Автор: Корчак Януш

Януш Корчак. ПРАВО РЕБЕНКА НА УВАЖЕНИЕ

Скачать в jar-формате: Януш Корчак. "Право ребенка на уважение"

Пренебрежение - недоверие

С ранних лет мы растем в сознании, что большое - важнее, чем малое.

Я большой,- радуется ребенок, когда его ставят на стол.

Я выше тебя,- отмечает он с чувством гордости, меряясь с ровесником.

Неприятно вставать на цыпочки и не дотянуться, трудно мелкими шажками поспевать за взрослым, из крохотной ручонки выскальзывает стакан. Неловко и с трудом влезает ребенок на стул, в коляску, на лестницу; не может достать дверную ручку, посмотреть в окно, что-либо снять или повесить, потому что высоко. В толпе за­слоняют его, не заметят и толкнут. Неудобно, неприятно быть маленьким.

Уважение и восхищение вызывает большое, то, что занимает много места. Маленький же повседневен, неинтересен. Маленькие люди - маленькие и потребности, радости и печали.

Производят впечатление - большой город, высокие горы, большие деревья. Мы говорим:

Великий подвиг, великий человек.

А ребенок мал, легок, не чувствуешь его в руках. Мы должны наклониться к нему, нагнуться.

А что еще хуже, ребенок слаб.

Мы можем его поднять, подбросить вверх, усадить против воли, можем насильно остановить на бегу, свести на нет его усилия.

Всякий раз, когда он не слушается, у меня про запас есть сила. Я говорю: «Не уходи, не тронь, подвинься, отдай». И он знает, что обязан уступить; а ведь сколько раз пытается ослушаться, прежде чем поймет, сдастся, покорится!

Кто и когда, в каких исключительных условиях осмелится толкнуть, тряхнуть, ударить взрослого? А какими обычными и невинны­ми кажутся нам наши шлепки, волочения ребенка за руку, грубые «ласковые» объятия!

Чувство слабости вызывает почтение к силе; каждый, уже не только взрослый, но и ребенок постарше, посильнее, может выразить в грубой форме неудовольствие, подкрепить требование силой, заставить слушаться: может безнаказанно обидеть.

Мы учим на собственном примере пренебрежительно относишься к тому, что слабее! Плохая наука, мрачное предзнаменование.

Облик мира изменился. Уже не сила мускулов выполняет работы и обороняет от врага, не сила мускулов вырывает у земли, у моря и лесов владычество, благосостояние и безопасность. Закабален­ный раб-машина! Мускулы утратили свои исключительные права и цену. Тем больший почет уму и знаниям.

Подозрительный чулан, скромная келья мыслителя разрослись в залы исследовательских институтов. Нарастают этажи библиотек, полки гнутся под тяжестью книг. Святыни гордого разума заполнились людьми. Человек науки творит и повелевает. Иероглифы цифр и знаков опять и опять обрушивают на толпы новые достижения, свидетельствуя о мощи человечества. Все это надо охватить памятью и постичь.

Продлеваются годы упорной учебы, все больше школ, экзаменов, печатного слова. А ребенок маленький, слабенький, живет еще недолго - не читал, не знает…

Грозная проблема - как делить завоеванные пространства, какие и кому давать задания и вознаграждения, как освоить покоренный земной шар. Сколько и как разбросать мастерских, чтобы накормить алчущие труда руки и мозг, как удержать человечий муравейник в повиновении и порядке, как застраховать себя от злой воли и сумасбродства личности, как наполнить часы жизни действием, отдыхом, развлечениями, уберечь от апатии, пресыщения, скуки. Как сплачивать людей в дисциплинированные союзы, облегчать взаимопонимание; когда разъединять и делить. Здесь подгонять, ободрять, там сдерживать, здесь разжигать пыл, там гасить.

Осторожно действуют политики и законодатели, да и то часто ошибаются.

И о ребенке взрослые совещаются и решают; но кто станет у наивного спрашивать его мнения, его согласия: что он может сказать?

Кроме ума и знаний в борьбе за существование и за вес в обществе помогает смекалка. Человек расторопный чует поживу и срывает куш; вопреки всем расчетам, сразу и легко зашибает деньгу; поражает и вызывает зависть. Досконально приходится знать человека, и уже не алтари, а хлева жизни.

А ребенок семенит беспомощно с учебником, мячом и куклой, смутно чувствуя, что без его участия где-то над ним совершается что-то важное и большое, что решает, есть ему доля или нет доли, карает и награждает и сокрушает.

Цветок - предвестник будущего плода, цыпленок станет курицей-несушкой, телка будет давать молоко. А до тех пор - старания, траты и забота - убережешь ли, не подведет ли?

Все растущее вызывает тревогу, долго ведь приходится ждать; может быть, и будет опорой старости, и воздаст сторицею. Но жизнь знает засухи, заморозки и град, которые побивают и губят жатву.

Мы ждем предзнаменований, хотим предугадать, оградить; тревожное ожидание того, что будет, усиливает пренебрежение к тому, что есть.

Мала рыночная стоимость несозревшего. Лишь перед законом и богом цвет яблони стоит столько же, что и плод, и зеленые всходы - сколько спелые нивы.

Мы пестуем, заслоняем от бед, кормим и обучаем. Ребенок получает все без забот; чем он был бы без нас, которым всем обязан?

Исключительно, единственно и все - мы.

Мы распоряжаемся и требуем послушания.

Морально и юридически ответственные, знающие и предвидящие, мы единственные судьи поступков, душевных движений, мыслей и намерений ребенка.

Мы поручаем и проверяем выполнение по нашему хотению и разумению - наши дети, наша собственность - руки прочь!

(Правда, кое-что изменилось. Уже не только воля и исключительный авторитет семьи - еще осторожный, но уже общественный контроль. Слегка, незаметно.)

Нищий распоряжается милостыней как заблагорассудится, а у ребенка нет ничего своего, он должен отчитываться за каждый даром полученный в личное пользование предмет.

Нельзя порвать, сломать, запачкать, нельзя подарить, нельзя с пренебрежением отвергнуть. Ребенок должен принять и быть довольным. Все в назначенное время и в назначенном месте, благоразумно и согласно предназначению.

Может быть, поэтому он так ценит ничего не стоящие пустячки, которые вызывают у нас удивление и жалость: разный хлам - единственная по-настоящему собственность и богатство - шнурок, коробок, бусинки.

Взамен за эти блага ребенок должен уступать, заслуживать хорошим поведением - выпроси или вымани, но только не требуй! Нич­то ему не причитается, мы даем добровольно. (Возникает печальная аналогия: подруга богача.)

Из-за нищеты ребенка и милости материальной зависимости отношение взрослых к детям аморально.

Мы пренебрегаем ребенком, ибо он не знает, не догадывается, не предчувствует. Не знает трудностей и сложности жизни взрослых, не знает, откуда наши подъемы и упадки и усталость, что нас лишает покоя и портит нам настроение; не знает зрелых поражений и банкротств. Легко отвлечь внимание наивного ребенка, обмануть, утаить от него.

Он думает, что жизнь проста и легка. Есть папа, есть мама; отец зарабатывает, мама покупает. Ребенок не знает ни измены долгу, ни приемов борьбы взрослых за свое и не свое.

Свободный от материальных забот, от соблазнов и от сильных потрясений, он не может о них и судить. Мы его разгадываем моментально, пронзаем насквозь небрежным взглядом, без предваритель­ного следствия раскрываем неуклюжие хитрости.

А быть может, мы обманываемся, видя в ребенке лишь то, что хотим видеть?

Быть может, он прячется от нас, быть может, втайне страдает?

Мы опустошаем горы, вырубаем деревья, истребляем диких зверей. Там, где раньше были дебри и топи,- все многочисленнее селения. Мы насаждаем человека на новых землях.

Нами покорен мир, нам служат и зверь, и железо; порабощены цветные расы, определены в общих чертах взаимоотношения наций и задобрены массы. Далеко еще до справедливых порядков, больше на свете обид и мытарств.

Несерьезными кажутся ребячьи сомнения и протесты. Светлый ребячий демократизм не знает иерархии. Прежде времени печалит ребенка пот батрака и голодный ровесник, злая доля Савраски и зарезанной курицы. Близки ему собака и птица, ровня - бабочка и цветок, в камушке и ракушке он видит брата. Чуждый высокомерию выскочки, ребенок не знает, что душа только у человека.

Мы пренебрегаем ребенком, ведь впереди у него много часов жизни.

Чувствуем тяжесть наших шагов, неповоротливость корыстных движений, скупость восприятий и переживаний. А ребенок бегает и прыгает, смотрит на что попало, удивляется и расспрашивает; легкомысленно льет слезы и щедро радуется.

Ценен погожий осенний день, когда солнце редкость, а весной и так зелено. Хватит и кое-как, мало ему для счастья надо, стараться не к чему. Мы поспешно и небрежно отделываемся от ребенка. Презираем многообразие его жизни и радость, которую ему легко дать?

Это у нас убегают важные минуты и годы; у него время терпит, успеет еще, подождет.

Ребенок не солдат, не обороняет родину, хотя вместе с ней и страдает.

Слабый, маленький, бедный, зависящий - ему еще только быть гражданином.

Снисходительное ли, резкое ли, грубое ли, а все - пренебрежение.

Сопляк, еще ребенок - будущий человек, не сегодняшний. По-настоящему он еще только будет.

Присматривать, ни на минуту не сводить глаз. Присматривать, не оставлять одного. Присматривать, не отходить ни на шаг.

Упадет, ударится, порежется, испачкается, прольет, порвет, сломает, испортит, засунет куда-нибудь, потеряет, подожжет, впустит в дом вора. Повредит себе, нам, покалечит себя, нас, товарища по игре.

Надзирать - никаких самостоятельных начинаний - полное право контроля и критики.

Не знает, сколько и чего ему есть, сколько и когда ему пить, не знает границ своих сил. Стало быть, стоять на страже диеты, сна, отдыха.

Как долго? С какого времени? Всегда. С возрастом недоверие к ребенку принимает иной характер, но не уменьшается, а даже возрастает.

Ребенок не различает, что важно, а что неважно. Чужды ему порядок, систематический труд. Рассеянный, он забудет, пренебрежет, упустит. Не знает, что своим будущим за все ответит.

Мы должны наставлять, направлять, приучать, подавлять, сдерживать, исправлять, предостерегать, предотвращать, прививать, преодолевать.

Преодолевать капризы, прихоти, упрямство.

Прививать осторожность, осмотрительность, опасения и беспокойство, умение предвидеть и даже предчувствовать.

Мы, опытные, знаем, сколько вокруг опасностей, засад, ловушек, роковых случайностей и катастроф.

Знаем, что и величайшая осторожность не дает полной гарантии - и тем более мы подозрительны: чтобы иметь чистую совесть, и случись беда, так хоть не в чем было себя упрекнуть.

Мил ему азарт шалостей, удивительно, как он льнет именно к дурному. Охотно слушает дурные нашептывания, следует самым плохим примерам.

Портится легко, а исправить трудно.

Мы ему желаем добра, хотим облегчить; весь свой опыт отдаем без остатка: протяни только руку - готовое! Знаем, что вредно детям, помним, что повредило нам самим, пусть хоть он избежит этого, не узнает, не испытает.

«Помни, знай, пойми».

«Сам убедишься, сам увидишь».

Не слушает! Словно нарочно, словно назло.

Приходится следить, чтобы послушался, приходится следить, чтобы выполнил. Сам он явно стремится ко всему дурному, выбирает худший, опасный путь.

Как же терпеть бессмысленные проказы, нелепые выходки, необъяснимые вспышки?

Подозрительно выглядит первичное существо. Кажется покорным и невинным, а по существу хитро и коварно.

Умеет ускользнуть от контроля, усыпить бдительность, обмануть. Всегда у него готова отговорка, увертка, утаит, а то и вовсе солжет.

Ненадежный, вызывает разного рода сомнения.

Презрение и недоверие, подозрения и желание обвинить.

Печальная аналогия: дебошир, человек пьяный, взбунтовавшийся, сумасшедший. Как же - вместе, под одной крышей?

Неприязнь

Это ничего. Мы любим детей. Несмотря ни на что, они наша услада, бодрость, надежда, радость, отдых, светоч жизни. Не спугиваем, не обременяем, не терзаем; дети свободны и счастливы…

Но отчего они как бы бремя, помеха, неудобный привесок? Откуда неприязнь к любимому ребенку?

Прежде чем он мог приветствовать этот негостеприимный мир, в жизнь семьи уже вкрались растерянность и ограничения. Канули безвозвратно краткие месяцы долгожданной законной радости.

Длительный период неповоротливого недомогания завершают болезнь и боли, беспокойные ночи и дополнительные расходы. Утрачен покой, исчез порядок, нарушено равновесие бюджета.

Вместе с кислым запахом пеленок и пронзительным криком новорожденного забряцала цепь супружеской неволи.

Тяжело, когда нельзя договориться и надо додумывать и догадываться.

Но мы ждем, быть может, даже и терпеливо.

А когда наконец он начнет ходить и говорить,- путается под ногами, все хватает, лезет во все щели, основательно-таки мешает и вносит непорядок - маленький неряха и деспот.

Причиняет ущерб, противопоставляет себя нашей разумной воле. Требует и понимает лишь то, что его душеньке угодно.

Не следует пренебрегать мелочами: обида на детей складывается и из раннего вставания, и смятой газеты, пятен на платьях и обоях, обмоченного ковра, разбитых очков и сувенирной вазочки, пролитого молока и духов и гонорара врачу.

Спит не тогда, когда нам желательно, ест не так, как нам хочется; мы-то думали - засмеется, а он испугался и плачет. А хрупок как! Любой недосмотр грозит болезнью, суля новые трудности.

Если один из родителей прощает, другой - в пику тому - не спускает и придирается; кроме матери имеют свое мнение о ребенке отец, няня, прислуга и соседка; и наперекор матери или тайком наказывают ребенка.

Маленький интриган бывает причиной трений и неладов между взрослыми; всегда кто-нибудь недоволен и обижен. За поблажку одного ребенок отвечает перед другим. Часто за мнимой добротой скрывается простая небрежность, ребенок делается ответчиком за чужие вины.

(Девочки и мальчики не любят, когда их называют: дети. Общее с самыми маленькими название заставляет отвечать за давнее прошлое, разделять дурную репутацию малышей, выслушивать многочисленные попреки, к ним, старшим, уже не относящиеся.)

Как редко ребенок бывает таким, как нам хочется, как часто рост его сопровождается чувством разочарования!

Кажется, ведь уже должен бы…

Взамен того, что мы даем ему добровольно, он обязан стараться и вознаграждать, обязан понимать, соглашаться и уметь отказываться; и прежде всего - испытывать благодарность. И обязанности, и требования с годами растут, а выполняются чаще всего меньше и иначе, чем мы хотели бы.

Часть идущего на воспитание времени, прав, пожеланий мы передаем школе. Удваивается бдительность, повышается ответственность, возникают столкновения противоречивых полномочий. Обнаруживаются недостатки.

Родители благосклонно простят ребенка: потворство их вытекает из ясного сознания вины, что дали ему жизнь, нанесли вред, искалечив. Порой мать ищет во мнимой болезни ребенка оружие против чужих обвинений и собственных сомнений.

Воспитатель в частном доме редко находит благоприятные условия для работы с детьми.

Скованный недоверчивым контролем, он вынужден лавировать между чужими указками и своими убеждениями, извне идущим требованием и своим покоем и удобством. Отвечая за вверенного ему ребенка, он терпит последствия сомнительных решений законных опекунов и работодателей.

Вынужденный утаивать и обходить трудности, воспитатель легко может деморализоваться, привыкнуть к двуличию - озлобится и обленится.

С годами расстояние между тем, что хочет взрослый и к чему стремится ребенок, увеличивается: растет знание нечистых способов порабощения.

Появляются жалобы на неблагодарную работу: если бог хочет кого покарать, то делает его воспитателем.

Дети, живые, шумные, интересующиеся жизнью и ее загадками, нас утомляют; их вопросы и удивление, открытия и попытки - часто с неудачным результатом - терзают.

Реже мы - советчики, утешители, чаще - суровые судьи. Немедленный приговор и кара дают один результат: проявления скуки и бунта будут реже, зато сильнее и упорнее. Стало быть, усилить надзор, преодолеть сопротивление, застраховать себя от неожиданностей.

Так катится воспитатель по наклонной плоскости: пренебрегает, не доверяет, подозревает, следит, ловит, журит, обвиняет и наказывает, ищет приемлемых способов, чтобы не допустить повторения; все чаще запрещает и беспощаднее принуждает, не хочет видеть стараний ребенка получше написать страницу или заполнить час жизни; сухо констатирует: плохо.

Редка лазурь прощений, часты багрянцы гнева и возмущения.

Насколько большего понимания требует воспитание группы детей, насколько легче впасть здесь в ошибку обвинений и обид!

Один маленький, слабенький и то утомляет, единичные проступки и то сердят; а как надоедлива, навязчива и неисповедима в своих реакциях толпа!

Поймите же наконец: не дети, а толпа. Масса, банда, свора - не дети.

Ты сжился с мыслью, что ты сильный, и вдруг чувствуешь себя маленьким и слабым. Толпа, этот великан с большим общим весом и суммой громадного опыта, то сплачивается в солидарном отпоре, то распадается на десятки пар ног и рук - голов, каждая из которых таит иные мысли и сокровенные желания.

Как трудно бывает новому воспитателю в классе или в интернате, где дети, содержавшиеся в строгом повиновении,- обнаглевшие и опустошенные - организовались на основах бандитского насилия! Как сильны они и грозны, когда общими усилиями ударят в твою волю, желая прорвать плотину,- не дети, стихия!

Сколько их, скрытых революций, о которых воспитатель умалчивает; ему стыдно признаться, что он слабее ребенка.

Раз проученный, воспитатель ухватится за любое средство, чтобы подавить, покорить. Никаких фамильярностей, невинных шуток; никаких бурчаний в ответ, передергиваний плечами, жестов досады, упрямого молчания, гневных взглядов! Вырвать с корнем, мстительно выжечь пренебрежение и злобную строптивость! Вожаков он подкупит особыми правами, подберет себе приспешников, не позаботится о справедливости наказаний, были бы суровы,- в назидание, чтобы вовремя погасить первую искру бунта, чтобы толпа-богатырь даже мысленно не отваживалась разгуляться или ставить требования.

Слабость ребенка может пробуждать нежность, сила ребячьей массы возмущает и оскорбляет.

Существует ложное обвинение, что от дружеского обращения ребята наглеют, и ответом на доброту будут недисциплинированность и беспорядки.

Но не станем называть добротой беспечность, неумение и беспомощную глупость. Кроме продувных хапуг и мизантропов, среди воспитателей встречаются люди никчемные, не удержавшиеся ни на одной работе, не способные ни к какому ответственному посту.

Бывает, учитель заигрывает с детьми, хочет быстро, дешево, без труда вкрасться в доверие. Хочет порезвиться, если в хорошем настроении, а не кропотливо организовывать жизнь коллектива. Подчас эти барские поблажки перемежаются с приступами дурного настроения. Такой учитель делает себя посмешищем в глазах детей.

Бывает, честолюбцу кажется, что легко переделать человека, убеждая и ласково наставляя: стоит лишь растрогать и выманить обещание исправиться. Такой учитель раздражает и надоедает.

Бывает, напоказ - друзья, на словах - союзники, на деле - коварнейшие враги и обидчики. Такие учителя вызывают отвращение.

Ответом на третирование будет пренебрежение, на дружелюбие - неприязнь, бунт, на недоверие - конспирация.

Годы работы все очевиднее подтверждали, что дети заслуживают уважения, доверия и дружеского отношения, что нам приятно быть с ними в этой ясной атмосфере ласковых ощущений, веселого смеха, первых бодрых усилий и удивлений, чистых, светлых и милых радостей, что работа эта живая, плодотворная и красивая.

Одно лишь вызывало сомнение и беспокойство.

Отчего подчас самый надежный - и подведет? Отчего - правда, редко, но бывают - внезапные взрывы массовой недисциплини­рованности всей группы? Может, и взрослые не лучше, только более солидные, надежные, спокойней можно на них положиться?

Я упорно искал и постепенно находил ответ.

1. Если воспитатель ищет в детях черты характера и достоинства, которые кажутся ему особо ценными, если хочет сделать всех на один лад, увлечь всех в одном направлении, его введут в заблуждение: одни подделаются под его требования, другие искренне поддадутся внушению - до поры до времени. А когда выявится действительный облик ребенка, не только воспитатель, но и ребенок болезненно ощутит свое поражение. Чем больше старание замаскиро­ваться или повлиять - тем более бурная реакция; ребенку, раскрытому в самых своих доподлинных тенденциях, уже нечего терять. Какая важная отсюда вытекает мораль!

2. Одна мера оценки у воспитателя, другая у ребят: и он, и они видят душевное богатство; он ждет, чтобы это душевное богатство развилось, а они ждут, какой им будет прок от этих богатств уже теперь: поделится ли ребенок, чем владеет, или сочтет себя вправе не дать - гордый, завистливый эгоист, скряга! Не расскажет сказки, не сыграет, не нарисует, не поможет и не услужит - «будто одолжение делает», «упрашивать надо». Попав в изоляцию, ребенок широким жестом хочет купить благосклонность у своего ребячьего общества, которое радостно встречает перемену. Не вдруг испортился, а, наоборот, понял и исправился.

3. Все подвели, всем скопом обидели.

Я нашел объяснение в книжке о дрессировке зверей - и не скрываю источника. Лев не тогда опасен, когда сердится, а когда разыграется, хочет пошалить; а толпа сильна, как лев-Решение надо искать не столько в психологии, сколько - и это чаще - в медицине, социологии, этнологии, истории, поэзии, криминалистике, в молитвеннике и в учебнике по дрессировке. Ars longa *.

4. Настал черед самого солнечного (о, хоть бы не последнего!) объяснения. Ребенка может опьянить кислород воздуха, как взрослого водка. Возбуждение, торможение центров контроля, азарт, затмение; как реакция - смущение, неприятный осадок - изжога, сознание вины. Наблюдение мое клинически точно. И у самых по­чтенных граждан может быть слабая голова.

Не порицать: это ясное опьянение детей вызывает чувство растроганности и уважения, не отдаляет и разделяет, а сближает и делает союзниками.

Мы скрываем свои недостатки и заслуживающие наказания поступки. Критиковать и замечать наши забавные особенности, дурные привычки, смешные стороны детям не разрешается. Мы строим из себя совершенства. Под угрозой высочайшей обиды оберегаем тайны господствующего класса, касты избранных - приобщенных к высшим таинствам. Обнажать бесстыдно и ставить к позорному столбу можно лишь ребенка.

Мы играем с детьми краплеными картами; слабости детского возраста бьем тузами достоинств взрослых. Шулеры, мы так подтасовываем карты, чтобы самому плохому в детях противопоставить то, что в нас хорошо и ценно.

Где наши лежебоки и легкомысленные лакомки-гурманы, дураки, лентяи, лодыри, авантюристы, люди недобросовестные, плуты, пьяницы и воры? Где наши насилия и явные и тайные преступления? Сколько дрязг, хитростей, зависти, наговоров, шантажей, слов, что калечат, дел, что позорят! Сколько тихих семейных трагедий, от которых страдают дети, первые мученики - жертвы!

А ведь взрослое общество тщательно просеяно и процежено. Сколько человеческих подонков и отбросов унесено водосточными канавами, вобрано могилами, тюрьмами и сумасшедшими домами!

Мы велим уважать старших, опытных, не рассуждая; а у ребят есть и более близкое им начальство - подростки, с их навязчивым подговариванием и давлением.

Преступные и неуравновешенные ребята бродят без призора и пихаются, расталкивают и обижают, заражают. И все дети несут за них солидарную ответственность (ведь и нам, взрослым, подчас от них чуть-чуть достается). Эти немногочисленные возмущают общественное мнение, выделяясь яркими пятнами на поверхности детской жизни; это они диктуют рутине ее методы: держать детей в повиновении, хотя это и угнетает, в ежовых рукавицах, хотя это и ранит, обращаться сурово, что значит грубо.

Мы не позволяем детям организоваться; пренебрегая, не доверяя, недолюбливая, не заботимся о них; без участия знатоков нам не справиться; а знатоки - это сами дети.

Неужели мы столь некритичны, что ласки, которыми мы преследуем детей, выражают у нас расположение? Неужели мы не понимаем, что, лаская ребенка, это мы принимаем его ласку, беспомощно прячемся в его объятия, ищем защиты и прибежища в часы бездомной боли, бесхозной покинутости – слагаем на него тяжесть страданий и печалей.

Всякая иная ласка - не бегства к ребенку и не мольбы о надежде - это преступные поиски и пробуждение в нем чувственных ощущений.

«Обнимаю, потому что мне грустно. Поцелуй, тогда дам».

Эгоизм, а не расположение.

Право на уважение

Есть как бы две жизни: одна - важная и почтенная, а другая - снисходительно нами допускаемая, менее ценная. Мы говорим: будущий человек, будущий работник, будущий гражданин. Что они еще только будут, что потом начнут по-настоящему, что всерьез это лишь в будущем. А пока милостиво позволяем им путаться под ногами, но удобнее нам без них.

Нет! Дети были, и дети будут. Дети не захватили нас врасплох и ненадолго. Дети - не мимоходом встреченный знакомый, которого можно наспех обойти, отделавшись улыбкой и поклоном.

Дети составляют большой процент человечества, населения, нации, жителей, сограждан - они наши верные друзья. Есть, были и будут.

Существует ли жизнь в шутку? Нет, детский возраст - долгие, важные годы в жизни человека.

Жестокие законы Древней Греции и Рима позволяют убить ребенка. В средние века рыбаки вылавливают из рек неводом тела утопленных младенцев. В XVII веке в Париже детей постарше продают нищим, а малышей у собора Парижской богоматери раздают даром. Это еще очень недавно! И по сей день ребенка бросают, когда он помеха.

Растет число внебрачных, подкинутых, беспризорных, эксплуатируемых, развращаемых, истязаемых детей. Закон защищает их, но в достаточной ли мере? Многое изменилось на свете; старые законы требуют пересмотра.

Мы разбогатели. Мы пользуемся уже плодами не только своего труда. Мы наследники, акционеры, совладельцы громадного состояния. Сколько у нас городов, зданий, фабрик, копей, гостиниц, театров! Сколько на рынках товаров, сколько кораблей их перевозит. Налетают потребители и просят продать.

Подведем баланс, сколько из общей суммы причитается ребенку, сколько падает на его долю не из милости, не как подаяние. Проверим на совесть, сколько мы выделяем в пользование ребячьему народу, малорослой нации, закрепощенному классу. Чему равно наследство и каким обязан быть дележ; не лишили ли мы, нечестные опекуны, детей их законной доли - не экспроприировали ли?

Тесно детям, душно, скучно, бедная у них, суровая жизнь.

Мы ввели всеобщее обучение, принудительную умственную работу; существует запись и школьная рекрутчина. Мы взвалили на ребенка труд согласования противоположных интересов двух параллельных авторитетов.

Школа требует, а родители дают неохотно. Конфликты между семьей и школой ложатся всей тяжестью на ребенка. Родители солидаризуются с не всегда справедливыми обвинениями ребенка школой, чтобы избавить себя от навязываемой ею над ним опеки.

Солдатская учеба тоже лишь подготовка ко дню, когда призовут солдата к подвигу; но ведь государство солдата обеспечивает всем. Государство дает ему крышу над головой и пищу; мундир, карабин и денежное довольствие являются правом его, не милостыней.

А ребенок, подлежа обязательному всеобщему обучению, должен просить подаяния у родителей или общины.

Женевские законодатели спутали обязанности и права; тон декларации * не требование, а увещание: воззвание к доброй воле, просьба о благосклонности.

Школа создает ритм часов, дней и лет. Школьные работники должны удовлетворять сегодняшние нужды юных граждан. Ребенок - существо разумное, он хорошо знает потребности, трудности и помехи своей жизни. Не деспотичные распоряжения, не навязанная дисциплина, не недоверчивый контроль, а тактичная договоренность. вера в опыт и совместная жизнь!

Ребенок не глуп; дураков среди них" не больше, чём среди взрослых. Облаченные в пурпурную мантию лет, как часто мы навязываем бессмысленные, некритичные, невыполнимые предписания! В изумлении останавливается подчас разумный ребенок перед агрессией язвительной седовласой глупости.

У_ ребенка есть будущее, но есть и прошлое: памятные события, воспоминания и много часов самых доподлинных одиноких размышлений. Так же как и мы - не иначе,- он помнит и забывает, ценит и недооценивает, логично рассуждает и ошибается, если не знает. Осмотрительно верит и сомневается.

Ребенок - иностранец, он не понимает языка, не знает направления улиц, не знает законов и обычаев. Порой предпочитает осмотреться сам; трудно - попросит указания и совета. Необходим гид, который вежливо ответит на вопросы.

Уважайте его незнание!

Человек злой, аферист, негодяй воспользуется незнанием иностранца и ответит невразумительно, умышленно вводя в заблуждение. Грубиян буркнет себе под нос. Нет, мы не доброжелательно осведомляем, а грыземся и лаемся с детьми - отчитываем, выговари­ваем, наказываем.

Как плачевно убоги были бы знания ребенка, не приобрети он их от ровесников, не подслушай, не выкради из слов и разговоров взрослых.

Уважайте труд познания!

Уважайте неудачи и слезы!

Не только порванный чулок, но и поцарапанное колено, не только разбитый стакан, но и порезанный палец, синяк, шишку - а значит, боль.

Клякса в тетрадке - это несчастный случай, неприятность, неудача.

«Когда папа прольет чай, мамочка говорит: «Ничего», а мне всегда попадает».

Непривычные к боли, обиде, несправедливости, дети глубоко страдают и потому чаще плачут, но даже слезы ребенка вызывают шутливые замечания, кажутся менее важными, сердят.

«Ишь, распищался, ревет, скулит, нюни распустил».

(Букет слов из словаря взрослых, изобретенный для детского пользования.)

Слезы упрямства и каприза - это слезы бессилия и бунта, отчаянная попытка протеста, призыв на помощь, жалоба на халатность опеки, свидетельство того, что детей неразумно стесняют и принуждают, проявление плохого самочувствия и всегда - страдание.

Уважайте собственность ребенка и его бюджет. Ребенок делит со взрослыми материальные заботы семьи, болезненно чувствует нехватки, сравнивает свою бедность с обеспеченностью соученика, беспокоится из-за несчастных грошей, на которые разоряет семью. Он не желает быть обузой.

А что делать, когда нужно и шапку, и книжку, и на кино; тетрадку, если она исписалась, и карандаш, если его взяли или потерялся; а ведь хотелось бы и дать что-либо на память близкому другу, купить пирожное, и одолжить соученику. Столько существенных нужд, желаний и искушений - и нет!

Не вопиет ли факт, что в судах для малолетних преобладают именно дела о кражах? Недооценка бюджета ребенка мстит за себя - и наказания не помогут. Собственность ребенка - это не хлам, а нищенски убогие материал и орудие труда, надежды и вос­поминания.

Не мнимые, а подлинные сегодняшние заботы и беспокойства, горечь и разочарования юных лет.

Ребенок растет. Интенсивнее жизнь, чаще дыхание, живее пульс, ребенок строит себя - его все больше и больше; глубже врастает в жизнь. Растет днем и ночью, и когда спит и когда бодрствует, и когда весел и когда печален, когда шалит и когда стоит перед тобой и кается.

Бывают весны удвоенного труда развития и затишья осени. Вот разрастается костяк, и сердце не поспевает; то недостаток, то избыток; иной химизм угасающих и развивающихся желез, иные неожи­данности и беспокойство.

То ему надо бегать - так, как дышать,- бороться, поднимать тяжести, добывать; то затаиться, грезить, предаться грустным воспоминаниям.

Попеременно то закалка, то жажда покоя, тепла и удобства. То сильное стремление действовать, то апатия.

Усталость, недомогание (боль, простуда), жарко, холодно, сонливость, голод, жажда, недостаток чего-либо или избыток, плохое самочувствие - все это не каприз и не школьная отговорка.

Уважайте тайны и отклонения тяжелой работы роста!

Уважайте текущий час и сегодняшний день! Как ребенок сумеет жить завтра, если мы не даем ему жить сегодня сознательной, ответственной жизнью?

Не топтать, не помыкать, не отдавать в рабство завтрашнему дню, не остужать, не спешить и не гнать.

Уважайте каждую отдельную минуту, ибо умрет она и никогда не повторится, и это всегда всерьез; раненая - станет кровоточить, убитая - тревожить призраком дурных воспоминаний.

Позволим детям упиваться радостью утра и верить. Именно так хочет ребенок. Ему не жаль времени на сказку, на беседу с собакой, на игру в мяч, на подробное рассматривание картинки, на перерисовку буквы, и все это любовно. Он прав.

Мы наивно боимся смерти, не сознавая, что жизнь - это хоровод умирающих и вновь рождающихся мгновений. Год - это лишь попытка понять вечность по-будничному. Мир длится столько, сколько улыбка или вздох. Мать хочет воспитать ребенка. Не дождется! Снова и снова иная женщина иного встречает и провожает человека.

Мы неумело делим годы на более зрелые и менее зрелые; а ведь нет незрелого сегодня, нет никакой возрастной иерархии, никаких низших и высших рангов боли и радости, надежды и разочарований.

Играю ли я или говорю с ребенком - переплелись две одинаково зрелые минуты моей и его жизни; и в толпе детей я всегда на мгновение встречаю и провожаю взглядом и улыбкой какого-нибудь ребенка. Сержусь ли, мы опять вместе - только моя злая мстительная минута насилует его важную и зрелую минуту жизни.

Отрекаться во имя завтра? А чем оно так заманчиво? Мы всегда расписываем его слишком яркими красками. Сбывается предсказание: валится крыша, ибо не уделено должного внимания фундаменту здания.

Право ребенка быть тем, что он есть.

Что из него будет, кем вырастет? - спрашиваем мы себя с беспокойством.

Хотим, чтобы дети были лучше нас. Грезится нам совершенный человек будущего.

Надо бдительно ловить себя на лжи, клеймя одетый в красивые слова эгоизм. Будто самоотречение, а по существу - грубое мошенничество.

Мы объяснились с собой и примирились, простили себя и освободили от обязанности исправляться.

Плохо нас воспитали. Но поздно! Пороки и недостатки уже укоренились. Не позволяем критико­вать нас детям и не контролируем себя сами.

Отпустили себе грехи и отказались от борьбы с собой, взвалив эту тяжесть на детей.

Воспитатель поспешно осваивает особые права взрослых: смотреть не за собой, а за детьми, регистрировать не свои, а детские вины.

А вина ребенка - это все, что метит в наш покой, в самолюбие и удобство, восстанавливает против себя и сердит, бьет по привычкам, поглощает время и мысли. Мы не признаем упущений без злой воли.

Ребенок не знает, не расслышал, не понял, прослушал, ошибся, не сумел, не может - все это его вина. Невезение или плохое самочувствие, каждая трудность - это вина и злая воля.

Недостаточно быстро или слишком быстро и потому недостаточно исправно выполненная работа - вина: небрежность, лень, рассеянность, нежелание работать.

Невыполнение оскорбительного и невыполнимого требования - вина. И наше поспешное злое подозрение - тоже его вина. Вина ребенка - наши страхи и подозрения и даже его старание исправиться.

«Вот видишь, когда ты хочешь, ты можешь».

Мы всегда найдем, в чем упрекнуть, и алчно требуем все больше и больше.

Уступаем ли мы тактично, избегаем ли ненужных трений, облегчаем ли совместную жизнь? Не мы ли сами упрямы, привередливы, задиристы и капризны?

Ребенок привлекает наше внимание, когда мешает и вносит смуту; мы замечаем и помним только эти моменты. И не видим, когда он спокоен, серьезен, сосредоточен. Недооцениваем безгрешные минуты беседы с собой, миром, богом. Ребенок вынужден скрывать свою тоску и внутренние порывы от насмешек и резких замечаний; утаивает желание объясниться, не выскажет и решения исправиться.

Не бросит проницательного взгляда, затаит в себе удивление, тревогу, скорбь, гнев, бунт. Мы хотим, чтобы он подпрыгивал и хлопал в ладоши - он и показывает ухмыляющееся лицо шута.

Громко говорят о себе плохие поступки и плохие дети, заглушая шепот добра, но добра в тысячу раз больше, чем зла. Добро сильно и несокрушимо. Неправда, что легче испортить, чем исправить.

Мы тренируем свое внимание и изобретательность в высматривании зла, в расследовании, в вынюхиваний, в выслеживании, в преследовании, в ловле с поличным, в дурных предвидениях и в оскорбительных подозрениях.

(Разве мы приглядываем за стариками, чтобы не играли в футбол? Какая мерзость - упорное выслеживание у детей онанизма.)

Один из мальчиков хлопнул дверью, одна постель плохо постлана, одно пальто запропало, одна клякса в тетрадке. Если мы и не отчитываем, то уж, во всяком случае, ворчим, вместо того чтобы радоваться, что лишь один, одна, одно.

Мы слышим жалобы и споры, но насколько больше прощений, уступок, помощи, заботы, услуг, уроков, глубоких и красивых влияний! Даже задиры и злюки не только заставляют лить слезы, но и расцветать улыбки.

Ленивые, мы хотим, чтобы никто и никогда, чтобы из десяти тысяч секунд школьного дня (сосчитай) не было ни одной трудной.

Почему ребенок для одного воспитателя плох, а для другого хорош? Мы требуем стандарта добродетелей и поведения и, сверх того, по нашему усмотрению и образцу.

Найдешь ли в истории пример подобной тирании? Поколение Неронов расплодилось.

Кроме здоровья, бывают и недомогания; кроме достоинств и положительных качеств - недостатки и пороки.

Кроме небольшого числа детей, растущих в обстановке веселья и празднеств, для кого жизнь - сказка и величавая легенда, доверчивых и добродушных, существует основная масса детей, кому с юных лет мир жестко и без прикрас гласит суровые истины.

Испорченные презрительным помыканием некультурности и бедности или чувственно ласковым пренебрежением пресыщенности и лоска…

Испачканные, недоверчивые, восстановленные против людей, не плохие.

Для ребенка пример не только дом, ко и коридор, двор, улица. Ребенок говорит языком окружающих - высказывает их взгляды, повторяет их жесты, подражает их поступкам. Мы не знаем чистого ребенка - каждый в той или иной степени загрязнен.

О, как он быстро высвобождается и очищается! От этого не лечат, это смывают; ребенок рад, что нашел себя, и охотно помогает. Стосковался по бане и улыбается тебе и себе.

Такие наивные триумфы из повести о сиротках одерживает каждый воспитатель; случаи эти сбивают с толку некритически мыслящих моралистов, что, мол, легко. Халтурщик рад-радешенек, честолюбивый приписывает заслугу себе, а деспота сердит, что так выходит не всегда; одни хотят всюду добиться подобных результатов, увеличивая дозу убеждения, другие - нажима.

Кроме детей лишь загрязненных встречаются и с ушибами и ранами; колотые раны не оставляют шрамов и сами затягиваются под чистой повязкой; чтобы зажили рваные раны, приходится дольше ждать, остаются болезненные рубцы; их нельзя задевать. Коросты и язвы требуют большего старания и терпения.

Говорят: тело заживает; хотелось бы добавить: и душа.

Сколько мелких ссадин и инфекций в школе и интернате, сколько соблазнов и неотвязных нашептываний; а как мимолетно и невинно их действие!

Не будем опасаться грозных эпидемий там, где атмо­сфера интерната здоровая, где много кислорода и света.

Как мудр, постепенен и чудесен процесс выздоровления! Сколько в крови, соках, тканях важных тайн! Как каждая нарушенная функция и затронутый орган стараются восстановить равновесие и справиться со своим заданием! Сколько чудес в росте растения и человека - в сердце, в мозгу, в дыхании! Самое маленькое волнение или напряжение - и уже сильнее трепыхается сердце, уже чаще пульс.

Так же силен и стоек дух ребенка. Существует моральная устойчивость и чуткая совесть. Неправда, что дети легко заражаются.

И верно, поздно, к сожалению, попала педология в школьные программы. Нельзя проникнуться уважением к таинству исправления, не поняв гармонии тела.

Халтурный диагноз валит в одну кучу детей подвижных, самолюбивых, с критическим направлением ума, всех «неудобных», но здоровых и чистых - вместе с обиженными, надутыми, недоверчивыми - загрязненными, искушенными, легкомысленными, послушно следующими дурным примерам. Незрелый, небрежный, поверхностный взгляд смешивает, путает их с редко встречающимися преступными, отягощенными дурными задатками детьми.

(Мы, взрослые, не только сумели обезвредить пасынков судьбы, но и умело пользуемся трудом отверженных.)

Вынужденные жить вместе с ними, здоровые дети вдвойне страдают: их обижают и втягивают в преступления.

Ну, а мы? Не обвиняем ли легкомысленно всех ребят огулом, не навязываем ли солидарную ответственность?

«Вот они какие, вот на что они способны».

Наитягчайшая, пожалуй, несправедливость.

Потомство пьянства, насилия и исступления. Проступки - эхо не внешнего, а внутреннего наказа. Черные минуты, когда ребенок понял, что он иной, что ничего не поделаешь, он - калека и его предадут анафеме и затравят. Первое решение - бороться с силой, которая диктует ему дурные поступки. Что другим далось даром, так легко, что в других пустяк и повседневность - погожие дни душевного равновесия,- он получает в награду за кровавый поединок с самим собой. Он ищет помощи и, если доверится - льнет к тебе, просит, требует: «Спасите!» Проведал о тайне и жаждет исправиться раз и навсегда, сразу, одним усилием.

Вместо того чтобы благоразумно сдерживать легкомысленный порыв, отдалять решение исправиться, мы неуклюже поощряем и ускоряем. Ребенок хочет высвободиться, а мы стараемся уловить в сети; он хочет вырваться, а мы готовим коварные силки. Дети жаждут явно и прямо, а мы учим только скрывать. Дети дарят нам день, целый, долгий и без изъяна, а мы отвергаем его за одно дурное мгновение. Стоит ли это делать?

Ребенок мочился под себя ежедневно, теперь реже, было лучше, опять ухудшение - не беда! Дольше перерывы между приступами у эпилептика. Реже кашляет, спала температура у больного туберкулезом. Еще и не лучше, но нет ухудшения. И это врач ставит в плюс лечению. Здесь ничего не выманишь и не заставишь.

Отчаявшиеся, полные бунта и презрения к покорному, льстивому братству добродетели, стоят ребята перед воспитателем, сохранив, быть может, единственную и последнюю святыню - нелюбовь к лицемерию. И эту святыню мы хотим повалить и исполосовать! Мы совершаем кровавое преступление, обрушивая на ребят холод и пытки, и зверски подавляем не сам бунт, а его неприкрытость, легкомысленно раскаляя добела ненависть к коварству и к ханжеству.

Дети не отказываются от плана мести, а откладывают, поджидая удобного случая. И если они верят в добро - затаят в глубине души эту тоску по добру.

Зачем вы родили меня? Кто просил у вас эту собачью жизнь?

Перехожу к раскрытию сокровеннейших тайн, к труднейшему разъяснению. Для нарушений и упущений достаточно терпеливой и дружеской снисходительности; преступным детям необходима любовь. Их гневный бунт справедлив. Надо понять сердцем их обиду на гладкую добродетель и заключить союз с одиноким заклейменным проступком. Когда же, как не сейчас, одарить его цветком улыбки?

В исправительных домах - еще инквизиция, пытки средневековых наказаний, солидарная ожесточенность и мстительность узаконенных гонений. Разве вы не видите, что самым хорошим ребятам жаль этих самых плохих: чем они виноваты?

Недавно смиренный врач послушно подавал больным сладкие сиропы и горькие микстуры; связывал горячечных больных, пускал кровь и морил голодом в мрачных преддвериях кладбища. Безучастный к бедноте, угождал имущим.

Но вот он стал требовать - и получил.

Врач * завоевал детям пространство и солнце, как, к нашему стыду, генерал * дал ребенку движение, веселое приключение, радость товарищеской услуги, наказ честно жить в беседах у лагерного костра под усеянным звездами небом.

А какова роль наших воспитателей? Каков их участок работы?

Страж стен и мебели, тишины во дворе, чистоты ушей и пола; пастух, который следит, чтобы скот не лез в потраву, не мешал работе и веселому отдыху взрослых; хранитель рваных штанов и башмаков и скупой раздатчик каши. Страж льгот взрослых и ленивый исполнитель их дилетантских капризов.

Ларек со страхами и предостережениями, лоток с моральным барахлом, продажа на вынос денатурированного знания, которое лишает смелости, запутывает и усыпляет, вместо того, чтобы пробуждать, оживлять и радовать. Агенты дешевой добродетели, мы должны навязывать детям почитание и покорность и помогать взрослым расчувствоваться и приятно поволноваться. За жалкие гроши созидать солидное будущее, обдумывать и утаивать, что дети – это масса, воля, сила и право.

Врач вырвал ребенка из пасти у смерти, задача воспитателей дать ему жизнь, завоевать для него право быть ребенком.

Исследователи решили, что человек зрелый руководствуется серьезными побуждениями, ребенок - импульсивен; взрослый - логичен, ребенок во власти прихоти воображения; у взрослого есть характер и определенный моральный облик, ребенок запутался в хаосе инстинктов и желаний. Ребенка изучают не как отличающуюся, а как низшую, более слабую и бедную психическую организацию. Будто все взрослые - ученые-профессора.

А взрослый - это сплошной винегрет, захолустье взглядов и убеждений, психология стада, суеверие и привычки, легкомысленные поступки отцов и матерей, взрослая жизнь сплошь, от начала и до конца, безответственна! Беспечность, лень, тупое упрямство, недомыслие, нелепости, безумство и пьяные выходки взрослых…

…И детская серьезность, рассудительность и уравновешенность, солидные обязательства, опыт в своей области, капитал верных суждений и оценок, полная такта умеренность требований, тонкость чувств, безошибочное чувство справедливости.

Каждый ли из нас обыграет ребенка в шахматы?

Давайте требовать уважения к ясным глазам, гладкой коже, юному усилию и доверчивости. Чем же почтеннее угасший взор, покрытый морщинами лоб, жесткие седины и согбенная покорность судьбе?

Восход и закат солнца. Утренняя и вечерняя молитва. И вдох, и выдох, и сокращение, и расслабление сердца.

Солдат все солдат - и когда идет в бой, и когда возвращается, покрытый пылью.

Растет новое поколение, вздымается новая волна. Идут и с недостатками, и с достоинствами; дайте условия, чтобы дети вырастали более хорошими! Нам не выиграть тяжбы с гробом нездоровой наследственности, ведь не скажем мы василькам, чтобы стали хлебами.

Мы не волшебники - и не хотим быть шарлатанами. Отрекаемся от лицемерной тоски по совершенным детям.

Требуем: устраните голод, холод, сырость, духоту, тесноту, перенаселение!

Это вы плодите больных и калек, вы создаете условия для бунта и инфекции: ваше легкомыслие и отсутствие согласия.

Внимание: современную жизнь формирует грубый хищник, homo гарах: это он диктует методы действий. Ложь - его уступки слабым, фальшь - почет старцу, равноправие женщины и любовь к ребенку. Скитается по белу свету бездомная Золушка - чувство. А ведь именно дети - князья чувств, поэты и мыслители.

Уважайте, если не почитайте, чистое, ясное, непорочное святое детство!

Пренебрежение — недоверие

С ранних лет мы растем в сознании, что большое — важнее, чем малое.

— Я большой, — радуется ребенок, когда его ставят на стол.

— Я выше тебя, — отмечает он с чувством гордости, меряясь с ровесником.

Неприятно вставать на цыпочки и не дотянуться, трудно мелкими шажками поспевать за взрослым, из крохотной ручонки выскальзывает стакан. Неловко и с трудом влезает ребенок на стул, в коляску, на лестницу; не может достать дверную ручку, посмотреть в окно, что-либо снять или повесить, потому что высоко. В толпе заслоняют его, не заметят и толкнут. Неудобно, неприятно быть маленьким.

Уважение и восхищение вызывает большое, то, что занимает много места. Маленький же повседневен, неинтересен. Маленькие люди — маленькие и потребности, радости и печали.

Производят впечатление — большой город, высокие горы, большие деревья. Мы говорим:

— Великий подвиг, великий человек.

А ребенок мал, легок, не чувствуешь его в руках. Мы должны наклониться к нему, нагнуться.

А что еще хуже, ребенок слаб.

Мы можем его поднять, подбросить вверх, усадить против воли, можем насильно остановить на бегу, свести на нет его усилия.

Всякий раз, когда он не слушается, у меня про запас есть сила. Я говорю: «Не уходи, не тронь, подвинься, отдай». И он знает, что обязан уступить; а ведь сколько раз пытается ослушаться, прежде чем поймет, сдастся, покорится!

Кто и когда, в каких исключительных условиях осмелится толкнуть, тряхнуть, ударить взрослого? А какими обычными и невинными кажутся нам наши шлепки, волочения ребенка за руку, грубые «ласковые» объятия!

Чувство слабости вызывает почтение к силе; каждый, уже не только взрослый, но и ребенок постарше, посильнее, может выразить в грубой форме неудовольствие, подкрепить требование силой, заставить слушаться: может безнаказанно обидеть.

Мы учим на собственном примере пренебрежительно относиться к тому, что слабее. Плохая наука, мрачное пред-знаменование.

Облик мира изменился. Уже не сила мускулов выполняет работы и обороняет от врага, не сила мускулов вырывает у земли, у моря и лесов владычество, благосостояние и безопасность. Закабаленный раб — машина! Мускулы утратили свои исключительные права и цену. Тем больший почет уму и знаниям.

Подозрительный чулан, скромная келья мыслителя разрослись в залы исследовательских институтов. Нарастают этажи библиотек, полки гнутся под тяжестью книг. Святыни гордого разума заполнились людьми. Человек науки творит и повелевает. Иероглифы цифр и знаков опять и опять обрушивают на толпы новые достижения, свидетельствуя о мощи человечества. Все это надо охватить памятью и постичь.

Продлеваются годы упорной учебы, все больше школ, экзаменов, печатного слова. А ребенок маленький, слабенький, живет еще недолго — не читал, не знает...

Грозная проблема — как делить завоеванные пространства, какие и кому давать задания и вознаграждения, как освоить покоренный земной шар. Сколько и как разбросать мастерских, чтобы накормить алчущие труда руки и мозг, как удержать человечий муравейник в повиновении и порядке, как застраховать себя от злой воли и сумасбродства личности, как наполнить часы жизни действием, отдыхом, развлечениями, уберечь от апатии, пресыщения, скуки. Как

сплачивать людей в дисциплинированные союзы, облегчать взаимопонимание; когда разъединять и делить. Здесь подгонять, ободрять, там сдерживать, здесь разжигать пыл, там

Осторожно действуют политики и законодатели, да и то часто ошибаются.

И о ребенке взрослые совещаются и решают; но кто ста-нет у наивного спрашивать его мнения, его согласия: что он может сказать?

Кроме ума и знаний в борьбе за существование и за вес в обществе помогает смекалка. Человек расторопный чует поживу и срывает куш; вопреки всем расчетам, сразу и легко зашибает деньгу; поражает и вызывает зависть. Доско-нально приходится знать человека, и уже не алтари, а хлева жизни.

А ребенок семенит беспомощно с учебником, мячом и куклой, смутно чувствуя, что без его участия где-то над ним совершается что-то важное и большое, что решает, есть ему доля или нет доли, карает и награждает и сокрушает.

Цветок — предвестник будущего плода, цыпленок станет курицей-несушкой, телка будет давать молоко. А до тех пор — старания, траты и забота — убережешь ли, не подведет ли?

Все растущее вызывает тревогу, долго ведь приходится ждать; может быть, и будет опорой старости, и воздаст сторицею. Но жизнь знает засухи, заморозки и град, которые побивают и губят жатву.

Мы ждем предзнаменований, хотим предугадать, огра-дить; тревожное ожидание того, что будет, усиливает пренебрежение к тому, что есть.

Мала рыночная стоимость несозревшего. Лишь перед законом и богом цвет яблони стоит столько же, что и плод, и зеленые всходы — сколько спелые нивы.

Мы пестуем, заслоняем от бед, кормим и обучаем. Ребенок получает все без забот; чем он был бы без нас, которым всем обязан?

Исключительно, единственно и все — мы.

Мы распоряжаемся и требуем послушания.

Морально и юридически ответственные, знающие и предвидящие, мы единственные судьи поступков, душевных движений, мыслей и намерений ребенка.

Мы поручаем и проверяем выполнение по нашему хотению и разумению — наши дети, наша собственность — руки прочь!

(Правда, кое-что изменилось. Уже не только воля и исключительный авторитет семьи — еще осторожный, но уже общественный контроль. Слегка, незаметно.)

Нищий распоряжается милостыней как заблагорассудится, а у ребенка нет ничего своего, он должен отчиты-ваться за каждый даром полученный в личное пользование предмет.

Нельзя порвать, сломать, запачкать, нельзя подарить, нельзя с пренебрежением отвергнуть. Ребенок должен принять и быть довольным. Все в назначенное время и в назначенном месте, благоразумно и согласно предназначению.

Может быть, поэтому он так ценит ничего не стоящие пустячки, которые вызывают у нас удивление и жалость: разный хлам — единственная по-настоящему собственность и богатство — шнурок, коробок, бусинки.

Взамен за эти блага ребенок должен уступать, заслуживать хорошим поведением — выпроси или вымани, но только не требуй! Ничто ему не причитается, мы даем добровольно. (Возникает печальная аналогия: подруга богача.)

Из-за нищеты ребенка и милости материальной зависимости отношение взрослых к детям аморально.

Мы пренебрегаем ребенком, ибо он не знает, не догадывается, не предчувствует. Не знает трудностей и сложности жизни взрослых, не знает, откуда наши подъемы и упадки и усталость, что нас лишает покоя и портит нам настроение; не знает зрелых поражений и банкротств. Легко отвлечь внимание наивного ребенка, обмануть, утаить от него.

Он думает, что жизнь проста и легка. Есть папа, есть мама; отец зарабатывает, мама покупает. Ребенок не знает ни измены долгу, ни приемов борьбы взрослых за свое и не свое.

Свободный от материальных забот, от соблазнов и от сильных потрясений, он не может о них и судить. Мы его разгадываем моментально, пронзаем насквозь небрежным взглядом, без предварительного следствия раскрываем неуклюжие хитрости.

А быть может, мы обманываемся, видя в ребенке лишь то, что хотим видеть?

Быть может, он прячется от нас, быть может, втайне страдает?

Мы опустошаем горы, вырубаем деревья, истребляем диких зверей. Там, где раньше были дебри и топи, - все многочисленнее селения. Мы насаждаем человека на новых землях.

Нами покорен мир, нам служат и зверь, и железо; порабощены цветные расы, определены в общих чертах взаимоотношения наций и задобрены массы. Далеко еще до справедливых порядков, больше на свете обид и мытарств.

Несерьезными кажутся ребячьи сомнения и протесты.

Светлый ребячий демократизм не знает иерархии. Прежде времени печалит ребенка пот батрака и голодный ровесник, злая доля Савраски и зарезанной курицы. Близки ему собака и птица, ровня —- бабочка и цветок, в камушке и ракушке он видит брата. Чуждый высокомерию выскочки, ребенок не знает, что душа только у чело-века.

Мы пренебрегаем ребенком, ведь впереди у него много часов жизни.

Чувствуем тяжесть наших шагов, неповоротливость корыстных движений, скупость восприятий и переживаний. А ребенок бегает и прыгает, смотрит на что попало, удивляется и расспрашивает; легкомысленно льет слезы и щедро радуется.

Ценен погожий осенний день, когда солнце редкость, а весной и так зелено. Хватит и кое-как, мало ему для счастья надо, стараться ни к чему. Мы поспешно и небрежно отделываемся от ребенка. Презираем многообразие его жизни и радость, которую ему легко дать.

Это у нас убегают важные минуты и годы; у него время терпит, успеет еще, подождет.

Ребенок не солдат, не обороняет родину, хотя вместе с ней и страдает.

Слабый, маленький, бедный, зависящий — ему еще только быть гражданином.

Снисходительное ли, резкое ли, грубое ли, а все — пре-небрежение.

Сопляк, еще ребенок — будущий человек, не сегодняшний. По-настоящему он еще только будет.

Присматривать, ни на минуту не сводить глаз. Присматривать, не оставлять одного. Присматривать, не отходить ни на шаг.

Упадет, ударится, порежется, испачкается, прольет, порвет, сломает, испортит, засунет куда-нибудь, потеряет, подожжет, впустит в дом вора. Повредит себе, нам, покалечит себя, нас, товарища по игре.

Надзирать — никаких самостоятельных начинаний — полное право контроля и критики.

Не знает, сколько и чего ему есть, сколько и когда ему пить, не знает границ своих сил. Стало быть, стоять на страже диеты, сна, отдыха.

Как долго? С какого времени? Всегда. С возрастом недо-верие к ребенку принимает иной характер, но не умень-шается, а даже возрастает.

Ребенок не различает, что важно, а что неважно. Чужды ему порядок, систематический труд. Рассеянный, он забудет, пренебрежет, упустит. Не знает, что своим будущим за все ответит.

Мы должны наставлять, направлять, приучать, подавлять, сдерживать, исправлять, предостерегать, предотвра-щать, прививать, преодолевать.

Преодолевать капризы, прихоти, упрямство.

Прививать осторожность, осмотрительность, опасения и беспокойство, умение предвидеть и даже предчувствовать.

Мы, опытные, знаем, сколько вокруг опасностей, засад, ловушек, роковых случайностей и катастроф.

Знаем, что и величайшая осторожность не дает полной гарантии — и тем более мы подозрительны: чтобы иметь

чистую совесть, и случись беда, так хоть не в чем было себя упрекнуть.

Мил ему азарт шалостей, удивительно, как он льнет именно к дурному. Охотно слушает дурные нашептывания, следует самым плохим примерам.

Портится легко, а исправить трудно.

Мы ему желаем добра, хотим облегчить; весь свой опыт отдаем без остатка: протяни только руку — готовое! Знаем, что вредно детям, помним, что повредило нам самим, пусть хоть он избежит этого, не узнает, не испытает.

«Помни, знай, пойми».

«Сам убедишься, сам увидишь».

Не слушает! Словно нарочно, словно назло.

Приходится следить, чтобы послушался, приходится сле-дить, чтобы выполнил. Сам он явно стремится ко всему дурному, выбирает худший, опасный путь.

Как же терпеть бессмысленные проказы, нелепые вы-ходки, необъяснимые вспышки?

Подозрительно выглядит первичное существо. Кажется покорным и невинным, а по существу хитро и коварно.

Умеет ускользнуть от контроля, усыпить бдительность, обмануть. Всегда у него готова отговорка, увертка, утаит, а то и вовсе солжет.

Ненадежный, вызывает разного рода сомнения.

Презрение и недоверие, подозрения и желание обвинить.

Печальная аналогия: дебошир, человек пьяный, взбунтовавшийся, сумасшедший. Как же — вместе, под одной крышей?

Неприязнь

Это ничего. Мы любим детей. Несмотря ни на что, они наша услада, бодрость, надежда, радость, отдых, светоч жизни. Не спугиваем, не обременяем, не терзаем; дети свободны и счастливы...

Но отчего они как бы бремя, помеха, неудобный привесок? Откуда неприязнь к любимому ребенку?

Прежде чем он мог приветствовать этот негостеприимный мир, в жизнь семьи уже вкрались растерянность и ограничения. Канули безвозвратно краткие месяцы долгожданной законной радости.

Длительный период неповоротливого недомогания за-вершают болезнь и боли, беспокойные ночи и дополнительные расходы. Утрачен покой, исчез порядок, нарушено равновесие бюджета.

Вместе с кислым запахом пеленок и пронзительным криком новорожденного забряцала цепь супружеской неволи.

Тяжело, когда нельзя договориться и надо додумывать и догадываться.

Но мы ждем, быть может, даже и терпеливо.

А когда наконец он начнет ходить и говорить, — путается под ногами, все хватает, лезет во все щели, основательно-таки мешает и вносит непорядок — маленький неряха и деспот.

Причиняет ущерб, противопоставляет себя нашей ра-зумной воле. Требует и понимает лишь то, что его душень-ке угодно.

Не следует пренебрегать мелочами: обида на детей складывается и из раннего вставания, и смятой газеты, пятен на платьях и обоях, обмоченного ковра, разбитых очков и сувенирной вазочки, пролитого молока и духов и гонорара врачу.

Спит не тогда, когда нам желательно, ест не так, как нам хочется; мы-то думали — засмеется, а он испугался и плачет. А хрупок как! Любой недосмотр грозит болезнью, суля новые трудности.

Если один из родителей прощает, другой - - в пику тому — не спускает и придирается; кроме матери имеют свое мнение о ребенке отец, няня, прислуга и соседка; и на-перекор матери или тайком наказывают ребенка.

Маленький интриган бывает причиной трений и неладов между взрослыми; всегда кто-нибудь недоволен и обижен. За поблажку одного ребенок отвечает перед другим. Часто за мнимой добротой скрывается простая небрежность, ребенок делается ответчиком за чужие вины.

(Девочки и мальчики не любят, когда их называют: дети. Общее с самыми маленькими название заставляет отвечать за давнее прошлое, разделять дурную репутацию малышей, выслушивать многочисленные попреки, к ним, старшим, уже не относящиеся.)

Как редко ребенок бывает таким, как нам хочется, как часто рост его сопровождается чувством разочарования!

Кажется, ведь уже должен бы...

Взамен того, что мы даем ему добровольно, он обязан стараться и вознаграждать, обязан понимать, соглашаться и уметь отказываться; и прежде всего — испытывать благодарность. И обязанности, и требования с годами растут, а выполняются чаще всего меньше и иначе, чем мы хотели бы.

Часть идущего на воспитание времени, прав, пожеланий мы передаем школе. Удваивается бдительность, повышается ответственность, возникают столкновения противо-речивых полномочий. Обнаруживаются недостатки.

Родители благосклонно простят ребенка: потворство их вытекает из ясного сознания вины, что дали ему жизнь, нанесли вред, искалечив. Порой мать ищет во мнимой бо-лезни ребенка оружие против чужих обвинений и собствен-ных сомнений.

Воспитатель в частном доме редко находит благоприятные условия для работы с детьми.

Скованный недоверчивым контролем, он вынужден лавировать между чужими указками и своими убеждениями, извне идущим требованием и своим покоем и удобством. Отвечая за вверенного ему ребенка, он терпит последствия сомнительных решений законных опекунов и работодателей.

Вынужденный утаивать и обходить трудности, воспи-татель легко может деморализоваться, привыкнуть к двуличию — озлобится и обленится.

С годами расстояние между тем, что хочет взрослый и к чему стремится ребенок, увеличивается: растет знание нечистых способов порабощения.

Появляются жалобы на неблагодарную работу: если Бог хочет кого покарать, то делает его воспитателем.

Дети, живые, шумные, интересующиеся жизнью и ее загадками, нас утомляют; их вопросы и удивление, открытия и попытки — часто с неудачным результатом — терзают. Реже мы — советчики, утешители, чаще — суровые судьи. Немедленный приговор и кара дают один результат: проявления скуки и бунта будут реже, зато силь-нее и упорнее. Стало быть, усилить надзор, преодо-леть сопротивление, застраховать себя от неожи-данностей.

Так катится воспитатель по наклонной плоскости: пренебрегает, не доверяет, подозревает, следит, ловит, журит, обвиняет и наказывает, ищет приемлемых способов, чтобы не допустить повторения;

все чаще запрещает и беспощаднее принуждает, не хочет видеть стараний ребенка получше написать страницу или заполнить час жизни; сухо констатирует: плохо.

Редка лазурь прощений, часты багрянцы гнева и возмущения.

Насколько большего понимания требует воспитание группы детей, насколько легче впасть здесь в ошибку обвинений и обид!

Один маленький, слабенький и то утомляет, единичные проступки и то сердят; а как надоедлива, навязчива и неисповедима в своих реакциях толпа!

Поймите же наконец: не дети, а толпа. Масса, банда, свора — не дети.

Ты сжился с мыслью, что ты сильный, и вдруг чувству-ешь себя маленьким и слабым. Толпа, этот великан с большим общим весом и суммой громадного опыта, то сплачивается в солидарном отпоре, то распадается на десятки пар ног и рук — голов, каждая из которых таит иные мысли и сокровенные желания.

Как трудно бывает новому воспитателю в классе или в интернате, где дети, содержавшиеся в строгом повино-вении, — обнаглевшие и опустошенные — организовались на основах бандитского насилия! Как сильны они и грозны, когда общими усилиями ударят в твою волю, желая прорвать плотину, — не дети, стихия!

Сколько их, скрытых революций, о которых воспитатель умалчивает; ему стыдно признаться, что он слабее ребенка.

Раз проученный, воспитатель ухватится за любое средство, чтобы подавить, покорить. Никаких фамильярностей,

невинных шуток; никаких бурчаний в ответ, передергива-ний плечами, жестов досады, упрямого молчания, гневных взглядов! Вырвать с корнем, мстительно выжечь пренебрежение и злобную строптивость! Вожаков он подкупит особыми правами, подберет себе приспешников, не поза-ботится о справедливости наказаний, были бы суровы, — в назидание, чтобы вовремя погасить первую искру бунта, чтобы толпа-богатырь даже мысленно не отваживалась разгуляться или ставить требования.

Слабость ребенка может пробуждать нежность, сила ребячьей массы возмущает и оскорбляет.

Существует ложное обвинение, что от дружеского обращения ребята наглеют, и ответом на доброту будут недисциплинированность и беспорядки.

Но не станем называть добротой беспечность, неумение и беспомощную глупость. Кроме продувных хапуг и мизантропов, среди воспитателей встречаются люди никчемные, не удержавшиеся ни на одной работе, не способные ни к какому ответственному посту.

Бывает, учитель заигрывает с детьми, хочет быстро, дешево, без труда вкрасться в доверие. Хочет порезвиться, если в хорошем настроении, а не кропотливо организовывать жизнь коллектива. Подчас эти барские поблажки перемежаются с приступами дурного настроения. Такой учитель делает себя посмешищем в глазах детей.

Бывает, честолюбцу кажется, что легко переделать человека, убеждая и ласково наставляя: стоит лишь растрогать и выманить обещание исправиться. Такой учитель раздражает и надоедает.

Бывает, напоказ — друзья, на словах — союзники, на деле — коварнейшие враги и обидчики. Такие учителя вызывают отвращение.

Ответом на третирование будет пренебрежение, на дружелюбие — неприязнь, бунт, на недоверие — конспи-рация.

Годы работы все очевиднее подтверждали, что дети заслуживают уважения, доверия и дружеского отношения, что нам приятно быть с ними в этой ясной атмосфере ласковых ощущений, веселого смеха, первых бодрых усилий и удивлений, чистых, светлых и милых радостей, что работа эта живая, плодотворная и красивая.

Одно лишь вызывало сомнение и беспокойство.

Отчего подчас самый надежный — и подведет? Отчего — правда, редко, но бывают — внезапные взрывы массовой недисциплинированности всей группы? Может, и взрослые не лучше, только более солидные, надежные, спокойней можно на них положиться?

Я упорно искал и постепенно находил ответ.

1. Если воспитатель ищет в детях черты характера и достоинства, которые кажутся ему особо ценными, если хочет сделать всех на один лад, увлечь всех в одном направлении, его введут в заблуждение: одни подделаются под его требования, другие искренне поддадутся внушению — до поры до времени. А когда выявится действительный облик ребенка, не только воспитатель, но и ребенок болезненно ощутит свое поражение. Чем больше старание замаскироваться или повлиять — тем более бурная реакция; ребенку, раскрытому в самых своих доподлинных тенденциях, уже нечего терять. Какая важная отсюда вытекает мораль!

2. Одна мера оценки у воспитателя, другая у ребят: и он, и они видят душевное богатство; он ждет, чтобы это душевное богатство развилось, а они ждут, какой им будет прок от этих богатств уже теперь: поделится ли ребенок, чем владеет, или сочтет себя вправе не дать — гордый, завистливый эгоист, скряга! Не расскажет сказки, не сыграет, не нарисует, не поможет и не услужит — «будто одолжение делает», «упрашивать надо». Попав в изоляцию, ребенок широким жестом хочет купить благосклонность у своего ребячьего общества, которое радостно встречает перемену. Не вдруг испортился, а, наоборот, понял и исправился.

3. Все подвели, всем скопом обидели.

Я нашел объяснение в книжке о дрессировке зверей -и не скрываю источника. Лев не тогда опасен, когда сердится, а когда разыграется, хочет пошалить; а толпа сильна, как лев...

Решение надо искать не столько в психологии, сколько — и это чаще — в медицине, социологии, этнологии, истории, поэзии, криминалистике, в молитвеннике и в учебнике по дрессировке. Ars longa *.

4. Настал черед самого солнечного (о, хоть бы не последнего!) объяснения. Ребенка может опьянить кислород воздуха, как взрослого водка. Возбуждение, торможение цент-ров контроля, азарт, затмение; как реакция — смущение, неприятный осадок — изжога, сознание вины. Наблюдение мое клинически точно. И у самых почтенных граждан может быть слабая голова.

Не порицать: это ясное опьянение детей вызывает чувство растроганности и уважения, не отдаляет и разделяет, а сближает и делает союзниками.

Мы скрываем свои недостатки и заслуживающие нака-зания поступки. Критиковать и замечать наши забавные особенности, дурные привычки, смешные стороны детям не разрешается. Мы строим из себя совершенства. Под угрозой высочайшей обиды оберегаем тайны господствующего класса, касты избранных — приобщенных к высшим таинствам. Обнажать бесстыдно и ставить к позорному столбу можно лишь ребенка.

Мы играем с детьми краплеными картами; слабости детского возраста бьем тузами достоинств взрослых. Шулеры, мы так подтасовываем карты, чтобы самому плохому в детях противопоставить то, что в нас хорошо и ценно.

Где наши лежебоки и легкомысленные лакомки-гурманы, дураки, лентяи, лодыри, авантюристы, люди недобросовестные, плуты, пьяницы и воры? Где наши насилия и явные и тайные преступления? Сколько дрязг, хитростей, зависти, наговоров, шантажей, слов, что калечат, дел, что позорят! Сколько тихих семейных трагедий, от которых страдают дети, первые мученики — жертвы!

А ведь взрослое общество тщательно просеяно и процежено. Сколько человеческих подонков и отбросов унесено водосточными канавами, вобрано могилами, тюрьмами и сумасшедшими домами!

Мы велим уважать старших, опытных, не рассуждая; а у ребят есть и более близкое им начальство — подростки, с их навязчивым подговариванием и давлением.

Преступные и неуравновешенные ребята бродят без призора и пихаются, расталкивают и обижают, заража-ют. И все дети несут за них солидарную ответственность (ведь и нам, взрослым, подчас от них чуть-чуть достается).

Эти немногочисленные возмущают общественное мнение, выделяясь яркими пятнами на поверхности детской жизни; это они диктуют рутине ее методы: держать детей в повиновении, хотя это и угнетает, в ежовых рукавицах, хотя это и ранит, обращаться сурово, что значит грубо.

Мы не позволяем детям организоваться; пренебрегая, не доверяя, недолюбливая, не заботимся о них; без участия знатоков нам не справиться; а знатоки — это сами дети.

Неужели мы столь некритичны, что ласки, которыми мы преследуем детей, выражают у нас расположение? Неужели мы не понимаем, что, лаская ребенка, это мы принимаем его ласку, беспомощно прячемся в его объятия, ищем защиты и прибежища в часы бездомной боли, бесхозной покинутости — слагаем на него тяжесть страданий и печалей?

Всякая иная ласка — не бегства к ребенку и не мольбы о надежде — это преступные поиски и пробуждение в нем чувственных ощущений.

«Обнимаю, потому что мне грустно. Поцелуй, тогда дам».

Эгоизм, а не расположение.

Право на уважение

Есть как бы две жизни: одна — важная и почтенная, а другая — снисходительно нами допускаемая, менее цен-ная. Мы говорим: будущий человек, будущий работник, будущий гражданин. Что они еще только будут, что потом начнут по-настоящему, что всерьез это лишь в будущем. А пока милостиво позволяем им путаться под ногами, но удобнее нам без них.

Нет! Дети были, и дети будут. Дети не захватили нас врасплох и ненадолго. Дети — не мимоходом встреченный знакомый, которого можно наспех обойти, отделавшись улыбкой и поклоном.

Дети составляют большой процент человечества, насе-ления, нации, жителей, сограждан — они наши верные друзья. Есть, были и будут.

Существует ли жизнь в шутку? Нет, детский возраст — долгие, важные годы в жизни человека.

Жестокие законы Древней Греции и Рима позволяют убить ребенка. В средние века рыбаки вылавливают из рек неводом тела утопленных младенцев. В XVII веке в Париже детей постарше продают нищим, а малышей у собора Парижской Богоматери раздают даром. Это еще очень недавно! И по сей день ребенка бросают, когда он помеха.

Растет число внебрачных, подкинутых, беспризорных, эксплуатируемых, развращаемых, истязуемых детей. Закон защищает их, но в достаточной ли мере? Многое измени-лось на свете; старые законы требуют пересмотра.

Мы разбогатели. Мы пользуемся уже плодами не толь-ко своего труда. Мы наследники, акционеры, совладельцы громадного состояния. Сколько у нас городов, зданий, фабрик, копей, гостиниц, театров! Сколько на рынках товаров, сколько кораблей их перевозит. Налетают потребители и про-сят продать.

Подведем баланс, сколько из общей суммы причитает-ся ребенку, сколько падает на его долю не из милости, не как подаяние. Проверим на совесть, сколько мы выделяем в пользование ребячьему народу, малорослой нации, закрепощенному классу. Чему равно наследство и каким обязан быть дележ; не лишили ли мы, нечестные опекуны, детей их законной доли — не экспроприировали ли?

Тесно детям, душно, скучно, бедная у них, суровая жизнь.

Мы ввели всеобщее обучение, принудительную умственную работу; существует запись и школьная рекрутчина. Мы взвалили на ребенка труд согласования противоположных интересов двух параллельных авторитетов.

Школа требует, а родители дают неохотно. Конфликты между семьей и школой ложатся всей тяжестью на ребен-ка. Родители солидаризуются с не всегда справедливыми обвинениями ребенка школой, чтобы избавить себя от навя-зываемой ею над ним опеки.

Солдатская учеба тоже лишь подготовка ко дню, когда призовут солдата к подвигу; но ведь государство солдата обеспечивает всем. Государство дает ему крышу над головой и пищу; мундир, карабин и денежное довольствие являются правом его, не милостыней.

А ребенок, подлежа обязательному всеобщему обуче-нию, должен просить подаяния у родителей или общины.

Женевские законодатели спутали обязанности и права; тон декларации* не требование, а увещание: воззвание к доброй воле, просьба о благосклонности.

Школа создает ритм часов, дней и лет. Школьные работ-ники должны удовлетворять сегодняшние нужды юных граждан. Ребенок — существо разумное, он хорошо знает потребности, трудности и помехи своей жизни. Не деспо-тичные распоряжения, не навязанная дисциплина, не недо-верчивый контроль, а тактичная договоренность, вера в опыт, сотрудничество и совместная жизнь!

Ребенок не глуп; дураков среди них не больше, чем среди взрослых. Облаченные в пурпурную мантию лет, как часто мы навязываем бессмысленные, некритичные, невыпол-нимые предписания! В изумлении останавливается подчас разумный ребенок перед агрессией язвительной седовла-сой глупости.

У ребенка есть будущее, но есть и прошлое: памятные события, воспоминания и много часов самых доподлинных одиноких размышлений. Так же как и мы — не иначе, — он помнит и забывает, ценит и недооценивает, логично рассуж-дает и ошибается, если не знает. Осмотрительно верит и со-мневается.

Ребенок — иностранец, он не понимает языка, не знает направления улиц, не знает законов и обычаев. Порой пред-почитает осмотреться сам; трудно — попросит указания и совета. Необходим гид, который вежливо ответит на во-просы.

Уважайте его незнание!

Человек злой, аферист, негодяй воспользуется незна-нием иностранца и ответит невразумительно, умышленно вводя в заблуждение. Грубиян буркнет себе под нос. Нет, мы не доброжелательно осведомляем, а грыземся и лаемся с детьми — отчитываем, выговариваем, наказываем.

Как плачевно убоги были бы знания ребенка, не приобрети он их от ровесников, не подслушай, не выкради из слов и разговоров взрослых.

Уважайте труд познания!

Уважайте неудачи и слезы!

Не только порванный чулок, но и поцарапанное колено, не только разбитый стакан, но и порезанный палец, синяк, шишку — а значит, боль.

Клякса в тетрадке — это несчастный случай, неприят-ность, неудача.

«Когда папа прольет чай, мамочка говорит: „Ничего", а мне всегда попадает».

Непривычные к боли, обиде, несправедливости, дети глубоко страдают и потому чаще плачут, но даже слезы ребенка вызывают шутливые замечания, кажутся менее важными, сердят.

«Ишь, распищался, ревет, скулит, нюни распустил».

(Букет слов из словаря взрослых, изобретенный для детского пользования.)

Слезы упрямства и каприза — это слезы бессилия и бунта, отчаянная попытка протеста, призыв на помощь, жалоба на халатность опеки, свидетельство того, что детей неразумно стесняют и принуждают, проявление плохого самочувствия и всегда — страдание.

Уважайте собственность ребенка и его бюджет. Ребе-нок делит со взрослыми материальные заботы семьи, бо-лезненно чувствует нехватки, сравнивает свою бедность с обеспеченностью соученика, беспокоится из-за несчастных грошей, на которые разоряет семью. Он не желает быть обузой.

А что делать, когда нужно и шапку, и книжку, и на кино; тетрадку, если она исписалась, и карандаш, если его взяли или потерялся; а ведь хотелось бы и дать что-либо на память близкому другу, и купить пирожное, и одолжить соученику. Столько существенных нужд, желаний и искуше-ний — и нет!

Не вопиет ли факт, что в судах для малолетних преобладают именно дела о кражах? Недооценка бюджета ребенка мстит за себя — и наказания не помогут. Собственность ребенка — это не хлам, а нищенски убогие материал и орудие труда, надежды и воспоминания.

Не мнимые, а подлинные сегодняшние заботы и беспо-койства, горечь и разочарования юных лет.

Ребенок растет. Интенсивнее жизнь, чаще дыхание, живее пульс, ребенок строит себя — его все больше и больше; глубже врастает в жизнь. Растет днем и ночью, и когда спит и когда бодрствует, и когда весел и когда печален, когда шалит и когда стоит перед тобой и кается.

Бывают весны удвоенного труда развития и затишья осени. Вот разрастается костяк, и сердце не поспевает; то недостаток, то избыток; иной химизм угасающих и развивающихся желез, иные неожиданности и беспокойство.

То ему надо бегать — так, как дышать, — бороться, под-нимать тяжести, добывать; то затаиться, грезить, предаться грустным воспоминаниям. Попеременно то закалка, то жажда покоя, тепла и удобства. То сильное стремление действо-вать, то апатия.

Усталость, недомогание (боль, простуда), жарко, холодно, сонливость, голод, жажда, недостаток чего-либо или из-быток, плохое самочувствие — все это не каприз и не школьная отговорка.

Уважайте тайны и отклонения тяжелой работы роста!

Уважайте текущий час и сегодняшний день! Как ребенок сумеет жить завтра, если мы не даем ему жить сегодня сознательной, ответственной жизнью?

Не топтать, не помыкать, не отдавать в рабство завтрашнему дню, не остужать, не спешить и не гнать.

Уважайте каждую отдельную минуту, ибо умрет она и никогда не повторится, и это всегда всерьез; раненая — станет кровоточить, убитая — тревожить призраком дурных воспоминаний.

Позволим детям упиваться радостью утра и верить. Именно так хочет ребенок. Ему не жаль времени на сказку, на беседу с собакой, на игру в мяч, на подробное рассматривание картинки, на перерисовку буквы, и все это любовно. Он прав.

Мы наивно боимся смерти, не сознавая, что жизнь — это хоровод умирающих и вновь рождающихся мгновений. Год — это лишь попытка понять вечность по-будничному. Мир длится столько, сколько улыбка или вздох. Мать хо-чет воспитать ребенка. Не дождется! Снова и снова иная женщина иного встречает и провожает человека.

Мы неумело делим годы на более зрелые и менее зре-лые; а ведь нет незрелого сегодня, нет никакой возрастной иерархии, никаких низших и высших рангов боли и радости, надежды и разочарований.

Играю ли я или говорю с ребенком — переплелись две одинаково зрелые минуты моей и его жизни; и в толпе детей я всегда на мгновение встречаю и провожаю взглядом

и улыбкой какого-нибудь ребенка. Сержусь ли, мы опять вместе — только моя злая мстительная минута насилует его важную и зрелую минуту жизни.

Отрекаться во имя завтра? А чем оно так заманчиво? Мы всегда расписываем его слишком яркими красками. Сбывается предсказание: валится крыша, ибо не уделено должного внимания фундаменту здания.

Право ребенка быть тем, что он есть

— Что из него будет, кем вырастет? — спрашиваем мы себя с беспокойством.

Хотим, чтобы дети были лучше нас. Грезится нам совер-шенный человек будущего.

Надо бдительно ловить себя на лжи, клеймя одетый в кра-сивые слова эгоизм. Будто самоотречение, а по существу — грубое мошенничество.

Мы объяснились с собой и примирились, простили себя и освободили от обязанности исправляться. Плохо нас воспитали. Но поздно! Пороки и недостатки уже укоренились. Не позволяем критиковать нас детям и не контролируем себя сами.

Отпустили себе грехи и отказались от борьбы с собой, взвалив эту тяжесть на детей.

Воспитатель поспешно осваивает особые права взрослых: смотреть не за собой, а за детьми, регистрировать не свои, а детские вины.

А вина ребенка — это все, что метит в наш покой, в самолюбие и удобство, восстанавливает против себя и сердит, бьет по привычкам, поглощает время и мысли. Мы не признаем упущений без злой воли.

Ребенок не знает, не расслышал, не понял, прослушал, ошибся, не сумел, не может — все это его вина. Невезение или плохое самочувствие, каждая трудность — это вина и злая воля.

Недостаточно быстро или слишком быстро и потому недостаточно исправно выполненная работа — вина: небрежность, лень, рассеянность, нежелание работать.

Невыполнение оскорбительного и невыполнимого требования — вина. И наше поспешное злое подозрение — тоже его вина. Вина ребенка — наши страхи и подозрения и даже его старание исправиться.

«Вот видишь, когда ты хочешь, ты можешь».

Мы всегда найдем, в чем упрекнуть, и алчно требуем все больше и больше.

Уступаем ли мы тактично, избегаем ли ненужных трений, облегчаем ли совместную жизнь? Не мы ли сами упрямы, привередливы, задиристы и капризны?

Ребенок привлекает наше внимание, когда мешает и вно-сит смуту; мы замечаем и помним только эти моменты. И не видим, когда он спокоен, серьезен, сосредоточен. Недооцениваем безгрешные минуты беседы особой, миром, Богом. Ребенок вынужден скрывать свою тоску и внутренние порывы от насмешек и резких замечаний; утаивает желание объясниться, не выскажет и решения исправиться.

Не бросит проницательного взгляда, затаит в себе удивление, тревогу, скорбь, гнев, бунт. Мы хотим, чтобы он подпрыгивал и хлопал в ладоши — он и показывает ухмыляющееся лицо шута.

Громко говорят о себе плохие поступки и плохие дети, заглушая шепот добра, но добра в тысячу раз больше, чем зла. Добро сильно и несокрушимо. Неправда, что легче испортить, чем исправить.

Мы тренируем свое внимание и изобретательность в высматривании зла, в расследовании, в вынюхивании, в высле-живании, в преследовании, в ловле с поличным, в дурных предвидениях и в оскорбительных подозрениях.

(Разве мы приглядываем за стариками, чтобы не играли в футбол? Какая мерзость — упорное выслеживание у детей онанизма.)

Один из мальчиков хлопнул дверью, одна постель пло-хо постлана, одно пальто запропало, одна клякса в тетрадке. Если мы и не отчитываем, то уж, во всяком случае, ворчим, вместо того чтобы радоваться, что лишь один, одна, одно.

Мы слышим жалобы и споры, но насколько больше прощений, уступок, помощи, заботы, услуг, уроков, глубоких и красивых влияний! Даже задиры и злюки не только за-ставляют лить слезы, но и расцветать улыбки.

Ленивые, мы хотим, чтобы никто и никогда, чтобы из десяти тысяч секунд школьного дня (сосчитай) не было ни одной трудной.

Почему ребенок для одного воспитателя плох, а для другого хорош? Мы требуем стандарта добродетелей и пове-дения и, сверх того, по нашему усмотрению и образцу.

Найдешь ли в истории пример подобной тирании? Поко-ление Неронов * расплодилось.

Кроме здоровья, бывают и недомогания, кроме достоинств и положительных качеств —. недостатки и пороки.

Кроме небольшого числа детей, растущих в обстановке веселья и празднеств, для кого жизнь — сказка и величавая легенда, доверчивых и добродушных, существует основная масса детей, кому с юных лет мир жестко и без прикрас гласит суровые истины.

Испорченные презрительным помыканием некультурности и бедности или чувственно ласковым пренебрежением пресыщенности и лоска...

Испачканные, недоверчивые, восстановленные против людей, не плохие.

Для ребенка пример не только дом, но и коридор, двор, улица. Ребенок говорит языком окружающих — высказывает их взгляды, повторяет их жесты, подражает их поступкам. Мы не знаем чистого ребенка — каждый в той или иной степени загрязнен.

О, как он быстро высвобождается и очищается! От этого не лечат, это смывают; ребенок рад, что нашел себя, и охотно помогает. Стосковался по бане и улыбается тебе и себе.

Такие наивные триумфы из повести о сиротках одерживает каждый воспитатель; случаи эти сбивают с толку некритически мыслящих моралистов, что, мол, легко. Халтурщик рад-радешенек, честолюбивый приписывает заслугу себе, а деспота сердит, что так выходит не всегда; одни хо-тят всюду добиться подобных результатов, увеличивая дозу убеждения, другие — нажима.

Кроме детей лишь загрязненных встречаются и с ушибами и ранами; колотые раны не оставляют шрамов и сами затягиваются под чистой повязкой; чтобы зажили рваные раны, приходится дольше ждать, остаются болезненные рубцы; их нельзя задевать. Коросты и язвы требуют большего старания и терпения.

Говорят: тело заживает; хотелось бы добавить: и душа.

Сколько мелких ссадин и инфекций в школе и интернате, сколько соблазнов и неотвязных нашептываний; а как мимолетно и невинно их действие! Не будем опасаться грозных эпидемий там, где атмосфера интерната здоровая, где много кислорода и света.

Как мудр, постепенен и чудесен процесс выздоровления! Сколько в крови, соках, тканях важных тайн! Как каждая нарушенная функция и затронутый орган стараются восстановить равновесие и справиться со своим заданием! Сколь-ко чудес в росте растения и человека — в сердце, в мозгу, в дыхании! Самое маленькое волнение или напряжение — и уже сильнее трепыхается сердце, уже чаще пульс.

Так же силен и стоек дух ребенка. Существует моральная устойчивость и чуткая совесть. Неправда, что дети легко заражаются.

И верно, поздно, к сожалению, попала педология * в школь-ные программы. Нельзя проникнуться уважением к таин-ству исправления, не поняв гармонии тела.

Халтурный диагноз валит в одну кучу детей подвижных, самолюбивых, с критическим направлением ума, всех «неудобных», но здоровых и чистых — вместе с обиженными, надутыми, недоверчивыми — загрязненными, искушенны-ми, легкомысленными, послушно следующими дурным примерам. Незрелый, небрежный, поверхностный взгляд сме-шивает, путает их с редко встречающимися преступными, отягощенными дурными задатками детьми.

(Мы, взрослые, не только сумели обезвредить пасынков судьбы, но и умело пользуемся трудом отверженных.)

Вынужденные жить вместе с ними, здоровые дети вдвойне страдают: их обижают и втягивают в преступления.

Ну, а мы? Не обвиняем ли легкомысленно всех ребят огулом, не навязываем ли солидарную ответственность?

«Вот они какие, вот на что они способны».

Наитягчайшая, пожалуй, несправедливость.

Потомство пьянства, насилия и исступления. Проступки — эхо не внешнего, а внутреннего наказа. Черные минуты, когда ребенок понял, что он иной, что ничего не поделаешь,

он — калека и его предадут анафеме и затравят. Первое решение — бороться с силой, которая диктует ему дурные поступки. Что другим далось даром, так легко, что в других пустяк и повседневность — погожие дни душевного равновесия, — он получает в награду за кровавый поединок с самим собой. Он ищет помощи и, если доверится — льнет к тебе, просит, требует: «Спасите!» Проведал о тайне и жаж-дет исправиться раз и навсегда, сразу, одним усилием.

Вместо того чтобы благоразумно сдерживать легкомыс-ленный порыв, отдалять решение исправиться, мы неуклю-же поощряем и ускоряем. Ребенок хочет высвободиться, а мы стараемся уловить в сети; он хочет вырваться, а мы готовим коварные силки. Дети жаждут явно и прямо, а мы учим только скрывать. Дети дарят нам день, целый, долгий и без изъяна, а мы отвергаем его за одно дурное мгновение. Стоит ли это делать?

Ребенок мочился под себя ежедневно, теперь реже, было лучше, опять ухудшение — не беда! Дольше перерывы между приступами у эпилептика. Реже кашляет, спала температура у больного туберкулезом. Еще и не лучше, но нет ухудшения. И это врач ставит в плюс лечению. Здесь ничего не выманишь и не заставишь.

Отчаявшиеся, полные бунта и презрения к покорному, льстивому братству добродетели, стоят ребята перед воспи-тателем, сохранив, быть может, единственную и последнюю святыню — нелюбовь к лицемерию. И эту святыню мы хотим повалить и исполосовать! Мы совершаем кровавое преступление, обрушивая на ребят холод и пытки, и зверски подавляем не сам бунт, а его неприкрытость, легкомысленно раскаляя добела ненависть к коварству и к ханжеству.

Дети не отказываются от плана мести, а откладывают, поджидая удобного случая. И если они верят в добро — за-таят в глубине души эту тоску по добру.

— Зачем вы родили меня? Кто просил у вас эту собачью жизнь?

Перехожу к раскрытию сокровеннейших тайн, к труднейшему разъяснению. Для нарушений и упущений достаточно терпеливой и дружеской снисходительности; преступным детям необходима любовь. Их гневный бунт справедлив. Надо понять сердцем их обиду на гладкую добродетель и заключить союз с одиноким заклейменным проступком. Когда же, как не сейчас, одарить его цветком улыбки?

В исправительных домах — еще инквизиция, пытки средневековых наказаний, солидарная ожесточенность и мстительность узаконенных гонений. Разве вы не видите, что самым хорошим ребятам жаль этих самых плохих: чем они виноваты?

Недавно смиренный врач послушно подавал больным сладкие сиропы и горькие микстуры; связывал горячечных больных, пускал кровь и морил голодом в мрачных преддвериях кладбища. Безучастный к бедноте, угождал имущим.

Но вот он стал требовать — и получил.

Врач* завоевал детям пространство и солнце, как, к нашему стыду, генерал* дал ребенку движение, веселое приключение, радость товарищеской услуги, наказ честно жить в беседах у лагерного костра под усеянным звездами небом.

А какова роль наших воспитателей? Каков их участок работы?

Страж стен и мебели, тишины во дворе, чистоты ушей и пола; пастух, который следит, чтобы скот не лез в потраву, не мешал работе и веселому отдыху взрослых; хранитель рваных штанов и башмаков и скупой раздатчик каши. Страж льгот взрослых и ленивый исполнитель их дилетан-тских капризов.

Ларек со страхами и предостережениями, лоток с мо-ральным барахлом, продажа на вынос денатурированного * знания, которое лишает смелости, запутывает и усыпляет, вместо того, чтобы пробуждать, оживлять и радовать. Агенты дешевой добродетели, мы должны навязывать детям почитание и покорность и помогать взрослым расчувствоваться и приятно поволноваться. За жалкие гроши созидать со-лидное будущее, обманывать и утаивать, что дети — это масса, воля, сила и право.

Врач вырвал ребенка из пасти у смерти, задача воспитателей дать ему жизнь, завоевать для него право быть ре-бенком.

Исследователи решили, что человек зрелый руководствуется серьезными побуждениями, ребенок — импульсивен; взрослый —. логичен, ребенок во власти прихоти воображения; у взрослого есть характер и определенный моральный облик, ребенок запутался в хаосе инстинктов и желаний. Ребенка изучают не как отличающуюся, а как низшую,

более слабую и бедную психическую организацию. Будто все взрослые — ученые-профессора.

А взрослый — это сплошной винегрет, захолустье взглядов и убеждений, психология стада, суеверие и привычки, легкомысленные поступки отцов и матерей, взрослая жизнь сплошь, от начала и до конца, безответственна! Беспечность, лень, тупое упрямство, недомыслие, нелепости, безумство и пьяные выходки взрослых...

И детская серьезность, рассудительность и уравновешенность, солидные обязательства, опыт в своей области, капитал верных суждений и оценок, полная такта умеренность требований, тонкость чувств, безошибочное чувство справедливости.

Каждый ли из нас обыграет ребенка в шахматы?

Давайте требовать уважения к ясным глазам, гладкой коже, юному усилию и доверчивости. Чем же почтеннее угасший взор, покрытый морщинами лоб, жесткие седины и согбенная покорность судьбе?

Восход и закат солнца. Утренняя и вечерняя молитва. И вдох, и выдох, и сокращение, и расслабление сердца.

Солдат все солдат — и когда идет в бой, и когда возвра-щается, покрытый пылью.

Растет новое поколение, вздымается новая волна. Идут и с недостатками, и с достоинствами; дайте условия, чтобы дети вырастали более хорошими! Нам не выиграть тяжбы с гробом нездоровой наследственности, ведь не скажем мы василькам, чтобы стали хлебами.

Мы не волшебники — и не хотим быть шарлатанами. Отрекаемся от лицемерной тоски по совершенным детям.

Требуем: устраните голод, холод, сырость, духоту, тес-ноту, перенаселение!

Это вы плодите больных и калек, вы создаете условия для бунта и инфекции: ваше легкомыслие и отсутствие согласия.

Внимание: современную жизнь формирует грубый хищник, homo rapax *: это он диктует методы действий. Ложь — его уступки слабым, фальшь — почет старцу, равноправие женщины и любовь к ребенку. Скитается по белу свету бездомная Золушка — чувство. А ведь именно дети — князья чувств, поэты и мыслители.

Уважайте, если не почитайте, чистое, ясное, непорочное святое детство!

1 сентября 2004 в североосетинском городе Беслане ничто не предвещало беды. Дети, сопровождаемые родителями, шли в школу. На торжественной линейке у средней школы №1 собралось несколько сотен человек. Внезапно на линейку ворвались вооруженные люди и начали загонять собравшихся в здание школы. Так началась Бесланская беда.

Захват

Первое сообщение о вооруженном нападении на школу поступило около половины десятого утра по московскому времени 1 сентября. Точных данных о количестве бандитов, равно как и о количестве захваченных ими в плен людей, не было. Известно было только, что бандиты подъехали к школе на машинах. В ходе перестрелки бандитов с милиционерами, охранявшими школу, последние были убиты. Часом позже министр по чрезвычайным ситуациям республики Борис Дзгоев подтвердил факт захвата школы. Во всех других школах Северной Осетии были отменены торжественные линейки.

Как боевики добрались до Беслана? На этот счет пока точной информации нет. По рассказам одной из заложниц, террористы сами не знали, в каком городе они оказались. По рассказам тех, кто был в школе, боевики сказали, что гаишники продажные и что они заплатили милиционерам мало денег, в противном случае теракт был бы в более крупном городе (предположительно - Владикавказе). Но по другим данным, перед проведением операции террористы выбирали между несколькими учебными заведениями Северной Осетии. Выбор пал на школу №1 потому, что именно там учатся дети осетинской элиты. В частности, среди заложников оказались дети председателя парламента Северной Осетии, прокурора республики и некоторых других высокопоставленных чиновников.

ФОТОГАЛЕРЕЯ

Установлено, что боевики прибыли со стороны селения Хурикау Моздокского района Северной Осетии, которое находится в 30 километрах от административной границы с Ингушетией. Впервые появление боевиков было зафиксировано около восьми утра 1 сентября, за час до нападения на школу - между Малгобеком и Хурикау Моздокского района Северной Осетии. Там бандиты остановили машину участкового Солтана Гуражева и, отобрав у него оружие и документы, бросили милиционера в кузов грузовика. Боевиков интересовало служебное удостоверение участкового, которое помогло бы им в случае проверки сотрудниками ГИБДД. До Хурикау бандиты добрались по проселочным дорогам. В самом Хурикау террористы сняли с одной из попавшихся на дороге машин осетинские номера и переставили их на свою машину. К Беслану они направились объездной дорогой - мимо заброшенных хозяйств, где нет серьезных милицейских постов.

Представители ФСБ заявили позже, что боевики приехали в Беслан на двух машинах: грузовике ГАЗ-66 и "Газели". Оружие у боевиков было такое: крупнокалиберный пулемет Калашникова, автоматы с подствольными гранатометами, пистолеты, ручной противотанковый гранатомет, гранатометы "Муха", ручные гранаты, взрывчатка и боеприпасы. Все это вполне возможно привезти на двух машинах.

По одной из версий, все свое вооружение боевики достали из грузовика, который после этого уехал. По другой - основная часть арсенала была спрятана в подвале школы заранее, когда боевики под видом рабочих вели там ремонт этим летом. Количества взрывчатки, по оценкам экспертов, хватило бы на то, чтобы заминировать едва ли не каждое помещение в школе. Сейчас следствие пытается выяснить, каким образом в подполе спортзала оказался склад с оружием. По словам заложников, террористы заставляли старшеклассников отдирать доски от пола и подавать им боеприпасы.

Вооружены боевики были отлично. Трое суток террористы обстреливали окрестности школы. Позже, когда начался штурм, они очень долго и упорно сопротивлялись. Почему правоохранительные органы не знали об этом и почему через все блокпосты пропустили в город колонну боевиков - об этом можно судить только по слухам. К тому же накануне праздничной линейки здание школы милиционеры проверяли и ничего не нашли.

После подтверждения информации о захвате школы, по тревоге было поднято антитеррористическое спецподразделение ФСБ - группа "А" ("Альфа"). В Беслан вылетели как сотрудники отряда, дислоцированные в Ханкале, так и московское отделение "Альфы".

Осада

Большую часть заложников бандиты согнали в спортзал. В спортзале всех посадили на пол. Отдельные террористы сразу сняли маски, кто-то масок не снимал все три дня. У женщин были пояса шахидок, кнопки от которых они держали в руках.

Нас погнали в школу в спортзал. Дверь в зал была заперта. Люди в масках выбили окна, запрыгнули в них и с той стороны выбили двери в зал. Затем, уже в зале, приказали нам сесть на пол и начали быстро минировать зал. Две большие взрывчатки они положили в баскетбольные корзины, затем через весь зал протащили провода, к которым привязали взрывчатки поменьше. В течение десяти минут весь спортзал был заминирован.

Бывшая заложница Рита Гаджинова

Мужчин сразу же заставили работать: ломать двери, приносить из расположенных рядом кабинетов парты и делать баррикады. Других мужчин заставили заниматься развешиванием бомб в спортзале. Бомбы находились в пластиковых бутылках из-под газировки, начиненных взрывчаткой, гвоздями и шурупами. Часть бомб была подвешена над головами заложников, часть была расставлена вдоль стен. Все бомбы были соединены друг с другом, а пульт управления находился на полу. У пульта, сменяя друг друга, дежурил кто-то из боевиков.

В туалет заложникам запретили ходить на второй день - там в кране была вода, и некоторые ее пили. Но большинству даже в первый день не удалось выпить ни глотка воды. Дети пили собственную мочу. В спортзале вскрыли полы, чтобы никого никуда не выводить - в туалет надо было ходить прямо в эту яму.

Женщин с маленькими детьми посадили в школьную столовую. После возведения баррикад террористы решили избавиться от всех мужчин, которые, как они подозревали, могли оказать сопротивление. В результате 1-го и 2-го сентября террористы отвели в один из кабинетов на втором этаже школы 20 человек, которых расстреляли, а тела выбросили в окно.

Все три дня, пока мы там сидели, мы сидели чуть ли не друг на друге. Нас там было около 1100 человек. Время от времени заходили боевики и ради смеха приказывали то стоять всем, то лежать. И так продолжалось почти целыми днями. В центре они установили большое взрывное устройство, примерно 50x50 см, пульт от которого был нажимного действия. Его постоянно прижимал ногой кто-то из террористов. Когда они уставали, на кнопку ставили стопку книг.

Бывшая заложница Марина Козырева

Нескольким детям удалось выбраться из захваченного здания. Они сообщили, что бандитов около 20 человек, все одеты в черное, на лицах - маски. На многих из них были надеты пояса шахидов, они были вооружены гранатометами и стрелковым оружием.

Территория вокруг школы была оцеплена, и к району происшествия стянулись силы ОМОНа, СОБРа, подразделения внутренних войск, милиция, армейские подразделения и несколько машин "Скорой помощи". В течение первых часов после захвата террористы отказывались вступать в переговоры и выдвигать какие-либо требования. Около полудня террористы, захватившие школу, передали записку, в которой угрожали взорвать здание в случае начала штурма, а позже с одним из отпущенных заложников передали правоохранительным органам записку с одним-единственным словом: "Ждите". Кроме того, бандиты потребовали, чтобы к ним прибыли президент республики Александр Дзасохов, глава Ингушетии Мурат Зязиков и детский врач Леонид Рошаль.

Примерно в час дня 1 сентября в районе захваченной школы началась стрельба. В районе улицы Калинина раздалось три взрыва - под прикрытием БТР военные попытались вынести тела убитых и раненых, но боевики открыли по ним огонь из автоматов и гранатометов.

1 сентября, по прилете в Москву из Сочи, президент РФ Владимир Путин провел в аэропорту совещание с участием руководителей силовых ведомств. В Северную Осетию прибыли глава МВД РФ Рашид Нургалиев и руководитель ФСБ Николай Патрушев. Позже в Беслан прибыл доктор Леонид Рошаль, участие которого в переговорах требовали террористы.

Пить не позволяли. И есть не давали. Они совсем обозлились. Когда нас отпускали в туалет, то некоторые дети забегали в разломанный кабинет, который недалеко от туалета. Там стояли в горшках цветы. Так вот, они цветы эти рвали и запихивали в рот. Некоторые прятали цветы в трусах и делились с товарищами. Но голод не так мучил, как жажда. Некоторые дети не выдерживали, мочились себе на ладони и пили.

Бывшая заложница Диана Гаджинова

Вскоре после этого террористы выдвинули первые требования: освободить боевиков, принимавших участие в нападении на Назрань ночью 22 июня. От предложения обменять школьников на двух высокопоставленных осетинских чиновников боевики отказались. Зато прибавили к первоначальному требованию еще одно - вывести федеральные войска из Чечни. За каждого убитого боевика террористы пригрозили расстреливать по 50 детей, за каждого раненого - по 20. Террористы отказались от переговоров с муфтием Русланом Валгасовым и прокурором Беслана Аланом Батаговым. Предложение властей республики о предоставлении им коридора до Ингушетии и Чечни, а также о замене детей на взрослых, бандиты не приняли. Во время переговоров с Аушевым боевики выдвинули свое последнее требование - предоставить Чечне независимость.

После переговоров с Аушевым террористы освободили группу заложников - 26 женщин и детей. Большинство освобожденных сразу же отправили в больницу. По словам Рошаля, угрозы жизни детей, захваченных в заложники в Северной Осетии, на тот момент не было - по словам детского врача, заложники могли продержаться без пищи и воды восемь-девять дней.

1 сентября в школе произошло первое серьезное ЧП. Две женщины-смертницы зашли в столовую, после чего отправились в спортзал. Тут на одной из смертниц сработала бомба. Поскольку женщина находилась далеко от заложников, а бомба была компактной, никто, кроме самой террористки, не погиб.

Все это время официальные лица не приводили никаких точных данных - ни о числе боевиков, ни о количестве заложников. Цифры назывались самые разные, но точка зрения властей была следующей: в школе находится около 300 заложников, удерживаемых 20-25 бандитами.

Штурм

Около трех часов утра в пятницу, 3 сентября, перед родственниками заложников в зале бесланского Дома культуры выступил врач Леонид Рошаль, который сообщил, что находится в контакте с террористами. Именно он впервые озвучил реальные масштабы происшествия: в захваченной школе находится не 300 заложников, как говорилось вначале, а более тысячи. Президент Северной Осетии Александр Дзасохов пообещал, что штурма не будет ни при каких обстоятельствах, а боевики рано или поздно устанут, потребуют автобусы и их переправят в любое требуемое место. В штабе операции в тот момент не помышляли о силовой акции, рассчитывая еще какое-то время вести переговоры.

Естественно, различные варианты штурма подразделения спецназа разрабатывали, но только теоретически, поскольку в подобных ситуациях так поступают любые антитеррористические группы.

К полудню 3 сентября боевики разрешили забрать из-под окон здания трупы убитых ранее заложников. Около часа дня к школе подъехал грузовой "ЗиЛ" с четырьмя сотрудниками МЧС. Они должны были забрать трупы со школьного двора. Все три дня бандиты расстреливали заложников, в первую очередь мужчин, и трупы начали разлагаться.

Боевики гарантировали спасателям безопасность. По крайней мере, так заявили представители спецслужб, отправлявшие грузовик. Что именно произошло в тот момент, когда сотрудники МЧС заехали на автомашине во двор школы, до сих пор неизвестно. Неожиданно раздалось два взрыва, а следом загрохотали автоматные очереди. Сначала никто не понял, что происходит.

По одной из версий, в этот момент по какой-то причине в толпе заложников взорвалась самодельная бомба, и у боевиков не выдержали нервы - они начали стрелять по людям. В результате возникшей паники заложники попытались вырваться наружу и смяли охрану. По другой - когда подъехали сотрудники МЧС и взорвался снаряд, боевики решили, что начался штурм и открыли огонь. В самом спортивном зале охрана после взрыва растерялась, все заволокло пылью и дымом, и люди начали выпрыгивать в окна.

То, что говорят, что это был взрыв снаружи, это все неправда, потому что я сам видел, как взорвалась взрывчатка, которая была приклеена на скотче. До того как она взорвалась, я сидел прямо под ней, но перед этим отошел в сторону, а потом, после того как она взорвалась, я посмотрел на людей, и все, кто сидел тогда рядом со мной, они погибли.

Бывший заложник Марат Хамаев

По словам одного из заложников, все началось с того, что бомба или сработала самопроизвольно, или скотч, на котором она болталась на баскетбольной корзине, просто отклеилась. Сразу после первого взрыва произошел второй - одно из взрывных устройств террористы установили таким образом, что кнопку запала нужно было держать ногой. В течение двух предыдущих суток террористы каждый час сдавали смену, и никто не отпускал свою ногу до тех пор, пока на кнопку не наступал его сменщик. По словам выживших, когда произошел первый взрыв, "дежурный" террорист отпустил кнопку.

По-видимому, основная масса людей погибла именно в результате первых взрывов. Здание спортзала было практически разрушено. Родители начали выбрасывать своих детей в разбитые окна. Кругом лежали трупы. Потом дети сами ринулись в проломы, причем взрослые порой отталкивали детей, чтобы первыми выскочить на улицу. Некоторые террористы, схватив детей и прикрываясь ими, начали стрелять в спины убегающим. Стреляли без разбора: в детей, во взрослых и в оцепление.

После взрывов с территории школы, со стороны внутреннего двора, на который выходят окна спортзала, начали выбегать первые дети. Тут же к зданию ринулись бойцы различных подразделений и местные вооруженные жители-ополченцы, которые с первого дня дежурили вокруг школы.

Стремительное развитие событий вокруг школы стало полной неожиданностью для всех - руководителей оперативного штаба, членов входившей в него группы "переговорщиков", поддерживавших контакт с террористами, а также бойцов спецподразделений. В результате в первые полчаса в районе школы царил полный хаос. Оперативный штаб был в такой растерянности, что не мог организовать даже доставку раненых в больницы - их развозили местные жители на своих машинах.

Когда раздался взрыв, дети и взрослые бросились к окнам. И боевики открыли по ним беспорядочный огонь из автоматов. Даже после того, как основная масса людей выбежала из спортзала, они, уходя в подвал школы, продолжали расстреливать лежащих на полу спортзала людей.

Бывшая заложница Алла Гадзиева

Огонь велся как из школы, так и по школе - стреляли армейцы и милиционеры вперемешку с ополченцами. В ответ боевики поливали штурмующих огнем с крыши и из окон второго этажа. Все это время из школы на улицу продолжали выбегать сотни окровавленных детей и взрослых. Под непрерывный треск автоматов и разрывы гранат к школьному двору навстречу им бежали спасатели, пожарные и просто местные жители, пробравшиеся через оцепление, чтобы принять из окон обезумевших детей, вынести раненых и увести тех, кто сам не понимал, куда бежать. Не хватало ни носилок, ни врачей, ни "Скорых".

Заложники разбегались во все стороны, все в нижнем белье, окровавленные и плачущие. От каждого шел сильный запах экскрементов - все три дня бандиты никому не позволяли выйти в туалет, заставляя ходить "под себя". У многих в волосах налипла кровь - останки убитых в результате первых взрывов.

Таким образом, операция с самого начала вышла из-под контроля и начала развиваться спонтанно. Кто первым открыл огонь по школе, наверное, никогда никто не узнает. Уже через несколько секунд после взрывов в спортзале застрочил пулемет, потом подключились автоматы, подствольные гранатометы, снайперские винтовки. Начался бой, причем огонь велся со всех сторон школы.

Есть мнение, что первыми по боевикам начали стрелять милиционеры и солдаты внутренних войск из оцепления. Оперативный штаб сначала приказал прекратить огонь, а потом на некоторое время вообще перестал издавать приказы. В это время часть боевиков, видимо, согласно заранее намеченному плану, пошла на прорыв. На помощь милиции подошел спецназ 58-й армии. Его бойцы попытались блокировать боевиков, которые с оружием в руках прорывались из школы. Они же первыми дошли до стены спортзала и начали вытаскивать людей.

К моменту вынужденной атаки школы бойцы групп "Альфа" и "Вымпел" еще не распределили между собой "секторы" ответственности по периметру школы, огневые точки террористов, не рассчитали маршруты подхода к зданию, способы передвижения внутри и так далее. Все это находилось в стадии обсуждения на случай штурма, так как в тот момент штурм еще не входил в ближайшие планы оперативного штаба. Поэтому действовать пришлось без согласованной схемы. Бойцы спецподразделений потеряли свой главный козырь - внезапность - и вынуждены были действовать, как простые пехотинцы.

Только через 30 минут после первого взрыва "Альфа" предприняла первую по-настоящему серьезную атаку здания и смогла проникнуть внутрь школы. Для того чтобы попасть в спортзал, штурмующие сделали пролом, взорвав стену. В зале находилось множество убитых, раненых и просто перепуганых людей. Боевиков там уже не было. Первыми внутрь вошли саперы 58-й армии, так как кругом были мины, а под потолком была развешена целая взрывная сеть. Саперы прошли через зал, сняв часть взрывчатки, но при переходе в здание школы попали под огонь из соседнего крыла.

Через некоторое время после прорыва заложников, бойцы "Альфы" и "Вымпела", штурмуя школу, начали выискивать места, откуда стреляют террористы. Спецназовцы пытались подавить огневые точки бандитов и прикрыть своим огнем спасающихся заложников. Одновременно они и сами выносили на руках раненых, тем самым подставляясь под пули боевиков.

Так, когда один из бойцов нес двух девочек, пуля снайпера попала ему в шею. Действия "Альфы" и "Вымпела" осложнялись еще и тем, что у боевиков было время, чтобы освоиться и выбрать наиболее удобные точки для обстрела. По мнению сотрудников ФСБ, террористы к моменту начала боя получили огневую поддержку из соседнего здания. По версии оперативников, снайперы засели там еще до того, как в спортзале раздался взрыв.

Неофициально сотрудники "Альфы" в субботу подтвердили, что события в Беслане уже могут считаться самыми тяжелыми в истории подразделения. При штурме здания школы и спасении заложников погибли три бойца "Альфы" и семь бойцов "Вымпела". Ранения, по разным данным, получили от 26 до 31 спецназовца. За всю историю существования групп "Альфа" и "Вымпел" это были самые крупные потери.

Из-за того, что местное ополчение стояло на всех подступах к школе, штурм превратился в городской бой. Бойцам спецназа приходилось бежать к школе между местными ополченцами, которые бросились к спортзалу, чтобы вынести детей. Так как штурм начался неожиданно для всех, многие из спецназовцев были без бронежилетов. В результате всех этих причин спецназ понес столь значительные потери.

Освобождение заложников растянулось на десять с лишним часов, и уничтожить всех боевиков удалось только к половине двенадцатого ночи. Главная причина этого заключалась в том, что бандиты прикрывались заложниками, оставшимися в живых после взрыва и обрушения потолка в спортзале.

Спустя непродолжительное время после начала операции стало ясно, что часть боевиков вышла из оцепления и ведет бой с военными в городе. Уже в самом начале штурма террористы разделились на несколько групп. Часть из них захватила с собой несколько десятков заложников, спустившись в подвальное помещение. Вторая группа обеспечивала отвлекающий маневр. Боевики смогли вырваться из школы в южном направлении. Им удалось прорваться из здания школы и занять оборону в одном из близлежащих домов.

Ожесточенные бои шли как в самом здании школы, так и в расположенном неподалеку пятиэтажном жилом доме. Несколько залпов по этому дому произвели танки. В основном с террористами вел перестрелку спецназ ФСБ, ополченцы же проверяли дворы и выискивали на улицах подозрительных людей.

Дом, в котором укрепились боевики, находился в 50 метрах от школы, рядом с базаром. Поскольку он стоял в зоне оцепления, все его жильцы были эвакуированы еще 1 сентября, и дом тут же был блокирован федералами. Боевики заняли серьезную оборону, и их не могли выбить оттуда как минимум до 5 часов вечера.

Внутренние войска и местный ОМОН начали прочесывать улицы в районе вокзала, примерно в полукилометре от школы. До позднего вечера в городе шла стрельба. Бойцы спецподразделений выбивали из подвала последних боевиков, которые прикрывались заложниками. Перестрелки со сбежавшими боевиками велись и в других частях города. Лишь к ночи Беслан был зачищен.

Днем 5 сентября власти Северной Осетии обнародовали уточненные данные о количестве жертв теракта в Беслане. Убитыми были названы 335 человек. Как сообщил журналистам руководитель информационно-аналитического отдела при президенте Северной Осетии Лев Дзугаев, общее число погибших в школе, по данным на 14:30 по московскому времени, составляло 323 человека, в том числе 156 детей. Всего, по данным Дзугаева, помощь медиков понадобилась 700 пострадавшим.

Учитель истории: Осинина Людмила Николаевна

Открытый классный час: «Трагедия в Беслане – наша общая боль».

Цели:

Воспитывать уважение к памяти погибших;

Вызвать осуждение к действиям террористов;

Сделать соответствующие выводы о безнравственных и нравственных

поступках.

Оборудование : компьютер, экран, проектор, презентация.

Ход классного часа:

Ребята, скажите, пожалуйста, что Вы знаете о трагедии в Беслане? Когда это произошло это событие?

Кто такие террористы? Как Вы думаете, почему они захватили школу в Беслане?

А Вы знаете, как они относились к тем, кто попал к ним в руки?

Ребята, почему мы должны об этом знать и не забывать об этих событиях?

Какие выводы мы должны сделать для себя? Какие уроки должны извлечь из этих событий?

Рассказ учителя с показом соответствующих слайдов.

Трагедия Беслана: Нападение. Как это было.

Бандиты готовились к захвату школы в Беслане заранее. Диспозиция была заранее ясна - было известно, сколько и где будет людей, подлежащих захвату, куда они могут бежать от пуль, где надо заложить взрывчатку и разместить огневые точки. Но главное, что знали боевики – что российская власть, спецслужбы, не готовы к противодействию захвату. Они увлечены другим – стремлением не допустить никакой информации о терактах, пока не закончатся выборы президента Чечни. По тому, как нехотя, с недомолвками и оговорками признавался подрыв террористами сразу двух самолетов, по тому как замяли честный разговор о причинах неготовности Ингушетии к нападению – всего за несколько месяцев до Беслана – бандиты могли рассудить, что Россия беззащитна.

Большая часть оружия, использовавшегося террористами в Беслане, была похищена ими во время июньского рейда на Ингушетию. Данное обстоятельство усугубляет ответственность лиц, допустивших это вторжение, а также тех высших руководителей страны, кто посчитал это событие очередным и уже ставшим привычным эпизодом современной истории. Тем не менее, убийство 92 человек в этой республике было просто проигнорировано всеми «ветвями» раскидистой российской власти. Ясно, что урок Ингушетии, не будучи воспринятым, должен был повториться в более убедительной и убийственной форме и с большими жертвами.

Выдвижение бандгруппы в Беслан состоялось именно с территории Ингушетии, где имелись базы террористов. Известно, что осетинское УБОП неоднократно информировал ФСБ и Москву о расположении множества такого рода баз, где укрываются сотни бандитов, но реакции не было никакой. Спецслужбы, словно отвернулись, чтобы не замечать надвигающейся трагедии. Отчасти это объясняется (но не оправдывается) приказом не тревожить боевиков и не вести активных действий, пока в Чечне не пройдут выборы президента. Выборы должны были продемонстрировать единство чеченцев в поддержке нового лидера, а тот – способность добиться в Чечне мира и порядка. Расплата за эту глупость состоялась. Увы, вовсе не для чиновников, игравших в поддавки с бандитами.

Продвижению террористов по Ингушетии и Осетии немало способствовал захваченный ингушский милиционер, который мог сыграть как роль прикрытия, так и роль проводника. Впоследствии этот человек удивительно легко убежал из захваченной школы, хотя людей его профессии бандиты расстреливали сразу и в первую очередь.

Нападение боевиков на школу в Беслане, начавшееся в 8.30 1 сентября 2004 года, было абсолютно внезапным. Школу брали как вражеский бастион – боевики развернулись в цепь и шли от железнодорожной насыпи, охватывая толпу школьников и родителей и расстреливая разбегавшихся. С тыла заложников блокировала группа, помешавшая им выпрыгнуть в окна. Жестокость к заложникам проявлялась сразу – без какой-то стадии нагнетания озлобления. Чтобы шокировать и отбить волю, а для себя закрыть все пути к отступлению. Безоружных милиционеров, случайно оказавшихся в толпе и попавших вместе с ней в школу тут же расстреляли, включая женщину – работника паспортного стола.

Рядом со школой находилось здание РУВД. Те милиционеры, у которых было оружие, пытались отстреливаться и даже убили одного из бандитов. Его подельники, не церемонясь, втащили в школу за ноги. Друг друга они тоже не жалели. Одного из своих соратников главарь убил, чтобы обеспечить беспрекословное подчинение. Тогда же произошел подрыв двух смертниц с «поясами шахидов». Эта история так и остается неясной. Одни говорят, что подорвалась только одна, а другая нет – она скончалась во время штурма от пулевого ранения. Кто-то говорит, что их казнил главарь, замкнув цепь. Но один взрыв точно был, и это свидетельствует о напряженности атмосферы – в захваченной школе витала смерть.

Бандиты, даже не встретив никакого сопротивления, стреляли во все стороны из автоматов и подствольных гранатометов. Люди от школы разбегались во все стороны. Те же, у кого в школе оказались родные и близкие, наоборот, бежали к школе. В городе царила паника и хаос. ОМОН появился только через полчаса. Реакция ФСБ была еще более вялой. Начальника регионального ФСБ Андреева отыскивали 2,5 часа. Президент Ингушетии Зязиков объявил, что он «очень далеко» и бросил телефонную трубку, чтобы уже больше не выходить на связь. Вновь избранный президент Чечни Алханов также устранился от участия в судьбе заложников. Андрееву расслабленность стоила должности, два президента отделались моральным ущербом – всеобщим презрением.

Организовать штурм по горячим следам не было никакой возможности. Во-первых по причине явного превосходства бандитов в вооружениях. Они сразу выкатили на позиции тяжелый пулемет ДШК. Через полчаса школа была заминирована и штурм без огромных жертв был невозможен. Все пространство вокруг школы простреливалось из подствольных гранатометов и РПГ. Бандиты постоянно вели тревожащий огонь по площадям. На огонь, который вели бандиты, наши снайперы не могли отвечать, опасаясь за жизнь заложников.

Организацией противодействия боевикам и спасения заложников в первые часы занялись те, кто случайно оказался рядом и сразу бросился на помощь. Это были президент Северной Осетии Александр Дзасохов и депутаты Госдумы от фракции «Родина» Рогозин и Маркелов. Именно они выстраивали оцепление, выселяли соседние жилые дома и формировали штаб. Подоспел также и президент Южной Осетии Кокойты. Образовалась группа во главе с Дзасоховым.

Только к 14.00 удалось хоть как-то сформировать штаб, которому, правда, спецслужбы так и не дали полноценно работать. Что называется, ни себе, ни людям. Ревность со стороны «силовиков» тормозила любые возможности, и это дорого обошлось заложникам. Многие из них погибли именно в силу бюрократической нерасторопности людей в погонах, превратившихся в тупых бюрократов.

Штаб возглавил замдиректора ФСБ Владимир Проничев, обособившийся от группы Дзасохова, которой было предоставлено лишь право «работать» с родственниками заложников и отношения с прессой. Но группа Дзасохова решала и более сложную задачу – чтобы родственники заложников не открыли в тылу спецслужб «второй фронт». Такая опасность была, потому что в Беслане действовали провокаторы, которые появлялись на каждой встрече руководства с населением и старались сорвать диалог фразами типа «ты убил наших детей». Кроме того, бандиты выявили среди заложников детей руководства Осетии и по мобильным телефонам требовали, чтобы те организовали живую цепочку вокруг школы, чтобы не допустить штурма здания спецслужбами.

Увлекшись расстрелом убегающих и перестрелкой с милицией, бандиты в первое время плохо контролировали заложников. Многим удавалось сбежать. Один из таких беглецов сообщил Дмитрию Рогозину, что численность боевиков около 17 человек, а заложников – более 800. Потом какие-то умники начали морочить людям голову и говорить о числе заложников «более ста» и устроили информационные игры вокруг цифр. По свидетельству выживших заложников, когда бандиты слышали, что в школе захвачено не более 100-200 заложников, они приходили в бешенство и вымещали свою злобу на захваченных беззащитных людях. Прозвучавшая позднее цифра в 354 заложника была всего лишь указанием на число обратившихся родственников, для которых был оглашен специальный телефон. Ясно, что в условиях хаоса далеко не все хотели и могли давать такую информацию о себе. Тем не менее, эту цифру мусолили двое суток.

Хаос лиц

С самого начала бандиты демонстрировали нежелание вести переговоры. Вероятно, инструкцией, данной заказчиками, предусматривалась максимальная жестокость без предъявления условий освобождения заложников. В записке, написанной на тетрадном листе бумаги корявым почерком с грамматическими ошибками, значилось лишь требование представить им президентов Осетии и Ингушетии Дзасохова и Зязикова, а также врача Рошаля, прославившегося своей миссией гуманиста во время захвата заложников в Москве на Дубровке. Кроме того, бандиты объявили, что будут расстреливать заложников, если будет отключена мобильная связь (то есть, оставляли канал для своего заказчика). Также была объявлена цена жизни бандита – за убитого подельника бандиты назначили цену в 50 жизней заложников, за раненного – 20 жизней.

Террористы не были смертниками. Они, наоборот, очень ценили свою жизнь. И боялись даже детей. Сильных мужчин они отобрали из заложников, отвели в соседнее помещение и там расстреляли. Одного из заложников заставили выбрасывать трупы из окна во двор школы. Он сделал это, а потом, воспользовавшись надвигающимися сумерками, сам выпрыгнул в окно и убежал. Он сообщил, что боевиков около 40-50 человек и рассказал о расстрелянных заложниках. Его слова были подтверждены космической съемкой – во дворе лежали 19 трупов. Иным путем заглянуть в «хозяйство» боевиков не представлялось возможным.

Бандиты были на взводе, поскольку страшно испугались отсутствия сигналов от заказчика. Спецслужбы определили, что по мобильной связи они не вели разговоров и к ним сообщники на связь не выходили. Террористы выполнили определенную часть «работы» - создали атмосферу ужаса, запредельно издеваясь над заложниками, не давая им есть, пить и справлять естественные нужды. Они запугивали детей выстрелами в потолок и оставили заложникам возможность пить только собственную мочу. Наиздевавшись, бандиты ждали операции отхода. Но команда не поступала, отчего террористы еще больше зверели. Потом пытались сами заместить действия заказчика – выпустили часть заложников вместе с Русланом Аушевым (26 человек, включая 3 грудных младенцев) и сформулировали некие «требования».

«Требования» были путанными и абсурдными – их явно готовил растерянный человек, подписавшийся как «Басаев» (такая подпись, сразу определенная как фальшивка, тоже факт растерянности). Требовали свободу для Чечни в сочетании с сохранением ее в рублевой зоне и членства в СНГ. Ясно, что на второй день, когда были выдвинуты эти требования, среди бандитов началась паника. Они поняли, что живым уйти будет крайне сложно. Аушев рассказал, что во время его визита у одного из бандитов началось что-то вроде наркотической ломки – изо рта пошла пена и его спешно увели. Аушев также сообщил странную информацию, что с ним не стали говорить на вайнахском языке, предпочитая русский. В разговоре чувствовался чеченский и, как показалось Аушеву, арабский акценты.

Существует легенда, что Руслан Аушев пошел на переговоры с бандитами, ни с кем не советуясь – подъехал на машине к школе и, пренебрегая опасностью, пошел к террористам. На самом деле Аушев 2 часа беседовал с работниками штаба и готовился. Тот факт, что бандиты его впустили и даже отдали ему несколько заложников, объясняется тем, что Аушев сам глубоко погружен в ингушские криминальные отношения и среди бандитов, вероятно, было немало тех, с кем он был лично знаком.

Позднее бандиты потребовали к себе также и Аслаханова, который также был бандитам чем-то дорог. Но тому был приказ сидеть в Москве. Даже если бы он ослушался приказа, то вылететь не смог бы – рейсы самолетов были отменены. Аслаханов готовился прибыть в Беслан, чтобы вместе с Аушевым вывести еще одну партию дошкольников, но не успел. А вот врач Рошаль появился в Беслане вовремя. Правда, его миссия оказалась позорной. По телефону бандиты сказали ему: «Иди к нам, жидовская морда, мы тебя тут к стенке поставим». Оказалось, что вторично сыграть роль «доброго доктора Айболита», который расскажет потом спецслужбам, где расположена взрывчатка и огневые точки бандитов, не получится.

Ответ на выдвинутые «требования» террористы должны были ждать по истечении трех дней с момента захвата школы. И их «письмо» действительно отправили в Москву. Но трагедия произошла раньше. И здесь снова телевидение сыграло гнусную роль. Буквально за полчаса до событий трагической развязки в программе «Вести» было продемонстрировано обращение жены одного из террористов, которая сказала: «Спаси детей. Сделай все по Аллаху, а не по своей воле». И показали детей. Это можно было трактовать только так: забудь о жалости и милосердии, на твоей стороне будет Аллах.

Сообщения о том, что «спецслужбы работают по родственной базе террористов» (о чем сказал в эфир Андреев – тот самый, которого долго искали в начале событий) также взвинтили обстановку в захваченной школе. Публикация данных о специфической деятельности по противодействию бандитам спровоцировала еще большую жестокость.

Показательно, что руководители местного ВГТРК продали «сигнал» зарубежной компании CNN, которая начала вещать из Беслана первой. Кто-то погибал от рук бандитов, а кто-то делал свой маленький бизнес.

Постыдными и провокационными были действия отдельных политиков. Руководство «Единой России» вместо того, чтобы собирать депутатов на сессию из отпусков, решило прислать в Беслан свою делегацию, чтобы пофигурировать на телеэкране. Они бы сделали это, но не успели. Зато успел покрутиться на телевидении Грызлов, рассуждавший, что придется кое-где ограничивать права человека.

Рамзан Кадыров намеревался прислать в Беслан делегацию чеченских женщин для митинга против терроризма. В штабе нашлись люди, которые поняли, что этих женщин родственники заложников просто разорвут на части, а ситуация в городе выйдет из-под контроля.

Террористы провоцировали раскол в оперативном штабе между федеральными силами и осетинским руководством, которое склонялось к объединению с доведенным до отчаяния населением против России – лишь бы спасти своих детей и родственников. Но, надо отдать должное, осетинские лидеры не проявили слабости. Особенно героически повел себя председатель Госсовета республики Теймураз Мамсуров, дети которого оказались в заложниках. Сына и дочь заставляли звонить ему по телефону и говорить: папа, не допусти штурма, иначе нас тут всех взорвут. Когда Аушев шел в школу, он сказал: Руслан, если будут предлагать забрать моих детей, забери лучше маленьких. Позднее, когда начался бой, он схватил оружие, побежал защищать своих детей. Оба ребенка выжили, получив, правда, тяжелые ранения. А вот у прокурора республики двое детей погибли.

События в Беслане характеризуются крайней неразберихой и отсутствием профессиональных действий. За это вся полнота ответственности лежит на сбежавших, исчезнувших министров – шефа МВД Нургалиеве и директоре ФСБ Патрушеве. Но беда в том, что и низовой исполнительский уровень спецслужб оказался не на высоте. Личным геройством бойцов спецназа непрофессионализм компенсировать было невозможно.

Радом со зданием школы, где были заложники располагалась пристройка для младших классов и деревянный дом. Туда пробрались несколько ополченцев и казаков, которые обнаружили, что здесь прекрасно прослушивается и даже просматривается все, что делается в сортзале, набитом заложниками. Энтузиасты пытались пробиться с предложениями установить прослушки к заместителю прокурора Фрединскому, но их не пустили, пока в пристройку не пробрался депутат Маркелов. Потом ему удалось пройти к Фрединскому и указать место для прослушки. Можно было уже двое суток знать все, что делается в школе. Спецы были в шоке, поскольку все это время из «слухачи» бегали со специальными приборами по соседним крышам и толком не могли ничего сделать. В результате эта возможность была окончательно упущена, потому что через 15 минут раздался взрыв и состоялся финал драмы.

После трагедии стало известно, что спецслужбы не догадались проверить размещенные рядом со школой гаражи. Выяснилось, что они имели сквозной проход и могли быть использованы для спасения заложников. Но военной бюрократии было не до того – она больше была озабочена обеспечением своего «алиби» в предвкушении неизбежной развязки.

Представители спецслужб все время очень ревниво относились к действиям всех остальных. Когда от одного из заложников, освобожденных Аушевым, была получена информация, что в спортзале сидит не менее 1000 человек, на это последовал чванливый ответ: не надо сеять панику, их там не больше 300.

Примерно такое же отношение было к попыткам организовать подготовку скорой медицинской помощи на случай непредвиденного развития событий и большого числа пострадавших. Поначалу это дало эффект: недалеко от школы выстроились около 40 карет скорой помощи. Но какой-то умник распорядился их оттуда убрать, и когда помощь понадобилась, машины буквально по одной пробивались к школе через толпу.

Вокруг школы быстро образовалась вооруженная толпа. Здесь были не только мирные граждане с охотничьими ружьями, но и вытащенные из схронов автоматы. В толпе присутствовали представители криминальных структур. Всю эту массы так и не удалось оттеснить от школы, и она находилась в зоне минометного обстрела бандитов. Все время была опасность, что вооруженные люди сами попытаются предпринять штурм.

Должностные лица в этой страшной ситуации почти поголовно показали себя совершенно несостоятельными с нравственной и профессиональной точки зрения. Если бы не действия лиц, чья причастность к событиям возникла только в результате личной инициативы, ситуация была бы совершенно безнадежной и гора трупов была бы еще выше.

Развязка

Обстановка в спортзале, куда согнали заложников была самая мучительная и ужасная. Заложники постоянно находились под страхом смерти и терпели невероятные издевательства. На глазах у родителей дети погибали от отсутствия воды и пищи. Детская психика надрывалась от постоянных угроз оружием. Люди вынуждены были мочиться под себя. Пить не давали никому, хотя вода в кранах школы была. Пить не давали даже когда матерям некоторых детей дали возможность их помыть.

Над массой детей и взрослых между двумя баскетбольными щитами была натянута веревка с взрывчаткой. Именно она и упала на людей, после чего раздался взрыв, потом еще один. На погибших от взрыва и еще живых упала крыша школы. Это произошло в 13.36 3 сентября – сразу после провокационной телепередачи и в момент, когда сотрудники МЧС подошли к школе, чтобы по договоренности с бандитами забрать тела убитых, лежавшие там с самого начала захвата. Подогнали к зданию учебного учреждения две машины, на которых должны были вывозить убитых. Спасатели успели вынести двоих погибших, после этого произошел взрыв. Два сотрудника МЧС погибли, двое получили тяжелые ранения.

По одной из версий сначала произошел взрыв растяжки – либо в проеме школьных дверей, либо среди трупов. Только через несколько минут, заполненных хаотической стрельбой, взорвался спортзал. Тогда можно предполагать, что террористы заранее планировали именно такое развитие событий – имитацию начала штурма, массовую гибель заложников и хаос, под прикрытием которого можно было выбраться из школы незамеченными. Об этом свидетельствует тот факт, что бандиты все время проверяли готовность стоящей у школы машины.

Выжившие под обломками крыши заложники начали разбегаться. Бандиты стреляли им в спину. Им в ответ стали стрелять ополченцы, бросившиеся прикрывать детей.

В штабе силовиков никто не понимал, что происходит, откуда взрывы. Проничев с побелевшим лицом кричал в телефонную трубку бандитам, что штурма нет. В окна штаба летели шальные пули. Полпред Президента Яковлев бросился прятаться в подвал и тщетно бился над амбарным замком, преградившим ему путь.

Надо было идти на штурм, потому что огонь уже было не остановить. А «Альфы» поблизости не было (вероятно, велась отработка штурма). Только через полчаса удалось предпринять какие-то разумные действия. «Альфовцы» побежали к школе, своими телами прикрывая детей и ведя ответный огонь по окнам, откуда стреляли террористы.

Часть бандитов решила воспользоваться суматохой, чтобы скрыться. Около 8 человек вышли из школы переодетыми в спортивную форму и готовы были раствориться в переулках Беслана. Но их встретили несколько ополченцев, сумевших продержаться несколько минут, пока спецназовцы не загнали бандитов обратно в школу. Промедли они, и бандиты ушли бы от возмездия.

Участвовавшие в банде женщины также пытались скрыться, переодевшись в медицинские халаты. Предположительно одна из них пыталась пробраться в больницу и взорвать ее, а когда это у нее не получилось, направилась в почти не охраняемый штаб. Работающие там люди чудом не пострадали.

Один из бандитов попытался завести стоявшую у школы «Газель», но ему это не удалось. Еще часть бандитов захватила частный дом, откуда пыталась отстреливаться. В пристройке разом со школой оказались убежавшие из спортзала дети, которые не дышали лишь бы не быть замеченными пробегавшими мимо террористами.

У террористов, вероятно, была группа прикрытия. Именно ей удалось подбить один из вертолетов. Возможно, они пытались пойти на прорыв к своим, но были уничтожены спецназом.

Спецназ, чтобы проникнуть в спортзал, произвел направленный взрыв – через пролом началась эвакуация заложников. Бандиты стреляли по ним со второго этажа, прикрываясь телами детей. Спецназу приходится также решать задачу отсечения толпы от школы, чтобы люди не попали на линию огня. Подразделения "Альфа" и "Вымпел" потеряли в этой операции убитыми 11 человек.

Злоба на бандитов была страшная. Офицеры «Альфы» не намеревались брать их живыми. Они выполнили приказ – троих не застрелили. Их затолкали в подвал дома, где работал штаб. Оттуда были слышны страшные крики – террористы не хотели умирать. Вышел из подвала только один бандит. Толпа буквально растерзала еще одного раненного бандита прямо на площади – его не дали погрузить в карету скорой помощи..

Люди с ненавистью относились к лезущим во все щели журналистам с телекамерами. С какого-то момента их просто стали бить – настолько омерзительно было их «профессиональное любопытство». С этим любопытством они совали микрофоны даже обезумевшим от страха детям, даже раненным, даже рыдающим над телами своих детей родителям.

Стрельба в городе улеглась только к вечеру. К половине одиннадцатого вечера все стихло и над Бесланом повис плач над погибшими.

Интриги вокруг трагедии

Что было после Беслана? Почти ничего. Как только чиновники обнаружили, что общество не делает из трагедии далеко идущих выводов на счет власти, они тут же забрали назад свои резкие заявления. Послание к нации, с которым выступил Путин, содержало множество прозрачных намеков, но через неделю эти намеки уже были только намеками. Никаких реальных действий президент так и не совершил, никаких выводов о своем месте в системе власти и своей ответственности за случившееся не сделал.

Не случайно организацией траурных митингов занимался не президент и не его соратники. Главным организатором митинга в Москве стал мэр Лужков, превративший акт народного гнева и скорби в личное дело, в пропаганду своей персоны. Когда первый канал телевидения приглашал на митинг, все думали, что это идет от имени Путина, что на митинге выступят первые лица государства. Получилось, что на трибуне собралась всякая шушера – как в советские времена в народ вещали никому не ведомые персонажи, а подвел итог из пустопорожней болтовне Лужков, раскритиковавший правительство. Последнее особенно симптоматично. Приближающийся конец мэрской власти и реальная опасность пересесть из кресла мэра на скамью подсудимых толкала Лужкова к политическим заявлением против однопартийцев из «Единой России».

На митинг приехал Дмитрий Рогозин, стремящийся рассказать, как все было на самом деле – он трое суток не спал, работая в штабе рядом с захваченной террористами школе, а теперь гнал машину от далекого Пскова, лишь бы успеть на митинг. Но лужковские холуи встали стеной и не пустили председателя фракции «Родина» на трибуну. Не пустили и вице-спикера Сергея Бабурина.

За трибуной вальяжно ходил Андрей Исаев – одни из руководителей фракции «Единая Россия» в Госдуме. Он не отказал себе в удовольствии задеть смертельно уставшего Рогозина сарказмом: «Вот когда, Дмитрий Олегович, Вы станете мэром Москвы, тогда и будете выступать на московских митингах без ограничения».

Кто же выступал вместо политиков? Карикатурно изломанный Райкин, телеведущий Соловьев, пара второразрядных «представителей конфессий» и еще целый выводок записных ораторов «от народа». Тут же стояли самые важные «отцы города» - глава Мосгордумы (его роль – пресечение каких-либо разговоров даже о временном о закрытии Москвы для мигрантов), вечно бубнящий несуразицы адвокат Резник, вечный вице-мэр Шанцев, гимнастка Кабаева и еще с дюжина всякой придворной челяди. На этом фоне Лужков должен был выглядеть просто златоустом – только он смог произнести пару-тройку осмысленных фраз и все-таки только едва-едва вышел за пределы бессмысленной и лживой пафосности своих холопов.

Море людское, заполнившее площадь, было обильно разбавлено заказными митинговщиками, которых по приказу Лужкова свозили из муниципальных структур и институтов автобусами. Как только люди увидели состав выступающих, они стали расходиться. Было хорошо видно, что с первыми же словами, произнесенными в микрофон, образовался мощный поток в сторону метро.

По той же схеме были организованы митинги у посольств США и Великобритании, заказанные Администрацией Президента несколько дней спустя. Сюда также свозили чиновников и студентов, толком не зная, что же говорить и чего требовать. Пригласили депутатов, которые успели выйти на работу, пренебрегая отпускным режимом работы Думы. Но депутатов распугивали откуда ни возьмись взявшиеся голубые флаги ЛДПР. Митинги происходили вяло и скучно. Невооруженным взглядом было видно, что собравшимся совершенно все равно, что там кричат в микрофон.

Власть, было напрягшаяся от злого выступления Путина 4 сентября, снова обмякла и принялась за свое. Сигналом для расслабления было объявление, что расследование трагедии будет происходить в закрытом режиме, а парламентское расследование будет возглавлять ни к чему не пригодный спикер верхней палаты Миронов. Кстати, это был щелчок по носу Грязлову, который в глазах Путина, вероятно, выглядел в этой ситуации еще тупее Миронова.

Главной задачей, которую поставили себе власти – не допустить отмщения со стороны осетин, готовых с оружием в руках добраться до бандитских баз на территории Ингушетии. По приказу Путина границы Осетии были блокирована - власть намерилась воевать с теми, кого должна была защитить. Никому в Кремле не пришло в голову создать осетинский батальон из родственников жертв теракта и направить его на разгром банд в Чечне. Просто потому, что эта мысль могла прийти только в голову тому, кто на самом деле стремится добить чеченские банды. В Кремле такая мысль не приходила никому.

Другим симптомом возвращения к пустопорожней болтовне было заявление начальника Генштаба Балуевского, что Россия будет наносить превентивные удары по базам боевиков на территории других государств. Вместо нанесения таких ударов, обществу предложили повод для бесконечных разговоров о том, по кому же будут эти удары нанесены, если до этого дойдет дело. А дело так и не дошло.

Власть занялась своим привычным делом – третированием оппозиции. Но не по делу, а подло из под тишка. Фракция «Родина», принявшее решение о недоверии правительству и приступившая к процедуре сбора подписей для вынесения этого вопроса на голосование Думы, была подвергнута информационной блокаде. Ни один канал телевидения не сообщил о решении и об оценках лидеров «Родины», сделанных в отношении высокопоставленных должностных лиц. Под руководством штатного административного интригана В.Суркова продолжилась линия «не пускать Рогозина никуда». Лидер «Родины» не должен был опознан гражданами как активный участник событий, который многое видел и не станет покрывать вранье.

Путин же решил переделать политическую систему, воспользовавшись всеобщим ожиданием от него хоть каких-то действий. Впрочем, создание Миннаца и размещение в нем трусливого Яковлева, от которого Путин почему-то не может избавиться, вполне точно показывает цену всем этим реформам. Они лишь имитируют изменение политической системы, а на самом деле ровным счетом ничего не стоят. Люди остаются теми же – недееспособными подлецами, коих набрал на разных помойках еще Ельцин. От этой своры Путин избавляться не собирается. Просто устал тратить силы на манипуляции с выборами и решил упростить себе задачу. Прочие же благоглупости – просто от недостатка фантазии. Взять хоть никчемные народные дружины или общественную палату по надзору за властью.

Мы все забудем

Трагедия в Беслане потрясла страну, но не так сильно, как показалось в первый1 момент. Увы, все это будет забыто через полгода, как забыта московская трагедия на Дубровке и более ранние взрывы домов, как забыт Буденновск, как забыты изгнанные из Чечни русские – все 300 тысяч, а еще раньше – жертвы расстрела российского парламента. Как преданы и забыты тысячи жертв бездарной и преступной политики либеральных догматиков.

У нас есть максимум месяц, чтобы переоценить все ценности, вбитые в голову народа в последние полтора десятка лет, и отбросить их как постыдные. Без того, чтобы такая переоценка произошла, невозможно переварить в национальном сознании трагедию Беслана. Наша жизнь не пойдет по-другому и мы не отшатнемся от бездны, к которой незаметно придвинулись вплотную. Россия просто закончится.

Понятно, что родители погибших детей Беслана и их родственники никогда не забудут и не простят террористов, никогда уже не будут относиться к чеченцам так, как относились до сих пор – всего лишь настороженно. А мы, русские, простим, забудем? Восприняв сегодня осетинскую трагедию как свою, не станем ли мы жить, как жили до нее? Ведь уже не раз мы все забывали и не извлекали из гибели русских людей ровным счетом ничего. Даже захват заложников в центре Москвы нас ничему не научил. И сегодня отовсюду несутся те же разговоры, что и прежде. Они уже очень скоро утихнут. Как утих первый эмоциональный порыв Президента, вызвавший уважение даже у его противников.

В этом шелесте самобичевания и претензий к власти, Президент оказывается чуть ли не новатором, оглашающим новую мировоззренческую концепцию. Никто из чиновников или журналистов не решался сказать, что проблема не в террористах, а в целях их хозяев. Проблема и во власти, которая слаба и уступчива там, где нужно оказать сопротивление и жесткость. Путин это сказал. Но тут же все забыл. Поэтому и не стал ничего не делать.

Президент мог в полной мере прочувствовать свое одиночество, когда в день захвата заложников отправил в Северную Осетию директора ФСБ и главу МВД, а потом обнаружил, что они просто сбежали с места событий, чтобы ни за что не отвечать. Они даже не отдали приказа подготовиться к штурму школы и в экстренной ситуации спецназ действовал без плана, наугад. Некоторые важные персоны отсутствие такой подготовки выдвигали в качестве оправдания перед мировым сообществом: мол, кровь не на нас, а на террористах.

Также списали с себя все грехи исламские авторитеты. Они снова и снова воспитывают у своих единоверцев привычку думать только о своих болячках и не чувствовать боли других. Исламские муллы толковали только об одном – о том, что террористы не имели отношения к исламу. Но бандиты-то клялись Аллахом! Почему бы это? Не стоило ли заметить эту уже ставшую навязчивой закономерность? Нет, мусульмане не желают этого замечать и делить ответственность за терроризм. Они только и знают, что жаловаться на оскорбления и причитать, что разговоры об «исламском терроризме» - это преступление. Они не несут моральной ответственности за терроризм просто потому, что не знают, что такое моральная ответственность. Они не скрывают, что не любят России и русских, и готовы ненавидеть нас, как только к тому появится хоть какой-то повод. Мы же, расслабленные, уже сочувствуем своим недоброжелателям как неправедно обиженным.

Путин точно знает, что в бесланской трагедии он виноват лично. Но он не сказал этого. Он постоянно говорил «мы». И, вероятно, понимал, что никаких «мы» просто не существует. У него нет, как и не было никакой команды единомышленников. Нет и не было тех, кто в трудную минуту подставит плечо. У Путина как не было, так и нет нации, лидером которой он мог бы стать. У него под рукой не соратники, а холопы, не народ, а сброд. Политик иного масштаба и кругозора, вероятно, либо ушел бы в монастырь, либо создал бы нацию сам. У Путина хватило сил только на изживание федерализма – да и то в основном на словах. А слова быстро забываются – еще быстрее, чем убитые дети.

Похожая информация.

Открыв беспорядочную стрельбу в воздух, боевики приказали всем присутствующим зайти в здание школы, однако большинство - в основном старшеклассники и взрослые ‑ смогли просто разбежаться. Тех, кто не смог это сделать - учеников младших классов и их родителей и часть учителей ‑ бандиты загнали в спортзал.

Всего на линейке, по данным комитета образования администрации Беслана, присутствовали 895 учеников и 59 учителей и технических сотрудников школы. Количество родителей, пришедших проводить детей в школу, неизвестно.

В первые же минуты захвата на звуки выстрелов к школе начали сбегаться сотрудники городского отдела милиции. В хаотичной перестрелке погибли трое человек. Одно тело лежало у входа в здание, два других - на проезжей части у ограды. Все погибшие - гражданские лица. В течение всего дня боевики не давали забрать тела, открывая огонь при приближении людей к школе.

10:15 - полпред президента РФ в ЮФО Владимир Яковлев подтвердил факт захвата террористами в городе Беслан в Северной Осетии средней школы.

10:40 - глава пресс-службы МВД Северной Осетии Исмель Шаов сообщил, что школу захватили 17 террористов, среди которых мужчины и женщины, снабженные поясами смертников. Террористы выходили на связь и сказали, что в ближайшее время выдвинут какие-то требования.

10:50 - родители некоторых детей, которые оказались в заложниках, получили от них звонки с мобильных телефонов. По предварительным данным, в здании школы была открыта стрельба, есть жертвы среди учителей.

Около 11:00 террористы стали угрожают взорвать здание школы в случае начала штурма.

11:35 - террористы потребовали вызвать на переговоры президента Северной Осетии Александра Дзасохова, главу Ингушетии Мурата Зязикова и детского врача Леонида Рошаля. Записку с этим требованием террористы передали через женщину, которую они выпустили из захваченной школы.

Около 11:40 стали известны подробности случившегося: террористам удалось захватить милицейскую машину с майором ГАИ, которая вместе с машиной ГАЗ‑66, в которой был весь арсенал боевиков, затем проехала на территорию школы и захватила ее. Милиционеру впоследствии удалось бежать. По его информации, боевиков 17 человек, из них две женщины-шахидки. Кроме того, с ними были две собаки.

11:50 - глава пресс-службы президента Северной Осетии Лев Дзугаев сообщил, что боевики заминировали спортзал, где находятся заложники. По его словам, из школы смогли убежать несколько человек, которые рассказали, что на их глазах боевики, вооруженные гранатометами и стрелковым оружием, минировали спортзал.

11:55 - президент Северной Осетии Александр Дзасохов и председатель правительства республики Михаил Шаталов прибыли к захваченной боевиками школе.

12:10 - захватившие школу в Беслане террористы передали правоохранительным органам с одним из отпущенных заложников записку с текстом: "Ждите".

Около 50 детей сумели бежать из захваченной школы. По некоторым данным, им удалось спрятаться от бандитов еще в момент нападения на школу.

12:20 - в связи с захватом школы в Беслане сформирован оперативный штаб, который возглавил президент Северной Осетии Александр Дзасохов, в штаб вошли все силовые министры республики. Перекрыто движение по федеральной трассе "Кавказ". Закрыты все въезды в Северную Осетию из сопредельных регионов. Взяты под усиленную охрану все важные объекты. Повышенные меры безопасности предприняты во всех населенных пунктах. Под усиленную охрану взяты все учебные заведения, включая детские сады, школы и вузы. Аэропорт Беслана закрыт.

12:25 - террористы вышли на переговоры и передали видеокассету с записью происходящего в школе. Они также передали записку, в которой потребовали освободить боевиков, напавших в ночь на 22 июня на Ингушетию.

Около 12:30 оперативный штаб по освобождению заложников пытался начать переговоры с террористами. Стрельба в районе школы прекратилась.

13:00 - президент России Владимир Путин прервал отпуск в Сочи и вернулся в Москву. Во время полета Путин провел телефонный разговор с президентом Северной Осетии Александром Дзасоховым, который проинформировал главу государства о ситуации в республике. По прилете в Москву президент РФ провел в аэропорту совещание с силовиками.

В связи с захватом школы в Беслане на чечено-ингушском и чечено-осетинском участках административной границы усилены меры безопасности. На всех приграничных контрольно-пропускных пунктах ужесточен пропускной режим. Весь автотранспорт подвергается тщательному досмотру. Проводится повальная проверка документов у граждан.

13:20 - боевики потребовали вывода российских войск из Чечни. Это требование содержалось в записке, которую они выбросили из окна.
Террористы в переданной записке сообщили номер телефона, по которому с ними можно вести переговоры, но он был заблокирован.

13:30 - боевики выставили в окнах школы детей, захваченных в заложники, чтобы предотвратить возможный штурм здания. Они заявили, что будут расстреливать по 20 заложников за каждого убитого члена группировки и по 10 - за каждого раненого.

13:45 - в здание захваченной школы вошел муфтий Северной Осетии Руслан Валгатов. Он попытался вступить в диалог с террористами.

Около 13:55 стало известно, что видеокассета, которую боевики передали сотрудникам правоохранительных органов, оказалось пустой.

14:09 - террористы отказались от переговоров с муфтием Русланом Валгасовым и прокурором Беслана Аланом Батаговым. Они не пустили муфтия и прокурора внутрь здания школы и после 20-минутного разговора на заднем дворе оба вернулись за кольцо оцепления. По словам муфтия, террористы вновь заявили, что будут разговаривать только с Дзасоховым, Зязиковым и Рошалем.

Около 14:30 в Северную Осетию прибыли глава МВД РФ Рашид Нургалиев и руководитель ФСБ Николай Патрушев.

14:45 - боевики обстреляли из подствольных гранатометов БТР правоохранительных органов, который совершал маневр около школы.

По данным на 15:30, захватившие школу боевики являются членами так называемого "ингушского джамаата", тесно связанного с боевиками Шамиля Басаева. По мнению силовиков, акцию по захвату школы в Беслане планировали в Чечне главари бандформирований Басаев и Масхадов, а руководить этой акцией может Доку Умаров ‑ один из главарей бандформирований, действующих в Чечне. Умаров, по данным спецслужб, руководил нападением боевиков на Ингушетию.

В оперативном штабе на месте происшествия сообщили, что террористам передано несколько радиостанций, однако боевики пока не выходят на связь.

Около 15:30 в районе захваченной террористами школы начался пожар. За несколько минут до начала пожара со стороны захваченной школы раздалось несколько одиночных выстрелов и выстрел из гранатомета. Пожар произошел после того, как один из террористов очередью трассирующими пулями поджег крышу соседнего жилого дома.

15:38 - боевики угрожают расстреливать по 50 заложников за каждого убитого члена группировки и по 20 - за каждого раненого, заявил глава МВД Северной Осетии.

15:50 - ВВС России начали доставлять подразделения спецназа в Беслан.

Около 16:00 в здании школы прогремел взрыв небольшой мощности.

По уточненным данным на 17:10, в захваченной школе, скорее всего, находились 300-400 заложников. Эти цифры озвучил глава МВД Северной Осетии Казбек Дзантиев.

18:30 - установлено, что в заложниках находятся 132 ребенка.

Около 19.00 боевики сами вышли на связь по мобильному телефону, переданному им ранее, и потребовали передать им пищу и воду. Об этом сообщил начальник УФСБ Северной Осетии Валерий Андреев. Боевики по‑прежнему настаивают на встрече с доктором Рошалем. Отношение к детям "более или менее сносное". Сотрудники оперативного штаба пытаются договориться с террористами о передаче продовольствия, медикаментов и теплых вещей для заложников.

Около 20.00 в оперативный штаб в Беслане прибыл детский врач Леонид Рошаль. Начались переговоры о передаче продовольствия.

20:00-21:00 - Представитель администрации президента Северной Осетии Лев Дзугаев сообщил, что у здания захваченной школы собралось около 1000 человек, в основном родственники заложников.

Бандиты отказались передать заложникам воду, питание и лекарства, мотивировав это тем, что продукты и медикаменты могут содержать психотропные вещества. В то же время в ходе телефонных контактов террористы утверждали, что с детьми все в порядке, и никто из них не пострадал, дети содержатся отдельно от взрослых, их водят в туалет и дают им воду ‑ в школе работает водопровод. Переговоры продолжаются.

По данным УФСБ Северной Осетии на 23:45, в захваченной террористами школе удерживались около 300 заложников.

По данным на 06:28, в школе Беслана находятся в заложниках 354 человека.

7:40 - боевики отказались от всех предложений: не взяли еду и лекарства, отказались заменить детей на взрослых, не приняли гарантий свободного коридора в Чечню или Ингушетию.

8:05 - радиостанция "Эхо Москвы" сообщила, что родственники заложников записали видеообращение к президенту России Владимиру Путину. Они просят президента выполнить требования террористов.

9:00-10:00 - по факту захвата заложников в школе N1 в Беслане возбуждено уголовное дело по трем статьям Уголовного кодекса (РФ) ‑ "убийство", "терроризм", "захват заложников". Об этом заявил начальник УФСБ по Северной Осетии Валерий Андреев.

Правоохранительным органам удалось установить личности некоторых членов банды, захвативших школу в Беслане. Об этом сообщил журналистам начальник республиканского Управления ФСБ РФ по Северной Осетии Валерий Андреев.

10:45 - детскому врачу Леониду Рошалю не удалось возобновить переговоры с террористами, которые прервались в 3 часа ночи после того, как бандиты отвергли все предложения властей.

11:10 - глава московского бюро катарского телеканала Al‑Jazeera Акрам Хазам опроверг информацию о намерениях канала выступить посредником на переговорах с боевиками, захватившими здание школы в Северной Осетии. Ранее начальник республиканского Управления ФСБ РФ по Северной Осетии Валерий Андреев заявил, что арабские телеканалы Al-Alam и Al-Jazeera предложили свою помощь в установлении контакта с террористами.

Около 11:30 в оперативный штаб дозвонилась директор школы, находящаяся в числе заложников. Она сообщила, что все дети живы и их состояние удовлетворительное. Выяснить подробности не удалось.

11:45 - при нападении террористов на школу в Беслане "погибли 12 гражданских лиц". Такие данные привел журналистам глава МВД Северной Осетии Казбек Дзантиев, вышедший к ним после заседания оперативного штаба. "Данные о числе раненых уточняются, поскольку некоторые из них могут находиться внутри захваченного здания", ‑ сказал он.

12:00 - с боевиками, захватившими здание школы в Северной Осетии, ведутся технические переговоры посредством мобильной связи. Об этом сообщил вице-спикер парламента Северной Осетии Станислав Кесаев. Он отметил, что по информации, поступившей от боевиков, они относятся к детям сдержанно, состояние детей ‑ удовлетворительное. Продукты питания и воду детям передать не удалось. Источники во властных структурах Северной Осетии не подтверждают слова Кесаева.

13:00 - глава Управления Федеральной службы безопасности по Северной Осетии Валерий Андреев заявил, что силовой вариант решения проблемы с заложниками в школе Беслана исключен. "Вопрос о применении силы в настоящее время не стоит. Предстоят длительные и интенсивные переговоры", - заявил Андреев.

13:40 - в районе захваченной боевиками школы сотрудники правоохранительных органов задержали подозрительного молодого человека. По некоторым данным, этот человек мог быть одним из информаторов боевиков, захвативших школу. Позднее выяснилось, что задержанный к террористам никакого отношения не имеет. Это просто местный житель.

14:00 - президент России выступил с первым заявлением. Он заявил, что главной задачей является спасение жизни и здоровья людей, оказавшихся в заложниках в Беслане, и действия сил, занимающихся проблемой их освобождения, будут подчинены исключительно этой задаче.

14:10 - президент Северной Осетии Александр Дзасохов заявил, что переговоры будут активизированы после 15:00 и в Беслан для переговоров прибудут новые заметные фигуры.

15:25 - рядом со зданием школы прогремело два мощных взрыва. Террористы, удерживающие заложников, обстреляли из подствольных гранатометов автомобили, стоящие рядом со школой. По данным МЧС, в результате возгорания автомобилей никто не пострадал.

16:15 - к зданию школы с заложниками подогнали пустой автобус. Автобус на 50 посадочных мест остановился приблизительно в ста метрах от здания, уже внутри зоны безопасности, установленной органами правопорядка.

16:37 - террористы отпустили группу из 26 женщин с грудными детьми.

Заложников освободили во многом благодаря бывшему президенту Республики Ингушетия Руслану Аушеву, который сумел провести успешные переговоры с террористами.

20:45 - Леонид Рошаль сообщил, что он постоянно ведет переговоры с человеком, который называет себя горцем Шойху, но ему никак не удается договориться о передаче находящимся в школе детям и взрослым пищи, воды и медикаментов. Он добавил, что террористы до сих пор не выдвинули конкретных требований.

00:30 - в районе школы прогремели два взрыва. По предварительным данным, боевики произвели два выстрела из гранатомета РГД. В районе попадания снарядов возник пожар, в небо поднимаются клубы густого черного дыма. Ранен милиционер.

Около 01:30 по московскому времени контакты с террористами, захватившими школу в Беслане, были приостановлены по их инициативе. Об этом сообщил пресс-секретарь президента Северной Осетии Лев Дзугаев. В то же время Дзугаев заявил, что штурма школы не будет до тех пор, пока существует возможность освободить заложников путем переговоров.

По информации предоставленной оперативным штабом на 03:00 переговоры с террористами планировалось возобновить с раннего утра. Боевики по-прежнему отказывались принимать продукты питания. Несмотря на это, к школе постоянно подвозили свежую еду в надежде на то, что ее удастся передать детям. Удерживаемые в спортзале школы люди мало передвигались, экономя силы.

06:30 - у здания школы прогремели еще два взрыва, раздались автоматные очереди. Представитель оперативного штаба Лев Дзугаев в эфире телеканала НТВ сообщил, что боевики из гранатометов простреливали сквер между захваченной школой и Домом культуры Беслана. По словам Дзугаева, боевикам показалось, что "есть какая-то активность".

06:40 - освобожденные заложники сообщили российским журналистам, что в школе могут удерживать свыше 1000 заложников, а не 354, как было объявлено официально утром 2 сентября.

07:30 - оперативный штаб возобновил контакт с террористами. Попытки наладить контакт продолжались всю ночь. Это удалось сделать лишь рано утром. Террористов в очередной раз попросили разрешить доставить в здание еду и воду, но прогресса в решении этого вопроса нет.

07:30 - врач Леонид Рошаль сообщил, что угрозы жизням детей, которые находятся в здании школы без еды и воды, пока нет. "У нас в запасе восемь-девять дней. Сегодня угрозы жизни - даже без воды - нет ни одному ребенку. Это я вам говорю как детский врач", - заверил Рошаль.

08:15 - Леонид Рошаль сообщил, что в течение дня списки заложников будут уточняться. Первоначальный список включал в себя 354 фамилии, однако позднее освобожденные заложники сообщили журналистам, что в захваченной школе может находиться более 1000 заложников. Эту информацию также подтвердил бывший президент Ингушетии Руслан Аушев.

11:05 - президент Северной Осетии Александр Дзасохов начал встречу с родственниками заложников. Встреча проходила без прессы в городском Доме культуры. Дзасохов общался с людьми на осетинском языке.

13:00 - телеканал Reuters передал, что от здания школы в Беслане началась эвакуация тел погибших, к зданию школы подъехал автомобиль, в который и будут погружены тела убитых террористами заложников. Сообщалось, что достигнута договоренность об эвакуации тел погибших при захвате школы.

13:04 - возле здания школы прогремели два мощных взрыва. Над зданием поднялись клубы черного дыма. Началась ожесточенная перестрелка. Стреляли со стороны школы в неизвестном направлении. Людей из соображений безопасности оттеснили от зоны оцепления.

13:15 - из здания школы вырвалась группа заложников.

13:20 - рядом со зданием школы шел ожесточенный бой. Были слышны взрывы, стрельба из крупнокалиберного оружия и автоматов. Солдаты начали выносить детей от школы.

13:31 - в оперативном штабе сообщили, что террористы подорвали ранее установленные в захваченной школе взрывные устройства в момент эвакуации тел погибших сотрудниками МЧС. Произошло обрушение крыши школы. Боевики вели беспорядочную стрельбу по людям и зданиям.

13:32 - в небе над участком в районе школы в Беслане появились боевые вертолеты Ми-8.

Около 13:36 десятки детей вырвались из школы. Телевидение показало, как эвакуированных детей обнимают родители. Дети были одеты только в нижнее белье, на многих из них никакой одежды не было.

Около 13:37 - несколько террористов выбежали из школы и попытались скрыться, ведя беспорядочную стрельбу вокруг.

13:38 - к зданию школы в Беслане прибыла группа спецназа.

13:50 - по словам очевидцев, российские спецназовцы вошли в здание школы.

Из здания школы в Беслане эвакуировано несколько десятков детей, десятки машин скорой помощи вывозят раненых.

13:55 - спецназ вел бой с боевиками, которые попытались укрыться в жилом квартале рядом со школой. Боевики предприняли попытку вырваться из школы в город, однако бойцы внутренних войск преградили им дорогу.

Около 13:56 - оперативный штаб подтвердил, что в здание школы вошли бойцы спецназа.

14:05 - стрельба вокруг школы. Спецназ находился в здании школы. Несколько вырвавшихся боевиков пытались скрыться.

Около 14:08 - практически вся школа находится под контролем спецназа. В здании находились около 100 спецназовцев.

По предварительным данным на 14:15, в результате перестрелки со спецназом убито 5 боевиков.

14:15 - по словам очевидцев, еще около 40 детей были выведены из здания захваченной школы в Беслане. Кроме того, многие дети смогли самостоятельно выбежать за пределы школы. Сотрудники правоохранительных органов сажали их в автомобили и отправляли в больницы.

14:26 - стрельба вокруг школы, которая прекратилась некоторое время назад, началась с новой силой. Несколько выстрелов со стороны школы были сделаны в сторону Дома культуры. В воздухе вновь появились вертолеты. Сотрудники правоохранительных органов пытались пресечь попытку боевиков вырваться в город.

14:30 - в здание школы вошли медики с носилками. Практически все здание школы находилось под контролем спецназа. В больницы Беслана доставлены уже 158 раненых детей.

Около 14:34 - к зданию школы подъехали три БТРа с солдатами на броне. В квартале идет ожесточенная перестрелка. Очевидцы сообщали о мощных взрывах в районе здания школы. Среди спецназовцев есть раненые.

14:40 - со стороны школы выносят раненых. Для облегчения эвакуации раненых спецназ взрывом проделал отверстие в стене здания школы.

14:50 - в районе школы в Беслане разворачиваются мобильные армейские госпитали. Продолжается эвакуация раненых заложников.

14:55 - в здании школы раздается стрельба. Особенно интенсивно она велась в той части школы, которая выходила в сторону железной дороги. Вопреки сообщениям о том, что боевики покинули школу, стало очевидно, что часть из них еще находилась там и отстреливалась. Со стороны здания раздавались выстрелы из гранатометов, с улицы звучали ответные выстрелы.

В больницы Беслана доставлены порядка 200 раненых заложников. Тяжело раненых заложников доставляли во Владикавказ.

15:08 - возле оперативного штаба в Беслане милицией задержан предполагаемый сообщник террористов, который снабжал их информацией.

15:15 - небольшая группа боевиков, которой удалось вырваться из школы, укрылась в одном из домов в пределах первого кольца оцепления. Подразделения спецназа окружили дом. В районе самой школы прогремели несколько мощных взрывов. Над зданием стал виден дым.

15:17 - сотрудники правоохранительных органов сообщили, что территория вокруг школы была заминирована террористами. Из спортзала в школе все заложники эвакуированы.

15:22 - дом, в котором укрылись террористы, расстреливали танки. В небе барражировали боевые вертолеты.

15:24 - в спортзале школы саперы начали разминировать многочисленные мины и растяжки, которые начинены болтами и шурупами для усиления поражающего воздействия.

15:47 - после взрыва в здании школы вспыхнул пожар. Пожарные и МЧС не могли подъехать к школе из-за перестрелки.

15:50 - спецназ ворвался в здание спортзала школы. Стрельба внутри спортзала. Появилась информация, что в спортзале еще могут оставаться заложники. Здание школы обстреливали снайперы из соседних зданий. "Альфа" и "Вымпел" проводили разминирование школы.

15:55 - стрельба у здания школы стихла. В центре Беслана слышны выстрелы. В здании школы, где удерживались заложники, крупный пожар. Из-за установленного силовиками кольца оцепления пожарные машины не могут подъехать к зданию школы.

Официальные лица заявили, что ранены 310 человек, из которых 180 ‑ дети.

16:00 - милиция и военные создали у школы транспортный коридор для проезда машин "скорой помощи".

16:10 - здание школы горит. Очаг возгорания наблюдался в спортзале, где находились заложники-дети. В близлежащем районе идут "зачистки".

16:20 - бой в районе школы прекратился, в здание вошли спасатели и медики.

17:05 - спасатели начали подготовку к разбору завалов в сгоревшем спортзале школы.

17:15 - у оперативного штаба в Беслане задержана террористка-смертница. Переодевшись в белый халат, террористка вначале пыталась пройти в здание больницы, однако, испугавшись милицейских кордонов, направилась к оперативному штабу, где и была задержана.

17:20 глава УФСБ по Северной Осетии заявил, что оперативный штаб не планировал силовых акций для спасения заложников в школе в Беслане.

17:25 - пожар в спортзале школы в Беслане потушен, но там оставались мины и растяжки.

17:40 - часть боевиков засела в школьной пристройке и продолжала оказывать ожесточенное сопротивление, спецназ вел по ним огонь на поражение. Спорадическая перестрелка происходила с применением подствольных гранатометов.

18:00 - на территории школы продолжались перестрелки. Стреляли уже не так активно, как раньше, однако оставались несколько очагов сопротивления.

18:20 - спецслужбы признали, что захват школы в Беслане осуществлен по приказу Басаева. По предварительным данным силовиков, операцию по захвату школы в Беслане разработал Шамиль Басаев, а осуществил Али Тазиев по прозвищу "Магас".

18:30 - стало известно, что главарь террористов и его сообщники блокированы в подвале школы.

По состоянию на 18:45, в больницах находились 429 пострадавших в результате теракта в Беслане. Об этом сообщили в оперативном штабе.

19:05 - возле здания школы вновь возобновился бой.

19:08 - стало известно, что в заложниках у террористов до сих пор остаются дети.

Около 19:10 советник президента РФ Асламбек Аслаханов сообщил, что число жертв теракта в Беслане может быть гораздо больше, чем 150 человек.

20:00 - в одном из строений школьного комплекса раздался сильный взрыв.

20:05 - из школы освобождены еще более 50 заложников.

20:18 - ФСБ заявила, что среди 20 уничтоженных в Беслане террористов - 9 арабов и негр.

Около 20:25 в больницы уже были доставлены 556 пострадавших в результате теракта в Беслане. По данным оперативного штаба, у большинства пострадавших огнестрельные ранения.

По данным МЧС на 21:00, в результате теракта в Беслане госпитализированы 646 человек, из которых 332 ‑ дети.

21:30 - опознаны 79 жертв теракта в Беслане, операция по освобождению заложников продолжается.

22:30 - командующий 58-й армией генерал-лейтенант Виктор Соболев сообщил, что для уничтожения боевиков применялись танки. По его словам, отдельные бандиты скрывались, но силовики предпринимали все меры для их нейтрализации. Большинство бандитов уничтожено. "Вряд ли кто из них ушел", - заявил Соболев.

23:10 - сопротивление боевиков подавлено, но четверым из них удалось уйти.

По данным МЧС Северной Осетии на 23:50 госпитализированы 704 человека. Опознаны тела 95 погибших.

00:20 - Минздрав: более 200 человек погибли в результате обстрела боевиков или скончались от полученных ран, причиной которых стало приведение в действие боевиками взрывных устройств.

01:45 - По данным Минздрава Северной Осетии, в лечебных учреждениях республики оставался 531 пострадавший в результате теракта в Беслане, в том числе 283 ребенка. В последние несколько часов из больниц выписаны около 200 пострадавших.

02:00 - Оперативный штаб: в ходе спецоперации уничтожены 27 боевиков.

По данным оперативного штаба на 07:30 по московскому времени, число погибших в результате захвата заложников террористами в школе города Беслана достигло 250 человек.

По данным МВД Северной Осетии на 08:00, более десяти бойцов спецподразделений погибли в ходе операции по освобождению заложников.

9:35 - из-под завалов школы в Беслане извлечены 60 тел погибших.

По данным следствия на 11:23, при подготовке теракта в Беслане боевики под видом бригады строителей еще в июле спрятали под спортзалом крупный арсенал оружия, боеприпасов и взрывчатки.

11:44 - из-под завалов в школе извлечены тела 210 погибших в результате теракта.

14:40 - при захвате школы в Беслане погибли 322 человека. Об этом заявил заместитель генерального прокурора России Сергей Фридинский. Среди погибших - 155 детей.

19:39 - В школе Беслана находился 1181 заложник. Об этом сообщил представитель министерства народного образования Северной Осетии.

09:21 - сотрудники МЧС завершили работу в Беслане. Спасатели МЧС России, принимавшие участие в поисково-спасательных работах в Беслане, возвратились в места постоянной дислокации.

Итогом террористической акции стали 334 погибших и умерших от ран , в том числе 318 заложников, из которых 186 - дети, а также 10 сотрудников Центра специального назначения ФСБ РФ (ЦСН ФСБ РФ), два сотрудника МЧС, 15 сотрудников милиции и житель Беслана, принимавший участие в спасении заложников.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников