Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

В России не утихает верноподданическая акция, кто самый большой патриот. В передовиках кампании - верхушка Чечни. Между тем, как показывает история, при ослаблении России чеченцы переходят на сторону врага. В 1941-42 годах они почти всей республикой стали на сторону Гитлера.

Таких критических ситуаций с горцами в истории России было несколько - в середине XIX века, когда их среда была напичкана английской агентурой (Блог Толкователя писал об этом); во время Революции и Гражданской войны 1917-21; наконец, во время становления государственности РФ в 1990-е, когда из Чечни были изгнаны сотни тысяч людей другой национальности (в первую очередь, русские), а сама республика превратилась в террористический анклав (при ликвидации этого бандформирования погибли тысячи российских солдат).

Великая Отечественная война - особый пример предательства представителей Чечни. Мы коснёмся только её первого периода - 1941-42 года, и представим лишь небольшую часть коллаборационизма чеченцев.

ДЕЗЕРТИРСТВО

Первое обвинение, которое следует предъявить чеченцам по итогам Великой Отечественной - массовое дезертирство. Вот что говорилось по этому поводу в докладной записке на имя народного комиссара внутренних дел Лаврентия Берии «О положении в районах Чечено-Ингушской АССР», составленной заместителем наркома госбезопасности, комиссаром госбезопасности 2-го ранга Богданом Кобуловым по результатам его поездки в Чечено-Ингушетию в октябре 1943 года и датированной 9 ноября 1943 года:

«Отношение чеченцев и ингушей к Советской власти наглядно выразилось в дезертирстве и уклонении от призыва в ряды Красной Армии.

При первой мобилизации в августе 1941 г. из 8000 человек, подлежащих призыву, дезертировало 719 человек. В октябре 1941 г. из 4733 человек 362 уклонилось от призыва. В январе 1942 г. при комплектовании национальной дивизии удалось призвать лишь 50% личного состава.

В марте 1942 г. из 14.576 человек дезертировало и уклонилось от службы 13.560 человек (т.е. 93%), которые перешли на нелегальное положение, ушли в горы и присоединились к бандам.

В 1943 году из 3000 добровольцев число дезертиров составило 1870 человек».

Всего же за три года войны из рядов РККА дезертировали 49.362 чеченца и ингуша, еще 13.389 человек уклонились от призыва, что в сумме составляет 62.751 человек.

А сколько чеченцев и ингушей воевало на фронте? Местные историки сочиняют на этот счёт различные небылицы. Например, доктор исторических наук Хаджи-Мурат Ибрагимбейли утверждает:

«На фронтах сражались более 30 тыс. чеченцев и ингушей. В первые недели войны в армию ушли более 12 тыс. коммунистов и комсомольцев - чеченцев и ингушей, большинство из которых погибли в боях».

Действительность выглядит намного скромнее. Находясь в рядах РККА, погибло и пропало без вести 2,3 тысячи чеченцев и ингушей. Много это или мало? Вдвое меньший по численности бурятский народ, которому немецкая оккупация никак не грозила, потерял на фронте 13 тысяч человек, в полтора раза уступавшие чеченцам и ингушам осетины - 10,7 тысячи.

По данным на март 1949 года, среди спецпоселенцев насчитывалось 4248 чеченцев и 946 ингушей, ранее служивших в Красной Армии. Вопреки распространённому мнению некоторое количество чеченцев и ингушей за боевые заслуги было освобождено от отправки на поселение. В результате получаем, что в рядах РККА служило не более 10 тысяч чеченцев и ингушей, в то время как свыше 60 тысяч их сородичей уклонились от мобилизации или же дезертировали.

Скажем пару слов насчет пресловутой 114-й чечено-ингушской кавалерийской дивизии, о подвигах которой так любят рассказывать прочеченски настроенные авторы. Ввиду упорного нежелания коренных жителей Чечено-Ингушской АССР идти на фронт, её формирование так и не было завершено, а личный состав, который удалось призвать, в марте 1942 года был направлен в запасные и учебные части.

Бандит Хасан Исраилов

Следующее обвинение - бандитизм. Начиная с июля 1941-го по 1944 год только на той территории ЧИ АССР, которая впоследствии была преобразована в Грозненскую область, органами госбезопасности было уничтожено 197 банд. При этом общие безвозвратные потери бандитов составили 4532 человека: 657 убито, 2762 захвачено, 1113 явились с повинной. Таким образом, в рядах бандформирований, воевавших против Красной Армии, погибло и попало в плен почти вдвое больше чеченцев и ингушей, чем на фронте. И это не считая потерь вайнахов, воевавших на стороне вермахта в так называемых «восточных батальонах»!

К тому времени старые «кадры» абреков и местных религиозных авторитетов стараниями ОГПУ, а затем НКВД, были в основном выбиты. На смену им пришла молодая бандитская поросль - воспитанные советской властью, учившиеся в советских вузах комсомольцы и коммунисты.

Типичным её представителем стал Хасан Исраилов, известный также под псевдонимом «Терлоев», взятым им по названию своего тейпа. Он родился в 1910 году в селении Начхой Галанчожского района. В 1929 году вступил в ВКП(б), в том же году поступил в Комвуз в Ростове-на-Дону. В 1933 году для продолжения учебы Исраилова отправляют в Москву, в Коммунистический университет трудящихся Востока им. И. В. Сталина. В 1935 году был осуждён к 5 годам исправительно-трудовых лагерей, однако уже в 1937 году вышел на свободу. Вернувшись на родину, работал адвокатом в Шатоевском районе.

Восстание 1941 года

После начала Великой Отечественной войны Хасан Исраилов вместе со своим братом Хусейном перешел на нелегальное положение, развив деятельность по подготовке всеобщего восстания. С этой целью им было проведено 41 совещание в различных аулах, созданы боевые группы в Галанчожском и Итум-Калинском районах, а также в Борзое, Харсиное, Даги-Борзое, Ачехне и других населенных пунктах. Командировались уполномоченные и в соседние кавказские республики.

ервоначально восстание было назначено на осень 1941 года с тем, чтобы приурочить его к подходу немецких войск. Однако, поскольку график блицкрига сорвался, его срок был перенесён на 10 января 1942 года. Единое скоординированное выступление не состоялось, вылившись в разрозненные преждевременные действия отдельных групп.

Так, 21 октября 1941 года жители хутора Хилохой Начхоевского сельсовета Галанчожского района разграбили колхоз и оказали вооруженное сопротивление пытавшейся восстановить порядок оперативной группе. Для ареста зачинщиков в район был послан оперативный отряд в составе 40 человек. Недооценив серьёзность ситуации, его командир разделил своих людей на две группы, направившиеся на хутора Хайбахай и Хилохой. Это оказалось роковой ошибкой. Первая из групп была окружена повстанцами. Потеряв в перестрелке четырех человек убитыми и шестерых ранеными, она в результате трусости начальника группы была разоружена и, за исключением четырех оперработников, расстреляна. Вторая, услышав перестрелку, стала отступать и, будучи окруженной в селе Галанчож, также была разоружена. В итоге выступление удалось подавить только после ввода крупных сил.

Неделю спустя, 29 октября, работники милиции задержали в селе Борзой Шатоевского района Найзулу Джангиреева, который уклонялся от трудовой повинности и подстрекал к этому население. Его брат, Гучик Джангиреев, призвал односельчан на помощь. После заявления Гучика:«Советской власти нет, можно действовать» - собравшаяся толпа обезоружила работников милиции, разгромила сельсовет и разграбила колхозный скот. С присоединившимися повстанцами из окрестных сел борзоевцы оказали вооруженное сопротивление опергруппе НКВД, однако, не выдержав ответного удара, рассеялись по лесам и ущельям, как и участники состоявшегося чуть позже аналогичного выступления в Бавлоевском сельсовете Итум-Калинского района.

Тут вмешался в дело Исраилов. Свою организацию он строил по принципу вооружённых отрядов, охватывавших своей деятельностью определенный район или группу населённых пунктов. Основным звеном были аулкомы, или тройки-пятёрки, проводившие антисоветскую и повстанческую работу на местах.

Уже 28 января 1942 года Исраилов проводит в Орджоникидзе (ныне Владикавказ) нелегальное собрание, на котором учреждается «Особая партия кавказских братьев» (ОПКБ). Как и положено уважающей себя партии, ОПКБ имела свой устав, программу, предусматривающую «создание на Кавказе свободной братской Федеративной республики государств братских народов Кавказа по мандату Германской империи» .

Позднее, чтобы лучше угодить немцам, Исраилов переименовал свою организацию в «Национал-социалистическую партию кавказских братьев» (НСПКБ). Её численность, по данным НКВД, вскоре достигла 5000 человек.

Восстания 1942 года

Другой крупной антисоветской группировкой на территории Чечено-Ингушетии была созданная в ноябре 1941 года так называемая «Чечено-горская национал-социалистическая подпольная организация». Её лидер Майрбек Шерипов, как и Исраилов, являлся представителем нового поколения. Сын царского офицера и младший брат знаменитого командира так называемой «Чеченской Красной Армии» Асланбека Шерипова, родился в 1905 году. Так же как и Исраилов, вступил в ВКП(б), так же был арестован за антисоветскую пропаганду - в 1938 году, а в 1939 году освобождён. Однако в отличие от Исраилова Шерипов имел более высокий общественный статус, являясь председателем Леспромсовета ЧИ АССР.

Перейдя осенью 1941 года на нелегальное положение, Майрбек Шерипов объединил вокруг себя главарей банд, дезертиров, беглых уголовников, скрывавшихся на территории Шатоевского, Чеберлоевского и части Итум-Калинского районов, а также установил связи с религиозными и тейповыми авторитетами сёл, пытаясь с их помощью склонить население к вооружённому выступлению против советской власти. Основная база Шерипова, где он скрывался и проводил вербовку единомышленников, находилась в Шатоевском районе. Там у него были широкие родственные связи.

Шерипов неоднократно менял название своей организации: «Общество спасения горцев», «Союз освобожденных горцев», «Чечено-ингушский союз горских националистов» и, наконец, «Чечено-горская национал-социалистическая подпольная организация». В первом полугодии 1942 года он написал программу организации, в которой изложил ее идеологическую платформу, цели и задачи.

После приближения фронта к границам республики, в августе 1942 года Шерипов сумел установить связь с вдохновителем нескольких прошлых восстаний муллой и сподвижником имама Гоцинского Джавотханом Муртазалиевым, который с 1925 года находился со всей семьёй на нелегальном положении. Воспользовавшись его авторитетом, он сумел поднять крупное восстание в Итум-Калинском и Шатоевском районах.

Восстание началось в селении Дзумской Итум-Калинского района. Разгромив сельсовет и правление колхоза, Шерипов повел сплотившихся вокруг него бандитов на районный центр Шатоевского района - селение Химой. 17 августа 1942 года Химой был взят, повстанцы разгромили партийные и советские учреждения, а местное население разграбило и растащило хранившееся там имущество. Захват райцентра удался благодаря предательству начальника отдела по борьбе с бандитизмом НКВД ЧИ АССР ингуша Идриса Алиева, поддерживавшего связь с Шериповым. За сутки до нападения он предусмотрительно отозвал из Химоя оперативную группу и войсковое подразделение, которые специально предназначались для охраны райцентра на случай налёта.

После этого около 150 участников мятежа во главе с Шериповым направились захватывать райцентр Итум-Кале одноимённого района, по пути присоединяя к себе повстанцев и уголовников. Итум-Кале полторы тысячи мятежников окружили 20 августа. Однако взять село они не смогли. Находившийся там небольшой гарнизон отбил все атаки, а подошедшие две роты обратили повстанцев в бегство. Разгромленный Шерипов попытался объединиться с Исраиловым, однако органы госбезопасности смогли, наконец, организовать спецоперацию, в результате которой 7 ноября 1942 года главарь шатоевских бандитов был убит.

Следующее восстание организовал в октябре того же года немецкий унтер-офицер Реккерт, заброшенный в августе в Чечню во главе диверсионной группы. Установив связь с бандой Расула Сахабова, он при содействии религиозных авторитетов завербовал до 400 человек и, снабдив их немецким оружием, сброшенным с самолетов, сумел поднять ряд аулов Веденского и Чеберлоевского районов. Однако благодаря принятым оперативно-войсковым мерам это вооруженное выступление было ликвидировано, Реккерт убит, а примкнувший к нему командир другой диверсионной группы Дзугаев арестован. Актив созданного Реккертом и Расулом Сахабовым повстанческого формирования в количестве 32 человек также был арестован, а сам Сахабов убит в октябре 1943 года его кровником Рамазаном Магомадовым, которому за это было обещано прощение бандитской деятельности

В экономической, социальной и политической жизни народов Чечни. В начале ХХ в изменяется хозяйственный облик, приобретая все больше товарно-денежные отноше­ния, что сказывается на социальной структуре, укладе и образе жизни че­ченцев, казаков и др. Капитализм неотвратимо нивелирует местные осо­бенности «старинной патриархальной замкнутости» в горских районах Се­верного Кавказа, превращая их в источник сырья и рынок сбыта товаров фабричного производства.

Капитализм вступает на путь государственно-монополистического развития, происходит формирование монополий и расширение государствен­ного вмешательства в хозяйственную жизнь. К началу XX в. полностью сложилось мировое хозяйство, пронизанное средствами коммуникаций,завершился процесс уничтожения национальной замкнутости.

Система политического, духовного и национального гнета царского самодержавия придавала особую остроту этим противоре­чиям между трудом и капиталом, между развивающимися новыми производственными и общественными отношениями и старыми отживающими феодально-кре­постническими пережитками. В условиях многонационального Северо-Кавказского региона. Вывоз капитала на национальные окраины богатые сырьем и де­шевой рабочей силой, каковой являлась и Чечня, строительство здесь про­мышленных предприятий было делом весьма выгодным для русской буржуазии. Формы капиталистической организации стали утверждаться в Грозненском нефтепромышленном районе и в сфере банковского кредита, торговли, транспорта и т. д.

Чечня в начале XX в. оставалась аграр­ной окраиной, где преобладающее большинство населения составляли горские крестьяне,занятые в сельскохозяйственном производстве. Медленно, но неуклонно положение стало меняться. С проведением железной дороги через Чечню нефтяная промышленность получает современное развитие преодолевая экономические, национальные, административно-полицейские преграды. Грозный менее чем за два десятилетия из штатного окружного центра в первые десятилетия XX в. превращает в крупный промышленный, торговый и пролетарский центр. Грозненская нефть становится ареной конкурентной борьбы капиталистов.

Самыми крупными, современными предприятиями в Чечне были нефтедобывающие, нефтеперерабатывающие и обслуживающие их.

В условиях перехода к про-мышленной добыче нефти перед предпринимателями в Грозненском неф­тепромышленном районе вставал вопрос: на каких участках добывать нефть. Заключение арендных договоров непосредственно с сельскими и станич­ными правлениями на нефтеносные земельные участки было выгодно для обеих сторон, но вскоре пресечено царскими властями. В 1894 г. прави­тельство отменяет старую откупную систему сдачи нефтеносных зе­мельных участков в аренду, и вводит новые «Правила о нефтяных промыслах на землях Кубанского и Терского казачьих войск».

Однако власти сохранили привилегии казачьих войск и разрешили прав­лению Терских войск сдавать нефтеносные участки на казачьей террито­рии, хотя и на ограниченный срок, за арендную плату и долевое отчисле­ние нефти. Предпринимательская деятельность нефтедобытчиков в Чечне осложнялась тем, что царизм здесь признавал двух собственников земли -государство и Терское казачье войско, интересы которых не всегда совпада­ли. Войско стремилось получить сиюминутные выгоды, а правительству приходилось строить свою политику, учитывая и стратегические задачи. Вно­симые предпринимателями арендные суммы за нефтяные участки росли из года в год и достигли за короткое время огромных размеров. Так, доходы Терского казачьего войска от нефтяных, рыбных и соляных промыслов в 1902 г. со­ставили 777 тыс. рублей против 28 тыс. рублей в 1892 г.

6 октября 1893 г. с глубины 62 са­жен, под Грозным на Мамакаевской балке ударил первый фонтан нефти на участке нефтепромышленной фирмы Ахвердова. Усиление спроса на нефтепродукты со стороны рас­тущей фабрично-заводской промышленности и железнодорожного транс­порта создало благоприятную рыночную конъюнктуру, что привлекало в Грозный новые капиталы. Колодцы заменяются нефтяными скважинами, применяются современные паровые двигатели и насосы, бу­ровой инструмент и др.

Большие залежи высококачественной нефти, обилие дешевой рабочей силы, ожидаемые нефтяными фирмами баснословные прибыли вызвали бурную за­явочную и разведочную лихорадку в Грозном в начале ХХ в. Появились фирмы и акцио­нерные общества по добыче нефти: «Т-во Ахвердов и К 0 », «Т-во Москов­ское», «Т-во Русановский», «Каспийско-Черноморское общ-во», «Максимов-ское общ-во» и др. Происходила концентрация капиталов нефтяной про­мышленности в руках нескольких фирм. Так, «Т-во Ахвердов и К 0 » в начале XX в. владело наиболее продуктивными земельными участками, добывало до 40-50% от общей добычи нефти в Грозненском нефтепромышленном районе. Другим круп­нейшим предприятием по добыче и переработке Грозненской нефти являлась фирма «Владикавказская железная дорога».

В Грозненский нефтяной район наряду с русским капиталом усиленно проникают английский, французский, бельгийский, немецкий. Фирма Ахвердова, основанная русскими капиталистами, перешла к бельгийцам. Зна­менитые Ротшильды купили ряд уже действовавших грозненских нефтяных фирм. А группа английских предпринимателей образовала фирмы: «Шпис», «Казбековский Синдикат» и др. Особую активность проявлял иностранный капи­тал с начала XX в. Так, с 1898 по 1903 гг. иностранные капиталисты вложи­ли в грозненскую нефтяную промышленность около 16 млн. рублей, а к 1905 г. эта цифра возросла до 40 млн. рублей. Из 14 наиболее крупных фирм, работавших в Грозненском районе, 1905 г. 10 принадлежали иностранцам: 5 англичанам, 3 французам и др.

С начала XX в. активизируется техническое оснащение грозненской нефтяной промышленности: строятся металлические нефтехранилища, про­водятся нефтепроводы от промыслов к нефтеперерабатывающим заводам и др. Вокруг Грозного в начале XX в. эксплуатировалась 51 буровая скважина, работало 149 паровых двигателей, действовало 120 км трубопроводного хозяйства, 57 железных резервуаров, насосные станции, эстакады, котель­ные, электростанции и др. Нефтяные и торгово-транспортные фирмы поставили на рельсы «Владикавказской железной дороги» более 3 тыс. на­ливных вагонов, приобретали шхуны, пароходы, наливные баржи для пере­возки нефти и нефтепродуктов по морям и рекам, строили склады и при­стани, открывали в городах агентства и т. д.

Техническое перевооружение Грозненских промыслов с конца Х1Х в способствовало резкому росту добычи нефти. За 60 лет, с 1833 по 1893 гг., колодезным спо­собом на территории Чечни было добыто около 3,5 млн. пудов нефти, пос­ле начала бурения при фонтанировании только за один 1893 г. было добыто 6 млн. пудов, а в 1904 г. - 40 млн. пудов нефти. Удельный вес грозненской нефти в общей добыче нефти в России возрос с 5% в 1900 г. до 10% в 1905. Грозный по темпам роста добычи нефти обогнал Баку.

Развивалась и нефтеперерабатывающая промышленность. Во второй половине 90-х гг. в Грозном были построены 3 завода по переработке нефти, к ним подвели от промыслов 13-километровый нефтепровод, возник Грозненский заводской промышленный район. Наиболее крупными, были заводы: «Т-ва Ахвердов и К 0 », «О-ва Владикавказская железная дорога». Завод последней фирмы, созданный талантливым русским инженером Ф.А. Инчиком, был и самым технически совершенным - с системой теплообмена, чего в ту пору не было даже за границей. Наряду с предприятиями по переработке нефти в Грозном в 90-х гг. возникают заводы по их обслужива­нию: котельные заводы Итанова и Фреу, литейно-механические заводы Фа-ниева, Хохлова, Эскингора, мастерские фирмы «Молот», котельно-механи-ческие мастерские Степанова, Чауфа, Газеева.Работали деревообделочные мастер­ские «Работник», «Плотник». Действовали паровая мукомольная мельни­ца, пивоваренный и минеральных вод заводы. В результате вдоль желез­ной дороги от станции Грозный до Старых промыслов появился Завод­ской район.

В сельской местности Чечни были мелкие кустарные и полукустарные предприятия по переработке местного сырья и продукции сельского хозяй­ства, удовлетворяющие нужды местного населения: кирпично-черепичные, извест­ковые, лесопильные, консервные заводы, водяные мельницы и др. Таких предприятий здесь насчитывалось до нескольких сот, на каждом из них работали до десятка рабочих, годовая производительность которых достигала всего нескольких сотен рублей.

Новые отрасли производства и крупные предприятия, созданные на базе достижений науки и техники, требовали новых форм организации ка­питала. Такой формой стало акционирование. К началу XX в. акционерные компании появились и заняли господствующее положение в экономике России, мобилизуя значительные материальные средства. Эта форма организа­ции капитала позволяла сосредоточить в одних руках значительные инди­видуальные капиталы и свободные денежные средства.

Одно из первых документально оформленных соглашений монополис­тического типа - синдикат нефтедобывающих фирм Грозного - «Ахвердов и К 0 », которое возникло в феврале 1902 г. в условиях жесточайшего мирового промышленного кризиса. В силу противоречий синдикат уже в октябре 1903 г. распался. Несмотря на крат­ковременный характер, данное объединение положило начало «единой политике» крупных грозненских фирм.

Грозненская нефтяная промышленность в последующие годы пережи­ла затяжную депрессию; противоречиво сказывалось значение возраста­ющей роли нефти в мировом хозяйстве и усиление темпов монополизации нефтяной индустрии. Общеевропейские монополистические организации вроде ЕР (Еуропише Петролеум унион), в которую вошло грозненское об­щество «Ахвердов и К 0 » в лице ее хозяина Ватеркейна, всероссийский кар­тель «Нобель Мазут», проводивший политику боевых цен, и др. схватыва­ются в конкурентной борьбе. Крупное общество в Грозном «Шпис Петролеум компани» в 1907 г. становится чисто английской фирмой. Среди крупных неф­тяных объединений ведущее место принадлежало Нобелям, которые проч­но утверждаются на Тереке. Добились успехов и Ротшильды, в их руки с 1907 г. попадает грозненская фирма «Казбековский синдикат» (немецко-ан­глийский капитал) и др.

Возрастающее значение нефти обеспечили относительно стабильную добычу нефти в Грозненском районе: в 1904 г. -40 млн. пудов, в 1905 г. - 48 млн. пудов, в 1907 г. - 39,4 млн. пудов и др. Спрос на бензин привел к организации в Грозном бензинового производства. К 1907 г. здесь производили в год до 2 млн. пудов бензина. «Владикавказская железная дорога» была не только рычагом промышленного и сельскохозяй­ственного развития Северного Кавказа, но и сама являлась крупной про­мышленной организацией монополистического типа. Она располагала ре­монтными мастерскими, нефтепромыслами, электростанциями, элевато­рами, нефтехранилищами, нефтеперегонным заводом. Перевозки по доро­ге росли из года в год: от 101,6 тыс. пудов в 1895 г. до 217,3 тыс. пудов (213,94%) в 1905 г. Доходы железнодорожных воротил в 1907 г. достигли 42,6 млн. рублей, из которых чистая прибыль составила 16,3 млн. рублей.

С развитием капиталистической промышленности связано формиро­вание рабочего класса Грозного. В формировании первого поколения рабо­чих в Грозненском промышленном районе проявляется колониальный ха­рактер эксплуатации природных богатств. Рабочий класс Чечни, формиро­вавшийся в Грозненском районе, преимущественно состоял из русских ра­бочих, хотя рабочие кадры пополнялись и за счет разорившихся (обезземе-лившихся) горских и казачьих крестьян: чеченцев, ингушей, дагестанцев, терских и сунженских казаков. Их в основном принимали для выполнения физически тяжелой черновой работы.

В нефтяной промышленности Грозного, начиная с бурения первой сква­жины, значительную часть рабочих составляли чеченцы, которые в свое время сооружали нефтяные колодцы, кожаными бурдюками при помощи ворот вычерпывали из них нефть. Когда началась промышленная разработ­ка нефти, чеченцы и казаки из терских и Сунженских станиц стали к буро­вым станкам и пополнили рабочие нефтяные кадры. В Грозном к 1905 г. насчитывалось более 11 тыс. рабочих, из них до 6 тыс. - рабочие нефтяных промыслов, до 3 тыс. - рабочие-железнодорожники; 650 - рабочие нефте­перегонных заводов обществ «Ахвердов и К 0 », «Владикавказская железная дорога», «Казбекский синдикат», «Успех» и др., 1600 - рабочие городских предприятий и др.

Интересы крупных промышленников в нефтяной промышленности Грозного, как и в целом России, переплетались с интересами помещичье землевладельческого класса в лице Терского казачьего войска и горских вер­хов. При срав­нительной характеристике Россия была отнесена к наиболее отсталым в экономическом отношении капиталистическим странам периода монопо­листической стадии, в которой новейший капиталистический империализм^ был оплетен «густой сетью отношений докапиталистических».

Условия труда на капиталистических предприятиях были тяжелыми. Низкая заработная плата, длинный рабочий день (12-14 часов и больше) были обычным явлением как на Грозненских промыслах, так и городских предприятиях. Закон 1897 г., который ограничивал рабочий день -11,5 часа, не соблюдался. Может быть, здесь и не знали о существовании этого зако­на, во всяком случае промышленники не хотели этого знать. В разработан­ных в 1899 г. обществом «Ахвердов и К 0 » «Правилах внутреннего распо­рядка» говорилось, что рабочие должны являться на работу в 5 часов утра и уходить в 6 часов вечера «по свистку».

В результате упорной борьбы пролетариат Грозного добился установ­ления минимальной заработной платы в размере 22-27 руб. в месяц для квалифицированных нефтепромысловых рабочих и для поденных черно­рабочих - 80 коп.в день. Реальная заработная плата рабочих была значительно ни­же установленной, она сокращалась в результате всевозможных штрафов и вычетов. Так, на предприятиях общества «Ахвердов и К 0 » взыскивались штрафы: за «нарушение тишины» - 30 коп., за «непослушание» - 60 коп. и др. На наем жилья уходило 20-30% зарплаты, рабочие были вынуждены покупать продукты и промышленные товары в долг в хозяйских лавках по завышенным ценам.

Рабочие, каждо­дневно соприкасавшиеся с нефтью, страдали разными болезнями, через не­сколько лет такой работы они становились инвалидами, преждевременно старели и умирали. Даже промысловый врач отмечал «неприглядную обстановку про­мыслового рабочего, подчас тяжелую и для здоровых, не только для боль­ных». Лишь в марте 1905 г., как сообщала газета «Терские ведомости» (6 ап­реля 1905 г.), произошло «открытие грозненской городской больницы», офи­циально лечебницы, так как по штату она имеет лишь 10 кроватей. Собы­тие это в жизни города должно считаться чуть ли не эрою, если вспомнить, что в городе еще не так давно не было никакого лечебного заведения».

Рабочие-нефтяники с семьями жили в сырых, тесных бара­ках, которые даже буржуазные газеты называли «свинарниками». Старый рабочий X. Храмов в воспоминаниях пишет, что бараки для рабочих «очень напоминали общие тюремные камеры. Они были темные, с общими нара­ми, на которых валялись грязные лохмотья. В таких казармах жило 70-80 рабо­чих. Скученность была невероятная... Условия жизни... были непосильны­ми...». Отдельные предприятия имели казармы, где в каждой комнатушке ютилась семья в 4-6 человек. В корреспонденции областной газеты сооб­щалось, что «комиссия по изучению причин забастовок в Грозненском про­мышленном районе» выявила: «Казармы, отводимые промысловым ра­бочим для жилья, по отношению чистоты и вообще соблюдения в них са­нитарных условий оставляют желать очень многого, что кубическое со­держание воздуха в них далеко не отвечает элементарным требованиям гигиены что семьи рабочих не имеют отдельных квартир, а живут по две и более семьи совместно».

На территории Старых промыслов не было питьевой воды, воду при­возили в бочках из загрязненной Сунжи, и то не регулярно. Ш-й съезд тер­ских нефтепромышленников, обсуждавший в 1901 г. вопрос о водоснабже­нии на промыслах, пришел к выводу, что «годовой расход воды на промыс­лах равняется 115000 ведер, расход не настолько большой, чтобы из-за него можно было нести солидную затрату на капитальное сооружение» (речь идет о водопроводе). Предпринимателей беспокоил только вопрос о своих выгодах и доходах. Отсутствие нормальных условий труда и быта приво­дило к большому числу несчастных случаев. Тот же съезд констатировал, что среди промыслового населения «по характеру работы немалое число серьезно больных», из которых 53% составляли больные с травматически­ми повреждениями. Таковые из года в год увеличивались.

В начале XX в. горцы составляли значительную часть промыслового пролетариата, но более бесправную, чем русские рабочие. Это было одним из проявлений политики военно-феодального империализма, связанной с колониализмом. Царизм намеренно создавал искусственные барьеры между рабочими разных на­циональностей, пытаясь отвлечь их от борьбы за улучшение своего социаль­ного положения.

В конце XIX - начале XX вв. капиталистические отношения проникают и в сельское хозяйство Чечни. В равнинных селах и казачьих станицах в отдельных хозяйствах земельных собственников и богатых крестьян при­меняются машины, севооборот, используется наемный труд и в результате производится товарная сельскохозяйственная продукция. Если в 1900 г. под посев зерновых в Чечне было распахано 181 тыс. дес. земли, то в 1907 г.-214 тыс., а к 1913 г. эта цифра возросла до 311 тыс. Увеличива­лись и сборы зерна. Если в 1900 г. было собрано 1358607 четвертей зерна, то в 1913 г. эта цифра достигла 2528396. На протяжении полувекового по­реформенного периода Россия продолжала оставаться одним из основных поставщиков хлебных товаров на мировом рынке. За 3-4 пореформенных десятилетий вывоз российского хлеба увеличился почти в 3,5 раза.

По данным первой всеобщей переписи населения 1897 г., более 90% населения Чечни занималось сельским хозяйством, там же отмечается, что «чеченская народность, главным образом, кормится земледелием». Сель­ское хозяйство Чечни в связи с общим развитием в России товарно-денеж­ных отношений постепенно втягивается в хозяйственно-экономический механизм страны. Наиболее успешно проникновение и развитие капита­листических отношений в начале XX в. шло на равнине, чему способство­вало и наличие хозяйств относительно крупных землевладельцев и кула­ков. В этих хозяйствах, хотя и крайне медленно, внедрялись усовершенство­ванные плуги, жатвенные машины, использовался наемный труд. Зажи­точные хозяйства приближались к фермерским, переходили к паровой сиетеме, трехполью и многополью. Современник отмечает, что «почва в горах обрабатывается исключительно сохой, на плоскости же это первобытное орудие стало заменяться железным плугом».

Проникновение товарно-денежных отношений расслаивало горское крестьянство. Все больше появлялось зажиточных, богатых крестьянских хозяйств, которые сосредотачивали в своих руках земли, скот. Равнинные чеченские селения Шали, Урус-Мартан, Старый-Юрт и др. в начале XX в. становятся рынками сбыта сельскохозяйственной продукции, особенно кукурузы. Так, только по Владикавказской железной дороге со стан­ций Самашкинская, Грозный, Гудермес в 1898 г. было вывезено 2002 тыс. пудов хлебных грузов, в 1908 г. - 4232 тыс. пудов, а в 1913 г. - 6716 тыс. пудов.

Если в 1897 г. в Чечне было посеяно 87447 дес. зерновых и собрано около 640 тыс. пудов зерна, то к 1904 г. посевная площадь увеличилась бо­лее чем в 2 раза и достигла 179069 дес. (204,8%), а сбор хлеба увеличился почти в 3,5 раза и превысил 3 млн. пудов. В связи с ростом товарности сельского хозяйства изменялась структура посевных площадей, земледелие приспосабливалось к потребностям рынка. Особенно быстро росли посе­вы и производство кукурузы - товарной зерновой культуры, которая давала в природных условиях Чечни большие урожаи, в 4-4,5 раза выше, чем дру­гие зерновые. В Чечне на долю кукурузы в 1876 г. приходилось 57% от об­щего сбора зерна, к началу XX в. ее доля составляла 78%. Большие чечен­ские селения превращались в центры по производству и сбыту кукурузы. Расширяются посевы и такой «рыночной» культуры, как подсолнечник.

Все активнее в развитие капиталистических отношений втягивается и земледельческое хозяйство на Северном Кавказе. Посевные площади рос­ли, рос и сбор зерна, увеличивалась его товарность. Хлеб Чечни сбывали как в пределах Северного Кавказа и России, так и вывозили за границу - в Иран и Турцию. О росте из года в год вывоза хлеба за пределы Чечни гово­рят и следующие данные: через железнодорожные станции на территории Чечни и Ингушетии - Грозный, Гудермес, Самашки, Назрань - по Влади­кавказской железной дороге в 1908 г. было вывезено 4 млн. 232 тыс. пу­дов хлеба. В товарно-денежные отношения втягивались почти все соци­альные слои населения Чечни. Большая часть крестьянских хозяйств про­давала продукты своего хозяйства не всегда от избытка, а в связи с нуждой в деньгах для уплаты налогов, приобретения предметов хозяйственного и бытового обихода и т. д.

В начале XX в. в равнинной Чечне сельских обществ с достаточным минимумом земельного надела было не более 20%. Величина пахотных участков в чеченских аулах на равнине колебалась от 2 до 2,5 дес, а в горах от 0,5 до 1,5 дес. на ревизскую душу. В то же время в казачьих станицах она достигала от 20 до 30 дес. на одно хозяйство. Усиленно шел процесс рас­слоения крестьянства, сопровождавшийся обнищанием одних и обогаще­нием других крестьян. Еще более тяжелым было положение иногородних русских крестьян. На таком же бесправном положении находились и гор­ские крестьяне, переселившиеся из гор в конце XIX в. и не вошедшие в общинные списки. Эта категория крестьян постоянно пополнялась и полу­чила название «т1ебаьхкина нах» - пришлые люди. В конце XIX - начале XX вв. в Чечне в среде казачества и горских крестьян появляются хуторские хозяйства. Они использовали наемный труд обедневших станичников и горских общинников, применяли более совершенные орудия труда, машин­ную технику и производили товарную продукцию для рынка.

В начале XX в. в Чечне остро стоял аграрный вопрос. Горцам не хвата­ло земли, многие из них свое хозяйство строили на клочках надельных, прикупленных или арендованных участков. В конце XIX в. известный общественный деятель Г.Н. Казбек сви­детельствовал, что наделы чеченцев Грозненского округа не только самые низкие в Терской области, но «ниже беднейших крестьян Европейской Рос­сии, где средний минимальный надел на ревизскую душу считается удоб­ной земли 4,12 десятины». И в то же время земля была более чем в достатке у Терского казачества и у частных владельцев. При внешнем сходстве ос­новных черт общественно-экономического уклада помещичьих хозяйств в центре России и на окраинах, в степях и предгорьях Северного Кавказа они сохранились либо как остаток незрелого «горского феодализма», либо как следствие их «насаждения» сверху. В Чечне преимущественно имели место «насаждения» помещичьих хозяйств среди горцев и казаков.

Собственное владельческое хозяйство местная горская и казачья «зна­ть» в Чечне велась на небольших площадях. Большая часть пахотных и се­нокосных угодий сдавалась в аренду как за деньги, так и отработки. Пере­плетение капиталистической и крепостнической систем в одном и том же хозяйстве - характерная черта почти для всех имений горской верхушки. Капитализм втягивал их в водоворот хозяйственных связей, побуждая приспосабливаться к менявшейся обстановке, вырабатывать черты предпринимательства.

Вследствие развития капиталистических форм эксплуатации росла экс­плуатация деревенской бедноты, усиленно шел процесс расслоения крестьянства, особенно на равнине,. Еще хуже обстояло дело с обеспечением крестьян землей в нагорной полосе. В среднем на мужскую душу в горах приходилось 5,5 дес. земли, из которой в среднем лишь 0,7 дес. было па­хотной. Для безбедного существования в нагорной полосе, где в основном занимались скотоводством, норма земли на мужскую душу была 50 дес. Это означало, что около 90% населения в горной Чечне было «избыточ­ным».

В отношении казачества официальные источники говорят, что «вой­сковое население в общем обеспечено для своих сельскохозяйственных надобностей». И действительно, в Кизлярском отделе на мужскую душу при­ходилось 27,5 дес. земли, а в Сунженском - 10,7. Письменные источники подтверждают, что «во многих местах устанавливаемые станичным общест­вом порядки пользования землею соблюдались только малоимущей частью населения, за которой более зажиточный класс следит с неусыпной рев­ностью. Что же касается зажиточных казаков, то они нарушают установленный порядок пользования землею везде, где находят для себя выгод­ным, оставаясь при этом совершенно безнаказанными».

Расслоение казачества имело свои специфические особенности. Рост имущественного неравенства среди казачества тормозился наличием ка­зачьей общины и феодального землепользования по средневековому прин­ципу «Земля за службу», сохранением значительных казачьих привилегий. Казачья община была одновременно и поземельной и военной единицей, и должна была обеспечить пополнение казачьего войска. В условиях раз­вития товарно-денежных отношений в конце Х1Х – нач. ХХ в. внутри казачьих общин шел про­цесс имущественного расслоения. Большинство рядовых казаков, когда приходило время слу­жить не могла обеспе­чить себя верховыми лошадьми, снаряжением, и это делалось общиной. Казачество в целом получало большие до­ходы от сдачи в аренду станичных земель. Все больше распространялась краткосрочная капиталистическая денежная аренда, но сохранилась и испольщина. Казачьи земли сдавались в аренду иногородним и горским крестьянам, в начале XX в. притеречное казачество сдавало в аренду и пастбищные земли в значительных масштабах тавричанам-переселенцам из Крыма, за­нимавшимся тонкорунным овцеводством.

Арендные цены в начале XX в. значительно поднялись, если в 60-70-е гг. XIX в. они выражались в копейках, то теперь они достигали до десятка рублей за десятину. Высокой оставалась посаженная плата за земли внутри казачьих станиц для иногородних, которая доходила до 100 рублей за деся­тину. Земли за пределами станиц сдавались обычно с торгов большими мас­сивами, арендовать которые могли только богатые люди. Это порождало субаренду и другие земельные спекуляции. Современник, говоря о сдачи в аренду казачьих земель отмечал, что в арендное дело «втерлись самым бесцеремонным образом посредники... не знающие пощады, земельные пауки в лице разного рода богатеев, ростов­щиков, лавочников и прочих разновидностей всесильного деревенского ку­лачества». От роста арендных цен страдало в первую очередь малозе­мельное крестьянство, особенно горская беднота, среди которых росло чис­ло не имеющих паевые наделы и вынужденных прибегать к аренде земли или батрачить. Так, в 1903 г. в равнинной Чечне только казачество сдало в аренду 357369 дес. земли и получило 346595 рублей арендной платы в год. Это были в основном пастбищные земли. Крестьяне нагорной Чечни нака­нуне революции платили ежегодно до 444 тыс. рублей арендной платы. Вся тяжесть арендного бремени, главным образом, ложилась на бедняцкие горские крестьяеские хозяйства.

Роскошные степные, предгорные и горные, альпийские пастбища, уме­ренный климат благоприятствовали занятию населения всеми видами ско­товодства: разведением крупного рогатого скота, овцеводством, коневодством, разведением коз и др. Скотоводство для значительной части насе­ления Чечни являлось жизненно важной и традиционной деятельностью. Однако, несмотря на рост общего количества скота, товарность его была невысокой и довольно неравномерной. Это объяснялось низкой пород­ностью скота, отгонной системой в горных районах. Скот, особенно при­надлежащий маломощным крестьянским хозяйствам, страдал чаще от при­родных невзгод: снегопада, гололеда, нехватки кормов, болезней и т. д. Ска­зывалась также колониальная политика царизма, объявившего все земли казенными и притеснявшего горское население в землепользовании, в том числе и пастбищными.

Абсолютное количество скота несколько увеличилось к началу XX в., с ростом имущественного неравенства увеличивалось неравенство во вла­дении скотом, росло число бесскотных хозяйств. Отсутствие у значитель­ной части населения крупного рогатого скота ухудшало экономическое по­ложение значительной части горского крестьянства. При существующем малоземелье животно­водство давало бедняцким крестьянам основные продукты питания, а шерсть, овчина, кожа употреблялись для изготовления сукна, бурок, овчин и других ремесленных изделий. Горные районы Терской области, в том числе и Чечни, населенные аборигенами, в конце XIX - начале XX вв. превраща­ются в район-поставщик скота, шерсти, кожи и других продуктов животно­водства, в сырьевую базу и рынок сбыта фабрикатов русской промышлен­ности.

В условиях роста товарно-денежных отношений скотоводство наряду с земледелием все более приобретало товарный характер. Общее количество скота росло. Если в 1891 г. в Чечне насчитывалось 1019689 голов скота, то в 1901 г. эта цифра возросла до 1278559, а в 1913 г.-до 1361130. Основная часть населения Чечни на равнине занималась скотоводством, содержала крупный ро­гатый скот с целью удовлетворения семейных потребностей в молочных продуктах, мясе, рабочем скоте, приплод выращивался частично для сбыта. В горах больше содержали мелкий скот: овец и коз. По мере углубления в горы и уменьшения удобных для пахоты земель количество скота увеличи­валось. В то же время с годами увеличивалось число как безземельных, так и бесскотных крестьянских хозяйств. В конце XIX в. в Чечне не имели в хозяйстве крупного рогатого скота: у чеченцев - 3,3%, у терских казаков -10,4% хозяйств. Хозяйств без мелкого скота в плоскостных районах Чечни было 45,7%, в горах - 8,8%.

Капиталистическая перестройка сельского хозяйства, быстрый рост посевных площадей на Северном Кавказе привели к началу XX в. к изме­нению структуры скотоводства. Так, в притеречных районах происходит бурный рост тонкорунного овцеводства. Сюда перекочевывают в начале XX в. со своими стадами овец многие овцеводы-«промышленники» из Крыма, Кубани и Ставрополя, где резко повысились арендные цены на пас­тбищные земли в связи с активным развитием капиталистического зем­леделия.

Ухудшала положение и обостряла аграрный вопрос в Чечне и пересе­ленческая политика. Проводя переселение малоземельного русского крестьянства на Северный Кавказ, власти не считались с фактом малоземелья и безземелья горского крестьянства. Часто для переселен­цев отводились земли, которыми до этого пользовалось местное население и это порождало антагонизм между старожилами и переселенцами. «При обра­зовании переселенческих участков на Кавказе, - признавал в своем отчете наместник Кав­каза Воронцов-Дашков, - большею частью совершенно не выяснялись пра­вовые и хозяйственные отношения к включаемым в них землям соседнего коренного населения. А местами и старожилого русского населения. Меж­ду тем во многих случаях земли оказываются по заселении необходимыми для поддержки хозяйства прежних пользователей».

К концу 1906 г. было «выявлено» для переселения до 40 тыс. дес. земли в Терской области, между тем оставалось еще до 1,5 млн. безземельных пе­реселенцев. За три года, с 1903 по 1905 гг., в Терской области было устрое­но на жительство 3702 переселенца с выделением им 9107 дес. земли. Пе­реселенцы и сами покупали земли через Крестьянский банк, крестьяне брали земли в аренду. Часть крестьян-переселенцев, окончательно разорившись, вынуж­денно возвращалась на места прежнего поселения. Через станцию Тихорецк за 5 месяцев, с 1 февраля по 1 июля 1904 г., в Терскую область прибы­ло 792 переселенца, уехало обратно за тот же период 179 человек, что составляет 22,6% от прибывших.

Положение крестьянских масс Чечни ухудшали и многочисленные пла­тежи и повинности. Горцы платили оброчную подать, земский сбор, позе­мельный и воинский налоги, несли гужевую, дорожную, квартирную по­винности и т. д. Сюда добавлялись всевозможные штрафы. Были высо­кими и косвенные налоги на товары широкого потребления. С каждым го­дом росла сумма каждого вида налогов, вводились новые. В 1887 г. вво­дится «налог с мусульман взамен отбывания воинской повинности», затем «штраф за доведенные следы похищенного скота до общественного наде­ла» и т. д. За 1890-95 гг. с чеченцев и ингушей только этого «штрафа» было взыскано более 400 тыс. рублей. В печати отмечается, что «ни один из воп­росов крестьянской жизни не заслуживает такого серьезного внимания, как вопрос о податях и повинностях. Податное обложение, несоразмерное с платежными силами населения, ведет его к обнищанию и тормозит раз­витие. В результате непосильного обложения мы получили в центре Тер­ской области, богатой природой, обнищавшее племя». С ростом платежей появились и росли недоимки. Если в 1900 г. за населением Чечни числилось 45140 рублей недоимок, то к 1904 г. эта цифра достигла 94853 рублей.

Обезземеливание горских крестьян являлось одной из главных причин широкого распространения отходничества. Осенью горцы массами отправ­лялись по губерниям и областям Кавказа, а также во внутренние губернии России на заработки. Возвращались они домой лишь в конце весны следу­ющего года. Среди них было немало и окончательно разорившихся беззе­мельных крестьян, которые оставались в городах. Уход чеченцев в промыш­ленные города на заработки имел и свои положительные последствия. Попадая в среду многонационального российского рабочего класса или сельских сезонных рабочих, горцы знакомились с жизнью и бытом других народов, нередко присоединялись к ним во время тех или иных акций протеста, учились азам революционной борьбы против само­державия, что воспитывало у них классовую солидарность.

Антиправительственные выступления. Развитие нефтедобычи дало толчок к возникновению и развитию в Грозном нефтеперерабатывающей промышленности, городского хозяйства и др.В Грозном складываются кад­ры постоянных рабочих, источником пополнения которых являлись рабо­чие и разорившиеся крестьяне, приезжавшие из центральных губерний Рос­сии, а также безземельные горские крестьяне и казаки. Точных данных о количестве чеченцев и других горцев в составе грозненских рабочих в на­чале XX в. в исторической литературе нет. Однако чеченцы, дагестанские отходники на Грозненских промыслах работали с начала их существования и выполняли наиболее тяжелую черновую работу. Такую же физически тя­желую неквалифицированную работу они выполняли на заводах, строй­ках. Современники отмечали, что «чеченцы, получающие 8-9 рублей в ме­сяц при своих харчах, работают почти круглый год без всяких праздников и прогулов». А накануне революции 1905 г. власти отмечали, что в Грозном «из 6-7 тыс. рабочих промыслового района около 1000 человек состоит из чеченцев, ингушей и дагестанцев».

В Грозном, как и в других городах Терской области, преобладало рус­ское население. Население Грозного росло довольно быстро. Если в 1893 г. в Грозном проживало 16074 человека, то в 1903 г. - 22404 человека, т. е. за 10 лет население города выросло на 6330 человек (40%). Городское населе­ние Терской области, в том числе и Грозного, росло как за счет переселен­цев из внутренних городов России, так и сельских местностей, в том числе и горского населения. Отметим, что «рост индустриального населения за счет земледельческого есть явление, необходимое во всяком капиталисти­ческом обществе... Самым наглядным выражением рассматриваемого про­цесса является рост городов» .

Развитие Грозненского нефтепромышленного района в колониальной окраине России - Чечне - предопределяло особо тяжелые формы эксплу­атации труда рабочих. Относительно продолжительным был рабочий день, низким уровень заработной платы, тяжелыми были условия труда, особен­но для рабочих национальных меньшинств, в нашем случае чеченцев и других горцев. Высоким был процент на грозненских предприятиях, осо­бенно в нефтедобыче, промышленного травматизма. Надо добавить тяже­лые жилищные условия, отсутствие медицинской помощи т. д. Царизм на­меренно сохранял искусственные барьеры между рабочими разных нацио­нальност

Активное участие чеченцев в той или иной войне всегда умалчивается, незаслуженно предаютсязабвению их подвиги, несмотря на то, что чеченцы всегда вносили весомый вклад в победу над врагом.
Об одной из неизученных страниц истории чеченского народа говорили участники круглого стола наодной из встреч в студии агентства «Грозный-информ». Это, прежде всего участие чеченцев в первоймировой войне в составе Кавказской конной дивизии, вошедшей в историю под названием «Дикаядивизия».
Участниками дискуссии были начальник Архивного Управления Правительства ЧР Магомед Музаев, егозаместитель Зарема Мусаева, известный журналист, публицист Олег Джургаев и кандидат историческихнаук Ислам Хатуев. Более того, некоторые из них являются потомками славных героев первой мировойвойны.Участники круглого стола очень интересно рассказали об участии чеченцев в войне, об их доблестных подвигах, наводивших ужасна врага. Приводили исторические факты, показывали фотографии своих родственников тех времен. Среди них была и фотографияюного Абубакара Джургаева, который в возрасте 12 лет ушел на фронт добровольцем вместе со своим отцом Юсупом, оставив учебув Грозненском реальном училище. В 14 лет Абубакар получил в награду почетную Георгиевскую ленту, перевязанную ему личновеликим князем Михаилом Романовым, командиром «Дикой дивизии ».
Это всего лишь один из многих героев той войны. Горцы Кавказа уходили на фронт добровольца-ми, позаконам Российской империи они не подлежали призыву в армию. К сожалению, как сообщил М.Музаев,неизвестны все фамилии чеченцев, входивших в состав «Дикой дивизии». В республиканских газетах былиопубликованы небольшие списки, сейчас готовится к изданию еще один из них, но они не отражаютдействительной картины. В связи с этим участники круглого стола обратились также к телезрителям спросьбой принять участие в восстановлении этой страницы истории чеченского народа. Сейчас надособирать по крупицам материал, ведь это необходимо для того, чтобы опровергать клеветников,выдумывающих разные истории, тем самым очерняя народ, помогать воспитывать подрастающеепоколение в духе патриотизма. -Нам есть кем гордиться. Среди чеченского народа были прославленные герои - генерал Ирисхан Алиев,участник русско-турецкой, русско-японской войн. Деникин с восхищением отзывался о нем, - говорилиучастники круглого стола. - Даже тогда, когда дрогнула вся армия, он показал дерзость неописуемую,вследствие чего японцы отступили во время одной из атак. Он также принял активное участие в Гражданской войне.
«Дикая дивизия» всегда находилась на острие атак, так было и во время знаменитого Брусиловского прорыва, когда славные ударыЧеченского полка отражали атаки врага. Генерал Орцу Чермоев являлся командиром Чеченским полком дивизии, Тапа Чермоев,братья Борщиковы, Дубаевы, Абубакар Эльдарханов и многие, многие другие проявили чудеса храбрости, сражаясь за Отечество.Несмотря на все заслуги перед родиной, все они в разные годы были расстреляны чекистами. Правда, Чермоевы после революции1917 года успели выехать во Францию и избежать участи остальных.
- Подвиги героев преданы забвению, хотя в те времена они были награждены почетными наградами, и даже Георгиевскимикрестами. Но нет ни одного исторического исследования по этой теме. Единственной книгой, в которой достоверно рассказывается о «Дикой дивизии» и о чеченцах, является книга О.Опришко «Кавказская конная дивизия». (Он являлся сыном медика служившего вэтой дивизии),- говорит М.Музаев.
О.Джургаев рассказал об одном эпизоде, когда в кабинете Временного правительства А. Керенский спросил Корнилова: «Есть ли у нас боеспособная, верная войсковая часть, которая смогла бы спасти Петроград от захвата большевиков?». На что Корнилов ответил, что только «Дикая дивизия» сможет в этом помочь. Но лидер эсеровской партии Борис Савинков возразил. «История нам не простит, если мы позволим туземцам спасти Россию от красной заразы» - сказал он. Но, несмотря на это, Керенский прибегнул к помощи «Дикой дивизии», но после сразу расформировал ее.
-Пришла пора восстановить справедливость. Воздать должное незаслуженно забытым подвигам славных сынов Чечни. Об этом сегодня заговорили даже казаки,- отметили участники круглого стола. Также они сообщили о письме, которое было получено от Кубанского казачьего общества на имя Президента ЧР А.Алханова. В нем, в частности, сообщается о том, что в ноябре состоится встреча потомков всадников «Дикой дивизии». В связи с этим атаман Кубанского казачьего войска казачий генерал В.Громов приглашает принять участие в торжествах потомков всадников «Дикой дивизии» из числа чеченцев.

Как «Дикая» дивизия была сформирована на основании высочайшего указа 23 августа 1914 г. на территории Северного Кавказа и укомплектована добровольцами-горцами. Дивизия включала в себя шесть полков четырехсотенного состава: Кабардинский, 2-й Дагестанский, Чеченский, Татарский (из жителей Азербайджана), Черкесский и Ингушский.

Но сначала – немного предыстории. Широкое привлечение коренного населения Северного Кавказа на русскую военную службу, прежде всего в милиционные формирования, началось в 1820 – 1830-гг. XIX в., в разгар Кавказской войны, когда определился ее специфический затяжной, партизанский характер и царское правительство поставило перед собой задачу: с одной стороны «иметь все сии народы в своей зависимости и учинить полезными государству», т.е. способствовать политической и культурной интеграции горцев в российское общество, а с другой сэкономить на содержании регулярных частей из России. Горцы из числа «охотников» (т.е. добровольцев) привлекались в постоянную милицию (фактически строевые части, содержавшиеся на казарменном положении) и временную - «для наступательных военных действий в отрядах с регулярными войсками или для обороны края в случае опасности от неприязненных народов». Временная милиция использовалась исключительно на театре Кавказской войны.

Однако, вплоть до 1917 г., царское правительство так и не решилось привлекать горцев к военной службе массово, на основе обязательной воинской повинности. Таковая заменялась им денежным налогом, каковой из поколения в поколение стал восприниматься местным населением как некая привилегия. До начала широкомасштабной Первой мировой войны русская армия вполне обходилась и без горцев. Единственная попытка провести мобилизацию среди горцев Северного Кавказа в 1915 г., в разгар кровопролитной войны, завершилась едва начавшись: одни лишь слухи о предстоящем мероприятии вызвали сильное брожение в горской среде и заставили отложить эту идею. Десятки тысяч горцев военнообязанного возраста оставались вне развернувшегося мирового противостояния.

Однако горцы, желавшие добровольно вступить в ряды русской армии, зачислялись в созданную в самом начале Первой мировой войны Кавказскую туземную конную дивизию, более известную в истории под наименованием «Дикая».

Туземную дивизию возглавил родной брат императора великий князь Михаил Александрович, хоть и находившийся в политической опале, но весьма популярный, как в народе, так и среди аристократии. Поэтому служба в рядах дивизии сразу стала привлекательной для представителей высшей российской знати, занявшей большинство командных постов в дивизии. Здесь были грузинские князья Багратион, Чавчавадзе, Дадиани, Орбелиани, горские султаны: Бекович-Черкасский, Хагандоков, ханы Эриванские, ханы Шамхалы-Тарковские, польский князь Радзивилл, представители старинных русских фамилий князья Гагарин, Святополк-Мирский, графы Келлер, Воронцов-Дашков, Толстой, Лодыженский, Половцев, Старосельский; принцы Наполеон-Мюрат, Альбрехт, барон Врангель, персидский принц Фазула Мирза Каджар и другие.

Особенности формирования соединения и менталитет его личного состава оказали значительное влияние на дисциплинарную практику в частях и морально-психологическое состояние всадников (именно так назывались рядовые бойцы дивизии).

В национальных полках поддерживалась иерархическая структура, сходная со структурой большой позднеродовой семьи, свойственной всем горским народам. Многие всадники были близкими или дальними родственниками. По свидетельству молодого офицера Ингушского полка А.П. Маркова, представители ингушской семьи Мальсаговых в этом полку были «столь многочисленны, что при сформировании полка на Кавказе был даже проект создать из представителей этой фамилии отдельную сотню». Нередко в полках можно было встретить представителей нескольких поколений одной семьи. Известен случай, когда в 1914 г. ушел на войну со своим отцом двеннадцатилетний подросток Абубакар Джургаев.

Вообще число желающих служить в дивизии всегда превышало штатные возможности полков. Несомненно, родство многих всадников способствовало укреплению дисциплины в полку. Некоторые иногда «отлучались» на Кавказ, но с обязательной заменой себя братом, племянником и проч.

Внутренний распорядок в дивизии значительно отличался от распорядка кадровых частей русской армии, поддерживались традиционные для горских обществ отношения. Здесь не существовало обращения на «вы», офицеров не почитали за господ, уважение всадников они должны был заслужить храбростью на поле боя. Честь отдавалась только офицерам своего полка, реже – дивизии, из-за чего нередко случались «истории».

С декабря 1914 г. дивизия находилась на Юго-Западном фронте и хорошо зарекомендовала себя в боях против австро-венгерской армии, о чем регулярно сообщалось в приказах вышестоящего начальства. Уже в первых, декабрьских боях отличилась 2-я бригада дивизии в составе Татарского и Чеченского полков, контратаковавшая проникшие в тыл части противника в районе деревни Верховина-Быстра и высоты 1251. Бригада по плохим дорогам и глубокому снегу обошла австрийцев с тылу и нанесла сокрушительный удар противнику, взяв в плен 9 офицеров и 458 рядовых. За умелое командование полковник К.Н. Хагандоков был представлен к чину генерал-майора, а многие всадники получили свои первые боевые награды – «солдатские» Георгиевские кресты.

Вскоре погиб один из главных героев этого боя – командир Чеченского полка полковник князь А.С. Святополк-Мирский. Он пал в бою 15 февраля 1915 г., когда лично руководил действиями своего полка в бою и получил три ранения, два из которых оказались смертельными.

Один из самых успешных своих боев части дивизии провели 10 сентября 1915 г. В этот день сотни Кабардинского и 2-го Кабардинского полков скрытно сосредоточились у деревни Кульчицы с целью содействовать наступлению соседнего пехотного полка в направлении высоты 392, фольварка Михал-поле и села Петликовце-Нове на левом бере­гу реки Стрыпи. Хотя задачей конницы стояла лишь разведка позиций противника, руководивший конной группой командир Кабардинского полка князь Ф.Н. Бекович-Черкасский взял инициативу на себя и, воспользовавшись удобным случаем, нанес сокрушительный удар по основным по­зициям 9-го и 10-го гонвендных полков у села Зарвыница, взяв в плен 17 офицеров, 276 солдат-мадьяр, 3 пулемета, 4 те­лефона. При этом он имел лишь 196 всадников кабардинцев и дагестанцев и потерял в бою двух офицеров, 16 всадников и 48 лошадей убитыми и ранеными. Отметим, что доблесть и геройство в этом бою проявил мулла Кабар­динского полка Алихан Шогенов, который, как говорилось в наградном листе, «в бою 10 сен­тября 1915 г. у дер. Доброполе под сильнейшим пулемет­ным и ружейным огнем сопровождал наступавшие части полка, своим присутствием и речами повлиял на всадников-магометан, проявивших в этом бою необыкно­венную храбрость и взявших в плен 300 венгерских пе­хотинцев».

«Дикая дивизия» принимала участие и в знаменитом Брусиловском прорыве летом 1916 г., правда, не сумела там серьезно отличиться. Причиной тому стала общая установка командования 9-й армией на использование кавалерии в виде армейского резерва, а не в качестве эшелона развития успеха, вследствие чего вся армейская конница была рассеяна побригадно по фронту и существенного влияния на ход боев не оказала. Тем не менее, в целом ряде боев горские всадники дивизии сумели отличиться. Например, еще до начала общего наступления они поспособствовали форсированию разделявшей противостоящие стороны реку Днестр. В ночь на 30 мая 1916 г. есаул Чеченского полка князь Дадиани с полусотней своей 4-й сотни переправился вплавь через реку у селения Ивание под ожесточенным ружейным и пулеметным огнем противника, захватил плацдарм. Это дало возможность переправиться на правый берег Днестра Чеченскому, Черкесскому, Ингушскому, Татарскому полкам, а также Заамурскому полку 1-й конной дивизии.

Подвиг чеченцев, первыми из русских войск переправившихся на правый берег Днестра, не прошел мимо высочайшего внимания: император Николай II наградил всех 60 всадников-чеченцев, участвовавших в переправе Георгиевскими крестами разных степеней.

Как видно, стремительные кавалерийские броски нередко приносили всадникам Туземной дивизии немалую добычу в виде пленников. Нельзя не сказать, что с пленными австрийцами горцы нередко расправлялись изуверским способом – рубили им головы. В отчетном докладе начальника штаба дивизии в октябре 1916 г. сообщалось: «Мало врагов было взято в плен, но много зарублено». Свою растерянность и бессилие перед отчаянной горской атакой через всю жизнь пронес лидер Югославии маршал Иосип Броз Тито, которому повезло – в 1915 г., будучи солдатом австро-венгерской армии, он не был изрублен «черкесами», а лишь был взят в плен: «Мы стойко отражали атаки пехоты, наступавшей на нас по всему фронту, - вспоминал он, - но неожиданно правый фланг дрогнул и в образовавшуюся брешь хлынула кавалерия черкесов, уроженцев азиатской части России. Не успели мы прийти в себя, как они вихрем пронеслись через наши позиции, спешились и ринулись в наши окопы с пиками наперевес. Один черкес с двухметровой пикой налетел на меня, но у меня была винтовка со штыком, к тому же я был хорошим фехтовальщиком и отбил его атаку. Но, отражая нападение первого черкеса, вдруг почувствовал ужасный удар в спину. Я обернулся и увидел искаженное лицо другого черкеса и огромные черные глаза под густыми бровями». Этот черкес вогнал будущему маршалу пику под левую лопатку.

Среди всадников обычным делом были грабежи как в отношении пленных, так и в отношении местного населения, которое они тоже считали покоренным врагом. В силу национально-исторических особенностей грабеж во время войны считался среди всадников воинской доблестью, и его жертвами очень часто становились мирные галицийские крестьяне. Прятавшихся при появлении полков местных жителей, всадники «провожали пристальными и неприветливыми взглядами, как явно ускользающую от них добычу». Начальнику дивизии непрерывно поступали жалобы «на насилия, чинимые нижними чинами дивизии». В конце 1915 г. обыск в еврейском местечке Улашковицы вылился в массовые погромы, грабежи и изнасилования местного населения.

Справедливости ради надо сказать, что по мере возможности в полках поддерживалась строгая дисциплина. Самым суровым наказанием для всадников было исключение из списков полка «за неисправимо дурное поведение» и «водворение» провинившихся по месту их жительства. В родных аулах объявлялось об их позорном изгнании из полка. В то же время для всадников оказались совершенно неприемлемы формы наказания, применявшиеся в русской армии. Известен, например, случай, когда один татарский (азербайджанский) всадник застрелился сразу же после попытки его публичной порки, даже не смотря на то, что порка была отменена.

Средневековая, по сути, манера ведения войны горцами способствовала формированию весьма своеобразного, как сейчас сказали бы, имиджа дивизии. В сознании местного населения даже сформировался стереотип, в соответствии с которым любой грабитель и насильник обозначался термином «черкес», хотя кавказскую форму носили и казаки.

Преодолеть это предубеждение офицерам дивизии было очень сложно, напротив, слава о необычно диком, жестоком и храбром войске всячески культивировалось и распространялась журналистами.

Материалы о туземной дивизии часто пояалялись на страницах разного рода иллюстрированных литературных изданий – «Нива», «Летопись войны», «Новое время», «Война» и многих других. Журналисты всячески подчеркивали экзотический облик ее воинов, описывали тот ужас, который вселяли кавказские всадники в неприятеля – разноплеменное и плохо мотивированное австрийское войско.

Боевые товарищи, плечом к плечу сражавшиеся с горскими всадниками, сохранили о них самые яркие впечатления. Как отмечала в феврале 1916 г. газета «Терские ведомости», всадники поражают всякого, первый раз сталкивающегося с ними. «Их своеобразные взгляды на войну, их легендарная храбрость, доходящая до чисто легендарных пределов, и весь колорит этой своеобразной воинской части, состоящей из представителей всех народов Кавказа, не могут быть никогда забыты».

За годы войны через ряды «Дикой» дивизии прошло около 7000 горцев. Известно, что к марту 1916 г. дивизия потеряла убитыми и умершими от ран 23 офицера, 260 всадников и нижних чинов. Ранеными числились 144 офицера и 1438 всадников. Многие всадники могли гордиться не одной георгиевской наградой. Любопытно отметить, что для инородцев в Российской империи был предусмотрен крест с изображением не Святого Георгия – защитника христиан, а с государственным гербом. Всадники очень возмущались тем, что им вручают «птичку» вместо «джигита» и, в конце концов, добились своего.

А вскоре «Дикой дивизии» выпала своя роль в великой русской драме – революционных событиях 1917 г.

После летнего 1916 г. наступления дивизия была занята позиционными боями и разведкой, а с января 1917 г. находилась на спокойном участке фронта и в боевых действиях больше участия не принимала. Вскоре она была выведена на отдых и война для нее закончилась.

Материалы осмотров полков в феврале 1917 г. показали, что соединение вышло на отдых в полном порядке, представляя собой крепкую боевую единицу. В этот период командование дивизии (начальник Н.И. Багратитон, начальник штаба П.А. Половцев) вынашивали даже планы развертывания дивизии в Туземный корпус, имея ввиду присоединение к ней других имевшихся в русской армии мусульманских кавалерийских частей – 1-го Дагестанского, Осетинского, Крымско-Татарского и Туркменского полков. Багратион и Половцев ездили с этим предложением в Ставку, доказывая, что «горцы такой чудный боевой материал» и даже склонили к этому решению императора, однако не нашли поддержки у Главного штаба.

Февральскую революцию всадники «Дикой» дивизии встретили с растерянностью. После Николая II от престола отрекся недавний начальник дивизии великий князь Михаил Александрович.

По наблюдениям современников, «всадники, с присущей горцам Кавказа мудростью, ко всем «достижениям революции» отнеслись с угрюмым недоверием».

«Тщетно пытались полковые и сотенные командиры втолковать своим «туземцам», что такое случилось… «Туземцы» многого не понимали и, прежде всего, не понимали, как это можно быть «без царя». Слова «Временное правительство» ничего не говорили этим лихим наездникам с Кавказа и решительно никаких образов не будили в их восточном воображении». Революционные новообразования в виде дивизионных, полковых и проч. комитетов затронули и Туземную дивизию. Однако здесь в их «устройстве» самое деятельное участие принял старший командный состав полков и дивизии, а дивизионный комитет возглавил командир Черкесского полка Султан Крым-Гирей. В дивизии сохранилось чинопочитание. Самым революционным очагом в дивизии стала команда матросов-пулеметчиков Балтийского флота, приписанная к соединению еще до революции. В сравнении с ними «туземцы выглядели гораздо тактичнее и сдержаннее». Так что, уже в начале апреля П.А. Половцев мог с облегчением объявить, что в его родной Татарский полк «выходит из горнила революции в полном порядке». Аналогичная ситуация была и в других полках. Историк О.Л Опрышко объясняет сохранение дисциплины в дивизии особой атмосферой, не характерной для прочих частей русской армии: добровольным характером службы и кровными и земляческими узами, которые скрепляли воинский коллектив.

В марте-апреле дивизия даже усилила свой состав за счет прибытия Осетинской пешей бригады (3 батальона и 3 пеших сотни), сформированной в конце 1916 г. и полка «кадра запаса» - запасной части дивизии, дислоцировавшейся прежде на Северном Кавказе. В преддверии июньского 1917 г. наступления войск Юго-Западного фронта дивизии устроил смотр недавно принявший 8-ю армию генерал Л.Г. Корнилов. Армия, по его собственным словам, находилась «в состоянии почти полного разложения… Многие генералы и значительная часть командиров полков под давлением комитетов были удалены от занимаемых ими должностей. За исключением немногих частей, братание процветало…». «Дикая дивизия» оказалась среди частей, сохранивших воинский вид. Произведя 12 июня смотр дивизии, Корнилов признался, что был счастлив видеть ее «в таком изумительном порядке». Багратиону он сообщил, что «наконец дышал военным воздухом». В начавшемся 25 июня наступлении 8-я армия действовала вполне успешно, однако операция Юго-Западного фронта провалилась после первых контрударов немецких и австрийских войск. Началось паническое отступление, подгоняемое пораженческой агитацией большевистских агитаторов, вначале частей 11-й армии, а затем и всего Юго-Западного фронта. Только что прибывший на фронт генерал П.Н. Врангель наблюдал как «"демократизированная армия", не желая проливать кровь свою для "спасения завоеваний революции", бежала, как стадо баранов. Лишенные власти начальники бессильны были остановить эту толпу». «Дикая дивизия» по личной просьбе генерала Корнилова прикрывала отход русских войск и участвовала в контратаках.

Генерал Багратион отмечал: «В этом хаотическом отходе… ярко выявилось значение дисциплины в полках Туземной конной дивизии, стройное движение которой вносило успокоение в панические элементы нестроевых и обозов, к которым примыкали дезертиры пехоты XII корпуса с позиций».
Нетипичная для того времени организованность дивизии уже давно снискала ей славу «контрреволюционной», что в равной мере беспокоило и Временное правительство, и советскую власть. Во время отступления войск Юго-Западного фронта этот образ укрепился благодаря тому, что сотни дивизии брали на себя охрану штабов от возможных покушений дезертиров. По словам Багратиона, «одно присутствие… кавказцев обуздает преступное намерение дезертиров, а если понадобится, то сотни явятся по тревоге».

В июле – августе положение на фронте быстро ухудшалось. Вслед за разгромом Юго-Западного фронта без сопротивления была оставлена Рига и начали беспорядочное отступление части Северного фронта. Над Петроградом нависла реальная угроза захвата врагом. Правительство приняло решение о формировании Особой Петроградской армии. В офицерско-генеральских и правых кругах российского общества зрело убеждение, что восстановить порядок в армии и стране и остановить противника невозможно, не ликвидировав Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Лидером этого движения стал верховный главнокомандующий российской армией генерал Корнилов. Действуя в тесной связи с представителями Временного правительства и с их согласия (верховный комиссар при Ставке М. М. Филоненко и главноуправляющий военного министерства Б. В. Савинков), Корнилов в конце августа приступил к сосредоточению войск в окрестностях Петрограда по просьбе самого Керенского, опасавшегося выступления большевиков. Ближайшей его целью являлся разгон Петросовета (а, в случае сопротивления, и Временного правительства), объявление временной диктатуры и осадного положения в столице.

Не без оснований опасаясь своего смещения, 27 августа А.Ф. Керенский отстранил Корнилова от должности верховного главнокомандующего, после чего последний своим войскам двигаться на Петроград. Днем 28 августа в Ставке в Могилеве господствовало бодрое и уверенное настроение. Прибывшему сюда генералу Краснову сказали: «Никто Керенского защищать не будет. Это прогулка. Все подготовлено». Сами защитники столицы позднее признавали: «Поведение войск Петрограда было ниже какой-либо критики, и революция под Петроградом в случае столкновения нашла бы таких же защитников, как и отечество под Тарнополем» (имелся ввиду июльский разгром Юго-Западного фронта).

В качестве ударной силы Корнилов выбрал 3-й конный корпус казаков под командованием генерал-лейтенанта А.М. Крымова и Туземную дивизию, «как части, способные устоять от разлагающего влияния Петроградского Совета…». Еще 10 августа по приказу нового Верховного Главнокомандующего генерала от инфантерии Л.Г. Корнилова «Дикая дивизия» начала переброску на Северный фронт, в район станции Дно.

Характерно, что слухи о переброске дивизии в Петроград для «наведения порядка», носились уже давно, и ее офицерам приходилось периодически выступать в прессе с опровержениями.

По данным А.П. Маркова, переброска дивизии в Петроград планировалась еще в декабре 1916 г. – царское правительство рассчитывало ею «укрепить гарнизон» столицы, не полагаясь более на распропагандированные запасные пехотные части. По утверждению первого историографа дивизии Н.Н. Брешко-Брешковского реакционные и монархические настроения преобладали в офицерской среде. В уста главного героя своего романа-хроники он вкладывает такое характерное восклицание: «Кто может оказать нам сопротивление? Кто? Эти разложившиеся банды трусов, не бывавших в огне…? Только бы нам дойти, физически дойти до Петрограда, а уж успех вне всяких сомнений!... Встанут все военные училища, встанет все лучшее, все то, что жаждет только сигнала к освобождению от шайки международных преступников, засевших в Смольном!...»

Приказом генерала Корнилова от 21 августа дивизия развертывалась в Кавказский туземный конный корпус – решение весьма спорное (на тот момент в составе дивизии насчитывалось лишь 1350 шашек при большой нехватке ) и несвоевременное ввиду предстоявших перед ним задач. Корпус должен был состоять из двух дивизий двухбригадного состава. Пользуясь своими полномочиями главнокомандующего всеми вооруженными силами, Корнилов перебрасывал для этих целей из других соединений 1-й Дагестанский и Осетинский конные полки с развертыванием последнего в два полка. Начальником корпуса был назначен генерал Багратион. 1-ю дивизию возглавил генерал-майор А. В. Гагарин, 2-ю – генерал-лейтенант Хоранов.

26 августа генерал Корнилов, находясь в могилевской Ставке, приказал войскам выступить на Петроград. Туземный корпус к этому времени еще не закончил сосредоточение на станции Дно, поэтому на Петроград двинулись лишь отдельные его части (полностью Ингушский полк и три эшелона Черкесского).

Временное правительство предприняло экстренные меры для задержания двигавшихся с юга эшелонов. Во многих местах были разрушены железнодорожные пути и телеграфные линии, организованы заторы на станциях и перегонах и порча паровозов. Замешательство, вызванное 28 августа задержкой в движении, использовали многочисленные агитаторы.

Части «Дикой дивизии» не имели связи ни с руководителем операции генералом Крымовым, застрявшим на ст. Луга, ни с начальником дивизии Багратионом, так и не выдвинувшимся со своим штабом со ст. Дно. Утром 29 августа к командиру Черкесского полка полковнику Султану Крым-Гирею прибыла делегация агитаторов ВЦИК и исполкома Всероссийского мусульманского совета из числа уроженцев Кавказа – его председатель Ахмет Цаликов, Айтек Намитоков и др. Мусульманские политики твердо стояли на стороне правительства, поскольку в корниловском выступлении усмотрели угрозу реставрации монархии и, следовательно, опасность национальному движению на Северном Кавказе. Они призвали земляков ни в коем случае не вмешиваться «во внутренние раздоры России». Аудитория, представшая перед делегатами, делилась на две части: русские офицеры (а они составляли подавляющее большинство командного состава в туземных эшелонах) поголовно стояли за Корнилова, а мусульманские всадники, по ощущениям выступавших, совершенно не понимали смысла разыгравшихся событий. По свидетельствам участников делегации, младшие офицеры и всадники находились «в полном неведении» относительно целей своего движения и «были сильно удручены и подавлены той ролью, которую им хочет навязать генерал Корнилов».

В полках дивизии началось замешательство. Доминирующим настроением всадников было нежелание вмешиваться в междоусобную борьбу и воевать против русских.

Полковник Султан Крым-Гирей взял инициативу переговоров на себя, находясь, по существу, в одиночестве среди прокорниловски настроенных офицеров. В первый день переговоров 29 августа им удалось взять верх и начальник эшелона князь Гагарин заставил делегацию удалиться. Он планировал походным порядком к исходу дня достичь Царского Села.

Ключевое значение имели переговоры утром 30 августа на станции Вырица, в которых участвовали генерал Багратион, мусульманские представители, депутаты Петросовета, члены полковых и дивизионных комитетов, командиры полков, многие офицеры. Из Владикавказа пришла телеграмма ЦК Союза объединенных горцев Кавказа, запрещавшего «под страхом проклятия ваших матерей и детей принимать участие во внутренней войне, учиняемой с неизвестными нам вам целями».

Было принято решение ни в коем случае не участвовать в походе «против русских» и избрана делегация к Керенскому, состоявшая из 68 человек во главе с полковником Султаном Крым-Гиреем. 1 сентября делегация была принята Временным правительством и заверила последнее в своем полном подчинении. Багратион, слывший безвольным начальником, занял пассивную позицию в происходивших событиях, предпочтя плыть по течению.

Он был смещен правительством, так же как Гагарин и начальник штаба корпуса В. Гатовский. Корпусу была обещана немедленная отправка на Кавказ на отдых и доукомплектование. В командование («как демократ») вступил бывший начальник штаба Туземной дивизии генерал-лейтенант Половцев, уже успевший побывать в должности командующего войсками Петроградского военного округа.

Полки Туземной дивизии отказались участвовать в мятеже, однако и большевистская пропаганда в ней не пустила глубоких корней.

В сентябре 1917 г. ряд офицеров полка выступили в прессе, а также на 2-м Общегорском съезде во Владикавказе с заявлением о том, что до конца не знали целей своего движения на Петербург.

В условиях, когда гражданская война была уже близка, мотив межнационального столкновения, связанный с использованием в выступлении Корнилова Туземной дивизии особенно смущал участников конфликта, стал жупелом, придававшим надвигающимся событиям зловещий оттенок. В среде заговорщиков было распространено мнение, обывательское в своей основе, что «кавказским горцам все равно кого резать». Б.В. Савинков (по просьбе Керенского) еще до разрыва правительства с Корниловым 24 августа просил его заменить Кавказскую дивизию регулярной кавалерией, так как «неловко поручать утверждение русской свободы кавказским горцам». Керенский в публичном приказе от 28 августа персонифицировал силы реакции в лице именно «Дикой дивизии»: «Он (Корнилов – А. Б.) говорит, что стоит за свободу, [а] посылает на Петроград туземную дивизию». Три остальных конных дивизии генерала Крымова им не были упомянуты. Петроград, по выражению историка Г.З. Иоффе, от этой вести «оцепенел», не зная чего ожидать от «горских головорезов».

Мусульманские переговорщики, агитировавшие в полках 28 – 31 августа, против своей воли вынуждены были эксплуатировать национально-исламскую тематику, чтобы вбить клин между рядовыми горцам и реакционно настроенным офицерством, в значительной мере инородном всадникам. По словам А. П. Маркова Ингушский полк вынуждены были покинуть грузины, Кабардинский – осетины. В Татарском полку также сложилась «несимпатичная обстановка»: распространились панисламистские тенденции. Очевидно, здесь находилась та болевая точка, нажатие на которую быстро деморализовало кавказских конников. Для сравнения можно напомнить, что социалистическая пропаганда радикально настроенных моряков пулеметной команды после Февральской революции не оказывала на всадников почти никакого влияния.

Принявший корпус в первых числах сентября генерал Половцев застал на станции Дно картину нетерпеливого ожидания: «Настроение такое, что если не дадут эшелоны, то всадники пойдут походным порядком через всю Россию и она этот поход не скоро забудет».

В октябре 1917 г. части Кавказского Туземного конного корпуса прибыли на Северный Кавказ в районы их формирования и волей-неволей стали участниками революционного процесса и Гражданской войны в регионе.

Одно из самых грозных подразделений Русской императорской армии во время Первой мировой войны – Кавказская туземная конная дивизия, более известная как «Дикая». Помимо прочих в ее состав входили чеченцы и ингуши.

На добровольной основе

По имперским законам уроженцы Кавказа и представители других национальностей, живущие на окраинах, не подлежали призыву в армию. Однако горцы сами вызвались воевать. «Дикая дивизия» начала формироваться в августе 1914 года. Было решено создать три кавказские бригады, каждая из которых включала бы в себя по два туземных конных полка.

Чеченцы оказались в составе 2-й бригады. Из них был образован Чеченский конный полк. Ингушский же конный полк вошел в состав 3-й бригады, в которой также были черкесы, абхазы и карачаевцы. В каждом полку было по 22 офицера и 575 всадников, имелся и собственный мулла.

Чеченский конный полк

Чеченцы прибыли на фронт на Западной Украине в октябре. Полк отличился уже в первом бою, который состоялся в начале декабря. Горцы внезапно атаковали австрийские части у деревни Верховина-Быстра. По глубокому снегу и полному бездорожью они смогли выйти в тыл противника и нанести ему сокрушительный удар, взяв в плен более 460 солдат и офицеров, включая полковника и майора, а также захватив около 400 винтовок.

В середине февраля 1915 года Чеченский конный полк в районе Станиславова (ныне Иваново-Франковск) в течение суток отбивал атаки значительно превосходящих по силе австрийцев, которые обладали конницей и артиллерией. Чеченцы не только выстояли, но еще и перешли в контратаку на следующие сутки, выбив противника из деревни Пойко, которую затем удерживали вместе с кубанскими казаками.

Настоящим триумфом Чеченского полка стал знаменитый Брусиловский прорыв, начавшийся в конце мая 1916 года. Несмотря на то что командование решило использовать кавалерию в качестве резерва, горские конники смогли-таки отличиться. В ночь на 30 мая 60 чеченских кавалеристов под плотным огнем врага первыми форсировали Днестр, служивший линией разграничения противоборствующих сторон, и молниеносно захватили правый берег.

Сразу же началось оборудование плацдарма, который горцы храбро удерживали до подхода основных сил русской армии. Лихая отвага чеченцев обеспечила успех наступательной операции. Подвиг горцев не остался без внимания императора. Николай лично наградил каждого из всадников Георгиевскими крестами разных степеней.

Ингушский конный полк

Не менее храбро и самоотверженно сражался и Ингушский конный полк. Формироваться он начал также в августе 1914 года, а на фронт прибыл в начале ноября. В первый бой ингуши пошли 3 декабря у села Рыбне, и нанесли поражение противнику. В феврале они вместе с Черкесским полком смогли выбить австрийцев из окрестностей Станиславова, а 18 февраля конники ворвались на улицы города, который был взят на следующий день.

В конце мая 1915 года ингуши определили в арьергард русских войск, отступавших к Днестру. Несмотря на численное превосходство австрийцев, горцы смогли не только сдержать все их атаки, но и разбили их пехотный батальон у Ясенево-Польное. Ингуши переправились через реку одними из последних, заняв оборону на участке от Залещиков до Усечки. Там они отбивались от австро-германцев вплоть до мая 1916 года, когда начался Брусиловский прорыв.

30 мая Ингушский конный полк перешел Днестр и начал наступление на позиции врага. Одной из самых ярких страниц его боевой биографии стал разгром подразделений «непобедимой» Железной дивизии германской армии, от которой были в ужасе союзники России по Антанте. 15 июля 500 горцев с саблями ринулись в лобовую атаку на три тысячи немецких штыков, которых поддерживали пулеметы и тяжелая артиллерия. Через пару часов гордость кайзера Вильгельма была уничтожена.

Преследуя остатки немецких войск, ингуши налетели на артиллерийскую батарею. Сопротивлявшиеся германцы были порублены саблями и кинжалами. Кавалеристы захватили пять тяжелых орудий и 20 ящиков со снарядами.

Журналист Николай Брешко-Брешковский с восхищением описывал атаки ингушей, сравнивая их со стихийной, бешеной лавиной. Немцы и австрийцы, отмечал он, давно прозвали лихих горцев «дьяволами в мохнатых шапках», сеющими панику среди врага при одном своем появлении.

«Джигит» вместо «птицы»

После Брусиловского прорыва «Дикая дивизия» занималась разведкой, а после Февральской революции была переведена в тыл. На этом война для горцев завершилась. Всего за несколько лет через подразделение прошли более семи тысяч горцев. К марту 1916 года дивизия потеряла 260 всадников, были ранены более 1 400 человек.

В целом чеченцы и ингуши сражались очень храбро. Об этом говорит тот факт, что более 3 500 горцев получили Георгиевские кресты и медали. Многие были отмечены наградами не единожды. Так, подпоручик Ингушского полка Асламбек Маматиев был полным Георгиевским кавалером, кроме того, в его наградном списке имелись ордена Святого Станислава, Святого Владимира и Святой Анны.

Кстати, на первом этапе войны горцев (как и других представителей национальных окраин) удостаивали крестом с изображением не защитника христиан Георгия Победоносца, а двуглавого орла ­– государственного символа. Однако всадники выражали по этому поводу недовольство и просили дать им «джигита». Командование пошло горцам навстречу и стало награждать их Георгиевским крестом с изображением всадника.