Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

"Неожиданно СП (Королев) буквально вылетел из приемной, за ним следовал Феоктистов. Увидев меня, СП сказал:
- Вот хорошо, идем с нами!
Задавать вопросы на ходу было бесполезно. Мы прошли по переходу в новый 67-й корпус.
...
Королев подошел к спускаемому аппарату Терешковой и через открытый люк стал молча внимательно разглядывать внутреннюю компоновку. Потом быстро повернулся ко мне и Феоктистову и сказал:
- Вот вам задание. Вместо одного здесь надо разместить троих.
Эта команда была началом переделки «Востока» в «Восход». Решения следовало принимать поистине революционные. Разместить троих в скафандрах невозможно. Без скафандров с грехом пополам, в тесноте да не в обиде, стараниями Феоктистова, удавалось." Б. Е. Черток "Ракеты и люди".

Картина А. А. Леонова.

Имевшиеся у советской разведки данные о разработке американцами и подготовке к выходу человека в открытый космос заставили серьезно поспешить с созданием аппарата, который позволил бы опередить Америку как в полете первого многоместного космического корабля, так и в первой внекорабельной деятельности. Так родился космический корабль Восход.

Борис Евсеевич Черток в своих мемуарах "Ракеты и люди" недаром упоминает именно переделку Востока в Восход. Новый корабль на самом деле мало, чем отличался от своего предшественника: тот же сферический спускаемый аппарат, та же компоновка (герметичный СА + негерметичный приборно-агрегатный отсек), те же размеры. Основное отличие было внутри спускаемого аппарата: засунуть трех человек в шарик, изначально рассчитанный на одного - это надо было постараться. Советские инженеры хотели опередить американцев не только по срокам, но и по технологии: американские Джемини разрабатываются двухместными, значит наш корабль будет трехместным, Джемини предусматривают полную разгерметизацию для ВКД, значит у нас будет шлюз.

Установка корабля Восход на ракету-носитель:

С размещением троих космонавтов кое-как справились, правда для этого пришлось убрать катапультируемое кресло и поставить вместо него три обычных, причем, развернуть их на 90 градусов, что делало невозможным управлять кораблем вручную из кресла. Когда на Восходе-2 автоматика отказала, Беляеву пришлось вылезать из кресла, чтобы проводить ориентацию вручную. Леонов в это время держал его за ноги. После ориентирования перед включением ТДУ пришлось упустить несколько секунд, пока Беляев возращался в кресло, в результате чего вместо жаркой солнечной казахской степи СА Восхода-2 плюхнулся в сугроб в суровой сибирской тайге, где космонавтам пришлось провести несколько мучительных дней, пока их не обнаружила поисково-спасательная группа.

Спускаемые аппараты Восходов сейчас хранятся в музее РКК Энергия, куда так просто не попасть, поэтому за неимением своих фотографий, я воспользуюсь найденными в интернете.
Вот интеръер Восхода-1:

Фото И. Маринина.

Видны три кресла (среднее сдвинуто вниз из-за парашютного контейнера), а также ориентатор "Взор" и приборная панель, идентичные таковым на Востоках.

Вот, взятая из интернета схема, на которой отмечены основные узлы корабля и отличие размещения кресел от Востока.

Бросается в глаза солидных размеров цилиндр, прикрепленный к спускаемому аппарату спереди. Это резервная твердотопливная ТДУ. Дело в том, что Восходы выводились на более высокую орбиту, чем Востоки: 177,5 км * 408 км против востоковских 180,7 км * 234,6 км, поэтому в случае отказа основной ТДУ они не могли подобно Востокам сойти с орбиты естественным торможением о верхние слои атмосферы за приемлемое время.

Еще одним отличием нового корабля была система мягкой посадки (из-за отсутствия катапультных кресел экипаж приземлялся внутри СА): на центральном стропе парашютной системы установили блок твердотопливных двигателей, которые срабатывали в момент касания поверхности земли выдвинутым вниз щупом.

По понятным причинам не существует фотографий Восхода-1 в космосе снаружи, зато сохранилась кинозапись изнутри:

На Восходе-2 без скафандров было никак не обойтись, ведь в ходе полета планировалась ВКД. Поэтому экипаж второго Восхода состоял из двух человек. Больше проблем доставил шлюз. Никаким образом встроить его в шарик спускаемого аппарата было невозможно, а размещенный снаружи отдельным отсеком он не влезал под головной обтекатель. Решение было найдено. Тем, кто недавно восхищался преподнесенной, как ноу-хау, технологией надувных модулей и тестовым образцом такого модуля на МКС, не стоит забывать, что опыт применения подобной конструкции был в советской космонавтике. Надувная шлюзовая камера Восхода-2 в сложенном виде кое-как помещалась под обтекателем, а при разворачивании превращалась в полноценный отсек, хоть, конечно, и тесный.

Увы, но из-за неисправности спускового устройства фотоаппарата, установленного на скафандре Леонова, сфотографировать Восход-2 в космосе снаружи не удалось. Зато есть фото самого Леонова в шлюзе:

А в Московском музее космонавтики выставлен технологический дубликат шлюза, который я сфотографировал:

Подлинник спускаемого аппарата Восхода-2 хранится в музее РКК Энергия. Для наглядности к нему приделали еще один дубликат шлюза, да еще и с манекеном космонавта в скафандре:

Фото И. Маринина.

Интерьер СА Восхода-2:

Фото И. Маринина.

Как проходила первая в мире внекорабельная деятельность, можно увидеть на ролике, снятом кинокамерой, установленной на шлюзе снаружи:

Любопытно, что из-за высокого уровня секретности американцы понятия не имели, как выглядит корабль Восход и его ракета-носитель. Поэтому когда снимали фильм "Живешь только дважды", в эпизоде с запуском советского корабля Восход-16 показали видеозапись пуска ракеты Титан-2 с кораблем Джемини, а сам Восход-16 в фильме совсем на реальные Восходы не похож:

Да и не было на самом деле никакого Восхода-16. По программе были запланированы еще три полета, в ходе которых планировались интересные эксперименты: хирургическая операция на животном в условиях космического полета, ВКД с испытанием ранцевой системы перемещения космонавта и создание искуственной гравитации путем вращения связки корабля Восход-5 и третьей ступени ракеты-носителя тросом (реализовано американцами в ходе программы Джемини).
Но эти три полета были отменены, а программа Восход закрыта. Основной причиной этому послужила ужасная ненадежность корабля. Отсутствие системы аварийного спасения и отсутствие скафандров в трехместном варианте Восхода грозила гибелью экипажа при любой аварии ракеты-носителя или при разгерметизации спускаемого аппарата. Также нужно было перебросить все силы на разработку космического корабля Союз для лунной программы.

На истину я не претендую, но возможно, что отвлечение внимания на Восходы послужило одной из причин проигрыша СССР в лунной гонке. Американская программа Джемини все-таки осуществлялась как необходимая подготовительная ступень для лунной программы, а наш Восход был полностью самостоятельным проектом, главной целью которого было обогнать американцев в полете многоместных кораблей и в первой ВКД. Да, в этом мы получили первенство, но заплатили за это полетом на Луну.

Этой весной выйдет художественный фильм, посвященный полету Восхода-2. С нетерпением жду его, надеюсь, киношники не подведут, и фильм будет правдивым, интересным и захватывающим.

В разгар 1960 годов между Соединенными Штатами и Советским Союзом шла Холодная война, которая заключалась в гонке двух держав за первенство не только на Земле, но и в открытом космосе, поэтому ученые двух стран тратили силы на изучение галактики. Павел Беляев вместе с напарником стали теми, кто не побоялся шагнуть в неизвестность Вселенной, став космонавтами Советского Союза.

Детство и юность

Родился герой Советского Союза 26 июня в небогатой семье в селе Челищево в Вологодской области. Его родители – обычные люди: отец Иван работал в больнице фельдшером, а мать Аграфена занималась домашним хозяйством. Ивану Беляеву приходилось менять населенные пункты из-за работы, потому сначала юный будущий герой пошел в общеобразовательную школу в Миньково, а затем его семья переехала в Каменск-Уральский.

Павел Иванович уже с детства твердо решил, что обязательно станет летчиком, и его мечта сбылась. Окончив школу, юноша отправился работать на Синарский завод и занимался токарным делом.

В 1941 году Советский Союз вступил в Великую Отечественную войну. В момент этого исторического события юному Павлу было 16 лет, но уже в подростковом возрасте сформировались мужественные черты характера будущего космонавта.

Будучи ребенком, Павел хотел быть полезным для Родины и решил отправиться на фронт. Первоначально Беляеву отказали в участии в войне из-за его молодого возраста, но уже через год решительный юноша вновь подает заявление, которое все-таки рассмотрели.

В 1943 году будущий командир космического корабля добровольно отправился служить в Красную армию. Павел Иванович пошел в авиационную школу, где показал себя с отличием, после чего уже в 1944 проявил себя, как прилежный студент в Ейском училище, где обучался на морского летчика.

Смелость и отвага, а также мужество – это немногие качества, которыми обладал Павел Иванович, будучи еще студентом. В 1945 году, когда Беляеву было 20 лет, он участвовал в Советско-Японской войне в качестве летчика-истребителя, за что был награжден знаком отличия.

Космонавтика

Помимо того, что Павел Беляев известен как старший военный летчик, командир звена и член КПСС, он также был выдающимся космонавтом. В 1956 году герой Советского Союза поступает в военно-воздушную академию, а уже в 1960 зачисляется в отряд «военно-воздушных сил номер один», где началась подготовка двадцати космонавтов. Тренировки будущих выходцев в открытый космос были изнурительными: от них требовались не только технические знания, но и физическая выносливость.

В 1961 году во время подготовки Павел получает серьезную травму после прыжка с парашюта – перелом ноги, поэтому временно отстраняется от тренировок.

Несмотря на это Павел продолжил идти к своей цели, и уже в 1965 году вместе с соотечественником Алексеем Леоновым он совершил подвиг, который помог СССР стать лидером в политической гонке.

Первый выход в открытый космос

Алексей Леонов – первый человек, находившийся в галактическом пространстве. Этим событием руководил Павел Беляев – именно от него зависела техническая часть операции: ориентация корабля, наблюдение за техникой безопасности, а также организация выхода космонавта. Случилось это весной 65-го на космическом корабле «Восход-2»: эта операция была важной для Советского Союза в космической гонке.

Космический корабль "Восход-2"

Полет в космос на корабле «Восход-2» сопровождался нештатными ситуациями, например, автоматическая подача кислорода вышла из строя, что было крайне взрывоопасно. К тому же из-за кислородного отравления его напарник Алексей Леонов чувствовал себя плохо, но утечку газа удалось вовремя предотвратить.

Ко всему прочему ломается и сам «Восход-2»: средство передвижения потеряло ориентацию на небесное светило, поэтому Павлу Ивановичу пришлось управлять космическим кораблем вручную, что в принципе из-за конструкции корабля было сделать сложно.

Официально Павел Иванович впервые в мире воспользовался не только ручным управлением, но и тормозной установкой. Из-за потери ориентации «Восход-2» успешно приземлился в снежной замерзшей тайге, где Леонов и Беляев двое суток ждали помощи спасателей.

В 2017 году вышел фильм «Время первых», роли главных героев сыграли и . Фильм основан на реальных событиях, которые происходили во время космического полета Леонова и Беляева в 1965-ом. Сам Алексей Архипович принимал участие в написании сценария киноленты.

Также весной 2017 года вышел выпуск передачи «Сегодня вечером», посвященный премьере фильма, а также великим космонавтам.

Личная жизнь

У Павла Беляева была семья – жена Татьяна Филипповна и две дочери: Ирина и Людмила. Супруга Павла работала директором музея имени ЦПК , который находится в Звездном городке. В этом музее можно ознакомиться с личными фотографиями космонавта, а также с его биографией.

Смерть

Причина смерти – перитонит, неизлечимое инфекционное заболевание брюшной полости. Похоронен великий космонавт на Новодевичьем кладбище в Москве.

Воспоминания участника обеспечения посадки спускаемого аппарата космического корабля «Восход-2»

Владимир НАУМКИН

Прошло 45 лет с тех пор как экипаж космического корабля «Восход-2», выполнив поставленную задачу, возвратился на землю. Это были подполковник П. И. Беляев и майор А. А. Леонов. В том космическом эксперименте космонавт Леонов впервые вышел в открытый космос, удалился от корабля на расстояние до 5 метров и провел вне шлюзовой камеры двенадцать минут. К сожалению, посадка была выполнена не в расчетной точке под г. Кустанаем, где были сосредоточены поисковые силы и средства, а примерно в 200 км севернее Перми в глухой тайге, где космонавтов никто не ждал и не встречал.

Мне, в то время находившемуся в должности правого летчика - помощника командира вертолета Ми-6, пришлось стать непосредственным участником и свидетелем тех событий, о чем бы и хотел рассказать…

Работа по обеспечению посадки корабля «Восход-2» планировалась на следующий день после запуска, т.е. 19 марта 1965 года.

Погода в расчетной точке спуска, а она находилась в семнадцати километрах юго-западнее г. Кустанай, была летной. Десятибалльная облачность, нижний край 200 м, видимость два километра, небольшая дымка. Взлетев и набрав высоту 150 м, мы взяли курс на юго-запад. Через двадцать минут полета вышли в район посадки и встали в круг. Подстилающая поверхность - ровная степь. Заняли также свои районы вдоль трассы снижения четыре вертолета Ми-4. Выше за облаками на высотах

1200 - 2400 м кружили экипажи самолетов Ил-14. Еще выше на высоте 5400 м - самолет-ретранслятор Ан-12, обеспечивавший непрерывную связь с места предполагаемой посадки на командный пункт поисково-спасательной службы в Москве.

В расчетное время, получив команду с КП Кустаная «Всем быть на приеме», воцарился режим радиомолчания. Все ждали появления в наушниках характерных сигналов, подаваемых с борта спускаемого аппарата.

Здесь необходимо сделать маленькое отступление…

Режим снижения и входа в плотные слои атмосферы сопровождается сильным нагревом корпуса спускаемого аппарата, температура которого достигает 1200° - 1500°. Передать что-либо с борта корабля в этот момент невозможно и сигналы появляются только тогда, когда скорость уменьшается и происходит отстрел крышки парашютного отсека и раскрытие парашюта.

Все экипажи смотрят на часы. Расчетное время вышло, а в наушниках по-прежнему лишь небольшой звуковой фон и потрескивание. Сигналов мы не слышали. От экипажей самолетов, которые могли бы увидеть спускаемый аппарат визуально, никакой информации тоже нет.

Тишину «вспорол» возглас руководителя зоны поиска: «Всем экипажам на своих высотах следовать на аэродром Кустанай, срочно дозаправиться и ждать дальнейших указаний». Возвратившись и дозаправившись, мы получили команду срочно лететь на Свердловск и, если хватит светлого времени, далее идти на Пермь.

День уже клонился к вечеру, светлого времени оставалось мало. Топлива, залитого в Кустанае, для продолжения полета к Перми явно не хватало. Необходима была дозаправка, что и было оперативно сделано на аэродроме Кольцово (г. Свердловск). Запросив разрешение на вылет, получили отказ. Мы были готовы выполнить перелет и ночью на заданном эшелоне, но в то время отношение к летчикам-вертолетчикам, да и к вертолету, как летательному аппарату, было предвзятое, а все перелеты осуществлялись только в светлое время суток при визуальной видимости земных ориентиров.

Мы вынуждены были остаться на ночевку. Лишь двум экипажам на вертолетах Ми-4, которые были на аэродроме Кустанай резервными и не вылетали в зоны поиска, удалось с дозаправкой в Кольцово благополучно долететь до места и в сумерках произвести посадку в г. Перми (аэродром Большое Савино).

Переночевав в авиационной комендатуре, на следующий день рано утром мы вылетели в Пермь. Время перелета составило два часа десять минут. К нашему прилету на аэродром Большое Савино приземлился самолет Ан-12, доставивший с космодрома «Байконур» группу эвакуации. Погрузив их имущество, стали ждать доклада экипажа вертолета Ми-4, который взлетел с рассветом и должен был найти площадку вблизи спускаемого аппарата, а также определить возможность посадки вертолета Ми-6. Получив через самолет-ретранслятор, который «висел» над местом приземления, доклад о готовности к приему на площадке, мы взлетели и, набрав высоту 200 м, взяли курс на север. Погода была прекрасная. На небе ни облачка, видимость более десяти километров, температура за бортом минус 5° С. Яркое весеннее солнце придавало уверенности что все закончится благополучно и к вечеру космонавтов доставят на «большую землю». Напомню, что одну ночь они уже провели в тайге.

Через один час тридцать две минуты мы подлетели к месту нештатной посадки спускаемого аппарата космического корабля «Восход-2». Кругом, насколько хватает горизонта, простиралась тайга. Экипаж самолета-ретранслятора, увидев нас, дал команду подвернуть вправо. Вскоре мы увидели прямо перед собой яркий бело-оранжевый парашют (площадь 1000 м2), который распластался на верхушках высоких елей. Сделав вираж и осмотревшись, увидели в пяти километрах небольшую поляну и находившийся на ней вертолет Ми-4, экипаж которого по радио сообщил о готовности принять нас на этой площадке, предупредив, что она ограниченного размера и что на ней глубокий снежный покров, характерный для предгорий Урала. Пройдя над площадкой, убедились, что посадка будет не простой. Зайдя по крутой глиссаде, снизились, произвели зависание выше верхушек окружающего леса. Снег был настолько пушистым, что, поднятый потоком от несущего винта, порой закрывал видимое пространство. Повисев некоторое время и убедившись, что все вокруг хорошо просматривается, начали вертикальное снижение. Снег на площадке достигал двухметровой глубины. Когда была произведена посадка, то фюзеляж полностью лег на снег. Передний блистер штурмана наполовину был закрыт снегом, колеса основных стоек и передней стойки полностью утонули в снегу. Вертолет фактически лежал на «брюхе». Круглый блистер под антенну радиокомпаса, который располагался под фюзеляжем, как потом выяснилось, был раздавлен. Первые нетерпеливые пассажиры из оперативной группы пытались выйти из вертолета, но, оказавшись по пояс в снегу, были вынуждены возвратиться обратно на борт и одеть лыжи.

Выключив двигатели и осмотревшись, мы убедились, что в таких условиях работать будет нелегко. Мир сразу сузился до размеров поляны, окаймленной высокими деревьями. Кругом тайга, деревья высотой в 30-40 м, в лесу бурелом и снег, перемещаться по которому можно только на лыжах. На краю площадки стояли два бревенчатых дома, под крышей которых когда-то жили люди, возможно староверы. Теперь же при отсутствии окон и дверей они выглядели одинокими сиротами.

Прошла первая ночь космонавтов в лесу. Сброшенная с гражданского вертолета Пермского авиаотряда накануне теплая одежда, цели не достигла. Без лыж космонавты до нее попросту не могли добраться. Встала задача, как теперь нам добраться до спускаемого аппарата, как эвакуировать космонавтов из глухой тайги.

Для усиления поисковой группы был придан вертолет Ми-1, который, выполнив доразведку местности, обнаружил площадку, если так ее можно условно назвать. На самом деле, это редколесье, высота деревьев которого была не выше 4-х метров, и которое находилось на удалении двух километров от спускаемого аппарата.

На эту площадку с висения и была высажена группа из трех человек, прибывших из Байконура, которая на лыжах двинулась в сторону объекта. Одновременно, другая оперативно-техническая группа двинулась со стороны большой площадки, находившейся, как я уже говорил, на удалении пяти километров от места приземления и на которой был развернут штаб руководства спасательной операцией. Свое перемещение по тайге спасатели периодически обозначали пуском сигнальных ракет, а направление их движения корректировалось с вертолета.

Сегодня, оценивая ту ситуацию по прошествии уже нескольких десятилетий, я бы поступил следующим образом: экипажу вертолета Ми-4, находящемуся на большой площадке, нужно было взять на борт лесоруба, который уже был доставлен на площадку с бензопилой «Дружба» и высадить его с висения у спускаемого аппарата с помощью лебедки.

Лесорубу-профессионалу вполне хватило бы 1-1,5 часа работы, чтобы, повалив несколько деревьев, подготовить небольшую площадку для посадки этого или другого вертолета и эвакуации космонавтов.

Но тогда руководство всей этой операцией взяла на себя Москва, которая запретила все работы с висения на месте приземления.

Эвакуация пошла иначе и космонавты вынуждены были еще одну ночь провести в тайге.

После нештатного приземления все областное руководство было поднято на ноги. Была организована доставка питания как самим космонавтам (методом сбрасывания с вертолета), так и на большую площадку, где находились экипажи вертолетов и располагался штаб руководства. Присутствовал на площадке и первый секретарь Пермского обкома КПСС товарищ Коноплев, который в меру своих сил и возможностей оказывал помощь. Я был свидетелем его крайнего возмущения, когда кто-то из участников этой операции выразил недовольство тем, что их кормят одной только копченой колбасой. Коноплев ответил: «Жители моей области месяцами не видят ее на прилавках магазинов, а вы тут заелись, подавай им ресторанное меню». И он был прав. За копченой колбасой тогда многие ездили в Москву.

Но работа шла своим чередом. Группы продолжали двигаться к спускаемому аппарату. С воздуха космонавтам сбросили теплое обмундирование, палатки, питьевую воду, продукты питания. Из окрестных леспромхозов доставили лесорубов с бензопилами, которые начали готовить малую площадку к приходу космонавтов. Группы поиска, с интервалом в несколько часов, наконец вышли к месту приземления космонавтов, но об эвакуации в тот день, а она предполагала выход космонавтов на малую площадку, не могло быть и речи, т.к. светлого времени оставалось в обрез, а идти ночью по лесу на лыжах было рискованно. В том, что определенный риск был, я убедился сам, решив пройтись на лыжах по периметру нашей площадки. В одном из ее уголков увидел следы медведя, размеры лап которого на снегу составляли полторы ступни человека. Разбуженный, потревоженный и голодный хищник представлял определенную опасность для человека. Мало того, в лесу водились и рыси.

К концу дня 20 марта поступила команда нашему экипажу возвращаться обратно в Пермь, а экипажам вертолетов Ми-4 (их было уже три) ночевать на площадке. Усталые (мы в тот день в воздухе в общей сложности находились 5 часов 19 минут) и не удовлетворенные результатом, устроились в аэродромной гостинице на ночлег с тем, чтобы рано утром опять лететь на площадку.

Для космонавтов это была вторая ночевка в тайге, а для родных и близких, а также для журналистов и фотокорреспондентов, которые прибыли в Пермь, это очередное оттягивание встречи на неопределенный срок.

С рассветом мы снова летим на площадку. Один час двадцать минут лета, и мы снова в районе приземления. В это время началось движение П.И. Беляева, А.А. Леонова и сопровождающих их лиц на лыжах в сторону малой площадки. К их приходу на площадке уже находился вертолет Ми-4. Рукопожатие с экипажем, и космонавтов перебазируют на большую площадку. Пересадка их на наш борт, и мы летим в Пермь. Мои первые впечатления о космонавтах: уставшие, но счастливые за благополучный исход. Более энергичен был Леонов. На протяжении всего полета Алексей Архипович сидел на месте бортрадиста и, облокотившись на выдвинутый столик, заполнял открытки, ставя в конце автографы. Когда мы прилетели в Пермь на ночевку, не преминул взять газету «Известия» с большими по размеру портретами двух космонавтов на первых полосах. Эта газета с автографами хранится у меня до сих пор, как память о тех событиях сорокапятилетней давности.

Произведя посадку на полосу, заруливаем на перрон. Видим толпы встречающих людей. Выключаем двигатели.

Люди подошли к вертолету, но почему-то не с той стороны борта, где главный выход. В то время вертолет Ми-6 для многих людей был экзотичен, видели его впервые. Но как только бортовой механик открыл дверь грузовой кабины и установил трап, как все бросились туда, сбивая друг друга, забыв об элементарной этике. С другой стороны, можно понять фотокорреспондента какой-нибудь газеты, а тем более центральной, который всеми правдами и неправдами добирался до Перми, жил где-то на птичьих правах, ждал этого долгожданного момента и вдруг рисковал оказаться без вожделенной фотографии двух улыбающихся космонавтов, уже спускающихся по трапу.

Первые объятия, поцелуи, интервью. А для нас работа не закончилась. В тайге остался спускаемый аппарат, который предстояло вызволить и доставить на аэродром.

22 марта с рассветом мы опять взяли курс на площадку. Накануне, после убытия космонавтов, на месте посадки высадили десяток лесорубов, и они начали готовить площадку для эвакуации объекта. Предстояло подготовить просеку размером 70 х 200 м, что и было сделано к нашему прибытию.

Для руководства операцией по подцепке СА мне было поручено взять с собой командную радиостанцию, сесть в выделенный для меня вертолет Ми-1, перелететь и высадиться непосредственно у объекта, что и было сделано без каких либо затруднений. Трудности начались потом, когда мне с радиостанцией необходимо было отойти в сторону хотя бы метров на пятьдесят для удобства руководства. Но легко сказать отойти… кто бы знал, как трудно это сделать в реальной обстановке. Представьте себе мое положение: снег глубиной до двух метров, поваленные в хаотическом порядке кроны многовековых деревьев, а за спиной на лямках радиостанция, весом в 1 5 кг. На это перемещение у меня ушло около полутора часов. Чего мне это стоило, известно только мне.

«Оборудовав» свой временный командный пункт, включил радиостанцию и через самолет-ретранслятор передал о готовности к приему вертолета Ми-6. Подход, гашение скорости, зависание и подцепка СА тросом длиной 25 м затруднений не вызвали. После двух-трех корректирующих команд экипаж благополучно подцепил объект и доставил его в Пермь.

Винить кого-то из них за задержку с эвакуацией космонавтов не правомерно. Они делали свое дело в соответствии с указаниями вышестоящего руководства и в строгом соответствии с инструкцией летчика и инструкции по безопасности полетов.

Конечно, две ночевки Беляева и Леонова в лесу - это большой провал для службы поиска. Трудно объяснить всему миру, почему после такого блестящего эксперимента двое суток продержали космонавтов в лесу.

Перестраховка в верхах, а также огрехи в организации проведения спасательной работы наложили определенный негативный отпечаток на всю поисково-спасательную службу.

Данная работа показала, что для согласованных и быстрых действий по организации поиска и эвакуации людей, потерпевших бедствие на земле и на воде, необходимы объединенные усилия всех ведомств, имеющих в наличии воздушные суда и наземные средства поиска.

Пришли к этому несколько позднее, когда была организована Единая Государственная авиационная поисково-спасательная служба (ЕГА ПСС).

В настоящее время Наумкин Владимир Александрович работает заместителем директора Центрального дома Авиации и Космонавтики.

Фото предоставлено Кудымкарским краеведческим музеем

19 марта 2015 года исполнилось 50 лет, как в лесу, неподалеку от поселка Эрна приземлились космонавты Алексей Леонов и Павел Беляев. Чтобы послушать, как ищут космонавтов, кудымкарский летчик Виктор Храмцов специально затянул свой полет из Перми до Кудымкара. А отец горожанина Николая Федосеева сам отправился на поиски — на лыжах.

«Вижу, вот они – на елке!»

Бывший летчик, 77-летний Виктор Храмцов, о том, как искали космонавтов Леонова и Беляева, знает не из газет и радио. Он сам был свидетелем этого события. В качестве подтверждения показывает небольшой черный блокнотик — рабочую тетрадь командира воздушного судна. В тетради указан график его полетов за 1965 год, а в конце странички за 19 марта вынесена небольшая ремарка. В ней он описывает, как подслушивал переговоры летчиков, искавших космонавтов.

В день, когда Леонов с Беляевым вернулись на Землю, Виктор Спиридонович летел на самолете Як-12 из Перми в Кудымкар. Обычно, как он вспоминает, полет занимал 50 минут. Его путь в тот день затянулся на минут 20.

Фото Евгений Пикулев, «ПН»

— Хотелось послушать, как ищут космонавтов, — объясняет бывший летчик (на фото слева ).

«Я такой-то квадрат обследую, а я такой-то», — обсуждали по радиосвязи военные.

Виктор Храмцов, летчик

Впоследствии за свою зоркость Василий Жунев получил от ЦК комсомола фотоаппарат Киев, а от Минобороны – ружье-двустволку.

«Разбросал руки, как крылья, и полетел»

Корабль Восход-2 с космонавтами Алексеем Леоновым и Павлом Беляевым стартовал с Байконура утром 18 марта 1965 года. Во время полета Леонов, впервые в истории человечества, вышел из космического корабля в открытый космос. Космонавт был в скафандре. С кораблем его связывал фал, длина которого составляла 5,35 метра.

— Вышел на просторы космоса и сделал вначале движение одной рукой, затем другой, подвигал ногой. Все нормально. Все хорошо. Тогда разбросал руки, как крылья, и полетел. Очень приятные ощущения, — поделился своими ощущениями после полета Леонов с корреспондентами газеты Известия.

Фото esa.int

Журналистам Леонов рассказал, что Земля в космосе выглядит плоской, небо — черное-черное, звезды отливают красным, а солнце – «без ореола, как бы впаянное в черный бархат».

— Страшила ли меня такая картина? Нет. Но вот так остаться одному… Хорошо, что рядом был друг, — признался космонавт.

Кстати, то, как выглядят звезды, Леонов нарисовал в своем бортовом журнале. Писать и рисовать в невесомости оказалось не так уж трудно, надо было только, как замечает космонавт, карандаш потверже ставить на бумагу.

«Взял лыжи и отправился на поиски»

Посадка корабля Восход-2 должна была состояться в автоматическом режиме. Планируемое место посадки – степи Казахстана. Однако автоматика отказала. Командиру корабля Павлу Беляеву пришлось перевести корабль на ручное управление. В результате космонавты сели в заснеженной тайге, в 200 км от Перми на границе трех районов – Усольского, Кудымкарского и Косинского.

Николаю Федосееву тогда было 7 лет. Он жил в деревне Чураки Косинского района. О том, что где-то в их районе могли приземлиться космонавты, сообщили по радиоузлу.

Фото Евгений Пикулев, «ПН»

— В сельсовете сразу же собрали охотников и поставили перед ними задачу – найти Леонова и Беляева, — рассказывает Николай Анатольевич. – Мой отец взял лыжи и вместе с другими охотниками отправился на поиски.

До места приземления космонавтов чураковские мужики шли больше суток. Когда, наконец, добрались, Леонова с Беляевым там уже не было.

— Они немножко опоздали. Их к тому времени эвакуировали, — объясняет Николай Федосеев.

На месте приземления оставался купол парашюта. И отец Николая в качестве сувенира взял с собой парашютные стропы. Сейчас они так и лежат в деревне.

Главе Косинского района Евгению Анфалову в 1965 году было пять лет. Он тоже рос в деревне Чураки. О приземлении космонавтов Евгений Васильевич ничего не помнит – маленький был. Но помнит парашютные стропы, которые домой привезли охотники.

— Потом эти стропы они в хозяйстве использовали как веревки, — замечает глава района.

«Ну, Паша, п…ц космосу!»

Сами космонавты о своем приземлении рассказывали вот что.

— Приняла нас Земля мягко – корабль опустился между двумя большими елками, — цитировали в Известиях за 1965 год Павла Беляева. – Сели в глубокий снег. Он начал оседать под тяжестью корабля. Открыли люк. Вылезли, осмотрелись. Кругом большие деревья. Снег глубокий от 1,5 до 3 метров. По снегу заячьи и лисьи следы.

Кадр из кинофильма «Время Первых»

— На улице, наверное, было минус 25. Чтобы не замерзнуть, распороли ножом скафандры, вынули из оболочки и обернули вокруг тела теплоизоляционный материал, даже парашютными стропами обмотались, — вспоминает Алексей Леонов.

— Сняли скафандры, слили из них влагу - пот при спуске лил с нас ручьями, — рассказал в 2009 году газете Факты Алексей Леонов. — Затем сняли и выжали белье, снова надели. Вернулись в остывший корабль. «Ну, Паша, п…ц космосу!» - сказал я командиру, забыв, что включена рация и нас слышит по громкой связи много народа.

Позже, как добавляет Леонов, на пресс-конференции один иностранный журналист попытался выяснить значение брошенного им словечка. Под хохот присутствующих космонавт объяснил, что это означает успешное завершение важного дела.

«Посадить вертолет было невозможно»

Эвакуировать космонавтов из тайги сначала хотели на вертолете. Когда Василий Жунев их обнаружил, Москва запросила у него, сможет ли он взять космонавтов себе на борт. Вертолетчик не смог, поскольку в радиусе 10-15 км стоял сплошной лес. Посадить вертолет было невозможно.

Раньше на месте приземления космонавтов была сплошная тайга.

Поэтому космонавтам сбросили с вертолета теплую одежду и продукты питания. А на следующий день в 9 км от места приземления спасатели, вырубив лес, подготовили площадку для посадки вертолета. После этого, на вертолете Ми-6 космонавтов доставили в Пермь, аэропорт Большое Савино . Дорога, ведущая от аэропорта в город, позже была переименована в Шоссе Космонавтов.

— Командир корабля Павел Иванович Беляев в теплой летней куртке, унтах, шапке-ушанке, — вели репортаж из аэропорта корреспонденты Звезды. – Рядом с ним также тепло одетый Алексей Архипович Леонов – первый человек, который открыл дверь во Вселенную в прямом смысле слова.

«Блокнот сырой лежит рядом»

Спустя примерно пять лет на месте приземления космонавтов была установлена стела. Среди школьников и туристов стало популярным ходить на это место в походы.

Фото предоставлено Евгением Ермаковым

Историк Артур Кривощеков вспоминает, что молодежь из Коми-Пермяцкого округа «рвалась туда». Там принимали в комсомол, давали клятвы.

— А еще там лежала шкатулка, в ней хранился блокнот. Все, кто приходил на место приземления космонавтов, оставляли в этом блокноте свои высказывания, ликования, пожелания, — рассказывает Артур Михайлович.

Был на месте приземления и сын чураковского охотника Николай Федосеев. Сначала будучи школьником. А теперь уже как охотник.

— В конце 90-х годов стелу кто-то разобрал, — печально замечает мужчина. — Она была сделана из цветного металла. Сейчас, правда, новый памятник поставили. Но место все равно не то. В прошлые годы я охотился в тех местах. Там лесорубы орудуют. Скоро от этой полянки ничего не останется. Вот тебе и история!

Фото предоставлено сообществом ВелоКудымкар

В августе 2014 года на месте приземления Леонова и Беляева побывали кудымкарские велосипедисты Владислав Ошмарин, Евгений Ермаков и Олег Тупицын (слева направо ).

— На отвороте стоит вагончик лесозаготовителей, далее просека, на ней груженый КамАЗ, делянка рядом с памятным местом. Футляр с записным блокнотом сломан, блокнот сырой, лежит рядом, — написал после поездки в ВКонтаке Евгений Ермаков.

Фото Евгений Пикулев, «ПН»

В краеведческом музее в Кудымкаре собрана целая папка газет и фотографий, посвященных полету Леонова и Беляева. Есть и такие флажки. Заведует фондами архива музея и демонстрирует экспонаты Ирина Седегова.

Редакция «ПН» благодарит Коми-Пермяцкий краеведческий музей за информацию, предоставленную из фондов музея для подготовки публикации.

18 марта 1965 года космонавт СССР Алексей Архипович Леонов, совершил первый в истории человечества выход в открытый космос.

Событие произошло во время полета КК «Восход-2». Командир корабля - Павел Иванович Беляев, пилот - Алексей Архипович Леонов.

Корабль был оснащен надувной шлюзовой камерой «Волга». Перед стартом камера складывалась и имела размеры 70 см в диаметре и 77 - в длину. В космосе камера надувалась и имела следующие размеры: 2,5 метра в длину, внутренний диаметр - 1 метр, внешний - 1,2 метра. Масса камеры - 250 кг. Перед сходом с орбиты камера отстреливалась от корабля.
Для выхода в космос был разработан скафандр «Беркут». Он обеспечивал пребывание в открытом космосе в течение 30 минут. Первый же выход занял 23 минуту 41 секунду (вне корабля 12 минут 9 секунд).
Интересно, что тренировки перед этим полетом проводились на борту самолета Ту-104АК, в котором был установлен макет корабля «Восход-2» в натуральную величину с реальной шлюзовой камерой (именно она и полетела в космос позже). При полете самолета по параболической траектории, когда на несколько минут в салоне наступала невесомость, космонавты отрабатывали выход в скафандре через шлюзовую камеру.
«Восход-2» стартовал 18 марта 1965 г. в 10:00 по Москве. Шлюзовая камера была надута уже на первом витке. Оба космонавта были в скафандрах. По программе Беляев должен был помочь Леонову вернуться в корабль в случае возникновения нештатной ситуации.
Выход в космос начался на втором витке. Леонов перебрался в шлюзовую камеру и Беляев закрыл за ним люк. Затем воздух из камеры был стравлен и в 11:32:54 Беляев со своего пульта в корабле открыл наружный люк шлюзовой камеры. В 11:34:51 Алексей Леонов покинул шлюз и оказался в открытом космосе.

Леонов мягко оттолкнулся и почувствовал, что корабль дрогнул от его толчка. Первое, что он увидел, было черное небо. Тут же послышался голос Беляева:
- «Алмаз-2» начал выход. Кинокамера включена? - этот вопрос командир адресовал своему товарищу.
- Понял. Я «Алмаз-2». Снимаю крышку. Выбрасываю. Кавказ! Кавказ! Кавказ вижу под собой! Начал отход (от корабля).
Прежде чем выбросить крышку, Леонов на секунду задумался, куда ее направить - на орбиту спутника или вниз, к Земле. Бросил к Земле. Пульс космонавта составлял 164 удара в минуту, момент выхода был очень напряженным.
Беляев передал на Землю:
-Внимание! Человек вышел в космическое пространство!
Телевизионное изображение парящего на фоне Земли Леонова транслировалась по всем телеканалам.

12 минут… Общий вес «выходного костюма» был приблизился 100 кг… Пять раз космонавт улетал от корабля и возвращался на фале, длиной 5,35 м… Все это время в скафандре поддерживалась «комнатная» температура, а его наружная поверхность разогревалась на солнце до +60° и охлаждалась в тени до –100°С…
Полет “Востока-2″ вошел в историю дважды. В первой, официальной и открытой, говорилось, что все прошло блестяще. Во второй, которая раскрывалась постепенно и в деталях так и не была опубликована, насчитывается по крайней мере три ЧП.
Леонова наблюдали по телевидению и транслировали изображение в Москву. При выходе из корабля на пять метров он помахивал рукой в открытом космосе. Вне шлюза Леонов находился 12 минут и 9 секунд. Но оказалось, что выйти было легче, чем вернуться обратно. Скафандр в космосе раздулся и никак не втискивался в шлюз. Леонов вынужден был сбросить давление, чтобы “похудеть” и сделать его мягче. Все-таки ему пришлось лезть обратно не ногами, как это было предусмотрено, а головой. Все перипетии происходившего при возвращении в корабль мы узнали только после приземления космонавтов.
Скафандр А.А.Леонова после пребывания в космосе потерял свою гибкость и не позволял космонавту войти в люк. А.А.Леонов делал попытку за попыткой, но безрезультатно. Положение осложнялось тем, что запас кислорода в скафандре был рассчитан всего на двадцать минут, и каждая неудача повышала степень риска для жизни космонавта. Леонов ограничил расход кислорода, но от волнения и нагрузок его пульс и частота дыхания резко возросли, а значит, и кислорода требовалось больше. С.П.Королев пытался его успокоить, вселить уверенность. На Земле слышали доклады А.А.Леонова: «Я не могу, я снова не смог».
По циклограмме Алексей должен был вплыть в камеру ногами, затем, полностью войдя в шлюз, закрыть за собой люк и загерметизировать его. В реальности ему пришлось стравить воздух из скафандра почти до критического давления. После нескольких попыток космонавт решил «вплыть» в кабину лицом вперед. Это ему удалось, но при этом он ударился стеклом гермошлема о ее стенку. Это было страшно - ведь стекло могло лопнуть. В 08:49 UTCвыходной люк шлюзовой камеры был закрыт а в 08:52 UTC начался наддув шлюзовой камеры.
Сообщение ТАСС от 18 марта 1965 года:
Сегодня, 18 марта 1965 года, в 11 часов 30 минут по московскому времени при полете космического корабля «Восход-2» впервые осуществлен выход человека в космическое пространство. На втором витке полета второй пилот летчик-космонавт подполковник Леонов Алексей Архипович в специальном скафандре с автономной системой жизнеобеспечения совершил выход в космическое пространство, удалился от корабля на расстоянии до пяти метров, успешно провел комплекс намеченных исследований и наблюдений и благополучно возвратился в корабль. С помощью бортовой телевизионной системы процесс выхода товарища Леонова в космическое пространство, его работа вне корабля и возвращение в корабль передавались на Землю и наблюдались сетью наземных пунктов. Самочувствие товарища Леонова Алексея Архиповича в период его нахождения вне корабля и после возвращения в корабль хорошее. Командир корабля товарищ Беляев Павел Иванович чувствует себя также хорошо.

После возвращения в корабль неприятности продолжились.
Вторым ЧП было непонятное падение давления в баллонах наддува кабины с 75 до 25 атмосфер после возвращения Леонова. Надо было производить посадку не позднее 17 витка, хотя Григорий Воронин – главный конструктор этой части системы жизнедеятельности – успокоил, что кислорода хватит еще на сутки. Вот как описывает события Алексей Архипович:
… начало расти парциальное давление кислорода (в кабине), которое дошло до 460 мм и продолжало расти. Это при норме 160 мм! Но ведь 460 мм - это гремучий газ, ведь Бондаренко сгорел на этом… Вначале мы в оцепенении сидели. Все понимали, но сделать почти ничего не могли: до конца убрали влажность, убрали температуру (стало 10-12°). А давление растет… Малейшая искра - и все превратилось бы в молекулярное состояние, и мы это понимали. Семь часов в таком состоянии, а потом заснули… видимо, от стресса. Потом мы разобрались, что я шлангом от скафандра задел за тумблер наддува… Что произошло фактически? Поскольку корабль был долгое время стабилизирован относительно Солнца, то, естественно, возникла деформация; ведь с одной стороны охлаждение до -140°С, с другой нагрев до +150°С… Датчики закрытия люка сработали, но осталась щель. Система регенерации начала нагнетать давление, и кислород стал расти, мы его не успевали потреблять… Общее давление достигло 920 мм. Эти несколько тонн давления придавили люк - и рост давления прекратился. Потом давление стало падать на глазах.
Дальше больше. ТДУ (тормозная двигательная установка) не сработала в автоматическом режиме и корабль продолжал полет. Экипажу дали команду сажать корабль в ручном режиме на 18 или 22 витке. Далее снова цитата Леонова:
Мы шли над Москвой, наклонение 65°. Надо было садиться именно на этом витке, и мы сами выбрали район для посадки - в 150 км от Соликамска с курсовым углом 270°, потому что там была тайга. Никаких предприятий, никаких линий электропередач. Могли сесть в Харькове, в Казани, в Москве, но это было опасно. Версия, что мы туда попали из-за нарушения балансировки, - полная ерунда. Мы сами выбрали место посадки, так как это было безопаснее и возможные отклонения в работе двигателя смещали точку посадки тоже в безопасные районы. Только в Китай нельзя было садиться - тогда отношения были очень напряженными. В результате при скорости 28000 км/ч мы сели всего в 80 км от нами же рассчитанной точки. Это хороший результат. А резервных мест посадки тогда не было. И нас там не ждали…
Наконец поступил доклад от поискового вертолета. Он обнаружил красный парашют и двух космонавтов в 30 километрах юго-западнее города Березняки. Густой лес и глубокий снег не давали возможности вертолетам совершить посадку вблизи космонавтов. Населенных пунктов поблизости тоже не было.
Посадка в глухой тайге была последним ЧП в истории “Восхода-2″. Космонавты ночевали в лесу Северного Урала. Вертолеты только и могли, что летать над ними и докладывать, что “один рубит дрова, другой подкладывает их в костер”.
С вертолетов космонавтам сбрасывали теплые вещи и продукты, но вытащить Беляева и Леонова из тайги не удавалось. Группа лыжников с врачом, высадившаяся в полутора километрах, добралась до них по снегу за четыре часа, но вывести из тайги не решилась.
За спасение космонавтов развернулось настоящее соревнование. Служба полигона, подогреваемая Тюлиным и Королевым, выслала в Пермь свою спасательную экспедицию во главе с подполковником Беляевым и мастером нашего завода Лыгиным. Из Перми они на вертолете добрались до площадки в двух километрах от “Восхода-2″ и вскоре обнимались с космонавтами. Маршал Руденко запретил своей спасательной службе эвакуировать космонавтов с земли на зависающий вертолет. Они остались в тайге на вторую холодную ночевку, правда теперь у них была палатка, теплое меховое обмундирование и вдоволь продовольствия. Дело дошло до Брежнева. Его убедили, что подъем космонавтов в зависший у земли вертолет – дело опасное.
Брежнев согласился и одобрил предложение вырубить поблизости деревья для подготовки посадочной площадки.
Когда мы приземлились, нас нашли не сразу… Мы сидели в скафандрах двое суток, у нас не было другой одежды. На третьи сутки нас оттуда вытащили. Из-за пота у меня в скафандре было по колено влаги, примерно 6 литров. Так в ногах и булькало. Потом, уже ночью, я говорю Паше: «Ну все, я замерз». Мы сняли скафандры, разделись догола, выжали белье, надели его вновь. Затем спороли экранно-вакуумную теплоизоляцию. Всю жесткую часть выбросили, а остальное надели на себя. Это девять слоев алюминизированной фольги, покрытой сверху дедероном. Сверху обмотались парашютными стропами, как две сосиски. И так остались там на ночь. А в 12 дня прилетел вертолет, который сел в 9 км. Другой вертолет в корзинке спустил прямо к нам Юру Лыгина. Потом к нам пришли на лыжах Слава Волков (Владислав Волков, будущий космонавт ЦКБЭМ) и другие. Они привезли нам теплую одежду, налили коньяка, а мы им свой спирт отдали - и жизнь стала веселее. Костер развели, котел поставили. Мы помылись. Часа за два срубили нам маленькую избушку, где мы и переночевали нормально. Там даже постель была.
21 марта была подготовлена площадка для посадки вертолета. И в тот же день на борту Ми-4 космонавты прибыли в Пермь, откуда и сделали официальный доклад о завершении полета.
И все же, несмотря на все проблемы, возникшие во время полета, это был первый, самый первый выход человека в космическое пространство. Вот как Алексей Леонов описывает свои впечатления:
Я хочу вам сказать, что картина космической бездны, которую я увидел, своей грандиозностью, необъятностью, яркостью красок и резкостью контрастов чистой темноты с ослепительным сиянием звезд просто поразила и очаровала меня. В довершение картины представьте себе - на этом фоне я вижу наш советский корабль, озаренный ярким светом солнечных лучей. Когда я выходил из шлюза, то ощутил мощный поток света и тепла, напоминающий электросварку. Надо мной было черное небо и яркие немигающие звезды. Солнце представлялось мне, как раскаленный огненный диск…