Памела Трэверс

Мэри Поппинс

Глава первая. Восточный ветер

Если вы захотите отыскать Вишневую улицу, то проще всего обратиться к Полисмену, стоящему на перекрестке. Он слегка сдвинет набок каску, задумчиво почешет затылок, а потом вытянет руку в огромной белой перчатке и скажет: «Сначала направо, потом налево, потом еще раз направо - и вы на месте! Счастливого пути!»

И - будьте уверены, если вы точно пойдете в указанном направлении, то непременно окажетесь на Вишневой улице. С одной стороны вы увидите дома, с другой - Парк, а посередине - целую аллею огромных вишен.

И если вы будете искать дом № 17, а эта книга рассказывает именно о нем, то очень скоро его найдете. Во-первых, это самый маленький дом на всей улице. Во-вторых, он порядком облез и уже давно нуждается в покраске. Но мистер Бэнкс, которому этот дом принадлежит, поставил миссис Бэнкс условие: или у нее будет чистый, красивый, уютный дом, или четверо ребятишек. И не в коем случае все сразу, так как и то № другое он обеспечить не в состоянии.

После некоторого размышления миссис Бэнкс решила, что пусть уж лучше вместо красивого дома у нее будет четверо детей: Джейн (старшая), Майкл (средний) и Джон с Барбарой - Близнецы (самые младшие).

Именно так все и было, и именно так семья Бэнксов переехала в дом № 17, а вместе с ними миссис Брилл, которая занималась приготовлением пищи, Элен, которая накрывала на стол, и Робертсон Эй, который подстригал газоны, точил ножи, чистил ботинки и, как частенько говаривал мистер Бэнкс, зря тратил свое время и его деньги.

Конечно, была еще няня Кэти, но вообще-то она не совсем заслуживает, чтобы говорить о ней в этой книге, так как к началу событий, описываемых здесь, она уже ушла из дома № 17.

Не предупредив! И даже не попрощалась! - сказала по этому поводу миссис Бэнкс. - Что же теперь мне прикажете делать?

Дать объявление, дорогая, - отозвался мистер Бэнкс, надевая ботинки. - Н-да, хотелось бы мне, чтобы вот так же, ни слова не говоря, и Робертсон Эй ушел куда-нибудь! Он опять почистил только один ботинок, а ко второму даже не притронулся. Из-за него я снова буду выглядеть кособоким!

Это, - бросила миссис Бэнкс, - не имеет ровным счетом никакого значения. К тому же ты так и не сказал, что мне делать с няней Кэти!

Не думаю, что ты можешь с ней что-либо сделать, уже хотя бы потому, что она исчезла, - ответил мистер Бэнкс, - но если бы на твоем месте была я… э-э-э, я хотел сказать «был я», то я бы послал в «Утреннюю газету» объявление о том, что Джейн, Майкл, Джон и Барбара Бэнкс (не говоря об их маме) просят за самую низкую плату прийти к ним самую лучшую няню, да поживее. Потом я бы сидел и ждал, пока няни не выстроятся перед нашими воротами в огромную очередь. Я бы даже сделал им выговор за то, что они задерживают уличное движение и вынуждают меня уплатить полисмену шиллинг в качестве штрафа за подобный беспорядок. Ну все! Мне пора! Бр-р-р! Холодно, как на Северном Полюсе! Интересно, откуда дует ветер?

Сказав это, мистер Бэнкс высунул голову в окно и взглянул на противоположный конец улицы, туда, где на углу стоял дом Адмирала Бума. Это был самый необычный дом на Вишневой улице. Вся улица очень гордилась им, так как построен он был в форме большого корабля. В садике перед домом возвышался флагшток, а на крыше был установлен позолоченный флюгер в виде подзорной трубы.

Ага! - сказал мистер Бэнкс, быстро юркнув обратно. - Подзорная труба Адмирала показывает, что дует восточный ветер. Так я и знал! То - то чувствую, кости ломит! Надену-ка я, пожалуй, второе пальто!

И, рассеянно поцеловав в нос жену и помахав на прощание детям, он отправился в Сити. Сити было таким местом, куда мистер Бэнкс ходил каждый день, исключая, разумеется, выходные и праздники. Там, сидя на большом стуле за огромным столом, он делал деньги. Целый день он усердно работал, производя пенсы и шиллинги, трехпенсовики и кроны. А потом приносил их домой в большом черном портфеле. Время от времени кое-что перепадало и Джейн с Майклом для их копилок. Но иногда мистер Бэнкс возвращался с пустым портфелем. В таких случаях он говорил: «Банк лопнул», - и дети сразу понимали, что сегодня ничего не получат.

Итак, мистер Бэнкс ушел вместе со своим черным портфелем, а миссис Бэнкс перебралась в гостиную, где уселась за стол с твердым намерением целый день писать в газеты письма с просьбами прислать столь необходимую ей няню.

Джейн и Майкл тем временем сидели в Детской и, глядя в окно, пытались представить, кто же к ним придет. Тому, что няня Кэти сбежала, они были рады, так как недолюбливали ее. Она была старой, толстой, и от нее все время пахло ячменным отваром.

Любой, кто бы ни пришел, - думали они, - будет лучше, чем няня Кэти, если не намного лучше!

Когда солнце наконец скрылось где-то за ветвистыми деревьями Парка, пришли Элен и миссис Брилл - накормить старших и выкупать Близнецов.

После ужина Джейн с Майклом снова уселись возле окна - ждать, когда мистер Бэнкс вернется домой, и слушать, как гудит на улице Врсточный ветер, заставляя трепетать голые ветки вишен. А деревья, казалось, просто сошли с ума. Они так тряслись и гнулись, что могло показаться, будто они, высвободив из земли корни, пустились в пляс.

Вон он! - сказал вдруг Майкл и указал на согнутую фигуру, стоящую напротив ворот.

Джейн вгляделась в сгустившуюся тьму.

Это не папа! - сказала она. - Это кто-то другой!

Между тем согнутая фигура, шатаясь под порывами ветра, отодвинула щеколду, вошла в ворота - ив следующий же момент Джейн с Майклом увидели, что это женщина. Одной рукой она придерживала шляпку, а в другой несла большой саквояж.

И тут произошла совсем невероятная, удивительная вещь! Едва фигура вошла во двор, как ветер подхватил ее, поднял в воздух и понес к дому. Было похоже, что вначале он доставил ее подобным образом к воротам, подождал, пока она их откроет, после чего перенес от ворот прямо к парадной двери. Через мгновение ребята услышали страшный удар, такой, что весь дом задрожал.

Вот это да! Интересно, что случилось? - спросил Майкл.

Не знаю, - сказала Джейн. - Давай пойдем и посмотрим, кто это!

И, взяв брата за руку, она потащила его за собой через всю Детскую на лестницу. Отсюда, с верхней площадки, им было прекрасно видно все, что происходит в прихожей.

Через некоторое время из гостиной вышла их мама, а за ней и таинственная гостья. У незнакомки были блестящие черные волосы («Почти как у моей голландской деревянной куклы!» - прошептала Джейн). Она была худощавой, но с большими руками и ногами, а из-под слегка нахмуренных бровей смотрели маленькие, пронзительные синие глаза.

Читателю

Вы знакомы с Мэри Поппинс?

Очень, очень странно!

Ведь она необычайно знаменита! Про неё написаны не одна, не две и даже не три, а целых ЧЕТЫРЕ книжки!

А вспомните - даже про такие знаменитости, как Робинзон Крузо или Буратино, написано всего по одной книжке!

О Мэри Поппинс надо прежде всего сказать, что…

Впрочем, здесь, в предисловии, рассказывать о ней не стоит. Перед вами - целая книга, а того, что не сказано в книге, уж никак не расскажешь на одной страничке. Замечу только, что, если Мэри Поппинс покажется вам сначала слишком строгой и даже суровой, не пугайтесь. Легко понять, что, если бы она была только строгой, её вряд ли бы так полюбили эти озорники Джейн и Майкл Бэнкс, а за ними и все без исключения ребята, которым удалось познакомиться с Мэри.

Остаётся добавить ещё вот что.

Во-первых, все книжки о её приключениях написала английская писательница П. Л. Трэверс, за что ей большое спасибо.

И, во-вторых, здесь только половина рассказов о Мэри Поппинс (из первой и второй книжек). Если вам будет ОЧЕНЬ жалко расставаться с Мэри, то, может быть (не обещаю, но надеюсь!), может быть, мы с вами сумеем уговорить её снова вернуться к нам и рассказать обо всём остальном…

Борис Заходер

Часть первая
Дом № 17

Глава первая
Восточный ветер

Если ты хочешь отыскать Вишнёвый переулок, просто-напросто спроси у полисмена на перекрёстке. Он слегка сдвинет каску набок, задумчиво почешет в затылке, а потом вытянет палец своей ручищи в белой перчатке:

Направо, потом налево, потом опять сразу направо - вот ты и там! Счастливый путь!

И будь уверен, если ты ничего не перепутаешь, ты окажешься там - в самой середине Вишнёвого переулка: по одной стороне идут дома, по другой - тянется парк, а посредине ведут свой хоровод вишнёвые деревья.

А если ты ищешь Дом Номер Семнадцать - а скорее всего, так и будет, потому что ведь эта книжка как раз про этот дом, - ты его сразу найдёшь. Во-первых, это самый маленький домик во всём переулке. Кроме того, это единственный дом, который порядком облез и явно нуждается в покраске. Дело в том, что его нынешний хозяин, мистер Бэнкс, сказал своей жене, миссис Бэнкс:

Выбирай, дорогая, одно из двух: или чистенький, хорошенький, новенький домик, или четверо детей. Обеспечить тебе и то и другое я не могу. Не в состоянии.

И, хорошенько обдумав его предложение, миссис Бэнкс пришла к выводу, что пусть уж лучше у неё будет Джейн (старшая) и Майкл (младший) и Джон с Барбарой (они близнецы и самые-самые младшие).

Вот так всё и решилось, и вот почему семейство Бэнксов поселилось в Доме Номер Семнадцать, а с ними - миссис Брилл, которая для них готовила, и Элин, которая накрывала на стол, и Робертсон Эй, который стриг газон и чистил ножи и ботинки и - как не уставал повторять мистер Бэнкс - «зря тратил своё время и мои деньги».

И, конечно, там была ещё няня Кэти, которая, по правде говоря, не заслуживает того, чтобы о ней писали в этой книжке, потому что в то время, когда начался наш рассказ, она уже ушла из Дома Номер Семнадцать.

Не сказав ни здрассте, ни до свиданья! - как выразилась миссис Бэнкс. - Без предупреждения! А что мне делать?

Дать объявление, дорогая, - ответил мистер Бэнкс, натягивая ботинок. - И я бы не возражал, если бы Робертсон Эй тоже ушёл, потому что он опять почистил один ботинок, а к другому не прикоснулся. Люди могут подумать, что я очень односторонний человек!

Это совершенно неважно, - сказала миссис Бэнкс. - Ты так и не сказал, что мне делать с няней Кэти.

Не знаю, что ты с ней можешь делать, поскольку её здесь нет, - возразил мистер Бэнкс. - Но на её месте - я хочу сказать, на твоём месте - я послал бы кого-нибудь в «Утреннюю газету» дать объявление, что ДЖЕЙН, И МАЙКЛ, И ДЖОН, И БАРБАРА БЭНКС (НЕ ГОВОРЯ УЖЕ ОБ ИХ МАМЕ) НУЖДАЮТСЯ В САМОЙ ЛУЧШЕЙ НЯНЬКЕ С САМЫМ МАЛЕНЬКИМ ЖАЛОВАНЬЕМ, И НЕМЕДЛЕННО! А потом я бы сидел и любовался, как няньки выстраиваются в очередь у нашей калитки, и я бы очень рассердился на них за то, что они задерживают уличное движение и создают пробку, так что мне приходится дать полисмену шиллинг за труды. А теперь мне пора бежать. Бр-р, как холодно! Как на Северном полюсе! Откуда ветер дует?

С этими словами мистер Бэнкс высунул голову, в окно и посмотрел в сторону дома Адмирала Бума. Адмиральский дом стоял на углу. Это был самый большой дом в переулке, и весь переулок очень гордился им, потому что он выглядел точь-в-точь как корабль. Даже в палисаднике стояла мачта с флагом, а на крыше был позолоченный флюгер в виде подзорной трубы.

Ага! - сказал мистер Бэнкс, поспешно убрав голову. - Адмиральский телескоп говорит, что ветер восточный. Я так и думал. То-то у меня кости ноют. Надо бы надеть два пальто.

И он рассеянно поцеловал жену в нос, помахал рукой детям и отправился в Сити.

Сити - это было такое место, куда мистер Бэнкс ходил каждый день - понятно, кроме воскресений и праздников, - и там он сидел с утра до вечера в большом кресле за большим столом и работал, или, как говорят у нас в Англии, делал деньги. И дети твёрдо, знали, что папа весь день без передышки трудится, вырезая шиллинги и пенсы и штампуя монетки в полкроны и трёхпенсовики. А по вечерам он приносил их домой в своём чёрном портфельчике. Иногда он давал монетку-другую Джейн и Майклу (в копилку), а уж если он не мог, то говорил: «Банк лопнул», и ребята понимали, что ничего не попишешь - значит, папа сегодня сделал слишком мало денег.

Памела Трэверс

Мэри Поппинс с Вишневой улицы

Глава 1. Восточный ветер

Хотите попасть на Вишневую улицу? Это совсем просто. Подойдите к полицейскому на перекрестке. Он слегка сдвинет на один бок каску, сосредоточенно почешет в затылке, вытянет вперед белый, затянутый в перчатку палец и скажет:

– Сначала поверните направо, потом налево, еще раз направо – и вы на Вишневой. Всего доброго!

Идите, как сказал полицейский, и окажетесь на Вишневой улице, дома на ней стоят на одной стороне, на другой – парк, а вишни растут как раз посередине. Вы, конечно, будете искать дом N 17, ведь эта история про него, и вы сразу его найдете. Во-первых, это самый маленький дом на Вишневой, во-вторых, он самый старый и обшарпанный. Дело в том, что мистер Банкс, который живет в этом доме, в свое время спросил миссис Банкс, чего она хочет – новый красивый дорогой дом или четверых детей? Того и другого он позволить себе не может.

Миссис Банкс хорошенько подумала и решила, что предпочитает четверых детей. Так и появились на свет сначала один за другим Джейн и Майкл, а затем близнецы – Джон с Барбарой. Вот почему семья Банксов жила на Вишневой улице в доме N 17. Стряпала для семьи миссис Брилл, на стол накрывала Эллен, а Робертсон Эй подстригал газон, чистил ножи и обувь, словом, по выражению мистера Банкса, швырял на ветер свое время и его деньги.

И еще с ними жила нянька Кейт, которую вряд ли стоит и упоминать, ведь к самому началу этой истории она успела уже расстаться с домом N 17.

– Ушла без предупреждения. Объявила об уходе и в тот же день ушла. Что же нам теперь делать? – сокрушалась миссис Банкс.

– Как что? – сказал мистер Банкс, надевая туфли. – Дай объявление в газету. Хорошо бы и Робертсон Эй ушел без предупреждения. Он опять почистил один ботинок. Согласись, вид у меня сегодня слегка кособокий.

– Экая важность! Ты не ответил, что нам делать с няней Кейт.

– Праздный вопрос, ведь Кейти-то уже нет, – возразил мистер Банкс. – Будь я на твоем месте, я бы не терял времени и поместил в «Монинг-пейпер» объявление: «Джейн, Майклу, Джону и Барбаре Банкс (не говоря уже об их маме) требуется самая лучшая в мире няня за самую скромную плату, и причем немедленно». За калиткой тут же вырастет очередь лучших в мире нянь. Запрудят всю улицу, перекроют движение, мне придется заплатить полицейскому миллион, и я очень рассержусь. Ну, мне пора! Фью-у, холодно, как на Северном полюсе. Восточный ветер, что ли, подул? С этими словами мистер Банкс высунулся из окна и посмотрел в конец улицы, где стоял дом Адмирала Бума. Это был самый великолепный дом на Вишневой. Вишневая очень им гордилась – ведь он был по виду настоящий корабль. За оградой торчал флагшток, на котором развевался флаг, а на крыше вертелся золоченый флюгер в виде подзорной трубы.

– Так и есть! – воскликнул мистер Банкс, поспешно закрывая окно. – Флюгер Адмирала показывает восточный ветер. Не зря у меня с утра ломит кости. Надену, пожалуй, второе пальто.

Он рассеянно чмокнул в нос жену, помахал рукой детям и отправился в Сити.

В Сити мистер Банкс ходил каждый день, кроме, разумеется, воскресений и праздников. Он сидел там на высоком стуле за маленькой конторкой и делал деньги. Весь день он вырезывал пенни и шиллинги, кроны и трехпенсовики. И приносил их домой в маленьком черном чемоданчике. Иногда он давал детям монетки, а они бросали их в копилки. Но случалось, что монеток не было, и он говорил: «Банк на ремонте», – и все понимали, что в тот день он вырезал совсем мало денег.

Ушел мистер Банкс со своим чемоданчиком в Сити, а миссис Банкс отправилась в гостиную и стала писать письма в газеты, просила их срочно прислать ей нянь и как можно больше; а Майкл и Джейн сидели наверху в детской и смотрели в окно, ожидая, когда появятся няни. Они-то были рады, что нянька Кейт ушла. Она им совсем не нравилась – старая, толстая и пахла «перловым отваром», которым она любила лечиться. Новая няня наверняка будет лучше Кейт хотя бы немножко.

За окном быстро смеркалось, над парком небо стало совсем темным. Миссис Брилл с Эллен принесли в детскую ужин, вымыли близнецов. Поев, Джейн с Майклом опять сели у окна, дожидаясь, когда из Сити вернется мистер Банкс, и слушали, как завывает в голых ветках вишен восточный ветер. Деревья гнулись, раскачивались, казалось, даже прыгали, точно хотели вырвать из земли свои корни. – Идет, идет! – Майкл показал пальцем на какую-то фигуру, тяжело ударившуюся о калитку. Джейн всмотрелась в густевшую темноту.

– Это не он, – сказала Джейн. – Это кто-то совсем другой.

Незнакомую фигуру гнуло и даже подбрасывало напором ветра; дети разглядели, что это женщина; ей кое-как удалось открыть задвижку, хотя в одной руке у нее была большая сумка, а другой она то и дело придерживала шляпу. Женщина вошла в калитку, и тут произошла странная вещь: очередной порыв ветра подхватил незнакомку и перенес по воздуху к самому крыльцу. Похоже было, что ветер донес сначала женщину до калитки, подождал, пока она откроет ее, опять подхватил и бросил у самого крыльца вместе с сумкой и зонтиком. Стук раздался такой, что затрясся весь дом. – Вот здорово! Настоящее волшебство! – сказал Майкл. – Пойдем посмотрим, кто это! – позвала Джейн; взяв брата за руку, она оттащила его от окна и повела на лестницу. Отсюда с верхней ступеньки было хорошо видно, что делается в прихожей.

Скоро из гостиной вышла мама в сопровождении незнакомой гостьи. У нее были блестящие черные волосы. «Как у куклы-голландочки», – прошептала Джейн. И еще она была худая, с большими руками и ногами и крошечными голубыми глазками, которые, казалось, буравят тебя насквозь.

– Вы увидите, это замечательные дети, – говорила миссис Банкс.

Майкл толкнул острым локтем Джейн.

– С ними нет никаких забот, – убеждала гостью миссис Банкс, как будто сама не верила своим словам. Гостья фыркнула, она, наверное, тоже не поверила.

– Но я думала… обычное дело… – запинаясь, проговорила она. – Я хочу сказать, мне казалось, так все поступают.

А надо сказать, что миссис Банкс больше всего на свете боялась выглядеть старомодной.

– Да, да, конечно, – поспешно согласилась она. – Не будем о них больше. Я ведь почему завела разговор… э-э… а вдруг вам требуются рекомендательные письма… Детская у нас наверху.

И она повела незнакомку к лестнице, ни на секунду не умолкая. Может, потому она и не заметила, что происходит у нее за спиной. Но Джейн с Майклом хорошо видели сверху, что делала гостья, шедшая следом за миссис Банкс.

Прижав к груди свою огромную сумку, она уселась на перила и в один миг очутилась на верхней площадке. Такого уж точно никто никогда не делал. Вниз – пожалуйста. Джейн с Майклом сколько раз съезжали вниз по перилам. Но вверх – никогда. И они, вытаращив глаза, смотрели на гостью.

– Ну, стало быть, договорились, – из груди у мамы вырвался вздох облегчения.

Мэри Поппинс переводила буравящий взгляд с Джейн на Майкла и обратно, словно прикидывала, по душе они ей или нет.

– Ну что, подходим? – спросил Майкл.

– Майкл, как ты себя ведешь! – рассердилась мама. Мэри Поппинс долго разглядывала детей. Затем громко, протяжно фыркнула, что, по-видимому, означало – жребий брошен. И громко сказала:

– Я остаюсь.

* * *

– Она это произнесла так, – сказала потом миссис Банкс мужу, – как будто оказала нам великую милость.

– Может, так оно и есть, – ответил мистер Банкс, на одну секунду высунув нос из-за газеты.

– А как вы сюда пришли? – спросила Джейн Мэри Поппинс. – Мне показалось, что вас принесло ветром.

– Принесло, – коротко ответила Мэри Поппинс, размотала свой шарф, сняла шляпку и повесила ее на спинку кровати.

Мэри Поппинс явно не была расположена к разговору. Она то и дело фыркала, и Джейн, подавив вздох, замолчала. Но, когда Мэри Поппинс склонилась над сумкой, Майкл не выдержал.

– Какая странная сумка! – сказал он и потрогал ее пальцами.

– Ковровая, – ответила Мэри Поппинс и вставила в замок маленький ключик.

– Чтобы носить ковры?

– Сделана из ковра.

– А-а, – сказал Майкл, – понятно. – Хотя ему ничего не было понятно.

Наконец сумка была открыта, и, к удивлению Майкла и Джейн, она оказалась совсем пустой.

– Ой! В сумке ничего нет, – сказала Джейн.

– Как это нет? – Мэри Поппинс выпрямилась и сердито посмотрела на нее, как будто Джейн очень ее обидела. – Говоришь, нет?

С этими словами она вынула из сумки белый накрахмаленный фартук и повязала его поверх платья. Затем извлекла большой желтый кусок мыла, зубную щетку, пачку заколок, пузырек духов, маленький складной стульчик и коробку сладких пилюль от горла.

Джейн с Майклом не могли оторвать от нее глаз. – Но я же сам видел, – прошептал Майкл. – Сумка была совсем пустая. – Тес, – зашипела Джейн, глядя, как Мэри Поппинс достает из сумки большую бутылку с надписью: «По одной чайной ложке перед сном».

К горлышку бутылки была привязана ложка. В эту ложку Мэри Поппинс налила темно-красной жидкости.

– Это ваше лекарство? – спросил с любопытством Майкл.

– Нет, твое, – сказала Мэри Поппинс и протянула ему ложку.

– Не хочу пить эту гадость, – Майкл сморщил нос. – Не буду пить. Я не болею! – закричал он.

Но Мэри Поппинс так на него смотрела, что он понял – с Мэри Поппинс шутки плохи. Было в ней что-то необычное, пугающее и волнующее. Ложка приближалась, Майкл вздохнул, зажмурился и втянул лекарство в рот. Блаженная улыбка расплылась на его лице. Ух, какая сладость! Он пошевелил во рту языком и проглотил.

– Клубничное мороженое! – воскликнул он. – Еще можно?

Но Мэри Поппинс с непроницаемым лицом уже наливала лекарство для Джейн. В ложку текла золотисто-зеленая густая жидкость. Джейн, не пререкаясь, выпила свою порцию.

– Лимонный сироп, – сказала она, облизнув с наслаждением губы.

А Мэри Поппинс уже несла бутылку малышам.

– Пожалуйста, не давайте им, – взмолилась Джейн. – Они еще очень маленькие. Им это вредно. Пожалуйста!

Но Мэри Поппинс как не слышала; взглянув на Джейн взглядом укротителя, она сунула ложку в рот Джону. Джон проглотил содержимое с большим удовольствием, несколько капель упало к нему на слюнявчик, и Джейн с Майклом увидели, что на этот раз в ложке у Мэри Поппинс было молоко. Барбара тоже получила свою порцию и дважды облизала ложку.

Пришла очередь самой Мэри Поппинс, она налила себе полную ложку и с чувством проглотила лекарство.

– Ромовый пуншик, – причмокнула она губами, заткнула бутылку и привязала к горлышку ложку.

Джейн и Майкл смотрели на нее во все глаза, чудеса на этом не кончились. Поставив бутылку на каминную доску, Мэри Поппинс повернулась к детям.

– А теперь мигом спать, – сказала она и стала раздевать их. Нянька Кейт над каждой пуговицей, над каждым крючком долго кряхтела и охала, а у Мэри Поппинс, казалось, все само собой расстегнулось. Не прошло и минуты, как Джейн с Майклом были в своих кроватях и в неярком свете уличного фонаря смотрели, как Мэри Поппинс продолжала вынимать из бездонной сумки свои вещи. На свет божий по очереди явилось семь байковых ночных рубашек, четыре простых, пара туфель на высоких каблуках, коробка домино, две банные шапочки и альбом открыток. Кончилось все раскладушкой с одеялом и пуховой периной; Мэри Поппинс поставила ее между постельками Джона и Барбары и стала укладываться.

Джейн и Майкл сидели в своих кроватях, обняв колени, и наблюдали. Им было ясно – в доме N 17 по Вишневой улице началась новая жизнь.

Мэри Поппинс принялась натягивать через голову ночную рубашку и остановилась, когда наружу показалась ее макушка: получился как будто шалаш, и Мэри Поппинс стала в нем раздеваться. Майкл как завороженный смотрел на все ее действия.

– Мэри Поппинс! – вдруг воскликнул он. – Вы никогда, никогда не уйдете от нас?

В ответ ни звука. Майкл встревожился.

– Вы никогда не уйдете от нас? – повторил он.

Голова Мэри Поппинс появилась из выреза рубашки, глаза ее метали громы и молнии.

– Еще одно слово, – грозно возгласила она, – и я зову полицейского.

– Простите меня, я только хотел сказать, – начал робко Майкл, – мы не хотим, чтобы вы от нас уходили. – Он смущенно замолчал, щеки у него пылали.

Мэри Поппинс посмотрела на него, на Джейн, фыркнула и коротко сказала:

– Я уйду, когда переменится ветер.

Задула свечу и легла спать.

– Здорово, – сказал Майкл не то себе, не то Джейн. Но Джейн не слышала. Она погрузилась в размышления – что же у них в доме произошло?

Так и поселилась Мэри Поппинс в доме N 17 по Вишневой улице. И хотя порой кто-нибудь из Банксов, взрослых и маленьких, вспоминал со вздохом сожаления о тихом, безмятежном правлении няньки Кейт, все в общем были рады, что Мэри Поплине свалилась к ним буквально как снег на голову. Мистер Банкс радовался, что Мэри Поплине пришла одна, не нарушив движения на улице. И полицейскому не надо платить штрафа. Миссис Банкс тоже была рада, она с гордостью рассказывала приятельницам, какая у них сверхсовременная новая няня – рекомендательные письма для нее вообще не существуют. А миссис Брилл и Эллен были просто счастливы – целыми днями сидели они на кухне и пили бессчетное количество чашек крепчайшего чая, ведь им теперь не надо было кормить весь выводок и укладывать спать. И парнишка Робертсон Эй был доволен Мэри Поппинс – у нее была всего одна пара туфель, да и ту она чистила сама.

А вот что чувствовала сама Мэри Поппинс – этого никто не знал, ведь Мэри Поппинс никогда никому не открывала своих секретов.

Глава 2. Выходной

– Каждый третий четверг, – сказала миссис Банкс, – с двух до пяти.

Мэри Поппинс сверлила ее суровым взглядом.

– В хороших домах, мадам, – веско произнесла она, – выходной бывает каждый второй четверг с часу до шести. Таково мое условие, иначе я… – Мэри Поппинс многозначительно замолчала, и миссис Банкс поняла: если не согласиться, Мэри Поппинс от них уйдет.

– Ну что же, пусть будет каждый второй, – кивнула она, подумав при этом: досадно, что Мэри Поппинс до таких тонкостей знает жизнь в хороших домах.

И вот Мэри Поппинс натянула белые перчатки и сунула под мышку зонтик: дождя не было, но у зонтика такая замечательная ручка, что просто нельзя оставлять его дома. И вы бы не оставили, будь у вас на зонтике вместо ручки голова попугая. Кроме того, Мэри Поппинс была весьма суетная особа и любила выглядеть самым эффектным образом. Впрочем, она не сомневалась, что всегда именно так и выглядит.

Джейн помахала ей вслед из окна детской.

– Куда вы идете? – спросила она.

– Пожалуйста, закрой окно, – строго сказала Мэри Поппинс, и голова Джейн тотчас исчезла.

Мэри Поппинс вышла за калитку и, очутившись на улице, чуть не побежала, точно боялась не угнаться за уходящим днем.

На углу она свернула направо, затем налево, гордо кивнула полицейскому, который в ответ похвалил погоду, и только тут почувствовала, что выходной день начался.

Она остановилась у автомобиля, в котором никого не было, погляделась в ветровое стекло, поправила шляпку, разгладила платье и покрепче прижала локтем зонтик, убедившись, что его ручка, а точнее голова попугая, видна всей улице. Мэри Поппинс сегодня предстояло свидание со Спичечником.

У Спичечника было две профессии. Во-первых, он торговал на улице спичками, как все обычные спичечники, но еще он рисовал на тротуаре. Чем он в данную минуту занимался, зависело от погоды. Если на улице шел дождь, он продавал спички – какие уж тут картины! Если же светило солнце, он весь день ползал на коленях по асфальту, рисуя цветными мелками свои дивные картины. Он рисовал их стремительно: пока вы шли от перекрестка до перекрестка, он успевал покрыть созданиями своей фантазии обе стороны улицы.

В тот день было холодно, но ясно, и Спичечник рисовал. Он как раз заканчивал два банана, яблоко и королеву Елизавету, завершая ею целую галерею картин, когда Мэри Поппинс подкралась к нему сзади на цыпочках.

– Эй! – тихо окликнула она Спичечника.

Он ничего не видел и не слышал, он только что пустил по бананам коричневые точки и теперь тем же мелком выписывал кудряшки королевы Елизаветы.

– Кхе, – кашлянула Мэри Поппинс, как умеют кашлять только истинные леди.

Спичечник вздрогнул, поднял голову и увидел ее.

Мэри Поппинс потупилась и мыском туфли дважды провела по асфальту. Потом улыбнулась мыску, но улыбка была такая, что мысок с огорчением признал – эта улыбка явно предназначена не ему.

– Сегодня мой день, Берт, – сказала Мэри. – День отдыха. Ты разве не помнишь?

Спичечника звали Бертом. По воскресеньям же его величали Герберт Альфред.

– Конечно, помню, Мэри! – воскликнул он. Только видишь что… – он замолчал и грустно посмотрел в свой картуз, лежавший на тротуаре рядом с последней картиной: в нем поблескивал всего один двухпенсовик.

– Это все, что у тебя есть, Берт? – сказала Мэри Поппинс, и голос у нее был такой веселый, что Берт никогда бы не догадался, что и ей грустно.

– Да, все, – отозвался Берт. – Выручка сегодня совсем плохая. Посмотри, ведь казалось бы, как не раскошелиться, узрев такую прелесть, – и он кивнул на королеву Елизавету. – Так-то вот, Мэри, – вздохнул он. – Боюсь, что сегодня я не смогу угостить тебя чаем.

Мэри Поплине вспомнила про пончики с малиновым вареньем, которыми угощалась каждый выходной, и чуть было не вздохнула, но вовремя спохватилась, увидев лицо Спичечника. И ловко обратила вздох в лучезарную улыбку.

– Это ничего, Берт, – сказала она. – Не расстраивайся. Я и не хотела пить чай. Что за удовольствие распивать чаи! Пустая трата времени.

Согласитесь, Мэри Поппинс повела себя очень благородно – ведь она так любила пончики с малиновым вареньем!

Спичечник тоже так подумал, он взял ее обтянутую белой перчаткой руку в свою, крепко пожал. И они вместе стали рассматривать чудесные цветные картинки.

– Сейчас я тебе покажу такую прелесть! Ты еще не видела, – с гордостью сказал он, подводя ее к горе; вершину горы одевал снег, а склоны были усеяны огромными розами, на которых сидели зеленые кузнечики.

На этот раз из груди Мэри Поппинс вырвался вздох, который нисколько не мог огорчить ее друга.

– О, Берт! – прошептала Мэри. – Восхитительно!

Этим словом Мэри Поппинс хотела сказать, что картина Берта достойна висеть в Королевской Академии (и Берт понял ее) – такой большой комнате, где люди выставляют свои картины. Кто хочет, может прийти и любоваться; на них долго смотрят, долго-долго, и вдруг кто-нибудь говорит: «Ах, Боже, как похоже!»

Спичечник подвел Мэри к следующей картине, еще более прекрасной. Это был пейзаж – деревья, трава, а в глубине – синее пятнышко моря.

– Боже мой! – воскликнула Мэри Поппинс, наклонившись, чтобы лучше рассмотреть, но тут же выпрямилась: – Что с тобой, Берт?

Спичечник взял ее за вторую руку, вид у него был необычайно взволнованный.

– Мэри, мне пришла в голову такая мысль! Почему бы нам не войти туда, в эту картину, прямо сейчас, сию минуту? А, Мэри? – и, держа ее за руки, он потянул ее с этой улицы, подальше от чугунной ограды и фонарных столбов. Ах! Вот они уже там, в самом центре картины.

Как здесь было зелено, как покойно, какая нежная травка была под их ногами! Нет, это невозможно! Почему невозможно? Зеленые ветки шурша касаются их шляп, а вокруг их ног водят хороводы яркие, как радуга, цветы. Мэри с Бертом поглядели друг на друга – а сами-то они как изменились! На Спичечнике был совершенно новый костюм – в зеленую и красную полоску сюртук и белые панталоны, а голову его венчала новехонькая соломенная шляпа. И весь он сиял, как новый шестипенсовик.

– Ах, Берт, какой ты красивый! – восхитилась Мэри.

Берт на миг онемел, он и сам не мог отвести глаз от Мэри. Наконец он перевел дух и воскликнул: – Как здорово!

И больше ни слова не прибавил. Но смотрел он с таким восторгом, что Мэри достала из сумки зеркальце и глянула в него.

Она тоже изменилась. Плечи ее окутывала прелестная шелковая пелерина в ярких узорах, шею нежно щекотало длинное страусовое перо, ниспадавшее с полей шляпы. Ее самые лучшие туфли исчезли, вместо них – туфельки неописуемой красоты с блестящими пряжками в бриллиантах. На руках были те же белые перчатки, под мышкой – бесценный зонтик.

– Бог мой! – воскликнула Мэри Поппинс. – Вот уж действительно выходной день!

Любуясь друг другом и собой, они двинулась в глубь рощи и скоро вышли на залитую солнцем поляну. И, представьте, на зеленом столе их ожидал послеобеденный чай!

Вокруг стола – зеленые стулья, посреди него – гора пончиков чуть не до неба, а рядом большой медный чайник. Но самое прекрасное – две тарелки с креветками и, конечно, две вилки – не руками же их есть.

– Ущипните меня! – сказала Мэри Поппинс: ее любимое восклицание, когда она очень довольна.

– Как здорово! – подхватил Спичечник. Это было его любимое восклицание.

– Садитесь, пожалуйста, мадам! – послышался чей-то голос.

Друзья обернулись и увидели высокого мужчину, выходящего из рощи в черном смокинге и с белоснежной салфеткой, перекинутой через руку.

Мэри Поппинс так изумилась, что у нее подогнулись колени и она не села, а упала на зеленый стул с таким шумом, точно хлопнула хлопушка. Спичечник, тараща глаза, плюхнулся напротив.

– Чай наливать? – спросил официант и, не дожидаясь ответа, налил две полные чашки душистого чая.

Мэри с Бертом выпили по две чашки и уплели всю гору пончиков. Затем встали из-за стола и стряхнули со скатерти крошки.

– Платить не надо, – сказал официант, прежде чем они успели попросить счет. – Сегодня ваш праздник. Там – карусель. – И он махнул рукой в сторону лужайки. Мэри с Бертом взглянули туда – и правда, вокруг расписного столба кружили деревянные лошадки.

– Все-таки странно, – сказала Мэри Поплине. – Ведь и их не было на картинке.

– Хм, – Спичечник тоже не помнил карусели. – Они, наверное, были на заднем плане.

Подошли к каруселям, которые тотчас замедлили ход. Мэри Поппинс прыгнула на спину вороного коня, Спичечник на серого. Заиграла музыка, и они поскакали – куда бы вы думали? – конечно, в Ярмут – ведь они очень давно хотели посмотреть этот город. Дорога неблизкая, и вернулись они, когда стало уже темнеть.

И сразу же все опять переменилось: страусовое перо упало со шляпки Мэри, шелковая пелерина соскочила с плеч, бриллианты с туфель исчезли. Яркие краски на костюме Спичечника поблекли, соломенная шляпа превратилась в старый, потрепанный картуз. Мэри Поппинс посмотрела на него и сразу поняла, что случилось – они вернулись на ту самую улицу, к той самой ограде. Они стояли на тротуаре. Мэри посмотрела на нарисованную мелом рощу, ища официанта. Но на картине никого не было. Все в ней было мертво и неподвижно. Карусели – и те исчезли. Остались только деревья, трава и синее пятнышко моря.

Но Мэри Поппинс и Спичечник глядели друг на друга и улыбались. Они-то знали, что прячется там, в глубине рощи за деревьями.

Когда Мэри вернулась вечером домой, Джейн с Майклом кинулись ей навстречу.

– Где вы были? – наперебой закричали дети.

– В Сказочной стране.

Они шли в гости к дядюшке Мэри Поппинс – мистеру Кудри, а Джейн с Майклом так давно мечтали об этом, что теперь, естественно, тревожились – вдруг дядюшки не окажется дома.

– А почему его зовут мистер Кудри? Потому что он кудрявый? – спросил Майкл, едва поспевая за Мэри Поппинс.

– Его зовут мистер Кудри, потому что у него такая фамилия. Никаких кудрей у него нет. Он лысый, – отрезала Мэри Поппинс. – А если я услышу еще хоть один вопрос, мы сию же минуту вернемся домой. – И она по обыкновению неодобрительно фыркнула.

Джейн с Майклом переглянулись и насупились, что означало: «Давай больше не будем ни о чем ее спрашивать, а то ведь и правда придется идти домой».

На углу возле лавки табачника Мэри Поппинс поправила шляпку, чтобы она сидела на ней прямо. Витрина у этой лавки была очень странная: если посмотреться в нее, увидишь три своих копии, а если подольше смотреть, то скоро станет казаться, что это не ты, а целая толпа незнакомцев. Мэри Поппинс только ахнула от удовольствия, увидев трех Мэри Поппинс в синем пальто с серебряными пуговицами и синей шляпке в тон. Это зрелище показалось ей столь прекрасным, что она не прочь была увидеть десяток, нет, три десятка одинаковых Мэри. Чем больше – тем лучше.

Глава первая. Восточный ветер
Если ты хочешь отыскать Вишнёвый переулок, просто-напросто спроси у полисмена на перекрёстке. Он слегка сдвинет каску набок, задумчиво почешет в затылке, а потом вытянет палец своей ручищи в белой перчатке:
-Направо, потом налево, потом опять сразу направо - вот ты и там! Счастливый путь!
И будь уверен, если ты ничего не перепутаешь, ты окажешься там - в самой середине Вишнёвого переулка: по одной стороне идут дома, по другой - тянется парк, а посредине ведут свой хоровод вишнёвые деревья.
А если ты ищешь Дом Номер Семнадцать - а скорее всего, так и будет, потому что ведь эта книжка как раз про этот дом,- ты его сразу найдёшь. Во-первых, это самый маленький домик во всём переулке. Кроме того, это единственный дом, который порядком облез и явно нуждается в покраске. Дело в том, что его нынешний хозяин, мистер Бэнкс, сказал своей жене, миссис Бэнкс:
-Выбирай, дорогая, одно из двух: или чистенький, хорошенький, новенький домик, или четверо детей. Обеспечить тебе и то и другое я не могу. Не в состоянии.
И, хорошенько обдумав его предложение, миссис Бэнкс пришла к выводу, что пусть уж лучше у неё будет Джейн (старшая) и Майкл (младший) и Джон с Барбарой (они близнецы и самые-самые младшие).
Вот так всё и решилось, и вот почему семейство Бэнксов поселилось в Доме Номер Семнадцать, а с ними - миссис Брилл, которая для них готовила, и Элин, которая накрывала на стол, и Робертсон Эй, который стриг газон и чистил ножи и ботинки и - как не уставал повторять мистер Бэнкс - «зря тратил своё время и мои деньги».
И, конечно, там была ещё няня Кэти, которая, по правде говоря, не заслуживает того, чтобы о ней писали в этой книжке, потому что в то время, когда начался наш рассказ, она уже ушла из Дома Номер Семнадцать.
-Не сказав ни здрассте, ни до свиданья!- как выразилась миссис Бэнкс.- Без предупреждения! А что мне делать?
-Дать объявление, дорогая,- ответил мистер Бэнкс, натягивая ботинок.- И я бы не возражал, если бы Робертсон Эй тоже ушёл, потому что он опять почистил один ботинок, а к другому не прикоснулся. Люди могут подумать, что я очень односторонний человек!
-Это совершенно неважно,- сказала миссис Бэнкс.- Ты так и не сказал, что мне делать с няней Кэти.
-Не знаю, что ты с ней можешь делать, поскольку её здесь нет,- возразил мистер Бэнкс.- Но на её месте - я хочу сказать, на твоём месте - я послал бы кого-нибудь в «Утреннюю газету» дать объявление, что ДЖЕЙН, И МАЙКЛ, И ДЖОН, И БАРБАРА БЭНКС (НЕ ГОВОРЯ УЖЕ ОБ ИХ МАМЕ) НУЖДАЮТСЯ В САМОЙ ЛУЧШЕЙ НЯНЬКЕ С САМЫМ МАЛЕНЬКИМ ЖАЛОВАНЬЕМ, И НЕМЕДЛЕННО! А потом я бы сидел и любовался, как няньки выстраиваются в очередь у нашей калитки, и я бы очень рассердился на них за то, что они задерживают уличное движение и создают пробку, так что мне приходится дать полисмену шиллинг за труды. А теперь мне пора бежать. Бр-р, как холодно! Как на Северном полюсе! Откуда ветер дует?
С этими словами мистер Бэнкс высунул голову, в окно и посмотрел в сторону дома Адмирала Бума. Адмиральский дом стоял на углу. Это был самый большой дом в переулке, и весь переулок очень гордился им, потому что он выглядел точь-в-точь как корабль. Даже в палисаднике стояла мачта с флагом, а на крыше был позолоченный флюгер в виде подзорной трубы.
-Ага!- сказал мистер Бэнкс, поспешно убрав голову.- Адмиральский телескоп говорит, что ветер восточный. Я так и думал. То-то у меня кости ноют. Надо бы надеть два пальто.
И он рассеянно поцеловал жену в нос, помахал рукой детям и отправился в Сити.
Сити - это было такое место, куда мистер Бэнкс ходил каждый день - понятно, кроме воскресений и праздников,- и там он сидел с утра до вечера в большом кресле за большим столом и работал, или, как говорят у нас в Англии, делал деньги. И дети твёрдо, знали, что папа весь день без передышки трудится, вырезая шиллинги и пенсы и штампуя монетки в полкроны и трёхпенсовики. А по вечерам он приносил их домой в своём чёрном портфельчике. Иногда он давал монетку-другую Джейн и Майклу (в копилку), а уж если он не мог, то говорил: «Банк лопнул», и ребята понимали, что ничего не попишешь - значит, папа сегодня сделал слишком мало денег.
Ну вот, значит, мистер Бэнкс ушёл со своим чёрным портфелем, а миссис Бэнкс ушла в гостиную и сидела там весь день и писала в газеты просьбы прислать ей поскорей несколько нянек; а наверху, в детской, Джейн и Майкл глядели в окошко и старались угадать, кого же им пришлют. Они были рады, что няня Кэти ушла, потому что они её не очень любили. Она была старая и толстая, и от неё всегда неприятно пахло лекарствами. Кто бы ни пришёл, думали ребята, всё равно это будет лучше, чем няня Кэти, а может быть - и гораздо лучше.
Когда солнце уже собиралось закатиться за парк, пришли миссис Брилл и Элин - накормить старших ужином и выкупать Близнецов. А после ужина Джейн и Майкл опять уселись у окна, ожидая возвращения папы и слушая, как восточный ветер свистит в голых ветках вишен в переулке. Деревья так гнулись и вертелись под его порывами, что в сумерках могло показаться, будто они сошли с ума и стараются вырвать свои корни из земли.
-Вот он идёт!- вдруг сказал Майкл, показывая на тёмный силуэт, внезапно выросший перед калиткой.
Джейн вгляделась в темноту.
-Это не папа,- сказала она.- Это кто-то другой.
Тут силуэт, сгибаясь и пошатываясь под ударами ветра, открыл калитку, и дети увидели, что он принадлежит женщине. Одной рукой она придерживала шляпку, в другой тащила большую сумку.
И вдруг - Майкл и Джейн не поверили своим глазам,- едва женщина вошла в садик, она поднялась в воздух и полетела прямо к дому! Да, было похоже на то, что ветер сперва донёс её до калитки, подождал, пока она откроет, а потом принёс её прямо к парадной двери.
Весь дом так и задрожал, когда она приземлилась!
-Вот это да!- сказал Майкл.
-Пошли посмотрим, кто это!- сказала Джейн и, схватив Майкла за руку, потащила его через всю детскую на лестничную площадку - их любимый наблюдательный пункт, откуда было прекрасно видно всё, что происходит в прихожей.
И вот ребята увидели, что их мама выходит из гостиной, а незнакомка идёт за ней. Сверху были видны её гладкие, блестящие чёрные волосы. «Как у деревянной куклы»,- шепнула Джейн. Незнакомка была худая, с большими руками и ногами и довольно маленькими, пронзительными синими глазами.
-Вы увидите, они очень послушные ребятки,- говорила ей миссис Бэнкс.
Майкл сильно двинул Джейн локтем под ребро.
-С ними не будет никаких хлопот,- продолжала миссис Бэнкс не очень уверенно, поскольку она сама не слишком верила в то, что говорила.
Ребятам показалось, что гостья фыркнула, словно и она не очень поверила.
-Ну, а рекомендации?- продолжала миссис Бэнкс.
-У меня правило: никаких рекомендаций,- сказала незнакомка твёрдо.
Миссис Бэнкс остолбенела.
-Но, мне кажется, это принято,- сказала она.- Я имею в виду… Я хочу сказать - все люди так делают.
-Весьма старомодный обычай, по-моему!- отвечал суровый голос.- Весьма! Совершенно устарелый и несовременный!
Надо вам сказать, что миссис Бэнкс больше всего на свете боялась показаться старомодной и несовременной. Ужасно боялась. Поэтому она поспешно сказала:
-Тогда очень хорошо. Не будем говорить об этом. Я просто спросила на тот случай, если бы… ммм… если бы вы сами захотели. Детская наверху.
И она пошла вперёд, ни на минуту не переставая говорить. Потому-то она и не заметила того, что происходило за её спиной. Зато Джейн и Майкл, наблюдавшие с верхней площадки, превосходно видели, какую необыкновенную вещь сделала гостья.
Она поднялась следом за миссис Бэнкс, указывающей ей дорогу. Но как! Не выпуская из рук свою большую сумку, она просто-напросто села на перила… и… преспокойно въехала по ним на верхнюю площадку!
Джейн и Майкл прекрасно знали, что никто на свете этого сделать не может. Съехать по перилам вниз - пожалуйста, они сколько раз сами в этом упражнялись. Но въехать наверх?! Так не бывает!
Поражённые ребята уставились на посетительницу…
-Ну, значит, всё улажено,- сказала мама со вздохом облегчения.
-Почти. Если, конечно, меня это устроит,- ответила незнакомка, вытерев нос большим платком в крупный красный горошек.
-Вы здесь, дети?- сказала миссис Бэнкс, наконец заметившая ребят.- Что вы тут делаете? Это ваша новая няня, Мэри Поппинс. Джейн, Майкл, поздоровайтесь. А вот это,- она показала рукой на колыбельку, где спали малыши,- наши Близнецы.
Мэри Поппинс внимательно разглядывала ребят, всех по очереди, и как будто бы решала про себя, нравятся они ей или нет.
-Мы вам подходим?- сказал Майкл.
-Майкл, веди себя прилично!- сказала мама.
Мэри Поппинс невозмутимо продолжала испытующим взором разглядывать ребят. Наконец она громко засопела, что, как видно, свидетельствовало о том, что она приняла решение, и сказала:
-Я принимаю ваше предложение.
«И клянусь тебе всем на свете,- рассказывала потом миссис Бэнкс своему супругу,- можно было подумать, что она оказала нам особую честь!»
«А почему бы и нет?» - откликнулся мистер Бэнкс, на мгновение высунув нос из-за газеты и тут же спрятав его обратно.
Когда мать ушла, Джейн и Майкл бочком двинулись к Мэри Поппинс, которая продолжала стоять неподвижно, как столб, сложив руки на животе.
-Как вы пришли?- спросила Джейн.- Нам показалось, что вас принесло ветром.
-Так и есть,- ответила Мэри Поппинс. И она размотала шарф, сняла шляпу и повесила её на спинку кровати.
Казалось, Мэри Поппинс не собирается больше ни о чём говорить, поэтому и Джейн тоже помалкивала. Но, когда Мэри Поппинс наклонилась, собираясь распаковать свою сумку, Майкл не выдержал.
-Какая смешная сумка!- сказал он, потрогав её пальцем.
-Ковёр!- сказала Мэри Поппинс, вставляя ключ в замочек.
-Внутри ковёр?
-Нет! Снаружи!
-А-а!- сказал Майкл.- Понятно!- Хотя, по правде говоря, ему далеко не всё было понятно.
Тем временем ковровая сумка была открыта и, к величайшему удивлению Майкла и Джейн, оказалась совершенно пустой.
-Вот так так!- сказала Джейн.- Там совсем ничего нет!
-Что значит - ничего нет?- спросила Мэри Поппинс, выпрямляясь с таким видом, словно её кровно обидели.- Ты сказала - ничего нет?
И с этими словами она достала из совершенно пустой сумки накрахмаленный белый фартук и надела его. Затем она вынула оттуда большой кусок туалетного мыла, зубную щётку, пакетик шпилек, флакон духов, складной стул и коробочку таблеток от кашля.
Джейн и Майкл вытаращили глаза.
-Я же сам видел!- прошептал Майкл.- Там совсем-совсем ничего не было!
-Ш-ш!- шепнула Джейн.
Мэри Поппинс достала из сумки большую бутыль с ярлыком: «Принимать по чайной ложке перед сном!»
-Это ваше лекарство?- спросил Майкл встревожено.
-Нет, твоё,- сказала Мэри Поппинс, сунув ему ложку под самый нос.
Майкл, как он ни был ошеломлён, сморщился и начал протестовать:
-Я не хочу! Мне не нужно! Я не буду!
Но Мэри Поппинс не сводила с него взгляда, и вдруг Майкл почувствовал, что невозможно смотреть на Мэри Поппинс и не слушаться. Было в ней что-то странное и необыкновенное, от чего делалось и страшно, и весело!
Ложка придвинулась ещё ближе. Майкл сделал глубокий вздох, закрыл глаза и глотнул.
Блаженная улыбка расплылась по всей его мордашке. Восхитительно! Он проглотил лекарство и чмокнул языком.
-Клубничное мороженое!- сказал он в восторге.- Вот это да! Ещё, ещё, ещё!
Но Мэри Поппинс всё с тем же строгим выражением уже наливала новую порцию - для Джейн. Серебристая желтовато-зелёная жидкость наполнила ложку. Джейн снадобье тоже понравилось.
-Лимонный сок с сахаром,- сказала она и облизала губы. Но, увидев, что Мэри Поппинс направляется с бутылкой к Близнецам, она попыталась её остановить: - Пожалуйста, не надо! Они ещё маленькие! Им это вредно!
Однако на Мэри Поппинс это не произвело ни малейшего впечатления. Бросив предостерегающий, свирепый взгляд на Джейн, она поднесла ложку к губам Джона.
Он с жадностью проглотил питьё, пролив несколько капель на свой нагрудник, и Джейн и Майкл увидели, что на этот раз в ложке было молоко. Потом получила свою порцию Барбара; она почмокала губами и облизала ложку два раза.
А затем Мэри Поппинс налила новую дозу и торжественно приняла её сама.
-Пунш с ромом,- сказала она, причмокнув, и заткнула бутылку пробкой.
У Майкла и Джейн глаза прямо-таки вылезли на лоб от изумления, но только им не пришлось долго удивляться, потому что Мэри Поппинс, поставив чудесную бутылку на каминную полку, обернулась к ним.
-А теперь,- сказала она,- марш в кровать!
И она помогла им раздеться, причём они заметили, что те же самые крючки и пуговицы, которые доставляли няне Кэти столько хлопот, у Мэри Поппинс расстёгивались сами, стоило ей на них взглянуть.
Не прошло и минуты, как ребята оказались в кроватях. При слабом свете ночника они продолжали наблюдать, как Мэри Поппинс разбирает остальные свои вещи.
Из ковровой сумки она достала: семь фланелевых ночных рубашек, четыре полотняных, пару туфель, коробку домино, две купальные шапочки, альбом с открытками и зонтик - зонтик с ручкой в виде головы попугая!
Наконец она вытащила из сумки кровать-раскладушку - уже застеленную, даже с покрывалом и пуховым одеялом - и поставила её между колыбельками Джона и Барбары.
Джейн и Майкл сидели в кроватях, обхватив колени руками, и только таращили глаза. Сказать они ничего не могли - оба были слишком потрясены. Но, конечно, оба они понимали, что в Доме Номер Семнадцать по Вишнёвому переулку происходит нечто поразительное и непостижимое.
А Мэри Поппинс, накинув на голову фланелевую ночную рубашку словно палатку, начала под ней раздеваться.
И тут Майкл, совершенно очарованный всем происшедшим, нарушил молчание.
-Мэри Поппинс!- воскликнул он.- Вы никогда от нас не уйдёте, правда?
Ответа из-под фланелевой палатки не последовало.
Встревоженный Майкл снова не выдержал.
-Вы от нас не уйдёте, правда?- повторил он.
Над ночной рубашкой вынырнула голова Мэри Поппинс. Вид у неё был очень свирепый.
-Ещё одно слово из этого района,- угрожающе проговорила она,- и я позову полисмена!
-Я же только хотел сказать,- начал Майкл растерянно,- что мы надеемся, что вы долго-долго будете с нами…
Он запнулся и замолчал, весь красный и сконфуженный. Мэри Поппинс молча переводила взгляд с него на Джейн и обратно. Потом она презрительно фыркнула.
-Останусь, пока ветер не переменится,- коротко сказала она, задула свечу и легла в постель.
-Тогда всё в порядке,- сказал Майкл наполовину про себя, наполовину обращаясь к Джейн.
Но Джейн его не слышала. Она думала обо всём, что произошло, и о том, что ещё теперь будет…
Вот так Мэри Поппинс поселилась в Доме Номер Семнадцать в Вишнёвом переулке. И хотя порой кое-кто вздыхал о тех, более обычных и спокойных днях, когда домом правила няня Кэти, всё же, в общем, все были рады появлению Мэри Поппинс. Мистер Бэнкс был рад потому, что она пришла сама и не задержала уличного движения и ему не пришлось давать шиллинг полисмену. Миссис Бэнкс была рада потому, что она теперь могла всем рассказывать, что у её детей няня настолько современная, что даже не признаёт рекомендаций. Миссис Брилл и Элин были рады, что они могут теперь распивать целыми днями в кухне крепкий чай и не обязаны возглавлять ужины в детской. Робертсон Эй был рад потому, что у Мэри Поппинс была только одна пара ботинок и она чистила её сама…
Но никто не знал, что думала об этом сама Мэри Поппинс, потому что Мэри Поппинс никогда никому ничего не рассказывала…

Добавить сказку в Facebook, Вконтакте, Одноклассники, Мой Мир, Твиттер или в Закладки

Каждый третий четверг, - сказала миссис Бэнкс, - с двух до пяти.

Мэри Поппинс удивленно посмотрела на нее.

Порядочные люди, мадам, - возразила она, - всегда предоставляют каждый второй четверг, и с часу до шести. На такие же условия соглашусь и я, или… - она выдержала паузу, и миссис Бэнкс сразу поняла, что именно эта пауза означает. А означала она то, что если Мэри Поппинс не получит, чего хочет, она не останется здесь больше ни минуты.

Хорошо-хорошо, - поспешно согласилась миссис Бэнкс, так как не хотела, чтобы Мэри Поппинс думала о каких-то порядочных людях лучше, чем о ней самой…

А поскольку именно сегодня и был второй четверг, Мэри Поппинс, натянув белые перчатки и сунув под мышку зонтик, вышла из дома. Надо сказать, зонтик она взяла вовсе не потому, что шел дождь, а исключительно из-за его красивой ручки. Дело в том, что Мэри Поппинс не была лишена тщеславия и любила красиво выглядеть. Да и в самом деле, разве мог хоть кто-то выглядеть лучше нее, когда она шла по улице, держа в руке зонтик, ручка которого была сделана в форме головы попугая?

Джейн выглянула из окна Детской и помахала Мэри Поппинс рукой.

Куда вы идете? - крикнула она ей.

Закрой окно, будь добра! - прозвучало в ответ, и голова Джейн тут же скрылась.

Пройдя по садовой дорожке до ворот, Мэри Поппинс открыла их. Очутившись на улице, она сразу прибавила шагу. На углу она повернула направо, потом налево, надменно кивнула поздоровавшемуся с ней полисмену - и почувствовала, что ее выходной начался.

Задержавшись у стоящего возле обочины автомобиля, она посмотрела на свое отражение в ветровом стекле и поправила шляпку. Перехватив зонтик так, чтобы каждый мог видеть ручку в форме головы попугая, Мэри Поппинс двинулась дальше, туда, где ее уже должен был ждать Спичечник.

Вообще-то у Спичечника было две профессии, потому что он не только торговал спичками, как остальные, обыкновенные спичечники, но еще и рисовал картины на тротуарах. Чем именно Спичечник занимался в то или иное время, полностью зависело от погоды. Если было слишком сыро, то он продавал спички - ведь дождь мог смыть картины, возьмись он их рисовать. Если же было ясно, то Спичечник целый день проводил на коленках, рисуя цветными мелками на асфальте. Причем рисовал он на удивление быстро. Едва вы успевали заметить его на одной стороне улицы, как он уже оказывался на другой.

День, о котором идет речь, был холодным, но ясным. Поэтому Спичечник рисовал. К длинному ряду уже готовых картин вот-вот должно было прибавиться еще три (Спичечник рисовал все три картины сразу. На первой были изображены два банана, на второй - одно яблоко, а на третьей - голова Королевы Елизаветы.

Мэри Поппинс на цыпочках подошла к Спичечнику.

Привет! - тихо сказала она.

Но Спичечник продолжал рисовать, нанося коричневым мелком штрихи сразу и на бананы, и на кудри Королевы Елизаветы.

Гм! - кашлянула Мэри Поппинс так, как это делают только настоящие леди.

Спичечник тут же обернулся и увидел ее.

Мэри! - воскликнул он, и по тому, как он это сделал, было видно, что Мэри Поппинс в его жизни играет очень важную роль.

Посмотрев на свои туфли, она улыбнулась и тихо произнесла:

Берт! Ведь это мой день! Разве ты забыл?

(Берт - было имя Спичечника).

Что ты, Мэри! Я конечно же помню! - воскликнул Берт. - Но… - он запнулся, огорченно покосившись на свою кепку. Кепка лежала на асфальте возле последней картины, и в ней было лишь 2 пенса. Спичечник поднял ее и побренчал деньгами.

Это все, что ты заработал, Берт? - спросила Мэри Поппинс так радостно, что никому бы и в голову не смогла прийти мысль, будто она разочарована.

Да, как видишь, не густо, - сказал он печально, - что-то совсем дела нынче плохи. Да и кто захочет раскошелиться, чтобы посмотреть на это? - и он махнул рукой на Королеву Елизавету. - Такие вот дела, Мэри. Боюсь, что я не смогу сегодня пригласить тебя на чай.

Мэри Поппинс с грустью подумала о пирожках с начинкой из малинового варенья, которые они обычно ели по выходным, и уже хотела было вздохнуть, но вовремя взглянула на лицо Спичечника. Он бы не вынес этого. Подавив едва не сорвавшийся с губ вздох, она улыбнулась.

Ничего, Берт. Не беспокойся. Я вполне могу обойтись и без чая. Да и к тому же пирожки - такая тяжелая пища…

Да, подобный поступок по-настоящему мог оценить только тот, кто знал, как Мэри Поппинс любила пирожки с начинкой из малинового варенья! И Спичечник, видимо, оценил, потому что благодарно пожал ей руку.

А потом они вместе пошли вдоль длинного ряда картин.

Вот здесь картины, которых ты еще не видела, - гордо сказал Спичечник, показывая на одну из них. Там была изображена покрытая снегом гора. На ее склонах росли гигантские розы, и на каждой розе сидело по кузнечику. Теперь Мэри Поппинс могла спокойно вздохнуть, не обидев его.

Ах, Берт! Это просто чудесно! - сказала она, причем таким тоном, что становилось совершенно очевидно: этим картинам место по меньшей мере в Королевской Академии (Королевская Академия, как известно, это такое большое помещение, куда люди вешают нарисованные ими картины. Потом все приходят на них посмотреть, а когда насмотрятся, то говорят друг другу: «Вот это да!»).

Следующая картина, к которой подошли Спичечник и Мэри Поппинс, оказалась еще лучше. На ней была нарисована какая-то неведомая страна, страна высоких деревьев и густых трав. В просвете между зелеными кронами виднелся кусочек моря и что-то еще, похожее на едва различимые вдали старинные ворота.

Ну и ну! - восхищенно воскликнула Мэри Поппинс, останавливаясь, чтобы получше все рассмотреть. - Что случилось, Берт?

Спичечник внезапно схватил ее за руку. Его лицо светилось радостью.

Мэри! У меня идея! Причем легко выполнимая! Почему бы нам не пойти прямо туда и прямо сейчас? В картину!

И, держа ее за руку, он сделал два шага вперед. Фонарные столбы с висящими на них проводами качнулись и куда-то пропали. Ух! - И они оказались внутри нарисованной на асфальте картины.

Было тихо. Мягкая трава едва слышно шелестела у них под ногами. Мэри Поппинс и Спичечник просто не могли поверить своим глазам. Ветви, словно играя, легонько барабанили по их шляпам, пока они пробирались вперед, а небольшие пестрые цветочки цеплялись за их туфли.

Взглянув друг на друга, они внезапно увидели, что вместе с окружающим миром изменились и они сами. На Спичечнике красовался новый костюм, состоящий из зеленого в красную полоску пиджака, белых фланелевых брюк и новой соломенной шляпы. Весь он был такой чистый, такой элегантный, что, казалось, даже светится, словно новенькая монетка в 3 пенса.

О, Берт! Ты прекрасно выглядишь! - воскликнула Мэри Поппинс в восхищении.

Берт некоторое время вообще не мог выговорить ни слова. Он широко разинул рот и лишь вовсю таращил глаза на свою спутницу. Наконец он выдавил из себя:

Ей-богу!

Больше он не мог произнести ни слова, но при этом выглядел таким взбудораженным и смотрел на нее так радостно, что Мэри Поппинс невольно потянулась за зеркальцем. То, что она увидела, превзошло все ее ожидания. С ее плеч ниспадала роскошная накидка из узорчатого искусственного шелка. Шею щекотало свешивающееся со шляпы длинное пушистое перо. На ногах появились новые туфли с переливающимися всеми цветами радуги застежками из драгоценных камней. Единственное, что напоминало прежнюю Мэри Поппинс, так это белые перчатки да зонтик с ручкой в форме головы попугая.

Бог мой! - пробормотала она. - Да у меня сегодня и впрямь Выходной!

Не переставая удивляться, они двинулись через лес и скоро вышли на залитую солнечным светом поляну. И там они увидели… Нет, это было просто невероятно! Посреди поляны стоял небольшой зеленый столик, а на нем - огромный пыхтящий медный чайник. Рядом, на большом столе находилось чудовищных размеров блюдо, на котором возвышалась целая гора пирожков с начинкой из малинового варенья. Здесь же были две тарелки с устрицами и две специально заостренные палочки.

Ой, я сейчас покраснею! - сказала Мэри Поппинс. Она всегда это говорила, когда была кому-нибудь за что-то благодарна.

Ей-богу! - пробормотал и Спичечник свою любимую фразу.

Не хотите ли присесть, мадам? - услышали они вдруг чей-то голос и, обернувшись, увидели выходящего из леса человека в черном пиджаке. Через руку у него была перекинута белоснежная салфетка. Мэри Поппинс в удивлении плюхнулась на один из маленьких зеленых стульчиков, стоявших вокруг стола. Спичечник, изумленный ничуть не меньше, уселся на другой.

Как вы уже, наверное, догадались, я Официант, - объяснил человек в черном пиджаке.

Но… но я не видела вас на картине! - сказала Мэри Поппинс.

Ах, это… Я был в это время за деревом, - пояснил Официант.

Не хотите ли присесть? - пригласила его Мэри Поппинс.

Благодарю, мэм, но официанты никогда не садятся, - ответил Официант, явно польщенный ее предложением. - Ваши устрицы, сэр! - сказал он, пододвигая тарелку Спичечнику. - И ваша палочка!

Вытерев палочку о салфетку, он протянул ее Спичечнику.

Мы должны обязательно вое съесть! - шепнула Мэри Поппинс, разделавшись со своими устрицами и приступая к пирожкам с начинкой из малинового варенья.

Ей-богу! - согласился Спичечник, выбирая два самых больших пирожка.

Чаю? - осведомился Официант, который все это время стоял рядом, и наполнил из чайника две огромные чашки.

Они выпили по одной чашке чаю, потом еще по одной и еще по две, пока от горы пирожков с начинкой из малинового варенья ничего не осталось.

Мэри Поппинс смела со стола крошки.

Платить не нужно, - упредил их вопрос Официант. - На здоровье. Кстати, здесь недалеко есть карусель, - и он махнул рукой в просвет между деревьями. Обернувшись, Мэри Поппинс и Спичечник увидели круглый помост и несколько деревянных коней на нем.

Как странно, - произнесла Мэри Поппинс. - Что-то я не помню этой карусели на картине.

Гм, - сказал Спичечник, который и сам ничего подобного не помнил, - кажется, это было на заднем плане…

Карусель замедлила свой бег, когда они подошли к ней. Мэри Поппинс села на черного коня, а Спичечник - на серого. Музыка тут же заиграла вновь, карусель завертелась, и деревянные кони понеслись вперед. Бежали они очень быстро, при этом совершенно не уставая, так что за час с, небольшим проделали весь путь до Ярмута (Мэри Поппинс уже давно мечтала побывать в этом приморском городке) и обратно.

Когда они возвратились, уже почти стемнело и Официант повсюду разыскивал их.

Прошу прощения, - вежливо сказал он, подойдя ближе, - но в 7 часов мы закрываемся. Видите ли, у нас существуют определенные правила… Если вы не против, я покажу вам обратную дорогу.

Мэри Поппинс и Спичечник кивнули, и Официант, взмахнув салфеткой, бодро зашагал через лес.

Берт, это самая замечательная картина из всех, что ты нарисовал, - сказала Мэри Поппинс, поправляя накидку и беря Спичечника под руку.

В меру сил и способностей, Мэри, - ответил тот скромно, выглядя чрезвычайно довольным собой.

Официант остановился перед большими белыми воротами, которые, казалось, состояли из толстых меловых линий.

Пришли, - объявил он, - там путь наружу.

До свидания! И - большое спасибо! - сказала Мэри Поппинс, пожимая ему руку.

До свидания, мадам, - ответил Официант и поклонился так низко, что его голова едва не ударилась о колени.

Потом он кивнул Спичечнику, а тот в ответ склонил голову набок и прищурил один глаз, что, судя по всему, должно было означать «до встречи».

После всего этого они шагнули за белые ворота. И как только они это сделали, перо со шляпы Мэри Поппинс исчезло, шелковая накидка соскользнула с плеч, а драгоценные камни растаяли в воздухе. Яркий костюм Спичечника полинял, а его красивая соломенная шляпа снова превратилась в оборванную кепку.

Оглянувшись, Мэри Поппинс поняла, что произошло. Некоторое время она, стоя на тротуаре, напряженно вглядывалась в картину, пытаясь различить там Официанта. Но на картине не было ни души. Ничто в ней не двигалось. Даже карусель куда-то исчезла. Остались только деревья, трава, да неподвижный кусочек моря вдали.

Но Мэри Поппинс и Спичечник счастливо улыбались друг другу: ведь они знали о том, что скрывается за деревьями…

Когда Мэри Поппинс возвратилась, домой, Джейн и Майкл выбежали ей навстречу.

Где, где вы были? - забросали они ее вопросами еще в прихожей.

В Волшебной стране, - нехотя отозвалась она.

Как?! И вы видели Золушку?! - изумилась Джейн.

Кого? Золушку? Нет, кто угодно, но только не я! - поморщилась Мэри Поппинс. - Надо же такое спросить - Золушку! Подумать только!

А Робинзона Крузо? - задал тогда вопрос Майкл.

Робинзон Крузо? Фи! - презрительно бросила Мэри Поппинс, передернув плечами.

Но значит тогда вы там не были! Или были, но в какой-то совсем другой стране!

Мэри Поппинс фыркнула.

Разве вы не знаете, - сказала она, смерив их взглядом, в котором явственно читалось сожаление, - что у каждого человека своя собственная Волшебная страна?