Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Год написания:

1895

Время прочтения:

Описание произведения:

Известный русский писатель Максим Горький написал рассказ Старуха Изергиль в 1895 году, и это произведение, безусловно, является частью раннего творчества Горького. Рассказ Старуха Изергиль наполнен духом романтизма.

Рассказ разбит на три части - это легенда о Ларре, жизнь старухи Изергиль и третья часть включает в себя легенду о Данко. Хотя эти истории различаются, их общим основанием служит поиск Горького ответа на вопрос о смысле жизни человека.

Читайте ниже краткое содержание рассказа Старуха Изергиль.

Рассказчик услышал эти истории на морском берегу в Бессарабии, от старухи Изергиль. Взошла луна, и по степи пошли тени от пробегающих облаков. Старуха сказала, что видит Ларру, который превратился в тень, и поведала эту сказку.

Много лет назад, в щедрой стране «жило могучее племя скотоводов». Однажды красивую девушку из этого племени украл орёл. О ней погоревали и забыли, а через двадцать лет она вернулась, с ней был юноша, красивый и сильный. Она рассказала, что была женой орла. Все с удивлением смотрели на сына орла, но он ничем не отличался от других, только глаза его были холодны и горды, как у отца.

Он считал себя необыкновенным, и разговаривал надменно даже со старейшинами. Люди рассердились и изгнали его из племени. Он рассмеялся, подошёл к красивой девушке, дочери одного из старейшин, и обнял её. Она его оттолкнула, и тогда он убил её. Юношу схватили и связали, но не убили, посчитав это для него слишком лёгкой смертью. Разговаривая с ним, люди поняли, что «он считает себя первым на земле и, кроме себя, не видит никого». И тогда племя решило наказать его одиночеством.

Юношу назвали Ларрой, что значит «отверженный». Юноша стал жить один, изредка похищая у племени скот и девушек. В него стреляли из лука, но он был неуязвим. Так прошли десятки лет. Но однажды он близко подошёл к людям, к нему кинулись, а он стоял, не защищаясь. Тогда люди поняли, что он хочет умереть, и не тронули его. Тогда он выхватил нож и ударил себя в грудь, но нож сломался как о камень. Люди поняли, что он не может умереть. С тех пор он ходит как тень, ожидая смерти. «Ему нет жизни, и смерть не улыбается ему. И нет ему места среди людей. Вот как был поражён человек за гордость!»

В ночи лилась красивая песня. Старуха спросила, слышал ли собеседник когда-нибудь такое красивое пение? Он отрицательно мотнул головой, а Изергиль подтвердила, что такого он никогда не услышит. «Только красавицы могут хорошо петь, - красавицы, которые любят жизнь!» Старуха начала вспоминать, как в молодости она целыми днями ткала ковры, а ночью бегала к любимому. Рассказчик посмотрел на старуху: «её чёрные глаза были всё-таки тусклы, их не оживило воспоминание. Луна освещала её сухие, потрескавшиеся губы, заострённый подбородок с седыми волосами на нём и сморщенный нос, загнутый, словно клюв совы. На месте щёк были чёрные ямы, и в одной из них лежала прядь пепельно-седых волос, выбившихся из-под красной тряпки, которой была обмотана её голова. Кожа на лице, шее и руках вся изрезана морщинами».

Она рассказала, что жила у самого моря в Фальми вместе с матерью. Изергиль было пятнадцать лет, когда в их краях появился «высокий, гибкий, черноусый, весёлый человек». Изергиль полюбила его. Через четыре дня она уже принадлежала ему. Он был рыбаком с Прута. Рыбак звал Изергиль с собой на Дунай, но к тому времени она уже разлюбила его.

Потом подруга познакомила её с кудрявым, рыжим гуцулом. Был он иногда ласков и печален, а порой, как зверь, ревел и дрался. Она ушла к гуцулу, а рыбак долго горевал и плакал о ней. Потом он примкнул к гуцулам и завёл себе другую. Они уже хотели уходить в Карпаты, да зашли в гости к одному румыну. Там их и схватили, а после - повесили. Румыну отомстили: хутор сожгли, и он стал нищим. Рассказчик догадался, что это сделала Изергиль, но на его вопрос старуха уклончиво ответила, что не она одна хотела отомстить.

Потом Изергиль вспомнила, как любила турка. Была у него в гареме в Скутари. Целую неделю жила, а потом начала скучать. У турка был шестнадцатилетний сын, с ним Изергиль и убежала из гарема в Болгарию. Там ревнивая болгарка ранила её ножом. Лечилась Изергиль в женском монастыре, откуда ушла в Польшу, прихватив молоденького монашка. На вопрос собеседника, что стало с юным турчонком, с которым она убежала из гарема, Изергиль ответила, что он умер от тоски по дому или от любви.

Поляк-монах её унижал, и она однажды бросила его в реку. В Польше ей было трудно. Она попала в кабалу к жиду, который торговал ею. Тогда она любила одного пана с изрубленным лицом. Он защищал греков, в этой борьбе ему изрубили лицо. Она добавила: «в жизни, знаешь ты, всегда есть место подвигам. И те, кто их не находят, - лентяи и трусы».

Потом был мадьяр, позже убитый. А «последняя её игра - шляхтич». Красивый очень, а Изергиль было уже сорок лет. Пан на коленях просил её любви, но, добившись, тут же бросил. Потом он бился с русскими и попал в плен, а Изергиль спасла его, убив часового. Пан лгал Изергиль, что за это будет любить её вечно, но оттолкнула она «лживую собаку» и приехала в Молдавию, где живёт уже тридцать лет. Был у неё муж, но год назад умер. Живёт она среди молодёжи, которая любит её сказки.

Наступила ночь, и Изергиль спросила своего собеседника, видит ли он искры в степи? «Эти искры от горящего сердца Данко». Рассказчик сидел и ждал, когда Изергиль начнёт свою новую сказку.

«Жили на земле в старину одни люди. Непроходимые леса окружали их таборы с трёх сторон, а с четвёртой - была степь». Но пришли завоеватели и прогнали их в глубь старого и дремучего леса с болотами, от которых поднимался смертельный смрад. И люди начали гибнуть. Они «уже хотели идти к врагу и принести ему в дар волю свою, и никто уже, испуганный смертью, не боялся рабской жизни. Но тут явился Данко и спас всех один».

Данко уговаривал людей идти через лес. Люди посмотрели на Данко, поняли, что он самый лучший, и пошли за ним. Путь был трудный, с каждым днём таяли силы и решимость людей. Началась гроза, люди обессилели. Им стыдно было признаться в своей слабости, и они решили выместить злобу на Данко. Они сказали, что он не сможет вывести их из леса. Данко называл их слабыми, и люди решили убить его. Он понял, что без него они погибнут. «И вот его сердце вспыхнуло огнём желания спасти их, вывести на лёгкий путь, и тогда в его очах засверкали лучи того могучего огня. А они, увидав это, подумали что он рассвирепел» и стали окружать Данко, чтобы легче было его убить. «И вдруг он разорвал руками грудь и вырвал из неё своё сердце и высоко поднял его над головой».

Сердце ярко осветило лес факелом любви к людям, и они, поражённые поступком Данко, кинулись за ним, и вдруг лес кончился. Люди увидели перед собой лучезарную степь. Они веселились, а Данко упал и умер. «Один осторожный человек, чего-то боясь, наступил на горящее сердце Данко, и оно рассыпалось в искры и угасло». Вот откуда в степи эти голубые огни, появляющиеся перед грозой.

Старуха, утомлённая рассказами, уснула, а море всё шумело и шумело...

Вы прочитали краткое содержание рассказа Старуха Изергиль. Предлагаем вам посетить раздел Краткие содержания , чтобы ознакомиться с другими изложениями популярных писателей.

Cвой знаменитый рассказ «Старуха Изергиль» Максим Горький написал в 1894 году. В него вошли две замечательные легенды: легенда о Ларре и легенда о Данко. Впервые напечатано в «Самарской газете», 1895, номер 80, 16 апреля; номер 86, 23 апреля; номер 89, 27 апреля. Написано, по-видимому, осенью 1894 года. Датировка подтверждается письмом В.Г.Короленко от 4 октября 1894 года члену редакции «Русских ведомостей» М.А.Саблину. В этом письме В.Г.Короленко писал: «Дня три назад я послал в редакцию рукопись Пешкова (псевд. Максим Горький), заглавие “Старуха Изергиль”». Рассказ включался во все собрания сочинений. Печатается по тексту, подготовленному М.Горьким для собрания сочинений в издании «Книга».

Из серии: Список школьной литературы 10-11 класс

* * *

компанией ЛитРес .

Я слышал эти рассказы под Аккерманом, в Бессарабии, на морском берегу.

Однажды вечером, кончив дневной сбор винограда, партия молдаван, с которой я работал, ушла на берег моря, а я и старуха Изергиль остались под густой тенью виноградных лоз и, лежа на земле, молчали, глядя, как тают в голубой мгле ночи силуэты тех людей, что пошли к морю.

Они шли, пели и смеялись; мужчины – бронзовые, с пышными, черными усами и густыми кудрями до плеч, в коротких куртках и широких шароварах; женщины и девушки – веселые, гибкие, с темно-синими глазами, тоже бронзовые. Их волосы, шелковые и черные, были распущены, ветер, теплый и легкий, играя ими, звякал монетами, вплетенными в них. Ветер тек широкой, ровной волной, но иногда он точно прыгал через что-то невидимое и, рождая сильный порыв, развевал волосы женщин в фантастические гривы, вздымавшиеся вокруг их голов. Это делало женщин странными и сказочными. Они уходили всё дальше от нас, а ночь и фантазия одевали их всё прекраснее.

Кто-то играл на скрипке… девушка пела мягким контральто, слышался смех…

Воздух был пропитан острым запахом моря и жирными испарениями земли, незадолго до вечера обильно смоченной дождем. Еще и теперь по небу бродили обрывки туч, пышные, странных очертаний и красок, тут – мягкие, как клубы дыма, сизые и пепельно-голубые, там – резкие, как обломки скал, матово-черные или коричневые. Между ними ласково блестели темно-голубые клочки неба, украшенные золотыми крапинками звезд. Всё это – звуки и запахи, тучи и люди – было странно красиво и грустно, казалось началом чудной сказки. И всё как бы остановилось в своем росте, умирало; шум голосов гас, удаляясь, перерождался в печальные вздохи.

– Что ты не пошел с ними? – кивнув головой, спросила старуха Изергиль.

Время согнуло ее пополам, черные когда-то глаза были тусклы и слезились. Ее сухой голос звучал странно, он хрустел, точно старуха говорила костями.

– Не хочу, – ответил я ей.

– У!.. стариками родитесь вы, русские. Мрачные все, как демоны… Боятся тебя наши девушки… А ведь ты молодой и сильный…

Луна взошла. Ее диск был велик, кроваво-красен, она казалась вышедшей из недр этой степи, которая на своем веку так много поглотила человеческого мяса и выпила крови, отчего, наверное, и стала такой жирной и щедрой. На нас упали кружевные тени от листвы, я и старуха покрылись ими, как сетью. По степи, влево от нас, поплыли тени облаков, пропитанные голубым сиянием луны, они стали прозрачней и светлей.

– Смотри, вон идет Ларра!

Я смотрел, куда старуха указывала своей дрожащей рукой с кривыми пальцами, и видел: там плыли тени, их было много, и одна из них, темней и гуще, чем другие, плыла быстрей и ниже сестер, – она падала от клочка облака, которое плыло ближе к земле, чем другие, и скорее, чем они.

– Никого нет там! – сказал я.

– Ты слеп больше меня, старухи. Смотри – вон, темный, бежит степью!

Я посмотрел еще и снова не видел ничего, кроме тени.

– Это тень! Почему ты зовешь ее Ларра?

– Потому что это – он. Он уже стал теперь как тень, – пора! Он живет тысячи лет, солнце высушило его тело, кровь и кости, и ветер распылил их. Вот что может сделать бог с человеком за гордость!..

– Расскажи мне, как это было! – попросил я старуху, чувствуя впереди одну из славных сказок, сложенных в степях.

И она рассказала мне эту сказку.

«Многие тысячи лет прошли с той поры, когда случилось это. Далеко за морем, на восход солнца, есть страна большой реки, в той стране каждый древесный лист и стебель травы дает столько тени, сколько нужно человеку, чтобы укрыться в ней от солнца, жестоко жаркого там.

«Вот какая щедрая земля в той стране! «Там жило могучее племя людей, они пасли стада и на охоту за зверями тратили свою силу и мужество, пировали после охоты, пели песни и играли с девушками.

«Однажды, во время пира, одну из них, черноволосую и нежную, как ночь, унес орел, спустившись с неба. Стрелы, пущенные в него мужчинами, упали, жалкие, обратно на землю. Тогда пошли искать девушку, но – не нашли ее. И забыли о ней, как забывают обо всем на земле».

Старуха вздохнула и замолчала. Ее скрипучий голос звучал так, как будто это роптали все забытые века, воплотившись в ее груди тенями воспоминаний. Море тихо вторило началу одной из древних легенд, которые, может быть, создались на его берегах.

«Но через двадцать лет она сама пришла, измученная, иссохшая, а с нею был юноша, красивый и сильный, как сама она двадцать лет назад. И, когда ее спросили, где была она, она рассказала, что орел унес ее в горы и жил с нею там, как с женой. Вот его сын, а отца нет уже; когда он стал слабеть, то поднялся, в последний раз, высоко в небо и, сложив крылья, тяжело упал оттуда на острые уступы горы, насмерть разбился о них…

«Все смотрели с удивлением на сына орла и видели, что он ничем не лучше их, только глаза его были холодны и горды, как у царя птиц. И разговаривали с ним, а он отвечал, если хотел, или молчал, а когда пришли старейшие племени, он говорил с ними, как с равными себе. Это оскорбило их, и они, назвав его неоперенной стрелой с неотточенным наконечником, сказали ему, что их чтут, им повинуются тысячи таких, как он, и тысячи вдвое старше его. А он, смело глядя на них, отвечал, что таких, как он, нет больше; и если все чтут их – он не хочет делать этого. О!.. тогда уж совсем рассердились они. Рассердились и сказали:

«– Ему нет места среди нас! Пусть идет, куда хочет.

«Он засмеялся и пошел, куда захотелось ему, – к одной красивой девушке, которая пристально смотрела на него; пошел к ней и, подойдя, обнял ее. А она была дочь одного из старшин, осудивших его. И, хотя он был красив, она оттолкнула его, потому что боялась отца. Она оттолкнула его да и пошла прочь, а он ударил ее и, когда она упала, встал ногой на ее грудь, так, что из ее уст кровь брызнула к небу, девушка, вздохнув, извилась змеей и умерла.

«Всех, кто видел это, оковал страх, – впервые при них так убивали женщину. И долго все молчали, глядя на нее, лежавшую с открытыми глазами и окровавленным ртом, и на него, который стоял один против всех, рядом с ней, и был горд, – не опустил своей головы, как бы вызывая на нее кару. Потом, когда одумались, то схватили его, связали и так оставили, находя, что убить сейчас же – слишком просто и не удовлетворит их».

Ночь росла и крепла, наполняясь странными тихими звуками. В степи печально посвистывали суслики, в листве винограда дрожал стеклянный стрекот кузнечиков, листва вздыхала и шепталась, полный диск луны, раньше кроваво-красный, бледнел, удаляясь от земли, бледнел и всё обильнее лил на степь голубоватую мглу…

«И вот они собрались, чтобы придумать казнь, достойную преступления… Хотели разорвать его лошадьми – и это казалось мало им; думали пустить в него всем по стреле, но отвергли и это; предлагали сжечь его, но дым костра не позволил бы видеть его мучений; предлагали много – и не находили ничего настолько хорошего, чтобы понравилось всем. А его мать стояла перед ними на коленях и молчала, не находя ни слез, ни слов, чтобы умолять о пощаде. Долго говорили они, и вот один мудрец сказал, подумав долго:

«– Спросим его, почему он сделал это?

«Спросили его об этом. Он сказал:

«– Развяжите меня! Я не буду говорить связанный!

«А когда развязали его, он спросил:

«– Что вам нужно? – спросил так, точно они были рабы…

«– Ты слышал… – сказал мудрец.

«– Зачем я буду объяснять вам мои поступки?

«– Чтоб быть понятым нами. Ты, гордый, слушай! Все равно, ты умрешь ведь… Дай же нам понять то, что ты сделал. Мы остаемся жить, и нам полезно знать больше, чем мы знаем…

«– Хорошо, я скажу, хотя я, может быть, сам неверно понимаю то, что случилось. Я убил ее потому, мне кажется, – что меня оттолкнула она… А мне было нужно ее.

«– Но она не твоя! – сказали ему.

«– Разве вы пользуетесь только своим? Я вижу, что каждый человек имеет только речь, руки и ноги… а владеет он животными, женщинами, землей… и многим еще…

«Ему сказали на это, что за всё, что человек берет, он платит собой: своим умом и силой, иногда – жизнью. А он отвечал, что он хочет сохранить себя целым.

«Долго говорили с ним и наконец увидели, что он считает себя первым на земле и, кроме себя, не видит ничего. Всем даже страшно стало, когда поняли, на какое одиночество он обрекал себя. У него не было ни племени, ни матери, ни скота, ни жены, и он не хотел ничего этого.

«Когда люди увидали это, они снова принялись судить о том, как наказать его. Но теперь недолго они говорили, – тот, мудрый, не мешавший им судить, заговорил сам:

«– Стойте! Наказание есть. Это страшное наказание; вы не выдумаете такого в тысячу лет! Наказание ему – в нем самом! Пустите его, пусть он будет свободен. Вот его наказание!

«И тут произошло великое. Грянул гром с небес, – хотя на них не было туч. Это силы небесные подтверждали речь мудрого. Все поклонились и разошлись.

А этот юноша, который теперь получил имя Ларра, что значит: отверженный, выкинутый вон, – юноша громко смеялся вслед людям, которые бросили его, смеялся, оставаясь один, свободный, как отец его. Но отец его – не был человеком… А этот – был человек. И вот он стал жить, вольный, как птица. Он приходил в племя и похищал скот, девушек – всё, что хотел. В него стреляли, но стрелы не могли пронзить его тела, закрытого невидимым покровом высшей кары. Он был ловок, хищен, силен, жесток и не встречался с людьми лицом к лицу. Только издали видели его. И долго он, одинокий, так вился около людей, долго – не один десяток годов. Но вот однажды он подошел близко к людям и, когда они бросились на него, не тронулся с места и ничем не показал, что будет защищаться. Тогда один из людей догадался и крикнул громко:

«– Не троньте его! Он хочет умереть!

«И все остановились, не желая облегчить участь того, кто делал им зло, не желая убивать его. Остановились и смеялись над ним. А он дрожал, слыша этот смех, и всё искал чего-то на своей груди, хватаясь за нее руками. И вдруг он бросился на людей, подняв камень. Но они, уклоняясь от его ударов, не нанесли ему ни одного, и когда он, утомленный, с тоскливым криком упал на землю, то отошли в сторону и наблюдали за ним. Вот он встал и, подняв потерянный кем-то в борьбе с ним нож, ударил им себя в грудь. Но сломался нож – точно в камень ударили им. И снова он упал на землю и долго бился головой об нее. Но земля отстранялась от него, углубляясь от ударов его головы.

Конец ознакомительного фрагмента.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Старуха Изергиль (Максим Горький, 1894) предоставлен нашим книжным партнёром -

Рассказчик услышал эти истории на морском берегу в Бесса-рабии, от старухи Изер-гиль. Взошла луна, и по степи пошли тени от пробе-га-ющих облаков. Старуха сказала, что видит Ларру, который превра-тился в тень, и пове-дала эту сказку.

Много лет назад, в щедрой стране «жило могучее племя ското-водов». Однажды красивую девушку из этого племени украл орёл. О ней пого-ре-вали и забыли, а через двадцать лет она верну-лась, с ней был юноша, красивый и сильный. Она расска-зала, что была женой орла. Все с удив-ле-нием смот-рели на сына орла, но он ничем не отли-чался от других, только глаза его были холодны и горды, как у отца.

Он считал себя необык-но-венным, и разго-ва-ривал надменно даже со старей-ши-нами. Люди рассер-ди-лись и изгнали его из племени. Он рассме-ялся, подошёл к красивой девушке, дочери одного из старейшин, и обнял её. Она его оттолк-нула, и тогда он убил её. Юношу схва-тили и связали, но не убили, посчитав это для него слишком лёгкой смертью. Разго-ва-ривая с ним, люди поняли, что «он считает себя первым на земле и, кроме себя, не видит никого». И тогда племя решило нака-зать его одино-че-ством.

Юношу назвали Ларрой, что значит «отвер-женный». Юноша стал жить один, изредка похищая у племени скот и девушек. В него стре-ляли из лука, но он был неуязвим. Так прошли десятки лет. Но однажды он близко подошёл к людям, к нему кину-лись, а он стоял, не защи-щаясь. Тогда люди поняли, что он хочет умереть, и не тронули его. Тогда он выхватил нож и ударил себя в грудь, но нож сломался как о камень. Люди поняли, что он не может умереть. С тех пор он ходит как тень, ожидая смерти. «Ему нет жизни, и смерть не улыба-ется ему. И нет ему места среди людей. Вот как был поражён человек за гордость!»

В ночи лилась красивая песня. Старуха спро-сила, слышал ли собе-седник когда-нибудь такое красивое пение? Он отри-ца-тельно мотнул головой, а Изер-гиль подтвер-дила, что такого он никогда не услышит. «Только краса-вицы могут хорошо петь, — краса-вицы, которые любят жизнь!» Старуха начала вспо-ми-нать, как в моло-дости она целыми днями ткала ковры, а ночью бегала к люби-мому. Рассказчик посмотрел на старуху: «её черные глаза были всё-таки тусклы, их не оживило воспо-ми-нание. Луна осве-щала её сухие, потрес-кав-шиеся губы, заост-рённый подбо-родок с седыми воло-сами на нём и смор-щенный нос, загнутый, словно клюв совы. На месте щёк были чёрные ямы, и в одной из них лежала прядь пепельно-седых волос, выбив-шихся из-под красной тряпки, которой была обмо-тана её голова. Кожа на лице, шее и руках вся изре-зана морщи-нами».

Она расска-зала, что жила у самого моря в Фальми вместе с матерью. Изер-гиль было пятна-дцать лет, когда в их краях появился «высокий, гибкий, черно-усый, весёлый человек». Изер-гиль полю-била его. Через четыре дня она уже принад-ле-жала ему. Он был рыбаком с Прута. Рыбак звал Изер-гиль с собой на Дунай, но к тому времени она уже разлю-била его.

Потом подруга позна-ко-мила её с кудрявым, рыжим гуцулом. Был он иногда ласков и печален, а порой, как зверь, ревел и дрался. Она ушла к гуцулу, а рыбак долго горевал и плакал о ней. Потом он примкнул к гуцулам и завёл себе другую. Они уже хотели уходить в Карпаты, да зашли в гости к одному румыну. Там их и схва-тили, а после — пове-сили. Румыну отомстили: хутор сожгли, и он стал нищим. Рассказчик дога-дался, что это сделала Изер-гиль, но на его вопрос старуха уклон-чиво отве-тила, что не она одна хотела отомстить.

Потом Изер-гиль вспом-нила, как любила турка. Была у него в гареме в Скутари. Целую неделю жила, а потом начала скучать. У турка был шест-на-дца-ти-летний сын, с ним Изер-гиль и убежала из гарема в Болгарию. Там ревнивая болгарка ранила её ножом. Лечи-лась Изер-гиль в женском мона-стыре, откуда ушла в Польшу, прихватив моло-день-кого монашка. На вопрос собе-сед-ника, что стало с юным турчонком, с которым она убежала из гарема, Изер-гиль отве-тила, что он умер от тоски по дому или от любви.

Поляк-монах её унижал, и она однажды бросила его в реку. В Польше ей было трудно. Она попала в кабалу к жиду, который торговал ею. Тогда она любила одного пана с изруб-ленным лицом. Он защищал греков, в этой борьбе ему изру-били лицо. Она доба-вила: «в жизни, знаешь ты, всегда есть место подвигам. И те, кто их не находят, — лентяи и трусы».

Потом был мадьяр, позже убитый. А «последняя её игра — шляхтич». Красивый очень, а Изер-гиль было уже сорок лет. Пан на коленях просил её любви, но, добив-шись, тут же бросил. Потом он бился с русскими и попал в плен, а Изер-гиль спасла его, убив часо-вого. Пан лгал Изер-гиль, что за это будет любить её вечно, но оттолк-нула она «лживую собаку» и прие-хала в Молдавию, где живёт уже трид-цать лет. Был у неё муж, но год назад умер. Живёт она среди моло-дёжи, которая любит её сказки.

Насту-пила ночь, и Изер-гиль спро-сила своего собе-сед-ника, видит ли он искры в степи? «Эти искры от горя-щего сердца Данко». Рассказчик сидел и ждал, когда Изер-гиль начнёт свою новую сказку.

«Жили на земле в старину одни люди. Непро-хо-димые леса окру-жали их таборы с трёх сторон, а с четвертой — была степь». Но пришли заво-е-ва-тели и прогнали их в глубь старого и дрему-чего леса с боло-тами, от которых подни-мался смер-тельный смрад. И люди начали гибнуть. Они «уже хотели идти к врагу и принести ему в дар волю свою, и никто уже, испу-ганный смертью, не боялся рабской жизни. Но тут явился Данко и спас всех один».

Данко угова-ривал людей идти через лес. Люди посмот-рели на Данко, поняли, что он самый лучший, и пошли за ним. Путь был трудный, с каждым днём таяли силы и реши-мость людей. Нача-лась гроза, люди обес-си-лели. Им стыдно было признаться в своей слабости, и они решили выме-стить злобу на Данко. Они сказали, что он не сможет вывести их из леса. Данко называл их слабыми, и люди решили убить его. Он понял, что без него они погибнут. «И вот его сердце вспых-нуло огнем желания спасти их, вывести на лёгкий путь, и тогда в его очах засвер-кали лучи того могу-чего огня. А они, увидав это, поду-мали что он рассви-репел» и стали окру-жать Данко, чтобы легче было его убить. «И вдруг он разо-рвал руками грудь и вырвал из неё своё сердце и высоко поднял его над головой».

Сердце ярко осве-тило лес факелом любви к людям, и они, пора-женные поступком Данко, кину-лись за ним, и вдруг лес кончился. Люди увидели перед собой луче-зарную степь. Они весе-ли-лись, а Данко упал и умер. «Один осто-рожный человек, чего-то боясь, наступил на горящее сердце Данко, и оно рассы-па-лось в искры и угасло». Вот откуда в степи эти голубые огни, появ-ля-ю-щиеся перед грозой.

Старуха, утом-лённая расска-зами, уснула, а море всё шумело и шумело...

В рассказе Горького "Старуха Изергиль" 3 главы. Предлагаем вам прочитать краткое содержание каждой из них.

Глава 1

Автор услышал рассказы, о которых пойдет речь, в Бессарабии. Когда работа была окончена, молдаване отправились на берег моря, а автор остался со старухой Изергиль. Тени облаков проплыли по степи. Изергиль сказала, что это Ларра. Автору стало любопытно, кто это такой, и старуха рассказала ему следующую легенду.

В одной прекрасной богатой стране за морем жило племя людей. Эти могучие люди охотились, пасли стада. Во время одного из пиров орел забрал девушку. Все племя искало ее, но найти не удалось, и о ней забыли. Спустя 20 лет девушка вернулась. Она была иссохшей и измученной. Женщина привела с собой сильного и красивого юношу и объявила, что она жена орла, а этот парень - ее сын. Муж девушки, орел, постарел. Когда он ослабел, он бросился с высоты на скалы и умер, и женщина вернулась в племя.

Глаза юноши смотрели гордо и холодно. Он разговаривал со старейшинами на равных, не хотел почитать их, ведь он единственный в своем роде, других таких нет. Племя ответило, что ему среди них не место, пусть он уходит прочь. Юноша обнял красивую девушку, дочь одного из старейшин. Она оттолкнула его, так как боялась отцовского гнева. Тогда сын орла ударил ее. Она упала, юноша встал ей на грудь, и она умерла. Это был первый случай убийства женщины на людях. Юноша смотрел на собравшихся гордо. Его связали и начали думать, что делать с ним. На вопрос о причине такого поступка юноша сказал, что девушка оттолкнула его, а она была ему нужна. Все поняли, насколько он эгоистичен, и им стало страшно за юношу, ведь он обрекает себя на одиночество. Мудрец сказал, что наказание не нужно, оно в нем самом. Решили отпустить его.

Юноша получил имя Ларра, что означает отверженный. Он был свободен и одинок, как орел, его отец. Юноша жил один, смеялся над людьми, похищал у них скот и все, что было ему нужно. В него стреляли, однако стрелы не пронзали Ларру. Долго жил юноша одиноко возле людей. И вот однажды он пришел к ним и не защищался, когда они на него бросились. Люди догадались, что он решил умереть, и не убили его, чтобы не облегчить таким образом участь отверженного. Ларра бился головой о землю, чтобы умереть, но у него не получалось покончить с собой. С тех пор сын орла бродит по земле. Он стал похожим на тень. Так человек был наказан за гордость.

Глава 2

Старуха Изергиль, услышав пение, спросила автора, слышал ли он когда-нибудь, чтобы люди так пели. Лишь красивые, любящие жизнь люди способны так хорошо петь. Она начала вспоминать молодость.

Изергиль в юности целыми днями ткала ковры. А после работы она шла к любимому. Когда ей было 15, Изергиль полюбила рыбака, и все ночи они проводили вместе. Однако рыбак в скором времени ей надоел, так как он только целовался и пел. Тогда Изергиль познакомилась с одним вольнолюбивым гуцулом, ласковым и печальным, который иногда дрался. Однажды он ее ударил, и Изергиль укусила его в щеку. Осталась ямочка, и гуцул любил, когда она целовала его в это место. Гуцула и рыбака, который через некоторое время пристал к гуцулам, повесили вместе. Их выдал румын, к которому они зашли в гости. У румына после казни кто-то сжег мельницу. Возможно, это была Изергиль, хоть старуха и сказала, что румына многие люди не любили.

Старуха вспомнила и турка, которого когда-то любила. Он увидел Изергиль на рынке и решил взять ее в гарем. Скучно стало Изергиль у него, и она сбежала в Болгарию с сыном этого турка. Он был совсем еще ребенком, и вскоре зачах.

Одна болгарка, мстя за своего мужа или жениха, ранила ее в грудь, и монашенка-полька выходила ее. Изергиль сбежала от нее вместе с братом монашенки, тоже монахом. Тот часто обижал ее. Однажды во время очередной ссоры она схватила его и бросила в речку.

В Польше Изергиль было трудно, так как там жили холодные люди. В Бохнии Изергиль купил один жид, который хотел торговать ею. Она согласилась. Богатые люди ходили к ней, многие даже из-за нее разорились. Один богатый пан продал все свое имущество, чтобы осыпать Изергиль золотом. Но он не нравился ей. В это время она любила другого пана, который воевал против турков. У него было изрезанное лицо. Пан воевал за греков просто из-за любви к подвигам. Наверное, этого пана убили во время польского бунта. Изергиль любила и мадьяра, тело которого затем было затем найдено в поле. Кто-то прострелил ему голову.

Изергиль удалось выкупить себя у жида, после чего она жила в Кракове. Здесь ей понравился молодой шляхтич. Он хотел, чтобы та сама отдалась ему. Однако Изергиль сделала так, что шляхтич полюбил ее и сам начал ее добиваться. Когда ему это удалось, он сразу же ее бросил, и Изергиль поняла, что стала старой. Она отправилась за этим шляхтичем, который поехал сражаться с русскими. Ей сообщили, что он попал в плен. Изергиль очень хотелось повидать его, поэтому она решила отправиться в деревню, где он находился. Переоделась нищенкой. Долго Изергиль уговаривала часового, чтобы тот пустил ее повидать сына. Однако тот не поддавался, и ей пришлось задушить его. Она освободила шляхтича и трех его друзей. Тот горячо благодарил ее, однако Изергиль не хотелось любви, которая исходит из благодарности, и она оттолкнула шляхтича.

Изергиль поняла, что пришло время заиметь свой дом, и отправилась в Галицию, а затем в Добруджу, где прожила 30 лет. Ее муж, молдаванин, уже скончался, и она живет одна.

В конце второй главы рассказа "Изергиль" Горького говорится о том, что старуха заметила голубые огоньки, которые вспыхивали в степи. Она сказала автору, что эти огоньки - искры горящего сердца Данко. О нем пойдет речь в следующей главе.

Глава 3

В давние времена жили смелые и веселые люди. Непроходимые леса окружали этих людей с трех сторон, а с четвертой - степь. Но вот появились племена, заставившие людей уйти в глубь леса. Тьма и болота окружали их. Враги не выпускали их из леса. Люди боялись уходить дальше в лес, так как не знали, что там и насколько лес большой. Умереть в бою они не хотели, так как в этом случае их заветы умерли бы вместе с ними. И они решили остаться в глубине леса. Грустные думы изнуряли их и сделали их слабыми, трусливыми. Но Данко спас всех.

Это был молодой, смелый и красивый юноша. Он повел людей за собой через лес, так как знал, что у всего на свете есть конец. И они доверились ему.

Путь был непростым, идти пришлось долго. Лес становился гуще и гуще, а сил оставалось все меньше. Среди людей началось недовольство. Лишь Данко, который шел впереди, оставался бодрым.

Однажды началась гроза. Люди совсем выбились из сил и упали духом, однако они стыдились своего бессилия, поэтому обрушились с гневом и злобой на Данко, упрекая его в том, что он не умеет ими управлять. Тот ответил, что они сами шли за ним, подобно стаду овец, и не берегли силы на долгий путь. Люди разозлились и решили убить своего вожака.

Данко любил людей, и сердце юноши вспыхнуло желанием их спасти. Люди подумали, что огонь в глазах Данко - ярость, и укрепились в своем желании убить его. Тогда юноша достал из груди сердце и поднял его над головой. Сердце Данко пылало подобно солнцу. Освещая им путь, он повел людей дальше. Наконец лес расступился, и люди оказались в степи. Данко гордо засмеялся, а затем упал и умер. Однако люди были поглощены своей радостью и не заметили смерти того, кто указал им путь. Один осторожный человек увидел, что сердце Данко еще пылает, и наступил на него ногой. Рассыпавшись, оно угасло.

Изергиль задремала. Тихо и темно было в степи.

Я слышал эти рассказы под Аккерманом, в Бессарабии, на морском берегу.

Однажды вечером, кончив дневной сбор винограда, партия молдаван, с которой я работал, ушла на берег моря, а я и старуха Изергиль остались под густой тенью виноградных лоз и, лежа на земле, молчали, глядя, как тают в голубой мгле ночи силуэты тех людей, что пошли к морю.

Они шли, пели и смеялись; мужчины – бронзовые, с пышными, черными усами и густыми кудрями до плеч, в коротких куртках и широких шароварах; женщины и девушки – веселые, гибкие, с темно-синими глазами, тоже бронзовые. Их волосы, шелковые и черные, были распущены, ветер, теплый и легкий, играя ими, звякал монетами, вплетенными в них. Ветер тек широкой, ровной волной, но иногда он точно прыгал через что-то невидимое и, рождая сильный порыв, развевал волосы женщин в фантастические гривы, вздымавшиеся вокруг их голов. Это делало женщин странными и сказочными. Они уходили все дальше от нас, а ночь и фантазия одевали их все прекраснее.

Кто-то играл на скрипке… девушка пела мягким контральто, слышался смех…

Воздух был пропитан острым запахом моря и жирными испарениями земли, незадолго до вечера обильно смоченной дождем. Еще и теперь по небу бродили обрывки туч, пышные, странных очертаний и красок, тут – мягкие, как клубы дыма, сизые и пепельно-голубые, там – резкие, как обломки скал, матово-черные или коричневые. Между ними ласково блестели темно-голубые клочки неба, украшенные золотыми крапинками звезд. Все это – звуки и запахи, тучи и люди – было странно красиво и грустно, казалось началом чудной сказки. И все как бы остановилось в своем росте, умирало; шум голосов гас, удаляясь, перерождался в печальные вздохи.

– Что ты не пошел с ними? – кивнув головой, спросила старуха Изергиль.

Время согнуло ее пополам, черные когда-то глаза были тусклы и слезились. Ее сухой голос звучал странно, он хрустел, точно старуха говорила костями.

– Не хочу, – ответил я ей.

– У!.. стариками родитесь вы, русские. Мрачные все, как демоны… Боятся тебя наши девушки… А ведь ты молодой и сильный…

Луна взошла. Ее диск был велик, кроваво-красен, она казалась вышедшей из недр этой степи, которая на своем веку так много поглотила человеческого мяса и выпила крови, отчего, наверное, и стала такой жирной и щедрой. На нас упали кружевные тени от листвы, я и старуха покрылись ими, как сетью. По степи, влево от нас, поплыли тени облаков, пропитанные голубым сиянием луны, они стали прозрачней и светлей.

– Смотри, вон идет Ларра!

Я смотрел, куда старуха указывала своей дрожащей рукой с кривыми пальцами, и видел: там плыли тени, их было много, и одна из них, темней и гуще, чем другие, плыла быстрей и ниже сестер, – она падала от клочка облака, которое плыло ближе к земле, чем другие, и скорее, чем они.

– Никого нет там! – сказал я.

– Ты слеп больше меня, старухи. Смотри – вон, темный, бежит степью!

Я посмотрел еще и снова не видел ничего, кроме тени.

– Это тень! Почему ты зовешь ее Ларра?

– Потому что это – он. Он уже стал теперь как тень, – пора! Он живет тысячи лет, солнце высушило его тело, кровь и кости, и ветер распылил их. Вот что может сделать бог с человеком за гордость!..

– Расскажи мне, как это было! – попросил я старуху, чувствуя впереди одну из славных сказок, сложенных в степях. И она рассказала мне эту сказку.

«Многие тысячи лет прошли с той поры, когда случилось это. Далеко за морем, на восход солнца, есть страна большой реки, в той стране каждый древесный лист и стебель травы дает столько тени, сколько нужно человеку, чтоб укрыться в ней от солнца, жестоко жаркого там.

Вот какая щедрая земля в той стране!

Там жило могучее племя людей, они пасли стада и на охоту за зверями тратили свою силу и мужество, пировали после охоты, пели песни и играли с девушками.

Однажды, во время пира, одну из них, черноволосую и нежную, как ночь, унес орел, спустившись с неба. Стрелы, пущенные в него мужчинами, упали, жалкие, обратно на землю. Тогда пошли искать девушку, но – не нашли ее. И забыли о ней, как забывают об всем на земле».

Старуха вздохнула и замолчала. Ее скрипучий голос звучал так, как будто это роптали все забытые века, воплотившись в ее груди тенями воспоминаний. Море тихо вторило началу одной из древних легенд, которые, может быть, создались на его берегах.

«Но через двадцать лет она сама пришла, измученная, иссохшая, а с нею был юноша, красивый и сильный, как сама она двадцать лет назад. И, когда ее спросили, где была она, она рассказала, что орел унес ее в горы и жил с нею там, как с женой. Вот его сын, а отца нет уже; когда он стал слабеть, то поднялся в последний раз высоко в небо и, сложив крылья, тяжело упал оттуда на острые уступы горы, насмерть разбился о них…

Все смотрели с удивлением на сына орла и видели, что он ничем не лучше их, только глаза его были холодны и горды, как у царя птиц. И разговаривали с ним, а он отвечал, если хотел, или молчал, а когда пришли старейшие племени, он говорил с ними, как с равными себе. Это оскорбило их, и они, назвав его неоперенной стрелой с неотточенным наконечником, сказали ему, что их чтут, им повинуются тысячи таких, как он, и тысячи вдвое старше его. А он, смело глядя на них, отвечал, что таких, как он, нет больше; и если все чтут их – он не хочет делать этого. О!.. тогда уж совсем рассердились они. Рассердились и сказали:

– Ему нет места среди нас! Пусть идет куда хочет.

Он засмеялся и пошел, куда захотелось ему, – к одной красивой девушке, которая пристально смотрела на него; пошел к ней и, подойдя, обнял ее. А она была дочь одного из старшин, осудивших его. И, хотя он был красив, она оттолкнула его, потому что боялась отца. Она оттолкнула его, да и пошла прочь, а он ударил ее и, когда она упала, встал ногой на ее грудь, так, что из ее уст кровь брызнула к небу, девушка, вздохнув, извилась змеей и умерла.

Всех, кто видел это, оковал страх, – впервые при них так убивали женщину. И долго все молчали, глядя на нее, лежавшую с открытыми глазами и окровавленным ртом, и на него, который стоял один против всех, рядом с ней, и был горд, – не опустил своей головы, как бы вызывая на нее кару. Потом, когда одумались, то схватили его, связали и так оставили, находя, что убить сейчас же – слишком просто и не удовлетворит их».

Ночь росла и крепла, наполняясь странными, тихими звуками. В степи печально посвистывали суслики, в листве винограда дрожал стеклянный стрекот кузнечиков, листва вздыхала и шепталась, полный диск луны, раньше кроваво-красный, бледнел, удаляясь от земли, бледнел и все обильнее лил на степь голубоватую мглу…

«И вот они собрались, чтобы придумать казнь, достойную преступления… Хотели разорвать его лошадьми – и это казалось мало им; думали пустить в него всем по стреле, но отвергли и это; предлагали сжечь его, но дым костра не позволил бы видеть его мучений; предлагали много – и не находили ничего настолько хорошего, чтобы понравилось всем. А его мать стояла перед ними на коленях и молчала, не находя ни слез, ни слов, чтобы умолять о пощаде. Долго говорили они, и вот один мудрец сказал, подумав долго:

– Спросим его, почему он сделал это? Спросили его об этом. Он сказал:

– Развяжите меня! Я не буду говорить связанный! А когда развязали его, он спросил:

– Что вам нужно? – спросил так, точно они были рабы…

– Ты слышал… – сказал мудрец.

– Зачем я буду объяснять вам мои поступки?

– Чтоб быть понятым нами. Ты, гордый, слушай! Все равно ты умрешь ведь… Дай же нам понять то, что ты сделал. Мы остаемся жить, и нам полезно знать больше, чем мы знаем…

– Хорошо, я скажу, хотя я, может быть, сам неверно понимаю то, что случилось. Я убил ее потому, мне кажется, – что меня оттолкнула она… А мне было нужно ее.