Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Джами, Hyp ад-дин ‘Абд ар-Рахман б. Низам ад-дин Ахмад б. Шамс ад-дин Мухаммад (1414-1492) — суфийский шайх, поэт-мистик, автор более 45 произведений, основная часть которых написана на персидском языке и популярна по сей день. Часть специалистов считают Дж. последним классиком средневековой персидской литературы. Весьма ощутимо влияние его творчества на сочинения персидской мистической поэзии и прозы, созданные даже за пределами Средней Азии.

Дж. родился в округе Джам близ Харата (Герат) в религиозной семье, откуда и происходит его нисба. В 1436-1452 гг. учился в Самарканде, с 1452 г. до конца своих дней проживал в Харате. Имел личные контакты с хваджой Ахраром (ум. в 1490 г.) и творческие связи с ‘Али-широм Нава’и (1441-1501). Пользовался большим авторитетом как суфий и поэт при дворе Тимуридов и лично у Хусайна Байкары (1469-1506). Он держался в стороне от дворцовой жизни, но, несмотря на это, вел обширную переписку с правителями из династии Тимуридов, турецким султаном Байазидом II (1481-1512), главами династий Кара Коюнлу — Джахан-шахом (1437-1467), Ак-Коюнлу — Узун Хасаном (1453-1478) и др. Дж. был последователем Ибн ал-‘Араби (1165-1240). Его пиром-наставником был Са‘д ад-дин Кашгари (ум. в 1456 г.), у мазара. которого он стал жить в зрелом возрасте. Здесь поэта навещали все жители Харата — от простых людей до правителей. Дж. считал себя последователем суфийского братства накшбандийа и в известной мере — школы маламатийа. Он был увайси Накшбанда, вел скромный образ жизни. Свои произведения Дж. создал преимущественно после того, как ему минуло 50 лет. Его творческое наследие весьма многогранно, значительное место в нем занимают религиозные и суфийско-мистические сочинения. Его ал-Фава’ид ад-дийа’ийа (Шарх-и Мулла) на протяжении 500 лет считалось основным учебным пособием по арабской грамматике в мадрасах Хурасана и Мавараннахра. Чихил хадис — переложение в стихах в виде 40 четверостиший (руба‘и) избранных им самим сорока хадисов. В 1472 г. Дж. совершил паломничество в Макку, после чего написал (1473 г.) Рисала-йи манасик-и хаджж ва-‘умра (о паломничестве в Макку и ал-Мадину). Агиографический труд Шавахид ан-нубувва (1480 г.) посвящен биографии и пророческой миссии Мухаммада.

Самое значительное сочинение Дж. по суфизму — Нафахат ал-унс мин хадарат ал-кудс (1476-1478) — содержит жизнеописания более 600 суфиев.

Дж. написал ряд сочинений по теории суфизма, в частности Лава’их (1465 г.), Тахкик ал-мазахиб (1481 г.) и Рисалат фи-л-вуджуд. Особое место в этом списке занимают Рисала-йи суханан-и хваджа Парса, в котором содержится мистическое толкование изречений Мухаммада Парсы (1345-1420), и Рисала-йи шара’ит-и зикр (другое название — Рисала-йи тарика-йи накшбандийа), в котором он к существовавшим восьми принципам школы хваджаган добавил три принципа Баха’ ад-дина Накшбанда.

Особо значимы среди научных трудов Дж. по суфизму его комментарии к сочинениям различных авторов. В их числе комментарии к сочинениям Ион ал-‘Араби — Шарх-и Фусус ал-хикам (1491 г.) и Накд ан-нусус фи шарх-и Накш ал-фусус (1458-59 г.), а также к художественным произведениям — Шарх-и байтайн-и Маснави-йи Маулави (другое название — Найнама), передающий суфийский смысл двух начальных байтов «Маснави» Джалал ад-дина Руми (1207-1273), и Шарх-и байт-и амир-и Хусрав, посвященный суфийскому толкованию одного байта, из касиды амира. Хусрава Дихлави (1253-1324). Кроме того, он написал комментарии к касыдам Ибн ал-Фарида под названием Лавами‘ фи шарх-и касида-йи хамрийа-йи мимийа-йи фаридийа (1470 г.) и Шарх-и касида-йи та’ийа, а также к своим 46 руба‘и — Шарх-и руба"ийат. Особую значимость представляет Аши‘‘ат ал-лама‘ат (1481 г.) — подробный философско-мистический комментарий к «ал-Лама‘ат» Фахр ад-дина ‘Ираки (1207-1289), который он написал в связи с тем, что у ‘Али-шира Нава’и возникли трудности в понимании сочинения ‘Ираки. Последний развивал в нем общесуфийскую концепцию философии мистической любви: влюбленный — это категория возможного, а возлюбленная — категория обязательного. В его философских трудах легко обнаруживается близость к творчеству Ибн ал-‘Араби. Для Дж. основное средство познания истины (= Бога) — это любовь.

Создавая поэмы традиционного содержания, Дж. все же оставался больше суфийским теоретиком, нежели поэтом. Так, традиционный жанр хамса он переделывал на свой лад, отказываясь при этом от сюжетов староперсидских легенд и преданий. Вместо них в свою «пятерицу» Дж. включил сразу две суфийско-дидактические поэмы — Тухфат ал-ахрар (1481 г.) и Субхат ал-абрар (1482 г.), а также поэму Йусуф ва-Зулаиха (1483 г.), созданную на основе коранического сюжета (другое название — ‘Ашик ва-ма‘шук). Помимо этого он написал Лайли ва-Маджнун (1484 г.) и Хираднама-йи Искандари (1485 г.). В этих поэмах Дж. не интересовала сюжетная линия-предание. В них он в силу своего интереса к философским рассуждениям также выступал как теоретик суфизма, передававший свои воззрения через традиционные легенды и образы. В поэме Саламан ва-Абсал (1485-1492) Дж. сам выступает комментатором своего произведения и приводит собственную суфийскую интерпретацию героев.

В 1468-1486 гг. Дж. написал еще одну объемистую (в трех частях — дафтар) суфийско-дидактическую поэму Силсилат аз-захаб, в которой он также подвергает анализу проблемы бытия и общества, любви и познания. Мистический дух ощущается и в известном его произведении Бахаристан (1487 г.), в котором в художественной форме описаны прохождение всех стадий любви, освобождение от своего «я» и слияние с предметом любви.

Под влиянием взглядов Ахмада ал-Газали (ум. в 1126 г.), Фахр ад-дина ‘Ираки и других Дж. безразличен к полу предмета любви. В его творчестве возлюбленная порой выступает как мужчина, к которому другие мужчины испытывают платоническую любовь. В силу мистического отношения Дж. к предмету любви в преданиях весьма своеобразно стал интерпретироваться его образ. В легенде Кисса-йи мирза Хамдам ва-Маулави Джами, созданной на персидском языке примерно в XVIII столетии в Средней Азии, Дж. заочно влюбляется в юношу по имени мирза Хамдам и, переодевшись дарвишем, посещает Самарканд, где с ним происходят различные приключения на почве платонической любви к этому юноше. Списки данного произведения имеют широкое хождение в Средней Азии, оно неоднократно переводилось на чагатайский язык.

Дж. умер в Харате и похоронен рядом со своим наставником Са‘д ад-дином Кашгари. Шииты неодобрительно относились к личности Дж., и эта неприязнь привела к тому, что когда шах Исмаил Сафави (1501-1524) в 1510 г. захватил Харат, то издал указ о переносе в букве джим в имени Дж. точки снизу вверх, и оно превратилось в Хами («незрелость», «недоразвитость», «невежа»). Помимо этого было приказано вскрыть могилу поэта и выбросить его останки. Сын Дж., Дииа’ ад-дин Йусуф, предвидя вероятность таких эксцессов, заблаговременно перенес тело отца в другое место. Гробница-мазар на пустой могиле была разрушена; она была восстановлена в первое десятилетие XX в. при афганском амире Хабиб Аллах-хане (1901-1919).

Литература: А.Чоми. Осор. Т. 1-8. Душ., 1986-1990; ‘А.Навои. Хамсат ал-мутахаййирин. Асарлар. Т. 15. Изд. П.Шамсиев, С.Ганиева. Таш., 1999, 7-86; Е.Э.Бертельс. Навои и Джами. М., 1965, 209-283; Письма-автографы Абдурахмана Джами из «Альбома Навои». Изд. А.Урунбаев. Таш., 1982, 3-128; Тримингэм. Суфийские ордены, 82-84; Абдурахмон Жомий. Фехрести асархои дар бораи у, ки дар СССР аз чоп баромаданд (1917-1988). Изд. Л.А.Балуева, Н.Г.Щербакова, А.Ю.Юнусов. Душ., 1989; А.Афсахзод. Лирика Абд ар-Рахмана Джами: Проблемы текста и поэтики. М., 1988; он же. Накд ва бар раси осор ва шархи ахволи Жомий. Тихран, 1999.

Абд ур-Рахман Джами - персидский писатель, величайший поэт XV века, философ, музыковед, ариф (мудрец, ведающий, познавший) и известный ученый, завершитель классического стихосложения на языке фарси.

У него были прозвища Hyp уд-Дин, Имад уд-Дин, Дашти, позже он был наделен тахаллусом (литературным псевдонимом) Джами.

Великий Алишер Навои в своем стихотворении, посвященном гениальному персидскому поэту Джами, своему духовному наставнику и другу, почитая его за мудрость, щедрую доброту и безмерную отзывчивость к людям, говорил:

"Он, как звезда Полярная в пути,

К познанью призван избранных вести.

Он клады перлов истины открыл,

В зерцале сердца тайну отразил."

Введение

В современном мире идет напряженный поиск новых путей развития, новых «смысловых» ориентиров, который осуществляется в различных областях человеческой культуры - в философии, в искусстве, в религиозном постижении мира, в науке. Речь идет о фундаментальных основаниях человеческого бытия, о выработке новых ценностей, которые призваны обеспечить стратегию выживания человечества.

Мир всегда был и останется многоликим, хотя революции последних двух столетий - социальные, научно-технические, информационные - значительно унифицировали его.

Разделение культур на западные и восточные подразумевает не только их географическое расположение, но и различную ментальность населяющих эти территории народов, то есть различие в характеристике способов и методов познания мира, научных, религиозных, художественных, эстетических и духовных ценностей, основных мировоззрений, общественно - экономических и политических структур.

Проблема диалога культур актуализирована остротой различных межрегиональных и межнациональных конфликтов, так как взаимодействие культур и их диалог - это наиболее благоприятная основа для развития межэтнических, межнациональных отношений, необходимая для разрешения противоречий и конфликтных ситуаций современного мира. Понятие диалога в данном случае выступает и применяется в качестве способа «цивилизованного сосуществования» культур, искусств и различных школ гуманитарного взаимопонимания и взаимодействия различных народов, сообществ и культур.

Один из немногих европейцев, постигших суть персидской поэзии, Иоганн Вольфганг Гете, говорил: «Персы из всех своих поэтов за пять столетий признали достойными только семерых (Фирдоуси, Низами, Анвари, Руми, Хафиза и Джами), а ведь и среди тех, кого они не назвали, многие будут лучше меня».

По словам современника, "книга Гете ("ЗАПАДНО-ВОСТОЧНЫЙ ДИВАН") словно шкатулка, полная жемчуга и драгоценностей, нужно открывать ее снова и снова, смотреть на одно, смотреть на другое, не можешь насытиться тихим светом одного, блеском другого, сияющими красками третьего, - так много в этой книге мудрости, духа, любви".

В ней Гете сумел органически соединить восточную и западную литературную культуру, высказал очень важную по тем временам мысль о ее общечеловеческом значении, не забывая при этом, что Восток и Запад все-таки совершенно разные культурно-исторические формации. И продемонстрировал все это через самое простое и сложное, общечеловечески понятное - Любовь, внутренний мир человека, который был так важен для романтика. Однако Гете показал внутренний мир не отдельного человека, а целой культуры, еще раз возвещая этим общечеловеческую ценность восточной поэзии и культуры. Главным героем в этой книге является сам Восток во всем своем многообразии и переменчивости, во всей своей таинственности и страстности, неповторимости.

Джами уделяет много внимания вопросам воспитания. Как и его предшественники, особенно Саади, он считает очень важным для молодого поколения овладение знаниями: знание освещает человеку путь в жизни и помогает ему преодолеть все трудности и препятствия, встречающиеся на его пути.

ДЖАМИ ГЛУБОКО ОСОЗНАВАЛ ВЫСОКОЕ ПРЕДНАЗЧЕНИЕ ФИЛОСОФИИ И КУЛЬТУРЫ ДЛЯ РАЗВИТИЯ ЧЕЛОВЕКА НА ЗЕМЛЕ:

("КНИГА МУДРОСТИ ИСКАНДЕРА")

"Ученому сказал: "Ни мгла, ни тьма

Не скроют солнца твоего ума.

Ты звезды отразил, как океан,

Ты знаньем озарил страну Юнан [Юнан - Греция.].

Ты, мудрый, как гармонию светил,

Мир меж людьми и строй установил.

И тот путями истины идет,

Кто из ключа твоих познаний пьет.

Когда б не ты - от неразумных дел

И от раздоров мир бы потемнел.

Познанья благо в людях неравно,

Природой все не каждому дано.

Пусть к мудрому несведущий придет,

Чтоб научиться двигать жизнь вперед."

ИСТОРИЧЕСКО-КУЛЬТУРНЫЙ ОЧЕРК

После смерти Улугбека в культурном отношении стало возвышаться значение Герата. Особенно он вырос при правлении Султан-Хусейна, во владения которого также входили Закаспийская область и Хорезм. Герат был расположен на стыке больших торговых путей, и на его базарах велась торговля товарами как местного производства, так и доставленными из Китая, Индии, Западной Европы, России.

Вместе с ростом городского строительства, различных отраслей ремесленного производства, торговли и т. д., в Герате наблюдается значительный подъем культуры, проявившийся в развитии поэзии, миниатюрной живописи, каллиграфии, музыки, танца и других видов искусства, причем заметную роль в этом играли городские ремесленные слои. Таким образом, стольный город Султан-Хусейна становится прославленным центром умственной деятельности эпохи.

Культура Герата периода правления Султан-Хусейна не являлась плодом творения только того времени, а представляла собой синтез культурного наследия саманидской и других эпох. Она вобрала в себя культурные достижения многих областей мусульманского Востока - и Хорасана, и Мавераннахра, и Хорезма.

Одним из обстоятельств, оказавших существенное влияние на развитие литературы и искусства этого периода, явилась дружба двух выдающихся личностей того времени - таджикского поэта и ученого Абдурахмана Джами и его ученика, друга и покровителя, узбекского поэта и государственного деятеля Алишера Навои.

Знакомство Джами с Навои произошло, видимо, после переезда последнего в Герат (1469). Оно вскоре (к 1476-1477 гг.) переросло в глубокую привязанность, соединявшую их в течение всей жизни. Тесное сближение этих двух выдающихся личностей привело к общности в их творческих замыслах, миросозерцании, взглядах на литературу, искусство, вопросы государственной и личной жизни.

Вокруг Джами и Навои группировались поэты, ученые, историки, художники, каллиграфы, архитекторы. Джами и Навои являлись инициаторами и организаторами больших собеседований, литературных диспутов, на которых обсуждались вопросы культурной жизни - поэзии, прозы, музыки, живописи.

Деятелями гератского культурного центра были также и крупные мастера-исполнители - музыканты Хаджа Абдулла Марварид, Кульмухаммад Уди, Шайх Наи, Хусейн Уди, которые, по утверждению Бабура, "приобрели громкую славу и успех при помощи и поддержке бека" (Навои), танцор Саад Бадр, композиторы Гулям Шади, Миргази и другие. Практическое развитие этих отраслей искусства вызвало появление теоретического обобщения достижений музыкальной культуры ("Трактат о музыке" Джами). В это же время продолжает свою деятельность организованная при Шахрухе библиотека, в которой были собраны искусные переписчики, каллиграфы и переплетчики, занимавшиеся коллективным художественным оформлением списков "Шахнаме" Фирдоуси, произведений Низами Ганджави, Саади, Джами, Навои и других.

Среди каллиграфов и миниатюристов наибольшей известности достигли "царь каллиграфов" Султан Али; "Рафаэль Востока" Камалиддин Бехзад, создавший новое течение в миниатюре; Хаджа Мухаммад Наккаш, Шах Музаффар и другие.

Плодами творения гератского круга явились труды по различным отраслям науки: "Трактат об арабской грамматике" Джами, представлявший собой комментарий к сочинению знаменитого арабского филолога Ибн-ал-Хаджиба (Кофия); "Этика Джалала" Джалалиддина Даввани; "Этика Мухсини" Хусейн Ваиза Кашифи. Хусейн Ваизом также в это время была переработана "Калила и Димна" под названием "Лучи Канопуса" ("Анвари Сухайли"). Не перечисляя все работы, появившиеся в культурном круге Герата, укажем лишь, что насчитывается пятьдесят семь названий различных исторических и научно- теоретических сочинений, которые были созданы при непосредственной материальной и моральной поддержке Алишера Навои и Абдурахмана Джами.

Абдурахман Джами, великий гуманист эпохи, сумел снискать любовь простых людей - ремесленников, крестьян, представителей искусства, - защитником, учителем, наставником и другом которых он являлся. Он был признан еще при жизни современниками, в том числе всеми представителями династии тимуридов. Его авторитет "вождя и главы поэтов при Султан-Хусейне" (Бабур) настолько был велик, что он считался крупнейшей личностью эпохи, величайшим поэтом и ученым, старцем и наставником, прославленным далеко за пределами Средней Азии, Хорасана, Ирана, Закавказья, Турции и Индии. Однако, несмотря на это, великий поэт с предельной строгостью относился к себе, к своему образу жизни, был в высшей степени прост в быту, как обыкновенные земледельцы и ремесленники. Много оригинальных рассказов, связанных с жизнью Джами, его поступками, свидетельствующими о его своеобразии, необычайной скромности, простоте, разумности, содержится в произведениях современников поэта.

Абдурахман Джами, получивший всеобщее полное признание еще при жизни, был главным авторитетом своего времени в общественной жизни, в науке, философии, искусстве, в мастерстве поэтического слова. Решающим во всем этом, увековечившим славное имя великого Джами, было его общечеловеческое поэтическое наследие, перед которым преклонялись не только просвещенные умы Востока, но и гордые властители различных восточных государств.

Один из самых плодовитых авторов в персоязычной поэзии, Абдурахман Джами оставил после себя великое поэтическое наследие. Он создал цикл романтических и суфийско-философских поэм под названием "Хафт авранг" ("Семь престолов"), называемый по-русски "Семерицей", три дивана - традиционные сборники газелей, рубай, строфических стихов, разделенных в соответствии с основными этапами его жизни и названных по предложению Алишера Навои - по образцу трех диванов Амир Хусрава Дехлави - "Первая глава юности", "Средняя жемчужина в ожерелье", "Заключение жизни".

Крупнейшим поэтическим произведением Джами является "Хафт авранг" ("Семь престолов"). Оно состоит из цикла поэм, имеющего семь частей:

1. "Дар благородным" (1481-1482);

2. "Четки праведников" (1482-1483);

3. "Юсуф и Зулейха" (1485);

4. "Лейли и Меджнун" (завершена в 1485г.);

5. "Книга мудрости Искандера" (1485);

6. "Золотая цепь" (3 ее части составлялись в разные периоды жизни автора);

7. "Саламан и Абсаль" (1480-1481).

К шедеврам творческого наследия Абдурахмана Джами (да и не только одного его, и не только поэзии XV в., но и всей таджикско- персидской литературы вообще) можно отнести его поэму "Саламан и Абсаль". Эта поэма вот уже в течение пяти веков находится в центре внимания истинных любителей поэтического слова, страстных поклонников романтических и романических преданий и, конечно, тонких ценителей поэзии мудрости. Она является не только значительным художественным произведением, впервые разрабатывающим в высокой литературной форме древний сюжет, но и поэмой, отражающей литературные, философские, общественно- политические взгляды мыслителя в его зрелом возрасте.

"Саламан и Абсаль" Джами стала известна Западной Европе в прошлом столетии: в 1856 году поэма была переведена английским стихом известным английским поэтом Фитцджеральдом (1809-1883), прославленным переводчиком четверостиший Омара Хайяма. На французский язык "Саламан и Абсаль" переведена прозой - перевод осуществлен и издан в Париже в 1927 году Августом Брикте.

Первый перевод на русский язык "Саламан и Абсаль" Джами выполнен советским востоковедом Константином Чайкиным и издан в 1935 году к III Международному конгрессу по иранскому искусству и археологии.

БИОГРАФИЯ

Абдуррахман Джами- родился в ночь на 23 шаабана 817/ 3 ноября 1414 года в семье богослова в селении Хардгард, расположенном между Гератом и Мешхедом. Его полное имя - Нураддин Абдуррахман ибн Низамаддин Ахмад ибн Шамсаддин Мухаммад. Литературный псевдоним (тахаллус) он получил, как это было принято в то время, по месту рождения, он прославился как Дашти, по той причине, что был выходцем из квартала Дашт Исфахана (в Иране). Однако поэт некоторое время жил в Джаме и, возможно, что он родился в Джаме, и поэтому получил тахаллус Джами. Некоторые авторы тазкире пишут, что его предки во времена Хорезм-шахов переселились из Исфахана в Хорасан и поселились в селении Джам. Джами значит «родом из Джама».

Его отец Низамаддин Ахмад был образованный и просвещенный человек, он стал основным наставником будущего поэта. Сам Джами позднее о нем сказал: «Воистину, мы были учениками своего отца, так как владеть языком выучились у него». Джами с 4-х лет посещал школу, в течение семи лет изучал Коран, быстро овладел грамотой, прошел курс арабской грамматики, познакомился с классическими произведениями персоязычной литературы.

Одиннадцатилетним подростком Джами вместе с родителями переезжает в Герат. Джами здесь продолжал образование, сначала в медресе Низамийе, затем в медресе Дилкаш. Изучает арабский язык, логику, поэтику, риторику, теологию, философию. Слушает лекции видных ученых, постигает основы точных наук: астрономии, математики, геометрии. Получив серьезные знания, начинает заниматься самостоятельным научным творчеством.

Джами из Герата затем переехал в Самарканд и жил там. В Самарканде и в Бухаре Джами тоже поступает в знаменитую медресе и продолжает совершенствовать свои знания в области геодезии и теологии у ведущих ученых. Преподаватели отмечали у Джами исключительные способности и неутолимую жажду знаний. Скупой на похвалы Кази-заде Руми однажды не удержался от того, чтобы не сказать о Джами: «С тех пор, как существует Самарканд, еще не переправлялся к нам через воды реки Аму человек, равный по уму, благородству и находчивости этому юноше из Джама».

Через некоторое время после учёбы Джами из Самарканда вернулся в Герат и был удостоен почестей султана Хусейна Байкара, и до конца своей жизни жил в почете и славе. Великий поэт стал большим другом и духовным наставником своему ученику амиру Алишеру Навои.

Джами после изучения известных наук своего времени и достижения совершенства приступил к духовному совершенствованию и стал последователем дервишеского ордена накшбандийе.

Джами в Ирфане был приверженцем «единства бытия» ("вахдат-е воджуд") и как мыслитель он стоит на одном уровне с другими поэтами, так как он прославился не только как великий поэт, но и как ученый, познавший явные и скрытые науки своего времени. Суфии считали его совершенным арифом. В кругу ученых пользовался большим авторитетом и уважением.

Окруженный почетом, он сторонился дворцовых увеселений, любил общение с простыми людьми и был к отношении к людям очень щедрым. Джами на собственные средства построил две медресе, представляющие собой замечательные архитектурные сооружения, ханаку - обитель для суфиев и странноприимный дом. Для круга очень близких людей и избранных учеников он проводил уроки по теории поэзии, по философии и труднейшим вопросам теологии. Нередко на этих уроках изучались произведения самого Джами, поэт подробно комментировал ученикам свои стихи и произведения предшественников. Вокруг Джами объединялись поэты, ученые, историки, художники, каллиграфы, архитекторы. В кругу ученых Джами являлся инициаторам и организаторам больших собеседований, литературных диспутов, на которых обсуждались вопросы культурной жизни - поэзии, прозы, музыки, живописи.

Его авторитет наставника и главы поэтов при Султан-Хусейне настолько был велик, что он считался крупнейшей личностью эпохи, величайшим поэтом и ученым, мудрецом, прославленным далеко за пределами Средней Азии, Хорасана, Ирана, Закавказья, Турции и Индии.

Абдурахман Джами оставил после себя великое поэтическое наследие,многие книги и трактаты.

ПРОИЗВЕДЕНИЯ ДЖАМИ

Джами считается завершителем классического периода поэзии на персидском языке. Он написал свои произведения на персидском и арабском языках, в прозе и поэзии. . Его творческое наследие весьма многогранно, значительное место в нем занимают религиозные и суфийско-мистические сочинения. Его книга ал-Фава’ид ад-дийа’ийа (Шарх-и Мулла) на протяжении 500 лет считалось основным учебным пособием по арабской грамматике в медресе Хурасана и Мавараннахра. В их числе «Шарх-е кафийе» (""Комментарий к «Кафийе") Ибн Хаджиба по синтаксису, известный среди ученых как «Шарх-е Джами»; «Нафахат ул-унс» ("Ароматные веяния"); «Бахаристан» ("Весенний сад"); «Хафт оуранг» ("Семь престолов") Джами состоит из семи маснави. «Силсилат уз-захаб» ("Золотая цепь"), «Саламан ва Абсал», «Тухфат ул-ахрар» ("Подарок праведных"), «Субхат ул-абрар» ("Четки праведников"), «Йусуф ва Зулейха», «Лейли ва Маджнун», «Хирад-наме-е Искандари» ("Книга мудрости Искандера"). Воистину Джами показал себя мастером в сочинении маснави, и мастерство его в сочинении маснави выше, чем у Хосроу Дихлави, который, подражая Низами, сочинил «Хамса» ("Пятерицу").

В произведениях Джами основными темами являются темы морали и мистицизма. Джами в своей книге

" Чихил хадис" — переложение в стихах в виде 40 четверостиший (руба‘и) избранных им самим сорока хадисов. Абдурахман Шейх Джами совершил паломничество в Мекку, после чего написал Рисала-йи манасик-и хаджж ва-‘умра (о паломничестве в Мекку и ал-Мадину). Агиографический труд Шавахид ан-нубувва посвящен биографии и пророческой миссии Мухаммада.

Самое значительное сочинение Шейха Джами по суфизму —« Нафахат ал-унс мин хадарат ал-кудс» — содержит жизнеописания более 600 суфиев.

Джами написал ряд сочинений по теории суфизма, в частности «Лава’их, Тахкик ал-мазахиб» и «Рисалат фи-л-вуджуд». Особое место в этом списке занимают «Рисала-йи суханан-и хваджа Парса», в котором содержится мистическое толкование изречений Мухаммада Парсы, и «Рисала-йи шара’ит-и зикр» (другое название — «Рисала-йи тарика-йи накшбандийа»), в котором он к существовавшим восьми принципам школы хваджаган добавил три принципа Баха’ ад-дина Накшбанда.

Особо значимы среди научных трудов Абдурахмана Джами по суфизму его комментарии к сочинениям различных авторов. В их числе комментарии к сочинениям «Ион ал-‘Араби» — «Шарх-и Фусус ал-хикам» (1491 г.) и «Накд ан-нусус фи шарх-и Накш ал-фусус» (1458-59 г.), а также к художественным произведениям — «Шарх-и байтайн-и Маснави-йи Маулави» (другое название — Найнама), передающий

суфийский смысл двух начальных байтов «Маснави» Джалал ад-дина Руми» (1207-1273), и «Шарх-и байт-и амир-и Хусрав», посвященный суфийскому толкованию одного байта, из касиды амира. Хусрава Дихлави (1253-1324). Кроме того, он написал комментарии к касыдам Ибн ал-Фарида под названием «Лавами‘ фи шарх-и касида-йи хамрийа-йи мимийа-йи фаридийа» и «Шарх-и касида-йи та’ийа», а также к своим 46 руба‘и — «Шарх-и руба"ийат». Особую значимость представляет «Аши‘‘ат ал-лама‘ат» (1481 г.) — подробный философско-мистический комментарий к «ал-Лама‘ат» Фахр ад-дина ‘Ираки (1207-1289), Для Джами основное средство познания истины (= Бога) — это любовь.

Диван газелей и касыд Джами из таджикский персидский язык переведено на разные языки мира.

ДАТА СМЕРТИ

СТРОКИ МУДРОСТИ, НАПИСАННЫЕ ВЕЛИКИМ ПОЭТОМ:

"Беспечность есть причина всяких бедствий. Фахр ад-дина

Диван газелей и касыд

ДАТА СМЕРТИ

Трауром по поэту было охвачено все население Герата. Оплакивание поэта продолжалось целый год. Гробница Джами до наших дней остается местом паломничества. Жители Герата по нерушимой давней традиции каждый четверг приходят к его могиле читают Коран,вспоминают о нем.

СТРОКИ МУДРОСТИ, НАПИСАННЫЕ ВЕЛИКИМ

Бесчеловечия кто обнажает меч,

Тот сам падет, сражен мечом бесчеловечным."

"В победе зла — падение твое.

В добре твоем — спасение твое."

"Дела мои — любовь, труды — любовь.

О, жизнь моя! Твои плоды — любовь."

"Достоинству нас не научит тот,

Кто недостойно сам себя ведет."

"Ешь столько, чтобы тела зданье

Не гибло от перееданья."

"Зависть для ума — что боль для глаза.

От зависти ослепнуть может разум."

"Как ни грохочет эхо громких дел,

У эха и у славы есть предел."

"Когда в грязи стираешь платье ты,

Не жди от этой стирки чистоты."

"Коль черен сердцем старый человек,

Какая польза, что он прожил век?"

"Невыносимой мукою томим

Тот, кто во всем завидует другим.

Всю жизнь тоской и злобою дыша,

Затянута узлом его душа."

"Один язык у нас, а уха — два,

Чтоб слышать много, но беречь слова."

Терпенье той волшебнице подобно,

Что воду в жемчуг превратить способна.

"Ты никому не можешь быть судьей,

Пока к добру не обращен душой."

Абдурахман Джами внес неоценимый вклад в развитие литературы и языка своей эпохи, что достойно оценено в научных трудах ученых: С. Айни, Е.Э.Бертельса, И.Брагинского, А.Мирзоева, А.Афсахзода, Р.Хадизоде, С. Нафиси, З.Сафо.

Действительно, некоторые лексические единицы в его поэзии имеют до 40-50 синонимов, каждый из которых выбран автором в качестве моделирующего объекта, что формирует индивидульный, неповторимый художественный и образный стиль поэтического произведения.

Поддерживая мысль Саади, что знание должно быть связанным с практикой, Джами писал: «Раз занимаешься овладением наукой, старайся применить ее на практике». Целью овладения знаниями должна быть подготовка к тому, чтобы стать полезным д

Хайриддини Абдулло - Руководитель отдела по духовному воспитанию и духовной культуре Общероссийского общественного движения «Таджикские трудовые мигранты».

В XV в. наступил период относительного спокойствия. Продолжалось развитие феодализма, восстанавливалась экономика страны.

Наиболее яркой фигурой в фарсиязычной литературе был Нуриддин Абдуррахман Джами (1414—1492). Поэт родился в Харджирде, области Джам (Хорасан). В детстве он переехал с родителями в Герат, где и прожил всю жизнь. Учился он сначала в гератской медресе, а затем в самаркандской, поражая окружающих блестящими способностями.

Джами не захотел продолжать деятельность деда и отца — знатоков юриспруденции шариата, а примкнул к суфийскому братству накшбандийе. Он стал последователем (мюридом) главы братства Хаджа Ахрара, а потом и сам — суфийским шейхом. Джами получал приглашения ко двору влиятельных правителей, но сам жил как дервиш.

Джами принадлежит около ста трудов. Основные произведения Джами: трактат «Дуновения тесной дружбы из чертогов святости» посвящен житиям пятисот с лишним суфийских деятелей, в том числе многих поэтов; сборник «Бахаристан» («Весенний сад»), написанный как учебник для сына, содержит семь разделов, включающих назидательные новеллы, созданные по типу «Гулистана» Саади; поэмы «Семерицы» — это «Златая цепь», «Саламан и Абсал», «Подарки благородным», «Четки праведников», «Юсуф и Зулейха», «Лейли и Меджнун», «Книга мудрости Искандара» («Александрия»). Все поэмы в той или иной мере окрашены в философско-мистические и дидактические тона.

Поэмы первая, третья и четвертая — это собрание нравоучительных новелл и притч, они приближаются по форме к поэме Низами «Сокровищница тайн»; поэмы вторая, пятая и шестая — любовные, типа поэмы Низами «Лейли и Меджнун», но более аллегоричны. Наконец, последняя, «Александрия», по-своему трактует образ Александра Македонского.

Джами принадлежат три дивана стихов, преимущественно газелей, расположенных по трем периодам жизни: «Предисловие юности», «Средина ожерелья», «Заключение жизни». Множество трактатов написал Джами и по другим отраслям науки (богословию, поэтике, риторике).

Его почитателем, учеником и влиятельнейшим покровителем был Алишер Навои. В своей антологии «Собрания утонченных» он восторженно писал о Джами.

Вершина творчества Абдуррахмана Джами — «Книга мудрости Искандара». В поэме воплощена социальная утопия автора. Следы древнейшей утопии уже есть в шумерской поэме «Гильгамеш». Даже в Авесте говорится об утопической стране, где нет ни мороза, ни жары, где нет смерти и где нет «зависти, порожденной дэвами».

Эта утопия была хорошо известна иранским народам. Многие авторы X — начала XIII в. обращались к ней. Ярко воплощена она в поэме Низами «Искандар-наме». У Джами мы снова встречаемся с нею. Искандар «достиг людей, чистых нравом».

То город был особенных людей.

Там не было ни шаха, ни князей,

Ни богачей, ни бедных. Все равны,

Как братья, были люди той страны.

Был труд их легок, но всего у них

В достатке было от плодов земных.

Их нравы были чисты. И страна

Не ведала, что в мире есть война.

У каждой их семьи был сад и дом,

Не заперт ни затвором, ни замком...

Шах молвил:

«Как можно жить без власти? Не пойму».

И граждане ответили ему:

«Нет беззаконий средь людей страны!

Нам ни тиран, ни деспот не нужны».

(Перевод В. Державина)

Джами в своих произведениях возвеличивал и обожествлял человеческую личность, проповедовал человеколюбие. Поэзию Джами можно рассматривать, как попытку «в свой жестокий век» пробуждать добрые чувства.

Призывая к веротерпимости, Джами, однако, в некоторых стихах проявлял непримиримую неприязнь к шиитам. Он поддерживал прогрессивную деятельность Алишера Навои, но в то же время обрушивался на Ибн Сину и преклонялся перед Хаджи Ахраром — одним из мрачных и ханжеских мюридов Средней Азии того времени.

История всемирной литературы: в 9 томах / Под редакцией И.С. Брагинского и других - М., 1983-1984 гг.

Джами Абдуррахман Нураддин ибн Ахмад - персидский и таджикский писатель, поэт, философ-суфий. Появился на свет в 1414 г. в семье крупного и влиятельного богослова. Родиной будущей знаменитости был расположенный неподалеку от Нишапура город Джам (северо-восточный Иран). Происхождение и образование, полученное Джами в медресе городов Герат и Самарканд, открывали перед ним хорошие перспективы с точки зрения службы при дворе, однако в то время Джами увлекся идеологией суфийского ордена «накшбавдийе», чьи призывы совершать деятельное добро произвели на него сильное впечатление. Вступив в орден рядовым членом, в 1456 г. Джами занял должность главы ордена в Герате – городе, который, по сути, являлся фактической столицей страны и на мусульманском Востоке имел огромное влияние.

В 1468 г. к власти пришел султан Хусейн Байкара, а пост его визиря достался Алишеру Навои - ученику Абдуррахмана Нураддина ибн Ахмала Джами, который превратился в его покровителя. Султанский дворец был центром притяжения литературных сил, и приближение Джами ко двору сыграло чрезвычайно благотворную роль в его творческой биографии.

Раннее творчество Джами – это 1-я часть поэмы «Золотая цепь» (1472), рассказывавшая о накшбандизме, суфийские трактаты в прозе, произведения светского характера - трактаты о метрике и рифме, «инструкция» по составлению ребусов в стихотворной форме (это трудное и увлекательное искусство в XV ст. было очень популярно). Уже в этот период обозначилась отличительная черта творческой манеры начинающего поэта: все традиционные стихотворные формы нашли отражение в его поэзии.

С 1474 г. начинается период, который считают расцветом его деятельности как литератора. Начало ему положили написанные в 1475 г. религиозно-философские касыды «Море тайн» и «Сияние духа», красной нитью в которых проходило отрицание рационалистических позиций Ибн Сины. На протяжении 1476-1478 гг. он составлял сборник «Дуновения дружбы из обители святости», куда вошли биографии суфийских святых.

В 1480-1487 гг. из-под пера Джами выходят одна за другой поэмы, составляющие цикл под названием «Семь корон». В него вошли наряду с другими поэмы «Саламан и Абсаль», «Юсуф и Зулейха» и «Лейли и Меджнун» – в их любовную канву поэт укладывает учение суфистов о том, что на пути к божественной, истинной любви необходимо пройти путь преодоления плотского влечения. Написанная в 1481-1482 гг. поэма «Дар благородным» состоит из 20 притч морализаторского, обличающего характера. Вошли в этот цикл также поэма «Четки праведников» (1482-1483), 2-ая и 3-я части поэмы «Золотая цепь», «Книга мудрости Искандара» (1486-1487).

В последние годы жизни творческое наследие Джами пополнилось поэмой «Бахаристан» (1487), тремя лирическими диванами (1479-1491) и «Трактатом о музыке». Гуманистическая направленность творчества Абдуррахмана Нураддина ибн Ахмада Джами, провозглашение им высоких морально-этических идеалов во многом определили дальнейшее развитие литературы не только Персии, но и других исламских государств. Принято считать, что творчество Джами завершило этап классической поэзии, написанной на фарси. Умер 9 ноября 1492 г. в Герате.

Биография из Википедии

Нуридди́н Абдуррахма́н ибн Ахма́д Джами́ (перс. جامی‎, тадж. Ҷомӣ; 18 августа 1414, Джам, близ Нишапура, Хорасан - 19 ноября 1492, Герат) - персидский поэт-мистик, суфийский шейх, теолог, философ, теоретик музыки Джами считается завершителем классического периода поэзии на персидском языке.

Очерк биографии и творчества

Джами родился в местечке Джам в семье влиятельного духовного лица. Получил образование в Герате и Самарканде. В дальнейшем отказался от придворной карьеры и примкнул к суфийскому ордену «накшбанди». В 1456 году стал главою гератского ордена. Характерная черта творчества Джами - многожанровость. Он пользовался всеми традиционными поэтическими формами - месневи, касыда, газель, рубаи, кыт’а. Джами - автор трактатов о рифме и метрике, о музыке, о составлении шарад му"амма (искусства, широко распространённого в XV веке). Наставник и друг Алишера Навои, о чём свидетельствуют его стихи:

او که یک ترک بود و من تاجیک،
هردو داشتیم خویشی نزدیک.
У ки як турк буд ва ман тоҷик
Ҳарду доштим хешии наздик
Хоть он был тюрком, а я таджик,
Мы были близки к друг другу.

В 1468 году к власти пришёл Султан-Хусейн Байкара, покровительствовавший Джами. Визирем султана был знаменитый поэт и меценат Алишер Навои. Расцвет творчества Джами, относящийся к периоду после 1474 года, открывается религиозно-философскими касыдами «Море тайн» (1475) и «Сияние духа», в которых Джами осуждает рационализм Ибн Сины, и сборником биографий суфийских святых «Дуновения дружбы из обители святости» (1476-1478). В 1480-1487 годах Джами завершает цикл поэм (дастанов) «Семь корон» («Созвездие Большой Медведицы»).

«Семь корон»:

• Саламан и Абсаль. (1479-1480)
• Юсуф и Зулейха. (1483)
• Лейли и Меджнун. (1484)
• Дар благородным. (1481-1482)
• Чётки праведников. (1482-1483)
• Золотая цепь. (1485-1486)
• Книга мудрости Искандара. (1486-1487)

Поэмы «Юсуф и Зулейха», «Саламан и Абсаль», «Лейли и Менджмун» являются образно-аллегорическими и гуманистическими произведениями персоязычной литературы. В прозаическом сочинении «Бахаристан» (1487) содержатся образцы народной мудрости и морали, неприятие социальной иерархии.

Джами скончался в Герате в 1492 году. В день его смерти весь город был в трауре. По повелению султана, поэту были устроены блестящие похороны. Могила Джами является одной из достопримечательностей Герата.

Трактат о музыке

Труд о музыке Джами обобщает достижения предшественников - аль-Фараби, Ибн Сины, Сафи-ад-Дина Урмави, Абд аль-Кадира Мараги. Первая часть («книга») труда посвящена учению о композиции, вторая - учению о ритме. Джами рассматривает интервалы и интервальные системы (тетрахорды, пентахорды и бо́льшие по объёму звукоряды вплоть до 17-ступенного октавного звукоряда уда), обсуждает ладовую систему макама. В учении о ритме Джами выделяет наименьшую единицу (аналогичную греческому «хронос протос») под названием «накр», вводит понятие «ритмического круга» (аналогичное европейскому ритмическому остинато). В учении о музыкальной композиции Джами уделяет особое внимание корреляции (поэтического) текста и музыки.

Переводы сочинений Джами на русский язык

• Джами. Бэхарестан (Весенний сад) / Пер., вст. ст. и прим. К. И. Чайкина. - М.; Л.: Academia, 1935.
• Джами. Лирика. О слове и поэтах / Перевод с фарси В. Звягинцевой, Н. Воронель, Наума Гребнева, Т. Стрешневой, Л. Пеньковского, С. Липкина, С. Северцева, В. Державина, Ю. Нейман, А. Адалис. Душанбе: Ирфон, 1964.
• Джами. Лирика / Перевод с фарси А. Братского, Н. Воронель, Наума Гребнева, В. Державина, В. Звягинцевой, С. Липкина, Р. Морана, Ю. Нейман, Л. Пеньковского, С. Северцева и Т. Стрешневой. Москва: Художественная литература, 1971.
• Джами. Избранные произведения: (Лирика, «Семёрица», «Весенний сад»)/ Перевод с фарси В. Звягинцевой, Наума Гребнева, Т. Стрешневой, Л. Пеньковского, С. Липкина, В. Державина, Ю. Нейман, А. Адалис. Ленинград: Советский писатель, 1978.
• Истины: Изречения персидского и таджикского народов, их поэтов и мудрецов. Перевод с фарси Наума Гребнева. 256 с. Санкт-Петербург, «Азбука-Классика», 2005.
• Трактат о музыке. Под редакцией В. М. Беляева. Ташкент, 1960.

Джами Абдуррахман

Абдуррахман ДЖАМИ

Перевод В. Державина Газели "Взгляд мой, видящий мир земной..." "Что видел в мире этот шейх..." "Мне чуждой стала Мадраса..." "Я пьян - целую ручку чаши..." "Вот из глаз твоих две слезинки..." "Безумец, сраженный любовью к тебе..." Кыт"а "Я поднял выю помыслов высоких..." "Джами, ты ворот жизни спас..." "В саду словесном..." Из "Книги мудрости Искендера"

Взгляд мой, видящий мир земной, - от тебя. Мир цветущий, как сад весной, - от тебя. Пусть не светит мне серп молодой луны. Дом мой полон яркой луной - от тебя. Так ты мечешь аркан, что хотели бы все Перзнять бросок роковой - от тебя. Кто увидел тебя, не укроется тот Ни щитом, ни стеной крепостной - от тебя. Роза хвасталась: "т, мол, одежда ее. Но ведь амбровый дух иной - от тебя. И должна разорваться одежда твоя, Чтоб упасть, отделиться кабой - от тебя. Говоришь ты: "Что хочет Джами от меня?" Я хочу лишь тебя самой - от тебя. Что видел в мире этот шейх, укрывшись в своем дому, Отрекшийся от нужд людских, себе лишь нужный самому? Он сам живую с миром связь, как пуповину, перегрыз, И словно шелковичный червь, ушел в свой кокон - чужд всему. Зачем, живой среди живых, бежит он от людских тревог? От всех избавясь, от себя куда уйти? В какую тьму? Он в зрелости, исполиеп сил, достойных дел не совершил. Ты, как неверному, ему не доверяйся потому... Ведь он верблюжьих бубенцов не слышал средь степных песков. Ты, внемля проповедь его, не верь и слову одному. Влюбленный в ложный внешний блеск, он груду раковин

купил. Бесценный жемчуг свой за них отдав неведомо кому. Джами, не спрашивай его о чаше истинной любви, Из чаши той не довелось и полглотка отпить ему.

Мне чуждой стала Мадраса, и ханака мне не нужна, Обителью молитв моих отныне стала майхана. В круженье зикра голоса дервишей не влекут меня, Спешу под сень, где пай звучит, где песня пьяная слышна. Что спрашиваешь ты меня о шейхах и об их делах? Тут глотка зычная, мой друг, и стоязычная нужна. Где кравчий, рушащий обет и попирающий запрет? Мы благочестье продадим за пиалу иль две вина. Ты о любви мне расскажи! Я лучше сказок не слыхал Под куполом страны чудес, что сказок исстари полна! Сожги крыла, как мотылек, пади у пог своей свечи, Чтобы сердца воспламенять, она всевышним зажжена. Но ты, Джами, чуждайся тех, кто внешним блеском увлечен! Не в каждой раковине, друг, жемчужина заключена.

Я пьян - целую ручку чаши или кувшина основанье, Средь пьяниц - малых и великих - с утра свершая возлиянье. Мне вместо четок во сто зерен дай леденец - к вину заедку, И не тащи меня поститься из дома, где весь век - гулянье. Изумлено любовью нашей, сегодня время позабыло О мотыльке, свече, о розе и соловье повествованья. Что мне возобновлять с тобою мое старинное знакомство? Я для тебя лишен достоинств, чужак исполнен обаянья! Юродивого дразнят дети, им на потеху он бранится, Но камни, что в меня бросаешь, не удостою я вниманья. Тот день, когда тебя служанка причесывала перед свадьбой, Принес для тысяч душ влюбленных невыносимые терзанья. Джами, лишь тот любить достоин, кто сердцем мужествен,

как воин. Так будь же тверд, готов и жизнью пожертвовать без колебанья.

Вот из глаз твоих две слезинки заблестели на роьах щек, Будто брызги дождя упали на тюльпановый лепесток. Если ты слезу уронила, что же мне сказать о себе, Если слезы текут безмолвно по щекам моим, как поток. У тебя действительно слезы, а не только отблеск моих, Что в глазах твоих я когда-то, словно в зеркале, видеть мог. Всюду, где на тропинку сада упала твоя слеза, То живая роза раскрылась, то нарцисса влажный цветок. Словно редкие перлы-слезы для ушных подвесок твоих На изогнутые ресницы нанизал ювелир-зрачок. Изумленный редкостным перлом светлой тайны твоей любви, Нанизал Джами ожерельем жемчуг слова на нитку строк.

Безумец, сраженный любовью к тебе, таится в руине любой. Пред яркой свечой лица твоего луна - мотылек ночной. Все горе Якуба малой равно частице моих скорбей, Юсуфа цветущая красота ничто пред твоей красотой. Живое сердце, живая душа не для себя нам даны. Все, что дано нам, мы тратим в пути к далекой встрече с тобой. Пусть я коснулся дерзкой рукой родинки черной твоей. За зернышко бедного муравья грешно растоптать ногой. И пусть у нас разрушится дом, спасибо свету любви, Что есть у нас обиталище мук на улице бедствий глухой. Нет потерявшим сердце свое дороги в твой радостный град; Темной разлуки нам доля дана да пыль руины пустой. Выпив глоток из кубка тоски, сознанье Джами потерял; Горе, коль кравчий ему поднесет полный кубок такой.

Я поднял выю помыслов высоких, Освободившись от ярма стяжанья; Презрел богатства, власть. Мне светит бедность; Пред ней, как ночь пред солнцем, тьма стяжанья.

Джами, ты ворот жизни спас из лапы бытия, Но не схватил рукой подол того, что алчешь ты. Погибло шесть десятков лет. Закинь же невод свой, Чтобы с уловом он пришел всего, что алчешь ты.

В саду словесном соловей таланта, данного творцом, В семи двусткшьях создает напев живой, созвучий строй. В любой газели - "Хафт пайкар" хранителя казны Ганджи, И сто сокровищ смысла в ней, когда сумеешь ты, открой. Семь бейтов суть одна газель, а каждый бейт - из двух мисра. Не возмущайся, что газель зовут "семеркою двойной". Пусть будет бейтов шесть или пять, по сути это та ж газель. Ты вглядывайся в грани строк, следи за тайной их игрой.

ИЗ "КНИГИ МУДРОСТИ ИСКЕНДЕРА" НАЧАЛО ПОВЕСТВОВАНИЯ

[Файлакус - Филипп, отец Александра Македонского.]

Былых времен историки для нас Об Искендере начали рассказ: В тот год, как файлакусова страна Над миром засияла, как весна, Венчающий невесту счастья свет Дал сына шаху на закате лет. Ты скажешь - это с высоты высот Звездою новой вспыхнул небосвод. И поколеньям будущим в пример, Младенцу дали имя - Искеидер. А на восьмом его году отец На голову надел ему венец, Назвал его наследником царей, Под власть его привел богатырей. Когда же все вельможи той земли Присягу Искендеру принесли Служить ему на всем его веку, Послал он сына к знаний роднику. И с просьбой царь пред Арасту предстал, Чтоб муж премудрый сына воспитал. Ученому сказал: "Ни мгла, ни тьма Не скроют солнца твоего ума. Ты звезды отразил, как океан, Ты знаньем озарил страну Юнан [Юнан - Греция.]. Ты, мудрый, как гармонию светил, Мир меж людьми и строй установил. И тот путями истины идет, Кто из ключа твоих познаний пьет. Когда б не ты - от неразумных дел И от раздоров мир бы потемнел. Познанья благо в людях неравно, Природой все не каждому дано. Пусть к мудрому несведущий придет, Чтоб научиться двигать жизнь вперед. По если неуч презрит свет наук, Ему не даст добра небесный круг. И если царь не будет мудрецом, Он родину не озарит венцом. И если царь в невежестве погряз, Он - горе для народа и для вас... Возлюбленный - он у меня один, Моя надежда, Искендер, мой сын. Чиста его сознания скрижаль, Достойна начертания скрижаль. Пусть учится у вас наследник мой Быть мудрым в управлении страной. Пусть так он будет вами обучен, Чтоб государство возвеличил он, Чтоб в иачынаньях добрых был счастлив И к людям всем, к народу справедлив, Чтоб завершил он замыслы отца, Утешил обездоленных сердца!" Услышал Арасту наказ царя И приступил, усердием горя, К наставничеству, и своим огнем Зажег светильник в сердце молодом. Учил его, как надобно уметь Все трудности в пути преодолеть. Талант к познаньям - сокровенный пыл В душе измлада Искендер таил. Он сверстников своих опередил, Такой в нем был запас духовных сил. Наука Арасту не зря прошла И пышно в Искендере расцвела. Покров с лица природы он сорвал, Строенья мира тайну он узнал. Ключ знанья он у Эклидуса [Эклидус - Эвклид] взял, Кругов планетных знаки прочитал. Стал, наконец, он разумом велик, Шатры деяний светлые воздвиг. Расцвел и вырос - мощен и высок Принес плоды посаженный росток. Познал законы он небесных сфер, Лишь истина была ему пример. Не обольщался внешним видом он, Лицом к явлений сути обращен. И, возмужав душой, он был готов Писать на свитке мира и веков.