Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Интересный документ, где член РСДРП Вороницын описывает со стороны революционеров ход и поражение восстания на кораблях Черноморского флота, а так же рассматривает причины этого поражения, указывая на недостатки в руководстве лейтенанта Шмидта. Хорошо показана как стихийность восстания, так и его органические пороки связанные с недостатком организации и отсутствие внятной стратегии действий приводившей к нерешительным действиям руководителей восстания, что и обусловило его поражение. В этом плане, большевики наблюдавшие как подавление подобных восстаний на флоте, так и общее подавление Революции 1905-1907 годов, учились как на своих, так и на чужих ошибках и не случайно Ленин вплоть до 1917 года забивал в своих статьях гвозди тезисов о необходимости организованной борьбы и всячески пинал эсеровскую теорию "героев и толпы", а так же общую мелкобуржуазную расхлябанность и нерешительность.

Из доклада члена Севастопольского комитета РСДРП И. П. Вороницына для Таммерфорсской конференции военных и боевых организаций РСДРП о восстании солдат и матросов в ноябре 1905 г. в Севастополе

Севастопольское ноябрьское восстание по своему характеру мало чем отличается от целого ряда революционных вспышек, имевших место в ноябре и декабре прошлого года.

Его стихийность бросается в глаза при самом беглом обзоре событий; для меня, как одного из главных участников событий, она особенно ясна. Только отсутствием планомерного руководства, политической неподготовленностью матросских масс и можно объяснить тот факт, что массы готовы были идти за первым попавшимся революционером, совершенно не отдавая себе отчета в том, что хочет этот революционер. Только этим и можно объяснить ту роль, какую играл лейтенант Шмидт в ноябрьских событиях. Матросские массы отдали предпочтение руководительству социал-демократов только потому, что вся прежняя революционная работа во флоте велась социал-демократами , и потому, что под социал-демократическим флагом происходили все революционные выступления в Севастополе и июньское восстание на «Потемкине» и других судах.

Общие предпосылки восстания лежат главным образом в том возбуждении, которое в ноябре и декабре царило по всей России. Открыто происходившие многолюдные митинги привлекали все внимание матросов. На этих митингах много говорилось о значении войска в революции, особенно останавливались на восстании «Потемкина», на казни «прутовцев» и «георгиевцев», выносились резолюции об отношении к предстоящему в ноябре суду над «потемкинцами». С речами ораторов и резолюциями митингов матросские массы знакомились по рассказам отдельных матросов, побывавших на митингах, и главным образом — через рабочих порта, имевших постоянное общение с матросами. Но социал-демократическая организация в то время постоянной работы среди матросов не вела. Незадолго до октября был разбит последний военный комитет в Севастополе, организованные матросы растеряли все связи с организацией. И только за несколько дней до ноябрьских событий мы начали восстанавливать разбитую организацию. Следовательно, поскольку велась в то время социал-демократическая агитация, она всецело принадлежала социал-демократическим рабочим порта. И результаты этой работы сказались во время событий — благодаря ей смогли создаться Советы депутатов из наиболее активных матросов.

В первых числах ноября (точно не помню — когда) организация смогла оправиться от сентябрьских и октябрьских арестов и заняться восстановлением связи с матросами. Тогда же состоялись одно за другим два собрания бывших членов военной организации, на которых присутствовал и я, так как должен был взять на себя организаторские функции в работе среди военных. На обоих собраниях перебывало приблизительно человек по двадцать матросов. Прежде всего был поставлен вопрос о настроении в массе, о возможности поддержки матросами выступления рабочих. Выяснилось, что только в некоторых частях (на "Потемкине», «"Очакове», во флотских казармах) настроение определенно революционное, в остальных же, хотя и существует брожение, настроение далеко не так определенно...

Идея забастовки пользовалась в то время большой популярностью, и ею успешно воспользовались (в конце октября) запасные. Предполагалось, что на этом пути естественно создается и настроение, необходимое для успеха восстания, и самая идея восстания естественно укрепится в умах массы...

Образовалось два митинга: один во дворе экипажей — матросский, другой, на площади между экипажами и казармами Брестского полка,— смешанный из солдат и матросов. И там и здесь настроение было бурное. Было решено продолжать начатое и объявить забастовку. Ораторы предложили целый ряд требований, встреченных с энтузиазмом. Было решено произвести выборы депутатов в тех частях, где они еще не выбирались.

Депутаты должны были окончательно выработать требования, предъявить их начальству и руководить забастовкой. Всю ночь, с 11-го на 12-е происходили выборы в ротах и экипажах. В общем к забастовке в первую ночь примкнуло около 2000 матросов, находившихся в экипажах, и часть солдат Брестского полка. На судах тоже происходило брожение. На некоторых, особенно затронутых, тоже были выбраны депутаты.

12го с утра был митинг, затем состоялось первое собрание флотских депутатов. Председателем был выбран я, как представитель организации. На собрании выяснилось, что матросы решили идти мирным путем, забастовка должна быть совершенно мирной. Постановили: офицеров разоружать и прогонять, не допускать их во двор экипажей; караульную службу продолжать вести без офицеров; высылать патрули, уполномочить их арестовывать на улицах и приводить в экипажи всех матросов. Во время собрания было получено сообщение, что на Историческом бульваре выставлены пулеметы. Собравшаяся в это время во дворе толпа матросов потребовала, чтобы депутаты вели ее в Брестский полк. Брестцы встретили матросов во дворе. Тут же состоялся митинг. Решили разоружить собравшихся в собрании офицеров и прогнать их, а затем идти через весь город на соединение с Белостокским полком. Приехавший комендант Неплюев, после отказа убрать пулеметы, вместе с приезжавшим с ним артиллерийским генералом был отвезен в экипаж и арестован. Офицеры были разоружены и изгнаны. После этого матросы, часть солдат Брестского полка и собравшиеся забастовавшие рабочие порта отправились с красными знаменами к Белостокскому полку. Все это делалось не по какому-нибудь заранее обдуманному плану. Ораторам приходилось предлагать такие действия, которые диктовались настроением массы, а часто и выдвигались самой массой. Когда шествие по дороге к Белостокскому полку приблизилось к пулеметам, они были убраны. Мы должны были овладеть этими пулеметами. Но настроение массы оставалось мирным, и предложить такую меру значило бы вызвать раскол и погубить дело. Мирное же настроение помешало и присоединению белостокцев. Когда они встретили нас в полной боевой готовности с гимном, матросы не решились смешать их ряды и дали им отступить в лагери... Всю почти ночь вырабатывались требования, обсуждался план дальнейших действий. При обсуждении последнего особенно ярко сказалась неподготовленность поднявшихся к активным наступательным действиям. Депутаты не могли себе представить, как можно действовать иначе. «Мы сперва предложим наши требования,— говорили они,— а потом посмотрим, что делать дальше. Если на нас будут нападать, мы будем защищаться». Такой взгляд я объясняю тем, что идея вооруженного восстания массе была совершенно чужда.
Они еще не представляли себе несоответствия между выставленными ими требоьаниями и занятой оборонительной позицией. Эта норешительность дала возможность начальству оправиться.

Была пущена в ход провокация. Особенно сильно она сказалась у брестцев. Они были уведены в лагери, самые активные элементы были арестованы. И через два дня брестцы уже усмиряли своих союзников матросов.

13-го с утра начались митинги.
Ораторы употребляли все усилия, чтобы вызвать массу на активные действия.
Настроение повысилось с приходом саперов, всей ротой присоединившихся к матросам.
Прибывали все новые депутаты с судов. В этот день мы особенно остро почувствовали отсутствие у нас достаточного количества ораторов. Всю работу приходилось нести двум-трем человекам.
Приехавшие из Симферополя товарищи были не в курсе дела, а потому их помощь была слишком незначительна.

Лейтенант Шмидт

Депутаты все время работали не покладая рук. Они ездили на суда, ходили к артиллеристам, к запасным, ходили в лагери,— состав собрания, заседавшего почти непрерывно, колебался между 20—30 человеками, в то время как депутатов всех было около 50 человек. Только к вечеру собрались почти все депутаты. К вечеру в экипаж прибыл Шмидт.

Он произнес обширную речь против социал-демократов, против самого движения матросов. Он не верит в успех движения и, желая блага матросам, предлагает ликвидировать забастовку. У него есть свой план, который он приведет в исполнение тогда, когда найдет это нужным, а до тех пор все должно быть спокойно в его флоте. Скоро, на днях, будет восстание, в Москве в Союзе союзов; все готовят к нему. И он. Шмидт, уже обещал поднять Черноморский флот. Речь Шмидта не встретила сочувствия делегатов.
Кроме меня ему возражали некоторые матросы. На этом собрании матросами главным образом были выяснены причины возникновения забастовки.

Было решено использовать, сколько это возможно, движение матросов и там, где это возможно, переходить в наступление. Был произведен подсчет сил. Депутаты с судов ручались, что если и не все присоединится, то противодействовать, во всяком случае, не будут. Большинство же ручалось, что их команды присоединятся. Шмидт решил, что толк будет, и предложил свои услуги, чтобы захватить офицеров и завладеть эскадрой. Было решено вести наступательные действия на суше и на море. В ту же ночь начался захват судов. Но масса с трудом втягивалась в наступательные дейстьия — появился разлад. Медлительность наступления губила все дело. Прибыли войска из других городов; командование на себя ими взял Меллер-Закомельский.

Крейсер "Очаков"

14-го утром присоединился запасной батальон. Шмидт принял командование «Очаковым>.

Весь день были заняты приготовлениями к обороне и к ночным захватам судов.
Вечером мы втроем поехали на совещание к Шмидту. На этом совещании Шмидт обещал, что в эту ночь он арестует офицеров и завладеет стоящими на рейде судами. Ко мы, со своей стороны, взялись доставить три захваченных миноносца к «Очакову».

На другой день Шмидт должен поднять на «Очакове» красное знамя и дать сигнал: «Командую флотом. Все присоединившиеся суда должны, по его расчету, перейти на сторону восставших после освобождения ими прутовцев. Всю ночь происходил захват стоявших в бухте судов.

Революционный экипаж крейсера "Очаков".

Миноносцы были доставлены к «Очакову»; были арестованы офицеры с захваченных судов и доставлены на «Очаков» как заложники.

Предприятие же Шмидта не удалось: офицеры с тех судов, которые он взял на себя, арестованы не были.
Утром 15 ноября Шмидт на контрминоносце «Свирепый» освободил арестованных на «Пруте» и захватил «Прут».
На судах, находившихся в наших руках, были подняты красные флаги.

Но ночная неудача и не последовавшее после освобождения арестованных присоединение эскадры лишили Шмидта всякой энергии. С ним сделался припадок, и он уже ничего не мог предпринять. По нашему настоянию он напал на «Потемкина» и взял его, арестовав офицеров.
Следовало предпринять такие нападения на остальные суда эскадры, но Шмидт здесь проявил нерешительность, и благоприятный момент был пропущен.

В это время со стороны экипажей судов, где руководство при надлежало нам, помимо захвата судов, был захвачен арсенал, на «Потемкин» были доставлены снятые с него ударники и ружья. Два пулемета были доставлены в экипажи. В порту арестовывалась вся администрация.
Таким образом, активные нападения начались в ночь с 14-го на 15-е; но было уже поздно. Мы не успели подготовиться к обороне, не успели обеспечить за собой превосходство сил. Против нас были пущены в ход орудия судов, обстреливала крепостная и полевая артиллерия и пулеметы с Исторического бульвара.
В нашем распоряжении были лишь ружья в экипажах (пулеметы еще не были установлены) и несколько орудий с мелких судов. Результаты неудачи ясны,

Расстрел лейтенанта Шмидта и других руководителей Севастопольского восстания.

Но отсутствие определенной политической цели восстания, неопределенность и относительная незначительность причин его обусловили его медлительность и дряблость. В настоящее время социал-демократия потеряла всякий престиж в матросских массах.
На Севастополь слишком мало обращали внимания, и этим воспользовались социалисты-революционеры. Как ведется ими работа, всем известно.
Я предлагаю конференции обратить особое внимание на Севастополь. По своему стратегическому положению он один из самых важных пунктов на юге. И в будущем он, несомненно, может сыграть важную роль.

К сожалению, мне пришлось писать наспех, имея в распоряжении всего несколько часов. Поэтому я не мог остановиться на той роли, которую сыграл Шмидт в ноябрьском восстании. Как офицер Шмидт мог сделать очень много. Но он был одиночкой и «героем». Роль Шмидта могла бы быть громадной, если бы он входил в организацию и работал бы: несмотря на свою буржуазность, под ее руководством. Но у нас слишком мало внимания обращают на привлечение в военные организации офицеров.

Высший подъем революции 1905-1907 гг. — М., 1955.— Ч. 1.— С. 336—342.

PS. Автор доклада за участие в этом восстании осужден к бессрочной каторге. Шмидт был расстрелян. После революции был возвеличен, а его именем, как и именами других руководителей восстания расстрелянных после его подавления, были названы улицы в Севастополе, и не только.

В целом же, несмотря на неудачу как этого восстания, так и произошедшего ранее восстания на броненосце "Потемкин" (а так же волнений на других флотах), эта была своеобразная проба сил, которая закладывала фундамент для революции 1917 года в армии и на флоте, когда в полном соответствии с тезисами Ленина рухнула последняя реальная опора самодержавия, которая в 1905-1907 годах лишь зашаталась. Если в эту революцию восставшие в начале выдвигали требования и ждали на них реакции, то уже в Февральскую революцию, офицеров убивали в первые дни без всяких попыток вступить в переговоры. Это изменение хорошо показывает, как под спудом подавленной революции 1905 года тлели костры ненависти, когда почвы для компромисса уже не оставалось и конфликт мог быть разрешен только силой оружия.

PS2. Кто плохо знаком с этим событием, вам сюда - http://wunderwafe.ru/WeaponBook/Ochakov/chap07.html - много букв и прилично фотографий и схем.

24 ноября 1905 г., началось Севастопольское восстание во главе с лейтенантом П. П. Шмидтом. Это было одной из самых крупных вооруженных выступлений на Черноморском флоте в период Революции 1905-1907 гг. в Российской империи. Началось стихийно в ответ на попытку командования флотом учинить расправу над участниками многотысячного митинга матросов и солдат. Охватило свыше 4000 береговых матросов, солдат и рабочих порта. К восставшим присоединились команды крейсера «Очаков», броненосца «Св. Пантелеймон» (бывший «Потёмкин»), всего 12 кораблей.

Пассивность восставших привела к тому, что военное командование стянуло верные правительству войска и корабли и разгромило восставших. На рейде и суше было арестовано свыше 2000 человек. Приговорами военных судов были осуждены свыше 300 участников восстания, более 1 тыс. человек наказано без суда, а лейтенант Шмидт, матросы Гладков, Антоненко и Частник приговорены к смертной казни. Надо отметить, что в сравнении с политикой ряда других стран российские власти были довольно гуманными.

Предпосылки мятежа

Первым массовым выступлением на флоте стал бунт матросов-черноморцев, восставших в июне 1905 года на броненосце «Князь Потемкин-Таврический». Менее чем через полгода вспыхнуло восстание на крейсере «Очаков», затем центр революционной активности сместился на Балтику, восстание было поднято на крейсере «Память Азова». Наконец революционная волна докатилась до Дальнего Востока: в октябре 1907 года там начались события, центром которых стал миноносец «Скорый». Все мятежи были подавлены, но причины, которые заставили людей выступить против власти, не были изжиты. Поэтому не удивительно, что флот сыграет важную роль уже в Революции 1917 г.

Революция 1905 г. стала своего рода «предостережением» царскому правительству. К началу XX в. капитализм в Российской империи, как и во всем мире, переживал очередной кризис. В результате все социальные, экономические и политические противоречия буржуазного строя достигли своего крайнего обострения. Аграрный и промышленный кризис, охвативший страну, и громкие поражения в ходе русско-японской войны, а также активизация подрывной деятельности иностранной агентуры (включая японскую разведку) и революционных сил, имеющих поддержку за границей, привели к революционному взрыву. Расстрел рабочей демонстрации в Петербурге 9 (22) января 1905 г. (Кровавое воскресенье), где, судя по всему, работали провокаторы с обеих сторон, привел к началу Первой революции.

Активное участие в событиях приняли и матросы. Это не было удивительным. Если солдаты, в массе своё крестьяне, были традиционно консервативны и пассивны, сохраняя веру в «хорошего царя», и не отметились значительными революционными выступлениями, то с матросами картина была иной. Среди матросов было много рабочих, чтобы было связано с необходимость эксплуатации кораблей, имеющих сложную начинку. Флот окончательно стал паровым и броненосным. Это накладывало свой отпечаток на социальный состав матросов. Среди призывников с каждым годом возрастал процент рабочей молодежи. Они имели определенное образование, читали книги и газеты. Поэтому революционным активистам намного легче было создать подпольные ячейки на флоте.

При этом ситуация в стране и на флоте вызывала недовольство матросов. Положение рабочего класса было тяжелым, что свойственно любой капиталистической стране (пример, современной России очень нагляден, после развала СССР прав у работников всё меньше, а произвол начальства сильнее, вплоть до ввода «потогонной системы»). Служба на флоте была тяжелой и длилась 7 лет. На содержание личного состава денег выделяли мало, часто они просто разворовывались (коррупция была одним из бичей Российской империи). На флоте процветали суровая муштра и мордобой. Традиции Ушакова, Лазарева и Нахимова по воспитанию матросов и человеческому к ним отношению, кроме некоторых исключений, были прочно забыты. Произвол и бессмысленная муштра вызывали у солдат и матросов чувство протеста, подавленной злобы, не удивительно активисты социал-демократических движений получили на флоте заметную поддержку. Во флоте появились очаги революции. Уже в 1901-1902 гг. на флоте возникли первые социал-демократические группы и кружки.

В конце 1901 г. в Севастополе кружки объединяются в социал-демократический «Севастопольский рабочий союз». Однако через несколько месяцев «Севастопольский рабочий союз» был разгромлен охранкой. В начале 1903 г. в главной же базе был создан комитет по руководству революционным движением на Черноморском флоте. Позднее он влился в Севастопольский комитет РСДРП, созданный в конце 1903 г. Таким образом, революционное движение на флоте приобретает организованный характер и постепенно становится массовым.

В апреле 1904 г. в результате объединения кружков 37-го флотского экипажа в Николаеве, 32-го экипажа в Севастополе и ряда других команд с партийной организацией учебного отряда был создан Центральный флотский комитет (Централка), ставший военной организацией Севастопольского комитета РСДРП. В его состав вошли большевики А. М. Петров, И. Т. Яхновский, Г. Н. Вакуленчук, А. И. Гладков, И. А. Черный и другие. Централка имела связи с социал-демократическими организациями Харькова, Николаева, Одессы и других городов, а также с Женевой, где находился В. Ленин. Центральный комитет вёл пропаганду и агитацию среди матросов и солдат, распространял революционную литературу и прокламации, проводил нелегальные собрания солдат и матросов.

Власти реагировали на это крайне неумело. Пытаясь предотвратить совместные выступления моряков и рабочих Севастополя, командующий флотом вице-адмирал Чухнин 1 ноября 1904 г. издал приказ, запрещавший увольнение в город. Это только вызвало возмущение матросов. 3 ноября несколько тысяч человек из Лазаревских казарм потребовали у дежурного офицера увольнения в город. Не получив разрешения, они взломали ворота и ушли. Зачинщики этого выступления были арестованы. Часть матросов флотской дивизии списали на корабли. Несколько сот матросов были переведены на Балтику. Однако это не могло ликвидировать корни проблемы.

Тем временем революция нарастала. В январе - марте 1905 г. в забастовках участвовали 810 тыс. промышленных рабочих. Крестьянское движение весной и летом 1905 г. охватило более одной пятой части уездов империи. Усиливались революционные настроения и в вооруженных силах. Особенно усилилась смута после Цусимского разгрома.

Центральный флотский комитет, руководствуясь решениями III съезда партии, приступил к подготовке вооруженного восстания на Черноморском флоте. Цель выступления заключалась в том, чтобы овладеть всеми кораблями флота и совместно с солдатами гарнизона и рабочими города взять власть в свои руки. Планировалось, что Севастополь явится центром революции на юге России и отсюда пожар восстания будет переброшен на Кавказ, в Одессу, Николаев, всё Северное Причерноморье. Восстание собирались начать в конце летних маневров флота, в августе - сентябре 1905 г., когда, как ожидалось, революционное движение в России достигнет своего пика.

Однако этот план был сорван стихийным вступлением в июне на эскадренном броненосце «Князь Потемкин-Таврический». Эпопея «Потемкина» закончилась тем, что броненосец прибыл в Констанцу и из-за отсутствия топлива, пресной воды и продовольствия моряки вынуждены были сдаться румынским властям на правах политических эмигрантов. Часть матросов осталось в Румынии или перебрались Болгарию, Англию, Аргентину и другие страны, часть вернулась в Россию и была осуждена. Корабль был возвращён России и переименован в «Святой Пантелеймон». Несмотря на стихийность выступления броненосца - это было первое массовое революционное вступление в вооруженных силах, первое восстание крупной военной части.

Кроме восстания на «Потёмкине», мятеж произошёл на учебном корабле «Прут». Матросы, узнав о выступлении потемкинцев, арестовали командира и офицеров корабля. Мятежники решили следовать в Одессу и присоединиться к «Потемкину». Но там корабль уже не застал броненосец. «Прут» направился в Севастополь, надеясь поднять восстание на эскадре. Навстречу «Пруту» были высланы два миноносца, которые взяли его под конвой. В Севастополе 44 участника восстания были арестованы и преданы суду. Зачинщиков (А. Петрова, Д. Титова, И. Черного и И. Адаменко) приговорили к смертной казни, остальных - к каторге и тюремному заключению. Эти восстание привели к усилению репрессий и активизации розыска что сорвало планы по началу крупного восстания.

Во второй половине 1905 г. революционное движение в России продолжало нарастать. Всероссийская политическая стачка в октябре привела к образованию во многих городах Советов рабочих депутатов. Царь Николай II вынужден был издать 17 октября 1905 г. манифест, в котором обещал народу политические права и свободы. В Севастополе 18 октября прошёл митинг и демонстрация рабочих, матросов и солдат, которые потребовали освобождения политических заключенных. Когда демонстранты подошли к воротам тюрьмы, солдаты охраны открыли огонь. Было убито 8 и ранено 50 человек. Военные власти ввели в городе военное положение.

В последующие дни ситуация в Севастополе продолжала накаляться. Митингующие требовали снять военное положение, вывести с улиц казаков, отдать под суд виновников расстрела у тюрьмы и освободить всех политических заключенных. Создали даже народную милицию, она просуществовала всего три дня и вызвала большой переполох у властей. 20 октября в Севастополе состоялись похороны, что вылились в мощную демонстрацию. На городском кладбище был организован митинг, на нём выступил лейтенант Пётр Шмидт, который пользовался большой популярностью революционной интеллигенции города и матросов Черноморского флота. По приказу командующего флотом Чухнина Шмидт был арестован. Однако по требованию рабочих, матросов и солдат гарнизона властям пришлось освободить его.

Таким образом, обстановка в городе накалилась. В конце октября в Севастополе началась всеобщая забастовка рабочих, железнодорожников и моряков торгового флота. 3 ноября адмирал Чухнин издал приказ, запрещавший матросам посещать митинги, собрания, распространять и читать «преступную» литературу. Однако это не могло стабилизировать ситуацию.

Восстание

8 (21) ноября произошли волнения на крейсере «Очаков» и броненосце «Святой Пантелеймон». 10 (23) ноября после проводов демобилизованных матросов состоялся большой митинг. Военная организация Севастопольского комитета РСДРП пыталась предотвратить неподготовленный взрыв. Но предотвратить преждевременное начало восстания не удалось. 11 (24) ноября восстание стихийно вспыхнуло во флотской дивизии.

11 (24) ноября должны были состояться выборы в Совет рабочих, матросских и солдатских депутатов. В связи с этим планировалось проведение больших митингов у матросских и солдатских казарм. Командующий флотом Чухнин, пытаясь не допустить проведения митинга у флотских казарм, направил туда сводный отряд из матросов флотских экипажей и солдат Белостокского полка, которые заняли выходы из казарм и не выпускали матросов на митинг.

Вскоре в накалившейся обстановке произошла стычка. Матрос К. П. Петров выстрелами из винтовки ранил командира сводного отряда контр-адмирала Писаревского и командира учебной команды Штейна, причем второго - смертельно. Петрова схватили, но практически сразу его освободили матросы. После этого дежурные офицеры были арестованы, обезоружены и отведены в канцелярию. Утром они были освобождены, но изгнаны из казарм. К мятежникам флотской дивизии присоединились солдаты Брестского полка, крепостной артиллерии, крепостная саперная рота, а также матросы дежурной роты броненосца «Синоп», посланной Чухниным для усмирения восставших. Так началось ноябрьское восстание, которое Ленин образно назвал «севастопольским пожаром».

12 ноября в городе началась всеобщая забастовка. В ночь на 12 ноября был избран первый Севастопольский Совет матросских, солдатских и рабочих депутатов. Утром состоялось первое заседание Севастопольского Совета. Собрание прошло безрезультатно. Большевики призывали к решительным действиям, меньшевики же предлагали не усугублять ситуацию и превратить восстание в мирную забастовку с выдвижением экономических требований. Только вечером были выработаны общие требования: созыв Учредительного собрания, установление 8-часового рабочего дня, освобождение политических заключенных, отмена смертной казни, снятие военного положения, уменьшение срока военной службы и т. д.

Власть в городе перешла в руки Совета матросских, солдатских и рабочих депутатов, который организовал патрулирование, взял под свой контроль запасы топлива, продовольствия, вещевые склады. Тем временем военное командование накапливало силы для подавления восстания. В ночь на 13 ноября офицерам Брестского полка удалось вывести солдат за город в лагеря в район Белостокского полка. В Севастополь срочно начали стягивать подтягивались войска из других городов. Чухнин объявил город на военном, а крепость на осадном положении.

Восстание продолжало разрастаться. 13 (26) ноября началось восстание на крейсере «Очаков». Офицеры попытались разоружить команду, но не смогли. Тогда они вместе с кондукторами покинули корабль. Руководство восстанием взяли в свои руки большевики крейсера - С. П. Частник, Н. Г. Антоненко и А. И. Гладков. 14 (27) ноября экипаж и будущий революционный флот возглавил Шмидт. В ночь 15 (28) ноября революционные матросы овладели минным крейсером «Гридень», миноносцем «Свирепый», тремя номерными миноносцами и несколькими мелкими судами, а в порту захватили некоторое количество оружия. Тогда же к мятежникам присоединились экипажи канонерской лодки «Уралец», миноносцев «Заветный», «Зоркий» и учебного корабля «Днестр». Утром на всех восставших кораблях были подняты красные флаги.

Восставшие надеялись, что к ним присоединятся и остальные корабли флота. Однако командование успело принять контрмеры. На эскадре производилось обновление личного состава, были списаны или арестованы матросы, которые симпатизировали восставшим и были под подозрением. Чтобы привлечь на сторону восставших всю эскадру, Шмидт обошёл ее на миноносце «Свирепый», но без успеха. Командование уже контролировало ситуацию. К восстанию присоединился «Пантелеймон» (бывший «Потёмкин»), но сам броненосец уже не был боевой единицей, так как с него сняли вооружение.

Силы восставших составляли 14 кораблей и судов и около 4,5 тыс. матросов и солдат на кораблях и берегу. Однако боевая мощь их была незначительной, так как большинство корабельных орудий еще до восстания были приведены в негодность. Только на крейсере «Очаков» и на миноносцах артиллерия находилась в исправности. Солдаты на берегу были плохо вооружены, не хватало пулеметов, винтовок и патронов. Кроме того, восставшие упустили благоприятный момент для развития успеха, стратегическую инициативу. Пассивность оборонительной тактики восставших помешала привлечь к себе всю Черноморскую эскадру и Севастопольский гарнизон.

А противники революционеров, в отличие от 1917 г., ещё не утратили воли и решительности. Командующий войсками Одесского военного округа генерал А. В. Каульбарс, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Г. П. Чухнин и командир 7-го арткорпуса ген.-лейтенант А. Н. Меллер-Закомельский, поставленный царем во главе карательной экспедиции, стянули до 10 тыс. солдат и смогли выставить 22 корабля с 6 тыс. человек экипажа.

Во второй половине дня 15 ноября восставшим был предъявлен ультиматум о сдаче. Не получив ответа на ультиматум, верные правительству войска пошли в наступление и открыли огонь по «внутренним врагам». Был отдан приказ открыть огонь по мятежным кораблям и судам. Вели огонь не только корабли, а также береговая артиллерия, орудия сухопутных войск, а также солдаты из пулеметов и винтовок (их расставили по берегу). В ответ на обстрел три миноносца, в том числе «Свирепый», попытались атаковать броненосец «Ростислав» и крейсер «Память «Меркурия». Однако под сильным огнем они получили большие повреждения и не смогли довести торпедную атаку до конца. «Свирепый» отстреливался до тех пор, пока не были снесены все палубные надстройки. При этом погибли многие матросы корабля.

Корабельная и береговая артиллерия нанесла мощный удар по восставшим. Крейсер «Очаков», наиболее мощная единица восставший (из вооруженных кораблей), оставаясь на рейде неподвижной мишенью, сразу утрачивал все достоинства легкого быстроходного крейсера. К тому же этот корабль, только что построенный и еще проходивший испытания, не мог считаться полноценной боевой единицей и даже не имел скомплектованных орудийных расчетов (на корабле вместо 555 было лишь 365 матросов). «Очаков» получил десятки пробоин, загорелся и в ответ смог сделать всего несколько выстрелов. В результате обстрела крейсер получил тяжелые повреждения (при восстановлении крейсера в корпусе насчитали 63 пробоины и ремонт длился более трех лет). Обстрел революционных кораблей продолжался до 16 часов 45 минут. Многие суда были объяты огнем, и матросы стали покидать их.

Раненый Шмидт с группой моряков пытался на миноносце № 270 прорваться в Артиллерийскую бухту. Но корабль получил повреждения, потерял ход, и Шмидт со своими товарищами был арестован. Матросы и солдаты, находившиеся в казармах флотской дивизии, оказывали сопротивление до утра 16 (29) ноября. Они сдались после того как кончились боеприпасы и казармы подверглись мощному артиллерийскому обстрелу.

В целом учитывая масштаб мятежа и его опасность для империи, когда существовала возможность восстания значительной части Черноморского флота, при поддержке части сухопутных войск, наказание было довольно гуманным. Но само восстание подавили жестко и решительно. Сотни матросов погибли. Руководители Севастопольского восстания П. П. Шмидт, С. П. Частник, Н. Г. Антоненко и А. И. Гладков по приговору военно-морского суда в марте 1906 г. были расстреляны на острове Березань. Свыше 300 человек были приговорены к разным срокам тюремного заключения и каторги. Около тысячи человек подверглись дисциплинарным наказаниям безо всякого суда.

Севастополь в 1905 году

Уже весной 1905 года волнения охватили значительную часть России. В Таврической губернии бунты, погромы, забастовки имели место в Симферополе, Ялте, Евпатории, Феодосии. Часто при подавлении беспорядков властям приходилось привлекать не только полицию, но и войска. В Севастополе в апреле бастовала артель рабочих, разгружавших вагоны на железной дороге, в начале мая работу прекратили кондукторы и вагоновожатые, из-за чего на несколько дней прервалось движение трамваев. Требования, которые выдвигали бастующие, носили экономический характер. Так, "Крымский вестник" сообщал, что 2 мая по разрешению администрации состоялась сходка мастеров-хлебопеков для обсуждения требований к хозяевам. Собралось примерно сто человек. Председателем был избран подмастерье Шаров. В своем выступлении он предложил не угождать мелкому обывателю - не печь по ночам хлеб. "Тогда, - говорил он, - триста человек смогут спокойно спать, ходить в библиотеку и дышать свежим воздухом". Затем собрание приняло резолюцию: требовать 8-часового рабочего дня и увеличения заработной платы.

А обыватели, то есть большая часть из почти 54 тысяч жителей Севастополя, продолжали покупать свежий хлеб по утрам, ездить на трамваях и читать газеты, сообщения которых вторгались в жизнь ровно настолько, насколько хотел сам обыватель. Между тем приближалось лето: открывались купальни в Артиллерийской бухте и у Приморского бульвара, проходили торги на будущий урожай фруктов, в учебных заведениях города завершался учебный год, а на Приморском бульваре, как всегда летом, ежевечерне играл для публики духовой оркестр.

На другом бульваре - Историческом - распахнула свои двери освященная 13 мая панорама. Это уникальное сооружение было не единственным историческим памятником, открытым в этом году в Севастополе. К 50-летию обороны начали готовиться заранее. По решению специально созданного комитета во главе с великим князем Александром Михайловичем за пять лет была обозначена каменной стенкой большая часть оборонительной линии, на местах, где находились бастионы и редуты, установлены памятники. Однако широкомасштабных празднеств в городе как-то не получилось. Не события пятидесятилетней давности больше занимали умы, а повседневная реальность.

Мятежный броненосец

В начале XX века еще не перевелись люди, которые имели обыкновение вести ежедневные записи увиденного, прочувствованного, значимого. Дневники той поры ныне - занимательные документы, тем более что уцелело их не так много. Давайте откроем один из таких дневников. Записи в нем велись ежедневно ровным и аккуратным почерком на протяжении 36 лет. Автор написанного - Николай Александрович Романов - государь Российской империи. Читаем запись от 7 июня 1905 года: "Принял Чухнина, главного командира Черноморского флота". О чем докладывал вице-адмирал Григорий Павлович Чухнин, Николай II не упоминает, но, нужно думать, что информация год назад назначенного главного командира Черноморского флота звучала в мажорных тонах. И действительно, флот был укомплектован новыми броненосцами, крейсерами, миноносцами. Учения показывали высокую боевую выучку команд. Да вот и последний из достроенных в Лазаревском адмиралтействе броненосец "Князь Потемкин Таврический" выдержал ходовые испытания, успешно провел учебные стрельбы. Через несколько дней ему предстоял переход к Тендровской косе для занятий боевой подготовкой и для артиллерийских опытов.

Прошла неделя, и в дневнике Николая II появилась запись о событиях совершенно невероятных с точки зрения и самого государя, и командующего Черноморским флотом: "Получил ошеломляющее известие из Одессы о том, что команда пришедшего туда броненосца "Князь Потемкин Таврический" взбунтовалась, перебила офицеров и овладела судном, угрожая беспорядками в городе. Просто не верится". На следующий день, 16 июня 1905 года, Николай II пишет: "Утром принял по этому случаю Авелана и Чухнина, который немедленно отправляется обратно в Черное море".

Что же произошло на броненосце, который одними был назван "непобежденной территорией революции", другими - злополучным кораблем с преступными мятежниками на борту? Восстановить общую картину событий помогают различные источники: от обвинительного акта суда над потемкинцами до воспоминаний очевидцев. Но многие существенные детали излагаются протииворечиво, оценки даются диаметрально противоположные.

Итак, 12 июня 1905 года "Князь Потемкин Таврический" вышел с севастопольского рейда в направлении Тендровской косы, что находится примерно в 80 милях от Одессы. Пустынная Тендровская бухта традиционно использовалась для учений эскадры, и скоро сюда должны были подойти и другие корабли. Днем 13 июня миноносец № 267, пришедший вместе с "Потемкиным" как вспомогательное судно, был отправлен за провизией в Одессу. Командир броненосца капитан 1 ранга Е.Н. Голиков, полковник И.А. Шульц, командированный для участия в стрельбах из Петербурга, и ряд других офицеров отправились на берег. Голиков хотел приобрести на местном рыбном заводе сети, чтобы команда могла ловить рыбу в свободное время.

Поздно ночью миноносец № 267 вернулся к Тендре. Провизию перегрузили на борт броненосца. В числе прочего было и 28 пудов мяса, явно не первой свежести. Мичман Макаров и буфетчики объяснили, что другого в охваченной забастовками Одессе просто не нашли. Когда на следующий день из недоброкачественного продукта был сварен борщ, команда броненосца отказалась обедать. Многие матросы видели своими глазами, из чего для них готовят обед, так как неиспользованное мясо подвесили на спардеке, другие слышали об этом от товарищей.

В материалах суда над потемкинцами позже напишут, что матросам не позволил разбирать борщ и даже спускать обеденные столы машинный квартирмейстер Афанасий Матюшенко с несколькими нижними чинами. Но, думается, что отобедать испорченными продуктами не стремился никто. И поэтому, испив положенную чарку водки, матросы разбирали сухари, а деревянные баки с борщом из камбуза не брали.

В этой ситуации командиру "Потемкина" Е.Н. Голикову казалось, что единственно верным решением будет потребовать четкого выполнения приказов и беспрекословного повиновения от всех и каждого. Однако уже через полчаса стало очевидно, что воинскую дисциплину он сам и вверенный ему экипаж понимают по-разному. Голиков приказал построить матросов на палубе и под страхом наказания предложил еще раз подумать над проблемой "Есть или не есть?". Попытка арестовать 30-40 человек, замешкавшихся с решением, превратила корабль в арену жестоких схваток. Беспорядочной толпой с криками "ура!" бросились матросы на батарейную палубу, где стали ломать пирамиды и разбирать стоящие в них винтовки, требовать патронов. Сложно сказать, чьи выстрелы были первыми: матросов, убивших на месте лейтенанта Неупокоева и часового у кормового флага; или старшего офицера И.И.Гиляровского, смертельно ранившего комендора Григория Вакуленчука. Но в результате перестрелки из 21 офицера уцелело 14. Прежде всего восставшие расправились с Е.Н.Голиковым, И.И.Гиляровским, судовым врачом С.Г.Смирновым. Их тела были выброшены в воду. Под пули попали и те, кто сам бросился в воду, в том числе и ряд матросов. Остальные офицеры были заключены под арест. Каюты убитых офицеров разграбили. После чего была выбрана комиссия из матросов, вымыты палубы, сварен новый обед.

14 июня в 8 часов вечера броненосец пришел в Одессу и стал на внешнем рейде. Совершенно очевидно, что дальнейшие действия туманно представлялись восставшим. Возможно, часть их были знакомы с литературой революционного содержания или даже состояли членами подпольных социалистических кружков, но реальность оказалась гораздо сложнее, чем готовые рецепты революционной борьбы.

До 17 июня "Потемкин" простоял на одесском рейде: силой на броненосец перегрузили 15 тысяч пудов угля с купеческого парохода; активно общались с жителями города, особенно с теми, которые сами подходили к броненосцу на шлюпках. После торжественного прощания с Г.Вакуленчуком его похоронили на городском кладбище. Возвращавшихся с похорон матросов обстреляли войска, в ответ принято решение открыть огонь по городу, что должно было послужить сигналом к общему восстанию в уже бастовавшей Одессе. Три холостых и два боевых выстрела желаемого результата не принесли.

А 17 июня в 12 часов дня в виду Одессы показалась эскадра под командованием вице-адмирала А.Х.Кригера. В ее состав входило пять броненосцев и шесть миноносцев. Пробив боевую тревогу, "Потемкин" снялся с якоря и пошел навстречу эскадре. Не исполняя приказа адмирала Кригера, броненосец прорезал строй кораблей, при расхождении с ними команда "Потемкина" кричала "ура!", такие же крики в ответ раздались с броненосца "Георгий Победоносец". Вторично пройдя сквозь строй эскадры, "Потемкин" направился к Одессе.

Вскоре к нему присоединился и взбунтовавшийся "Георгий Победоносец". Однако к утру 18 июня его команда уже несколько растеряла боевой дух. Часть кондукторов и матросов были готовы идти в Севастополь. Чтобы не подчиняться приказам с "Потемкина", они посадили свой корабль на мель.

Чуть позже "Потемкин", загрузившись углем с захваченного транспорта, покинул Одессу. Вместе с ним шел и миноносец № 267. 19 июня оба судна прибыли в румынский порт Кюстенджи. Надежды получить здесь уголь и провизию не оправдались. Румынские власти предложили сдать корабль и сойти на берег на положении военных дезертиров. Все очевиднее становилась бесперспективность дальнейшего сопротивления. Однако судовой комитет еще действовал: передавал на берег конверты с воззваниями "Ко всему цивилизованному миру", "Ко всем европейским державам", затем принял решение идти в Феодосию за столь необходимыми топливом и продуктами, но среди команды с неотвратимостью нарастали растерянность, неверие и даже отчаяние.

"Православные люди! - писал один из шкиперов, как ему казалось, в предсмертной записке. - Прошу сообщить моей дорогой жене и детям, что я умираю не от врага, а от руки своего брата... Я умираю за Веру, Царя и Отечество". Свернув записку, он вложил послание в бутылку, которую бросил за борт. Позже ее подобрали в Каркинитском заливе. Тяжелейшая одиссея закончилась для потемкинцев 24 июня 1905 года, когда, после ничего не давшего перехода в Феодосию, броненосец вторично прибыл в Кюстенджи. На следующий день команда была свезена на берег, ей гарантировали свободу. Румынские власти спустили на броненосце андреевский флаг и подняли румынский, а матросов, разделивших между собой судовую кассу, перевезли в места, отведенные для их проживания.

Миноносец № 267 ушел в Севастополь, не пожелав сдаться румынским властям. Уже 26 июня в Кюстенджи прибыл отряд военных кораблей из Севастополя под командованием контр-адмирала С.П. Писаревского. Уладив все формальности и приняв на борт "Потемкина" 48 матросов, пожелавших вернуться в Россию, отряд взял курс на Севастополь.

Командование Черноморского флота очень энергично принялось за восстановление порядка. Еще "Потемкин" скитался по Черному морю, а в Севастополе начался суд над матросами учебного судна "Прут", пытавшегося присоединиться к восставшему броненосцу. На скамье подсудимых находилось 43 матроса, осуждены были 28: четверых приговорили к смертной казни, 16 челвек к различным срокам каторжных работ, восьмерых отдали в дисциплинарные батальоны. Смертный приговор привели в исполнение на рассвете 24 августа 1905 года у стены Константиновской батареи. Через десять дней, 3 сентября, над севастопольским рейдом вновь прогремели залпы. Это по приговору военно-полевого суда расстреляли двух активных участников восстания на броненосце "Георгий Победоносец". 52 матроса были отправлены на каторгу, в тюрьмы и дисциплинарные батальоны.

Следствие по делу главных виновников - матросов броненосца "Князь Потемкин Таврический" - началось 1 июля 1905 года. Однако покарать немедленно всех бунтовщиков власти не могли: большая часть потемкинцев оставалась в Румынии. Только в январе 1906 года 54 потемкинца, 13 матросов с миноносца № 267 и один матрос с судна "Веха" предстали перед судом. Три человека были приговорены к смертной казни (позже замененной 15-летней каторгой), три - к каторжным работам, 31 - к исправительно-арестантским отделениям, четыре офицера уволены со службы в дисциплинарном порядке, остальных оправдали. Судебные процессы над потемкинцами продолжались до 1917 года. Всего из экипажа в 784 матроса к суду было привлечено 173 человека. И только в отношении одного - Афанасия Николаевича Матюшенко - смертная казнь была приведена в исполнение. В 1907 году он нелегально вернулся в Россию, был арестован в Николаеве как анархист и казнен в Севастополе 2 ноября того же года как потемкинец.

Активные действия адмирала Г.П.Чухнина по искоренению революционной заразы не ограничивались упомянутыми судебными процессами. И объясняются они не только служебным рвением главного командира Черноморского флота, но и искренним чувством, подобное которому высказал в дневнике Николай II: "Дал бы Бог, чтобы эта тяжелая и срамная история поскорее окончилась". Но могла ли эта история закончиться? Сам Г.П.Чухнин в своем приказе писал:

"...В командах Черноморского флота... раскрыты нами пагубные учения, чрезвычайно опасные... для общественного благосостояния и порядка. Распространители этих учений стараются внушить нижним чинам, которых они уловили в свои сети, что существующий порядок следует разрушить и что разрушители сумеют на место его создать другой порядок, где не нужно будет ни полиции, никакой другой охраны, ни даже войска... Зло пустило глубокие корни, и многие уже стали на скользкий путь революционной борьбы...".

Затишье перед бурей

События на "Потемкине" получили широкий резонанс не только в России, но и за границей. Севастополь, объявленный высочайшим Указом местностью на военном положении, реагировал на произошедшее по-разному. "Крымский вестник" называл бунт моряков "...прискорбным, позорным, беспримерным в летописях русского флота событием".

Некрологи памяти погибших на "Потемкине" офицеров изобиловали словами: "Редкой души человек, отзывчивый ко всем нуждам окружающих, ласковый и приветливый в обращении с людьми...". 28 июня на всех судах и в соборе св. Владимира отслужили панихиды по безвременно скончавшимся при исполнении служебного долга. Тела их, возвращенные морем, предали земле.

А на Графской пристани между тем задержали двух мещан и крестьянку, публично одобрявших действия участников восстания на "Потемкине". В соответствии с распоряжением главного командира Черноморского флота и портов Черного моря "о запрещении изустного распространения всяких вредных и ложных слухов, влекущих возбуждение умов населения", все трое были подвергнуты месячному аресту. Однако, запрещая говорить, никто не мог запретить думать по-своему. И понимали это даже те, кто был автором строгих постановлений.

Жаркое сухое урожайное лето 1905 года было временем, когда созрел и плод конституционного процесса в России. Однако вопреки надеждам либералов он не имел ожидаемых форм и содержания. Царский манифест от 6 августа 1905 года, устанавливавший создание в России выборного законосовещательного органа, был некоторым компромиссом между желанием не менять ничего и необходимостью несколько изменить способ управления российским государством. Мы уже знаем, что настойчивые обращения либерально настроенных земских деятелей, а еще в большей степени взорвавшаяся бунтами социальная напряженность заставили царя еще 18 февраля 1905 года пообещать выборное представительство. Был опубликован манифест, который объявлял о намерении создать Государственную думу, сразу прозванную "булыгинской" по имени министра внутренних дел А.Г.Булыгина. Но обещать и исполнять - это далеко не одно и то же.

Однако летом события развивались таким образом, что государь, не изменивший своего мнения о недопустимости конституции, решил уступить. Интересна реакция на августовский манифест на местах. В Севастополе, например, новая городская дума, избранная в июне на четырехлетний срок, называла этот акт "знаменательным в истории России", выражала "чувство глубочайшей благодарности Его Императорскому Величеству за начало осуществления... реформ", одновременно была полна надежды на дальнейшее усовершенствование Государственной думы. Совершенно очевидно, чего ждали либеральные общественные деятели. По манифесту, ни о каком широком народном представительстве не могло быть и речи. Выборы не были прямыми и равными, а некоторые категории населения вообще исключались из выборной процедуры: женщины, военнослужащие, учащиеся, рабочие. И еще так недоставало, по мнению городских гласных, столь милой сердцу каждого "свободы обсуждения государственных нужд в печати и общественных собраниях, при обязательном признании неприкосновенности личности каждого...". Записав все вышеизложенное в журнале экстренного заседания от 17 августа 1905 года, члены городской думы и не подозревали, как скоро сбудутся их некоторые пожелания, и в какой обстановке это произойдет.

Уходящее лето 1905 года было отмечено еще одним важным событием. 23 августа между Россией и Японией, спустя месяц после начала переговоров, был подписан мирный договор. Несмотря на тяжелое военное положение России, делегации во главе с председателем Комитета министров Сергеем Юльевичем Витте удалось, по его собственному выражению, подписать "почти благопристойный мир". Это был безусловный успех. Однако он имел горький привкус людской трагедии, военного позора и территориальных потерь. Тем не менее, окончание войны всегда порождает надежды, дает возможность вернуться к отложенным делам.

Так, в Севастополе перенесенные из-за войны с Японией празднества по случаю 50-летия обороны Севастополя предполагалось теперь непременно провести. В хронике местной газеты сообщалось, что официальное открытие памятников обороны состоится, по всей видимости, 5 октября. Но главные события состоялись 27 сентября, когда в Севастополь прибыл августейший председатель Комитета по восстановлению памятников Севастопольской обороны, его императорское высочество великий князь Александр Михайлович.

Около 9 часов утра в ожидании высокого гостя первые лица города и флота собрались у небольшой часовни рядом с казармами Брестского полка на Корабельной стороне. Часовня в свое время была поставлена на территории госпиталя, где 5 октября 1854 года скончался вице-адмирал В.А. Корнилов. Теперь от этого памятного места планировалось начать торжества. Ровно в 9.00 показался экипаж великого князя, следовавший по расцвеченной флагами улице. Когда он остановился, Александр Михайлович поздоровался с встречающими: главным командиром Черноморского флота и портов Черного моря вице-адмиралом Г.П.Чухниным, градоначальником вице-адмиралом A.M.Спицким, комендантом Севастопольской крепости генерал-лейтенантом B.C.Неплюевым, городским головой А.А.Максимовым и другими лицами. По-особенному торжественно и трогательно выглядел строй участников обороны Севастополя. Затем процессия двинулась вдоль мемориальной линии к часовне на Малаховом кургане. Здесь, недалеко от восстановленной оборонительной башни, против памятника В.А.Корнилову был отслужен краткий молебен. Далее Александр Михайлович и сопровождающие его лица пешком по линии обороны дошли до сквера на месте бывшего 2-го бастиона. Чуть позже, осмотрев в павильоне мраморный столик с чертежами оборонительной линии, высокие гости отбыли в Ушакову балку, а оттуда специальным поездом - в Инкерман. Здесь состоялось освящение восстановленного пещерного храма в честь образа Пресвятой Богородицы.

По случаю юбилея ветеранов - участников обороны - наградили серебряными медалями "В память 50-летия обороны Севастополя", нижним чинам кроме того было выдано по пять рублей. Все члены Комитета и Строительной комиссии по восстановлению памятников, а также градоначальник вице-адмирал A.M.Спицкий и полицмейстер В.Я.Попов получили бронзовые памятные медали. По завершению праздника его императорское высочество отправился на Южный берег Крыма.

Через несколько дней на его имя поступила телеграмма от Николая П. В ней, в частности, говорилось: "Да послужат эти памятники глубоким назиданием подрастающему и будущим поколениям, воодушевляя их великой душевною силою русского человека, какой исполнены были незабытые защитники бастионов Севастополя в годину тяжелых испытаний для горячо любимой ими родины".

Год 1905-й

Осень все ощутимее вступала в свои права. Она остудила нестерпимую в том году летнюю жару, но не сняла накала напряжения в обществе. Газеты пестрели сообщениями о стачках и забастовках. В начале октября работу прекратили московские печатники, к ним присоединились железнодорожники. К середине октября забастовка охватила почти всю страну: не остались в стороне рабочие других профессий, студенты, учащиеся, интеллигенция, служащие. Считается, что во всеобщей октябрьской стачке участвовало до двух миллионов человек. Но этим так называемая активность масс не исчерпывалась. Погромы и грабежи стали показателями расширяющегося хаоса.

Севастополя волна забастовок почти не коснулась. Только 12 октября прекратили работу портняжные мастера и подмастерья, да наблюдался некоторый рост цен в связи с тем, что было парализовано железнодорожное сообщение. Однако уже спустя неделю город напоминал скорее разворошенный улей, чем военный порт

17 октября Николай II подписал манифест "Об усовершенствовании государственного порядка". Сей документ, созданный под давлением угрозы народного бунта, "бессмысленного и беспощадного", пугал императора. В своем дневнике он замечал: "Подписал манифест в 5 ч. После такого дня голова сделалась тяжелою и мысли стали путаться. Господи, помоги нам, спаси и умири Россию!". Но умирения, на которое надеялись реформаторы во главе с вновь назначенным председателем Совета министров С.Ю. Витте, не получилось. И восторженно принявшие документ, и недовольные им стремились публично излить свои чувства по поводу дарованных свобод. И тут сквозь бурные митинги и манифестации, шествия и собрания стало проглядывать нечто, скорее напоминающее анархию, чем ожидаемый демократический порядок.

Известие о манифесте 17 октября дошло до Севастополя на следующий день. Реакция горожан была бурной. Только что напечатанный в местной типографии текст манифеста шел нарасхват. Стихийно возникающие собрания переросли в шествия по Екатерининской улице, закончившиеся митингом на Приморском бульваре. Здесь избрали городской Совет в составе 40 человек. Очевидец позже писал: "Толпа обступила эстраду, с которой ораторы произносили речи. Публика самая разношерстная: рабочие, матросы, солдаты, офицеры, интеллигенция, буржуазия, городское мещанство, женщины всех положений, старики, дети. На деревьях - уличные мальчишки. Вся картина митинга напоминала ряд сценок из европейских революций. Незнакомые люди обнимались, поздравляли друг друга...". Энергия, рвущаяся наружу, требовала не только слов, но и действий.

В шестом часу вечера многочисленная демонстрация двинулась по Херсонесской улице к городской тюрьме требовать освобождения политических заключенных. У ворот тюрьмы и произошла трагедия, по-разному описываемая участниками событий. Демонстранты и их сторонники утверждали, что солдаты первыми открыли огонь по безоружной толпе, военные власти настаивали на провокационных действиях митингующих: сломали калитку, ворвались внутрь, набросились на солдат...

Так или иначе, но прозвучали роковые выстрелы: на месте было убито два человека, шестеро скончались в больнице, еще примерно 30 человек получили ранения разной степени тяжести. Старшему из умерших было 26 лет, трем младшим по 17. Гнев, ужас, боль, возмущение горожан вылились в стихийные митинги следующего дня - 19 октября. Одновременно заседала дума под председательством городского головы А. А. Максимова. В зал были допущены депутаты, избранные от народа. Результатом бурных многочасовых прений стали следующие решения: за счет города произвести похороны жертв расстрела; просить о прекращении работы порта, разрешения желающим матросам и солдатам почтить память усопших; просить о временной приостановке движения трамвая, закрыть на завтра питейные заведения и т.п.

Кроме того, был принят текст телеграммы на имя С.Ю. Витте. В ней, в частности, говорилось: "Дума... единогласно постановила выразить свой протест правительству, администрацией которого убиты были граждане Севастополя.., и требовать немедленного удаления виновных до предания их суду, немедленно снять военное положение с устранением войск с улиц города и казаков из пределов градоначальства с заменой их временной народной охраной...". Позже некоторые из требований были осуществлены. По согласованию с градоначальником и комендантом военные патрули и полиция не появлялись на улицах города, вместо них были назначены народные дружины, а полицмейстера Попова отправили в "долгосрочный отпуск". На этом же заседании неоднократно выступал лейтенант П.П. Шмидт, уже завоевавший авторитет у севастопольцев своим ярким ораторским талантом. Среди прочего он сообщил присутствующим о безнравственном поведении директора классической гимназии Ветнека, пытавшегося применить вооруженную силу против учащихся старших классов. Дума единогласно постановила "ходатайствовать об удалении г.Ветнека от должности". На этом был сделан перерыв до следующего дня.

20 октября, в день похорон, по словам очевидца, "весь город с раннего утра был на ногах, лавки и магазины закрыты, предприятия не работают... - все сочли своим долгом почтить память павших". Часов в десять от городской больницы многотысячная процессия двинулась к кладбищу. Во главе манифестации верхом на лошади ехал адвокат, выполнявший функции заведующего милицией. За ним шли оркестры солдат и матросов, исполнявшие не только траурные марши, но и "Марсельезу". Далее - члены городской думы и народные представители. На специальных дрогах везли венки, гробы с убитыми несли на руках. За родственниками и близкими двигались участники демонстрации, по свидетельству очевидцев, "числом не менее 40 тысяч человек". Присутствие народной милиции предохраняло от сумятицы и давки. Когда процессия подошла к кладбищу, то непосредственно к могилам смогли приблизиться только депутации. Подавляющее большинство собравшихся сгрудилось у решетки ограды. Среди всех произнесенных речей наиболее ярким было выступление лейтенанта П.П. Шмидта, которое начиналось словами: "У гроба подобает творить одни молитвы, но да уподобятся молитве слова любви и святой клятвы, которую я хочу произнести здесь вместе с вами". Голос говорившего завораживал присутствующих, и они повторяли вслед за ним: "Клянемся!"

"О кладбище в день погребенья!

И в лад лейтенантовой клятве

Заплаканных взглядов и платьев

Кивки и объятья!

О лестницы в крепе! О пенье!

И хором, в ответ незнакомцу

Стотысячной бронзой о бронзу:

Клянитесь! Клянемся!

О вихрь, обрывающий фразы,

Как клены и вязы! О ветер,

Щадящий из связей на свете

Одни междометья!

Ты носишь бушующей гладью:

"Потомства и памяти ради

Ни пяди обратно! Клянитесь!"

"Клянемся! Ни пяди!"

Шмидт Петр Петрович

(1867-1906). Родился в Одессе в семье участников обороны Севастополя. Закончив в 1886 Морской корпус, получил назначение на Балтийский Флот. Вскоре оставил службу из-за опрометчивого брака. В 1892 вернулся на флот. В 1894-1898 служит на Тихом океане. Вновь уходит в отставку, переезжает в Одессу и плавает на судах Добровольного флота. В апреле 1904 вновь призван на военную службу. Служил старшим офицером на угольном транспорте "Иртыш" Балтийского Флота. Во время перехода судна на Дальний Восток в составе эскадры адмирала Рождественского списан на берег в Порт-Саиде по болезни. В феврале 1905 назначен командиром миноносца № 262 Черноморского флота.

В тот же вечер лейтенанта П.П. Шмидта по приказанию Г. П. Чухнина арестовали и под конвоем отправили на броненосец "Три Святителя". По всему было видно, что власти не собираются потакать революционным настроениям горожан. Петербург был озабочен созданием в Севастополе "неких охранных дружин", поэтому велено было их немедленно распустить, усилив полицию. Главный командир Черноморского флота и градоначальник потребовали от городского головы объяснений и выполнения распоряжения. А.А. Максимов в письме на имя вице-адмирала A.M.Спицкого от 24 октября 1905 года пытался объяснить целесообразность и эффективность подобных формирований, ссылаясь на опыт тех дней, когда только силами милиции поддерживался по рядок в городе, и не были допущены погромы и другие беспорядки. Тем не менее, самодеятельность городской думы признали совершенно излишней и почти противозаконной. А.А. Максимову, положившему столько сил на защиту интересов горожан в октябрьские дни, указали на превышение полномочий.

Но, как бы ни старались власти, предпринятое против отдельных лиц нельзя было распространить на всех горожан. До конца октября на Приморском бульваре продолжались народные собрания, прекратили работу шляпных дел мастера, каменщики и штукатуры, неспокойно было и на других предприятиях. Градоначальник выпустил следующее постановление: "Вследствие многочисленных забастовок, масса рабочих... наполняет все площади, кофейни и пр. В связи с этим, с целью устранить могущие возникнуть нежелательные осложнения, закрыть винные лавки и все питейные заведения до окончания забастовок". С 23 октября по 2 ноября в городе были отменены занятия в Константиновском реальном училище и гимназиях.

3 ноября под давлением общественного мнения Г.П.Чухнин отдал распоряжение об освобождении П.П. Шмидта из-под ареста. Однако Петру Петровичу запрещалось присутствовать на митингах и заниматься агитацией, в противном случае - суд за неисполнение лично ему отданного приказания. Последующие десять дней Шмидт практически безвыездно живет в небольшом флигеле дома 14 на Соборной улице. Он с нетерпением ждет отставки, прошение о которой послано в Петербург, а пока вынужден находиться на положении затворника. Вместе с ним любимый сын Женя, про которого отец писал: "Он мой друг, сын, брат, и мне кажется, что я заменяю ему даже мать. Я горжусь нашими отношениями...".

Но даже присутствие сына не приглушает тревожных и беспокойных мыслей, волнующих и томительных воспоминаний. Они чередой толпятся в сознании, не давая ни минуты передышки. Вспоминаются горячие октябрьские дни и недавнее пребывание на "Трех Святителях"; полутемная крохотная каюта, в которой он узнал, что на митинге рабочие избрали его "пожизненным депутатом". Вдруг наплывают образы детства: горячо любимая матушка, сестры, заботящиеся о нем после ее смерти, необузданный, но, в сущности, добрый отец. Встает перед глазами Морской корпус, Петербург, женитьба, необъяснимая для окружающих и несчастливая для него. Мысли опять возвращаются к ожидаемой отставке, которая завершит так сложно и противоречиво складывающуюся военную карьеру. Но через все воспоминания, образы, мысли струится чувство, переполняющее его существо, сотканное из писем, мечтаний, ожиданий. Несколько месяцев назад он встретил незнакомку, с которой и говорил-то минуты, но завязывается переписка, которая рождает на излете его жизни сильную и светлую любовь.

"О, как бы я хотел, чтобы отношения наши были такими, каких всю жизнь ждала душа моя, какими должны быть, соединяя, возвышая душу, мысли", - писал он к своей таинственной З.И.Р. Но, будучи неисправимым романтиком в любви, он оставался таким же и в деле общественной борьбы. "Понимаете ли вы, - говорит он, - как это мучительно - сидеть в неволе, когда вижу, что я за два дня больше сделаю один, чем обе революционные партии вместе за мое отсутствие". Он считает себя социалистом, надеется на демократическую республику, хочет ехать в Москву для участия в политической борьбе, пишет в Одессу революционным массам. И в то же время он со всей ясностью осознает, что если темнота кровавой революции "обрушится на всех, то будут похоронены и правые и виноватые". С горячей убежденностью он говорит: "Насилие - средство наших врагов... Насилие - не наше средство".

Оказывается, можно быть мечтателем-романтиком и реалистом-прагматиком в одно и то же время и при этом жить, не поступаясь идеалами и не расходясь с собственной совестью.

Хроника мятежных дней

Еще древние говорили: "Плохо придется всем людям, когда каждый потребует своего". Но в горячке ноябрьских митингов не только мудрость, но и обычное благоразумие таяли с невероятной быстротой: требования улучшения, предоставления, повышения неслись с одной стороны; громкие приказы, окрики и угрозы - с другой. Результат не замедлил сказаться. 11 ноября во флотских экипажах, расположенных на Корабельной стороне, начался стихийный бунт, переросший в вооруженное восстание. В тот день должен был состояться городской митинг. Его организаторы выбрали место проведения поближе к солдатским и матросским казармам. Адмирал Чухнин своим приказом еще от 24 октября строго запретил нижним чинам участвовать в уличных сборищах. И проведение подобного мероприятия в непосредственной близости от ненадежных команд экипажей, с его точки зрения, было, безусловно, опасно. Поэтому адмирал отдал распоряжение о назначении патрульного наряда войск в составе сводной боевой роты от флотской дивизии и учебной команды 50-го пехотного Белостокского полка под общим командованием старшего флагмана контрадмирала С.П. Писаревского. В случае необходимости Чухнин разрешил применить к митингующим оружие.

Но первые выстрелы были произведены не по бунтовщикам, как предписывал приказ. Матрос 28-го флотского экипажа К. Петров, несший службу в сводной боевой роте, выстрелами в упор ранил контр-адмирала Писаревского и командира роты Белостокского полка штабс-капитана А.А. Штейна, от чего последний умер спустя несколько часов. Есть разные версии мотивов поступка Петрова. Возможно, он стал свидетелем "провокационного" приказа Писаревского: "Стрелять из толпы по матросам", или расправился с "ненавистными сатрапами" из идейных соображений. Но прогремевшие выстрелы повлекли за собою необратимые последствия. Петров, естественно, был арестован, но матросы, собравшиеся в громадную толпу, потребовали его немедленно отпустить, что и пришлось исполнить. Они захватили винтовки и пулеметы, затем были избраны депутаты от каждой роты экипажей, выставлены часовые, караулы, удалены офицеры.

На следующий день агитаторы вывели из казарм матросов, к которым примкнуло некоторое количество портовых рабочих, и толпа в несколько тысяч человек под звуки оркестра двинулась к казармам 49-го пехотного Брестского полка. Здесь его командир полковник Думбадзе был обезоружен и взят под арест. Вскоре, узнав о беспорядках, в полк приехали комендант Севастопольской крепости генерал-лейтенант В. С. Неплюев и исполняющий обязанности начальника 13-й пехотной дивизии генерал-майор В.Г.Сидельников, но и они также были арестованы. Восставшие потребовали, чтобы комендант распорядился убрать пулеметы, установленные на Историческом бульваре для предотвращения шествий. Получив отказ, солдаты, матросы, рабочие окружили коляску, в которой сидели генералы, и под прикрытием высокопоставленных пленников двинулись в город. Некоторое время спустя, все-таки было решено поместить арестованных в дежурную комнату морских казарм, а шествие продолжить. Длинная процессия под красными флагами, с музыкой двигалась с Корабельной стороны к центру города. Беспрепятственно дойдя до Исторического бульвара, манифестанты приблизились к вооруженным солдатам Белостокского полка. Оркестр играл "Боже, царя храни". Потом были произнесены речи: требовали депутатов от полка для общих действий. Так и не дождавшись белостокцев, демонстранты повернули назад, мирно разойдясь с противной стороной.

В эти дни неспокойно было и на кораблях Черноморского флота, прежде всего на крейсере "Очаков" и броненосце "Пантелеймон" (бывший "Потемкин"), где даже на несколько часов подняли красный флаг. Команда же "Очакова" добилась разрешения избрать двух депутатов для встречи с комитетом дивизии. Машинисты А.Гладков и Р.Докукин в сопровождении мичмана А.Городысского побывали в дивизии, на митинге в Брестском полку и получили экземпляр требований, выработанных накануне. Это был пространный документ, состоящий из 17 пунктов и нескольких дополнений. Главные требования: освободить всех политических матросов и солдат, удалить из города боевые роты и казаков, отменить военное положение, смертную казнь,

увеличить жалованье, уменьшить срок службы, запретить грубое обращение офицеров с нижними чинами. Следующие два пункта появились явно по совету социалистов, участвовавших в работе депутатов, и гласили: "Присоединиться к требованиям о немедленном созыве Всероссийского учредительного собрания и о 8-часовом рабочем дне".

События 11 и 12 ноября для командира Черноморского флота, старших офицеров стали подтверждением худших опасений. Ровно месяц назад Чухнин записывал в своем дневнике: "Революционное движение усиливается. Ежели высшее начальство не желает принять меры к ограждению флота от пропаганды и своевременного раскрытия руководителей, то отвечать за то, что может случиться через полгода, а может и ранее, нельзя...". Сам главный командир обвинить себя в бездействии не мог. В октябре он вывел эскадру на учения, подальше от крамольных идей и речей, по возвращению твердой рукой наказывал возмутителей спокойствия. И теперь был готов к борьбе с "мятежниками и клятвопреступниками", но оказалось, что их тысячи и тысячи. Что делать? Даже мысль о роспуске флота приходит Чухнину.

Ситуация стала более определенной, когда 13 ноября в город начали стягиваться войска из Одессы, Екатеринослава, Кишинева под общим командованием генерал-лейтенанта барона А.Н. Меллер-Закомельского, командира 7-го армейского корпуса. Севастополь был объявлен вначале на военном, а 14 ноября - на осадном положении. Однако беспорядки продолжались, а командование, еще не собрав силы для решительного наступления, маневрировало.

13 ноября экипажам всех судов эскадры было разрешено избрать депутатов, которые могли прибыть в дивизию и ознакомиться с ситуацией. Таким образом власти надеялись успокоить команды и, по возможности, оказать благотворное влияние на мятежников. В 8 часов утра депутаты собрались на Каменной пристани. По некоторым данным, прежде чем отправиться на Корабельную сторону, они побывали у П.П. Шмидта. Судя по документам, Шмидт в то утро говорил с матросами о необходимости созыва Учредительного собрания, дабы предотвратить кровопролитие. Он не поддержал экономические требования, изложенные депутатами. Однако дал несколько практических советов по организации восстания.

От Шмидта матросы отправились в казармы дивизии, где узнали, что заседание депутатов состоится только во второй половине дня. Между тем на кораблях эскадры было беспокойно. Попытка Чухнина очистить команды от неблагонадежных элементов, предложив колеблющимся добровольно покинуть суда и съехать на берег, не увенчалась успехом. Матросы справедливо полагали, что открытая поддержка восставших может стоить им жизни. Особенно напряженной ситуация продолжала оставаться на "Очакове". Именно сюда комитет дивизии прислал депутатов, которые объявили, что за восставшими матросами идут солдаты Брестского и Белостокского полков, крепостной артиллерии. Посланные предлагали держать связь с дивизией и не отступать от выработанных требований. Офицеры, оказавшиеся не в состоянии управлять командой, съехали на берег.

Представители комитета несколько преувеличивали силы восставших. В ночь на 13 ноября солдаты Брестского полка ушли из казарм флотской дивизии и примкнули к 50-му пехотному Белостокскому полку, оставшемуся верным властям. Что же касается солдат крепостной саперной роты, то они присоединились к восстанию как раз днем 13 ноября. В течение предшествующей недели солдаты неоднократно требовали у начальства улучшения довольства, смягчения тягот службы. Но ни командир роты подполковник П.Б. Жданов, ни начальник инженеров крепости генерал-майор А.Н. Колосов не смогли разрешить возникшую ситуацию. Тогда 85 солдат разобрали караульные винтовки, патроны и, воспользовавшись яликами, переправились на Корабельную сторону. Их приезд был встречен восторженным "ура!". Солдатам выдали матросские шинели и зачислили их на довольствие.

Уже вечером в дивизии состоялось заседание депутатов от флота и армии. Как свидетельствуют документы, роль руководителя собрания взял на себя Иван Петрович Вороницын, социал-демократ, активно участвовавший в событиях последних дней. Он говорил о необходимости всеобщего восстания, убеждал, что это единственное средство добиться поставленных целей. Чуть позже в дивизию прибыл П.П. Шмидт. Думается, ему нелегко далось решение - уступить настойчивым просьбам матросов и выступить перед ними. И дело, конечно, было не в самом выступлении, хотя много сил забрала речь на дневном митинге на Приморском бульваре. Истинный трибун, он всегда говорил страстно и убедительно. Волновало другое: его звали к участию в деле, которое считал чуждым, не раз доказывая бесплодность мятежей. Он так же понимал, что если свяжет свою судьбу с восставшими, то, скорее всего, это будет началом конца, и тогда придется расстаться с мечтой о личном счастье, обречь сына на фактическое сиротство. Но Шмидт решает ехать, выступить и, если потребуется, остаться с теми, кто так беззаветно поверил в него и шел за ним.

Записки И. Вороницына, самого Шмидта ясно свидетельствуют о том, что дальнейшие действия Петра Петровича - это попытка предотвратить кровопролитие. В своем вечернем выступлении 13 ноября он предлагает посредничество в переговорах с властями, говорит, что восставшие в Севастополе не должны отрываться от общероссийского революционного движения, единственно правильный путь - это настаивать на созыве Учредительного собрания. Сведения о том, что уже в этой речи Шмидт обозначил план захвата эскадры, навряд ли могут быть признаны достоверными. Но что не вызывает сомнения, так это достаточно боевой настрой собравшихся - депутаты не желали отступать.

Тем не менее, следующий день 14 ноября начался парадом войск дивизии по случаю дня рождения вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Под звуки "Боже, царя храни" мятежные подразделения маршировали по плацу, и это не было хитрым маневром, дабы привлечь на свою сторону колеблющихся. Скорее всего, было желание показать, что не клятвопреступники они, не безбожники, замахнувшиеся на власть самого Государя, а люди, нуждающиеся в признании их человеческих прав, улучшении экономического положения. Однако власти не собирались идти на уступки. Даже попытки представителей кают-компаний кораблей заявить, что "офицеры флота не желают кровопролития", не приняты были во внимание ни Меллер-Закомельским, ни Чухниным. Дело шло к развязке.

Днем Чухнин объезжал корабли эскадры, где зачитывал телеграмму Николая II, пришедшую накануне, и одновременно объявил о необходимости разоружиться и готовиться к уходу эскадры из Севастополя. Однако этот приказ пришлось частично отменить и оставить командам хотя бы ружья, так как недовольство было слишком явным. Тем не менее, ударные части от орудий были сняты и перевезены в арсенал порта, правда, не со всех судов. Категорически отказывалась разоружаться команда крейсера "Очаков", здесь офицеров не было, остался только один кондуктор - С.П.Частник.

Нуждаясь в руководстве, матросы обратились к П.П. Шмидту. Вот как это описывает сын Петра Петровича, Евгений: "...Часа в четыре пополудни к нам прибегает депутат с "Очакова" страшно бледный с растерянной улыбкой. Он принес записку с "Очакова", оказалось, что Чухнин объезжает эскадру и разоружает суда, и что полевая артиллерия окружила казармы. Папа вышел из кабинета с лицом безумным... Он говорил, что все рушится, и что нужно во что бы то ни стало спасти казармы и "Очаков"... Он сейчас же надел пальто, взял свой чемодан... и они ушли". Позже сам Шмидт так скажет об этих минутах: "Самый мирный человек, видя неминуемое массовое убийство людей, не может не кинуться на защиту их".

Когда Петр Петрович Шмидт поднялся на палубу "Очакова", его встретило громогласное "ура!". Караул отдал адмиральские почести, команда выстроилась на палубе для приветствия. После краткой речи Шмидт занял командирское помещение и известил дивизию о том, что он вступил в командование "Очаковом". Вечером и ночью матросы дивизии вывезли часть оружия из арсеналов, арестовав главного артиллериста Севастопольского порта генерал-майора Саноцкого, и захватили корабли эскадры, стоящие в Южной бухте: минный крейсер "Гридень", контрминоносец "Заветный", три номерных миноносца № 265, № 268 и № 270. Контрминоносец "Свирепый" добровольно присоединился к восставшим и вместе с номерными миноносцами был отведен к крейсеру "Очаков".

В 8 часов утра 15 ноября, одновременно с традиционным ритуалом ежедневного подъема кормовых андреевских флагов, на кораблях, стоящих на рейде во главе с "Очаковом", были подняты и красные флаги. На "Очакове" взвился флажный сигнал "Флотом командует Шмидт". На берег для отправки Николаю II дали телеграмму: "Славный Черноморский флот, свято храня верность своему народу, требует от вас, Государь, немедленного созыва Учредительного собрания и перестает повиноваться Вашим министрам. Командующий флотом гражданин Шмидт".

Вслед за этим от борта "Очакова" отошел миноносец "Свирепый", у носового орудия стоял Шмидт в мундире с погонами капитана 2 ранга, которые получил при увольнении в запас. Оркестр на палубе играл гимн. За "Свирепым" следовал катер "Смелый" с вооруженным караулом. У ближайшего броненосца "Пантелеймон" миноносец застопорил машины. Шмидт обратился к команде: "С нами Бог и весь русский народ, а с вами кто? Ура!". С палубы "Пантелеймона" в ответном "ура!" прозвучало лишь несколько голосов, никакой единодушной поддержки. Миноносец пошел дальше вдоль линии судов: "Ростислав", "Три Святителя", "Двенадцать Апостолов", "Екатерина II", "Синоп" - и отовсюду проклятья и угрозы офицеров. В глубине бухты у бочки стояло учебное судно "Прут" - плавучая тюрьма, где содержались матросы-потемкинцы. "Свирепый" подошел вплотную к "Пруту", без выстрелов были освобождены заключенные и арестованы офицеры. На обратном пути миноносец проследовал, как было записано в вахтенном журнале, вдоль нескольких миноносцев, заградителя "Дунай", минного крейсера "Капитан Сакен" и крейсера "Память "Меркурия".

Рейд "Свирепого" вдоль боевых судов эскадры был шагом скорее эмоциональным, чем продуманным. В любой момент мог прозвучать роковой выстрел, но его не последовало, так же как и не последовало перехода эскадры на сторону восставших. Результат предполагаемый и неожиданный в одно и то же время. Шмидт горячо надеялся, что его призыв будет услышан, что всепроникающее чувство солидарности, стремление заявить о своих правах окажется сильнее страха и непонимания. Болезненно переживая неудачу, Шмидт решается на крайние действия - захват кораблей эскадры. Решено было начать с "Пантелеймона", что фактически и удалось без единого выстрела. Боевая рота с "Очакова" арестовала командира корабля Н.Е.Матюхина, офицеров, кондукторов, на мачте подняли красный флаг. Тем не менее, броненосец не мог поддержать огнем ни "Очаков", ни дивизию, так как накануне были разукомплектованы артиллерийские орудия, а исправить положение дел восставшие не успели. Портовый катер с ударниками от орудий подвергся обстрелу с канонерской лодки "Терец".

Согласно официальным данным, генерал-лейтенант А.Н. Меллер-Закомельский распорядился усмирить морские команды огнем, дав на размышление бунтовщикам час. Однако первые выстрелы прозвучали не в 14 часов 15 минут, а раньше - при попытке вышеупомянутого катера и заградителя "Буг" выйти из Южной бухты. Следующими обстрелу с Пересыпи и берегов Южной бухты подверглись все транспортные средства, там стоявшие: учебное судно "Днестр", канонерская лодка "Уралец", миноносец "Зоркий" и другие суда, которые утром 15 ноября перешли под контроль восставших. Красные флаги на них служили прекрасным ориентиром. После 15 часов огонь перенесли на казармы дивизии. В это время к входу в Южную бухту приблизился миноносец "Свирепый", очевидно посланный Шмидтом за снарядами. Огнем "Терца", а потом "Ростислава", "Памяти "Меркурия", "Капитана Сакена" миноносец был расстрелян, потерял управление и не смог вернуться к "Очакову".

"Очаков" же и "Пантелеймон" продолжали стоять на своих местах против Артиллерийской бухты, рядом с ними находились номерные миноносцы, крейсер "Гридень" и катера. Нельзя сказать, что команда "Очакова" полностью бездействовала: были избраны командиры основных боевых частей, в том числе Н.Г.Антоненко, принявший командование артиллерией. Но совершенно очевидно, что первыми открыть огонь против эскадры очаковцы были не готовы, вопреки утверждениям обвинителей.

Зато правительственная эскадра и береговые батареи действовали быстро и слаженно. В 16 часов с броненосца "Ростислав" прозвучали первые выстрелы по "Очакову". 254- и 152-мм снаряды пронизали борта крейсера, а 280-мм орудия береговой батареи разворотили палубу. Отстреливаться "Очаков" прекратил почти сразу. Пожар пожирал деревянные настилы, переборки, мебель. Оставшиеся в живых матросы, в том числе и раненые, прыгали за борт. П.П. Шмидт вместе с сыном (юноша был перевезен на крейсер в ночь на 15 ноября) вплавь перебрались на миноносец № 270.

Однако и это судно, и шлюпки со спасающимися людьми продолжали расстреливаться. Попавшие в холодную воду пытались плыть к берегу, многие тонули, но и из добравшихся до заветной суши спаслись далеко не все. В сгущающихся сумерках бухта представляла страшное зрелище. Об этом с горечью и болью писал в газете "Наша жизнь" известный русский писатель А.И. Куприн. Возможно, правы скептики, утверждающие, что Куприн не мог своими глазами видеть расстрел "Очакова", но воссоздал он картину происходившего с удивительной правдоподобностью: "...Посреди бухты огромный костер, от которого слепнут глаза и вода кажется черной, как чернила. Три четверти гигантского крейсера - сплошное пламя. Остается целым только кусочек корабельного носа, и в него уперлись неподвижно лучами своих прожекторов "Ростислав", "Три Святителя", "Двенадцать Апостолов". Когда пламя пожара вспыхивает ярче, мы видим, как на бронированной башне крейсера, на круглом высоком балкончике, вдруг выделяются маленькие черные человеческие фигуры. До них полторы версты, но глаз видит их ясно... Оттуда среди мрака и тишины ночи несется протяжный высокий крик: "Братцы!". И еще раз, и еще раз... И потом вдруг что-то ужасное - крик внезапной боли, вопль живого горящего тела, короткий пронзительный, сразу оборвавшийся крик...".

С "Очаковом" было покончено, но настоящее сражение продолжалось в Лазаревских флотских казармах, где находились две с половиной тысячи человек. Только к 6 часам утра 16 ноября бой прекратился. Большая часть оборонявшихся была арестована. В следственных материалах по делу о ноябрьском восстании указано, что всего под стражу взяли 1611 лиц разного звания. Сколько погибло и было ранено, сказать сложно: убитых извлекали из воды еще несколько дней; некоторым из выживших матросов удалось скрыться. На суде, правда, назывались следующие цифры: "...у мятежников было убито 3 человека, ...в военно-морской госпиталь...доставлено: тяжелораненых - 29, легкораненых - 32, обожженных - 19, ознобленных - 6". Однако в личном докладе Меллер-Закомельского царю указывалось, что только 15 ноября со стороны бунтовщиков было убито 95 человек, причем 15 из них заживо сгорели на крейсере "Очаков". Думается, что эти цифры ближе к реальным.

Восстание подавлено

Властям предстояло спешно решить судьбу взятых под арест мятежников. Севастопольская тюрьма, гауптвахта, специально переоборудованные матросские казармы были переполнены. Спустя сутки после восстания на гауптвахту доставили и П.П. Шмидта. Он был арестован вместе с сыном на миноносце № 270 и перевезен на "Ростислав", где провел тяжелейшие часы. Физические мучения: боль в раненой ноге, нестерпимый озноб от мокрой одежды не шли ни в какое сравнение с душевной мукой, усугублявшейся издевательствами некоторых офицеров. После допросов на гауптвахте Шмидта вместе с сыном на транспорте "Дунай" отправили в... Очаковскую крепость. Казалось, "Очаков" не отпускал Шмидта: их имена становились вечными спутниками.

Николай II настаивал на скорейшем завершении следствия по делу Шмидта, поэтому было решено события на мятежном крейсере выделить в отдельное делопроизводство. В конце декабря сестра Петра Петровича А.П. Избаш добилась свидания с братом. Ей предоставлялась возможность забрать из каземата шестнадцатилетнего Женю, который просидел вместе с отцом почти полтора месяца. Оставшееся время до суда Шмидт провел в одиночном заключении. 5 февраля 1906 года ему исполнилось 39 лет, в этот день его перевезли на очаковскую гауптвахту. Сюда же доставили из Севастополя и других подсудимых.

На суд истории

Процесс в Очакове

1 февраля начался процесс по делу. Перед военно-морским судом предстал 41 человек. В зал военного собрания публика не допускалась, даже для родственников суд оставался закрытым. Обвинение на процессе поддерживал прокурор - полковник И.А. Ронжин. Он потребовал признать подсудимых виновными в покушении на свержение государственного строя вооруженным путем. Защиту осуществляли адвокаты А.С. Зарудный, Ф.Е. Врублевский, A.M. Александров, С.А.Блавинский, А.В. Винберг. Был выделен и казенный защитник военного ведомства - капитан П.В.Девисон. Дважды на суде довелось выступить П.П. Шмидту. Очевидец вспоминал, что "и судьи, и защитники, и товарищи Шмидта по Голгофе слушали его с замиранием и со слезами". Когда Шмидт произносил свое последнее слово, конвоиры отставили ружья (за что впоследствии были преданы суду).

Что же такого было в словах этого невысокого, физически измученного, внешне неброского человека? Что заставляло беззаветно верить ему, идти за ним? Может быть, преувеличена сила его влияния, и образ "пламенного лейтенанта" - это мифотворчество советской поры? На эти вопросы никто не даст однозначных и исчерпывающих ответов. Человека нет, он ушел из жизни: нет его голоса, его глаз, его энергии. Но остались воспоминания, сохранились слова его речей. Они помогают нам, живущим в другом столетии, почувствовать магнетизм незаурядной личности, дают возможность сделать несколько шагов на бесконечном пути познания Человека.

"Когда я вступил на палубу "Очакова", то, конечно, с полной ясностью понимал всю беспомощность этого крейсера, безбронного, с машиной, которая едва могла дать 8 узлов ходу, и без артиллерии, т.к. имелось всего две рукоятки от 6-дюймовых орудий, остальные орудия действовать не могли. Я понимал всю беспомощность крейсера, неспособность даже к самообороне, а не только к наступательным действиям, неспособного даже уйти от опасности...

Но я знал, что не дальше как завтра, будет начата бойня, будет открыт артиллерийский огонь по казармам, знал, что это страшное злодеяние уже подготовлено, что беда неминуемо стрясется и унесет много неповинных жизней, и это сознание не позволяло мне покинуть ту горсть безоружных людей, которая была на "Очакове" и которая геройски готова была, хотя бы пассивно, одним поднятием красного флага, протестовать против ожидавшегося массового убийства. Команда знала от меня, что первым условием моего участия в деле было не пролить ни капли крови, и команда сама не хотела крови. Что же давало нам убеждение в необходимости, в полезности нашего протеста, что делало нас восторженными и верующими, когда все кругом было так безнадежно и бессильно?

Как мог я, болезненный и слабый человек, лишенный трое предыдущих суток сна, не только оставаться сильным духом и верующим, но поднять дух и укрепить веру в других? В чем была наша сила, идущая, как казалось, в разрез со здравым смыслом?

Сила эта была в глубоком, проникавшем все мое существо и тогда и теперь сознании, что с нами Бог, что с нами русский народ. Да, с нами русский народ, весь, всею своей стомиллионной громадой!

Он, истощенный, изнемогающий, голодный, изрубцованный казацкими нагайками, он, этот народ, с засеченными стариками и детскими трупами, как страшный призрак нечеловеческих страданий, простирал ко мне руки и звал... Мне говорят о статьях закона, о военном положении и т.д. Я не знаю, не хочу, не могу оценивать все происходящее статьями закона. Я знаю один закон - закон долга перед родиной, которую вот уже три года заливает русской кровью. Заливает малочисленная преступная группа людей, захватившая власть и отделившая государя от своего народа. Они из своих хищных расчетов уложили больше ста тысяч трупов в войне с Японией, они же теперь из-за тех же расчетов начинают войну с Россией. Где же измена?

Кто государственный преступник?

Сегодня в их глазах преступен я, как и весь русский народ, который, пробудясь, осмелился стать на дороге их истребительной резни. Но завтра в глазах грядущего суда преступниками будут объявлены они".

18 февраля 1906 года суд над очаковцами закончился вынесением обвинительного приговора. Петр Петрович Шмидт был приговорен к повешению "как непосредственно учинивший посягательство и руководивший действиями других мятежников". Старший баталер Сергей Петрович Частник, "руководитель действиями мятежной команды крейсера "Очаков"; машинист Александр Иванович Гладков, "главный организатор, подстрекатель и участник бунта на крейсере"; комендор Никита Григорьевич Антоненко, "подстрекатель, одним из первых приступивший к мятежным действиям", были приговорены к расстрелу. 27 человек осудили на каторгу и ссылку, десятерых оправдали. Столь жесткое решение суда было предопределено, что понимали и подсудимые. П.П. Шмидт в своей последней речи говорил: "Я встречу приговор ваш без горечи, и ни на минуту не шевельнется во мне упрек вам. Я знаю, что вы, гг. судьи, страдаете не меньше нас, вы так же, как и мы, жертвы переживаемых потрясений народных". Думается, что должностные лица, оказавшиеся в роли судей, навряд ли осознавали, что исполнение их служебного долга сопряжено с определенным нравственным выбором.

одно из крупных вооруж. выступлений в армии и на флоте в Севастополе в период революции 1905-07. С. в. было подготовлено объективным ходом революц. движения в России. С.-д. орг-ции Крыма и Севастополя, начиная с 1900, уделяли большое внимание революц. борьбе среди моряков Черноморского флота. В нач. 1904 возникла Севастопольская воен. с.-д. орг-ция - "Матросская централка". После восстания на броненосце "Потемкин" (июнь 1905) и Октябрьской политич. стачки революц. движение матросов, солдат и рабочих адмиралтейства снова усилилось. Стихийные протесты против тяжелых условий жизни приобрели более организованный характер. По обнародовании Манифеста 17 октября, утром 18 окт. около музея Севастопольской обороны начался многочисл. митинг, посвященный событиям дня. Разогнанный полицией митинг возобновился на Приморском бульваре; в числе ораторов на митинге выступил командир миноносца No 253 лейтенант П. П. Шмидт, потребо- вавший освобождения политзаключенных. Демонстранты, направившиеся к городской тюрьме, были встречены выстрелами: убито 8 и 50 ранено. 19 окт. в 10 часов утра на Приморском бульваре собрался многолюдный митинг протеста, а 20 окт. состоялись похороны жертв расстрела, в к-рых участвовало до 40 тыс. чел. На кладбище произносились политич. речи, но самую сильную сказал лейтенант Шмидт, за что был арестован (освобожден через 2 недели по требованию масс). В конце окт. на предприятиях Севастополя началась всеобщая стачка, а в воинских частях и на кораблях, вопреки запрещению начальства, развернулись митинги. В городе были созданы Совет рабочих депутатов и народная милиция. Попытка командования спровоцировать расстрел матросов и солдат, собравшихся 11 нояб. на митинг на площади между казармами флотского экипажа и Брестского полка, привела к стихийно вспыхнувшему восстанию, охватившему за неск. часов св. 2000 матросов флотской дивизии, части солдат 49-го Брестского полка и рабочих порта. Во главе восставших частей стали матрос боевой роты А. Петров, унтер-офицер Брестского полка Фролов и унтер-офицер крепостной саперной роты М. Барышев. 12 нояб. к восставшим на берегу присоединились матросы крейсера "Очаков", броненосца "Св. Пантелеймон" (б. "Потемкин"), возглавляемые с.-д. А. И. Гладковым, Н. Г. Антоненко, С. П. Частником, И. Сиротенко и др. Избранный Совет матросских, солдатских и рабочих деп. (пред. - с.-д. И. П. Вороницын) предъявил царскому пр-ву требование из 17 пунктов: созыв Учредит. собрания, учреждение республики, установление 8-час. рабочего дня, сокращение срока и улучшение условий воен. службы и т. п. Во главе движения были большевики Севастопольской воен. орг-ции РСДРП. Однако меньшевики, преобладавшие в Севастопольском к-те РСДРП, противились решит. действиям. Матросская комиссия с.-д. пригласила для командования восставшими кораблями беспарт. лейтенанта Шмидта, пользовавшегося громадным авторитетом среди моряков. Ок. 3 час. дня 14 нояб. Шмидт прибыл на "Очаков" и стал во главе восстания. К 2 час. дня 15 нояб. в руках восставших оказалось 12 кораблей: крейсер "Очаков", броненосец "Св. Пантелеймон", минный крейсер "Гриден", минный заградитель "Буг", мореходная лодка "Уралец", учебные суда "Днестр" и "Прут", эскадр. миноносцы "Свирепый" и "Заветный", миноносцы NoNo 265, 268 и 270 с экипажем ок. 2000 чел., однако боевая мощь их была незначительной (разоружены накануне восстания); на берегу в казармах находилось ок. 2500 матросов и солдат, также плохо вооруженных. Пассивность оборонит. тактики восставших помешала привлечь к себе всю Черноморскую эскадру, Севастопольский гарнизон и позволила командующему войсками Одесского воен. округа ген. А. В. Каульбарсу, командующему Черноморским флотом вице-адм. Г. П. Чухнину и командиру 7-го арткорпуса ген.-лейт. А. Н. Меллер-Закомельскому, поставленному царем во главе карательных войск, стянуть до 10 тыс. солдат в полном вооружении и привести в боевую готовность большую часть флота (22 корабля с 6 тыс. чел. личного состава) для штурма восставших. В 3 ч. 15 мин., после того как революц. моряки отклонили ультиматум о сдаче, каратели открыли сильный арт. огонь с береговых батарей и крейсеров по кораблям и казармам восставших. "Очаков" и др. революц. суда открыли ответный огонь; разгорелся морской бой, к-рый ввиду неравенства сил закончился в 16 ч. 45 мин. поражением революц. кораблей. Затем каратели бросили 8 пех. полков на штурм флотских казарм и к 6 ч. утра 16 нояб. овладели ими. На рейде и суше было арестовано св. 2000 чел. Состоявшийся в февр. 1906 суд над очаковцами, выделенными в особую группу (41 чел.), приговорил лейтенанта Шмидта, матросов Гладкова, Антоненко и Частника к смертной казни (расстреляны 6 марта 1906 на о-ве Березань), а остальных к разным срокам каторги и тюрьмы. В июне и ноябре 1906 были осуждены еще 2 группы участников С. в. - общим числом св. 300 чел. и более 1 тыс. наказано без суда. Несмотря на поражение, С. в. имело огромное значение в ходе революции 1905-07, подняв на борьбу новые силы в армии и флоте.

Смотреть значение Севастопольское Восстание 1905 в других словарях

Восстание — бунт
мятеж
возмущение
Словарь синонимов

Восстание Ср. — 1. Вооруженное выступление каких-л. социальных групп или классов против существующей политической власти. 2. разг. Резкое выступление против кого-л., чего-л., выражение протеста, негодования.
Толковый словарь Ефремовой

Восстание — восстания, ср. Массовое организованное выступление против правительственной власти с целью ее свержения. Вооруженное восстание рабочих и крестьян.
Толковый словарь Ушакова

Восстание — -я; ср. Массовое вооружённое выступление угнетённых слоёв общества против существующей власти. Поднять в. Крестьянские восстания. В. рабов в Риме.
Толковый словарь Кузнецова

Арон (агоп) Раймон (1905-1983) — - французский социолог и политолог. В фокусе научных интересов А. проблемы демократии, политической свободы, типология современных политических режимов, сравнительный........
Политический словарь

Арон Раймон (1905-1983) — - французский социолог и политолог. В фокусе его научных интересов - проблемы демократии, политической свободы, типология современных политических режимов, сравнительный........
Политический словарь

Бармаш Владимир Владимирович (псевдонимы В 1905-06 - Горбонос, Ваня, Леня) — (1879 - ?). Анархист. Образование среднее (позже окончил 3 курса Народного университета им. А. Л. Шанявского в Москве). В 1905 член Московской организации ПСР. Участвовал в вооруженном........
Политический словарь

Вооруженное Восстание — - открытое организованное вооруженное выступление каких-либо социальных групп или классов против существующей политической власти. Наряду с вооруженными восстаниями,........
Политический словарь

Канетти (canetti) Элиас (1905- 1990) — - австрийский ученый и писатель. Лауреат Нобелевской премии по литературе (1983). В трактате "Масса и власть" (1960) К. проанализировал роль массовых процессов в возникновении........
Политический словарь

Арон (aron) Реймон (1905-1983) — французский экономист и социолог. Основные работы: «18 лекций об индустриальном обществе» (1962) и «Классовая борьба» (1964). Автор концепции индустриального общества. Основными........
Экономический словарь

Бёрнхем (burnham) Джеймс (1905-1987) — американский экономист и социолог, выдвинул теорию «революции управляющих», по которой власть в капиталистическом обществе переходит к новому классу управляющих........
Экономический словарь

Ивата, Ивао (1905-1955) — -
представитель японской бухгалтерской мысли. Он считал, что статический
баланс - это преобразованный
инвентарь, все его статьи могут быть проверены путем........
Экономический словарь

Кан (kahn) Ричард Фердинанд (род. 1905) — английский экономист. В 1931 г. Кан впервые ввел в экономическую теорию понятие «мультипликатора». В статье «отношение внутренних инвестиций к безработице» (1931) в связи........
Экономический словарь

Кларк (clark) Колин (1905-1989) — английский экономист и статистик. Выдвинул концепцию, согласно которой экономическое развитие проходит стадии, характеризующиеся определенным соотношением между........
Экономический словарь

Лернер (lerner) Абби (1905-1982) — русский (советский) политический деятель, теоретик марксизма. Автор историко-экономического исследования «Развитие капитализма в России» (1899) и теоретической работы........
Экономический словарь

Фелнер (fellner) Уильям (род. 1905) — американский экономист; специалист в области теории денежного обращения, монополистической конкуренции, экономического роста. Применяя положения теории игр к анализу........
Экономический словарь

Манифест Об Усовершенствовании Государственного Порядка /1905 Г./ — - документ эпохи 1-й русской революции. Значительно расширил права Государственной Думы, "даровал" населению свободы совести, слова, собраний, союзов и т.д.
Юридический словарь

Абхазское Восстание — июль 1866, крестьянское движение в Абхазии. Ок. 20тыс. участников. Подавлено войсками.

Андижанское Восстание — антиколониальное движение крестьян в Ферганскойобл. в мае 1898 (2 тыс. участников). Местная знать и духовенство подлозунгом газавата пытались использовать длявосстановления........
Большой энциклопедический словарь

Апрельское Восстание 1876 — крупнейшее выступление болгарского народапротив турецкого ига. Подготовлено Болгарским революционным центральнымкомитетом. Наибольший размах получило в южной части........
Большой энциклопедический словарь

Апрельское Восстание 1945 — всенародное вооруженное восстание в Сев.Италии против немецко-фашистских оккупантов и их итальянских приспешников;завершило освобождение Италии от фашизма. 25 апреля........
Большой энциклопедический словарь

Астраханское Восстание — стрельцов и посадских против налогов и произволавластей в июле 1705 - марте 1706. Восставшие захватили Астрахань, создаливыборный совет старшин, который отменил ряд налогов,........
Большой энциклопедический словарь

Бай Буре Восстание — крестьянское восстание в Сьерра-Леоне в нач. 1889против введенного английскими колонизаторами налога на хижины; возглавлялвождь Бай Буре. Подавлено английскими войсками.
Большой энциклопедический словарь

Бенаресское Восстание 1781 — антианглийское в индийском княжестве Бенарес,вассальном (с 1775) от английской Ост-Индской компании. Вспыхнуло стихийнов связи с поборами английского генерал-губернатора........
Большой энциклопедический словарь

Боксерское Восстание — см. Ихэтуаньское восстание.
Большой энциклопедический словарь

Болотникова Восстание 1606-07 — восстание холопов, крестьян, посадскихлюдей, стрельцов, казаков под предводительством И. И. Болотникова противкрепостничества. Поддержано антиправительственным выступлением........
Большой энциклопедический словарь

Бугских Казаков Восстание — (Бугского казачьего войска) в июле - сентябре1817 (центр - Вознесенск) в связи с переводом их военного поселения.Подавлено правительственными войсками.
Большой энциклопедический словарь

Буколов Восстание — антиримское восстание в Египте в 172 (по другимданным, 174 или 175). Название от Буколии - заболоченной местности вдельте Нила, куда бежали крестьяне от непосильных налогов.
Большой энциклопедический словарь

Булавинское Восстание — крестьянско-казацкое восстание 1707 - нач. 1709 наДону, Левобережной и Слободской Украине и в Ср. Поволжье под руководствомК. А. Булавина. Восставшие взяли Черкасск, Царицын........
Большой энциклопедический словарь

Валашское Восстание 1821 — восстание в Валахии и некоторых районахМолдавии против гнета местных бояр и греков-фанариотов, турецкоговладычества. Руководитель - Т. Владимиреску.
Большой энциклопедический словарь

· «Севастопольский пожар» ·

На стапеле Севастопольского адмиралтейства заложили крейсер, который с апреля зачисли в списки Российского императорского флота под наименованием «Очаков» (однотипный корабль назвали «Кагул»); официальная закладка состоялась 13 августа того же года. Строитель - Н.И. Янковский.

По проекту крейсер имел следующие характеристики: водоизмещение - 6645 т; длина - 134 м, ширина - 16,6 м, осадка - 6,3 м. Главные механизмы - две паровые машины тройного расширения общей мощностью 19 500 л.с., пар для них вырабатывали 16 котлов Бельвиля. Вооружение - по 12 152 мм и 75 мм орудий, 8 47 мм и 2 37 мм, а также две десантные пушки, два пулемета, шесть торпедных аппаратов. Четыре шестидюймовки устанавливались в двухорудийных башнях, еще четыре - в одиночных казематах. Толщина брони: палуба 35—79 мм, боевая рубка - 140 мм, башни - 127 мм, казематы - до 80 мм. Экипаж - 570 человек.

Торжественный спуск корабля на воду состоялся 21 сентября 1902 г., достройка шла не слишком быстро, но к осени 1905 г. «Очаков» уже приступил к испытаниям машин и артиллерии. Во время Севастопольского восстания 14 (27) ноября крейсер стал флагманом революционной эскадры, на нем находился штаб восставших и командовавший ими Пётр Петрович Шмидт.

На следующий день власти решились подавить восстание силой: «Очаков» и несколько других кораблей под красными флагами были обстреляны корабельной, береговой и полевой артиллерией, по ним вели ружейный огонь верные правительству войска. Многие корабли революционной эскадры пострадали, погибло до 100 человек. «Очаков» получил много попаданий и загорелся, пожар на нем продолжался два дня.

восстание во главе с лейтенантом П. П. Шмидтом. Это было одной из самых крупных вооруженных выступлений на Черноморском флоте в период Революции 1905—1907 гг. в Российской империи. Началось стихийно в ответ на попытку командования флотом учинить расправу над участниками многотысячного митинга матросов и солдат. Охватило свыше 4000 береговых матросов, солдат и рабочих порта. К восставшим присоединились команды крейсера «Очаков», броненосца «Св. Пантелеймон» (бывший « Князь Потёмкин -Таврический »), всего 12 кораблей.

Пассивность восставших привела к тому, что военное командование стянуло верные правительству войска и корабли и разгромило восставших. На рейде и суше было арестовано свыше 2000 человек. Приговорами военных судов были осуждены свыше 300 участников восстания, более 1 тыс. человек наказано без суда, а лейтенант Шмидт, матросы Гладков, Антоненко и Частник приговорены к смертной казни.

Надо отметить, что в сравнении с политикой ряда других стран российские власти были довольно гуманными.

Предпосылки мятежа

Первым массовым выступлением на флоте стал бунт матросов-черноморцев, восставших в июне 1905 года на броненосце «Князь Потемкин-Таврический». Менее чем через полгода вспыхнуло восстание на крейсере «Очаков», затем центр революционной активности сместился на Балтику, восстание было поднято на крейсере «Память Азова».

Наконец революционная волна докатилась до Дальнего Востока: в октябре 1907 года там начались события, центром которых стал миноносец «Скорый».

Все мятежи были подавлены, но причины, которые заставили людей выступить против власти, не были изжиты. Поэтому не удивительно, что флот сыграет важную роль уже в Революции 1917 г.

Активное участие в событиях приняли и матросы. Это не было удивительным. Если солдаты, в массе своё крестьяне, были традиционно консервативны и пассивны, сохраняя веру в «хорошего царя», и не отметились значительными революционными выступлениями, то с матросами картина была иной. Среди матросов было много рабочих, чтобы было связано с необходимость эксплуатации кораблей, имеющих сложную начинку. Флот окончательно стал паровым и броненосным. Это накладывало свой отпечаток на социальный состав матросов. Среди призывников с каждым годом возрастал процент рабочей молодежи. Они имели определенное образование, читали книги и газеты. Поэтому революционным активистам намного легче было создать подпольные ячейки на флоте.

При этом ситуация в стране и на флоте вызывала недовольство матросов. Положение рабочего класса было тяжелым, что свойственно любой капиталистической стране (пример, современной России очень нагляден, после развала СССР прав у работников всё меньше, а произвол начальства сильнее, вплоть до ввода «потогонной системы»). Служба на флоте была тяжелой и длилась 7 лет. На содержание личного состава денег выделяли мало, часто они просто разворовывались (коррупция была одним из бичей Российской империи). На флоте процветали суровая муштра и мордобой. Традиции Ушакова, Лазарева и Нахимова по воспитанию матросов и человеческому к ним отношению, кроме некоторых исключений, были прочно забыты. Произвол и бессмысленная муштра вызывали у солдат и матросов чувство протеста, подавленной злобы, не удивительно активисты социал-демократических движений получили на флоте заметную поддержку. Во флоте появились очаги революции. Уже в 1901-1902 гг. на флоте возникли первые социал-демократические группы и кружки.

В конце 1901 г. в Севастополе кружки объединяются в социал-демократический «Севастопольский рабочий союз». Однако через несколько месяцев «Севастопольский рабочий союз» был разгромлен охранкой. В начале 1903 г. в главной же базе был создан комитет по руководству революционным движением на Черноморском флоте. Позднее он влился в Севастопольский комитет РСДРП, созданный в конце 1903 г. Таким образом, революционное движение на флоте приобретает организованный характер и постепенно становится массовым.

В апреле 1904 г. в результате объединения кружков 37-го флотского экипажа в Николаеве, 32-го экипажа в Севастополе и ряда других команд с партийной организацией учебного отряда был создан Центральный флотский комитет (Централка), ставший военной организацией Севастопольского комитета РСДРП. В его состав вошли большевики А. М. Петров, И. Т. Яхновский, Г. Н. Вакуленчук, А. И. Гладков, И. А. Черный и другие.

Централка имела связи с социал-демократическими организациями Харькова, Николаева, Одессы и других городов, а также с Женевой, где находился В. Ленин. Центральный комитет вёл пропаганду и агитацию среди матросов и солдат, распространял революционную литературу и прокламации, проводил нелегальные собрания солдат и матросов.

Власти реагировали на это крайне неумело. Пытаясь предотвратить совместные выступления моряков и рабочих Севастополя, командующий флотом вице-адмирал Чухнин 1 ноября 1904 г. издал приказ, запрещавший увольнение в город.

Это только вызвало возмущение матросов. 3 ноября несколько тысяч человек из Лазаревских казарм потребовали у дежурного офицера увольнения в город. Не получив разрешения, они взломали ворота и ушли. Зачинщики этого выступления были арестованы. Часть матросов флотской дивизии списали на корабли. Несколько сот матросов были переведены на Балтику. Однако это не могло ликвидировать корни проблемы.

Тем временем революция нарастала. В январе — марте 1905 г. в забастовках участвовали 810 тыс. промышленных рабочих. Крестьянское движение весной и летом 1905 г. охватило более одной пятой части уездов империи. Усиливались революционные настроения и в вооруженных силах. Особенно усилилась смута после Цусимского разгрома.

Центральный флотский комитет, руководствуясь решениями III съезда партии, приступил к подготовке вооруженного восстания на Черноморском флоте. Цель выступления заключалась в том, чтобы овладеть всеми кораблями флота и совместно с солдатами гарнизона и рабочими города взять власть в свои руки. Планировалось, что Севастополь явится центром революции на юге России и отсюда пожар восстания будет переброшен на Кавказ, в Одессу, Николаев, всё Северное Причерноморье. Восстание собирались начать в конце летних маневров флота, в августе — сентябре 1905 г., когда, как ожидалось, революционное движение в России достигнет своего пика.

Однако этот план был сорван стихийным вступлением в июне на эскадренном броненосце «Князь Потемкин-Таврический». Эпопея «Потемкина» закончилась тем, что броненосец прибыл в Констанцу и из-за отсутствия топлива, пресной воды и продовольствия моряки вынуждены были сдаться румынским властям на правах политических эмигрантов. Часть матросов осталось в Румынии или перебрались Болгарию, Англию, Аргентину и другие страны, часть вернулась в Россию и была осуждена. Корабль был возвращён России и переименован в «Святой Пантелеймон». Несмотря на стихийность выступления броненосца — это было первое массовое революционное вступление в вооруженных силах, первое восстание крупной военной части.

Кроме восстания на «Потёмкине», мятеж произошёл на учебном корабле «Прут». Матросы, узнав о выступлении потёмкинцев, арестовали командира и офицеров корабля. Мятежники решили следовать в Одессу и присоединиться к «Потемкину». Но там корабль уже не застал броненосец. «Прут» направился в Севастополь, надеясь поднять восстание на эскадре. Навстречу «Пруту» были высланы два миноносца, которые взяли его под конвой. В Севастополе 44 участника восстания были арестованы и преданы суду. Зачинщиков (А. Петрова, Д. Титова, И. Черного и И. Адаменко) приговорили к смертной казни, остальных — к каторге и тюремному заключению. Эти восстание привели к усилению репрессий и активизации розыска что сорвало планы по началу крупного восстания.

Во второй половине 1905 г. революционное движение в России продолжало нарастать. Всероссийская политическая стачка в октябре привела к образованию во многих городах Советов рабочих депутатов. Царь Николай II вынужден был издать 17 октября 1905 г. манифест, в котором обещал народу политические права и свободы.

В Севастополе 18 октября прошёл митинг и демонстрация рабочих, матросов и солдат, которые потребовали освобождения политических заключенных. Когда демонстранты подошли к воротам тюрьмы, солдаты охраны открыли огонь. Было убито 8 и ранено 50 человек. Военные власти ввели в городе военное положение.

В последующие дни ситуация в Севастополе продолжала накаляться. Митингующие требовали снять военное положение, вывести с улиц казаков, отдать под суд виновников расстрела у тюрьмы и освободить всех политических заключенных. Создали даже народную милицию, она просуществовала всего три дня и вызвала большой переполох у властей. 20 октября в Севастополе состоялись похороны, что вылились в мощную демонстрацию.

На городском кладбище был организован митинг, на нём выступил лейтенант Пётр Шмидт, который пользовался большой популярностью революционной интеллигенции города и матросов Черноморского флота. По приказу командующего флотом Чухнина Шмидт был арестован. Однако по требованию рабочих, матросов и солдат гарнизона властям пришлось освободить его.

Таким образом, обстановка в городе накалилась. В конце октября в Севастополе началась всеобщая забастовка рабочих,

железнодорожников и моряков торгового флота. 3 ноября адмирал Чухнин издал приказ, запрещавший матросам посещать митинги, собрания, распространять и читать «преступную» литературу. Однако это не могло стабилизировать ситуацию.

Восстание

8 (21) ноября произошли волнения на крейсере «Очаков» и броненосце «Святой Пантелеймон». 10 (23) ноября после проводов демобилизованных матросов состоялся большой митинг. Военная организация Севастопольского комитета РСДРП пыталась предотвратить неподготовленный взрыв. Но предотвратить преждевременное начало восстания не удалось. 11 (24) ноября восстание стихийно вспыхнуло во флотской дивизии.

11 (24) ноября должны были состояться выборы в Совет рабочих, матросских и солдатских депутатов. В связи с этим планировалось проведение больших митингов у матросских и солдатских казарм. Командующий флотом Чухнин, пытаясь не допустить проведения митинга у флотских казарм, направил туда сводный отряд из матросов флотских экипажей и солдат Белостокского полка, которые заняли выходы из казарм и не выпускали матросов на митинг.

Вскоре в накалившейся обстановке произошла стычка. Матрос К. П. Петров выстрелами из винтовки ранил командира сводного отряда контр-адмирала Писаревского и командира учебной команды Штейна, причем второго — смертельно. Петрова схватили, но практически сразу его освободили матросы. После этого дежурные офицеры были арестованы, обезоружены и отведены в канцелярию. Утром они были освобождены, но изгнаны из казарм. К мятежникам флотской дивизии присоединились солдаты Брестского полка, крепостной артиллерии, крепостная саперная рота, а также матросы дежурной роты броненосца «Синоп», посланной Чухниным для усмирения восставших.

Так началось ноябрьское восстание, которое Ленин образно назвал «севастопольским пожаром».

12 ноября в городе началась всеобщая забастовка. В ночь на 12 ноября был избран первый Севастопольский Совет матросских, солдатских и рабочих депутатов. Утром состоялось первое заседание Севастопольского Совета. Собрание прошло безрезультатно. Большевики призывали к решительным действиям, меньшевики же предлагали не усугублять ситуацию и превратить восстание в мирную забастовку с выдвижением экономических требований. Только вечером были выработаны общие требования: созыв Учредительного собрания, установление 8-часового рабочего дня, освобождение политических заключенных, отмена смертной казни, снятие военного положения, уменьшение срока военной службы и т. д.

Власть в городе перешла в руки Совета матросских, солдатских и рабочих депутатов, который организовал патрулирование, взял под свой контроль запасы топлива, продовольствия, вещевые склады. Тем временем военное командование накапливало силы для подавления восстания. В ночь на 13 ноября офицерам Брестского полка удалось вывести солдат за город в лагеря в район Белостокского полка. В Севастополь срочно начали стягивать подтягивались войска из других городов. Чухнин объявил город на военном, а крепость на осадном положении.
Восстание продолжало разрастаться. 13 (26) ноября началось восстание на крейсере «Очаков». Офицеры попытались разоружить команду, но не смогли.

Тогда они вместе с кондукторами покинули корабль. Руководство восстанием взяли в свои руки большевики крейсера — С. П. Частник, Н. Г. Антоненко и А. И. Гладков.

В ночь 15 (28) ноября революционные матросы овладели минным крейсером «Гридень», миноносцем «Свирепый», тремя номерными миноносцами и несколькими мелкими судами, а в порту захватили некоторое количество оружия. Тогда же к мятежникам присоединились экипажи канонерской лодки «Уралец», миноносцев «Заветный», «Зоркий» и учебного корабля «Днестр». Утром на всех восставших кораблях были подняты красные флаги.

Восставшие надеялись, что к ним присоединятся и остальные корабли флота. Однако командование успело принять контрмеры. На эскадре производилось обновление личного состава, были списаны или арестованы матросы, которые симпатизировали восставшим и были под подозрением. Чтобы привлечь на сторону восставших всю эскадру, Шмидт обошёл ее на миноносце «Свирепый», но без успеха.

Командование уже контролировало ситуацию. К восстанию присоединился «Пантелеймон» (бывший «Потёмкин»), но сам броненосец уже не был боевой единицей, так как с него сняли вооружение.

Силы восставших составляли 14 кораблей и судов и около 4,5 тыс. матросов и солдат на кораблях и берегу. Однако боевая мощь их была незначительной, так как большинство корабельных орудий еще до восстания были приведены в негодность. Только на крейсере «Очаков» и на миноносцах артиллерия находилась в исправности. Солдаты на берегу были плохо вооружены, не хватало пулеметов, винтовок и патронов. Кроме того, восставшие упустили благоприятный момент для развития успеха, стратегическую инициативу. Пассивность оборонительной тактики восставших помешала привлечь к себе всю Черноморскую эскадру и Севастопольский гарнизон.
А противники революционеров, в отличие от 1917 г., ещё не утратили воли и решительности. Командующий войсками Одесского военного округа генерал А. В. Каульбарс, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Г. П. Чухнин и командир 7-го арткорпуса ген.-лейтенант А. Н. Меллер-Закомельский, поставленный царем во главе карательной экспедиции, стянули до 10 тыс. солдат и смогли выставить 22 корабля с 6 тыс. человек экипажа.

Во второй половине дня 15 ноября восставшим был предъявлен ультиматум о сдаче. Не получив ответа на ультиматум, верные правительству войска пошли в наступление и открыли огонь по «внутренним врагам». Был отдан приказ открыть огонь по мятежным кораблям и судам. Вели огонь не только корабли, а также береговая артиллерия, орудия сухопутных войск, а также солдаты из пулеметов и винтовок (их расставили по берегу). В ответ на обстрел три миноносца, в том числе «Свирепый», попытались атаковать броненосец «Ростислав» и крейсер «Память «Меркурия».

Однако под сильным огнем они получили большие повреждения и не смогли довести торпедную атаку до конца. «Свирепый» отстреливался до тех пор, пока не были снесены все палубные надстройки. При этом погибли многие матросы корабля.

Корабельная и береговая артиллерия нанесла мощный удар по восставшим. Крейсер «Очаков», наиболее мощная единица восставший (из вооруженных кораблей), оставаясь на рейде неподвижной мишенью, сразу утрачивал все достоинства легкого быстроходного крейсера. К тому же этот корабль, только что построенный и еще проходивший испытания, не мог считаться полноценной боевой единицей и даже не имел скомплектованных орудийных расчетов (на корабле вместо 555 было лишь 365 матросов). «Очаков» получил десятки пробоин, загорелся и в ответ смог сделать всего несколько выстрелов. В результате обстрела крейсер получил тяжелые повреждения (при восстановлении крейсера в корпусе насчитали 63 пробоины и ремонт длился более трех лет). Обстрел революционных кораблей продолжался до 16 часов 45 минут. Многие суда были объяты огнем, и матросы стали покидать их.

Раненый Шмидт с группой моряков пытался на миноносце № 270 прорваться в Артиллерийскую бухту. Но корабль получил повреждения, потерял ход, и Шмидт со своими товарищами был арестован.

Матросы и солдаты, находившиеся в казармах флотской дивизии, оказывали сопротивление до утра 16 (29) ноября. Они сдались после того как кончились боеприпасы и казармы подверглись мощному артиллерийскому обстрелу.

В целом учитывая масштаб мятежа и его опасность для империи, когда существовала возможность восстания значительной части Черноморского флота, при поддержке части сухопутных войск, наказание было довольно гуманным. Но само восстание подавили жестко и решительно. Сотни матросов погибли. Руководители Севастопольского восстания П. П. Шмидт, С. П. Частник, Н. Г. Антоненко и А. И. Гладков по приговору военно-морского суда в марте 1906 г. были расстреляны на острове Березань.

В заключительном слове на суде П. П. Шмидт гордо заявил: «Я знаю, что столб, у которого встану я принять смерть, будет водружен на грани двух разных исторических эпох нашей родины… Позади за спиной у меня останутся народные страдания и потрясения тяжелых лет, а впереди я буду видеть молодую, обновленную, счастливую Россию»

Свыше 300 человек были приговорены к разным срокам тюремного заключения и каторги. Около тысячи человек подверглись дисциплинарным наказаниям безо всякого суда.

памятник П.П. Шмидту на кладбище Коммунаров в Севастополе