Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Скорее возбудил, нежели уменьшил инстинктивное наслаждение, которое Муссолини получал от «карательных действий». Он должен был спешить, потому что знал, что пацифисты-англичане заняты программой перевооружения, которая легко могла превзойти его собственную, если он будет тянуть с провоцированном европейской войны. В частном обращении к старшим офицерам армии в марте 1937 года Муссолини говорил о своем плане разгрома Англии. При этом он небрежно обронил, что готовится начать войну против англичан в Северной Африке. Это было воспринято генералами как очередной удар, так как они никогда не относились серьезно к намерениям дуче воевать с Англией и сконцентрировали свое внимание на традиционном плане войны на Альпийском театре.

Вполне возможно, что эта воинственность могла и не означать ничего серьезного, но, искренняя или надуманная, эта риторика создавала новое напряжение. Муссолини опять открыто заявил, что испытывает удовольствие от сознания, что его ненавидят за рубежом, и резко осаживал тех, кто утверждал, что Италия не может позволить себе гонку вооружений. Итальянские вооруженные силы, говорил дуче, находятся на вершине совершенства и способны превзойти английские, особенно теперь, когда подготовка к войне заняла центральное место в национальной жизни Италии.

Муссолини поспешно строил морскую базу на Пантеллерии, каменистом острове в Сицилийском проливе. Он утверждал, что сможет благодаря ей в любой момент блокировать Средиземное море для всех вражеских кораблей. В январе 1937 года в его газете вышел указ стереть с карт «Римского моря» все флаги, кроме итальянского. Муссолини заверял свой кабинет, что его черная армия в конце концов будет контролировать всю Африку, а в это время продолжал посылать войска в Испанию, чтобы как можно больше итальянцев смогли там приобрести военный опыт.

В ранние годы Муссолини добродушно признавался в своей некомпетентности в военных вопросах. Теперь же как министр трех родов войск он настаивал на решении при его личном участии даже мельчайших деталей. Восхваляемый пропагандистами как военный гений, глубоко вникающий во все вопросы, дуче делал вид, что тратит большую часть своего времени именно на военные дела. Что касается начальников штабов, то им было предоставлено очень мало инициативы и ограниченные возможности для консультаций. Верховный комитет обороны собирался только раз в год. Ему разрешалось рассматривать лишь вопросы технического или промышленного характера, но не проблемы, касающиеся стратегии. В результате, когда война, которую Муссолини предсказывал годами, в начале 1940 года действительно разразилась, Италия оказалась без должного вооружения и даже без какого-либо эффективного плана действий.

Муссолини подвел опыт издателя газеты. Он занимался лишь внешними, пригодными для пропаганды вещами. Его выдающееся мастерство пустослова и выдумщика газетных заголовков создало ложное представление о размахе военной подготовки Италии. Одна из его крылатых фраз была: Италия готова хоть сейчас вести «молниеносную войну». Любого эксперта, позволившего себе хоть бы намек на то, что это не так, немедленно увольняли с работы, а армейские командиры, умудрившиеся удержаться в министерстве, старались всячески поддерживать убежденность дуче в том, что планирование длительной войны или даже расширение масштабов механизации армии не нужны.

Другой его журналистской фразой было обращение к Италии как к «восьми миллионам штыков». Впервые ее услышали в октябре 1936 года. Частое употребление этой фразы создавало иллюзию, что мобилизация армии из восьми миллионов солдат дело нескольких часов. Это ошибочное представление незыблемо сохранялось в Италии. Подтасовывая статистику, Муссолини перво-наперво выбирал цифры, которые звучали бы впечатляюще, после чего усиливал их по своему усмотрению, пока в итоге не получилось, что в случае войны будут пущены в ход двенадцать миллионов солдат, прекрасно оснащенных современными видами оружия. Истинная же цифра не составляла и одного миллиона. Несмотря на бесконечные разговоры о танках, итальянская армия в действительности имела в качестве самого тяжелого оружия трехтонные бронеавтомобили.

Хвастливые заявления о быстрой победе и значительно превосходящем числе солдат порождали у многих итальянцев нереальные надежды, делавшие войну еще более вероятной. Генерал Париани, начальник штаба армии и заместитель военного министра, притворялся, что к началу 1939 года армия будет полностью оснащена для войны против Франции и Англии. Он твердил, что такую войну можно выиграть, и указывал на необходимость составления планов неожиданного нападения на Египет, а также на Францию и Швейцарию.

Муссолини как-то пообещал, что никогда не допустит проникновения политики в армейское ведомство, но на самом деле именно это он постоянно и делал. Париани был более чем некомпетентен: он помогал убеждать Муссолини в возможности победы в «молниеносной войне».

К осени 1937 года в Италии уже многое стало известно об обширной программе перевооружения Германии, и Муссолини решился превратить неформальную «ось» в официальный союз с нацистами, направленный на подготовку к будущей войне. Он сделал все возможное, чтобы убедить Гитлера в том, что Италия будет сильным и надежным союзником. Произошел обмен визитами между фашистским и нацистским лидерами, было сделано пробное – если не сказать неплодотворное – движение по обмену военной информацией и отработке планов. Военный министр Германии генерал фон Бломберг присутствовал на итальянских военных маневрах, проводившихся в августе, и сказал, что они произвели на него сильное впечатление. Но истина была такова, что, хотя его удивили устаревшее итальянское вооружение и плохая подготовка солдат, в Берлине он предпочел отозваться о них в самом благоприятном для дуче свете.

В конце сентября в Риме сочли, что два фашистских режима уже достаточно сблизились, чтобы Муссолини мог принять приглашение посетить Германию. Сообщение, которое он повез в Берлин, заключало в себе просьбу о солидарности с нацизмом в ускорении процесса фашизации Европы. Две державы могли иметь расхождения по незначительным вопросам, но у них был общий враг. Вместе, Италия и Германия, смогут противостоять всему миру, опираясь на прочный союз 115 миллионов человек, объединенных единой непоколебимой целью. Дуче дал фюреру опрометчивое обещание, что теперь «мы будем вместе маршировать до конца».

Огромная свита, сопровождавшая Муссолини во время этого визита , особенно выделялась своей праздничной униформой, что и было задумано с целью произвести как можно более сильное впечатление. По приезде их встречали выстроившиеся в шеренги нацистские лидеры. Час за часом гости вынуждены были смотреть марш-парад вымуштрованных штурмовых бригад. Приветствие народа, к досаде Гитлера, было несколько менее восторженным. Муссолини повезли показать доменные печи, вращающиеся мельницы, оружейные заводы и могилу Фридриха Великого, а также Геринг-плац с его игрушечной электрической железной дорогой. Проведенные специально для дуче военные маневры были самыми большими за весь период существования Германии, но Муссолини заявил, что они произвели на него весьма скромное впечатление, а маршал Бадольо стал уверять его, что Италия в этом отношении идет далеко впереди немцев. Кульминационным моментом визита было обращение дуче к призывникам на массовом митинге в Берлине под проливным дождем.

В течение всех четырех дней у дуче и фюрера практически не было времени для серьезной политической дискуссии. Но Муссолини дал ясно понять немцам, что готов допустить аншлюсе с Австрией в ответ на укрепление «оси». Он сказал, что последовал примеру немцев в отношении ужесточения политического курса, направленного на антисемитизм. Впоследствии Гитлер услаждал своих близких друзей, с издевкой изображая Муссолини. Тем не менее он надеялся, что все увиденное итальянцами произвело на них столь сильное впечатление, что теперь они должны будут признать лидерство Германии.

Почтовая марка в честь Оси Берлин-Рим ("Два народа - одна борьба"). 1941

Дуче был очень польщен оказанным приемом. Он одобрил курс на войну в долгосрочной перспективе, сказав, что немцы могут взять на себя сражения, оставив ему политические проблемы, так как у него в этом деле больше опыта. Притворяясь, что он, побывав в Германии, ничего нового не узнал – к большому удовольствию дуче, некоторые нацистские парады были очень плохо организованы – он был полон восхищения. Публично он продолжал говорить о своем стремлении к миру, но в неподписанных статьях повторял, что фашисты верят только в борьбу и, так как демократические структуры заражены пацифизмом, фашистским государствам не составит труда развязать войну в наиболее подходящий для них момент.

Чиано удивлялся: неужели еще не пришло время вступить в «большую игру»? Муссолини твердил ему, что итальянцам «нужно выковать характер, необходимый для борьбы», их нужно привести в состояние боевой готовности с помощью «хорошего пинка под зад», но лучше подождать, пока закончится испанский конфликт. Он продолжал собирать армию в Северной Африке, потому что кто-то убедил его, что английские войска не могут сражаться в тропическом климате из-за жары. На базовых складах около египетской границы было заготовлено несметное количество газовых бомб. Вблизи французской границы также находился резерв боеприпасов на случай, если во Франции произойдет правый переворот.

Несмотря на то что испанская война была непопулярна в Италии, Муссолини, как ни странно, продолжал смотреть на нее как на возможность поднять в народе боевой дух. Он, как это было и в Эфиопии, приказал производить террористические бомбардировки гражданских объектов, чтобы подорвать моральный дух противника, и бывал доволен, когда эти действия усиливали неприязнь к Италии на международной арене. Муссолини описывал такие бомбежки, как метод, присущий фашизму, и втайне гордился этим. Узнав об этих террористических бомбежках, производимых без его ведома и одобрения, Франко был возмущен. Однако Муссолини готов был зайти гораздо дальше и использовать, в случае необходимости, методы бактериологической войны. Он приказал расстреливать взятых в плен в Испании итальянских антифашистов – «мертвые молчат».

В декабре 1937 года дуче собрал Большой Совет. Было решено выйти из Лиги наций. Заседание длилось всего две минуты. У палаццо «Венеция» были собраны толпы людей, чтобы приветствовать готовящееся решение. Некоторые члены Совета почувствовали себя оскорбленными – режим становился явно и неоспоримо диктатурой одного человека.

Когда Италия подписала трехсторонний пакт с Германией и Японией, направленный против коммунизма, с Советом не посоветовались даже для формальности. До сих пор фашисты были жестко настроены против японцев в пользу китайского лидера Чан Кай Ши. Но к концу 1937 года Муссолини неожиданно изменил направление своей политики, чтобы согласовать ее с политическим курсом Германии. Из Китая были неожиданно выведены все военные и финансовые миссии. Поощряя Японию и поддерживая арабский переворот в Палестине, Муссолини тем самым надеялся ослабить позиции Англии на Среднем и Дальнем Востоке.

Чиано отмечал, что редко видел Муссолини таким довольным. Он чувствовал себя в центре «самого грозного в мире политического и военного сочетания сил». Был отдан приказ осторожно уничтожить груз итальянского оружия, который был уже оплачен и находился в Южно-Китайском море по пути в Китай, чтобы не обидеть новых японских союзников дуче. Газеты получили указание напечатать передовицу о политическом положении массовым тиражом, а прежние статьи, направленные против «желтой чумы», заменить на восхваляющие японцев как высшую расу с несомненными чертами арийского происхождения.

Первым международным актом, положившим начало формированию блока стран-агрессоров, стал военно-политический союз Германии и Италии, получивший название «ось Берлин - Рим». Позже - во время войны - так и будут говорить: «страны оси». Документ был подписан в Берлине 25 октября 1936 г., но в целом стороны лишь констатировали совпадение позиций в области внешней политики, разграничили сферы влияния на Балканах и на Дунае, а также признали генерала Франциско Франко Баамонде в качестве главы испанского правительства и договорились о помощи ему.

Следующим, уже более серьезным шагом к формированию мощного союза стало заключение в Берлине 25 ноября 1936 г. т.н. Антикоминтерновского пакта. Его подписали сначала представители Германии и Японии. В 1-й статье стороны обязались информировать друг друга о деятельности Коминтерна и вести борьбу против его происков. 2-я статья приглашала присоединиться к пакту другие страны. Статья 3-я устанавливала срок действия пакта - 5 лет. Протокол подписания обязывал стороны принять меры против тех, кто «внутри или вне страны прямо или косвенно действует в пользу Коммунистического Интернационала». Этот пакт стал уже юридическим оформлением блока стран, поддерживающих «ось» Германия - Италия - Япония. 6 ноября 1937 г. к пакту присоединилась Италия, 24 февраля 1939 г. - Венгрия и Маньчжоу-Го, 27 марта 1939 г. - Испания. 25 ноября 1941 г. Антикоминтерновский пакт был продлен еще на 5 лет, тогда же к нему присоединились Финляндия, Хорватия, Дания, Румыния, Словакия и Болгария, а также китайское правительство Ван Цзинвея.

Наконец, 27 сентября 1940 г. в Берлине в торжественной обстановке фон Риббентроп (от имени Германии), граф Чиано (от Италии) и Курусу (от Японии) подписали пакт, получивший название «Берлинского». Стороны обязались оказывать друг другу политическую, экономическую и военную помощь. Срок пакта был установлен в 10 лет. Это уже был полноценный агрессивный блок. Вскоре к «отцам-основателям» присоединились и другие страны: Венгрия (20 ноября 1940 г.), Румыния (23 ноября 1940 г.), Словакия (24 ноября 1940 г.), Болгария (1 марта 1941 г.). 25 марта 1941 г. о присоединении к пакту объявило югославское правительство Цветковича (через два дня в Югославии произошел государственный переворот, и новое правительство генерала Симовича под шумное одобрение народа отказалось утвердить акт о присоединении). Кроме того, в разное время к пакту присоединились Финляндия, Испания, Таиланд, Хорватия, Маньчжоу-Го и Китай (правительство Ван Цзинвея).

Всех союзников Германии можно очень условно разделить на несколько «категорий». К первой можно отнести тех, кто в рамках сотрудничества обладал возможностью для маневра и в целом считался почти что полноправным партнером. Это прежде всего Япония, которая смогла вести тяжелейшую войну против США и Великобритании без всякой прямой помощи (если не считать того, что действия Германии оттянули на себя значительную часть ресурсов этих стран). Затем, конечно, Италия, претендовавшая чуть ли не на роль «старшего партнера» в итало-германском союзе. Но, несмотря на все претензии Бенито Муссолини, получилось, что почти 3-миллионная итальянская армия, оказалась мало на что способной, а ее экономический потенциал был вообще ниже всякой критики. Тем не менее именно Италия - колыбель фашизма. И, наконец, третья - Финляндия. Хотя, быть может, здесь сказалась ее удаленность от главного сосредоточия власти Германии - Центральной Европы. Но факт остается фактом: сколько бы ни называли Финляндию германским сателлитом, она всегда проводила собственную политику и, в отличие от других, ей это удавалось.

На следующей ступени стоят суверенные государства, имевшие достаточно длительную историю, которые в силу своего экономического и политического положения были вынуждены пойти на соглашение с Германией и превратиться в ее сателлитов. Прежде всего сюда можно отнести страны «Балканского блока» - Болгарию, Румынию и Венгрию. Им просто некуда было деваться: в страхе перед великим агрессивным восточным соседом, победа которого грозила их правящим кругам только полным уничтожением, они были вынуждены постоянно укреплять свои связи с Германией и даже допустить на свою территорию ее вооруженные силы. (Кстати, Финляндия также дала разрешение на размещение в Лапландии германской 20-й горной армии, но все же это был лишь небольшой регион, и части вермахта отнюдь не контролировали территорию страны.) В Азии также была подобная страна, получившая большие выгоды от войны, но тем не менее сумевшая благополучно выйти из нее без особых потрясений. Это - Таиланд.

На третью строчку «турнирной таблицы» можно поставить формально суверенные государства, созданные под непосредственной опекой Германии и Японии. Эти страны имели свои правительства, внешнеполитические ведомства, национальные армии, но не имели права и шагу ступить без ведома своих «опекунов». Это - «независимые государства» Хорватия и Словакия. Кроме того, до 1942 г. Дания теоретически считалась не оккупированным государством, а «запятым», и довоенное правительство продолжало исправно функционировать и сотрудничать с Германией. В Азии такими «союзниками» стали империя Маньчжоу-Го и две республики - Бирма и Филиппины, а также «правительство свободной Индии» во главе с Бос Чандрой. Здесь надо сказать еще об одном «государственном образовании», которое находится где-то на стыке - это правительство Франции во главе с маршалом Петэном в Виши. Назвать его просто коллаборационистским кабинетом на оккупированной территории - слишком грубо. Правительство Виши контролировало на первом этапе не только южную часть Франции, ей подчинялась и администрация ряда французских колоний, и, что еще важнее, основные силы французского флота. Именно последний факт заставлял Германию считаться с правительством Виши - ведь французский флот перед войной был вторым по силе в Европе. После британского. И начни он активные действия против Великобритании, неизвестно, что бы стало с «туманным Альбионом».

И, наконец, в конце списка идут коллаборационистские правительства, созданные немцами (или их союзниками «первой категории») в оккупированных ими странах. Фактически в любой стране, захваченной странами «оси», создавались органы местного самоуправления, в т.ч. центральные. Это и Греция, и Дания (после 1942 года), и Норвегия, и Албания, и Бельгия, и Голландия, и Китай, и Белоруссия, Литва, Латвия и Эстония, и «имперский протекторат Богемии и Моравии»...