Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Как ни хочется уберечь ребенка от жестокостей мира, он неизбежно с ними сталкивается. Травма мешает жить, отнимает силы, нужные для развития. Как помочь ребенку пережить потрясение? Как самому взрослому справиться с последствиями давних детских травм? Об этом — семейный психолог Людмила ПЕТРАНОВСКАЯ.

Почему они не ломаются?

— Можно ли обезопасить своего ребенка от возможных потрясений и травм?
— С какими-то травмами растут все дети: трудно найти семью, в которой ничего не случается. Кто-то сильно обжегся, кто-то упал и расшибся, у кого-то умерла бабушка, собаку сбила машина… Это случается со всеми, это часть жизни. Этот опыт обязателен для человека. Любая жизнь — это баланс травм и ресурсов. Это сумма двух разных сил: с одной стороны, то, что тебя обессиливает, с другой — то, что тебя поддерживает и придает сил.

— Бывает, что ребенок чего только не натерпелся в детстве, а вырастает нормальным человеком — вот как Горький вырос среди «свинцовых мерзостей» и даже стал большим писателем… А кто-то ломается при полном, кажется, благополучии.
— Мне довелось общаться с детьми беженцев, которые в самом деле пережили ужас — где-то бежали под бомбами, прятались в грязной канаве… но они были с родителями, и никто из родителей не погиб, не потерялся, и взрослые сохранили присутствие духа. Дети помнили, что с ними было, но это не разрушило их картину мира. У маленького ребенка нет объективного представления об опасности. Оно основано на том, как он воспринимает ситуацию субъективно: мама рядом — хорошо, нет мамы рядом — плохо. Мне недавно одна знакомая рассказывала про свою свекровь, которая в возрасте трех-четырех лет пережила ленинградскую блокаду. У нее сохранились конкретные воспоминания об этом времени, но нет ощущения ужаса, потому что мама поставила перед собой цель показать детям, что все нормально. Когда они шли в бомбоубежище, мама говорила, что они идут гулять, они спускались туда со сказками и рассказами…

Детское восприятие основано на привязанности. Если ребенок привязан к взрослому, он делегирует ему отношения с миром и сам живет спокойно: взрослый за все отвечает. Именно поэтому, кстати, у многих детей был шок в девяностых годах, когда люди вроде бы не голодали, не падали и не умирали на улицах, но родители не справлялись с жизнью, и детей травмировал этот опыт.

— Но некоторые дети воспринимают мир трагически, даже когда у них благополучная жизнь и хорошие отношения с родителями…
— Дети сами по себе очень разные. И травма бывает разная: один тип — это когда что-то плохое случается (ну, скажем, человек ногу сломал); второй — это когда ему постоянно, хронически недостает чего-то необходимого: любви, родительского тепла, привязанности. Этот второй тип травмы называют депривацией. Известно, что на депривацию разные дети реагируют по-разному: есть дети, которых как будто что-то хранит, а других депривация сильно разрушает. Отчего это зависит, никто не знает: вот как одни дети часто болеют и ловят любую инфекцию, а другие почти совсем не болеют. Я знакома с человеком, у которого всегда были хорошие отношения с отцом. Но однажды папа настолько вышел из себя, что этого ребенка избил, и этого одного раза ему хватило на всю жизнь: сейчас ему 60 лет, и он до сих пор заикается.

Боль стучит из коробочки

— Чем можно помочь травмированному ребенку?
— Чтобы помочь, важно помнить про баланс травм и ресурсов. Чем сложнее ситуация, в которой находится ребенок, тем больше ресурсов нужно в нее вкладывать. Преодоление травмы может идти через регрессию — ребенок спускается назад, к более младшему возрасту, если может рассчитывать, что взрослый ему поможет. Но взрослые часто не желают иметь дела с детской болью, им кажется — пусть он поскорее забудет. Они подают ребенку сигналы: перестань это чувствовать, не говори об этом, забудь. И дети в этом случае не переплавляют свою боль, не перерабатывают ее, а запирают чувства, примораживают их во внутренней коробочке. А вместе с ними непременно примораживается и часть внешнего опыта. И кажется, что ребенок все забыл, не помнит травмы, не говорит об этом, но нельзя приморозить одно чувство, не замораживая все остальные. Если он заморозил горе, заморозятся и другие чувства. А травма не просто так лежит в этой коробочке: она из нее стучит, хочет вырваться наружу. И тут нужен внутренний караул, чтобы охранять ее, не выпускать. Очень много душевных сил тратится не на выполнение задач возраста, не на рост и взросление, а на стучащую из коробочки боль.

— Как это влияет на дальнейшую жизнь человека?
— Если ребенок не пережил травму в объятиях взрослого, его развитие притравлено этой травмой, даже если кажется, что у него все благополучно. Часто бывает, что общаешься со взрослым человеком, который в детстве пережил что-то тяжелое, и непонятно даже, что не так, но есть общее ощущение неблагополучия. Он может, например, об ужасных событиях своей жизни рассказывать с буратинской улыбкой, это признак потери чувствительности, это свидетельство не пережитой и не переработанной травмы.

— Как помогать ребенку, которому плохо?
— Что бы ни произошло, задача взрослого — контейнировать чувства ребенка. Быть для них контейнером, стать психологической утробой для другого. Обнять его вместе с его чувствами — и не разрушиться от этого. Этому не надо специально учиться на курсах, это в каждом из нас заложено. Скажем, когда на работе кому-то из коллег внезапно сообщают плохую новость — какой наш первый порыв? Обнять за плечи, ничего не спрашивать по работе, не требовать от него действий, может быть, принести ему воды… Не надо пытаться отвлекать человека от того, что у него случилось, забалтывать его, не нужна установка на то, что надо немедленно развлечь его, сводить в «Макдоналдс», не надо объяснять, что все будет хорошо, до того, как человек проживет свои чувства. Наша задача — позволить ребенку выплеснуть чувства: его боль, его гнев, его страх, — только тогда он может восстановиться, хотя и со шрамом. Но если закрываться от ребенка, отгораживаться, стыдить его за его чувства — тогда ребенок отмораживается.

С другой стороны, если мы берем на себя задачу сохранить чувствительность ребенка и не дать ему приморозиться, мы должны понимать, что мир вокруг неласковый. Что чувствительный ребенок в этом мире обречен плавать в бассейне с серной кислотой, и всегда будет испытывать боль, и не покроется коркой. Моя дочь, например, испытала в начальной школе настоящий экзистенциальный шок: не могла понять, как это — зачем продолжать дразнить человека, если он уже плачет?

— А где же золотая середина? Чтобы ребенок и чувствительность не вполне потерял, и не был в этом мире человеком с ободранной кожей?
— Если мы хотим сохранить ребенка живым, надо его беречь. По крайней мере до подросткового возраста. Большинство детей так или иначе успевают потерять чувствительность, хотя другие — нет. Потому в хорошие школы с безопасным психологическим климатом и конкурс по двадцать пять человек на место, что это не просто место, где дают образование, но еще и заповедник, куда можно сунуть свою не отмороженную детку и надеяться, что ее там не обидят и не будут говорить «ну чего вы хотите, она же не такая, как все».

— И что же делать родителям «не таких» детей? Если, к примеру, ребенок веселый, открытый, еще играет в куклы, а вокруг — уже скептически настроенные семиклассницы с пивом и сигаретами?
— Моя дочь, пока не сменила школу, прогуливала. Есть возможность сменить школу — надо менять. Если это единственная школа в маленьком городке, то надо снижать количество общения, искать для ребенка другие среды. Для моей дочери такой средой стали тренинги в «Далекой радуге», она именно там разместила свой центр общения. Это может быть туристическая секция, кружок, дачная компания — другое место, где ребенок может разместить свои главные чаяния. Если сверстники относятся к ребенку неприязненно, надо учиться отвечать им так, чтобы самому не разрушаться. Для девятилетнего ребенка это задача преждевременная. Для четырнадцатилетнего — вполне соответствует задачам возраста.

Пора объявить демобилизацию

— Иногда родители, сталкиваясь с проблемами своих детей, начинают вспоминать собственное детство — и там оказывается полно незаживших ран. Что делать?
— Если с человеком в детстве происходило что-то очень плохое, в это лучше не лезть самому. Самодеятельность в таком случае только навредит, надо искать профессионального психотерапевта. Но если это мелкая хроническая травматизация — то помочь себе вполне возможно. Надо относиться к себе как к своему ребенку —.не игнорировать свои потребности, заботиться о себе.

К сожалению, взрослые часто воспроизводят модели собственных родителей по отношению к себе самому. Но такая позиция съедает много энергии. Правда, бывают и ошибки детского восприятия: дети неправильно понимают отношение родителей к ним. Скажем, разговариваешь с человеком и видишь, что его тип отношения к миру — как у пережившего жестокое насилие. Биография благополучная, а он воспринимает мир так, будто об него тушили сигареты. Потом оказывается, что он в полтора года пережил ожог, в течение многих недель мама делала ему болезненные перевязки, он ее умолял их не делать, а она делала. Ребенок не понимал тогда, что это нужно, а мама, видимо, не справилась с чувствами, прикрикнула на него — и так получается травма, и уже потом специалисту надо будет расцепить мамины действия и детское восприятие. Часто бывает опыт насильственной госпитализации в раннем возрасте без мамы; дети это обычно воспринимают как предательство родителей: отдали и бросили.
Если госпитализация без мамы все-таки случилась — надо говорить о чувствах. Не стремиться отвлечь, развлечь — надо проговаривать чувства: больно, страшно, плохо, — показать, что взрослый готов с ними справляться. Ни в коем случае не показывать: мне и так тяжело, прекрати, пожалуйста, это чувствовать.

— Если понимаешь, что твои нынешние проблемы — это результат давней травмы, что с этим делать?
— Можно пытаться работать и с нынешним поведением, и разбираться с прошлым: у психотерапевтов есть разные методики — рисунки, разговоры. Обычно грамотный специалист поймет, с чем имеет дело.

— Но многие это воспринимают как унылое самокопание — участь слабаков и нытиков.
— Нет, конечно, важно, чтобы забота о себе не превращалась в самокопание. Но многим мамам наоборот свойственно состояние гипермобилизации — я думаю, переданное по наследству от их родителей: стиснуть зубы, прожить это, пережить… такой бокс интенсивной терапии, полная мобилизация сил, когда расслабляться нельзя. Так предыдущие поколения жили, так переживают войну, но некоторые застревают в этом состоянии, даже когда время уже не военное. Это часто замечают психологи, которые работают с родителями выздоровевших онкобольных детей. Они привыкли бороться, они не могут перестать это делать, выйти их этого состояния и начать получать удовольствие. Этот тип поведения женщины в семье существовал много лет и передается по наследству. Но мобилизация — это тоже не бесплатно, она тоже происходит за счет примораживания чувств. Причем сама мать, может быть, и не обратится за помощью, ей-то кажется, что она правильно живет, и даже не допускает мысли, что уже пора объявить демобилизацию.

— У многих людей сама идея о том, что в основе их проблем может лежать детская травма, вызывает скептическую усмешку.
— А тут могут быть разные причины. Травма ведь это не всегда ужас-ужас: разбить коленку — это тоже травма. Бывают такие люди, у которых в самом деле не происходило ничего страшнее разбитых коленок — с телом и страшнее разлуки — с душой. И эти травмы не оставили на них никакого следа. Или, может быть, им было плохо, но благодаря мудрому поведению взрослых они смогли это пережить. А может быть, травма была и сил с ней справиться не хватило. Прикасаться к боли нельзя, человек накладывает на нее заморозку — да и не всегда это нужно. Связь между травмой и взрослыми проблемами может быть вообще неочевидной. Например, на одном тренинге для родителей у меня была мама, которая очень бурно реагировала на детскую ложь — притом что вполне терпимо относилась к другим нарушениям. И на второй день тренинга она вдруг вспомнила, как в три или четыре года родители сказали ей, что они едут к бабушке — а сами оставили ее в детском санатории. Немудрено, что ее всю жизнь травмирует вранье. Но она никогда не думала об этой связи, не видела ее, хотя понимала, что есть что-то неправильное в том, как она взвивается от безобидного детского вранья. Так что если у человека есть непережитая травма, ее последствия все равно будут очевидны. А если очевидных проблем нет — так нечего и выискивать их, разумеется.

Экология познания. Психология: Как ни хочется уберечь ребенка от жестокостей мира, он неизбежно с ними сталкивается. Травма мешает жить, отнимает силы, нужные для развития. Как помочь ребенку пережить потрясение? Как самому взрослому справиться с последствиями давних детских травм?

Как ни хочется уберечь ребенка от жестокостей мира, он неизбежно с ними сталкивается. Травма мешает жить, отнимает силы, нужные для развития. Как помочь ребенку пережить потрясение? Как самому взрослому справиться с последствиями давних детских травм? Об этом - семейный психолог Людмила Петрановская.

Почему они не ломаются?

- Можно ли обезопасить своего ребенка от возможных потрясений и травм?

С какими-то травмами растут все дети: трудно найти семью, в которой ничего не случается. Кто-то сильно обжегся, кто-то упал и расшибся, у кого-то умерла бабушка, собаку сбила машина… Это случается со всеми, это часть жизни. Этот опыт обязателен для человека. Любая жизнь - это баланс травм и ресурсов. Это сумма двух разных сил: с одной стороны, то, что тебя обессиливает, с другой - то, что тебя поддерживает и придает сил.

- Бывает, что ребенок чего только не натерпелся в детстве, а вырастает нормальным человеком - вот как Горький вырос среди «свинцовых мерзостей» и даже стал большим писателем… А кто-то ломается при полном, кажется, благополучии.

Мне довелось общаться с детьми беженцев, которые в самом деле пережили ужас - где-то бежали под бомбами, прятались в грязной канаве… но они были с родителями, и никто из родителей не погиб, не потерялся, и взрослые сохранили присутствие духа. Дети помнили, что с ними было, но это не разрушило их картину мира. У маленького ребенка нет объективного представления об опасности.

Оно основано на том, как он воспринимает ситуацию субъективно: мама рядом - хорошо, нет мамы рядом - плохо. Мне недавно одна знакомая рассказывала про свою свекровь, которая в возрасте трех-четырех лет пережила ленинградскую блокаду. У нее сохранились конкретные воспоминания об этом времени, но нет ощущения ужаса, потому что мама поставила перед собой цель показать детям, что все нормально. Когда они шли в бомбоубежище, мама говорила, что они идут гулять, они спускались туда со сказками и рассказами…

Детское восприятие основано на привязанности. Если ребенок привязан к взрослому, он делегирует ему отношения с миром и сам живет спокойно: взрослый за все отвечает. Именно поэтому, кстати, у многих детей был шок в девяностых годах, когда люди вроде бы не голодали, не падали и не умирали на улицах, но родители не справлялись с жизнью, и детей травмировал этот опыт.

- Но некоторые дети воспринимают мир трагически, даже когда у них благополучная жизнь и хорошие отношения с родителями…

Дети сами по себе очень разные. И травма бывает разная: один тип - это когда что-то плохое случается (ну, скажем, человек ногу сломал); второй - это когда ему постоянно, хронически недостает чего-то необходимого: любви, родительского тепла, привязанности. Этот второй тип травмы называют депривацией.

Известно, что на депривацию разные дети реагируют по-разному: есть дети, которых как будто что-то хранит, а других депривация сильно разрушает. Отчего это зависит, никто не знает: вот как одни дети часто болеют и ловят любую инфекцию, а другие почти совсем не болеют. Я знакома с человеком, у которого всегда были хорошие отношения с отцом. Но однажды папа настолько вышел из себя, что этого ребенка избил, и этого одного раза ему хватило на всю жизнь: сейчас ему 60 лет, и он до сих пор заикается.

Боль стучит из коробочки

- Чем можно помочь травмированному ребенку?

Чтобы помочь, важно помнить про баланс травм и ресурсов. Чем сложнее ситуация, в которой находится ребенок, тем больше ресурсов нужно в нее вкладывать. Преодоление травмы может идти через регрессию - ребенок спускается назад, к более младшему возрасту, если может рассчитывать, что взрослый ему поможет.

Но взрослые часто не желают иметь дела с детской болью, им кажется - пусть он поскорее забудет. Они подают ребенку сигналы: перестань это чувствовать, не говори об этом, забудь. И дети в этом случае не переплавляют свою боль, не перерабатывают ее, а запирают чувства, примораживают их во внутренней коробочке. А вместе с ними непременно примораживается и часть внешнего опыта.

И кажется, что ребенок все забыл, не помнит травмы, не говорит об этом, но нельзя приморозить одно чувство, не замораживая все остальные. Если он заморозил горе, заморозятся и другие чувства. А травма не просто так лежит в этой коробочке: она из нее стучит, хочет вырваться наружу. И тут нужен внутренний караул, чтобы охранять ее, не выпускать. Очень много душевных сил тратится не на выполнение задач возраста, не на рост и взросление, а на стучащую из коробочки боль.

- Как это влияет на дальнейшую жизнь человека?

Если ребенок не пережил травму в объятиях взрослого, его развитие притравлено этой травмой, даже если кажется, что у него все благополучно. Часто бывает, что общаешься со взрослым человеком, который в детстве пережил что-то тяжелое, и непонятно даже, что не так, но есть общее ощущение неблагополучия. Он может, например, об ужасных событиях своей жизни рассказывать с буратинской улыбкой, это признак потери чувствительности, это свидетельство не пережитой и не переработанной травмы.

- Как помогать ребенку, которому плохо?

Что бы ни произошло, задача взрослого - контейнировать чувства ребенка. Быть для них контейнером, стать психологической утробой для другого. Обнять его вместе с его чувствами - и не разрушиться от этого. Этому не надо специально учиться на курсах, это в каждом из нас заложено. Скажем, когда на работе кому-то из коллег внезапно сообщают плохую новость - какой наш первый порыв?

Обнять за плечи, ничего не спрашивать по работе, не требовать от него действий, может быть, принести ему воды… Не надо пытаться отвлекать человека от того, что у него случилось, забалтывать его, не нужна установка на то, что надо немедленно развлечь его, сводить в «Макдоналдс», не надо объяснять, что все будет хорошо, до того, как человек проживет свои чувства.

Наша задача - позволить ребенку выплеснуть чувства: его боль, его гнев, его страх, - только тогда он может восстановиться, хотя и со шрамом. Но если закрываться от ребенка, отгораживаться, стыдить его за его чувства - тогда ребенок отмораживается.

С другой стороны, если мы берем на себя задачу сохранить чувствительность ребенка и не дать ему приморозиться, мы должны понимать, что мир вокруг неласковый. Что чувствительный ребенок в этом мире обречен плавать в бассейне с серной кислотой, и всегда будет испытывать боль, и не покроется коркой. Моя дочь, например, испытала в начальной школе настоящий экзистенциальный шок: не могла понять, как это - зачем продолжать дразнить человека, если он уже плачет?

- А где же золотая середина? Чтобы ребенок и чувствительность не вполне потерял, и не был в этом мире человеком с ободранной кожей?

Потому в хорошие школы с безопасным психологическим климатом и конкурс по двадцать пять человек на место, что это не просто место, где дают образование, но еще и заповедник, куда можно сунуть свою не отмороженную детку и надеяться, что ее там не обидят и не будут говорить «ну чего вы хотите, она же не такая, как все».-

- И что же делать родителям «не таких» детей? Если, к примеру, ребенок веселый, открытый, еще играет в куклы, а вокруг - уже скептически настроенные семиклассницы с пивом и сигаретами?

Моя дочь, пока не сменила школу, прогуливала. Есть возможность сменить школу - надо менять. Если это единственная школа в маленьком городке, то надо снижать количество общения, искать для ребенка другие среды. Для моей дочери такой средой стали тренинги в «Далекой радуге», она именно там разместила свой центр общения.

Это может быть туристическая секция, кружок, дачная компания - другое место, где ребенок может разместить свои главные чаяния. Если сверстники относятся к ребенку неприязненно, надо учиться отвечать им так, чтобы самому не разрушаться. Для девятилетнего ребенка это задача преждевременная. Для четырнадцатилетнего - вполне соответствует задачам возраста.

Пора объявить демобилизацию

- Иногда родители, сталкиваясь с проблемами своих детей, начинают вспоминать собственное детство - и там оказывается полно незаживших ран. Что делать?

Если с человеком в детстве происходило что-то очень плохое, в это лучше не лезть самому. Самодеятельность в таком случае только навредит, надо искать профессионального психотерапевта. Но если это мелкая хроническая травматизация - то помочь себе вполне возможно. Надо относиться к себе как к своему ребенку -.не игнорировать свои потребности, заботиться о себе.

К сожалению, взрослые часто воспроизводят модели собственных родителей по отношению к себе самому. Но такая позиция съедает много энергии. Правда, бывают и ошибки детского восприятия: дети неправильно понимают отношение родителей к ним. Скажем, разговариваешь с человеком и видишь, что его тип отношения к миру - как у пережившего жестокое насилие.

Биография благополучная, а он воспринимает мир так, будто об него тушили сигареты. Потом оказывается, что он в полтора года пережил ожог, в течение многих недель мама делала ему болезненные перевязки, он ее умолял их не делать, а она делала.

Ребенок не понимал тогда, что это нужно, а мама, видимо, не справилась с чувствами, прикрикнула на него - и так получается травма, и уже потом специалисту надо будет расцепить мамины действия и детское восприятие. Часто бывает опыт насильственной госпитализации в раннем возрасте без мамы; дети это обычно воспринимают как предательство родителей: отдали и бросили.

Если госпитализация без мамы все-таки случилась - надо говорить о чувствах. Не стремиться отвлечь, развлечь - надо проговаривать чувства: больно, страшно, плохо, - показать, что взрослый готов с ними справляться. Ни в коем случае не показывать: мне и так тяжело, прекрати, пожалуйста, это чувствовать.

- Если понимаешь, что твои нынешние проблемы - это результат давней травмы, что с этим делать?

Можно пытаться работать и с нынешним поведением, и разбираться с прошлым: у психотерапевтов есть разные методики - рисунки, разговоры. Обычно грамотный специалист поймет, с чем имеет дело.

- Но многие это воспринимают как унылое самокопание - участь слабаков и нытиков.

Нет, конечно, важно, чтобы забота о себе не превращалась в самокопание. Но многим мамам наоборот свойственно состояние гипермобилизации - я думаю, переданное по наследству от их родителей: стиснуть зубы, прожить это, пережить… такой бокс интенсивной терапии, полная мобилизация сил, когда расслабляться нельзя. Так предыдущие поколения жили, так переживают войну, но некоторые застревают в этом состоянии, даже когда время уже не военное.

Это часто замечают психологи, которые работают с родителями выздоровевших онкобольных детей. Они привыкли бороться, они не могут перестать это делать, выйти их этого состояния и начать получать удовольствие. Этот тип поведения женщины в семье существовал много лет и передается по наследству. Но мобилизация - это тоже не бесплатно, она тоже происходит за счет примораживания чувств. Причем сама мать, может быть, и не обратится за помощью, ей-то кажется, что она правильно живет, и даже не допускает мысли, что уже пора объявить демобилизацию.

- У многих людей сама идея о том, что в основе их проблем может лежать детская травма, вызывает скептическую усмешку.

А тут могут быть разные причины. Травма ведь это не всегда ужас-ужас: разбить коленку - это тоже травма. Бывают такие люди, у которых в самом деле не происходило ничего страшнее разбитых коленок - с телом и страшнее разлуки - с душой. И эти травмы не оставили на них никакого следа.

Или, может быть, им было плохо, но благодаря мудрому поведению взрослых они смогли это пережить. А может быть, травма была и сил с ней справиться не хватило. Прикасаться к боли нельзя, человек накладывает на нее заморозку - да и не всегда это нужно. Связь между травмой и взрослыми проблемами может быть вообще неочевидной. Например, на одном тренинге для родителей у меня была мама, которая очень бурно реагировала на детскую ложь - притом что вполне терпимо относилась к другим нарушениям.

Это Вам будет интересно:

И на второй день тренинга она вдруг вспомнила, как в три или четыре года родители сказали ей, что они едут к бабушке - а сами оставили ее в детском санатории. Немудрено, что ее всю жизнь травмирует вранье. Но она никогда не думала об этой связи, не видела ее, хотя понимала, что есть что-то неправильное в том, как она взвивается от безобидного детского вранья.

Так что если у человека есть непережитая травма, ее последствия все равно будут очевидны. А если очевидных проблем нет - так нечего и выискивать их, разумеется. опубликовано

Психологическая травма - реактивное психическое образование (реакция на значимые для данного человека события), вызывающее длительные эмоциональные переживания и имеющее длительное психологическое воздействие. Причиной травмы может стать любое значимое для человека событие: обман, предательство, разочарование, несправедливость, насилие, смерть близкого человека, переживания потери, любой кризис, болезнь. Все эти события могут и не быть травмирующими, если человек интегрировал их в свое мировоззрение.
* Знает ли человек о своих ранах? Далеко не всегда, знание своих ран - это путь к исцелению. Негативные переживания или неконструктивные способы поведения, которые служат причиной обращения к психологу, обычно, не связываются с травмой, особенно если она случилась давно. А самые неосознаваемые, глубоко сидящие и потому особенно сильно и незаметно влияющие на жизнь человека психологические травмы, - это детские психологические травмы. Любое нарушение семейных взаимоотношений не проходит бесследно ни для кого, но для ребенка этот фактор становится решающим.
* Влияние детского опыта общения с родителями неоспоримо. Характерные для той или иной культуры особенности структуры семьи передаются как бы по наследству. Изучение типичных для данной культуры методов воспитания детей, повлиявших на формирование национального характера, проводилось в теориях неофрейдизма. Так, по К. Хорни, у ребенка при столкновении с "враждебным ему миром" возникает тревога, которая усиливается при недостатке родительской любви и внимания; Г.С. Салливан основу экзогенной тревожности усматривает в обществе как источнике "всеобщего отчуждения" для "независимой и противостоящей ему личности". По Э. Фромму, тревога порождается невозможностью индивида достичь гармонии с социальной средой и возникшим вследствие этого чувством одиночества. М. Аргайл статистически доказал, что одиночество (имеется в виду экзистенциальное одиночество, когда ни с кем нельзя быть самим собой) порождает стресс.
* В состоянии дистресса, например, возникшем в ответ на внезапное лишение матери, ребенок, в отличие от взрослого, не способен самостоятельно поддерживать и успокаивать себя, он, как правило, просто засыпает, "отключается". Повторяющиеся либо перманентно существующие психотравмирующие обстоятельства приводят к задержке психического развития ребенка и переходу в состояние апатии с повышенной требовательностью, капризностью, а затем – с отстраненностью и пассивностью. Среди факторов, обуславливающих и поддерживающих дистресс, в некоторой части случаев преобладают объективно тяжелые, безусловно патогенные внешние ситуации: ранняя сепарация от родителей вследствие их утраты, тюремного заключения, тяжелого психического расстройства, помещения самого ребенка в приют с бездушным, жестоким обращением, сексуального насилия и т.п.
* Однако в большинстве случаев психотравмирующее воздействие носит неявный, скрытый характер. Речь идет, как правило, о неспособности ближайшего окружения, прежде всего матери, обеспечить для ребенка атмосферу доверия, защищенности, эмоционального резонанса. Ситуация эмоциональной депривации может скрываться за внешне вполне благополучной домашней обстановкой, в частности, за ситуацией гиперопеки и гиперпротекции, когда никто даже и не подозревает о том, что в отношениях родителей с детьми не хватает очень важных чувственных и поведенческих компонентов. Первостепенно значимые, "опорные" для ребенка родительские фигуры часто сами страдают различными формами личностных расстройств, препятствующих полноценному эмоциональному взаимодействию в семье и, как следствие, – нормальному психическому развитию потомства.

Жизненные сценарии.

Известный психолог Эрик Берн первым предложил идею о том, что каждый человек имеет одну или несколько основных жизненных позиций или "жизненных сценариев". Эти сценарии диктуют нам наши поступки, и наше поведение в целом. Берн определил "сценарий", как "бессознательный жизненный план", который составляется еще в детстве и имеет в нашем представлении четкую структуру. Мы бессознательно действуем по плану, который для нас привычен, понятен и предсказуем, дает нам иллюзию "привычности", а значит контроля над ситуацией и безопасности. "Жизненные сценарии" - это наша подсознательная психологическая защита от всякого рода эмоциональных стрессов.
* На выбор сценария в раннем детстве большое влияние оказывает наше ближайшее окружение. С первых же дней жизни они передают нам "послания" (продиктованные их собственными "жизненными сценариями") на основе которых и формируются наши представления о себе, об окружающих, о мире в целом. Это совсем не означает, что те или иные сценарии являются "родовыми", с точностью до мелочей передающиеся из поколения в поколение. Из поколения в поколение в семье передается определенный стиль жизни, определенный тип реагирования (в частности на взаимоотношения с противоположным полом), определенный "жизненный сценарий". В теории "жизненных сценариев" кроются и истоки мифов о "родовых проклятиях", "венцах безбрачия", "грязной карме" и прочем. И изменить свой сценарий, чтобы решить проблему какую-либо психологическую проблему, - непросто, но по силам любому. Потому что нужно отыскать и поменять саму суть сценария, а не внешнее поведение. Впрочем, меняя внешнее поведение, человек тоже может прийти к пониманию того, что мешает в нем самом осуществлению желаемого поведения.
* Считается, что уже к семи годам основа "жизненного сценария" написана. Это не означает, что он останется неизменным в течение всей жизни. Всё самое интересное только начинается. Человек сам может строить свою жизнь, просто нужно понимать, какое сильное влияние имеют подсознательные сценарии, заложенные в детстве и в опыте всей предыдущей жизни.
* Решая повседневные задачи, преодолевая возникающие трудности и проблемы, человек тем самым двигается к своей цели, приближению к совершенству и гармонии. Поэтому можно не ломать голову, в чем же был корень проблем у родителей, какой жизненный сценарий они передали тебе. В процессе вашей жизни, вы неизбежно столкнетесь с теми же вопросами, которые не смогли решить ваши родители, и всё станет понятно само по себе, во всей сложности и запутанности. Считается, что избавиться от осуждения родителей, да и вообще старших поколений, человек сможет только тогда, когда в своей жизни сумеет преодолеть "родовые" проблемы. А наличие осуждения, таким образом, является индикатором того, что человек сам имеет те же недостатки, в которых обвиняет значимые фигуры своего прошлого.

Директивы родителей.

Американские психологи Роберт и Мери Гулдинг говорили о том же, но в других терминах. Они построили концепцию о том, что многие нерешенные душевные проблемы родителей передаются их детям, причем в усугубленном виде. Происходит эта передача путем внушения от родителя к ребенку в раннем детстве. Мы можем научить другого только тому, чем владеем сами. Так и родители передают своим детям "родительские директивы" о том, как нужно жить, относиться к людям и обращаться с собой.
* Директива - это скрытое приказание, неявно сформулированное словами или действиями родителя, за неисполнение которого ребенок будет наказан. Не явно (поркой или подзатыльником, молчаливым шантажом или руганью), а косвенно - собственным чувством вины перед родителем, давшим эту директиву. Причем истинные причины своей вины ребенок (а часто и взрослый - ведь мы так же управляем друг другом с помощью директив) не может осознать без посторонней помощи. Ведь именно исполняя директивы, он чувствует себя "хорошим и правильным". Поэтому неимоверно тяжело (но возможно) перепрыгнуть тот уровень полноты жизни и человечности, которого достигли родители. Причем, если не прикладывать определенных усилий, то человек становится даже ещё более несчастным, чем его родители. Главной директивой, в которую можно было бы включить все остальные, является: "Не будь самим собой". Человек с этой директивой постоянно неудовлетворен собой. Такие люди живут в состоянии мучительного внутреннего конфликта. Остальные приведенные ниже директивы поясняют это. Вот краткие примеры таких директив (их можно насчитать десятки и очень подробно разбирать каждую из них):
Первая директива - "Не живи". Как много проблем ты нам принес, появившись на свет.
Вторая директива – "Не верь самому себе". Мы лучше знаем, что тебе нужно в этой жизни. Всегда найдутся те, которые думают, что они лучше тебя знают, в чем состоит твой долг.
Третья директива - "Не будь ребенком". Будь серьезным, не стоит радоваться. И человек, став взрослым, никак не может научиться полноценно отдыхать и расслабляться, так как чувствует вину за свои "детские" желания и потребности. Ко всему прочему, у такого человека стоит жесткий барьер в общении с детьми.
Четвертая директива - "Не чувствуй". Это послание может передаваться родителями, которые сами привыкли сдерживать свои чувства. Ребенок приучается "не слышать" сигналы своего тела и души о возможных неприятностях.
Пятая директива - "Будь самым лучшим". Иначе ты не сможешь быть счастлив. А так как невозможно быть самым лучшим во всем, то и не видать этому ребенку счастья в жизни.
Шестая директива - "Никому нельзя верить, - уж вы мне поверьте!". Ребенок приучается к тому, что окружающий мир является враждебным и выживает в нем только хитрый и вероломный.
Седьмая директива - "Не делай". В результате ребенок боится принимать какие-либо решения самостоятельно. Не зная, что безопасно, испытывает трудности, сомнения и чрезмерные опасения в начале каждого нового дела.

Преодоление последствий психологических травм.

Люди несут в себе многочисленные и болезненные переживания прошлого. Неисцеленные раны могут препятствовать нормальному развитию личности человека, что будет проявляться в разных сферах жизни, так как создают для травмированного человека ложное представление о мире и своем месте в нем. Чувства, которые сопровождают травмы и их последствия, могут быть самыми разными: обида ("это несправедливо, так не должно быть, все против меня"); тревога, страх, которые начинают проявляться позднее как чувство неуверенности в себе, неадекватности, неполноценности; стыд и неконструктивное чувство вины; изоляция, потерянность; чувство бессмысленности жизни, мира в целом.
* Осознание травмы является необходимым, но крайне болезненным переживанием, к которому необходимо осторожно подвести человека. Зачастую то, что сам человек считает особенностями характера, является проявлением защит от болезненных переживаний. Это осознание требует пересмотра и переоценки многого в собственной жизни.
* Живые организмы были бы не в состоянии просуществовать сколько-нибудь долго без присущей им врожденной способности к излечению своих ран и заболеваний. Из-за страха мы сознательно и бессознательно препятствуем излечению, блокируем его. Мы не в состоянии избавиться от страха одним лишь обдуманным и намеренным волевым актом; все, что мы можем сделать, - это подавить страх таким образом, чтобы не испытывать страха перед страхом. Однако следствием подобного поведения оказывается подавление всей жизненно важной деятельности тела, включая процессы естественного и спонтанного излечения. Только отказом от контроля со стороны эго можно добиться того, чтобы тело человека могло в полном объеме сохранить свою витальность и энергию, свое натуральное здоровье и страстность.
* Многие виды психотерапии, прямо или косвенно, как раз и занимаются тем, чтобы человек развивал в себе всю возможную полноту собственной жизни, преодолевал барьеры и стереотипы, заложенные в прошлом. Например, телесноориентированная психотерапия через глубокое погружение в свое тело помогает отыскать неправильные установки и подсознательные сценарии, которые мешают жить в настоящем.

Родительская любовь.

Родительская любовь - это безусловное утверждение в жизни ребенка и его потребностей. Но здесь должно быть сделано одно важное дополнение. Утверждение жизни ребенка имеет два аспекта: один - это забота и ответственность, абсолютно необходимые для сохранения жизни ребенка и его роста. Другой аспект выходит за пределы простого сохранения жизни. Это установка, которая внушает ребенку любовь к жизни, которая дает ему почувствовать, что хорошо быть живым, хорошо жить на этой земле! Материнская любовь к жизни так же заразительна, как и ее тревога. Обе установки имеют глубокое воздействие на личность ребенка в целом.
* Материнская любовь к растущему ребенку, любовь, которая ничего не желает для себя, это, возможно, наиболее трудная форма любви из всех достижимых, и наиболее обманчивая из-за легкости, с которой мать может любить своего младенца. Но именно потому, что это трудно, женщина может стать действительно любящей матерью, только если она способна любить вообще; если она способна любить своего мужа, других детей, чужих людей, всех людей. Женщина, которая не в состоянии любить в этом смысле, может быть нежной матерью, пока ребенок мал, но она не может быть любящей матерью, чья задача в том, чтобы быть готовой перенести отделение ребенка - и даже после отделения продолжать любить его.
* Любовь играет огромную воспитательную роль, оказывая облагораживающее влияние на формирование личности, делает личность более богатой, содержательной. Для ребенка, особенно маленького, родители – это весь мир. Угроза оказаться отвергнутым родителями или лишиться родительской любви - это для маленького ребенка нечто опасное буквально для самой его жизни. Поэтому, для собственного выживания, ребенок вынужден принять те модели взаимодействия, которые предлагают родители.
* Других моделей он не знает и даже не догадывается об их существовании. Ребенок, живущий в страхе, напряжен, обеспокоен и зажат. Такое состояние является для него болезненным, и ребенок, чтобы не испытывать боль или страх, будет стремиться стать бесчувственным. "Омертвление" тела с помощью мышечного напряжения исключает боль и страх, поскольку "опасные" импульсы как бы заключаются в тюрьму. Тем самым выживание начинает казаться гарантированным, но для такого индивида подавление чувств становится подлинным образом жизни. Удовольствие оказывается подчиненным выживанию, а эго, которое первоначально обслуживало тело в его желаниях получать удовольствие, теперь в интересах безопасности осуществляет контроль над телом. Между эго и телом образуется зазор, который находится под контролем полосы мышечного напряжения у основания черепа, разрывающей энергетическую связь между головой и телом - иными словами, между мышлением и чувствами.
* Для ребенка семья становится своеобразной психодрамой, где смешиваются любовь и ненависть, ревность и зависимость, страх и тоска. Амбивалентность (противоречивость впечатлений от одного объекта) достигает своего пика. Родители, которые его любят и защищают, могут также на него напасть, покинуть, умереть, упасть духом, ругать, пытаться контролировать и т.д. Культурой и средой предписывается любить родителей, поэтому негативные впечатления находят свое выражение в фигурах ведьм, бабы-Яги и др. А. Фрейд писала, что дети бегут от объекта своего страха, но при этом попадают под его очарование и непреодолимо тянутся к нему. Так происходит, потому что ребенку возвращается возможность сознавать свои негативные впечатления и переживания от этого мира, в том числе внутриутробные и младенческие впечатления. Хотя и в таком виде, но можно проживать присутствие в мире хорошего и плохого. Маленькие дети и подростки любят перечитывать испугавшие их сказки, смотрят фильмы ужасов, чтобы испугавшись, вновь обрести контроль над своими страхами.
* Символический образ (или ситуация в игровом пространстве) одновременно выражает эмоцию и сдерживает ее. Развитие символизации способствует правильному развитию индивида, помогает справиться с тревогой, взять под контроль беспокойство и страхи. Это развитие объединяет внешнее и внутреннее пространство (реальный и фантазийный мир) ребенка.
* Мир ребенка отличается от мира взрослых. В зависимости от возраста, у детей своя логика, мировоззрение, своя "зона ближайшего развития", свои возможности. Мудрые родители всматриваются и вслушиваются в детей, стараясь понять, чем одарила их природа и чего недодала. Такие родители руководствуются принципом "Ты существуешь - значит, я тебя люблю".
* Чтобы выявить глубинные причины детского гнева, злобы, зависти, следует помнить, что они вторичны по отношению к чувствам боли, обиды, страха, которые в свою очередь возникают от неудовлетворенной потребности в любви, признании, уважении. В основе последних лежат базисные стремления, выраженные словами "я хороший" (самооценка), "я любим", "я могу". Фундаментом всей этой пирамиды является чувство внутреннего благополучия (или неблагополучия), формирующееся у ребенка в результате нашего обращения с ним.
* Корни психологического неблагополучия очевидны: это постепенно сформировавшиеся замкнутость, скрытность, неискренность, а то и лживость, к которым ребенок привык с раннего детства; это постоянная конкуренция между членами семьи; поверхностная и формальная, переходящая в безразличие, взаимосвязь между членами семьи.
* И в других, не перечисленных здесь, случаях расплачиваться за семейные проблемы приходится прежде всего детям. И причинно-следственные связи проблем детей далеко не всегда очевидны. Чувство неблагополучия - корень всех детских аномалий и трагедий. Наказание или самонаказание ребенка лишь усугубляют его, а помочь может только постоянное укрепление в нем чувства самоценности.
* Причина распространенности "семейных проклятий" кроется в том, что родители неосознанно воспроизводят по отношению к ребенку и друг к другу те нездоровые отношения, которые они усвоили, будучи детьми, в семье своих родителей. "Как показывают последние сравнительные исследования, характер и степень чувства автономии, которые родители могут сформировать у своего малыша, зависят от их чувства собственного достоинства и личностной независимости. Для ребенка не столь важны наши отдельные поступки, его в первую очередь волнует наша жизненная позиция: живем ли мы как любящие, помогающие друг другу и твердые в своих убеждениях люди или что-то делает нас злыми, тревожными, внутренне раздвоенными." Э. Эриксон.
* Человек не имеет возможности выбора по отношению к неосознанной части своей личности. В этих же закоулках скрываются и проклятия, программирующие человека на поведение, делающее его нечастным. Отношение окружающих, в первую очередь матери, к ребенку, его потребностям, его желаниям запечатлевается в душе ребенка с первых дней его жизни. Если он получает тепло, ласку, заботу, то формируется образ мира безопасного, открытого и заслуживающего доверия. В противном случае мир для детской души становится источником угрозы и дискомфорта.

Отрывки из статьи "Раненый целитель" Ролло Мей.

…Адаптация всегда существует рядом с вопросом - адаптация к чему? Адаптация к психотическому миру, в котором мы совершенно очевидно живём? Адаптация к обществам, таким Фаустовским и бесчувственным? И когда я продолжаю думать об этом, то начинаю осознавать, что двое самых великих терапевтов, которых я когда-либо знал, были плохо адаптированными людьми… Теперь очень любопытно то, что каждый из перечисленных гениев стал великим именно в том, в чём была его самая слабая точка… Я хочу вам предложить теорию. Это теория раненого целителя. Я хочу предположить, что мы лечим других людей с помощью своих собственных ран. Психологи, которые становятся психотерапевтами, так же, как и психиатры - это люди, которые будучи детьми, должны были стать терапевтами собственных семей. Это довольно хорошо установлено различными учениями. И я предлагаю развить эту идею и предположить, что та проницательность, которая приходит к нам благодаря собственной борьбе с нашими проблемами, и приводит нас к тому, чтобы мы развили эмпатию и креативность по отношению к другим… и сострадание…
* Джером Каган, профессор из Гарварда, провёл длительное исследование креативности и пришёл к тому, что основная сила художника (творца вообще), т.е. то, что он называл "творческая свобода", не является врождённой. Возможно, она чем-то подготовлена, но сама креативность не врождённа. "Креативность, - говорит Каган, - замешана на боли подросткового одиночества, на изоляции и физической неполноценности… Люди, которые пострадали от пагубных событий в прошлом, могут и реально функционируют на среднем уровне или на уровне выше среднего". Механизм, помогающий справляться с этим, в состоянии предотвратить возможные вредные эффекты пагубного опыта, но пережившие всё это также могут трансформировать свой опыт в то, что будет способствовать росту… Заключённые, у которых было бедное неизбалованное детство лучше всего адаптированы к концлагерям, в то время как большинство из тех, чьи родители были богатыми и позволяющими, умирали в первую очередь…
* Я очень много думал обо всём этом, так же как и мои коллеги из Института Сайбрука. Они заметили, что многие из очень уважаемых нами людей прошли через самые страшные ситуации в раннем детстве… Исследование того, как прошло детство выдающихся людей открывает нам тот факт, что они не совсем получили того "выращивания", заботы, про которые считается в нашей культуре, что именно они приводят детей к психическому здоровью. Получается, что несмотря на это или благодаря таким условиям, эти дети не только выжили, но и очень многого достигли, причём многие после того, как у них было самое плачевное и травматичное детство. Так же здесь, в Беркли, было сделано исследование развития человека в течение долгого времени.
* Группа психологов наблюдала за людьми с рождения до 30 лет. Они наблюдали за 166 мужчинами и женщинами и были шокированы неточностью своих ожиданий. Они ошиблись в 2-х из 3-х случаев, в основном из-за того, что переоценили разрушающий эффект проблем раннего возраста. Также они не смогли предвидеть, и, по-моему, это интересно всем нам, каковы последствия "гладкого" и успешного детства. Речь идёт о том, что определённая степень стресса и количество провоцирующих, "вызывающих" ситуаций заставляет возрастать, укрепляет психологическую силу и компетенцию… Период дегенерации и хаос, я надеюсь, не вечны, но ведь он часто может быть использован как способ реформации и реорганизации нас на новом уровне.

Травмы ребенка из-за неразрешенных проблем родителей и окружающих.

Отрывки из книги "Любовь и оргазм" Александр Лоуэн: Не зря говорят, что здоровые дети рождаются у родителей, которые были счастливы в постели, - и с этим нельзя не согласиться. Клинический опыт неоднократно подтверждал эту истину, только с ее обратной стороны, поскольку неизменно прослеживалась связь детских неврозов с сексуальным несоответствием и конфликтами родителей. В общем, можно смело утверждать следующее: мать, получающая удовлетворение в сексуальной жизни, способна легко удовлетворить потребности своего ребенка, потому что обладает достаточным запасом любви для этого.
* Богатый материал для понимания связи любви и секса дает изучение психосексуального развития ребенка. С точки зрения биологии, каждый ребенок - плод любви, поскольку секс - это выражение любви на телесном уровне. К сожалению, большинству людей свойственно переживать конфликты и противоречия, а секс и беременность нередко отягощены так называемыми "вторичными побуждениями" (по В. Райху). Так, секс может стать актом подчинения, с целью избежать конфликта, а не добровольным выражением любви; а беременность бывает следствием вторичного желания женщины покрепче привязать мужчину либо заполнить пустоту в своей жизни. Такие "вторичные чувства" ограничивают материнскую любовь, хотя и не отрицают ее. Всякое выражение любви и внимания, проявляемое женщиной к ребенку, показывает ее любовь к нему; но одновременно она может и ненавидеть его; об этом рассказывают многие матери, говоря, что иногда чувствуют такую злость к грудному ребенку, как будто готовы его убить. Резкий тон, холодный взгляд, язвительное замечание могут выдать неосознанную неприязнь, которую чутко улавливает ребенок. При этом, в первые дни своей жизни он, подобно всем детенышам млекопитающих, просто отвечает выражением удовольствия или страдания на удовлетворение или на отказ в удовлетворении его потребностей, не понимая эмоциональных затруднений матери.
* И в дальнейшем развитии ребенка, - которое напоминает эволюцию жизни на Земле, - на каждой ступени развития, ребенок может получать травмы из-за неразрешенных проблем родителей и окружающих. Ребенок, который не получил в детстве достаточно душевного тепла, будет потом всю жизнь стремиться восполнить его дефицит. Эмоциональный голод, испытанный в детстве, человек рано или поздно захочет чем-то компенсировать.

Предательство любви. Как хотелось бы быть самим собой.

Все мы в той или иной мере страдаем от того, что нас недолюбили в детстве, не позволяли быть самим собой и развиваться в соответствии со своей природой, когда глаза родных тебя предают, потому что они образ о тебе ставят на твое место, и ты должен соответствовать их образу. Из-за того, что дети всецело зависят от взрослых, они вынуждены идти на компромисс с собой, чтобы не погибнуть и не сойти с ума. Поэтому постепенно принимают ту правду о себе, которую передают родители.
* Другими словами, в том случае, если родители не умеют любить по-настоящему, дети теряют себя. Ребенок стал избегать себя из-за того, что все избегают себя. Каждый ребенок рождается в толпе и начинает имитировать людей, повторять их действия. Ребенок попадает в ту же мучительную ситуацию, что и другие. Он начинает думать, что в этом и есть вся жизнь.
* Проблемных взрослых отличает крайне неустойчивая и поляризованная самооценка, формирование которой восходит к самым ранним этапам развития личности. У них отсутствует базовое чувство благополучия, внутренней гармонии и самодостаточности, которое создается как функция оптимальной успокоенности, сытости и защищенности в условиях сбалансированных отношений между родителями и развивающимся ребенком. Вследствие указанного дефицита задерживается обретение способности любить себя и других, наличие которой необходимо для развития у человека чувства собственной ценности и, в конечном итоге, – для целеустремленного и независимого существования. В результате, такие личности находятся в постоянном метании между позициями малоценности с самоотречением и изоляцией, - и "всемогущества" с отказом от реальности, самовозвеличиванием и бравадой.
* Для этого контингента в целом свойственно плохо идентифицировать, дифференцировать и вербализировать свои чувства. Так, отвечая на вопрос о своем состоянии, они в одних случаях не могут признать наличие актуальных переживаний вообще, сказать, как себя чувствуют и что их беспокоит, в других, – не в состоянии отличить, например, тревогу от тоски, печаль от гнева и т.п. При этом многие из них обнаруживают высокий уровень логического анализа собственных и чужих целей и намерений, способны прогнозировать значимые ситуации, управлять их развитием и в обыденной жизни производят впечатление практичных людей. Однако в природе собственных мотиваций они отводят чувствам неадекватно малое, второстепенное место, руководствуясь более или менее социально приемлемыми штампами рационального и целесообразного. Их эмоциональная жизнь дефицитарна и, фактически, определяется ситуационным контекстом, ограничиваясь реакциями на события и факты. В отношении "трудных" для личности, неприятных или противоречивых чувств действуют механизмы отчуждения. Наблюдаются частые эпизоды недовольства собственным психическим функционированием, прежде всего, – способностью испытывать "истинную" радость, удовольствие и другие положительные эмоции. Родители, супруги и другие близкие таких людей нередко отмечают, что больные в прошлом жаловались на недостаток самореализации, скуку, "серость" своего существования. Другие преимущественно актуализируют проблему кажущегося недостатка собственной спонтанной активности, низкого тонуса с ощущением "автоматичности", недостаточной осмысленности своего существования, внутренней пустоты.
* И в дальнейшей жизни, чтобы начать путь к психологическому благополучию, первым шагом должно быть принятие себя. Принятие себя - это очень важный дар, который называют "важнейшим законом личного роста". Этот дар могли бы дать нам наши родители, если бы имели его в себе. Этот дар мы могли бы дать нашим детям, если он у нас будет. Принятие чего-либо - это когда вы просто воспринимаете нечто таким, каково оно есть, и говорите: "Значит, так оно и есть".
* Мы всегда будем смотреть на вещи сквозь фильтры "нельзя", "не положено", "должен", "следует" и фильтры предвзятости и предубеждения. Когда реальность вступает в противоречие с нашими представлениями о том, какой надлежало бы быть реальности, она всегда побеждает. Поэтому мы либо боремся с действительностью и получаем одни расстройства, либо отворачиваемся от нее и ищем способы защитить свое сознание.
* Принятие - это первый шаг к успешному действию. Если вы не можете полностью принять ситуацию такой, какая она есть, вам будет трудно изменить ее. Больше того, если вы не принимаете ситуацию полностью, вы никогда не сможете узнать, нужно ли вообще ее менять.
* Ценность принятия заключается в том, что ваше отношение к жизни и себе становится лучше. Ничто не изменит прошлого. Вы можете бороться с прошлым, притвориться, что этого не было, или вы можете принять это. Когда вы находитесь в состоянии неприятия, вам трудно учиться. Зажатая психика, приготовившаяся к бою с реальным присутствием того, что не должно быть принято, не может получить урока. Расслабьтесь. Примите то, что уже имеет место, - будь то сделано вами или независимо от вас. А затем попытайтесь получить урок.
* Как же себя полюбить? Первым делом перестаньте себя сравнивать, перестаньте оценивать. Принимайте себя таким, какой есть. Развивайте и ищите любовь к себе. Любовь к себе - это любовь к жизни: к жизни вообще и к жизни в себе.
* Наше детство и отношения в родительской семье могут быть как причиной серьезных проблем, так и основной опорой и источником ресурсов во взрослой жизни. В детстве очень много заложено. И можно отыскать много позитивных, поддерживающих моментов.
Узнать о том, что еще есть полезного и интересного на данном сайте, можно по ссылке:
* И в заключение предлагается отрывок из книги "Двойственность и открытость", Дж. Бьюдженталь, про возможность быть самим собой и обрести полноту жизни:
* Шестьдесят лет я пытался подготовиться к тому, чтобы жить настоящей жизнью. Шестьдесят лет я готовился к жизни... Которая начнется, как только я выясню, как нужно жить... как только я заработаю достаточно денег... как только у меня будет больше времени... как только я буду больше похож на человека, которому можно доверять. В последнее время я чувствую, что знаю немного больше о том, как нужно жить, как быть другом, как быть искренним с людьми, как смотреть правде в глаза. В последнее время я стал больше надеяться на самого себя. Не опоздал ли я?
* Сколько я себя помню, я всегда хотел быть "правильным". Беда в том, что определения "правильности" все время меняются. Единственное, что остается неизменным, - это то, что правильные люди чем-то существенно отличаются от меня.
* Моя мама была большой почитательницей "культурных людей". У меня даже создалось впечатление, что такие люди созданы из другого теста, чем большинство людей. Может быть, потому, что другим любимым словом для описания культурных людей у нее служило слово "благородные". Но ни одно из этих слов - "правильный", "культурный", "благородный" - не помогло мне толком в моих поисках.
* Иногда я начинал представлять себе, как живут такие люди. Представлять себе их дом, обязательно расположенный на холме и гораздо более дорогой, чем тот, что могла позволить себе наша семья, разоренная депрессией. Они, несомненно, жили в этом доме несколько поколений, и у них было высшее образование - нечто такое, чего не имели ни мои родители, ни их братья и сестры. И у них была не работа, а "профессия".
* Я буду, я должен быть хорошим, правильным. Быть "правильным" так важно, и так легко потерять это свойство. Очевидно, быть правильным означает радовать учителей, быть "маменькиным сыном". Ясно, что быть правильным - значит не быть таким, как отец - любящий, но слишком ненадежный, напивающийся всякий раз, когда он нужен нам по-настоящему.
* Неправильного во мне следовало стыдиться, потому что оно сексуально, эмоционально и непрактично, потому что оно все время хочет играть, когда я заставляю его работать, потому что ему нравится мечтать, а не быть реалистичным. Два Я: одно постепенно становится все более публичным, другое - все более скрытым.
* Депрессия кончилась с началом военного бума. Я женился на своей институтской подружке перед тем, как Гитлер вступил в Польшу. Высшее образование, вновь обретенная вера в свои силы и созданная войной потребность в психологах помогли мне достичь более высокого положения. Должно быть, я делал все правильно. И все же теневое, неправильное всегда было со мной.
* Я получил степень доктора по клинической психологии на волне послевоенного образовательного энтузиазма. Я преподавал в университете и начал публиковать профессиональные статьи. С двумя коллегами мы открыли частную практику и посвятили многие часы на протяжении примерно пятнадцати лет развитию наших знаний, техники и самоосознания. И непроизвольно я внес в свою жизнь бомбу с часовым механизмом.
* Я обнаружил, что заниматься психотерапией - значит постепенно все глубже и глубже проникать в мир людей, которых консультируешь, в мир совершенно разных личностей. Сначала было достаточно одного сеанса в неделю, потом наша работа начала требовать двух, трех, четырех сеансов в неделю. Это отражало наше растущее понимание того обстоятельства, что цели, которые мы преследуем, - это существенные изменения в жизни; силы, с которыми мы боремся, глубоко укоренены; работа по распутыванию паттернов, складывавшихся на протяжении всей жизни, к прорыву к новым возможностям является самым грандиозным делом из всего, что я и люди, с которыми я работаю, когда-либо выполняли.
* Увлеченность другими разнообразна: я встал на путь, ведущий меня за пределы привычных отношений в моих попытках быть открытым и искренним, в попытках вызвать изменения в других, в стремлении быть большим целителем, чем один человек может быть для другого, и - глубоко подо всем этим - в попытках преодолеть расщепление в самом себе, помогая своим пациентам справиться с таким же расщеплением в них самих.
* Так накапливались знания о человеческом опыте, и постепенно стала проясняться цена моей двойной жизни. Мои попытки поделиться этим растущим пониманием дома были восприняты как хвастовство растущими профессиональными успехами и не были оценены. Я обратился к психоанализу и провел многие часы на кушетке, пытаясь выявить свою двойственность и избавиться от нее, пытаясь оправдать или скрыть ее. Анализ кончился безрезультатно, двойственность стала еще болезненнее, чем раньше, и больше, чем раньше, беспокоила мои мысли.
* Груз этой двойственности сильнее всего давил на меня дома, в семье. Это служило постоянным противоречием моей возрастающей искренности с другими, и я чувствовал себя виноватым и отвергаемым. Я чувствовал, что в моем браке принимают только мое "правильное" Я. Поэтому конец был предрешен. Мы действительно любили друг друга - в той степени, в какой действительно знали друг друга, - и поэтому разрыв больно ранил нас обоих. Она была хорошей женой, насколько я могу об этом судить, а я - хорошим мужем и отцом в своих собственных глазах. Но мы не могли больше быть вместе, во всяком случае, я не знал, как этому помочь. Как можно более мягко, но все же с неизбежной жестокостью я расстался с домом на холме и со спутницей, с которой делил так много и с которой никогда не мог бы чувствовать себя целостной личностью. Я оставил двух взрослых детей, которых так мало знал и которые так мало знали меня. Я пытался быть для них всем тем, чем не был для меня отец - финансово состоятельным, известным и уважаемым в обществе, - но я не знал, как быть с ними самим собой.
* Теперь наступило время перемен, время исцеления и надежды на новую жизнь. Тайное Я больше не было тайным. Я нырнул в море стыда и обнаружил, что не утонул. В новых отношениях я постепенно осмеливался показать все больше и больше истинного Я и обнаружил, что меня принимают. В новом браке я открыл, какой извращенной была моя потребность скрывать свою внутреннюю жизнь, насколько я принимал за нечто само собой разумеющееся свою отдельность. Но эта женщина разделяла мои убеждения и, как и я, ценила полноту и поддерживала меня в моих попытках достичь целостности. И старое расщепление уменьшилось.
* Я оставил попытки быть правильным; я хочу попытаться быть самим собой. Попытка быть самим собой оказывается почти такой же трудной, как попытка быть тем, чем я должен быть. Но постепенно это получается все лучше и лучше. Все, кто приходил ко мне за помощью, все терпеливо учили меня. Я вновь и вновь видел, как жизнь человека переворачивается, когда он начинает открывать для себя свое внутреннее осознание, начинает обращать внимание на свои собственные желания, страхи, надежды, намерения, фантазии. Так много людей делают то же самое, что делал я, - пытаются диктовать то, что должно происходить, вместо того, чтобы открывать подлинный поток своих переживаний. Диктовать таким образом - это путь к смерти, который убивает спонтанность нашего существования. Только внутреннее осознание делает возможным истинное бытие, и только оно является единственным руководителем на моем пути к подлинной жизни.
* Меня никогда не учили прислушиваться к своему внутреннему чувству. Наоборот, меня учили слушаться внешнего - родителей, учителей, вожаков бойскаутов, профессоров, начальников, правительство, психологов, науку - из этих источников я брал инструкции, как мне прожить мою жизнь. Те требования, которые шли изнутри, я рано научился рассматривать как подозрительные, эгоистичные и безответственные, как сексуальные (ужасная возможность) или как неуважительные по отношению к матери (если не хуже). Внутренние побуждения - и с этим, кажется, согласны все авторитеты - являются случайными, ненадежными, подлежащими немедленному строгому контролю. Вначале этот контроль должны осуществлять взрослые, но если бы я был правильным человеком (вот оно, опять), со временем я смог бы сам выполнять функции надзирателя, как будто родитель, учитель или полицейский находятся прямо здесь (как оно и есть), в моей голове.
* Так что теперь, когда я стал пытаться прислушиваться к себе, так много станций подают сигналы одновременно, что трудно различить среди них свой собственный голос. Я бы даже не знал, что у меня есть этот голос, если бы тысячи часов, которые я потратил на выслушивание своих пациентов, не продемонстрировали мне наглядно, что он существует в каждом из нас, и наша задача вернуть себе это врожденное право внутреннего голоса, которое было частично или полностью подавлено. Так я пришел к убеждению, что даже у меня есть это внутреннее чувство, руководящее мной внутреннее знание.
* Кажущееся необычным поведение является относительно открытым выражением того напряжения и эмоций, которые каждый из нас испытывает внутренне, но часто подавляет. Мир был бы разумнее и безопаснее, если бы каждый из нас мог найти им выход, безвредный для себя и других и ведущий к росту.
* Каждый человек вырабатывает способ бытия в мире, который является разумным компромиссом между тем, как он понимает себя и свои потребности, и тем, как он понимает мир с его возможностями и опасностями. К сожалению, понимание и того, и другого складывается в детстве, и в нашей культуре человеку предоставляется очень мало помощи для пересмотра своего детского мировоззрения в зрелом возрасте. Таким образом, мы разрабатываем способы бытия, суживающие и ограничивающие нашу жизнь. То, что мы называем интенсивной психотерапией, на самом деле есть ускоренный образовательный процесс, направленный на то, чтобы достичь зрелости, задержавшейся на двадцать, тридцать или более лет из-за попыток жить с детским отношением к жизни.
* Я сделал одно из самых удивительных открытий: насколько всем нам трудно взглянуть на свою жизнь честно и непредвзято. Почти каждый человек, консультировавшийся со мной, должен был сделать это, потому что он неудовлетворен тем, как складывалась его жизнь; каждый пробовал разные способы, чтобы изменить свою жизнь, но эти усилия не принесли удовлетворения. Можно было бы ожидать поэтому, что каждый из них провел уже много времени, вновь и вновь размышляя о том, как складывается его жизнь и что он может сделать, чтобы она шла в соответствии с его желаниями. Вовсе нет. Ни один из тех людей, что приходили ко мне, не знал по-настоящему, как пересмотреть основы своей жизни, хотя эти люди, разумеется, предпринимали попытки пересмотра своей работы или каких-то других внешних областей своей жизни, если в них что-то шло не так, как они хотели. Наоборот, все эти люди стандартно, как и я сам, привыкли не доверять своему внутреннему переживанию, избегать и обесценивать его.
* Критическое рассмотрение самого себя может принять форму напрасного сожаления, агрессивного самообвинения, печальной жалости к себе, разработки планов и проектов относительно самого себя, принятия решений и подведения итогов, самонаказания или многих других усилий изменить действия или чувства этого обманчивого и приносящего одни неприятности Я.
* Что же требуется от человека, который хочет быть хозяином своей жизни? Главное - как можно более полно предоставить и открыть свое сознание заботе о своей жизни, самому факту того, что ты живешь здесь, в определенном месте, в определенное время. Большинство из нас, кажется, бездумно полагают, что у нас действительно существует такое осознание, и мы только иногда позволяем ему быть заслоненным различными вмешательствами - социальным давлением, попытками усилить наши образы, чувством вины и т.п. На самом деле такое открытое и свободное осознание чрезвычайно редко, и только люди, искусные в медитации и некоторых других искусствах созерцания, могут развить его до значительного уровня.
* Понимание того, как редко мы по-настоящему обладаем внутренним осознанием, кажется мне необычайно важным. Если мне трудно всерьез думать о своей жизни, неудивительно, что мне не удается построить такую жизнь, как я хочу. Если такое положение повсеместно (а я полагаю, что это так), можно проследить причины многих личных и социальных неурядиц вплоть до их истока, лежащего в нашей неспособности осмысленно и целенаправленно использовать наши возможности.
* В конце концов, если бы я собирался починить двигатель моей машины, первое, что я захотел бы сделать, - это посмотреть, в каком состоянии находится двигатель сейчас. Только объективная и полная оценка существующей ситуации и разумное понимание того, что необходимо сделать и с чем я должен работать, чтобы сделать это, позволяет мне надеяться, что мои усилия приведут к благоприятным изменениям в двигателе. Кажется, что с моей жизнью все должно быть точно так же.
* Но, конечно, все не так. Я и есть тот самый процесс, который хочу понять. То, что я хочу исследовать, включает сам процесс исследования. Двигатель не меняется, когда я осматриваю его. Но когда я пытаюсь рассмотреть свою жизнь, я также пытаюсь рассмотреть и свое рассмотрение, а это совершенно другое мероприятие.
* Существует решающее и очень важное отличие между изучением двигателя и более полным осознанием своего бытия. После того, как я закончил осмотр двигателя, настоящая работа только начинается. С другой стороны, когда я полностью осознаю свое бытие - включая свои чувства относительно своего способа существования и того, как я действительно хочу жить, - настоящая работа заканчивается!
* Подождите минуту. Подумайте об этом рассуждении; оно имеет колоссальное значение. В этом различии между процедурой починки двигателя и процессом роста или изменения нашей собственной жизни сконцентрирована вся суть уникальности существования человека. И эта суть может быть сформулирована двумя главными идеями.
* Во-первых, процесс осознания сам по себе является творческим, развивающим процессом. Именно так: процесс осознания сам по себе является творческой, целительной силой, актуализирующей наш рост. Мы слишком привыкли думать об осознании, используя модель кинокамеры, которая пассивно фиксирует, но ни в коем случае не влияет на то, что происходит перед ней. Но это неправильно. Определенно, когда мы обращаем эту мощную силу, какой является наше человеческое осознание, на свое собственное бытие, мы запускаем самый важный процесс, который находится в нашем распоряжении.
* Все очень просто: мы не должны ничего делать с собой, чтобы быть тем, чем действительно хотим быть; вместо этого мы должны просто быть по-настоящему самими собой и как можно более широко осознавать свое бытие. Однако это просто только на словах; невероятно трудно достичь этого в реальности. Дело в том, что когда я полнее осознаю, каким хочу быть и что удерживает меня от того, чтобы быть таким, я уже нахожусь в процессе изменения. Полное осознание само по себе является способом стать тем, кем я действительно стремлюсь стать.
* Вторая чрезвычайно важная идея проясняет, почему процесс осознания обладает такой большой силой: осознание является фундаментальной природой человеческой жизни. Пережевывайте это утверждение медленно; в нем содержится вся энергия, изменяющая жизнь. Если сравнить простое физическое существование с подлинной жизнью в моем и вашем понимании, будет ясно, что наша природа полностью воплощается в осознании. Так, чем полнее я осознаю, тем более живым являюсь. Чем больше я искажаю свое осознание, тем более уродую свою жизнь. Чем более я увеличиваю объем и подвижность своего осознания, тем более полноценным является мой опыт.
* Легко упустить из виду важность этой идентичности для нашей жизни и нашего осознания. Мы, представители западной культуры, настолько свыклись с объективным взглядом на мир, что постоянно пытаемся превратить собственное бытие в объект. И находим подходящие для этих усилий объекты. Таким объектом является личность. Личность состоит из всех действительно объективных аспектов нашего бытия. Она включает наш образ тела, наши идеи относительно своего характера, наши предположения о том, как нас воспринимают окружающие, и нашу личную историю. Так понятие "личность" является абстракцией, перцептивным и понятийным объектом. Это не то, кто я есть, это, скорее, то, чем я был и что я сделал. Личность является продуктом деятельности Я. Это сброшенная кожа, внешне наблюдаемый аспект того, что уже изменилось и является абсолютно чистым и абсолютно субъективным процессом.
* Психотерапевты постоянно пытаются выявить факторы, способствующие изменениям. Если бы мы только лучше понимали, почему некоторые люди получают такую существенную помощь в процессе психотерапии, в то время как другие, на первый взгляд, очень похожие, демонстрируют незначительные изменения или вообще никаких. Каждый терапевт, каждая теория, каждая техника могут добиться некоторого успеха; но все они вынуждены признать, что у них бывают и неудачи. Насколько важными являются инсайт, понимание истории пациента, отношения с терапевтом, разрядка прежде подавленных эмоций и другие признанные целебные воздействия?
* Иногда пациент достигает нового понимания своей жизни и своих проблем - как мы говорим, достигает инсайта, - и результаты оказываются глубокими, изменяющими всю жизнь. Иногда самое подробное изучение жизненной истории пациента и его симптомов оказывается таким же бесполезным, как прошлогодняя биржевая сводка.
* Короче говоря, мой поиск привел меня к пониманию того, что у каждого из нас есть внутреннее чувство, орган восприятия нашего субъективного мира, но что слишком часто нас не учат ценить и использовать этот жизненно важный элемент нашего бытия. В результате мы теряемся в пустыне объективаций, лишенные путеводной звезды нашей идентичности, которая подсказала бы нам правильный курс к подлинному воплощению.
* Поняв колоссальную важность этого внутреннего зрения для нашего повседневного существования, я начал осознавать, что оно может также вести к другим важным следствиям, лежащим за пределами повседневного.
* Я убежден, что мы не живем в подлинном согласии со своей глубочайшей природой. Наоборот, мне кажется, что мы живем образами самих себя. Они искажены и снижены. Мы мыслим себя в качестве машин и животных и принимаем это за свойства нашей природы, когда это всего лишь простейшие средства достижения наших целей.
* Люди, с кем я работал, научили меня тому, что наша природа гораздо глубже и гораздо менее изучена, чем мы обычно предполагаем. И большую часть своей жизни мы проживаем, имея ограниченные представления о самих себе. Мы обычно упускаем из виду, что каждый из нас проживает жизнь в соответствии со сложившимся у него образом того, что возможно. Когда нам говорят, что мы животные и такие идеи, как "свобода и достоинство", являются иллюзиями, мы можем усвоить этот образ самих себя. Разумеется, это правда: мы животные, так же, как правда и то, что мы можем ходить на четвереньках. Большой угрозой для человека являются навязываемые нам взгляды бихевиористов, но не потому, что они ошибочны. Господство действительно ошибочных взглядов на природу человека было бы относительно коротким. Нет, опасность не в том, что Скиннер и его коллеги ошибаются, а в том, что они правы. Они правы, но их правота умышленно односторонняя и разрушительная.
* Человека можно низвести до уровня белой крысы или голубя. Человека можно превратить в машину. Редуцированный образ человека можно использовать, чтобы им управлять, как это хочет сделать Скиннер.
* Когда я думаю о том виде психотерапии, который больше всего поглощает меня сейчас, я обнаруживаю, что пользуюсь словами, которые звучат непривычно в таком контексте: я в основном занят работой с теми пациентами, которые разрешают мне разделить с ними поиски бога в самих себе.
* Я убежден, что осознание каждого отдельного человека - уникальная часть Вселенной. Каждый человек является частью существующей материи, и в этом смысле каждое осознание подобно растению, животному или даже реке или горе. Каждое существо получает некоторую порцию потока бытия (солнечный свет, силу тяготения, химический состав воздуха) и использует его в соответствии со своей собственной природой (обменом веществ, уязвимостью перед вниманием, воздействиями и разрушением), вносит свой вклад в общую космическую систему (выделяя углекислый газ, отражая свет). Во время этого цикла материя космоса меняет форму, но она не прибавляется и не убавляется. Мы называем это "законом сохранения вещества".
* Но индивидуальный человеческий разум не только похож на животное, реку или гору. Каждый человек также имеет возможность внести во Вселенную что-то новое, что-то ранее не существовавшее. В области значений человек не только воспроизводит по-новому существующие понятия, но может в некоторых случаях создать поистине новые смыслы и значения. Если это подлинное творчество есть дар Божий, то создание новых значений, новых визуальных образов, новых отношений, новых решений свидетельствует о божественности нашего глубочайшего бытия.
* Можно добавить еще кое-что к этому расширенному представлению о роли человека во Вселенной. Человек - особый элемент системы, элемент, имеющий знание обо всей системе и о самом себе. Совершенно ясно, что человек не знает всего - или, может быть, даже не знает большей части - о системе и о себе, но сам факт, что он нечто знает, полностью меняет весь ход вещей. И это другая совершенно реальная божественная способность, которой обладает человек: мы участвуем в великом деле творения. Мы создаем не только новые смыслы и образы внутри нашего субъективного мира. Мы также - насколько нам известно - единственные создания во всей космической системе, которые сознательно выбирают из бесконечности возможностей те элементы, которые осуществляются в действительности. Мы, люди, служим архитекторами действительности, постоянно переделывая реальность и более или менее удачно приспосабливая ее к своим нуждам.
* Так что, когда я говорю о поиске бога, скрытого в человеке, я имею в виду, совершенно буквально, что верю в божественную силу, скрытую в каждом из нас, - в способность к творчеству и осознание нашего участия в определении облика мира.
* Этот творческий процесс исследования и открытия моего осознания является рискованным приключением, последствия которого трудно предвидеть; а его долгосрочные результаты неисчерпаемы. Из такого путешествия я могу извлечь гораздо больше, чем решение проблемы или осуществление трудного выбора. Хотя степень решимости и способности различных людей пройти этот путь очень различна, многие достигают обновленного ощущения собственной идентичности, силы и возможностей, открывающихся перед ними. В тех случаях, когда мы отваживаемся заглянуть в глубины нашего бытия и не исказить увиденное, мы возвращаемся с чувством, что видели Бога.
* Чем глубже я могу проникнуть в свои собственные возможности, тем ближе я подхожу к тому, чтобы узреть Бога. Я не думаю, что существует конечная точка. Я не мыслю Бога в качестве определенной сущности или существа. Мне кажется, Бог - это измерение бесконечной возможности; Бог - это возможность всего.
* Когда мы обнаруживаем свое собственное ощущение возможности, мы открываем нашу глубинную природу и все больше и больше обнажаем собственную жизненную силу. Знать (в самом глубинном смысле знания), что возможно, значит оживить то, что есть. Знать, как можно жить более полно, значит быть недовольным случайным и частичным в своей нынешней жизни. Понимание ожидающей нас полноты жизни делает нас жадными в стремлении обогатить свою жизнь.
© Поздняков Василий Александрович, 26 августа 2005 года

Мама - главный человек для ребенка, но не все мамы одинаково полезны, считают психологи. Они рассказывают о разных типах материнского поведения, которое мешает полноценному развитию ребенка, - чтобы мамы могли задуматься, поработать над собой и впустить больше счастья и свободы в свою и детскую жизнь. Мы уже рассказывали об и маме, теперь посмотрим на отстраненную, холодную мать.

Равнодушная мать. Вид снаружи

Наверное, этот тип материнского поведения получил от специалистов самый страшный букет названий: отсутствующая, отстраненная, холодная мать, мать-призрак и даже «мертвая мать» - холодок по коже. Долгие годы такую мать называли «шизофреногенной» и считали, что она способствует развитию у ребенка шизофрении (позже большинство психологов отошли от этой теории). Сразу скажем: отсутствие матери в умеренных дозах - необходимо , без этого ребенок тоже не получит здорового развития. Вечно нависающая над малышом мама-наседка - это другая злостная крайность. Но у холодной матери стабильно «выключен» эмоциональный контакт с ребенком, в этом и заключается главная ее черта. И эта черта свойственна больше поколению наших мам и бабушек. Нам же и нашим детям повезло больше - холодные мамы сегодня встречаются все реже.

Отстраненная или «мертвая» мама, конечно, жива и чаще всего здорова, она может очень хорошо заботиться о ребенке, «просто» у нее нарушена эмоциональная связь с деткой, она тяготится ребенком, не знает, как с ним общаться и как быть близкой с ним . Поэтому ребенок не имеет возможности установить эмоциональную связь с мамой, напитаться и получить запас душевных сил, необходимый для дальнейших отношений с людьми.

Французские психоаналитики дают яркий образ здоровой матери: она соблазняет ребенка на жизнь своей любовью. Лишь напитавшись ее любовью, ребенок может отпустить мать и обратить свою любовь и свои желания к другим людям. Но отстраненная мама не дает своему ребенку такого ресурса.

Холодная мама не дает ребенку любви, тепла и ласки. Иногда это выглядит респектабельно и аристократично, порой это - действительно нормальный фон для семьи флегматиков в духе Свантесонов из «Малыша и Карлсона», у которых любовь выражается сдержанно, но все уверены друг в друге. Кроме того, далеко не все девочки и мальчики нуждаются в проявлении ярких эмоций по отношению к ним! Есть спокойные и задумчивые детки, которые плохо переносят чужой фонтан чувств. Однако если мама выполняет только физиологические потребности ребенка и лишает его эмоций, то чаще всего это затрудняет его развитие.

Отстраненная мама может довольно жестко контролировать эмоции своего ребенка и тем самым не допускать тесную связь с ним. Ее ребенок будет очень «удобным» и «воспитанным», он не позволит себе разгул эмоций, не будет капризничать, веселиться от души или впадать в романтическое настроение.

Холодная мама может отсутствовать в жизни ребенка физически : мало прикасаться к нему (чаще по необходимости - купание, одевание), никаких обнимашек, совместных валяний и баловства. Она может рано отдать ребенка няне или в детский сад, привлекать к воспитанию бабушек, передавать заботу о ребенке другим родственникам. Может много времени отдавать работе, ездить в командировки, устраивать личную жизнь отдельно от ребенка.

Не понимая или не желая понимать эмоций своего ребенка, холодная мама будет заслонять своими требованиями его собственное «я» . Она будет кормить его, когда он устал, будет укладывать спать, когда он хочет поговорить, будет выбирать ему одежду, игрушки и занятия, не особенно учитывая его желания.

Отстраненная мама будет оставлять ребенка без поддержки, когда он в ней нуждается : младенца оставит в одиночестве «прокричаться», не станет утешать или ободрять малыша во время неудач на детской площадке или в садике, не восхитится рисунками и поделками, не поможет школьнику с уроками или конфликтами в классе. С одной стороны, может казаться, что мама старается научить ребенка самостоятельности, но с другой стороны, ребенок такой мамы постепенно перестает ожидать поддержки и утрачивает способность доверять и открываться кому-либо.

Любая мама на определенном отрезке жизни может испытывать трудности и отстраняться от ребенка. Психологи уже давно призывают не делать из этого трагедии и даже напоминают друг другу о том, что обвинение в «плохом родительском стиле» - вещь сомнительная. Потому что толпы неуверенных в себе родителей после этого взваливают на плечи чувство вины, становятся более тревожными, и это сразу сказывается на их поведении, причем не в пользу ребенка. Поэтому если вы холодны с малышом лишь временами, то бирка «эмоционально холодная мать» - не для вас. Но если вы замечаете, что перечисленные признаки отстраненной матери описывают ваше постоянное поведение - есть повод задуматься.

Что чувствует ребенок

Ребенка холодной мамы часто называют «заброшенным». Его семья может иметь достойный доход и занимать хорошее место в социальных рейтингах, но ребенку может не хватать тепла, любви и эмоционального обмена со взрослыми, и это выливается в чувство беспомощности, обиды и жалости к себе. Во взрослом возрасте это может проявляться в замкнутости, зависимостях, враждебности и недоверии, в отношениях такой человек может попадать в позицию жертвы, он может и вовсе избегать глубоких отношений.

Дети, у которых была эмоционально холодная мать, не получили образца здорового эмоционального поведения , которое помогло бы им понять себя и развить себя. Конечно, мир огромен - и ребенок может наблюдать живые эмоции у бабушек и дедушек, воспитателей и учителей, других значимых взрослых. Но холодная мама словно запирает на замок эмоциональный мир ребенка. Ребенок быстро учится понимать, что он должен делать, чего от него хотят, он учится правильно себя вести и угождать взрослым. Но он затрудняется сказать: чего хочет он сам, что он чувствует, ему сложно отличить досаду от злости, печаль от протеста, он живет очень «в голове», словно отдельно от своих чувств и своего тела. Взрослея, он может сказать, например, что хороший человек - это тот, кто ведет себя порядочно и честно. Ему и в голову не придет сравнение, что хороший человек - тепло улыбается, его глаза радостно блестят, и с ним так классно обниматься и быть рядом.

Ребенок отстраненной мамы получает мало сочувствия, и потому недооценивает свои чувства и потребности. Часто ребенок приспосабливается к холодной маме, непрерывно добиваясь успехов, и привыкает насиловать себя, игнорировать свои желания, не проявляет сочувствия к самому себе, нормой для него становится жить в стрессе. Хорошая новость заключается в том, что любовь, соучастие, эмпатия развиваются с практикой, и их можно развить и «добрать» во взрослом возрасте.

Ребенок холодной мамы рано теряет надежду на близкие надежные связи с людьми . Ему сложно поверить, что он может быть любимым и ценным для кого-то просто так, сложно разрешить кому-то приблизиться к себе. Взрослому, который был ребенком холодной мамы, гораздо легче бежать на помощь к другим, чем принять чужую поддержку или помощь. С другой стороны, однажды открывшись кому-то, он легче попадает в зависимость и чаще оказывается в позиции жертвы.

Ребенок растет с высоким уровнем тревожности . Он напуган постоянной отстраненностью матери, он пытается заслужить ее близость, учится быть удобным и правильным, не смеет проявлять свои «неудобные» чувства и желания. Холодная мама пытается поддерживать связь с ребенком из соображений необходимости или приличия, ребенок инстинктивно тянется к ней, но при физическом сближении мама начинает отталкивать его каким-нибудь косвенным способом: придирается по пустякам, ссылается на занятость. И тревожность ребенка усиливается, он ищет в себе недостатки и устраняет их, старается быть лучше, учится терпеть пренебрежение собой. Вырастая, он часто сохраняет эту позицию и становится удобным для всех взрослым, старается отвечать ожиданиям многих людей, при этом считая их опасными для себя.

Ребенок отказывается от инициативы, становится пассивным, попадает в ощущение бессилия . Он бессилен добиться любви, бессилен выйти из конфликта, воспользоваться своими способностями, наслаждаться своими талантами и преумножить свои достижения, если их не оценил самый важный человек - мама.

Но даже если ребенок получил такой холодный опыт в детстве - он может многое наверстать в более взрослом возрасте. Психика пластична, и многие травмы и «дыры» латаются, когда человек становится сильным, встает на ноги и учится быть счастливее. Больше того, если психика ребенка достаточно крепкая, то он сопротивляется противоречивым сигналам холодной мамы, возмущается и стоит на своем, ищет тепла у других взрослых. Это, конечно, нарушает спокойствие семьи, но у такого ребенка больше шансов вырасти здоровым.

Что чувствует холодная мама, вид изнутри

Очень редко бывает так, что холодная отстраненная мама - сознательно и злорадно мучает детку. Чаще всего холодность - это не вина, а беда такой мамы. Она попала в переплет сложных внутренних и внешних обстоятельств, которые ей трудно преодолеть даже из самых лучших побуждений. Есть такое мнение: нужно трезво расстаться с иллюзией, что все матери инстинктивно любят своих детей. Матери знают, что детей любить нужно, но не всегда находят в себе источник любви. Маме может быть скучен ребенок, малыш может ее пугать и утомлять, она может тяготиться им, - и при этом фанатично заботиться о нем, а одновременно - страдать от чувства вины за свою невовлеченность в малыша. Психика способна выстраивать самые странные логические конструкции, чтобы спасти человека от сильного стресса (а осознать, что ты не любишь своего ребенка - всегда стресс). И холодная мама будет объяснять себе, что ребенок ей достался очень трудный и неуравновешенный, что она «просто» строгая мама и ведет себя так на благо ребенку. Современная холодная мама, скорее, даже будет старательно изображать интерес и выражать восторги пластиковым голосом, ведь сегодня в тренде радостное участие в жизни ребенка. Но как бы то ни было, очень многие холодные мамы в глубине души страдают от того, что не могут дать ребенку чего-то важного.

Ученые-этологи напоминают о таком любопытном факте: у большинства приматов материнский инстинкт угасает, когда их детеныши достигают 5-6 лет , - эта программа вполне может влиять и на мам вида гомо-сапиенс. Конечно, человек - существо социальное, мы руководствуемся культурными программами и научились взращивать «вторичный инстинкт» материнской любви и заботы, которая действует на протяжении всей жизни. Но механизм этого более молодого инстинкта не так надежен. И приходится признавать, что есть несчастные матери, которые не любят своих детей, хотя по социальным причинам они стараются изображать это отсутствующее чувство.

Еще одна частая причина холодности к ребенку - это нелюбовь к отцу ребенка , которая порой переносится на малыша. Мать может быть в обиде на отца ребенка, иметь к нему массу претензий и, сама не понимая подсознательных процессов, отталкивать от себя сына или дочь.

Мама может быть «мертва» эмоционально, потому что находится в депрессии . Смерть близкого человека, расставание с любимым, сложные отношения, сложные жизненные обстоятельства - все это может «выключить» маму из эмоциональной связи с ребенком. Печальным образом сказывается и недостаток опор в жизни, которые могли бы поддержать женщину и дать ей силы: любимая работа, хорошие друзья, любящая семья, здоровье, увлечения и т.д.

Как перестать быть холодной отстраненной мамой

Если вам кажется, что между вами и ребенком слишком мало тепла и эмоциональной открытости, во-первых, не спешите корить себя. Понаблюдайте внимательно за собой и малышом: как вы общаетесь с ним, когда он хочет открыться и получить ласку и поддержку, как он чувствует себя при этом, как себя чувствуете вы. Нельзя забывать об индивидуальных особенностях - ведь все мы выражаем чувства по-разному. Кто-то поет от восторга, а кто-то тихо млеет и источает тепло, как солнышко. И если «тихая» мама начнет искусственно нагнетать эмоции, изображая радость и участие, - ничего хорошего из этого не выйдет. Будьте собой, прислушивайтесь к своим настоящим чувствам. И - постарайтесь прислушаться к настоящим потребностям ребенка, чтобы давать ему то, в чем он нуждается, тогда ребенок ярко ощутит вашу любовь.

Уменьшить холодность может помочь не только психолог. Конечно, работа с хорошим специалистом сделает важное и большое дело, но беда закрытых и отстраненных людей во многом заключается в том, что они блокируют и «архивируют» свои чувства и переживания, или остаются с ними один-на-один, или слишком фиксируются на них. И в такой ситуации помочь может любое хорошее и доверительное общение : подруги или близкие люди могут выслушать, дать взгляд со стороны. Простые разговоры по душам уже снимают большую часть напряжения, пугающие трудности во время разговора обретают форму, границы - и уже не кажутся такими страшными, появляется уверенность и понимание, как быть дальше. И, конечно, все это сказывается на родительском поведении - мама становится более теплой и живой. Важно только найти, кому вы можете довериться, с кем вы ощущаете себя надежно: может быть, это психолог, может быть, друг или старший родственник. Если живого человека для доверительного общения рядом нет, можно вести сетевой дневник и получать поддержку виртуальных друзей. Письмо - это тоже ценный способ снять напряжение и избавиться от путаницы в голове и чувствах.

Еще один важный шаг - относиться к себе бережно и с сочувствием. Человеческая психика - хитрое и заботливое устройство, она умеет скрывать от нас вещи, которые могут нас очень сильно расстроить или напугать, умеет строить защитные иллюзии. И это хорошо, потому что иначе мы могли бы заболеть или даже погибнуть от стресса, а так - мы живем и имеем возможность расти и меняться. Так что если строгая и холодная мама убеждена, что она любит малыша и дает ему именно то, что ему нужно, - не надо ее в этом разубеждать, хуже от этого будет и маме, и ребенку. Иллюзии нельзя разбивать насильно (тем более - собственные), себя надо горячо любить и помогать себе развиваться. Но если в голову холодной мамы закралась мысль, что она недостаточно ласкова с деткой, что малышу чего-то не хватает, - значит, мама уже морально вполне готова эту мысль развить и поработать над ситуацией. И тогда не нужно от этой мысли отмахиваться - лучше внимательно присмотреться к себе, к ребенку, поискать помощь и поддержку у других опытных мам, у специалистов, в текстах. Вот тогда отношения могут заметно улучшиться.

Чтобы у мамы появились силы, любовь и тепло для ребенка, нужно, чтобы она получала эти силы из других сфер жизни . Холодной маме, как и любому человеку, важно так выстроить отношения с миром в разных его проявлениях, чтобы она чувствовала свою ценность и получала радость от разных вещей. Интересная работа, любовь, хорошие отношения к семье, друзья, связь с природой, погружение в искусство, образование, удовольствие от своего тела и ухода за ним - все это может наполнять и питать человека. Если по всем фронтам голо и пусто - начинайте с малого, но бережно, без насилия, с тихим интересом и удовольствием. Начните читать интересные книги, прогуливаться в парке или лесу, чаще встречайтесь с друзьями, начните прокачивать себя в профессии. Капля по капле в жизнь придут радость и уверенность.

У людей есть важный для эволюции и выживания навык - мы умеем отлично копировать чужое успешное поведение. И не просто копировать внешне, глупенько повторяя, а «подключаться к потоку» другого человека и интуитивно менять себя. Вы наверняка замечали, что живой, наполненный силой и излучающий уверенность человек становится как будто заразительным - мы словно попадаем в его поле притяжения и сами отчасти становимся похожи на него. Умение подключаться к чужому «потоку» и создавать свое состояние «потока» психологи рассматривают всерьез и придают ему важное значение - ведь это превосходный способ устранять проблемы и добиваться желаемого (когда знаешь, что делаешь, потому что можно подключиться к потоку азартного игрока, например, или уйти с потоком в тоталитарную секту).

Холодной маме стоит обратить особое внимание на этот инструмент и поискать вокруг себя живых и теплых матерей. Общение с ними может незаметно изменить ее саму. Это может быть мама на детской площадке, группа родителей в семейном клубе, сообщество в виртуальной сети. Вообще, очень хорошо «прислоняться» к сложившимся группам мам и детей, которые вызывают у вас притяжение и желание поучиться у них хорошему. Потому что контакт с ними может изменить и вас, и ваши отношения с ребенком легко и плавно, именно благодаря интуитивному подключению и подстройке. А вы, в свою очередь, можете дополнить чем-то ценным их круг. И здесь, как всегда, нужно действовать мягко, избегая насилия над собой.

Чем больше сил и уверенности становится у мамы, чем прочнее она связана с миром разными нитями, тем больше тепла и поддержки у нее может появиться для ребенка - в любой ситуации. И даже когда подросший малыш сделает то, что маму шокирует (а это случится обязательно), - она уже не отшатнется от него со словами: «Ты мне больше не сын!» - а всплеснет руками и искренне, эмоционально скажет: «Какой ужас, зачем ты это сделал, мне не нравится!» Оставаться в контакте со своими детьми, уметь отдаляться и приближаться, не теряя любви и связи, - ценный дар и для мамы, и для ребенка. Это одна из граней счастья и точно стоит того, чтобы ради этого расти и развиваться!