Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Завещание староверов, изложенное Раисой Кучугановой в Уймонской долине Алтая в конце сентября 2011 года.

Бабушки в семьях староверов так и говорят: пословицами, присказками. Конечно, они нам не сообщают чего-то нового; даже если что-то мы не формулировали, то догадывались о том. Конечно, перенесенное на бумагу не сравнится с напевной речью Раисы Павловны, у кого-то вышибающей слезу, кого-то вгоняющей в транс. Конечно, вся любовь и строгость старообрядцев, суеверия и наставления объяснимы с сугубо материалистических позиций, социально-экономическими причинами, отдаленностью, суровостью климата и т.д., но, по-моему, нельзя не увидеть в этом что-то еще. Нечто большее.

– Всё, что рассказываю, сказывали мне удивительно добрые, светлые, умные люди, которые жили и живут в Уймонской долине.

<…> Нет перины, нет кровати, да мягки у нас полати. И там, на полатях, полно ребятишек. Много Бог детей дает, да лишних не посылает. Если ребеночку в животе у матери место нашлось, то на белом свете место ему подавно найдется. Ребеночек родился - он не замрёт, для него на белом свете всё готово: чем поить, чем кормить. Господь Бог дает на жизнь ребеночку. Дитя дает и долю ему дает.

Бабушки у зыбки разговаривали с детьми с самого их рождения, напевали колыбельные или духовные стихи. Ребенок привыкал к ласковой речи. И немного погодя уже пристраивался к песне и баюкал себя сам. Не от еды дитя растет, а от ласки. Любит шанюжка мазанье, а головушка глаженье. Гладили по голове и приговаривали: мальчик очень маленький, / мальчик очень славненький, / дорогая деточка, / золотая веточка, / трепетные рученьки / к голове закинуты, / в две широких стороны / словно крылья вскинуты, / дорогая деточка, / золотая веточка.

Меня очень занимал вопрос, почему старообрядцы так долго жили. Думаю, оттого, что жили они с молодыми, о стариках заботились, за ними ухаживали, хорошо кормили, их лечили, и главное - с ними считались, они чувствовали свою нужность, сопричастность. В семье они были нужны всем и каждому в отдельности. Бабушке только дедушка не внук.

Были женщины, которые, оставаясь одни после смерти мужа, переставали заботиться о себе. Приходишь к ним, спрашивают: то ли обед, милая моя, то ли ужин? А те бабушки, пусть одинокие, кто готовит себе первое, второе, третье, те живут до конца.

Ребенка воспитывала и вся семья, и община. Хошь узнать про детей, так спроси у людей. Если вдруг ребенок не очень хорошо ведет себя в деревне, то родителям сразу скажут: «Марья, у тебя Ванятка не здоровается с людьми». И Марья строго поговорит с Ваняткой.

Если оставался старик один, за бобыля хлопотала вся община. Скажут: «Ивановна, ты эту неделю за Ананьевной ходишь». И Ивановна бегом будет бегать, всё чисто вести, кормить, поить, ухаживать, уговаривать, успокаивать; помочь, поднести, подать, пожалеть, всё будет делать Ивановна для Ананьевны. Приготовь домашнюю пищу, а потом отдай ее нищему. Походила она, другая будет, третья, снова очередь доброй Ивановны подойдет, и она скажет мужу: «Ваньша ты, Ваньша, давай Ананьевну возьмем, пошто она одна мыкается-то?» И возьмут. И при такой большой семье и докормят, и допоят. Поверьте мне, так и было. Если остался ребенок сиротой, хоть русский, хоть алтаец, собиралась община, решала, кому отдать. У него, может, семейка во всю скамейку, но он возьмет, и выкормит, и выучит, и о неродном будут заботиться больше, чем о родных. Сирота в дом - счастье в дом. Что с нами сейчас стало? Почему мы такие черствые?! Всего у нас полно, и еды, и одежды. И живем мы хорошо. Нам и старики не нужны, даже их портреты мне отдают - знают, что сохраню.

Не бойся смерти, бойся старости. Придет старость, придет и слабость. Стар да мал - дважды глуп. Вот как они скажут. Если старик привередничает, надо подумать, что нелегко ему. Он не всегда таким был. Чем больше греха, тем умирать труднее.

Старых не обижайте, это и ваша старость. Мы не будем на вашем месте, а вы будете на нашем. Они так говорили. Да мы-то еще хуже будем! Если нечем помочь, скажи хоть ласковое слово. А если старый человек груб с вами, то и это прости. Это не от ума ведь, от старости и болезней.

Уважение к матери, отцу было безмерно. Отец сидел под образами, и про него говорили в доме: «Как Бог для людей, так отец для детей». Отца почитали, но: за отца отмолишься, а за мать поплатишься. Обидел отца, с Богом можно договориться, а вот уж обидел мать, с Богом не договоришься. Они рассказывают: мы при маме даже громко не говорили. А уж если кто не так скажет, она весь день проплачет, вся слезами изольется, а мы все ходим, прощения у нее просим.

Много слез на свете: вдовьи, сиротские, но нет дороже материнских слез. Всё, что ты плохо сделал для матери, не приходит сразу к тебе, походит сначала по жизни. Но те же обиды к тебе вернутся.

Материнская-то ладонь высоко поднимается, да не больно бьет. Материнская молитва со дна моря достанет. Материнский гнев - что весенний снег: много выпадает, да скоро тает. На хлеб да на детей недолго насердишься. Жена для совета, теща для привета, да нет милей родной мамоньки.

Жена плачёт - роса падет, сестра плачёт - ручей течет, а мать плачёт - река течет. Самые святые, самые горячие - материнские слезы. Варвара Игнатьевна говорила так: кто не почитает родителей и не будет за ними ухаживать, того потом, на Божьем суде, даже судить не будут.

Мои хорошие, даже если родители и не очень правы, промолчите вы, проскорбите, но не обижайте их. Никогда. Недавно вот записала: сын мать тридцать лет держал. Ходил за ней, ухаживал, и только подумал, что теперь-то, мать, с тобой рассчитался, как у него за плечами появился ангел. И говорит: «Никаких долгов ты не отдал. Вот как ты с лавки свалился, а мать тебя подхватила да обратно усадила, и не упал ты, не изувечился, вот только за это ты и рассчитался».

Уважали не только своих матерей - и родителей мужа, жены. Сижу со старенькой бабушкой - Мария Ивановна Тюленева, ей 92 годка, и спрашиваю: «Баба Маня, а правда, что ночна кукушка всё равно перекукует?» Она отвечает: «Перекукует-то перекукует, дак справедливо куковать-то надо. Вот ты сегодня несправедливо куковала, завтра. Муж поймет. Свекровь называли маменькой, свекра - тятенькой. Обидеть их было нельзя. И когда я спрашивала стариков, почему так уважительно относились к родителям мужа, они смотрели на меня с недоумением: да ты че, милая, понятно ведь, муж-то будет больше любить».

Прежде чем пойти по воду, молоденькая невестка должна была подойти к свекрови: «Мамонька, благослови по воду сходить». Та скажет: «Иди, доча, благословляю». А если без благословения, то строго спросит: «Ты далеко ли ходила?» У нас нельзя говорить «куда». Если пошел на охоту или рыбалку и спросят так, уж лучше вернуться, всё равно ничего не добудешь. Ты далеко-то ходила? По воду? Иди да вылей.

Между свекровью и невесткой устанавливались самые теплые отношения, они общались друг с другом, любили друг друга, уважали.

Я много разговариваю с людьми. Однажды пришел ко мне молодой человек, и, когда я говорила о матери, он прервал меня со слезами: «Мне-то что делать, меня мать с отчимом выгнали из дома, когда мне было всего 15 лет, я всего добился сам (а работал он инженером на крупном заводе в Новокузнецке), мать теперь больна онкологией, она просит у меня прощения, я сказал, что простил, но как же мне тяжело!» Я сказала: «Так ты, мой дорогой, беги скорей. Да падай ей в ноги, да проси у нее прощения. Как же ты жить-то будешь?» Он быстро встал, то ли отодвинул, то ли обнял меня, и, как бежал, крепко ударился головой. «Господи, - говорю, - теперь еще и голову разбил». А он обернулся и говорит: «Давно меня надо было по башке ударить. Хоть бы успеть».

Вот хоть бы успеть нам сказать ласковые слова. Они самому тебе ничего не стоят, а другому много дают. И если старенькие родители делают что-то не так, мыслят не так, не так говорят, промолчи, помогай, не осуждай.

Мои хорошие, тетка моя говорила: «Если бы дети так заботились о родителях, как родители о детях, - конца света никогда бы не было».

Нельзя при людях, а тем более при детях, ссориться. Из дома выметать сор. Если в деревне что-то узнают, скажут: «Ой, понесуха в доме-то у них». Понесуха - хуже, чем сплетница. Всё, что в доме, решали под одной крышей, а между мужем и женой под одной шубой. Муж с женой если и бранятся, то под одну шубу ложатся. Семьи были по 18-20 человек, 5-6 невесток в доме, нельзя было ссориться, говорили: не разжигай, туши, пока не разгорелось. Если одну невестку обидели, она никогда другой не скажет, никому не проговорится. Не проплачешься за столом - проплачешься за столбом. Скажет тихонько мужу. А мудрый муж не побежит разбираться, кто обидел его лапоньку. Представьте: сколько народу, не найти ни правого, ни виноватого. Скажет: «Ну да ладно тебе, потерпи, всё и ужамкается» 1 . Какие слова мне сказали: «Щиплет тебя - да не убивает же, не отвечай, не расстраивай себя, время покажет, кто есть кто, пусть лают - себе мотают. Говори вот так: «Как царь Давид был кроток да мудр, дай мне, Господи, кротости».

Рассказывают: пришла в дом молоденькая сноха, а старшие молодухи ее невзлюбили. Как выпадет ей варить, они по щепотке соли в варево бросят, и потом все ворчат на молодуху. Расстраивается она: как же так? И вот сели они как-то за стол, опять ворчат: пересолено. Девка на слезах уже. Тогда старый-старый дедка кряхтел-кряхтел на печи да не выдержал, слез оттуда. Подошел к шестку да всю солонку в чугунок высыпал и проговорил: «Все посолили, а я ишшо нет!» - И все обиды враз кончились.

Когда собирался жениться сын, очень переживала вся семья. Смотрели по родне. Говорили так: «Берешь дочь - смотри мать». Проглядывали до седьмого колена. Сводил наставник. Разводиться было нельзя. Если на том настаивал муж, отлучали от общины всю его семью, если жена - ее семью. Говорил наставник: «Я Богом не играю, не я вас свел, а Господь». Ну вот, не дай Бог, попалась стропотливая 2 жена, то говорили: как же он с ней будет, железо уваришь, а злой жены не уговоришь. Лучше хлеб есть с водой, чем жить со злой женой. Так проговорят. Или: плоху квашню не перепечешь - худу бабу не переделаешь. А Зинаида Ефремовна, ей уж тоже 90 годков, говорила мне: «Первый муж от Бога, его даже ругать нельзя. Нельзя от него таиться, черно-бело - всё с мужем оговаривать надо. Беречь своего родного мужа; как ты его поставишь, так и в доме, и в деревне с ним будут считаться».

Ничего не помогает, так расскажут притчу. Жили-были муж да жена. И хорошо бы они жили, да жена угодила поперешная. Всё наперекор. Назло мужу сяду в лужу. Замучился мужик. Скажет: брито. А жена: стрижено. Он: стрижено. Она: брито. Ни уговорить, ни убаить. Как-то надо им было перейти через канавку 3 . Не перепрыгнуть, не перебрести. Мужик перекинул через канавку жердочку. Сам перешел и жене наказывает: не крутись, не пялься, иди тихонько! Упадешь ведь и утонешь! Но она же поперешная. Как давай она крутиться, как давай она вертеться! Бултых в воду… и утонула.

Заплакал мужик, жалко жену. Пошел искать ее вверх по речке. Люди спрашивают: пошто плачешь? Отвечает: жена утонула. Так ты пошто, говорят, вверх идешь, вниз по канавке иди, ее же течением понесло. Нет, отвечает мужик, вы моей жены не знаете. Она поперешная. Уж она непременно вверх поплывет.

И обязательно невестка, которая дорожит своим авторитетом, задумается.

Одна бабушка мне рассказывала. Дедка Анфилофий наказал моему брату: если невеста тебе хоть одним делом не поглянется, не бери ее. И вот он приехал сватать, невеста очень понравилась, всем хороша. А как щепки щипала - не по-нравилось. И не стал он брать ее и ни разу о том не пожалел.

Все пословицы, поговорки, сказки, легенды, что записываю, в основном про женщин и для них. Про мужиков есть, но мало. Потому что мир в семье женой держится.

Говорят: учи детей без людей. Не будут делать замечание, когда люди вокруг. Если видят, что сын не совсем по-доброму относится к своей жене, они его прижмут возле амбарчика - тятенька, дедонька, бабонька тут же идет с батожком: говорит, я вам подсоблю. И спросят: у тебя пошто Аксинья плакала? Ишь ты, Ваньша, какой - у худого мужа жена всегда дура! Вот как они скажут. Жена мужу не прислуга, а подруга; родители берегут дочь до венца, а муж - до конца. Не та счастлива, что у отца, а та, что у мужа. Бабонька скажет: смотри мне! И не потому, что он бабонькиного костыля боится, а потому, что ее уважает и его авторитет парню дорог, он подумает, стоит ли так себя вести.

А вообще лучше ногой запнуться, чем языком. Прибереги язык в беседе, а сердце в гневе. Не то мудрено, что переговорено, а то, что не договорено. Вот так надо жить. Все, что я знаю, мои дорогие, это не я, это они мне рассказывали. Прихожу к ним, бывает, избушка ну совсем заваливается. Думаю: Господи, хоть бы бабушку не задавило, а она: «Я, милая моя, хорошо живу, избушка хоть и худенька, да своя. Дождем меня не мочит, огнем не жжет». Я говорю: «Как у тебя здоровье-то?» Сегодня, отвечает, хуже, чем было вчера, так ведь лучше, чем будет завтра. Я говорю: «Одна живешь, тяжело поди». Она: «Я не одна, я с Богом живу».

Не устаю удивляться мудрости, поэтичности этого народа. Прихожу к бабушке, старенькой совсем, седенькой. Говорит: «Вот ты погляди, у меня соседи, я с ними ругалась, бранилась, они меня обижали, я на них жаловалась. А теперь вот я поняла, вспомнила, что мне мама говорила: «С соседом не бранись, пойдешь к нему не за мукой, так за золой». И стала я их привечать: то пирожок дам, то поговорю. Ты, погляди-ка, милая моя, какие люди хорошие! Они мне вон забор исправили, они мне поленницу сложили, они мне дрова раскололи».

Они люди незлобливые, простодушные, умеют подтрунить друг над другом. На неудачную шутку скажут: иди в овин, да шути там один. Вот еще как выговаривают: у Фили пили, Филю же побили. И шила, и мыла, вязала и катала, да всё языком. Знаю, что вру, да уняться не могу. Нет баушки - купил бы, есть баушка - убил бы. На вопрос: а ты че, меня не узнала? - покачает головой и скажет: я пошто тебя не узнала? Я бы тебя не узнала, так залаяла.

<…> Усмиряй свою гордыню, усмиряй, не будь ты выше, чем другие, уважай людей, уважай сам себя, так и люди уважат тебя. Гордиться ничем нельзя. Сделал добро и погордился - вот и нет добра. Подаешь - так надо так подавать, чтобы не видно было в руках, что подаешь, и чтобы твоя левая рука не знала, что дала правая.

Если кто с кем поругался, грех на том, кто не простил.

Где человека осуждают - вставай и уходи. И никого не слушай. Судить, оговаривать - грех. Осторожно надо с человеком. Бог - главный судья. Обижают тебя, а ты делай добро. Мама всё говорила: «Тебя обидели - они тебе зло, а ты им благо». Я пока молода была, то думала: но с чего же это? А сама-то как повзрослела, так и поняла: он тебя обижает, а потом к тебе же и тянется.

В тебя плюют, а ты улыбайся, знай своих врагов в лицо, да отплачивай им добром. Помолись на восток да пожелай им добра-здоровья, злата-серебра. Вот когда короба их наполнятся, они про тебя забудут, и ты будешь жить в мире и здравии. Идут Господь Бог и апостолы по земле. Много у них работы: кому помочь, кому посоветовать. Мужик их жалеет: милы вы мои, ни отдыха у вас, ни праздника. Апостолы: нет, есть у нас праздник. Вот когда невиноватый у виноватого прощения попросит - то и есть апостольский праздник.

Варвара Герасимовна Чернова говорила: гордый не спасется. Пусть даже ты и нажил богатство не своим трудом, так делай благо другим, и Господь спасет твою душу. Ведь богатство от Бога, а если людям нет от тебя никакой помощи, Бог отступится от тебя. Вруны, лжеклятвенники не спасутся. Напраслина на человека - большой грех. А на кого возводят напраслину - надо достойно перенести. Человек грешит, ты видишь, а назавтра ты его грехи забудь. Свои грехи, о них и думай. Если обида - надо сократиться 4 и помнить: лишнее слово досаду приносит. Чем больше злишься, тем больше хочется.

Молиться надо за людей и за себя. Я хочу всем делать добро, а молода - тоже была не подарок. Добро. В чем оно? Да вот Виктор мостик через речку для людей сделал, это и есть добро.

Придет такое время, когда не заступятся за тебя ни мать, ни отец, ни брат, ни сестра, заступятся одни только добрые дела.

Надо самим трудиться, и дети, чтобы трудились. За подол еще мамкин держится, а уже чтобы титьку коровью тянула. Парнишку с младых лет на лошадь садить и не пугаться, что убьет. Мужиком чтобы себя чувствовал.

Как же хорошо жить, когда есть кому-то что-то дать. Вот, мои хорошие.

* * *

Вместо послесловия рядовые происшествия сегодняшней России. Прокуратура Красноярского края направила в суд уголовное дело 33-летней Алены С., жительницы поселка Тинской Нижнеингашского района: пьяная, после ссоры со свекровью она сожгла в печи семимесячную дочь Софью - та раздражала мать своим плачем. Аналогичные происшествия - матери сжигают своих детей в печах - произошли в Тверской, Амурской, Кемеровской областях, в Коми. В Якутии бабушку раздражал плач семимесячной внучки, и она ее сожгла в печи. В Бурятии отец сжег годовалого сына, второго сына из печи успела вытащить мать. В Хакасии отец пытался сжечь пятимесячного сына, ребенка вынули из печи и чудом выходили. В селе Катунское Смоленского района Алтайского края женщины сожгли заживо в печи годовалого ребенка: он мешал пятерым селянкам выпивать. В Республике Алтай, близ Телецкого озера, двухнедельную девочку сжег в печи родной дядя, житель села Коо Улаганского района.

1 Успокойся.
2 Вредная.
3 Небольшая речка.
4 Смириться.

По соседству с казахской границей, в Уймонской долине, раскинулся известный анклав староверов, или "стариковских", как их здесь называют. Они пришли сюда уже очень давно - то ли в поисках Беловодья - легендарной страны свободы и справедливости, убежища от воцарившегося в мире антихриста, то ли гонимые церковью.

История русских крестьян-старообрядцев - одна из интереснейших страниц прошлого Алтая. Заселения Алтая русскими началось еще в допетровскую эпоху. В середине 17 в., когда на Руси произошел раскол церкви, сторонников старых устоев стали жестоко преследовать, в результате чего они тоже были вынуждены уходить в горы Алтая. Но даже здесь не нашли они покоя. Церковные и светские власти продолжали преследовать их за веру и за незаконное, самовольное переселение. Только в 1792 году Екатерина Великая издала приказ о прощении старообрядцев за побег и предоставлении им права на жительство при условии уплаты подати - ясака. С тех пор староверы были приравнены к местному алтайскому населению и освобождены от рекрутской повинности. В советские годы многие из старообрядцев были репрессированы как середняки и враги народа.

На Алтае староверы освоили значительные территории, образовывали целые селения. Горные деревни раскольников с пашенным земледелием, маральниками, горными пасеками, сенокосными и лесными угодьями были цветущими оазисами. Почти за два поколения они сумели приспособиться к большим температурным перепадам, быстротечному лету и длительной зиме, сезонным разливам Катуни и других речек. Постепенно отбирались наиболее надежные способы хозяйского отношения к окружающему миру.

Уймонские старообрядцы-земледельцы в Алтайских горах превратились в прекрасных охотников, метких стрелков, отличных рыболовов. Добытую пушнину и шкуры жители Беловодья выменивали на зерно, скот, одежду у китайцев и русских казаков в селениях, расположенных вблизи пограничной зоны. Развивали они и русские ремесла: плотницкое, ткацкое, пимотканное, шубное и др. Кержаки Уймонской котловины пряли лен, делали белье, одежду, коврики, красивые пояса и опояски.

Жили староверы в добротных, теплых хорошо освещенных домах с застекленными окнами. Внутри дома было чисто и аккуратно. Стены расписывались затейливыми узорами и яркими красками. Краски - сурик, охру, бакан - народные умельцы готовили из натурального сырья. В настенной живописи распространенными мотивами были изображения диковинных зверей, птиц, пышные и большие цветы, затейливый растительный орнамент. Полы застилались ткаными половиками, войлоком. Вдоль стен стояли кованые сундуки, на кроватях лежали красивые вышитые покрывала. Но самым уютным и теплым местом в доме была, безусловно, печь. Над ее пологом устанавливались полати, на которых спали дети. Место напротив устья печи занимала хозяйка. Здесь располагались удобные посудные шкафчики, размещалась кухонная утварь.

Свои дома староверы держали в поразительной чистоте. Дом мели несколько раз в день, печь подбеливалась. Некрашеные полы, лавки, полки скребли вениками, ножами, оттирали песком каждую субботу.

Старинную одежду уймонских старожилов теперь надевают только во время праздников и молений, кроме того, она используется фольклорными коллективами. Традиционный староверческий костюм отличался яркостью и многообразием цвета, яркой отделкой. Летний мужской костюм включал белую рубаху, украшенную красным узором по воротнику и рукавам, и шаровары из холста. Праздничный костюм состоял из широких шаровар-чембар из плиса, или замши и однотонной или пестрой подболочки. Верхнюю одежду: зипуны, азямы, тулупы шили из теплого сукна, меха, овчины, кожи, покупной верблюжьей шерсти.

Традиционный женский староверческий костюм включал в себя головной убор, сарафан, рубаху, пояс, фартук (передник). Короткие рубахи, в простонаречье именуемые рукавами, шились из белого холста и украшались богатой вышивкой, горловина густо назбаривалась по узкому воротнику - стойке. Основным типом сарафана уймонских женщин сначала был косоклинный, затем круглый лямочный. Множество сборок делало круглый сарафан пышным и красивым. Важным элементом традиционного старообрядческого костюма были пояса и опояски. С момента крещения пояс был обязательным для старовера в течение всей его жизни. Своеобразной была и обувь уймонских жителей. Из выделанной грубой и толстой кожи мужчинам шили короткие и высокие сапоги, женщины носили башмаки. От местных народов староверы позаимствовали удобную и теплую меховую обувь: унты, сшитые из козьего меха вовнутрь и короткие кисы. Из валяной шерсти они сами делали зимнюю обувь - валенки (пимы).

Большой исторический интерес представляет гончарное ремесло уймонских староверов. На Уймоне гончарным делом занимались женщины. Посуда изготавливалась не из одного кома на гончарном круге, а путем наложения валиков (на Уймоне их называли караличками) друг на друга. Такая техника изготовления глиняной посуды называется налепом. Процесс состоял из нескольких стадий. Начиналось все с добычи глины. К глине добавляли чистый мелкий Катунский песок и мяли на грубой холстине, пока не оставалось комочков. Из получившегося глиняного теста лепили валики, которые в 3-5 рядов выкладывались на подготовленное плоское дно. Валики затирались и заглаживались водой для выравнивания боковых поверхностей. Подготовленные изделия подвергали обжигу в русских печах на горящих березовых дровах. Для прочности и красоты использовалась технология обварки: вынутые из печи изделия погружали в теплые отвары пахты, сыворотки, чтобы они кипели. После обварки посуда приобретала красивый черный цвет. Необваренные изделия оставались цвета красной терракоты.

Конечно, сегодня быт староверов Уймонской долины изменился, современная жизнь накладывает на него свой отпечаток. Чтобы вековые традиции не исчезли безвозвратно, уймонцы создают музеи. Интересно, что инициаторами становятся дети, как, например, в селе Верх-Уймон. История музея в этом селе началась с обыкновенного льняного полотенца, принесенного на урок истории. Потом дети начали нести в школу все, что давно вышло из употребления в быту. С помощью всех этих вещей удалось воссоздать обстановку типичной старообрядческой семьи. Помимо этого школьники, опрашивая старожилов, собрали много пословиц и поговорок, заговоров и примет Уймонской долины. Был собран интересный материал о Великой Отечественной войне, ведь потомки суровых староверов также, не жалея своей жизни, сражались за Родину.

Небольшой рассказ о людях, обычаях, нравах самобытного края - Уймонской долины, что в республике Алтай. Со второй половины восемнадцатого века, времени заселения этих мест старообрядцами, и до наших дней здедсь формировалась уникальная общность людей - уймонские кержаки.

Предки нынешних старожилов Уймонской долины пришли сюда, спасаясь от гонений на старую веру. После раскола Русской Православной Церкви хранители старых обрядов ушли поначалу на реку Керженец (отсюда и «кержаки») в Семеновском уезде Нижегородской губернии, но там они не нашли спасения. Бегство от реформ патриарха Никона приводило старообрядцев на Север, в Полесье, на Дон, в Сибирь... Старообрядцы называют себя «стариковскими», что означает «люди стариковской веры».

Старожилы Верхнего Уймона относят появление своих предков в долине к концу XVII века. Лука Осипатрович Огнев, прямой потомок одного из первопоселенцев, рассказывал: «Первым пришел Бочкарь, стал землю возделывать, а земля тут хорошая, плодородная. После другие селились. Лет 300 назад это было». Старожилы уверяют, что на самом деле Верхний Уймон появился лет на сто раньше официальной даты его основания (1786 год). В конце XIX века известный географ В. В. Са­пожников исследовал эти места:

Уймонская степь лежит на высоте 1000 метров над уровнем моря и по Катуни представляет последнее и самое высокое населенное место. Среди окружающих высоких и частью снежных гор это - оазис с довольно густым населением... Кроме трех основных селений Коксы, Верхнего Уймона и Нижнего Уймона здесь раскиданы выселки Баштала, Горбунова, Теректа, Кайтанак и множество заимок и пасек. Основное население раскольники, но в последнее время здесь селятся православные переселенцы.

Уймонская долина окружена горами, они, как роскошное ожерелье, украшают этот заповедный край, и самая яркая драгоценность - гора Белуха - двугорбая Сюмер-Улом (священная гора), как называли ее алтайцы. Это о ней слагали сказания и сказки. Древние легенды о таинственной стране счастья тоже связаны с этой горой. Люди Востока искали страну Шамбалу, люди Руси искали свое Беловодье. Упорно верили, что она есть - страна счастья, что она где-то здесь, в царстве снежно-солнечных гор. Но где?..

В Уймонской долине находится древнейшее село Верхний Уймон. Профессор Дерптского университета, известный естествоиспытатель К. Ф. Ледебур, побывавший в Верхнем Уймоне летом 1826 года, записал в своем дневнике:

Деревня Уймон, основанная 25 лет назад, насчитывает 15 крестьянских изб и находится в долине гор около трех верст в диаметре. Крестьяне живут в очень большом достатке. Держат помногу скота, да и охота приносит им большую добычу. Крестьяне, жители этой деревни, мне очень понравились. В их характере есть что-то открытое, честное, уважительное, они были очень приветливы и прилагали все усилия, чтобы мне у них понравилось.

Дикая первозданная природа была так богата и так щедра к новым людям, пришедшим в долину, что они долгое время считали перешедшее к ним от кыпчаков и тодошей слово «Уймон» однокоренным с русским «уйма» - в том смысле, что всего в благодатной долине для них было вдоволь, в достатке, и они благодарили Бога, открывшего им эту «пустынь тишайшую».

Усть-Коксинский район привлекает туристов со всего мира. В последние годы получил большое развитие такой вид туризма, как экскурсионно-познавательный. Туристы посещают такие достопримечательности, как гора Белуха, озера Мультинские и Тайменное, Аккем и Кучерлинское, заповедник Катунский, музей старообрядчества в Верхнем Уймоне и музей Н. К. Рериха, памятники истории и культуры (древние наскальные рисунки, «каменные бабы», курганы). Развивается также лечебно-оздоровительный туризм. Гостей привлекают уникальные пантовые ванны на маральниках, живописные панорамы, целебные родники и чистый горный воздух. И, наконец, промысловый туризм также находит своих приверженцев. Для гостей организуют рыбалку (таймень, хариус) и коммерческую охоту, сбор кедрового ореха, лекарственных растений.

Так что же означает слово «Уймон» или «Оймон»? Единого мнения на этот счет до сих пор нет. Одни переводят название долины как «шея коровы», другие предлагают более простой перевод: «коровья кишка». Но алтайские сказители и мудрецы не соглашаются с простыми объяснениями и переводят слово «Оймон» как «десять моих мудростей», и в этом названии слышатся отзвуки неведомых знаний, за которыми ходили на Беловодье.

Уймонский край часто называют краем сказаний и легенд. Рассказывают о тайных ходах и пещерах, через которые ушли хранители сокровенных знаний, но они часто возвращаются и приходят к праведникам. В 1926 году Николай Константинович Рерих записал легенду об алтайской чуди:

Вот здесь и ушла чудь под землю. Когда Белый царь пришел, и как зацвела белая береза в нашем краю, так и не захотела чудь остаться под Белым царем. Ушла чудь под землю и завалила проходы каменьями. Сами можете видеть их бывшие входы. Только не навсегда ушла чудь. Когда вернется счастливое время, и придут люди из Беловодья, и дадут всему народу великую науку, тогда придет опять чудь со всеми добытыми сокровищами...

Обживая благодатную долину, перво­поселенцы приноравливались к обычаям и традициям коренного алтайского населения. Осваивая высокогорные луга и урочища в верховьях Катуни и Коксы, они удачно сочетали земледелие и скотоводство с добычей пушнины, рыбной ловлей, заготовкой кедрового ореха, пчеловодством, кустарными промыслами. Пища у старообрядцев состояла из того, что давала природа, «базарной» пищей они брезговали, потому каждый обязан был в поте лица своего добывать хлеб свой.

Хлеб и мясо, молочные продукты и крупы, орехи и рыба, овощи и ягоды, грибы и мед - все только свое, так требовал их Устав.

Сеяли рожь, овес, ячмень, лен, пшеницу. Агрономов не знали, доверяя опыту стариков и полагаясь на молитвы Всевышнему. Особенно радовала земледельцев пшеница «уймонка». За свой медно-красный цвет «уймонка» получила у здешних крестьян ласковое название «Аленька».

До революции хлеб из Уймонской долины поставляли к царскому столу. Алтайские земли оставались вотчиной императорского двора. И масло из горных долин, и альпийский мед, и орех кедровый - все, чем богат Алтай, попадало в Зимний дворец. Из пшеницы сорта «аленька» выпекали знаменитые царские караваи. Хлеба стояли стеной по левобережью Катуни у отрогов Теректинского хребта. Теплые ветры из Теректинского ущелья оберегали посевы от холодов. «Они всегда будут здесь с хлебом», - с завистью говорили гости, приезжавшие к уймонским кержакам из других деревень Горного Алтая.

К концу XX века после всех починов и экспериментов Уймонская долина осталась без собственного хлеба.

Уймонские деревни поражали невероятным обилием скота. Владимир Серапионович Атаманов вспоминает, что ему рассказывали деды: «В конце XIX века у нас имели много скота, никакого учета не знали, да он и не нужен был никому. Ерофеевская семья имела около 300 лошадей, а у Чернова Леона их было больше трехсот. Бедняки держали по две-три лошади. В зажиточных хозяйствах держали по 18-20 коров».

Староверы на новом месте знакомились с опытом скотоводов-алтайцев. Ульяна Степа­новна Ташкинова (1926 г. р.) рассказывает о том, что алтайцы доили коров не так, как русские: «Сначала к корове подпускали теленка, он молоко вызовет, весь обрат высосет, а потом его возле матери привязывают и начинают доить. Молоко кипятят, дают ему отстояться, потом сметану ножом срезают, а молоко - в бадейку. Принесут красный тальник, насушат его, пучок сделают и кладут в молоко. Оно захряснет (затвердеет), тогда только переливают в маслобойку. А из того, что оставалось, гнали арачку - светлую молочную водку. Голова с нее не болит, а пьянеешь, как с водки. Если горит, то значит - хорошая».

Из птицы были куры, гуси и утки, а самым страшным зверем считали собаку: по приметам, после «собачьего зуба» заново развести птицу стоит больших трудов, и лучше поберечь ее, чем потом маяться.

В большинстве зажиточных хозяйств держали маралов, причем в большом количестве. Панты маралов отправляли в Монголию и Китай, получая с продажи большие деньги. Бытовало мнение, что целебны не только рога марала, но и кровь: во время срезки ее пили свежей и заготавливали впрок. «Крестьяне говорят, что маралов выгоднее для них держать, чем ло­шадей, - писал в 1879 году Г. Н. Потанин, - сена они съедают менее лошади, а за рога можно выручить столько, сколько лошадь никогда не заработает. И, надо сказать, выгоды от мараловодства были столь велики, что уймонцы жертвовали даже пашней, чтобы огородить новые маральники».

Кто именно из крестьян положил начало этому новому промыслу, неизвестно; начался он, по-видимому, в деревнях в вершинах Бухтармы, где он и теперь наиболее развит; второе по развитию место - Уймон. Не один год, не два люди лечились пантами. И в чистом виде, и в смеси с лечебными травами избавляли себя от многих болезней. Обжаривали панты в масле, делали из них порошок, настои. Цены нет лекарству этому. Чего только оно не лечит: сердце, нервную систему, заживляет раны и язвы. Даже выварка (вода, в которой варят рога маралов), и та целебна. Старинные рецепты и сейчас используются для приготовления пантокрина.

Уймонские поселенцы не представляли свою жизнь без охоты и рыбалки, благо, что рыбы и дичи водилось тогда видимо-невидимо. Рыбачили по-разному, но больше всего любили «лучить». Выбирали тихую безветренную ночь и с лодки, высвечивая дно, искали самую крупную рыбу и били ее острогой. В каждом доме были свои рыбаки, и каждый хозяин имел лодку. В Верхнем Уймоне сохранились образцы тех лодок. Их долбили из ствола большого старого тополя длиной до четырех метров. Нагревали ствол, разводили его дугообразными распорками. Такую лодку трое-четверо мужчин могли сделать за один день.

Поля вокруг Теректы засеваются пшеницей сорта «скала». Но Алексей Тихонович верит в то, что рано или поздно ему удастся вернуть в долину знаменитую пшеницу сорта «аленька». В годы колхозного строительства старинный сорт исчез, казалось, навсегда. Но недавно Клепиков узнал, что уймонские староверы увезли с собой пшеницу «аленьку» в Китай и Америку и там сохранили ее в чистоте. Еще немного времени - и она возвратится из-за границы на родину.

Фрагменты из книги Р.П.Кучугановой «Мудрость уймонских старцев»

Раиса Павловна Кучуганова - историк, основатель и директор этнографического музея старообрядческой культуры и быта в селе Верхний Уймон, увлеченный историей родного села человек с теплотой рассказывает об уникальных людях - староверах Уймонской долины.

Смотрите также фильм с Раисой Павловной Кучугановой "Жизнь уймонских старообрядцев" по материалам фольклорной экспедиции 2007 года центра "Песнохорки":

Маршрут по местам связанным со старообрядчеством разрабатывают в Алтайской государственной академии культуры и искусств. Известно, что в Алтайском каре нашло приют немало православных из России после раскола церкви при патриархе Никоне 17-го века. Недаром во время переписи населения во второй половине 19-го века 45% жителей Бийского уезда в графе «Религиозные убеждения» написали потомки староверов.

В Алтайском крае уже есть туристические объекты, связанные с жизнью старообрядцев: музей «Горница» в селе Топольное Солонешенского района, проект экологической старообрядческой деревни Анамас в Ельцовском районе . Безусловно, самый живой интерес вызывают поселения, где кержаки по-прежнему живут своей обособленной жизнью. А такие в Алтайском крае есть. В осеннюю и весеннюю распутицу на транспорте к ним не добраться, только летом или зимой после буранов. А так только пешком полтора десятка километров по горной тайге.

«Но, не столько транспортные трудности (настоящего туриста, желающего увидеть что-то необычное, это не остановит), сколько другая сторона дела заставляет не торопиться с желанием организовать экскурсии в поселения староверов. В этом еще раз убедила недавняя поездка к ним. Несмотря на то, что даже внешне они не похожи на нас - небритые с большими бородами мужчины, старающиеся не показываться на глаза приезжим скромные женщины, своеобразный неторопливый говор - но одеты в привычную для нас одежду, есть трактор с ножом для расчистки дороги, снегоходы и даже солнечные батареи, а также небольшая школа для начального образования, - рассказал Сергей Харламов, заведующий кафедрой социально-культурного сервиса и туризма Алтайской государственной академии культуры и искусств . - Уклад жизни этих людей сложившийся за три с половиной столетия после Раскола в постоянном труде в удаленном от остального человеческого общества с соблюдением канонов старой православной веры - очень не похож на наш образ жизни. Нельзя своими стремлениями навредить их жизни. Одна из задач исследований кафедры заключается в том, чтобы предложить варианты введения в туристский оборот такой привлекательной темы, как знакомство с наследием старообрядчества».

Тема старообрядчества интересна в туризме и не только для жителей России, но и для путешествующих из-за рубежа. Есть хороший пример в Бурятии в Тарбагатайском районе, где семейная община старообрядцев постоянно принимает экскурсионные группы; в Республике Тыва путешествующие по рекам в верховьях Енисея подолгу задерживаются на стоянках специально оборудованных староверами для приема туристов; в Республике Алтай очень популярным является старообрядческое село Верхний Уймон.

Информация предоставлена кафедрой социально-культурного сервиса и туризма Алтайской государственной академии культуры и искусств.

Алтайский край

Официально. Алтайский край расположен на юго-востоке Западной Сибири, 3419 км от Москвы. Территория 168 000 квадратных км.

Неформально. Алтайский край очень большой и разнообразный. Топография изменяется по мере продвижения по территории. Он, как будто, растущий медведь, сначала тихий и спокойный, потом огромный и величественный. Так степи и равнины вырастают в предгорья и горы.

Официально. Климат умеренно-континентальный, формируется в результате частой смены воздушных масс.

Неофициально. Четыре сезона имеют много вариантов, и каждый год возвращайтесь, чтобы увидеть их с разных сторон. Можно приехать в жаркое лето, а можно - в прохладу и дождь. Даешь разнообразие! - вот главное правило погоды Алтая.

Лето и Алтайские горы

Официально: Алтайские горы - это сложнейшая система высочайших на территории Сибири хребтов, которые разделяются глубокими долинами горных рек и обширными котловинами, расположенными внутри гор.

Неформально: Природа Алтая восхитительна. Туристы со всего земного шара спешат в эти места насладиться прекрасными видами высоких гор, горных рек, таинственных пещер и безлюдных просторов. Окунитесь в спокойствие и красоту этих мест.

Заселение Алтайского края началось
в ХVIII веке

Молодой России требовался металл для производства оружия и монет. Уральский заводчик Акинфий Демидов основал в 1729 году первый металлургический завод - Колывано-Воскресенский. Недра Алтая были богаты и серебром. В 1744 году Демидов начал производство серебра. Результатом деятельности в Алтайском крае Акинфия Демидова было установление феодальной горной промышленности на основе крепостного труда приписных крестьян и ремесленников.

Событийный туризм в Алтайском крае

Создание и развитие ярких, интересных событий в деловой, культурной, спортивной жизни Алтайского края стало основой развития в регионе событийного туризма. В крае ежегодно проходит более десятка фестивалей, форумов, праздников, способных привлечь тысячи туристов из различных регионов России и из-за рубежа. Это Международный туристский форум «VISIT ALTAI», праздник «Цветение маральника», фестиваль напитков «Алтайфест», День России на «Бирюзовой Катуни», фестиваль «Шукшинские дни на Алтае», Международный молодежный форум АТР, форум ШОС, Сибирский международный форум по оздоровительному и медицинскому туризму, праздник «Алтайская зимовка» и многие другие.

Первые старообрядцы пришли на Алтай с ранее освоенных северных сибирских территорий. Некоторые из них оказались среди прочих русских переселенцев, подпавших под правительственные указы о заселении новых земель в связи с основанием крепостей и заводов. Другие были беглецами, скрывавшимися в труднодоступных ущельях Алтайских гор от правительственных повинностей, крепостной неволи, рекрутчины, а также религиозных гонений. Причиной участившихся побегов стало введение в 20-е гг. XVIII в. двойного оклада со староверов, а также распоряжение 1737 г. о привлечении раскольников к горным работам при казенных заводах.

Долина Бухтармы зачастую являлась конечной целью многих беглецов. Она была известна под названием Камня, т.е. горной части края, поэтому ее жители именовались каменщиками. Позже эти земли стали называть Беловодьем, отождествляя вольный, лишенный правительственного надзора край с мифической страной из чрезвычайно распространенной среди старообрядцев утопической легенды. В ее многочисленных вариантах рассказывается, что Беловодье — это святая земля, где живут русские люди, бежавшие от религиозных раздоров XVII в. В Беловодье они имеют свои церкви, в которых богослужение идет по старым книгам, таинства крещения и брака совершаются по солнцу, за царя не молятся, крестятся двумя перстами. "В тамошних местах татьбы и воровства и прочих противных закону не бывате... И всякие земные плоды бывают и злата и серебра несть числа... Светского суда не имеют, ни полиции, ни стражников там нету, а живут по христианскому обычаю. Бог наполняет сие место". Однако в Беловодье могут попасть лишь истинные ревнители древнего благочестия. "Слугам антихристовым дорога туда заказана... Веру надо иметь неколебимую... Поколеблешься в вере, так туманом Беловодскую справедливую землю закроет". Через все XVIII, а также XIX столетия проходит неустанный поиск этой фантастической страны. После бесплодных попыток найти Беловодскую землю многие ее искатели стали считать Беловодьем Бухтарминский край, где "мужицкая земля без чиновников и попов". Последнее и привлекало туда старообрядцев.

Правительство знало о тайных поселениях в глубине Алтайских гор с 40-х гг. XVIII в., но обнаружить их удалось лишь в 1761 г., когда прапорщик Зеленый, идя с поисковой горной партией на Бухтарму, заметил у одного из ее притоков — Тургусун — избушку, в которой было двое мужчин, успевших затем скрыться. Такие одиночные домики и небольшие поселки из пяти-шести дворов были разбросаны среди горных ущелий Бухтарминской долины. Их жители занимались рыбной ловлей, охотой, земледелием.

Однако сложные условия жизни, внутренние раздоры, частые неурожаи, а также постоянная опасность обнаружения, так как в этих местах стали появляться рудознатцы, вынудили бухтарминцев легализировать свое положение. В 1786 г. около 60 жителей Камня отправились к китайскому богдыхану с просьбой принять их под свою опеку. Но, не желая конфликта с русским правительством, китайские власти, продержав просителей под стражей в г. Хобдо, отпустили их с отказом.

В 1790 г., воспользовавшись появлением горного чиновника с партией рабочих, бухтарминцы высказали ему свое желание "быть гласными правительству". Рескриптом Екатерины II от 15 сентября 1791 г. каменщики были приняты в состав России как ясачные инородцы. Они расплачивались с правительством ясаком в виде пушнины и звериных шкур, как и все другие инородцы Российской империи. В 1796 г. ясак заменили денежной податью, а в 1824г. — оброком как с оседлых инородцев. Кроме того, бухтарминцы были освобождены от подчинения присылаемой администрации, горно-заводских работ, рекрутчины и некоторых других повинностей.

После получения официального статуса российских подданных каменщики переселились в более удобные для жительства места. В 1792 г. вместо 30 мелких поселков образовались 9 деревень, в которых проживало чуть более 300 чел.: Осочиха (Богаты-рево), Быково, Сенное, Коробиха, Печи, Язовая, Белая, Фыкалка, Малонарымская (Огнево).

В 1760 г. был издан сенатский указ "О занятии в Сибири мест от Усть-Каменогорской крепости по реке Бухтарме и далее до Телецкого озера, о построении там в удобных местах крепостей и заселении той стороны по реке Убе, Ульбе, Березовке, Глубокой и прочим речкам, впадающим в Иртыш-реку, русскими людьми до двух тысяч человек". В связи с этим сенат на основании манифеста Екатерины II от 4 декабря 1761 г. пригласил возвращаться в Россию русских старообрядцев, бежавших от религиозных гонений в Польшу. При этом указывалось, что место жительства ими может быть выбрано либо прежнее, либо означенное в распоряжении императрицы, куда входила и Сибирь.

В 1765 г. было издано специальное распоряжение, в котором повелевалось ссылать в Сибирь беглецов из Польши и Литвы, поэтому на Алтае их стали называть поляками.

В 1760-е гг. были основаны все коренные селения "поляков" в Змеиногорском округе: Екатерининка Александровской волости; Шемонаиха, Лосиха (Верх-Уба), Секисовка Владимирской волости; Бобровка Бобровской волости. Вскоре появились новые деревни, где жителями были только староверы: Малая Убинка, Быструха Владимирской волости; Черемшанка, Бутаково Риддерской волости и некоторые другие.

Таким образом, история алтайского старообрядчества XVIII в. делится на два этапа: первую половину столетия, когда в край попадают лишь отдельные староверы - беглецы, и вторую половину — время образования на этой территории оседлых поселений (в 1750— 1790-е гг. — каменщиков, в 1760— 1800-е гг. — поляков). XIX в. характеризуется общей стабилизацией жизни алтайского старообрядчества. Об этом свидетельствует активный процесс образования новых деревень, налаживание связей между различными старообрядческими толками, обусловленное их религиозной общностью.

С установлением советской власти в крае с 20-х гг. XX столетия начались религиозные притеснения: закрываются моленные, подвергаются преследованиям верующие, оскверняются культовые обычаи и традиции. Было конфисковано множество духовной литературы, разгромлены иконостасы. Многие общины лишились грамотных уставщиков. Старообрядчество вновь ушло в "подполье", в очередной раз терпя притеснения и гонения со стороны государства

И лишь в последнее время наблюдается религиозное возрождение, о чем свидетельствуют регистрация старообрядческих общин по всему региону, открытие новых моленных, привлечение в общины молодого поколения, возобновление обучения крюковому пению (в частности, в приходах Барнаула, Бийска, Усть-Каменогорска) и т.д. Однако подобные процессы проявляются не везде. В отдаленных от городских центров населенных пунктах преобладают обратные тенденции разрушения и угасания духовных традиций.

Алтайским стариковцам свойственны обрядовые особенности. В частности, причащаясь, они пользуются не просфорами, а богоявленской водой (д. Мульта Усть-Коксинского района ), на Пасху — яйцом, пролежавшим год перед иконами со дня прошлой Пасхи (д. Яйлю Турочакского района). При переходе в стариковину никониане должны быть крещены заново, белокриничников же докрещивают с "отреканием" (отрицанием от ереси). По свидетельству Ф.О. Бочкаревой из д. Тихонькая, "для принятия нашей веры прежде, чем креститься, необходимо три года учить устав. Толкование сему найдем в евангельской притче о хозяине и садовнике, три года ухаживавшем за деревом, которое зацвело только на четвертый год".

Духовным руководителем стариковской общины является настоятель. По словам В.И. Филипповой из Горно-Алтайска, "настоятель — почти священник. Он имеет право отсаживать от собора, сводить брачующихся". В Мульте за настоятелем сохранилось название "иерей", все проблемы решают собором (т.е. общиной) на духовной беседе. К наиболее спорным догматическим вопросам относится отпевание умершего без покаяния.

Стариковцы сознательно не распространяют свою веру. "Веру свою надо скрывать, чтобы посторонние не осмеяли Писания, не считали все, что там написано, за сказки и небылицы. Вера наша от этого не погибнет, только истончится и вытянется в ниточку", — утверждает Ф.О. Бочкарева.

Известно, что в горах на Телецком озере имеются скиты и женский монастырь стариковцев.

По сообщению староверки А. Исаковой из с. Чендек Усть-Коксинского района, раньше стариковская церковь была в Катанде. Она рассказала, что старообрядцы Коксы общались с бухтарминцами, а также кержаками Бийска и Барнаула. В настоящее время центром коксинской стариковщины является д. Мульта. Сюда на большие праздники приезжают стариковцы из Чендека, Верхнего и Нижнего Уймона, Тихонькой…

Более чем 250-летняя история алтайского старообрядчества продолжает развиваться, обогащаясь новыми событиями и фактами. Уникальность этого региона во многом обусловлена многослойностью старообрядческой культуры. Наряду со старожильческим пластом староверов Алтая имеется группа поздних переселенцев. Большое количество толков и согласий на территории Алтая вносит дополнительную дробность и свидетельствует о неоднородности изучаемого явления. Постоянные миграционные процессы, связанные с оттоком населения из-за политических событий, открытий и разработок рудных месторождений, крупных строек, например, таких, как Бухтарминская ГЭС, придают динамичный характер карте старообрядческих поселений.

Бесспорно, что Алтай относится к числу интереснейших и перспективных регионов изучения старообрядчества, поэтому планомерный сбор материала с целью исследования современного состояния алтайского староверия необходимо продолжать и в дальнейшем, что дополнит и расширит наши представления об этом самобытном историко-культурном явлении.

____________________________________________________________________________________________

Ка́менщики (бухтарми́нские каменщики, бухтарми́нские старообрядцы, алтайские каменщики, бухтарми́нцы) — этнографическая группа русских, сформировавшаяся в XVIII - XIX веках на территории Юго-Западного Алтая в многочисленных труднодоступных горных долинах бассейна реки Бухтарма и высокогорной Уймонской степи у истоков реки Катунь . Название происходит от старинного русского обозначения гористой местности - «ка́мень». Формировалась из семей старообрядцев, преимущественно беспоповцев поморского согласия, и других беглецов от правительственных повинностей — старообрядцев, горнозаводских крестьян, рекрутов, крепостных, каторжников и более поздних поселенцев.

Исторический диалект языка — о́кающий.

Из-за нехватки женщин, случались смешанные браки с местными тюркскими и монгольскими народами (обязательным для невесты было принятие староверия), дети считались русскими. Заметно влияние казахских традиций на быт и культуру каменщиков в элементах одежды, предметах быта, некоторых обычаях, знании языка. Существовал обычай усыновления чужих детей вне зависимости от национальности. Внебрачные дети носили фамилию деда по матери и пользовались такими же правами, как и "законные". Старообрядцы во избежание близкородственных браков помнили до девяти поколений предков.

Исследователями отмечалась большая зажиточность бухтарминских каменщиков, из-за минимального давления государственных повинностей, внутренней системы самоуправления и взаимопомощи, особого склада характера, щедрых природных богатств края, использования наемных работников. Каменщики вплоть до коллективизации представляли весьма замкнутое и локальное общество, со своей самобытной культурой и традиционным бытовым укладом — по консервативным нормам и правилам православных старообрядческих общин, с сильным ограничением внешних контактов.

Основателем бухтарминской вольницы считался крестьянин Афанасий Селезнев, а также Бердюгины, Лыковы, Коробейниковы, Лысовы. Их потомки и сейчас живут в селах на берегу Бухтармы.

Каменщики занимались охотой, сельским хозяйством, рыболовством, пчеловодством, позднее мараловодством . Обменивали добытые меха и продукты на товары у соседей - сибирских казаков, казахов, алтайцев, китайцев, а также заезжих русских купцов. Деревни строились возле речек, и в них обязательно ставили мельницу и кузницу. В 1790 году насчитывалось 15 селений. Часть каменщиков ушла из Бухтарминской долины дальше в горы, на реки Аргут и Катунь. Ими было основано старообрядческое село Уймон и ещё несколько поселений в Уймонской долине.