцы обрезали дезертирам носы, уши и языки или выкалывали глаза. В наемных войсках, наряду с побегом со службы, дезертирством считался даже самовольный переход на службу из одной роты в другую или из одного рода войск в другой. За эти нарушения по немецким законам наемников также карали смертью.

В России всех уклоняющихся от государевой службы называли «нетчиками», причем неявка на службу не отличалась от побега со службы даже в военное время. В царствование Петра бессрочная тяжелая служба, строгая дисциплина, постоянные войны и дальние походы привели к увеличению числа лиц, уклоняющихся от службы. Боясь наказания, дезертиры скрывались в лесах, объединялись в шайки и промышляли грабежами и разбоями. Петр жестоко наказывал «нетчиков», в Артикулах 1716 г. «дезертирам и беглецам» была посвящена особая глава (12-я), им же были посвящены и несколько специальных императорских указов. Побег со службы нижних чинов и офицеров карался смертью, а беглые рекруты подвергались наказанию шпицрутенами и клеймению. Доносчики, давшие властям полезную информацию о «нетчиках», награждались половиной, а иногда и всем их движимым и недвижимым имуществом. По воинским уставам XIX века «побегом со службы» считалось «самовольное отсутствие военнослужащего, продолжающееся в мирное время долее 6 дней, а в военное долее 3 дней. Наказанием для офицеров в мирное время служило исключение из службы, или содержание на гауптвахте; в военное - исключение из службы с лишением чинов. Нижние чины за первый побег направлялись в военную тюрьму, за второй - в дисциплинарные батальоны, за третий - лишались всех прав состояния и ссылались на поселение в Сибирь. В военное время побег к неприятелю и побег со службы нескольких военнослужащих по предварительному соглашению расценивался как государственная измена и карался смертью.

Во время Гражданской войны массовое дезертирство было одной из острейших проблем Рабоче-крестьянской Красной Армии (РККА). Осенью 1919 г. из Красной Армии дезертировало солдат в несколько раз больше, чем служило всего в белогвардейских армиях. В период с июня 1919 по июнь 1920 г. из армии дезертировало до 2,6 млн человек, только на Украине было выявлено до 500 тыс. дезертиров (59). Однако громадные мобилизационные ресурсы и жесткие меры по отношению к дезертирам позволяли большевикам с легкостью восполнять эти потери. По приказам Льва Троцкого производились массовые расстрелы солдат и командиров «дрогнувших» частей и дезертиров под Казанью (Свияжск) и на других фронтах. Из сообщения Троцкого (осень 1918 г.): «Причина постыдных неудач на Воронежском фронте - в полной распущенности восьмой армии. Главная вина лежит на комиссарах, не решавшихся принимать крутые меры... Полевые трибуналы приступили к работе. Произведены первые расстрелы дезертиров. Объявлен приказ, возлагающий ответственность за укрывательство дезертиров на совдепы, комбеды и домохозяев... Надеюсь, что перелом будет достигнут в короткий срок». За подписью председателя Революционного военного совета Республики в 1918- 1919гг. на всех фронтах массовыми тиражами издавались листовки, призывающие к борьбе с дезертирами: «Дезертиры - помощники Колчака». «Стой, дезертир! Скажи, кто ты таков? Вспомни, как ты зовешься? Подумай, каков твой долг?». «Дезертир - это человек, который в трудную минуту покидает своих собратьев, стремясь прежде всего спасти свою шкуру...» «Стой, товарищ! Прочти внимательно, что здесь написано. Совет РабочеКрестьянской Обороны, - председатель которого Ленин, - постановил: чтобы дезертиры и все уклонившиеся от призывов на военную службу немедленно явились в ближайший к месту их нахождения Военный Комиссариат» (60).

Массовым было дезертирство и во время Великой Отечественной войны. По разным оценкам, в 1941-1945 гг. из рядов Красной Армии дезертировало 1,7-2,5 млн человек, включая перебежчиков к противнику. (Перебежчики на сторону врага составляли 1,4-1,5 % от числа военнопленных - около 40 000 человек.) Военными трибуналами осуждено за дезертирство 376 300 человек. Не разыскано дезертиров, бежавших из действующей армии, 212 400 человек. Около 500 тыс. человек, призванных по мобилизации в первые дни войны, пропали без вести и не явились в воинские части (61: Гл. 5).

8 февраля 1942 г. прокурор СССР В.М. Бочков представил Сталину доклад о преступности в Красной Армии за первые месяцы войны, впервые опубликованный в журнале «Коммерсантъ Власть», № 4 (958), 30.01.2012 г. За шесть месяцев войны, писал прокурор, «Военными трибуналами осуждено 90 322 военнослужащих... Из общего числа осужденных Военными трибуналами приговорены к ВМН - расстрелу 31 327 чел. и 58 995 к лишению свободы». Удивительными выглядят сроки расследования дел: «Более половины дел,- сообщал Бочков,- расследовалось в срок до 1 дня, а в срок до 5 дней были расследованы 80,6 % всех законченных следствием дел». В докладе отмечалось, что «...массовые случаи дезертирства имели место главным образом из маршевых частей во время их передвижения на фронт. Значительное количество военнослужащих разбежались во время воздушных бомбардировок эшелонов». «Побеги с поля боя совершаются в подавляющем количестве случаев из трусости и желания спасти собственную шкуру. Чаще всего побеги с поля боя имели место в частях только что прибывших на фронт и еще не обстрелянных. Отрицательно сказывалось укомплектование на фронте целых подразделений из только что прибывшего пополнения. В первые месяцы войны наблюдались случаи массовых побегов с поля боя вследствие проявления паники и трусости со стороны некоторых командиров. Отдельные случаи такого порядка имеют место и в настоящее время».

С началом войны в СССР возрос уровень преступности. В 1942 г. число преступлений выросло на 22 % по сравнению с 1941 г., в 1943-м рост составил 21 % по сравнению с предыдущим годом, а в 1944-м - 8,6 %. Только в 1945 г. наметилось некоторое снижение уровня преступности. При этом наибольший прирост дали тяжкие преступления. Если во второй половине 1941 г. на неоккупированной территории было зарегистрировано 3317 убийств, то в 1944-м - уже 8369, а число разбойны^ нападений и грабежей выросло соответственно с 7499 до 20 124. Бандитские группы пополнялись дезертирами с фронта и уклонистами. По данным Отдела по борьбе с бандитизмом НКВД СССР, с июня 1941 г. по сентябрь 1944 г. было арестовано 1 666 891 уклонистов и дезертиров (62: 92).

Осенью 1941 г. чекисты с тревогой констатировали, что дезертиры начали объединяться в группы. Одну из таких групп организовали четверо красноармейцев, дезертировавших в октябре 1941 г. из войсковой части, находившейся в районе Волхова. С собой они унесли две винтовки, два револьвера, две гранаты и вернулись на родину в Чухломской район Ярославской области. Там они поселились в вырытой в лесу землянке, начали терроризировать местное население и ограбили несколько государственных складов. Сотрудники НКВД в феврале 1942 г. попытались ликвидировать банду. В результате операции погибло восемь сотрудников правоохранительных органов и один из бандитов. Остальных преступников задержали через несколько суток. Всего же в 1942 г. в Ярославской области при задержании дезертиров погибло десять сотрудников НКВД. При этом было ликвидировано 47 бандитских групп, убито 10 и арестовано 158 дезертиров. В ходе операций изъято 7 автоматов, 58 винтовок, 46 охотничьих ружей, 55 револьверов, 26 гранат и 3892 патрона. Осенью 1942 г. в лесах и болотах Владимирской области начали действовать вооруженные группы «торфяников», ликвидировать которые правоохранительные органы смогли лишь к концу войны. Наибольшее число дезертиров было в 1941 и 1942 гг. Только за 1942 г. в Горьковской области были выловлены и осуждены 4207 дезертиров, при этом были задержаны далеко не все.

В послевоенные годы жители вспоминали о целых лесных районах, в которых скрывались беглецы из армии и уклонисты. Дезертиры, имея оружие, совершали дерзкие набеги на населенные пункты. Так, в один из майских дней 1942 г. группа пьяных дезертиров средь бела дня напала на деревню Ломовка. Выйдя на центральную улицу, они открыли шквальный огонь по домам местных активистов: председателя сельсовета, его секретаря и комсомольцев-колхозников. Активисты успели укрыться, при обстреле погибла рядовая колхозница, а дезертиры ушли безнаказанными. В первые месяцы того же года дезертирами был совершен ряд убийств в Сергачском, Городецком и Борском районах Горьковской области. В городе Муром бандиты, дезертировавшие из Красной Армии с оружием, только при ограблении одного дома убили шесть человек. При этом погибла вся семья эвакуированного из Ленинграда профессора Буйновского.

Заместитель начальника УНКВД Горьковской области М.С. Балыбер- дин писал секретарю.обкома: «В ряде районов партийно-политическая работа в направлении усиления революционной бдительности проводится совершенно недостаточно. Например, в Краснооктябрьском районе оперативной группой областного управления милиции выявлено и задержано свыше 50 дезертиров и уклоняющихся от призыва в Красную Армию. При проведении операций установлено проявление группового дезертирства, сочувственное отношение части населения к пойманным дезертирам, укрывательство дезертиров, в том числе местными активистами, демонстративные проводы пойманных дезертиров» (63).

В Сталинградской области только во второй половине 1941-го - январе 1942-го были ликвидированы двенадцать банд общей численностью 279 человек. Помимо этого, органы НКВД задержали 914 дезертиров и 814 уклонистов от службы в армии. В Саратовской области за 1942 г. были выловлены 5700 дезертиров, а рекорд был поставлен в Сталинградской области в 1944 г. - шесть тысяч дезертиров. В июле - сентябре 1944 г. по приказу Берии органы НКВД, НКГБ, прокуратуры и СМЕРШ провели масштабную операцию по выявлению дезертиров и уклонистов. В результате были арестованы 87 923 дезертира и 82 834 уклониста. Из числа задержанных 104 343 человека были переданы в райвоенкоматы и пополнили ряды Красной Армии на заключительном этапе войны. Не каждого пойманного дезертира настигала суровая кара. Смертная казнь в отношении них применялась примерно в 8-10 % случаев. К высшей мере приговаривали только за неоднократное дезертирство и дезертирство, связанное с грабежами и другими тяжкими преступлениями (64: Гл. 7).

В годы Великой Отечественной войны число случаев бандитизма с участием дезертиров и уклонистов особенно возросло в отдаленных районах СССР.

Типичной примером является банда Павлова в Томмотском районе Алданского округа Якутской АССР. Свое название банда получила по имени организатора Егора Павлова - 50-летнего эвенка. До войны он был членом ВКП(б) и занимал должность председателя колхоза. В августе 1942 г. из возглавляемого Павловым колхоза начался массовый выход колхозников. Почти одновременно из него вышли восемь промыслови- ков-охотников, которые с семьями ушли в тайгу, к ним присоединились единоличники и несколько родственников-уклонистов. 22 ноября 1942 г. бандиты напали на табор оленевода Хатырхайского прииска. Их трофеями стали двадцать оленей, принадлежавших прииску. На следующий день атаке подвергся участок «Крутой», где бандиты произвели подворный обыск и массовое изъятие оружия у населения. Попутно ими был ограблен местный магазин и взяты «пленные» - рабочие старательских бригад. В центре Хатырхайского прииска бандиты напали на контору с целью грабежа золота и денег. Однако вооруженный отряд во главе с начальником прииска и парторгом дал отпор нападавшим. Перестрелка длилась до поздней ночи. Бандиты несколько раз пытались поджечь здание, но им это не удалось. Вечером они взломали склад с продовольствием и, загрузив товарами 15 нарт, отправили добычу в тайгу. Перед уходом бандиты подожгли радиостанцию, а выбежавшую оттуда безоружную женщину, врача местной приисковой больницы, застрелили. В дальнейшем нападения на прииски следовали одно за другим. Только в феврале 1943 г., со значительными потерями личного состава, сотрудники НКВД сумели обезвредить банду.

В том же году на приисках стала действовать еще одна банда из дезертиров, уклонистов и уголовников во главе с неким Шумиловым. Бандитам удалось захватить прииск «Огонек» и, перестреляв представителей местных органов власти и сотрудников НКВД, забрать все имевшееся там золото. Затем нападениям подверглись прииски «Евканджа» и «Светлый». Розыск «шумиловцев» дорого обошелся органам НКВД. В июле в засаду, организованную бандитами, попала и была уничтожена в полном составе оперативная группа во главе с лейтенантом госбезопасности А. Коробовым. Вновь созданной оперативной группе с потерями удалось уничтожить бандитов. Государству были возвращены свыше 115 кг промышленного золота и другие награбленные ценности (65).

Поданным Отдела борьбы с бандитизмом НКВД СССР, в 1941-1943 гг. в стране было ликвидировано 9161 бандитская группа общей численностью 54130 человек, из них на Северном Кавказе действовало 963 бандитских группы, численностью 17 563 преступника. В первой половине 1944 г. была пресечена деятельность 1727 бандитских формирований численностью 10 994 человека, в том числе на Северном Кавказе - соответственно 145 бандитских групп и 3144 преступников. Милиция не могла справиться с армией бандитов, и ей на помощь пришли внутренние войска НКВД. Всего за время войны внутренние войска провели 9292 операции по борьбе с бандитизмом, уничтожили 47 451 и захватили в плен 99 732 бандита, кроме того, пограничными войсками НКВД ликвидировано 828 банд, в состав которых входило 48 тысяч бандитов (62:98).

В вермахте за 1939-1942 гг. за дезертирство приговорено к смертной казни 2271 чел., в том числе 11 офицеров. Всего с 1939 по 1944 г. немцами расстреляно 7810 дезертиров, количество перебежчиков на сторону противника - 29.

Членовредительство как способ уклонения от воинской службы во все времена и у всех народов считалось одним из тягчайших воинских преступлений. История членовредительства теряется в веках. Известно много способов уклонения от воинской службы. Самый старый из них это применение рубящих орудий. Еще в легионах Цезаря наблюдались случаи отрубания пальцев рук или ног с целью уклонения от военной службы. До наших дней дошли сведения о том, что некий Кай Вацей был приговорен к пожизненному заключению за то, что, желая уклониться от военного похода, отрубил себе большой палец на левой руке. Известно и то, что император Август жестоко наказал своего врача, бросив его в клетку с тиграми за то, что, не желая отправить на войну двух своих сыновей, он отрубил им по одному пальцу на каждой ноге. А во времена императора Константина был принят закон, предусматривающий клеймение членовредителей каленым железом. Жестоко наказывали солдат за уклонение от службы в наполеоновской армии. Известен исторический факт, когда проиграв сражение, Наполеон заподозрил в уклонении от службы 20 тыс. своих солдат и приказал расстрелять каждого десятого из них. Только вмешательство главного хирурга французской армии предотвратило это беспрецедентное кровопролитие. В России первые упоминания о наказаниях за членовредительство относятся к началу XVIII века. В воинском артикуле Петра I есть параграф, предусматривающий жестокое наказание за уклонение от службы путем причинения вреда собственному здоровью.

Членовредительство было довольно распространенным явлением во время Первой мировой войны в армиях обеих воюющих сторон.

Членовредительство было и в РККА в Гражданскую войну. Об этом свидетельствуют листовки «Долой самострелы!», выпускаемые массовыми тиражами от имени Реввоенсоветов армий (66).

О степени распространения членовредительства во время советскофинской войны свидетельствует диалог Сталина с комиссаром А. Запорожцем: «Запорожец. Много было самострелов и дезертирства. Сталин. Были дезертиры? Запорожец. Много. Сталин. К себе в деревню уходили или в тылу сидели? Запорожец. Было две категории. Одна - бежала в деревню, потом оттуда письма писала. Я считаю, что здесь местные органы плохо боролись, вторая - бежала не дальше обоза, землянок, до кухни. Таких несколько человек расстреляли. Сидят в землянке 3-5 человек, к обеду выходят на дорогу, видят - идет кухня, возьмут обед и опять в землянку. Когда появился заградительный отряд НКВД, он нам очень помог навести порядок в тылу, до этого с тылом было тяжелое положение. Вот был такой случай в 143-м полку. В течение дня полк вел бой, а к вечеру в этом полку оказалось 105 человек самострелов. В одном полку 105 самострелов. Сталин. В левую руку стреляют? Запорожец. Стреляют или в левую руку, или в палец, или в мякоть ноги, и ни один себя не изувечит. Сталин. Дураков нет. (Смех.)» (67:242).

Большое количество членовредителей, или, как их еще называли, «самострелов», было в годы Великой Отечественной войны. В начале войны широкое распространение получила «технология», когда самострелы простреливали себе руку или ногу, нанося не опасное для жизни ранение для того, чтобы быть отправленным в тыл. В докладе Главного военного прокурора Носова Сталину о преступности в Красной Армии за первые месяцы войны от 8 февраля 1942 г. говорится: «В декабре наблюдается большой рост осужденных за членовредительство. Это объясняется усилением борьбы и более умелым разоблачением членовредителей, но несомненно и то, что количество членовредителей возросло. Проведенные мероприятия по борьбе с дезертирством создали в массе мнение, что дезертирство безнаказанно не пройдет, поэтому малоустойчивые элементы стараются уклониться от участия в боях под видом ранения в бою. Членовредители прибегают в основном к самострелу. При этом характерно, что все возрастающее количество членовредителей прибегают к ухищренным способам самострела без признаков близкого выстрела, что, естественно, затрудняет их разоблачение. В частности, отмечены случаи членовредительства по взаимному сговору... В некоторых военных округах установлены многие факты, когда членовредители занима- лись курением чая и хмеля, впрыскиванием керосина под кожу и т. п. ...Существенным пробелом в борьбе с членовредительством является недостаточная подготовка врачебного состава санитарных учреждений, действующих на передовых позициях, к распознаванию более сложных форм членовредительства, вследствие чего получается запоздалое разоблачение членовредителей лишь в тыловых санитарных учреждениях, а зачастую членовредители и вовсе не разоблачаются...» (68).

С самострелами стали вести жестокую борьбу. Были разработаны специальные инструкции врачебному персоналу по опознаванию самострелов, где были указаны признаки их отличия от «нормального» ранения. При самостреле, обычно, стреляют на близком расстоянии или чаще в упор; поэтому около раны образуется ожог и заметны следы от газов, вырывающихся из дула оружия. По этим признакам и стали отличать самострелы. После серии разоблачений и суровых наказаний, во избежание попадания частиц пороха в рану и на кожу, самострельщики стали простреливать себе руки и ноги через мокрые тряпки или через кусок хлеба. Ожоги исчезли. Выяснив это, врачи стали определять самострел по траектории движения пули через тело человека, по отдельным деталям ранения. Самострельщики стали стрелять друг в друга с большего расстояния. Кроме «самострелов», для уклонения от боевых действий получили распространение и другие варианты членовредительства, такие как «попадание» ног под проезжающий транспорт, отрубание пальцев на правой руке самостоятельно или с помощью, подрывание запала от гранаты в руке и другие. Получили распространение также растравливание ран в госпиталях различными веществами с целью увеличения срока выздоровления, искусственная провокация и симуляция различных болезней и т. д.

После короткого вынужденного перерыва продолжаю публикацию сканированных статей о ГВ. В ближайшее время выйдет еще штук 4-5, а потом журналы сдам.

БОРЬБА С ДЕЗЕРТИРСТВОМ В КРАСНОЙ АРМИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1919 г.

А.В. Долгова

Гражданская война, унесшая миллионы жизней, стала результатом бурных событий, среди которых: Первая мировая война, падение самодержавия, Февральская и Октябрьская революции. Война, где столкнулись интересы всех классов, сопровождалась борьбой за власть, итогом которой стала победа большевиков,

В борьбе за власть противоборствующие стороны столкнулись с неожиданно возникшей и, по сути, неразрешимой проблемой - массовым дезертирством. Это явление охватило огромную территорию и вовлекло практически все категории населения. Поскольку в России на тот период больше всего было крестьян, то именно они оказались втянуты в войну и, как следствие, в дезертирство.

Согласно современному толкованию Военного энциклопедического словаря, дезертирство - это умышленное самовольное оставление военнослужащим воинской части или места службы либо неявка на военную службу с целью уклонения от нее . В годы Гражданской войны понятия «дезертир» и «дезертирство» приобрели более широкое значение. Мы дали следующее определение: дезертирство Гражданской войны - это сложное, стихийное, естественное и в то же время уникальное явление, которое разнородно по социальному составу и распространяется на все сферы жизни общества.

Необходимость борьбы с дезертирами осознавали и красные, и белые. В.И. Ленин писал, что борьба с дезертирством - это одно из первейших и насущных дел . Численность уклоняющихся от службы солдат непрерывно возрастала. От эффективности борьбы с дезертирами зависел исход Гражданской войны.

Согласно архивным источникам, пик дезертирства пришелся на лето 1919 г. Крестьяне не желали воевать, поскольку были привязаны к земле и хозяйству. Проблема дезертирства также осложнилась с началом полевых работ.

Кроме дезертиров, в крестьянство влились некоторые представители политических течений - меньшевиков и эсеров, между которыми развернулась борьба за влияние на массы. Крестьянская среда являлась объектом притязаний со стороны уголовного элемента. Совокупность этих факторов способствовала разрушению традиционного уклада жизни сельского обывателя, а главное, во многом усложняла борьбу с дезертирством.

Изменяется социальный статус крестьянина. Разница между ним и дезертиром становится минимальной. Изменения условий жизни и труда повлияли на складывание нового социального типа - крестьянина-дезертира. Именно поэтому борьба с дезертирством - это также борьба с крестьянством, а в конце Гражданской войны - с бандитизмом.

И в Красной, и в Белой армии пытались бороться с дезертирством как с помощью традиционной меры - расстрела, так и рядом других мер, возникших в ходе войны. Обзор архивных источников показал, что в разных районах применялись разные меры борьбы с дезертирством.

В истории борьбы с дезертирством можно выделить карательные и предупредительно-профилактические меры. Среди карательных мер известны: расстрел и взятие в заложники, конфискация имущества или земельного надела, облавы, агентурная разведка и др. /340/

К предупредительно-профилактическим мерам следует отнести: недели добровольной явки дезертиров, помощь семьям красноармейцев, агитация и пропаганда, привлечение крестьян к борьбе с дезертирством, изъятие оружия у населения.

Выявлением и задержанием дезертиров, как правило, занимались части ВЧК, ВОХР, милиция, партийные и советские органы власти, комиссии по борьбе с дезертирством (Центркомдезертир, губкомдезертиры, уездкомдезертиры, волкомдезертиры).

Рассмотрим карательные меры.

Анализ архивных данных показал, что расстрел дезертиров не был широко распространен по сравнению с другими мерами. Применение высшей меры наказания не могло решить проблему дезертирства. Это лишь усугубило ситуацию, т. к. возникла угроза сокращения личного состава. Подавляющая часть дезертиров в составе маршевых рот, штрафных рот или «особо опороченных частей» засылалась на наиболее опасные участки фронта .

Одной из карательных мер было взятие заложников. В июне 1919 г. территория Московской губернии была охвачена восстаниями дезертиров. Московская губернская комиссия по борьбе с дезертирством совместно с губвоенкомом и ГубЧК разработала план борьбы с восставшими. С этой целью в район восстания был послан отряд в 500 человек ГубЧК и отряд ВОХР. В результате репрессий - наложения контрибуций на волости и взятия в заложники членов семей дезертиров - восстания удалось подавить. После чего была констатирована «значительная добровольная явка дезертиров» .

Заметим, что в наиболее сложных условиях борьба с дезертирством проходила в отдаленных районах. Поэтому местные власти пытались самостоятельно решать проблему дезертирства, в т. ч. используя карательные меры. Так, в Пермской губернии в рапорте начальнику карательного отряда Красовскому военный комиссар Усть-Сыл-венской волости Пермского уезда сообщал о принятых им мерах по борьбе с дезертирами и результатах: «Прибыл с отрядом в Усть-Сылвенскую волость, где был уже назначен день явки, но население категорически отказалось, поэтому назначил... вторичный день явки, в который после некоторых убеждений часть... явилась, но ставила условие, чтобы никто не оставался из их товарищей, подлежащих наравне с ними мобилизоваться. Явившиеся были препровождены в Пермь, а за дезертирами - отряд, но так как отряд шел днем, то никого в деревне не оказалось. Исходя из этого.. .вынужден был принять другой образ действий: делать поездки ночью - в таких поездках очень часто мы заставали дезертиров дома, в крайнем случае, их родителей, которых и забирали в качестве заложников, после чего являлись и сами дезертиры. Таким образом, были собраны все дезертиры Усть-Сылвенской волости» .

Карательные меры нередко вызывали массовое сопротивление населения властям. Летом 1919 г. взбунтовались крестьяне Тульской губернии в ответ на наложение штрафа в 534 тыс. руб. на 19 селений Денисовской волости Тульского уезда. Восставшие выступили с лозунгом: «Не дать ни одного дезертира, каких бы жертв это не стоило!» . Лишь после того, как местные власти вынесли ряд смертных приговоров, дезертирство в Туле пошло на убыль.

В сводках Центркомдезертира с 16 по 31 июля 1919 г. в Костромской губернии было зарегистрировано 15 случаев конфискации имущества, 4 случая лишения земельного надела, укрывателей и семей дезертиров оштрафовано на сумму 56 700 руб. В той же губернии на деревни Волосово, Юрино, Отереково Нерехтского уезда были наложены штрафы в размере 185 тыс. руб. Во Владимирской губернии - 2 случая лишения наделов дезертиров, на с. Дубенки Судогодского уезда - штраф 100 тыс. руб. за укрывательство, Новогординский завод - 20 тыс. и на с. Артемьево - 80 тыс. руб. . В ряде уездов производились облавы совместно с «четверками» (Курская, Воронежская, Саратовская, Самарская, Северо-Двинская и др.). В то же время отмечались вооруженные восстания в Ярославской и Костромской губерниях .

В целях борьбы с дезертирами применялись облавы. М.Я. Лацис отмечал, что результаты облав «были блестящи; дезертиры, не находя нигде пристанища, стали являться обратно в части» .

В июле 1919 г. председатель Центркомдезертира С.С. Данилов приказал проводить облавы следующим образом: при участии /341/ членов партии подобрать отряд из надежных людей во главе с начальником, который заранее обдумывал план облавы. Далее, окружив населенный пункт, следовало выяснить сведения о мужском населении и предупредить об ответственности за укрывательство. После чего производился тщательный осмотр всех дворов и помещений, «соблюдался максимум тактичности, дабы не озлоблять население озорством и неблаговидными действиями отдельных людей отряда». Результаты облавы подлежали широкой огласке. Дезертирам еще раз предлагалось добровольно явиться с обещанием им минимального наказания .

Облавы позволяли выслеживать дезертиров в местах наибольшего скопления народа - площадях, рынках, ночлежных домах. В процессе облавы под руководством военного комиссариата участвовали милиция, комендант. Накануне закрывались все входы и выходы в район предполагаемой облавы, затем создавались два пропускных пункта, на которых присутствовали члены комиссии, пропуская оцепленных и проверяя у них документы. Всех подозрительных лиц отправляли в милицию, где решалась их дальнейшая судьба. О готовящихся облавах сообщалось в сводках Центркомдезертира.

В годы Гражданской войны командование Красной армии применяло агентурную разведку. Это позволяло добиваться неплохих результатов, особенно при подавлении антибольшевистских восстаний с участием дезертиров.

В Осинском уезде Пермской губернии под видом противников Советской власти в среду дезертирских групп внедрялись сотрудники комиссий по борьбе с дезертирством. Так, двое из них под видом колчаковских офицеров были заключены в тюрьму, где находились дезертиры. Войдя к ним в доверие, работникам комиссий удалось узнать сведения о местонахождении других дезертиров. Подтвердилась также информация и об отрицательном отношении крестьян к Советской власти в Осинском уезде. Говорилось, что «Советская власть их грабит, отбирая последнее, на фронте солдаты сдаются большими партиями... Советская власть отбирает хлеб, масло, яйца... привезут в Осу и там делят все между собой» .

В том же уезде начальник Альняшинской милиции под видом офицера пытался обнаружить скрывающихся дезертиров. По его словам, в волости промышляли злостные дезертиры, которые отбирали у крестьян в огромном количестве хлеб, картофель и др. Из рапорта начальника милиции следовало: «Я решил, во что бы то ни стало влиться в ряды дезертирства в качестве офицера... и при себе имея двух солдат... После чего умело подойти к укрывателям... и завоевать к себе доверие... Я надеюсь добиться знакомства с дезертирами. Имеющийся конный отряд из уездной милиции... находится в д. Ромонятах... Выдавая себя за отряд по выкачке хлеба..., если мне нужно будет, то я лично ограблю дом какого-нибудь гражданина, симпатизирующего Советской власти... Не выйду до тех пор из леса, пока не исполню задуманную задачу... Прошу, товарищи, не распространять этого письма никому, ибо я и товарищи со мной можем оставить головы... Начальник милиции... Вавилов» .

Наиболее эффективными среди предупредительно-профилактичеких мер борьбы с дезертирством были «недели добровольной явки», по истечении срока которых, как правило, следовали репрессии. По словам историка В.М. Андреева, «чтобы люди, случайно оказавшиеся в рядах дезертиров, могли искупить свою вину... объявлялись «недели добровольной явки» их с повинной» .

Постановлением Совета обороны от 3 июня 1919 г. дезертирам из армии и уклонившимся от мобилизаций предоставлялась возможность добровольно вернуться в ближайший военкомат в течение семи дней. В этом случае гарантировалось освобождение от суда и наказания. По истечении семидневного срока дезертиров судили и приговаривали к различным наказаниям вплоть до расстрела. Среди прочих мер постановлением предусматривались такие наказания, как частичное или полное лишение земельного надела с последующей передачей его семьям красноармейцев. Виновные в укрывательстве семьи дезертиров подлежали наказанию в виде урочных работ в хозяйствах красноармейцев.

В случае отказа со стороны местного населения оказывать помощь местным властям в борьбе с дезертирами налагались штрафы /342/ на те селения, жителями которых они являлись. С другой стороны, те, кто помогали бороться с дезертирством, освобождались от штрафов и общественных работ.

Проведение «недель добровольной явки» облегчало работу членов комиссий по борьбе с дезертирством, т. к. исключало возможность лишний раз рисковать жизнью в попытке задержать дезертиров, а также тратить время на часто безуспешные поиски таковых. К тому же проведение «недель» позволяло не прибегать к оружию, которое не всегда было в наличии.

Необходимо отметить, что «недели добровольной явки» успешно применялись лишь в том случае, когда дезертирство не принимало организованной формы. Так, в июле 1919 г. Костромская и Владимирская губернские комиссии по борьбе с дезертирством признали нецелесообразным объявления нового срока явки, т. к. они уже обрели напряженную борьбу, причем в Костромской губернии она была вызвана вооруженным восстанием дезертиров .

Согласно архивным данным, количество вернувшихся дезертиров в «недели добровольной явки» было неодинаковым. Наиболее массовым возвращение было в центральных губерниях. В отдаленных территориях массовости не наблюдалось, а борьба с дезертирством была затяжной и малоэффективной.

В июне - июле 1919 г. в Красной Армии сложилась система, благодаря которой возникла возможность в зависимости от обстоятельств назначать или отменять паек семьям военнослужащих. Постановлением Центркомдезертира от 24 июня 1919 г. семьи дезертиров лишались пайка, моментом восстановления права на паек считалось прибытие дезертира на фронт . В сентябрьском постановлении семьи дезертиров лишались всех видов пособий и помощи .

В то же время служба в Красной армии предусматривала не только обеспечение пайком, но и оказание различной помощи по хозяйству в семьях красноармейцев, как например, заготовка дров, проведение полевых или строительных работ.

Историк Н.С. Кирмель справедливо заметил: «Не вызывали у крестьян симпатий к режиму грабежи, насильственные мобилизации, карательные экспедиции белогвардейских отрядов» . Предоставление льгот Красной армии обеспечивало ей преимущество над противником, а мобилизованные белыми крестьяне все чаще предпочитали переходить на ее сторону. В свою очередь местные большевистские ячейки стремились установить контроль над недовольными крестьянами, чтобы затем направить их на борьбу с белыми, главным образом, в тыл.

Большая ответственность со стороны руководства Центркомдезертира возлагалась на работников тех комиссий, которым удавалось устранить дезертирство на своей территории. Их отправляли в районы, где эта проблема была наиболее серьезной. Согласно постановлению Совета обороны от 2 июля 1919 г., Центркомдезертир приняла решение временно командировать представителей комиссий в губернии, где борьба с дезертирством не дала значительных результатов. Так, из Рязани были командированы 5 человек: 1 - в Курск, 1 - в Орел, 1 - в Тулу, 2 - в Калугу . Не трудно заметить, что приведенные данные свидетельствовали об острой нехватке опытного кадрового состава. При этом количество командированных работников комиссий было несопоставимо с тем объемом работ, который им предстояло выполнить.

Летом 1919 г. в целях борьбы с дезертирством широко применялась агитация и пропаганда, как правило, на темы, связанные с проблемой дезертирства.

В целях привлечения на свою сторону рабочих и крестьян командование РККА широко пропагандировало классовую ненависть к врагу, что отражалось в различных листовках, воззваниях и других печатных материалах. В этих изданиях разъяснялся справедливый характер Гражданской войны, велась агитация за советскую власть, разоблачались зверства белогвардейцев, насильно мобилизованным в армию Колчака объяснялись условия перехода в Красную армию . Большое значение придавалось печати в деле политико-просветительской работы с личным составом Красной армии и населением прифронтовой полосы. К тому же это способствовало разложению в войсках противника .

Заметим, что похожие мероприятия проводились и в Белой армии. Для проведения агитационных работ привлекались предста/343/вители духовенства, чтобы «ходить в окопы, беседовать о вере, проповедовать поход против антихриста, а для того чтобы бороться с большевистской агитацией, надо поставить во главе контрразведки опытного офицера-жандарма» .

Предупредительно-профилактической мерой в борьбе с дезертирами являлся сбор оружия у населения. В.И. Ленин в «Письме ЦК РКП(б) к организациям партии» 9 июля 1919 г. писал: «Если мы сумели многое и очень многое (в наилучших губерниях) сделать убеждением, умелой агитацией, целесообразным подходом к делу для добровольного возвращения в Красную Армию дезертиров, то нет сомнения, что так же много, если не больше, можно и должно сделать для добровольного возвращения оружия» .

Подобная мера предотвращала возможность дезертиров вооружаться. 12 июля 1919 г. в Пермской губернии Осинский ревком приказал: «Всем лицам, оставшимся от колча-ковских банд, немедленно явиться в сельские и волостные исполкомы и сдать оружие. Все добровольно явившиеся будут водворены в своих домах» . Позднее Пермская губкомдезертир конфискованное имущество сдавать запретила, поскольку «все отобранное обмундирование и оружие... служит вещественным доказательством о злостности дезертира, а потому все...должно препровождаться вместе с дезертирами... в уездную комиссию» .

В то же время широко применялась политическая обработка дезертиров и красноармейцев на фронте и в тылу. Проводились митинги: «Дезертирство старой армии», «Дезертирство Красной Армии и его вред», «Что такое Советская власть, цель ее, задачи» и др.

В борьбе с дезертирами власти стремились привлечь местное население. Еще в августе 1919 г. Центркомдезертир предписала установить на местах запечатанные ящики «для опускания жалоб на неправильную и несвоевременную выдачу пайка и неоказания помощи семьям красноармейцев, а также заявления об известных дезертирах» . Ящики периодически распечатывались ком-дезертир, которая принимала соответствующие меры.

Предполагалось, что подобная мера поможет властям контролировать ситуацию и избежать возможных проблем. Однако в действительности на местах оказалось иначе. В сентябре 1919 г. в Оханском уезде Бабкинский волисполком приказал оборудовать ящики, «на вид почтовых, и повесить при крупном стечении народа у исполкома и других видных мест запечатанными, коих назначение: отпускать в них жалобы местному населению об удовлетворении семей красноармейцев пособием и жалобы на проживающих дома дезертиров... выемку должна делать волостная комиссия по борьбе с дезертирством еженедельно и всю корреспонденцию отправлять в уездную комиссию» . В ящик помещали мешок и каждую субботу извлекали его содержимое. Далее составляли акт, в котором указывался месяц, число выемки, количество жалоб. Припечатав сургучной печатью, мешок отправляли в вышестоящую комиссию. Непосредственное участие в этом деле принимали: представитель компартии, военкомата и три члена семей красноармейцев. У одного из последних хранились ключи от ящика . Результативность этой меры в Бабкинской волости не известна. Однако в другой волости - Рождественской - народ смутно представлял, с какой целью устанавливали ящики, на вид почтовые. Вместо жалоб в ящиках местная комиссия обнаружила письма родственникам .

С ноября 1919 г. система мер в отношении дезертиров претерпела значительные изменения. 4 ноября ВЦИК призвал все местные органы советской власти вступить в борьбу с контрреволюцией, а также счел «возможным и необходимым облегчить участь тех, чьи преступления перед рабочим классом не вызывают ныне крайней необходимости лишения их свободы» . В результате постановлением ВЦИК таким дезертирам были сокращены сроки в местах их заключения до 5 лет. ВЧК в короткие сроки предлагалось пересмотреть списки всех заложников и освободить тех, содержание которых «не было вызвано крайней необходимостью». Приговоренным за дезертирство расстрел заменили лишением свободы до 5 лет либо переводом их в штрафные части и затем на фронт. Вернувшиеся добровольно в установленные сроки освобождались от наказания.

В целом, в борьбе с дезертирством к окончанию Гражданской войны прослежива/344/ется практика чередования карательных и предупредительно-профилактических мер. Очень важно, что дезертирам предоставлялась возможность вернуться в Красную армию, а после демобилизации - на военный пункт, с гарантией сохранения жизни.

Дезертирство было одной из первоочередных проблем, которую пытались решить большевики и их противники. Для этого потребовалось создание системы управления и контроля, принятия соответствующих мер, что в условиях войны казалось не выполнимым. Произошло немало преобразований в центральном и местных уровнях власти, прежде чем большевикам удалось окончательно решить проблему дезертирства. Борьба с дезертирством продолжалась дольше, чем само явление.

1.Военный энциклопедический словарь. М., 2002. С. 426.

2.Ленин В. И. Работа среди дезертиров (Все на борьбу с Деникиным! Письмо ЦК РКП(б) к организациям партии 9 июля 1919 г.)// ПСС. М., 1970. Т. 39. С. 44-63.

3.Квакин А. В. За спиной Колчака: Документы и материалы. М., 2005. С. 115/

4.ГАРФ, Ф. Р-130. Оп. 3. Д. 198. Л. 14.

Великая Отечественная война стала огромным испытанием как для страны, так и для каждого человека в отдельности. Не все его выдержали. Об этом свидетельствует явление, о котором долгое время предпочитали умалчивать, – дезертирство.

Говорят цифры

Закон в годы войны предусматривал четкое наказание за дезертирство – высшую меру (статья 193, п. 7-10 Уголовного кодекса РСФСР). Однако угроза расстрела с конфискацией имущества далеко не всегда была препятствием для нарушения закона.

Только в период с начала войны до конца 1941 года органы НКВД задержали свыше 710 тысяч дезертиров и более 71 тысячи уклонистов. Первый случай дезертирства был зафиксирован уже 1 июля 1941 года на Оренбургской железной дороге, когда новобранец спрыгнул с двигающегося на полном ходу военного эшелона.

Очень непросто подсчитать общее количество дезертиров РККА за весь период войны, так как нет возможности установить какое число из погибших солдат предпочло покинуть расположение частей, не учитываются и пропавшие без вести. Однако Д. Дёгтев и М. Зефиров в своей книге «Все для фронта?» приводят подобную статистику: число дезертиров 1,7 миллионов человек, уклонистов – 2,5 миллиона. Эти цифры в целом подтверждаются и другими источниками. Всего же за годы войны за дезертирство было осуждено почти миллион человек, расстреляно более 150000.

Воевать не желаю!

Что же заставляло советских солдат уклоняться от священного долга? Одной из главных причин историки называют раскол в обществе, порожденный Октябрьской революцией.

«За коммунистов воевать не пойду, защищать гадов не буду!», – заявлял житель Рязанской области М. Володин. Идеологические противники или пострадавшие от советской власти явно не хотели гибнуть за интересы своих врагов. А кто-то из них откровенно надеялся и на падение ненавистного режима.

«Дорогой сынок, хлеба не дают уже месяц, помощи не оказывают, дров не дают. Не обращают внимания, что ты трижды орденоносец <…> За что воюете?», – слова матери одного из солдат проникнуты обидой на местную власть.

Действительно, тяжелая обстановка и бюрократические злоупотребления также создавали почву для антисоветских настроений, и не только в тылу, но и на фронте.
Уклонялись от несения воинской повинности по мировоззренческим или религиозным мотивам. Дезертировали, стремясь присоединиться к своим родным на оккупированной территории. Однако все же большая часть не желавших защищать Отечество делала это по совершено обыденной причине – из-за страха за собственную жизнь.

«Забронированные»

Для того, чтобы военнообязанный мог легально находиться в тылу, необходимо было получить бронь – документ, освобождавший от отправки на фронт. В первую очередь бронь давали высококлассным специалистам в стратегически важных для обороны отраслях промышленности и хозяйства – страна как никогда нуждалась в них. Бронь также распространялась на некоторых представителей науки, культуры, искусства и спорта.

Нередко благодаря недобросовестным чиновникам бронь получали люди, не имеющие на это никакого права, но обладающие достаточной суммой денег или положением. Последнее время широкую огласку получило «Дело братьев Старостиных» – известных футболистов, которые благодаря своим связям откупили от фронта около 60 человек.

Больше всего «забронированных» было в Москве – около 45% от общего числа военнообязанных. Для сравнения в городах Западной Сибири их количество не превышало 28%, а в сельской местности – 5%. Такие цифры позволили некоторым исследователям утверждать, что главная заслуга в Великой победе принадлежит крестьянству, практически в полном составе отправленному на передовую.

Только не на фронт!

Освобождение от несения воинской службы получали и по состоянию здоровья. Что только для этого ни делали – травились, занимались членовредительством, стрелялись, имитируя ранение. Сначала больных и покалеченных отправляли в санчасть, а там, если повезет, демобилизовали.
Для получения заветной брони некоторые шли на сговор с врачами. Сумма в 5 тысяч рублей помогала получить спасительный диагноз, например, «шизофрению» или «туберкулез», который навсегда освобождал от службы в армии.

Зафиксированы случаи, когда за деньги медперсонал вводил уклонисту под кожу инъекцию бензина: она вызывала опухоль, а это позволяло продолжительное время находиться на лечении.

Однако уклонисты могли обойтись и без помощи медиков: имея нужную сумму денег или подделывая гербовую печать, они получали фиктивный документ. Нередко проходил вариант с «потерей» военного билета. Верили на слово: взамен хитрец получал новый документ, другую фамилию и незапятнанную репутацию.
Деньги или продовольственная помощь охотно принимались некоторыми сотрудниками военно-учетных столов. Они, ссылаясь на запутанность учета, уничтожали карточки военнообязанных или просто перекладывали их личные дела из одной картотеки в другую.

Верховная власть серьезно озаботилась это проблемой лишь 18 ноября 1944 года, когда Берия в своем донесении Сталину отмечал, что «вскрыты случаи незаконного освобождения райвоенкоматами и работниками военно-врачебных комиссий военнообязанных в Красной Армии».

Охота на дезертиров

Способы избежать попадания на фронт были самые разнообразные. Они иногда порождали курьезные случаи. Например, в апреле 1943 года при осмотре хлева в одной из узбекских деревень милиционеры спугнули стадо баранов, кроме одного – завернутого в баранью шкуру дезертира.

Недалеко был обнаружен и некий Инамов, который более года скрывался от представителей закона в гнезде аиста.

Дезертирство стало благоприятной средой для процветания бандитизма: 56% всех разбоев и грабежей - дело рук дезертиров. Огромное количество вооруженных группировок действовало на еще не оккупированной территории СССР, грабя крестьян, нападая на продовольственные обозы и склады. В Саратове в течение 2-х лет не могли справиться с бандой Луговского-Бизяева, которая практически ежедневно совершала отягощенные убийствами дерзкие налеты на госучреждения и магазины.

В связи с чрезвычайными условиями военного времени отделы НКВД, а позднее «СМЕРШа» наделялись особыми полномочиями, в том числе и правом расстрела изменников на месте. Самая масштабная операция по розыску и поимке дезертиров была проведена летом и в начале осени 1944 года. Тогда в результате усилий НКВД, НКГБ и «СМЕРШа» было арестовано 171 тысяча беглецов. Их них около 104 тысяч отравлено на фронт.

Дезертир-рецидивист

Вопреки сложившемуся мнению советская власть в отношении дезертиров и уклонистов старалась быть максимально лояльной. Например, в отношении вора-рецидивиста Размахова она оказалась излишне гуманной. После осуждения с 10-летней отсрочкой наказания его отправили на фронт для «искупления вины», однако он сбежал. Преступника поймали вторично и после вынесения нового приговора опять отправили воевать. История с побегом и осуждением повторилась еще дважды! В конце концов, в Горьком Размахов сколачивает банду, и следы его пропадают.

Такой, казалось бы, странный случай объясняется элементарной нехваткой живой силы на фронтах Великой Отечественной войны, и власти предпочитали отправлять дезертиров на передовую чем держать их в тюрьмах. Более того органы «СМЕРШа» прекращали дела тех военнослужащих, которые особо отличились в боях и тем самым подтвердили свое мужество и верность присяге.