Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

1. Краткое содержание (читается за 1,5 минуты)
2. Краткое содержание Толстой Отрочество по главам (читается за 4 минуты)
3. История создания произведения
4. Заключение и главная мысль
5. Главные герои
6. Образ главного героя

Николенька Иртеньев (четырнадцатилетний юноша, от лица которого ведется рассказ) вместе с семьей переезжает в Москву. За дни поездки главный герой увидел много восхитительных мест и пейзажей, что его весьма впечатлило. Одним из таких явлений, заставших в дороге, была гроза. В момент поездки Николенька и его сестра Катя обсуждают предстоящие перемены. В ходе разговора Николенька замечает, что сестра несколько отдалилась от него.

Приехав в Москву Николенька обнаруживает, что бабушка выглядит очень постаревшей. Это наводит его на грустные мысли. Также герой произведения несколько иначе стал смотреть на брата, понимая огромную разницу между собой и Володей.

Николеньке начинает нравиться горничная Маша, но он считает себя недостойным ее любви и не делает никаких попыток завоевать ее сердце.

Николенька с товарищами игрались с порохом, об этом узнает его бабушка и немедленно увольняет гувернера Карла Иваныча. Карл Иваныч беседует с юношей, сетуя на свою судьбу, он рассказывает о своем детстве. Отчим не любил гувернера, в 14 лет он пошел в солдаты. Во время военных действий мужчина попал в плен, но ему удалось бежать. После, гувернер работал на фабрике, но, внезапно влюбившись, ушел с места работы. С помощью нового знакомого генерала, Карлу Иванычу удается уехать в Россию, где он и попадает в семью, где растет Николенька.

В день рождение сестры Николеньки в гости к семье приезжает много родственников и друзей. Во время игр главному герою достаются некрасивые княжны. Это вызывает у него негодование. В этот же день Николенька обнаруживает в комнате отца ключ от портфеля и случайно ломает его.

Новый гувернер узнает о полученной Николенькой единице. В словесной перепалке Николенька ударяет гувернера. Тот наказывает мальчика, заперев в чулане.

После ночи, проведенной в чулане, Николенька отказывает просьбе бабушки извиниться перед гувернером, своим поступком он доводит ее до слез. Отец замечает поломку ключа. На Николеньку обрушиваются обвинения. Он теряет сознание. Домашние прощают его.

Николенька наблюдает за романом горничной Маши и портного Василия. Он сочувствует Маше.

Брат Николая поступает в университет, главный герой несколько завидует Володе.

Николенька становится весьма наблюдательным. Он замечает, как повзрослели дочь гувернантки Мими Катенька и его сестра Любочка. Особенно остро чувствует сходство мамы и сестры Любочки.

Умирает бабушка, Николенька тяжело переживает ее смерть. Его шокирует, то, что родные так легко переживают ее смерть.

Николенька много времени проводит в окружении брата, в один из дней он знакомится с князем Дмитрием Нехлюдовым, с которым у юноши заводятся теплые приятельские отношения. Николенька перенимает взгляды и понимание мира нового друга, считая их истинно верными.

Произведение Л.Н. Толстого учит пониманию важности настоящих ценностей жизни и необходимости совершенствования своих внутренних качеств.

Краткое содержание Толстой Отрочество по главам

Глава 1

Семейство Иртеньевых, в том числе и главный герой – Николенька, после смерти матери, переезжают в Москву к бабушке графине. Всё путешествие занимает 4 дня.

Глава 2

Во время поездки Николеньку застаёт гроза, он также слышит и гром. Стихия переполняет его эмоции, одновременно он всего этого боится. Но затем гнев сменяется на милость, и он уже восхищается полуденным воздухом.

Глава 3

Разговор в бричке Николеньки с Катенькой, которая жалуется на свою непростую судьбу. Они обсуждают план того, как поселятся на новом месте. Впервые подросток так сознательно опирается на мир и его ценности.

Глава 4

Семья Николеньки добирается до Москвы, подросток видит свою бабушку, которая опечалена кончиной дочери и проявляет к ней сострадание. Отец уходит жить во флигель.

Глава 5

Отношения с братом Володей – заходят в тупик. Николенька всё больше ссорится со своим старшим братом, при этом понимает, что Володя лучше его во всём.

Глава 6

Николенька влюбляется в горничную – Машу, которая изумительно хороша собой. Но из-за своих комплексов, он так и не решается сделать первый шаг, после чего, долго и мучительно страдает.

Глава 7

Подросток попадается при игре с порохом. Бабушка, которой обо всём сообщила, та самая Маша, незамедлительно приходит в ярость. Из-за этого, своей работы лишается Карл Иванович – учитель Николеньки, а на его место приходит новый гувернёр – Сен-Жером.

Главы 8-10

Перед отправкой из усадьбы, Карл Иванович рассказывает Николеньке историю из своей нелёгкой жизни. Он был воспитан отчимом, который слыл непростым человеком, в плане характера. В подростковом возрасте Карл Иванович начал работать сапожником, а позже подался в армию. Он сражался против самого Наполеона, но был взят в плен войсками противника, откуда впоследствии сбежал. Затем больше года работал на канатной фабрике, но тут завязалась интрига – в него влюбилась жена хозяина производства, но Карл не стал обольщаться на этот счёт, и вскоре сбежал. По возвращению в город он встретил свою семью, которую очень долго не видел. Затем был побег в Эмс, а оттуда, окольными путями, в Россию. Так, судьба и забросила его в дом к Иртеньевым.

Глава 11

По случаю дня рождения Любочки – сестры Николеньки, в доме Иртеньевых собираются знатные гости. Сам подросток в этот день уже успел подпортить себе настроение – он получил единицу по истории. Но всё это остаётся тайной, поскольку Николай ни разу не обмолвился, словом, об этом со своим гувернёром – Сен-Жеромом.

Глава 12

Гости за столом, отец Николеньки – Пётр, просит сына принести подарок для Любочки из своего портфеля. Тот идёт в комнату, находит ключ и открывает трофей. Почитав с любопытством некоторые бумаги из его содержания, он случайно ломает ключ в скважине этого предмета. Не зная как выпутаться из сложившейся ситуации, Николенька не находит ничего лучшего, чем вернуться за стол и промолчать о содеянном факте.

Глава 13

После обеда дети из знатных семей начинают играть в игры. Коленька при этом теребится, он думает, что его обман скоро раскроется. Николеньке нравится девочка Соня, но она всё время делает свой выбор в пользу Серёжи Ивина. Угнетённый подросток считает её попросту изменницей.

Глава 14

Обман раскрыт, Сен-Жером узнаёт о проделках Николеньки и просит его выйти из-за стола. В порывах чувств, подросток дерзит гувернёру, в частности, показывая ему язык. Сен-Жером хватает парня за рукав, но тот, отбиваясь, ударяет прислугу. Сен-Жером силком отводит мальчика в чулан и запирает там его на всю ночь.

Глава 15

В чулане Николенька чувствует себя презренным и одиноким человеком. Он даже представил себя неродным ребёнком.

Глава 16

На следующее утро Николеньку выпускают из чулана для пристрастного разговора с бабушкой. Та хочет, чтобы внук извинился перед Сен-Жеромом, но Николенька плачет и отказывается это делать. После этого бабушка сама расстроена до слёз. В это время, как по воле судьбы, появляется отец Николеньки и начинает на того ругаться из-за ключа. В результате у подростка начинаются конвульсии, и он отключается на неопределённый срок.

Глава 17

Прошло уже 1,5 года, ненависть французского гувернёра и Николеньки – обоюдна. Сен-Жером практически никак не участвует в воспитании мальчика. Николай же считает его методы – весьма унизительными.

Глава 18

Николенька бытует в своих убеждениях, он свыкается с мыслями об одиночестве. Подросток видит, как горничная – Маша, влюбляется в пьяницу – Василья, но она не может с ним обвенчаться, из-за того, что отец Николеньки не даёт на это своего согласия. Хотя Николай по-прежнему любит в душе Машу, он решает всё-таки помочь в браке Василью и Маше.

Глава 19

Подростка продолжают одолевать странные мысли, и он всё больше в них погружается. Он думает о бессмертии, одиночестве, счастье и т. д. По сути, он анализирует каждое своё действие.

Глава 20

Старший брат – Володя, собирается поступать в университет. В скором времени он благополучно сдаёт все экзамены и его зачисляют. Он начинает ездить на балы, курить трубку и т. д. То есть, по сути, Володя становится истинно взрослым человеком.

Глава 21

Любочка и Катенька – сёстры Николеньки, выросли вместе. Обе красавицы, но одна более грациозна – Катенька, а другая простушка, ничем не выделяется – Любочка.

Глава 22

Отец Николеньки – заядлый игрок в карты, он выигрывает крупную сумму денег и становится ещё более доброжелательным к своей семье. В это время, Николенька замечает все главные черты характера своего папы.

Глава 23

Бабушке графине с каждым днём становится всё хуже и хуже. Очень скоро её здоровье резко пошатнулось, она слегла, а через какое-то время и вовсе умерла. Но её смерть не вызвала особого разочарования среди близких людей, в том числе и у Николеньки. Бабушкино завещание полностью перешло к Любоньке.

Глава 24

Николенька решает поступать в университет, на математический факультет. Хотя на этом уровне его самооценка по-прежнему выглядит удручающей. Он считает себя неудачником с некрасивым типом внешности. Правда, с Сен-Жером – французским гувернёром, их отношения пристально налаживаются, а влюблённость к Маше – никуда не исчезает. Тем не менее подросток просит отца разрешить пожениться слугам – Маше и Василью, и тот, подумавши, разрешает это сделать. Николенька этому несказанно рад.

Глава 25

К Николенькиному брату – Володе, в гости часто заходят друзья. Но особенно важных всего двоё – Нехлюдов и Дубков. Именно Нехлюдов показался Николаю, будто бы он похож на него характером.

Глава 26

Николенька часто проводил время с друзьями своего старшего брата, и так случилось, что однажды, эти приятели пригласили в театр Володю, но у того не оказалось денег, и тогда Нехлюдов решился помочь, а сам тем временем остался в комнате с Николенькой. Именно с этого момента и завязалась их по-настоящему крепкая дружба. Так, они выяснили, что у них есть очень много общего.

Глава 27

Нехлюдов и Николенька начинают делиться секретами, своими самыми сокровенными мыслями и т. д. У них происходит дружественный и нерушимый союз.

История создания Толстой Отрочество

Лев Николаевич Толстой – выдающийся писатель, заслуживший славу мирового лидера в области литературы. Его произведения носят поистине шедевральный характер. Он был приверженцем событий, касающихся его личной жизни, и об этом написано много в его произведениях.

Он не стеснялся относить свои воспоминания, непосредственно в художественный помысел, изрядно добавляя факты на тему автобиографии. Вспомнить хотя бы первую повесть из подобного числа, называлась она – «Детство». В ней доподлинно описывается именно сама жизнь, с её непредсказуемыми последствиями. Сюда также можно отнести: произведение «Исповедь», «Юность» и др. Автор часто любил обращать внимание на такой жанр, как повесть. В этом имелся определённый смысл, поскольку долгоденствие, наложило отпечаток на душевное равновесие Льва Толстого. Писатель был романтиком по духу, и поэтому каждая деталь от прожитых лет, закрадывалась в его сердце. Консерватизм был для литератора, чуть ли неглавной его чертой, и малейшие проявления в этой области, заставляли по-другому относиться к жизни, а это часто выливалось в литературный, если так, можно сказать, – «эпос». Как раз под такое содержание и была написана повесть – «Отрочество», по сути, автобиографическая трилогия.

Для Л. Н. Толстого, она стала вторым по счёту произведением в его жизнеописании. Написан рассказ «Отрочество» в период, с 1852 по 1853 год соответственно. В 1854 г. впервые подобная повесть была опубликована на страницах журнала «Современник». Жанр носил псевдоподтекст, а по литературному направлению близко числился к реализму. Рассказ, написанный, с себя (Л. Н. Толстого) перепадает на жизнь одноимённого подростка, погрузившегося в пучину собственных нужд, и не воспринимающего окружающий мир, как того требуют обстоятельства. Для читателя может остаться непонятным образ самого героя, поскольку некоторые его наклонности вызывают недоразумение. Вместе с тем наблюдается полное становление его личности, от раннего периода, до момента взросления. Для многих становится ясно, почему собственно название книги именуется «Отрочеством», ведь этот термин говорит сам за себя, а главный герой повести, постоянно колеблется в этом направлении. Здесь множество персонажей, и каждый из них играет определённую роль в жизни Николеньки, так зовут главного персонажа в повести «Отрочество». Само произведение состоит из 27 глав.

Заключение и главная мысль произведения

В заключение, хотелось бы отметить один факт – повесть «Отрочество», написанная Л. Н. Толстым, наглядно нам демонстрирует все склоки происходящего в душе человека. И пускай повествование ведётся напрямую от первого лица, а само произведение написано в рамках псевдолитературной действительности, не стоит пренебрегать обстоятельствами, которые могут затронуть человека и в XXI веке. Данный рассказ – это наглядное пособие для тех, кто испытывает в первую очередь отчуждённость к себе. Из этого всего можно сделать отличительный вывод.
Главная мысль произведения состоит в анализе всей жизни главного персонажа. Лев Толстой создал прообраз человека, который своим наглядным примером показывает обществу, чего стоит ждать от переходного периода. Здесь затрагиваются немыслимые отчуждения, конфликты, проблемы и т. д. Подросток, для которого отрочество стало утешительным фактом, в конце концов, всё-таки пренебрёг им. Данная повесть служит хорошим убеждением – нужно уметь преодолевать трудности, какими бы они ни были, даже если это касается периода взросления.

Главные герои повести Отрочество Толстого

Николенька Иртеньев – главный герой данного произведения. Отличается эмоциональным характером и страшно переживает своё отрочество. Постоянно думает о прошлом и боится приближающихся событий. Он из дворянской семьи и ему 14 лет. (ниже подробнее)

Пётр Иртеньев – отец Николеньки, в нём кроется суровый нрав и последовательная строгость. Тем не менее он очень любит своих детей и играет в их жизни роль наставника.

Володя – брат Николеньки, старше его на год. По характеру – он более пылкий, не всегда проявляет сочувствие к окружающим, но в то же время твёрдо знает, чего хочет от жизни.

Сёстры Катя и Любочка – о них мало что говорится в произведении, поскольку они себя практически никак не проявляют.

Бабушка Николеньки – именно в её доме и поселилась семья Иртеньевых. Трепетно относилась к своему внуку – Коле.

Карл Иванович – немец по происхождению, одновременно гувернёр и учитель Николеньки, они же были близкими друзьями.

Сен-Жером – новый гувернёр Николая в доме бабушки, отличался традиционно европейскими нормами воспитания.

Маша – молодая горничная, изначально полюбившаяся Николеньке.

Василий – портной и по совместительству прислуга в доме Иртеньевых. Отличался тягой к алкоголю, впоследствии возлюбленный Маши.

Дмитрий Нехлюдов – князь и лучший друг Николеньки, кардинально повлиявший на судьбу подростка.

Образ главного героя

В тексте наглядно рассказывается о судьбе подростка, по имени Николенька – от него же ведётся и повествование в произведении «Отрочество». В этом человеке переплетаются разные судьбы, он мягок и застенчив, но в то же время, может презреть кого угодно. Его воспитали в лучших традициях аристократической семьи, при этом он никогда не чурался дружбы с окружающими его людьми из бедных слоёв общества. Хотя иногда и такое проскакивало, как, например, в случае с Иленькой Граппом – ребёнком бедного иностранца, когда его дразнила местная детвора, в том числе и Николенька, за его положение в среде нищенства. Николай всецело относился к людям с любовью и уважением.

Сам он был весьма отзывчивым и в то же время – порядочным. Постоянно думал о своём поведении, анализировал его. Был начитанным, как подобает знатной семье и в то же время чуточку застенчивым. Жизнь Николая обернулась кошмаром для него самого после того, как умерла его мама. С этого момента, мир в его глазах наполняется двояким содержанием – с одной стороны, он не отходит от устоев прошлой жизни, но в то же время, боится каких-либо перемен. Вся его семья в скором времени переезжает в другой город, к родной бабушке, но именно здесь Николенька развивает миф о своей неполноценной жизни. На новом месте он даёт волю своим эмоциям, постоянно переживает в свете различных событий и учится состраданию по отношению к чужому горю.

С братом у него не всё гладко, любимого учителя он недосчитался, отец – поначалу, будто бы забыл о нём, сёстры – живут какой-то своей жизнью, а тут ещё и новый гувернёр, французишка – Сен-Жером. И все они, как он считает – обделяют его вниманием, лишь воспоминания о маме, ласкают его душу. Однажды, в их доме появляется горничная по имени Маша, она хороша собой и немного принципиальна. Николенька бросается в чувства любвеобильности к ней, но он прекрасно понимает, что не сможет добиться ответных симпатий, поскольку его «эго» самокритично. Переживания по этому поводу заставили по-новому взглянуть на мир – подростка. Он стыдится себя, своих поступков, а о внешности не стоит даже уповать.

Новая жизнь в Москве

Дворянская семья Иртеньевых, в которой воспитывался Николенька, была знатного рода. Все вместе они жили в усадьбе. В их династию входили: отец (самоуверенный и предприимчивый); мама Коли (добрая и ласковая); его брат – Володя (впитал в себя образ главы семейства), а также сестра – Люба (прозаическая натура). Сам Коленька был очень добрым и озорным ребёнком, а в его воспитании прослеживалась любовь и ласка со стороны родителей. Его также окружали и другие персонажи, к коим он испытывал трепетные чувства, это были – няня Наталья Савишна и гувернёр, он же учитель – Карл Иванович.

Николай любил играться с соседними деревенскими мальчишками, пусть даже те и не были из богатых семей. В какой-то момент, на долю Николеньки выпала страшная участь, в четырнадцатилетнем возрасте он лишился самого дорогого, что у него было – своей мамы. Этот факт повлиял на дальнейшее действие разворачивающихся событий. Сам Коленька полагал, что в определённый момент жизни, земля будто «ушла у него из-под ног». Вскоре вся их семья решается на переезд в Москву, там у них жила бабушка графиня по материнской линии. Путь занял 4 дня, за это время Коленька, казалось бы, позабыл о прошлых неудачах, ему пришлись по душе пейзажи от новых мест, он даже немного выступил в роли извозчика, чему несказанно был рад.

Правда, некоторых феноменов главный герой по-прежнему боялся, например, грозы или ливня. Следуя маршруту, Николенька гораздо больше общался именно со своей сестрой и с Катенькой – дочерью прислуги семейства, нежели с братом. Они обсуждали планы своего поселения у бабушки. Катя всё время жаловалась на непростую жизнь, отчего у Коли складывалось своеобразное впечатление о мире. И вот они благополучно добрались до Москвы, где их встретила постаревшая бабушка, которая со скорбью пережила известие о кончине своей дочери. От её изумлённых чувств, у мальчика Коли проявилось сострадание к бабушке, но он этого старался не показывать на виду.

Переходный возраст Николеньки Иртеньева даёт о себе знать

Постепенно, мальчик на новом месте жительства, стал замечать, что вокруг него стали происходить изменения, причём не в лучшую сторону, как он сам считал. Отец – Пётр, всё меньше уделял внимания своей семье, а вскоре, он и вовсе переехал жить во флигель. С братом – Володей, у Николеньки прослеживались противоречия, причём с каждым разом они всё больше обострялись. А Карл Иванович, в бытность наставником подростка, решил сменить имидж, отчего у Николая проявилось лёгкое недоумение. Однажды у них с братом произошла серьёзная ссора, и поскольку Володя не слыл по жизни ранимым человеком, такое понятие, как эмоции, для него были чужды. Тем не менее он первым пришёл мириться с Николенькой, отчего у главного героя полились слёзы, и они в конечном счёте снова стали дружны.

В один прекрасный момент в семействе Иртеньевых появляется горничная – Маша, ей было 25 лет от роду. Она очень красива и мила. Всё это сбивает с толку Николеньку, и в нём разгорается чувство влюблённости по отношению к данной особе. Но вот незадача, он не может решиться, открыто заявить о своих намерениях, поскольку барьером в этом выступает – неполноценность характера. С детства Коля был очень застенчивым и скромным, и это заставляло его пренебрегать собственной персоной. Он считал себя неудачником, неспособным на какие-либо серьёзные поступки.

Стыдливость по отношению к своей внешности дополняла подобный образ. А вот его родной брат – Володя, был полной противоположностью, он считался бойким и хулиганистым подростком, и всё это позволяло ему оказывать знаки внимания по отношению к гувернантке Маше, а Николеньке оставалось лишь наблюдать со стороны за происходящим. Он сильно переживал по этому поводу в душе. Всё больше это наталкивало его к мысли о разобщённости. Ещё одну неподдельную травму получил Николенька тогда, когда его обнаружили играющимся с порохом. В доме воцарился скандал, а бабушка была так груба и снисходительна, что велела уволить любимого учителя подростка – Карла Ивановича, всё это стало невосполнимой потерей. Николенька и его бывший учитель долго прощались между собой, а поводом к этому был рассказ со стороны Карла Ивановича о своей нелёгкой судьбе. Он затронул душу подростка и тот с сочувствием озаботился дальнейшим существованием. Вскоре появляется новый гувернёр – француз, помпезник – Сен-Жером. И тут надо сказать, отношения сразу не задались. В день рождения Любочки, – сестры Николеньки, в поместье начинают съезжаться гости. Готовится поистине праздничная атмосфера. Главный герой и его брат Володя, занимаются уроком истории, но так выходит, что Коля оказался просто неготовым к занятиям, из-за чего получил "единицу". Он скрыл этот факт от своего французского гувернёра, дабы не портить отношения по случаю юбилея. Когда все собрались за столом, отец Николая, пристально попросил того принести подарок для Любочки, из портфеля, в своём личном кабинете. И снова неудача, на этот раз конфуз вышел с ключом. Коленька его нечаянно сломал, да так, что тот остался в скважине замка.

Подросток не нашёл ничего лучше как вернуться за стол, и скрыл факт содеянного. Ожидание оставалось недолгим, за это время ему приглянулась девочка Соня, которая участвовала в играх с мальчиками. Очередной промах, ей больше понравился другой кавалер, нежели Коленька. И снова обида на женщин затаилась в его душе. Вскоре наступает кульминационный момент, француз Сен-Жером узнаёт о проделках подростка и немедленно – в качестве наказания, просит удалиться Николая из зала для гостей. Однако тот дерзит, и даже показывает язык. Сен-Жером хватает мальчика за запястье, но в ответ следует удар. От такой неслыханной наглости нервы сдают уже у мсье Жерома, и тот силком уводит подростка в чулан и запирает его, вдобавок грозится высечь хулигана розгами, если тот не изменит своего поведения.

Николаю не по себе в чулане, он плачет и в то же время предаётся мыслям о своей жизни, коей считает никчёмной. Он полагает, что его никто не любит и не жалеет, как когда-то это делала мама. Проведя ночь в кладовке, уже на следующее утро, Николенька, приноровив свои мысли, отправляется на разговор к бабушке. Та, конечно, злится на внука и требует, чтобы Николай попросил прощения у гувернёра, но на это последовал убедительный отказ. Бабушка сочувствует своему любимому внуку, и у неё начинается истерика. Выйдя из комнаты, мальчик натыкается на отца, и тот пускается его ругать за сломанный ключ, из-за чего Коленька вновь предаётся эмоциям и требует, чтобы отец встал на его сторону. В этот момент у подростка начинаются конвульсии, и он падает в обморок.

Обыденная жизнь сменяется несколькими годами пребывания в доме бабушки графини. Сен-Жером и Николенька практически не общаются между собой, к тому же они оба недолюбливают друг друга. Одиночество всё больше берёт верх над подростком, да и он сам этому особо не противится. Он напрочь вбил себе в голову, что его окружают будто бы чужие люди. На его глазах, возлюбленная им же самим Маша, питает свои чувства и хочет выйти замуж за пьяницу-портного Василия, но отец Коленьки, не даёт на это согласия, хотя вскоре, поменяет свою точку зрения и разрешит слугам обвенчаться.

Володя – брат Николеньки, вскоре поступил в престижный университет, он стал по-настоящему взрослым человеком: ездил на балы, курил табак и т. д. Любонька и Катенька наслаждались своей размеренной жизнью. Отец – начал выигрывать солидные деньги в карты, а его отношение к детям поменялось в лучшую сторону. Бабушка же начала чахнуть. Вскоре она слегла и умерла, но о её кончине никто не жалел всерьёз, включая самого Николеньку. Лишь у Катеньки, горничной по дому, проявилась – жалость на сей счёт, но и она вскоре угасла. Коля же был раздражён разговорами о том, кому достанется наследство. Вскоре в душе подростка начинают происходить изменения, и он сам решает поступать в университет, причём на математический факультет. Тем временем у него налаживаются отношения с Сен-Жеромом. У Володи, брата Николеньки, появляются два лучших друга – князь Нехлюдов и адъютант Дубков, они часто пребывают в доме Иртеньевых. Так уж вышло, что Дмитрий Нехлюдов оказался очень похожим на Николая в плане характера. И это непременно отразилось на их дружбе. Они стали больше общаться, думать на одинаковые темы, говорили буквально обо всём, но без посторонних и т. д.

Повесть «Отрочество» Льва Николаевича Толстого стала второй книгой в псевдоавтобиографической серии автора.

Она была напечатана в 1854 году. В ней описываются моменты, происходящие в жизни обычного подростка того времени: предательство и смена ценностей, первые любовные переживания и так далее. Итак, Лев Толстой, «Отрочество»: краткое содержание произведения.

Перемены в душе Николеньки после переезда в Москву

Как только Николенька приехал в Москву, он ощутил, что не только мир вокруг него изменился, но и он сам тоже. Мимо него не проходят ни слезы бабушки, горюющей после смерти дочери, ни ожесточение старшего брата Володи. Николенька завидует его внешней красоте, стараясь убедить себя в том, что внешность никак не влияет на личное счастье. Наш герой ссорится с братом, но находит в себе силы простить его. Все свои мысли Николенька прячет глубоко в своей душе. Он считает, что обречен на одиночество. Так описал главного героя Лев Толстой. «Отрочество», краткое содержание которого приведено в этой статье, отражает не только часть событий, проходивших в жизни юного автора когда-то, но и его помыслы и думы.

Расставание с дедом Карлом Иванычем

Однажды братья нашли свинцовую дробь и имели неосторожность играть с нею. Об этом тут же стало известно их бабушке.

Та, в свою очередь, обвинила в халатности деда Володи и Николеньки Карла Иваныча. Результатом ссоры взрослых стало их решение взять в дом гувернера для воспитания мальчиков. Николенька очень сильно переживал по поводу того, что теперь ему придется очень редко видеться с дедом. Несмотря на то, что характер у Карла Иваныча был нелегкий, он по-своему любил детей и внуков и старался научить их жизни. В XIX веке написал свою повесть Толстой («Отрочество»). Краткое ее содержание вряд ли сможет передать всю полноту ощущений и переживаний взрослеющего мальчика. Времена меняются, а мы легко узнаем в этих взглядах подростка того времени свои собственные мысли.

Переживания и ожесточенность Николеньки

После того как в доме появился француз-гувернер, все изменилось. Отношения Николеньки с ним не складывались. Порой он и сам не понимал, почему в нем столько агрессии и ожесточенности вызывает этот человек. Однажды он даже ударил гувернера. Когда Володя пытается узнать у него, что же с ним случилось, Николенька отвечает, что все ему стали вмиг отвратительны. Следующая выходка юного отрока - это попытка проникнуть в портфель отца. При этом он ломает ключ, и об этом сразу же становится всем известно. Николеньке грозят розгами и запирают его в темном чулане. С нашим героем случаются конвульсии. Его укладывают на кровать и дают возможность как следует выспаться. После сна Николенька встает здоровым. Очень ярко описал главного героя автор Толстой. «Отрочество», краткое содержание которого вполне позволяет проследить цепочку событий, приведших к возникновению этой непонятной болезни, не теряет своей актуальности и в наши дни.

Влияние друга Нехлюдова на взгляды юного Николеньки

Вскоре Володя поступает в университет. Николенька искренне радуется этому. Ему до поступления в это учреждение остается несколько месяцев. Наш герой прилежно учится и готовится сдать экзамены на математический факультет. У него появляются приятели: студент Нехлюдов и адъютант Дубков. Николенька все чаще беседует с Нехлюдовым.

Ему близки его взгляды, направленные на создание нового общества. Отныне наш герой считает, что исправление человечества - это его призвание. С этого момента, как ему кажется, начинается его новый жизненный этап. «Отрочество» Толстого, краткое содержание которого мы рассматриваем, является отражением мыслей и стремлений молодежи тех лет. Здесь можно проследить, как кардинально меняются взрослеющего человека. Читая это произведение, приходишь к мысли, что каждая эпоха по-своему воздействует на людей.

В позапрошлом веке написал Лев Толстой «Отрочество». Краткое содержание произведения дано в этой статье. В главном герое, может быть, многие узнают себя в юности. Поэтому я рекомендую прочесть произведение в оригинале.

Глава I
Поездка на долгих

Дети (автор, Николенька, его брат Володя, сестра Любочка и дочь компаньонки Катенька) после смерти матери уезжают из загородного имения в Москву. Николеньке нисколько не грустно: умственный взор его обращен не в прошлое, а в будущее. Он старается не вспоминать ни о трауре, который вся семья носит по матери, ни о печальных событиях последнего времени, ни об общей скорби.

Бричка весело несется по проселочной дороге. На пешеходной тропинке встречаются богомолки. «Головы их закутаны грязными платками, за спинами берестовые котомки, ноги обмотаны грязными, оборванными онучами и обуты в тяжелые лапти. Равномерно размахивая палками и едва оглядываясь на нас, они медленным тяжелым шагом подвигаются вперед».

Рядом скачет другая бричка. Молодой ямщик «сбив на одно ухо поярковую шляпу, тянет какую-то протяжную песню». Его лицо и поза выражают ленивое, беспечное довольство жизнью, и Николеньке кажется, что верх блаженства - «быть ямщиком, ездить обратным и петь грустные песни».

Часа через полтора, утомленный дорогой, мальчик начинает обращать внимание на цифры, выставленные на верстах. Он делает различные математические вычисления в уме, чтобы определить время, когда они подъедут к станции.

Мальчик просит сопровождающего детей дядьку Василия пустить его на козлы. Василий соглашается. Ребенок пользуется такой счастливой минутой и уговаривает кучера Филиппа дать ему поправить лошадьми. Филипп дает ему сначала одну вожжу, потом другую; наконец все шесть вожжей и кнут переходят в руки автора. Мальчик совершенно счастлив. Он старается всячески подражать Филиппу, спрашивает у него совета. Ho, как правило, Филипп остается недоволен. У него свои понятия об управлении экипажем.

Скоро впереди показывается деревня, в которой планировалось обедать и отдыхать.

Глава II
Гроза

«Облака, прежде рассыпанные по небосклону, которые, приняв зловещие, черные тени, теперь собирались в одну большую, мрачную тучу. Изредка погромыхивал дальний гром.

Гроза наводила невыразимо тяжелое чувство тоски и страха. До ближайшей деревни оставалось еще верст девять, а большая темно-лиловая туча, взявшаяся бог знает откуда, без малейшего ветра, но быстро подвигалась... Солнце, еще не скрытое облаками, ярко освещает ее мрачную фигуру и серые полосы, которые от нее идут до самого горизонта...

Мне становится жутко, и я чувствую, как кровь быстрее обращается в моих жилах. Ho вот передовые облака уже начинают закрывать солнце; вот оно выглянуло в последний раз, осветило страшно-мрачную сторону горизонта и скрылось. Вся окрестность вдруг изменяется и принимает мрачный характер. Вот задрожала осиновая роща; листья становятся какого-то бело-мутного цвета, ярко выдающегося на лиловом фоне тучи, шумят и вертятся; макушки больших берез начинают раскачиваться, и пучки сухой травы летят через дорогу... Молния вспыхивает как будто в самой бричке, ослепляет зрение... В ту же секунду над самой головой раздается величественный гул, который, как будто поднимаясь все выше и выше, шире и шире, по огромной спиральной линии, постепенно усиливается и переходит в оглушительный треск, невольно заставляющий трепетать и сдерживать дыхание. Гнев божий! Как много поэзии в этой простонародной мысли!..

Когда пришла величественная минута безмолвия, обыкновенно предшествующая разражению грозы, чувства дошли до такой степени, что, продолжись это состояние еще четверть часа, я уверен, что умер бы от волнения». В это время из-под моста вдруг появляется нищий в лохмотьях «и с какой-то красной, глянцевитой культяпкой вместо руки, которую он сует прямо в бричку». Детей переполняет чувство холодного ужаса.

Василий развязывает кошелек; нищий, продолжая креститься и кланяться, бежит у самых колес, так что его недолго и раздавить. Наконец медный грош летит в окошко, и нищий отстает.

«Ho вот дождь становится мельче; туча начинает разделяться на волнистые облака, светлеть в том месте, в котором должно быть солнце, и сквозь серовато-белые края тучи чуть виднеется клочок ясной лазури. Через минуту робкий луч солнца уже блестит в лужах дороги, на полосах падающего, как сквозь сито, мелкого прямого дождя и на обмытой, блестящей зелени дорожкой травы. Я испытываю невыразимо отрадное чувство надежды в жизни, быстро заменяющее во мне тяжелое чувство страха. Душа моя улыбается так же, как и освеженная, повеселевшая природа».

Мальчик выпрыгивает из брички, срывает несколько влажных пахучих веток черемухи, бежит к карете и сует цветы Любочке и Катеньке.

Глава III
Новый взгляд

Дети едут жить к бабушке по линии своей покойной матери. Катенька очень волнуется по этому поводу. Когда Николенька спрашивает ее, в чем причина ее беспокойства, девочка пытается уклониться от разговора. Она то высказывает вслух сомнения относительно доброты бабушки, то пространно рассуждает, что ей «надобно когда-нибудь и перемениться». Наконец девочка признается, что боится предстоящей разлуки - ведь ее мать, Мими, была компаньонкой покойной матери Николеньки. Теперь же неизвестно, сойдется ли Мими характером со старой графиней. Кроме того, впервые Катенька указывает мальчику на имущественное Неравенство между людьми - «у вас есть Петровское, а мы бедные - у маменьки ничего нет».

Николеньке кажется, что самое разумное в этой ситуации - «разделить поровну то, что имеем». Ho для Катеньки это неприемлемо. Она говорит, что ей лучше всего пойти в монастырь, жить там и «ходить в черненьком платьице, в бархатной шапочке». Катенька плачет.

Взгляд Николеньки на вещи совершенно изменился, в нем в этот момент произошла моральная перемена, которую он впоследствии считал началом своего отрочества.

«Мне в первый раз пришла в голову ясная мысль о том, что не мы одни, то есть наше семейство, живем на свете, что не все интересы вертятся около нас, а что существует другая жизнь людей, ничего не имеющих общего с нами, не заботящихся о нас и даже не имеющих понятия о нашем существовании. Без сомнения, я и прежде знал все это; но знал не так, как я это узнал теперь, не сознавал, не чувствовал».

Глава IV

В Москве

При первом свидании с бабушкой чувство подобострастного уважения и страха перед ней у Николеньки сменяется состраданием, а когда она, припав лицом к голове Любочки, зарыдала так, как будто перед ее глазами была ее любимая дочь, в мальчике пробуждается любовь к несчастной старухе. Ему неловко видеть печаль бабушки при свидании с внуками. Он понимает, что они «сами по себе ничто в ее глазах, что дороги только как воспоминание».

Папа в Москве почти совсем не занимается детьми и сильно теряет в глазах сына. Между девочкамр! и Николенькой с Володей тоже появилась какая-то невидимая преграда. У тех и у других появляются свои секреты. Мими же в первое воскресенье выходит к обеду в таком пышном платье и с такими лентами на голове, что Hekoленьке становится окончательно ясно: теперь все пойдет иначе.

Глава V
Старший брат

Николенька только на год с небольшим моложе Володи. Братья росли, учились и играли всегда вместе. Между ними прежде не делали различия старшего и младшего, но именно с момента переезда в Москву Николенька начал понимать, что Володя ему больше «не товарищ по годам, наклонностям и способностям».

«Кто не замечал тех таинственных бессловесных отношений, проявляющихся в незаметной улыбке, движении или взгляде между людьми, живущими постоянно вместе: братьями, друзьями, мужем и женой, господином и слугой, в особенности когда люди эти не во всем откровенны между собой. Сколько недосказанных желаний, мыслей и страха - быть понятым - выражается в одном случайном взгляде, когда робко и нерешительно встречаются ваши глаза! Ho может быть, меня обманывала в этом отношении моя излишняя восприимчивость и склонность к анализу; может быть, Володя совсем и не чувствовал того же, что я. Он был пылок, откровенен и непостоянен в своих увлечениях. Увлекаясь самыми разнородными предметами, он предавался им всей душой».

То на Володю находила страсть к рисованию, и он покупал на все свои деньги краски; то страсть к вещам, которыми он украшал свой столик, собирая их по всему дому; то страсть к романам, которые он доставал потихоньку и читал по целым дням и ночам. Младший брат невольно увлекался его страстями, но был слишком горд, чтобы в точности повторять все за Володей, и слишком молод и несамостоятелен, чтобы избрать новую дорогу. Ho ничему Николенька не завидовал так сильно, как «счастливому благородно-откровенному характеру Володи, особенно резко выражавшемуся в ссорах». Младший брат всегда чувствовал, что Володя поступает хорошо, но не мог подражать ему. Например однажды Николенька разбил какой-то сувенир на столе брата и от злости, вместо извинений, стряхнул на пол и все остальное. Весь день Николенька не находил себе места, понимая, что сделал гадость и ломая себе голову, как выйти из дурацкого положения. Однако Володя избавил его от страданий. Спокойно и с достоинством он сам попросил прощения за то, что, возможно, чем-то обидел брата, и подал ему руку.

Глава VI

Маша

Наступает момент, когда в горничной Маше Николенька перестал видеть слугу женского пола, а стал видеть женщину, от которой могли зависеть, в некоторой степени, его спокойствие и счастье. Маше было лет двадцать пять, Николеньке - четырнадцать. Она была необыкновенно бела и роскошно развита.

Однако Николенька замечает, что старший брат

и тут опередил его. Неоднократно он видит, как Володя удерживает Машу в объятиях. Николеньку «не удивлял самый его поступок, но то, каким образом он постиг, что приятно так поступать. И невольно захотелось подражать ему».

Мальчик иногда проводит часы под лестницей. Он все на свете готов отдать, чтобы быть на месте шалуна Володи.

Николенька стыдлив от природы, и его стыдливость еще увеличивается от убеждения в собственной уродливости. Он старается «презирать все удовольствия, доставляемые приятной наружностью, которыми пользовался Володя». Николенька «напрягал все силы своего ума и воображения, чтобы находить наслаждения в гордом одиночестве ».

Глава VII
Дробь

Мими ловит мальчиков за игрой с охотничьей дробью. Они получают жестокий нагоняй от бабушки. Попадает и отцу. Когда бабушка узнает, что это воспитатель Карл Иваныч дал детям порох, она распоряжается нанять французского гувернера, «а не дядьку, немецкого мужика». Папа предлагает взять в дом St.-Jerome’a, который пока давал мальчикам частные уроки.

Через два дня после этого разговора Карл Иваныч, который прожил в доме родителей Николеньки много лет и вырастил обоих братьев, уступает свое место молодому щеголю французу.

Глава VIII
История Карла Иваныча

Поздно вечером накануне отъезда Карл Иваныч рассказывает Николеньке историю своей непростой жизни. По его словам, его «судьба быть несчастливым с самого детства и по гробовую доску». Карлу Иванычу всегда платили злом за добро, которое он делал людям.

В его жилах течет благородная кровь графов фон Зомерблат. Карл родился спустя всего шесть недель после свадьбы. Муж его матери не любил маленького Карла. В семье родился еще маленький брат Йоганн и две сестры, а Карл всегда считался чужим в собственном семействе. Только мать ласкала ребенка, несмотря на явную антипатию к нему мужа. Когда Карл подрос, мать отдала его в учение к сапожнику Шульцу. Господин Шульц считает Карла очень хорошим работником и готовит к тому, чтобы сделать из мальчика себе подмастерье.

Объявляется рекрутский набор. Карл не должен идти в солдаты, потому что жребий выпадает его брату. Отец в отчаянии. Чтобы не доставлять горя семье, Карл отправляется в армию вместо брата - поскольку он все равно никому не нужен.

Глава IX
Продолжение предыдущей

Во время войны с Наполеоном Карл попадает в плен. У него сохраняются три червонца, зашитые в подкладку матерью. Карл решается бежать и предлагает за себя выкуп. Ho французский офицер не берет денег с бедного человека. Он убеждает Карла купить ведро водки солдатам и, когда они заснут, бежать.

На дороге Карл встречает повозку. Добрый человек спрашивает Карла о его судьбе и соглашается помочь. Карл начинает работать на его канатной фабрике и поселяет в своем доме. Полтора года Карл работает на канатной фабрике, но жена хозяина, молоденькая, хорошенькая дама, влюбляется в Карла и признается ему в этом. Карл добровольно покидает хозяина, чтобы не быть причиной осложнения его отношений с женой.

Карл Иваныч подчеркивает, что он «много испытал и хорошего и дурного в своей жизни; но никто не может сказать, чтоб Карл Иваныч был нечестный человек ».

Глава X

Продолжение

Девять лет Карл не видел матери и даже не знал, жива ли она. Карл возвращается в родительский дом. И мать и остальная семья очень рады его видеть. Оказывается его ждали дома все девять лет.

Карл знакомится с генералом Сазиным. Он берет Карла с собой в Россию учить детей. Когда генерал Сазин умирает, мама Николеньки зовет Карла Иваныча к себе. «Теперь ее не стало, и все забыто. За свою двадцатилетнюю службу он должен теперь, на старости лет, идти на улицу искать свой черствый кусок хлеба».

Глава XI
Единица

Ho окончании годичного траура бабушка начинает изредка принимать гостей, в особенности детей. В день рождения Любочки тоже приходят гости, в том числе Сонечка Валахина, которая очень нравится Николеньке. Ho до начала праздника мальчики еще должны ответить учителю урок по истории. Володя прекрасно справляется с заданием, а Николенька ничего о крестовом походе Людовика Святого сообщить не может. Тогда он принимается вслух «врать все, что только приходило в голову». Учитель ставит Володе пять, а Николеньке - две красиво начерченных единицы (за урок и за поведение). Володя не выдает брата гувернеру - «он понимал, что его нужно спасти на нынешний день. Пускай накажут, только бы не нынче, когда гости».

Глава XII

Ключик

Папа очень любит Любочку. Помимо серебряного сервиза, он купил ей на именины бонбоньерку (конфеты), которая осталась во флигеле, где живет папа. Он просит Николеньку принести подарок, сообщает, что ключи лежат на большом столе в раковине.

В кабинете отца мальчику попадается на глаза шитый портфель с висячим замочком. Ему хочется попробовать, подойдет ли к замку в нем маленький ключик. Испытание увенчалось полным успехом, портфель открылся, и Николенька нашел в нем целую кучу бумаг.

От того, что он совершил этот поступок (влез без разрешения в чужой портфель, Николеньке стыдно и неловко. Под влиянием этого чувства он старается как можно быстрее закрыть портфель. Однако ему «в этот достопамятный день суждено было испытать всевозможные несчастия: вложив ключик в замочную скважину, он повернул его не в ту сторону, воображая, что замок заперт, вынул ключ, и - о ужас! - в руках была только головка ключика».

Глава XIII
Изменница

В отчаянии от того, что ему предстоит нести наказание сразу за столько проступков, Николенька возвращается с конфетами в залу и, нечаянно наступив ей на платье гувернантки Корнаковых, рвет его, Сонечке это очень нравится. Николенька и второй раз, уже нарочно, цепляет каблуком ее юбку. Сонечка едва сдерживается от смеха, что льстит самолюбию мальчика.

St.-Jerome делает своему воспитаннику замечание, угрожает расправой за отвратительные шалости. Ho Николенька «находился в раздраженном состоянии человека, проигравшего более того, что у него есть в кармане, который боится счесть свою запись и продолжает ставить отчаянные карты уже без надежды отыграться, а только для того, чтобы не давать самому себе времени опомниться». Мальчик дерзко улыбается и уходит от гувернера.

Дети начинают игру, суть которой сводится к тому, что каждый выбирает себе пару. К крайнему оскорблению самолюбия Николеньки, он каждый раз остается лишним, Сонечка всегда выбирает Сережу Ивина. Через некоторое время Николенька видит, что Сонечка и Сережа целуются, а Катенька держит возле их голов платок, чтобы никому не было видно, что там происходит.

Глава XIV
Затмение

Николенька чувствует презрение ко всему женскому полу вообще и к Сонечке в особенности. Ему вдруг «чрезвычайно захотелось буянить и сделать какую-нибудь такую молодецкую штуку, которая бы всех удивила. Бывают минуты, когда будущее представляется человеку в столь мрачном свете, что он боится останавливать на нем свои умственные взоры, прекращает в себе совершенно деятельность ума и старается убедить себя, что будущего не будет и прошедшего не было. В такие минуты, когда мысль не обсуживает вперед каждого определения воли, а единственными пружинами жизни остаются плотские инстинкты, я понимаю, что ребенок, по неопытности, особенно склонный к такому состоянию, без малейшего колебания и страха, с улыбкой любопытства, раскладывает и раздувает огонь под собственным домом, в котором спят его братья, отец, мать, которых он нежно любит». Под влиянием подобных мыслей Николенька решает выместить внутреннее неудовлетворение на St.-Jerome’e и в ответ на замечание гувернера показывает ему язык и заявляет, что не будет слушаться. St.-Jerome обещает дать мальчику розог. Изо всех сил Николенька бьет гувернера и кричит, что он ужасно несчастлив, а окружающие гадки и отвратительны. St.-Jerome выносит его из залы, запирает в чулане и распоряжается принести розги.

Глава XV
Мечты

Николенька «смутно предчувствовал, что пропал безвозвратно». Он принимается мысленно воображать себе драматические и сентиментальные картины своих отношений с семьей. То он заявляет отцу, что узнал тайну своего рождения и не может больше оставаться в его доме. То он воображает себя уже на свободе, в гусарах. То ему представляется война: со всех сторон несутся враги, Николенька размахивается саблей и убивает одного, другого, третьего. Генерал подъезжает и спрашивает, где спаситель Отечества. То Николенька представляет, что он сам уже генерал. То ему видится, как государь благодарит его за службу и обещает исполнить любое его желание. И тогда-то Николенька непременно попросить позволения уничтожить своего заклятого врага, иностранца St.-Jerome’a.

Николеньке приходит мысль о Боге, и мальчик дерзко спрашивает его, за что Бог наказывает его - ведь Николенька не забывал молиться утром и вечером, так за что же он страдает? «Положительно могу сказать, что первый шаг к религиозным сомнениям, тревожившим меня во время отрочества, был сделан мною теперь, не потому, чтобы несчастие побудило меня к ропоту и неверию, но потому, что мысль о несправедливости провидения, пришедшая мне в голову в эту пору совершенного душевного расстройства и суточного уединения, как дурное зерно, после дождя упавшее на рыхлую землю, с быстротой стало разрастаться и пускать корни».

Николенька воображает, что умрет от горя, и тогда папа выгонит St.-Jerome’a из дома со словами: «Вы были причиной его смерти, вы запугали его, он не мог перенести унижения, которое вы готовили ему... Вон отсюда, злодей!» После сорока дней душа мальчика улетает на небо, где он видит «что-то удивительно прекрасное, белое, прозрачное, длинное...» Так Николенька воссоединяется с мамой.

Глава XVI

Перемелется - мука будет

Николенька ночует в чулане. Наказание его ограничивается заточением, Дядька Николай приносит ему обед, и когда мальчик жалуется, что его ожидает страшное наказание и унижение, Николай спокойно отвечает: «Перемелется, мука будет».

St.-Jerome ведет Николеньку к бабушке. Она объявляет внуку, что гувернер отказывается работать в ее доме из-за его плохого поведения, и заставляет Николеньку просить у St.-Jerome’a прощения. Она вспоминает покойницу-дочь, которая была бы опозорена поведением сына, начинает рыдать, у нее начинается истерика. Мальчик бросается вон из комнаты, налетает на отца. Тот мягко леурит Николеньку за то, что он без спроса трогал портфель в кабинете. Захлебываясь рыданиями, Николенька умоляет отца выслушать его и защитить. Он жалуется на то, что гувернер постоянно унижает его. У Николеньки начинаются конвульсии. Папа берет его на руки и несет в спальню. Мальчик засыпает.

Глава XVII
Ненависть

Николенька испытывает настоящее чувство ненависти к St.-Jerome’y. «Он был не глуп, довольно хорошо учен и добросовестно исполнял свою обязанность, но он имел общие всем его землякам и столь противоположные русскому характеру отличительные черты легкомысленного эгоизма, тщеславия, дерзости и невежественной самоуверенности. Все это мне очень не нравилось.

Я нисколько не боялся боли наказания, никогда не испытывал ее, но одна мысль, что St.-Jerome может ударить меня, приводила меня в тяжелое состояние подавленного отчаяния и злобы.

Карла Иваныча я любил, помнил его с тех пор, как самого себя, и привык считать членом своего семейства; но St.-Jerome был человек гордый, самодовольный, к которому я ничего не чувствовал, кроме того невольного уважения, которое внушали мне все большие. Карл Иваныч был смешной старик-дядька, которого я любил от души, но ставил все-таки ниже себя в моем детском понимании общественного положения.

St.-Jerome, напротив, был образованный, красивый молодой щеголь, старающийся стать наравне со всеми. Карл Иваныч бранил и наказывал нас всегда хладнокровно, видно было, что он считал это хотя необходимою, но неприятною обязанностью. St.-Jerome, напротив, любил драпироваться в роль наставника; видно было, когда он наказывал нас, что он делал это более для собственного удовольствия, чем для нашей пользы. Он увлекался своим величием».

Глава XVIII
Девичья

Роман Николеньки с горничной Машей заканчивается ничем. Она влюблена в слугу Василия. Николай (родной дядя Маши) воспротивился замужеству своей племянницы с Василием, которого он называл человеком несообразным и необузданным.

Несмотря на то, что проявления любви Василия были весьма странны и несообразны (например, встречая Машу, он всегда старался причинить ей боль, или щипал ее, или бил ладонью, или сжимал ее с такой силой, что она едва могла переводить дыхание), но самая любовь его была искренна.

Николенька принимается мечтать о том, как, когда вырастет и вступит во владение имением, призовет к себе Машу и Василия, подарит им тысячу рублей и разрешит пожениться, а сам «уйдет в диванную». Мысль о пожертвовании своего чувства в пользу счастья Маши греет самолюбие Николеньки.

Глава XIХ

Отрочество

«Мне кажется, что ум человеческий в каждом отдельном лице проходит в своем развитии по тому же пути, по которому он развивается и в целых поколениях, что мысли, служившие основанием различных философских теорий... каждый человек более или менее ясно сознавал еще прежде, чем знал о существовании философских теорий...

Мысли эти представлялись моему уму с такою ясностью и поразительностью, что я даже старался применять их к жизни, воображая, что я первый открываю такие великие и полезные истины.

Раз мне пришла мысль, что счастье не зависит от внешних причин, а от нашего отношения к ним... и я дня три, под влиянием этой мысли, бросил уроки и занимался только тем, что, лежа на постели, наслаждался чтением какого-нибудь романа и едою пряников с кроновским медом...

Ho ни одним из всех философских направлений я не увлекался так, как скептицизмом. Я воображал, что, кроме меня, никого и ничего не существует во всем мире, что предметы не предметы, а образы, являющиеся только тогда, когда я на них обращаю внимание...

Из всего этого тяжелого морального труда я не вынес ничего, кроме изворотливости ума, ослабившей во мне силу воли, и привычки к постоянному моральному анализу, уничтожившей свежесть чувства и ясность рассудка».

Глава XX

Володя

«Редко, редко между воспоминаниями за это время нахожу я минуты истинного теплого чувства, так ярко и постоянно освещавшего начало моей жизни. Мне невольно хочется пробежать скорее пустыню отрочества и достигнуть той счастливой поры, когда скова истинно нежное, благородное чувство дружбы ярким светом озарило конец этого возраста и положило начало новой, исполненной прелести и поэзии, поре юности».

Володя поступает в университет, выказывает необыкновенные познания, «появляется дома в студенческом мундире с шитым голубым воротником, в треугольной шляпе и с позолоченной шпагой на боку...

Бабушка в первый раз после кончины дочери пьет шампанское, поздравляет Володю. Володя в собственном экипаже выезжает со двора, принимает у себя знакомых, курит табак, ездит на балы...

Между Катенькой и Володей, кроме понятной дружбы между товарищами детства, существуют какие-то странные отношения, отдаляющие их от нас и таинственно связывающие их между собой».

Глава XXI
Катенька и Любочка

«Катеньке шестнадцать лет. Угловатость форм, застенчивость и неловкость движений уступили место гармонической свежести и грациозности только что распустившегося цветка.

Любочка невысока ростом и, вследствие английской болезни, у нее ноги до сих пор еще гусем и прегадкая талия. Хорошего во всей ее фигуре только глаза, и глаза эти действительно прекрасны. Любочка во всем проста и натуральна; Катенька же как будто хочет быть похожей на кого-то. Любочка всегда ужасно рада, когда ей удается поговорить с большим мужчиной, и говорит, что она непременно выйдет замуж за гусара. Катенька же говорит, что все мужчины ей гадки, что она никогда не выйдет замуж, и делается совсем другая, как будто она боится чего-то, когда мужчина говорит с ней. Любочка вечно негодует на Мими за то, что ее так стягивают корсетами, что «дышать нельзя», и любит покушать; Катенька, напротив, часто, поддевая палец под мыс своего платья, показывает нам, как оно ей широко, и ест чрезвычайно мало». Ho Катенька больше похожа на большую и поэтому гораздо больше нравится Николеньке.

Глава XXII
Папа

Папа особенно весел с тех пор, как Володя поступил в университет, и чаще обыкновенного приходит обедать к бабушке.

Папа понемногу спускается в глазах сына «с той недосягаемой высоты, на которую его ставило детское воображение». Николенька уже позволяет себе думать о нем, судить его поступки.

Однажды вечером отец входит в гостиную, чтобы взять с собой на бал Володю. Любочка сидит за роялем и учит второй концерт Фильда, любимую пьесу покойной матери. Меясду Любочкой и покойной - удивительное сходство, что-то неуловимое в движениях, в мимике, в манере говорить. Отец молча берет дочь за голову и целует с такой нежностью, какой сын никогда не видел от него.

Мимо проходит горничная Маша, которая, потупившись, хочет обойти барина. Отец останавливает Машу, наклоняется к ней и вполголоса говорит, что девушка все хорошеет.

Глава XXIII
Бабушка

Бабушка изо дня в день становится слабее. Ho характер, гордое и церемонное обращение ее со всеми домашними нисколько не меняется. Однако врач посещает ее уже ежедневно, устраивает консилиумы.

Однажды детей отправляют гулять во внеурочное время. Подъезжая назад к дому, они видят черную крышку гроба у входа. Бабушка умерла. Николенька не жалеет о бабушке, «да едва ли кто-нибудь искренно жалеет о ней».

Между бабушкиными людьми заметно волнение, часто слышатся толки о том, что кому достанется. Николенька невольно и с радостью думает о том, что получит наследство.

После шести недель Николай, «всегдашняя газета новостей дома,» рассказывает, что бабушка оставила все имение Любочке, поручив до ее замужества опеку не отцу, а князю Ивану Иванычу.

Глава XXIV
Я

До поступления в университет Николеньке остается несколько месяцев. Он учится хорошо, без страха ожидает учителей и даже чувствует некоторое удовольствие от учебы.

Николенька намерен поступать на математический факультет, и выбор этот сделан им «единственно потому, что слова: синусы, тангенсы, дифференциалы, интегралы и т. д. чрезвычайно нравятся» ему. Николенька старается «казаться оригиналом».

Молодой человек чувствует, что начинает понемногу исцеляться от «отроческих недостатков, исключая, впрочем, главного, которому суждено наделать еще много вреда в жизни, - склонности к умствованию».

Глава XXV
Приятели Володи

К старшему брату чаще других приходят в гости адъютант Дубков и студент князь Нехлюдов. Николенька также разделяет их общество. Ему немного неприятно, что Володя как будто стыдится за самые невинные поступки брата, за его молодость.

«Направления их были совершенно различны: Володя и Дубков как будто боялись всего, что было похоже на серьезные рассуждения и чувствительность; Нехлюдов, напротив, был энтузиаст в высшей степени и часто, несмотря на насмешки, пускался в рассуждения о философских вопросах и о чувствах. Володя и Дубков часто позволяли себе, любя, подтрунивать над своими родными; Нехлюдова, напротив, можно было вывести из себя, с невыгодной стороны намекнув на его тетку... Часто во время разговора мне ужасно хотелось противоречить ему; в наказание за его гордость хотелось переспорить его, доказать ему, что я умен, несмотря на то, что он не хочет обращать на меня никакого внимания. Стыдливость удерживала меня ».

Глава XXVI

Рассуждения

Николенька с Володей вместе могут целые часы проводить молча, но достаточно присутствия даже молчащего третьего лица, чтобы между братьями завязывались самые интересные и разнообразные разговоры.

Однажды Нехлюдов отдает Володе свой билет в театр (у Володи нет денег, а пойти ему хочется, так что друг уступает ему свой). Нехлюдов заговаривает с Николенькой о самолюбии. Неожиданно студент обнаруживает в своем юном собеседнике необыкновенные для его возраста способности к психологическому анализу. Николенька делится с Нехлюдовым своими соображениями относительно самолюбия: «Ежели бы мы находили других лучше себя, то мы бы и любили их больше себя, а этого никогда не бывает». Нехлюдов искренне хвалит суждения Николеньки; тот чрезвычайно счастлив.

«Похвала так могущественно действует не только на чувство, но и на ум человека, что под ее приятным влиянием мне показалось, что я стал гораздо умнее, и мысли одна за другой с необыкновенной быстротой набирались мне в голову. С самолюбия мы незаметно перешли к любви, и на эту тему разговор казался неистощимым, для нас они имели высокое значение. Души наши так хорошо были настроены на один лад, что малейшее прикосновение к какой-нибудь струне одного находило отголосок в другом».

Глава XXVII
Начало дружбы

С того вечера между Николенькой и Дмитрием Нехлюдовым устанавливаются странные, но очень приятные для них обоих отношения. При посторонних студент не обращает на молодого человека почти никакого внимания; но как только они остаются наедине, они начинают рассуждать, забывая все и не замечая, как летит время.

Они толкуют о будущей жизни, об искусстве, о службе, о женитьбе, о воспитании детей. Ни одному, ни другому в голову не приходит, что все, что они говорят, «ужаснейший вздор».

Как-то раз, во время масленицы, Нехлюдов так занят разными удовольствиями, что хотя несколько раз на день заезжал к Володе, но ни разу не нашел времени поговорить с Николенькой. Молодого человека это глубоко оскорбило. Снова Нехлюдов показался Николеньке гордым и неприятным человеком. Ho Нехлюдов заходит к нему, и так просто и искренне признается, что соскучился по Николеньке и по общению с ним, что досада моментально улетучивается, и Дмитрий снова становится в глазах друга «тем же добрым и милым человеком».

Нехлюдов признается: «Отчего я вас люблю больше, чем людей, с которыми больше знаком и с которыми у меня больше общего? Я сейчас решил это. У вас есть удивительное, редкое качество - откровенность». Николенька соглашается с Нехлюдовым - ведь самые важные, интересные мысли именно те, которые они ни за что не скажут вслух. По предложению Нехлюдова, друзья клянутся всегда признаваться во всем друг другу. «Мы будем знать друг друга, и нам не будет совестно; а для того чтобы не бояться посторонних, дадим себе слово никогда ни с кем и ничего не говорить друг о друге... Во всякой привязанности есть две стороны: одна любит, другая позволяет любить себя, одна целует, другая подставляет щеку... Мы любили ровно, потому что взаимно знали и ценили друг друга, но это не мешало ему оказывать влияние ка меня, а мне подчиняться ему...

Я невольно усвоил и его направление, сущность которого составляло восторженное обожание идеала добродетели и убеждение в назначении человека постоянно совершенствоваться.

Тогда исправить все человечество, уничтожить все пороки и несчастия людские казалось удобоисполнимою вещью, - очень легко и просто казалось исправить самого себя, усвоить все добродетели и быть счастливым...

А впрочем, бог один знает, точно ли смешны были эти благородные мечты юности, и кто виноват в том, что они не осуществились?..»

Не считая возможным в настоящем издании опубликовать полностью текст I и II редакций «Отрочества», мы печатаем из них лишь отрывки. Для указания местонахождения их в рукописях дается настоящий обзор, позволяющий вместе с тем следить за тем, как шла работа автора. За основание сравнения взята окончательная (III) редакция, с текстом которой и сравниваются тексты первых двух редакций.

Глава I. «Поездка на долгих». В I ред. глава носит название «Путешествіе» и начинается абзацем: «Со смертью матери», по тексту очень близким к соответствующему абзацу II редакции (вар. № 2). Затем идет абзац, помещаемый нами в вариантах (см. вариант № 1) , после чего идет текст, близкий к тексту III редакции до (исключительно) последнего абзаца: «Но вот и деревня». Текст I ред. кратче текста III ред. Из мелких отличий отметим, что лакей назван здесь не Василием, а Михеем.

Затем в I редакции, вместо последнего абзаца III редакции, идет такой текст:

Иногда чепецъ съ черными лентами Мими высовывается изъ окна кареты, и она грозитъ намъ головой. Но вообще все время путешествія Мими необыкновенно добра. Мнѣ почему то непріятна ея снисходительность: она напоминаетъ мнѣ, что мы сироты. -

Во II редакции этой главе соответствует: «Поѣздка на долгихъ. Глава I», начинающаяся с зачеркнутого абзаца, отсутствующего в III редакции и помещаемого нами в вариантах (см. вариант №2) . Затем идет текст, весьма близкий к тексту III редакции.

Кроме этого, на двух отдельных листках в 4°, перенумерованных: 15, 16 и 17 стр., имеется текст части главы, начиная со слов «На крутом спуске (второй от конца абзац III редакции) до конца главы. Текст этот весьма близок к тексту III редакции.

Глава II. «Гроза». В I редакции после первой главы начата была глава: «Наблюденія» (сделанная потом третьей), но несколько написанных строк зачеркнуты, и вслед за ними идет глава: «Гроза. II». Текст ее близок к тексту III редакции, но кратче и не отделан.

Во II редакции эта глава, названная: «Гроза 2» первоначально была третьей. Текст ее сохранился не полностью и обрывается на слове «под сѣдомъ» (в абзаце III редакции: «Но вот дождь становится...»). Сохранившаяся часть близка к тексту III редакции.

Кроме этого, на шести отдельных листках в 4° имеется три куска этой главы: 1) начиная со слов: «минуты на минуту ожидаю» (в абзаце III редакции: «Колеса вертятся скорее и скорее...»), кончая: «третья, четвертая» (в абзаце III редакции: «Василий, в дороге подающий»). Текст этого места весьма близок к тексту III редакции, отличаясь от последнего лишь тем, что в нем есть отдельные слова, исключенные в III редакции; 2) начиная со слов: «покачивается передъ нами» (в абзаце III редакции: «Но вот дождь...») до конца главы. Текст этого места близок к тексту III редакции и 3) начиная со слов: «усиливало мое нетерпѣніе (в первом абзаце III редакции), кончая словами: «сквозь сѣровато» (в абзаце III редакции: «Но вот дождь...»). Это место написано старательным почерком не рукой Толстого и вероятно или Акршевским или Янушкевичем (см. „История писания «Отрочества»“). Текст этого места весьма близок к тексту III редакции, но не тождествен с последним.

Глава III. «Новый взгляд». В I редакции, мы уже сказали, первоначально была второй и называлась «Наблюденія», но начало ее зачеркнуто. После же второй главы «Гроза» идет глава, первоначально названная «Разговоры». Под этим позднее (другими чернилами) написано:

«Новый взглядъ. III» и еще: «К[атенька] хочетъ итти въ монастырь». Все три варианта названия не зачеркнуты. Текст ее значительно отличается от текста III редакции. Помещаем его полностью в вариантах (см. вариант №3) .

Во II редакции эта глава идет после первой и носит два варианта названия: «Новый взглядъ. Глава 2» и «Богатство и бѣдность». Текст ее весьма близок к тексту III редакции, кроме двух мест, исключенных в III редакции: 1) в абзаце: «Случалось ли вам, читатель....» после слов «неизвестною еще страной» идет зачеркнутое:

<Со мной это случалось нѣсколько разъ, и я убѣжденъ, что ежели Богу угодно будетъ, чтобы я прожилъ до послѣдняго предѣла человѣческой жизни, то еще нѣсколько разъ долженъ буду испытать эту моральную перемѣну.->

2) в абзаце: «Мне в первый раз пришла...» после последних слов: «чувствовал этого» идет зачеркнутое:

<Кто не испытывалъ почти того-же въ изученіи исторіи? Ребенокъ не сомнѣвается въ достовѣрности ея; но не можетъ вѣрить въ нее до тѣхъ поръ, пока наблюденiя надъ дѣйствительностью и опытность чувства не покажутъ ему возможности прошедшаго. Я только тогда сталъ сомнѣваться въ истинѣ Исторіи, когда сталъ вѣрить въ нее.->

Остальные отличия текста II редакции от текста III редакции чисто стилистического характера.

Кроме этого, на отдельном листке в 4° имеется очень близкое к тексту III редакции начало этой главы (кончая словом: «встречал» в первом абзаце), носящей здесь название: «Богатство и Бѣдность. Глава 3».

Глава IV. «В Москве». Ранний (вероятно, до I редакции «Отрочества») вариант этой главы имеется на двух листах (см. „Описание рукописей, относящихся к «Отрочеству»“, № 4). Это - вероятно, один из первых набросков начала «Отрочества»; он имеет заглавие Отрочество и по тексту значительно отличается от текста IV главы III редакции. Начинается:

Мы всѣ опять въ Москвѣ, въ томъ же памятномъ мнѣ бабушкиномъ домѣ. Семейство наше составляютъ тѣже лица; даже Мими, Любочька и хорошенькая Катенька живутъ съ нами навѣрху, въ недавно для нихъ отдѣланномъ веселенькомъ, чистенькомъ мезонинѣ. Но какія огромныя перемѣны произошли за два года, которыя я пропускаю, во всѣхъ мнѣ знакомыхъ предметахъ и лицахъ!

Бабушка уже не внушаетъ мнѣ столько страха и уваженія, какъ прежде; а чувства эти замѣнились въ отношеніи ея сожалѣніемъ и любовью, къ которымъ такъ способна моя дѣтская душа.

Затем идет характеристика бабушки, довольно близкая к той, которая дана в I редакции (вар. № 5), но кратче последней. Затем идет текст, помещаемый нами в вариантах (см. вариант № 4) .

В I редакции этой главе соответствует глава: «Дробь. IV». Текст ее значительно отличается от текста IV главы III редакции. Помещаем начало его в вариантах (см. вариант №5) . В напечатанном в вариантах всё написанное с начала главы до слов: «Бабушка много, очень много...» перечеркнуто крест-на-крест, в нескольких местах, и поперек текста позднейшая помета: «Отъ себя описаніе отношеній нашихъ къ папа и бабушкѣ».

Во II редакции этой главе соответствует глава, стоящая после главы «Гроза» и названная: «Новый взглядъ. Глава 4» . Эта глава имеется здесь в двух вариантах. В первом дана лишь характеристика бабушки (т. е. то, что в III редакции второй абзац IV главы), по тексту занимающая среднее положение между текстом I редакции (вар. №5), будучи кратче последнего, и текстом второго варианта, будучи несколько пространнее его. Во втором варианте текст уже весьма близок к тексту III редакции. По этому тексту идет помета: «Они не перемѣнились вдругъ; но постепенная ихъ перемѣна вдругъ поразила меня».

Глава V. «Старший брат». В I редакции место, соответствующее этой главе, находится после места, соответствующего XVII главе III редакции. Здесь (в I редакции) текст близок к тексту V главы III редакции с начала ее и кончая словами: «по целым дням и ночам» (в абзаце: «То вдруг на него...»). Затем идет текст, помещаемый нами в вариантах (см. вариант №6) . Поперек помещенного в вариантах текста позднейшая помета: «Мои страсти то къ силѣ [?] то къ цвѣтамъ». Затем идет текст, соответствующий тексту III редакции, начиная с абзаца: «Однажды во время...» до конца главы. В I редакции текст этого места (в конце его стоит черта-концовка) близок к тексту III редакции, будучи несколько пространнее последнего. Обозначаем это место I редакции А .

Во II редакции этой главе соответствует глава, названная: «Старшiй братъ. 5» и стоящая после главы 8-й (вар. №15). Текст ее весьма близок к тексту III редакции.

Глава VI. «Маша». Этой главе в I ред. соответствует текст, идущий после текста А и близкий к двум последним абзацам VI главы III редакции, после чего идет текст, соответствующий тексту III редакции, начиная со слов: «Иногда, притаившись...» (в абзаце: «Я по целым часам проводил...») до конца этого абзаца. Текст I редакции близок к тексту III редакции. Затем в I редакции идет:

Когда были гости, и мы играли съ дѣвочками или танцовали? Опять то же самое скрытое чувство зависти и страданія. - Я напрягалъ, сколько могъ, свои умственныя способности, чтобы найдти дурное въ этихъ удовольствіяхъ и находить наслажденіе въ гордомъ одиночествѣ.-

Обозначаем эти строки Б .

Во II редакции этой главе соответствует: «Глава 10-я. ‹Дѣвичья› Маша», стоящая после главы 5-й (первоначально бывшей 9-й) «Старшій братъ». Здесь (во II редакции) глава начинается зачеркнутым местом, помещаемым нами в вариантах (см. вариант № 7) . Затем идет текст, близкий к тексту VI главы III редакции, начиная со второго абзаца до конца главы, с тем лишь отличием, что во II редакции после абзаца: «Не могу выразить....» идет зачеркнутый абзац, помещаемый нами в вариантах (см. вариант № 8) .

Кроме этого, на отдельном листке в 4° (вне нумерации) имеется текст начала этой главы, названной здесь: «Глава 6. Маша». Он начинается местом, близким к тексту вар. № 7 со слов: «Отчего мне не признаться...», после чего идет еще абзац, очень близкий к тексту первого абзаца VI главы III редакции.

Глава VII. «Дробь». В I редакции этой главе соответствует вторая половина 4-й главы «Дробь» (см. выше о главе IV). Помещаем начало второй половины главы в вариантах (см. вариант № 9) . Среди строк текста, напечатанного нами в качестве варианта, имеется помета: «спокойный, рассудительный характеръ Л. [?]». Затем идет текст весьма близкий к тексту III редакции, начиная с абзаца: «Когда папа пришел» до конца главы.

Во II редакции этой главе соответствует: «Дробь. Глава 7». Здесь текст весьма близок к III редакции, и места, соответствующего вар. № 9, нет.

Глава VIII. «История Карла Ивановича». В I редакции перед главой, соответствующей этой (VIII главе III редакции), имеется еще глава: «Странная перемѣна. V». Помещаем начало ее в вариантах (см. вариант № 10) .

Затем идет сцена появления пьяного Карла Ивановича, написанная первоначально для главы XXIV «Детства», но оттуда исключенная. Текст ее здесь в общем довольно близок к тексту вар. № 27 «Детства». Затем идет место, помещаемое нами в вариантах (см. вариант № 11) , после чего идет текст, довольно близкий к тексту начала VIII гл. III редакции, кончая абзацем: «Карл Иванович облокотился...». Затем идет глава: «Исторія Карла Ивановича. VI» (заглавие и цыфра написаны позднее, другими чернилами). Начало ее близко к тексту III редакции, начиная с абзаца: «Я был несчастлив» до слов: «Тогда маменька сказала» (в абзаце: «В жилах моих»). Из мелких отличий I редакции отметим, что здесь есть такое место: «Часто мой добрый маменька говорилъ мнѣ ‹Farldjen› Фрицъ (я на родинѣ имѣлъ имя Феодора)», а местом его родины названо «мѣстечко Ruhleben въ Саксоніи». Затем в I редакции идет место, помещаемое нами в вариантах (см. вариант № 12) , после чего идет текст, весьма близкий к тексту III редакции, начиная с абзаца: «Я взял его за руку» до конца главы.

Во II редакции главы I редакции «Странная перемена» нет, и VIII главе III редакции соответствует глава: «<Исторія Карла Ивановича> Пѣснь Лебедя. Глава 6». От нее сохранилось лишь начало, соответствующее началу VIII главы III редакции, кончая абзацем: «Вы не дитя...». Текст II редакции близок к тексту III редакции, будучи несколько пространнее последнего.

Глава IX. «Продолжение предыдущей». В I редакции этой главе соответствует место, помещаемое нами в вариантах (см. вариант № 13) , после чего идет текст, близкий к тексту III редакции, начиная с абзаца: «На четвертые сутки...» до конца главы.

Глава X. «Продолжение». В I редакции после эпизода с баронессой идет эпизод с шпионом, т.е. место, соответствующее тексту III редакции, начиная со слов: «В одно воскресенье...» (в абзаце: «Но Богу не угодно....») и кончая словами (в этом же абзаце): «zum Fenster hinaus». Затем в I редакции идет эпизод появления в родном доме, т.е. то, что в III редакции имеется в первых трех абзацах этой главы. Текст I редакции близок к тексту III редакции. Затем в I редакции идет такой (незачеркнутый) текст:

Какъ я уже сказалъ, я не знаю, былъ-ли справедливъ разсказъ Карла Ивановича, но положительно, то, что въ то время, какъ онъ передавалъ его, въ его словахъ была такая ясная послѣдовательность въ жестахъ, такъ много истины и чувства, что трудно было сомнѣваться въ словахъ несмотря на то, что разсказъ этотъ по своему слишкомъ классическому расположенію внушалъ недовѣріе.

Между строками этого текста написано:

Не ручаюсь за достовѣрность обстоятельствъ рассказа, но ручаюсь за достовѣрность самого рассказа. Описаніе войнъ, безпрестанныхъ бѣгствъ, самопожертвованій, свиданія съ родителями, имѣющее сходство съ свиданіемъ Іосифа Прекраснаго, въ движеніяхъ лица и слезахъ, которыя проливалъ онъ [съ] своими братьями, всѣляютъ недовѣріе во мнѣ теперь, но тогда такія похожденія такъ хорошо гармонировали съ моими идеально-благородными, неопытными дѣтскими понятіями, что эти-то самыя несообразности внушали мнѣ болѣе всего довѣрія.

Затем идет текст, помещаемый нами в вариантах (см. вариант № 14) .

В сохранившихся листках II редакции этой главы нет.

После «Истории Карла Ивановича» в I редакции следовала глава, не вошедшая в III редакцию и названная: «Новый ‹Гувернеръ› порядокъ вещей. VII». Текст ее с начала, будучи несколько пространнее, близок к тексту VII главы II редакции, до абзаца (исключительно): «На крыльце Карл Иванович...» (вар. № 15). Затем идет текст, помещаемый нами в вариантах (см. вариант № 16), после чего идет текст, в общем довольно близкий к тексту II редакции, начиная с абзаца: «Растроганный сценой» и кончая словами: «часто подвергался этому наказанию» в абзаце VIII гл.: «Никто не ездил....» (вар. № 15)

Во II редакции глава I редакции «Новый порядок вещей. VII» разбита на две, помещаемые нами (полностью) в вариантах (см. вариант № 15) .

Глава XI. «Единица». В I редакции этой главе соответствует место, идущее после строк Б (см. выше о гл. VI). Оно начинается таким текстом:

Но вотъ обстоятельство, окончательно удалившее меня отъ забавъ и удовольствій моего возраста и внушившее мнѣ страсть къ уединенію, мечтамъ и размышленію.

Затем в I редакции идет текст, неразработанный и неотделанный, но близкий к тексту XI главы III редакции. Он заключается чертой, концовкой.

Во II редакции этой главе соответствует: «Глава 9 <Классъ Исторіи> Единица». Текст ее весьма близок к тексту III редакции.

Глава XII. «Ключик». В I редакции этой главе соответствует текст, который идет после текста, соответствующего тексту XI главы III редакции. Здесь (в I редакции) начало (до многоточия) близко к тексту III редакции. Затем идет место, близкое по тексту к тому, что имеется во II редакции (вар. № 17). Из отличий текста I редакции отметим, что имена корреспонденток здесь: Sophie, Esther и Настя, и на колоде надпись: «понтерки, на которыя въ 1814 году я въ ночь 17 Генваря отъигралъ все проигранное свое состояніе». Затем в I редакции идет текст, близкий к тексту III редакции, но значительно более краткий, заключающийся чертой-концовкой.

Во II редакции этой главе соответствует: «Глава 10 <Становлюсь все болѣе и болѣе виноватымъ> Ключикъ». Текст начала этой главы весьма близок к тексту III редакции (до многоточия), вместо которого во II редакции идет место, помещаемое нами в вариантах (см. вариант №17) , после чего идет текст, весьма близкий к тексту III редакции.

Кроме этого, на отдельном листке в 4° (страницы листка перенумерованы: 133, 134) имеется текст, близкий к тексту III редакции, начиная с абзаца: «Детское чувство...», до конца главы.

Глава XIII. «Изменница». В I редакции этой главе соответствует место, идущее за текстом, соответствующим тексту XII главы III редакции. В I редакции текст близок к тексту III редакции, но не разработан.

Во II редакции от этой главы, названной: «Глава 14. Измѣнница» , сохранилось лишь начало, соответствующее первым трем абзацам XIII главы III редакции. Текст II редакции весьма близок к тексту III редакции.

Глава XIV. «Затмение». В I редакции этой главе соответствует место, идущее после места, соответствующего XIII главе III редакции. Начинается оно иначе, чем в III редакции. Помещаем его в вариантах (см. вариант № 18) . Затем идет место, соответствующее тексту III редакции, начиная со слов: «Я должен был быть....» (в абзаце: «Он сказал это...») до конца главы. Текст этого места I редакции близок к тексту III редакции и так же, как и последний, кончается многоточием, после которого - черта-концовка.

В сохранившихся листках II редакции этой главы нет.

Глава XV. «Мечты». В I редакции этой главе соответствует место, идущее после места, соответствующего XIV главе III редакции. Текст I редакции довольно близок к тексту III редакции, но не разработан и не отделан.

В сохранившихся листках II редакции этой главы нет.

Глава XVI. «Перемелется - мука будет». В I редакции этой главе соответствует место, идущее после места, соответствующего XV гл. III редакции. Текст I редакции довольно близок к тексту III редакции с начала главы, кончая абзацем: «Хотел ли я убежать...», после чего в І редакции идет место, помещаемое нами в вариантах (см. вариант №19) . Затем в I редакции идет текст (кончается чертой-концовкой), близкий к тексту последнего абзаца XVI главы III редакции.

Глава XVII. «Ненависть». В I редакции этой главе соответствует глава, названная «<Ненависть> Униженіе», стоящая после места, кончающегося во II редакции словами: «часто подвергался этому наказанию» (см. вар. № 15, абзац 8-й главы: «Никто не ездил...»). Она начинается абзацем:

Исключая Илиньки Грапъ, который приходилъ учиться съ нами, мы не видали никого сверстниковъ. Съ Ивиными мы встрѣчались изрѣдко на Т[верскомъ] бульварѣ и въ манежѣ, къ намъ же никто не ѣздилъ почти цѣлый годъ траура подъ предлогомъ траура и безпокойства, которое могло причинить бабушкѣ, и еще болѣе потому, чтобы мы не развлекались отъ классовъ, особенно Володя, поступавшій будущей весной въ Университетъ.

После этого идет текст, близкий к тексту III редакции, начиная с абзаца: «St.-Jérôme жил у нас...» и кончая абзацем: «Карл Иванович ставил нас...». Затем идет место, помещаемое нами в вариантах (см. -вариант № 20) . В напечатанном в вариантах тексте перед словами: «Я понимал, что чувство, возбуждаемое во мне...» имеется помета: («Отношенія мои съ St.-Jérôm’омъ изъ 3-й тетради последнего листа)». Текст последнего листа 3-й тетради, это - место со слов: «в классной, как будто занимаясь», кончая: «Как он, француз, смел ударить нашего русского человека». Очевидно Толстой хотел, выбросив эпизод с Василием, оставить лишь описание чувства, которое ему внушал St.-Jérôme.

После напечатанного в вар. № 20 идет близкое к тексту III редакции место, соответствующее первому абзацу XVII главы III редакции.

Во II редакции от этой главы сохранилось лишь несколько строк, соответствующих концу вар. № 20.

Глава XVIII. «Девичья». В I редакции этой главе соответствует глава: «<Маша> Дѣвичья», стоящая после текста, помещенного нами в качестве вар. № 22. Помещаем ее в вариантах (см. вариант №21) . Поперек текста, кончающегося словами: «заплакала и вышла на лестницу», написано: «конецъ».

Во II редакции этой главе соответствует: «Глава 19. <Дѣвичья> (Василій и Маша) Дѣвичья», стоящая после места, соответствующего тексту XIX главы III редакции. Здесь (во II редакции) сначала идет зачеркнутый крест-накрест текст, повторенный сейчас же за ним в таком виде:

Глава 29. Дѣвичья.

If nature has so wowe her web of kindness that some threads of lowe and desire are entangled with the piece; must the all piece be rent in drawing them aut. -

Sterne.

<Какъ только я, задумавшись о чем-нибудь, забывался на минуту, я безсознательно вставалъ съ мѣста, выходилъ на лѣстницу, осторожно ступалъ по скрипящимъ ступенямъ и вдругъ, совершенно неожиданно для самого себя, находилъ себя сидящимъ за дверью дѣвичьей, безъ всякой мысли устремивъ взоры на давно изученные мною до малѣйшихъ подробностей предметы>.

Затем идет описание девичьей, довольно близкое к описанию, имеющемуся в I редакции, начиная со слов: «В дверь, в которую я смотрел...» и кончая: «пристально шьет (см. вар. № 21, в абзаце «Однажды в праздник...»), после чего в рукописи пропуск, а затем небольшой отрывок, соответствующий в общем абзацу: «Несмотря на то, что...» III редакции. На этом отрывке кончается рукопись III редакции.

Глава XIX. «Отрочество». В I редакции этой главе соответствует место, стоящее после места, соответствующего последнему абзацу XVI главы III редакции. Текст этого места I редакции отличен от текста III редакции, и мы помещаем его полностью в вариантах (см. вариант № 22) .

Во II редакции эта глава сохранилась не полностью: здесь имеется текст, соответствующий тексту III редакции, начиная с абзаца: «Мысли эти представлялись...» и кончая абзацем: «Другой раз, вспомнив...». Текст II редакции отличен от текста III редакции, и мы помещаем его в вариантах (см. вариант №23) . Затем идет пять строк, весьма близких к началу абзаца III редакции: «Но ни одним...», после чего в рукописи пропуск (страниц в пять). Затем идет текст, соответствующий абзацам III редакции: «То раз, стоя....» и следующему. Даем его в вариантах (см. вариант № 24) . Затем идет текст, близкий к трем абзацам III редакции: «Слабый ум...», «Из всего этого...» и «Однако философские открытия...».

Глава XX. «Володя». В I редакции этой главе соответствует место, стоящее после вар. № 21. Здесь (в I редакции) текст близок к тексту XX главы III редакции с начала ее и кончая словами: «le fond de la bouteille» (в абзаце: «Володя с сияющим лицом....»). Затем идет текст, помещаемый нами в вариантах (см. вариант №25) .

Затем в I редакции идет место, близкое к тексту III редакции со слов: «Он обедает однако регулярно...» (в предпоследнем абзаце) до конца главы.

В сохранившихся листках II редакции этой главы нет.

Глава XXI. «Катенька и Любочка». В I редакции этой главе соответствует место, стоящее после места, соответствующего концу XX главы III редакции. Здесь (в I редакции) сначала идет текст, близкий к первому абзацу XXI главы III редакции, после чего имеется фраза:

Одно было жалко это то, что у нея, Богъ знаетъ, откуда, привились дурныя манеры. Какъ не вѣрить послѣ этаго въ породу.

Затем идет текст, соответствующий тексту III редакции, начиная с абзаца: «Несмотря на то, что Любочка...» и до конца главы. В I редакции текст близок к тексту III редакции, но местами кратче последнего.

В сохранившихся листках II редакции этой главы нет.

Глава XXII. «Папа». В I редакции этой главе соответствует место, стоящее после места, соответствующего XXI главе III редакции. В I редакции текст близок к тексту первых трех абзацев XXII главы III редакции, но кратче последнего. Затем идет текст:

Вѣрно всякій замѣчалъ, что даже въ одномъ родѣ игры у каждаго есть непремѣнно своя неуловимая особенность, какъ въ голосѣ, въ походкѣ, въ рукѣ каждаго человѣка, въ листкѣ каждаго дерева: но эта то особенность игры такъ отразилась до тончайшихъ оттѣнковъ въ игрѣ Любочки, такъ что, слушая ее часто, мнѣ случалось закрывать глаза и думать: вотъ открою глаза и увижу ее.

Затем в I редакции идет место, соответствующее тексту III редакции, начиная с абзаца: «Папа вошел в комнату....» и кончая словами: «останавливаясь посреди коридора (в абзаце:«- Вольдемар! скоро ли ты?»). Затем идет место, помещаемое нами в вариантах (см. вариант №26) . Поперек этого текста идет помета: «Вас. сидитъ въ части».

В сохранившихся листках II редакции этой главы нет.

Текст рукописи, описанной выше под № 7 (см. „Описание рукописей, относящихся к «Отрочеству»“), представляет собою без начала главу, названную: «Странная новость» и намеченную 23-й в напечатанном выше перечне глав, написанном в конце рукописи I редакции (см. „История писания «Отрочества»“, стр. 352).

Текст страниц 120-129 рукописи № 7 помещаем в вариантах (см. вариант №27) . Кроме этого, шестой листок, страницы которого нумерованы 126, 127, дает более ранний, менее разработанный вариант конца напечатанного (вар. № 27) текста (со слов: «Пришло конец тому делу, что и платить надо...» до конца напечатанного), после чего идет:

Глава 24. Концертъ.

Бабушкѣ становилось слабѣе и слабѣе. Изъ креселъ она перешла уже въ высокую кровать съ подушками, обшитыми кружевами. Колокольчикъ и ворчливый голосъ Гаши еще чаще были слышны на ея половинѣ. 28 Апрѣля, когда мы пришли здороваться съ ней, и она дала мнѣ цѣловать свою руку, я съ тѣмъ болѣзненнымъ чувствомъ, которое испытываешь, находя что нибудь отвратительное въ людяхъ, которыхъ любишь, замѣтилъ, что рука

На этом рукопись обрывается. Это начало 24 главы близко к началу главы XXIII «Бабушка» III редакции, от которой больше ничего в рукописях не сохранилось.

Глава XXIV. «Я».

Глава XXV. «Приятели Володи». В I редакции этой главе соответствует глава «Начало дружбы. XXX», стоящая после текста вар. № 26. Текст ее значительно отличается от текста III редакции, и мы помещаем всё, что сохранилось от нее в вариантах (см. вариант №28) . Дальше в тетради вырвано сколько-то страниц, а затем идет текст, помещаемый нами в вариантах (см. вариант № 29) . Поперек начала текста помета: «Гробовщикъ», а поперек последних строк этого текста написано: «Условіе говорить другъ другу все и никогда не говорить другъ про друга. Я говорю объ отцѣ. Онъ останавливаетъ меня». -

Первая часть варианта № 28 соответствует намечавшейся 24 главе (см. перечень глав в рукописи I редакции в „Истории писания «Отрочества»“ стр. 352) «Концерт», а вторая часть представляет собою как бы конспект глав 32 и 33 указанного перечня.

Глава XXVI. «Рассуждения». Этой главы нет в рукописях ни I, ни II редакций.

Глава XXVII. «Начало дружбы». Этой главы нет в рукописях ни I, ни II редакций.

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Лев Николаевич Толстой

Отрочество

ПОЕЗДКА НА ДОЛГИХ

Снова поданы два экипажа к крыльцу петровского дома: один – карета, в которую садятся Мими, Катенька, Любочка, горничная и сам приказчик Яков, на козлах; другой – бричка, в которой едем мы с Володей и недавно взятый с оброка лакей Василий.

Папа, который несколько дней после нас должен тоже приехать в Москву, без шапки стоит на крыльце и крестит окно кареты и бричку.

«Ну, Христос с вами! трогай!» Яков и кучера (мы едем на своих) снимают шапки и крестятся. «Но, но! с Богом!» Кузов кареты и брички начинают подпрыгивать по неровной дороге, и березы большой аллеи одна за другой бегут мимо нас. Мне нисколько не грустно: умственный взор мой обращен не на то, что я оставляю, а на то, что ожидает меня. По мере удаления от предметов, связанных с тяжелыми воспоминаниями, наполнявшими до сей поры мое воображение, воспоминания эти теряют свою силу и быстро заменяются отрадным чувством сознания жизни, полной силы, свежести и надежды.

Редко провел я несколько дней – не скажу весело: мне еще как-то совестно было предаваться веселью, – но так приятно, хорошо, как четыре дня нашего путешествия. У меня перед глазами не было ни затворенной двери комнаты матушки, мимо которой я не мог проходить без содрогания, ни закрытого рояля, к которому не только не подходили, но на который и смотрели с какою-то боязнью, ни траурных одежд (на всех нас были простые дорожные платья), ни всех тех вещей, которые, живо напоминая мне невозвратимую потерю, заставляли меня остерегаться каждого проявления жизни из страха оскорбить как-нибудь ее память. Здесь, напротив, беспрестанно новые живописные места и предметы останавливают и развлекают мое внимание, а весенняя природа вселяет в душу отрадные чувства – довольства настоящим и светлой надежды на будущее.

Рано, рано утром безжалостный и, как всегда бывают люди в новой должности, слишком усердный Василий сдергивает одеяло и уверяет, что пора ехать и все уже готово. Как ни жмешься, ни хитришь, ни сердишься, чтобы хоть еще на четверть часа продлить сладкий утренний сон, по решительному лицу Василья видишь, что он неумолим и готов еще двадцать раз сдернуть одеяло, вскакиваешь и бежишь на двор умываться.

В сенях уже кипит самовар, который, раскрасневшись как рак, раздувает Митька-форейтор; на дворе сыро и туманно, как будто пар подымается от пахучего навоза; солнышко веселым, ярким светом освещает восточную часть неба, и соломенные крыши просторных навесов, окружающих двор, глянцевиты от росы, покрывающей их. Под ними виднеются наши лошади, привязанные около кормяг, и слышно их мерное жевание. Какая-нибудь мохнатая Жучка, прикорнувшая перед зарей на сухой куче навоза, лениво потягивается и, помахивая хвостом, мелкой рысцой отправляется в другую сторону двора. Хлопотунья хозяйка отворяет скрипящие ворота, выгоняет задумчивых коров на улицу, по которой уже слышны топот, мычание и блеяние стада, и перекидывается словечком с сонной соседкой. Филипп, с засученными рукавами рубашки, вытягивает колесом бадью из глубокого колодца, плеская светлую воду, выливает ее в дубовую колоду, около которой в луже уже полощутся проснувшиеся утки; и я с удовольствием смотрю на значительное, с окладистой бородой, лицо Филиппа и на толстые жилы и мускулы, которые резко обозначаются на его голых мощных руках, когда он делает какое-нибудь усилие.

За перегородкой, где спала Мими с девочками и из-за которой мы переговаривались вечером, слышно движенье. Маша с различными предметами, которые она платьем старается скрыть от нашего любопытства, чаще и чаще пробегает мимо нас, наконец отворяется дверь, и нас зовут пить чай.

Василий, в припадке излишнего усердия, беспрестанно вбегает в комнату, выносит то то, то другое, подмигивает нам и всячески упрашивает Марью Ивановну выезжать ранее. Лошади заложены и выражают свое нетерпение, изредка побрякивая бубенчиками; чемоданы, сундуки, шкатулки и шкатулочки снова укладываются, и мы садимся по местам. Но каждый раз в бричке мы находим гору вместо сидения, так что никак не можем понять, как все это было уложено накануне и как теперь мы будем сидеть; особенно один ореховый чайный ящик с треугольной крышкой, который отдают к нам в бричку и ставят под меня, приводит меня в сильнейшее негодование. Но Василий говорит, что это обомнется, и я принужден верить ему.

Солнце только что поднялось над сплошным белым облаком, покрывающим восток, и вся окрестность озарилась спокойно-радостным светом. Все так прекрасно вокруг меня, а на душе так легко и спокойно… Дорога широкой, дикой лентой вьется впереди, между полями засохшего жнивья и блестящей росою зелени; кое-где при дороге попадается угрюмая ракита или молодая березка с мелкими клейкими листьями, бросая длинную неподвижную тень на засохшие глинистые колеи и мелкую зеленую траву дороги… Однообразный шум колес и бубенчиков не заглушает песен жаворонков, которые вьются около самой дороги. Запах съеденного молью сукна, пыли и какой-то кислоты, которым отличается наша бричка, покрывается запахом утра, и я чувствую в душе отрадное беспокойство, желание что-то сделать – признак истинного наслаждения.

Я не успел помолиться на постоялом дворе; но так как уже не раз замечено мною, что в тот день, в который я по каким-нибудь обстоятельствам забываю исполнить этот обряд, со мною случается какое-нибудь несчастие, я стараюсь исправить свою ошибку: снимаю фуражку, поворачиваясь в угол брички, читаю молитвы и крещусь под курточкой так, чтобы никто не видал этого. Но тысячи различных предметов отвлекают мое внимание, и я несколько раз сряду в рассеянности повторяю одни и те же слова молитвы.

Вот на пешеходной тропинке, вьющейся около дороги, виднеются какие-то медленно движущиеся фигуры: это богомолки. Головы их закутаны грязными платками, за спинами берестовые котомки, ноги обмотаны грязными, оборванными онучами и обуты в тяжелые лапти. Равномерно размахивая палками и едва оглядываясь на нас, они медленным тяжелым шагом подвигаются вперед одна за другою, и меня занимают вопросы: куда, зачем они идут? долго ли продолжится их путешествие, и скоро ли длинные тени, которые они бросают на дорогу, соединятся с тенью ракиты, мимо которой они должны пройти. Вот коляска, четверкой, на почтовых быстро несется навстречу. Две секунды, и лица, на расстоянии двух аршин, приветливо, любопытно смотревшие на нас, уже промелькнули, и как-то странно кажется, что эти лица не имеют со мной ничего общего и что их никогда, может быть, не увидишь больше.

Вот стороной дороги бегут две потные, косматые лошади в хомутах с захлестнутыми за шлеи постромками, и сзади, свесив длинные ноги в больших сапогах по обеим сторонам лошади, у которой на холке висит дуга и изредка чуть слышно побрякивает колокольчиком, едет молодой парень ямщик и, сбив на одно ухо поярковую шляпу, тянет какую-то протяжную песню. Лицо и поза его выражают так много ленивого, беспечного довольства, что мне кажется, верх счастия быть ямщиком, ездить обратным и петь грустные песни. Вон далеко за оврагом виднеется на светло-голубом небе деревенская церковь с зеленой крышей; вон село, красная крыша барского дома и зеленый сад. Кто живет в этом доме? есть ли в нем дети, отец, мать, учитель? Отчего бы нам не поехать в этот дом и не познакомиться с хозяевами? Вот длинный обоз огромных возов, запряженных тройками сытых толстоногих лошадей, который мы принуждены объезжать стороною. «Что везете?» – спрашивает Василий у первого извозчика, который, спустив огромные ноги с грядок и помахивая кнутиком, долго пристально-бессмысленным взором следит за нами и отвечает что-то только тогда, когда его невозможно слышать. «С каким товаром?» – обращается Василий к другому возу, на огороженном передке которого, под новой рогожей, лежит другой извозчик. Русая голова с красным лицом и рыжеватой бородкой на минуту высовывается из-под рогожи, равнодушно-презрительным взглядом окидывает нашу бричку и снова скрывается – и мне приходят мысли, что, верно, эти извозчики не знают, кто мы такие и откуда и куда едем?..

Часа полтора углубленный в разнообразные наблюдения, я не обращаю внимания на кривые цифры, выставленные на верстах. Но вот солнце начинает жарче печь мне голову и спину, дорога становится пыльнее, треугольная крышка чайницы начинает сильно беспокоить меня, я несколько раз переменяю положение: мне становится жарко, неловко и скучно. Все мое внимание обращается на верстовые столбы и на цифры, выставленные на них; я делаю различные математические вычисления насчет времени, в которое мы можем приехать на станцию. «Двенадцать верст составляют треть тридцати шести, а до Липец сорок одна, следовательно, мы проехали одну треть и сколько?» и т. д.

– Василий, – говорю я, когда замечаю, что он начинает удить рыбу на козлах, – пусти меня на козлы, голубчик.

Василий соглашается. Мы переменяемся местами: он тотчас же начинает храпеть и разваливается так, что в бричке уже не остается больше ни для кого места; а передо мной открывается с высоты, которую я занимаю, самая приятная картина: наши четыре лошади, Неручинская, Дьячок, Левая коренная и Аптекарь, все изученные мною до малейших подробностей и оттенков свойств каждой.

– Отчего это нынче Дьячок на правой пристяжке, а не на левой, Филипп? – несколько робко спрашиваю я.

– Дьячок?

– А Неручинская ничего не везет, – говорю я.

– Дьячка нельзя налево впрягать, – говорит Филипп, не обращая внимания на мое последнее замечание, – не такая лошадь, чтоб его на левую пристяжку запрягать. Налево уж нужно такую лошадь, чтоб, одно слово, была лошадь, а это не такая лошадь.

И Филипп с этими словами нагибается на правую сторону и, подергивая вожжой из всех сил, принимается стегать бедного Дьячка по хвосту и по ногам, как-то особенным манером, снизу, и, несмотря на то, что Дьячок старается из всех сил и воротит всю бричку, Филипп прекращает этот маневр только тогда, когда чувствует необходимость отдохнуть и сдвинуть неизвестно для чего свою шляпу на один бок, хотя она до этого очень хорошо и плотно сидела на его голове. Я пользуюсь такой счастливой минутой и прошу Филиппа дать мне поправить. Филипп дает мне сначала одну вожжу, потом другую; наконец все шесть вожжей и кнут переходят в мои руки, и я совершенно счастлив. Я стараюсь всячески подражать Филиппу, спрашиваю у него, хорошо ли? но обыкновенно кончается тем, что он остается мною недоволен: говорит, что та много везет, а та ничего не везет, высовывает локоть из-за моей груди и отнимает у меня вожжи. Жар все усиливается, барашки начинают вздуваться, как мыльные пузыри, выше и выше, сходиться и принимают темно-серые тени. В окно кареты высовывается рука с бутылкой и узелком; Василий с удивительной ловкостью на ходу соскакивает с козел и приносит нам ватрушек и квасу.

На крутом спуске мы все выходим из экипажей и иногда вперегонки бежим до моста, между тем как Василий и Яков, подтормозив колеса, с обеих сторон руками поддерживают карету, как будто они в состоянии удержать ее, ежели бы она упала. Потом, с позволения Мими, я или Володя отправляемся в карету, а Любочка или Катенька садятся в бричку. Перемещения эти доставляют большое удовольствие девочкам, потому что они справедливо находят, что в бричке гораздо веселей. Иногда во время жара, проезжая через рощу, мы отстаем от кареты, нарываем зеленых веток и устраиваем в бричке беседку. Движущаяся беседка во весь дух догоняет карету, и Любочка пищит при этом самым пронзительным голосом, чего она никогда не забывает делать при каждом случае, доставляющем ей большое удовольствие.

Но вот и деревня, в которой мы будем обедать и отдыхать. Вот уж запахло деревней – дымом, дегтем, баранками, послышались звуки говора, шагов и колес; бубенчики уже звенят не так, как в чистом поле, и с обеих сторон мелькают избы, с соломенными кровлями, резными тесовыми крылечками и маленькими окнами с красными и зелеными ставнями, в которые кое-где просовывается лицо любопытной бабы. Вот крестьянские мальчики и девочки в одних рубашонках: широко раскрыв глаза и растопырив руки, неподвижно стоят они на одном месте или, быстро семеня в пыли босыми ножонками, несмотря на угрожающие жесты Филиппа, бегут за экипажами и стараются взобраться на чемоданы, привязанные сзади. Вот и рыжеватые дворники с обеих сторон подбегают к экипажам и привлекательными словами и жестами один перед другим стараются заманить проезжающих. Тпрру! Ворота скрипят, вальки цепляют за воротища, и мы въезжаем на двор. Четыре часа отдыха и свободы!

Солнце склонялось к западу и косыми жаркими лучами невыносимо жгло мне шею и щеки; невозможно было дотронуться до раскаленных краев брички; густая пыль поднималась по дороге и наполняла воздух. Не было ни малейшего ветерка, который бы относил ее. Впереди нас, на одинаковом расстоянии, мерно покачивался высокий запыленный кузов кареты с важами, из-за которого виднелся изредка кнут, которым помахивал кучер, его шляпа и фуражка Якова. Я не знал, куда деваться: ни черное от пыли лицо Володи, дремавшего подле меня, ни движения спины Филиппа, ни длинная тень нашей брички, под косым углом бежавшая за нами, не доставляли мне развлечения. Все мое внимание было обращено на верстовые столбы, которые я замечал издалека, и на облака, прежде рассыпанные по небосклону, которые, приняв зловещие, черные тени, теперь собирались в одну большую, мрачную тучу. Изредка погромыхивал дальний гром. Это последнее обстоятельство более всего усиливало мое нетерпение скорее приехать на постоялый двор. Гроза наводила на меня невыразимо тяжелое чувство тоски и страха.

До ближайшей деревни оставалось еще верст девять, а большая темно-лиловая туча, взявшаяся Бог знает откуда, без малейшего ветра, но быстро подвигалась к нам. Солнце, еще не скрытое облаками, ярко освещает ее мрачную фигуру и серые полосы, которые от нее идут до самого горизонта. Изредка вдалеке вспыхивает молния и слышится слабый гул, постоянно усиливающийся, приближающийся и переходящий в прерывистые раскаты, обнимающие весь небосклон. Василий приподнимается с козел и поднимает верх брички; кучера надевают армяки и при каждом ударе грома снимают шапки и крестятся; лошади настораживают уши, раздувают ноздри, как будто принюхиваясь к свежему воздуху, которым пахнет от приближающейся тучи, и бричка скорее катит по пыльной дороге. Мне становится жутко, и я чувствую, как кровь быстрее обращается в моих жилах. Но вот передовые облака уже начинают закрывать солнце; вот оно выглянуло в последний раз, осветило страшно-мрачную сторону горизонта и скрылось. Вся окрестность вдруг изменяется и принимает мрачный характер. Вот задрожала осиновая роща; листья становятся какого-то бело-мутного цвета, ярко выдающегося на лиловом фоне тучи, шумят и вертятся; макушки больших берез начинают раскачиваться, и пучки сухой травы летят через дорогу. Стрижи и белогрудые ласточки, как будто с намерением остановить нас, реют вокруг брички и пролетают под самой грудью лошадей; галки с растрепанными крыльями как-то боком летают по ветру; края кожаного фартука, которым мы застегнулись, начинают подниматься, пропускать к нам порывы влажного ветра и, размахиваясь, биться о кузов брички. Молния вспыхивает как будто в самой бричке, ослепляет зрение и на одно мгновение освещает серое сукно, басон и прижавшуюся к углу фигуру Володи. В ту же секунду над самой головой раздается величественный гул, который, как будто поднимаясь все выше и выше, шире и шире, по огромной спиральной линии, постепенно усиливается и переходит в оглушительный треск, невольно заставляющий трепетать и сдерживать дыхание. Гнев Божий! Как много поэзии в этой простонародной мысли!

Колеса вертятся скорее и скорее; по спинам Василия и Филиппа, который нетерпеливо помахивает вожжами, я замечаю, что и они боятся. Бричка шибко катится под гору и стучит по дощатому мосту; я боюсь пошевелиться и с минуты на минуту ожидаю нашей общей погибели.

Тпру! оторвался валек и на мосту, несмотря на беспрерывные оглушительные удары, мы принуждены остановиться.

Прислонив голову к краю брички, я с захватывающим дыхание замиранием сердца безнадежно слежу за движениями толстых черных пальцев Филиппа, который медлительно захлестывает петлю и выравнивает постромки, толкая пристяжную ладонью и кнутовищем.

Тревожные чувства тоски и страха увеличивались во мне вместе с усилением грозы, но когда пришла величественная минута безмолвия, обыкновенно предшествующая разражению грозы, чувства эти дошли до такой степени, что, продолжись это состояние еще четверть часа, я уверен, что умер бы от волнения. В это самое время из-под моста вдруг появляется, в одной грязной дырявой рубахе, какое-то человеческое существо с опухшим бессмысленным лицом, качающейся, ничем не покрытой обстриженной головой, кривыми безмускульными ногами и с какой-то красной, глянцевитой культяпкой вместо руки, которую он сует прямо в бричку.

– Ба-а-шка! убо-го-му Хри-ста ра-ди, – звучит болезненный голос, и нищий с каждым словом крестится и кланяется в пояс.

Не могу выразить чувства холодного ужаса, охватившего мою душу в эту минуту. Дрожь пробегала по моим волосам, а глаза с бессмыслием страха были устремлены на нищего…

Василий, в дороге подающий милостыню, дает наставления Филиппу насчет укрепления валька и, только когда все уже готово и Филипп, собирая вожжи, лезет на козлы, начинает что-то доставать из бокового кармана. Но только что мы трогаемся, ослепительная молния, мгновенно наполняя огненным светом всю лощину, заставляет лошадей остановиться и, без малейшего промежутка, сопровождается таким оглушительным треском грома, что кажется, весь свод небес рушится над нами. Ветер еще усиливается: гривы и хвосты лошадей, шинель Василья и края фартука принимают одно направление и отчаянно развеваются от порывов неистового ветра. На кожаный верх брички тяжело упала крупная капля дождя… другая, третья, четвертая, и вдруг как будто кто-то забарабанил над нами, и вся окрестность огласилась равномерным шумом падающего дождя. По движениям локтей Василья я замечаю, что он развязывает кошелек; нищий, продолжая креститься и кланяться, бежит подле самых колес, так что, того и гляди, раздавят его. «Подай Христа ра-ди». Наконец медный грош летит мимо нас, и жалкое созданье, в обтянувшем его худые члены, промокшем до нитки рубище, качаясь от ветра, в недоумении останавливается посреди дороги и исчезает из моих глаз.

Косой дождь, гонимый сильным ветром, лил как из ведра; с фризовой спины Василья текли потоки в лужу мутной воды, образовавшуюся на фартуке. Сначала сбитая катышками пыль превратилась в жидкую грязь, которую месили колеса, толчки стали меньше, и по глинистым колеям потекли мутные ручьи. Молния светила шире и бледнее, и раскаты грома уже были не так поразительны за равномерным шумом дождя.

Но вот дождь становится мельче; туча начинает разделяться на волнистые облака, светлеть в том месте, в котором должно быть солнце, и сквозь серовато-белые края тучи чуть виднеется клочок ясной лазури. Через минуту робкий луч солнца уже блестит в лужах дороги, на полосах падающего, как сквозь сито, мелкого прямого дождя и на обмытой, блестящей зелени дорожной травы. Черная туча так же грозно застилает противоположную сторону небосклона, но я уже не боюсь ее. Я испытываю невыразимо отрадное чувство надежды в жизни, быстро заменяющее во мне тяжелое чувство страха. Душа моя улыбается так же, как и освеженная, повеселевшая природа. Василий откидывает воротник шинели, снимает фуражку и отряхивает ее; Володя откидывает фартук; я высовываюсь из брички и жадно впиваю в себя освеженный душистый воздух. Блестящий, обмытый кузов кареты с важами и чемоданами покачивается перед нами, спины лошадей, шлеи, вожжи, шины колес – все мокро и блестит на солнце, как покрытое лаком. С одной стороны дороги – необозримое озимое поле, кое-где перерезанное неглубокими овражками, блестит мокрой землею и зеленью и расстилается тенистым ковром до самого горизонта; с другой стороны – осиновая роща, поросшая ореховым и черемушным подседом, как бы в избытке счастия стоит, не шелохнется и медленно роняет с своих обмытых ветвей светлые капли дождя на сухие прошлогодние листья. Со всех сторон вьются с веселой песнью и быстро падают хохлатые жаворонки; в мокрых кустах слышно хлопотливое движение маленьких птичек, и из середины рощи ясно долетают звуки кукушки. Так обаятелен этот чудный запах леса после весенней грозы, запах березы, фиалки, прелого листа, сморчков, черемухи, что я не могу усидеть в бричке, соскакиваю с подножки, бегу к кустам и, несмотря на то, что меня осыпает дождевыми каплями, рву мокрые ветки распустившейся черемухи, бью себя ими по лицу и упиваюсь их чудным запахом. Не обращая даже внимания на то, что к сапогам моим липнут огромные комки грязи и чулки мои давно уже мокры, я, шлепая по грязи, бегу к окну кареты.

– Любочка! Катенька! – кричу я, подавая туда несколько веток черемухи, – посмотри, как хорошо!

Девочки пищат, ахают; Мими кричит, чтобы я ушел, а то меня непременно раздавят.

– Да ты понюхай, как пахнет! – кричу я.