XV
Место тяги было недалеко над речкой в мелком осиннике. Подъехав к лесу,
Левин слез и провел Облонского на угол мшистой и топкой полянки, уже
освободившейся от снега. Сам он вернулся на другой край к двойняшке-березе
и, прислонив ружье к развилине сухого нижнего сучка, снял кафтан,
перепоясался и попробовал свободы движений рук.
Старая, седая Ласка, ходившая за ними следом, села осторожно против
него и насторожила уши. Солнце спускалось за крупный лес; и на свете зари
березки, рассыпанные по осиннику, отчетливо рисовались своими висящими
ветвями с надутыми, готовыми лопнуть почками.
Из частого лесу, где оставался еще снег, чуть слышно текла еще
извилистыми узкими ручейками вода. Мелкие птицы щебетали и изредка пролетали
с дерева на дерево.
В промежутках совершенной тишины слышен был шорох прошлогодних листьев,
шевелившихся от таянья земли и от росту трав.
"Каково! Слышно и видно, как трава растет!" - сказал себе Левин,
заметив двинувшийся грифельного цвета мокрый осиновый лист подле иглы
молодой травы. Он стоял, слушал и глядел вниз, то на мокрую мшистую землю,
то на прислушивающуюся Ласку, то на расстилавшееся пред ним под горою море
оголенных макуш леса, то на подернутое белыми полосками туч тускневшее небо.
Ястреб, неспешно махая крыльями, пролетел высоко над дальним лесом; другой
точно так же пролетел в том же направлении и скрылся. Птицы все громче и
хлопотливее щебетали в чаще. Недалеко заухал филин, и Ласка, вздрогнув,
переступила осторожно несколько шагов и, склонив набок голову, стала
прислушиваться. Из-за речки послышалась кукушка. Она два раза прокуковала
обычным криком, а потом захрипела, заторопилась и запуталась.
- Каково! уж кукушка!- сказал Степан Аркадьич, выходя из-за куста.
- Да, я слышу, - отвечал Левин, с неудовольствием нарушая тишину леса
своим неприятным самому себе голосом. - Теперь скоро.
Фигура Степана Аркадьича опять зашла за куст, и Левин видел только
яркий огонек спички, вслед за тем заменившийся красным углем папиросы и
синим дымком.
Чик! чик! - щелкнули взводимые Степаном Аркадьичем курки.
- А это что кричит? - спросил Облонский, обращая внимание Левина на
протяжное гуканье, как будто тонким голоском, шаля, ржал жеребенок.
- А, это не знаешь? Это заяц-самец. Да будет говорить! Слушай, летит! -
почти вскрикнул Левин, взводя курки.
Послышался дальний, тонкий свисток и, ровно в тот обычный такт, столь
знакомый охотнику, чрез две секунды, - другой, третий, и за третьим свистком
уже слышно стало хорканье.
Левин кинул глазами направо, налево, и вот пред ним на мутно-голубом
небе, над сливающимися нежными побегами макушек осин показалась летящая
птица. Она летела прямо на него: близкие звуки хорканья, похожие на
равномерное наддирание тугой ткани, раздались над самым ухом; уже виден был
длинный нос и шея птицы, и в ту минуту, как Левин приложился, из-за куста,
где стоял Облонский, блеснула красная молния; птица, как стрела, спустилась
и взмыла опять кверху. Опять блеснула молния, и послышался удар; и, трепля
крыльями, как бы стараясь удержаться на воздухе, птица остановилась,
постояла мгновенье и тяжело шлепнулась о топкую землю.
- Неужели промах? - крикнул Степан Аркадьич, которому из-за дыму не
видно было.
- Вот он! - сказал Левин, указывая на Ласку, которая, подняв одно ухо и
высоко махая кончиком пушистого хвоста, тихим шагом, как бы желая продлить
удовольствие и как бы улыбаясь, подносила убитую птицу к хозяину. - Ну, я
рад, что тебе удалось, - сказал Левин, вместе с тем уже испытывая чувство
зависти, что не ему удалось убить этого вальдшнепа.
- Скверный промах из правого ствола, - отвечал Степан Аркадьич, заряжая
ружье. - Шш... летит.
Действительно, послышались пронзительные, быстро следовавшие один за
другим свистки. Два вальдшнепа, играя и догоняя друг друга и только свистя,
а не зоркая, налетели на самые головы охотников. Раздались четыре выстрела,
и, как ласточки, вальдшнепы дали быстрый заворот и исчезли из виду. . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Тяга была прекрасная. Степан Аркадьич убил еще две штуки и Левин двух,
из которых одного не нашел. Стало темнеть. Ясная серебряная Венера низко на
западе уже сияла из-за березок своим нежным блеском, и высоко на востоке уже
переливался своими красными огнями мрачный Арктурус. Над головой у себя
Левин ловил и терял звезды Медведицы. Вальдшнепы уже перестали летать; но
Левин решил подождать еще, пока видная ему ниже сучка березы Венера перейдет
выше его и когда ясны будут везде звезды Медведицы. Венера перешла уже выше
сучка, колесница Медведицы с своим дышлом была уже вся видна на темно-синем
небе, но он все еще ждал.
- Не пора ли? - сказал Степан Аркадьич.
В лесу уже было тихо, и ни одна птичка не шевелилась.
- Постоим еще, - отвечал Левин.
- Как хочешь.
Они стояли теперь шагах в пятнадцати друг от друга.
- Стива! - вдруг неожиданно сказал Левин, - что ж ты мне не скажешь,
вышла твоя свояченица замуж или когда выходит?
Левин чувствовал себя столь твердым и спокойным, что никакой ответ, он
думал, не мог бы взволновать его.
Но он никак не ожидал того, что отвечал Степан Аркадьич.
- И не думала и не думает выходить замуж, а она очень больна, и доктора
послали ее за границу. Даже боятся за ее жизнь.
- Что ты! - вскрикнул Левин. - Очень больна? Что же с ней? Как она...
В то время, как они говорили это, Ласка, насторожив уши, оглядывалась
вверх на небо и укоризненно на них.
"Вот нашли время разговаривать, - думала она. - А он летит... Вот он,
так и есть. Прозевают..." - думала Ласка.
Но в это самое мгновенье оба вдруг услыхали пронзительный свист,
который как будто стегнул их по уху, и оба вдруг схватились за ружья, и две
молнии блеснули, и два удара раздались в одно и то же мгновение. Высоко
летевший вальдшнеп мгновенно сложил крылья и упал в чащу, пригибая тонкие
побеги.
- Вот отлично! Общий!- вскрикнул Левин и побежал с Лаской в чащу
отыскивать вальдшнепа. "Ах да, о чем это неприятно было? - вспоминал он. -
Да, больна Кити... Что ж делать, очень жаль", - думал он.
- А, нашла! Вот умница, - сказал он, вынимая изо рта Ласки теплую птицу
и кладя ее в полный почти ягдташ. - Нашел, Стива! - крикнул он.
«А что, если уж и был обыск? Что, если их как раз у себя и застану?»
Но вот его комната. Ничего и никого; никто не заглядывал. Даже Настасья не притрогивалась. Но, господи! Как мог он оставить давеча все эти вещи в этой дыре?
Он бросился в угол, запустил руку под обои и стал вытаскивать вещи и нагружать ими карманы. Всего оказалось восемь штук: две маленькие коробки с серьгами или с чем-то в этом роде он хорошенько не посмотрел; потом четыре небольшие сафьянные футляра. Одна цепочка была просто завернута в газетную бумагу. Еще что-то в газетной бумаге, кажется орден...
Он поклал всё в разные карманы, в пальто и в оставшийся правый карман панталон, стараясь, чтоб было неприметнее. Кошелек тоже взял заодно с вещами. Затем вышел из комнаты, на этот раз даже оставив ее совсем настежь.
Он шел скоро и твердо, и хоть чувствовал, что весь изломан, но сознание было при нем. Боялся он погони, боялся, что через полчаса, через четверть часа уже выйдет, пожалуй, инструкция следить за ним; стало быть, во что бы ни стало, надо было до времени схоронить концы. Надо было управиться, пока еще оставалось хоть сколько-нибудь сил и хоть какое-нибудь рассуждение... Куда же идти?
Это было уже давно решено: «Бросить всё в канаву, и концы в воду, и дело с концом». Так порешил он еще ночью, в бреду, в те мгновения, когда, он помнил это, несколько раз порывался встать и идти: «поскорей, поскорей, и всё выбросить». Но выбросить оказалось очень трудно.
Он бродил по набережной Екатерининского канала уже с полчаса, а может и более, и несколько раз посматривал на сходы в канаву, где их встречал. Но и подумать нельзя было исполнить намерение: или плоты стояли у самых сходов и на них прачки мыли белье, или лодки были причалены, и везде люди так и кишат, да и отовсюду с набережных, со всех сторон, можно видеть, заметить: подозрительно, что человек нарочно сошел, остановился и что-то в воду бросает. А ну как футляры не утонут, а поплывут? Да и конечно так. Всякий увидит. И без того уже все так и смотрят, встречаясь, оглядывают, как будто им и дело только до него. «Отчего бы так, или мне, может быть, кажется», думал он.
Наконец пришло ему в голову, что не лучше ли будет пойти куда-нибудь на Неву? Там и людей меньше, и незаметнее, и во всяком случае удобнее, а главное от здешних мест дальше. И удивился он вдруг: как это он целые полчаса бродил в тоске и тревоге, и в опасных местах, а этого не мог раньше выдумать! И потому только целые полчаса на безрассудное дело убил, что так уже раз во сне, в бреду решено было! Он становился чрезвычайно рассеян и забывчив и знал это. Решительно надо было спешить!
Он пошел к Неве по В му проспекту; но дорогою ему пришла вдруг еще мысль: «Зачем на Неву? Зачем в воду? Не лучше ли уйти куда-нибудь очень далеко, опять хоть на Острова, и там где-нибудь, в одиноком месте, в лесу, под кустом, зарыть всё это и дерево, пожалуй, заметить?» И хотя он чувствовал, что не в состоянии всего ясно и здраво обсудить в эту минуту, но мысль ему показалась безошибочною.
Но и на Острова ему не суждено было попасть, а случилось другое: выходя с Вго проспекта на площадь, он вдруг увидел налево вход во двор, обставленный совершенно глухими стенами. Справа, тотчас же по входе в ворота, далеко во двор тянулась глухая небеленая стена соседнего четырехэтажного дома. Слева, параллельно глухой стене и тоже сейчас от ворот, шел деревянный забор, шагов на двадцать в глубь двора, и потом уже делал перелом влево. Это было глухое отгороженное место, где лежали какие-то материалы. Далее, в углублении двора, выглядывал из-за забора угол низкого, закопченного, каменного сарая, очевидно часть какой-нибудь мастерской. Тут, верно, было какое-то заведение, каретное или слесарное, или что-нибудь в этом роде; везде, почти от самых ворот, чернелось много угольной пыли. «Вот бы куда подбросить и уйти!» вздумалось ему вдруг. Не замечая никого во дворе, он прошагнул в ворота и как раз увидал, сейчас же близ ворот, прилаженный у забора желоб (как и часто устраивается в таких домах, где много фабричных, артельных, извозчиков и проч.), а над желобом, тут же на заборе, надписана была мелом всегдашняя в таких случаях острота: «Сдесь становитца воз прещено». Стало быть, уж и тем хорошо, что никакого подозрения, что зашел и остановился. «Тут всё так разом и сбросить где-нибудь в кучку и уйти!»
Оглядевшись еще раз, он уже засунул и руку в карман, как вдруг у самой наружной стены, между воротами и желобом, где всё расстояние было шириною в аршин, заметил он большой неотесанный камень, примерно, может быть, пуда в полтора весу, прилегавший прямо к каменной уличной стене. За этою стеной была улица, тротуар, слышно было, как шныряли прохожие, которых здесь всегда немало; но за воротами его никто не мог увидать, разве зашел бы кто с улицы, что, впрочем, очень могло случиться, а потому надо было спешить.
Он нагнулся к камню, схватился за верхушку его крепко, обеими руками, собрал все свои силы и перевернул камень. Под камнем образовалось небольшое углубление; тотчас же стал он бросать в него всё из кармана. Кошелек пришелся на самый верх, и все-таки в углублении оставалось еще место. Затем он снова схватился за камень, одним оборотом перевернул его на прежнюю сторону, и он как раз пришелся в свое прежнее место, разве немного, чуть-чуть казался повыше. Но он подгреб земли и придавил по краям ногою. Ничего не было заметно.
Тогда он вышел и направился к площади. Опять сильная, едва выносимая радость, как давеча в конторе, овладела им на мгновение. «Схоронены концы! И кому, кому в голову может прийти искать под этим камнем? Он тут, может быть, с построения дома лежит и еще столько же пролежит. А хоть бы и нашли: кто на меня подумает? Всё кончено! Нет улик!» и он засмеялся. Да, он помнил потом, что он засмеялся нервным, мелким, неслышным, долгим смехом, и всё смеялся, всё время, как проходил через площадь. Но когда он ступил на К й бульвар, где третьего дня повстречался с тою девочкой, смех его вдруг прошел. Другие мысли полезли ему в голову. Показалось ему вдруг тоже, что ужасно ему теперь отвратительно проходить мимо той скамейки, на которой он тогда, по уходе девочки, сидел и раздумывал, и ужасно тоже будет тяжело встретить опять того усача, которому он тогда дал двугривенный: «Черт его возьми!»
Он шел, смотря кругом рассеянно и злобно. Все мысли его кружились теперь около одного какого-то главного пункта, и он сам чувствовал, что это действительно такой главный пункт и есть и что теперь, именно теперь, он остался один на один с этим главным пунктом, и что это даже в первый раз после этих двух месяцев.
«А черт возьми это всё! подумал он вдруг в припадке неистощимой злобы. Ну началось, так и началось, черт с ней и с новою жизнию! Как это, господи, глупо!.. А сколько я налгал и наподличал сегодня! Как мерзко лебезил и заигрывал давеча с сквернейшим Ильей Петровичем! А впрочем, вздор и это! Наплевать мне на них на всех, да и на то, что я лебезил и заигрывал! Совсем не то! Совсем не то!..»
Вдруг он остановился; новый, совершенно неожиданный и чрезвычайно простой вопрос разом сбил его с толку и горько его изумил:
«Если действительно всё это дело сделано было сознательно, а не по-дурацки, если у тебя действительно была определенная и твердая цель, то каким же образом ты до сих пор даже и не заглянул в кошелек и не знаешь, что тебе досталось, из-за чего все муки принял и на такое подлое, гадкое, низкое дело сознательно шел? Да ведь ты в воду его хотел сейчас бросить, кошелек-то, вместе со всеми вещами, которых ты тоже еще не видал... Это как же?»
Да, это так; это всё так. Он, впрочем, это и прежде знал, и совсем это не новый вопрос для него; и когда ночью решено было в воду кинуть, то решено было безо всякого колебания и возражения, а так, как будто так тому и следует быть, как будто иначе и быть невозможно... Да, он это всё знал и всё помнил; да чуть ли это уже вчера не было так решено, в ту самую минуту, когда он над сундуком сидел и футляры из него таскал... А ведь так!..
«Это оттого что я очень болен, угрюмо решил он наконец, я сам измучил и истерзал себя, и сам не знаю, что делаю... И вчера, и третьего дня, и всё это время терзал себя... Выздоровлю и... не буду терзать себя... А ну как совсем и не выздоровлю? Господи! Как это мне всё надоело!..» Он шел не останавливаясь. Ему ужасно хотелось как-нибудь рассеяться, но он не знал, что сделать и что предпринять. Одно новое, непреодолимое ощущение овладевало им всё более и более почти с каждой минутой: это было какое-то бесконечное, почти физическое отвращение ко всему встречавшемуся и окружающему, упорное, злобное, ненавистное. Ему гадки были все встречные, гадки были их лица, походка, движения. Просто наплевал бы на кого-нибудь, укусил бы, кажется, если бы кто-нибудь с ним заговорил...
Он остановился вдруг, когда вышел на набережную Малой Невы, на Васильевском острове, подле моста. «Вот тут он живет, в этом доме, подумал он. Что это, да никак я к Разумихину сам пришел! Опять та же история, как тогда... А очень, однако же, любопытно: сам я пришел или просто шел да сюда зашел? Всё равно; сказал я... третьего дня... что к нему после того
на другой день пойду, ну что ж, и пойду! Будто уж я и не могу теперь зайти...»
Он поднялся к Разумихину в пятый этаж.
Тот был дома, в своей каморке, и в эту минуту занимался, писал, и сам ему отпер. Месяца четыре как они не видались. Разумихин сидел у себя в истрепанном до лохмотьев халате, в туфлях на босу ногу, всклокоченный, небритый и неумытый. На лице его выразилось удивление.
Что ты? закричал он, осматривая с ног до головы вошедшего товарища; затем помолчал и присвистнул.
Неужели уж так плохо? Да ты, брат, нашего брата перещеголял, прибавил он, глядя на лохмотья Раскольникова. Да садись же, устал небось! и когда тот повалился на клеенчатый турецкий диван, который был еще хуже его собственного, Разумихин разглядел вдруг, что гость его болен.
Да ты серьезно болен, знаешь ты это? Он стал щупать его пульс; Раскольников вырвал руку.
Не надо, сказал он, я пришел... вот что: у меня уроков никаких... я хотел было... впрочем, мне совсем не надо уроков...
А знаешь что? Ведь ты бредишь! заметил наблюдавший его пристально Разумихин.
Нет, не брежу... Раскольников встал с дивана. Подымаясь к Разумихину, он не подумал о том, что с ним, стало быть, лицом к лицу сойтись должен. Теперь же, в одно мгновение, догадался он, уже на опыте, что всего менее расположен, в эту минуту, сходиться лицом к лицу с кем бы то ни было в целом свете. Вся желчь поднялась в нем. Он чуть не захлебнулся от злобы на себя самого, только что переступил порог Разумихина.
Прощай! сказал он вдруг и пошел к двери.
Да ты постой, постой, чудак!
Не надо!.. повторил тот, опять вырывая руку.
Так на кой черт ты пришел после этого! Очумел ты, что ли? Ведь это... почти обидно. Я так не пущу.
Ну, слушай: я к тебе пришел, потому что, кроме тебя, никого не знаю, кто бы помог... начать... потому что ты всех их добрее, то есть умнее, и обсудить можешь... А теперь я вижу, что ничего мне не надо, слышишь, совсем ничего... ничьих услуг и участий... Я сам... один... Ну и довольно! Оставьте меня в покое!
Да постой на минутку, трубочист! Совсем сумасшедший! По мне ведь как хочешь. Видишь ли: уроков и у меня нет, да и наплевать, а есть на Толкучем книгопродавец Херувимов, это уж сам в своем роде урок. Я его теперь на пять купеческих уроков не променяю. Он этакие изданьица делает и естественнонаучные книжонки выпускает, да как расходятся-то! Однизаглавия чего стоят! Вот ты всегда утверждал, что я глуп; ей-богу, брат, есть глупее меня! Теперь в направление тоже полез; сам ни бельмеса не чувствует, ну а я, разумеется, поощряю. Вот тут два с лишком листа немецкого текста, по-моему, глупейшего шарлатанства: одним словом, рассматривается, человек ли женщина или не человек? Ну и, разумеется, торжественно доказывается, что человек. Херувимов это по части женского вопроса готовит; я перевожу; растянет он эти два с половиной листа листов на шесть, присочиним пышнейшее заглавие в полстраницы и пустим по полтиннику. Сойдет! За перевод мне по шести целковых с листа, значит, за все рублей пятнадцать достанется, и шесть рублей взял я вперед. Кончим это, начнем об китах переводить, потом из второй части «Confessions» какие-то скучнейшие сплетни тоже отметили, переводить будем; Херувимову кто-то сказал, что будто бы Руссо в своем роде Радищев. Я, разумеется, не противоречу, черт с ним! Ну, хочешь второй лист «Человек ли женщина?» переводить? Коли хочешь, так бери сейчас текст, перьев бери, бумаги всё это казенное и бери три рубля: так как я за весь перевод вперед взял, за первый и за второй лист, то, стало быть, три рубля прямо на твой пай и придутся. А кончишь лист еще три целковых получишь. Да вот что еще, пожалуйста, за услугу какую-нибудь не считай с моей стороны. Напротив, только что ты вошел, я уж и рассчитал, чем ты мне будешь полезен. Во-первых, я в орфографии плох, а во-вторых, в немецком иногда просто швах, так что всё больше от себя сочиняю и только тем и утешаюсь, что от этого еще лучше выходит. Ну а кто его знает, может быть, оно и не лучше, а хуже выходит... Берешь или нет?
Раскольников молча взял немецкие листки статьи, взял три рубля и, не сказав ни слова, вышел. Разумихин с удивлением поглядел ему вслед. Но дойдя уже до первой линии, Раскольников вдруг воротился, поднялся опять к Разумихину и, положив на стол и немецкие листы, и три рубля, опять-таки ни слова не говоря, пошел вон.
Да у тебя белая горячка, что ль! заревел взбесившийся наконец Разумихин. Чего ты комедии-то разыгрываешь! Даже меня сбил с толку... Зачем же ты приходил после этого, черт?
Не надо... переводов... пробормотал Раскольников, уже спускаясь с лестницы.
Так какого же тебе черта надо? закричал сверху Разумихин. Тот молча продолжал спускаться.
Эй, ты! Где ты живешь?
Ответа не последовало.
Ну так чер-р-рт с тобой!..
Но Раскольников уже выходил на улицу. На Николаевском мосту ему пришлось еще раз вполне очнуться вследствие одного весьма неприятного для него случая. Его плотно хлестнул кнутом по спине кучер одной коляски, за то что он чуть-чуть не попал под лошадей, несмотря на то что кучер раза три или четыре ему кричал. Удар кнута так разозлил его, что он, отскочив к перилам (неизвестно почему он шел по самой середине моста, где ездят, а не ходят), злобно заскрежетал и защелкал зубами. Кругом, разумеется, раздавался смех.
И за дело!
Выжига какая-нибудь.
Известно, пьяным представится да нарочно и лезет под колеса; а ты за него отвечай.
Тем промышляют, почтенный, тем промышляют...
Но в ту минуту, как он стоял у перил и всё еще бессмысленно и злобно смотрел вслед удалявшейся коляске, потирая спину, вдруг он почувствовал, что кто-то сует ему в руки деньги. Он посмотрел: пожилая купчиха, в головке и козловых башмаках, и с нею девушка, в шляпке и с зеленым зонтиком, вероятно дочь. «Прими, батюшка, ради Христа». Он взял, и они прошли мимо. Денег двугривенный. По платью и по виду они очень могли принять его за нищего, за настоящего собирателя грошей на улице, а подаче целого двугривенного он, наверно, обязан был удару кнута, который их разжалобил.
Он зажал двугривенный в руку, прошел шагов десять и оборотился лицом к Неве, по направлению дворца. Небо было без малейшего облачка, а вода почти голубая, что на Неве так редко бывает. Купол собора, который ни с какой точки не обрисовывается лучше, как смотря на него отсюда, с моста, не доходя шагов двадцать до часовни, так и сиял, и сквозь чистый воздух можно было отчетливо разглядеть даже каждое его украшение. Боль от кнута утихла, и Раскольников забыл про удар; одна беспокойная и не совсем ясная мысль занимала его теперь исключительно. Он стоял и смотрел вдаль долго и пристально; это место было ему особенно знакомо. Когда он ходил в университет, то обыкновенно, чаще всего, возвращаясь домой, случалось ему, может быть раз сто, останавливаться именно на этом же самом месте, пристально вглядываться в эту действительно великолепную панораму и каждый раз почти удивляться одному неясному и неразрешимому своему впечатлению. Необъяснимым холодом веяло на него всегда от этой великолепной панорамы; духом немым и глухим полна была для него эта пышная картина... Дивился он каждый раз своему угрюмому и загадочному впечатлению и откладывал разгадку его, не доверяя себе, в будущее. Теперь вдруг резко вспомнил он про эти прежние свои вопросы и недоумения, и показалось ему, что не нечаянно он вспомнил теперь про них. Уж одно то показалось ему дико и чудно, что он на том же самом месте остановился, как прежде, как будто и действительно вообразил, что может о том же самом мыслить теперь, как и прежде, и такими же прежними темами и картинами интересоваться, какими интересовался... еще так недавно. Даже чуть не смешно ему стало и в то же время сдавило грудь до боли. В какой-то глубине, внизу, где-то чуть видно под ногами, показалось ему теперь всё это прежнее прошлое, и прежние мысли, и прежние задачи, и прежние темы, и прежние впечатления, и вся эта панорама, и он сам, и всё, всё... Казалось, он улетал куда-то вверх и всё исчезало в глазах его... Сделав одно невольное движение рукой, он вдруг ощутил в кулаке своем зажатый двугривенный. Он разжал руку, пристально поглядел на монетку, размахнулся и бросил ее в воду; затем повернулся и пошел домой. Ему показалось, что он как будто ножницами отрезал себя сам от всех и всего в эту минуту.
Он пришел к себе уже к вечеру, стало быть, проходил всего часов шесть. Где и как шел обратно, ничего он этого не помнил. Раздевшись и весь дрожа, как загнанная лошадь, он лег на диван, натянул на себя шинель и тотчас же забылся...
Он очнулся в полные сумерки от ужасного крику. Боже, что это за крик! Таких неестественных звуков, такого воя, вопля, скрежета, слез, побои и ругательств он никогда еще не слыхивал и не видывал. Он и вообразить не мог себе такого зверства, такого исступления. В ужасе приподнялся он и сел на своей постели, каждое мгновение замирая и мучаясь. Но драки, вопли и ругательства становились всё сильнее и сильнее. И вот, к величайшему изумлению, он вдруг расслышал голос своей хозяйки. Она выла, визжала и причитала, спеша, торопясь, выпуская слова так, что и разобрать нельзя было, о чем-то умоляя, конечно, о том, чтоб ее перестали бить, потому что ее беспощадно били на лестнице. Голос бившего стал до того ужасен от злобы и бешенства, что уже только хрипел, но все-таки и бивший тоже что-то такое говорил, и тоже скоро, неразборчиво, торопясь и захлебываясь. Вдруг Раскольников затрепетал как лист: он узнал этот голос; это был голос Ильи Петровича. Илья Петрович здесь и бьет хозяйку! Он бьет ее ногами, колотит ее головою о ступени, это ясно, это слышно по звукам, по воплям, по ударам! Что это, свет перевернулся, что ли? Слышно было, как во всех этажах, по всей лестнице собиралась толпа, слышались голоса, восклицания, всходили, стучали, хлопали дверями, сбегались. «Но за что же, за что же, и как это можно!» повторял он, серьезно думая, что он совсем помешался. Но нет, он слишком ясно слышит!.. Но, стало быть, и к нему сейчас придут, если так, «потому что... верно, всё это из того же... из-за вчерашнего... Господи!» Он хотел было запереться на крючок, но рука не поднялась... да и бесполезно! Страх, как лед, обложил его душу, замучил его, окоченил его... Но вот наконец весь этот гам, продолжавшийся верных десять минут, стал постепенно утихать. Хозяйка стонала и охала, Илья Петрович всё еще грозил и ругался... Но вот наконец, кажется, и он затих; вот уж и не слышно его; «неужели ушел! Господи!» Да, вот уходит и хозяйка, всё еще со стоном и плачем... вот и дверь у ней захлопнулась... Вот и толпа расходится с лестниц по квартирам, ахают, спорят, перекликаются, то возвышая речь до крику, то понижая до шепоту. Должно быть, их много было; чуть ли не весь дом сбежался. «Но боже, разве всё это возможно! И зачем, зачем он приходил сюда!»
Раскольников в бессилии упал на диван, но уже не мог сомкнуть глаз; он пролежал с полчаса в таком страдании, в таком нестерпимом ощущении безграничного ужаса, какого никогда еще не испытывал. Вдруг яркий свет озарил его комнату: вошла Настасья со свечой и с тарелкой супа. Посмотрев на него внимательно и разглядев, что он не спит, она поставила свечку на стол и начала раскладывать принесенное: хлеб, соль, тарелку, ложку.
Небось со вчерашнего не ел. Целый-то день прошлялся, а самого лихоманка бьет.
Настасья... за что били хозяйку?
Она пристально на него посмотрела.
Кто бил хозяйку?
Сейчас... полчаса назад, Илья Петрович, надзирателя помощник, на лестнице... За что он так ее избил? и... зачем приходил?..
Настасья молча и нахмурившись его рассматривала и долго так смотрела. Ему очень неприятно стало от этого рассматривания, даже страшно.
Настасья, что ж ты молчишь? робко проговорил он наконец слабым голосом.
Это кровь, отвечала она наконец, тихо и как будто про себя говоря.
Кровь!.. Какая кровь?.. бормотал он, бледнея и отодвигаясь к стене. Настасья продолжала молча смотреть на него.
Никто хозяйку не бил, проговорила она опять строгим и решительным голосом. Он смотрел на нее, едва дыша.
Я сам слышал... я не спал... я сидел, еще робче проговорил он. Я долго слушал... Приходил надзирателя помощник... На лестницу все сбежались, из всех квартир...
Никто не приходил. А это кровь в тебе кричит. Это когда ей выходу нет и уж печенками запекаться начнет, тут и начнет мерещиться... Есть-то станешь, что ли?
Он не отвечал. Настасья всё стояла над ним, пристально глядела на него и не уходила.
Пить дай... Настасьюшка.
Она сошла вниз и минуты через две воротилась с водой в белой глиняной кружке; но он уже не помнил, что было дальше. Помнил только, как отхлебнул один глоток холодной воды и пролил из кружки на грудь. Затем наступило беспамятство.
Многие российские девушки, собираясь участвовать в крупном семейном застолье, наверняка слышали от старших родственниц: «Не садись на угол, семь лет замуж не выйдешь». Откуда взялось такое суеверие?
Углы в крестьянском доме
Из века в век русские люди устраивали быт в своем доме согласно древним традициям. А они гласили, что в избе правый угол считается «красным», а левый - «чёрным». В красном углу всегда располагался иконостас или висела хотя бы одна икона c лампадой. Там же обычно стоял комод или сундук, в котором хозяева хранили реликвии, на него на разные праздники клали или пасхальный кулич, или освещенные яблоки, мед, хлебные колосья и т.д.
Кроме того, в красный угол по воскресеньям ставили обеденный стол. Вкушать пищу в красном углу считалось почетным, и туда сажали самых желанных и дорогих гостей. После смерти, покойника клали изголовьем именно в красный угол, ведь считалось что душа умершего находится в этом углу сорок дней после смерти.
Левый угол в доме - «чёрный» и он считался уделом темных сил. По преданию, в нём обитал домовой и для него в этот угол ставили низкую скамеечку, на которой оставляли разные угощения. Там же обычно хозяева хранили веник, кормили домашнюю кошку и когда наказывали ребенка стоянием в углу, то его отправляли именно в «чёрный» угол. Считалось, что если в это место повесить зеркало, то оно будет служить окном в мир мертвых и тогда при его помощи можно гадать, но всегда держать зеркало в черном углу запрещалось. Хозяева отлично знали, что вместе духами покойников через зеркало в черном углу могли проникнуть несчастья и смерти.
Угол для старых дев
Издревле русские люди считали, что любой угол в доме, в том числе и угол мебели, является «плохим» или «хорошим», в зависимости от расположения. Левый угол у стола, который смотрел в «чёрную» сторону, действительно сулил возможные несчастья и на пирах туда сажали старых дев и приживалок, не имевших собственной семьи.
А вот правый угол, который находился под образами, должен был приносить удачу, и если во время трапезы туда сама, по своей воле садилась девушка или юноша, то знающие люди говорили им: «Скоро с углом будешь». Имелось в виду, что юноша построит собственный дом, а девушка выйдет замуж и станет хозяйкой в мужнином доме. Постепенно деревенские традиции утратили свое значение, а всеобщий атеизм начала XX века и массовый исход крестьян в города и вовсе свел их на нет, оставив россиянам скомбинированные из них суеверия.
Почему россияне суеверны
Российские социологи тоже проводили исследование относительно предрассудков, связанных с «углами стола». Оказалось, что большая половина опрошенных респонденток в возрасте до тридцати лет не только знакома с этим поверьем, но и неукоснительно его исполняет, отказываясь садиться за стол, если место предлагается на углу.
При этом почти все девушки заявили об оконченном или только получаемом ими средне-специальном или высшем образовании. Социологи отмечают, что подобное мировоззрение образованных россиянок связано не только с этнокультурной средой, в которой старшие родственники возможно фиксируют в их восприятии случаи подтверждения в жизни различных примет.
Суеверия, как правило, всегда сильны в экономически нестабильном обществе, при этом культурные истоки суеверий глубоко патриархальны и любая молодая россиянка до сих пор считает, что выйти замуж - это самое главное, что она должна сделать в жизни.
Однако опираясь на опыт окружающих людей, да и на свой собственный, каждая девушка знает, насколько это нелегко сделать, особенно с точки зрения счастья и удачи. Именно поэтому россияне массово готовы следовать любым приметам и придают большое значение даже самым абсурдным суевериям, лишь бы привлечь на свою сторону хоть немного фортуны.
И самое удивительное, что многие жительницы России подтвердили, что исполняемые ими суеверные ритуалы «действительно работают» и без них они психологически испытывают дискомфорт.
ЦЕЛЬ
:
повторить
раздел «Орфоэпия»; привить основы
грамотной речи; подготовиться к выполнению
подобных заданий в ЕГЭ.
Учитель
открывает закрытую часть доски, ребята
устно расставляют ударение в написанных
словах, делают записи в свои орфоэпические
блокноты. Затем этот ряд слов дополняется
теми, что подготовил один из учеников
по индивидуальному заданию. Этот ученик
передаёт свою карточку кому-то из
учащихся, тот в свою очередь диктует их
всему классу, стараясь верно расставить
ударение. ВНАЧАЛЕ УЧЕНИК (СОСТ, КАРТОЧКУ),
А ПРИ НЕОБХОДИМОСТИ - Учитель контролирует
выполнение этой работы.
АпострОф,
афИняне, афЕра, бАрмен, блАговест,
вероисповЕдание, включИт.
После
записи всех слов в тетрадь одному из
учеников даётся задание: к следующему
уроку русского языка подготовить
карточку с семью-десятью словами для
проведения орфоэпической минутки в
классе.
6. Объяснение новой темы («Знаки препинания при однородных и неоднородных определениях)
ЦЕЛЬ
:
изучить
новую тему; разобраться с трудными
случаями; зафиксировать основные пункты
параграфа в тетрадях.
Учитель
предлагает совместно разобрать §80 на
стр. 267-ой. Один из учеников вслух читает
параграф и объясняет приведённые
примеры. Если возникают трудности, на
помощь приходит учитель. После разбора
параграфа переходим к практической
части.
ДАЙТЕ
ОЖИДАЕМЫЙ АНАЛИЗ ПРИМЕРОВ.
7. Первичное закрепление нового материала
ЦЕЛЬ
:
отработать
на практике навык обнаружения однородных
и неоднородных определений.
Учитель
просит начать выполнение упр. 396: все
работают на местах, каждый по очереди
комментирует по одному предложению,
объясняя постановку знаков препинания.
1.
Они
вышли на угол
мшистой
тонкой
полянки, освободившейся от снега
(неоднородные определения, потому что
1) характеризуют предмет с разных сторон;
2) выражены сочетаниями качественного
и относительного прилагательных)
2.
Невысокая
,
сухощавая
,
энергичная
женщина на вид лет семидесяти, но,
конечно, моложе,
простоволосая
,
с
грязными от огородной земли руками
возникла на пороге
(однородные определения, потому что
обозначают различные признаки одного
и того же предмета).
Вернее, сначала появился в сенях её
громкий
,
сердитый
голос
…
(однородные определения, потому что
обозначают различные признаки одного
и того же предмета, характеризуя его с
одной стороны)
3.
Это
было
глухое
,
отгороженное
место, где лежали какие-то материалы.
Далее, в углублении двора, выглядывал
из-за забора угол
низкого
закопчённого
каменного сарая, очевидно часть
какой-нибудь мастерской
(первый ряд определений является
однородным, потому что прилагательные
в условиях контекста, характеризуя
предмет с разных сторон, объединяются
общим признаком – причинно-следственной
связью: ‘глухое,
потому что отгороженное
’;
второй ряд определений является
неоднородным, потому что прилагательные
характеризуют предмет с разных сторон)
4.
По
этой дороге крестьяне ездят в горы
Алатау, где растёт
хороший
еловый
лес
(определения неоднородные, так как
выражены сочетаниями качественного и
относительного прилагательных
и первое определение хороший
относится ко всему словосочетанию
еловый лес)
5.
Я
встретил худенькую старушку в
зелёном
бархатном
пальто-салопе
(определения неоднородные, так как 1)
характеризуют предмет с разных сторон;
2) выражены сочетаниями качественного
и относительного прилагательных; 3)
прилагательное ‘зелёный’ относится
не непосредственно к определяемому
имени существительному – пальто-салопе,
а к сочетанию последующего определения
и определяемого слова, то есть
к ‘бархатном пальто-салопе
’)
*
пальто-салопе
– салоп,
м.
[франц. salope] Старинная одежда: широкое
женское пальто с пелериной, прорезями
для рук или с короткими рукавами.
*
пелери
́
на
,
ж.
[франц. pèlerine] 1.
Короткая,
не доходящая до пояса накидка (иногда
с капюшоном) на плечи, надеваемая поверх
плаща.
Пальто с пелериной. Плащ-пелерина.
2.
Воротник
на верхней одежде или на платье в виде
такой накидки.
Соболья п.
Это
задание выполняется только устно? Что
записывается в тетрадь? Обязательно –
конструкции с одн. и неодн. опред.
Что у коровы впереди, а у быка позади?
Ответ: Буква к
8742
Какой узел нельзя развязать?
Ответ: Железнодорожный
9764
Каким будет гнедой конь, если его искупать?
Ответ: Мокрым
7113
Какой конь не ест овса?
Ответ: Шахматный
8723
У квадратного стола отпилили один угол. Сколько теперь углов у него стало?
Ответ: 5
7180
Что можно приготовить, но нельзя съесть?
Ответ: Домашнее задание
8647
Что нельзя съесть на завтрак?
Ответ: Обед и ужин
8752
Какой болезнью никто не болеет на суши?
Ответ: Морской
7210
Что два стоит дороже, чем три?
Ответ: Две педали коробки автомат дороже трёх педалей механики
8033
Когда козе исполнится семь лет, что будет дальше?
Ответ: Пойдёт восьмой
6614
Как спрыгнуть с десятиметровой лестницы и не ушибиться?
Ответ: Спрыгнуть с низщей ступеньки
6453
Что все люди на Земле делают одновременно?
Ответ: Живут
7007
Чем их больше, тем вес меньше. Что это?
Ответ: Дырки
7014
Что у Адама спереди, а у Евы сзади?
Ответ: Буква «а»
7678
Две спины, одна голова, шесть ног. Что это такое?
Ответ: Человек на стуле
Крупина Лерочка, Самара
2759
В какое место супруг не целовал свою супругу до свадьбы?
Ответ: В кольцо
5376
Не предмет, не вещь, потрогать нелья, и формы у них нет, а называют круглыми.
Ответ: Круглые сутки, круглый год
4563
Сколько будет 2+2х2=?
Ответ: 6, первое действие умножение
6448
На стол положили три шапки: две белых и одну чёрную. Позвали двух очень умных людей. На них надели шапки, но так, что они не знали, какого цвета на них шапка. Они встали друг перед другом и через три секунды один из них говорит: «На мне белая шапка». Как он догадался?
Ответ: Он подумал: «Если на мне чёрная шапка, то мой оппонент сразу бы сказал, что на нём белая, а так как на мне белая, то он сомневался, потому что чёрная могла быть на нём!»
3042
Одна яхта идет из Ниццы в Сан-Ремо, другая - из Сан-Ремо в Ниццу. Из гаваней они вышли одновременно. Первый час движения яхты шли с одинаковой скоростью (60 км/ч), но потом первая яхта увеличила скорость до 80 км/ч. Какая из яхт будет ближе к Ницце в момент их встречи?
Ответ: В момент встречи они будут на одинаковом расстоянии от Ниццы
1712
Горького перца - 30 горошин, душистого перца - 15 горошин, гвоздики - 12 штук, лаврового листа - 7 листиков. В чём же именно?
Ответ: В одном грамме
3218
Сколько стоит «7»? 2 рубля. Сколько стоит «21»? 4 рубля. Что покупали и сколько стоит 105?
Ответ: Покупали номера для квартиры, «105» стоит 6 рублей
3509
Стоит дом, все окна на юг, вдруг откуда-то медведь. Какого он цвета?
Ответ: Белого (дом стоит на северном полюсе)
4294
Мужчина вёл большой грузовик. Огни на машине не были зажжены. Луны тоже не было. Женщина стала переходить дорогу перед машиной. Как удалось водителю разглядеть её?
Ответ: Дело днём было
2385
В комнате 4 угла, в каждом углу по одной кошки, напротив каждой кошки по три кошки, на хвосте у каждой кошки по одной кошки. Сколько кошек в комнате?
Ответ: 4 кошки (напротив каждой кошки по три кошки в трёх углах, и каждая кошка сидит на своём хвосте)
2576
Сколько животных взял Моисей в свой ковчег?
Ответ: Нисколько. Ковчег был у Ноя, а не у Моисея.
4267
Что сделается с красным шёлковым платком, если его опустить на пять минут на дно Красного моря?
Ответ: Будет мокрым
2420
Как найти прошлогодний снег?
Ответ: Выйти на улицу в новогоднюю ночь
4833
Как правильно? Пять плюс семь будет «одиннадцать» или «адиннадцать»?
Ответ: Двенадцать
4055
Представьте, что вы машинист электропоезда. В поезде 66 колёс, 66 бочек, в каждой бочке по 66 кг льда, там 66 бутылок пива. Машинист выпил и опьянел. Сколько лет машинисту?
Ответ: Сколько и вам, ведь вы же машинист электропоезда
2132
Шли 2 солдата и только... они зашли за угол, как увидели 3 автомата. Каждому досталось по 1 автомату. Как такое могло быть?
Ответ: Было 3 человека: 2 солдата и Толька (~только)
2520
В пещере было 6 львов. 2 ушли. Сколько осталось?
Ответ: Ноль. Остальным стало скучно, и они тоже ушли
4143
Что может летать на глубине второго километра?
Ответ: Муха в подводной лодке
3685
Кто под проливным дождём не намочит волосы?
Ответ: Лысый
3701
Что имеет голову, но не имеет мозгов?
Ответ: Головка чеснока
4217
Можно ли тёщу убить ватой?
Ответ: Да, если в вату завернуть утюг
4128
Как правильно говорить: «не вижу белый желток» или «не вижу белого желтка»?
Ответ: Желток не может быть белым
2905
Какое слово начинается с трёх букв «г» и заканчивается тремя буквами «я»?
Ответ: Тригонометрия
2868
Один глаз, один рог, но не носорог?
Ответ: Корова из-за угла выглядывает
4306
Что за слово, в котором 40 гласных?
Ответ: Сорока (40 а)
3787
По чему коровы не летают?
Ответ: По воздуху
3984
Что тяжелее: килограмм железа или килограмм пуха?
Ответ: Они весят одинаково
2715
Когда курица стоит на одной ноге, она весит 2 кг. Сколько она будет весить, если встанет на две ноги?
Ответ: 2 кг
2051
Могут ли быть на яблоне яйца?
Ответ: Могут, если они в птичьем гнезде
3706
Одно яйцо варится 3 минуты. Сколько минут будут вариться 2 яйца?
Ответ: 3 минуты
2720
Если пять кошек ловят пять мышей за пять минут, то сколько времени нужно одной кошке, чтобы поймать одну мышку?
Ответ: 5 минут
1950
Какой рукой лучше размешать чай?
Ответ: Чай лучше размешивать ложкой
3341
На окошке сидит кошка. Хвост как у кошки, усы, лапы, уши как у кошки, а сама не кошка. Кто это?
Ответ: Кот
2351
За чем язык во рту?
Ответ: За зубами
3550
От чего плавает утка?
Ответ: От берега
2841
