Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

В постсоветский период в России началась переоценка событий и итогов Гражданской войны. Отношение к деятелям Белого движения стало меняться на прямо противоположное — теперь о них снимают картины, в которых те предстают бесстрашными рыцарями без страха и упрека.

В то же время многие очень плохо знают о том, как сложилась судьба самых известных лидеров Белой армии. Далеко не всем из них удалось сохранить честь и достоинство после поражения в Гражданской войне. Некоторым был уготован бесславный конец и несмываемый позор.

Александр Колчак

5 ноября 1918 года адмирал Колчак был назначен военным и морским министром так называемой уфимской Директории — одного из антибольшевистских правительств, созданных во время Гражданской войны.

18 ноября 1918 года произошел переворот, в результате которого Директория была упразднена, а сам Колчак был наделен званием Верховного правителя России.

С осени 1918 до лета 1919 году Колчаку удавалось успешно вести военные действия против большевиков. При этом на территории, которую контролировали его войска, практиковались методы террора против политических противников.

Серия военных неудач во второй половине 1919 года привела к потере всех ранее захваченных территорий. Репрессивные методы Колчака спровоцировали волну восстаний в тылу Белой армии, причем зачастую во главе этих выступлений стояли не большевики, а эсеры и меньшевики.

Колчак планировал добраться до Иркутска, где собирался продолжить сопротивление, однако 27 декабря 1919 года власть в городе перешла к Политцентру, в состав которого входили большевики, меньшевики и эсеры.

4 января 1920 года Колчак подписал свой последний указ — о передаче верховной власти генералу Деникину. Под гарантии представителей Антанты, обещавших вывезти Колчака в безопасное место, бывший Верховный правитель 15 января прибыл в Иркутск.

Здесь он был выдан Политцентру, и помещен в местную тюрьму. С 21 января начались допросы Колчака Чрезвычайной следственной комиссией. После окончательного перехода власти в Иркутске в руки большевиков участь адмирала была предрешена.

В ночь 6 на 7 февраля 1920 года 45-летний Колчак был расстрелян по постановлению Иркутского военно-революционного комитета большевиков.

Генерального штаба генерал-лейтенант В.О. Каппель. Зима 1919 года Фото: Commons.wikimedia.org

Владимир Каппель

Генерал Каппель получил известность благодаря популярному в СССР фильму «Чапаев», где была запечатлена так называемая «психическая атака» — когда цепи каппелевцев двигались на врага без единого выстрела.

У «психической атаки» были довольно приземленные причины — части белогвардейцев серьезно страдали от дефицита боеприпасов, и подобная тактика являлась вынужденным решением.

В июне 1918 года генерал Каппель организовал отряд добровольцев, который впоследствии был развёрнут в Отдельную стрелковую бригаду Народной армии Комуча. Комитет членов Всероссийского Учредительного собрания (Комуч) стал первым антибольшевистским правительством России, а подразделение Каппеля — одним из самых надежных в его армии.

Любопытный факт — символом Комуча было красное знамя, а в качестве гимна использовался «Интернационал». Так что генерал, ставший одним из символом Белого движения, Гражданскую войну начинал под красным знаменем.

После того, как антибольшевистские силы на востоке Россси были объединены под общим управлением адмирала Колчака, генерал Каппель возглавил 1-й Волжский корпус, впоследствии названный «Каппелевским».

Каппель оставался до конца верным Колчаку. После ареста последнего, генерал, получивший к тому времени под начало весь разваливающийся Восточный фронт, предпринял отчаянную попытку спасения Колчака.

В условиях сильнейших морозов Каппель повел свои войска на Иркутск. Двигаясь по руслу реки Кан, генерал провалился в полынью. Каппель получил обморожение, развившее в гангрену. После ампутации ступни он продолжил руководить войсками.

21 января 1920 года Каппель передал командование войсками генералу Войцеховскому. К гангрене добавилось сильнейшее воспаление легких. Уже умирающий Каппель настаивал на продолжении марша на Иркутск.

36-летний Владимир Каппель скончался 26 января 1920 года на разъезде Утай, около станции Тулун близ города Нижнеудинска. Его войска были разбиты красными на подступах к Иркутску.

Лавр Корнилов в 1917 году. Фото: Commons.wikimedia.org

Лавр Корнилов

После неудачи своего выступления Корнилов был арестован, и период с 1 сентября по ноябрь 1917 года генерал и его сподвижники провели под арестом в Могилёве и Быхове.

Октябрьская революция в Петрограде привела к тому, что противники большевиков решили освободить ранее арестованных генералов.

Оказавшись на свободе, Корнилов отправился на Дон, где приступил к созданию Добровольческой армии для войны с большевиками. Фактически Корнилов стал не только одним из организаторов Белого движения, но одним их тех, кто развязал Гражданскую войну в России.

Корнилов действовал чрезвычайно жесткими методами. Участники так называемого Первого Кубанского «Ледяного» похода вспоминали: «Все большевики, захваченные нами с оружием в руках, расстреливались на месте: в одиночку, десятками, сотнями. Это была война «на истребление».

Корниловцы применяли тактику устрашения к мирному населению: в воззвании Лавра Корнилова жители предупреждались, что любое «враждебное действие» к добровольцам и действующим вместе с ними казачьим отрядам будет караться расстрелами и сожжением селений.

Участие Корнилова в Гражданской войне получилось непродолжительным — 31 марта 1918 года 47-летний генерал был убит при штурме Екатеринодара.

Генерал Николай Николаевич Юденич. 1910-е гг. Фото из фотоальбома Александра Погоста. Фото: Commons.wikimedia.org

Николай Юденич

Генерал Юденич, во время Первой Мировой войны успешно действовавший на Кавказском театре военных действий, летом 1917 года вернулся в Петроград. Оставался он в городе и после Октябрьской революции, перейдя на нелегальное положение.

Лишь в начале 1919 года он выехал в Гельсингфорс (ныне Хельсинки), где в конце 1918 года был организован «Русский комитет» — еще одно антибольшевистское правительство.

Юденич был провозглашен главой Белого движения на Северо-Западе России с диктаторскими полномочиями.

К лету 1919 года Юденич, получив финансирование и подтверждение своих полномочий от Колчака, создала так называемую Северо-Западную армию, перед которой ставилась задача захвата Петрограда.

Осенью 1919 года Северо-Западная армия предприняла поход на Петроград. К середине октября войска Юденича вышли на Пулковские высоты, где были остановлены резервами Красной Армии.

Фронт белых был прорван, и началось стремительное отступление. Судьба армии Юденича была трагичной — прижатые к границе с Эстонией части вынуждены были перейти на территорию этого государства, где были интернированы и помещены в лагеря. В этих лагерях погибли тысячи военных и гражданских лиц.

Сам Юденич, объявив о роспуске армии, через Стокгольм и Копенгаген выехал в Лондон. Затем генерал перебрался во Францию, где и обосновался.

В отличие от многих сподвижников, Юденич в эмиграции отошел от политической жизни.

Проживая в Ницце, он возглавлял Общество ревнителей русской истории.

Деникин в Париже, 1938 год. Фото: Commons.wikimedia.org

Антон Деникин

Генерал Антон Деникин, являвшийся одним из соратников генерала Корнилова по попытке переворота лета 1917 года, оказался в числе тех, кто был арестован, а затем выпущен на свободу после прихода к власти большевиков.

Вместе с Корниловым он отправился на Дон, где стал одним из создателей Добровольческой армии.

К моменту гибели Корнилова при штурме Екатеринодара, Деникин был его заместителем и принял на себя командование Добровольческой армией.

В январе 1919 года при реорганизации сил белых Деникин стал командующим Вооруженных сил Юга России — признанным западными союзниками «номером два» в Белом движении после генерала Колчака.

Наиболее крупные успехи Деникина пришлись на лето 1919 года. После серии побед в июле он подписал «Московскую директиву» — план взятия столицы России.

Захватив большие территории южной и центральной России, а также Украины, войска Деникина в октябре 1919 года подошли к Туле. Большевики всерьез рассматривали планы по оставлению Москвы.

Однако поражение в Орловско-Кромском сражении, где громко заявила о себе конница Буденного, привела к столь же стремительному отступлению белых.

В январе 1920 года Деникин получил от Колчака права Верховного Правителя России. При этом дела на фронте шли катастрофически. Начатое в феврале 1920 года наступление закончилось неудачей, белые были отброшены в Крым.

Союзники и генералитет требовали от Деникина передачи власти преемнику, в качестве которого был выбран Петр Врангель .

4 апреля 1920 года Деникин передал все полномочия Врангелю, и в тот же день на английском миноносце навсегда покинул Россию.

В эмиграции Деникин отошел от активной политики, занявшись литературой. Им были написаны книги по истории Русской армии дореволюционных времен, а также по истории Гражданской войны.

В 1930-х годах Деникин, в отличие от многих других лидеров белой эмиграции, выступал за необходимость поддержки Красной армии против любого иностранного агрессора, с последующим пробуждением русского духа в рядах этой армии, который, по замыслу генерала, и должен свергнуть большевизм в России.

Вторая Мировая война застала Деникина на территории Франции. После нападения Германии на СССР он несколько раз получал от гитлеровцев предложение о сотрудничестве, но неизменно отвечал отказом. Бывших единомышленников, вступивших в союз с Гитлером, генерал именовал «мракобесами» и «гитлеровскими поклонниками».

После окончания войны Деникин выехал в США, опасаясь, что может быть выдан Советскому Союзу. Однако правительство СССР, зная о позиции Деникина в годы войны, никаких требований о его выдаче союзникам не выдвигало.

Антон Деникин умер 7 августа 1947 года в США в возрасте 74 лет. В октябре 2005 по инициативе президента РФ Владимира Путина останки Деникина и его жены были перезахоронены в Донском монастыре Москвы.

Пётр Врангель. Фото: Public Domain

Петр Врангель

Барон Петр Врангель, известный как «черный барон» из-за ношения черной казачьей черкески с газырями, стал последним лидером Белого движения на территории России в период Гражданской войны.

В конце 1917 года Врангель, покинувший, проживал в Ялте, где и был арестован большевиками. Вскоре барон вышел на свободу, так как большевики не нашли в его действиях какого-либо состава преступления. После оккупации Крыма германской армией, Врангель уехал в Киев, где сотрудничал с правительство гетмана Скоропадского. Лишь после этого барон решил присоединиться к Добровольческой армии, в которую вступил в августе 1918 года.

Успешно командуя белой конницей, Врангель стал одним из самых влиятельных военачальников, и вступил в конфликт с Деникиным, не сойдясь с ним в планах дальнейших действий.

Конфликт кончился тем, что Врангель был отстранен от командования и уволен в отставку, после чего уехал в Константинополь. Но весной 1920 года союзники, недовольные ходом боевых действий, добились отставки Деникина и замены его на Врангеля.

Планы барона были обширными. Он собирался создать в Крыму «альтернативную Россию», которая должна была выиграть конкурентную борьбу у большевиков. Но ни в военном, ни в экономическом плане эти проекты были нежизнеспособными. В ноябре 1920 года вместе с остатками разбитой Белой армии Врангель покинул Россию.

«Черный барон» рассчитывал на продолжение вооруженной борьбы. В 1924 году он создал Русский общевоинский союз (РОВС) объединивший большинство участников Белого движения в эмиграции. Насчитывавший десятки тысяч членов, РОВС был серьезной силой.

Осуществить планы продолжения Гражданской войны Врангелю не удалось — 25 апреля 1928 года в Брюсселе он скоропостижно скончался от туберкулеза.

Атаман ВВД, генерал от кавалерии П.Н. Краснов. Фото: Commons.wikimedia.org

Петр Краснов

После Октябрьской революции Петр Краснов, являвшийся командующим 3-м конным корпусом, по приказу Александра Керенского двинул войска не Петроград. На подступах к столице корпус был остановлен, а сам Краснов арестован. Но затем большевики не только освободили Краснова, но и оставили его во главе корпуса.

После демобилизации корпуса уехал на Дон, где продолжил антибольшевистскую борьбу, согласившись возглавить восстание казаков после захвата и удержания ими Новочеркасска. 16 мая 1918 года Краснов был избран атаманом Донского казачества. Вступив сотрудничество с немцами, Краснов провозгласил Всевеликое Войско Донское как самостоятельное государство.

Однако после окончательного поражения Германии в Первой Мировой войне Краснову пришлось срочно менять политическую линию. Краснов согласился на присоединение Донской армии к Добровольческой, и признал верховенство Деникина.

Деникин, однако, сохранил недоверие к Краснову, и заставил его подать в отставку в феврале 1919 года. После этого Краснов уехал к Юденичу, а после поражения последнего перебрался в эмиграцию.

В эмиграции Краснов сотрудничал с РОВСом, был одним из основателей «Братства Русской Правды» — организации, занимавшейся подпольной работой в Советской России.

22 июня 1941 года Петр Краснов выступил с воззванием, в котором говорилось: «Я прошу передать всем казакам, что эта война не против России, но против коммунистов, жидов и их приспешников, торгующих Русской кровью. Да поможет Господь немецкому оружию и Хитлеру! Пусть совершат они то, что сделали для Пруссии Русские и Император Александр I в 1813 г.»

В 1943 году Краснов стал начальником Главного управления казачьих войск Имперского Министерства Восточных оккупированных территорий Германии.

В мае 1945 года Краснов вместе с другими коллаборационистами был захвачен англичанами и выдан Советскому Союзу.

Военной коллегией Верховного суда СССР Петр Краснов был приговорен к смертной казни. Вместе со своими подельниками 77-летний гитлеровский приспешник был повешен в Лефортовской тюрьме 16 января 1947 года.

Фото А. Г. Шкуро, сделанное МГБ СССР после ареста. Фото: Commons.wikimedia.org

Андрей Шкуро

При рождении генерал Шкуро имел менее благозвучную фамилию — Шкура.

Дурную славу Шкуро заработал, как ни странно, еще в годы Первой Мировой войны, когда командовал Кубанский конным отрядом. Его рейды подчас были не согласованы с командованием, а бойцы были замечены в неблаговидных поступках. Вот что вспоминал о том периоде барон Врангель: «Отряд полковника Шкуро во главе со своим начальником, действуя в районе XVIII корпуса, в состав которого входила и моя Уссурийская дивизия, большей частью болтался в тылу, пьянствовал и грабил, пока, наконец, по настоянию командира корпуса Крымова, не был отозван с участка корпуса».

В годы Гражданской войны Шкуро начинал с партизанского отряда в районе Кисловодска, который разросся до крупного соединения, примкнувшего летом 1918 года к армии Деникина.

Привычки Шкуро не изменились: успешно действуя в рейдах, его так называемая «волчья сотня» прославилась также тотальными грабежами и немотивированными расправами, перед которыми бледнеют подвиги махновцев и петлюровцев.

Закат Шкуро начался в октябре 1919 года, когда его конница была разбита Буденным. Началось повальное дезертирство, из-за чего под началом Шкуро осталось всего несколько сотен человек.

После прихода к власти Врангеля Шкуро был уволен из армии, и уже в мае 1920 года оказался в эмиграции.

За границей Шкуро перебивался случайными заработками, был наездником в цирке, статистом в немом кино.

После нападения Германии на СССР Шкуро вместе с Красновым выступил за сотрудничество с Гитлером. В 1944 году специальным указом Гиммлера Шкуро был назначен начальником Резерва казачьих войск при Главном штабе войск СС, зачислен на службу как группенфюрер СС и генерал-лейтенант войск СС с правом ношения немецкой генеральской формы и получением содержания по этому чину.

Шкуро занимался подготовкой резервов для казачьего корпуса, осуществлявшего карательные акции против югославских партизан.

В мае 1945 года, Шкуро вместе с другими казаками-коллаборационистами был арестован англичанами и передан Советскому Союзу.

Проходя по одному делу с Петром Красновым, 60-летний ветеран рейдов и грабежей разделил его участь — Андрей Шкуро был повешен в Лефортовской тюрьме 16 января 1947 года.

Недавно в Нарве отметили одну знаменательную дату: 125 лет со дня основания кладбища, именуемого нынче как Братское кладбище Северо-Западной армии генерала Юденича.

Памятник на братском кладбище Северо-Западной армии в Нарве. фото: Федор Рагин.

Дата эта – 1 октября – весьма формальная. В статье Wikipedia про кладбище, которую написал нарвский историк и общественный деятель, глава НКО «Эстонский военный мемориал» Андрес Вальме, последнее десятилетие занимающийся приведением в порядок кладбища СЗА в порядок, говорится, что кладбища в районе Сийвертси начали формироваться уже в XVII в. Первое письменное известие о них содержится в записках датского дипломата Юста Юла, посетившего Нарву в 1709 г. После указа Сената Российской империи о запрещении хоронить в церквях и вблизи них (1772 г.), кладбища, находившиеся в черте города Нарвы, были закрыты.

1-го же октября 1887, ровно 125 лет назад, на отведенном городом Нарвой участке в 1200 кв. саженей, было открыто и освящено кладбище, предназначенное для чинов 92-го пехотного Печорского полка, где впоследствии хоронили умерших от тифа, ранений и других причин в 1918-1920 годах солдат и офицеров Северо-Западной армии генерала Юденича.

Там же в Сийвертси покоятся погибшие в Освободительную войну солдаты Эстонской Армии, с которыми сражались плечом к плечу войны СЗА. Сейчас это место называется Гарнизонное кладбище.

3 марта 1919 года на одном из участков кладбища были похоронены военнослужащие 2-го Феллинского эстонского коммунистического пехотного полка, входившего в состав т. н. Эстонской Красной Армии.

Во время Второй Мировой войны в период немецкой оккупации в Сийвертси хоронили узников из лагеря военнопленных, располагавшегося в т.н. «красных амбарах», хлопковых складах Кренгольма, где сейчас находятся гребная база и известный на всю Эстонию арт-клуб «Ро-Ро». Когда город заняли советские войска, лагерь для военнопленных был переделан в ИТК (Исправительно-трудовой лагерь), который существовал несколько лет и после окончания войны. В нем содержались узники с разных концов СССР и Европы, эстонская интеллигенция, украинские коллаборационисты или, если ты, дорогой читатель, придерживаешься другой исторической интерпретации, украинские националисты и борцы с большевизмом – часть этих людей навсегда осталась лежать в нарвской земле.

Только северо-западников в Сийвертси захоронено около трех тысяч человек. Установлены имена 722 человек. Движение за сохранение памяти их подвига возникло в русской общественности Нарвы в 1930-е годы. Оно нашло отклик как среди эмигрантов, так и в среде духовенства, поскольку судьба многих нарвитян была тесно связана с трагедией Северо-Западной армии. В память о подвиге северо-западников, ежегодно на кладбище в Сийвертси в День Святой Троицы, совершался соборный крестный ход из всех православных церквей города с панихидой и возложением цветов к памятнику.

В советское время о СЗА вспоминать было не принято, кладбище пришло в запустение. В конце 1980-х внимание общественности к кладбищу вернуло духовенство Православной церкви. С тех пор приведением кладбища в порядок, увековечиванием памяти погибщих белогвардейцев и других жертв сражений и бедствий войны на территории Нарвы занимаются гражданские активисты при помощи церкви, бизнесменов, горуправы Нарвы, российских и не только диппредставительств, иногда помощь оказывает государство.

Нарвские военные кладбища официально невоенные

Юбилей кладбища вызвал много вопросов: кто и как будет дальше сохранять кладбища в Сийвертси, поскольку они являются неотъемлемой частью исторического наследия Нарвы?

Андрес Вальме в беседе с корреспондентом Postimees.ru,ссылаясь на Закон об охране воинских захоронений, принятый в январе 2007 года перед переносом Бронзового солдата, говорил о том, что активное участие в деле сохранения исторических военных кладбищ должно принимать Министерство обороны. Но, как оказалось, это не совсем так.

В законе прописано, что «уход за воинскими захоронениями осуществляет Министерство обороны», однако собеседник Postimees.ru в министерстве объяснил, что в Эстонии только два официальных военных кладбища – в Таллинне и в Тарту. Земли, на которых расположены кладбища Сийвертси, находятся в собственности города Нарва, и именно город Нарва обязан обеспечивать за ними надлежащий уход.

Вот такой вот парадокс, которых в нашем государстве предостаточно: кладбища, где, если говорить юридическим языком, захоронены лица, попадающие под категорию «жертвы войны», прописанную в Законе об охране воинских захоронений, не являются военными кладбищами, что снимает с Министерства обороны обязанность по уходу за ними. И это несмотря на то, что каждое 24 февраля на Гарнизонном кладбище в Нарве собираются официальные лица государства, включая представителей Министерства обороны, чтобы отдать дань памяти павшим в Освободительной войне.

Конкретно о планах городских властей по поводу кладбищ в Сийвертси Postimees.ru должен был рассказать один нарвский чиновник, являющийся специалистом по данному вопросу (фамилию мы называть не будем), но за те несколько дней, пока готовился материал, нам так и не удалось дозвониться до этого человека, а на наше письмо он не ответил.

Что думает о сохранении кладбищ в Сийвертси Нарвский музей

С вопросом о сохранении кладбищ Сийвертси и их дальнейшей судьбе мы обратились к директору Нарвского музея Андресу Тооде.

«Как городской музей мы не можем заниматься приведением кладбищ в порядок. Должен признать, что из-за недофинансирования мы не до конца справляемся с содержанием Нарвского замка», - говорит Андрес Тооде.

«В планах на будущее... да, мы думали о кладбищах. Но все же не в том плане, что их содержание станет одной из обязанностей музея. Одна из идей – это создание Нарвского Национального парка, задачей которого было бы сосредоточение, сохранение и развитие нарвского исторического наследия, культурных ценностей и достопримечательностей. Это касается и Нарвского замка вместе с бастионами, и исторических кладбищ, которые не принадлежат приходам и не используются активно по назначению», - рассказал Тооде.

Посольство РФ в Эстонии обещает заняться кладбищами вплотную

Свое личное отношение и отношение Российского государства к захоронениям российских солдат за рубежом периода Первой Мировой войны и последующей за ней Гражданской войны в интервью Postimees.ru высказал советник посольства РФ в Эстонии Василий Александрович Попов.

Почему, например, складывается впечатление, что о захоронениях российских солдат за рубежом периода Второй Мировой войны Россия заботится более активно, чем о захоронениях других периодов?

«Если бы мы с вами находились в 1990 году, то я был бы полностью согласен с этим утверждением. Сейчас Россия другая. Для нас наша история не делится на период до 1917 года и на период после. Что касается работ по приведению в порядок захоронений периода Второй Мировой войны, это видно, потому что это массово. Вся Восточная Европа и часть Центральной усеяна могилами русских войнов. Масштаб потерь в Первую Мировую войну и Вторую мировую войну несопоставим – 2 млн 800 тыс против 27 млн. К тому же еще живо достаточно большое количество участников той войны, отмечаются памятные даты, дни освобождения городов, то есть проходят общественно значимые мероприятия, в том числе и у мест захоронений. История Первой Мировой войны наложилась на события 1917 года, и в советской историографии ей приклеили ярлык «империалистическая». Получилось так, что жертвы этой войны были вычеркнуты из народной памяти. Мемориальных кладбищ, братских могил за годы Советской власти сохранено не было. Остались островки того, что не удалось стереть. В том числе и на территории Эстонии. Сейчас мы намерены больше уделять внимания захоронениям периода Первой Мировой войны, ведь мы находимся на пороге 100-летнего юбилея ее начала. Сейчас у посольства РФ стоит впланах включить в перечень воинских захоронений, надлежащих уходу, захоронения Первой мировой войны на территории Эстонии. Я могу и по-человечески, и профессионально пообещать, что эти работы будут включены в план 2013 года. Решение уже принято, осталось определить конкретные объемы того, что должно быть проделано», - заявил советник Попов.

Мало кто знает, но частично захоронения войнов СЗА проводились на другом берегу реки Нарова в российском сейчас, а тогда эстонском Ивангороде. Фактически это один и тот же неделимый исторический объект. Но если в эстонской Нарве нашлись активисты, которые занялись судьбой кладбища, и сейчас оно имеет не идеальный, но и не заброшенный вид, то в российском Ивангороде состояние кладбища, где похоронены войны СЗА, и соседнего старинного кладбища, где захоронены многие исторические фигуры Нарвы, находится в плачевном состоянии.

«С точки зрения исторической памяти, это действительно единый исторический объект. Нынешняя линия границы не может повлиять на то, что с одной стороны реки о могилах войнов СЗА будут заботиться, а с другой стороны реки они будут находиться в забвении. К сожалению, в компетенцию посольства России могут входить только те работы, которые производятся на территории страны пребывания. Единственное, что мы можем сделать, и я это обязательно сделаю, - это довести информацию о необходимости проведения таких работ до представительства МИД РФ в Санкт-Петербурге, которое, в свое очередь, должно поработать в этом направлении. Это их компетенция, их работа. Однако принятие решений и выделение средств – это уже работа местных властей», - добавил Василий Александрович.

Вот что я увидел в Интернете, это интересно. Оказывается, всего несколько месяцев тому назад, в 2010-м году, в далёкой Аргентине умер последний белогвардеец - некто Владимир Владимирович Шостак. Было ему уже почти сто пять лет, родился он в 1905 году. Пятнадцатилетним гимназистом этот Шостак пошёл на фронт вместе с каким-то своим товарищем по гимназии и прибился к белым во время Советско-польской войны 1920 года - или Третьего похода Антанты, как говорили раньше наши советские историки. Вроде бы он был зачислен в строй. Воевал в партизанском соединении Булака-Балаховича. Проще говоря, в белой банде. Участвовал в разведке по наводке орудий или что-то в этом роде. Потом, во время Великой Отечественной войны, он служил в Российской Освободительной армии. То есть, проще говоря, был власовцем. После поражения Германии укрывался со многими прочими власовцами в княжестве Лихтенштейн, откуда переехал в Аргентину. И вот - волею судеб этот Шостак оказался самым последним белым воином. Конечно, по сути это - вторая волна эмиграции, коллаборационисты германского призыва. Но, поскольку в ранней юности он успел каким-то чудом зацепить Гражданку, то его можно считать в той же мере и эмигрантом первой волны и настоящим белогвардейцем. Интересно, кто это записал на кошт в строевые списки такого молодого мальчика? Может быть, это повторение истории Гайдара: "Я был высоким, широкоплечим и, конечно, соврал, что мне уже шестнадцать"? Да и был ли вообще обычный строевой порядок и документация в какой-то банде в самом конце Гражданской войны? Вполне возможно, что и не было никакого. Партизан - и партизан.
Как бы там ни было, вероятно, этот Шостак - самый последний. Не знаю, есть ли ещё кто-нибудь на свете из последних красных воинов или зелёных. Вполне возможно, что этот стопятилетний старец был, вообще, самым последним участником нашей Гражданской войны.
Сперва круг участников строго определён официальным учётом. Но потом, по мере ухода, участниками начинают считать и тыловых работников, и военных шофёров, и народных ополченцев, и машинисток, печатавших на машинке где-нибудь в штабе, и всех прочих. Но настаёт время - уходят и они. Тогда остаются - кто? Юнги, малолетние партизаны, сыны полка. Случайные мальчики, которые куда-то подбежали и что-то подсказали военным - какие-то разведданнные на местности. Кто-то просто стоял рядом. Но проходят ещё годы - и уходят уже совершенно все, до последнего человека. Кажется, на всей Земле сейчас остались только трое участников Первой Мировой войны. Из семидесяти миллионов. Всем троим - около ста десяти лет.
Так и наша Гражданская война - канула в прошлое. Ушёл в мир иной самый последний её участник.
Всё-таки странно, что здесь у нас в России никто об этом не написал и не обмолвился ни в одном выпуске новостей - событие-то случилось поистине знаковое, настоящая историческая веха.

В ноябре 2015 года исполняется 95 лет с начала Исхода Русской армии из Крыма.

«Освобождение Крыма»; «последняя страница Гражданской войны»… Именно так до самого краха СССР именовала победу над Врангелем и взятие полуострова осенью 1920 года советская пропаганда. Пышно отмечались годовщины, писались книги, снимались фильмы, слагались песни, стихи. Устраивались многолюдные митинги, произносились речи. Целые поколения воспитывались в убеждении, что только с приходом красных войск осенью 1920 года трудящиеся Крыма сбросили с себя «ярмо угнетения» и зажили человеческой жизнью.

Реальность свидетельствует об ином. Не освобождение и не долгожданный мир принесли жителям полуострова армии Южного фронта. Ликвидировав последний оплот организованного сопротивления большевизму на юге России, победители продолжили войну, теперь уже – с поверженным и безоружным врагом.

«Действовать со всей решительностью и беспощадностью», «вымести Крым «железной метлой» – такие настроения преобладали среди большевистских функционеров, чекистов и красноармейцев.

Обещания амнистии, данные накануне советским командованием, были забыты, и практически сразу в Крыму развернулся массовый красный террор. Расстрелы и казни приобрели поистине апокалиптические масштабы.

«В освобожденном Крыму еще слишком осталось белогвардейщины, – писала 5 декабря 1920 года газета «Красный Крым»… Мы отнимем у них возможность мешать строить нашу жизнь. Красный террор достигает цели, потому что действует против класса, обреченного самой судьбой на смерть, он ускоряет его погибель, он приближает час его смерти! Мы переходим в наступление!»

Массовые расстрелы происходили по всему полуострову, превращенному большевиками в громадный концлагерь. Уничтожались не только солдаты и офицеры армии Врангеля, но и гражданское население: дворяне, священники, врачи, медсестры, учителя, инженеры, юристы, предприниматели, журналисты, студенты. Жертвами репрессий также стали рабочие. Те, во имя кого большевики и делали революцию. Денно и нощно чрезвычайные «тройки» особых отделов десятками и сотнями выносили смертные приговоры. Не было никакого следствия и суда. Единый росчерк пера на анкете, которую заполнял арестованный, – и участь несчастного была предрешена.

В Севастополе расстрелы происходили в районе Максимовой дачи (усадьбы севастопольского градоначальника Алексея Максимова), на территории современного Херсонесского заповедника, на городском, Английском и Французском кладбищах; в Феодосии – на мысе Св. Ильи; в Судаке – на горе Алчак; в Симферополе – в усадьбе Крымтаева (ныне затоплена водами Симферопольского водохранилища), районе еврейского кладбища и за железнодорожным вокзалом; в Алупке – на опушке леса возле бассейна Шаан-Канского водопровода; в Ялте – в имении нотариуса Алексея Фролова-Багреева (расстрелянного здесь же вместе с супругой).

Террор в Крыму достиг своего апогея в период с конца ноября 1920 по март 1921 года, затем пошел на спад. Точное количество жертв этой бойни едва ли когда-нибудь будет известно. Называются разные цифры: 12, 20, 50, 70, 80, 120, 150 тыс. человек. Неоспоримо одно: по числу убийств и по степени жестокости и организованности террор 1920–1921 годов был самым массовым и кровавым.

В свое время очень долго негодовал и досадовал, что видео-интервью с эмигрантами-ветеранами Первой Мировой и Гражданской войн по понятным причинам практически не существуют.Причем годы бесплодных поисков привели меня к заключению, что их вообще нет, как таковых.

Почему они интересны? Можно быть серобурмалиновым по политическим убеждениям, можно царскую Россию приукрашивать и верить что в ней текли кисельные реки и крестьяне строили пряничные мосты, можно недооценивать, повторяя довольно плоские и скучные штампы о РКМП, миллионах голодных смертей, яйцеотрядах и продуктах французских хлебопекарен, но совершенно точно одно,- интегрально, дореволюционное государственное образование, культурный слой, чиновничество, офицерство на глубоком фундаментальном уровне отличалось, как от своих аналогов как в СССР, так и от РФ. Это вроде такая простая, наивная истина.

И вот тут то в просвещении масс в современной РФ относительно истории поздней Империи огромную роль играют видеоматериалы.

Современный человек привык к клиповому монтажу, к медийнqй атаке,- должны быть картинки, четкие образы. Посему видео, как способ передачи знаний крайне важен. И всегда было обидно, что никто не догадался в эру синематографа взять интервью у того же генерала Деникина, да и бесчисленных других людей разных чинов и призваний, оставшихся за пределами родной страны.

Признавать объективную ценность видео-интервью с непосредственными участниками таких, мягко скажем, немаловажнsх событий мировой и отечественной истории как ПМВ и Гражданская Война, должен всякий мало мальски заинтересованный в изучении источников человек. Буде то фривольный блогерр или околоисторический публицист.

Хотя было интервью Жукова с Симоновым. Жуков про Первую Мировую и свое участие в ней, по понятным причинам, в означенном интервью не упомянул ни слова,- передача была про ВОВ, а про ПМВ и гражданскую никто бы у маршала интервью брать не догадался.

Если подвести итог по ВИДЕО-ИСТОЧНИКАМ с участием ветеранов Первой Мировой или Гражданской войн, то мы получаем следующий весьма негустой репрезентативный ряд:
Итого, мы насчитали ровно 4 видеоинтервью с участниками Первой Мировой Войны, известной в народе.
1.В.В.Шульгин в редчайшем и весьма психоделическом советском фильме-интервью "Перед судом истории".
Фильм,- один из самых странных и неоднозначных творений советского киниматографа. Есть мнение, что режиссер Эмлер тонкий тролль.
2.Р.Б.Гуль(об этом ниже)
3.Неизвестный Дроздовец в передаче на телеканале "Звезда"(Этот видео фрагмент было бы здорово найти)
4.Эмигрант-казак Н.В. Федоров, участник Гражданской Войны в сериале Михалкова "Русские без России".(Этот фрагмент тоже было бы неплохо вырезать из сериала,- для коллекции)

С натяжкой, пять видеофрагментов. Хотя их могло бы быть(и в более менее рациональном государстве, чтящей собственную историю) десятки тысяч. По меньше мере.

А сколько, для интереса и мимолетного сравнения, сохранили союзники по Антанте или враги по Тройственному Союзу?. Я видел массу передач с ветеранами. Реально очень много фильмов.

У нас четыре человека с белой стороны, один с красной, да и тот говорит про ВОВ.

Очень печально, все-таки. Неважно причем за белых ты, за красных, за царя или за айпад и современность.

Печально для науки, прежде всего, как бы пафосно это не звучало.

Но Жуков,- это скорее исключение из правил, причем со стороны РККА все же.

Объективный парадокс и фарисейство текущей ситуации заключается в том, что мы уже никогда не узнаем кем был и где и когда умер последний солдат Императорской армии. Даже чисто из научного и человеческого интереса, РКМП тут непричем. Какие уж тут интервью. Своего Драбкина ПМВ и ГВ не получили.

Т.е смоделировать себе ситуацию, что где-нибудь в Парагвае сидит какой-нибудь гвардейский поручик и отвечает на вопросы перед камерами,- крайне сложно.

Самое позорное,- давайте ка совершенно честно скажем,- никто никогда не узнает кем был и где и когда умер последний ветеран Российской императорской армии времен Первой Мировой Войны. Без лишнего пафоса. Во Франции про своих солдат знают, в Австралии знают,в Британии знают, в Америке знают, а у нас вот не знают. Потому что ПМВ была империалистическая, поэтому вот и не знают.

Интервью британских, французских, немецких солдат-ветеранов ПМВ масса.

А вот так чтобы посмотреть на дореволюционного русского солдата или офицера, каких бы то ни было взглядов, даже эсеровских, вовлеченного в диалог, проследить за его манерой говорить, строить причинно-следственные связи, аргументировать свою позицию даже и речи быть не может.

Или даже белогвардейца.

Послушать и их сторону.

Но представьте мое удивление, - неожиданно я обнаружил на просторах сети 59-минутное интервью с ветераном Первой Мировой Войны, офицером военного времени Императорской армии и участником Белого движения, более того первопоходником, лично видевший почти всех уже ставших полулегендарными военоначальнкиов.

Итак, те кто интересуется историей Белого движения, наверняка читали его произведения, в частности Ледяной Поход, который часто любят приводить в пример зверств белого террора. Очень любопытно, что на сей счет говорить в интервью лично прапорщик Русской Императорской армии Роман Борисович Гуль , в полной мере являющий достаточно архетипичный пример так называемого "офицера военного времени".
Вот как отзывался о них кадровый офицер царской армии Е.Э Месснер:"Итак, в 1917 году в составе офицерства были: 1) уцелевшие кадровые офицеры, в огромном большинстве увешанные всеми боевыми орденами и украшенные нарукавными нашивками о ранениях; но были среди них — в семье не без урода — и такие, которые немного или совсем уклонились от выполнения своего офицерского долга и, закрепившись на глубоко-безопасных должностях, выказали отсутствие в себе офицерских достоинств; 2) офицеры-энтузиасты, которых патриотический порыв, а затем доблестное выполнение офицерского долга на полях боев сделали подлинными офицерами, хотя в предвоенное время они готовились к гражданской деятельности; этими энтузиастами были почти все офицеры первых ускоренных выпусков, были не очень многие офицеры средних (хронологически) выпусков и были выдающиеся одиночки из последних выпусков (2-й половины, грубо определяя, 1916 г.); 3) третьим слоем были скоро-офицеры, духовно-попорченные духовной порчей разочаровавшегося в войне народа, уставшего от войны народа, оппозиционно к власти настроенного общества и революционно-деятельной левой части этого общества.

В 1917 г. было около 250.000 офицеров. Нет ни возможности, ни надобности устанавливать, какое количество из них принадлежало к каждой из трех перечисленных категорий. Важно, что были три категории и что поэтому, когда говорим о роли офицерства в Белой Борьбе и в создании Красной Армии, надо иметь в виду, что офицерские требования можно предъявлять к кадровым офицерам, что большие требования можно предъявлять к офицерам-энтузиастам, но что к скоро-офицерам должна быть прилагаема особая мерка — они ведь особенные офицеры."конец цитаты

Разительно отличаясь от кадровых офицеров по менталитету, офицеры ускоренных выпусков явяли собой поистине любопытную и пеструю картину в плане политических взглядов и устремлений, склоняясь скорее к радикальному либерализму кадетского толка и умеренному социализму.

Пожалуй, самую известную книгу Гуля "Ледяной Поход"(с Корниловым), которую очень любять цитировать сторонники большевиков по сей день, можно почитать здесь,- http://militera.lib.ru/memo/russian/gul_rb/01.html

Любопытны те замечания, которые Гуль в интервью, дает на это устоявшееся мнение.

Краткая биографическая справка.

Человек, запечатленный в интервью, родился 1 (13) августа 1896 в Киеве. В 1914 год поступил на Юридический факультет Московского университета, где увлекся философией, слушал курс Введение в философию у известного культуролога и ученого-правоведа Ивана Ильина.

В августе 1916 года Гуль был призван на военную службу. После окончания Московской 3-й школы прапорщиков находился в действующей армии. Выпущен в 140-й пехотный запасной полк, квартировавший в Пензе. Весной 1917 года с маршевым батальоном отправлен на Юго-Западный фронт. Служил в 417-м Кинбурнском полку, занимая должность командира роты, был полевым адъютантом у командира полка. В период «демократизации» армии был избран товарищем председателя полкового комитета (от офицеров).

После Октябрьской революции добрался до Новочеркасска. Вступил в партизанский отряд полковника Симоновского, который влился в Корниловский ударный полк Добровольческой армии. Участвовал в Ледяном походе генерала Корнилова, ранен. Осенью 1918 г. уехал в Киев. Служил во 2-м подотделе 2-го отдела дружины генерала Кирпичева в Киеве.

В Киеве записался в «Русскую армию» гетмана Скоропадского, а после захвата города Петлюрой оказался военнопленным. Находился в заключении в Педагогическом музее, превращённом в тюрьму. В начале 1919 вместе с другими пленными из состава Русской армии, был вывезен немецким командованием в Германию. Находился в лагере для военнопленных Дебериц, а затем в лагере для перемещенных лиц в Гельмштедт в Гарце. Работал дровосеком, обдирщиком коры.

С 1920 года Роман Гуль жил в Берлине. Работал в редакции журнала «Накануне», которым руководили из Москвы. Для московского Госиздата написал роман «Жизнь на фукса» (1927), был также корреспондентом советских газет. Сотрудничал в журнале «Жизнь», «Времени», «Русском эмигранте», «Голосе России» и других периодических изданиях.

После прихода национал-социалистов к власти в Германии был заключен в концлагерь, но в сентябре 1933 освобождён и эмигрировал в Париж. Сотрудничал в «Последних новостях», «Иллюстрированной России», «Современных записках» и других периодических изданиях. Во время немецкой оккупации Франции, скрываясь от ареста, жил на ферме на юге Франции, работал на стекольной фабрике.

С 1950 года жил в США. Активный сотрудник (с 1959) нью-йоркского «Нового журнала», с 1966 г. его главный редактор.

Умер прапорщик Гуль в 1986 году после продолжительной болезни. Похоронен на православном кладбище Успенского женского монастыря Ново-Дивеево в г. Нануэт (Нью-Йорк, США).

Интервтью, представленное ниже, было взято у Романа Броисовича за 4 года до смерти и касалось его деятельности, как журналиста и публициста прежде всего. Хочу заметить, что в момент взятия интервью Гулю было 86 лет.

Так вот крайне интересно посмотреть именно на живого командира роты Императорской Армии с ясным умом.

К сожалению, интервью касается интересной, но все же менее значимой(с субъективной точки зрения) деятельности Гуля, как литератора, журналиста и редактора, хотя в интервью и есть крайне любопытные его выскзаывания о будущем СССР и о Гражданской войне.

Совершенно не важно,на самом деле, как к прапорщику Гулю относиться. Его и при жизни крайне резко критиковали в эмигрантской среде за увлечение сменовехством((кстатии, любопытны признания в интервью Гуля о полном
разочаровании в данном течении к концу жизни) , излишний либерализм и наивность пр.

Можно Гуля считать белобандитом,предателем Белой идеи, классовым врагом, контрой, сменовехцем, но то, что данная запись, я не побоюсь этого слова,- уникальнейший и редчайший видео-документ навсегда ушедшей эпохи, на котором запечатлен солдат навсегда исчезнувшей армии,- это неоспоримый факт. И поэтому я уверен, что посмотреть и послушать как говорит, как артикулирует и строит логические цепочки настоящий дореволюционный солдат, офицер военного времени выпускник школы прапорщиков, а также студент императорского ВУЗа,- будет очень интересно многим.

Действительно, очень любопытно, как Гуль строит фразы. Его манера вести диалог достаточно сильно отличается от современной.
И пускай можно не соглашаться с каким-то трактовками, это совершенно не играет никакой роли.

Перед нами человек, видевший Корнилова и учившийся у Ивана Ильина, лично знакомый с Буниным и Милюковым. В живой беседе.
На мой взгляд, достаточно любопытной, даже несмотря на то, что Гулю здесь 86-лет.