Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Сталин - Кагановичу, Молотову [ранее 24 июля 1932 г.] Тт. Кагановичу, Молотову. 1. Если будут возражения против моего предложения об издании закона против расхищения кооперативного и колхозного имущества и грузов на транспорте, - дайте следующее разъяснение. Капитализм не мог бы разбить феодализм, он не развился бы и не окреп, если бы не объявил принцип частной собственности основой капиталистического общества, если бы он не сделал частную собственность священной собственностью, нарушение интересов которой строжайше карается и для защиты которой он создал свое собственное государство. Социализм не сможет добить и похоронить капиталистические элементы и индивидуально-рваческие привычки, навыки, традиции (служащие основой воровства), расшатывающие основы нового общества, если он не объявит общественную собственность (кооперативную, колхозную, государственную) священной и неприкосновенной. Он не может укрепить и развить новый строй и социалистическое строительство, если не будет охранять имущество колхозов, кооперации, государства всеми силами, если он не отобьет охоту у антиобщественных, кулацко-капиталистических элементов расхищать общественную собственность. Для этого и нужен новый закон. Такого закона у нас нет. Этот пробел надо заполнить. Его, то есть новый закон, можно было бы назвать, примерно, так: «Об охране имущества общественных организаций (колхозы, кооперация и т. п.) и укреплении принципа общественной (социалистической) собственности». Или что-нибудь в этом роде.

За хищение колхозного и кооперативного имущества, хищение грузов на железнодорожном и водном транспорте закон предусматривал расстрел с конфискацией имущества, который, при смягчающих обстоятельствах мог быть заменён на лишение свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией имущества. В качестве «меры судебной репрессии по делам об охране колхозов и колхозников от насилий и угроз со стороны кулацких элементов » предусматривалось лишение свободы на срок от 5 до 10 лет с заключением в «ГУЛАГ ». Осуждённые по этому закону не подлежали амнистии .

Закон часто применялся в случаях, не представлявших никакой социальной опасности. Например, название «закон о колосках » он получил из-за того, что по нему осуждались крестьяне, занимавшиеся срезкой неспелых колосьев зерновых колхозного или совхозного поля и их присвоением.

Всего, по некоторым сведениям, по закону за 1932-1939 гг. было осуждено 183 000 человек .

Причины появления

Сталин - Кагановичу, Молотову
20 июля 1932 г. Кагановичу, Молотову. Пишу вам обоим вместе, так как времени до отъезда фельдъегеря остается мало. … 3. За последнее время участились, во-первых, хищения грузов на желдортранспорте (расхищают на десятки мил. руб.), во-вторых, хищения кооперативного и колхозного имущества. Хищения организуются главным образом кулаками (раскулаченными) и другими антиобщественными элементами, старающимися расшатать наш новый строй. По закону эти господа рассматриваются как обычные воры, получают два-три года тюрьмы (формально!), а на деле через 6-8 месяцев амнистируются. Подобный режим в отношении этих господ, который нельзя назвать социалистическим, только поощряет их по сути дела настоящую контрреволюционную «работу». Терпеть дальше такое положение немыслимо. Предлагаю издать закон (в изъятие или отмену существующих законов), который бы: а) приравнивал по своему значению железнодорожные грузы, колхозное имущество и кооперативное имущество - к имуществу государственному;

Б) карал за расхищение (воровство) имущества указанных категорий минимум десятью годами заключения, а как правило - смертной казнью;

В) отменил применение амнистии к преступникам таких «профессий». Без этих (и подобных им) драконовских социалистических мер невозможно установить новую общественную дисциплину, а без такой дисциплины - невозможно отстоять и укрепить наш новый строй. Я думаю, что с изданием такого закона нельзя медлить.

Реакция властей на перегибы на местах

После ознакомления с практикой применения закона была издана Инструкция ЦК ВКП(б) и СНК ССР от 8-го мая 1933 № П-6028 «О прекращении применения массовых выселений и острых форм репрессий в деревне», четко разграничивающая полномочия репрессивных органов

ЦК и СНК считают, что в результате наших успехов в деревне наступил момент, когда мы уже не нуждаемся в массовых репрессиях, задевающих, как известно, не только кулаков, но и единоличников и часть колхозников. Правда, из ряда областей все еще продолжают поступать требования о массовом выселении из деревни и применении острых форм репрессий. В ЦК и СНК имеются заявки на немедленное выселение из областей и краев около ста тысяч семей. В ЦК и СНК имеются сведения, из которых видно, что массовые беспорядочные аресты в деревне все еще продолжают существовать в практике наших работников. Арестовывают председатели колхозов и члены правлений колхозов. Арестовывают председатели сельсоветов и секретари ячеек. Арестовывают районные и краевые уполномоченные. Арестовывают все, кому только не лень и кто, собственно говоря, не имеет никакого права арестовывать. Не удивительно, что при таком разгуле практики арестов органы, имеющие право ареста, в том числе и органы ОГПУ, и особенно милиция, теряют чувство меры и зачастую производят аресты без всякого основания, действуя по правилу: «сначала арестовать, а потом разобраться».

2. Об упорядочении производства арестов 1. Воспретить производство арестов лицами, на то не уполномоченными по закону, председателями РИК240, районными и краевыми уполномоченными, председателями сельсоветов, председателями колхозов и колхозных объединений, секретарями ячеек и пр. Аресты могут быть производимы только органами прокуратуры, ОГПУ или начальниками милиции. Следователи могут производить аресты только с предварительной санкции прокурора. Аресты, производимые нач[альниками] милиции, должны быть подтверждены или отменены районными уполномоченными ОГПУ или прокуратурой по принадлежности не позднее 48 часов после ареста. 2. Запретить органам прокуратуры, ОГПУ и милиции применять в качестве меры пресечения заключение под стражу до суда за маловажные преступления.

3. О разгрузке мест заключения 1. Установить, что максимальное количество лиц, могущих содержаться под стражей в местах заключения НКЮ, ОГПУ и Главного управления милиции, кроме лагерей и колоний, не должно превышать 400 тысяч человек на весь Союз ССР.
Обязать прокурора СССР и ОГПУ в двухдекадный срок определить предельное количество заключенных по отдельным республикам и областям (краям), исходя из указанной выше общей цифры. Обязать ОГПУ, НКЮ союзных республик и прокуратуру СССР немедленно приступить к разгрузке мест заключения и довести в двухмесячный срок общее число лишенных свободы с 800 тысяч фактически заключенных ныне до 400 тысяч. Ответственность за точное выполнение этого постановления возложить на прокуратуру СССР.

5. В отношении осужденных провести следующие мероприятия: а) Всем осужденным по суду до 3 лет заменить лишение свободы принудительными работами до 1 года, а остальной срок считать условным.
б) Осужденных на срок от 3 до 5 лет включительно направить в трудовые поселки ОГПУ.
в) Осужденных на срок свыше 5 лет направить в лагеря ОГПУ. 6. Кулаки, осужденные на срок от 3 до 5 лет включительно, подлежат направлению в трудовые поселки вместе с находящимися на их иждивении лицами.

Исторические последствия

Никто из подписавших закон не понёс ответственности, а жертвы не получили компенсаций. А. С. Енукидзе , расстрелянному в 1937-м году закон о колосках не был инкриминирован. Впоследствии он был реабилитирован как жертва политических репрессий.

Указ «семь-восемь»

О печально известном постановлении ВЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года под названием «Указ семь-восемь» впервые во весь голос сказал небезызвестный вор в законе Петя Ручечник в сериале «Место встречи изменить нельзя». В народе же это постановление в те годы стало более известно как «Указ о колосках» (рис. 1),

по которому расхитители госимущества карались очень сурово – вплоть до расстрела. Именно с Указа «семь-восемь», как ныне считают историки, страна покатилась по волне массовых репрессий, вершиной которых стала кампания «ежовых рукавиц» 1937-1938 годов (рис. 2).

Конец вольных кооператоров

Как известно, во второй половине 20-х годов в СССР главным торговым посредником между городом и деревней были кооперативные общества. К 1929 году через их сеть на село поступало более 70 процентов товаров. Однако к тому моменту вольные кооператоры уже давно не устраивали верхушку ВКП (б), где в то время все более и более чувствовалась концентрация всей власти в руках И.В. Сталина (рис. 3).

К середине 20-х годов он в целом завершил разгром левой партийной оппозиции во главе с Л.Д. Троцким (рис. 4),

а 2-19 декабря 1927 года по инициативе Сталина состоялся XV съезд ВКП (б), взявший курс на коллективизацию сельского хозяйства.

На очередном пленуме ЦК ВКП (б), состоявшемся 10-17 ноября 1929 года, было принято решение об ускорении темпов коллективизации. Уже вскоре вышло постановление ЦК, ЦИК и СНК от 30 января 1930 года «О ликвидации кулачества как класса» (рис. 5).

В стране сразу же началась широкомасштабная борьба с зажиточным крестьянством, в результате чего были репрессированы и сосланы в Сибирь и на север миллионы кулаков и членов их семей. Однако эта кампания изобиловала многочисленными перегибами, когда ярлык кулака приклеивался тысячам и десяткам тысяч середняков, а то и вовсе бедняков, которых тоже лишали имущества и ссылали на Соловки (рис. 6).

В связи с этим в крестьянской среде стало резко нарастать социальное напряжение, грозившее уже вскоре вылиться в серьезные выступления против политики власти.

Именно в это тяжелое время, 2 марта 1930 года, в «Правде» была опубликована статья Сталина «Головокружение от успехов» (рис. 7, 8, 9).

В ней вина за ошибки в проведении коллективизации была возложена на местные власти. На основе этой статьи 14 марта было принято постановление ЦК ВКП (б) «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении». Статья Сталина и последовавшее за ней постановление ЦК вызвали широкий резонанс в среде крестьянства, после чего начался массовый выход из колхозов. За четыре месяца доля коллективных хозяйств упала с 55 до 24 процентов.

В дневнике писателя М.М. Пришвина (рис. 10)

эти события отмечены следующей записью: «Статья «Головокружение от успехов» теперь как эра, так и говорят всюду, начиная рассказ: «Было это, друг мой, до газеты…» Или скажут: «Было это после газеты» (рис. 11).

Но всеобщая эйфория на селе вскоре прошла. Изменилась лишь тактика властей, но курс партии на коллективизацию в целом сохранился. От насильственных действий власти перешли к финансовым методам воздействия на крестьянина. Для вошедших в колхоз вводились серьезные льготы, а единоличников стали облагать повышенными налогами, которые порой в десятки раз превышали ставки налогообложения колхозников. В такой обстановке крестьяне вынуждены были либо разоряться, либо вступать в колхоз. В результате к 1934 году доля колхозов в сельском хозяйстве достигла 71 процента (рис. 12-16).

«Пытался унести домой 30 фунтов зерна…»

Чтобы окончательно «закрутить гайки» на селе, было принято уже упоминавшееся постановление ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 год «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укрепления общественной (социалистической) собственности». Его дополнило постановление ЦИК и СНК СССР от 22 августа того же года «О борьбе со спекуляцией». Оба постановления карали преступников вплоть до расстрела. Как уже было сказано, первое из них в народе и получило название «Указ семь-восемь» и «Указ о колосках». В Средне-Волжском краевом суде, который располагался в Самаре, уже с августа 1932 года началось массовое вынесение расстрельных приговоров по делам крестьян, укравших в колхозе несколько мешков зерна или собиравших колоски в поле. Вот некоторые примеры из недавно рассекреченного архива Самарского областного суда.

На своем заседании 17 марта 1933 года Средне-Волжский краевой суд рассмотрел уголовное дело 54-летнего Крутякова Прокофия Трофимовича, неграмотного, жителя села Валы Ставропольского района, женатого, имеющего четверых детей, по социальному положению – крестьянина-середняка, члена колхоза «13 лет Октября», ранее судимого за невыполнение хлебозаготовок и получившего за это 6 месяцев исправработ. Крутяков обвинялся в том, что он тайно похитил и пытался унести домой 30 фунтов колхозного зерна, но был задержан с поличным. При обыске у него дома обнаружили еще 3 пуда и 20 фунтов зерна, которое он в течение многих месяцев небольшими порциями приносил с колхозного тока. К тому же подсудимый длительное время имел задолженность перед колхозом в размере 80 рублей, однако долг не возмещал. Приговор суда: в соответствии с Указом от 7 августа 1932 года Крутякова подвергнуть высшей мере социальной защиты – расстрелять, а имущество конфисковать. Прошение осужденного о помиловании было отклонено, приговор приведен в исполнение.

На заседании 27 марта 1933 года Средне-Волжский краевой суд рассмотрел уголовное дело 39-летнего Гаранина Павла Михайловича, грамотного, жителя Самары, женатого, имеющего троих детей, по профессии столяра, по социальному положению – кустаря-одиночки, 15 лет назад судимого за конокрадство. Он обвинялся в том, что 16 февраля того же года от здания 3-го райсовета Самары на улице Советской (ныне улица Куйбышева) угнал принадлежащую этому райсовету лошадь, запряженную в сани, пытался на ней скрыться, но был задержан. На суде подсудимый объяснил, что на угнанном транспортном средстве он пытался догнать неизвестного ему клиента, который забрал у него изготовленную им по заказу полочку, но за работу не заплатил, а нагло сбежал из мастерской. Однако суд Гаранину не поверил, а принял внимание его прежнюю судимость за конокрадство, и в соответствии с Указом от 7 августа 1932 года приговорил подсудимого к расстрелу. Правда, Верховный суд РСФСР заменил этот приговор на 10 лет лишения свободы.

«А зерна употреблял в пищу…»

На другом заседании 27 марта 1933 года, Средне-Волжский краевой суд рассмотрел уголовное дело 35-летнего Балакина Василия Ивановича, малограмотного, бывшего председателя колхоза «Горный» Кинельского района, женатого, имеющего 4-х детей, по происхождению – из бедняков, не судимого, 28-летнего Едунова Ивана Сидоровича, грамотного, бывшего счетовода того же колхоза, женатого, имеющего двоих детей, по происхождению – из бедняков, не судимого, и 28-летнего Коннова Николая Михайловича, малограмотного, единоличника, кулака-лишенца, женатого, имеющего четверых детей, по происхождению – из зажиточных крестьян. Эта троица обвинялась в следующем. Накануне посевной кампании Едунов, будучи колхозным счетоводом, по разрешению председателя колхоза Балакина за 15 рублей продал мешок семенной пшеницы хуторянину Коннову, которого незадолго до того лишили гражданских прав за использование в позапрошлом году на своем поле труда двоих батраков. Вырученные 15 рублей Балакин и Едунов в тот же день вместе пропили. Что же касается Коннова, то он объяснил суду, что у него, как у лишенца, минувшей зимой изъяли все семенное зерно, и потому весной ему будет нечем засевать свое поле. Поэтому он и пошел на такой преступный шаг. Приговор суда: в соответствии с Указом от 7 августа 1932 года Балакина расстрелять, а Едунова и Коннова лишить свободы на 10 лет каждого. Верховный суд РСФСР оставил этот приговор в силе.

А 14 марта 1933 года в своем заседании Средне-Волжский краевой суд рассмотрел и вовсе вопиющий случай. Перед судьями предстал 72-летний Гладков Сергей Константинович, малограмотный, житель поселка Ново-Покровка Борского района, кулак-лишенец, имущества не имел, вдовец, по происхождению – из зажиточных крестьян. Гладков обвинялся в том, что 11 и 12 августа 1932 года (то есть всего лишь через 5 дней после подписания упомянутого Указа), он, проходя по дороге мимо полей колхоза имени 10-летия Октября, обрезал хлебные колосья и растирал их между ладонями, а зерна употреблял в пищу. В первый день старик был задержан колхозной охраной и строго предупрежден, но не внял советам, так как назавтра он был вновь задержан почти на том же самом месте и за тем же занятием – срыванием колосьев и поеданием колхозного зерна. Как социально чуждый элемент, Гладков был арестован и отправлен в Самару, в следственный изолятор. Приговор суда: в соответствии с Указом от 7 августа 1932 года Гладков заслуживает высшей меры наказания, но, учитывая преклонный возраст подсудимого, следует подвергнуть его высылке за пределы Средне-Волжского края сроком на пять лет.

Расстрельная картошка

«Указ семь-восемь» применялся не только к нечестивым колхозникам, но и к городским жителям. В ноябре 1932 года торговый агент самарской овощной базы 30-летний Кузьма Содомский получил задание – развезти 37 тонн картофеля с волжской пристани по торговым точкам завода имени А.М. Масленникова. Работу агент выполнил, но при этом не забыл и о своих интересах. Около 3 тонн картошки он украл и спрятал в собственном сарае. Затем Содомский при содействии рабочего того же предприятия 24-летнего Ивана Никифорова продал часть краденого рыночным торговцам за 1200 рублей, причем подельнику за его услуги он денег не дал, а расплатился с ним той же картошкой. После того, как воров разоблачили, областной суд в марте 1933 года в соответствии с «Указом семь-восемь» приговорил Содомского к расстрелу, а Никифорова – к десяти годам заключения в лагерях.

В те же дни судили и преступную группу из шести человек, которая в январе 1933 года похитила более десятка мешков с зерном кукурузы с территории беконной фабрики, расположенной в Кинеле. Кукуруза здесь использовалась для изготовления отдельных видов продукции, а в связи с нехваткой помещений она частично хранилась не на складе, а во дворе предприятия под навесом. Сторожа беконной фабрики 57-летний Кузьма Уханов и 66-летний Никифор Кожементьев быстро сообразили, что это зерно может стать для них легкой добычей. К воровству они привлекли еще четверых жителей Кинеля, вместе с которыми в течение нескольких ночей смогли вынести почти 5 центнеров кукурузы. По итогам судебных слушаний к смертной казни приговорили Уханова и одного из рядовых участников группы, ранее уже судимого, а остальных – к десяти годам лишения свободы каждого.

Расстрелом завершилась и попытка 39-летнего столяра Павла Гаранина угнать лошадь с повозкой, принадлежащую 3-му районному Совету депутатов трудящихся города Самары. На улице Советской (ныне улица Куйбышева) Гаранин увидел эту гужевую повозку, вскочил на козлы и поехал в сторону Волги, но через пару кварталов его задержал наряд милиции. Поскольку до этого Гаранин уже имел судимость за конокрадство, ему по «Указу семь-восемь» был вынесен смертный приговор, который, как гласят материалы дела, привели в исполнение уже через 72 часа.

Деревни без крестьян

По некоторым данным, только в конце 1932 года и в первой половине 1933 года в соответствии с упомянутым Указом за хищение колхозного и общественного имущества в Самарской области было расстреляно около 2 тысяч человек. Видимо, в других регионах России это число было не меньше. Поэтому к середине 1933 года руководству страны стало ясно: если карательные органы с таким же рвением будут выполнять требования Указа «семь-восемь», то уже через несколько лет страна может остаться вообще без крестьян. Поэтому на закрытом заседании ЦК ВКП (б), а затем – и на заседании Верховного суда СССР было принято разъяснение: норму Указа о расстреле следует применять лишь в исключительных случаях, то есть при хищениях в особо крупных размерах, а при рассмотрении всех остальных уголовных делах ограничиваться «всего лишь» 10-летним сроком заключения.

В связи с ситуацией 30-х годов на селе вспоминается советский анекдот начала 30-х годов, за рассказывание которого в то время можно было получить большой срок в лагере.

Председатель колхоза выступает на собрании:

У нас сегодня большая радость. Районное начальство выделило нам фанеру. Что будем делать: латать дыры в свинарнике или чинить крышу в коровнике?

Собрание молчит. Тут встает один старый дед и говорит:

Давайте из фанеры сделаем аэроплан и улетим на нем из этого колхоза к едрене фене (рис. 17, 18, 19).

Отечественная история по-прежнему хранит множество тайн и недомолвок. Раскрытие этих тайн требует от историков большого труда и мастерства. В чем же истинная причина голода 1932 года? Способно ли банальное воровство ввергнуть страну в пучину тотального голода при высоком урожае? На что способен нерегулируемый рынок? Какова роль знаменитого «закона о трех колосках»?

Итак, мы остановились на том, что на Украине летом 1932 года куда-то подевалось огромное количество хлеба - отчего, собственно, и произошел голод. Даже с учетом потерь при уборке, не меньше половины зерна должно было остаться на селе. Правда, из него еще предстояло выделить семенной фонд - но в случае чего советские крестьяне успешнейшим образом съедали семена, зная, что весной получат от государства семенную ссуду, беспроцентную или за каких-нибудь 10%.

Куда же девался урожай?

Ответ до смешного прост. Надо лишь перестать путать причину и следствие, расставив по своим местам «зачем» и «почему»…

Не тяжеловаты ли колоски?

Размышляя о причинах принятия постановления ЦИК и Совнаркома от 7 августа 1932 года, в просторечии именуемого «Указом 7-8» или «законом о трех колосках», российские историки чего только не навыдумывали. И ненависть Сталина к крестьянству откуда-то выискали, и классовую теорию зачем-то приплели… И лишь одно, самое простое соображение почему-то прошло мимо: чрезвычайные меры против воровства применяются в ответ на чрезвычайный размах воровства. А почему, собственно, нет?

Взять, например, те же самые колоски, за срезание которых можно было получить десять лет. Вы думаете, речь идет об изголодавшейся колхознице, которая набрала в подол десяток колосьев для голодных детей? Нет, воровство колосков выглядело совсем по-другому. Вот несколько моментов из сводок ОГПУ за лето 1932 года:

«В с.Липецком 25 июля несколько групп крестьян - по 10 и больше человек в каждой группе - вышли на близлежащие посевы соседнего с.Александровки и стали срезать колосья и, таким образом, набрали 25 мешков колосьев… »

«Массовые хищения хлеба отмечены по большинству колхозов. В с.Водяное у одного единоличника обнаружено колосьев около 20 пудов. В с.Погромное в расхищении хлеба участвовали 40 единоличников и около 100 колхозников. На мельнице обнаружено 200 пуд. хлеба, привезенного единоличниками (похищенный в колхозе)… »

«В Туловке у некоторых колхозников и единоличников… обнаружено по 15-20 пудов похищенного хлеба… Хищение хлеба идет, главным образом, путем обрезания колосьев со снопов и обмолота их… »

«В Летошском колхозе… ни одна бригада в течение двух дней не выходила на уборку хлеба, колхозники вместе с членами семьи массово срезали колосья со ржи для личного употребления (за два дня было срезано с площади в 10 га) ».

Как видим, срезание колосков - это не женщина с ножницами, а хищническая уборка хлеба, когда забирают только верхушки, оставляя на полях пустую солому. Возьмем последнюю сводку. Если, допустим, урожайность ржи составляла 5 ц с гектара (невысокая), то за два дня колхозный урожай облегчили на 5 тонн. В российской доколхозной деревне такие фокусы на чужом поле не одобряли вплоть до смертоубийства.

ОГПУ отмечает, что занимались этим промыслом единоличники, выходцы из колхозов и колхозники, имеющие мало трудодней. Кстати, в тот год имел место любопытный вид кулацкой агитации: единоличникам хлеба не сеять, чтобы не сдавать хлебозаготовки, а хлеб, нужный для пропитания, можно украсть в колхозе.

Были, впрочем, и другие способы.

«В Березовке ежедневно 50 колхозников, идя с уборки, захватывают с собой по большому снопу. Похищенный хлеб размалывается на специально устроенных ручных мельницах, которых за последние дни изъято 8 штук. Для устройства этих мельниц в ряде случаев воруются шестеренки от жнеек, выводя их из строя ».

Тут дело не столько в снопах - много ли в том снопе хлеба? Ну, килограмм десять-двадцать. Тут замечательно другое - ради того, чтобы сварганить грошовую мельничку, запросто ломают дорогие сельскохозяйственные машины. Самим же придется косами махать. Или машины разоряют одни, а машут косами другие? Вспомним: главным образом хлеб тырят колхозники, имеющие мало трудодней, то есть спину на работе не ломавшие.

…Тем летом колхозы поразила подлинная эпидемия воровства. Если бы не воровали и хотя бы относительно нормально работали, то и голода никакого не было бы - урожай-то поднимался вполне пристойный...

Как обычно бывает в действиях скопом, толпа тащит понемногу, а под ее прикрытием серьезные люди обделывают уже серьезные дела.

Из сводок ОГПУ:

«В с.Гримм группа кулаков (19 чел.) систематически занималась организованным хищением хлеба. Было расхищено свыше 6 тыс. пуд. Хлеб продавался… по спекулятивным ценам… »

«…Массовым хищением хлеба охвачено много сел. В селах Вязовка и Б.Морец хищение производилось целыми группами, похищенный хлеб ими продавался или укрывался. У некоторых из расхищавших обнаружено по 150 пуд. хлеба. В числе участников хищения есть родственники раскулаченных и быв. жандарм …»

«В с.Двоенки расхищено хлеба около 1,5 тыс. пуд. Хлеб растаскивался колхозниками и единоличниками. Группа зажиточных (9 чел.) организованно и систематически расхищала колхозный хлеб …»

«В с.Федоровка обнаружена яма на 1 тыс. пуд., в с.Докторовке - 2 ямы на 2,4 тыс. пуд., в с.Любавино - 1 яма на 493 пуд., инициаторами укрытия хлеба являлись кулаки и зажиточные (13 чел.) ».

«В Богодуховском районе ликвидирована группировка из 14 чел. (6 кулаков, 6 середняков и 2 бедняка), которая при содействии пом. завхоза, объездчика и бригадира расхитила из совхоза свеклотреста свыше 300 пуд. хлеба. При обыске обнаружена тонна похищенного хлеба ».

Эти примеры собраны со всей страны. То же самое, естественно, творилось и на Украине. Тон задавали бывшие кулаки, успевшие к тому времени сбить вокруг себя команды единомышленников, остальные крестьяне пёрли хлеб из стадного чувства или чтобы не голодать зимой - понимали, что при таких темпах воровства выдавать на трудодни будет нечего.

Только за две недели, с 1 по 15 октября, по Киевской, Винницкой и Харьковской областям УССР было заведено 697 следственных дел о хищении хлеба. Только по 25 районам одной лишь Днепропетровской области за хищение и разбазаривание хлеба заведено уголовных дел на 2234 чел., из которых 1669 человек привлечено к судебной ответственности. К ноябрю только по 34 районам одной лишь Харьковской области за кражу и растрату хлеба возбуждено 854 дела.

Но и это еще, в общем-то, семечки…

Кому мелют тайные мельницы?

Приключения похищенного хлеба бывали самые разные. Трудно осуждать колхозника, который ворует, чтобы кормить семью в голодную зиму. Но далеко не все похищенное зерно шло на еду для голодных детей, и не колхозники были главными фигурантами этих процессов.

Осенью-зимой 1932 года экономическое управление ГПУ УССР заинтересовалось судьбой мерчука - так на Украине назывался гарнцевый сбор, отчисление части зерна за его помол на мельнице. Именно за счет мерчука снабжались некоторые категории жителей украинских городов, и его недополучение означало для этих людей голод. И почему-то выходило так, что зерна в этом году мололи больше, а мерчука получили меньше, чем в прошлом году, что и привлекло внимание экономического управления.

В датируемой 10 декабря 1932 г. докладной записке Украинского ГПУ, адресованной лично секретарю ЦК КП(б)У товарищу Косиору, помимо подробной информации о работе на мельницах «преступно-чуждых» элементов - бывших хлеботорговцев, раскулаченных, бандитов и пр., читаем:

«В ходе проверки выявлены факты крупного разбазаривания и прямого хищения мерчука, так:

По 11 мельницам Укрсельхозмукомолья в сентябре-ноябре м-це разбазарено и расхищено 1800 пудов (Зиновьевский район).

Правление колхоза «Культура незаможника» разбазарило 2900 пудов мерчука (Н.Санжарский район).

На 20 мельницах Краматорского, Артёмовского, Кадиевского и Луганского районов выявлена растрата мерчука - 7.000 пудов (Донецкая область).

По 22-м районам выявлено разбазаривание мерчука 14.000 пудов (Харьковская область).

На Братской мельнице группа работников, преимущественно из кулаков, тесно связанных между собой, систематически производя расхищение мерчука, перемалывала зерно селянам за взятки крупными партиями (Братский район).

- …Факты хищения мерчука имели место на Акимовской мельнице, на которой работники конторы мельницы по взаимному сговору похищенное зерно продавали на частном рынке по спекулятивным ценам, доходящим до 100 р. за пуд (Акимовский район)».

Государственные заготовительные цены составляли 1 руб. 32 коп. за пуд пшеницы и в отсутствие ажиотажа вполне устраивали крестьянство. Представляете, какими сверхбарышами оборачивался для спекулянтов голод?

Уже само по себе интересно то, что в голодающей республике зерна перемалывают больше, чем в предыдущем году. И тысячи пудов мерчука работники мельниц тащат явно не пухнущим с голоду семьям. И что это за «селяне», которым за взятки «крупными партиями» мелют зерно? Откуда у них вообще в голодный год крупные партии?

Но самое интересное еще впереди. Оказывается, ГПУ Украины выявило множество тайных мельниц, работа которых была вообще никому не подотчетна.

«…Большинством областей самовольно пущен ряд мельниц, не входящих в систему Сельхозмукомолья, так:

По Одесской обл. выявлено 264 мельницы, производившие тайный помол.

По одной Д/Петровской обл. выявлено 29 тайных мельниц и допущено к эксплуатации без разрешения Комитета Заготовок 346 мельниц.

По Винницкой обл. выявлено 38 тайных мельниц и кроме того пущенных в эксплуатацию без разрешения Комитета Заготовок - 43 мельницы.

По Харьковской обл. выявлено 13 мельниц, производивших тайный помол зерна и кроме того пушено в эксплуатацию без разрешения Комитета Заготовок 18 мельниц.

Это обстоятельство в первую очередь отразилось в значительной мере на выполнении плановых заданий по мерчуку, т.к. ни одна из выявленных как тайных мельниц, так и мельниц, пущенных в эксплуатацию без разрешения Комитета Заготовок, мерчука не сдавали».

Итак, только в указанных областях органами ГПУ лишь за 20 дней обнаружено более 750 тайных и неучтенных мельниц. Чекисты скромно констатируют, что мельницы не сдавали государству гарнцевый сбор - но, в конце концов, это не главное. Что за зерно они вообще мололи? Откуда оно поступало на тайные мельницы? Куда реализовывалась мука? Ведь её тоже не сдавали! Раз мельницы тайные, работающие без разрешения, то получается, что и зерно на них мололи неучтенное, ворованное, и муку использовали по своему собственному усмотрению.

Обратите внимание: в донесении ГПУ указано, что наиболее интенсивно тайный помол шёл в Харьковской, Винницкой, Днепропетровской и Одесской областях. Именно в них смертность от голода была наивысшей - в 1933 году там от голода и болезней погибли 1 миллион 86,4 тысяч человек.

И так было везде. Взять, например, хлебозаводы. В январе, когда республика уже вовсю голодала, Экономический отдел Украинского ГПУ, в ходе работы по изысканию резервов продовольствия, начал проверку хлебозаводов и пекарен Украины. Проверкой было установлено «исключительное неблагополучие на всех хлебозаводах и пекарнях». Обратите внимание: на всех !

«Повсеместно вскрыты организованные группы хищников, которые за счет незаконного превышения нормы припека и суррогирования создали “экономию” хлеба и муки, достигавшую десятков тысяч пудов. В результате буквально на всех хлебозаводах хлеб выпекался и пускался в продажу с повышенной влажностью и кислотностью, а кроме того, с примесями…

…Так, по Зиновьевскому хлебозаводу влажность, как правило, повышалась против нормы на 0,6%, а кислотность - на 1%».

Казалось бы, какие мелочи! Но это только «казалось бы»…

«В результате таких махинаций фактический припек по этому заводу достигал 49,5%, а организациям он засчитывался в размере лишь 37%. Таким образом, махинации с припеком давали в руки хищникам 12% “экономии” к получаемой муке. Ввиду же огромных количеств муки, пропускаемой хлебозаводами, только по 4-м хлебозаводам - Зиновьевскому, Николаевскому, Житомирскому и Полтавскому - обнаружено 16190 пудов неоприходованной “экономии” муки».

Вскрыли и прямые хищения муки, оставленной на заводах в качестве мобилизационного запаса, т.е. на случай войны. В Виннице было украдено 5864 пудов, в Зиновьевске - 2135 пудов, в Николаеве - 2100 пудов и т.д.

Надо полагать, и эти тоже «спасали голодных крестьян»? Увы, нет. За счет «экономии» щедро практиковалось так называемое «самоснабжение», то есть увеличение норм своим работникам. На заводах этот «доппаек» составлял для рабочих - от 400 до 2000 г, 200-600 г на служащего и до 300 г на иждивенца. Естественно, рабочие молчали - дураки они что ли, хлебные места открывать? Остальную муку руководство тратило на свои цели - отпускало за взятки, давало взятки, меняло на прочие продукты, просто продавало и т.п.

Последняя судорога нэпа

Ну что ж, теперь мы знаем, куда девался тот хлеб, которого не хватило украинским селянам, чтобы дожить до лета. Его разворовали. Тащили с полей, из колхозных амбаров, ссыпных пунктов, элеваторов, вагонов и барж - отовсюду, откуда только можно украсть.

В июле 1933 г. ОГПУ выделил восемь наиболее распространенных способов хищения хлеба (стало быть, существовали еще и менее распространенные):

«1. Хищение хлеба на корню группами в 25-50 человек в ночное время под руководством кулаков и раскулаченных.

2. Погрузка на подводы совхозного и колхозного хлеба под видом отправки на приемные пункты и сбыт такового спекулянтам…

3. Широкое использование фиктивных квитанций “Заготзерна” для уклонения от сдачи хлеба…

4. Расхищение хлеба возчиками при транспортировке…

5. Неоприходование части хлеба, поступающего на заготпункты, элеваторы, мелькомбинаты и последующий сбыт его спекулянтам…»

А потом, спустя много лет, селяне будут рассказывать, как злобная власть накладывала на них все новые и новые обязательства по хлебозаготовкам и вывозила зерно «под метелку». Естественно, накладывали - если обозы из хозяйств ушли, а по данным заготовительных пунктов ничего не сдано.

«6. Преуменьшение колхозами и совхозами в ежедневных сводках данных о ходе обмолота и в связи с этим сокрытие части зерна.

7. Массовое составление фиктивных актов о порче хлеба, преувеличенных потерях, недостачах и т.д.

8. Обвешивание приемщиками заготпунктов хлебосдатчиков и расхищение образовавшихся излишков».

Добавим сюда еще кражи хлеба непосредственно из колхозных амбаров с продажей все тем же спекулянтам.

И вот вопрос: куда же всю эту прорву хлеба дели потом?

Что-то осталось в деревнях. Всю голодную зиму там находили и вскрывали ямы с зерном. Но это тот хлеб, который тащили пудами и десятками пудов. Тот, который тащили сотнями и тысячами, в деревне не остался - ушел на черный рынок.

По ходу раскулачивания власти удалось справиться с деревенскими держателями хлеба, но она ничего толком не смогла сделать с ушлыми городскими торговцами, нэпманами. После 1930 года одни из них ушли в тень, а другие, наоборот, легализовались, открыв фальшивые кооперативы или устроившись в совторговлю - представляете, сколько товара можно прокачивать через самый плюгавенький магазинчик где-нибудь в рабочем районе? Золотое дно!

Но у них не было поставщика - раскулачивание смело деревенских скупщиков хлеба. И тогда торговцы начали договариваться напрямую с колхозным и районным руководством, с начальниками ссыпных пунктов (на эти должности, кстати, и многие уцелевшие кулаки перебрались). А что зерно краденое, так оно и лучше - дешевле.

Черный рынок превратился в колоссальный пылесос, выкачивающий из деревни зерно. Затхлое, плесневелое, неочищенное, со всей своей ржавчиной и спорыньей, оно перемалывалось на тайных мельницах - контроля-то никакого! - и шло в продажу по вполне официальным каналам, иной раз убивая доверчивых покупателей. Судьба тех, кто оставался в селах без надежды пережить голодную зиму, воров и спекулянтов не волновала - в точном соответствии с известным высказыванием о том, что нет такого преступления, на которое не пошел бы капитал ради 500 процентов прибыли.

Так что Постановление от 7 августа было направлено отнюдь не против голодных колхозниц. Более того, по разным каналам районные власти, милицию и ГПУ напрямую предостерегали: не применять указ в случае однократных, малозначащих хищений. Это была охота на крупную дичь, у которой данный указ прописными буквами на лбу написан.

Новым законом резко ужесточалась ответственность за хищение государственного и общественного имущества, а также хищения на транспорте. До сих пор за кражу давали не более года, и лишь в особых, исключительных случаях - до пяти лет. Постановление же предусматривало только два вида наказания: смертную казнь и десять лет лишения свободы, хотя в реальности большинство сроков все же составляло пять и менее лет. Но все равно разница с прежней статьей Уголовного Кодекса была колоссальна. Что интересно: те же меры распространялись и на скупщиков краденого.

Казалось бы, такой жесткий закон в такое мародерское время должен был вызвать всплеск смертных приговоров. Однако этого не только не произошло, но и наоборот, 1932-й и последующие годы отмечены снижением их числа.

В 1930 году по стране было приговорено к высшей мере наказания 18966 человек и еще 1235 - коллегией ОГПУ и Особым совещанием. Это понятно - именно на 1930 год приходится пик террора и бандитизма, связанных с коллективизацией. В 1931 году смертных приговоров было 9170 по стране и 706 - за коллегиями ОГПУ. В 1932 году эти цифры - 2154 и 1824 соответственно. То есть, не сказать, чтобы очень лютовали. Кроме того, все смертные приговоры должны были еще утверждаться Верховными судами союзных республик.

Какой процент приговоров утверждался? Согласно сводке о числе осужденных с 15 по 30 сентября 1932 г. железнодорожные линейные суды вынесли 156 приговоров к высшей мере наказания, военные трибуналы - 19 приговоров. Из них на рассмотрение Верховного суда за это время успели представить 82 и 5 приговоров соответственно. В первом случае было утверждено 52 приговора, во втором - все. Суды РСФСР за то же время представили на утверждение Верховного суда республики 41 приговор, утверждено 23. Как видим, до «штамповки» расстрельных приговоров тут очень и очень далеко - скорее уж имеет место обратная тенденция.

20 марта 1933 г. ОГПУ докладывает Сталину о результатах выполнения постановления от 7 августа за первые полгода его действия. С момента его вступления в силу до 15 марта по всей стране было привлечено к ответственности 127318 человек. За хищения из торговой сети и с промышленных предприятий - 55166 чел., а из совхозов и колхозов - 72152 чел. Осуждено к 15 марта 73743 чел., из них органами ОГПУ - 14056 чел. В общем-то, не так уж и много - в сравнении с масштабами воровства…

Всего же по постановлению от 7 августа было арестовано: в 1932 г. - 25244 чел., в 1933 г. - 101493 чел. и в 1934 г. - 73100 чел. Итого получается 199837 человек - правда, не все арестованные были осуждены. Судя по результатам пересмотра дел, многие не то чтобы были осуждены напрасно, но не заслужили такой суровой статьи. Однако многие заслужили, и еще как - с учетом того, что только Украине их деятельность стоила полутора миллионов жизней.

Однако «закон о колосках» был принят слишком поздно и уже не смог предотвратить разворовывание урожая. Частный рынок все-таки устроил то, на что нарывался последние десять лет: массовый голод. Но это стало его последним заметным деянием, после которого он практически перестал существовать…

7 августа 1932 года Совет народных комиссаров совместно с ЦИК СССР принял постановление, ужесточающие ответственность за хищение социалистической собственности. «Идя навстречу требованиям рабочих и колхозников», его подписали председатель Центрального исполнительного комитета - «всесоюзный староста» Михаил Калинин и председатель Совнаркома товарищ Молотов (он же Скрябин).

Имущество колхозов и кооперативов (в том числе урожай на полях), а также перевозимые грузы приравнивались к государственному имуществу. Его хищение (даже колосков с поля) каралось «высшей мерой социальной защиты» - расстрелом с конфискацией всего имущества. При наличии смягчающих обстоятельств преступники могли быть приговорены к лишению свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией. Акты амнистии к расхитителям социалистической собственности не применялись.

Одновременно была объявлена «решительная борьба с противообщественными кулацко-капиталистическими элементами, которые применяют насилие и угрозы или проповедуют применение насилия и угроз к колхозникам с целью заставить последних выйти из колхоза». Эти деяния приравнивались к государственным преступлениям. Зачинщикам Совнарком обещал «меры судебной репрессии» - лишение свободы на срок от 5 до 10 лет с заключением в концентрационный лагерь.

В блатной среде постановление именовали «указ 7-8». Именно под таким названием оно стало известно и советскому зрителю благодаря телефильму «Место встречи изменить нельзя», поставленному по роману братьев Вайнеров «Эра милосердия». Капитан Жеглов обещал («шил») 10 лет лагерей Ручечникову, взятому при краже шубы английского посла, за которую дирекция Большого театра (то есть государство) должна была бы выплачивать компенсацию.

На практике, за хищение хотя бы трех колосков с колхозного поля (не говоря уж о более крупных кражах) новый закон предусматривал расстрел с конфискацией имущества, который при смягчающих обстоятельствах мог быть заменён на лишение свободы на срок не менее 10 лет с конфискацией имущества. В качестве "меры судебной репрессии по делам об охране колхозов и колхозников от насилий и угроз со стороны «кулацких элементов» предусматривалось лишение свободы на срок от 5 до 10 лет. Осуждённые по этому закону не подлежали амнистии. Так был запущен кровавый маховик большевистского террора.

Интересно, что в июле 1936 года генпрокурор СССР А. Я. Вышинский подготовил докладную записку с крайне занимательной статисткой: прокуратура СССР проверила 115 тысяч приговоров, вынесенных по "указу «7-8», и более чем в 91 тыс. случаев применение этого указа было признано неправильным и преступным. На основании этих проверок Вышинский в 1936 году предлагал реабилитировать 37 тысяч незаконно расстрелянных человек (всего по этому закону в 1932—1939 гг. было осуждено 183 тысяч человек). Сталин поступил сообразно логике власти: о реабилитации было велено забыть, все следователи и судьи, допустившие "перегибы", сами отправились в расстрельные подвалы. Согласитесь, это был более чем поучительный урок для нынешних парламентариев, пачками принимающих законы.

Печально знаменитый указ от 7 августа 1932 года, прозванный народной молвой «закон о пяти колосках» (в «поздней» диссидентской редакции - трёх), являлся жёсткой мерой в ещё более жёстких условиях.

Но так ли обстояли дела в области хищения социалистической собственности, как утверждают создатели мифа?

Зачем нужно было нагнетать обстановку в, мягко говоря, непростых условиях коллективизации, в то время, когда на государственном уровне решались вопросы стратегического характера?

Немного конкретики. Выдержка из письма И.В. Сталина Л.М. Кагановичу.:

«За последнее время участились, во-первых, хищения грузов на железнодорожном общественном транспорте (расхищают на десятки млн. руб.); во-вторых, хищения кооперативного и колхозного имущества.

Хищения организуются главным образом кулаками (раскулаченными) и другими антисоветскими элементами, которые стремятся расшатать наш новый строй.

По закону эти господа рассматриваются как обычные воры, получают два-три года тюрьмы (формальной), а на деле через 6–8 месяцев амнистируются.

Подобный режим для этих господ, который нельзя назвать социалистическим, только поощряет их по сути дела настоящую контрреволюционную “работу”. Терпеть такое положение немыслимо».

Принятый закон предусматривал наказание в виде высшей меры, то есть, расстрела, или лишения свободны на срок до десяти лет.

Статистика применения данного закона в первый год следующая:

К высшей мере было приговорено 3,5% осуждённых,

К 10 годам лишения свободы – 60,3%,

Ниже верхнего предела - 36,2%; из последней категории осуждённых около 80% получили приговоры, не связанные с лишением свободы.

Как-то не очень вяжется с расстрелом за колоски…

Следует также учитывать, что не все смертные приговоры были в итоге приведены в исполнение, а советские граждане ещё со старорежимных времён привыкли воровать вагонами.

Ну а теперь читаем внимательно сам закон

СОВМЕСТНОЕ ПОСТАНОВЛЕНИЕ ЦИК И СНК СССР

Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности

За последнее время участились жалобы рабочих и колхозников на хищения (воровство) грузов на железнодорожном и водном транспорте и хищения (воровство) кооперативного и колхозного имущества со стороны хулиганствующих и вообще противообщественных элементов. Равным образом участились жалобы на насилия и угрозы кулацких элементов в отношении колхозников, не желающих выйти из колхозов и честно, и самоотверженно работающих за укрепление последних.

ЦИК и СНК Союза ССР считают, что общественная собственность (государственная, колхозная, кооперативная) является основой советского строя, она священна и неприкосновенна, и люди, покушающиеся на общественную собственность, должны быть рассматриваемы как враги народа, ввиду чего решительная борьба с расхитителями общественного имущества является первейшей обязанностью органов советской власти.

Исходя из этих соображений и идя навстречу требованиям рабочих и колхозников, ЦИК и СНК Союза ССР постановляют:

1. Приравнивать по своему значению грузы на железнодорожном и водном транспорте к имуществу государственному и всемерно усилить охрану этих грузов.

2. Применять в качестве меры судебной репрессии за хищение грузов на железнодорожном и водном транспорте высшую меру социальной защиты - расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже десяти лет с конфискацией имущества.

3. Не применять амнистии к преступникам, осужденным по делам о хищении грузов на транспорте.

1. Приравнять по своему значению имущество колхозов и кооперативов (урожай на полях, общественные запасы, скот, кооперативные склады и магазины и т.п.) к имуществу государственному и всемерно усилить охрану этого имущества от расхищения.

2. Применять в качестве меры судебной репрессии за хищение (воровство) колхозного и кооперативного имущества высшую меру социальной защиты - расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже десяти лет с конфискацией всего имущества.

3. Не применять амнистии к преступникам, осужденным по делам о хищении колхозного и кооперативного имущества.

1. Повести решительную борьбу с теми противообщественными кулацко-капиталистическими элементами, которые применяют насилия и угрозы или проповедуют применение насилия и угроз к колхозникам с целью заставить последних выйти из колхоза, с целью насильственного разрушения колхоза. Приравнять эти преступления к государственным преступлениям.

2. Применять в качестве меры судебной репрессии по делам об охране колхозов и колхозников от насилий и угроз со стороны кулацких и других противообщественных элементов лишение свободы от пяти до десяти лет с заключением в концентрационный лагерь.

3. Не применять амнистии к преступникам, осужденным по этим делам.

Председатель ЦИК Союза ССР М. Калинин

Председатель СНК Союза ССР В. Молотов (Скрябин)

Секретарь ЦИК Союза ССР А. Енукидзе

Источник: СЗ СССР 1932 г. № 62, ст. 360

Инструкция по применению постановления ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности

Секретно.

Верхсуду СССР и прокуратуре Верхсуда СССР, НКЮ союзных республик, председателям краевых (областных) судов, краевым (областным) прокурорам, председателям и прокурорам линейных судов, районным прокурорам. Председателю ГПУ Украины, полномочным представителям ОГПУ, ДТООГПУ, начальникам оперсекторов.

Закон от 7 августа надлежит применять при хищениях государственной и общественной собственности:

а) промышленной (хищения заводского и фабричного имущества);

б) совхозной;

в) государственных торговых организаций;

г) колхозной;

д) кооперативной;

е) грузов на железнодорожном и водном транспорте и местном автотранс порте.

1. По делам об организациях и группировках, организованно разрушающих государственную, общественную и кооперативную собственность путем поджогов, взрывов и массовой порчи имущества - применять высшую меру социальной защиты - расстрел, без послабления.

2. В отношении кулаков, бывших торговцев и иных социально-чуждых элементов, работающих в государственных (промышленных и сельскохозяйственных - совхозы) предприятиях или учреждениях, изобличенных в хищениях имущества или растратах крупных денежных сумм этих предприятий или учреждений, а также должностных лиц государственных учреждений и предприятий, применять высшую меру наказания; при смягчающих вину обстоятельствах (в случае единичных и незначительных хищений) высшую меру наказания заменять десятилетним лишением свободы.

При хищениях, хотя и мелких, совершенных лицами указанных социальных категорий, но влекущих за собой расстройство или остановку работы госпредприятий (хищения частей агрегатов и машин, умышленное уничтожение или порча совхозного инвентаря и т.п.) - также применять высшую меру наказания.

3. В отношениях кулаков, бывших торговцев и иных социально-враждебных элементов, проникших в органы снабжения, торговли и кооперации, а также должностных лиц товаропроводящей сети, изобличенных в хищении товаров или продаже их на частный рынок и растратах крупных денежных средств - применять высшую меру наказания, и лишь при смягчающих вину обстоятельствах, в случаях незначительных размеров хищений, высшую меру наказания заменять десятилетним лишением свободы.

Той же мере наказания подвергать и спекулянтов, хотя непосредственно в хищениях не участвующих, но спекулирующих товарами и продуктами, зная, что товары эти похищены из государственных учреждений и кооперации.

4. В отношении лиц, изобличенных в хищении грузов на транспорте, применяется высшая мера наказания, и лишь при смягчающих обстоятельствах (при единичных случаях хищений или хищений незначительных размеров) может быть применено десятилетнее лишение свободы.

Если хищения на транспорте производятся при участии железнодорожных служащих и рабочих, то к ним должна применяться та же мера репрессии.

5. В отношении кулаков, как проникших в колхоз, так и находящихся вне колхоза, организующих или принимающих участие в хищениях колхозного имущества и хлеба, применяется высшая мера наказания без послабления.

6. В отношении трудящихся единоличников и колхозников, изобличенных в хищении колхозного имущества и хлеба , должно применяться десятилетнее лишение свободы.

При отягчающих вину обстоятельствах, а именно: систематических хищениях колхозного хлеба, свеклы и других сельскохозяйственных продуктов и скота, хищениях организованными группами, хищениях в крупных размерах, хищениях, сопровождающихся насильственными действиями, террористическими актами, поджогами и т.д.- и в отношении колхозников и трудящихся единоличников должна применяться высшая мера наказания.

7. В отношении председателей колхозов и членов правлений, участвующих в хищениях государственного и общественного имущества, необходимо применять высшую меру наказания и лишь при смягчающих вину обстоятельствах - десятилетнее лишение свободы.

Раздел 3 . О порядке направления дел по хищениям.

1. Рассматриваются ПП ОГПУ:

Дела о хищениях, сопровождающихся массовыми выступлениями, насильственными действиями, террористическими актами, поджогами и т.д., а также дела, по которым проходят организованные группировки с большим количеством арестованных.

2. Рассматриваются соответствующими судами:

Дела о хищениях на железнодорожном транспорте и все остальные дела, кроме перечисленных в п. 1 настоящего раздела.

1. Допустить применение меры репрессии по делам, подпадающим поддействие закона от 7 августа в отношении преступлений, совершенных до издания закона, в случаях, когда преступления имеют общественно-политическое значение.

2. Изъять из подсудности сельских общественных и колхозных товарищеских судов дела о хищениях колхозного имущества.

В ведении сельских общественных и колхозных товарищеских судов оставить лишь дела о преступлениях против личной собственности колхозников и единоличников.

Раздел 5 . О сроках ведения следствия по делам о хищениях.

1. Судебно-следственные органы обязаны заканчивать дела и выносить по ним приговоры не дольше, чем в 15-дневный срок с момента раскрытия преступления и возникновения дела.

2. Как исключение, только в отношении дел, по которым проходит большое количество обвиняемых, срок ведения дела и вынесение приговора определяется не дольше, чем 30 дней.

Председатель Верхсуда Союза ССР А. Винокуров

Прокурор Верхсуда Союза ССР П. Красиков

Зам. председателя ОГПУ И. Акулов