Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

СИБИРСКИЕ ДИКОРОСЫ

В нынешнее время литературной раздробленности любая объединяющая нестоличных «крепостных» (прикрепленных к своему городу) литераторов книга - уже победа. Самим фактом своего появления. Конечно, люди каждой литературной фракции экстерриториальны, более-менее зная друг друга, пусть и заочно. Как известно, особенно тяготеют к такой фракционности поэты, весьма ревниво и строго оценивающие своих коллег. Поэтому, говоря словами С. Чупринина, «этой книгой будут недовольны многие». Имея в виду под «многими», в первую очередь, профессиональных поэтов. Но если принять во внимание «представительские» функции этой крупноформатной, как фотохудожественный альбом для иностранцев, книги, то критический пыл хотелось бы поубавить. Ибо знать о сибирской поэзии хотя бы по именам ее авторов - уже немало.
Те же, кто захотят осмыслить эту книгу как незаурядное явление, сразу же спросят: а что есть «русская сибирская поэзия» как таковая? Не только же поэзия русских, живущих в Сибири. Это еще и словесное творчество коренных народов Сибири, пишущих и думающих по-русски, но остающихся при своем национальном мировоззрении. Можно ли объединить все это одним понятием? Вопрос в литературоведении еще не решенный, и потому оставляемый здесь за скобками.
Итак, задача этой антологии - представительски-просветительская. То есть, представляя хоть сколько-нибудь известных и интересных поэтов Сибири, она дает общую картину современной поэтической жизни от Урала до Сахалина. И каждый из включенных в книгу 438 поэтов является частью этой картины. Прежде всего, она дана географически: «Я отпрыск Лены, величавой Лены», которая «словно палку о колено ломает восьмимесячные льды» (Р. Данилов); «В легкой чаще таежной, / В засыпающей мгле / Заблудиться несложно / На сибирской земле» (А. Дронова); «Тайга зовется черною, белогорьем - ледники» (В. Измайлов); «Начинается все с Магадана: / Горы, тундра, медвежья тайга» (В. Кикирев); «Буруны клокочут, коварны и злы, / Бодая гранитные бивни, / Парят высоко над Катунью орлы, / Проносятся с грохотом ливни» (К. Козлов); «Грохочут глухо воды Челушмана (так! - В.Я.), / Как в бубен, колотушкой бьет шаман, / Арыками изрезана долина, / Здесь много летом солнца и тепла» (Г. Кондаков); «Я влюблен в названье этих рек - / Юдукон, Учами, Кочумдек, / Кананда, Виви и Воеволи / В каменистых, хмурых берегах!» (К. Лисовский); «Разнотравье, разнотравье - / Вот она - Сибирь!» (М. Скуратов); «Все таежные тропы ведомы, / В ручьевинах зимовья рублены. / Брал с собою рогатину дедову, / От клыков медведя в зазубринах» (М. Трофимов); «И Ангары полет строптивый, / И ветра крик и гул турбин, / И птицы-сосны под обрывом, / И дикий ветер баргузин» (М. Сергеев); «Открывается Байкал из окна вагона. / Синий, красный, золотой - древняя икона» (Р. Филиппов); «Томский лес. Кедрачи на холмах. / И озера, как синие бусы. / И созвездья на мудрых песках, / Чудо сосен стволов светло-русых» (Н. Хоничев); «Шумно гонит воды Яя, / Дикий камень, тальники. / И журчат, в нее впадая, / Три таежные реки» (В. Чугунов). И все это величавое сибирское пространство благоухает травами - багул, кандык, медуница, вороника и т.д., населено зверями и птицами - медведь, марал, соболь, рысь, тетерев, орел, ласточка и т.д., здесь бушуют грозы и льют обильные дожди. Все, как и полагается настоящей, необузданной Сибири. Там, где человек связан с природой не умозрительно-книжно, а напрямую, плотью своей и духом.
Очевиднее всего это ощущается в стихах исконных сибиряков, чьи предки жили еще до Ермака, со своим укладом жизни, независимым от позднее пришедших русских. Это мифология, забывшая свои мифы, но сохранившая нераздельность взгляда на человека и природу. Здесь сибирское являет себя в самом непосредственном, первозданно-древнем виде. Такой сибиряк-«инородец» издавна породнен со всеми стихиями земли: «Я ощутил себя единым / С хребтами, / С деревом / И дымом, / И было сладко сознавать, / Что эта связь нерасторжима» (В. Лебедев, якутский поэт); «Милая Лабунмэдэну, / Без тебя для юкагира / Нет как нет земли неба, / Нет всего большого мира!» (Б. Курилов-Умуро Адо); «Сын Севера, я сын великой Вьюги» (Р. Данилов, якутский поэт). Сибиряк и природа говорят на одном языке, им известны одни имена: «Тундра, позови меня / Ты из отдаления, / Назови по имени / Голосом оленьим» (А. Кымытваль, чукотская поэтесса); «Алтай, / Рассказан ты векам / Копытами коней» (Т. Шинжин, алтайский поэт). У сибиряка с природой кровное родство, общее хозяйство: «Солнца зять - Кун-Кузези - / Так зовут тайги цветок», «и земля - большой подойник - / Гулко, радостно звенит» (С. Торбоков, шорский поэт). Странные их обычаи подтверждают эту тесную общность плоти и духа, зрения и слуха с особой силой: «Чтоб вернуться с богатой добычей, / Мы глотали звериный глаз / Или птичий - таков обычай… Я глотал и медвежьи глаза» (А. Пассар, нанайский поэт); «С буквы “Д” начинается имя долган, / Дорожу каждым звуком, что тундрой мне дан. / Я ловлю их, как ловит оленя аркан. / “Счастье” - “дьол” по-долгански звучит с давних пор, / Слово “дружба” звучит по-долгански “догор”» (О. Аксенова). И потому такой трагедией отзывается в их сердцах гибель природы, без которой поэзии нет: «Разносится плач… однострунный моей дучиэнку… Черный ветер тучей на землю пал, / Сжег плоды людей, память разметал… Солнце-друг улыбнется моей земле, / Прилетит луна на ночном крыле, / Чтоб утешить тебя, дучиэнку» (А. Ходжер, нанайский поэт). Ненависть к тем, кто глух к этому, достигает лермонтовского накала: «Алтай - хрустальный храм святого света… Но падают под топорами тьмы / Могучие и солнечные кедры. / И плачут, плачут над Алтаем ветры… / Нигде запрета нет чугунноглавым, / Пустое сердце может все убить» (П. Самык).
Если алтаец или нанаец плачет над гибелью девственной природы, рек и кедрачей, то русский плач сибиряка посвящен его исконной родине - деревне. Для русской души она - святая святых, исток плоти и духа, детства и зрелости, старости и вечности. Это то место, куда рано или поздно возвращаются блудные сыны городской цивилизации. Как бы соблазнительны не были сытость и комфорт, в том числе умственный. По зову души, по инстинкту, иначе, рационально, этого не объяснишь: «Гнездо покинувшая птица, / Вернусь на материнский зов / Колодезной воды напиться / Под небом дедов и отцов» (В. Забелло); «На родину еду, на родину еду, / Змеится дорога, купаясь в пыли…/ По тайному зову, по давнему следу, / Сквозь редкий околок вдоль хлебных полей… На родину еду» (В. Иванов); «Так зачем туда манит дорога, / Где заботами душу томил?.. Зябь пахал, сеял рожь и пшеницу, / От половы зерно отбивал, / Строил школу, коровник, больницу / И заблудшим, как мог, помогал» (А. Иленко); «Вновь вернулся сюда я. / В сердце скворчик поет. / Утро / Мама седая / Мне воды подает» (А. Родионов). Этой тяги ничем не объяснишь, только на уровне мифологии, когда деревня кажется лучшим, что было, есть и будет у человека и в человеке, материальным и духовным сокровищем: «А когда покидал он родное село, / На дорогу попил из колодца. / Светлым холодом родины / Душу свело, / И поныне - чуть что - отдается» (А. Плитченко). В конце концов, формируется даже нечто вроде канона деревенского мифа: «Тропинка, бегущая полем», «мерцанье звезды над окном», «шум весны и дождей» и «такое обилие света, / В неиспорченных душах людей» (Вал. Козлов).
Но тут-то и необходимо оговориться. Ибо именно здесь наступает тот «мифологический» момент истины, когда подлинность чувства облекается в одежды словесной банальности и штампованных образов. А патриотизм, где деревня - синоним родины с большой и малой букв - становится общим местом. Иногда величиной в стихотворение. «Это родина - синие ставни, / Это родина - ивы внаклон… / Я хочу, чтоб земля не скудела… / Я хочу, чтоб река не мелела…» (А. Катков). Есть у этой темы, имеющей на самом деле очень глубокое, почти мистическое содержание, и немало «побочных». Главная из них, во-первых, дом (изба) как оплот семьи, рода, где можно «коснуться бессмертного духа отчизны» (Н. Колмогоров), во-вторых, это патриарх рода (старик, дед) как воплощение русской доли, судьбы, мудрости и святости: «Под божницей дымится свечка, / На божнице Иисуса лик. / Греет ноги у древней печки / Столь же древний седой старик» (А. Бельмасов). И, в-третьих, деревня как страна счастливого детства с ароматом трав и парного молока, тихой речкой, ретивыми конями.
Но для того, кто узнал и познал мир за пределами сельской идиллии, деревенское не всегда синоним «обилия света». У Б. Бурмистрова, например, дом стоит «на змеиной горе», «между светом и тьмой», в согласии с Божественной мудростью. В стихотворении Ю. Перминова деревня, выживающая «назло врагам и дуракам», тоже на грани, если ее погост находится «между двух коммерческих ларьков». Спасет тут не только метафизика («я копаю колодец… со мною /столб пространства идет в глубину» (В. Ковшов)), но и ирония: «Сивка-Бурка щиплет сено / Деревушка на мази. / Красно солнышко присело, / Чуни хлюпают в грязи» (В. Брусьянин).
Такое отношение к святыне, однако, не типично для авторов этой книги. Высокое звучание деревенской темы поддерживается и высокими поэтическими авторитетами. Имя Н. Рубцова встречается в книге достаточно часто и в разных контекстах. Это эпиграфы - у С. Куняева, развивающего в «эпиграфированном» стихе тему российской разрухи и «потопа» и у В. Балачана, у которого рубцовская «лучшая жница» уже «отцвела и состарилась» и «быльем поросла именитая доблесть колхоза». Это и стих-плач: «И засветится Бия свинцово, / Светляки засверкают в траве… / Но не будет, не будет Рубцова / На крыльце этом старом вовек» (Г. Володин). И стих-письмо поэту: «Помнишь, мы по Алтаю бродили с тобой. /- “Что за силища давняя в этой волне!” - / Ты сказал о Катуни моей голубой, / И не скрою, что это понравилось мне» (Б. Укачин). И просто значимое упоминание: «Здесь бывал легендарный Рубцов» (В. Нечунаев). Но еще больше вспоминают в этой антологии о В. Шукшине, сумевшем тронуть поэтические струны сибирской души: «Кто сказал, кто поверил, что с нами / Больше нет на земле Шукшина?» (В. Коржов); «Просто был всегда / Ты народный глас, / Просто ты любил / Каждого из нас» (М. Образцова); «И где-то полуночные Сростки / Одеты белым вздохом Шукшина» (Н. Колмогоров); «Пикет - наш колокол! / Язык его - Шукшин!» (Г. Рябченко); «Стон ли, скрежет, хрустальный смех? / Все улавливает без помех!» (И. Мордовин).
Этот иконический Шукшин далек, конечно, от реального, трагически расколотого на деревенского и городского, провинциального и столичного, простого и интеллигентного. Зато этот образ «все улавливающего без помех» мог бы стать идеальным, образцовым для идеального поэта-сибиряка, который по сути - потенциальный «Шукшин». Жаль только, что с интеллигенцией в Сибири всегда было туго. Одних манит Москва, других алкоголь, третьих томит и удручает, до потери творческой энергии, дикость и варварство окружающей жизни. Потому-то «фракция» сугубо интеллигентной, «сложной» поэзии в книге невелика. Бесспорные лидеры ее - А. Кобенков, Ю. Казарин, В. Берязев, С. Самойленко, близки к ней Н. Ахпашева, Н. Герман, Л. Баженова. А. Кобенков здесь, в антологии, присутствует, прежде всего, иркутскими стихами: «Не улочка, скорее, рана…», «И стар Иркутск, и многих пережил…», «Этот город мной прожит…». Не скупо представлены и такие чуткие к подробностям бытия и быта, нюансам жизни личной и заграничной поэты, как В. Берязев и С. Самойленко. Зато поскупились на Ю. Казарина - всего два стихотворения, а хочется еще. Миниатюрно-ювелирный его стих так устроен, что «низовые», концевые строки вдруг резко расширяют поэтическое и смысловое пространство уже законченного стиха: «И нищие, покушав хлеба, / на травку горькую легли / и сделались началом неба, / еще не став концом земли».
Вообще, содержание и размеры подборок того или иного поэта здесь, как и в любой антологии - камень преткновения. Наиболее удачны те, где стихи - главы интересной повести, ипостаси целого. Стихи М. Андреева объединены той же деревенской тематикой, но оживлены необычными, на грани парадокса, образами. «Как умственно отсталый, / Разлегся в поле пруд». Или: «На стол там ставят студни / Из разноцветных лун». Есть лейтмотив, организующий стихи в подборку, и у С. Донбая - автобиографический, от «Я родился, вздохнул, задохнулся и ожил» до «Речь моя, песней побудь / На ветерке дыхания». Первенствует в этой тематике А. Казанцев, который честно написал и автобиографию своих стихов: «Нет в них мощи “девятого вала”, / Не сжигаются страсти дотла: / В них поэзия не ночевала…» Оставь он этот стих так, вышла бы очередная лихая «русская тройка»-трехстишие, его излюбленный жанр. Но он предпочел добавить: «…Преспокойно живет, как жила», и стихотворение скучновато «пригладилось».
Такая смесь крайней откровенности и неоткровенных «добавок» типична для сибирской поэзии. На что уж Р. Солнцев поэт не менее личностно сильный, независимо от величины его подборок, но тут издатели книги расстарались, добавив, конечно же, нечаянно, по причине типографского брака, «О» и «о» в окончания почти всех его строк. И неожиданно брак превратился в знак, междометие восхищения, где не хватает восклицательного знака: «Ничего-то мне не надо о (!)», «а твой взгляд, слепой и строгий, мой народ О (!)» и, наконец: «Как быстро прокричали мы свои заветные слова О (!)». Действительно, «заветные слова» надо не кричать, не использовать всуе, а взвешенно и ясно проговаривать, как это делает Б. Бурмистров в своей немалой трехстраничной подборке. Несоразмерной смиренному настроению его стихов, где героями выступают бомж, блаженный Алексей и погорельцы. Как и сам поэт, который словно бы еще не определился, «он во времени будущем где-то / Или в прошлом, поди разберись».
Кстати, о смиренности, скромности, блаженстве и прочем. Как-то так вышло, что львиную долю книги занимают поэты из Кемерова или Кемеровской области. Открываешь наугад, и почти наверняка попадаешь на кого-то из земляков Б. Буромистрова или С. Донбая. Мы открыли книгу на с.178 и попали на кемеровца Василия Козлова. У каждого, в том числе и самого малого поэта, найдется хоть одно талантливое стихотворение. Хуже, если оно оказывается в окружении других, неталантливых. Таких, как «На ромашковой поляне», где поэт сообщает, что он «тишине и утру рад» и слышит, как «планеты между собой говорят». В других - лишь одна-две строки удачных.
Конечно, опыту и квалификации Б. Бурмистрова, В. Баянова, С. Донбая, редакторов-составителей книги и редакционного совета, куда входят не менее известные и уважаемые Н. Закусина, Т. Четверикова и уже ушедшие из жизни В. Башунов и А. Казанцев, нельзя не доверять. Но все же в антологии достаточно слабых стихов и авторов. Так, с первых же страниц, мягко говоря, не впечатляют И. Алексеев, Е. Антуфьев, Э. Ахадов, В. Балашов, В. Балюк… Бедность мысли и слова, однообразие ритма и звука, одномерность чувства. Уж лучше неуклюжесть, вроде: «И уеду на скрипке трамвая» (Б. Архипкин), чем бесцветность. В то же время одно-два стихотворения публикуется у таких оригинальных лириков, как А. Денисенко или О. Клишин. Не говоря уже о полном отсутствии таких известных и, безусловно, талантливых авторов, как новосибирцы С. Михайлов и В. Ярцев, В. Тюрин из Лесосибирска, В. Измайлова из Читы и многие другие. И так ли уж необходимо было включать в антологию - слово солидное, античное, взрослое - юных еще, едва за двадцать, авторов? Или тех, кто лишь несколько лет прожил в Сибири, как С. Куняев, А. Жигулин или И. Уткин. Кстати, о «старых» поэтах в антологии. Асимметрия их участия в книге сказывается в непоследовательности отбора: П. Драверт и И. Мухачев, родившиеся еще в 19 веке, соседствуют с теми, кто прожил едва ли не весь 20 век: С. Марков, Л. Мартынов, М. Скуратов. В книге есть Е. Березницкий и И. Молчанов-Сибирский, но нет В. Итина, Г. Вяткина, И. Ерошина, их не менее талантливых современников. То же можно сказать и об отсутствующих здесь известных «старых» поэтах народов Сибири - Ю. Шесталове, Н. Доможакове, С. Пюрбю.
Но сколько бы изъянов не находил читатель в этой книге, надо помнить, что идеальных книг в жанре антологии века нет. Тем более если речь идет о таком противоречивом явлении, как «русская сибирская поэзия ХХ века». Пестронаселенная, диковольная, она и растет-то «некультурно», сама по себе, как таежные дикоросы, за исключением некоторых оазисов. По слову Е. Буравлева, «поэты на Руси», а тем паче в Сибири, «растут, как листья самосада, / И до поры о них молчок, / Пожухнут гряды, / Народ отметит: “Крепачок!”» и будет пробовать на вкус. И эта антология, по сути, тоже тот «самосад», в обоих смыслах слова. Такое простонародное сравнение уместно еще и потому, что большинство авторов книги - рабоче-крестьянского происхождения. В этом смысле их краткие биографии, прилагаемые к подборкам, не менее интересны, чем их стихи. Г. Гаденов: «Работал слесарем-монтажником, плотником, каменщиком, токарем, пастухом-скотником». В. Креков: «Занимался кладкой печей и каминов». Ю. Ковалев: «Профессиональный военный». В. Кикирев: «Много лет проработал вездеходчиком на Колыме и Чукотке». В. Коврижных: «Работал на разрезе, электросварщиком, машинистом, машинистом железнодорожного крана, составителем поездов, журналистом». И неудивительно: «рабочий / крестьянин» - «журналист» - «поэт / прозаик» - обычный путь литератора русской Сибири. Среди более четырехсот поэтов книги есть также шахтеры, врачи, доктора и кандидаты наук, воспитатели детсада, геологи, математики, строители, водители и даже «инвалид второй группы детства по психическому заболеванию». Отдельную группу составляют «лагерники» сталинских времен: А. Баркова, В. Шаламов, А. Жигулин, В. Гольдовская. И, конечно, на поэзии сборника лежит печать эпохи, так как большинство его авторов родилось в 30-40-е годы, а то и в 20-е. Эпоха соцреализма, унификации стиля, гладкописания, риторически-плакатной гражданственности не могла поэтому не сказаться и на всей поэзии сборника. Тем более что есть подборки, целиком состоящие из стихов 60-70-х годов, например, Н. Денисова.
Таким вот оказался персональный и творческий, статистический и биографический облик антологии «Русская сибирская поэзия ХХ века». Отдадим должное кропотливому пятилетнему труду составителей-редакторов, с подачи В. Астафьева кинувшим «клич» от «Уральских гор до Тихого океана», собирая «лучшие поэтические произведения сибирского края». Книге действительно удалось «открыть поэтическую Сибирь», где, как мы убедились, «шумела тайга, работали могучие сибирские реки… обдавали ледниковой прохладой горные реки Алтая, степи, тундра, вечная мерзлота, два великих океана - Ледовитый и Тихий». Но вот является ли провинция (и провинциальные поэты в своей массе) «хранительницей русского языка»? Увы, ответить утвердительно и с чистой совестью пока нельзя. С одним можно согласиться, что «через какое-то время» необходимо переработать и переиздать эту действительно нужную книгу. Так, чтобы она удовлетворяла самым взыскательным вкусам.

Владимир ЯРАНЦЕВ

Сибирь! Сибирь!

Цветущая, родная,

Я вырос на твоих глазах,

Луга зелёные,

поля без края

И пенье птиц

в берёзовых ветвях -

Всё близко сердцу,

Я забыть не в силах

Чарующей красы твоей.

Сибирь! Сибирь!

Меня ты окрылила,

Любовь навек

зажгла в груди моей.

Где б ни был я,

ты знай, всегда с тобою,

В душе твоё тепло храню.

Сибирь! - Мне это

слово дорогое,

Как мать родную я тебя люблю!

Кобец Николай

Моя Сибирь! Суровая и нежная,

Бескрайняя, как время и вода.

Зимою – белая, холодная и снежная.

И хрупкая, как чаша изо льда.

Моя Сибирь! Как паутинка, тонкая,

И прочная, как - будто бы гранит.

Весною – яркая, бесстыжая и звонкая,

Жарковым светом по полям горит.

Моя Сибирь, березово-сосновая,

Под летним солнцем водит хоровод.

Я каждый раз люблю её по-новому

За звезды и за синий небосвод.

Моя Сибирь! Закатная, рассветная.

Брусничный сок и вызревшая рожь.

Прекрасноликая, душою - светлая,

И грустная в осенний долгий дождь.

Моя Сибирь! Великая и вечная!

Ты – сон и явь, ты – правда и обман!

Разумная,

Беспечная...

Сибирь моя! Мой верный талисман!

Калиниченко Надежда

Сибирь! Сибирь моя родная!

Мы навсегда душой в тебя вросли!

От лютых зим мы иногда страдаем,

Но нет, Сибирь, родней тебя земли!

Ни бури, ни метели, ни морозы

Не запугают, нас, сибиряков.

В садах растут прекраснейшие розы,

Разнообразие плодовых и цветов!

Ты нас пугаешь долгою зимою,

А мы тебе любовь всю отдаём,

Считая тебя самою родною,

Гордимся, что в Сибири мы живём!

Твои просторы и поля без края,

И запахи черёмух по весне,

Сирень и "огоньки" нас восхищают:

На всей Земле природы нет нежней!

Сибирь моя! Земля моя родная!

Ты, словно мать, сурова и нежна!

Тебя мы не сменяем на Канары,

Ведь ты, Сибирь, как мать, у нас одна!

Сидорова Екатерина

Сибирь моя, тебя

Как первую любовь

Запомню навсегда!

И в памяти моей,

Навеки для меня

Останутся твои

Леса, луга, поля...

Рудакова Юлия

Навек ты мне, родная, дорога.

Моей ты стала судьбой,

Нельзя расстаться с тобой,

Мой милый край, моя тайга.

Сибирь, Сибирь, горжусь, что я твой сын.

Один народ и путь у нас - один.

Из наших северных мест

Берите, люди, невест -

Верны вам будут до седин.

Вольная ширь,

Сказка, Сибирь!

Сибирь, Сибирь, во мне твоя душа.

Мороз не страшен парню с Иртыша.

Вот вам, ребята, рука -

Она тепла и крепка,

Споём, как дружба хороша.

Сибирь, Сибирь, люблю твои снега,

Навек ты мне, родная, дорога.

Моей ты стала судьбой,

Нельзя расстаться с тобой,

Мой милый край, моя тайга.

Горы, перекаты, ветер в соснах,

Вольная ширь,

Край у нас богатый, златоносный,

Сказка, Сибирь!

Сибирь, Сибирь, Сибирь...

Сибирь – серебряное слово.

Светясь, ему сказать дано,

Что драгоценней в ней основа:

В Сибири золотое дно.

И златоверхого Алтая

Заря, смотря и в высь, и в ширь,

Гласит, под солнцем расцветая,

Что будет вольною Сибирь.

Константин Бальмонт

Немало песен о Сибири сложено.

Немало разных сложено стихов.

Богатый край - по статусу положено,

Иметь друзей, а так же и врагов.

Как много жизней было здесь поломано.

В тайге и копях - настоящий ад.

Людей так много в штабели уложено,

В глубоких ямах до сих пор лежат.

Здесь много встреч, нежданных, романтических

И по-сибирски преданных людей.

Здесь много наций жизнью перемешанных,

Сибирь считают Родиной своей.

Сибирь - Сибирь, Земля моя любимая.

Из края в край тебя не обойдешь!

Сибирь - Сибирь, земля моя родимая,

Таких красот на Свете не найдешь!

Загрядский Анатолий

Это – моя Сибирь!

Мне ли бояться холода?

Вон красногрудый снегирь

Смотрит игриво и молодо.

Ночью закружит метель,

Лягут сугробы лохматые,

Утром, чтоб выйти за дверь,

Путь расчищаю лопатою.

Если – далёкий путь,

Если – мороз и немаленький,

В розвальни - тёплый тулуп,

Ноги – в подшитые валенки.

И уж не страшен мороз,

Хоть он и тридцатиградусный.

Серый рванул и понес

Резво, размашисто, радостно.

Семизаров Владимир

Сибирь, как же ты красива,

Погода легка, игрива.

В горах спуски и подъемы,

Текут реки, водоемы.

Полями щедра, лесами,

Озерами, небесами,

Цветами, кустами, мхами,

И вестами с женихами.

Сибирь ты одна такая,

Для нас людей мастерская.

Природных богатств не счесть,

А жить здесь большая честь.

Сибирские здесь просторы,

На окнах зимой узоры.

Природа едина с нами,

С ее дочерьми, сынами.

Людей союз энергичен,

Животный мир фееричен.

Живем на земле счастливой,

Грядущее с перспективой.

Сибирь ты одна такая,

Для нас людей мастерская.

Природных богатств не счесть,

А жить здесь большая честь.

Свои у Сибири нравы.

Земля дарит шишки, травы,

Грибы, ягоды, породы -

Ресурсы щедрой природы.

Весной прилетают птицы,

В зелени летом теплицы,

Затем золотая осень,

Зима: мороз, снег и просинь.

Сибирь ты одна такая,

Для нас людей мастерская.

Природных богатств не счесть,

А жить здесь большая честь.

Екатерина Гармония

Сибирь - характер Планеты

Сибирь, красива всегда!

твои полноводные реки -

богатство природы Земля!

Здесь люди полны вдохновением,

закалка от жизни видна...

здесь знают сибирское пение,

Метели поют всем сполна...

Народом истории ссыльной,

согреты Сибирью года...

ты личность России могучей

Тайга полюбила тебя...

Здесь мощные жилы природы

вершили закалку людей...

Сибирь - это сильные духом,

рожденных твоих сыновей!

Сибирь - душа России!

Сибирский край - не край России,

Сибирь - её Святыня, Храм,

Который кровью оросили

Эпох, причастных к кандалам…

Угрюмость гор, тайги дремучесть, -

Всему причина, - не вина…

У южных пальм другая участь,

Но не бананов ждёт страна:

Сибирь моя полна сокровищ, -

Как тот сапожник - без сапог,

Ценою слёз, ценою крови, -

Исправно платит свой оброк.

Сибирский край – душа России, -

Слезами скорбными чиста…

Здесь жив ещё народ Мессия

С судьбой распятого Христа…

Сибирь проклята и воспета…

В иконной святости старух

Не гаснет добрый лучик света,

Живёт особый, русский дух…

Его церковным мракобесьем

Не затуманить, не достать:

Сибирь не одержима спесью,

«У ней особенная стать»!

Всегда в цепях, не в бриллиантах,

Не разодетая в шелках,

Сибирь, измученным Атлантом,

Россию держит на руках!

Уж как Сибирь не поносили,

Не распинали, как Христа, -

Жива Сибирь – жива Россия,

До боли истина проста!

Я по белому снегу снежному

Твердой поступью с хрустом пройду,

Не нужны мне моря безбрежные,

Лишь в Сибири я счастье найду!

От мороза лицо все красное,

Ведь мороз у нас жжет,не щадя.

Только небо лазурное,ясное,

И просторами дышит земля.

Здесь пушистые кедры,огромные,

Раскидавшись в тайне вековой,

Вам помашут лапами томными

И укажут дорогу домой..

Если сердце твое горячее,

Этот край не забудет никак,

Ты в душе человек настоящий,

Я тобою горжусь, Сибиряк!

Земля Сибирская

Земля Российская, земля Сибирская,

Земля Камчатская и Азиатская.

Леса дремучие, метели жгучие,

Такая теплая моя Сибирь.

Земля равнинная, земля былинная,

Земля таежная, непроходимая.

Гостеприимная и неделимая,

Такая теплая моя Сибирь.

Земля Алтайская и Забайкальская,

Земля угрюмая, как старец мудрая,

Земля суровая, открытья новые,

Такая теплая моя Сибирь.

Земля Уральская и Прибайкальская

Река Амур и Енисей,

Земля Таймырская и океанская,

Сибирь открыта для друзей.

Сибирь-Сибирь, ты дочь России!

Здесь в лесах зеленеет листва,

Здесь на солнце горят купола,

Здесь поёт соловей

В перезвоне церквей

И летят золотые слова:

Сибирь-Сибирь, ты дочь России.

У нас с тобой одна судьба.

Глаза твои озёрной сини

Не позабыть мне никогда.

Здесь времен замедляется бег,

Здесь скрипит под полозьями снег,

Здесь гармонь так звучит

И рябина горчит,

Мне с тобой не расстаться вовек!

Сибирь-Сибирь, мой край родимый

Люблю твоих просторов ширь,

Дым деревень, снегов седины

Любовь моя, моя Сибирь.

Здесь наивность моих детских грёз

Помнят клейкие листья берёз.

Хором плачущих ив

Колыбельный мотив

Здесь тревожит мне душу до слёз.

И не найти нигде красивей

Твоих лесов, твоих полей.

Звучишь во мне ещё сильней!

Стихотворение о Сибири

В краю чудес – краю Сибирском –

Немало дива для гостей.

А нам здесь довелось родиться,

И не сыскать красивей в мире

Таких богатых чудом мест:

Здесь и луга, и пОля шири,

И буйный первозданный лес.

Холмы, как небольшие горы,

А реки все имеют нрав:

Весною – холодны и скоры,

А летом – дремлют среди трав.

Сибирь заботлива и стрОга:

Всех-всех накормит, напоИт,

Но и напомнит: Дела много!

Сибирь лениться не велит!

Здесь с детства можно научиться

Рыбачить, овощи растить,

С огромным лесом подружиться –

Его богатства находить.

Ведь этот лес – источник силы:

В нём тысячи лечебных трав,

Поляны ягод витаминных,

Грибы и шишки на ветвях.

Здесь даже просто воздух лечит,

Вдохнёшь – и все тревоги прочь!

Сибирь с тобою мы навечно!

И в летний зной, и в хмурый дождь.

Нам пО сердцу твои метели,

Морозы лютые зимой.

Любимый край берёз и елей…

СИБИРЬ, мы рождены ТОБОЙ!

связана в первую очередь с появлением в 1789 в Тобольске ж. «Иртыш, превращающийся в Ипокрену», давшего толчок развитию печатной лит-ры в Сибири, в т. ч. и поэзии. На стр. ж. увидели свет стихотворные произведения целого ряда мест. авторов.

Наиболее известен П.П. Сумароков. Его поэтич. творчество развивалось в осн. в русле классицизма. Писал стихи, поэмы, сказки, басни, торжественные оды, эпиграммы. Самые крупные произведения - «Амур, лишенный зрения» и ода «Гордость» (1789). Характерные для классицизма просветительские традиции отчетливо проявляются и в произведениях др. активнейшего автора ж. - И.И. Бахтина. Поэтич. опыты будущего историка Сибири П.А. Словцова - ода «К Сибири» (1782) и др. - также выдержаны в классич. традициях. Но слышны в них и мотивы сентиментализма. Черты разных направлений (классицизма, сентиментализма, романтизма) содержит и творчество еще одного поэта-сибиряка конца XVIII в. - Н.С. Смирнова.

Почти до середины XIX в. лит-ра, в т. ч. поэзия Сибири, жила под знаком романтизма. Он был неотделим от общерус. и западноевропейского, но в мест. лит-ру пришел с опозданием, хотя развивался затем бур-но. Особенно во второй пол. 1820-х, что было связано с появлением в сиб. ссылке декабристов. Поэты-декабристы оказали серьезное влияние на совсем еще юную поэзию Сибири.

Серьезно повлияли на поэзию романтизма в Сибири Пушкин, Жуковский, Батюшков. И развивалась она в рамках наиболее характерных для рус. романтизма того времени жанров: лирич. стихотворения, особенно элегии, дружеского послания, баллады. В 1830-е в Сибири наблюдается расцвет (хотя и запоздалый) романтич. поэмы. Появляются поэмы Ф. Бальдауфа «Авван и Гайро» (1834), П. Ершова «Сузге» (1838), А. Таскина «Нерчинские беглецы» (1832), ориентированные на «южные поэмы» Пушкина. Заимствовали сиб. поэты из общерус. романтизма и характерные для него мотивы любви, печали. В стихах Ф. Бальдауфа, П. Ершова, И. Петрова и др. нередки раздумья о бренности всего земного, о смерти, вечности и т. д. В то же время, в отличие от общерус. романтизма, в поэзии Сибири не было характерного романтич. мотива бегства героя в мир нетронутых цивилизацией народов. Практически отсутствовала и идеализация эпохи ср. веков. Известную романтизацию старины можно найти в произведениях, посвященных присоединению Сибири к России, но движет их авторами патриотич. чувство. Особое отношение у мест. поэтов-романтиков к сиб. экзотике, «мест-ному колориту», который для них не внешнее явление, а нечто конкретное и реальное. Отсюда усиление элементов этнографии в их поэзии. Щедро используются в романтич. поэзии Сибири и мотивы рус. фольклора. Самый наглядный тому при-мер - П. Ершов, не раз обращавшийся к сказоч. или песенной форме. Своеобразие поэзии романтизма в Сибири еще и в том, что природа здесь не просто толчок для лирич. переживаний, а реальный самостоятельный мир, о котором говорится с глубоким знанием и патриотизмом. Наиболее крупные представители романтич. поэзии в Сибири - П.П. Ершов и Ф.И. Бальдауф.

К середине XIX в. романтизм себя уже в осн. изжил. А утверждение реализма в поэзии Сибири шло медленно и трудно. Что подтверждает и творч. эволюция наиболее даровитых стихотворцев Сибири этих лет Е.Л. Милькеева, М.А. Александрова, Д.П. Давыдова.

Поэзия Е.Л. Милькеева (1815 - ок. 1845) противоречива, во многом подражательна, но в лучших проявлениях тяготеет к простому, выразительному изображению событий и предметов. Довольно сильны у него религиозные мотивы. В отличие от др. выходцев из Сибири, он реже обращался к конкретной сиб. действительности; его стихам не свойственен этнографизм. Он избегал описательности, стремился к поэтич. обобщению.

Стихи М.А. Александрова (ок. 1800 - ок. 1860) полны резкого обличительного пафоса и социального протеста. Сибирь воспринимается поэтом как страна резких контрастов богатства и нищеты. В его поэзии уживаются романтич. и конкретные жизненные мотивы. В творчестве Александрова наглядно отразилась как собственная его эволюция от романтизма к реализму, так и общее движение лит-ры Сибири се-редины XIX в. к реалистич. воспроизведению жизни.

Поэзия Д.П. Давыдова (1811 -1888) посвящена в осн. Сибири и отличается простым, ясным, легким слогом. Она насыщена мест. колоритом, этнографич. подробностями быта и обычаев сиб. народностей, впитала в себя их фольклорные мотивы. Наиболее известным в поэтич. наследии Давыдова стало стихотворение «Дума про беглеца на Байкале» (1858), превратившееся впоследствии в популярнейшую нар. пес-ню «Славное море - священный Байкал», названную по первой его строчке.

1860 - 1870-е в лит-ре Сибири шло становление реалистич. рев.-демократич. поэзии, представленной, прежде всего, поэтич. творчеством И.Ф. Федорова-Омулевского с его «Сибирскими мотивами». Мест. ав-торы ориентировались на политич. лирику Некрасова, Курочкина, Михайлова и сатирич. поэзию. Особенно популярной была рев. сатира. Один из самых ярких ее представителей в Сибири - П.В. Шумахер (1817 - 1891). Подлинно социальное звучание обретает тема каторги, впервые введенная Д.П. Давыдовым. Заметную страницу вписал в нее забайкальский поэт Ф.М. Мокеев (1830 - 1880), сам попавший на каторгу и описавший собств. страдания. Социально-политич. наполнение характерно и для поэтич. опытов Н.М. Ядринцева.

В лит-ре Сибири последних десятилетий XIX в. поэзия оставалась в тени прозы и публицистики. Одаренных стихотворцев немного. Среди них В.М. Михеев, писавший и прозу, и пьесы. Одним из первых он создал цикл стихотворений о сиб. пролетариате, где попытался создать образ рабочего-приискателя. А для молодого тогда поэта-народовольца

В.Г. Богораза-Тана главной была тема политич. каторги и ссылки. Некоторые его стихи («Песня борь-бы и труда», «Первое мая») становились боевыми песнями для рев. пролетариата. Он внес заметный вклад в рев. поэзию.

В нач. XX в. развитие сиб. поэзии происходило в целом в русле традиций критич. реализма. Но и модернизм проникал в Сибирь. На сиб. почве декаданс приживался плохо. Сибиряки не приняли ни символизма, ни футуризма. Тем не менее, декадентские мотивы в творчестве некоторых сиб. поэтов проявились. Известную дань символизму отдал Г. Вяткин. Отголоски декадентства можно заметить в ранних стихах П. Драверта, В. Пруссака. Особенно последовательным сторонником модернизма и типичным поэтом-символистом был И. Иванов.

В 1905 - 1917 гг. в Сибири активно развивалась массовая рев. поэзия. Видным ее представителем был И.И. Тачалов (1879 - 1929). Выступал он преимущественно как поэт-романтик. Но главное его произведение - поэма «Егорка» - произведение реалистич., рассказывающее о трагич. эпизодах революции 1905. Эта вещь содержит в себе большой агитационно-пропагандистский заряд.

Агитационной лирикой, мобилизовывавшей на защиту Советов, призывавшей к солидарности трудящихся и мировой революции, являлась в осн. поэзия послеоктябрьского периода и Гражданской войны. Примером ярого поэта-пропагандиста, выступавшего убежденным борцом за рев. идеалы, был Ф.М. Лыткин (1897 - 1918). Большую популярность в это время приобретают произведения партизанских поэтов и в первую очередь П.С. Парфенова (1894 - 1937) -автора «Партизанского гимна» («По долинам и по взгорьям.»).

Наиболее значит. поэтич. произведением первых послерев. лет в Сибири стала поэма Н.Л. Янчевского (1892 - 1937) «Октябрь» (1921), воспевающая «девятый грозный вал», который смывает проклятое наследие старого мира. Чувствуется в ней явное влияние «Двенадцати» А. Блока, но имела она, по словам В. Правдухина, «свои краски», «свой тон» и была пронизана рев.-романтич. пафосом. Романтич. поэтика отличала стихи многих др. сиб. поэтов тех лет.

Но картина сиб. поэзии 1920-х была далеко не однозначной. Ощутимо поначалу деление по классовому принципу, на социальные и творч. группировки. Существовали так называемые «промежуточные идеологические формы», носителями которых, с одной стороны, считались поэты, вышедшие из среды мелкобуржуазной интеллигенции (Г. Вяткин, В. Итин, А. Балин и др.), а с другой - «крестьянские поэты» (И. Ерошин, И. Мухачёв, А. Пиоторовский и др.). Неоднозначно было и отношение к революции. Особенно среди поэтов-«интеллигентов». Если А. Оленич-Гнененко и В. Итин приняли революцию сразу, то Г. Вяткину пришлось преодолеть на пути к признанию новой действительности нелегкий путь противоречивых сомнений и переоценки ценностей.

Рождались в 1920-е и новые поэтич. направления. В их числе - рев. романтизм, яркими представителями которого в Сибири были комсомольские поэты Я.М. (Джек) Алтаузен (1907 - 1942) и И.П. Уткин (1903 - 1944). Творч. старт обоих поэтов состоялся в иркутской газ. «Власть труда». Наибольший успех Уткину принесла поэма «Повесть о рыжем Мотэле» (1925), а Алтаузену - поэма «Безусый энтузиаст» (1928), выразившие настроения, типичные для значит. части молодежи 1920-х.

При всей разности взглядов, творч. возможностей и способностей, объединяли сиб. поэтов любовь и жадный интерес к своей малой родине, к происходящим здесь переменам. Ярким тому примером могут служить И.Е. Ерошин (1894- 1965) и И.А. Мухачёв (1896 -1958). Зачарованный природой Ал-тая, его фольклором, Ерошин выразил свои впечатления в кн. «Синяя юрта» (1929) и «Песни Алтая» (1933), где сквозным стал мотив дружбы алтайского и рус. народов. На всю жизнь неиссякаемым источником поэтич. вдохновения стал Алтай и для Мухачёва. Гл. место в его творчестве занимала природа, поэтич. осмысление ее взаимоотношений с человеком. Решительно поддержал коллективизацию. Первое крупное произведение - поэму «Путем коллективизма» (1932) - тоже посвятил колхозному движению в алтайской деревне. Алтайская тема проходит через все его творчество. Начав певцом родной природы и «крестьянским поэтом», Мухачёв в процессе творч. эволюции становится поэтом широкого социального диапазона и эпич. звучания.

Плодовиты в поэтич. Сибири были 1930-е. Активно работают «старики». По-прежнему актуальна тема революции и Гражданской войны. Один из наиболее последовательных ее выразителей - Г.П. Павлов (1895 - 1843). От лирики поэты старшего поколения все чаще переходят к отражению социалистич. преобразований. Индустриализация края, его новостройки становятся содержанием их стихов и поэм. Так, Н.А. Алексеев (1891 - 1963) внимательно вслушивается в ритм новой жизни и гордится за свершения «рабочего русского человека». Новый быт, героика первых пятилеток, крутой перелом в жизни сиб. деревни, сменившей соху на трактор, наполняют и произведения поэтов более молодого поколения: Л.Н. Мартынова, А.С. Ольхона, М.М. Скуратова, С.Н. Маркова, В.М. Саянова, В.И. Непомнящих, И.И. Молчанова-Сибирского, И.Д. Рождественского, В.Н. Афанасьева и др.

В Сибири началась творческая биография выдающегося советского поэта П.Н. Васильева. В 1927 - 1928 его стихи печатают «Сиб. огни». В это время он много путешествует по Сибири, меняет профессии. Годы странствий нашли отражение в его стихах и поэмах, занявших видное место в лит-ре 1930-х.

В 1930-х получил распространение жанр историч. поэмы. Появляются крупные поэтич. полотна И. Мухачева «Карло Тэтэнгоди» и «Повесть о Демжае алтайце», Г. Вяткина «Сказ о Ермаковом походе», большие циклы историч. поэм Л. Мартынова и П. Васильева, поэма А. Ольхона «Ведомость о секретном преступнике Чернышевском за 1862 - 1883 годы» и др.

Отдельная страница в поэзии Сибири - ВОВ. Многие поэты-сибиряки сражались на ее фронтах. Не все живыми вернулись домой. Смертью храбрых пали Е.Н. Березницкий, Б.А. Богатков, К.Г. Брянский, Г.А. Доронин, И.М. Ливертовский, М.А. Рыбаков, Г.К. Суворов, И.А. Черепанов, В.М. Чугунов. Большинство еще перед войной подавали большие надежды, но именно на войне они стали настоящими поэтами. Их ратный подвиг нерасторжим с подвигом поэтич..

Остававшиеся в тылу поэты Сибири тоже активно участвовали в создании летописи военных лет. Слаженно звучали в ту пору голоса разных поэтич. поколений. Их объединял высокий оптимизм, что не мешало отражению действительности, трагедийных сторон войны. Примером могут служить стихи Е.К. Стюарт, пронизанные одновременно скорбно-трагич. и сдержанно-поэтич. интонацией. Одной из ведущих стала тема единства фронта и тыла. И. Мухачёв, Л. Мартынов и др. в стихах подчеркивали: народ, равно грозный на поле боя и в тылу, нельзя победить. Второе рождение переживает тема особого значения Сибири в историч. судьбе России. Как метафорически точно и емко выразился В. Федоров («Сибирь»): «В дни народных бед // Сибирь стояла под Москвою». А события и образы историч. поэмы И. Рождественского «Стражи Мангазеи» оказались созвучными грозовой атмосфере ВОВ.

В военные гг. значительное распространение получила форма поэтич. цикла с одним сквозным героем -смелым, находчивым, удачливым, умеющим выйти из любых положений, веселым солдатом. Создавали такие «книги про бойца» и поэты-сибиряки. У каждого был свой «Тёркин»: Саша Сибиряков - у Г. Доронина, Иван Боёк - у М. Юдалевича, Тарас Клинков - у А. Смердова. В этой худ.-публицистич. форме поэты откликались на события фронтовой жизни. И многие воины на передовой искренне верили в их существование. Популярны были лирич. «письма с передовой», где личные переживания сплавлялись с гражданскими и патриотич. мотива-ми. Время же крупных поэтич. полотен о войне наступит за ее пределами, и вехой станет поэтич. повесть А. Смердова «Пушкинские горы» (1946), вошедшая в число лучших образцов военной лирики и эпики.

Нашли свое отражение и боевые действия Советской Армии на Д. В. Им посвящены многие стихи Л.А. Чикина (1927 - 1994). Как летописец победоносных походов против милитаристской Японии выступает в поэтических циклах «Маньчжурская тетрадь», «Монгольские стихи», «Корейские мотивы», отмеченных

Государственной премией СССР, их участник П. Комаров (1911 - 1949).

ВОВ породила новое поэтич. поколение - тех, кто «с боями прошел пол-Европы», выжил и вернулся домой с победой. В полный голос они (Н.И. Перевалов, И.М. Ветлугин, Е.С. Буравлев, Ю.П. Гордиенко, Л.В. Решетников, И.Г. Краснов, М.А. Небогатов, Е.М. Павличенко, Ю.Д. Левитанский и др.) заявили о себе в послевоенные десятилетия: сначала своеобразными фронтовыми исповедями, а позже - углубленным осмыслением и воссозданием истинного образа воина-победителя. Разные эти авторы объединены общей творч. целью, точно выраженной в поэтическом призыве И. Краснова: «Любите жизнь, войну не забывайте». Некоторые (Л. Решетников) остались верны армейской теме навсегда.

Сиб. поэзия послевоенных лет характерна усилением эпич. начала. Появляются поэмы М. Юдалевича «Иван Ползунов» и «Алтайский горный инженер», Вас. Федорова «Проданная Венера», К. Лисовского «Русский человек Бегичев», Н. Перевалова «В сельской школе» и др.

В 1950-е в полной мере раскрылся талант ряда сиб. поэтов, разных по творч. облику, но схожих в одном - любви к родному краю. Своеобразным явлением сиб. поэзии стал В.М. Пухначёв (1910 - 1982). Известный больше как поэт-песен-ник, автор слов песен «Над широкой Обью», «Сибирский вальс» и др., он создавал также большие эпич. поэмы, среди которых наиболее монументальным произведением является поэтич. трилогия «Сказ о Васюганье» (1969), где центральным героем становится Сибирь в ее прошлом и настоящем. Исчерпывающе характеризуется словами «поэт Сибири» К.Л. Лисовский (1919 -1980), воспевавший родной край в многочисленных стихах и поэмах почти полвека.

На рубеже 1950 - 1960-х в поэзии Сибири начинается мощное лирич. наступление. Шла «переплавка людских сердец» (Е. Буравлев). Особое значение приобретали «вечные» темы любви и природы, сопряженные с корневыми ценностями бытия. Исчезали риторика и декларативность, уступая место подлинным чувствам и настроениям, естественней, задушевней становилась интонация. Резко возрос интерес к «мелочам» жизни и «простым истинам». Поэты стремились «без утайки увидеть мир, каким он есть» (Л. Мартынов). Вместе с тем характерной приметой поэзии той поры становится глубокая социальная насыщенность традиц. лирич. мотивов. С особой силой и яркостью проявилось все это в творчестве Е. Стюарт, Л. Мартынова, Вас. Федорова.

В лирич. наступление шли не одни «старики». Настала пора расцвета поэтов фронтового поколения. Появилась на лит. небосклоне Сибири 1960-х и многочисленная плеяда новых поэтич. имен: А.А. Романов, Н.И. Созинова, И.О. Фоняков, В.Ф. Балачан, В.А. Крещик, Н.М. Грехова (все Новосибирск), В.А. Макаров, В.Я. Озолин (Омск), В.И. Казанцев (Томск), Л.С. Мерзликин (Барнаул), В.М. Баянов (Кемерово), А.В. Преловский, С.А. Кузнецова (Иркутск), Р.В. Филиппов (Чита), И.М. Киселев (Кемерово), В.Н. Белкин, Р.Х. Солнцев, З.Я. Яхнин (Красноярск), М. Асламов (Хабаровск) и др., которым было что сказать о себе и своем поколении. Одни, всматриваясь в «интерьер человеческого сознания» (В. Казанцев), наблюдают диалектику человеч. отношений. Другие (Р. Солнцев) полемизируют с обывательским строем мыслей и чувств. Третьи (В. Озолин) воспевают сильных и мужественных людей Севера, которых «горькой солью умывало». Четвертые (З. Яхнин, И. Фоняков) пишут лирические репортажи о людях разных профессий, которым недостаточны «скорости прежние», и они сами «создают ускорение», меняя лицо сибирской земли. Пятые (А. Преловский) воспевают великие сиб. стройки. А поэзия иных наделена особенной чуткостью к неброской красоте родных мест (В. Баянов) или отличается фольклорным началом (Л. Мерзликин)... Однако при всем разнообразии поэтов «новой волны» объединяло стремление идти «с веком наравне». Они чутко реагировали на социально-экономич. преобразования, происходившие в стране и в Сибири, отражали их в своей поэзии. И всерьез задумывались об их истинной цене. Не случайно на передний план в лирике этого поэтич. поколения выходит тема сохранения природных, историко-культ. и дух. ценностей перед лицом бурного натиска НТР. Она перекликается и сопрягается с не-устаревающей темой «отчего края», «родительской земли» (А. Плитченко). Но и традиц. интимная лирика не ушла в тень, о чем свидетельствуют стихи Н. Греховой, одной из самых неординарных сиб. поэтесс. «Любовный недуг» ее лирич. героини принимает подчас совершенно неожиданные метафорич. формы и образы. Вместе с тем поэтич. мир Н. Греховой не замыкается в пространстве собственного «я», а обретает в лучших стихах поистине философские масштабность, емкость и глубину.

Одним из самых ярких поэтов, рожденных 1960-ми, был А.А. Кухно (1932 - 1978). Своеобразным нервом его поэзии стала ранимость. И чем больнее обстоятельства бытия задевали этот нерв, тем сильнее делался поэт («чем ранимей - тем сильней»), тем ярче, наполненней становились его стихи. Оборотной стороной его изначально светлого по мироощущению творчества был доходящий до трагедийного накала драматизм. Им, в частн., отмечена поэма «Море» (1965) - одно из первых в рос. поэзии антикультовских произведений.

Поэтич. поколение, дебютировавшее в 1960-х, более двух десятилетий определяло лицо и состояние сиб. поэзии, было ее стержнем и «законодателем». Но и «старики» продолжали плодотворно работать, внося свои заметные штрихи в общую поэтич. картину, которая была не только лирической. Продолжала привлекать внимание историч. тематика. К ней обращается М. Сергеев. Заметным достижением историч. жанра в сиб. поэзии стала поэма К. Лисовского «Сумасшедший поезд» (1966), где автору удалось создать психологически сложный портрет Колчака.

В 1970 - 1980-х пополнение рядов сиб. поэзии продолжалось. Свежий взгляд на мир и собственный поэтич. голос демонстрировали в эти годы многие встававшие «на крыло» поэты. Так, особая притягательность и обаяние стихов дальневосточника Г. Лысенко (1941 -1978) заключалось в предельной личности и безусловной жизненной обеспеченности каждой строки. Алтайца В.М. Башунова (1946 - 2005) отличало интуитивно-подсознательное предощущение зарождающейся новизны в знакомом до мелочей «кругу природы, родины, семьи». Суть, нерв, источник поэзии Н.М. Закусиной (Новосибирск) и Т.Г. Четвериковой (Омск) - любовь; в старой теме они находят новые повороты и оттенки. Осн. линия творчества Л.А. Никоновой (Новокузнецк) - человек и космическое чудо жизни, совр. ноосфера и так и не понятая нами до конца живая природа. На этот же период приходится творческое формирование омича А.П. Кутилова (1940 -1985) - уникального явления совр. рус. поэзии, близкого по духу П. Васильеву и Н. Рубцову.

1970 - 1980еич. перевода в лит-ре Сибири. Переводятся зарубежные авторы, но особенно активная работа ведется с нац. сиб. поэтами. Благодаря рус. поэтам-переводчикам широкую известность прибрели нац. сиб. поэты: алтайцы А. Адаров, П. Самык, Б. Укачин, якуты С. Данилов, Л. Попов, ненец Р. Ругин и др. Продолжается начатая еще в 1920-е. И. Мухачёвым работа по переложению на рус. язык нац. фольклора. Большое социально-культ. значение имеют осуществленные в 1980-х А. Преловским, А. Плитченко, А. Романовым поэтич. переводы героич. эпосов Хакасии, Горного Алтая, Якутии и ряда др. сиб. народностей.

В 1990-х в сиб. поэзии заметен значит. спад. При обилии стихотворного самиздатовского вала все меньше поэтич. открытий. Из большого числа сочинителей последнего десятилетия XX в. лишь немногих можно называть поэтами. К числу наиболее ярких, оригинальных и колоритных из них относится А.И. Денисенко, чья поэзия стала заметным явлением в лит. жизни Сибири последнего времени.

Нач. нового века отмечено в лит-ре Сибири поэтич. оживлением. Практически в каждом сиб. регионе появляются новые интересные имена. И пока еще творчество большинства из них находится в стадии многообещающего брожения, о некоторых уже можно говорить как о вполне состоявшихся поэтах. К ним в первую очередь следует отнести русскояз. поэтессу из Хакасии Н.М. Ахпашеву, творчество которой -страстный монолог о любви, о судьбах человечества и поисках своего пути в этом мире - привлекает внутренней свободой и обращает на себя внимание редкой образностью и оригинальной метафоричностью.

В целом же постоянно расширяющаяся поэтич. палитра сегодняшней Сибири очень пестра, неоднородна и пока не складывается в цельную картину.

Лит.: Очерки русской литературы Сибири. Т. 1, 2. Новосибирск, 1982; Никульков А. Книга о поэтах. Новосибирск, 1972; Мостков Ю. Поэты в солдатском строю. // Портреты. Новосибирск, 1981; Коржев В. Под высоким накалом эпохи. Новосибирск, 1984; Горшенин А. Беседы о сибирской литературе. Новосибирск, 1997; Горшенин А. Абрисы. Новосибирск, 2001.

Здравствуйте ребята и уважаемые взрослые!

Сегодня мы познакомимся с творчеством писателей Иркутской области.

и проведем конкурс стихотворений, где ребята прочитают наизусть наиболее понравившиеся и полюбившиеся стихотворные строки.

Прекрасны просторы Сибири, берёзовые рощи, поля и луга и всё это многообразие красок родного края воспевают поэты в своих стихотворениях.

Нижнеудинский поэт Валентин Уруков воспевал наш любимый город Нижнеудинск.

А мне он нравиться районный

пристанционный городок,

Слегка зеленый, пропыленный

И подновлённый на чуток.

Я вижу женщин в огороде

И наблюдаю у « Саян»

Как в минипарке пары бродят

Или танцуют под баян.

Валентин Алексеевич Уруков

родился 2 февраля 1935 года в селе Ново-Чехово Нижнеудинского района иркутской области в семье служащего- отец работал в сельсовете секретарём. Учась в 8 классе поступил на работу в качестве корректора редакции газеты « Икейский колхозник». По окончании школы переехали с семьёй в город Нижнеудинск. Учась в вечерней школе продолжал

работу в качестве корректора редакции « Путь Ильича». В 1954 году окончил Юридическую школу МВД СССР, получив диплом юриста. Продолжал писать стихи о своей родине.

В 1970 году В Иркутском книжном издательстве вышел поэтический сборник « Глоток рассвета».Начиная С 1953 года Валентин Уруков публиковался в различных городских, районных, областных и центральных периодических издательствах.

Ребята приготовили очень много стихотворений Валентина Урукова.

Александр Твардовский в поэме за далью даль запечатлел в поэме образ Сибири:

Сибирь! Леса и горы скопом.

Земли довольно, чтоб на ней.

Раздаться в ширь пяти Европам

Со всею музыкой своей.

Могучий край всемирной славы

Что грозной щедростью стяжал

Завод и житница державы

Её рудник и арсенал.

А сейчас мы познакомимся со следующим поэтом.

Анатолий Константинович Горбунов

родился в 1942 году в деревне Мутино Киренского района Иркутской области. С детства я мечтал о небе. Делал крылья из фанерки, прыгал с крыши сеновала... кувырком в сугроб. До того допрыгался, что и вправду стал летчиком (бортрадистом самолетов Ил-14, Ан-12), была и другая мечта - податься в капитаны дальнего плавания. Мне было всего четырнадцать, когда я без помощи взрослых построил лодку-плоскодонку и обошел на ней все дикие речки в округе. Капитаном дальнего плавания стать не получилось, помешала неуемная страсть к рыбалке и охоте.
Автор многих сборников стихов среди которых- «Чудница», « Осенцы», « Перекаты» им написана книга очерков « Тайга и люди».

В 2000 году в издательстве журнала «Сибирь» вышла книжка стихов для малышей «Журчинки».
Стихи, вошедшие в сборник, словно продолжающие традиции народных сказок, потешек, песенок, поговорок, – удивительно живые, искрящиеся весельем, мягким юмором. Но главное в них – любовь к своему родному краю. В этом – смысл творчества поэта.

Он из солнечных проталин,

Птичьих грёз,

Из дымящихся проталин

Он из розовых волокон

Из открытых настежь окон

Родников.

Он бежит через просёлок

И журчит,

А на вербе- будто пчёлок

Рой жжужит

Скоро мутная снежница протечёт,

В лосьих лунках отстоится

Небосвод.

1. Рустам Суранов

2. Алина Бабинцева

Георгий Рудольфович Граубин

1929-2011

коренной сибиряк, родился 11 июня 1929 года в в деревне Усть-Дая Сретенского района Читинской области. Детство прошло в тревожное время в Сибири. В 1951 году пошёл работать на паровозоремонтный завод, там и написал свой первый сборник стихов

«Утренний гудок» о своих друзьях- рабочих. С тех пор прошло много времени и много сборников написано « Любознательный народ», « Король лентяев», «Синяя молния». В 1959 году Георгия Рудольфовича приняли в союз писателей России. Любит поэт писать для маленьких читателей. Детские стихи переведены на 20 языков, общий тираж составляет 5 миллионов книг.

Каникулярия.

В стране Каникулярии

Неделю или две

Всем детям разрешается

Поскольку ноги есть

И это обязательно

Я вас прошу учесть

У вас с головоногими.

Учитель очень строг:

С мозолями на темени

Не пустит на порог.

А кто по старой памяти

Пришёл на голове.

Пускай ногами думает

Неделю или две. .

1 Дима Ворошилов

2. Света Вихарева

3. Ляпина Маша

4. Сергей Кирилов

5. Саша Слободенюк

6. Саша Деревина

7. Дима Богач

8. Юра Козлов

9. Настя Пушкарёва

10. Артём Колбасин

11 Эдик Кошкарёв

12 Таня Носонова

13 Дима Лакусто

14 Вова Курочкин

15 Вероника Воронина

Марк Давидович Сергеев

(1926 - 1997)

Известная иркутская журналистка написала: “Марк Сергеев - это целая планета и как же легко в ней заплутаться”. И как хорошо, что мы с детства начинаем знакомство с его книжками. Почитали забавную сказку “Как краски пошли гулять”, испытали необычайные ощущения в “Машине времени Кольки Спиридонова”, побывали в увлекательном путешествии с бутылкой в книге “Капелька по капельке”, вместе с Марком Давидовичем Сергеевым пощупали уши, и узнали, зачем это надо делать (“Ребята, пощупайте уши”). Он выпустил семьдесят книг, написал сценарии к шестидесяти фильмам. Марк Сергеев - поэт, прозаик, переводчик, литературный и театральный критик, детский писатель, историк, краевед, драматург, поэт-песенник. Он объездил весь мир, и он Почетный гражданин города Иркутска. Это перечисление не дает, конечно, полного представления о том, что сделано Марком Давидовичем Сергеевым.
В течение нескольких лет Марк Давидович вел цикл радиопередач, в которых отвечал на вопросы ребят. Эти дружеские беседы всегда начинались словами: “Давай поговорим”. Потом эти разговоры и легли в основу книги. А говорил он с ребятами о том, что их интересовало, о том, что волновало его самого.

Чем выше в гору- тем Байкал видней.

Вдали вода прозрачность потеряла

И кажется мерцанием металла,

Что выплавлен из наших дум и дней.

С творчеством Марка Сергеева нас познакомят ребята:

Юрий Егорович Черных

родился в городе Усть-Куте Иркутской области.

Жил у нас в Сибири поэт. И хотя он был обыкновенным человеком и писал про то, что все дети сами видели, он сумел создать свой неповторимый мир, в котором герои стихов и сказок не только дети, но и все, что их окружает. Стихи эти особые, так как особое дарование и у Юрия Черных: из-под его пера выходят веселые, озорные строки для самых маленьких ребятишек.
И возникали они у него совсем неожиданно. Гулял он однажды с дочкой за городом, а было это в Братске. Гулять они ушли далеко. И вдруг папа увидел вдали, на лугу, животных. Удивленный и обрадованный, он подхватил дочку на руки и спросил: «Кто пасется на лугу?» Так этот вопрос положил начало прекрасному детскому стихотворению.

«А «детские» стихи стал складывать для своей дочки. И так увлекся, что не заметил, как она выросла, а я никак не могу остановиться в своем увлечении», - шутливо вспоминал поэт.
Стихи Юрия Черных быстро запоминаются, они музыкальны и ритмичны, поэтому и кажется, что писать их было легко и просто.

К нам сегодня в гости
Приходили... гвозди!
Самый длинный – папа,
А на папе шляпа.
Покороче – мама.
И на ней панама.
Да четыре гвоздика
Небольшого ростика:
Этот в кепке,
Этот в шапке,
Этот в шляпке набочок,
А на младшем колпачок.
И у каждого на ножке
Тонкий острый каблучок.

Книги Юрия Черных выходили в Братске, Москве и Иркутске, а еще стихи его печатались в журнале «Сибирячок».

С тех пор минуло много лет. Поэта уже нет с нами. Но все по-прежнему получают удовольствие от его стихов и от той атмосферы радости, которую Юрий Черных оставил нам в своих книгах.

С творчеством Юрия Егоровича Черных нас познакомят наши воспитанники:

«На лугу пасутся ко…» На эти стихи композитор Александра Пахмутова написала музыку. Появилась веселая песенка, ставшая лауреатом Международного конкурса детской песни в Софии и послужившая сюжетом для мультипликационного фильма, а также сделавшая нашего земляка Юрия Егоровича известным.. (звучит песня).

Сегодня мы с вами побывали в незабываемом мире поэзии, познакомились с с жизнью и творчеством поэтов Иркутской области, узнали много нового и интересного.И я думаю что после знакомства вам захочется пойти вновь в библиотеку и взять стихи этих авторов для того чтобы прочитать, а может и выучить наизусть.

Говоря о поэзии огромного края нужно учитывать, что Сибири отведено так много места в развитии экономики и культуры нашей страны. Пристальное, неравнодушное внимание к острым проблемам современности. Основная черта творчества Иркутских поэтов, освящённая любовью к родной стране.

Поэзия, художественные произведения в стихотворной форме является одним из способов развития речи, её обогащения.