Вильгельм Карлович Кюхельбекер родился в Петербурге в немецкой лютеранской семье 21 июня 1797 года. Его отец Карл Кюхельбекер был обедневшим саксонским дворянином. Он окончил Лейпцигский университет в одно время с А. Н. Радищевым и И.-В. Гете. С последним дружил и после университета. На Российскую службу поступил в 1770 году, состоял в свите будущего императора Павла I . Пробовал писать стихи, но таланта в этом деле не проявил. Зато был хорошим агрономом, знал горное дело. С 1781 он был первым директором и устроителем дворцового и паркового комплекса в Павловске, и прослужил в этой должности 8 лет. При императоре Павле ему светила блестящая карьера, которая рухнула из-за дворцового переворота и смерти императора. Павел I успел по достоинству оценить преданность и добросовестность Карла-Генриха Кюхельбекера и подарил ему в Эстляндии имение Авенорм, где он поселился после смерти своего благодетеля, и где прошло детство будущих декабристов – Вильгельма и Михаила.

Мать Юстина Яковлевна Ломен родила мужу четверых детей. Вильгельм был третьим ребенком. Первыми появились на свет девочки Устинья в 1786 году и Ульяна в 1795-м. Через год после Вильгельма родился брат Михаил. Детство Вильгельма проходило в Лифляндском имении Авенорм. Дети росли в двуязычной атмосфере, осваивая сразу оба языка. Немецкий – в общении с отцом и матерью, а русский благодаря кормилицам и нянькам Татьяне и Корниловне. Кормилицей Вильгельма была Марина.

Устина, старшая сестра Вильгельма, вышла замуж за русского офицера, ставшего впоследствии профессором Дерптского университета Григория Андреевича Глинку. Это была примечательная личность в истории русской культуры и образования. Старшая сестра и ее муж обучали Вилю и Мишу русской грамоте. Одной из первых книг, прочитанных мальчиком, было произведение Глинки «Древняя религия славян». Ребята также читали произведения Карамзина.

В 1807 году Вильгельм перенес тяжелую болезнь, в результате которой он оглох на левое ухо, страдал нервическими припадками, вспыльчивостью, что и служило частой причиной для насмешек лицеистов.

В 11-летнем возрасте он стал учеником частного пансиона в городе Верро (на территории современной Эстонии). Но смерть отца принудила мать отказаться от платного образования для сыновей. Михаила определили в Морской кадетский корпус.

В лицее

По рекомендации родственника и будущего героя Отечественной войны военного министра Барклая де Толли в 1811 году он стал учеником только открывшегося по инициативе императора Александра, Царскосельского лицея. Его сокурсниками стали А.С. Пушкин А.А., Дельвиг И.И.

В лицее у воспитанников с первых дней сложилась замечательная, творческая атмосфера, позволившая раскрыться литературному таланту Пушкина. Литераторами стали Дельвиг, Кюхельбекер, Иллический. С Кюхельбекером учился будущий композитор Николай Корсаков. Но все они были мальчишками и шалости были, порой жестокими. Известно, что Кюхля вызвал на дуэль Пушкина за его эпиграмму. А после очередной пародии Яковлева пытался утопиться в пруду. К счастью, это было замечено гувернером, его вытащили и откачали.

На том самом экзамене, когда присутствовал Державин, Кюхля тоже выступил со своими стихами. Поэтому Пушкин впоследствии напишет:

Старик Державин нас заметил,

и в гроб сходя, благословил.

Лицей он окончил с чином IX класса, титулярного советника. На выпускном акте 9 июня 1817 года ему вручили серебряную медаль за успехи и учёность.

В том же 1817 году он был зачислен на службу в коллегию иностранных дел. Одновременно давал уроки русского и латинского языка в благородном пансионе, открытом при главном педагогическом институте в Петербурге. В числе его учеников оказались младший брат Александра Пушкина Лев и будущий композитор Михаил Глинка.

В августе 1820 года он вышел в отставку и в должности личного секретаря при обер-камергере А. Л. Нарышкине, а 8 сентября вместе с ним выехал в Париж через Германию. В Париже он читал лекции о русской литературе и славянском языке в противомонархическом обществе «Атеней». Но за вольнолюбивый характер этих лекций их чтение было прекращено.

Знакомство с Грибоедовым

С конца 1821 года до мая 1822 года служил при генерале Ермолове на Кавказе, где подружился с Грибоедовым. В письме в С. Бегичеву Грибоедов писал:

«Отчего я туда пускаюсь что-то скрепя сердце? Увидишь, что мне там несдобровать, надо мною носятся какие-то тяжелые пары Кюхельбекеровой атмосферы, те, которые его отовсюду выживали, и присунули, наконец, к печатному станку Греча и Булгарина».

Что имел в виду поэт под «Кюхельбекеровой атмосферой» можно только догадываться. В России уже в начале ХIX века витали антимонархические и антикрепостнические настроения, усилившиеся после Отечественной войны 1812 года. Профессор нравственных наук Куницын сумел внушить своим воспитанникам гражданскую позицию и вольнолюбивые мысли. Вильгельм Кюхельбекер был один из немногих, кто, как губка, впитал эти идеи. Он стал неудобен властям. К тому же он был вспыльчивым и неловким. Это служило поводом для насмешек лицеистов, раздражало руководство.

Кюхельбекер – декабрист

В 1817 году начался новый, важный этап в биографии Кюхельбекера. Он стал член тайной противомонархической организации «Священная артель». А в начале декабря года Рылеев ввел его в Северное тайное общество. Во время восстания Вильгельм Кюхельбекер был на сенатской площади и даже стрелял в брата Александра I, Великого князя Михаила Павловича, в царских генералов. Но убить никого ему не удалось.

Он пытался бежать из России по поддельному паспорту, но в Польше был схвачен полицией. Из Варшавы его доставили в Санкт-Петербург закованным в кандалы, и поместили в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Вот хронология тюремных скитаний Кюхельбекера:

• 25 января 1826 года – доставлен в Шлиссельбургскую крепость;
• 27 июля 1826 года – переведен в Кексгольмскую крепость

• 30 апреля 1827 года он был отправлен в Шлиссельбургскую крепость;
• 12 октября 1827 года по императорскому указу вместо Сибири послан в арестантские роты при Динабургской крепости (теперь Даугавпилс в Латвии);
• 10 апреля 1831 года арестант отправлен в Ревель.
• Из Ревеля 7 октября 1831 года отослан в Свеаборг, куда прибыл 14 октября 1831 года.

Находясь в одиночных камерах, Вильгельм по возможности продолжал работать. Он сочинял, изучал иностранные языки. Так, находясь в тюрьмах, он освоил английский и греческий. Французский он изучал ранее – в частном пансионе и лицее.

Шлиссельбургская крепость

Вильгельм Карлович сделал перевод шекспировского Макбета и передал на волю. Антон Дельвиг, товарищ по лицею хлопотал об издании этого произведения, и выплатил автору гонорар, не дожидаясь решения этого вопроса.

Во время пребывания в крепостях были у Кюхельбекера и светлые моменты. Так, 18 ноября 1829 года его сестра Устина Карловна передала Вильгельму книгу – сборник стихов Дельвига с подписью « в подарок от автора».

Самым тяжелым было заключение в Ревеле. Там он не мог ни читать, ни писать. И единственным утешением было ведение узником дневника. В Свеаборге было немного легче. С высочайшего разрешения самого императора Кюхельбекер мог иметь свои книги в камере и продолжал работать, но все что он писал и передавал родственникам и друзьям, тщательно проверялось.

В соответствии с указом от 14 декабря 1835 года был назначен в город Баргузин Иркутской губернии для вечного поселения в Сибири.

В этот город он прибыл 20 января 1836 года. В Баргузине отбывал ссылку его младший брат Михаил Кюхельбекер. Вместе они организовали собственное хозяйство, выращивали новые для Сибири сельхозкультуры. Сказались навыки и знания, приобретенные в детстве от отца. Михаил Карлович организовал у себя в доме бесплатную школу для местных детей. Возможно, Вильгельм Карлович тоже учил ребятишек в этой школе грамоте.

Находясь в Баргузине, он занимался литературным творчеством:

• сочинял стихи, поэмы,
• писал критические статьи,
• переводил с европейских и древних языков,
• завершил «Дневник»,
• создал очерк «Жители Забайкалья и Закаменья» с интересными наблюдениями культурно-бытовых особенностей и расселения народов этого края.

Оставил после себя поэму «Юрий и Ксения», историческую драму «Падение дома Шуйского», роман «Последний Колонна» и другие. В письме Пушкину сообщил любопытные наблюдения о местном тунгусском племени.

Семейная жизнь Кюхли

15 января 1837 года взял в жены дочь баргузинского почтмейстера Дросиду Ивановну Артенову, которой к тому моменту еще не исполнилось 20 лет. Она была домовитая, хозяйственная, но малограмотная. «Черные глаза ее жгут душу», - так писал о ней Вильгельм Дельвигу.

Молодая жена родила ему четверых детей. Старший Федор родился мертвым, Младший Иван умер в раннем возрасте. Выжили сын Михаил и дочь Юстина. После смерти Кюхли их взяла на воспитание Юстина Карловна с условием, что они сменят фамилию на Васильевы.

В 1840 году Вильгельм Кюхельбекер испросил разрешение на переезд из Баргузина. Ему разрешили перебраться в Акшинскую крепость. Здесь обещали частные уроки с оплатой за гувернерство. Дом он не продал, оставил, чтобы жене было куда вернуться. Поначалу дела пошли неплохо. Он давал уроки дочерям начальника крепости Разгильдеева Анне и Василисе и сыну казачьего атамана. В пятнадцатилетнюю Анну Разгильдееву он успел без памяти влюбиться. Стали поговаривать, что супруга Разгильдеева сама влюбилась в необычного учителя своих дочерей, ревновала Анну. В это же время трагически погиб сын атамана Истомина, с которым занимался Вильгельм Карлович. В Акше было прожито три года. За это время Кюхельбекер расплатился с долгами, нажитыми в Баргузине.

В 1844 году Кюхельбекер получил перевод в Смолинскую слободу. Переправляясь через Байкал, семья попала в шторм. Потребовалось все мужество Вильгельма Карловича, чтобы спасти жену и детей от смерти. Но во время этой переправы Кюхельбекер простудился, и у него начал прогрессировать туберкулез, унаследованный от отца. Во время переезда заехал в Баргузин к брату и Ялуторовск к .

«Обнял я его с прежним лицейским чувством. Это свидание напомнило мне живо старину. Он тот же оригинал, только с проседью в голове, – писал Пущин Энгельгардту. – Зачитал меня стихами донельзя».

Дом-музей Вильгельма Кюхельбекера в Кургане

Смолинская слобода находилась по ту сторону Тобола, в двух верстах от Кургана. Здесь он начал терять зрение. Беспокоила паховая грыжа. А на весь городок был один врач. Он впервые обратился за помощью к В. Ф. Одоевскому, но Одоевский его письма не получил. Он посылал прошения на разрешение печататься, но и такого разрешения ему не дали. Жена билась одна со строительством дома. Вильгельм из-за болезней ничем не мог помочь ей. Ему в Кургане предложили 45 десятин земли, которые выделялись в Сибири декабристам. Но эти земли выделялись за счет крестьян, и Вильгельм отказался.

28 января 1846 года Вильгельм Карлович получил разрешение на выезд в Тобольск для лечения. В губернский город он приехал в марте. А в августе он умер от чахотки, и погребен здесь же, на Завальном кладбище. Сегодня это кладбище признано культурным наследием России. Здесь в разные годы были похоронены декабристы А. М. Муравьёв, С. Г. Краснокутский, и др., а также сказочник Пётр Павлович Ершов.

Жирный смрад политической кухни

становился мерзей и мерзей.

Пушкин был невозможен без Кюхли,

без лицейских заветных друзей.

И когда увезли его Вилю

в засугробленный Баргузин,

то Сверчка как ногой придавили,

чтоб молчал и гусей не дразнил.

И шагал по избе Кюхельбекер,

и, бессильная, как мотылек,

неразумная мысль о побеге

билась в окна и потолок.

«Неужели, - писал он в тетрадке, -

ты настолько, Россия, слепа,

что берешь у самой себя взятки

и воруешь сама у себя?»

И не верилось пушкинским строкам,

что когда-нибудь скроется тьма,

но услышал он тоненький стрекот,

чуть похожий на шелест письма.

То замрет, задремав с недосыпа,

то опять стрекотнет - и молчок.

И шепнул ему Кюхля: «Спасибо.

Ты меня не покинул, Сверчок».

«Мне нужно забвенье, нужна тишина…» - горько выдохнул он в сибирской ссылке за год до надвигавшейся смерти от туберкулеза. Но вряд ли бы он согласился, чтобы эта тишина была полной и он потерял возможность слышать в глубине памяти шум, заливавший половодьем лицейские коридоры во время перемен между уроками, и различать в нем голоса Пушкина, Дельвига, Пущина…

Он родился в Петербурге, где ему предстояло через двадцать восемь лет выйти на Сенатскую площадь и выстрелить в великого князя Михаила Павловича и одного генерала из, как изволили тогда шутить придворные остряки, «нестреляющего пистолета», давшего оба раза осечку.

Кюхельбекер был долговяз, нескладен, застенчив, и над ним подшучивали еще с лицейских времен, дав ему прозвище Кюхля, напоминавшее насмешливое слово «рохля». А Пушкин даже сочинил фамильный неологизм:

За ужином объелся я,

А Яков запер дверь оплошно –

Так было мне, мои друзья,

И кюхельбекерно и тошно.

Кюхля немедленно вызвал его на дуэль, но Пушкин стрелять не стал, и они тут же помирились. Юрий Тынянов впоследствии сделал лицейское прозвище Кюхельбекера названием трагического романа-биографии. Этот трагизм был выговорен самим поэтом еще в ранних стихах.

За год до смерти он написал: «Горька судьба поэтов всех племен; Тяжеле всех судьба казнит Россию…». Почти через столетие, как дальнее эхо, ему откликнулся голос Волошина: «Темен жребий русского поэта: Неисповедимый рок ведет Пушкина под дуло пистолета, Достоевского на эшафот».

Оказаться поэтом и современником Пушкина было сложным счастьем. Пушкин своим пульсирующим присутствием поднимал значение самой поэзии, но одновременно отвлекал внимание от других поэтов, ибо сравниться с ним зажигательной жаждой жизни, летучестью пера, всежанровостью не могли ни Тютчев, ни Баратынский. Даже искренне восторгаясь с присущей ему щедростью другими поэтами, Пушкин невольно затенял их. Жуков-скому было непросто увидеть себя легко сдвинутым с первого места, занимаемого им после смерти Державина. Вяземский, с которого, видимо, были списаны некоторые черты Сальери, боролся с раздражением, вызываемым пушкинским «легкомыслием» - чего уж греха таить! - действительно имевшим место. Но Кюхельбекер, Дельвиг, Пущин - вот у кого отношение к Пушкину никогда не усложнялось закомплексованностью. Хотя они иногда пылко спорили с ним, но были настолько переполнены гражданскими страстями, поэзией, дружбой, что для зависти или ущемленности в их душе не было места. У них было чувство, что Пушкин - это их поэт, и, гордясь им, они гордились и собой.

Но Кюхельбекер стал бы поэтом, даже если бы Пушкина не было. Отец его, саксонский дворянин, учился в Лейпцигском университете вместе с Гёте и, рассказывая сыну о своих встречах и долгих разговорах с будущим автором «Фауста», читал вслух стихи великого немца. Однако сын себя немцем не считал: «…первыми моими наставниками в русской словесности были - моя кормилица Марина да няньки мои - Кирилловна и Татьяна».

После смерти отца в 1809 году семья оказалась почти нищей. Лишь благодаря поддержке именитого родственника, Барклая-де-Толли, в 1811 году Кюхельбекер поступил в Царскосельский лицей, где сразу подружился с кучерявым юрким Сашей Пушкиным, позже, в «Арзамасе», получившим прозвище Сверчок, с коим они обчитывали друг друга и приличными, и полуприличными стихами. Пушкин однажды затащил Кюхлю в политический кружок Бурцова, где юный вольнодумец сразу почувствовал себя в своей стихии. Вот что Виля, как его тоже называли, записал в конспекте сочинений: «Тирания похожа на петлю, которая суживается от сопротивления. Нет середины: или терпи, или борись, но с твердым намерением или разорвать петлю, или удавиться».

По окончании лицея Кюхельбекер служил в архиве Иностранной коллегии опять же вместе с Пушкиным, и на службе к их компании прибавился будущий автор «Горя от ума». Впоследствии Кюхле и Грибоедову было суждено сдружиться еще ближе в Тифлисе, куда Кюхельбекера выслали как поднадзорного за его слишком «невыдержанные» публичные лекции в Париже о русской литературе, что весьма не понравилось длинному оку царского правительства. После подавления декабристского бунта Кюхельбекер бежал в Варшаву, но уже через месяц был схвачен и брошен в Петропавловскую крепость.

Последний раз Пушкин видел его в Боровичах в 1827 году, когда жандармы, везущие арестантов из Шлиссельбурга, остановились задать лошадям овса. Один арестант был «высокий, бледный и худой молодой человек с черною бородою, в фризовой шинели… Увидев меня, он с живостию на меня взглянул. Я невольно обратился к нему. Мы пристально смотрим друг на друга - и я узнаю Кюхельбекера. Мы кинулись друг другу в объятия. Жандармы нас растащили. Фельдъегерь взял меня за руку с угрозами и ругательством - я его не слышал. Кюхельбекеру сделалось дурно. Жандармы дали ему воды, посадили в тележку и ускакали» (А. Пушкин. Дневники. Запись от 15 октября 1827 г.). Кюхельбекер десять лет просидел в одиночках разных крепостей, а затем был сослан в Сибирь, где писал стихи, продолжал вести дневник, переводил Шекспира и смертельно тосковал по своим лицейским друзьям, отобранным у него навсегда.

Пушкин не забывал о нем - посылал письма, книги, старался помочь, елико возможно… Кюхельбекер отвечал ему в 1836 году: «Книги, которые время от времени пересылал ты ко мне, во всех отношениях мне драгоценны: раз, они служили мне доказательством, что ты не совсем еще забыл меня, а во-вторых, приносили мне в моем уединении большое удовольствие. Сверх того, мне особенно приятно было, что именно ты, поэт, более наших прозаиков заботишься обо мне: это служило мне вместо явного опровержения всего того, что господа, люди хладнокровные и рассудительные, обыкновенно взводят на грешных служителей стиха и рифмы».

Понимал ли Кюхельбекер, что всё лучшее в неугомонном лицейском Сверчке воплотилось именно благодаря таким друзьям, каким был сам Кюхля?

Вильгельм КЮХЕЛЬБЕКЕР

1797 (Петербург) - 1846 (Тобольск)

К Пушкину из его нетопленной комнаты

К тебе зашел согреть я душу;

Но ты теперь, быть может, Грушу

К неистовой груди прижал

И от восторга стиснул зубы

Иль Оленьку целуешь в губы

И кудри Хлои разметал;

Или с прелестной бледной Лилой

Сидишь и в сладостных глазах,

В ее улыбке томной, милой,

Во всех задумчивых чертах

Ее печальный рок читаешь

И бури сердца забываешь

В ее тоске, в ее слезах.

Мечтою легкой за тобою

Моя душа унесена

И, сладострастия полна,

Целует Олю, Лилу, Хлою!

А тело между тем сидит,

Сидит и мерзнет на досуге:

Там ветер за дверьми свистит,

Там пляшет снег в холодной вьюге;

Здесь не тепло; но мысль о друге,

О страстном, пламенном певце,

Меня ужели не согреет?

Ужели жар не проалеет

На голубом моем лице?

Нет! над бумагой костенеет

Стихотворящая рука…

Итак, прощайте вы, пенаты

Сей братской, но не теплой хаты,

Сего святого уголка,

Где сыну огненного Феба,

Любимцу, и€збраннику неба,

Не нужно дров, ни камелька;

Но где поэт обыкновенный,

Своим плащом не покровенный,

И с бедной Музой бы замерз,

Заснул бы от сей жизни тленной

И очи, в рай перенесенный,

Для вечной радости отверз!

Участь русских поэтов

Горька судьба поэтов всех племен;

Тяжеле всех судьба казнит Россию:

Для славы и Рылеев был рожден;

Но юноша в свободу был влюблен…

Стянула петля дерзостную выю.

Не он один; другие вслед ему,

Прекрасной обольщенные мечтою,

Пожалися годиной роковою…

Бог дал огонь их сердцу, свет уму,

Да! чувства в них восторженны и пылки, –

Что ж? их бросают в черную тюрьму,

Или болезнь наводит ночь и мглу

На очи прозорливцев вдохновенных,

Или рука любовников презренных

Шлет пулю их священному челу;

Или же бунт поднимет чернь глухую,

И чернь того на части разорвет,

Чей блещущий перунами полет

Сияньем облил бы страну родную.

Усталость

Мне нужно забвенье, нужна тишина:

Я в волны нырну непробудного сна,

Вы, порванной арфы мятежные звуки,

Умолкните, думы, и чувства, и муки.

Да! чаша житейская желчи полна;

Но выпил же эту я чашу до дна, –

И вот опьянелой, больной головою

Клонюсь и клонюсь к гробовому покою.

Узнал я изгнанье, узнал я тюрьму,

Узнал слепоты нерассветную тьму

И совести грозной узнал укоризны,

И жаль мне невольницы милой отчизны.

Мне нужно забвенье, нужна тишина

……………………………………….....................

Одним из одноклассников Пушкина в Лицее был Вильгельм Карлович Кюхельбекер (1797-1846), родившийся в Лифляндии (территория части нынешних Латвии и Эстонии) в семье обрусевших немецких дворян.
В Лицее у него было прозвище Кюхля. Был он долговяз, нескладен и застенчив, за что получал свою порцию насмешек от одноклассников. Впрочем, вообще к нему они относились хорошо. Вот что написано о нём в "Русском биографическом словаре" (1896-1918, изд. Русского исторического общества):

Уже в Лицее проявилась его страсть к стихотворству, но он долго не мог справиться с техникой нашего стихосложения, за что подвергался частым насмешкам со стороны своих знаменитых впоследствии товарищей; в стилистических же погрешностях против русского языка его упрекал совершенно основательно A. И. Тургенев даже в 1820-х годах. Но как доброго, милого товарища Кюхельбекера очень любили его однокашники, в числе которых были Пушкин, Дельвиг, Пущин, барон Корф и др. К Кюхельбекеру-юноше влекло всех, его знавших, его способность искренне увлекаться, его чувствительность, доброта сердца, доверчивость; этих черт не изгладили в его характере даже и тяжкие испытания, какие выпали на долю злополучного писателя в продолжение его жизни. Грибоедов писал о нем: «он отдается каждому встречному с самым искренним увлечением, радушием и любовью»; Жуковский говорил ему: «вы созданы быть добрым... вы имеете нежное сердце»; кн. Вяземский находил в нем «много достойного уважения и сострадательности»; для Пушкина он был всегда «лицейской жизни милый брат». Да и весь круг его знакомых, среди которых были чуть ли не все выдающиеся наши писатели того времени (Пушкин, Жуковский, Дельвиг, Гнедич, Баратынский, Грибоедов, Одоевский, Тургенев, кн. Вяземский и др.) всегда относился к нему с радушием, все сострадали ему в его несчастиях, столь часто его постигавших, и все, чем могли, старались облегчить его существование. В 1823 г. В. И. Туманский писал ему: «какой-то неизбежный fatum управляет твоими днями и твоими талантами и совращает те и другие с прямого пути».

То ли в 1817, то ли в 1818 году - до сих пор точно это не установлено, Пушкин написал эпиграмму

За ужином объелся я,
А Яков запер дверь оплошно –
Так было мне, мои друзья,
И кюхельбекерно и тошно.

Сделал он это не со зла - Кюхельбекер, Дельвиг и Пущин были его лучшими друзьями. Однако, Кюхля обиделся и вызвал Пушкина на дуэль.
Как пишет Юрий Тынянов, первые сведения об этой дуэли зафиксированы на рассказе одноклассника Пушкина Фёдора Матюшкина и записке Даля о дуэлях Пушкина, написанном вскоре после кончины Пушкина. Сведения эти опубликованы историком Петром Бартеневым: "Кюхельбекер стрелял первым и дал промах. Пушкин кинул пистолет и хотел обнять своего товарища, но тот неистово кричал: стреляй, стреляй! Пушкин насилу его убедил, что невозможно стрелять, потому что снег набился в ствол. Поединок был отложен, и потом они помирились".

Тот же Тынянов приводит другую версию, согласно которой дуэль была, но не между Пушкиным и Кюхельбекером:

В 1875 г. в «Русской Старине», № 6 были опубликованы «Биографические заметки о Кюхельбекере, собранные редакцией при содействии его семейства» (делается ссылка на сына Михаила Вильгельмовича Кюхельбекера, дочь Юстину Вильгельмовну Косову и племянницу Александру Григорьевну Глинку). В основу этих заметок легла в достаточной степени искаженная (а кое-где и дополненная) редакцией рукопись Ю. В. Косовой, представляющая в основном полемику с появившимися в 1858 г. «Записками» Греча.

В записке своей об отце Ю. В. Косова между прочим пишет: «В лицее подружился он со многими из своих товарищей и остался с ними в сношениях до самой смерти, несмотря на различие их последующей судьбы, [короче всех сошелся он с Пушкиным, Дельвигом, Горчаковым, Яковлевым]; на долю большей части из них выпали почести и слава, на его - заточение и изгнание. Один только из них И. Ив. Пущин был его товарищем не только на скамьях лицея, но и в рудниках Сибири. О дружбе его с Пушкиным остались более достоверные и благородные памятники, чем пустое четверостишие, приведенное Гречем. Во многих отдельных стихотворениях, особенно в одах своих на 19-ое Октября (Лицейские Годовщины) Пушкин с любовью и уважением упоминает о товарище своем, называя его своим братом «по Музе и Судьбе». Кстати упомяну здесь - и о дуэли, которую Кюхельбекер имел по словам Греча с Пушкиным - [в действительности] она если существовала, то только в воображении Г-на Греча или вернее всего придуманна просто им в виде остроумного анекдота. - Еще в лицее, или тот час же по выходе из него Кюхельбекер действительно дрался с одним из своих товарищей - да только не с Пушкиным, а с Пущиным; верно Греча сбила схожесть фамилий (безделица!). Причина поединка мне неизвестна, знаю только, что он не помешал их обоюдному уважению и что я и теперь обязана И. И. Пущину возможностью издать бумаги отца, так как они были собраны и сохранены им».

Недооценивать это свидетельство дочери не приходится главным образом вследствие особых отношений детей Кюхельбекера к Пущину, после смерти отца опекавшему их; это же позволяет категорическое высказывание Косовой возводить к личному рассказу Пущина.

Тем не менее факт какой-то ссоры Пушкина и Кюхельбекера, так или иначе связанный с дуэлью, приходится считать установленным, вследствие наличия прямых свидетельств Матюшкина и Даля, на которые ссылается Бартенев.

14 декабря 1825 года Вильгельм Кюхельбекер был среди декабристов на Сенатской площади. Он пытается стрелять в Великого Князя Михаила Павловича, но пистолет дважды дает осечку. Эта осечка спасла жизнь двоим - и самому Михаилу Петровичу, и Кюхельбекеру - в случае успешного выстрела он был бы шестым повешенным декабристом. Кюхельбекер бежал и, намереваясь скрыться за границу, прибыл в Варшаву, где был узнан по приметам, сообщенным его бывшим другом - Булгариным. Приговоренный к смертной казни, он был помилован по просьбе великого кн. Михаила Павловича, и осужден на вечные каторжные работы, замененные одиночным заключением в крепости.

12 октября 1827 года по указу царя из Шлиссельбургской крепости Кюхельбекер был отправлен в арестантские роты при Динабургской крепости(ныне в Даугавпилсе, Латвия).

13 октября, за неделю до ежегодной лицейской встречи 1827 года, Пушкин выехал из Михайловского в Петербург. 14 октября случилась неожиданная встреча Кюхельбекера и Пушкина на глухой почтовой станции Залазы.

"Мы кинулись друг другу в объятия, - записал потом в дневнике Пушкин, - жандармы нас растащили...". Друзьям поговорить толком не дали - Кюхлю спешно отправили дальше. Пушкин рванул было по грязи вслед за арестантской телегой, но дюжий фельдъегерь сгреб его в охапку и держал как безумного.
Вот что написал в своём рапорте перевозивший Кюхельбекера фельдъегерь Подгорный:

«Господину дежурному генералу Главного штаба его императорского величества генерал-адъютанту и кавалеру Потапову фельдъегеря Подгорного

Отправлен я был сего месяца 12-го числа в гор. Динабург с государственными преступниками, и на пути, приехав на станцию Залазы, вдруг бросился к преступнику Кюхельбекеру ехавший из Новоржева в С.-Петербург некто г. Пушкин и начал после поцелуев с ним разговаривать. Я, видя сие, наипоспешнее отправил как первого, так и тех двух за полверсты от станции, дабы не дать им разговаривать, а сам остался для написания подорожной и заплаты прогонов. Но г. Пушкин просил меня дать Кюхельбекеру денег, я в сем ему отказал. Тогда он, г. Пушкин, кричал и, угрожая мне, говорил, что по прибытии в С.-Петербург в ту же минуту доложу его императорскому величеству, как за недопущение распроститься с другом, так и дать ему на дорогу денег, сверх того не премину также сказать и генерал-адъютанту Бенкендорфу. Сам же г. Пушкин между угрозами объявил мне, что он посажен был в крепость и потом выпущен, почему я еще более препятствовал иметь ему сношение с арестантом, а преступник Кюхельбекер мне сказал: это тот Пушкин, который сочиняет. 28 октября 1827 года».

Художник Олег Коровин отобразил эту встречу на картине "Встреча. Пушкин и Кюхельбекер."

В 1831 году Кюхельбекер был отправлен сидеть в Свеаборг, а в 1835-м году определён на поселение в город Баргузин Иркутской губернии (ныне село Баргузин Баргузинского района Бурятии).
В Баргузине уже жил его брат Михаил Карлович, тоже сосланный декабрист. Михаил Карлович открыл в своём доме для местных жителей бесплатную школу, в которой, возможно, преподавал Вильгельм Кюхельбекер.

В ссылке Кюхельбекер продолжал писать стихи, занимался переводами с европейских и древних языков. 15 января 1837 года женился на дочери баргузинского почтмейстера Дросиде Ивановне Артеновой (1817-1886).
В дальнейшем жил в Акшинской крепости и в Кургане, где потерял зрение. 28 января 1846 года Кюхельбекеру было разрешено выехать в Тобольск на лечение, куда он прибыл 7 марта 1846 года. 11 августа того же года он скончался от чахотки.

Вот одно из его последних стихотворений, написанное в 1846 году:

Участь русских поэтов

Горька судьба поэтов всех племён;
Тяжеле всех судьба казнит Россию;
Для славы и Рылеев был рождён;
Но юноша в свободу был влюблён…
Стянула петля дерзостную выю.

Не он один; другие вслед ему,
Прекрасной обольщённые мечтою,
Пожалися годиной роковою…
Бог дал огонь их сердцу, свет уму,
Да! чувства в них восторженны и пылки, -
Что ж? их бросают в чёрную тюрьму,
Морят морозом безнадежной ссылки…

Или болезнь наводит ночь и мглу
На очи прозорливцев вдохновенных;
Или рука любезников презренных
Шлёт пулю их священному челу;

Или же бунт поднимет чернь глухую,
И чернь того на части разорвёт,
Чей блещущий перунами полёт
Сияньем облил бы страну родную.

Русский поэт, декабрист. Друг А. С. Пушкина. Участник восстания на Сенатской площади (1825). Приговорен к тюремному заключению и вечной ссылке. Оды, послания ("Смерть Байрона", 1824; "Тень Рылеева", 1827), трагедии ("Аргивяне", 1822 — 25, "Прокофий Ляпунов", 1834), романтическая драма "Ижорский" (опубл. 1835, 1841, 1939), поэмы "Вечный жид", опубл. 1878), роман "Последний Колонна" (1832 — 43; опубл. 1937). Критические статьи; "Дневник", написан в заключении (опубл. 1929).

Биография

Кюхельбекер Вильгельм Карлович (1797 — 1846), поэт, прозаик.

Родился 10 июля (21 н.с.) в Петербурге в дворянской семье обрусевших немцев. Детство провел в Эстонии, где семья поселилась после отставки отца.

В 1808 был отдан в частный пансион, а через три года поступил в Царскосельский лицей, где его друзьями стали Пушкин и Дельвиг. С ранних лет проявлял черты вольнолюбия, был членом кружка декабриста Бурцева, глубоко изучал общественные науки, составлял словарь политических терминов, серьезно занимался литературой. Считался одним из признанных лицейских поэтов. Уже в 1815 печатался в журналах "Сын Отечества", "Амфион", принимал активное участие в "Вольном обществе любителей российской словесности", на одном из заседаний которого в 1820 читал стихи, посвященные ссыльному Пушкину, что послужило поводом для доноса на Кюхельбекера. Чувствуя надвигающуюся опасность, по совету друзей отправляется за границу в качестве секретаря вельможи А. Нарышкина. Побывал в Германии, где посетил Гёте, которому посвятил стихотворение "К Прометею". В Париже читал лекции по русской литературе, имевшие большой успех. Вольнолюбивая направленность этих лекций вызвала недовольство царского посланника, добившегося немедленного возвращения поэта в Россию.

Друзья помогли ему поступить на службу к генералу Ермолову, и он в 1821 отправился на Кавказ, в Тифлисе встретился и подружился с Грибоедовым. Однако уже в мае 1822 Кюхельбекер подал прошение об увольнении и уехал к сестре в имение Закуп Смоленской губернии. Здесь написал несколько лирических стихотворений, закончил трагедию "Аргивяне", сочинил поэму "Кассандра", начал поэму о Грибоедове.

Обстоятельства материального порядка побудили его летом 1823 приехать в Москву. Поэт сблизился с Одоевским, вместе с которым начал издавать альманах "Мнемозина", где печатались Пушкин, Баратынский, Языков. Кюхельбекер писал стихи о восстании в Греции, на смерть Байрона, послания Ермолову, Грибоедову, стихотворение "Участь русских поэтов".

В 1825 поселился в Петербурге, вошел в круг декабристов, был принят в члены Северного общества. 14 декабря Кюхельбекер, один из немногих "штатских" среди военных, проявлял бурную деятельность: посещал восставшие части, мужественно вел себя на площади, стрелял в великого князя Михаила Павловича. Когда войска восставших были рассеянны, переодевшись в крестьянское платье, он пытался бежать за границу. Арестованный в Варшаве, был приговорен к смертной казни, впоследствии замененной длительной каторгой.

После десяти лет одиночного заключения в Динабургской и Свеаборгской крепостях был сослан в Сибирь на поселение. Однако и в крепости, и в ссылке он продолжал заниматься творчеством, создав такие произведения, как поэма "Сирота", трагедии "Прокофий Ляпунов" и "Ижорский", повесть "Последняя Колонна", сказку "Иван, купецкий сын", воспоминания "Тень Рылеева", "Памяти Грибоедова". Некоторые из его произведений Пушкину удалось напечатать под псевдонимом. После смерти своего великого друга Кюхельбекер потерял и эту возможность.

В ссылке Кюхельбекер женился на дочери почтмейстера Артемова, неграмотной женщине, которую учил и воспитывал. Вместе с семьей перебирался из одного сибирского местечка в другое и, наконец, уже больной туберкулезом и слепой, поселился в Тобольске.

Среди тех, чьи имена связаны с Декабрьским вооружённым восстанием 1825 года, находится поэт и друг А.С. Пушкина Вильгельм Кюхельбекер, биография которого легла в основу этой статьи. Он не достиг высот ни в искусстве, ни в общественной деятельности, тем не менее подобные ему люди явились той духовно-нравственной основой российского общества, о которой так много говорят сегодня.

Юный отпрыск обрусевших немцев

Кюхельбекер Вильгельм Карлович, будущий поэт-декабрист, родился 21 июня 1797 года в Петербурге в семье обрусевших немецких дворян. Его детские годы прошли в Лифляндии в семейном имении Авенорм. Начальное образование, как и было принято в дворянских семьях, мальчик получил дома, а когда ему исполнилось одиннадцать лет, продолжил занятия в частном пансионе эстонского города Верро. Итогом трёх лет, проведённых в этом учебном заведении, стали серебряная медаль и радужные планы на будущее.

Их осуществлению посодействовал дальний родственник семьи, военный министр и будущий герой 1812 года - Барклай де Толли. По его протекции пятнадцатилетний Вильгельм Кюхельбекер был принят в самое привилегированное учебное заведение страны - недавно открывшийся Императорский Царскосельский лицей. Волею судьбы ему довелось быть в числе первых его учащихся.

Сам того не сознавая, Вильгельм Кюхельбекер, или как его называли однокурсники - Кюхля, оказался среди людей, которым суждено было своими именами ознаменовать целую эпоху в истории России. Достаточно сказать, что его товарищами были такие же юные, как и он сам, князь А.М. Горчаков - будущая звезда российской дипломатии, литератор А.А. Дельвиг, декабрист И.И. Пущин и, наконец, непревзойдённый корифей отечественной поэзии - Александр Сергеевич Пушкин.

Гадкий утёнок Царскосельского лицея

Как правило, в изданиях энциклопедического направления при рассказе о лицейских годах Кюхельбекера делается акцент на его раннем увлечении поэзией и первых публикациях в журналах «Сын отечества» и «Амфион». При этом в большинстве случаев опускается личная трагедия, пережитая в стенах прославленного учебного заведения.

Из воспоминаний современников известно, что по своей натуре Вильгельм Кюхельбекер был весьма стеснительным юношей, совершенно неспособным постоять за себя и обладавшим феноменальной способностью попадать в нелепые положения. Подобное сочетание качеств редко проходит безнаказанно в подростковой среде, пусть даже и дворянской.

В результате безответный Кюхля очень скоро стал мишенью для насмешек, а порой и весьма злых шуток своих товарищей. Естественно, это травмировало его самолюбие и причиняло порой нестерпимую боль. Результатом стала попытка суицида, предпринятая в ответ на очередную обиду. Несчастный попытался утопиться в одном из многочисленных царскосельских прудов, но и это не смог довести до конца.

В итоге под общий смех его вытащили на берег - мокрого, жалкого и ещё более нелепого, чем прежде. Однако отчаянный поступок заставил очень многих, в том числе самого Пушкина, изменить к нему отношение. Известно даже, что некоторые из прежних насмешников и обидчиков после происшедшего стали его покровителями.

С Александром Сергеевичем же Вильгельм Кюхельбекер сблизился благодаря поэзии. В те годы среди лицеистов увлечение стихосложением было всеобщим явлением, и многие из них пробовали силы, подражая как древнегреческим авторам, так и прославленным соотечественникам, первенство среди которых принадлежало Г.Р. Державину. Именно Пушкин был первым читателем и беспристрастным критиком стихов будущего декабриста.

На новом поприще

Окончив в 1817 году учёбу в лицее с серебряной медалью, Вильгельм Карлович вместе со своим однокурсником и другом А.С. Пушкиным получил назначение в Коллегию иностранных дел, но вскоре дипломатической службе предпочёл педагогику, став преподавателем Благородного пансиона, созданного при Главном педагогическом институте.

И здесь судьбе было угодно свести его с людьми, оставившими свои имена в истории. Среди учеников Кюхельбекера был будущий «отец русской классической музыки» М.И. Глинка и родной брат А.С. Пушкина - Лев Сергеевич.

Парижские лекции и их печальный итог

Прослужив на педагогическом поприще три года, Вильгельм Кюхельбекер вышел в отставку и в качестве секретаря обер-камергера А.Л. Нарышкина уехал за границу, посетив Германию, а затем во Францию, где его путешествие было неожиданно прервано. Причиной тому послужили лекции по русской литературе, которые он читал в Париже, сопровождая их собственными сочинениями, носившими крайне вольнолюбивый характер. По требованию российского посла лекции были запрещены, и Вильгельм Кюхельбекер, стихи которого создали ему репутацию лица неблагонадёжного, был вынужден вернуться в Россию.

Служба на Кавказе

Неизвестно, как бы сложилась дальнейшая судьба дворянина, запятнавшего свою репутацию политической крамолой, но помогли бывшие лицейские друзья, и с их помощью Кюхельбекеру удалось получить место при штабе генерала Ермолова, командовавшего русскими войсками на Кавказе. Находясь в Тифлисе, он встретился и подружился с ещё одним выдающимся человеком своей эпохи - Александром Сергеевичем Грибоедовым, до конца жизни ставшим его кумиром.

Излишняя ранимость характера, проявившаяся в Вильгельме Карловиче ещё в лицейские годы, подвела его и на этот раз, заставив по незначительному поводу вызвать на дуэль одного из родственников Ермолова. Поединок окончился без пролития крови, но о дальнейшей службе в свите генерала не могло быть и речи. Пришлось подать в отставку.

Роковой день - 14 декабря

Ещё в бытность свою преподавателем Благородного пансиона Вильгельм Кюхельбекер, увлечённый идеей свержения самодержавия, вошёл в состав тайной, или, как иногда её называют, преддекабристской организации «Священная артель». В 1825 году за несколько дней до событий на Сенатской площади он был введён К.Ф. Рылеевым в состав Северного общества.

Утром 14 декабря вместе с остальными заговорщиками Вильгельм Кюхельбекер, друг Пушкина и Грибоедова, находился на Сенатской площади. Его участие в восстании не ограничилось лишь пассивным присутствием. Дважды он пытался стрелять в брата императора - великого князя Михаила Павловича, но, к счастью для обоих, пистолет упорно давал осечку.

Политический преступник

Когда стало очевидно, что восстание обречено, Кюхельбекер сумел незаметно покинуть площадь и спешно выехать за границу, надеясь таким образом скрыться от преследования властей, но этим лишь отсрочил свой арест. Через месяц Вильгельм Карлович был случайно опознан в предместье Варшавы и в кандалах доставлен в Санкт-Петербург, где его поместили в каземат главной политической тюрьмы России - Петропавловской крепости.

В июле следующего - 1826 года, решением суда он был приговорён к каторжным работам сроком на двадцать лет (впоследствии срок сократили до пятнадцати) и содержался сначала в печально известной Шлиссельбургской крепости, а затем был переведён в арестантские роты, состоявшие при Динабургской крепости на территории нынешнего латвийского города Даугавпилса.

Последние годы жизни

Несмотря на то что до конца срока оставалось ещё пять лет, в 1836 году указом императора Николая I Вильгельм Кюхельбекер был переведён с каторжных работ на поселение в отдалённый город Баргузинск, расположенный в Иркутской губернии. Там он поселился у своего младшего брата Михаила Карловича и вёл с ним совместное хозяйство, открыв в своём доме бесплатную школу для местных детей.

Его дальнейшая судьба весьма печальна. Литературные занятия не принесли успеха у читателей, а женитьба на дочери баргузинского почтмейстера Дросиде Ивановне Артеновой, доброй от природы, но абсолютно не грамотной девушке, хоть и внесла определённое успокоение в его душу, но едва ли даровала счастье.

Последние годы жизни, не имея возможности вернуться в Петербург, Кюхельбекер неоднократно менял место жительства. Из Баргузина он перебрался в город Акшск Забайкальского края, затем в город Курган и, наконец, в Тобольск. Больной чахоткой и полностью потерявший зрение бывший декабрист скончался 23 августа 1846 года.

В последующие годы увидели свет многие стихи и поэмы, автором которых является Вильгельм Кюхельбекер. Интересные факты из его жизни легли в основу ряда литературных произведений, написанных по мотивам этой трагической судьбы. Вспоминая его, можно говорить о многом, но главное, что не даёт померкнуть имени этого человека, - безграничная готовность к самопожертвованию ради идеала, которому он посвятил свою жизнь.