Обычно мы воспринимаем язык поэзии и прозы как своего рода антиподы, можно сказать, два разных языка, каждый из которых имеет свою сферу применения, выразительные средства, стилистику и пр. Настолько ли велика эта разница, и в языке ли дело вообще? Чем отличается поэзия от прозы, только ли языком? Можно сказать, что о языке, как признаке различия прозы от поэзии, речь заходит лишь потому, что он является чаще всего тем единственным физически ощутимым фактором, на основе которого возможно выстраивать те или иные заключения, проводить параллели, выявлять различия и т.д. В самом деле, оказывается, язык это далеко не самый главный определяющий критерий. Попробуем найти иные факторы, скажем, эффект воздействия (эстетического, духовного и пр.) на читателя, на человеческую душу. И здесь первое, что бросается в глаза, это различие в восприятии поэзии и прозы, обусловленное, очевидно, разным размером и ритмом поэтического и прозаического языка. И снова мы, как будто, замкнулись на языке. Ведь и размер, и ритм от языка неотделим.

Так ли это? А как же музыка? Ведь музыка воздействует на душу вовсе без посредства языка, а только с помощью звуков, слагающихся в определённые гармонические сочетания, мелодии, со своим ритмом и размером. Да и не только музыка. Художник линией и цветом тоже запечатлевает на своих полотнах ритмы окружающего мiра, равно как и скульптор, и даже архитектор выполняют такую же задачу, используя пластические формы. Изобразительное искусство говорит своим языком, музыка – своим, литература – своим. Другими словами, изобразительные приёмы и средства любого вида искусства – это такой же язык человеческого общения, как и язык литературный или повседневный разговорный, как его упрощённая форма. Если взглянуть ещё шире, то нетрудно заметить, что вся вселенная, со всеми её явлениями, и простыми, и сложными, тоже говорит на своём языке, имеет свои уникальные ритмы, можно сказать «мелодии жизни», с определённым темпом, размерностью и рифмами, заданными для всего мiроздания Всевышним Творцом.

Интересно здесь то, что будь это сознательно или нет, но мы так или иначе ощущаем и воспринимаем эти вселенские ритмы и мелодии мiроздания, заключённые в том извечном, изначальном СЛОВЕ Божием, и с большим или меньшим успехом передаём их своим человеческим языком. Ведь мы говорим иногда о «музыке сфер» или о «песне звёзд» и т.д., ибо эта «музыка» СЛОВА Божьего заключена во всём Его Творении, от мала и до велика. Чувствуя эту «музыку мiра» душой, мы пытаемся передать её языковыми средствами. Оттого-то, наверное, язык поэзии, более размерный, ритмичный и музыкальный и в то же время менее многословный, сильнее и тоньше воздействует на человеческую душу, по сравнению с языком прозы, и способен буквально несколькими словами повергнуть наше сердце в священный трепет, воодушевить на высокие свершения, подвиг или беззаветное самопожертвование. Но и языку прозы тоже возможно нисколько не меньше, а иногда и больше, чем поэтическому слогу. У прозы есть свой ритм, не менее могучий и действенный, чем рифма и стихотворный размер, своя динамика и средства воздействия на нашу душу, надо только научиться умело ими пользоваться, чувствовать и различать их. Ведь недаром и Пушкин, и Лермонтов, великие поэты, создали величайшие по красоте и внутренней силе слова прозаические произведения, которым трудно найти равные во всей отечественной литературе.

Можно сказать, что поэты и писатели, подобно композиторам, тоже сочиняют свою «музыку», хотя слово «сочиняют», возможно, и не очень хорошо подходит в данном контексте. Ведь речь не идёт, собственно, о сочинительстве (хотя и оно нередко имеет место), а лишь о более или менее удачной передаче того, что звучит вокруг нас в Божьем мiре и заключено в СЛОВЕ Творения. Прислушаемся к Нему внимательно! В Нём – всё, абсолютно всё, поэтому-то и услышать СЛОВО Божие возможно лишь в тишине, в тишине своего собственного сердца, внутреннего существа, чтобы ничто не могло заглушить в нас Его звучание. Ведь Его ритмы, Его «музыка» совсем негромкая и ненавязчивая, и слышна она только чуткому, отзывчивому и чистому сердцу.

Чем отличается стих от стихотворения?

***
Содержание статьи:
-Что такое стих и стихотворение
-Сравнение стиха и стихотворения
-Отличие стиха от стихотворения
*
Поэзия – особый мир, в котором даже тихое слово звучит с такой силой, что способно всколыхнуть глубины человеческой души, потрясти, заставить сопереживать лирическому герою. Поэт – творец в высшем смысле этого слова, и стихи, которые рождаются благодаря его таланту, – вершина мастерства, равного божественному началу. Стихотворение – это не просто рифмованные строчки, а процесс создания гармонии звука, поэтического образа и душевных вибраций.
Но в филологии отношение к поэтическому слову лишено эмоциональной окраски. Стихосложение – раздел литературоведения, изучающий теорию стиха и жанровые особенности стихотворных текстов. В этом плане стих и стихотворение – понятия разные, хотя и имеющие общую языковую природу.
**
Стих в терминологическом значении – ритмически упорядоченный фрагмент поэтической речи, составляющий одну строку стихотворного текста с регулярно чередующимися ударными и безударными слогами, от количества которых зависит стихотворный размер.
*
Стихотворение – небольшое поэтическое произведение, написанное стихами, структурно объединяющее ритмически организованные строфы с фиксированным на определенных слогах ударением.
***
В чём же разница между стихом и стихотворением?

В строгом научном определении этих понятий отсутствует поэтическая многомерность и неоднозначность. Стих, с точки зрения литературоведов, – строка стихотворного текста, организованная по определенному ритмическому образцу. Чередование ударных и безударных слогов обуславливает членение стихотворной строки на стопы. Количество слогов в стопе и фиксация ударения на одном из них определяют размер стиха. Например, к двусложным размерам относятся хорей и ямб, к трехсложным – дактиль, амфибрахий и анапест.
*
Стихотворение состоит их строф, каждая из которых может включать от двух до четырнадцати строк, или стихов. В некоторых случаях деления на строфы может не быть.
Стихотворением принято называть любое лирическое произведение малых поэтических жанров: элегию, сонет, канцону, хокку.
*
Однако в общеупотребительной речи отличия в значениях стих и стихотворение практически отсутствуют. Эти слова используются как близкие синонимы, не имеющие выраженных смысловых и стилистических ограничений в речевом использовании. Равноправными считаются формулировки: сборник стихов и сборник стихотворений; стихи Мандельштама и стихотворения Мандельштама; выучить стих и выучить стихотворение. Разумеется, что в таких вариантах словоупотребления значение слова стих как стихотворная строка вытесняется значением стихотворное произведение.
*
В более узком значении принято употреблять слово стих для обозначения способа стихосложения: белый стих, античный стих, пушкинский стих.
*
Стих как литературоведческий термин обозначает стихотворную строку с упорядоченным делением на стопы и фиксированным ударением в каждой стопе. Стихотворением считается небольшое, чаще всего лирическое произведение, написанное стихами.
Стих, в отличие от стихотворения, может обозначать способ стихосложения: белый стих, акцентный стих.
*
В общеупотребительном значении стих и стихотворение являются словами-синонимами.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 25.02.2016. Чем отличается стих от стихотворения?
• 16.02.2016. Вам не простят, что вы счастливей их...
• 15.02.2016. Стихи о любви
• 12.02.2016. Михаил Луконин о любви

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру - порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Чем же Настоящая Поэзия отличается от красивых, зарифмованных слов
Андрей Аранышев Поэтическое настроение

Сергей Алейник, поэт и философ:

Настоящее искусство всегда - это отточенные неточности. И намеки. И сказка. И музыка. И некая странноватость. Поэт (художник, музыкант, и прочее) - это канатоходец. Он всегда балансирует между хером и розой. Чуть влево - и пошлость обыденности. Чуть вправо - и пошлость сладкой патоки. В настоящей поэзии всегда есть сказочная недосказанность.

Вот всегда привожу этот пример, и сейчас приведу. В 1907 году на одном званом вечере гениальный поэт Александр Блок встретился и поговорил с одной дамой. На плече у нее была брошка в виде змейки (это важно).

Ну казалось бы,- какая ерунда, ну, опишем в стихах - типа «она такая красивая, как в сказке, на ней маска, я вижу только ее глаза, мы с ней говорим, ее глаза сверкают, у нее тонкая талия, на плече брошь в виде змейки».

А вот как пишет Блок:


Андрей Аранышев. Бокал вина

В длинной сказке
Тайно кроясь,
Бьёт условный час.
В тёмной маске
Прорезь
Ярких глаз.
Нет печальней покрывала,
Тоньше стана нет...
- Вы любезней, чем я знала,
Господин поэт!
- Вы не знаете по-русски,
Госпожа моя...
На плече за тканью тусклой,
На конце ботинки узкой
Дремлет тихая змея.

Вот это - истинная поэзия. Берется реальное событие - и описывается так, что все становится сказкой (даже реальная брошь приобрела у Блока какой-то мистический оттенок). И это уже не просто брошь - а символ. Вот это и есть то самое... И, этому, кстати, научить - нельзя. Это или дано, или нет. А технике можно - типа ямб от дактиля отличать. Но если «это есть» - а дактиль от анапеста не отличить - это плохо.

Настоящие поэты (как я уже говорил выше) - они же ведь не пишут «прямо в лоб». Например, тоже Блоковское:

Ушла, но гиацинты ждали.
И день не разбудил окна.
И в темных складках нежной шали
Цвела ночная тишина...

Это ведь о любви! (не только, конечно, так как в хорошем стихотворении не один, а несколько пластов, миров, называйте, как хочется). Но все-таки и о любви. Или из Бродского:

Я дважды пробуждался этой ночью
и брел к окну, и фонари в окне,
обрывок фразы, сказанной во сне,
сводя на нет, подобно многоточью
не приносили утешенья мне.

Если бы не название стихотворения: «Любовь» - для дилетанта попробуй пойми, о чем... (там, правда дальше расшифровка идет, но все равно в самом стихе слова «любовь» вообще нет).

Или те же Блоковские сборники «Снежная маска» и «Фаина» - он был безумно влюблен в Н. Н. В. И эти два сборника - о любви. Но в них основные темы - буря, пурга, ветер, маски, голоса в тучах, порыв, свобода, восторг...

Или «Сероглазый король» Анны Ахматовой - это ведь и о любви тоже..

Пихают безжалостно любовь в каждый стих (этим опошляя ее) - только бездарные поэты. Ну или жулики, - покрасоваться перед неокрепшими девичьими душами...

Твое главное поэтическое послание?..

Ребята, пишите. А, написав, спрашивайте себя - а вот если бы Блок (это я так делаю - вы выбирайте по своему усмотрению) - написал бы такое, - было бы ему стыдно? - И если не было бы - вы сделали шедевр.

Вот, этот мой стих, думаю, ему бы понравился:

Россия это даже скорее не
страна, а часть света...
Г. Грин.

Автобус.
Дальняя дорога.
Дождливый день.
Дрожащий пес.
Деревня.
Домик. У порога -
кривой ветлы немой вопрос.
Проехали.
Все дальше...
Глуше...
Харон-водитель мнет педаль.
...Огромное пространство суши...
И нет пророка в нем.
А жаль.
Кричать!
Кричать: «Где ж ты, мессия?
Тот, чья душа как снег чиста?!»
... Понурой лошадью Россия
глядит из рыжего куста.

С. Алейник

Андрей Аранышев. Голубой двор

Дирижер

Андрей Аранышев. Дом под красной крышей


Андрей Аранышев. Объятие

Ослики у причала. Греция


Андрей Аранышев. Пляж

Андрей Аранышев.Рыбак

Андрей Аранышев. Северная весна

Андрей Аранышев. Скрипач

Старый двор

Андрей Аранышев. Портрет с красным вином

Андрей Аранышев. Художник, живописец, реставратор. Член Союза художников России. Родился в 1956 году в Ярославле.
Выставки проходили в России, США, Бельгии, Финляндии, Люксембурге, Англии, Греции, Чехии.
А. Аранышев на редкость убедительно соединяет приемы создания условной декоративности, цветовой поверхности и фигуративно-пространственной реальности. Его предметы наглядны и изящны, его фигуры не телесны, а эмоциональны,художник принципиально статичен, а не повествователен, интуитивен и зримо художественно культурен.
Сергей Алейник

В сообществе "проза о поэзии" появилась статья о Бродском автора Антипова.
Мой ответ на статью:

"Всякий уважающий себя поэт испытал безоговорочное влияние (воздействие, яркое впечатление от) поэзии Бродского." (с)

Эти "исторические" восторженные строки, написанные не в эпоху "жёсткого, омерзительного" соцреализма, когда, действительно, можно себя уважать за то, что перепечатывал Бродского " Одним пальцем, чтобы не оставлять лишних отпечатков", когда, вроде бы, бы полная свобода мнения и полная свобода творчества и выбора идеалов новой поэзии, идеалы которые диктует новое, стремительно глобализируещееся и технократизируещееся общество.
Это когда, по словам философа Григория Померанца, возникает и развивается субглобальное общество, где "единое пространство информации, сохраняющееся и без империи."

Во времена Бродского о такой возможности жизни в эпохе и слыхом не было слыхать.
Нужно конечно воздать должное Бродскому, творчество которого есть идеальный слепок своего времени и своей эпохи, эпохи соцреализма с жёстким диктатом идеологических, плакатных установок коммунистической партии, где каждый член общества чувствовал себя маленьким винтиком в большой машине соцреализма.

Подобные критики нашего времени, которые вроде бы растеряны стремительностью наступления нового времени и эпохи и трусливо пятятся назад, в прошлое соцреализма, где можно всей душой окунуться и утопиться в прошлых острых, милому сердцу переживаниях, где "можно было получить пулю в затылок и даже без права переписки", мягко говоря, - у меня вызывают удивление.
Возникают ассоциации с образом зачарованного кролика перед удавом прошлого времени.

Что сказать о стихотворении молодого поэта, что автор критической статьи привёл для образца "бродсковщины"?
Ну, торчат из стиха "уши Бродского". Ну и что?
Стихотворение напичкано штампами и установками прошлого времени:

"Зачем-то здесь мы пролили столько крови...";"Зачем-то отбили у шведов, не дали ливам..";"Мы вряд ли могущество флота собой утроим..";"Я знаю, что мы, как прежде, непобедимы,.."; "Но им не сломать нас, и не согнуть, куда им..." и т.д.

Мало того, что стих подражателный, но это панорамный стиль соцреализма, который, медленно, но уходит с исторической арены поэзии в архивы истории.

Может ли подобная поэзия и принципы прошлого соцреализма удовлетворить эстетические вкусы современных читателей?

Безусловно, кто не может и не хочет выкарабкаться прочно и намертво зомбированным сознанием идеалами соцреализма, тому по гроб жизни будет мила бродсковщина, и, по гроб жизни человек будет как во сне, не обращая внимания на реалии жизни, перебирать арсеналы "художественных средств каждого крупного мастера " из прошлой эпохи.
Да сколько можно уже?
Уж написано и понаписано о Бродском столько тонн макулатуры, что ни один критический конвейер потомков не вытянет на верх, на гора.

" Автор затягивается папироской и, сощурившись, выдыхает длинный горизонтальный дым. Потом смотрит на папироску и, не спеша, говорит: ветер еще подует в обратную сторону, но облака уже никогда не примут прежнюю форму, никогда" (с)

Действительно, базовым концептом соцреализма является художественная правдивость произведения.
Например, адепт соцреалистической критики, Юрий Бондарёв так пишет о категории правды:

"Категория правды - это не натуралистический приём, не фотография правды, а сущность советской литературы, социалистического реализма, которому присуще слияние истории, действительности и воображения. Эта "триада" и создаёт ту художественную правду, что может соперничать с правдой жизни, выражая нравственную суть времени".

Я от себя замечу, что эта соцреалистическая"триада", как в прокрустово ложе вогнала русскую поэзию в нищету мысли и Духа, обокрала читательское восприятие, на долгие годы заморозив его на уровне декламаторства и назиданий, которые идеологи соцреализма очень любили тут же превращать в плакат с указующим перстом.
при этом, для поэзии была оставлена узенькая лазейка лишь в объективную правдивую описательность и слёзную, фальшивую чувствительность, которая у некоторых поэтов, иногда прорывалась до правдивых чувственных высот.

Чем отличается поэзия Бродского и чем творчество Бродского вызвало гонения и нарекания идеологических оппонентов соцреализма, так это по моему мнению, тем, что к социалистическим принципам "триады" Бродский добавил "горизонтальный дым" ничего не делающего, тормозящего маховик машины, маленького винтика, размышляющего о том, что " ветер еще подует в обратную сторону, но облака уже никогда не примут прежнюю форму, никогда" (с)
Отсюда восторг и поклонение многих и многих "винтиков" огромной страны, загнанных и закрытых от всего мира "железным занавесом".
Поэтому можно согласиться с автором статьи, что

"Феномен поэзии Бродского в том, что Бродский не произносит ничего радикального (ничего радикального по форме и ничего радикального по смыслу), с чем можно было бы не соглашаться".

Далее, любопытно рассмотреть методы и принципы поэтики Бродского, которые, автор статьи видит в "генерации умных фраз" и интровертности описания "мелочей бытового характера в состоянии интеллектуальной экзальтации".

Хорошо ли это или плохо для современной поэзии?

В стихотворении Бродского за 1971 год (разгар застоя соцреализма) посвящённом Лифшицу, автор статьи видит лишь "неожиданное начало","мутный довод в пользу готики" "смелость", "перебор","геополитические прогнозы ", "весьма полемичный тезис",пафос, инфантильность т.д.

Но, обозначив в статье "принципы горизонтального дыма", автор статьи в упор не желает те же принципы видеть, на мой взгляд, в стихотворении Бродского.
Взгляд поэта горизонтально скользит по окружающим его предметам у окна и перечисляет всё, на что натыкается его взгляд, при этом перемежая с удачными рифмами и мыслями вслух, что пришли на ум, применяя древний приём азиатских акынов "верблюд вижу - верблюд пою",- окно, осина, лес, колено, пыль, посуда, лампочка, пол, и снова взгляд в окно на лес, на лист, на почку, луг с поляной, на почву, на свои колени и т.д.
таким образом, у поэта получается латеральный объём действительности, в которой он проживает в данную минуту.
Можно конечно соглашаться или не соглашаться, как это сделал автор статьи в своих пометках с навязываемым мнением поэта о нужности рыбы и икры, или, с навязываемым мнением поэта о готическом стиле, или с примером "рукоблудия", но суть поэтики Бродского от этого не меняется, а именно суть принципов правдивой латеральности соцреализма, но без показухи и плакатности.
Поэтика маленького винтика большой машины соцреализма, и, как Бродский сам "гордо" обозначил свой стиль товара "второго сорта" "второсортной эпохи".

"Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта..."

Иосиф Бродский
Л.В. Лифшицу

Я всегда твердил, что судьба - игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако - сильно.

Я считал, что лес - только часть полена.
Что зачем вся дева, если есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.

Я писал, что в лампочке - ужас пола.
Что любовь, как акт, лишина глагола.
Что не знал Эвклид, что сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.

Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не дает побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.

Моя песня была лишина мотива,
но зато её хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладёт на плечи.
Я сижу в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.

Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли, и дням грядущим
я дарю их, как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.

1971
Те же самые латеральные принципы соцреализма можно увидеть и в стихотворении Бродского "К Урании", что автор статьи приводит в качестве примера для мудреного его обозначения поэтики Бродского "супрематизма пополам с астрофизикой".

Стихотворение начинается с расхожей мысли о формуле печали "У всего есть предел; в том числе, у печали...".
Взгляд поэта опять же скользит горизонтально по предметам, что его окружают рядом с окном: лист, вода, (надо думать из графин), ключи, портьера, глобус, затылок, взгляд уносится на "те леса" с черникой, ещё дальше, " к югу", город, горы -линкоры, простор, и, возвращается обратно к виду из окна на " белье с кружевами".

Есть ли какая-либо идея или мысль в стихотворении?
Кроме горизонтальной созерцательности пустоты и пространства, - я ничего не вижу.

Я бы сказала даже больше. Я бы сказала, что принципы созерцательности, заложенные в поэтике Бродского, в настоящий момент для современной поэзии начала 21 века - важны.

так современный философ, которому 90 лет Григорий Померанц говорит, что в современную эпоху стремительной технократизации и субглобализации общества, когда в результате "перекоса" порождается наглость молодого " практика, который владеет несколькими счетными машинами и поэтому убежден, что незачем ему читать "Войну и мир", достаточно комиксов - и так все ясно. В результате такого перекоса возникает технически вооруженное и духовно скудоумное, варварское население."
Григорий Померанц обозначил важность проблемы обучения созерцанию, потому что "Созерцание это постоянная перекличка царствия внутри нас и царствия вне. Как говорил князь Мышкин: разве можно видеть дерево и не быть счастливым".

Я ещё больше скажу, что именно поэтика Бродского, которая в эпоху соцреализма, впервые в русской поэзии стала следовать принципам созерцания, может служить предшественницей новой поэзии 21 века, поэзии неотранссимволизма, которая вбирает лучший опыт предшественником и находит применение новым методам и приёмам психоделики и трансгрессии.
Созерцание - это один из методов трансгрессии, а так же неполной трансгрессии,- трансфиксии.

На мой взгляд, дальнейшие авторские размышления о "«коэффициенте лиричности» каждого приведённого стихотворения Бродского не стоят дальнейшего рассмотрения.
Если только стоит обратить внимание, что автор не желает быть подопытной "собакой Павлова" и желает сказать своё "Фи!"

"Все же мне становится обидно, что он меня держит за собаку Павлова, и вместо восхищения я отвечаю скепсисом"