“Советская власть держится на еврейских мозгах, латышских штыках и русских дураках!” — такая поговорка существовала в России в годы революции. Была тогда у простого народа в ходу и иная фраза: “Не ищи палача, а ищи латыша”.

Сперва их называли “железной гвардией Октября”. Потом прежние фанфары сконфуженно умолкли. “Вдруг” обнаружилось, что на счету латышских стрелков сотни тысяч ни в чем не повинных жертв. Они положили начало большевистской диктатуре, а затем исправно топили страну в крови.
К концу 1916 года общее количество этих стрелков достигло 39 тысяч, из них создали отдельную Латышскую стрелковую дивизию. Абсолютное большинство ее бойцов были в прошлом рабочими или батраками, не имели ни гроша, но мечтали о “светлом будущем”. На этом и сыграли большевики. Успех был полный.

“Что касается латышских стрелков, то именно они развратили всю армию и теперь ведут ее за собой”, — докладывал осенью 1917 года начштаба Северного фронта генерал Лукирский другому генералу — Духонину в Ставку. А 25 октября на 2-м Всероссийском съезде Советов в числе прочих документов был оглашен и такой: “Мы, делегаты латышских стрелков, вместе с другими делегатами... все, как один, голосовали за первые декреты Советской власти, за Ленина...” Слово не разошлось у них с делом. Латышские полки в дни Октябрьского переворота не допустили отправки контрреволюционных войск с Северного фронта в Петроград. “Латышские полки первыми и почти поголовно перешли в Красную социалистическую армию, самоотверженно и храбро исполняя свой революционный долг пролетарской армии как на внутреннем, так и на внешних фронтах РСФСР”, — писал в 1919 году лидер большевиков Латвии П.Стучка. В то лихое время был создан особый руководящий орган — Исколастрел (Исполнительный комитет латышских стрелков).
19 ноября один из латышских полков, бойцы которого отличались “образцовой дисциплиной и пролетарской сознательностью”, был вызван в столицу для усиления революционного гарнизона. Столь эталонные “солдаты революции” пригодились, например, для исторического разгона Учредительного собрания в начале января 1918 года, положившего начало большевистской диктатуре в стране. Еще 250 человек “самых-самых” были выделены в особый сводный отряд под командой бывшего подпоручика Яна Петерсона, которому поручалась охрана “колыбели революции” — Смольного дворца. Именно эти стрелки охраняли литерный поезд, перевозивший Ленина и членов правительства советской России в новую столицу — в Москву. А там отряд Петерсона, который позднее преобразовали в отдельный полк, взял под охрану Кремль, где жили и работали руководители страны. Остальная латышская гвардия тоже понадобилась молодой Стране Советов. Часть использовалась как профессионалы-военные, другим нашлось место в карательных органах. И везде латышские стрелки демонстрировали “классовый подход” и “революционную беспощадность”.

...Из резолюции собрания дружины Красной гвардии при Исполнительном комитете латышских объединенных секций Московской организации РСДРП (ноябрь 1917 г.): “Дружина Красной Гвардии... находит, что... освобождая юнкеров от ареста, Военно-революционный комитет вместе с тем дает им возможность снова встать против революционного народа. Мы, латышские стрелки и рабочие — члены Красной Гвардии, категорически требуем, чтобы все арестованные юнкера и прочая буржуазная сволочь были преданы властному революционному суду...” Чекистское начальство в значительной мере состояло тоже из “земляков”. И первым среди них вспоминается, конечно, Я.Петерс — заместитель председателя ЧК. Вот лишь несколько цитат из его публичных выступлений, относящихся к 1918—1919 годам: “Я заявляю, что всякая попытка русской буржуазии еще раз поднять голову встретит такой отпор и такую расправу, перед которой побледнеет все, что понимается под красным террором...” “...Произведена противозаразная прививка — то есть красный террор... Прививка эта сделана всей России...” (это — о расстрелах сотен заложников после покушения на Ленина и убийства Урицкого в 1918 году).

“За голову и жизнь одного из наших вождей должны слететь сотни голов буржуазии и всех ее приспешников...” После того как части Красной Армии выбили деникинцев из Ростова-на-Дону, корреспондент газеты “Революционная Россия” писал: “Чрезвычайка, возглавляемая Петерсом, заработала. Очень часто сам Петерс присутствовал при казнях местных казаков... Красноармейцы говорят, что за Петерсом всегда бегает его сын, мальчик 8—9 лет, и постоянно пристает к нему: “Папа, дай я!”... Не отставал от своего коллеги-земляка и другой видный чекист — руководитель Всеукраинской ЧК (к слову сказать, “органы” в Киеве чуть ли не наполовину состояли из латышей) — Лацис. Данный товарищ в своем “классовом подходе” переплюнул едва ли не всех других “рыцарей революции”: “Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов или доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против Советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить: какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого...” (Зарвался Лацис. Ведь если действовать по такому принципу, надо в числе первых расстрелять Ленина: у него и происхождение, и воспитание, и образование, и профессия явно буржуазные.) По убеждениям этих и других “настоящих” чекистов, цель оправдывает средства для любой ситуации. Поэтому в Москве при ВЧК был создан особый отдел, работавший с проститутками-провокаторами. Причем среди этого “контингента” немалую долю составляли девочки 13—15 лет. Их вербовали в тайные агенты элементарно: за деньги и конфеты. А неуступчивых ломали угрозой расстрела родителей. Столь же цинично действовала ЧК в Киеве. Здесь по инициативе уже упомянутого Лациса “организовали” появление фальшивых (их изображали сотрудники “органов”) чилийского и бразильского консулов, которые брались организовать всем желающим побег за границу. Естественно, тех, кто клюнул на такую приманку, чекисты брали с поличным и отправляли в лагерь. Карательные меры в исполнении латышских революционных войск удавались на славу.

Первая их большая “экспедиция” — на Дон, где вспыхнуло восстание “казацкой контры” во главе с генералом Калединым, состоялась уже в конце 1917-го. После взятия Ростова стрелки вместе с другими красными войсками навели в городе “революционный порядок”. При этом расстреливались все мужчины и даже подростки, заподозренные в том, что они сочувствовали “офицерью”. Почти одновременно с этим, в начале января 1918 года, в Белоруссии “врагов советской власти” арестовывал и казнил без суда один из латышских полков, посланный туда для ликвидации мятежа Польского корпуса генерала Ю.Довбор-Мусницкого. Продолжение следовало. Согласно статистике, которую приводит исследователь истории “красного террора” С.Мельгунов, только по 20 губерниям Центральной России в 1918 г. было зарегистрировано 245 крупных контрреволюционных выступлений, в подавлении которых использовались латышские стрелки. А созданная в апреле 1918-го Латышская дивизия под командованием И.Вацетиса и вовсе превратилась в этакий общероссийский спецназ — ее подразделения принимали участие в разгроме практически всех крупных выступлений против большевистской власти.

Потом “железную гвардию Октября” отправляли наводить порядок в Муроме, Рыбинске, Калуге, Саратове, Нижнем Новгороде... Занимались, оказывается, и “профилактикой”. В 1919 году по железнодорожной ветке между Череповцом и Вологдой ежедневно курсировал карательный поезд с отрядом латышей и матросов. “Поезд останавливался на какой-нибудь станции, — вспоминал очевидец, — и отряд по своему усмотрению или доносу начинал производить обыски, реквизиции, аресты и расстрелы...” На официальном языке это называлось “выездной сессией Особого отдела ВЧК”. Много “работёнки” оказалось для латышских стрелков во время многочисленных крестьянских бунтов на Тамбовщине. Из докладной записки в Совнарком, подготовленной в конце 1919 года группой смельчаков: “Советская власть двинула на места десятки карательных отрядов... Во всех волостях шла безразборная порка крестьян. На площади города Спасска публично расстреляны 10 человек вместе со священником... Некоторые сёла почти уничтожены артиллерией. В Пичаевском уезде сжигали каждый десятый дом...”

Приказ тамбовской ЧК (сентябрь 1920 года): “Провести к семьям восставших беспощадный “красный террор”... Арестовывать в таких семьях всех с 18-летнего возраста, не считаясь с полом, и если бандиты выступления будут продолжать, расстреливать их...” Счёт убитых в деревнях Тамбовщины “врагов революции” и заложников шёл на сотни и тысячи человек. А в Шацком уезде красные каратели расстреляли толпу верующих. Местные жители устроили было крестный ход, пытаясь защититься от разгулявшейся эпидемии испанки с помощью чтимой иконы Богоматери, однако чекисты, усмотрев в этой акции “контру”, арестовали и священника, и икону. Когда крестьяне — женщины, дети, старики — двинулись спасать свою святыню, их хладнокровно покосили из пулемётов. Страшную память о себе оставили латышские стрелки в Крыму. Дивизия под командованием Яна Лациса храбро форсировала Сиваш, за что и получила “эксклюзивное” имя — 15-я Краснознамённая Сивашская. А когда войска генерала Врангеля были выбиты из Тавриды, латыши вместе с другими красноармейскими частями и отрядами чекистов занялись “чисткой” полуострова от “всякой белогвардейской сволочи”. “Крым — это бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выскочит!” Таков был лозунг тех дней. И его воплощали в жизнь, не жалея собственных сил и чужих жизней. Всех неблагонадёжных, всех, кто не мог убедить в своём пролетарском происхождении, ожидала жестокая расправа. Людей расстреливали, топили в море, сбрасывали с обрывов... В Севастополе все деревья, все фонарные столбы в центре города были “украшены” трупами повешенных “врагов советской власти” — среди них инженеры, гимназисты, врачи... Немудрено, что после таких “мероприятий” Крым стали называть “всероссийским кладбищем”: на полуострове было казнено более 100 тысяч человек . Едва ли не самая громкая “усмирительная акция”, в которой принимали участие отряды латышских стрелков, — подавление кронштадтского восстания. В первый же день после штурма города-крепости на льду перед его фортами расстреляли около 300 мятежных солдат и матросов. В следующие дни было убито ещё почти полторы тысячи. Общее же число казнённых достигло двух с половиной тысяч.
Помнила ли Советская страна своих латышских героев? Из их числа широкую известность получили немногие — кроме уже упомянутых руководителей ЧК сохранились в книгах и справочниках фамилии нескольких “красных стрелков”, ставших крупными военачальниками, — Эйдеман, Берзинь, Стуцка...

Печальное будущее ожидало “железную гвардию Октября”: во времена сталинских репрессий многие из этих людей погибли. Впрочем, часть стрелков сумела вернуться на родину. Там, в буржуазной Латвии 1920—1930-х годов, своих “заблудших сыновей” считали преступниками. Их судили и отправляли в тюрьмы. Но по крайней мере не расстреливали! А когда это прибалтийское государство было присоединено к Союзу, официальная пропаганда вновь стала называть латышских стрелков героями. В их честь был даже сооружён памятник. Он и до сих пор стоит в центре Риги. Вот только музей, расположенный рядом, поменял свою “политическую ориентацию”. Раньше он был посвящён истории красных латышских стрелков, а теперь стал Музеем оккупации — советской и фашистской. Весьма странно выглядит такое соседство. Может, тогда уж стоило бы и сам монумент переименовать и назвать его памятником латышской оккупации?...

Во время событий Октября 1917 года именно латышские стрелки, действуя по указанию ЦК РСДРП, занимают важнейшие железнодорожные узлы вокруг Петрограда и тем самым не дают Временному правительству подтянуть верные ему войска. Латышские стрелки занимают важнейшие пункты и в самой столице России, блокируя мосты, телеграфные и телефонные станции, вокзалы, развилки. Пожалуй, из всех стратегических точек сопротивления Временного правительства только сам Зимний дворец – символическое местонахождение правительства – было занято (без боя) рабочей Красной гвардией и матросами после символического сигнального выстрела “Авроры”. Это позволило коммунистам в течение десятков лет рассказывать о том, как Октябрьскую революцию совершили революционные рабочие, солдаты и матросы (не имеет смысла оспаривать это утверждение, речь только о том, что в столице России практически все военные операции в ходе переворота были совершены латышскими стрелками. Они же через пару дней выехали в Москву и разогнали там юнкеров, которые достаточно успешно справлялись с местными красногвардейцами).

22 ноября 1917 года 6-й Тукумский полк 2ой Латышской дивизии в полном составе расквартировывается в Петрограде как основная воинская часть нового – большевистского – правительства. Им поручено поддерживать порядок в городе и ликвидировать любые очаги контрреволюционных мятежей.

С конца ноября 1917 года создается отдельная сводная рота латышских стрелков. Эта рота стала основным подразделением охраны правительства и лично В.И. Ленина. Её бойцы обеспечивают охрану во время эвакуации правительства из Петрограда в Москву. Там из латышских стрелков создается 9-й Латышский стрелковый полк, перед которым поставлена задача обеспечить охрану Кремля и членов Советского правительства. Никому больше большевики не доверяют.

Иногда рассказывают, что, мол, верность большевикам латышских стрелков объясняется просто – они не говорили по-русски, их семьи были далеко, их нельзя было купить, переубедить, запугать – они же не понимали по-русски, не знали, что творят…

Объяснение, конечно, абсурдно. Во-первых, в составе латышских стрелков были и русские жители Курляндии и Лифляндии, хотя их было мало, но они-то прекрасно по-русски понимали, что не мешало им быть верными ленинцами. Во-вторых, как и сегодня, латыши прекрасно понимали русский язык – многие стрелки были выходцами из студентов и интеллигенции, а уж все командиры прошли военную подготовку на русском языке. В-третьих, прекрасно латышские стрелки голосовали сразу после Февральской революции за эсеров и меньшевиков. А вот когда те, как и правые силы, отказались обещать независимость Латвии, то “не понимающие по-русски” латыши перешли на сторону большевиков.

Поэтому необходимо признавать два факта:

1) Военная победа большевиков, успех Октябрьской революции в Петрограде был, в основном, обеспечен латышскими стрелками.

2) Латышские стрелки пошли за той политической силой, которая обещала выполнить чаяния народа – предоставить Латвии независимость.

Ну, и, конечно, большевики еще много, чего обещали. А уж оценки этим фактам пусть читатели сами дают. Латышские стрелки и революция

Штраф за потерю исторической совести

Маленькая, но гордая своим членством в НАТО Латвия решила выкатить русским счет за “оккупацию”, раз эдак в пятьдесят превышающий ее собственный годовой бюджет. Латвийские власти, по-видимому, совершенно не осознают анекдотичность этой ситуации с точки зрения истории. Встречный счет, который будет им выставлен, имеет под собой куда более реальные основания, нежели мифы о “советской оккупации” и будет выражен суммой не несколько порядков превышающей размер латвийских притязаний.

С момента Октябрьского переворота 1917 г. латышские стрелки приняли сторону большевиков. В январе 1918 года в Белоруссии генерал Довбор-Мусницкий поднял вверенные ему части против узурпаторов. На подавление брошены латышские стрелки под командованием Лацетиса и красные матросы. Вспомним и про восстание генерала Каледина в конце 1917 года. Ростов-на-Дону брали латышские стрелки. По взятии города латышами были расстреляны даже все добровольцы-подростки из гимназистов и семинаристов — с четырнадцати лет.

Именно латыши явились основной силой осенью 1919 года при разгроме войск Деникина. Латыши в качестве “расстрельных отрядов”, зверствовали в Крыму. Летом 1918 года латышские стрелки участвовали в подавлении крестьянских бунтов против реквизиций хлеба в Саратовской губернии, в Псковской, в Новгородской губерниях. Каждое такое подавление мятежа — десятки тысяч убитых русских. Особой строкой будущего русского счета к Латвии станет участие латышей в большевистских карательных органах. В ВЧК борьбой с “контрреволюцией” занимался некто Лацис (Ян Судрабс), позже председательствовавш ий в Военном трибунале. На 1919 год три четверти сотрудников ВЧК были латышами. Петерс, зампред ВЧК, возглавлял в 1921 году в Ташкенте процесс против светила медицинской науки - В.Ф. Войно-Ясенецкого. Очень долго можно перечислять всех этих Берзеней, Лудри, Лонгва, Ленцманисов и т.п.

Откуда же взялись эти латышские стрелки? Оказывается, возникновению латышских национальных частей в Первую Мировую мы обязаны ненависти латышей к немцам. Остзейские немцы, как известно, были не самой мягкой частью землевладельцев. Однако народ, получивший, по меткому выражению одного из либеральных политиков, письменность “на пятьдесят лет раньше чукчей”, естественно должен был подчиняться какой-либо цивилизованной нации. Все средневековые архитектурные памятники Латвии, равно как и Эстонии, возведены немцами. Поэтому в 1915 году латыши охотно шли воевать против немцев в особые национальные свои формирования, чтоб сразу посчитаться за все — и за онемеченные фамилии школьников и за сами школы.

Но дальше “империалистическая война переросла в гражданскую” к пламенному одобрению Второго съезда делегатов латышских стрелковых полков. Однако ж установить свои порядки на родине не удалось — из Латвии революционных стрелков вышибли все те же германцы. После этого “дети батраков” принялись устанавливать советскую власть в России, благо в ней коммунисты уже развалили регулярную армию, а подвижники-добровольцы еще только подтягивались на Дон. Вот уж потом, наведя ревпорядок в России, можно и немцев выгнать из Латвии — навалившись всем интернациональным кагалом. Примерно так и было сделано. И стали латыши жить свободно, без хозяев. Целых двадцать лет жили, не тужили, и вдруг подлые коммунисты их, обросших жирком и реквизированным скарбом, вдруг взяли да оккупировали. Ну как тут в самом деле не возмутиться?

Совершенно понятно, почему германофобы первой половины XX столетия - эстонцы и латыши - дружно кинулись в батальоны СС. Для раба всегда плох и ненавистен тот хозяин, который есть сейчас. Хозяин, который может только стать таковым, да еще сулит какие-то пряники, давая при этом возможность поквитаться с хозяином прежним - хорош. К тому же роль надсмотрщиков над русскими была латышам безмерно соблазнительна.

Эстонцы и латыши практически никогда не имели своей государственности, они всегда были под кем-то. Эти нации не имели своего дворянства, своей управляющей элиты. Нация, не имеющая в прошлом своем аристократии, это нечто вроде человека, перемахнувшего во взрослый возраст сразу из детского, минуя отрочество. Он неполноценен, он нуждается в присмотре, а лучше бы в опеке. Именно в силу этого бессмысленно спорить с эстонцами и латышами, что-то им доказывать, взывать к их совести. Эстонец и латыш в жизни, конечно, может быть человеком порядочным, но исторической совести он лишен. У него атрофирован орган исторического стыда. И единственный понятный для наших балтийских соседей язык - язык санкций, жесткая политика безо всяких уступок. “империалистическая война переросла в гражданскую”

«Не ищи палача, а ищи латыша»

Прямо-таки огорошил местных националистов выдающийся латвийский композитор Раймонд Паулс, заявив, что главными «убийцами» в 1917-1918 годах были отнюдь не русские, а латыши. Так он прокомментировал газете Neatkarīgā обвинения в свой адрес в том, что он «продался русским» и является предателем латышского народа.

«Я немного изучал то, что происходило в 1917 и 1918 годах, - сказал Паулс . - Кто был главными убийцами? Наши соотечественники. Что они творили на Украине? Кто сформировал весь этот чекистский аппарат? В основном наши и евреи, хотя они и были потом сами ликвидированы. Кто отстаивал ту революцию? И кто служил в охране Кремля? Латышские стрелки.

Поэтому лучше уж помолчим об этих делах. Это история, и ничего тут не поделаешь. Что толку поднимать ее, лучше ведь не сделаешь. Мы сами всякого дерьма натворили, сами всюду лезли», - заявил Паулс.

«Советская власть держится на еврейских мозгах, латышских штыках и русских дураках!» — такая поговорка существовала в России в годы революции. Была тогда у простого народа в ходу и иная фраза: «Не ищи палача, а ищи латыша ».

Сперва их называли «железной гвардией Октября», пишет автор. Потом прежние фанфары сконфуженно умолкли. «Вдруг» обнаружилось, что на счету латышских стрелков сотни тысяч ни в чем не повинных жертв. Они положили начало большевистской диктатуре, а затем исправно топили страну в крови.

...Из резолюции собрания дружины Красной гвардии при Исполнительном комитете латышских объединенных секций Московской организации РСДРП (ноябрь 1917 г.): «Дружина Красной Гвардии... находит, что... освобождая юнкеров от ареста, Военно-революционный комитет вместе с тем дает им возможность снова встать против революционного народа. Мы, латышские стрелки и рабочие — члены Красной Гвардии, категорически требуем, чтобы все арестованные юнкера и прочая буржуазная сволочь были преданы властному революционному суду. ..»

Чекистское начальство в значительной мере состояло тоже из «земляков». И первым среди них вспоминается, конечно, Я. Петерс — заместитель председателя ЧК. Вот лишь несколько цитат из его публичных выступлений, относящихся к 1918—1919 годам:«Я заявляю, что всякая попытка русской буржуазии еще раз поднять голову встретит такой отпор и такую расправу, перед которой побледнеет все, что понимается под красным террором...» «...Произведена противозаразная прививка — то есть красный террор... Прививка эта сделана всей России...», писал Петерс о расстрелах сотен заложников после покушения на Ленина и убийства Урицкого в 1918 году.

После того, как части Красной Армии выбили деникинцев из Ростова-на-Дону, корреспондент газеты «Революционная Россия» писал:«Чрезвычайка, возглавляемая Петерсом, заработала. Очень часто сам Петерс присутствовал при казнях местных казаков... Красноармейцы говорят, что за Петерсом всегда бегает его сын, мальчик 8—9 лет, и постоянно пристает к нему: «Папа, дай я!»... Не отставал от своего коллеги-земляка и другой видный чекист —

руководитель Всеукраинской ЧК (к слову сказать, «органы» в Киеве чуть ли не наполовину состояли из латышей) — Лацис. Данный товарищ в своем «классовом подходе» переплюнул едва ли не всех других «рыцарей революции»: «Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов или доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против Советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить: какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого...»

Латышские полки поддержали большевиков и стали одними из первых воинских частей, стоявших у основания РККА . Являлись самым крупным национальным военным формированием на службе в Красной армии. Использовались как исключительно боеспособная сила на стороне большевиков. Общая численность около 80 тысяч человек. Полки латышских стрелков широко применялись по всему фронту Гражданской войны.

Части латышских стрелков отличались железной дисциплиной, использовались для подавления антибольшевистских восстаний в ряде городов (Ярославль, Муром, Рыбинск, Калуга, Саратов, Новгород и др.) . Многие командиры латышских стрелков впоследствии, уже после расформирования частей смогли достигнуть больших руководящих постов. Так, первым начальником ГУЛАГа был бывший латышский стрелок Ф. И. Эйхманс . Латышские стрелки также стали занимать значительные должности в Красной Армии .

Первая мировая война

Предыстория, образование

Несмотря на сопротивление курляндского и лифляндского губернаторов, в условиях немецкого наступления, оккупации Курляндии и угрозы захвата Риги, 1 августа (19 июля ст. ст.) командующий Северо-Западным фронтом генерал Алексеев подписал приказ № 322 (848-3287) об образовании латышских стрелковых батальонов . Одновременно депутатами Государственной Думы России Я. Голдманисом и Я. Залитисом в Петрограде было опубликовано обращение к соотечественникам: «Собирайтесь под латышскими флагами!». Они призвали добровольцев на службу в формирующиеся латышские батальоны. Было решено сформировать 8 стрелковых батальонов в основу каждого из которых планировалось определить некоторое количество стрелков из батальонов Усть-Двинской крепости. 12 августа в Риге началась запись добровольцев, в первый же день заявления подали 71 человек. 12 сентября немцы захватили Ней-Митау , а 23 октября - Иллукст . Русские смогли удержать за собой участок на левом берегу Западной Двины близ Икскюля , позже названный Островом смерти из-за больших потерь.

1915

В короткое время, вместо планировавшихся двух, было создано три батальона для защиты Риги . 23 октября 1-й Усть-Двинский латышский стрелковый батальон был послан на фронт - первая и четвёртая роты в район Олая , а вторая и третья - к югу от озера Бабит . Первые бои произошли 25 октября при Мангали, около Тирельских болот, и 29 октября у Плаканциемса, на берегах р. Миса , где латышам удалось отбросить немецкие войска назад, в Курляндию . 28 октября в доме Латышского общества Риги прошел траурный митинг, и состоялись похороны трех солдат, погибших у Тирельских болот, на новом Братском кладбище .

26 октября на передовую, в район Кеккау , направили также 2-й Рижский батальон, который был немедленно переброшен в окрестности Шлока , где 31 октября было отбито немецкое наступление. 5 ноября в бои вступил 3-й Курземский батальон. По окончании этих боев была объявлена всеобщая мобилизация латышей, в результате которой были созданы ещё 5 латышских стрелковых батальонов, а также один запасный батальон.

Главным достижением действий латышских стрелков в 1915 году явилась стабилизация линии фронта под Ригой. С захватом Риги для немцев открылся бы свободный путь на Петроград , столицу Российской империи .

1916

Активные военные действия в районе Риги возобновились 21 марта 1916 г., когда 1-й и 2-й батальоны латышских стрелков прорвали германские укрепленные позиции на шоссе Рига - Бауск в окрестностях Кеккау (Кекавы), но более масштабное наступление Российской армии не последовало вслед за этим. Бои под Кеккау снова начались 16 - 22 июля, в которых впервые участвовали все латышские батальоны, за исключением 5-го Земгальского, действовавшего в районе Олая (Олайне), и 3-го Курземского, сражавшегося на Острове смерти.

Состояние перед февралём 1917 года

К объединённым в дивизию бригадам был добавлен запасный полк, главным назначением которого был приём и обучение новобранцев, комплектация свободных из-за потерь мест в частях дивизии.

Штат каждого латышского стрелкового полка был установлен в 2497 человек (из них 1854 строевых нижних чина). В запасном полку, расположенном на тот момент в Вольмаре , численность личного состава колебалась от 10 до 15 тыс. человек.

В Латышской дивизии личный состав превышал количественно стандартную пехотную дивизию русской армии. Ставка готовила наступление в районе Митавы и предполагалось большое количество потерь.

Все стрелки имели на вооружении американские десятизарядные 7,62-мм винтовки системы Винчестера обр. 1895 года , изготовленные под русский патрон в США , с клинковыми штыками, в сентябре 1916 их заменили японские винтовки системы Арисака обр.1897 года. Под ружьё было поставлено большое количество призывников и всем уже не хватало привычных винтовок Мосина . Войска второго и третьего эшелона почти сплошь вооружались закупленным в США и Японии вооружением.

Между двумя революциями

Войска Северного фронта и особенно 12-й армии были наиболее развалившиеся из всех, и по логике вещей, не могли оказать врагу должного сопротивления… …В действительности, развращенный Северный фронт потерял всякую силу сопротивления. Войска его откатывались до того предела, до которого велось преследование передовыми немецкими частями, и затем подались несколько вперед только потому, что обнаружилась потеря соприкосновения с главными силами Гутьера, в намерения которого не входило продвижение далее определенной линии.

Большевики, мобилизовав все силы, помогли Керенскому подавить Корниловское выступление , распропагандировав войска генерала Крымова на подступах к Петрограду .

20 октября 1917 года политическим комиссаром латышских стрелковых полков (позже - Латышский корпус) был избран ставленник ЦК РСДРП(б) С. М. Нахимсон .

По указанию ЦК большевиков, латышские стрелки, блокировав стратегически важные железнодорожные узлы и станции, не позволили перебросить верные Временному правительству войска во время Октябрьского переворота .

Красные латышские стрелки

26 октября 1917 года военно-революционный комитет 12-й армии вышел из подполья, взяв власть в свои руки в прифронтовой полосе. ВРК выступил с обращением к армии с манифестом, в котором сообщил о Петроградском восстании и призывом поддержать революционный пролетариат. По его приказу 1-й Усть-Двинский и 3-й Курземский полки оставили позиции на фронте и выдвинулись на Венден , заняв железнодорожную станцию, 6-й Туккумский и 7-й Бауский полки заняли Вольмар .
22 ноября 6-й Туккумский полк (2,5 тыс. человек) в полном составе переводится в Петроград для защиты советской власти от возможной попытки её свержения. Менее недели спустя за ним отправляется сводная рота латышских стрелков, которой было поручено вместе с революционными матросами и красногвардейским отрядом охранять Совнарком в . В это время стрелки уже полностью попали под влияние большевиков, о чём свидетельствовали полученные ими 96,5 % голосов в полках латышских стрелков на выборах Учредительного собрания, прошедших 25 ноября .

Латышские стрелки обеспечили безопасность переезда большевистских руководителей (включая В. И. Ульянова (Ленина) и Я. М. Свердлова) из Петрограда в Москву 10-11 марта 1918 года (поезд № 4001), когда у них едва не возникла перестрелка с балтийскими матросами на станции Малая Вишера .

Как отдельное подразделение латышские стрелки были сведены приказом Совнаркома в Латышскую стрелковую советскую дивизию во главе с И. И. Вацетисом 13 апреля 1918 года. Теперь дивизия состояла из 3 бригад, по три стрелковых полка и два артиллерийских дивизиона в каждой. Кроме того - кавалерийский полк, инженерный батальон, батальон связи, авиационный отряд (18 аэропланов), тяжёлая гаубичная батарея (8 английских гаубиц «Виккерс»), зенитная батарея (4 зенитных орудия). Вместо офицеров, отказавшихся служить большевикам, дивизия была доукомплектована командирами - латышами из русских частей.

Развёрнутые в 9-й Латышский стрелковый полк, латышские стрелки становятся костяком комендантской службы в Кремле . Деятельность стрелков не ограничивалась несением караульной службы, по распоряжениям коменданта Кремля П. Д. Малькова латышские части использовались и во время совместных карательных операций, проводимых ЧК, а также в облавах против спекулянтов на Сухаревском рынке Москвы.

В сентябре 1918 года 9-й Латышский стрелковый полк в полном составе был отправлен на фронт .

К осени 1918 в рядах латышских стрелков числилось 24 тысячи человек.

Начдивы

• И. И. Вацетис (13 апреля - 17 июля )
• А. В. Косматов (исполняющий обязанности, 18 - 25 июля 1918)
• П. Я. Авен (25 июля 1918 - 11 января )
• Г. Г. Мангул (Мангулис) (12 января - 26 марта 1919)
• А. А. Мартусевич (27 марта - 20 октября 1919)
• Ф. К. Калнин (Калниньш) (20 октября 1919 - 4 июля 1920)
• Я. Я. Лацис (4 - 15 июля 1920)
• К. А. Стуцка 15 июля - 28 ноября 1920)

Откомандированный в это же время на юг России, 3-й Курземский полк сражался против казачьих частей генерала Каледина и 22 февраля 1918 года занял оставленный Добровольческой армией , ушедшей в «Ледяной поход » на Кубань, Ростов-на-Дону .

Бои за Казань

Летом 1918 года в ходе наступления войск Народной армии под командованием В. О. Каппеля и Чехословацкого корпуса для Красной армии возникла опасность сдачи Казани . Для организации обороны города по приказу главнокомандующего Восточным фронтом И. И. Вацетиса к концу июля в Казань прибыли 507 стрелков 5-го Земгальского латышского полка, ставшего одной из самых боеспособных частей казанского гарнизона , а также некоторое количество кавалерии и артиллерийские части. Гарнизон Казани составляла 1-я Латышская дивизия, матросский отряд в 1000 человек, отдельные красноармейские отряды - около 3000 человек. Стрелкам поручили охрану штаба Восточного фронта , пароходной пристани, Государственного банка, складов. Несмотря на численное превосходство красных, а также наличие серьёзных укреплений у обороняющейся стороны, 7 августа Казань была взята русско-чешским отрядом (около 2000 человек, в том числе кавалерийский полк при нескольких орудиях). Очевидцы событий свидетельствовали:

Сражение за Казань затягивалось из-за упорнейшего сопротивления советского 5-го латышского полка на южной окраине Казани, начавшего было даже теснить чехов обратно к пристани. Решающим оказался переход на сторону белых 300 бойцов Сербского батальона майора Благотича , размещавшихся в Казанском кремле и служивших ранее красным. Накануне сербы отказались выдать большевикам своих офицеров и ушли из города. В решающий момент батальон нанёс красным неожиданный фланговый удар . В результате сопротивление 5-го Латышского полка было сломлено. В. А. Зиновьев - офицер 5-го уланского Литовского полка, квартировавшегося в Симбирске, бывший очевидцем и участником событий свидетельствует в своих мемуарах:

По свидетельству современных историков, сопротивление 5-го латышского полка было сломлено, а сам он почти полностью уничтожен . При этом Талгат Насыров утверждает, что во время боев за Казань из более чем 500 бойцов личного состава полка 40 стрелков погибло, 137 попали в плен. Большая часть стрелков под командованием бывшего прапорщика Грегора через Царевококшайск вышла к Свияжску . После возвращения красными Казани 10 сентября 120 сдавшихся в плен стрелков вернулись в свой полк. По другим сведениям, полк потерял 350 бойцов, взятых каппелевцами в плен, и которых военно-полевой суд приговорил к расстрелу .

Значительная часть территории Латвии в январе 1919 года была освобождена от немецких войск, войска которых были сгруппированы в Лиепае и окрестностях. Дальнейшие попытки наступления красных латышских стрелков не увенчались успехом. В феврале 1919 года в Лиепае началось формирование добровольческих батальонов, сведённые затем в армию фон дер Гольца и насчитывающую к весне свыше 40 тысяч человек. С юга на Латвию началось движение польских войск, с севера - выступили эстонские войска. Все попытки красного командования противостоять наступлению «Железной» дивизии, ландесвера и эстонских национальных частей - не увенчались успехом. Под угрозой окружения латышские стрелки оставили Ригу и отошли в Латгалию .

После оставления центральных районов Латвии летом 1919 года латышские стрелки, понесшие большие потери, были вновь сведены в Латышскую стрелковую дивизию.

Борьба с Деникиным

Осенью 1919 года латышские полки как лучшие войска Красной армии принимают участие в боевых действиях против ВСЮР во время похода армии генерала Деникина на Москву. С других фронтов под Орёл стягивались войска для формирования ударной группы под командованием начдива Латышской дивизии А. А. Мартусевича (бывшего генерал-майора Императорской армии). В состав группы численностью около 20 тысяч человек с почти полусотней орудий и более ста пулеметов входили Эстонская стрелковая дивизия , Латышская стрелковая дивизия, бригада «червоных» казаков с Украины и бригада Павлова, основу которой составлял Киевский полк . 11 октября состоялось первое боестолкновение латышских стрелков с деникинцами. 27 октября наступил перелом, после которого стало ясно, что деникинский поход на Москву сорван . 19 декабря 1919 года латышские стрелки захватили Харьков . Историки полагают, что латышским стрелкам принадлежит решающая роль в отражении похода генерала Деникина на Москву. За это Латышская дивизия была награждена почетным Красным Знаменем.

Сохранились воспоминания офицера Корниловского Ударного полка - воинской части, чей фронт во время Орловско-Кромской операции противостоял фронту латышской дивизии. Александр Трушнович - командир одной из пулемётных команд корниловцев - вспоминал поступок латышей во время жестоких боёв с ними за село Верхопенка, когда непосредственно после уничтожения его пулемётной батареей целого батальона латышских стрелков, шедших в обход фланга Корниловской дивизии и напоровшихся на батарею Трушновича и последовавшем затем отходе белых частей с занимаемой ими улицы, они не смогли вынести нескольких своих раненых офицеров.

А. Трушнович оценивал описанный поступок бойцов 6-го или 7-го советского латышского полка как благородный - в истории Гражданской войны это было большой редкостью. Однако, чаще всего, латышские стрелки действовали как жестокие каратели, подавлявшие народные восстания в тылу большевиков. Известна поговорка времен Гражданской войны: «Не ищи палача - ищи латыша».

Расформирование

Белые латышские стрелки

Часть стрелков, отступивших из Латвии в феврале 1918 года, приняла решение не воевать на стороне красных и по возможности избежать участия в гражданской войне. У многих семьи, бежавшие от немецкой оккупации, были разбросаны по Украине , Заволжью , Уралу , Сибири . В общем в Белом движении воевало около 9500 бывших латышских стрелков. Заручившись поддержкой командующего войсками Антанты в Сибири генерала Жанена , латыши стали формировать воинские подразделения - Имантский полк и Троицкий батальон (вместе около 2000 штыков) - для участия в освобождении территории Латвии от немцев.

По приказу военного министра генерала Галкина от 1 октября 1918, в Троицке был организован Латышский батальон. В него вошли, кроме бывших стрелков, латыши - колонисты и беженцы. На первом этапе формирования старались не брать служивших в Красной армии и сочувствовавших большевикам . При желании иметь 10 000 штыков было разрешено формирование до 1000 человек, плюс возможность организовать во Владивостоке Латышский стрелковый Имантский полк .

Командирами назначались П. Дардзан (бывший командир 1-го Усть-Двинского полка) и Я. Курелис (бывший командир 5-го Земгальского полка).

Адмирал Колчак и его окружение не доверяли новым латышским частям, а японцы, доминировавшие на тот момент в регионе, расстреляли 31 добровольца, признав их большевиками. Позднее, под давлением, правительство Японии выплатило компенсации семьям убитых.

Понимание было найдено только с чехословаками . Благодаря их поддержке стало возможным обмундирование и вооружение батальона. Английские и французские военные представители финансировали это, договорившись об оплате с новым правительством Латвии.

После мобилизации, объявленной Верховным Главнокомандующим Русской армией адмиралом А. В. Колчаком латышские части отступали с частями Восточного фронта Русской армии и несли военную службу.

В условиях сибирской зимы 1919-1920 годов, морозов до минус сорока градусов, через Омск , Томск , Читу и Харбин , Троицкий батальон добрался до Владивостока и вместе с Имантским полком на судах союзников был доставлен 3 октября в латвийский порт Лиепаю , а через несколько дней - в Ригу. Прибыло более тысячи солдат с гражданскими лицами и детьми. За обеспечение полков Франция позже потребовала с Латвии 8,5 миллионов франков , а Великобритания - 130 тысяч фунтов стерлингов за их транспортировку на родину.

Хотя война на территории Латвии закончилась, батальон был включён в состав Латвийской армии, а из расформированного Имантского полка на службу взяли всех, выразивших желание.

Стрелки в художественной литературе

• Александр Чакс - сборник поэм о латышских стрелках «Осенённые вечностью» (ч. 1-2, 1937-1939).

Уже долгое время процесс изучения имен собственных осуществляется на профессиональном, научном уровне. Все имена рассматриваются в рамках дисциплины, называющейся ономастика. Ученые, работающие в данной области, рассматривают имена с точки зрения их возникновения, значения, а так же процесс их трансформации, если таковые имели место быть. В данной статье рассматриваются наиболее распространенные латышские имена и фамилии, примеры их перевода на русский язык. Ознакомиться с обзором эстонских имен и фамилий .

Очевидно, что латышские фамилии – это фамилии, носителями которых являются жители Латвии. Одна из особенностей латышских фамилий заключается в том, что они олицетворяют собой какой-либо предмет, профессию, звание. Многие латышские фамилии берут свое начало из Литвы и литовского языка. Как и во многих языках, окончание фамилии указывает на пол владельца.

Латышские фамилии по своему происхождению подразделяются на несколько групп:

1. Исконно-латышские фамилии, которые в свое время являлись нарицательными именами (слова, обозначавшие должность, титулы, принадлежность к определенной нации, животных, природные явления, какие-либо объекты);
2. Фамилии, которые состоят из двух компонентов – латышского и заимствованного;
3. Фамилии, которые были заимствованы из других стран.

Женские

Для того чтобы по фамилии определить пол человека, необходимо посмотреть на ее окончание.

Ниже приведен список наиболее распространенных женских фамилий в Латвии:

1. Jecabsone;
2. Auzina;
3. Alunane;
4. Apafu;
5. Neretniece;
6. Lace;
7. Podniece;
8. Apala;
9. Eglitise;
10. Pētersonе.

Мужские

В формировании мужских фамилий также большую роль играют окончания.

Обычно в конце мужских фамилий стоят такие буквы, как -s, -š, -is и, иногда, -us.

Ниже приведен список распространенных мужских фамилий в Латвии:

Имена

Латышские имена, как и фамилии, подразделяются на исконно-латышские имена и на заимствованные. В основном латышские имена олицетворяют какие-либо человеческие достоинства. В Латвии достаточно популярны христианские имена. Однако христианизация народа произошла сравнительно поздно, поэтому большой пласт имен связан с язычеством. Латышские имена также имеют окончания, которые указывают на пол владельца. Читайте об особенностях латышской кухни и где можно попробовать на этой странице .

Женские

Чаще всего исконно-латышские имена оканчиваются на буквы -е, -а. Ниже приведен список наиболее популярных женских имен в Латвии:

1. Лайма («богиня счастья»);
2. Илга («мечта»);
3. Лиге («нежная»);
4. Цериба («надежда»);
5. Мария («печальная»);
6. Анна («благоволение»);
7. Кристине («христианка»);
8. Инесе («непорочная»);
9. Еве («дающая жизнь»);
10. Илзе («терпеливая»).

Мужские

Исконно-латышские мужские имена оканчиваются на буквы -с, -s, is. Ниже приведен список наиболее популярных мужских имен в Латвии:

1. Дзинтарс («янтарь»);
2. Петерис («скала»);
3. Паулюс («младший»);
4. Валдис («могущественный»);
5. Айварс/ Иварс («защитник»);
6. Улдис («могущественный»);
7. Андрис («воин»);
8. Янис («милость Господа»);
9. Эдгарс («богатый»);
10. Центис («прилежность»).

Смешные имена и фамилии

Среди латышских имен существуют и такие, которые непривычны для русского человека.

Например, в Латвии были зарегистрированы следующие имена и фамилии:

1. Иллюмината;
2. Фортуната;
3. Схоластика;
4. Берзиньш;
5. Озолиньш;
6. Язеп;
7. Мирдза;
8. Круминьш;
9. Лиепиньш;
10. Екабс.

Список фамилий красных латышских стрелков

Красные латышские стрелки были восемью латышскими стрелковыми полками, которые были сформированы во время Первой мировой войны. Во время гражданской войны, стрелки поддержали большевиков и выступали в военных действиях под их началом. Зачастую подавляли восстания в различных российских городах, славились своей дисциплинированностью. Даже после расформирования, многие командиры достигли больших должностей. Читайте обзор парфюмерии и косметики Дзинтарс .

Перевод на русский

Даже если латышская фамилия дословно переводится на русский язык, обычно, ограничиваются транскрипцией, подчиняющейся правилам русского языка.

Ниже представлены примеры женских латышских фамилий, переведенных на русский язык:

1. Jecabsone – Якобсон;
2. Gžibovskа – Гзибовска;
3. Eglitise – Эглитис.

Мужские фамилии, переведенные на русский язык, выглядят следующим образом:

1. Pētersons – Петерсон;
2. Bērziņš – Берзиньш;
3. Kalniņš – Калниньш.

Как склоняются?

В русском языке склоняются только мужские фамилии. Женские же не меняют свою форму и не подчиняются правилам склонения.

Видео

Смотрите видео-ролик о том как изменить фамилию Латвии:

В какой-то степени имена отражают историю народа. Имена могут отображать вещи, которые люди считали или считают важными, или события, которые повлияли на людей и их жизнь. Латышские имена сохранили множество своих первоначальных имен, однако с каждым годом они встречаются все реже и реже.

Ноя 17, 2015 Татьяна Сумо

Ровно сто лет назад вся Российская империя узнала о том, кто такие латышские стрелки. В сентябре 1916-го на «Острове смерти» под Ригой шли ожесточенные бои с войсками кайзера. Латыши проявили настоящий героизм и не допустили захватчиков к своей столице. «Лента.ру» вспомнила захватывающую и драматичную историю первых латышских воинских частей.

Взрыв патриотизма

«В Латвию Первая мировая война пришла 2 августа (20 июля по старому стилю) 1914 года, когда портовая Либава (сейчас Лиепая) была обстреляна немецкими крейсерами "Аугсбург" и "Магдебург". Первоначальный патриотический подъем латышей оказался необыкновенным», - рассказал «Ленте.ру» рижский историк Олег Пухляк. А вот что писал о тех событиях депутат Государственной Думы Российской империи (ГДРИ) от Курляндской губернии Янис Голдманис, в 1920 году ставший министром обороны Латвийской Республики: «Среди латышей и эстонцев нет ни одного человека, который бы не осознавал, что все то, что ими достигнуто в смысле благосостояния, достигнуто под защитой Русского Орла. Что все то, что латыши и эстонцы должны еще достигнуть, возможно только тогда, когда Прибалтийский край и в будущем будет нераздельной частью Великой России».

Идея о создании латышских формирований появилась у командующего Северо-Западным фронтом Михаила Алексеева после того, как в первой половине 1915 года немецкие войска вторглись в Курляндию, захватили Либаву, Туккум, Виндаву и стали угрожать Риге. До этого латыши распределялись по «обычным» воинским частям и комплектовали добровольческие соединения народных дружин. Однако патриотически настроенные латыши, особенно из числа студентов, неоднократно выступали за создание национальных частей. В конце концов, войска кайзера топтали их землю, да и в целом отношение к немцам, как и к собственным баронам, было самым негативным. В условиях немецкого наступления, наблюдая, как трещит фронт под вражеским натиском, генерал Алексеев 1 августа (19 июля по старому стилю) 1915 года подписал знаменитый приказ № 322 (848-3287) о создании восьми стрелковых батальонов. Одновременно депутаты ГДРИ Янис Голдманис и Янис Залитис опубликовали воззвание к соотечественникам: «Собирайтесь под латышскими флагами!»

Мобилизация проходила успешно, и к концу 1916 года общее количество солдат в латышских подразделениях достигло 39 тысяч. Их первый опыт участия в сражениях оказался положительным, но настоящее боевое крещение стрелки прошли в сентябре на «Острове смерти» у левого берега Даугавы. Этот крохотный клочок земли рядом со станцией Икшкиле служил плацдармом ожесточенных схваток. 25 сентября немцы провели здесь газовую атаку, и около 1400 солдат и офицеров, не имевших противогазов, отравились. Почти полностью погиб находившийся на острове Каменецкий пехотный полк.

После этого сюда перебросили латышских стрелков. У них имелись противогазы, однако полностью от ядовитых газов они не спасали. Восемь дней 2-й Рижский батальон выдерживал атаки солдат кайзера, 120 бойцов получили отравление. Всего же за те дни здесь полегли 167 человек.

Остров живых мертвецов

Знаменитый писатель Вилис Лацис так описывал бои за «Остров смерти»: «…Люди с оторванными головами, вырванными боками, из которых вываливаются наружу внутренности, юноши с изуродованными лицами, без носа и рта; люди, легкие которых отравлены ядовитыми газами, извиваются в страшных судорогах с кровавой пеной на губах, их мучения может облегчить лишь смерть. Вороны и крысы терзают убитых, тела которых не успели похоронить. Даже живые пропахли трупами, люди живут в полубредовом состоянии. Постепенно они привыкают к опасности, потому что нет смысла бояться, если знаешь, что от нее нельзя избавиться…»

Стрелки сражались и умирали под ураганным огнем противника, в отравленном воздухе, не снимая с лиц противогазы. Несмотря ни на что «Остров смерти» держался, представляя собой опасное жало в теле германской армии, заграждая путь в обход Риги и угрожая войскам Вильгельма II прорывом фронта. Несколько позже, в конце 1916-го и начале 1917 года, бои с участием латышских стрелков произошли у Тирельских болот, между Бабитским озером и Олайне, и у знаменитой «Пулеметной горки».

В период двоевластия

Революционную агитацию большевиков латышские стрелки, в основном выходцы из социальных низов, восприняли с восторгом. В стране, сбросившей уже на тот момент власть императора, установилось двоевластие: с одной стороны, Временное правительство, с другой - Советы рабочих, солдат и крестьянских депутатов. Олег Пухляк рассказывает «Ленте.ру»: «Непродуманные распоряжения Временного правительства во главе с Александром Керенским подорвали дисциплину в войсках, митинги сменялись демонстрациями. Командиры полков были лишены возможности приказывать и могли лишь призывать сражаться "для спасения родины и свободы". В этих обстоятельствах основная часть латышских стрелков перешла на сторону большевиков, поставив своей целью создание в составе России латышской и латгальской автономий».

Осенью 1917-го начальник штаба Северного фронта генерал Сергей Лукирский докладывал главнокомандующему Николаю Духонину: «Что касается латышских стрелков, именно они развратили всю армию и теперь ведут ее за собой». Воспользовавшись падением дисциплины в армии и развалом фронта, немцы 1 сентября начали наступление на Ригу. Русская армия избежала окружения благодаря самоотверженному сопротивлению ее частей в районе Малой Юглы. В этих боях отличился командир 5-го Земгальского латышского стрелкового полка Иоаким Вацетис (впоследствии первый главнокомандующий Красной Армии). 3 сентября германским войскам удалось занять Ригу. А в России вскоре произошла очередная смена власти.

В дни Октябрьской революции стрелки сорвали отправку с Северного фронта в Петроград войск, оставшихся верными правительству. К тому времени они обзавелись собственным руководящим органом под названием Исполнительный комитет латышских стрелков. Комитет отдал приказ об отправке в столицу одного из латышских полков, бойцы которого отличались «образцовой дисциплиной и пролетарской сознательностью», для усиления революционного гарнизона. В дни революции именно облачившиеся в форму латыши, действуя по указанию ЦК РСДРП, заняли важнейшие железнодорожные узлы вокруг Петрограда и тем самым не дали Временному правительству подтянуть верные ему войска. Они же блокировали в столице мосты, телеграфные и телефонные станции, вокзалы, а в январе 1918-го участвовали в разгоне Всероссийского Учредительного собрания, после чего власть окончательно перешла к большевикам.

На страже революции

Потом в России разгорелась гражданская война, в ходе которой большевики («красные») сражались со сторонниками альтернативных проектов обустройства государства («белыми»). Большинство латышских стрелков оказалось на стороне красных. Они охраняли первых лиц молодой Советской Республики (в том числе Ленина), участвовали в войсковых и карательных операциях, проявляя беспредельную храбрость и наряду с этим бесчеловечную жестокость. Советское командование бросало латышские части на операции против белогвардейского генерала Каледина на Дону, против восставших в Поволжье пленных чехов и словаков, сражались стрелки и с войсками генералов Деникина и Врангеля на юге России, в Крыму.

Вместе с тем стрелки отличились и участием в терроре, развязанном красными против тех, кого коммунисты считали «враждебным элементом»: на Дону, в Ростове, в Белоруссии, Москве, Ярославле, Муроме, Рыбинске, Калуге, Саратове, Нижнем Новгороде, на Тамбовщине, в Кронштадте. Латышей в большом количестве брали в органы ЧК, иные сделали там «кровавую карьеру». К примеру, именем Якова Петерса, одного из создателей ЧК, в ту пору пугали детей. Его называли палачом и садистом, он отправлял людей на казнь в огромных количествах. «Свою роль в массовом притоке латышей в ВЧК сыграло и то, что вторым лицом в ведомстве "пролетарской расправы" стал Петерс, широко привлекавший в ряды чекистов своих товарищей и земляков», - напоминают о событиях тех дней историки. Уже в наши дни знаменитый латвийский композитор Раймонд Паулс в одном интервью рассказывал : «Я немного изучал то, что происходило в 1917 и 1918 годах. Кто был главными убийцами? Наши соотечественники».

Справедливости ради надо отметить, что свой латышский батальон был и в составе войск «белого» адмирала Колчака. После гражданской войны личная судьба стрелков складывалась по-разному. Одни остались в СССР - многие из них, в том числе вышеупомянутые Вацетис и Петерс, были расстреляны в сталинские времена. Многие стрелки вернулись на родину - или в конце 1918 года (они успели принять участие в боях за недолго просуществовавшую первую версию Советской Латвии), или уже в 1920-х. Здесь их тоже встречали отнюдь не хлебом-солью, а судами и тюрьмами - как пособников вражеского государства. И лишь немногие дожили до середины XX века, когда в СССР вокруг латышских стрелков начали создавать героическую легенду, открывая музеи и воздвигая памятники, щедро вешая на грудь награды.

Сегодня отношение к этим людям на родине противоречивое. С одной стороны, они были представителями первых национальных воинских формирований. С другой - в современной Латвии не могут забыть, что стрелки принимали самое непосредственное участие в становлении советской власти. Потому о них предпочитают лишний раз не вспоминать.