Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

После окончания войны с Наполеоном осенью 1814 г. открылся Венский конгресс, одним из главных вопросов которого, был раздел территории Польши. После бурных споров к России отошло свыше 127 тыс. км 2 исконно польских земель с более, чем трехмиллионным населением. Эта территория получила название Королевства (Царства) Польского.

Польша в составе России

Император Александр I, желая заручиться поддержкой польского населения, по окончании боевых действий сразу же издал указ об амнистии для польских военнослужащих, сражавшихся в армии Наполеона против России. Факт восстановления суверенитета Польского государства, пусть даже и в рамках Российской империи, вызвал заметную поддержку со стороны влиятельных представителей польской шляхты, усматривающих в этом необходимое условие для сохранения их собственных сословных привилегий.

17 ноября 1815 г. полякам был дарован статус суверенного государства и собственный Основной закон. Конституция закрепляла традиции времен Речи Посполитой, выражавшиеся в учреждении Сейма, названиях и коллегиальном устройстве государственных структур, выборности судей и членов администраций. В Польше сохранялись национальные правительство, валюта (злотый) и вооруженные силы. Последние были реформированы по российскому образцу, но с сохранением польских военной формы и языка команд. За польским языком по-прежнему был закреплен статус государственного. Полякам предоставлялось право занимать важнейшие должности в правительстве. Высшим органом законодательной власти становился Сейм, торжественное открытие которого в 1818 г. было проведено лично Александром I.

Основные статьи Конституции

Предоставленный Основной закон и тесно связанное с ним положение о порядке выборов в парламент считались наиболее либеральными законодательными актами для Европы того периода. Избирательное право предоставлялось для более, чем 100 тыс. человек. Цифра довольно внушительная для тех лет. Это стало возможным за счет довольно низкого имущественного ценза. Польша была единственным государством Центральной Европы, парламент которого формировался по итогам прямых выборов представителями всех общественных классов.

Государством признавался принцип всеобщего равенства перед законом. Правда, с некоторыми нюансами. Вполне официально было объявлено, что это справедливо исключительно для граждан, исповедующих христианство. Иудеи, как приверженцы антихристианского учения, лишались любых политических свобод и прав.

В Основном законе было провозглашены присоединение к Российской империи навечно и связь с ней общностью царской династии. Российский монарх становился одновременно польским королем. При этом монархия была конституционной, а власть короля ограничивалась изданным им самим конституционным законом. Порядок наследования престола соответствовал российскому.

Законодательная инициатива была закреплена за монархом, но осуществление его законодательной власти должно было происходить совместно с Сеймом. Монархом Александром была внесена в текст Конституции поправка, предоставляющая ему право корректировки предлагаемого Сеймом бюджета и замораживания его созыва на неопределенный период.

Сейм был двухпалатным. В Верхней палате — Сенате — заседали представители императорской семьи, а также назначаемые монархом военачальники, епископы и прочие чиновники. Их общее количество не должно было превышать 128 человек — численность избираемых депутатов Нижней палаты, называемой Посольской избой. Основными задачами депутатов Сейма являлись изменения положений уголовного и гражданского права. Проблемы хозяйствования и администрирования решались указами наместника и созданным немного позже Административным советом.

Наместник считался заместителем монарха. Он исполнял практически все его функции во время отсутствия короля в стране. Для централизованного управления был создан Государственный совет, включающий Административный совет с Общим собранием. Членами Административного Совета, кроме самого царского наместника, являлись пять министров и другие чиновники, назначаемые монархом. По сути Административный совет являлся высшим органом исполнительной власти и одновременно консультативным органом монарха и наместника в вопросах, выходящих за рамки министерских полномочий. После упразднения поста наместника в 1826 г. Административный совет стал высшей правительственной структурой. Любые поправки к правительственным законопроектам теперь могли приниматься только после соглашения членов Административного совета с комиссиями Сейма.

С целью рассмотрения в последней инстанции почти всех дел гражданского и уголовного характера в Варшаве был создан Высший суд Королевства Польского. Государственные преступления, а также преступные деяния государственных чиновников рассматривались Верховным судом Польши, в состав которого входили все члены Сената.

Последствия принятия Конституции

Большей частью представителей шляхетского общества Конституция 1815 г., как вполне соответствующая их сословным интересам, была принята с удовлетворением. Намного хуже была ситуация с «основным населением». Появились и укоренились либеральные воззрения. Начали создаваться новые печатные органы и тайные антиправительственные структуры. Это послужило поводом для создания, вопреки положениям Основного закона, цензуры сначала на периодические издания, а потом на всю печатную продукцию. Значительной критике подвергались действия российской власти. Ее представлял наместник Великий князь Константин Павлович, который, стремясь удержать существующий порядок, фактически прекратил нормальное функционирование всех остальных органов власти в государстве.

Сразу же с момента провозглашения Царства Польского, возникла нелегальная оппозиция. Эти тайные революционные структуры уже к началу 1820-х гг. получили значительное влияние. Общей целью сеймовой и нелегальной оппозиций считался возврат утраченных из-за былых «разделов» территорий Белоруссии, Украины и Литвы и реставрация былых польских границ. Итогом явилось восстание 1830-31 гг., ставшее причиной утраты Конституции.

Вступление на престол молодого императора Александра I было воспринято в обществе как начало новой либеральной эпохи в истории России. Среди многих проблем внутренней жизни особое значение имел вопрос о форме государственного правления. Своеобразие ситуации состояло в том, что инициатором ограничения самодержавия стал сам монарх. Еще в 1809 году Александр I поручил М.М.Сперанскому разработать обширный план государственных преобразований. Автору проекта представлялись два пути решения проблемы: ограничение самодержавия внешними формами закона или «ограничить его внутреннею и существенною силою установлений». Он писал, что «рабство политическое есть, когда воля одного или многих составляет закон всех» /1/.

Поддерживая и направляя на первых порах Сперанского, государь со временем меняет свою точку зрения и отказывается от масштабных преобразований. Среди причин можно выделить ряд факторов. Прежде всего, следует отметить, что разработка проектов велась Сперанским в глубокой тайне, общественность жила слухами и не могла получить достоверную информацию и принять участие в обсуждении столь важной проблемы. Кроме того, Сперанский столкнулся с недовольством и противодействием аристократии и высшего чиновничества, которые выражали мнение влиятельных кругов.

Ответом на инициативы императора стала записка «О древней и новой России» Н.М.Карамзина. По мнению ряда исследователей, в ней историк воплотил чаяния так называемых консервативных кругов. Он критиковал Александра I за реформаторские начинания, призывал отказаться от тех преобразований, которые могут ослабить самодержавие. Опираясь на знание исторического прошлого страны, Карамзин доказывал, что только самодержавное правление может спасти Россию. При этом автор отмечал, что государь должен быть осторожнее в новых замыслах и думать больше о людях, чем о формах. Политическая платформа историка предполагала не отказ или неприятие замыслов молодого императора, а призыв к соединению, сочетанию западноевропейских правовых норм и русских исторических традиций.

Таким образом, в первый период царствования вопрос о государственных преобразованиях был обозначен властью и встречен в обществе с настороженностью. Именно реакция последнего и не позволила Александру I пойти до конца в поддержке программы М.М.Сперанского. Вопрос о пределах самодержавной власти остался открытым.

Следующим, уже практическим, решением стало обнародование Конституции в Царстве Польском. Александр I рассматривал это событие как первый шаг на пути дарования законного порядка и России. Противоречивые впечатления произвело заявление императора на русское общество. Декабрист С.Г.Волконский писал: «…Слова его о намерении распространить и в России вводимый им конституционный порядок управления сильное произвели впечатление в моем сердце…» /2/. Другой автор, А.А.Закревский, писал П.Д.Киселеву: «Речь государя, на сейме говоренная, прекрасная, но последствия для России могут быть ужаснейшие…» /3/. Подобные суждения не остановили императора, и в скором времени началась работа над проектом конституционного переустройства России.

В 1820 году Александр I был близок к введению ограниченной конституции. Согласно документу, император провозглашался главой исполнительной власти. Законодательная власть передавалась общероссийскому сейму. Но этот проект так и остался примером несостоявшихся надежд. Причиной тому были как события внутри страны, так и в Европе. Указывая на ситуацию в Испании и в Италии в 1820 году, Александр I отмечал: «Я люблю конституционные учреждения и думаю, что каждый добропорядочный гражданин должен любить их, но могут ли они быть утверждены во всех странах без исключения? Не все народы готовы в одинаковой степени для их принятия» /4/.

В этот же период тайными обществами обсуждался и по-разному решался вопрос о правовых основаниях власти, о судьбе самодержавия и будущего политического устройства России, разрабатывались документы Н.Муравьев в проекте «Конституции» писал, что власть самодержавия губительна и для правителей и для общества. Поэтому Россия должна была стать, по мнению автора, конституционной монархией, источником же всей государственной жизни провозглашался народ. Согласно проекту П.Пестеля «Русская Правда», Россия объявлялась республикой. Как писал автор, «народ российский не есть принадлежность какого-либо лица или семейства. Напротив того, правительство есть принадлежность народа, и оно учреждено для блага народного, а не народ существует для блага правительства» /5/.
Проблема необходимости государственных преобразований и, прежде всего, ограничения самодержавной власти, действительно являлась насущной и актуальной для страны. Она активно обсуждалась в разных общественных кругах, вызывая к жизни исторические, философские и политические сочинения. В то же время император, считавший решающей силой общественной мнение, ошибочно принял за таковое суждение узкого круга дворян и отказался от реформаторских идей. Как отмечал Н.И.Тургенев, «Александр, судя по всему, умер деспотом, но родился он, чтобы стать чем-то лучшим» /6/.

Примечания:

1. Сперанский М.М. Проекты и записки. М.-Л., 1961. С.837.
2. Цит. По: Мироненко С.В. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. М., 1989.
3. Цит. по: Экштут СМ.А. В поиске исторической альтернативы: Александр I. Его сподвижники. Декабристы. М., 1994. С. 123.
4. Цит. а
5. р: Хартли Дж. М. Александр I. Ростов на Дону, 1998. С. 213.
6. Избранные социально-ролитические м философские произведения декабристов. М. 1951. Т. 2. С. 145.
7. Тургенев Н.И. Россия и русские. М., 2001. С. 519.

Конституционный вопрос

Действия Александра после поражения Наполеона были направлены на то, чтобы, оправдывая надежды по крайней мере части русской образованной элиты (которая желала изменений внутри России), использовать недавно приобретенный международный статус и поднять Россию до уровня западноевропейских держав и во внутренних, и во внешних вопросах. Александр одобрил конституционные изменения в Швейцарии и Германии и даже дал Польше конституцию. По мнению князя А. Б. Куракина (российского посла во Франции), между 1813 и 1815 годом Александр «открыто выражал свое отношение к нынешнему административному устройству страны» и в ближайшем будущем «собирался вплотную заняться этим вопросом» . В 1826 году генерал А. Д. Балашов, член Государственного Совета, заметил, что Александр «с 1815 года прилагал усилия, чтобы внести некоторые изменения в административное устройство государства» . Александр еще сильнее укрепил надежды своей речью на открытии Польского Сейма в 1818 году и другими высказываниями того времени, которые свидетельствовали о том, что он предполагал ввести этот тип конституции и в России. Его речь выражала надежду, что польская конституция окажется «полезной для всех стран, которые Провидение отдало под мою опеку». Текст речи Александра для Сейма был написан им самим, хотя Каподистрия безуспешно пытался его изменить (Александр разрешил ему изменить только грамматику и пунктуацию). Царь был восхищен эффектом собственной речи. Он писал генералу П. Д. Киселеву из Варшавы в марте:

…перед лицом всей Европы было не просто выступить с речью, тогда я снова обратился к Спасителю, и Он, услышав меня, вложил эту речь в мои уста…

Остальные были в меньшем восторге от его речи, боясь потенциального воздействия его слов, особенно на российскую молодежь, но ее значение было признано всеми. А. А. Закревский говорил: «Речь, которую произнес император, была очень красива, но могла иметь ужасающие последствия для России» . Н. Карамзин писал поэту И. И. Дмитриеву в апреле 1818 года: «Варшавская речь произвела мощный эффект на молодые сердца: они мечтают о конституции; они судят, они устанавливают закон; они начинают писать… Это забавно и позорно». Ростопчин, генерал-губернатор Москвы, писал в следующем году: «…речь Императора в Варшаве вскружила головы; молодежь требует от него конституцию» . Многие предполагали, что скоро выйдет российская конституция. Писатель, экономист и будущий декабрист Николай Иванович Тургенев позже писал:

Этим действием император Александр дал надежды полякам, русским и всему человечеству. Мир увидел, возможно впервые, как завоеватель дал побежденным права вместо цепей. Делая это, император также обязал себя решать многие другие проблемы .

В журнале «Сын отечества» вышла статья «О конституции», написанная профессором Санкт-Петербургского университета А. П. Кунициным в ответ на варшавскую речь. В ней высказывалось предложение о создании ассамблеи, которая должна была просто советовать «верховному правителю». Там же высказывалось мнение о том, что конституционное правление было теперь единственной приемлемой формой правления. Даже те, кто выступал против конституционной реформы, понимали, что она могла оказаться полезной. Когда Карамзин узнал, что Новосильцев уполномочен написать конституцию для России, он послал Александру письмо, в котором критиковал конституционную реформу и убеждал его отменить польскую конституцию. Он считал, что «дать России конституцию… - все равно, что надеть на уважаемого человека клоунский колпак». В 1818 году он высказался еще конкретнее: «Россия - не Англия… ее душа - самодержавие» .

Согласно воспоминаниям Константина, младшего брата Александра, следующий диалог, случившийся между ними после варшавской речи, иллюстрирует цели Александра и его нетерпимое отношение к критике, даже если она исходила от членов его семьи:

Александр: Скоро наступит радостный момент для России, когда я дам ей конституцию, тогда я буду ехать по Петербургу с Вами и моей семьей ко дворцу, окруженному радостными людьми.

Константин: (сначала я потерял дар речи; потом, наконец, смог произнести): Если Ваше Величество отбросит в сторону абсолютную власть, я сомневаюсь, что это будет соответствовать желаниям ваших подданных. Александр (резко): Я не спрашиваю Вашего совета, я лишь объясняю Вам мои намерения относительно одной из моих проблем .

Александр долго не отступал от своей цели. Через несколько месяцев после варшавской речи на конгрессе в Экс-ля-Шапели он объяснил свою позицию достаточно просто маршалу Мейсону: «Люди должны быть освобождены от произвола политического режима; я установил этот принцип в Польше, я установлю его в остальных частях моей империи» . Однако, несмотря на поставленные самим Александром цели, Россия так и не получила конституцию, а правительство не было изменено. В мае 1818 года Бессарабии (отошедшей от Турции в 1812 году) была предоставлена «конституция» Александра, который посетил Кишинев на обратном пути из Варшавы. Бессарабия, конечно, не была этнически русской, но Александр доказал своей политикой, проводимой в балтийских областях, Финляндии и Польше, что различные формы правления были приемлемы для нерусских частей его империи. Бессарабская «конституция» должна рассматриваться в этом свете. Она не затрагивала «права» населения, но занималась учреждением отдельных форм правления. Вся территория была отдана во власть военного генерал-губернатора, в то время как повседневное управление находилось в руках гражданского губернатора. Установленная структура власти возглавлялась Высшим Региональным Советом. Были введены правила относительно языков, которые нужно было использовать в управлении и в суде, формы гражданского права (согласно местным законам и обычаям) и уголовного кодекса (русского), который должен использоваться в суде. Румынская общественная структура была несколько упрощена; румынским боярам было дано российское право собственности, но крестьяне сохранили их персональную свободу. Подобное устройство, принятое Грузией в 1801 году, показало, что Александр, по крайней мере, не был готов ввести крепостное право в области, где крестьяне были свободны. Несмотря на тот факт, что введение конституции явилось не просто перестройкой правительственной структуры, Александр одобрил конституцию Бессарабии вопреки предостережениям многих своих советников. В начале 1819 года он назначил Балашова генерал-губернатором пяти областей России (Тула, Орел, Воронеж, Тамбов и Рязань), что говорило о том, что, возможно, империя будет разделена на более крупные части.

Сперанский вернулся из изгнания в 1819 году и был назначен ответственным за преобразование Сибири, которая страдала от деспотичного правления Ивана Борисовича Пестеля (отца будущего декабриста Павла Ивановича Пестеля). Инструкции, которые получил Сперанский, показывают, что царь был искренне заинтересован административными изменениями внутри империи:

…Вы исправите все, что можно исправить, Вы выявите людей, которые злоупотребляют своим положением, Вы будете привлекать их к суду, если так будет нужно. Но Ваша наиболее важная задача состоит в том, чтобы определить на месте наиболее подходящие принципы организации управления этой удаленной областью. Когда будет готов план такой реорганизации, Вы привезете его мне лично в Санкт-Петербург, так, чтобы я знал действительное положение вещей в этой важной области и мог создать твердую основу для ее благосостояния в будущем .

В 1821 году Александр создал специальный Сибирский комитет для исследования отчетов и рекомендаций Сперанского и вслед за этим в 1822 году ввел новую административную структуру для Сибири.

Новосильцев был уполномочен Александром написать конституцию или устав для России. В отличие от своего публичного заявления на открытии Сейма в 1818 году, Александр сделал это в секрете, и поэтому неизвестно, когда именно Новосильцеву была поручена эта задача. Последнее исследование русского историка Мироненко оспаривает представление о том, что работа была начата немедленно после варшавской речи Александра. Автор предполагает, что работа над этим Уставом должна рассматриваться не как плод минутного энтузиазма Александра на открытии Сейма, а как свидетельство того, что несколько позже, в 1818 и 1819 годах он был все еще серьезно настроен на введение конституции в России.

В мае 1819 года Шмидт, русский генеральный консул в Варшаве, информировал Российское министерство иностранных дел, что работа над конституционным проектом завершена, но при этом он упоминал только о первом проекте, появившемся в октябре 1819 года. Этот проект (озаглавленный «Precis de la charte constitutionnelle pour L’Empire Russe») был представлен Александру в октябре, и царь одобрил его; желая видеть работу завершенной как можно быстрее, он дал Новосильцеву два месяца, чтобы тот завершил проект. К концу 1819 года подготовка перестала быть секретом - в ноябре парижская газета «Le Constitutionel» сообщила: «Император Александр заложит основы представительного правительства в своей обширной Империи, предложив России конституцию» .

Ранним летом 1820 года Александр все еще проявлял значительный интерес к работе и в разговоре с поэтом и администратором П. А. Вяземским заметил, что «надеется без сбоев разрешить эту проблему». Он также говорил о нехватке денег, необходимых для такого шага, и о том, что знает, что такое преобразование встретится с трудностями, препятствиями, людским непониманием. Однако Александр хотел продолжать работу и даже оказывал Вяземскому помощь с переводами с французского языка на русский. Александр по-своему понимал значение слова «конституция». Он предложил, чтобы французское слово «конституция» было переведено как «государственное уложение». В заключительной версии проекта статья 34, называемая во Франции «Princi pes constitutifs de la charte» была переведена как «Регулирование Устава».

Заключительный текст проекта Новосильцева предлагал федеральную структуру империи. Он внес предложение, чтобы Россия была разделена на двенадцать административных частей, которые были бы названы «наместничествами». Внутри каждого наместничества должна быть создана дума, включающая верхнюю и нижнюю палаты. Члены верхних палат должны назначаться Александром, члены нижних палат - избираться дворянством и городскими жителями. Интересно, что в проекте Новосильцева внутри этой федеральной структуры Польша и Финляндия теряют свои специальные статусы и конституции и просто становятся наместничествами. Наверху этой структуры учреждалась Государственная Дума с санкт-петербургским и московским отделениями Сената.

Некоторые историки посчитали этот Устав очень умеренным (советский историк А. В. Предтеченский в книге, изданной в 1937 году, писал, что Устав совсем не предусматривал ограничения абсолютной власти и, следовательно, не пытался создать «конституционную монархию»). Содержание, структура и формулировка Устава указывают на влияние польской конституции 1815 года, но Новосильцев был также знаком с конституциями Франции, Соединенных Штатов и южных немецких государств. Черновой конспект Устава давал значительные законодательные полномочия Государственной Думе, но заключительная версия уменьшила их. Статья 12 Устава категорически заявляла, что «монарх является единственным источником всей власти в империи». Однако если бы Устав был введен, то наложил бы некоторые ограничения на власть правителя. Царь сохранял право законодательства, но законы должны были исследоваться и одобряться Думой прежде, чем выйти в свет. Кроме того, Дума получала право отклонять эти законы, а также налагать вето. Принцип представления арестованного в суд для рассмотрения законности ареста, предложенный А. Р. Воронцовым и отклоненный Александром в начале правления частично из-за возражений Новосильцева, теперь был записан в Уставе.

Почему Александр, потерпев неудачу в воплощении Устава, который он не только сам поручил делать, по и видел его первый проект, заставил Новосильцева продолжать работу? Его разговоры с Вяземским свидетельствуют, что он знал о настроениях в некоторых кругах при дворе против любой конституции. Александр, однако, своей тактикой по отношению к Польше показал, что чувствует себя достаточно уверенно, чтобы действовать вопреки мнениям самых близких советников. Он, конечно, осознавал возможную угрозу собственной власти в результате конституционных изменений; так, и в начале правления, и в 1809 году он был против ее ограничения. Но ограничения власти царя, которые следовали из Устава Новосильцева, были ясно видны в проекте, однако Александр не остановил работу, напротив, он хотел, чтобы проект был завершен как можно скорее. Единственный отрицательный отзыв Александра о проекте касался выбора депутатов. Возможно, уже чувствуя недовольство депутатов польского Сейма (второй польский Сейм, который действительно оказался менее надежен, чем первый, не собирался до 1820 года), он заявил, что можно выбрать в Российскую Думу неподходящих депутатов, «Панина, например». Отступление Александра от конституционализма можно объяснить только событиями, которые происходили в России и за границей в 1820 году. К концу этого года, как мы видели, он разочаровался в Польше после бурной встречи второго Сейма в сентябре, и пришел к выводу, что французская конституция не предотвратила развития революционных настроений в этой стране. Восстание на Апеннинском и Пиренейском полуостровах встревожили его и убедили в существовании общеевропейского революционного заговора; мятеж Семеновского полка показал, что Россия не защищена от проникновения революционных идей. В этой атмосфере вопрос введения конституции в России был отложен. В 1821 году Александр говорил французскому послу ля Феррону, что, говоря о любви к конституционным учреждениям, он имел в виду их пригодность только для опытных народов и «просвещенных наций», типа французской. Александр никогда прямо не отказывался от конституционного правления, но, тем не менее, в разговоре с ля Ферроном он не упомянул Россию как просвещенную нацию, достойную получить конституцию. События 1820 года убедили Александра, что Россия и русские не были готовы даже к умеренному типу «конституционных учреждений», которые он приветствовал. В 1823 году М. С. Воронцов изменил структуру правления в Бессарабии, показывая, что это необходимо из-за «конституции», хотя автономия была формально отменена лишь в 1828 году при Николае I.