Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Борьба за Всероссийское Учредительное Собрание и расстрел демонстрации в его поддержку в Петрограде и Москве 5 января 1918 г.

“С 12 по 14 ноября 1917 г. происходили выборы в Учредительное Собрание. Они закончились крупной победой эсеров, завоевавших более половины мандатов, тогда как большевикам досталось лишь 25 о/o избирательских голосов (Из 703 мандатов П.С.-Р. получила 299, Украинская П.С.-Р. - 81, а другие национальные группы с.-р - 19; большевикам досталось 168, левым эсерам - 39, меньшевикам - 18, кадетам - 15 и народным социалистам - 4. См.: О.Н. Radkey, “The elections to the Russian Constituent Assembly of 1917”, Cambridge, Маза., 1950, р.16-17, 21). По решению ЦК П.С.-Р. от 17 ноября, вопрос о созыве Учредительного Собрания занял центральное место в деятельности партии. Для защиты Учредительного Собрания ЦК признал необходимым организацию “всех живых сил страны, вооруженных и невооруженных”. Четвертый сьезд П.С.-Р., проходивший с 26 ноября по 5 декабря в Петрограде, указал на необходимость сосредоточить вокруг охраны Учредительного Собрания “достаточные организованные силы”, чтобы, в случае надобности, “принять бой с преступным посягательством на верховную волю народа. Тот же четвертый съезд подавляющим большинством голосов восстановил лево-центровое руководство партии и “осудил затягивание Ц.К-том политики коалиции и его терпимость к "персональной" политике некоторых правых лидеров”.

Заседание Учредительного Собрания было поначалу назначено на 28 ноября. В этот день около 40 делегатам не без труда удалось пробраться через выставленную большевиками охрану в Таврический Дворец, где они приняли решение отложить официальное открытие Собрания до прибытия достаточного числа депутатов, и до того приходить каждый день в Таврический Дворец. В тот же вечер большевики приступили к арестам делегатов. Сначала это были кадеты, но уже вскоре настала очередь и с.-р.: был арестован В.Н. Филипповский. Согласно ЦК П.С.-Р., большевистский главнокомандующий В.Н. Крыленко в своем приказе по армии заявил: “Пусть не дрог- нет ваша рука, если придется поднять ее на депутатов”.

В начале декабря по приказу Совета Народных Комиссаров Таврический Дворец был очищен и временно опечатан. В ответ на это эсеры призвали население поддерживать Учредительное Собрание. 109 депутатов с.-р. писали в письме, опубликованном 9 декабря в партийной газете “Дело Народа”: “Мы призываем народ всеми мерами и способами поддерживать своих избранников. Мы зовем всех к борьбе с новыми насильниками над народной волей. /.../ Будьте готовы все по зову Учредительного Собрания дружно стать на его защиту”. И тогда же, в декабре, ЦК П.С.-Р. призывал рабочих, крестьян и солдат: “Готовьтесь немедленно стать на защиту его [Учр.Собр.]. Но 12 декабря ЦК принял решение отказаться от террора в борьбе с большевиками, созыв Учредительного Собрания не форсировать и дождаться благоприятного момента. Учредительное Собрание все же открылось 5 января 1918 г. Оно мало походило на парламент, как так галереи были заняты вооруженными красногвардейцами и матросами, державшими делегатов под прицелом. “Мы, депутаты, были окружены разъяренной толпой, готовой каждую мину- ту броситься на нас и нас растерзать” - вспоминал депутат от П.С.-Р. В.М. Зензинов. Чернов, избранный председателем, был взят матросами на прицел, то же случилось и с другими, например, с О.С. Минором. После того, как большинство Учредительного Собрания отказалось при- знать руководящую роль советской власти, большевики и левые эсеры по- кинули зал. После одного дня заседаний, на котором был также принят закон о земле, советское правительство разогнало Учредительное Собрание".

В Петрограде по приказу большевиков была расстреляна мирная демонстрация в защиту Учредительного Собрания. Были убитые и раненые. Одни утверждали, что погибло 7-10 человек, 23 было ранено; другие - что 21 человек погиб, а были и третьи, утверждавшие, что было около 100 жертв". Среди погибших оказались и эсеры Е.С. Горбачевская, Г.И. Логвинов и А. Ефимов. В Москве демонстрация в защиту Учредительного Собрания была также расстреляна; среди погибших находился А.М. Ратнер, брат члена ЦК П.С.-Р. Е.М. Ратнер”.

Партия социалистов - революционеров после Октябрьского переворота 1917 года. Документы из Архива ПСР. Собрал и снабдил примечаниями и очерком истории партии в пореволюционный период Маrk Jansen. Amsterdam. 1989. С.16-17.

“Прошедшая в Петрограде 5 января 1918 г. мирная демонстрация в поддержку Учредительного собрания оказалась расстрелянной Красной гвардией. Расстрел произошел на углу Невского и Литейного проспектов и в районе Кирочной улицы. Была рассеяна главная колонна численностью до 60 тыс. чел., однако другие колонны демонстрантов достигли Таврического дворца и были рассеяны только после подхода дополнительных войск. Разгоном демонстрации руководил специальный штаб во главе с В.И. Лениным, Я.М. Свердловым, Н.И. Подвойским, М.С. Урицким, В.Д. Бонч-Бруевичем. По различным оценкам, число погибших составляло от 7 до 100 чел. Демонстранты в основном состояли из представителей интеллигенции, служащих и учащихся вузов. В то же время в демонстрации принимало участие значительное число рабочих. Демонстрацию сопровождали эсеровские дружинники, не оказавшие серьезного сопротивления красногвардейцам. По свидетельству бывшего эсера В.К. Дзеруля, “все демонстранты, в том числе и ПК, шли без оружия, и от ПК было даже распоряжение по районам, чтобы никто не брал с собой оружия”.

"Дело Народа", 9 декабря, воззвание Союза защиты Учредительного собрания: "Все, как один человек, на защиту свободы слова и печати! Все на защиту Учредительного собрания!

Будьте готовы все по зову Учредительного собрания дружно стать на его защиту!".

"Правда", № 203 от 12 декабря 1917 г.: "...Несколько десятков лиц, назвавших себя депутатами, не предъявляя своих документов, ворвались вечером 11 декабря в сопровождении вооруженных белогвардейцев, юнкеров и нескольких тысяч буржуев и саботажников-чиновников в здание Таврического дворца... Их цель была создать якобы "законное" прикрытие для кадетско-калединского контр-революционного восстания. Голос нескольких десятков буржуазных депутатов они хотели представить как голос Учредительного собрания.

Центральный комитет партии к.-д. непрерывно направляет на юг в помощь Каледину корниловцев-офицеров. Совет народных комиссаров об"являет конституционно-демократическую партию партией врагов народа.

Заговор к.-д. отличается стройностью и единством плана: удар с юга, саботаж по всей стране и центральное выступление в Учредительном собрании"

Декрет Совета народных комиссаров, 13 декабря 1917 г.: " Члены руководящих учреждений партии кадетов, как партии врагов народа, подлежат аресту и преданию суду революционных трибуналов.
На местные советы возлагается обязательство особого надзора за партией кадетов ввиду ее связи с корниловско-калединской гражданской войной против революции".

ВЦИК 1-го созыва, 28 декабря(7 января) 1918г.: "... "Все живое в стране и прежде всего рабочий класс и армия должны стать с оружием в руках на защиту власти народной в лице Учредительного собрания... Оповещая об этом, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет 1-го созыва призывает вас, товарищи, немедленно войти в непосредственную связь с ним".

Телеграмма, П.Дыбенко - Центробалт, 3 января 1918 г.: "Срочно, не позже 4 января, прислать на двое или трое суток 1000 матросов для охраны и борьбы против контрреволюции в день 5 января. Отряд выслать с винтовками и патронами, - если нет, то оружие будет выдано на месте. Командующими отрядом назначаются товарищи Ховрин и Железняков”.

П.Е.Дыбенко: " Накануне открытия учредилки прибывает в Петроград отряд моряков, спаянный и дисциплинированный.

Как и в Октябрьские дни, флот пришел защитить Советскую власть. Защитить от кого? - От демонстрантов-обывателей и мягкотелой интеллигенции. А может быть, вдохновители учредилки выступят “грудью” на защиту обреченного на смерть детища?

Но на это они оказались неспособными."

Из воспоминаний члена Военной Комиссии ПСР Б.Соколова: ...Как же мы будем защищать Учредительное собрание? Как будем самозащищаться?

С таким вопросом я обратился чуть ли не в первый день к ответственному руководителю фракции Х. Он сделал недоумевающее лицо.

“Защищать? Самозащищаться? Что за нелепость. Понимаете ли Вы, что говорите? Ведь, мы народные избранники... Мы должны дать народу новую жизнь, новые законы, а защищать Учредительное собрание, - это дело народа, нас избравшего”.

И это мнение, мною услышанное и весьма меня поразившее, отвечало настроению большинства фракции...

В эти дни, в эти недели, я неоднократно имел случай разговаривать с приехавшими депутатами и выяснять их точку зрения на тактику, которой должны мы придерживаться. Как общее правило, позиции большинства депутатов сводилась к следующему.

“Мы должны всеми мерами избегать авантюризма. Если большевики допустили преступление против русского народа, свергнув Временное правительство и самовольно захватив власть в свои руки, если они прибегают к приемам некорректным и некрасивым, это еще не значит, что и мы должны следовать их примеру. Отнюдь нет. Мы должны идти путем исключительной законности, мы должны защищать право путем единственно допустимым для народных избранников, путем парламентарским. Довольно крови, довольно авантюр. Спор должен быть перенесен на разрешение Всероссийского Учредительного собрания, и здесь перед лицом всего народа, всей страны, он получит свое справедливое разрешение”.

Этой позиции, этой тактики, которую я затрудняюсь назвать иначе, как “сугубо парламентарской”, придерживались отнюдь не только правые эсеры и центровики, но и черновцы. И черновцы, быть может, даже более остальных. Ибо, именно, В.Чернов был одним из самых ярых противников гражданской войны и одним из тех, кто надеялся на мирную ликвидацию конфликта с большевиками, веря в то, что “большевики спасуют перед Всероссийским Учредительным собранием”...

“Сугубый парламентаризм” отстаивало огромное большинство фракции эсеров Учредительного собрания. Лиц, которые не соглашались с этой тактикой и которые призывали к активным действиям, было ничтожное меньшинство. Удельный вес этого меньшинства во фракции был весьма невелик. На них смотрели как на людей, зараженных авантюризмом, недостаточно проникнутых государственностью, недостаточно зрелых политически.

Эту группу оппозиционеров составляли главным образом депутаты фронта или лица так или иначе причастные к великой войне. Среди них можно назвать Д.Сургучева (впоследствии расстрелянного большевиками), Фортунатова, лейтенанта Х., Сергея Маслова, члена ЦК, ныне расстрелянного Онипко. К этой группе примыкал и я.

В конце ноября, с приездом в Петроград членов Учредительного собрания и когда выяснилась сугубо парламентская позиция эсеровской фракции, именно в эти дни, но по настоянию главным образом фронтовых депутатов, была реорганизована Военная Комиссия. Расширенная в своем объеме она получила известную автономию от ЦК. В нее вошли представители военных депутатов фракции Учредительного собрания, между ними я, два члена ЦК, а также ряд энергичных военных эсеров. В президиум ее вошли Сургучев, член ЦК, и я (на правах председателя). Деньги на ее деятельность были даны фронтовыми организациями. Работа комиссии... велась по отдельным секциям, друг от друга независимым и до известной степени законспирированным.

Конечно, ни в какой мере нельзя назвать работу вновь организованной комиссии сколько-нибудь совершенной или мало-мальски удовлетворительной, в ее распоряжении было слишком мало времени, и деятельность ее протекала в обстановке очень тяжелой. Тем не менее кое-что было достигнуто.

Собственно, говорить можно только о двух сторонах деятельности этой комиссии: ее работе в петроградском гарнизоне и ее боевых начинаниях и предприятиях.

Задачей Военной Комиссии было выделить из петроградского гарнизона те части, которые были наиболее боеспособны и в то же время наиболее антибольшевистски настроены. В первые же дни нашего пребывания в Петрограде, мои товарищи и я посетили большую часть воинских частей, расположенных в Петрограде. Кое-где мы устроили небольшие собрания с целью выявить настроения солдат, но в большинстве случаев ограничивались беседами с комитетами и с группами солдат. Положение совершенно безнадежное в Егерском полку, так же как и в Павловском, и в других. Более благоприятная ситуация намечалась в Измайловском полку, а также в ряде технических и артиллерийских частей, и лишь в трех частях мы нашли то, что искали. Сохранившуюся боеспособность, наличие известной дисциплины и не поддающийся сомнению антибольшевизм.

Это были полки Семеновский и Преображенский и броневой дивизион, расположенный в ротах Измайловского полка. Как полковой, так и ротные комитеты первых двух полков, в большинстве своем состояли из лиц беспартийных, но настроенных резко и сознательно против большевиков. В полках было немалое число георгиевских кавалеров, раненных в германскую войну, а также недовольных большевистской разрухой. Отношение между командным составом, полковыми комитетами и солдатской массой было вполне дружелюбными.

Мы решили именно эти три части избрать как центр боевого антибольшевизма. Через наших как эсеровских, так и родственных фронтовых организаций, мы вызвали в экстренном порядке наиболее энергичный и боевой элемент. В продолжение декабря прибыло с фронта свыше 600 офицеров и солдат, которые были распределены между отдельными ротами Преображенского и Семеновского полков. Причем большинство прибывших было направлено в Семеновский полк, а меньшинство приблизительно 1/3, в Преображенский полк. Некоторых из вызванных нам удалось провести в члены как ротных, так и полковых комитетов. Несколько человек специалистов, по преимуществу бывших студентов, мы пристроили в броневой дивизион.

Таким образом, в конце декабря мы в значительной мере увеличили как боеспособность, так и антибольшевизм вышеупомянутых частей.

Чтобы поднять настроение “наших” частей, а также для того, чтобы создать в петроградском гарнизоне недоброжелательное к большевикам настроение, было решено издавать ежедневную солдатскую газету “Серая шинель”.

Подводя итоги нашей деятельности в петроградском гарнизоне, я должен сказать, что нам удалось, правда, в незначительной степени, провести работу по защите Учредительного собрания. Вместе с тем, ко дню открытия Учредительного собрания, т.е. к 5 января, в распоряжении народных избранников было два полка, относительно боеспособных и безусловно готовых, решившихся с оружием в руках выступить на защиту. Почему же этого вооруженного выступления не произошло 5-го января? Почему?..

Большевики не только вели энергичную пропаганду среди петроградского гарнизона, но, пользуясь имевшимся в их распоряжении богатыми боевыми запасами, форсировали всевозможные боевые, так называемые, красногвардейские части. Примеру их пробовали последовать и мы. Увы, наши начинания в этом направлении были далеко не блестящи. В то время, как весь Петроград был в полном смысле переполнен всякого рода оружием, в нашем распоряжении последнее было в весьма ограниченном количестве. И потому получалось, что наши дружинники были безоружны или снабжены столь примитивным оружием, что оно не могло идти в счет. Да, впрочем, рабочие, ибо именно среди них велась вербовка наших дружинников, относились без особого энтузиазма к поступлению в боевые дружины. Как раз мне пришлось работать в этом направлении в Нарвском и Коломенском районах.

Собрание рабочих Франко-Русского завода и Нового Адмиралтейства. Конечно, собрания рабочих, сочувствующих нам, вписанных в партию противобольшевистскую.

Объясняю положение и общую необходимость, с моей точки зрения, защищать вооруженной рукой Учредительное собрание. В ответ ряд вопросов, волнений.

“Не довольно ли пролито было братской крови?”. “Четыре года была война, все кровь и кровь...”. “Большевики действительно подлецы, да только вряд ли они посягнут на У.С.”.

“А по-моему,- заявил один из молодых рабочих- надо, товарищи, подумать не о том, чтобы ссориться с большевиками, а как с ними сговориться. Все же, вишь, они защищают интересы пролетариата. Кто сейчас в комиссариате Коломны? Все наши франкоруссцы, большевики...”

Это было еще время, когда рабочие, даже те из них, что были настроены определенно оппозиционно в отношении большевиков, питали некоторые иллюзии насчет этих последних и их намерений. В результате в дружинники записалось около пятнадцати человек. У большевиков на том же заводе было дружинников раза в три больше.

Итоги нашей деятельности в этом направлении свелись к тому, что на бумаге у нас числилось до двух тысяч рабочих дружинников. Но именно только на бумаге. Ибо большинство из них не являлись на явки и вообще были проникнуты духом безразличия и уныния. И при учете сил, которые бы могли защищать У.С. с оружием в руках, эти боевые дружины мы не принимали в счет...

Помимо вербовки дружинников среди петроградских рабочих, были попытки с нашей стороны к организации дружин из фронтовиков, из фронтовых солдат и офицеров... Некоторые из наших фронтовых организаций были достаточно сильны и деятельны. Особенно можно было это сказать про комитеты Юго-Западного и Румынского фронтов. Еще в ноябре месяце Военная Комиссия прибегла к помощи этих комитетов, и те начали направлять в Петроград фронтовиков, наиболее надежных, хорошо вооруженных, посланных как бы в командировку по служебным делам. Часть из этих фронтовиков, как это было сказано, была направлена в “укрепление” Семеновского и Преображенского полков. Но часть из прибывающих солдат мы хотели оставить в непосредственном нашем распоряжении, сформировав из них боевые летучие отряды. С этой целью нами были предприняты шаги, чтобы по возможности конспиративно разместить их в самом Петрограде, не вызвав до поры до времени подозрений большевиков. После некоторых колебаний мы остановились на мысли открыть солдатский народный университет. В середине декабря таковой и был открыт в стенах одного из высших учебных заведений. Само открытие состоялось с ведома и санкции большевистских властей, ибо программа в нем указанная была и вполне невинная, общекультурно-просветительная, и среди руководителей и лекторов университета были указаны лица, заведомо лояльные по отношению к большевистскому правительству.

В наших интересах было держать этих курсантов-боевиков вместе, добы в случае неожиданного ареста они могли бы оказать противодействие и дабы легче их было использовать в случае выступления против большевиков. После долгих поисков мне удалось, благодаря содействию известного общественного деятеля К., устроить таковое общежитие, рассчитанное на двести человек, в помещении Красного Креста на Фонтанке.

Прибывающие фронтовики являлись на курсы и отсюда шли в общежитие. Как правило, приезжали они с ружьями, снабженные несколькими ручными гранатами. К концу декабря таких курсантов набралось уже несколько десятков человек. И так как были это все люди боевые и решительные, то они представляли собой несомненную силу.

Это дело не было развернуто в полном масштабе, так как Центральный Комитет эсеров усмотрел в нем слишком рискованную авантюру. Нам было предложено приостановить это начинание. Мы это и сделали”.

П.Дашевский, член бюро военной комиссии ПСР: "...Первоначальный план нашего штаба и военной комиссии гласил, что мы с первого момента... выступим непосредственно активными инициаторами вооруженного выступления. В этом духе шла вся наша подготовка в течение месяца перед открытием Учредительного собрания по директивам Центрального комитета. В этом направлении шли все дискуссии военной комиссии и в нашем гарнизонном совещании с участием гражданина Лихача".

Н.Лихач: " ...У партии не было реальных сил, на которые она могла бы опереться".

Г.Семенов, руководитель военной комиссии при Петроградском комитете ПСР: "Постепенно были созданы ячейки в полках: Семеновском, Преображенском, Гренадерском, Измайловском, моторно-понтонном, запасном электро-техническом, в химическом и саперных батальонах и в 5-м броневом дивизионе. Командир одного из батальонов моторно-понтонного полка прапорщик Мавринский, товарищ председателя полкового комитета Семеновского полка и член комитета химического батальона Усенко входили в военную комиссию. Численность каждой ячейки была от 10 до 40 человек"

Было решено организовать разведывательный отдел. В штаб красной гвардии был отправлен с поддельным письмом свой офицер-фронтовик, который вскоре получил пост помощника Механошина и держал нас в курсе расположения большевистских частей.

К концу декабря... командир 5-го броневого дивизиона, комиссар и весь дивизионный комитет, был нашим. Семеновский полк соглашался выступить, если его призовет вся эсеровская фракция Учредительного собрания, и то не первым, а за броневым дивизионом. А Преображенский полк соглашался выступить, если выступит Семеновский.

Я считал, что у нас не было войск (кроме броневого дивизиона), и думал направить ожидаемую массовую демонстрацию во главе с дружинниками к Семеновскому полку, инсценируя восстание, рассчитывая, что семеновцы примкнут, двинутся к преображенцам и вместе с последними -- к Таврическому дворцу, чтобы начать активные действия. Штаб мой план принял".

Постановление ВЦИК от 3(16) января, "Правда" 4(17) января, 1918г.: “Всякая попытка со стороны кого бы то ни было или какого бы то ни было учреждения присвоить себе те или иные функции государственной власти будет рассматриваема как контрреволюционное действие. Всякая такая попытка будет подавляться всеми имеющимися в распоряжении советской власти средствами вплоть до применения вооруженной силы”.

Чрезвычайная комиссия по охране Петрограда, 3 января: "...Всякая попытка проникновения... в район Таврического дворца и Смольного, начиная с 5 января, будет энергично остановлена военной силой"

Образованный "Союз защиты Учредительного Собрания”, по руководством правого эсера В. Н. Филипповского, в который вошли правые эсеры, народные социалисты, меньшевики-оборонцы, часть кадетов, решил организовать манифестацию в поддержку УС.

Для подавления заговора и охраны порядка в день открытия Учредительного собрания был создан Чрезвычайный военный совет.

Таврический дворец, где 5 января должно было открыться Учредительное собрание, подступы к дворцу, район Смольного и другие важные позиции Питера совет поручил охранять морякам. Командовал ими народный комиссар по морским делам П. Е. Дыбенко.

Таврический дворец - 100 человек; Николаевская академия - Литейная - Кирочная - 300 человек; государственный банк - 450 человек. У Петропавловской крепости будет 4 гидроаэроплана.

В.Д.Бонч-Бруевич: "Мы подходим к 5 января, и я хочу предупредить вас, что мы должны встретить этот день с полной серьезностью... Все заводы и воинские части должны быть на полной изготовке. Лучше преувеличить, чем преуменьшить опас ность Пусть с нами будет уверенность, что мы готовы отразить и подавить, если нужно, беспощадно каждый направленный удар".

П.Е.Дыбенко: "18 января. (5 января) С раннего утра, пока обыватель еще мирно спал, на главных улицах Петрограда заняли свои посты верные часовые Советской власти - отряды моряков. Им дан был строгий приказ: следить за порядком в городе... Начальники отрядов - все боевые, испытанные еще в июле и октябре товарищи.

Железняк со своим отрядом торжественно выступает охранять Таврический дворец - Учредительное собрание. Моряк-анархист, он искренне возмущался еще на II съезде Балтфлота тем, что его кандидатуру предложили выставить кандидатом в Учредительное собрание. Теперь, гордо выступая с отрядом, он с лукавой улыбкой заявляет: “Почетное место займу”. Да, он не ошибся. Он занял почетное место в истории.

В 3 часа дня, проверив с товарищем Мясниковым караулы, спешу в Таврический. Входы в него охраняются матросами. В коридоре Таврического встречаю Бонч-Бруевича.

Ну, как? Все спокойно в городе? Демонстрантов много? Куда направляются? Есть сведения, будто направляются прямо к Таврическому?

На лице его заметна некоторая растерянность.

Только что объехал караулы. Все на местах. Никакие демонстранты не движутся к Таврическому, а если и двинутся, матросы не пропустят. Им строго приказано.

Все это прекрасно, но говорят, будто вместе с демонстрантами выступили петроградские полки.

Товарищ Бонч-Бруевич, все это ерунда. Что теперь петроградские полки? - Из них нет ни одного боеспособного. В город же стянуто 5 тысяч моряков.

Бонч-Бруевич, несколько успокоенный, уходит на совещание.

Около 5 часов Бонч-Бруевич снова подходит и растерянным, взволнованным голосом сообщает:

Вы говорили, что в городе все спокойно; между тем сейчас получены сведения, что на углу Кирочной и Литейного проспекта движется демонстрация около 10 тысяч вместе с солдатами. Направляются прямо к Таврическому. Какие приняты меры?

На углу Литейного стоит отряд в 500 человек под командой товарища Ховрина. Демонстранты к Таврическому не проникнут.

Все же поезжайте сейчас сами. Посмотрите всюду и немедленно сообщите. Товарищ Ленин беспокоится.

На автомобиле объезжаю караулы. К углу Литейного действительно подошла довольно внушительная демонстрация, требовала пропустить ее к Таврическому дворцу. Матросы не пропускали. Был момент, когда казалось, что демонстранты бросятся на матросский отряд. Было произведено несколько выстрелов в автомобиль. Взвод матросов дал залп в воздух. Толпа рассыпалась во все стороны. Но еще до позднего вечера отдельные незначительные группы демонстрировали по городу, пытаясь пробраться к Таврическому. Доступ был твердо прегражден."

В.Д.Бонч-Бруевич: "Город был разбит на участки. В Таврическом дворце был назначен комендант, и на эту должность выдвинули М.С.Урицкого. Благонравов остался начальником нашей базы -- Петропавловской крепости, а Еремеев -- в должности командующего войсками Петроградского округа. Меня на дни Учредительного собрания назначили комендантом Смольного и подчинили мне весь район. ... Я был ответственен за весь порядок в этом районе, в том числе и за те демонстрации, которые ожидались вокруг Таврического дворца... Я прекрасно понимал, что этот район является самым главным из всего Петрограда,.. .что именно сюда будут стремиться демонстрации".

Союз защиты Учредительного собрания, воззвание 5 (18) января: "Граждане, вы... должны заявить ему (Учредительному собранию) , что столица революции одушевлена желанием подвинуть весь народ на последние подвиги, которых требует спасение страны. Все на манифестацию 5 января!".

Петроградский СНК, 5 января: "Под лозунгом "вся власть Учредительному собранию" кроется лозунг "долой советы". Вот почему все капиталисты, вся черная сотня, все банкиры горой стоят за этот лозунг!".

Из защитительной речи члена ЦК ПСР А.Р. Гоца на процессе с.-.р., 1 августа 1922 г. : “Мы определенно заявили, что да, мы считали необходимым организовать все те силы, военные и боевые, которые были в нашем распоряжении, чтобы в случае, если большевистская власть осмелится посягнуть на учредительное собрание, дать ему надлежащую опору. Таково было основное политическое задание в эти дни. Это первое.

Дальше мы считали необходимым не ограничиваться только мобилизацией тех военных сил, которые имелись в нашем распоряжении, мы считали, что сам народ, сам рабочий класс Петрограда должен манифестацией заявить свою волю защиты учредительного собрания. Он должен был заявлением своей воли сказать громко, отчетливо, всесторонне, обращаясь к представителям Смольного - “не смейте посягать на учредительное собрание, ибо за учредительным собранием стоит сплоченная железная фаланга рабочей армии”. Вот чего мы хотели. Поэтому мы, обращаясь ко всем партиям, ко всему рабочему классу Петрограда, говорили: “идите на мирную безоружную демонстрацию, идите для того, чтобы выявить свою волю, для того, чтобы свое настроение манифестировать. И гражданин Крыленко говорит (допустим, на минутку, правильность его версии), что да, я не отрицаю, что была организована вами мирная демонстрация, которая должна была суммировать эту волю, но кроме этого была еще другая демонстрация, уже не мирная, которая должна была идти от броневиков, Семеновцев и т.д. Допустим на минуту, что ваша концепция правильна, но все это не изменяет сути дела. Все вооруженные демонстрации (допустим вашу версию), которые тогда были задуманы, не состоялись, не имели место, ибо все эти мифические броневики, которыми вы, как главковерх, оперировали, расставив их с помощью моего друга Тимофеева и бросили на Смольный, это все ирреально, все - гадание на кофейной гуще. Вы знаете хорошо, что ни один броневик не выехал. С моей точки зрения, очень плохо, что не выехал, но это другой вопрос. Мы не устанавливаем, что хорошо и что плохо, а устанавливаем факты. А факты таковы, что если даже допустить наше субъективное самое страстное желание собрать бронированный кулак (такое желание, такое задание у нас было совершенно определенно), это гадание нам не удалось, не удалось потому, что просто, не мудрствуя лукаво, у нас не оказалось этого кулака. Когда мы попытались его сжать, он остался в таком виде (жестом показывает). Вот в чем дело. Вот каково положение вещей. Броневики не вышли. Семеновский полк не вышел.

Было ли у нас намерение. Да. И здесь Тимофеев определенно говорил, что мы, члены Ц.К. считали бы преступным со своей стороны. если бы мы не приняли всех мер к тому, чтобы организовать, собрать кулак, организовать вооруженную защиту учредительного собрания. Мы решили, что в тот момент, когда вы решитесь покуситься на суверенитет учредительного собрания, положить на него свою руку, мы должны дать вам отпор. Мы считали это не только своим правом, но и священной своей обязанностью перед трудящимся классом. И если бы мы не сделали всех усилий для того, чтобы эту задачу выполнить, мы, действительно несли бы всю полноту ответственности не перед вами, а перед всем трудящимся классом России. Но, повторяю, мы боне фиде сделали все то, что мы могли и если тем не менее нам не удалось, то по той причине, о которой упоминал гр. Покровский. Зачем же нужно было гр. Крыленко громоздить все эти факты, зачем ему нужно было помимо желания использовать эти факты, как обличительный материал против нас, чтобы лишний раз доказать, что эта партия лицемерия, и произнести несколько громких филиппик, которые ему недурно удаются. Зачем ему это нужно было. Я вам скажу зачем. Это нужно было для того, чтобы скрыть, затушевать, завуалировать истинный смысл и трагический и политический смысл событий дня 5 января. И этот день войдет в историю не как день лицемерия партии, а как день кровавого преступления, совершенного вами против трудящихся, ибо в тот день вы расстреляли мирные демонстрации, ибо в тот день вы пролили кровь рабочих на улицах Петрограда, и эта кровь вызвала дух возмущения потом. Чтобы скрыть этот факт, чтобы завуалировать преступление не партии социалистов-революционеров, а какой то другой партии, вам нужно было конечно громоздить и строить гипотезы, которые мы отмечаем, ибо в этом отношении вы ломились совершенно в открытую дверь. Да, мы хотели защищать, но этот факт, факт нашего желания защищать, он ни в коей мере не оправдывает того факта, что вы расстреляли безоружную демонстрацию, которая двинулась на вас с целью захвата власти. Позвольте вам указать, что в деле имеется № экземпляр “Дела Народа”, в котом накануне дня 5 января было помещено следующее заявление: Город Петроград превращен в вооруженный лагерь. Большевики распространяют вести о том, что эс-эры готовят вооруженный захват власти, что они куют заговор против Совета Народных Комиссаров. Не верьте этой провокации и идите на мирную манифестацию. И это была правда, мы не задавались целью организовать переворот, мы не задавались целью заговорческим путем захватить власть, нет, мы открыто говорили, что вот единая законная. легитимная власть, и ей должны все граждане и все трудящиеся подчиниться, перед нею должны смириться и сложить свое кровавое оружие все партии, враждовавшие до этого момента. А если только эти партии не пойдут на путь соглашения и примирения с нею, тогда это Учредительное Собрание имеет право конечно не увещеваниями и не витиеватыми речами. а мечом смирить все остальные партии. И наше дело было выковать этот меч и если нам не удалось, то это не наша вина, а наша беда. Но, больше того, этот день был не только днем преступления со стороны большевиков, но этот день сыграл роль поворотного момента в истории большевистской тактики. Чтобы не быть голословным, позвольте мне сослаться на авторитетное лицо, которое для вас является безусловным. Я думаю, что мне будет разрешено гр. Председателем сослаться в этом случае на Розу Люксембург. Я позволяю себе указать, что в книге, ею выпущенной под названием “Русская революция”, она писала: “выдающуюся роль в политике большевиков сыграл известный разгон Учредительного Собрания 5 января 1918 г. Эта мера определила их дальнейшую позицию. Она была до известной степени поворотным путем их тактики. Известно, что Ленин и друзья его бурно требовали созыва Учредительного Собрания до своей Октябрьской победы. Эта именно политика затягивания в этом вопросе со стороны правительства Керенского была одним их пунктов обвинения большевиками этого правительства и давала им повод к ожесточеннейшим нападениям на него. Троцкий говорит даже в одной из интересных статей своих от “Октябрьской революции до Брестского мира”, что октябрьский переворот был настоящим спасением для Учредительного Собрания, как и для всей революции. Ну, как понимают большевики слова “спасение” это мы достаточно видели из практики в день 5 января. По-видимому у них спасать - это значит расстреливать. Дальше она указывает на всю несостоятельность той аргументации, которую приводили большевики когда для политического оправдания своего насильнического акта против Учредительного Собрания. Какие аргументы выдвигались тогда большевиками в оправдание разгона Учредительного Собрания. Что они говорили. Они говорили прежде всего, что Учредительное Собрание, это вчерашний день революции. Оно не отражает того реального соотношения сил, которое установилось после октябрьской победы. Что это день уже отшедший, это перевернутая страница книги истории и нельзя, опираясь на него вершить судьбы сегодняшнего дня. Дальше, помимо этих общих политических соображений, они указывали и на то, что в эту избирательную кампанию партия эсеров выступила как единая партия, еще не расколовшаяся, еще не выделившая из своей партии, так называемых левых социалистов революционеров. Вот эти два соображения обычно выдвигались в политическое оправдание этой тактики. Что же отвечает им на это Роза Люксембург. Я опять предпочитаю говорить ее словами, ибо ее авторитет, я не сомневаюсь, для вас…

БУХАРИН. Эту книгу она хотела сжечь.

ГОЦ. Я не знаю, хотела ли она эту книгу сжечь или нет. Я не думаю, что она хотела ее сжечь, я думаю, что она не хотела ее сжечь, но оттого, что она потом в некоторых отношениях изменила свою точку зрения, от этого высказывания и эти взгляды не теряют всей своей глубокой ценности и поучительности. Относительно того, что она хотела сжечь, позвольте Вам сказать, гражданин Бухарин, это уже из области фантастики. Об этих ее намерениях нам неизвестно по крайней мере из литературы.

БУХАРИН. - Вы не знакомы с литературой.

ГОЦ - Не будем полемизировать, гражданин Бухарин. Позвольте указать, как она отвечала на те соображения, из той книги, которую гражданин Бухарин хотел бы сжечь. Я понимаю, почему он хотел бы сжечь эту книгу, ибо эта книга, это яркий, поучительный, красноречивый акт против него и против его друзей. Теперь, что же она говорит. Она говорит следующее: “Нужно только удивляться, что такие умные люди, как Ленин и Троцкий не пришли к само собой напрашивающимся выводам. Если Учредительное Собрание избрано задолго до поворотного пункта - октябрьского переворота и отражает прошедшее, а не новое положение в стране, то само собой напрашивается вывод, что нужно кассировать устаревшее мертворожденное Учредительное Собрание, и немедленно назначить выборы в новое Учредительное Собрание”. Это буквальное то, что говорили и мы в свое время в тех книгах, от которых мы не отрекаемся и которые сжечь мы не собираемся. Но большевики не пошли по этому пути. “Они не хотели вручать - говорит она дальше, - вручать судьбы революции в руки собрания, которое выражало настроение вчерашней России, период[а] колебания и коалиции с буржуазией, когда им осталось только одно: тотчас же на место старого созвать новое Учредительное Собрание, вышедшее из недр обновленной, двинувшейся на новый путь страны”. Вместо этого Троцкий, на основании негодности собравшегося данного собрания, приходит к общим выводам о ненужности и негодности вообще всякого народного представительства, основанного на всеобщем избирательном праве. Уже в этот день, в день 5-го января, со всей режущей остротой был поставлен тот кардинальный вопрос, который нас потом все время делил на два враждебных лагеря. Вопрос был поставлен так: диктатура или демократия. Должно ли государство опираться на меньшинство, или государство должно опираться на большинство трудящегося класса. До тех пор, пока у вас была надежда на то, что большинство учредительного собрания будет ваше, вы не восставали, и только тогда, когда вы убедились, что вам этого большинства не создать, что отношение сил социальных среди трудящихся таково, что оно против вас, только с этого момента вы повернули фронт против Учредительного Собрания и с этого момента вы выдвинули понятие: “диктатура”.

Когда я говорю сейчас о демократии, то я считаю нужным прежде всего отнестись к теории № 2 гражданина Крыленко. Гражданин Крыленко здесь с большим задором, с большим полемическим и диалектическим искусством, я отдаю ему должное, развивал перед нами здесь теорию, которую мы, собственно говоря, по крайней мере многие из нас, я это откровенно говорю, проповедовали лет 15 тому назад в кружках для второго типа. Гражданин Крыленко говорил: не надо быть фетишистами, идолопоклонниками демократии. Демократия это не фетиш, не идол, перед которым нужно преклоняться и разбивать лоб. Гражданин Крыленко, я думаю, что даже все не учившиеся в семинарии, но которые приобщились так или иначе к международному социализму, великолепно знают, что ни для одного социалиста демократия, конечно, не является фетишом, не является идолом, а является лишь той формой и единственной формой, в которой могут быть осуществлены социалистические идеалы во имя и ради которых мы боремся.

Но гражданин Крыленко пошел дальше. Он говорит: свобода для нас орудие, т.е. если свобода нам нужна, тогда мы ею пользуемся. если же на свободу притязают, если ее жаждут, если к ней стремятся и другие, тогда мы это оружие направляем острием против них.

Позвольте Вам сказать, что это самое неправильное и самое губительное понимание свободы. Для нас свобода это та живительная атмосфера, в которой единственно только и возможно всякое широкое, всякое массовое рабочее социалистическое движение, это та стихия, которая должна окутывать, окружать и пропитывать это рабочее движение. Вне этих условий, вне форм свободы, широчайшей свободы невозможна никакая самодеятельность трудящихся масс. А нужно ли мне вам, людям, называющим себя марксистами социалистами, доказывать, что социализм невозможен вне условии широчайшей самодеятельности трудящихся масс, которая с своей стороны не может иметь места без свободы.

Свобода это душа социализма, это - основное условие самодеятельности масс. Если вы этот жизненный нерв, эту основную сущность, если вы этот нерв перережете, тогда, конечно, от самодеятельности масс ничего не останется и тогда уже лишь прямой путь - путь к той теории, которую здесь вслед за гражданином Крыленко развивал гражданин Луначарский - к теории о непросвещенных темных массах, которым вредно слишком много соприкасаться с политическими партиями, могущими их, неопытных, неискушенных, темных, сбить, увлечь за собою, вовлечь в такое болото, из которого они, бедненькие, никогда и не вылезут. Да что же это такое, как не классически выраженная теория Победоносцева. Что это по своей социалистической сущности, как не то же стремление Победоносцева уберечь православный чистый народ от тлетворного влияния западной демократии, которая может только замутить чистоту его сознания, которая может только развратить его, в которой он бессилен будет разобраться и, как ребенок, которому дают острый нож, может нанести себе только острые опасные раны.

И уже один шаг от этой концепции гражданина Луначарского, которую начал гражданин Крыленко, только один шаг до легенды о великом инквизиторе Толстого, извиняюсь, Достоевского. Так вот эта легенда - это есть логическое естественное завершение того цикла мыслей, который сейчас здесь перед нами развивал гражданин Крыленко и гражданин Луначарский и который можно сказать, спрессовать в одно политическое понятие - понятие диктатуры в вашем понимании. Позвольте мне опять таки сослаться на Розу Люксембург…

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ - Нельзя ли просить быть ближе к делу. Учредилку, слава Богу, разогнали. Нас интересует дальнейшая ваша позиция, а не то, что разогнали Учредилку, хорошо ли это или плохо. Разогнали и хорошо сделали.

ГОЦ - в этой плоскости я не буду, конечно, спорить, хорошо ли, что разогнали Учредилку, хорошо или плохо, что тяпнули по голове того или иного джентльмена. В этой плоскости я не считаю возможным и уместным вести политические дебаты, хотя и в виде защитительной речи. Я до сих пор не выходил из рамок, которые вы мне указывали. держусь ваших указаний…

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ - Указания, касающиеся формы диктатуры пролетариата, для нас форма исходная, не подлежащая обсуждению Мы - органы этой диктатуры. Вопрос относительно всеобщего избирательного права - вопрос разрешенный, не подлежащий обсуждению, так что весь разговор здесь об этом совершенно зряшное.

ГОЦ - Может быть, мы многие разговоры ведем здесь зря, потому что одну очень правильную мысль высказал гражданин Крыленко. Он сказал: “с самого начала, собственно говоря, с момента ваших первых заявлений, можно было сказать, что вопрос исчерпан и приступить к вынесению приговора”.

Наступил день открытия Учредительного Собрания 5 января 1918 г. Сильных морозов не было. Во многих районах города проходили манифестации в поддержку Учредительного собрания. Манифестанты начали собираться утром в девяти сборных пунктах, намеченных Союзом защиты Учредительного собрания. Маршрут движения предусматривал слияние колонн на Марсовом поле и последующее продвижение к Таврическому дворцу со стороны Литейного проспекта.

Особенно массовой и сплоченной выглядела колонна рабочих Александро-Невского района, шедшая от Марсова поля к Таврическому дворцу. Точных данных числа демонстрантов нет, но по утверждению М.Капустина в них участвовало 200 тысяч человек. По другим данным главная колонна демонстрантов насчитывала 60 тысяч человек. 5 января в "Правде" всякие митинги и демонстрации в Петрограде были запрещены в районах, прилегающих к Таврическому дворцу. Провозглашалось, что они будут подавлены военной силой. Одновременно большевистские агитаторы на важнейших заводах (Обуховском, Балтийском и др.) пытались заручиться поддержкой рабочих, но успеха не имели. В составе колонн демонстрантов рабочие двинулись к Таврическому и были расстреляны из пулеметов.

В.М.Чернов: "Надо было морально обезоружить... большевиков. Для этого мы пропагандировали демонстрацию гражданского населения абсолютно безоружную, против которой было бы нелегко употреблять грубую силу. Все, на наш взгляд, зависело от того, чтобы не дать большевикам и тени морального оправдания для перехода к кровопролитию. Только в этом случае, думали мы, могут поколебаться даже самые решительные их защитники и проникнуться решительностью самые нерешительные наши друзья..."

Паевский, руководитель петроградских боевых дружин ПСР: "Таким образом мы пошли одни. По дороге к нам присоединилось несколько районов.

Состав шествия был следующий: немногочисленное количество партийных, дружина, очень много учащихся барышень, гимназистов, в особенности студентов, много чиновников всех ведомств, организации кадетов со своими зелеными и белыми флагами, поалей-цион и т. д., при полном отсутствии рабочих и солдат. Со стороны, из толпы рабочих, раздавались насмешки над буржуазным составом шествия".

"Новая жизнь," 6 января 1918 г.: "...Когда манифестанты появились у Пантелеймоновской церкви, матросы и красногвардейцы, стоявшие на углу Литейного пр. и Пантелеймоновской улицы, сразу открыли ружейный огонь. Шедшие впереди манифестации знаменосцы и оркестр музыки Обуховского завода первые попали под обстрел. После расстрела демонстрантов красногвардейцы и матросы приступили к торжественному сожжению отобранных знамен".

М.Слоним: "Мы собрались между 9 и 10 в ресторане на Кирочной улице, и там были сделаны последние приготовления. И затем в полном порядке двинулись к Таврическому дворцу. Все улицы были заняты войсками, на углах стояли пулеметы, и вообще весь город походил на военный лагерь. К 12 часам мы пришли к Таврическому дворцу, и перед нами скрестили штыки караульные

С 9 утра колонны манифестантов двинулись от петербургских пригородов к центру. Манифестация действительно была очень большая. Хотя я там не был, но по слухам, которые до нас доходили, - почти каждую минуту кто-нибудь прибегал - было свыше 100.000 человек. В этом отношении мы не ошиблись, и некоторые военные части тоже шли в толпе, но это были не части, а отдельные группы солдат и матросов. Их встретили специально посланные против толпы отряды солдат, матросов и даже конников, и когда толпа не хотела расходиться, в нее начали стрелять. Я не знаю, сколько в точности было убитых, но мы, стоя во дворе Таврического дворца, слышали трескотню пулеметoв и ружейные залпы... К трем часам было все кончено. Несколько десятков убитых, несколько сот раненых".

М.М.Тер-Погосьян: "...На Литейном нас было - я не могу точно сказать, но когда я поднялся на тумбу около ворот и посмотрел, я конца этой толпы не мог видеть, - огромная, много десятков тысяч. И вот я помню, я шел во главе...

В это время против нас с выступа появились со стороны Окружного суда большевистские части - регулярные части и, значит, отрезали нас и начали давить. Потом они отошли и с обеих сторон улицы стали на колени на изготовку, и началась стрельба."

Из речи на процессе с.-р. члена ЦК ПСР Е.С.Берга: “Я - рабочий. И во время демонстрации в защиту Учредительного Собрания я принимал в ней участие. Петроградским Комитетом была объявлена мирная демонстрация и сам Комитет, и я в том числе, без оружия шел во главе процессии с Петроградской стороны. По пути, на углу Литейного и Фурштадтской дорогу нам преградила вооруженная цепь. Мы вошли в переговоры с солдатами, чтобы добиться пропуска к Таврическому Дворцу. Нам ответили пулями. Здесь был убит Логвинов - крестьянин, член Исполкома Совета Крестьянских Депутатов - который шел со знаменем. Он был убит разрывной пулей, которой ему снесло полчерепа. И убит он был в то время, когда после первых выстрелов он лег на землю. Там же была убита Горбачевская, старая партийная работница. Другие процессии были расстреляны в других местах. Было убито 6 человек рабочих завода Маркуса, были убиты рабочие Обуховского завода. 9 января я принимал участие в похоронах убитых; там было 8 гробов, ибо остальных убитых власти нам не выдали, и в их числе было 3 с.-р., 2 с.-д. и 3 беспартийных и почти все они были рабочие. Вот правда об этой демонстрации. Здесь говорили, что это была демонстрация чиновников, студентов, буржуазии и что в ней не было рабочих. Так почему же среди убитых нет ни одного чиновника, ни одного буржуя, а все они рабочие и социалисты? Демонстрация была мирной, - таково было постановление Петроградского Комитета, исполнявшего директивы Центрального Комитета и передавшего их в районы.

Подойдя к Таврическому Дворцу, чтобы по поручению рабочих некоторых фабрик и заводов приветствовать Учр. Собр., я и три товарища рабочих пройти туда не могли, потому что кругом шла стрельба. Демонстрация не разошлась, она была расстреляна. И это вы расстреляли мирную рабочую демонстрацию в защиту Учредительного Собрания!”

П.И.Стучка : "..В охране Смольного и Таврического дворца (во время разгона Учредительного собрания) первое место занимали товарищи, отобранные латышскими стрелковыми полками".

"Правда", 6 января: "На улицах 5 января тихо. Изредка появляются маленькие группы интеллигентов с плакатами, их разгоняют. По сведениям чрезвычайного штаба между кучками вооруженных демонстрантов и патрулями происходили вооруженные столкновения. Из окон, с крыш в солдат стреляли. У арестованных имелись револьверы, бомбы и гранаты".

М. Горький, "Новая жизнь" (9 января 1918 г.): "5-го января 1918 года безоружная петербургская демократия -- рабочие, служащие -- мирно манифестировали в честь Учредительного Собрания... "Правда" лжет, когда она пишет, что манифестация 5 января была организована буржуями, банкирами и т. д., и что к Таврическому дворцу шли именно "буржуи" и "калединцы". "Правда" лжет, -- она прекрасно знает, что "буржуям" нечему радоваться по поводу открытия Учредительного Собрания, им нечего делать в среде 246 социалистов одной партии и 140 -- большевиков. "Правда" знает, что в манифестации принимали участие рабочие Обуховского, Патронного и других заводов, что под красными знаменами российской социал-демократической партии к Таврическому дворцу шли рабочие Василеостровского, Выборгского и других районов. Именно этих рабочих и расстреливали, и сколько бы ни лгала "Правда", она не скроет позорного факта... Итак, 5 января расстреливали рабочих Петрограда безоружных. Расстреливали без предупреждения о том, что будут стрелять, расстреливали из засад, сквозь щели заборов, трусливо, как настоящие убийцы".

Соколов, член Учредительного собрания, эсер: "...Народ в Петрограде был настроен против большевиков, но мы не сумели возглавить это противобольшевистское движение".

Открытие Собрания в полдень не состоялось, и только в 16 часов более 400 делегатов вошли в Белый зал Таврического дворца. Стенограмма убеждает, что с момента открытия Учредительного Собрания его работа напоминала острое политическое сражение.

Открывалось Собрание дважды. Первый раз его открыл старейший по возрасту депутат бывший народоволец С.Шевцов. Потом - Я.М. Свердлов, открыл его от имени Совета народных комиссаров. Затем начались долгие препирательства по поводу президиума и председательствующего. Большевики и левые эсеры были в явном меньшинстве, и председателем был избран эсер В.М.Чернов.

В.М.Зензинов: "Город представлял из себя в этот день вооруженный лагерь; большевистские войска окружали сплошной стеной здание Таврического дворца, которое было приготовлено для заседаний Учредительного собрания. Перед нами... эти стены раздвинулись. Мрачными взглядами провожали нас эти матросы и солдаты, стоявшие здесь в полном вооружении... В здании мы были окружены на хорах и в проходах разъяренной толпой. Исступленный рев наполнял помещение".

М.В.Вишняк, секретарь УС: "Перед фасадом Таврического вся площадка уставлена пушками, пулеметами, походными кухнями. Беспорядочно свалены в кучу пулеметные ленты. Все ворота заперты. Только крайняя калитка слева приотворена, и в нее пропускают по билетам. Вооруженная стража пристально вглядывается в лицо, прежде чем пропустить; оглядывает сзади, прощупывает спину... Это первая внешняя охрана... Пропускают в левую дверь. Снова контроль, внутренний. Проверяют люди уже не в шинелях, а во френчах и гимнастерках... Повсюду вооруженные люди. Больше всего матросов и латышей... У входа в зал заседания последний кордон. Внешняя обстановка не оставляет никаких сомнений относительно большевистских видов и намерений."

В.Д.Бонч-Бруевич: "Их рассыпали всюду. Матросы важно и чинно попарно разгуливали по залам, держа ружья на левом плече в ремне". По бокам трибуны и в коридорах -- тоже вооруженные люди. Галереи для публики набиты битком. Впрочем, все это люди большевиков и левых эсеров. Входные билеты на галереи, примерно 400 штук, распределял среди петроградских матросов, солдат и рабочих Урицкий. Сторонников эсеров в зале было крайне мало."

П.Е.Дыбенко: " После партийных совещаний открывается Учредительное собрание. Вся процедура открытия и выборов президиума Учредительного собрания носила шутовской, несерьезный характер. Осыпали друг друга остротами, заполняли пикировкой праздное время. Для общего смеха и увеселения окарауливающих матросов мною была послана в президиум учредилки записка с предложением избрать Керенского и Корнилова секретарями. Чернов на это только руками развел и несколько умиленно заявил: “Ведь Корнилова и Керенского здесь нет”.

Президиум выбран. Чернов в полуторачасовой речи излил все горести и обиды, нанесенные большевиками многострадальной демократии. Выступают и другие живые тени канувшего в вечность Временного правительства. Около часа ночи большевики покидают Учредительное собрание. Левые эсеры еще остаются.

В одной из отдаленных от зала заседания комнат Таврического дворца находятся товарищ Ленин и несколько других товарищей. Относительно Учредительного собрания принято решение: на следующий день никого из членов учредилки в Таврический дворец не пропускать и тем самым считать Учредительное собрание распущенным.

Около половины третьего зал собрания покидают и левые эсеры. В этот момент ко мне подходит товарищ Железняк и докладывает:

Матросы устали, хотят спать. Как быть?

Я отдал приказ разогнать Учредительное собрание, после того как из Таврического уйдут народные комиссары. Об этом приказе узнал товарищ Ленин. Он обратился ко мне и потребовал его отмены.

А вы дадите подписку, Владимир Ильич, что завтра не падет ни одна матросская голова на улицах Петрограда?

Товарищ Ленин прибегает к содействию Коллонтай, чтобы заставить меня отменить приказ. Вызываю Железняка. Ленин предлагает ему приказа не выполнять и накладывает на мой письменный приказ свою резолюцию:

“Т. Железняку. Учредительное собрание не разгонять до окончания сегодняшнего заседания”.

На словах он добавляет: “Завтра с утра в Таврический никого не пропускать”.

В.И.Ленин, 5 января: "Предписывается товарищам солдатам и матросам, несущим караульную службу в стенах Таврического дворца, не допускать никаких насилий по отношению к контрреволюционной части Учредительного собрания и, свободно выпуская всех из Таврического дворца, никого не впускать в него без особых приказов.
Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин)"

П.Е.Дыбенко: "Железняк, обращаясь к Владимиру Ильичу, просит надпись “Железняку” заменить “приказанием Дыбенко”. Владимир Ильич полушутливо отмахивается и тут же уезжает в автомобиле. Для охраны с Владимиром Ильичом едут два матроса.

За товарищем Лениным покидают Таврический и остальные народные комиссары. При выходе встречаю Железняка.

Железняк: Что мне будет, если я не выполню приказание товарища Ленина?

Учредилку разгоните, а завтра разберемся.

Железняк только этого и ждал. Без шума, спокойно и просто он подошел к председателю учредилки Чернову, положил ему руку на плечо и заявил, что ввиду того, что караул устал, он предлагает собранию разойтись по домам.

“Живые силы” страны без малейшего сопротивления быстро испарились.

Так закончил свое существование долгожданный всероссийский парламент. Фактически он был разогнан не в день своего открытия, а 25 октября. Отряд моряков под командованием товарища Железняка только привел в исполнение приказ Октябрьской революции."

Железняков. Я получил инструкцию, чтобы довести до вашего сведения, чтобы все присутствующие покинули зал заседания, потому что караул устал.
(Голоса: "Нам не нужно караула").
Чернов. Какую инструкцию? От кого?
Железняков. Я являюсь начальником охраны Таврического дворца, имею инструкцию от комиссара.
Чернов. Все члены Учредительного собрания тоже очень устали, но никакая усталость не может прервать оглашение того земельного закона, которого ждет Россия... Учредительное собрание может разойтись лишь в том случае, если будет употреблена сила!..
Железняков. ... Я прошу покинуть зал заседания"

Большинство депутатов отказались утверждать экстремистскую "Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа" и другие декреты большевиков. В отместку большевики, а затем и левые эсеры покинули зал заседаний. Оставшиеся депутаты до 5 утра 6 января продолжали обсуждать вопросы о земле, власти и т.д.

В 4 часа 20 мин. утра 6 января, когда подходило к концу обсуждение вопроса о земле, к Чернову, оглашавшему "Проект основного закона о земле", подошел начальник караула Таврического дворца, матрос А.Железняков. Он сообщил, что имеет инструкцию прекратить заседание, все присутствующие должны покинуть зал заседания, потому что караул устал. Заседание прервали, назначив следующее на 17 часов.

В.М.Чернов: "- Объявляю перерыв до 5 часов вечера! - Подчиняюсь вооруженной силе! Протестую, но подчиняюсь насилию! "

Из воспоминаний члена Военной Комиссии ПСР Б.Соколова : “Мы, я говорю о Военной Комиссии, нисколько не сомневались в положительном отношении к нашему плану действия со стороны ЦК. И тем больше было разочарование... Третьего января на заседании Военной Комиссии нам было сообщено о состоявшемся постановлении нашего Центрального Комитета. Этим постановлением категорически запрещалось вооруженное выступление, как несвоевременное и ненадежное деяние. Рекомендовалась мирная демонстрация, причем предлагалось, чтобы солдаты и прочие воинские чины приняли участие в демонстрации невооруженными, “во избежание ненужного кровопролития”.

Мотивы этого постановления, видимо, были довольно разнообразны. Нам, непосвященным, сообщили о них в значительно сокращенном виде. Во всяком случае, это постановление было продиктовано самым лучшим намерением.

Во-первых, боязнь гражданской войны или, точнее, братоубийства. Именно Чернову принадлежит знаменитое изречение, что “мы не должны пролить ни одной капли народной крови”. “А большевики,- его спросили,- можно ли проливать кровь большевиков?” “Большевики тот же народ”. Вооруженная борьба с большевиками в это время рассматривалась как действительно братоубийство, как борьба нежелательная.

Во-вторых, на памяти у многих были неудачи московского и петроградского вооруженных выступлений на защиту Временного Правительства. Эти выступления показали бессилие и неорганизованность демократии. Отсюда проистекала своего рода боязнь перед новыми вооруженными выступлениями, неуверенность в своих силах, более того, убежденность в заведомом неуспехе такого рода выступлений.

В-третьих, безусловно господствовало то настроение, о котором я говорил в начале этой статьи. Пропитанное фатализмом убеждение о всесильности большевизма, о том, что большевизм это есть явление народное, которое захватывает все более и более широкие круги народных масс.

“Надо дать изжить большевизм”. “Дайте большевизму изжить самого себя”. Вот лозунг, выдвинутый именно в это время, и думается мне, он сыграл довольно печальную роль в истории противобольшевистской борьбы. Ибо лозунг этот знаменует собой пассивную политику.

Наконец, в-четвертых, был все тот же идеализм, основанный на вере в торжество демократических принципов, на вере в волю народа. “Допустимо ли,- спрашивал видный лидер Х.- чтобы мы навязывали народу свою волю, свое решение. Если действительно большинство народа тяготеет к большевизму, то мы должны прислушиваться к гласу народному. Народ сам решит, за кем Правда, и он пойдет за теми, кому он больше верит. Не надо насилия над волей народной”.

“Мы- представители демократии и мы защищаем принципы народоправства. Допустимо ли, пока народ не сказал своего слова, поднимать междуусобную гражданскую войну и проливать братскую кровь? Дело Всероссийского Учредительного собрания, в котором как в фокусе отразится мнение всей страны, сказать “да” или “нет”.

Очень трудно сказать, какой из только перечисленных мотивов явился решающим для отказа от намеченного нами вооруженного выступления. Боязнь авантюризма, которая вообще характеризует всю деятельность ПСР после февральской революции, стремление к сугубой, возведенной в принцип законности, основанной на демократических началах, неуверенность в своих силах,- все это тесно переплетенное друг с другом, мне думается, сыграло одинаковую роль в этом решении.

Итак мы стояли перед запрещением вооруженного выступления. Это запрещение застало нас врасплох. Сообщенное же в Пленум Военной Комиссии, оно породило немало недоразумений и недовольство. Кажется, удалось в самую последнюю минуту предупредить о нашем перерешении Комитет Защиты. Им, в свою очередь, были приняты спешные шаги и изменены сборные пункты. Больше всего волнения пришлось испытать семеновцам.

Борис Петров и я посетили полк, чтобы доложить его руководителям о том, что вооруженная демонстрация отменяется и что их просят “прийти на манифестацию безоружными, дабы не пролилась кровь”.

Вторая половина предложения вызвала у них бурю негодования... “Да что вы, товарищи, в самом деле, смеетесь, что ли над нами? Или шутки шутите?.. Мы не малые дети и, если бы пошли сражаться с большевиками, то делали бы это вполне сознательно... А кровь... крови, может быть, и не пролилось бы, если бы мы вышли целым полком вооруженные”.

Долго мы говорили с семеновцами и чем больше говорили, тем становились яснее, что отказ наш от вооруженного выступления воздвиг между ними и нами глухую стену взаимного непонимания.

“Интеллигенты... Мудрят, сами не зная что. Сейчас видно, что между ними нет людей военных”.

И несмотря на продолжительные увещевания, в этот вечер семеновцы отказались отстаивать издававшуюся нами газету “Серая шинель”.

“Не к чему. Все равно ее прикроют. Одна только канитель”...”.

Двери Таврического дворца закрылись для членов Учредительного Собрания навсегда. В ночь с 6 на 7 января ВЦИК утвердил написанный ранее Лениным декрет о роспуске Учредительного Собрания.

Список использованной литературы и источников

Амурский И. Е. Матрос Железняков - М.: Московский рабочий, 1968.

Бонч-Бруевич М. Д. Вся власть Советам! - М.: Воениздат, 1958.

Будберг А. Дневник белогвардейца. - Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2001;

Васильев В. Е. И дух наш молод.- М.: Воениздат, 1981.

В.Владимирова "Год службы социалистов капиталистам" Очерки по истории контрреволюции в 1918 году Под редакцией Я. А.Яковлева Государственное издательство Москва Ленинград, 1927

Голинков Д. Л., "Кто был организатором юнкерского восстания в октябре 1917 г.", "Вопросы истории", 1966, № 3;

Дыбенко П.Е. Из недр царского флота к Великому Октябрю. - М.: Воениздат, 1958.

Керенский А. Ф., Гатчина, из сб. ст. “Издалека”, Париж, 1922 (3)

Лутовинов И. С., "Ликвидация мятежа Керенского-Краснова", М., 1965;

Мстиславский С.Д. "Сборник. Откровенные рассказы".- М.: Воениздат, 1998

Партия социалистов - революционеров после Октябрьского переворота 1917 года. Документы из Архива ПСР. Собрал и снабдил примечаниями и очерком истории партии в пореволюционный период Маrk Jansen. Amsterdam. 1989.

Партия социалистов - революционеров. Документы и материалы. В 3-х тт./ Т.3.Ч. Октябрь 1917 г. - 1925 г.-М.: РОССПЭН, 2000.

Протоколы заседаний ЦК партии социалистов-революционеров (июнь 1917 - март 1918 г.) с комментариями В.М.Чернова "Вопросы истории", 2000, N 7, 8, 9, 10

Судебный процесс над социалистами-революционерами (июнь-август 1922). Подготовка. Проведение. Итоги. Сборник документов/ Сост. С.А.Красильников., К.Н.Морозов, И.В.Чубыкин. -М.: РОССПЭН, 2002.

сайт - Российские социалисты и анархисты после Октября 1917 года

Крах июльского наступления ускорил изживание оборонческих настроений в народе. Революционная активность масс стремительно нарастала. «Когда приходишь в рабочую среду,- говорил один из большевиков, партийных работников Выборгского района столицы,- то чувствуешь, как там бурлит и бушует».

Вместе с тем назревал новый правительственный кризис. Империалистские круги России и ее союзников открыто требовали создать правительство «твердой руки», способное покончить с революцией и обеспечить продолжение войны «до победного конца». Поражение на фронте послужило для буржуазии поводом к тому, чтобы потребовать от меньшевиков и эсеров перейти от «уговоров» к политике репрессий и, возложив на большевиков вину за военные поражения, разгромить революционный авангард пролетариата. Использовав второстепенный предлог (переговоры с Украинской радой), министры-кадеты подали 2 июля в отставку и тем самым поставили меньшевиков и эсеров перед угрозой разрыва правительственной коалиции. Перепуганные соглашатели готовы были снова пойти на уступки контрреволюции. Но массы реагировали на это иначе.

Маневр буржуазии переполнил чашу терпения рабочих и солдат. Еще с конца июня в Петрограде происходили бурные митинги протеста против наступления на фронте, нарушения демократических прав рабочих и попыток правительства отправить на фронт революционно настроенные части столичного гарнизона. Провокационная отставка министров-капиталистов обострила положение до крайней степени. 3 июля в Петрограде начались стихийные антиправительственные демонстрации. Первыми выступили солдаты 1-го пулеметного полка. Его представители пришли на заседание Петроградской конференции большевиков и заявили: «Наш полк хотят раскассировать, над нами издеваются, мы больше ждать не можем и решили выступать, для чего уже разослали своих делегатов по заводам и полкам». Движение быстро нарастало, угрожая вылиться в вооруженные столкновения.

Центральный Комитет большевистской партии считал, что революционный кризис еще не назрел. Армия и провинция не были в полной мере готовы к поддержке революционных сил столицы, а изолированное выступление в Петрограде могло лишь облегчить контрреволюции разгром революционного авангарда. Поэтому представители партии немедленно направились на фабрики, заводы, в полки с целью удержать массы от выхода на улицу. Но это оказалось невозможным. Вечером 3 июля некоторые воинские части и рабочие ряда заводов уже выступили. Солдаты вышли с оружием в руках. Считаясь с реальной обстановкой, большевики ночью 3 июля приняли решение возглавить выступление масс, чтобы придать ему мирный и организованный характер.

4 июля в столице состоялась грандиозная демонстрация. Более пятисот тысяч рабочих, солдат и матросов шли под лозунгом «Вся власть Советам!» Броневики и цепи вооруженных матросов, солдат, красногвардейцев охраняли демонстрацию от нападений и провокаций. Часть демонстрантов направилась ко дворцу Кшесинской, где помещался Центральный Комитет большевиков. Здесь, с балкона, выступили большевистские ораторы. Кронштадтских моряков приветствовал В. И. Ленин, призвавший к выдержке, стойкости и бдительности. Многочисленные делегации посетили в Таврическом дворце Центральный исполнительный комитет Советов, заявив о своей непреклонной воле: власть должна перейти в руки Советов. «Я, представитель 54 заводов,- говорил один из посланцев рабочих.- Вы видите, что написано на плакатах …Мы доверяем Совету, но не тем, кому доверяет Совет…»

Требование масс о переходе власти к Советам имело полную возможность своего осуществления. Но меньшевики и эсеры больше всего боялись расторжения коалиции с буржуазией и ради ее сохранения принимали все условия кадетов. Контрреволюционную буржуазию решительно поддержали представители союзников. 4 июля английский посол Бьюкенен вручил министру иностранных дел Терещеньо ноту, в которой потребовал восстановить смертную казнь в армии и во флоте (смертная казнь на фронте и в тылу была отменена постановлением 12 марта), разоружить рабочих, установить военную цензуру, запретить большевистские газеты, разоружить все полки Петрограда, принимавшие участие в демонстрации, и т. д.

Временное правительство решило применить оружие против демонстрантов, поручив командующему войсками Петроградского округа генералу Половцеву «навести в городе порядок». Соглашатели объявили демонстрацию «большевистским заговором», «бунтом», «вооруженным восстанием». Меньшевистско-эсеровский Центральный исполнительный комитет Советов постановил запретить демонстрацию, а всех, кто нарушит это постановление, считать «изменниками и врагами революции». Он срочно затребовал с фронта войска и выделил своих представителей в помощь Половцеву для кровавой расправы над мирными демонстрантами.

Днем 4 июля по приказу Половцева казаки и юнкера открыли огонь по демонстрантам. Было убито и ранено более 400 человек. Правительство объявило Петроград на военном положении. Начались аресты и убийства большевиков, революционных рабочих, расформирование воинских частей, принимавших участие в демонстрации. Контрреволюционные отряды разгромили помещения Центрального Комитета партии большевиков, редакции «Правды» и типографию, в которой печаталась газета.

Правительство отдало приказ арестовать В. И. Ленина и предать его суду по обвинению в «государственной измене» и организации вооруженного восстания. В действительности контрреволюционеры намеревались устроить не суд, а физическую расправу над вождем революции. Учитывая это, Центральный Комитет большевистской партии принял решение о переходе Ленина на нелегальное положение. В течение нескольких дней Ленин оставался нелегально в Петрограде, а затем скрывался в шалаше вблизи станции Разлив (позднее, в конце августа, он переехал в Финляндию).

Многотысячные демонстрации под лозунгом «Вся власть Советам!» прошли также в Москве, Нижнем Новгороде, Ростове, Киеве, Риге и ряде других городов. В Нижнем Новгороде произошло вооруженное столкновение рабочих с юнкерами. Серьезные волнения возникли среди матросов Черноморского флота.

Раскрывая политическую сущность июльских событий, В. И. Ленин писал: «Движение 3 и 4-го июля было последней попыткой путем манифестации побудить Советы взять власть. С этого момента Советы, т. е. господствующие в них эсеры и меньшевики, фактически передают власть контрреволюции…».

Министры-«социалисты» пытались замаскировать контрреволюционную политику. С этой целью они предложили обнародовать правительственную декларацию, содержащую обещания провозгласить Россию республикой и созвать Учредительное собрание, приступить к разработке законов о 8-часовом рабочем дне, о социальном страховании, о земле и т. д. Глава правительства князь Львов решительно отверг проект декларации и вышел в отставку. 8 июля министром-председателем стал А. Ф. Керенский, сохранивший за собой и пост военного и морского министра. Когда бывший царь узнал о назначении Керенского, он записал в своем дневнике: «Этот человек положительно на своем месте в нынешнюю минуту: чем больше у него будет власти, тем будет лучше».

Центральный исполнительный комитет Советов объявил Временное правительство «правительством спасения революции» и признал за ним «неограниченные полномочия и неограниченную власть». Теперь правительство Керенского стало на путь открытого террора, осуществляя программу, которую еще раньше наметили русские империалисты и их союзники. Была восстановлена смертная казнь на фронте, введены военнополевые суды и предварительная военная цензура, запрещены и другие, направлены карательные экспедиции в Нижний Новгород , Тверь, Царицын, Гельсингфорс и т. д.

После июльских дней власть полностью сосредоточилась в руках контрреволюционного Временного правительства, а Советы, руководимые меньшевиками и эсерами, превратились в его придаток. Добившись своей цели, кадеты смогли вернуться в правительство, 24 июля образовалось во главе с Керенским новое коалиционное Временное правительство из представителей буржуазных и мелкобуржуазных партий.

Июльские события послужили для масс суровым уроком, ускорили процесс политического развития народа. «…Именно после июльских дней,- писал В. И. Ленин,- большинство народа стало быстро переходить на сторону большевиков». Революция вступила в новую фазу развития.

Разумеется, всем известна дата 9 (22) января 1905 года - так называемого кровавого воскресенья.
А пока о дате другой, известной, но не настолько хорошо, как хотелось бы.

Мало кому известно, что есть ещё и кровавая пятница 5 (18) января 1918 года . Много ли о ней можно найти информации? К сожалению, не так много, но всё же информация кое-какая есть. Вряд ли мы узнаем, сколько погибло в этот день, но он положил пролог к гражданской войне, которая унесла миллионы жизней. История не имеет сослагательного наклонения. Но всё-таки споры ещё будут: а что, если бы?

Истоки поведения властей в октябре 1993 берут начало в январе 1918 года. Идеология поменялась, а вот методы те же. И никого не удивляет, что за 75 лет, которые прошли с января 1918 по октябрь 1993 года, ничего не поменялось? Может, стоит вспомнить события 1918 года и посмотреть на эти события как-то иначе? Чего нас лишил переворот в 1993 году и чего нас лишил переворот в 1918 году? - Нас лишили нормального эволюционного пути - через споры и дискуссии - и в стране возобладали террор и диктатура, цели у них, конечно, разные, но вот методы одни и те же .

“Прошедшая в Петрограде 5 января 1918 г. мирная демонстрация в поддержку Учредительного собрания оказалась расстрелянной Красной гвардией. Расстрел произошел на углу Невского и Литейного проспектов и в районе Кирочной улицы. Была рассеяна главная колонна численностью до 60 тыс. чел., однако другие колонны демонстрантов достигли Таврического дворца и были рассеяны только после подхода дополнительных войск. Разгоном демонстрации руководил специальный штаб во главе с В.И. Лениным, Я.М. Свердловым, Н.И. Подвойским, М.С. Урицким, В.Д. Бонч-Бруевичем. По различным оценкам, число погибших составляло от 7 до 100 чел. Демонстранты в основном состояли из представителей интеллигенции, служащих и учащихся вузов. В то же время в демонстрации принимало участие значительное число рабочих. Демонстрацию сопровождали эсеровские дружинники, не оказавшие серьезного сопротивления красногвардейцам. По свидетельству бывшего эсера В.К. Дзеруля, “все демонстранты, в том числе и ПК, шли без оружия, и от ПК было даже распоряжение по районам, чтобы никто не брал с собой оружия ”.

Судебный процесс над социалистами-революционерами (июнь-август 1922). Подготовка. Проведение. Итоги. Сборник документов/ Сост. С.А.Красильников., К.Н.Морозов, И.В.Чубыкин. -М.: РОССПЭН, 2002.

Максим Горький, "Новая жизнь" (9 января 1918 г.): "5-го января 1918 года безоружная петербургская демократия - рабочие, служащие - мирно манифестировали в честь Учредительного Собрания... "Правда" лжёт, когда она пишет, что манифестация 5 января была организована буржуями, банкирами и т. д., и что к Таврическому дворцу шли именно "буржуи" и "калединцы". "Правда" лжёт, - она прекрасно знает, что "буржуям" нечему радоваться по поводу открытия Учредительного Собрания, им нечего делать в среде 246 социалистов одной партии и 140 - большевиков. "Правда" знает, что в манифестации принимали участие рабочие Обуховского, Патронного и других заводов, что под красными знамёнами российской социал-демократической партии к Таврическому дворцу шли рабочие Василеостровского, Выборгского и других районов. Именно этих рабочих и расстреливали, и сколько бы ни лгала "Правда", она не скроет позорного факта... Итак, 5 января расстреливали рабочих Петрограда безоружных. Расстреливали без предупреждения о том, что будут стрелять, расстреливали из засад, сквозь щели заборов, трусливо, как настоящие убийцы ".

Соколов, член Учредительного собрания, эсер: "...Народ в Петрограде был настроен против большевиков, но мы не сумели возглавить это противобольшевистское движение ".

Страница 8 из 29

ГЛАВА 2

ДЕМОНСТРАЦИИ В ПЕТРОГРАДЕ

Весной и летом 1917 года демонстрации проходили одна за другой. Россия всегда этим отличалась. Но теперь процессии стали длиннее, и организовывали их не попы, а народ, и вместо икон несли красные флаги, а вместо молебнов звучали революционные песни.

Можно ли забыть Петроград 18 июня (1 июля)! По главным улицам города волна за волной шли солдаты в форме коричневого и оливкового цвета, кавалеристы в синих, шитых золотом мундирах, флотские матросы в белых форменках, заводские рабочие в черных куртках, девушки в ярких платьях. У каждого демонстранта алел на груди красный бант, лента или цветок, на головах у женщин - алые платки, на мужчинах - кумачовые рубашки. А над демонстрантами, подобно пурпурной пене, вздымались, переливаясь, тысячи красных знамен.

Людская река текла по улицам, наполняя их звуками песен.

Три года назад я видел, как германская военная машина, развивая наступление на Париж, катилась по долине Мёза. Утесы вторили эхом десяткам тысяч здоровенных немецких глоток, оравших «Германия превыше всего», в то время как десятки тысяч сапог отбивали такт по дороге. Получалось эффектно, но чувствовалось что-то механическое, и, как вообще каждое действие этих серых колонн, все совершалось по приказу свыше.

Пение же красных колонн было непринужденным, лилось от души. Кто-нибудь запевал революционный гимн, громкие голоса солдат подхватывали припев и сливались с высокими женскими голосами; пение гимна то усиливалось, то слабело и замирало, а затем с новой силой прокатывалось по колонне, и казалось, что поет вся улица.

Мимо златоглавого Исаакиевского собора и минаретов мусульманской мечети шли люди всех вер и рас, спаянные воедино огнем революции. Сейчас они не думают о шахтах, заводах, трущобах и траншеях. Это был день народа, и народ радовался ему и веселился.

Но в своей радости народ не забыл о тех, кто ради того, чтобы этот день настал, шел в кандалах, окровавленный, в ссылку, находя свою смерть на бескрайних сибирских просторах. Неподалеку отсюда покоились жертвы Февральской революции: почти в 200 гробах лежат они на Марсовом поле. Здесь воинственные звуки «Марсельезы» сменились торжественной мелодией шопеновского похоронного марша. С приглушенным барабанным боем, с приспущенными знаменами, склоненными головами все проходят мимо длинной могилы, кто молча, стиснув зубы, а кто всхлипывая или громко рыдая.

Все шло спокойно, пока не произошел небольшой, но характерный инцидент. Это случилось на Садовой, где я стоял вместе с Александром Гамбергом, переводчиком, другом и спутником многих американцев в дни революции. Он хорошо знал некоторых видных большевиков и в прошлом занимал важный пост в прогрессивной газете в Нью-Йорке. Взрыв негодования вызвал у матросов и рабочих транспарант с подписью «Да здравствует Временное правительство!». Они бросились вырывать его, и во время свалки кто-то крикнул: «Казаки!».

Одно только упоминание этих давних врагов народа вселяло страх, и толпа в ужасе с криком бросилась бежать, топча ногами упавших. К счастью, тревога оказалась ложной. Все снова построились в колонны и с песнями и радостными возгласами двинулись вперед.

Нужно сказать, что демонстрация означала гораздо большее, чем обычное излияние чувств. Она носила пророческий характер, на ее знаменах были начертаны лозунги: «Заводы - рабочим!», «Землю - крестьянам!», «Миру - мир!», «Долой войну!», «Долой тайные договоры!», «Долой министров-капиталистов!».

Это была большевистская программа, выкристаллизовавшаяся в лозунги масс. Над колоннами реяли тысячи знамен, даже большевики не ожидали, что их будет так много. Знамена красноречиво говорили о назревании бури невиданней силы. То, что она надвигается, было очевидно для каждого, кроме тех, кого послали в Россию специально, чтобы увидеть это, например, миссии Рута. Находясь в революционной России, Рут и другие джентльмены буквально отгородили себя от революции, и получилось, как в басне Крылова: «Слона-то я и не приметил».

В этот день, 18 июня, американцев пригласили в Казанский собор на специальное богослужение. В соборе они преклоняли колени, принимая благословения священников, тогда как в то же самое время за стенами собора нескончаемые колонны возбужденных демонстрантов оглашали улицы песнями и возгласами. Слепцы! Они не разглядели даже того, что в тот день истинную веру нужно было искать не там, где молятся в затхлых стенах собора, а вне его стен - в массах.

Однако они были слепы не более, чем те дипломаты, которые приветствовали первые восторженные отчеты о наступлении на фронте войск по приказу Керенского. Это наступление, как и успешная вначале карьера самого Керенского, завершилось трагическим фиаско. В результате наступления погибло 30 тысяч русских солдат, оно подорвало моральное состояние армии, озлобило народные массы, ускорило правительственный кризис и привело к событиям 3 июля в Петрограде.

ИЮЛЬСКАЯ ДЕМОНСТРАЦИЯ

18 июня явилось предупреждением о надвигающейся буре, а 3 июля она разразилась со страшной силой. Началось с появления длинных колонн пожилых солдат из крестьян с лозунгами: «Отпустите 40-летних домой собирать урожай». Затем с заводов, из казарм и жилых кварталов потоками хлынули люди, устремившиеся к Таврическому дворцу, у ворот которого целые сутки добивались удовлетворения требований. По улицам, завывая сиренами, разъезжали бронеавтомобили с развевающимися на башнях красными флагами. Словно разбушевавшиеся гигантские дикобразы, проносились набитые солдатами грузовики с торчащими во все стороны штыками. Распластавшись во весь рост на крыльях автомобилей и выставив из-за фар винтовки, лежали снайперы, высматривавшие провокаторов.

Этот клокочущий поток разлился намного шире того, который протекал по улицам 18 июня, и носил куда более грозный характер, потому что поблескивал сталью штыков и извергал проклятья, выражающие гнев нескончаемой серой колонны. Это было вылившееся само по себе возмущение народа против правителей - угрожающее, лютое и неистовое.

Под черным знаменем шла группа анархистов во главе с портным Ярчуком. Изнурительный труд наложил на него свой отпечаток. Всю жизнь просидел он согнувшись с иглой над своей работой, и это задержало его рост. Теперь вместо иглы он орудует револьвером, видя в нем средство избавления от рабства у иглы.

Каковы ваши политические требования? - спросил его Гамберг.

Наши политические требования?..- замялся Ярчук.

К чертовой матери капиталистов,- вмешался огромного роста матрос.- А другие наши политические требования,- добавил он,- долой войну вместе с проклятым правительством.

В одном из переулков стоял автомобиль, из окон которого высовывались дула пулеметов. Шофер вместо ответа на наш вопрос о его требованиях указал на полотнище с надписью «Долой министров-капиталистов!».

Нам надоело упрашивать их, чтобы они покончили с голодом и истреблением людей,- пояснил он.- Они даже слушать нас не хотят. Ну ничего, дождутся, когда залают вот эти две собачки, тогда сразу услышат,- и он любовно погладил пулеметы.

Немногое нужно, чтобы спровоцировать толпу, если у каждого кипит в душе гнев и до предела напряжены нервы, а в руках оружие. К тому же в провокаторах не было недостатка. Агенты черносотенцев из кожи лезли вон, стремясь разъярить толпу, толкнуть ее на бунт и погромы. Они выпустили из тюрьмы на волю сотни две уголовников, чтобы те учиняли грабежи и насилия, надеясь таким образом погубить революцию и снова посадить на трон царя. Кое-где им и в самом деле удалось учинить кровавую резню.

В один из напряженных моментов у Таврического дворца, где стеной стояла огромная толпа, раздался провокационный выстрел. За этим выстрелом последовали десятки других. Люди стали кричать, шарахнулись к колоннам, потом отхлынули назад, опускались на четвереньки, ложились на землю. Когда стрельба прекратилась, шестнадцать человек уже не смогли подняться. А в это время всего лишь в двух кварталах от места происшествия военный оркестр играл «Марсельезу».

Стрельба на улицах вызывает панику. В ночной тьме, когда стреляют из замаскированных бойниц, с крыш и из подвалов, когда противника не видно огонь ведут и по своим и по чужим, толпы народа мечутся взад и вперед, спасаясь от пуль на одной улице, но попадая под свинцовый дождь на другой.

Три раза за эту ночь наши ноги скользили по лужицам крови на мостовой. На Невском сплошь были выбиты окна и разграблены магазины. Помимо мелких стычек с провокаторами, вспыхнул настоящий бой на Литейном, после которого на камнях остались двенадцать казачьих лошадей. Возле убитых лошадей стоял высокий извозчик. На глазах у него блестели слезы. (Извозчик мог еще примириться с тем, что во время революции убито 56 и ранено 650 человек, но видеть гибель 12 хороших лошадей было ему невмочь.)

БОЛЬШЕВИКИ РЕШАЮТ ПРИНЯТЬ УЧАСТИЕ В ДЕМОНСТРАЦИИ

Только благодаря тому, что Петроград имел большой опыт баррикадных и уличных боев, а также благодаря прирожденному здравомыслию народа, побоище не стало еще более кровопролитным. Десятки тысяч рабочих, руководимых большевистской партией, явились стабилизирующей силой, которая препятствовала тому, чтобы выступление масс разрослось в вооруженное столкновение. Большевики очень хорошо видели, что выступление носит стихийный, неорганизованный характер. Они понимали, что выступление масс может привести к страшным последствиям, если не придать ему определенной целенаправленности. И большевики решили продемонстрировать грозную силу масс перед Центральным Исполнительным Комитетом Советов. В этот комитет, избранный на I Всероссийском съезде Советов, входило 256 человек. Он заседал в Таврическом дворце, куда и стекались массы.

Одни только большевики могли повлиять на эти массы. У главного подъезда дворца большевистские ораторы встречали каждый полк и делегацию, обращаясь к ним с краткой речью.

Нам со своего места очень хорошо было видно все это огромное стечение народа; местами над толпой возвышались одиночные фигуры солдат-артиллеристов на лошадях, а над всей массой людей переливались пурпурные полотнища знамен.

Под нами бушевало человеческое море. На поднятых вверх лицах отразились страх, надежда и негодование, мы это отчетливо видели, несмотря на сгущавшиеся сумерки. Со стороны центральной части города доносился рев двигавшейся толпы, приветствовавшей бронеавтомобили. Фары автомобилей наведены на оратора. На стене дворца выделялась его огромная черная тень. Каждый жест оратора, увеличенный в десятки раз, стремительно летящим силуэтом проносился по белому фасаду.

Товарищи,- говорил этот гигантского роста большевик,- вы хотите революционных преобразований. Этого можно добиться лишь одним путем: создав революционное правительство. Правительство же Керенского только называется революционным. Оно обещает землю, по земля по-прежнему остается у помещиков. Оно обещает хлеб, но хлеб все еще находится у спекулянтов. Оно обещает узнать наконец у союзников цели войны, но союзники настаивают только на одном: продолжать бойню.

В правительстве разрастается серьезный конфликт между министрами-социалистами и буржуазными министрами. Это завело правительство в тупик, и оно неспособно что-либо сделать.

Вы, петроградцы, пришли сюда, к Центральному Исполнительному Комитету Советов, и говорите: «Берите власть в свои руки. Мы поддержим вас своими штыками». Вы хотите, чтобы Советы стали правительством. Этого же хотим и мы, большевики. Но мы помним, что Петроград - это еще не вся Россия. Поэтому мы требуем, чтобы Центральный Исполнительный Комитет Советов созвал делегатов со всей России. И съезд должен будет провозгласить Советы правительством России.

Каждая колонна встречала это заявление радостными восклицаниями и возгласами: «Долой Керенского!», «Долой буржуазное правительство!», «Вся власть Советам!».

Не допускайте насилий и кровопролития,- слышалось в ответ напутствие уходившим колоннам.- Не слушайте провокаторов. Не доставляйте радости нашим врагам, убивая друг друга. Вы уже в достаточной степени продемонстрировали свою силу. Теперь спокойно расходитесь по домам. Когда придет время применить силу, мы призовем вас.

К бурному потоку демонстрантов примазались также и анархисты, черносотенцы, германские агенты, хулиганье и те неустойчивые элементы, которые всегда становятся на сторону того, у кого больше пулеметов. Для большевиков теперь было совершенно ясно: подавляющее большинство революционно настроенных рабочих и солдат Петрограда были против Временного правительства и за Советы. Они хотели, чтобы Советы стали правительством. Но большевики опасались, как бы этот шаг не оказался преждевременным. Они говорили: «Петроград - это еще не вся Россия. Другие города и армия на фронте, может быть, еще не созрели для столь решительного шага. Только делегаты от Советов всей России могут решить этот вопрос».

В Таврическом дворце большевики всеми способами старались убедить членов Центрального Исполнительного Комитета Советов созвать II Всероссийский съезд Советов. Вне его стен они прилагали все усилия, чтобы успокоить и умиротворить взволнованные массы. Это была задача, которая потребовала от большевиков максимального напряжения всех сил и способностей.

МАТРОСЫ ТРЕБУЮТ: «ВСЯ ВЛАСТЬ СОВЕТАМ!»

Некоторые колонны пришли к Таврическому дворцу в весьма воинственном настроении. Особенно озлобленными были кронштадтские матросы, приплывшие по реке на баржах отрядом в восемь тысяч человек. Двое из них погибли в пути. Матросы прибыли сюда не на воскресную прогулку, чтобы посмотреть на дворец, поговорить возле него, а потом повернуться и уйти назад. Они потребовали выслать к ним министра-социалиста, и без промедления.

К ним вышел министр земледелия Чернов. Для выступления он взобрался на извозчичью пролетку.

Я пришел сообщить вам, что три буржуазных министра ушли в отставку. Теперь мы с большей надеждой смотрим в будущее. Вот законы, которые дадут крестьянам землю.

Хорошо,- закричали из толпы.- А вступят ли ваши законы в силу немедленно?

Они вступят в силу сразу же, как только позволят обстоятельства,- ответил Чернов.

Знаем мы эти обстоятельства,- загудели в толпе.- Нет! Мы хотим осуществления этого сейчас, немедленно. Передайте всю землю крестьянам немедленно! И чем только вы занимались все эти недели?

Я не обязан отчитываться перед вами в своих поступках! - побледнев от гнева, закричал Чернов. - Не вы назначили меня министром. Меня назначил Совет крестьянских депутатов. Я ответствен только перед ним.

Такой ответ вызвал у матросов негодование. Раздались голоса: «Арестовать Чернова! Арестовать его!». Десятки рук потянулись к министру, чтобы стащить его с пролетки. Некоторые же, наоборот, втаскивали его наверх. В потасовке на нем разорвали пиджак, а самого оттеснили в сторону. На выручку Чернову подоспел Троцкий и, чтобы отвлечь внимание от него, пытался что-то сказать.

Тем временем на пролетку взобрался Саакян. Он заговорил строгим командирским тоном:

Слушайте меня! Знаете ли вы, кто сейчас выступал перед вами?

Человек, который сейчас говорил перед вами,- продолжал Саакян,- является заместителем председателя Центрального Исполнительного Комитета I Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов.

Этот длинный титул, вместо того чтобы произвести на толпу впечатление и успокоить ее, вызвал смех и выкрики: «Долой его! Долой!». Но Саакян вышел с твердым намерением утихомирить толпу и с горячей запальчивостью обрушил на нее целую очередь коротких отрывистых фраз:

Моя фамилия Саакян.

Долой его! - крикнули из толпы.

Моя партия - социалисты-революционеры!

Моя официальная вера по паспорту армяно-грегорианская!

Моя действительная вера - социалистическая!

Долой болтуна!

Мое отношение к войне - у меня два убитых брата.

И третьему туда дорога! - перебил его кто-то из толпы.

Мой вам совет: доверьтесь нам, вашим руководителям и лучшим друзьям. Прекратите эту бессмысленную демонстрацию. Вы позорите себя и революцию, а на Россию навлекаете несчастье.

Тут началось что-то невообразимое. Матросы рассвирепели. Надо же было ему бросить им это в лицо. Ничего более идиотского и придумать было нельзя.

Снова Троцкий пытается выручить оратора.

Революционные матросы, краса и гордость революционных сил России,- начал он.- В этой борьбе за социальную революцию мы сражаемся вместе. Мы вместе стучимся в двери этого дворца, чтобы идеалы, за которые пролилась наша кровь, наконец воплотились в конституции страны. Тяжелой и долгой была героическая борьба! Но она принесет свободную жизнь свободным людям великой и свободной страны. Верно я говорю?

Да, но ты ничего не сказал нам,- кричат демонстранты,- что вы собираетесь делать с правительством?

Возможно, кое-кому из присутствовавших и льстила похвала, но в основном здесь были не те, кого можно было ублаготворить фрезами.

Я охрип, - жалуется он.- Рязанов вам объяснит все.

Нет, ты сам ответь! - кричат с возмущением из толпы.

Демонстранты требовали взятия власти Советами немедленно.

В конце концов матросов удалось убедить, что для передачи власти Советам будет созван II Всероссийский съезд Советов. Провозглашая здравицы Советам и грядущей революции, они постепенно успокаиваются и мирно расходятся.

РАЗГРОМ ДЕМОНСТРАЦИИ, РАСПРАВА С БОЛЬШЕВИКАМИ

Именно созыва II Всероссийского съезда Советов и не хотели меньшевики, располагавшие тогда большинством в Центральном Исполнительном Комитете Советов. Они крайне отрицательно относились к идее превращения Советов в правительство, имея на это немало причин. Главная из них состояла в том, что они испытывали смертельный страх перед теми самыми массами, которые выдвинули их на высокие посты. Интеллигенция в буржуазном обществе не доверяет массам, стоящим ниже ее. В то же время она преувеличивает способности и благие намерения стоящей над ней крупной буржуазии.

Меньшевики всячески противились переходу власти в руки Советов. Они вовсе и не собирались созывать II Всероссийский съезд Советов ни через две недели, ни через два месяца и вообще когда-либо. Но они испугались этой разгневанной толпы, ворвавшейся во двор и стучащей в двери дворца. Их тактика состояла в том, чтобы утихомирить народ, и они искали помощи у большевиков. Но эти интеллигенты вели двойную игру. Они сговорились с Временным правительством о разгроме демонстрации и вызове с фронта войск «для подавления мятежа и восстановления в городе порядка».

Вскоре с фронта прибыли войска: батальоны самокатчиков, резервные полки и затем длинные колонны кавалеристов с пиками, острия которых зловеще поблескивали на солнце. Это казаки - давние враги революционеров, вселяющие страх в каждую рабочую семью и доставляющие радость буржуазии. Теперь на улицах толпится хорошо одетая публика, которая приветствовала казаков и кричала: «Расстреляйте этот сброд!», «Повесьте большевиков!».

По городу прокатилась черная волна реакции. Полки, принимавшие участие в демонстрации, разоружены. Снова введена смертная казнь. Большевистские газеты запрещены. Сфабрикованные полицией фальшивки, в которых большевиков представляют как германских агентов, переданы в печать для опубликования. Царский прокурор Александров отдал распоряжение о привлечении большевиков к суду, обвинив их в государственной измене по статье 108 Уголовного кодекса. Таких активных деятелей большевистской партии, как Луначарский и Коллонтай, бросили в тюрьму. Ленин и другие вожди большевиков вынуждены уйти в подполье. Во всех кварталах устраивались внезапные облавы, а рабочих повсеместно арестовывали, убивали.

Ранним утром 5 июля я был разбужен пронзительными криками, доносившимися с Невского. До моего слуха доносилось цоканье копыт и вопли, отчаянная мольба о пощаде и ругань - все это слилось в один страшный вопль, от которого мороз пробегал по коже. Потом я услышал звук падающего тела, стоны умирающего и - воцарилась тишина. Затем пришел какой-то офицер и объяснил, что на Невском схватили рабочих, расклеивавших большевистские прокламации. Налетевшие казаки исполосовали их нагайками и шашками, а одного рабочего рассекли пополам, и труп бросили на мостовую.

Такой оборот дел привел буржуазию в восторг. Но не рано ли она ликует? Буржуазия не представляет, что стоны зарубленного рабочего донесутся до самых отдаленных уголков России, призывая его товарищей к отмщению и оружию. В тот июльский день буржуазия приветствовала Волынский полк, вошедший под звуки оркестра в город, чтобы разогнать народную демонстрацию. Преждевременные радости! Буржуазия не знала, что в одну из грядущих ноябрьских ночей она увидит этот полк в первых рядах восставших, торжественно передавших народным Советам всю полноту власти.

Войска были вызваны в Петроград, чтобы овладеть им, но получилось в конечном итоге так, что Петроград овладел ими.

Влияние этого бастиона большевизма неотразимо. Петроград был подобен огромной домне революции, в которой перегорает всякое равнодушие и косность. Какими бы безучастными и инертными ни были прибывавшие в город люди, из него они уезжали с революционным накалом.

Город вырос в муках и страданиях от голода и холода, на подневольном труде бесчисленного множества изможденных и забитых людей. Их кости истлели глубоко под землей. Но их поруганный дух снова ожил в петроградских рабочих сегодняшнего дня - дух могучий и неугасимый. Город возвели крепостные Петра, а их потомки завоевывают ныне себе свободу.

В середине лета 1917 года это было еще не так заметно, на всем лежала зловещая тень реакции. Но потомки крепостных ждали своего часа, чувствуя, что время работает на них. Их идеи проникали во флот, на фронт и, наконец, в деревню и делали там свое дело.

Туда-то я и направляюсь теперь.

Июльские дни
См. в Википедии Июньское восстание 1917 г

Дата 3-5 июля 1917
Место Петроград
Итог Подавление восстания; перенос Временного правительства России из Мариинского дворца в Зимний; запрет РСДРП(б); бегство Ленина из Петрограда в Разлив
Противники
Временное Правительство - Большевики

Июльская 1917 демонстрация в Петрограде
Июльские дни (июльское восстание, июльский кризис) - антиправительственные выступления 3-5 (16-18) июля 1917 года в Петрограде после июньского военного поражения на фронте и правительственного кризиса. Волнения, начавшиеся со стихийных выступлений солдат 1-го пулемётного полка, рабочих петроградских заводов, кронштадтских матросов под лозунгами немедленной отставки Временного правительства, передачи власти Советам и переговоров с Германией о заключении мира были возглавлены большевиками, которые объединили недовольных под своими лозунгами. Оценки этих событий в историографии противоречивы.

Апрельское выступление большевиков вскоре после прибытия Ленина из эмиграции (см. Борьба вокруг «Апрельских тезисов» Ленина), фоном для которого стал апрельский правительственный кризис, вызванный создавшей скандал нотой министра иностранных дел Временного правительства Милюкова о продолжении войны «до победного конца», провалилось в самом зародыше, и ЦК РСДРП(б) поспешил отмежеваться от прошедших стихийных демонстраций.
В июне положение большевиков всё ещё оставалось непрочным: Первый Всероссийский съезд рабочих и солдатских депутатов , собиравшийся 3-24 июня и имевший в основном эсеро-меньшевистский состав, лишний раз подтвердил, что большевики по своему влиянию были на тот момент лишь третьими из социалистов. Делегаты съезда отвергли курс большевиков на прекращение войны и уничтожение системы «двоевластия», за что получили от Ленина название «соглашателей».
В конце июня Временное правительство попыталось отправить из Петрограда на фронт ряд разложившихся частей, наиболее сильно подвергшихся большевистской агитации. В первую очередь это относилось к Первому пулёмётному полку - самой большой части гарнизона, насчитывавшей 11 340 солдат и около 300 офицеров. По численности он фактически соответствовал дивизии. Во время Февральской революции три батальона этого полка самовольно переселились из Ораниенбаума в Петроград, привлечённые решением о невыводе частей Петроградского гарнизона на фронт.
Полк находился на Выборгской стороне среди заводов. По выражению современника, французского журналиста Клода Анэ, сказанного про Выборгскую сторону в июле 1917 года, «Ленин и Троцкий царят здесь, как господа». В силу многочисленных контактов с петроградскими рабочими полк постоянно подвергался социалистической агитации. Кроме того, ставшая штабом анархистов дача Дурново находилась непосредственно вблизи заводов Металлический и Промет, что способствовало распространению в районе анархистской агитации. Полк первоначально был сформирован, как одна большая учебная команда, раз в неделю отправлявшая на фронт маршевую роту, поэтому солдаты полка особенно болезненно относились к возможной отправке на фронт. С началом июньского наступления Ставка приказала полку отправить на фронт сразу 30 пулемётных команд, в ответ на что 21 июня полковой комитет постановил маршевые роты не отправлять, «пока война не примет революционный характер».
Большую активность в гарнизоне развила Военная организация РСДРП(б), к июлю склонившая в свою сторону, помимо 1-го Пулемётного полка, также и целый ряд других частей.
Сильное беспокойство Временного правительства вызывала также Кронштадтская военно-морская база, находившаяся под влиянием большевиков и анархистов. Кронштадтский совет уже с 12 мая фактически стал единственной властью в этом городе. Важную роль в переходе кронштадтских матросов на сторону большевиков сыграл заместитель председателя Кронштадтского совета Раскольников Ф. Ф. и Рошаль С. Г. , а Первого пулемётного полка - Семашко Н. А. .
К середине июня обстановка в Петрограде сильно накалилась в связи с разгоном силами Временного правительства штаба анархистов на бывшей даче Дурново.
Под давлением I Съезда Советов большевики отменили намеченную на 10 июня демонстрацию, а 12 июня власти безуспешно попытались выселить их из особняка Кшесинской.
18 июня в Петрограде прошла массовая демонстрация, созванная I Всероссийским съездом Советов. Однако, вопреки ожиданиям съезда, демонстрация проходила под лозунгами «Долой десять министров-капиталистов!», «Пора кончать войну!», «Вся власть Советам!», которые свидетельствовали о разрыве между настроениями масс столицы и политикой Временного правительства и руководства Советов.
В основном демонстрация проходила мирно, однако одна коллонна - анархистов - была вооружена. С Марсова поля анархисты направились к тюрьме «Кресты», откуда силой освободили нескольких человек, арестованных 9 июня за статьи против наступления, в том числе редактора большевистской «Окопной правды» Флавиана Хаустова. Воспользовавшись ситуацией, из тюрьмы бежало и около 400 уголовников.
В ответ на эти события 19 июня Временное правительство выселило анархистов из дачи Дурново. При этом произошло вооружённое столкновение, в результате которого был убит один из лидеров анархистов - Аснин - и ранен другой анархист - матрос Анатолий Железняков. Более 60 рабочих, солдат и матросов были арестованы.
Агитаторы анархистов, не пожелавших «оставлять эту акцию правительства без последствий», направились на предприятия и в казармы, и «уже 19-го на заводах Выборгского района начались стачки протеста. Но особый успех призыв к выступлению имел в 1-м пулеметном полку...».
2 июля руководство анархистов-коммунистов, в которое входили И. Блейхман, Н. Павлов, А. Федоров, П. Колобушкин, Д. Назимов и другие, решило «утром, 3 июля, опираясь на 1-й Пулеметный полк, призвать солдат к восстанию».
2-3 июля в расположении 1-го Пулемётного полка появляются анархистские и большевистские агитаторы.
Смысл агитации анархистов был прост: соглашатели «нас продали», большевики оторвались от масс, а посему надо самим брать власть. «Большевистских ораторов, призывавших к спокойствию, - писал Подвойский, - выслушивали очень сочувственно, соглашались с ними, но по их уходе снова поднимали разговор о вооружённом выступлении».

3 (16) июля
Таврический дворец в Санкт-Петербурге. В июле 1917 года здесь располагался Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов 3(16) июля в столице начались демонстрации против Временного правительства, отчасти обусловленные предшествовавшей событиям агитаторской деятельностью радикальных большевиков и анархистов.
Согласно Р. Пайпсу, большевики, узнав о начале волнений в воинских частях, предприняли попытку провести через рабочую секцию Совета резолюцию о необходимости передачи власти Советам и тем поставить солдатскую секцию, Исполком Совета и Пленум перед свершившимся фактом, произошедшим, якобы, под непреодолимым давлением масс. Для этого большевики потребовали от Исполкома созыва немедленной чрезвычайной сессии рабочей секции на три часа дня; при этом времени на оповещение меньшевиков и эсеров не оставалось. Большевики же явились на заседание в полном составе, получив таким образом на сессии временное большинство.
Зиновьев , открывая заседание, потребовал, чтобы Совет взял в свои руки всю полноту власти. Присутствовавшие меньшевики и эсеры, не соглашаясь с ним, со своей стороны требовали, чтобы большевики помогли остановить выступление 1-го Пулемётного полка. Когда же те, как утверждает Р. Пайпс, отказались выполнить это требование, меньшевики и эсеры покинули заседание, дав своим оппонентам свободу действий. После этого было избрано Бюро рабочей секции, которое сразу одобрило резолюцию, начинавшуюся со слов: «Ввиду кризиса власти рабочая секция считает необходимым настаивать на том, чтобы Всер. съезд СРС и К. Деп. взял в свои руки всю власть». Этот призыв означал, как пишет Пайпс, что Временное правительство должно быть свергнуто.
Днём 3 июля военный министр Временного правительства Керенский А. Ф. выехал на фронт, где впоследствии и узнал о событиях в Петрограде.
Между тем ЦК большевиков на своём дневном заседании, завершившемся в 16-м часу дня, выступил против вооружённой демонстрации, на что впоследствии указывали, как на доказательство своей непричастности к последующим событиям, лидеры большевиков.
Выступление пулемётчиков началось около 7 часов вечера. В 8 часов, по воспоминаниям Подвойского, их полк был уже у дворца Кшесинской.
Около 11 часов вечера, когда демонстранты проходили мимо Гостиного двора, впереди раздался взрыв гранаты и началась стрельба. Солдаты открыли ответный огонь. Не обошлось без убитых и раненых.
К полуночи демонстранты заполнили улицы вокруг Таврического дворца. «Положение скверное, - вспоминал член ВЦИК Владимир Войтинский. - Кучка вооруженных людей, человек 200, могла без труда овладеть Таврическим дворцом, разогнать Центральный Исполнительный Комитет и арестовать его членов». Этого, однако, не произошло.
4 (17) июля
Мельгунов С. П. «Как большевики захватили власть»(вкладка). М. Айрис-пресс. ISBN 978-5-8112-2904-8. Стр.32
Около часа ночи с 3 на 4 июля в Таврическом дворце, в комнате большевистской фракции Совета, состоялось совещание членов ЦК, ПК, Военной организации большевиков и Межрайонного комитета РСДРП. Обсуждался вопрос о демонстрации. И только после того, как к 2 часам ночи к Таврическому дворцу подошло около 30 тысяч рабочих Путиловского завода, а из Кронштадта тогда же позвонил Раскольников и сообщил, что помешать выступлению матросов невозможно и утром они уже будут в Питере, ЦК и ПК РСДРП(б), Военная организация при ЦК партии, Межрайонный комитет РСДРП приняли решение об участии в вооружённом движении солдат и матросов - «ЦК принял решение - возглавить „мирную, но вооружённую демонстрацию“ с утра 4 июля». Тогда же послали за Лениным, который в это время находился в Финляндии и не знал о начавшихся массовых выступлениях в столице. Из набора «Правды» было изъято обращение ЦК с призывом к сдерживанию масс, и на следующее утро газета вышла с белой «дырой» в тексте. Ленин позднее объяснял, что решение принять участие в вооружённой демонстрации было принято исключительно «для того, чтобы придать ему мирный и организованный характер».
Утром 4 июля в Кронштадте на Якорной площади собрались матросы и, сев на буксирные и пассажирские пароходы, двинулись в Петроград. В 10 утра прибыл из Ораниенбаума большевизированный 2-й пулемётный полк.
Параллельно анархисты выдвинули лозунги «Долой Временное правительство!», «Безвластие и самоустройство». Итогом стало то, что выступление приняло форму так называемой «вооружённой демонстрации»: никем не управляемая толпа численностью по разным оценкам от нескольких десятков до пятисот тысяч (по большевистским источникам) человек двинулась вперёд.
Вооружённая демонстрация прошла по Троицкому мосту, Садовой улице, Невскому проспекту и Литейному проспекту, двигаясь к Таврическому дворцу. На углу Литейного проспекта и Пантелеймоновской улицы отряд матросов подвергся пулеметному обстрелу из окон одного из домов; трое кронштадтцев были убиты и более 10 ранены. Матросы схватились за винтовки и стали беспорядочно стрелять во все стороны. Произошли также перестрелки с правыми организациями полувоенного типа: «Военная лига», «Национальный клуб» и т. д. Столкновения имели место у Николаевского вокзала, на Садовой улице, на углу Невского проспекта и Садовой, на Знаменской площади, на Обводном канале и др. Как пишет историк к. и. н. В. Родионов, столкновения были спровоцированы большевиками, рассадившими на крышах своих стрелков, начавших пальбу из пулемётов по демонстрантам, при этом наибольший урон пулемётчики большевиков нанесли как казакам, так и демонстрантам.

В течение дня произошёл целый ряд актов мародёрства в частных квартирах на Литейном проспекте и Жуковской улице, ограблены магазины Гостиного двора, Апраксина двора, Невского проспекта и Садовой улицы. В ходе событий неизвестными была предпринята неудачная попытка ареста Громана В. Г., у Церетели И. Г. был угнан автомобиль.

4 июля ВЦИК вызвал Волынский полк для защиты Таврического дворца от предполагаемого нападения большевиков, в ночь с 4 на 5 июля ВЦИК объявил военное положение.
Демонстранты выделили 5 делегатов для переговоров с ЦИКом. Рабочие требовали, чтобы ЦИК немедленно взял всю власть в свои руки, тем более, что Временное Правительство фактически распалось. Лидеры меньшевиков и эсеров пообещали через 2 недели созвать новый Всероссийский Съезд Советов и, если не будет иного выхода, передать всю власть ему.
Основные переговоры между большевиками и меньшевистско-эсеровским ВЦИК во время июльских событий шли через Сталина, который тогда имел среди меньшевиков репутацию «умеренного». Этим объясняется и то, что Сталин не попал в список большевиков, подлежавших аресту, хотя он и входил в ЦК РСДРП(б). Кроме того, председатель исполкома Петросовета Чхеидзе Н. С. был, так же как и Сталин, грузином, что облегчало им общение.
Арест Чернова
Зашедшая в Таврический дворец группа людей искала министра юстиции Переверзева, но вместо него забрала министра земледелия Чернова.
Члены ВЦИК Д. Б. Рязанов и Ю. М. Стеклов пробовали образумить матросов, окруживших Чернова, но подверглись оскорблениям, получив ряд увесистых пинков. Затем подошли другие участники заседания, которых кронштадтские матросы отталкивали уже прикладами. Чернова посадили в автомобиль, порвав при этом пиджак, и заявили, что не отпустят, «пока Совет не возьмёт власть». По свидетельству очевидцев, неизвестный рабочий, поднеся к лицу министра кулак, заорал: «ну бери власть, коли дают!»
Вождь эсеровской партии не мог скрыть своего страха перед толпой, у него дрожали руки, смертельная бледность покрывала его перекошенное лицо, седеющие волосы были растрепаны.
Благодаря вмешательству Троцкого , выступившего с речью перед толпой, Чернов был освобождён.

Паника и бегство толпы
Узнав по телефону об аресте Чернова и насилиях моряков в Таврическом дворце, командующий войсками военного округа П. А. Половцов решил, что пора перейти к активным действиям, выступив в роли спасителя Совета. Половцов приказал полковнику конно-артиллерийского полка Ребиндеру с двумя орудиями и под прикрытием сотни казаков 1-го Донского полка двинуться на рысях по набережной и по Шпалерной к Таврическому дворцу и после краткого предупреждения, или даже без него, открыть огонь по толпе, собравшейся перед Таврическим дворцом.
Ребиндер, достигнув пересечения Шпалерной с Литейным проспектом был обстрелян с двух сторон. Главный враг оказался на Литейном мосту в лице десятка каких-то личностей в арестантских халатах с пулемётом. Ребиндер снялся с передков и открыл по ним огонь. Один снаряд разорвался где-то у Петропавловской крепости, понизив настроение в доме Кшесинской, другой разогнал какой-то митинг у Михайловского артиллерийского училища, а третий попал в самую середину арестантов-пулемётчиков, окруживших в тот момент отставшее первое орудие отряда Ребиндера, и уложив 8 человек на месте, рассеял остальных.
По воспоминаниям П. А. Половцова, толпа большевиков у Таврического дворца, услышав близкий артиллерийский огонь, панически разбежалась во все стороны. Во время этой перестрелки было убито 6 казаков, 4 конно-артиллериста, было много раненых и было убито много лошадей.
По воспоминаниям же Б. Н. Никитина, находившегося в Таврическом дворце, бой донских казаков в районе Литейного моста вёлся с большевизированными солдатами 1-го Запасного полка, а пулемёт на Литейном мосту был поставлен солдатами Финляндского полка. Заслугу в том, что попав под пулемётный огонь, артиллеристы смогли ответить огнём из одного орудия (другое было захвачено восставшими), Никитин отдаёт добровольцу, Конной артиллерии штабс-капитану Цагурия, приехавшему в Петроград с Кав­каза в командировку, и вызвавшегося идти с отрядом. Цагурия не растерялся, в одиночку (так как конные казаки, попав под пулемётный огонь, бросились врассыпную по соседним улицам) смог сняться с передка, развернуть орудие и дать первый выстрел, обескураживший противника. Последующая же паника среди толпы, окружавшей Таврический дворец, возникла не из-за артиллерийских выстрелов отряда Ребиндера, а в результате беспорядочных винтовочных выстрелов из самой толпы по дворцу, в результате которых были ранены люди в первых рядах возле дворца.

5 (18) июля
Ночью и утром 5 июля часть матросов вернулась в Кронштадт.
5 июля Сталин возобновил свои переговоры с эсеро-меньшевистским ВЦИК, однако, по его мнению, «ЦИК ни одного своего обязательства не выполнил».
С рассвета сводные отряды георгиевских кавалеров и юнкеров начали аресты большевистских боевых отрядов.
К утру 5(18) июля остатки разбитых большевиков собрались у особняка Кшесинской и заняли северный конец Троицкого моста. Часть кронштадтских матросов, в числе нескольких сот, укрылась в Петропавловской крепости.
Сама крепость во время событий была фактически захвачена анархистской 16-й ротой 1-го Пулемётного полка. Против них был двинут отряд под руководством заместителя командующего войсками петроградского военного округа капитана-революционера А. И. Кузьмина.
Правительственными войсками без боя был занят Троицкий мост.
Утром 5 июля юнкерами занята редакция и типография газеты «Правда», которую буквально несколькими минутами ранее покинул Ленин.

6 (19) июля
6 июля сводный отряд Кузьмина приготовился штурмовать при поддержке тяжёлой артиллерии особняк Кшесинской, однако большевики решили не защищать его. Были арестованы семь большевиков, которые всё ещё занимались эвакуацией партийных документов.
После переговоров, которых от лица ЦК РСДРП(б) вёл Сталин, 6 июля сдались солдаты и матросы в Петропавловской крепости, решившие не делать из себя «мучеников революции». Они были разоружены и отправлены в Кронштадт.
6 июля в столицу начинают прибывать вызванные с фронта войска.
В тот же день в столицу прибыл с фронта Керенский А. Ф. По пути в Петроград вагон с Керенским был частично разрушен взрывом гранаты («бомбы»).

7 (20) июля
7 июля был вынужден уйти в отставку министр юстиции Переверзев, которому не простили публикацию документов, компрометирующих большевиков, а затем ушёл в отставку и председатель Временного Правительства Львов. В результате кризиса Временного Правительства 10(23) июля 1917 было сформировано второе коалиционное правительство, возглавляемое Керенским, который при этом сохранил посты военного и морского министров. Состав правительства был преимущественно социалистическим, в него вошли эсеры, меньшевики и радикальные демократы. Временное правительство перебралось из Мариининского дворца в Зимний.

9 (21) июля
9 июля юнкера разгромили большевистские штабы в Литейном и Петроградском районах.
В тот же день Ленин, сменив к этому времени пять конспиративных квартир, вместе с Зиновьевым бежал в деревню Разлив в Финляндии, где на первое время укрылся в доме рабочего Емельянова Н. А.. В августе - сентябре Ленин пишет теоретический труд «Государство и революция». По некоторым источникам, приказ об аресте Ленина подписывает будущий Прокурор СССР Вышинский А. Я., бывший в 1917 году меньшевиком.

Последствия
Июльские события на какое-то время фактически привели к сворачиванию режима «двоевластия»: благодаря своим жёстким методам в июле Временному правительству удалось на несколько месяцев оттеснить Совет. По итогам политического кризиса подал в отставку глава первого состава Временного правительства князь Львов Г. Е. Его место занял военный министр Керенский А. Ф., влияние которого, таким образом, значительно усилилось. Эсеро-меньшевистский Петросовет признал новый состав Временного правительства «правительством спасения революции».
В результате в августе, после провала июльского выступления, Ленин снимает лозунг «Вся власть Советам». Сталин комментирует это решение так: «рассчитывать на мирный переход власти в руки рабочего класса путём давления на Советы мы не можем. Как марксисты, мы должны сказать: дело не в учреждениях, а в том, политику какого класса проводит это учреждение. Мы, безусловно, за те Советы, где наше большинство. И такие Советы мы постараемся создать. Передавать же власть Советам, заключающим союз с контрреволюцией, мы не можем». Однако уже в сентябре, с началом активной «большевизации Советов», лозунг «Вся власть Советам» возвращается.
В результате подавления большевистского выступления в июле произошёл резкий крен российского общественного мнения вправо, вплоть до неприязни к Советам, и вообще ко всем социалистам, включая умеренных эсеров и меньшевиков. Однако Временному правительству, одержав временную политическую победу над большевиками, так и не удалось исправить стремительно ухудшающееся экономическое положение.
После волнений большевики вынуждены были перейти на нелегальное положение. Ф. Ф. Раскольников вспоминал: «Оказалось, что на каждом перекрестке только и слышно, как ругают большевиков. Одним словом, открыто выдавать себя на улице за члена нашей партии было небезопасно». Начались стихийные аресты большевиков солдатами Петроградского гарнизона, всякий старался поймать большевика, ставшего в народном представлении германским наймитом.

Вечером 6 июля в Петроград вернулся Керенский. Перед прибытием он телеграммой приказал Половцову устроить ему торжественную встречу, выстроив войска вдоль всего пути Керенского от вокзала до места нахождения правительства, однако Временное правительство под давлением Совета отменило эту торжественную встречу.
В то же время Петросовет фактически проигнорировал обвинения Ленина в государственной измене, а эсеро-меньшевистский ВЦИК назвал большевиков «заблуждающимися, но честными борцами».
Через несколько дней после начала июльского выступления большевиков против Временного правительства началось немецко-австрийское контрнаступление на фронте. В столицу известия о катастрофе на фронте дошли в ночь с 9 на 10 июля. Согласно некоторым авторам, «не вызывает сомнения» наличие связи между германской разведкой и членами РСДРП(б) в период, когда «большевики организовали демонстрации» в столице под лозунгами немедленной отставки Временного правительства и переговоров с Германией о заключении мира после тяжёлого поражения Русской армии на фронте.

Обвинения против большевиков и следствие
В ходе событий Временное правительство фактически обвинило большевиков в связях с германскими спецслужбами. Во время уже начавшихся беспорядков Сталин обратился в Исполком Петросовета с требованием «пресечь распространение клеветнической информации», но благодаря активным действиям министра юстиции Временного правительства Переверзева в газете «Живое слово» всё же появляется статья «Ленин, Ганецкий и К0 - шпионы», копии из которой расклеиваются по всему городу.
6 июля Временным Правительством была создана особая следственная комиссия для расследования восстания и привлечения виновных к ответственности. Согласно приказу Временного правительства, аресту подлежали: Ленин, Луначарский, Зиновьев, Коллонтай, Козловский, Суменсон (двоюродная сестра Ганецкого Суменсон Евгения Маврикиевна), Семашко, Парвус, Ганецкий, Раскольников, Рошаль.
Среди всех арестов особняком стоял арест Троцкого, на тот момент формально ещё не вошедшего в состав РСДРП(б). В знак своей солидарности с большевиками Троцкий сам требует себя арестовать, после чего оказывается в «Крестах». Троцкий стал одним из немногих не-большевиков, выступивших на их защиту; непосредственно перед арестом он обсуждал перспективы своего выступления в качестве адвоката Раскольникова.
7 сентября 1917 года большевики, в том числе Троцкий, арестованные за попытку июльского переворота, были освобождены Временным правительством одновременно с арестом наиболее активной и государственно-мыслящей группы генералитета.