Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

13 марта 1938 года Австрия была присоединена к Германии. Для Гитлера аншлюс не только создал плацдарм для наступления на Чехословакию, но и стал личной местью Родине за непризнание в молодые годы.

Блеф в Берхтесгадене

Разбитая после Первой мировой войны Австрия была присоединена к Германии в результате референдума. Однако изначальный план Гитлера предусматривал вооруженный мятеж и свержение правительства канцлера Гвидо Шмидта Шушнига. Тем не менее, последнему доложили о планах "соседа". Возмущенный, он отправился в Берхтесгаден – загородную резиденцию диктатора, где главы государств на родном немецком должны были прийти к определенному решению. Гитлер встретил гостя внешне приветливо, представив «случайно оказавшихся» там трех своих генералов. Но при личной беседе Гитлер быстро сбросил маску. Впоследствии, Шушниг вспоминал, что он несколько часов спорил с сумасшедшим. Адольф кричал на него, твердил, что само существование Австрии – результат ее предательства « с чем он был намерен покончить», угрожал вводом войск: «Вы проснетесь однажды утром в Вене и увидите, что мы нагрянули, как весенняя гроза. Я бы хотел избавить Австрию от такой судьбы, поскольку подобная акция будет означать кровопролитие». Он не предлагал, он требовал подписать договор Австрии с Германией на выгодных ему условиях: амнистирование национал-социалистов, назначение умеренных нацистов министрами, из которых ставленник Гитлера Зейсс-Инкварт должен был стать министром внутренних дел с правом неограниченного контроля над полицейскими силами страны.
Когда первая атака не прошла, Гитлер прибег к другому способу, мягко намекая, что пребывание Шушнига в Берхтесгаден может закончиться для последнего, в лучшем случае, заключением, в худшем расстрелом, после чего германские войска вступят на территорию Австрии. Блеф удался, договор был подписан и ратифицирован за три дня.

Предательство союзников

В своих стремлениях сохранить суверенитет Австрии, Шушнинг рассчитывал на поддержку стран-участниц Антанты. В конце концов, Версальский мирный договор запрещал аншлюс. В 1931 году Германии и Австрии было отказано даже в заключение таможенного союза. Тем не менее, к 1938 году, разгромленная Австрия уже не представляла собой политической силы, это была нежизнеспособная страна, потерявшая промышленную силу и сельскохозяйственные угодья. Когда Шушниг ответил на угрозы Гитлера, что Австрия не одинока в мире и вторжение в страну будет, вероятно, означать войну, Гитлер презрительно усмехнулся: «Не верьте тому, что кто-нибудь в мире может этому воспрепятствовать! Италия? О Муссолини я не беспокоюсь; с Италией меня связывает тесная дружба. Англия? Она не двинет пальцем ради Австрии... Франция? Теперь ее время прошло. До сих пор я достигал всего, чего хотел!» Сами потенциальные союзники Австрии в аншлюсе видели лишь залог мира и усмирение фашистских государств, путем уступок. На чрезвычайном лондонском заседании, Чемберлен огласил приговор Австрии: аншлюс неизбежен, ни одна держава не скажет: «Если вы идете на войну из-за Австрии, вы будете иметь дело с нами. Во всяком случае, сейчас так вопрос не стоит», – сказал он, заметив, что свершившийся факт не имеет большого значения.

Бескомпромиссная бюллетень

Последнюю надежду на отказ от аншлюса австрийский канцлер Шушниг возложил на добровольный референдум австрийского народа, надеясь на националистические и патриотические настроения народных масс. Казалось, народ поддерживал канцлера и был готов сражаться за свободную, независимую Австрию. Его сторонники расхаживали по улицам с криками: « «Хайль Шушниг!», «Хайль свобода!», «Мы говорим «да»!». Его сторону принял даже ставленник Гитлера – министр внутренних дел Зейсс-Инкварт. Накануне референдума, канцлер был уверен – победа у него в кармане. Однако гитлеровская пропаганда и красивые фразы: «Один народ, один рейх, один фюрер!» уже успели пустить корни в сознании австрийцев. Да и сам процесс выборов оказался под влиянием фашистов, которые уже, фактически, установили контроль над страной. В результате, на части бюллетеней оказалась лишь графа «за», на других же, «JA» (да) в несколько раз превышала по размеру скромную строчку «nein».

Клятва Муссолини

Одним из главных противников Гитлера в вопросе Аншлюса был, как ни странно, Бенито Муссолини, который поддерживал еще прежнее правительство Австрии во главе с канцлером Энгельбертом Дольфиусом. Он уже единожды спас Австрию от германского вторжения в 1934 году, после убийства последнего. Тогда между двумя фашистскими диктаторами чуть не началась война. Но времена менялись, Муссолини потерял к Австрии интерес, намного важнее для него теперь был союз с Гитлером. Поэтому, на осторожное письмо Гитлера, в котором рассказывалось об анархии в Австрии и необходимости вмешательства Германии для сохранения страны, Дуче отреагировал равнодушно. Принц Филипп фон Гессен передал его ответ Гитлеру: «Я только что вернулся от Муссолини, – сообщил он Гитлеру. – Дуче воспринял новость очень спокойно. Он шлет вам привет. Австрийский вопрос его больше не интересует».
Гитлер был поистине воодушевлен этой новостью: «Передайте Муссолини, что я никогда этого не забуду! Никогда! Подпишете любые соглашения, которые он предложит. Скажите ему: я его благодарю от всего сердца, я никогда его не забуду! Когда он будет в нужде или опасности, он может быть уверен: я буду с ним, несмотря ни на что, если даже весь мир будет против него!» Гитлер сдержал свою клятву, он остался с Муссолини, когда все от него отвернулись. В 1943 году, он организовал спец операцию «Дуб», которая освободила пленного диктатора в горах Гран Сорро на юге Италии, где его держали в условиях высочайшей секретности. Сподвижник Гитлера Скорцено Отто вошел в гостиницу и обратился к Муссолини. «Дуче, фюрер послал меня вас спасти». Муссолини ответил: «Я всегда знал, что мой друг Адольф Гитлер не бросит меня в беде».

Маневрирование

Гитлер умел вести дипломатические переговоры, ему удавалось прекрасно маневрировать меж «двух огней». Например, он успешно запугивал правительство Великобритании другим своим "тайным" союзником - Советским Союзом. На встрече с английским послом Невилом Гендерсеном 3 марта 1937 года, когда зашла речь о поддержании мира в Европе, австрийской проблеме и вопросах вооружения, Гитлер, не дав послу инициативы, перешел в наступление. Он утверждал, что советско-французский и советско-чехословацкий пакты являются угрозой Германии, которая просто вынуждена вооружаться. Любое ограничение в армии, по его словам зависело от русских: «доверять доброй воле такого монстра, как Советский Союз, то же самое, что доверять понимание математических формул дикарям. Любое соглашение с СССР совершенно бесполезно, и Россию никогда нельзя допускать в Европу». Такой вот сменой тезиса, Гитлеру удалось свести разговоры с послом к нулю и избежать уступок, на которые надеялась Англия.

Сентиментальное путешествие

Триумфальное возвращение Гитлера на Родину, которое было ничем иным, как вводом войск и демонстрацией военного могущества, напоминало скорее «сентиментальное путешествие», нежели военную оккупацию. К этому моменту, большая часть населения поддерживала идею аншлюса. 2-я танковая дивизия двигалась, пользуясь туристическим путеводителем и заправляясь на местных бензоколонках. Австрийцы радушно приветствовали солдат: «Нам пожимали руки, нас целовали, в глазах многих были слезы радости», - вспоминал потом генерал Хайнц Гудериан. Австрия ликовала, в войсках германии она видела новую надежду, не зная о том, что в случае не покорения аншлюсу, эти же танки проехали бы по ее руинам.

Вендетта

Очевидцы триумфального вступления Гитлера в Австрию отмечали безумие, в котором пребывал фашистский лидер во время вступления в Вену. Он то пускался в чувственные речи, то начинал испытывать гнев. Его ближайший сподвижник Папен вспоминал, что лидер пребывал в « настоящем экстазе»: «Я верю, что по воле бога юношей покинул эту страну и уехал в рейх, который воспитал меня, сделал вождем нации и позволил вернуть свою родину в лоно рейха. Я возношу хвалу всевышнему, позволившему мне вернуться на родину, с тем, чтобы я мог ввести ее в состав рейха. Пусть завтра каждый немец вспомнит об этом и смиренно преклонит голову перед богом всемогущим, который за три недели сотворил для нас чудо!», - вещал Гитлер перед жителями Вены. Однако уже после отъезда он обсуждал австрийцев с нескрываемой злобой: «Тут фюрер начал с безграничной, я бы сказал, с невероятной злобой говорить о венцах... В четыре часа утра он произнес фразу, которую я хочу привести сейчас по историческим соображениям. Он сказал: «Никогда нельзя допускать Вену в союз великой Германии», - рассказывал уже на следствии нацистский губернатор Бальдер фон Ширах.
Вскоре, сбылись самые страшные опасения Шушнига: Австрия ушла с исторической арены. У нее даже забрали историческое название Osterreich, что означало «Восточный рейх», теперь это была лишь «Восточная марка (Остмарк)», которую, вскоре, начали называть просто «Земля». Непризнанный на Родине австриец, которого когда-то не приняли в Художественную академию, став диктатором, стер свою родину с политической карты, лишил ее некогда блистательную столицу остатков славы и великолепия. Австрия стала всего лишь плацдармом для дальнейшего наступления на Чехословакию.

Произошло одно из ключевых событий, предшествовавших Второй мировой войне - аншлюс Австрии к Германии. Что это значит? Аншлюс Австрии определение имеет следующее - «союз», «присоединение». На сегодняшний день этот термин характеризуется негативным оттенком и часто используется как синоним понятия "аннексия". Аншлюсом именуется операция по включению Австрии в состав Германии.

История и предпосылки. После войны

Присоединение Австрии к Германии происходило в несколько этапов, и к этому существовали определенные предпосылки.

После поражения в Первой мировой войне центральные державы оказались в очень непростой ситуации. Германия лишалась всех колоний, обязывалась выплачивать репарации и сокращала до минимума вооруженные силы. А Австро-Венгрия вообще исчезла с политической карты: многочисленные народы, которые объединяла эта страна, обрели независимость. Так, возникли Венгрия и Чехословакия. Ряд территорий перешел к Югославии, Польше, Румынии. Сама Австрия резко сократилась в территории и теперь объединяла земли с преимущественно немецким населением. Примечательно, что до октября 1919 года это государство именовалось «Германская Австрия» (Republik Deutschsterreich), и в планах было в принципе полноценное объединение с Германией.

Однако этому не суждено было сбыться: страны Антанты ни в коем виде не желали усиления или увеличения проигравшей Германии, поэтому они запретили Австрии объединяться с Германией, что было зафиксировано Сен-Жерменским и Версальским договорами. Эти договоры обязывали Австрию сохранять свою независимость, а по поводу любых действий, касающихся суверенитета, обращаться к решению Лиги Наций (организация, подобная сегодняшней ООН). Название республики менялось на «Австрия». Так, началась история Австрии, которая продолжалась вплоть до аншлюса 1938 года.

Первая Австрийская республика

До Австрия была полноценной парламентской республикой. Начиная с 20-х годов, обозначилось непростое противостояние левоцентристских и правых политических сил. Первым серьезным столкновением левых и правых вооруженных формирований было Июльское восстание 1927 года, поводом для которого стало оправдание судом правых радикалов, убивших в ходе обстрела демонстрации левых сил множество человек. Только с помощью полиции удалось восстановить порядок, что, однако, стоило немало жизней - 89 человек было убито (85 из них - представители левых сил), более 600 ранено.

В результате мирового экономического кризиса 1929 года резко ухудшилось социально-экономическое состояние страны, что вновь вызвало обострение внутриполитического кризиса. В 1932 году на местных выборах победу одержали левые - социал-демократы. Правые политические силы, опасаясь проиграть общенациональные парламентские выборы, настроились на силовое удержание власти. Это и стало одной из предпосылок аншлюса Австрии Германией.

Правление Энгельберта Дольфуса

В марте 1933 года в ходе парламентского кризиса канцлер Энгельберт Дольфус решился на роспуск тогдашнего парламента, после чего начали приниматься меры, приведшие к диктатуре Отечественного фронта - ультраправой австрофашистской политической партии. Отменялись выборы, запрещалась коммунистическая партия и НСДП, возобновлялась смертная казнь за убийства, поджоги, вандализм.

В то же время в Германии начала набирать силу Национал-социалистическая немецкая рабочая партия во главе с Адольфом Гитлером, одной из задач которого являлось воссоединение Австрии и Германии.

Тем не менее, Энгельберт Дольфус крайне негативно относился к идее присоединения Австрии к Германии. В июне 1934 года он запретил деятельность НСДП на территории страны. Кроме того, Дольфус на какое-то время сблизился с лидером итальянских фашистов Б. Муссолини, который в то время тоже не был заинтересован в аншлюсе Австрии с Германией и рассматривал первую страну, скорее, как сферу своих интересов. В мае 1934 года Дольфус принял так называемую Майскую конституцию, основой которой послужил режим Муссолини.

Первые попытки

25 июля 1934 года 154 бойца 89 австрийского батальона ворвались в канцелярию и захватили Энгельберта Дольфуса, требуя от него отставки в пользу Антона Ринтелена, симпатизировавшего нацистскому движению в Германии. Дольфус был серьезно ранен, однако подписывать отставку категорически отказывался. В итоге через несколько часов он умер. К вечеру окруженные правительственными войсками мятежники были вынуждены сдаться. В тот же день Муссолини продемонстрировал свою решимость противостоять государственному перевороту, мобилизовав и выдвинув к границе 5 дивизий.

Провал первой попытки хоть и показал Гитлеру, что грубыми методами на данный момент не решить задачу, однако далеко не убедил отказаться от намеченной цели.

На пути к Аншлюсу

После провала государственного переворота немецкое правительство оказывало серьезное дипломатическое давление на новое австрийское правительство во главе с Куртом фон Шушнигом. Одновременно резко усилили свою деятельность спецслужбы Германии, вербуя различных представителей политических сил. Пытаясь сгладить на время давление Германии и нарастание конфликтов с внутренними националистическими политическими силами, Шушниг в июле 1936 года отправился на переговоры с Гитлером. Итогом переговоров стало подписание 11 июля 1936 года «Дружественного соглашения», по которому Австрия фактически обязывалась следовать политике Третьего Рейха. Германия же обязывалась не влиять на внутренние дела Австрии.

Кроме того, Шушниг соглашался на объявление амнистии для нескольких тысяч нацистов, а также допуск некоторых на должности административного руководства. Подобное соглашение не вызвало особого резонанса в западных странах. Напротив, многие полагали и утверждали, что подобные соглашения способствуют быстрейшему урегулированию конфликта, а следственно, и укреплению независимости Австрии.

Сам Шушниг надеялся на договоренности со странами Антанты. Ведь именно они после войны зафиксировали независимость Австрии. Они даже отказали в создании таможенного союза между Германией и Австрией в 1931 году. Однако времена менялись.

Договор с Гитлером

С приходом в Германии к власти национал-социалистов Версальские договоренности неоднократно нарушились. Наиболее ощутимым ударом стала ремилитаризация немцами Рейнской области, увеличение вооруженных сил Германии, итальянская агрессия в Эфиопии. К 1938 году на Западе появлялось все больше политиков, которые придерживались мысли, что конфликты с мелкими странами в Центральной Европе не стоят новой большой войны.

В начале 1938 года Геринг в беседе с австрийским статс-секретарем Шмидтом выразил мнение, что, скорее всего, аншлюса Австрии Германией (дата вам уже известна) не избежать, и если австрийцам не нравится такая формулировка, то они могут интерпретировать это как «партнерство».

Тем временем в Вене оказалась арестованной группа заговорщиков, у которых были изъяты некие бумаги, именуемые впоследствии «бумагами Тафса». В этих бумагах, адресованных заместителем Гитлера Р. Гессом австрийским националистам Леопольду и Тафсу, сообщалось о слишком малой вероятности того, что кто-либо из ведущих держав Европы вступится за Австрию, так как все погружены в собственные социальные, экономические и военные кризисы.

Отчаявшись, Шушниг отправился в Берхтесгаден - загородную резиденцию Гитлера для переговоров. В беседе Гитлер предъявил свои требования к Австрии, добавив при этом, что никто из мировых держав за них не заступится в случае силового вмешательства Германии.

Под контролем Германии

Под угрозами незамедлительного вторжения немецких войск 12 февраля 1938 года Шушниг подписал предъявленные ему требования из трех пунктов, фактически ставившие страну под контроль Германии:

1. Зейсс-Инкварт (занимал лидирующие позиции среди австрийских националистических группировок) заступал на должность министра внутренних дел Австрии. Это позволяло немцам напрямую влиять на силовые структуры и правоохранительные органы.
2. Объявлялась очередная широкая амнистия для нацистов.
3. Австрийская нацистская партия обязана была вступить в Отечественный фронт.

Не наблюдая какой-либо серьезной поддержки со стороны Великобритании и Франции, Шушниг с целью укрепить свои позиции по независимости Австрии в срочном порядке назначил на 13 марта 1938 года референдум по поводу того, как народ отнесется к объединению с Германией. При этом он пренебрег созывом совещания с собственным правительством, что предусматривала в таких случаях конституция.

План «Отто»

Гитлер, опасаясь волеизъявления народа Австрии в пользу независимости, что могло бы в будущем сильно помешать его планам, 9 марта 1938 года утвердил план «Отто» по захвату Австрии. 11 марта Гитлер подписал приказ о вводе в эту страну. В тот же день в городах Австрии начались массовые нацистские демонстрации, а европейские газеты стали сообщать о закрытии австро-германской границы и стягиванию к ней германских войск.

Узнав об этом, Шушниг заявил о решении отменить плебисцит, что, однако, не удовлетворило Гитлера. Очередной ультиматум для Австрии предполагал следующее: отставка Шушнига и назначение на его должность Зейсс-Инкварта.

Шушниг срочно обратился за помощью к Муссолини, однако ответа так и не последовало. Со времен 1934 года многое изменилось: Муссолини было важнее сохранить дружеские отношения с Германией.

О воссоединении Австрии с Германской империей

Не видя иного пути, в 18 часов он принял ультиматум, надеясь на предотвращение вторжения немецких войск, одновременно приказав армии не оказывать сопротивления, если такое все же случится. Однако Гитлера уже было не остановить. В тот же вечер немцами была «состряпана» и отправлена германскому послу в Вене фальшивая телеграмма нового канцлера Австрии, в которой Зейсс-Инкварт просил германское правительство прислать войска для обеспечения порядка в стране. Сам же «автор» был проинформирован об этой телеграмме уже после ее отправки. Необходимая почва для реализации плана «Отто» была заложена. В ночь с 11 на 12 марта германские вооруженные силы пересекли границу Австрии. Австрийская армия, получив приказ не оказывать сопротивление, капитулировала. Уже в 4 утра в Вену приехали Гиммлер, Шеленберг, Гесс. Бывшего канцлера Шушнига взяли под стражу и через несколько недель отправили в концлагерь, где он пробыл вплоть до мая 1945 года.

Вечером 13 марта в Вену прибыл и сам Гитлер. В тот же день был опубликован закон «О воссоединении Австрии с Германской империей». Отныне Австрия становилась частью Германии и именовалась как Остмарк.

Сам же Гитлер был крайне воодушевлен этой победой. Очевидцы описывали, что он неоднократно пускался в чувственные речи, утверждая, что «по воле Бога он отправился юношей в Германию и теперь возвращает родину в лоно Рейха». Сбылись самые страшные опасения Шушнига: история Австрии на этом была окончена. Она временно исчезла с исторической арены.

Аншлюс Австрии и его последствия. Реакция Запада

Но, как и любое историческое событие, аншлюс Австрии и Германии имел ряд последствий.

В мире произошедшие события приняли как свершившейся факт. Великобритания, державшая на тот момент курс на политику умиротворения, не проявила особого желания заступиться за Австрию, открыто говоря об отсутствии у нее каких-либо обязательств перед этой страной. Италия в лице ее лидера Муссолини не стала препятствовать аншлюсу Австрии нацистской Германией в 1938 году, осознавая, что для страны важнее сохранить дружеские отношения с Третьим Рейхом.

Пожалуй, единственной страной, чьи интересы были затронуты при исчезновении Австрии, оказалась Франция. Беспокоясь о своей безопасности и о будущем Версальской системы, французские политики делали ряд заявлений о том, что необходимо консолидировать усилия с Лондоном и попытаться спасти существующею систему безопасности, однако, не получив поддержки ни в Лондоне, ни в Риме, так и не смогли предпринять что-либо существенное.

Остмарк

С целью закрепить успех 10 апреля 1938 года в Германии и Остмарке был организован плебисцит в поддержку уже состоявшегося объединения. По немецким данным, в поддержку аншлюса проголосовало более 99 % участников плебисцита. Для австрийцев же аншлюс вначале принес большие надежды, ожидание на то, что в большой империи народ будет жить лучше. И вначале их ожидания отчасти оправдывались - уже в апреле 1938 была запущена программа экономической помощи Австрии. Вслед за этим состоялась денежная реформа. В 1938-1939 годах наблюдался экономический рост - 13 %. Решались многие социальные проблемы. Так, в январе 1938 года, в Верхней Австрии насчитывалось около 37 тыс. безработных. Год спустя, благодаря притоку капитала из Германии, их количество уменьшилось до 11 тыс. Однако все это исчезло с началом войны - Австрия использовалась как ресурс.

Кроме того, горе пришло тем национальностям, которые, следуя фашисткой идеологии, не должны были существовать в Германии. Однако в целом, вплоть до падения Вермахта, австрийцы достаточно лояльно относились к существующему режиму. Только в апреле 1945 года Австрию освободят союзные войска, а полноценный суверенитет она получит в 1955 году.

Мюнхенский сговор

Аншлюс Австрии для Гитлера был огромной победой, символизировавшей поражение всей Версальской системы. Убедившись в несогласованности ведущих держав, их слабости и нежелании ввязываться в новый затяжной конфликт, в дальнейшем Гитлер уже действовал гораздо решительнее, грубо отбрасывая все возможные Версальские ограничения. Ярчайшим доказательством служит, что, не останавливаясь на достигнутом, Германское правительство сразу стало требовать пересмотра территориальных границ Чехословакии. Уже в сентябре того же года будут подписаны всем известные Мюнхенские соглашения, которые по праву можно считать прологом ко Второй мировой войне.

Глава 16

ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ (февраль – апрель 1938 г.)

Последствия бескровной чистки вермахта почти немедленно ощутила Вена. Франц фон Папен, бывший канцлер, а ныне глава германской миссии в маленькой стране, был вызван к телефону. Звонил секретарь рейхсканцелярии Ламмерс: «Фюрер просил вам сообщить, что ваша миссия в Вене закончилась». Папен потерял дар речи. Гитлер же сам убедил его занять этот пост, чтобы смягчить опасную ситуацию, созданную убийством Дольфуса. «Кажется, я свое отслужил и теперь могу уходить», – думал он с горечью. Чтобы получить представление о том, что происходит, Папен сразу решил поехать в Берхтесгаден, где нашел фюрера уставшим и обеспокоенным. «Казалось, его глаза не могли сосредоточиться на одной точке, а мысли были где-то далеко. Он пытался объяснить мое увольнение пустыми предлогами», – вспоминал Папен. Рассеянный фюрер терял нить беседы, пока Папен не заметил, что только личная встреча между Гитлером и австрийским канцлером Куртом фон Шушнигом может разрешить многочисленные проблемы, разделяющие обе страны. «Это отличная идея», – оживился Гитлер и приказал Папену возвращаться в Вену, чтобы организовать такую встречу в самое ближайшее время.

Шушниг принял приглашение Папена с некоторым беспокойством. Он признался своему министру иностранных дел Гвидо Шмидту, что сделал это, «чтобы предотвратить мятеж и выиграть время, пока международное положение не улучшится в пользу Австрии».

Курт фон Шушниг

Гитлер встретил гостей внешне приветливо. Представив трех «случайно оказавшихся» там генералов, он повел австрийского канцлера в свой кабинет. Здесь фюрер сбросил маску приветливости, грубо обвинив Австрию в проведении недружественной политики. Разве допустимо оставаться в Лиге Наций после ухода из нее Германии? По мнению фюрера, Австрия ничего не делала, чтобы помочь Германии. Вся история Австрии была сплошной изменой. «И я теперь могу сказать вам в лицо, герр Шушниг, что я твердо намерен с этим покончить, – раздраженно говорил Гитлер. – Германский рейх – великая держава, и никто не поднимет голоса, если она урегулирует свои пограничные проблемы».

Не желая обострять отношения, Шушниг ответил, что вся история Австрии была неразрывно связана с германской и «вклад Австрии в этом отношении значителен». «Чепуха! – воскликнул Гитлер, как будто никогда не жил в Австрии. – Я еще раз вам говорю, что так продолжаться не может. Я выполню свою историческую миссию, мне это предписано провидением. Это моя жизнь. Посмотрите на жизнь в Германии, герр Шушниг, и вы увидите, что здесь правит только одна воля. Меня вдохновляет любовь народа. Я свободно могу ходить без охраны в любое время. Это потому, что меня любит и в меня верит народ».

Он обвинил Австрию в сооружении укреплений на германской границе и высмеял ее усилия по минированию мостов и дорог, ведущих в рейх: «Вы что, всерьез верите, что можете остановить или задержать меня хотя бы на полчаса? Возможно, вы проснетесь однажды утром в Вене и увидите, что мы нагрянули, как весенняя гроза. Я бы хотел избавить Австрию от такой судьбы, поскольку подобная акция будет означать кровопролитие».

Когда Шушниг ответил, что Австрия не одинока в мире и вторжение в страну будет, вероятно, означать войну, Гитлер презрительно усмехнулся. Он был уверен, что ради защиты мнимого суверенитета Австрии никто и пальцем не пошевелит – ни Италия, ни Англия, ни Франция.

В 16 часов австрийского канцлера привели на встречу с Риббентропом, который вручил ему отпечатанный на машинке проект соглашения, фактически означавший ультиматум: Германия поддержит суверенитет Австрии, если в течение трех дней будут освобождены все арестованные австрийские национал-социалисты, в том числе убийцы Дольфуса, а все уволенные должностные лица и офицеры – члены национал-социалистской партии будут восстановлены на своих прежних постах. Кроме того, лидер прогерманской фракции Артур Зейсс-Инкварт должен быть назначен министром внутренних дел с правом неограниченного контроля над полицейскими силами страны. «Умеренный» австрийский нацист должен занять пост министра обороны, а нынешние ответственные за пропаганду должны быть уволены для обеспечения «объективности прессы».

Для Шушнига эти уступки означали конец независимости Австрии, и, едва сдерживая негодование, он начал оспаривать пункт за пунктом. Ему удалось выжать из Риббентропа некоторые незначительные уступки, потом было объявлено, что фюрер готов принять его вновь.

Гитлер возбужденно шагал по кабинету. «Герр Шушниг, это не подлежит обсуждению, – сказал он, передав австрийцу второй экземпляр проекта соглашения. – Я не изменю ни одной запятой. Либо вы подпишете его в таком виде, либо наша встреча окажется бесполезной. В этом случае в течение ночи я решу, что делать дальше». Шушниг отказался принять ультиматум. Его подпись, сказал он, не имеет законной силы, так как по конституции только президент Миклас может назначать министров и амнистировать преступников. К тому же он не может гарантировать, что определенный документом срок будет соблюден. «Вы должны это гарантировать!» – закричал Гитлер. – «Не могу, герр рейхсканцлер», – ответил Шушниг.

Спокойные, но твердые ответы Шушнига привели Гитлера в ярость. Он подскочил к двери и крикнул: «Генерал Кейтель!» Затем повернулся к Шушнигу и бросил ему: «Я приглашу вас позднее». Крик был услышан в зимнем саду, и Кейтель чуть ли не бегом поспешил вверх по лестнице. Он вошел в кабинет и, тяжело дыша, спросил, какие будут указания. «Никаких! Просто садитесь», – рявкнул Гитлер. Озадаченный начальник генерального штаба послушно сел в углу, и отныне коллеги-генералы стали называть его за глаза «Лакейтель».

Не зная, что Гитлер блефует, Шушниг был глубоко потрясен. Он рассказал все министру иностранных дел Шмидту, который заметил, что не будет удивлен, если их сейчас арестуют.

Между тем другой австриец, умеренный нацист и художественный критик, уверял фюрера, что Шушниг – скрупулезный человек, всегда выполняющий свои обещания. Гитлер решил изменить тактику. Когда Шушниг снова вошел в кабинет, он великодушно сообщил: «Я меняю свое решение – впервые в жизни. Но предупреждаю: это ваш последний шанс. Я даю вам еще три дня до вступления соглашения в силу».

После шока первых двух бесед мелкие уступки, вырванные у Гитлера, казались более важными, чем они были на самом деле, и Шушниг согласился поставить свою подпись под соглашением. Как только документ с поправками был отдан для печатания, Гитлер снова стал любезным, как торгаш, продавший картину по баснословной цене и уверяющий покупателя, что он дешево заплатил. «Поверьте мне, герр канцлер, это к лучшему. Теперь мы можем спокойно жить в согласии следующие пять лет», – сказал он. К вечеру два экземпляра соглашения были подписаны.

В Бергхофе Гитлер пошел на очередной блеф. Он дал указание устроить в течение нескольких следующих дней лжеманевры у австрийской границы, чтобы заставить президента Микласа ратифицировать соглашение.

У Шушнига было три дня для получения одобрения своих коллег и президента Микласа. В воскресенье канцлер вернулся в Вену, а срок истекал во вторник, 15 февраля. Он сразу же встретился с Микласом, который готов был амнистировать сидящих в тюрьмах австрийских нацистов, но решительно противился назначению Зейсс-Инкварта. «Я готов дать ему любой пост, – сказал Миклас, – но только не полицию и армию».

Новость о секретной встрече в Берхтесгадене скоро распространилась по кофейням – неофициальному парламенту Австрии, и тревожное настроение охватило страну. В кабинете начались резкие споры, одна группа министров критиковала Шушнига, другая одобряла его осторожную политику. За сутки до истечения срока гитлеровского ультиматума разногласия между сторонами были настолько глубоки, что президент созвал чрезвычайное совещание. Описав ситуацию, Шушниг представил три варианта: назначить другого канцлера, который не будет обязан выполнять Берхтесгаденское соглашение; выполнить соглашение с новым канцлером; выполнить его с ним, Шушнигом.

Когда было получено сообщение о немецких маневрах у границы, в комнате воцарилась атмосфера отчаяния, и дискуссия стала бурной. Выдвигались самые невероятные предложения, например, о передаче Германии города Браунау, где родился Гитлер. Шушниг был уверен, что если хотя бы одно из требований Гитлера будет отвергнуто, он вторгнется в Австрию. Наконец Миклас уступил давлению и с неохотой согласился с третьим вариантом канцлера: оставить Шушнига на своем посту и принять берхтесгаденский пакт.

Гитлеровский блеф в Бергхофе, наряду с лжеугрозой вторжения, запугал Австрию и вынудил ее капитулировать. В этот вечер был образован новый кабинет. В Вене усиливались голоса, требовавшие, чтобы Шушниг откровенно сообщил, что же произошло в Берхтесгадене. Но, пообещав молчать до выступления Гитлера в рейхстаге в воскресенье 20 февраля, он сдержал свое слово как человек чести.

Германская миссия сообщила в Берлин, что «из-за политических и экономических последствий соглашений Вена взбудоражена», что город «похож на муравейник» и «немало евреев готовится эмигрировать». Это было подтверждено сообщениями агентов СД Гейдриху. В частности, один агент докладывал, что канцлер подвергается сильным нападкам со стороны евреев и католиков, что евреи вывозят из страны свои капиталы в Швейцарию и Англию.

20 февраля Гитлер произнес в рейхстаге речь, которая передавалась также на Австрию. Сообщив, что он и Шушниг «внесли вклад в дело мира в Европе», он обвинил Австрию в дискриминации «германского меньшинства», которое, по его словам, «подвергается постоянным страданиям за свои симпатии и стремление к единению со всей германской расой и ее идеологией». Он продолжал ораторствовать, приводя факты и цифры и доведя собравшуюся в оперном театре публику до патриотического экстаза.

А в Вене улицы были пустынны: люди прилипли к приемникам, слушая Гитлера. Местные нацисты были воодушевлены и после речи своего фюрера начали собираться группами, выкрикивая: «Зиг хайль! Хайль Гитлер!»

Хотя в Риме к этой речи отнеслись с симпатией и пониманием, там ощущалось подспудное недовольство тем, что в ней был обойден вопрос о независимости Австрии. Германский поверенный в Риме сообщал: итальянцы недовольны тем, что в нарушение пакта 1936 года Гитлер заранее не проконсультировался с ними, и что если так будет продолжаться, может наступить конец «оси».

Ответ Шушнига Гитлеру прозвучал четыре дня спустя на заседании федерального парламента. Сцена в зале была украшена множеством красных и белых тюльпанов, словно укрыта национальным флагом Австрии. Около трибуны стоял бюст мученика Дольфуса. Когда канцлер вышел на трибуну, его приветствовали криками: «Шушниг! Шушниг!» Все ожидали, что его речь будет боевой. «В повестке дня только один вопрос: Австрия», – заявил он усталым голосом. Это вызвало новые ликующие возгласы. Вдохновленный, он страстно заговорил о тех, кто боролся за независимость Австрии, начиная с Марии Терезии и кончая Дольфусом. Никогда ранее Шушнинг не произносил такой эмоциональной речи, исчезла его интеллигентская сдержанность. Когда канцлер заговорил о Берхтесгаденском соглашении, его тон стал более жестким: «Мы дошли до предела уступок. Пришла пора остановиться и сказать: «Дальше идти нельзя». «Девизом Австрии, – продолжал канцлер, – является не национализм, не социализм, а патриотизм». Страна останется свободной, и ради этого австрийцы будут драться до конца. Он закончил словами: «Красно-бело-красный! Австрия или смерть!»

Депутаты встали и устроили ему бурную овацию. На улице собирались толпы людей, распевавших патриотические песни. Энтузиазм Вены передался всей стране и докатился до Парижа. В прениях во французском парламенте на следующий день министр иностранных дел заявил, что независимость Австрии является «обязательным элементом балансасил в Европе», а один из депутатов даже предсказал, что «судьба Франции будет решена на берегах Дуная».

По всей Австрии местные нацисты устраивали демонстрации. Их центром был Грац, где во время речи Шушнига на городской ратуше был поднят нацистский флаг. Игнорируя правительственный запрет на политические митинги, нацисты объявили о проведении в конце недели митинга с участием 65 тысяч членов партии со всей страны. Шушниг реагировал решительно, послав в Грац бронепоезд. Нацисты пошли на попятную и отменили митинг, хотя это было слабым утешением для канцлера. Выступления нацистов полагалось подавить Зейсс-Инкварту и полиции, а не армии.

Французы негодовали по поводу угроз Гитлера в адрес Австрии и предложили Лондону выступить с совместной нотой протеста. Но это предложение поступило в неудачный момент. Антони Идеи только что ушел в отставку, и министерство иностранных дел оставалось без руководителя. Английская общественность еще не была возбуждена событиями в Австрии, а премьер-министр был твердо привержен политике умиротворения Германии. В этом его поддерживала лондонская «Таймс», всячески преуменьшавшая значение событий в Австрии.

Даже осуждение президентом США Рузвельтом осенью 1937 года агрессивных намерений нацистской Германии не подействовало на Чемберлена. Не повлияло на него и предложение президента объявить «карантин» японцам, нацистам и фашистам. Рузвельт послал в Лондон своего представителя капитана Ройяла Ингерсола с инструкцией изучить возможности осуществления военно-морской блокады Японии. Это предложение получило одобрение в английском адмиралтействе. Но Чемберлен заблокировал этот план и отверг в начале 1938 года другое предложение Рузвельта о созыве международной конференции по обсуждению принципов международного права для обуздания «бандитских стран», как их называл в частном порядке американский президент. Вначале Рузвельт не сразу понял смысл этого английского отказа, но вскоре ему стало ясно, что нежелание Чемберлена участвовать в такой международной конференции означает, что английское правительство не будет принимать участия ни в каком «карантине», будь то на Востоке или в Европе. Отпор Чемберлена был таким ударом для Рузвельта, что вынудил его прекратить активную внешнюю политику, которая могла бы остановить дальнейшую агрессию в мире и таким образом изменить ход истории.

3 марта английский посол в Германии сэр Невил Гендерсон посетил Гитлера и сообщил ему, что правительство Великобритании в принципе готово обсудить все назревшие вопросы. Несмотря на явные усилия Гендерсона проявлять дружелюбие и корректность, «манеры этого изысканного английского джентльмена, – вспоминал переводчик Шмидт, – всегда как-то раздражали и Риббентропа, и Гитлера, которые не выносили «светских людей». В течение десяти минут Гендерсон излагал цель своего визита: искреннее желание улучшить отношения между двумя странами. Англия, сказал он, готова сделать определенные уступки в урегулировании серьезных проблем ограничения вооружений и в мирном решении чешской и австрийской проблем. Какой вклад готов сделать Гитлер в дело безопасности и мира в Европе?

Во время этого пространного заявления Гитлер хмуро сидел, вжавшись в кресло, и когда Гендерсон закончил, сердито ответил, что лишь незначительная доля австрийцев поддерживает Шушнига. Почему Англия, раздраженно говорил он, упорно противодействует справедливому урегулированию и вмешивается в «германские семейные дела»? Потом фюрер перешел в наступление, утверждая, что советско-французский и советско-чехословацкий пакты являются явной угрозой Германии, которая поэтому и вынуждена вооружаться. Следовательно, любое ограничение вооружений зависит от русских. А эта проблема усложняется «тем фактом, что доверять доброй воле такого монстра, как Советский Союз, то же самое, что доверять понимание математических формул дикарям. Любое соглашение с СССР совершенно бесполезно, и Россию никогда нельзя допускать в Европу». Беседа носила сумбурный характер, и за два часа австрийский вопрос так и не был конкретно обсужден.

На следующий день Гитлер послал в Австрию своего главного экономического советника Вильгельма Кеплера. Представившись Шушнигу, тот сформулировал новые жесткие требования. Но главный интерес Кеплера затрагивал сферу экономики, так как он считал аншлюс финансовой необходимостью для обеих стран и хотел выглядеть как благодетель, а не как хищник. «Желанием фюрера в то время, – вспоминал Шушниг, – было эволюционное развитие, другими словами, он хотел покончить с Австрией изнутри». Наступила пора, заявил Кеплер, ускорить этот процесс.

Шушниг резко реагировал на новые требования Кеплера, такие как назначение нациста министром экономики, отмена запрета на «Фелькишер беобахтер» и официальная легализация национал-социализма. Как, спросил возмущенный канцлер, может Гитлер выдвигать новые домогательства всего лишь через три недели? Его правительство будет сотрудничать с австрийскими нацистами только на основе признания независимости Австрии. Кеплер после встречи сообщил в Берлин, что Шушниг, по его мнению, ни в коем случае не поддастся силе, но если с ним разумно обращаться, может пойти на уступки.

Тем временем в Вене штурмовики и рядовые нацисты одну за другой устраивали провокационные демонстрации в еврейском районе города, а между ними и сторонниками Шушнига возникали потасовки. Как правило, патриотам доставалось сильнее, так как полиция непосредственно подчинялась министру внутренних дел Зейсс-Инкварту, а не Шушнигу.

В отчаянии 7 марта Шушниг направил обращение Муссолини, предупредив его, что для спасения положения может пойти на плебисцит. Дуче дал успокоительный ответ, в котором, ссылаясь на заверение Геринга о том, что Германия не применит силу, советовал Шушнигу не проводить плебисцита. Ответ был слабым утешением для канцлера, которому извне угрожало иностранное вторжение, а внутри страны – протесты рабочих против его мягкотелости и нападки нацистов за различные запреты. Он решил игнорировать совет Муссолини.

9 марта в тирольском городе Инсбрук он объявил о плебисците. Шушниг поднялся на трибуну, одетый в традиционную австрийскую серую куртку и зеленый жилет, и с воодушевлением заявил, что через четыре дня народ пойдет на избирательные участки, чтобы ответить на один вопрос: «Вы за свободную, независимую и единую Австрию?» Второй раз он выступал как оратор, а не как ученый. «Тирольцы и австрийцы, скажите «да» Тиролю, «да» Австрии!»– призвал он и закончил речь на тирольском диалекте, процитировав слова Андреаса Хофера, призвавшего народ к борьбе против Наполеона словами: «Люди, наступила пора!» 20-тысячная аудитория устроила ему овацию. Большинство радиослушателей тоже были воодушевлены. Однако бывший вице-канцлер принц Штархемберг сказал жене: «Это означает конец Шушнигу, но, будем надеяться, не конец Австрии. Гитлер никогда не простит этого».

Голосование за свободную и единую Австрию, – а такой исход был наиболее вероятным, – означало, что аншлюс может не состояться. А так как союз с Австрией был необходимым предварительным шагом к экспансии на Востоке, плебисцит ставил под угрозу гитлеровскую программу расширения жизненного пространства. Такой вызов фюрер стерпеть не мог, и утром 10 марта он сказал генералу Кейтелю, что австрийская проблема значительно обострилась и следует провести соответствующую подготовку. Кейтель вспомнил, что в свое время генеральным штабом была разработана «Операция Отто» на тот случай, если Отто фон Габсбург попытается восстановить в Австрии монархию. «Подготовьте этот план», – приказал фюрер.

Кейтель помчался в генеральный штаб, где к своему ужасу узнал, что «Операция Отто» была просто теоретическим исследованием. Пожалев о своем рвении угодить фюреру, он поручил генералу Беку представить доклад о возможном вторжении в Австрию. Когда Бек предложил Гитлеру для военной оккупации Австрии использовать два корпуса и 2-ю танковую дивизию, Кейтель был ошарашен, услышав, что эти войска должны быть готовы перейти границу в субботу 12 марта. Для профессионала сама мысль о подготовке такой операции за сорок восемь часов казалась фантастической. Бек заметил, что в таком случае соответствующие приказы различным соединениям должны быть отданы сегодня же вечером, в 6 часов. «Так сделайте это», – распорядился стратег-дилетант Гитлер.

Его больше беспокоила реакция итальянцев на вторжение, и фюрер срочно продиктовал письмо Муссолини. «Австрия, – писал он, – приближается к состоянию анархии, и я не могу стоять в стороне. Руководствуясь своей ответственностью как фюрер и канцлер германского рейха и будучи сыном этой земли, я преисполнен решимости восстановить законность и порядок на своей родине, дать возможность народу решить свою собственную судьбу ясно и открыто». Он напомнил дуче о германской помощи Италии в критический для нее час – во время событий в Абиссинии – и обещал отплатить за поддержку со стороны дуче признанием границы между Италией и рейхом по Бреннерскому перевалу. В полдень он передал запечатанное письмо принцу Филиппу фон Гессену и дал ему указание вручить его дуче лично. Когда принц сел на специальный самолет с корзиной саженцев для своего сада в Риме, он и не думал, насколько важна его миссия.

По всей Австрии расклеивали плакаты с объявлениями о проведении плебисцита. По городам и селам разъезжали грузовики с громкоговорителями, призывающие австрийцев в воскресенье проголосовать за независимую Австрию. В Вене патриоты наконец наделали больше шума, чем нацисты. Они расхаживали по улицам, выкрикивая: «Хайль Шушниг!», «Хайль свобода!», «Мы говорим «да»!». Воодушевленный поддержкой народа, Шушниг продолжал действовать решительно. В ответ на обвинение министра внутренних, дел Зейсс-Инкварта в том, что плебисцит противоречит берхтесгаденским соглашениям, он писал: «Я не буду играть роль марионетки и не могу сидеть сложа руки, пока страна идет к экономическому и политическому разорению». Канцлер призвал Зейсс-Инкварта принять срочные меры для прекращения терроризма.

Зейсс-Инкварта считали ставленником Гитлера, но он тоже не желал потери независимости страны и, хотя симпатизировал политике австрийских нацистов, последние не причисляли его к своим. По идеологии и характеру он был ближе к Шушнигу. Оба считали себя патриотами, оба были набожными католиками, интеллектуалами и любителями музыки. И Зейсс-Инкварт обещал по радио обратиться к своим сторонникам с призывом голосовать положительно.

Шушниг пошел спать, довольный тем, что нацистская угроза плебисциту пресечена, не зная, что Зейсс-Инкварт к тому времени утратил влияние в собственной партии. Австрийские нацисты уже были на улицах, идя колоннами к зданию германского туристического бюро, на фасаде которого висел громадный портрет Гитлера. Вначале их выкрики «Один народ, один рейх, один фюрер!» больше забавляли патриотов, которых было намного больше. Но потом зазвенели стекла разбитых окон, и полиция образовала кордоны, чтобы помешать распространению беспорядков. Не делая ничего, чтобы усмирить разбушевавшихся нацистов, она обрушилась на патриотов, и в результате нацисты стали хозяевами улиц.

В два часа ночи 11 марта спешно подготовленный план, все еще носящий кодовое название «Операция Отто», был утвержден. Его лично контролировал Гитлер. «Если другие меры окажутся безуспешными, – предупреждал он, не скрывая угрозы, – я намерен послать в Австрию вооруженные силы в целях предотвращения дальнейших преступных действий против прогерманского населения. Войска для этой цели должны быть готовы к полудню 12 марта. Я оставляю за собой право выбрать конкретное время вторжения. Поведение войск должно создать впечатление, что мы не хотим вести войну против своих австрийских братьев».

В 5.30 утра у кровати Шушнига зазвонил телефон. Звонил начальник полиции, сообщавший, что немцы закрыли границу у Зальцбурга и прекратили железнодорожное сообщение. Канцлер поспешил в свою резиденцию, где узнал, что германские войска в районе Мюнхена приведены в состояние боевой готовности и, вероятно, двинутся на Австрию, а в немецких газетах появились провокационные сообщения о том, что в Вене якобы развешаны красные флаги и толпы скандируют: «Хайль Москва! Хайль Шушниг!»

Около 10 часов министр без портфеля в кабинете Шушнига нацист Гляйзе-Хорштенау прибыл к канцлеру с письменными указаниями Гитлера и Геринга. Его сопровождал побледневший и озабоченный Зейсс-Инкварт, сообщивший о требованиях Берлина: Шушниг должен уйти в отставку, а плебисцит необходимо отложить на две недели с тем, чтобы организовать «легальное голосование» наподобие саарского. Если Геринг не получит ответа по телефону до полудня, он будет считать, что Зейсс-Инкварт не смог выполнить своей задачи, и Германия «будет действовать соответствующим образом». Было уже 11.30, и Зейсс-Инкварт от имени фюрера продлил срок до 14.00.

Шушниг созвал «внутренний кабинет» – своих ближайших советников – для обсуждения положения. Он представил три варианта действий: отказ выполнить ультиматум и обращение к мировому общественному мнению; принятие ультиматума и отставка канцлера; наконец, компромисс, согласно которому требование Гитлера о плебисците принимается, а все остальные отвергаются. Сошлись на компромиссе.

К 14.00 вернулись Зейсс-Инкварт и Гляйзе-Хорштенау. Они не согласились на компромисс, и Шушниг очутился перед неприятным выбором: подчиниться или сопротивляться. Он спешно посоветовался с президентом Микласом, и было решено отменить плебисцит. Вернувшись к себе, Шушниг сообщил об этом решении «внутреннему кабинету». Все были потрясены, наступило гробовое молчание. Затем об этом были извещены Зейсс-Инкварт и Гляйзе-Хорштенау. Те вышли позвонить Герингу.

Геринг потребовал, чтобы Шушниг и его кабинет ушли в отставку, а в Берлин была послана телеграмма с просьбой об оказании помощи. Оба министра вернулись в зал, где находились все члены кабинета, и сообщили об ультиматуме Геринга. Посыпались вопросы. «Не спрашивайте меня, – ответил бледный и взволнованный Зейсс-Инкварт. – Я всего лишь телефонистка». Сделав паузу, он добавил, что немецкие войска вторгнутся в Австрию в ближайшие два часа, если его не назначат канцлером.

Жизнь в Вене продолжалась, словно ничего не произошло. Летали самолеты, сбрасывавшие листовки с призывами голосовать за независимость. По улицам разъезжали грузовики «Фронта в защиту отечества», их приветствовали патриотическими песнями. Казалось, нация была единой. Внезапно веселые вальсы и патриотические песни, звучавшие по радио, были прерваны и прозвучало объявление, что все неженатые резервисты 1915 года рождения должны явиться для прохождения службы. Затем в сторону немецкой границы двинулись военные грузовики с солдатами в касках.

В отчаянии Шушниг обратился за помощью к Лондону. Он сообщил, что, стремясь избежать кровопролития, уступил требованиям Гитлера, и попросил «срочного ответа правительства его величества». По иронии судьбы премьер-министру Чемберлену передали телеграмму во время ленча в честь четы Риббентропов. Чемберлен пригласил Риббентропа для беседы с ним и министром иностранных дел лордом Галифаксом. «Разговор, – сообщил Риббентроп Гитлеру, – проходил в напряженной атмосфере, и обычно спокойный лорд Галифакс был более взволнован, нежели Чемберлен». После того как премьер-министр зачитал телеграмму из Вены, Риббентроп заявил, что ничего не знает о ситуации, и выразил сомнение в правдивости сообщения. Если же оно правдиво, лучше всего искать «мирного решения». Этих слов оказалось достаточно, чтобы успокоить человека, твердо настроенного сохранять хорошие отношения с Гитлером. Чемберлен согласился с Риббентропом, что нет доказательств насильственных действий Германии, и дал указание лорду Галифаксу послать ответ австрийскому правительству, который, возможно, заставил Шушнига содрогнуться: «Правительство его величества не может взять на себя ответственность за рекомендации канцлеру относительно курса его действий, которые могут подвергнуть страну опасностям и против которых правительство его величества не может дать гарантий защиты».

У Шушнига не было иллюзий относительно получения помощи от Англии или Италии, и около 16.00 он подал заявление об отставке. Президент Миклас неохотно согласился, но решительно отказался выполнить приказ Геринга о назначении канцлером Зейсс-Инкварта. Он остановил свой выбор на начальнике полиции, но тот отказался, отказом ответили и генеральный инспектор вооруженных сил, и лидер прежнего правительства. Тогда Миклас попросил Шушнига пересмотреть свое решение. Тот наотрез отказался принять участие в «подготовке Каина к убийству Авеля». Но когда расстроенный Миклас сказал, что все его бросают, Шушниг неохотно согласился продолжать исполнять свои обязанности до назначения нового главы правительства. Потом он вернулся к себе и начал убирать бумаги со стола.

Между тем нервное напряжение в резиденции правительства стало почти невыносимым. Давление из Берлина, особенно со стороны Геринга, нарастало. В 17.00 фельдмаршал кричал по телефону лидеру подпольной организации австрийских нацистов Отто Глобочнику, что новое правительство должно быть сформировано к 19.30, и продиктовал Зейсс-Инкварту список министров, в который включил своего шурина. Через несколько минут Герингу позвонил Зейсс-Инкварт и сообщил, что Миклас принял отставку Шушнига, но поручил ему исполнять обязанности канцлера. Геринг закричал, что если германские требования не будут приняты, «войска перейдут границу, и Австрия перестанет существовать». «Мы не шутим, – добавил он. – Но если к 19.30 поступит сообщение, что вы, Зейсс-Инкварт, – новый канцлер, вторжения не будет». «Если Микласу мало четырех часов, чтобы разобраться в ситуации, он поймет ее через четыре минуты», – зловеще пообещал он.

Через час Зейсс-Инкварт сообщил Герингу, что Миклас отказывается назначить его канцлером. Взбешенный рейхсфюрер приказал своему австрийскому подручному взять власть силой. А в Вене, по приказу из Берлина, нацисты вышли на улицы. В своем кабинете Шушниг слышал крики «Хайль Гитлер!», «Шушнига – повесить!» и топот ног. Решив, что это прелюдия к вторжению, канцлер поспешил к президенту, умоляя его пересмотреть свое решение, но тот был непреклонен. Тогда Шушниг решил выступить по радио.

В 19.50 канцлер подошел к микрофону и сообщил о немецком ультиматуме. Затаив дыхание, австрийцы слушали его взволнованную речь. «Президент Миклас просит меня сказать австрийскому народу, что мы уступили силе. Так как ни при каких обстоятельствах мы не хотим пролития немецкой крови, мы дали указание армии отступить, не оказывая никакого сопротивления в случае вторжения, и ждать дальнейших решений». «Боже, спаси Австрию!»– сказал он в конце. Наступило гробовое молчание, потом зазвучал национальный гимн.

Было почти 20.00, когда Зейсс-Инкварт дозвонился до Геринга, сообщив об отставке правительства и об отводе австрийских войск от границы. Но когда Геринг узнал, что Зейсс-Инкварт еще не назначен канцлером, он закричал: «Вот как! Тогда я даю приказ о выступлении. И все, кто окажет сопротивление нашим войскам, будут расстреляны на месте!»

У здания австрийского парламента собралась стотысячная толпа, нацисты скандировали имя фюрера, размахивали факелами. А в центре города их группы ходили по улицам, распевая нацистские песни и выкрикивая: «Хайль Гитлер!», «Смерть евреям!», «Шушнига – на виселицу!», «Хайль Зейсс-Инкварт!».

Такая «телеграмма» вскоре была вручена Гитлеру. Она дала фюреру возможность выступить в роли освободителя и миротворца. Он приказал войскам вступить на австрийскую территорию с оркестрами и полковыми знаменами. А в 22.25 из Рима позвонил принц Филипп фон Гессен. «Я только что вернулся от Муссолини, – сообщил он Гитлеру. – Дуче воспринял новость очень спокойно. Он шлет вам привет. Австрийский вопрос его больше не интересует».

Воодушевленный Гитлер воскликнул: «Передайте Муссолини, что я никогда этого не забуду! Никогда! Подпишете любые соглашения, которые он предложит. Скажите ему: я его благодарю от всего сердца, я никогда его не забуду! Когда он будет в нужде или опасности, он может быть уверен: я буду с ним, несмотря ни на что, если даже весь мир будет против него!»

В Вене новый канцлер Зейсс-Инкварт попросил Кеплера посоветовать Гитлеру отменить приказ о вводе войск. Он также поблагодарил Шушнига за заслуги перед Австрией и, так как на улицах было полно нацистов, предложил отвезти его домой. Тот согласился. Когда Шушниг спускался по лестнице, он заметил шеренги штатских со свастикой на рукавах. Игнорируя их выброшенные в нацистском салюте руки, бывший канцлер сел в машину Зейсс-Инкварта и уехал.

В Берлине просьба Зейсс-Инкварта не вводить войска вызвала переполох. В 2.30 ночи разбудили Гитлера, сообщив ему об этом, но фюрер категорически отказался изменить свое решение и отправился спать. Между тем военные выражали сомнение в правильности этого шага. Браухич был очень расстроен, а заместитель начальника генерального штаба генерал фон Фибан заперся в комнате, сбросил со стола чернильный прибор и пригрозил застрелить каждого, кто попытается войти.

Рано утром в субботу Гитлер в сопровождении Кейтеля вылетел в Мюнхен, чтобы принять участие в триумфальном походе на свою родину. Перед отъездом он подписал листовку с изложением своей версии событий, приведших к кризису. «Сегодня рано утром солдаты германских вооруженных сил перешли границу с Австрией, – говорилось в ней. – Механизированные войска и пехота, немецкие самолеты в голубом небе, приглашенные новым национал-социалистским правительством в Вене, являются гарантами того, что в ближайшее время австрийская нация получит возможность решить свою судьбу путем подлинного плебисцита». Гитлер привнес в листовку личную ноту: «Я сам, фюрер и канцлер, буду счастлив ступить на землю страны, являющейся моим домом, как свободный германский гражданин».

В 8 часов утра его войска устремились в Австрию. В некоторых местах пограничные заграждения были разобраны самими жителями. Это больше напоминало маневры, а не вторжение. Например, 2-я танковая дивизия двигалась, пользуясь туристским путеводителем и заправляясь на местных бензоколонках. Солдат забрасывали цветами, танки двигались с флагами двух стран и были украшены зелеными ветками. «Население видело, что мы пришли как друзья, – вспоминал генерал Хайнц Гудериан, – и нас везде принимали с радостью». Почти во всех городах и селах дома были украшены флагами со свастикой. «Нам пожимали руки, нас целовали, в глазах многих были слезы радости».

Жители Австрии встречают германские войска 13 марта 1938 г. Фото из немецкого федерального архива

Гитлер прибыл в Мюнхен примерно в полдень и во главе колонны автомобилей направился в Мюльдорф, где командующий войсками вторжения генерал фон Бек доложил, что они не встречают сопротивления. Дорога к реке Инн была так забита машинами и зеваками, что колонна Гитлера перебралась на противоположный берег только через несколько часов. Его машина с трудом продвигалась к Браунау через ликующие толпы, многие тянулись к машине, чтобы ее потрогать, словно это была религиозная святыня. Гитлер медленно проехал через древние городские ворота к пансионату «Гюммер», где он родился без малого сорок девять лет назад. В Ламбахе фюрер приказал остановиться у старого монастыря (его гербом была свастика), где он когда-то учился пению.

В Лондоне кабинет собрался на чрезвычайное заседание. Чемберлен сделал мрачный вывод: аншлюс неизбежен, ни одна держава не может сказать: «Если вы идете на войну из-за Австрии, вы будете иметь дело с нами». Такой возможности никогда не было. «Во всяком случае, сейчас так вопрос не стоит», – сказал он и заметил, что свершившийся факт не имеет большого значения.

Было уже темно, когда первый этап «сентиментального путешествия» Гитлера завершился в Линце, где он когда-то в одиночестве бродил по улицам. 100-тысячная толпа на площади окружила кавалькаду в истерическом восторге, поразившем помощников и адъютантов Гитлера. Когда фюрер появился на балконе ратуши с новым канцлером Австрии, люди не помнили себя от радости. По щекам Гитлера текли слезы, и Гудериан, стоявший рядом, был уверен, что это была «не игра».

Вечером Зейсс-Инкварт вернулся в столицу, где для встречи фюрера собрались нацисты с факелами. Еще днем танки Гудериана вышли из Линца, но повалил снег, и на дороге, где велись ремонтные работы, скопилось множество машин, поэтому передовой отряд прибыл в Вену лишь за полночь. Тем не менее на улицах стояли толпы людей, которых при виде первых немецких солдат охватило ликование. Войска фюрера встречали цветами. Местные нацисты оборвали в качестве сувениров пуговицы с шинели Гудериана, затем подняли его и понесли в резиденцию. Удивило австрийцев то, что немецкие офицеры бросились в продовольственные магазины, закупая в больших количествах масло, колбасу и другие продукты.

Утром в воскресенье Геринг позвонил Риббентропу в Лондон и рассказал о восторженном приеме, оказанном Гитлеру. Это ложь, сказал он, что Германия якобы предъявила ультиматум Австрии. Риббентроп выслушал это и ответил, что среднему англичанину в общем безразлично, что делается в Австрии. Но все-таки беспокойство его не покидало, и он спросил, будет ли фюрер держаться твердо, если возникнут дипломатические осложнения в связи с оккупацией Австрии.

Геринг послал самолетом курьера к Гитлеру, настаивая на том, чтобы пойти дальше первоначального плана. На этот раз Гитлер отбросил осторожность и приказал сотруднику министерства внутренних дел подготовить закон о воссоединении Австрии и Германии. К полудню он был готов, одобрен и передан Зейсс-Инкварту с указанием обеспечить его принятие в течение дня.

Новый канцлер вначале был ошарашен, но чем дольше он думал о новом законе, тем больше склонялся к его принятию. Кроме всего прочего, Гитлер обещал в течение месяца провести референдум, который придал бы новому закону демократический характер. Убедив себя, что этот шаг не только неизбежен, но «ценен и полезен», Зейсс-Инкварт призвал свой кабинет одобрить закон на том основании, что аншлюс – это «воля народа». Кабинет единодушно согласился передать страну Гитлеру, но президент Миклас снова проявил твердость, отказавшись подписать документ. Он сделал заявление, что ему «препятствуют в отправлении его функций», и передал таким образом свое конституционное право канцлеру.

Хотя Гитлер был уверен, что закон об аншлюсе будет принят, оставалась одна проблема. После разговора по телефону с принцем фон Гессеном он с нетерпением ждал формального одобрения Муссолини. Прошло почти два дня без вестей из Рима. Муссолини был действительно потрясен новостью об аншлюсе, воскликнув: «Этот чертов немец!» Наконец он взял себя в руки и в воскресенье послал короткую телеграмму: «Поздравляю вас с решением австрийской проблемы». Гитлер был вне себя от радости и ответил такой же короткой телеграммой: «Муссолини, я никогда этого не забуду».

Фюреру хотелось разделить свой триумф с Евой Браун, и он позвонил ей, попросив приехать в Вену.

Перед этим он съездил в Леондинг. Вместе с Линге фюрер пришел на могилу родителей на кладбище, расположенное неподалеку от их бывшего дома. Гитлер взял у ординарца венок и попросил его отойти вместе с остальной свитой. Возложив венок на могилу, он молча постоял возле нее несколько минут.

В этот вечер Зейсс-Инкварт, напоминавший больше лакея, чем главу государства, явился к Гитлеру. Фюрер был так растроган, узнав, что закон, по которому Австрия становилась провинцией Германии, был принят, что прослезился. «Да, – сказал он наконец, – хорошая политика сберегает кровь». Так рухнула независимость Австрии, и так завершилось воскресенье 13 марта, день, в который, как надеялся Шушниг, его народ на плебисците подтвердит свою независимость.

Под личным руководством Рудольфа Гесса в Австрии началось подчинение государства нацистской партии. Еще более зловещей была организованная Гиммлером нейтрализация и чистка политической оппозиции. В Вене обосновался руководитель СД Гейдрих, и его агенты копались в документах тайной полиции Австрии.

Местные штурмовики начали преследование евреев, вытаскивая их из домов и заставляя счищать пропагандистские лозунги Шушнига со стен и тротуаров. Других принуждали мыть туалеты в казармах СС и подметать улицы. Многих офицеров вермахта такая травля коробила, иногда они просто отправляли старых евреев домой.

Но эти сцены не умеряли пыла большинства венцев, опьяненных событиями последних двух суток. «Невозможно отрицать энтузиазм, с которым здесь воспринято объявление о включение страны в рейх, – сообщал 14 марта английский посол лорду Галифаксу. – Герр Гитлер имеет все основания утверждать, что население Австрии приветствует его действия». А основания были веские. Аншлюс, вероятно, покончит с безработицей. В Австрии тогда не имели работы 600 тысяч человек. Некоторые врачи, например, ходили по домам в поисках пациентов.

Утром 14 марта Гитлер отправился в Вену. Ехал он медленно: мешали толпы, застрявшие машины и танки. Только около пяти часов вечера его колонна достигла столицы. Все здания, в том числе церкви, были украшены австрийскими и немецкими флагами. Массы людей стояли вдоль улиц и кричали до хрипоты при виде Гитлера в открытой машине. Ликование было бурным, стихийным. Машина фюрера остановилась у отеля «Империал», и когда он туда вошел, сбылась еще одна его мечта. В юности он мечтал попасть в этот отель. Теперь с его стен свисали длинные красные знамена со свастикой.

Люди продолжали кричать: «Мы хотим фюрера!» Гитлер вышел на балкон королевского «люкса», поприветствовал народ и удалился. Но толпа не угомонилась, требуя, чтобы фюрер произнес речь. Ему пришлось подчиниться.

Жители Вены приветствуют Адольфа Гитлера. Фото из немецкого федерального архива

Начал он робко, словно был смущен бесконечной овацией, затем перешел к воспоминаниям о том, как по вечерам ходил мимо отеля «Империал». «Я видел мерцающий свет и люстры в вестибюле, – говорил он, – но знал, что и ногой туда ступить не могу. Однажды вечером после метели, когда выпало много снега, я получил шанс заработать денег на еду, сгребая снег. По иронии судьбы пятерых или шестерых из нашей группы послали чистить снег у «Империала». В этот вечер там давали прием Габсбурги. Я видел, как из императорской кареты вышли Карл и Зита и величественно по красному ковру вошли в отель. А мы, бедные черти, убирали снег и снимали шляпы перед каждым приехавшим аристократом. Они даже не взглянули на нас, хотя я до сих пор помню запах их духов. Мы были для них ничто, как падающий снег, и метрдотель даже не удосужился вынести нам хоть по чашке кофе. И я в тот вечер решил, что когда-нибудь вернусь в «Империал» и пройду по красному ковру в этот роскошный отель, где танцевали Габсбурги. Я не знал, как и когда это будет, но я ждал этого дня. И вот я здесь».

Утром 15 марта Гитлер выступил на площади перед 200-тысячной толпой своих почитателей. Теперь, заявил он, у народа Австрии новая миссия, а у страны – новое название: Остмарк. Закончив речь, Гитлер повернулся к диктору радио и вполголоса сказал: «Объявите, что сейчас выступит рейхсгубернатор Зейсс-Инкварт». Тот был просто ошеломлен, узнав, что он из канцлера превратился в губернатора, но воспринял это как должное, тем более, что толпа встретила это объявление одобрительно. В этот день Адольф Гитлер не мог ошибаться.

Затем состоялся парад. За фон Беком на конях проскакали австрийские генералы. Австрийская армия уже была включена в вермахт. Выбрав момент, католик Папен повернулся к Гитлеру и предупредил его, что дух аншлюса может улетучиться, если он подвергнет католическую церковь Австрии такой же дискриминации, как в Германии. «Не бойтесь, – сказал Гитлер, – я знаю это лучше других».

В этот же день кардинал Иннитцер благословил его и заверил, что пока церковь сохранит свои привилегии, австрийские католики будут «самыми верными сыновьями великого рейха, в объятия которого они вернулись в этот знаменательный день». По словам Папена, Гитлер был в восторге от патриотических слов кардинала, тепло пожал ему руку и «обещал все».

Ева Браун тоже была заражена всеобщим ликованием и в открытке сестре Ильзе писала: «Я схожу с ума». Она приехала в город в сопровождении своей матери. Ее поселили в отдельной комнате, напротив покоев сановного любовника, но их личные встречи были настолько «конспиративны», что никто из помощников и адъютантов Гитлера не знал о ее присутствии. В конце дня фюрер вылетел в Мюнхен без Евы.

16 марта Берлин встретил его как победоносного героя. «Германия ныне стала Великой Германией и останется ею», – заявил фюрер. Само провидение, по словам Гитлера, выбрало его для осуществления этого великого союза с Австрией – «страной, которая была самой несчастной, а ныне стала самой счастливой».

Но дома не все было хорошо. Военный суд над генералом фон Фричем, отложенный из-за событий в Австрии, наконец состоялся, и Фрич был признан невиновным. Этот инцидент оказался для Гитлера неприятным сюрпризом, но фюрер применил свой обычный политический трюк: отвлек внимание от суда хвастливыми реляциями о достигнутой победе. Он поспешно собрал рейхстаг, чтобы сообщить о великих событиях в Австрии. Впервые в истории вся немецкая нация пойдет 10 апреля на избирательные участки и докажет верность рейху, а для внутренней консолидации понадобится только четыре года.

Почти все немцы полностью одобряли все, что делал или собирался сделать фюрер, и 25 марта он с уверенностью начал предвыборную кампанию. «Национал-социалистская идея, – заявил он, – идет намного дальше границ маленькой Германии».

Последние десять дней кампании Гитлер провел на своей родине, где Гиммлер и Гейдрих почти полностью перестроили всю службу безопасности. Волна его популярности в Австрии не уменьшилась. Руководители католической церкви направили прихожанам послание, в котором рекомендовали им голосовать «за германский рейх».

Везде Гитлера принимали как спасителя и фюрера. Его возвращение в Линц 8 апреля было встречено новой,бурей восторга. Вестибюль отеля, где он остановился, всегда был полон людей, жаждущих его видеть. Одним из них был друг детства Густль Кубичек. Гитлер принял его очень тепло и признался, что теперь у него больше нет личной жизни, такой, как в прежние времена. Посмотрев в окно на Дунай и металлический мост, который так его раздражал в детстве, фюрер сказал: «Это безобразие все еще здесь? Ну, ничего, мы это изменим, можешь быть в этом уверен, Кубичек». Затем он стал излагать свои амбициозные планы развития Линца. В городе, говорил он, будет новый большой мост, новый оперный театр с современным залом, новый симфонический оркестр. Последнее напомнило Гитлеру о мечтах Кубичека. Кем он стал? Тот смущенно ответил: клерком. Война, пояснил Густль, вынудила его забросить музыку, иначе он бы голодал. Но он руководит самодеятельным оркестром, а его три сына музыкально одарены. И Гитлер выразил желание позаботиться о судьбе мальчиков: «Я не хочу, чтобы одаренные молодые люди пропадали, как мы. Ты прекрасно знаешь, что мы пережили в Вене». Когда Гитлер поднялся, Кубичек решил, что разговор окончен, но фюрер вызвал адъютанта и дал ему указания об устройстве трех мальчиков Кубичека в консерваторию Брукнера. И это было еще не все. Посмотрев рисунки, письма и почтовые открытки, принесенные Кубичеком, Гитлер предложил старому другу написать книгу об их жизни в Вене. Наконец он крепко пожал Густлю руку и сказал, что они еще не раз увидятся.

В конце дня Гитлер уехал в Вену.

Итоги выборов превзошли все ожидания. В Австрии 99,73 процента избирателей одобрили аншлюс. В Германии за это проголосовали 99,02 процента, а 99,8 процента одобрили список кандидатов в новый рейхстаг. «Для меня, – сказал Гитлер, – это самый счастливый час в жизни». Это также подтвердило его убеждение в правильности выбранного пути. Фюрер был уверен, что надо двигаться дальше – к Чехословакии.

После короткой прочувствованной речи Гитлер вернулся в отель. Тогда он еще не собирался осуществить аншлюс в полном смысле этого слова и думал скорее о союзе вроде того, какой в свое время был у Австрии с Венгрией. Но энтузиазм населения подсказал иное решение, и фюрер сказал своему ординарцу: «Линге, это судьба. Мне предназначено быть фюрером, который объединит всех немцев в великий германский рейх».

После того, как правительство Австрии, под давлением и ультиматумом от немецкой стороны, было вынуждено уйти в отставку, 11 марта 1938 года канцлер Австрии Курт фон Шушнин г обратился к нации по радио в вечернем эфире. Он объявил об отставке своего правительства и передачи управления страной про нацистскому ставленнику Зейсс-Инкварту. Вторая часть обращения касалась призыва к австрийской армии, которая не должна оказывать сопротивление, если границу перейдут немецкие войска и вступят на территорию Австрии. Незадолго до полуночи президент страны также уступил перед давлением и согласился на нового канцлера. Был создан официальный призыв от имени нового правительства к немецким войскам вступить в страну для поддержания порядка, о котором новый канцлер, который якобы его и писал, узнал уже задним числом.

В ночь с 11 на 12 марта 1938 года немецкие войска перешли границу согласно ранее тайно разработанному плану, который должен был быть приведен в исполнении вне зависимости от внутренних решений Австрии. Австрийская армия не оказала сопротивление. Первым высокопоставленным представителем Германии, который прибыл в Вену был Генрих Гиммлер, в сопровождении своих людей из разведки и СС. Сам же Адольф Гитлер прибыл в Вену вечером 13 марта 1938 года, а на следующий день был с овациями встречен толпами людей в городе. В течение последующих нескольких дней, после Аншлюса Австрии, на улицах Вены нацисты устроили целый ряд мероприятий, в том числе выступления Адольфа Гитлера перед австрийским народом, который теперь стал частью Третьего рейха. Я посетил все основные места этих парадов и выступлений и сделал фотографии под теми же ракурсами, что стали известной частью истории о таком событии как Аншлюс Австрии .

Баннер со Свастикой 11 марта

11 марта 1938 г. вечером, после того как уставшему от ожиданий и информационной войны австрийскому народу по радио сообщили об отставке правительства, о предстоящем присоединении к Германии (Аншлюс Австрии), местные нацисты вышли на улицы. Первым нацистским символом, который вывесили на государственном учреждении Австрии стала свастика на здании Канцелярии канцлера на Ballhausplatz. Флаг установили на балконе над главным входом. Также на фасаде канцелярии, где еще находился канцлер Шушнинг, установили баннер с надписью: DURCH KAMPF ZUM ZIEG , что переводится как “Через борьбу к победе” .

В этом здании после Аншлюса Австрии располагалось марионеточное правительство нацистов под руководством Зейсс-Анкварта, вплоть до того, как было упразднено 30 апреля 1939 г. До самого конца войны и освобождения страны в здании располагалась нацистская администрация. Здание Канцелярии было сильно повреждено во время бомбардировок весной 1945 года и восстановлено в своем прежнем архитектурном облике в 1950 году. Сегодня можно сравнивать фото с флагом и живое здание и практически не видеть отличий.

Баннер на Доме Лоза

Вскоре после аншлюса Австрии Германией, на целом ряде зданий в Вене, не только государственных, появилась новая символика или баннеры с надписями. Один из таких поместили над фасадом известного здания Лоза по адресу Michaelerplatz 3 – названного по именного своего архитектора. Надпись на ткани гласила GLEICHES BLUT GEHORT IN EIN GEMEINSAMES REICH , что переводится как «Одна кровь принадлежит объединённому Рейху» . Подтекстом была мысль, что жители Германии и Австрии принадлежат к одной исторической нации и их объединение – важное событие.

Здание Looshaus в Вене пострадало во время бомбардировок еще в 1944 году, но после было восстановлено. Одно время там располагался мебельный магазин, а в 1987 году здание выкупил банк Raiffeisenbank, который располагается там и сегодня. Фасад и характерные колонны остались почти неизменны с 1938 года.

Выступление Гитлера в Хофбурге

15 марта 1938 года, спустя два дня с начала Аншлюса Австрии Германией, состоялся целый ряд мероприятий на улицах города Вены, проведенных нацистами. Самым главным стало помпезное выступление Адольфа Гитлера с балкона бывшей резиденции Габсбургов – дворца Хофбург. Огромная толпа венцев собралась на примыкающей к дворцу площади Heldenplatz (Площадь героев) – несколько сот тысяч человек заполонили все свободное пространство и некоторые из них даже забирались на стоящие здесь два монумента – Принцу Евгену и Эрцгерцогу Карлу. Гитлер произнес пафосную речь о будущем объединенной Германии и своей родине Австрии, которой уготована славная участь.

Военные парады в Вене

15-16 марта 1938 года немецкие войска и части СС прошли парадами по центральным улицам Вены, по тому же Ringstrasse, где Адольф Гитлер когда-то любил гулять и любоваться архитектурой города.

Гитлер принял военный парад по городскому кольцу Ringstrassse. Он и его свита собрались на площади Maria-Theresien-Platz между музеями Естествознания и Искусств. Мимо Гитлера прошагали немецкие войска, а также танки и 105 мм орудия.

Части австрийской армии, которые после аншлюса Австрии присягнули новому правительству, прошли строем мимо здания Парламента, в котором когда-то Адольф Гитлер получал представление о демократии.

16 марта 1938 года части австрийских СС, теперь уже официально сформированных, прошли маршем по той же площади Heldenplatz у дворца Хофбург, где днем ранее выступал Адольф Гитлер.

Возложение цветов на Монумент Австрийской армии

Все тем же днем 15 марта 1938 года Адольф Гитлер принял участие еще в одной части церемониальных празднеств в Вене. Гитлер церемониально возложил венок на Монумент Австрийской армии времен, посвященный Первой Мировой и тогда единственной Мировой Войне. Это место находится сразу за аркой Heldenplatz, возле дворца Хофбург.

Спустя месяц после аншлюса Австрии, Адольф Гитлер вернулся в Вену, чтобы отметить предстоящие выборы австрийского народа, который должен был проголосовать и дать свое согласие на Аншлюс Австрии . За день до того, как по нацистским данным, 99.75% людей приняли такой решение, Гитлер проехал со своей автомобильной колонной по городу. Основной частью этого события был его проезд от Бургтеатра (Burgtheater) до городской ратуши Вены (Rathaus) , между которыми всего около 200 метров. На входе Гитлера встретили австрийские националисты и внутри Ратуши он дал пламенную речь о последних и предстоящих событиях.

Гостиница Империал

Во время своего пребывания в Вене в марте 1938 года Адольф Гитлер остановился в гостинице в центральной части города — Hotel Imperial по адресу Kartner Ring 16. Гитлер расположился в небольших апартаментах на первом этаже, но всем известны кадры, где он показывается собравшейся внизу публике 14 и 20 марта на балконе второго этажа. На одном из фото рядом с ним Йозеф Геббельс, на другом — Генрих Гиммлер. В отель Империал, построенный в 1862-1865 г.г. Гитлер возвратился также в апреле во время второго визита в Вену, в преддверие Плебисцита. После войны помещения гостиницы Империал занимали советские оккупационные войска. В последующие десятилетия в отеле Империал гостили: президент США Джон Фитцджеральд Кеннеди и Никита Хрущев, Ричард Никсон, королева Елизавета II и ряд других высокопоставленных лиц.

Гитлер в Бельведере в 1941

1 марта 1941 года Адольф Гитлер присутствовал на церемонии подписания Болгарией пакта со странами ОСИ о присоединении к так называемом Тройственному Пакту. Также там присутствовали представители Японии и Италии. Эти мероприятия состоялись в роскошном дворце Бельведер, который мало чем изменился с того времени.

Аншлюс в Линце

Адольф Гитлер помпезно въехал в Австрию 12 марта 1938 года, чтобы проехать колонной по стране и посетить места своего детства и юности. Он двигался с Запада на Восток и до того, как вечером 13 марта въехал в Вену, успел посетить несколько городов, где это отмечалось, как важное событие. После посещения родного города Бранау, где и родился Адольф Гитлер в 1889 году, авто колонна фюрера проследовала в Линц, где Гитлер провел годы с 1899 по 1907, где в пригороде Леондинг похоронены его родители. После посещения Леондинга колонна направилась в сам город Линц, где состоялось помпезное приветствие Гитлера австрийцами, жителями города, поддерживающими аншлюс Австрии.

Колонна проследовала через главную площадь города Hauptplatz, которую в тот же день переименовали в Adolf-Hitler-Platz (Площадь Адольфа Гитлера). Поприветствовать канцлера Германии вышли несколько тысяч жителей Линца. Спустя чуть больше чем месяц, 20 апреля 1938 года городские власти организуют пышные празднества на главной площади и парад по поводу 49-летия Гитлера.

Вечером того же дня, 12 марта 1938 года Гитлер произнес пламенную речь, стоя на балконе городской ратуши Линца . Он провозгласил объединение Австрии и Германии в одно целое, что станет многовековой империей. Площадь заполонили желающие увидеть Гитлера и часть из них даже залезла на местную статую 1723 года, чтобы получить лучший вид.

Мост Nibelungbrucke

Когда состоялся Аншлюс Австрии в марте 1938 года, и колонна Гитлера проследовала в город Линц, она проехала на главную площадь Hauptplatz через мост, который Адольф Гитлер решил уже тогда заменить. У него были большие планы на Линц, где он собирался доживать свою старость, после исполнения, как ему казалось, своей исторической миссии. Прежний мост был взорван и через Дунай перекинут Мост Нибелунгов Nibelungbrucke .

Мост, который остался пережитком нацистского прошлого Линца, сохранился почти в том же виде. Только после войны с него были демонтированы две статуи: Кримхилда и Зигфрида.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПОНЯТИЯ Аншлюс (нем. Anschluss присоединение, союз) включение Австрии в состав Германии, состоявшееся марта 1938 года. Независимость Австрии была восстановлена в апреле 1945 года, после её занятия союзными войсками в ходе Второй мировой войны, и узаконена Государственным договором 1955 года, запрещающим аншлюс.

ПРЕДПОСЫЛКИ После распада Австро-Венгрии в результате Первой мировой войны на политической карте оказалось два крупных немецких государства: Германия и Австрия. Последняя считалась нежизнеспособным и искусственным образованием ввиду своих небольших размеров и потери основных промышленных мощностей и сельскохозяйственных угодий. Движение за воссоединение было весьма сильным с обеих сторон, особенно в период непосредственно после войны, однако оно искусственно сдерживалось странами-победительницами.

ПРЕДПОСЫЛКИ С приходом к власти в Германии Гитлера аншлюс стал частью официального курса внешней политики Германии. Во все государственные структуры Австрии внедрялась агентура нацистского режима. В то же время в самой Австрии идея аншлюса с нацистской диктатурой начала вызывать активное отторжение. В октябре 1933 года пункт об аншлюсе был снят из программы австрийских социал-демократов.

ПРЕДПОСЫЛКИ 25 июля 1934 года, около полудня, 154 эсэсовца-австрийца из 89-го австрийского батальона СС, переодетые в форму австрийской гражданской гвардии, ворвались в канцелярию и захватили канцлера Дольфуса, потребовав от него подать в отставку с тем, чтобы новым канцлером стал А. Ринтелен. Получивший серьёзные ранения Дольфус категорически отказался. Дольфус умер через несколько часов, но так и не нарушил присяги. К вечеру стало известно, что оказывавший Дольфусу открытую поддержку Муссолини, в ответ на попытку переворота, мобилизовал пять дивизий, которые немедленно двинулись через Бреннерский перевал к границе Австрии. В 19 часов мятежники были вынуждены сдаться.

ПОД КОНТРОЛЬ ГЕРМАНИИ 12 февраля 1938 года канцлер Шушниг был вызван в гитлеровскую резиденцию Берхтесгаден, где под угрозой немедленного военного вторжения был вынужден подписать предъявленный ему ультиматум из трёх пунктов, фактически ставивший страну под контроль Германии и превращавший её практически в провинцию Третьего рейха:

УЛЬТИМАТУМ 123 Лидер австрийских нацистов Артур Зейсс-Инкварт назначался министром внутренних дел и начальником сыскной полиции, что обеспечивало нацистам полный контроль над полицией Австрии; Объявлялась новая политическая амнистия для нацистов, осуждённых за различные преступления; Австрийская нацистская партия вступала в Патриотический фронт.

АНШЛЮС АВСТРИИ 13 марта в 19 часов Гитлер торжественно въехал в Вену в сопровождении шефа Верховного главнокомандования вооружёнными силами Германии (ОКВ) Вильгельма Кейтеля. В тот же день был опубликован закон «О воссоединении Австрии с Германской империей», согласно которому Австрия объявлялась «одной из земель Германской империи» и отныне стала называться «Остмарк».

ПОСЛЕДСТВИЯ Присоединив Австрию, Гитлер получил стратегический плацдарм для захвата Чехословакии и дальнейшего наступления в Юго- Восточной Европе и на Балканах, источники сырья, людские ресурсы и военные производства. В результате аншлюса территория Германии увеличилась на 17 %, население на 10 % (на 6,7 млн человек). В состав вермахта были включены 6 сформированных в Австрии дивизий.

ПОСЛЕДСТВИЯ Ряд мероприятий Гитлера оказался болезненным для австрийского патриотизма. Так, Гитлер официально отменил название «Австрия» (Österreich буквально «Восточный рейх»), ввиду того что рейх отныне только один, и заменил его древним, известным со времён Карла Великого, названием Ostmark («Восточная марка»), а с 1942 года для территорий бывшей Австрии стало употребляться понятие Альпийские и дунайские рейхсгау. Преследованиям подверглась также обладавшая в Австрии большим влиянием католическая церковь. Тем не менее австрийцы, в целом, были лояльны Гитлеру вплоть до падения Третьего рейха.