Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Одна из проблем, обычно возникающая перед исследователем древнерусского города, связана с происхождением и ранней историей городов на Руси. В рамках этой проблемы особенно важное значение имеют" два вопроса: сущность города как социального феномена, порождаемого определенными историческими условиями, и пути формирования городских поселений. Относительно первого вопроса в современной историографии древнерусских городов мы наблюдаем известное единство взглядов: большинство специалистов склонно видеть в городах центры ремесла и торговли, выражением чего является наличие посадов, что, собственно, и отличает город от деревни.93 Многие ученые согласны и в том, что древнерусский город возникает в классовом обществе, будучи детищем развивающегося феодализма.94 В наиболее разработанном вариан- те эти положения содержатся в монографическом труде М. Н. Тихомирова «Древнерусские города». М. Н. Тихомиров усматривал в городах населенные пункты, ставшие центрами ремесла и торговли.95 Заключая раздел книги о причинах возникновения городов, он писал: «Настоящей силой, вызвавшей к жизни русские города, было развитие земледелия и ремесла в области экономики, развитие феодализма - в области общественных отношений».96 Представления М. Н. Тихомирова о характере и причинах появления городов на Руси очень скоро завоевали многочисленных сторонников. Глава советской школы историков Киевской Руси Б. Д. Греков принял его концепцию полностью.97 До сих пор исследование М. Н. Тихомирова рассматривается как высшее достижение советской историографии в области изучения древнерусских городов.98 И тем не менее, мы полагаем, что есть основания снова вернуться к проблемам, казалось бы, решенным уже окончательно. Для этого есть необходимые историографические мотивы. М. Я. Сюзюмов, выступая с докладом «Проблема возникновения средневекового города в Западной Европе» на научной сессии «Итоги и задачи изучения генезиса феодализма в Западной Европе» (30 мая - 3 июня 1966 г. Москва), говорил: «Город, как общественный институт, имеет свои закономерности развития: генезиса (в условиях позднего родоплеменного общества), роста (в условиях античного и средневекового общества), полного расцвета (в условиях капитализма) и разложения, а затем (в условиях социализма) постепенной утратой городом своих преимуществ перед деревней и, наконец, полного исчезновения противоположности города и деревни (при коммунизме)». М. Я. Сюзюмов, следовательно, начальную историю города выносит за черту классового общества. Он подчеркнул, что город был достижением позднего родоплеменного и раннеклассового общества.99 Историки древних обществ приступили к пересмотру укоренившихся взглядов о городе - неизменном центре ремесла и торговли. Так, В. И. Гуляев, изучавший города-государства майя, имея в виду упомянутые взгляды, отмечает: «Мне представляется, что в данном случае роль ремесла и торговли в возникновении и развитии древнейших городов, будь то на Ближнем Востоке или в Мезоамерике и Перу, несколько преувеличена. Видимо, вначале, когда города образовались на базе еще сравнительно слабо развитой техники и экономики раннеклассовых обществ эпохи неолита и бронзового века, основным конституирующим элементом их населения в большинстве случаев были, вероятно, концентрировавшиеся в них представители слагавшихся господствующих классов и государственной власти, жившие за счет эксплуатации зависимого земледельческого населения... Ремесло и обмен начинают играть все большую роль в этих древнейших городах лишь на последующих, более поздних этапах развития. Главными же функциями раннего города были политико-административная и культовая».100 Не отрицая того факта, что древнейший город являлся хозяйственным центром округи, В. И. Гуляев замечает: «Но главное и определяющее состоит в другом. Крупные города первичных очагов цивилизации в Мезоамерике и на Ближнем Востоке в значительной мере обязаны своим процветанием размещению в них правительственных резиденций. Город был средоточием господствующего класса, центром, в который стекались богатства общества. Здесь же находился обычно храм верховного божества».101 В. И. Гуляев обращает внимание на то, что «древнейшие города Ближнего Востока (Двуречье, Египет), возникшие в конце IV-III тысячелетий до н. э., были первоначально лишь политико-административными и религиозными центрами сельских общин. В дальнейшем, по мере развития обмена и ремесла, древневосточный город становится местом концентрации торговцев и ремесленников, в значительной мере обслуживавших нужды правителей, культа и знати».102 Формулируя общее определение понятия «город» для раннеклассовых обществ Старого и Нового света, В. И. Гуляев пишет: «Город в рассматриваемую эпоху - крупный населенный пункт, служивший политико-административным, культовым и хозяйственным центром определенной, тяготеющей к нему округи».103 Как показывают современные исследования, древнеиндийский город являлся в первую очередь военно-административным центром, где была сосредоточена владельческая аристо кратия, чиновничество и армия. Мелкотоварное ремесло концентрируется в городе значительно позже, когда он превращается в средневековый город.104 Достаточно красноречивы и наблюдения, сделанные М. Л. Баткиным, согласно которому город отнюдь не всегда может рассматриваться в качестве хозяйственной по преимуществу категории. Нередко город выступал как поселение, где концентрировались все или многие социальные функции, отделившиеся от окружающих сельских территорий.105 Ю. В. Павленко считает, что город «неизбежно приобретает полифункциональный характер, являясь (как правило, одновременно) редистрибутивным, административно-политическим, культовым, ремесленно-торговым и военным центром, контролирующим определенный район».106 На фоне всех этих наблюдений и выводов вполне естественно выглядят сомнения по поводу устоявшихся взглядов на раннюю историю древнерусского города, высказываемые в последнее время учеными. Так, А. В. Куза, несмотря на приверженность к идее о возникновении города в условиях формирующегося классового общества, заметил определенную узость характеристики древнерусского города как только центра развитого ремесла и торговли. Наличие самостоятельных городских (посадских) общин нельзя, по его мнению, считать определяющим признаком для городов Руси X-XIII вв.107 Более перспективным исследователю представлялся подход к городу как многофункциональному социально-экономическому явлению. Вот почему «содержание понятия „древнерусский город” - значительно шире, чем „торгово-ремесленное поселение”. Город - центр ремесла и торговли, но одновременно это и административно-хозяйственный центр большой округи (волости), очаг культурного развития и идеологического господства».108 В. В. Карлов, заявивший о своей солидарности с концепцией М. Н. Тихомирова, тем не менее пришел к мысли о поли функциональности городских поселений, в которых он находит сочетание ремесленно-торговых, административных, политических, религиозных и военных функций. При этом, по его мнению, особенности сочетания этих функций «во многом определяли тип раннего города».109 Отказывается сводить проблему к однозначной формуле и П. П. Толочко, по словам которого, нет оснований изображать рождение города «как результат расщепления экономического базиса». П. П. Толочко убежден, что «средневековый город как новая социальная форма (особенно это относится к древнейшим восточнославянским центрам) был вызван к жизни также (а может" быть, и прежде всего) изменениями в сфере общественных отношений. Ведущими его функциями на первом этапе были политико-административная и культовая, что, естественно, не только не исключало, но и предполагало сравнительно быстрое появление также и торгово-ремесленной функции».110 Точку зрения В. В. Карлова принял О. М. Рапов.111 Вместе с тем он подчеркивал, что «в средневековье не существовало какого-либо единого типа городов, наделенного одними и теми же стабильными признаками».112 Возникновение городов О. М. Рапов наблюдает в глубокой древности, в эпоху родоплеменных отношений.113 В этом своем последнем наблюдении, весьма важном для нашей темы, О. М. Рапов мог бы опереться на положения, сформулированные Б. А. Рыбаковым, отнесшим возникновение городов ко временам первобытности.114 Историю каждого известного нам города Б. А. Рыбаков старается проследить «не только с того неуловимого момента, когда он окончательно приобрел все черты и признаки феодального города, а по возможности с того времени, когда данная топографическая точка выделилась из среды соседних поселений, стала в каком-то отношении над ними и приобрела какие-то особые, ей присущие функции».115 Таким образом, традиционная концепция города как непре менного центра ремесла и торговли, появляющегося в результате роста классовых отношений, вошла в противоречие с последними достижениями исторической науки. Рассматривая пути становления древнерусских городов, советские ученые выдвигают самые различные версии. Еще в 30-е годы В. И. Равдоникас предположил, что «на территории лесной полосы Восточной Европы город возникает из большесемейного поселения».116 С. В. Юшков вслед за В. И. Рав- доникасом тоже констатировал «теснейшую связь городов IX-X вв. с городищами предшествующей стадии развития».117 Начальный тип отечественного города, по С. В. Юшкову, это племенной город, центр племенной верхушки. Позднее в роли строителей городов-крепостей выступали князья. Воздвигнутые ими города есть центры властвования над окружающей местностью.118 С. В. Юшков полагал, что «большинство городов- посадов возникло вокруг городов-замков».119 Последняя идея нашла активного сторонника в лице М. Ю. Брайчевского. Пр ав- да, в отличие от С. В. Юшкова, он отнес зарождение подобного рода городов не к XI и последующим векам, а к VIII-IX вв.120 О генетической связи русского города с племенными центрами писала С. А. Тараканова.121 На односторонность построений М. Ю. Брайчевского и С. А. Таракановой указал Н. Н. Воронин.122 Многообразные пути образования восточнославянских городов наблюдает М. Г. Рабинович. У него городом становится и недавняя деревня, благодаря удобному положению и обеспеченности сырьем развившая ремесло «до сравнительно высокого уровня, и замок феодала-землевладельца, когда „у стен замка селились ремесленники, а затем купцы”, и ремесленноторговый поселок („рядок”)».123 Интересную концепцию происхождения русских городов создали В. Л. Янин и М. X. Алешковский. Древнейшие города, как они полагают, возникают вокруг центральных капищ, кладбищ и мест вечевых собраний, ничем не отличаясь от поселений сельского типа.124 Сравнительно недавно В. Я- Петрухиным и Т. А. Пушкиной было высказано мнение, что некоторые древнерусские города были «пунктами-погостами», которые являлись опорными точками в борьбе великокняжеской власти со старыми племенными центрами.125 Наконец, надо упомянуть еще об одной гипотезе, предполагающей возможность возникновения города из племенных центров, а также из «открытых торгово-ремесленных поселений», именуемых протогородами.126 Названные исследователи, выводя город из предшествовавшего ему того или иного поселения, явно или в скрытом виде утверждают мысль о догородской стадии, когда город не был еще городом в подлинном социально-экономическом значении этого слова, не являлся, так сказать, «настоящим» городом. Этот подход является вполне правомерным с точки зрения сугубо исторической. Но он не вполне приемлем с точки зрения историко-социологической, требующей фиксации исторического момента, с которого появляется город как социальный феномен. Иными словами, мы должны соориентироваться во времени, установив (разумеется, примерно) период перехода количественных изменений в качественные, свидетельствующего о рождении города как такового. К. Маркс в своей работе «Формы, предшествующие капиталистическому производству» высказал ряд ценных и глубоких мыслей насчет возникновения и роли древнейших городов. Говоря о зарождении городского строя на Востоке, К. Маркс указывал: «Города в собственном смысле слова образуются здесь... только там, где место особенно благоприятно для внешней торговли, или там, где глава государства и его сатрапы, выменивая свой доход (прибавочный продукт) на труд, расходуют этот доход как рабочий фонд».127 К- Маркс в образовании городов на Востоке усматривал внешнеторговую и политическую основу. Еще определеннее о политической функции древневосточного города он говорит в другом месте, полагая, что «подлинно крупные города могут рассматриваться здесь просто как государевы станы, как нарост на экономическом строе в собственном смысле...128». Наконец, анализируя античную форму собственности, К- Маркс характеризует древнегреческий полис в качестве военной организации, предназначенной для завоевания и охраны завоеванного: «Война является той важной общей задачей, той большой совместной работой, которая требуется... для того... чтобы захват этот защитить и увековечить. Вот почему состоящая из ряда семей община организована прежде всего по-военному, как военная и войсковая организация, и такая организация является одним из условий ее существования в качестве собственницы. Концентрация жилищ в городе - основа этой военной организации».129 К. Маркс считал вполне реальным образование древних городов как политических и военных центров, а отнюдь не центров ремесла и торговли. Указания К. Маркса имеют несомненное отношение к проблеме начальной истории древнерусского города. Города на Руси, как, вероятно, и в других странах, возникают, судя по всему, в определенной социальной и демографической ситуации, когда организация общества становится настолько сложной, что дальнейшая его жизнедеятельность без координирующих центров, оказывается невозможной. Именно в насыщенной социальными связями среде происходит кристаллизация городов, являющихся сгустками этих связей. Такой момент наступает на позднем этапе родоплеменного строя, когда образуются крупные племенные и межплеменные объединения, называемые в летописи полянами, древлянами, северянами, словенами, кривичами, полочанами и пр. Возникновение подобных племенных союзов неизбежно предполагало появление организационных центров, обеспечивающих их существование. Ими и были города. В них пребывали племенные власти: вожди (князья), старейшины (старцы градские). Там собиралось вече - верховный орган племенного союза. Здесь же формировалось общее войско, если в этом имелась потребность. В городах были сосредоточены религиозные святыни объединившихся племен, а поблизости располагались кладбища, где покоился прах соплеменников. Названные нами социальные институты едва ли правомерно подвергать дроблению, привязывая к какому-нибудь отдельному типу поселения (военные укрепления, стан вождя-князя, пункт вечевых собраний, религиозный центр и т. п.).130 Все эти институты находились в органическом единстве: там, где был князь, неизбежно должно быть и вече во главе со старейшинами, поскольку князь выступал не только как вождь, но и как правитель, действующий в содружестве с народным собранием и племенной старшиной; там, где был князь, там был и сакральный центр, ибо князь осуществлял в позднеродовом обществе и религиозные функции; в места пребывания князя, старейшин и веча стекалась и дань, собираемая с подвластных племен, и город, следовательно, усваивал значение центра перераспределения прибавочного продукта, стимулировавшего внешнеторговые связи.131 Принимая во внимание все это, мы считаем более перспективным монистический подход к проблеме возникновения древнерусского города, в свете которого выглядит искусственным многообразие типов раннегородских поселений, о чем, кстати, уже писали некоторые исследователи.132 Такого рода поселениями, по нашему глубокому убеждению, могли быть только племенные или межплеменные центры. Вот почему мы не можем согласиться с Б. Д. Грековым, исключавшим появление города в условиях родоплеменного строя. «Если в племени появились города, - писал Б. Д. Греков,- то это значит, что племени как такового уже не существует. Стало быть, и „племенных городов” как особого типа городов как будто быть -не может».133 Здесь сказалось убеждение Б. Д. Грекова в том, что город мог якобы «появиться только при наличии частной собственности, т. е. в классовом обществе».134 Приведенный выше историографический материал показывает, что далеко не все исследователи разделяют мнение о классовом происхождении средневекового города. Вспомним о том, что Ф. Энгельс писал о городе, который «сделался средоточием племени или союза племен».135 Город возникал как жизненно необходимый орган, координирующий и направляющий деятельность образующихся на закате родоплеменного строя общественных союзов, межплеменных по своему характеру. Видимо, функциональный подход к определению социальной сути города является наиболее конструктивным. Что касается таких признаков, как плотность населения и застройки, наличие оборонительных сооружений, топографические особенности, то все они являлись производными от функций, которые усваивал город. Таким образом, есть все основания утверждать, что на раннем этапе города выступали преимущественно в качестве военно-политических, административных и культурных (религиозных) средоточий.136 Их можно понимать в известном смысле и как хозяйственные центры, если учесть, что деревня в те времена была продолжением города.137 Впрочем, данный вопрос требует дополнительных разъяснений. Б. Д. Греков полагал, будто «город всегда является оторванным от деревни, противоположен деревне».138 Подобное представление широко распространилось среди ученых. Оно базировалось на соответствующем толковании высказываний классиков марксизма. Приведем эти высказывания и посмотрим, насколько они соответствуют столь категорическим утверждениям. В «Немецкой идеологии» читаем: «Разделение труда в пределах той или иной нации приводит прежде всего к отделению промышленного и торгового труда от труда земледельческого и, тем самым, к отделению города от деревни и к противоположности их интересов».139 Как видим, факт отделения города от-деревни К. Маркс и Ф. Энгельс связывают с возникновением нации, появившейся в условиях капиталистического общественно-экономической формации. Поэтому использование приведенного высказывания К. Маркса и Ф. Энгельса для характеристики древнерусского города вряд ли правомерно. Другое высказывание К. Маркса и Ф. Энгельса, которое привлекает Б. Д. Греков, гласит: «Противоположность между городом и деревней начинается вместе с переходом от варварства к цивилизации, от племенного строя к государству...»140 Нетрудно убедиться, что здесь речь идет о начальных стадиях развития противоположности между городом и деревней. Позднее в «Капитале» К. Маркс писал: «Основой всякого развитого и товарообменом опосредствованного разделения труда является отделение города от деревни. Можно сказать, что вся экономическая история общества резюмируется в движении этой противоположности...»141 К- Маркс противоположность между городом и деревней рассматривал диалектически, т. е. как категорию исто рическую.142 Добавим к этому, что К. Маркс говорит об этой противоположности, имея в виду эпоху развитого разделения труда. К. Маркс и Ф. Энгельс писали, что «противоположность между городом и деревней может существовать только в рамках частной собственности».143 Итак, высказывания классиков марксизма не дают основания для резкого противопоставления города и деревни на ранней стадии развития городской жизни. Помимо того, что древнейшие города выполняли роль военно-политических, административных, культурных и хозяйственных центров, о чем говорилось выше, они выступали в качестве торговых пунктов, где главным образом осуществлялась внешняя торговля. Вероятно, в них имела место и некоторая концентрация ремесла, обслуживавшего потребности родоплеменной знати в оружии, военном снаряжении и ювелирных изделиях. Однако она имела весьма ограниченное социально- экономическое значение, и масштабы ее не были столь значительными, чтобы мы могли рассуждать о ранних городах как центрах ремесленного производства. Отсюда слабость здесь (если не полное отсутствие) внутреннего обмена, а точнее внутренней торговли. Для этого были свои причины, о которых следует сказать особо. Отделившееся от земледелия ремесло, прежде чем стать ферментом, разлагающим доклассовые отношения, и сконцентрироваться в городе, проходит стадию так называемого общинного ремесла, существующего в недрах общины и удовлетворяющего внутриоСлцинные нужды.144 Яркой иллюстрацией этому может служить индийская община, внутри которой происходил взаимный обмен услугами между земледельцами и ремесленниками.145 На этой стадии общинного ремесла появляются мастера профессионалы, обслуживавшие «всех членов общины в силу своей принадлежности к ней».146 Общинные ремесленники органически вписывались в традиционную социальную структуру и даже в определенной мере консервировали общинную организацию. Надо сказать, что подобные социальные организмы обладали исключительной живучестью. К. Маркс писал: «Простота производственного механизма этих самодовлеющих общин, которые постоянно воспроизводят себя в одной и той же форме и, будучи разрушены, возникают снова в том же самом месте, под тем же самым именем, объясняет тайну неизменности азиатских обществ, находящейся в столь резком контрасте с постоянным разрушением и новообразованием азиатских государств и быстрой сменой их династий. Структура основных экономических элементов этого общества не затрагивается бурями, происходящими в облачной сфере политики».147 Нам кажется, что восточнославянское ремесло VIII-IX вв. следует характеризовать как общинное. К сожалению, вопрос об общинном ремесле у восточных славян как этапе развития ремесленного производства со всеми присущими ему особенностями разработан в историографии крайне неудовлетворительно. Это, конечно, обедняет наши знания о восточнославянском ремесле. Славяно-русская археология между тем располагает необходимыми данными для решения этого вопроса в положительном аспекте. На поселениях восточных славян VIII-IX вв., которые мы относим к родовым поселкам,148 археологи находят ремесленные мастерские. Обнаружены также целые поселения ремесленников, занятых, например, металлургией.- И ремеслен ные мастерские на территории поселений, и поселки ремесленников соответствуют стадии общинного ремесла.149 Внутриобщинный характер ремесленного производства препятствовал сосредоточению ремесла в городах. И такое положение сохранялось вплоть до падения родоплеменного строя. С разложением родоплеменных отношений распалось и общинное ремесло, что привело к оседанию ремесленников вокруг городов. Но это случилось позднее. Таким образом, город, подобно любому социальному явлению, эволюционировал. Однако его сущность центра общественных связей, организующего и обеспечивающего жизнедеятельность различных социумов, сложившихся в ту или иную систему, оставалась неизменной. Менялся лишь характер и набор этих связей.150 Каковы же были конкретные пути возникновения древнерусского города? Мы полагаем, что первые города в упомянутом выше смысле возникали как племенные центры. Их образование соответствовало высшему этапу развития родоплеменных отношений. Хронологически оно связано с IX-X вв. Именно к этому времени относится появление таких городов, как Новгород, Киев, Полоцк, Смоленск, Белозеро, Ростов и др. Будучи средоточиями огромных племенных союзов, они неизбежно превращались в крупные городские центры, сохраняя свою масштабность и позднее, когда родоплеменной строй отошел в прошлое. Прав, на наш взгляд, В. В. Седов, когда он связывает градообразование с племенными центрами.151 Но мы не можем согласиться с его представлением об эволюции городов из племенных центров. Мы считаем, что племенные центры это и есть города в социальном смысле слова. Дальнейшее же их развитие, как уже мы отмечали, шло по линии умножения конкретных функциональных свойств. Многие из городов - племенных центров, по наблюдениям археологов, возникали в результате слияния нескольких поселе. ний. Перед нами явление, напоминающее древнегреческий си- нойкизм.152 Из новейших исследований явствует, что древний Новгород возник в результате слияния нескольких родовых поселков.153 Исследователи Новгорода В. Л. Янин и М. X. Алешковский утверждают, что «модель происхождения Новгорода из политического центра одной из предгосударственных федераций имеет, по всей вероятности, немалое значение для понимания происхождения первых южных городов, в частности Киева».154 О том, что Киев, подобно Новгороду и прочим древнейшим городам, образовался путем синойкизма, свидетельствуют летописные и археологические источники. Вспомним летописную легенду о трех братьях Кие, Щеке и Хориве, основавших Киев. Современные исследователи находят в ней историческую основу.155 Археологи видят в легенде указание на реальное существование нескольких самостоятельных поселений, предшествовавших единому городу.156 Д. С. Лихачев, считая мотив братства в легенде сравнительно поздним, полагает, что это братство стало «как бы закреплением союза и постепен- ным объединением этих трех поселений».157 Та же летописная легенда, повествующая об основании Киева, позволяет приблизиться к пониманию социально-политического статуса племенных центров. Судя по всему, они создавались как города правящие. Любопытна в этой связи ремарка летописца, рассказавшего о постройке города Киева тремя братьями: «И по сих братьи держати почаша род их княженье в полях».158 Следовательно, в легенде постройка города ассоциируется с началом княжения. В аналогичном плане свидетельствует и легенда о призвании варяжских князей, соединяя строительство городов с управлением общественной жизнью: «...и начаша владети сами собе и гОроды ставити».159 Красноречиво и то, что здесь военные столкновения племен отождествляются с враждой городов: «И въсташа сами на ся воевать, и бысть межи ими рать велика и усобица, и въсташа град на град».160 Конечно, не исключено, что тут перед нами реминес- ценции поздних представлений летописцев о социально-политической роли городов, современных им. Но мы располагаем фактами, которые едва ли могут вызывать сомнения. Имеем в виду сведения, содержащиеся в договоре Олега с греками, т. е. в документе, чья подлинность общепризнана. Во время похода Олега на Царьград греки, напуганные русской ратью, изъявили готовность платить дань, лишь бы князь «не воевал Грецкые земли». Олег потребовал «дати воем на 200 корабль по 12 гривен на ключь, а потом даяти уклады на русскыя грады: первое на Киев, та же на Чернигов, на Переяславль, на Полтеск, на Ростов, на Любечь и на прочаа городы; по тем бо городам седяху велиции князи под Олгом суще».161 Значит, дань с греков «имали» не только те, кто участвовал в походе, но и крупнейшие города Руси - главнейшие общины, которые, по всей видимости, санкционировали и организовали поход на Византию. В тексте договора 907 г. фигурирует условие, отражающее все тот же своеобразный статус древнерусского города: «Приходячи Русь да витают у святого Мамы, и послет царьство наше, и да испишут имена их, и тогда возмут месячное свое, - первое от города Киева, и па^ки ис Чернигова и ис Переяславля, и прочии гради».162 В русско-византийском договоре 944 г. находим сходный текст.163 Итак, в свете этих данных русский город предстает как самодовлеющая социально- политическая организация. Приняв это заключение, мы с большей внимательностью отнесемся к другому характерному летописному сообщению, взятому из рассказа о последней мести Ольги, завершившейся разорением древлянского города Иско- ростеня, повинного в смерти ее мужа Игоря. Расправившись с древлянами, Ольга «возложиша на ня дань тяжку: 2 части дани идета Киеву, а третья Вышегороду к Ользе; бе бо Выше- город град Вользин».164 Следовательно, Киев и Вышгород получали если не всю древлянскую дань, то, во всяком случае, какую-то ее часть. Киев - вольный город. Сложнее с Вышго- родом. Его летописец называет «град Вользин». Как это понять? Может быть так, что город принадлежал Ольге на частном праве? Подобные суждения встречаем в историографии.165 Думаем, что А. Н. Насонов занимал более правильную позицию, когда говорил: «Вышгород XI-XII вв. возник не из княжеского села, как можно было бы думать, имея в виду слова летописца - «Ольгин град» (под 946. г.). В X-XI вв. это не село-замок, а город со своим городским управлением (начало XI в.), населенный"(в X в.) теми самыми русами, которые ходят в полюдье, покупают однодеревки и отправляют их с товарами в Константинополь. Существование здесь в начале XI в. своей военно-судебной политической организации отмечено „Чтениями” Нестора и Сказанием о Борисе и Глебе. Здесь мы видим „властелина градского”, имеющего своих отроков, или „старейшину града”, производящих суд».166 Поступление древлянской дани в Киев и Вышгород, иначе киевской и вышегородской общинам, не покажется странным, если учесть, что покорение древлян - дело не одной княжеской дружины, но и воев многих, за которыми скрывалось народное ополчение, формировавшееся в городах. Без военной помощи земщины киевским князьям было не по силам воевать с восточнославянскими племенами, тем более с Византией или кочевниками.167 Именно этот решающий вклад земских ратников в военные экспедиции своих князей обеспечивал городам долю даней, выколачиваемых из «примученных» племен и Византийской империи, откупающейся золотом и различным узорочьем от разорительных набегов Руси.168 Итак, на основании данных письменных источников мы приходим к заключению, о том, что города Руси X в. являли собой самостоятельные общественные союзы, представляющие законченное целое, союзы, где княжеская власть была далеко не всеобъемлющей, а лишь одной из пружин социально-политического механизма, лежавшего в основе государственного устройства. Как явствует из источников, структура политической власти, управлявшей древнерусским обществом IX-X вв., была трехступенчатой. Военный вождь - князь, наделенный определенными религиозными и судебными функциями, совет племенной знати (старцы градские) и народное собрание (вече) - вот основные конструкции политического здания изучаемой эпохи. Обращает на себя внимание совпадение терминов, обозначающих членов совета старейшин на Руси и в других регионах древнего мира: в древнем Шумере, гомеровском полисе, древней Грузии. Это неудивительно. Как сейчас установлено, «система общинного самоуправления, унаследованная городом-государством от эпохи так называемой „военной”, или „примитивной демократии”, и включавшая, как правило, три элемента: народное собрание, совет старейшин и общинных магистратов или вождей, была в равной мере характерна для городов как Запада, так и Востока на наиболее ранних этапах их развития».169 Отмечая родоплеменную структуру и характер общественной власти на Руси IX-X вв., не следует игнорировать новые веяния в традиционной общественной организации. Мы, в частности, имеем в виду зачатки публичной власти, появлению которых способствовало возникновение племенных центров, конструирующихся в города-государства. Само сосредоточение власти в городе порождало тенденций к отрыву власти от широких масс рядового населения и, следовательно, превращению ее в публичную власть. Это превращение стимулировало подчинение восточнославянских племен Киеву, завершившееся образованием грандиозного межплеменного суперсоюза под гегемонией Полянской общины. Существование подобного союза невозможно было без насилия со стороны киевских правителей по отношению к покоренным племенам. Отсюда ясно, что публичная власть материализовалась в насильственной политике, идущей из Киева. Довольно ярко это проявилось в событиях, связанных с языческой реформой Владимира, предпринятой, безусловно, с санкции киевской общины. Известно, что Перун вместе с другими богами был поставлен вне Владимирова «двора теремного» и тем самым провозглашен богом всех входящих в суперсоюз племен. Дальнейшие события показали, что внедрять эту идею пришлось с помощью силы. Во всяком случае, появление Перуна в Новгороде было связано с прибытием Добрыни в город на правах наместника киевского князя. Еще более красноречиво об этом свидетельствуют происшествия, связанные с крещением Руси. Христианство, принятое в Киеве не без участия веча, впоследствии прививалось новгородцам посредством «огня и меча». Возвращаясь к городским союзам, автаркичным по социально-политической сути, мы ставим вопрос: в каком отношении они находились с сельской округой? Мы уже видели, что город возникал в результате общинного синойкизма, являлся порождением сельской стихии. Органически связанный с селом город не противостоял ему, но, напротив, являлся как бы, ступенью в развитии сельских институтов. Города на первых порах, вероятно, имели аграрный характер,170 т. е. среди их населения немало было тех, кто занимался сельским хозяйством. Яркой иллюстрацией может служить летописный рассказ о походе княгини Ольги на Искоро- стень. Простояв в долгой бесплодной осаде, Ольга через послов говорила древлянам: «Что хочете доседети? А вси гради ваши предашася мне, и ялись по дань, и делають нивы своя и земле своя...»171 Любопытна фразеология летописца, по которой именно города «делають нивы своя и земле своя». Отсюда явствует, что горожане у древлян еще не порвали с пашней, а это значит, что они еще тесно связаны с прилегающей к городу сельской территорией.172 Сельскохозяйственные занятия горожан прослеживаются и в других областях Руси.173 Напрашивается историческая параллель с античностью. «Первоначальные греческие полисы, - замечает В. Д. Блаватский, - повсеместно имели земледельческий характер, а среди населения было много землепашцев. Да и в дальнейшем основная масса античных городов сохраняла тесную связь с ближайшей земледельческой округой».174 Экономика этих полисов базировалась на сельском хозяйстве. То же самое было у африканских йору- бов. В основе экономики их городов-государств лежало земледелие.175 В конце X - начале XI вв. Русь вступает в полосу завершения распада родоплеменного строя. Это было время неудержимого разложения родовых отношений,176 перехода от верви-рода к верви-общине, «от коллективного родового земледелия к более прогрессивному тогда - индивидуальному».177 Рождалась новая социальная организация, основанная на территориальных связях. Начинается так называемый дофеодальный период в истории Древней Руси, являющийся переходным от доклассовой формации к классовой, феодальной. То был период, существование которого убедительно доказал А. И. Не- усыхин на материале раннесредневековой истории стран Западной Европы. Вполне естественно, что и в истории города мы сталкиваемся с новыми процессами: Так, среди - современных археологов бытует мнение, согласно которому на Руси в конце X - начале XI вв. можно" наблюдать многочисленные случаи переноса городов. Это явление некоторые исследователи связывают с «новой более активной стадией феодализации».178 Мы видим тут одно из проявлений сложного процесса пере стройки общества на территориальных основах, а не новую фазу феодализации. Перед нами, в сущности, рождение нового города, хотя и опирающегося на некоторые древние традиции. «Перенос» есть, по сути дела, вторичный синойкизм. Так, функции крупных раннегородских центров Михайловского, Петровского, Тимиревского перешли к Ярославлю.179 Многие города зарождались в гуще поселений, которые вскоре прекращали свое существование.180 Подобного рода явления имеют яркие этнографические и сравнительно-исторические параллели. Так, у индейцев северо-западной Америки в период формирования территориальных связей несколько поселений на побережье прекратили свое существование, а вместо них возникло одно большое поселение, расположенное в другом месте.181 Нечто подобное наблюдается и в Повисленье, где в VIII-X вв. существовало несколько городов, но к концу X - началу XI вв. жизнь в них замерла, и центром округи стал город Краков.182 Количество этих примеров можно было бы умножить. Разложение родовых связей означало прекращение существования упоминавшегося ранее внутриобщинного ремесла. Ремесленники, выходя из-под покрова родовой общины, устремились к городам, поселяясь у их стен. Начался быстрый рост посадов. Не Случайно возникновение посадов в большинстве русских городов происходит именно в XI в.183 Города становятся центрами ремесла и торговли, т. е." присоединяют к своим прежним социально-политическим и культурным функциям экономическую функцию. Полного расцвета городские ремесла и торговля достигают в XII в. И все же главнейшие города Руси и в это время выступали в первую очередь не как центры ремесла и торговли, а как государственные средоточия, стоящие во главе земель - городских волостей-государств. О том, как шел процесс складывания подобных государствен- ~ ных образований, речь пойдет в следующих разделах настоящей книги.

Статья о возникновении городов в Древней Руси.

В последние десятилетия отечественная историческая наука достигла существенных успехов в разработке проблемы образования городов в Древней Руси, тесно связанной с вопросами социально- экономическими, политическими и культурно-религиозными.

Существенный вклад в разработку данной темы внесли археологи. Широкомасштабные раскопки Ладоги, собственно Новгорода и Городища (Рюрикова) под Новгородом, Белоозера, Ростова Великою, Суздаля, а также ряда протогородских центров позволяют по-новому и более детально взглянуть сегодня на процессы градообразования на Руси.

Впрочем, эта проблематика давно интересовала историков. В XVIII-XIX столетиях в трудах значительного числа ученых рассматриваются причины возникновения и ранние стадии развития городов на Руси. Различные точки зрения и даже цельные теории можно найти в труде такого маститого историка, как Н.М.Карамзин, посчитавшего вслед за А.Л.Шлецером, что городские центры на Руси появляются в первой половине IX в.

Часть историков полагала, что города (городки) в Древней Руси были продуктом славянской колонизации Северо-Запада (будущих Новгородских земель) и Северо-Востока (ядра в дальнейшем Суздальской земли). Отчасти к ним примыкал С.Ф.Платонов, полагая, что наряду с процессами колонизации существенную роль в процессе становления городов играли как внутренняя, так и дальняя торговля. Не случайно, по его мнению, практически все ранние древнерусские города возникают по основным водным системам - Днепровской и Волжской, являвшимися в то время главными связующими путями Руси с арабским Востоком, Византией, Волжской Булгарией, Скандинавией, Средней Европой и многими другими землями.

Наиболее детально "торговая" теория градообразования в Древней Руси была разработана в трудах В.О.Ключевского.

Таким образом в исторической науке XVIII - начала XX столетий сложился целый калейдоскоп объяснений причин возникновения городов на Руси. Учитывались, а иногда и выдвигались на первое место экономические (торгово-ремесленные), оборонительные, колонизационные, политические, религиозные, культурные, а также иные факторы, существенно влияющие на древнерусские процессы градообразования.

В XX столетии эта тема достаточно глубоко и пристально рассматривалась в трудах многих историков и археологов. Достаточно много внимания уделено историографии этого вопроса в нашей работа "Новые источники по истории Древней Руси" 1 (поэтому в данной статье остановимся лишь на основном).

Общее определение древнерусского города было дано в обобщающем труде Б.Д.Грекова. Он считал, что "город есть населенный пункт, в котором сосредоточено промышленное и торговое население, в той или иной мере оторванное от земледелия". 2 Иными словами, для Б.Д.Грекова решающим в процессе возникновения городов на Руси было выделение ремесла в самостоятельную отрасль хозяйства и развитие торговли. Б.Д.Греков отмечал также, что "главнейшие славянские города возникали по большим водным путям". 3 В данных его заключениях заложено явное противоречие. Оно состоит в следующем: по его же мнению, феодализм и государственность на Руси, а равно и города, начинаются с IX столетия. Однако по археологическим данным многие виды ремесла выделяются здесь в более раннее время, а городские центры возникают в массовом порядке, судя по археологическим, да и по письменным данным, начиная с рубежа X-XI столетий. Отсюда возникает предположение, что гипотезу (концепцию) Б.Д.Грекова о ранней феодализации Руси начиная с IX в., следует подвергнуть сомнению.

Ибо, по моему мнению, возникновение городов является составной неотъемлемой частью первоначального становления раннефеодального общества в Древней Руси. Хотя, как мы покажем ниже, на этот счет существуют разные, подчас взаимоисключающие друг друга точки зрения.

В общем плане солидарен с Б.Д.Грековым М.Н.Тихомиров, ползающий, что доминирующим в процессе градообразования на Руси являлись факторы экономические, а социально-политической природе этого явления внимания достаточного не уделялось, хотя в общем он указывал на то, что развитие феодализма играло важную роль в этом процессе. 4 С таким подходом трудно согласиться, ибо этому противоречат новейшие исследования историков, а также полученные в последние десятилетия результаты археологических раскопок.

Заключения М.Н.Тихомирова идут также вразрез с выводами Б.Д. Грекова. Если последний, как отмечалось выше, указывает, что костяком городов было "население, в той или иной мере оторванное от земледелия", то М.Н.Тихомиров отмечал, что городские центры
возникли прежде всего в крестьянских земледельческих районах, где округа способна прокормить население, сконцентрированное в отдельных местах. М.Н.Тихомиров активно выступил против "торговой" теории, которая объясняла возникновение города участием того или иного пункта в торговле, причем главным образом, как он интерпретирует заключения В.О.Ключевского, транзитной. По его представлению, города - это постоянные населенные пункты, где были, сконцентрированы ремесло и торговля. Опирались такие центры на стабильные внутренние рынки сбыта своей продукции и сельскохозяйственную округу.

Однако, как показывают археологические данные, экономика как протогородских центров, так и собственно городов была комплексной. Их жители занимались и сельским хозяйством, включая земледелие и скотоводство, рыбную ловлю, охоту, ремесло и, конечно, торговлю как транзитную, так и внутреннюю.

Опять же данные археологических исследований, о чем мы скажем ниже, говорят о том, что не существовало прямой жесткой связи между нарождающимися городами и сугубо сельскохозяйственными поселениями, где, кстати, имело место и ремесло, и их участие в различных видах торговли (конечно, в первую очередь с близлежащими городами), а также в опосредованном виде и дальней транзитной как с городами древнерусскими, так и запредельными. Иначе трудно было бы объяснить многочисленные находки иноземных изделий (оружие, украшения, керамика и прочее) в культурных слоях, постройках сельских поселений, а также в погребениях и кладах.

Б.А.Рыбаков в отличие от Б.Д.Грекова, И.А.Тихомирова указывает, что "ход исторического развития родоплеменного строя приводит к умножению таких центров (городских. - И.Д.) и к усложнению их функций", 5 а они в свою очередь (и именно они), являются основой будущих раннефеодальных городов. Таким образом, Б.А.Рыбаков пытается увязать возникновение городов с переходом от родоплеменного строя к раннефеодальному обществу.

Несмотря на многообразие форм ранних древнерусских городов, в современной исторической науке все же выделены магистральные пути их развития и основные формы. В литературе употребляются такие понятия, как "племенные города", "протогородские центры", "города-крепости", 6 "города-государства" 7 и ряд других.

В 50-е годы нашего столетия были сформулированы три основные концепции формирования городов - "племенная", "замковая" (по сути своей раннефеодальная) и "множественная", в основе которых лежат разнообразные причины возникновения того или иного города, а также и многообразие его функций. Наиболее детально они разработаны в работах Н.Н.Воронина и П.А.Раппопорта.

Н.Воронин считал, что древнерусские города могли возникать на основе торгово-ремесленных поселков, и в результате слияния сельских поселений, или же могли формироваться вокруг феодальных замков или княжеских крепостей. 8 Эта концепция в дальнейшем разрабатывалась и "к концу 60-х годов... сформировалась теория многообразия конкретных вариантов возникновения городов на Руси". 9

К сожалению, несмотря на свою привлекательность и достаточную легкость объяснения причин возникновения того или иного города, она не учитывала конкретной исторической ситуации, временных и территориальных факторов, а также этнических особенностей и традиций населения, создавшего в своей земле города.

А.В.Куза, являясь сторонником теории множественности типов ранних русских городов, называет четыре ведущих варианта их возникновения: 1) племенные и межплеменные центры; 2) укрепленные станы, погосты, центры волости; 3) порубежные крепости; 4) единовременное строительство города.

Взгляды А.В.Кузы вполне традиционны. Он отмечает, что "само появление указанных поселений (за исключением племенных центров) вызвано к жизни развитием феодализма на Руси, возникновением государственности". 10

Таким образом, этот исследователь допускает существование как родоплеменных городов, так и раннефеодальных. Предлагая свою периодизацию процессов градообразования на Руси: первый период (до начала - середины X в.) - протогородской, второй (середина X - середина XII в.) - раннегородской и третий (с середины XII в.) - период развитых городов, А.В.Куза не раскрывает социально-экономическую и политическую природу городов, относимых им к разным периодам развития общества в целом. Кроме того, предложенная им периодизация и типология грешат излишним схематизмом и чересчур заформализованными критериями и оценками. Впрочем, как он сам отмечает, процесс градообразования на Руси был более сложным, чем он иногда представляется исследователям.

Совсем новые подходы к проблеме возникновения городов в Древней Руси были выработаны В.В.Мавродиным, 11 И.Я.Фрояновым и его учениками. В последние годы сложилась историческая школа Фроянова. В трудах его собственных, а также многочисленных учеников с опорой на обширное историографическое наследие, письменные и археологические источники, выработана новая оригинальная концепция возникновения и становления древнерусских городов в прямом контексте древнерусского общества в домонгольскую эпоху. И.Я. Фроянов в своих размышлениях опирается на тезис, согласно которому, - "ныне мы располагаем огромным количеством фактов, свидетельствующих о городах-государствах как универсальной в мировой истории форме государства. Города-государства встречаются едва ли не повсюду". 12

В другой работе (в соавторстве со своим учеником А.Ю.Дворниченко) он отмечает, что "города-государства нередко встречаются в обществах, переживающих переходный период от доклассовой к классовой общественно-экономической формации". 13

Специально раннегородской тематике посвящена монография указанных авторов, в которой они "завершают в основном свое изучение проблемы города-государства в Древней Руси". 14 И в самом деле на сегодняшний день эта монография является этапным и во многом итоговым исследованием по древнерусской раннегородской тематике. В ней проанализирована обширная историография вопроса которая существенно дополнена в недавно защищенной кандидатской диссертации С.И.Маловичко, одного из учеников И.Я.Фроянова. 15 Он утверждает, что в работах И.Я.Фроянова, А.Ю.Дворниченко И.Б.Михайловой продолжена и развита "племенная" теория происхождения древнерусских городов. Однако он же отмечает, "что сама проблема до сих пор остается открытой".

Основой концепции И.Я.Фроянова, А.Ю.Дворниченко является то, что, возникнув на племенной основе, "города становятся центрами ремесла и торговли, т.е. присоединяют к своим прежним социально-политическим и культурным функциям экономическую функцию. Полного расцвета городские ремесла и торговля достигают в XII в. И все же главнейшие города Руси и в то время выступали в первую очередь не как центры ремесла и торговли, а как государственные средоточия, стоящие во главе земель - городских волостей - государств".

Отметим, что для раннего этапа становления древнерусских городских центров (IX- начало XI в.) основными источниками являются археологические. Необходимо рассмотреть вопрос о том, насколько они подтверждают или опровергают тезис И.Я.Фроянова и А.Ю.Дворниченко. Приведем в качестве примеров лишь наиболее изученные, известные по письменным источникам раннегородские центры. Это такие, как Ладога, Городище (Рюриково) близ Новгорода на Северо-Западе, Гнездово (Смоленск) на Юго-Западе и Сарское городище (летописный Ростов) - на Северо-Востоке.

Подробно археологические исследования, посвященные процессам градообразования на Руси, рассмотрены в ряде наших книг и статей. Городам Северо-Востока, а также ярославского Поволжья (Ростов Великий, Ярославль, Переяславль-Залесский, Углич) посвящена специальная монография. 16

Кроме того, проблемы возникновения городов, причины этого явления, их социально-политическая и экономическая природа проанализированы в разделе уже упоминавшейся книги "Становление и развитие раннеклассовых обществ". 17

Одним из наиболее изученных в археологическом отношении является такой же крупный раннегородской центр, как Ладога. Его раскопки продолжаются уже более ста лет и ведутся поныне. Этот город занимал особое положение в Древней Руси, ибо он находился на стыке двух важнейших водных путей Древней Руси - Днепровского и Волжского с выходом на Балтику. Таким образом, Ладога занимала ключевое стратегическое положение и играла важнейшую роль в истории Руси в целом.

В работах А.Н.Кирпичникова подробно изложена история развития Ладоги. На основе в основном археологических данных А.Н.Кирпичников предпринял попытку выделить несколько этапов становления Ладоги как городского центра. 18

Как известно, Ладога в летописи впервые упомянута под 862 г. в связи с призванием варягов и приходом сюда Рюрика. В настоящее время доказано, что данная, как ранее многие полагали, "легенда" отражает подлинные события, а Ладога являлась столицей формирующегося русского государства - империи Рюриковичей.

Вопрос вопросов - почему Рюрик приходит именно в Ладогу и кто, какое раннегосударственное образование "призвало" его и наемников в эти земли. На данный счет существует много различных, подчас противоречащих друг другу версий и гипотез. В работах Д.А.Мачинского и А.Н.Кирпичникова изложена достаточно аргументированная гипотеза социально-политической природы Ладоги до призвания варягов. Так, Д.А.Мачинский утверждает, что в начале IX в. здесь в Нижнем Поволховье существовало некое протогосударство со своей столицей Ладогой. 19

Близкие идеи мы находим и в трудах А.Н.Кирпичникова. 20 Он также отмечает, что "самостоятельное значение Ладоги усилилось и тем, что, установив внутрирегиональные связи с вепским и финским населением, она возглавила самоуправляющуюся область - Ладожскую землю, простиравшуюся от Онежского озера на востоке до Ижорского плато на западе". 21 Такое заключение означает, что на раннем этапе своего существования Ладога являлась не только племенным, но и межплеменным центром, представляя собой столицу некой федерации.

Это вполне согласуется с представлением о городах-государствах, изложенным в исследованиях И.Я.Фроянова и его учеников. Сравним выводы с заключениями археологов, изложенными выше. "Город возникал как жизненно необходимый орган, координирующий и набавляющий деятельность образующихся на закате родоплеменного строя общественных союзов, межплеменных по своему характеру... Таким образом, есть все основания утверждать, что на раннем этапе города выступали преимущественно в качестве военно-политических, административных и культурных (религиозных) средоточий". 22

Как видим, представления археологов и историков во многом совпадают. Есть только различия в терминологии и некоторые хронологические неувязки.

Суммируя свои наблюдения, А.Н.Кирпичников пишет, что "значение Ладоги сохранялось многие столетия. Если в IX в. это стольный град (читай - центр федеральных племен. - И.Д. ), То в X-XI вв. - один из важнейших торгово-ремесленных центров". То есть, по его мнению, лишь с рубежа XI-XII вв. Ладога приобретает некоторые черты раннефеодального центра, уступая свою прежнюю роль столицы Новгороду.

Предшественником Новгорода было Городище, известное по преданиям как Рюриково, т.е. в какой-то мере отражающее в своем названии пришествие варягов на Русь.

В последние годы развернулось его широкомасштабное исследование, давшее новые важнейшие результаты.

Долгие годы доминировала версия, согласно которой Городище было основано лишь в XII столетии как княжеская резиденция. Как известно, собственно Городище упомянуто впервые в летописи лишь под 1103 г. в связи с сооружением там церкви Благовещения. Однако, судя по археологическим изысканиям, раннегородской центр на ею месте существует и развивается по крайней мере с середины IX столетия. Возможно, именно сюда и пришел в IX в. из Ладоги Рюрик со своей дружиной, т.е. поселение уже существовало до известных событий, о которых сообщает летопись.

Долгие годы Городище и его материалы постоянно привлекались специалистами в связи с проблемой возникновения Новгорода и его места как важнейшего пункта в системе водных путей Руси - Балтийско-Волжского и Балтийско-Днепровского. 23 По первому вопрос) достаточно ясно неоднократно высказывался Е.Н.Носов. Исходя из известного постулата, согласно которому город (читай Новгород. - И.Д.) мог появиться только в классовом обществе, он считает, что крепость Новая (Новгород) стала преемником Городища. 24

Отсюда возникает вопрос: а что же представляло собой Городище в период до возникновения Новгорода. Е.Н.Носов следующим образом отвечает на данный вопрос: «В IX-X вв. Городище представляло собой крупное торгово-ремесленное и военно-административное поселение в узловой точке водных путей лесной зоны Восточной Европы, где сходились балтийско-волжский путь и путь "из варяг в греки"». 25

По его мнению, "имеющиеся находки с Городища свидетельствуют о том, что в составе его жителей в IX-X вв. были славяне и скандинавы". 26

Таким образом, полученные данные не дают возможности оценивать Городище как племенной или межплеменной центр. Это скорее всего можно отнести уже собственно к Новгороду. В этой связи о Новгороде написано много. Остановимся лишь на одной концепции, широко принятой сейчас. Это гипотеза В.Л.Янина и М.Х. Алешковского, согласно которой Новгород сформировался из трех разноэтничных поселков - словенского, кривичского и мерянского, т. е. в создании города участвовали по крайней мере два этнических массива - славянский и финно-угорский. 27 По мнению В.Л.Янина, происходит это в первой половине X в. Данную концепцию поддерживают И.Я.Фроянов и А.Ю.Дворниченко. Они пишут, что "многие из городов - племенных центров, по наблюдениям археологов, возникли в результате слияния нескольких поселений. Перед нами явление, напоминающее древнегреческий синойкизм". Из новейших исследований явствует, что древний Новгород возник в результате слияния нескольких родовых поселков. Таким образом, этот город был на раннем этапе политическим центром из предгосударственных федераций.

Вслед за рядом других историков И.Я.Фроянов усматривает, что не только Новгород, но и многие другие города Древней Руси возникают в результате слияния нескольких родовых, иногда разноэтничных поселков (концов). Такое кончанское устройство он находит во Пскове, Старой Руссе, Ладоге, Кореле, Смоленске, Ростове, Киеве 28 (полагая, что этот список можно было бы продолжить). Отсюда проистекает, что многие города были "столицами" определенных областей (волостей), а значит несли определенные государственные или протогосударственные функции.

Данное положение вполне согласуется и с археологическими источниками, впрочем, имеющими ограниченные возможности для подобных социально-экономических реконструкций. 29

Особое значение для рассматриваемой темы имеет ситуация, связанная с возникновением Смоленска. Здесь очень много дискуссионного и неясного. Однако в настоящее время большинство исследователей, прежде всего археологи, принимают следующую картину возникновения и становления древнего Смоленска.

Одной из главных спорных проблем является соотношение Гнездова - широко известного комплекса памятников, расположенного неподалеку от древнерусского Смоленска и собственно Смоленска. В итоге анализа археологических материалов было сделано заключение, согласно которому Гнездово являлось важным торгово-ремесленным и дружинным центром на важнейшем в стратегическом отношении отрезке Днепровского пути и имело протогородской характер. Полиэтничность Гнездова (славяне, скандинавы, балты, финно-угры) не вызывает никаких сомнений, 30 споры идут только о весомости этих компонентов и хронологическом приоритете. Однако главным является то, что Гнездово было одним из центров консолидации восточных славян на пути создания ими древнерусской народности и государственности.

Аналогичные заключения мы находим в работе Л.В.Алексеева. Он считает, что Гнездово было полиэтничным торгово-ремесленным военно-дружинным центром, существующим с IX в. - прямой предшественник раннефеодального Смоленска, известного нам по летописям и находящегося на его нынешнем месте. 31 Если социально экономическая и политическая природа "Гнездовского" Смоленска в основном ясна, 32 то не совсем понятно, к какому центру относятся письменные источники, сообщающие, что Смоленск "велик и мног людьми и управляется старейшинами". 33 В связи с этим сообщением летописи Л.В.Алексеев пишет:"Итак, в воспоминаниях о древнейшем Смоленске, которыми пользовались летописцы XII в., Смоленск сложился как крупный племенной центр кривичей - многолюдный город управляющийся старейшинами...". 34 Однако это сообщение относится к 862 г. Есть и упоминания Смоленска в труде Константина Багрянородного (X в.).

Л.В.Алексеев полагает, что речь идет о "Гнездовском" Смоленске, поскольку в самом городе археологически выявлены лишь более поздние слои (конец X-XI в.). По отношению к Гнездову этот тезис Л.В.Алексеева следует подвергнуть сомнению, так как оно вряд ли было кривичским племенным центром, ибо здесь кроме славянского имелся весьма значительный скандинавский компонент. В.А.Булкин и Г.С.Лебедев, сравнивая Гнездово с Биркой и определяя их как протогородские центры (вики), отмечают, что "для обоих центров, по- видимому, необходимо предположить колеблющийся состав населения, его пульсацию, а следовательно, преимущественно временный характер возникающих объединений". 35 Собственно же древний Смоленск, известный по летописям, был уже племенным.

Мне представляется, что Гнездово, и это подтверждают археологические данные, в IX-XI вв. было тем самым предгородским полиэтничным образованием, ориентированным прежде всего на дальние торговые связи, а отнюдь не племенным центром, который вполне отвечает критериям, предъявляемым к городам-государствам, по И.Я.Фроянову, и на раннем своем развитии не мог быть феодальным городом.

В этом плане, на мой взгляд, абсолютно верно утверждение И.Я.Фроянова и А.Ю.Дворниченко, согласно которому "Смоленск, как и остальные волостные центры Руси, конституировался в город-государство...". 36

Среди первых древнерусских городов, упомянутых в летописи под 862 г., является Ростов Великий. Проблема возникновения и дальнейшая судьба этого центра тоже крайне сложна. Его история пережила неоднократные взлеты и падения. Ситуация с Ростовом достаточна
близка описанной выше связке Гнездова и Смоленска. Здесь тоже не совсем ясно, что имел в виду летописец под Ростовом - Сарское городище или собственно город на его нынешнем месте.

Несколько лет назад я следующим образом интерпретировал основные этапы развития Сарского поселения: это городище начинает свою жизнь как мерянский племенной центр, затем в период активного славянского освоения края становится протогородом и в конце концов превращается в феодальный замок, уступив ведущую роль в регионе Ростову. Такая схема представлялась достаточно универсальной, характерной для истории возникновения многих древнерусских городов. Однако, ввиду ее схематизма, появления новых материалов, тщательного изучения иных точек зрения, ныне, на мой взгляд, ее необходимо откорректировать, а также уточнить ряд определений. В этом плане существенную роль играет заключение А.Н.Насонова, согласно которому, «когда "Русская земля" распространила свою "дань" над северо-восточною "страною", там же существовал славянский "город", соответствующий старому Смоленску и Старой Ладоге. Город этот Сарское Городище близ Ростова, которое археологи отождествляют с древнейшим Ростовом». 37

Видимо, не случайно А.Н.Насонов многие свои определения заключил в кавычки, ибо их понимание могло быть разным, включая и славянский "город" - Сарское городище.

Раскопки на Сарском городище дали богатейшую коллекцию вещей, по которым можно в целом представить в развитии материальную и духовную культуру его обитателей.

Вплоть до IX столетия, а именно до первого появления славян в Волго-Окском междуречье, как полагает абсолютное большинство современных исследователей, являлось центром финно-угорского племени меря. Это подтверждают как многочисленные археологические находки, имеющие типично финно-угорский облик, так и письменные источники, важнейшим из которых является сообщение Начальной летописи о размещении племен, - "...На Ростовском озере меря же".

А.Е.Леонтьев в своих исследованиях, посвященных Сарскому городищу, определяет его как племенной центр и подчеркивает его оборонительную функцию. Причем, как я полагаю, оно не было просто городищем-убежищем, а являлось постоянным населенным пунктом с мощнейшими укреплениями в виде валов и рвов, каковых было крайне мало в данном регионе. Кроме того, А.Е.Леонтьев считает, что археологические данные подтверждают и присутствие здесь определенных племенных функций - проведение народных собраний (вече), местонахождение племенных святынь, резиденцию вождя, племенных старейшин, дружины и т. д. 38

Археологические изыскания говорят в пользу того, что укрепления на Сарском городище воздвигались в течение длительного времени (по А.Е.Леонтьеву, в основном с VIII по X в.). Это дает возможность утверждать, что обитатели данного центра постоянно ощущали необходимость в его усилении и собственно как города-государства (изначально - племенного мерянского, а затем межплеменного - славяно-мерянского), так и в укреплении его власти над целой округой волостью.

В IX в. в связи с началом славянского заселения Волго-Окского междуречья происходят существенные изменения и в исторической судьбе Сарского городища. С этого времени начинается новый этап в жизни городища, и его население становится многоэтничным.

Новые поселенцы - славяне, находящиеся на родо-племенной стадии развития, органично вписываются в существующую племенную мерянскую структуру. На основе этого симбиоза Сарское городище превращается в межплеменной этнический центр с достаточно хорошо развитым комплексным хозяйством. Последнее особенно четко проявляется в археологических источниках в X в., когда наряду с межплеменными социально-политическими и религиозно-культурными функциями Сарское городище приобретает существенное торгово-ремесленное значение, включая его большую роль в трансъевропейских связях. П.Н.Третьяков называл Сарское городище IX в. "эмбрионом города". 39

Далее, в течение X столетия, по мнению Е.И.Горюновой, Сарское городище из небольшого мерянского поселения превращается в торгово-ремесленный центр со смешанным в этническом плане населением. 40 Однако Е.И.Горюнова не дает социально-политической оценки Сарского городища этого времени. Торгово-ремесленная функция городища лишь отражает его экономическую сущность и отнюдь не противоречит его социально-политическому значению в качестве межплеменного города - центра, вокруг которого группировалось весьма значительное количество сельских поселений как собственно по берегам озера Ростовского, так и многочисленных рек, впадающих в него. Все они не имели никаких укреплений, ремесло носило сугубо бытовой характер (прежде всего деревообработка, керамическое, ткачество, косторезное). Металлургия, ювелирное и прочие сложные в технологическом отношении виды ремесел были прерогативой центра - Сарского городища. То же самое касается и торговли, в особенности дальней. К сожалению, археологические данные не дают нам твердых оснований для достаточно достоверной реконструкции социально-политической природы Сарского городища X в., однако опосредованно они подтверждают тезис о том, что в IX-X столетиях, а, видимо, и в XI в. Сарское городище было прежде всего, как мы уже утверждали выше, административным раннегосударственным центром.

Существование Сарского городища в XII-XIV вв. зафиксировано различными письменными источниками. По существующей традиции большинство историков и археологов считают, что в данное время этот центр стал подлинным раннефеодальным замком, пригородом процветающего древнерусского Ростова.

Правда, вокруг некоторых из сообщений летописей идут дискуссии А.Н.Насонов, строго следуя за письменным источником, связывает сообщение Новгородской 1-й летописи под 1216 г. с рассматриваемым памятником. 41 Городище на реке Саре попадает в летопись в вязи с борьбой между Новгородом и Суздалем.

Липицкой битве (1216 г.) предшествовала значительная напряженность в отношениях между Ростовом и Суздалем, однако до вооруженных столкновений не доходило, но каждый раз в результате переговоров дело решалось в пользу суздальцев. В частности, в летописи говорится: "...и быша на городищи на реце Сарре, у святей Марине в великую субботу, месяца апреля в 9; приде князь Константин с ростовци, хрест целоваше". 42 По общепринятому мнению историков, это "городищи на реце Сарре" и есть Сарское. Однако есть и другое мнение - это позиция А.Е.Леонтьева, согласно которой речь в летописи идет не о Сарском городище, а о "горе Св.Марии". 43 Однако на "горе Св.Марии" известен материал лишь раннего железного века, а о существовании здесь монастыря в XIII в. говорят лишь местные легенды. Подробнее в пользу утверждения, что летопись говорит именно о Сарском городище, изложены доводы в специальной главе, посвященной ранней истории Ростова Великого в нашей книге. 44 Видимо, на городище шли какие-то переговоры, и удобнее всего их было проводить здесь в хорошо укрепленном и безопасном месте, которое было центром округи и в XIII в.

Имеются и сообщения 45 о Сарском городище, связанные с именем известного былинного героя Александра (Алеши) Поповича. Алеша Попович служил ростовскому князю Константину Всеволодовичу и после его смерти, когда Ростов попал под руку Юрия Всеволодовича Владимирского. "Той же Александр совет сотвори с прежреченными своими храбрыми, бояся служити князю Юрью - аще мщение сотворит, еже на боях ему сопротивни быша: аще разъедемся по разным княжениям, то сами меж себе побаемся и неволею, понеже меж князей несогласие. И тако задумавше, отъехаша служити в Киев...". Эта встреча Ростовских дружинников произошла в городе, "что отрыт под Гремячим колодезем на реце Где (Саре. - И.Д.), иже и ныне той соп стоит пуст". А.Е. Леонтьев идентифицирует данное место как Сарское городище 45 . Он же вслед за П.А.Раппопортом отмечает, что "малая площадь, тонкий культурный слой, надежные укрепления, небольшое количество находок, среди которых отсутствуют ремесленные орудия и остатки производства, позволяют считать это поселение феодальным замком". 47 Однако, на мой взгляд, такие рассуждения от противного не являются продуктивными, тем более что для Древней Руси в целом и, в частности Северо-Востока, в отечественной исторической науке не разработаны достаточно четкие критерии "феодальных замков". Если для более раннего времени нам хорошо известны городи ща-убежища. то каковы были "феодальные замки" и были ли вообще, нам не известно. Тем более сам факт сбора ростовских дружинников и их отказ служить новому князю, законному преемнику своего покойного брата, говорит о серьезных противоречиях в обществе того времени, связанных с кризисом родовых отношений. Скорее всего, здесь произошло то, что мы называем "переносом" города. Общая оценка и объяснение природы данного явления, весьма характерного для Древней Руси, будут даны ниже. А сейчас о ситуации Сарское городище - Ростов Великий. А.А.Спицын и П.Н.Третьяков отождествляли летописный Ростов с Сарским городищем. П.Н.Третьяков полагал, что город (Сарское городище) был перенесен к берегу озера Неро (Ростовское), туда, где находится современный Ростов-Ярославский (Великий). 48 По мнению Н.Н.Воронина, Сарское городище и Ростов Великий были независимыми центрами, и явление "переноса" города здесь не фиксируется. 49

В исследованиях А.Е.Леонтьева сформулирована точка зрения, согласно которой "Сарское городище - оплот мери", а "Ростов - опорный пункт древнерусской княжеской власти". 50 Такая конструкция противоречит как археологическим, так и письменным источникам. Первые говорят в пользу того, что уже с IX столетия Сарское городище было многоэтничным (славяно-мерянским) центром. В связи со вторыми и заключением А.Е.Леонтьева возникают вопросы: зачем русским князьям проводить переговоры в мерянском центре? Почему русский "храбр Александр Попович" встречается со своими соратниками там же? Это и многое другое наводит на мысль, что интерпретация соотношения и взаимосвязей Сарского городища и Ростова должна быть какой-то иной. В деталях эту картину реконструировать крайне сложно. Полагаю, что на протяжении XI-XII вв. происходит кризис старых родовых отношений. Этот процесс носит эволюционный характер, и постепенно формируются новые социально- политические структуры, которые в дальнейшем становятся основой древнерусского раннефеодального общества. Но для этого обществу, нужно было пройти достаточно долгий и сложный путь. Княжеская власть со всеми присущими ей институтами вырастала из родо-племенной общины, и поначалу народное вече, совет старейшин, играли ключевую роль в решении всех важнейших вопросов жизни общества. Возникали и конфликтные ситуации, которые в итоге привели ко всеобщему кризису, одним из отражений которого и было явление "переноса" городов. В его рамки в целом вписывается и ситуация, связанная с основанием города Ярославля, хотя она имеет существенные отличия от описанной выше.

Ярославль - один из древних городов Северо-Востока, возникает в начале XI в., т.е. в то время, когда резко усилилось древнерусское освоение Верхнего Поволжья (здесь укрепляется княжеская власть, Активизируется процесс христианизации края). Не случайно с основанием города связана легенда о борьбе православного князя со священным языческим зверем. Это предание, безусловно, имеет древнюю подоснову. В ранних материалах городских слоев Ярославля финно-угорские вещи отсутствуют. Поселение на Стрелке при впадении Которосли в Волгу (Медвежий угол), видимо, с самого своего начала было полиэтничным (древнерусским) и не играло роли племенного центра округи, а, скорее всего, являлось торгово-ремесленным поселком.

Следует обратить внимание на два существенных момента, отраженных в "Сказании о построении града Ярославля". Во-первых, здесь налицо проявление древнерусского язычества ("...и се бысть селище, рекомое Медвежий угол, в нем же насельницы человецы, поганыя веры - языцы зли суще... Идол ему же кланяетася сии, бысть Волос, сиречь скотий бог".

Далее в "Сказании" говорится о том, что идол Волоса стоял среди Волосовой Логовины, где находилось святилище, горел жертвенный огонь, совершались жертвоприношения. У жителей особым почетом и уважением пользовался волхв, который и отправлял все эти обряды. "Но в некоем лете прилучися Благоверному князю Ярославу плыти на ладиях с сильною и великою ратью по реце Волге, у правого берега оной, идеже стоя то селище, зовомое Медвежий угол".

В ответ на жалобы купцов, что жители поселка нападают на караваны их ладей, Ярослав приказал своей дружине устрашить обитателей Медвежьего угла и привести их к полному повиновению, что и было незамедлительно сделано. "И люди сии клятвою у Волоса обеща князю жити в согласии и оброцы ему даяти, но точию не хотяху креститися. И тако благоверный князь отыде в престольный град свой Ростов". Обратим внимание на то, что после принуждения жители данного поселения обещали князю платить "оброцы". Видимо, речь шла об установлении контроля над ключевым пунктом на Великом Волжском пути и передела с местной общиной доходов от транзитной торговли, к которым ранее Ростов не имел доступа. Отмечу еще такую деталь, что в этот раз Ярослав не пошел против язычества, и, более, того, местные жители давали клятву князю у Волоса. Так на данном этапе был найден компромисс между княжеской властью и общиной, язычеством и православием. Такое зыбкое равновесие, безусловно, долгое время продолжаться не могло.

Как сообщает "Сказание", язычники Медвежьего угла полностью покорились лишь после того, как князь лишил их главной святыни - "люта зверя". Это не что иное, как распространение власти Ростова и его князя вплоть до волжских берегов. "И тамо на острову, его же учреди реки Волга и Которосль и проточие водное" была сооружена церковь Пророка Ильи. Затем "князь повеле народу рубити древеса и чистити место, изеже умысли и град создати... Град сей Благоверный князь Ярослав назвал во свое имя Ярославлем".

Итак, Ярославль как город возникает лишь в XI столетии. Однако в ближайшей округе у него были предшественники, которые известны с IX столетия на расстоянии 10-12 км от Медвежьего угла – Ярославля. Это прогогородские торгово-ремесленные центры Тимеревский, Михайловский, Петровский. В состав этих комплексов входят обширные курганные могильники, неукрепленные поселения, клады куфических монет, зарытые в землю в IX в. Данные поселения восходят к IX столетию и своим возникновением и расцветом обязаны функционированию Великого Волжского пути. В погребениях, постройках Тимеревского поселения найдены вещи, попавшие в Залесский край из Скандинавии, Средней Европы, Хазарии, Волжской Булгарии, стран арабского халифата. Они были центрами трансъевропейской торговли и важными форпостами освоения славянами Волго-Окского междуречья. Об этих памятниках написано много, и нет необходимости вновь подробно рассматривать их материалы. В целом в литературе получила признание и их оценка, приведенная выше. Однако на одном важном моменте следует все-таки специально остановиться. Речь идет о том, что все эти центры, как показывают археологические данные, были заселены основным пришлым славяно-скандинавским населением на важных путях, входящих в Волжскую систему, и в то же самое время свободных от местных финно-угорских племен. В этом их особенность и отличие, скажем, от того же Сарского городища или Клещина, о котором речь пойдет ниже. Да и судя по сообщениям летописи основной массив мерянского населения располагался в период IX - первой половины X в. юго-западнее в бассейнах озер Неро (Ростовского) и Плещеево (Клещино).

Хронологические наблюдения по материалам Тимеревского некрополя говорят в пользу того, что на первом этапе существования данного комплекса его население было славяно-скандинавским и лишь с середины X столетия здесь начинает хорошо прослеживаться финно-угорский компонент. М.В.Фехнер и Н.Г.Недошивина отмечают, что "наиболее интенсивный рост могильника отмечается во второй половине X в., видимо, в результате значительного притока населения в данный район Ярославского Поволжья в рассматриваемое время". И далее: "В пестром составе Тимеревского инвентаря первое место принадлежит предметам, типичным для финно-угорских племен". 51 Два этих заключения противоречат друг другу, и речь надо вести не о притоке нового населения, а о включении торгово- ремесленных центров в местную общинно-племенную структуру. Но в таком виде им было суждено существовать недолго, ибо на рубеже X- XI столетий проявляются кризисные явления родо-племенного строя, начинается довольно длительный переходный этап к новым социально-политическим отношениям в древнерусском обществе. И как раз в это время взамен протогородских торгово-ремесленных, а также племенных центров возникают новые раннегородские, выросшие впоследствии в древнерусские города. Какое-то время они сосуществуют. В связи с этим следует обратить внимание на такой интересный факт. По арабским источникам дневной переход вверх по воде составлял 25 км. 52 Такие раннегородские центры, как Гнездово, Сарское городище, Тимерево, находятся примерно на одинаковом расстоянии от новых племенных и торгово-ремесленных центров - Смоленска, Ростова, Ярославля. Первые сохраняли сложившиеся в течение столетий прочные связи с округой. Определенное время они оставались и племенными или межплеменными торжищами, обслуживающими целые районы.

Совершенно иную ситуацию можно усматривать в единственном прямом и конкретном сообщении летописи о "переносе" града под 1152 г. "В лето 6660 Юрьи Володимеричь-Переяславль переведе от Клещина и заложи град велик (созда болши старого) и церковь постави Святого Спаса в Переяславе". 53

Таким образом, в письменном источнике недвусмысленно указывается, что предшественником Переяславля-Залесского был город Клещин. Детально проблема Клещина-Переяславля рассмотрена в одной из наших работ, и поэтому мы вправе отослать читателя к ней. 54 Здесь же необходимо остановиться собственно на Переяславле-Залесском и его начальной истории.

В середине XII в. Ростово-Суздальская земля значительно укрепилась, в это время идет большое строительство новых городов, крепостей, церквей, возникают не только Переяславль-Залесский, но и целый ряд других центров. В такой обстановке экономического, культурного, военного и политического подъема и строится Переяславль-Залесский. По сообщению В.Н.Татищева, "в XII в. далекий лесной край потянулось также население беспокойных окраин русской земли" и в северо-восточных городах появляется масса нового населения, которому предоставляются различные льготы. 55 В связи с этим в научной и популярной литературе достаточно широко распространяется в мнение, согласно которому эти новые переселенцы, приходящие с юга в Залесскую землю, приносят с собой и названия городов и деревень, рек и озер. Так, Н.Н.Воронин пишет: "Новое место города было выбрано и при устьи небольшой реки, течение которой несколько углубляло фарватер озера. Река прикрывала город с северо-запада и востока и была названа Трубежом в память о Трубеже на юге; город получил имя Переяславля, напоминая о лежащем на одноименной реке городе Переяславле-Русском". 56 Аналогичные мнения высказывались в краеведческой литературе. 57

Одним из основных вопросов начальной истории Переяславля- Залесского (Нового) является выяснение смысла и причин сооружения новой крепости при впадении реки Трубеж в озеро Клещино взамен старой (Городище), построенной немного ранее в том же XII столетии и, судя по всему, тем же Юрием Долгоруким.

В разных летописных редакциях говорится, что Переяславль- Залесский (Новый) был "град велик" (по сравнению со старым) или "болши старого". Несомненно, что сравниваются укрепления Переяславля-Залесского с оборонительными сооружениями на северовосточном берегу озера (городище). По своей схеме последние аналогичны и характерны для оборонительного зодчества Северо- Восточной Руси XII в. Однако новые собственно переяславские по размерам во много раз превосходят старые. Если длина валов на городище равнялась примерно 500 м, то в Переяславле-Залесском они протянулись на расстояние, большее в пять раз (2,5 км). Высота вала городища колеблется от 3 до 8 м, а валы Переяславля-Залесского с рублеными стенами до 10-16 м превосходят владимирские. 58

Таким образом, в летописи определенно шла речь о переносе крепости, по каким-то причинам не удовлетворявшей княжескую администрацию, на новое место, а иными словами, о сооружении новой более мощной земляной крепости взамен устаревшей, несмотря на то, что возводилась она в трудных условиях болотистой местности. Именно такую роль отводил Клещину Н.Н.Воронин, полагавший, что это был один из опорных пунктов городов-крепостей, охранявших важнейшие коммуникации края. 59 Иными словами, в IX-XI вв. Клещин выполнял роль одного из ключевых центров славяно-русской колонизации Залесского края.

Совсем другая политическая и экономическая ситуация складывается в середине XII столетия. Видимо, ответ на существующие вопросы следует искать в происшедших в это время социально- политических изменениях в Северо-Восточной Руси. Если Клещин возникает на основе симбиоза выходцев из северо-западных районов (прежде всего словен новгородских) и местных жителей - представителей одной из группировок финно-угорского племени меря, то Переяславль-Залесский - другое явление - это прежде всего центр княжеской администрации, государственная крепость, возможно, раннефеодальный город; постепенно в нем сосредоточивается и церковная власть над округой. Переяславль-Залесский наряду с Ростовом Великим относится к категории "крупных" древнерусских городов. 60

Археологические исследования полностью подтвердили летописную дату возникновения Переяславля-Залесского (Нового). Год 1152 - общепринятая дата начала истории этого важнейшего центра Северо-Восточной Руси. 61

Ранее мы отмечали, что Переяславль-Залесский в XII в. не играл такой важной роли, как Ростов Великий, и его основной функцией была зашита западных рубежей края. Кроме того, он был форпостом в военно-политических акциях правящей верхушки Суздальщины, стремящейся подчинить своему влиянию Северо-Западную и Южную Русь. 62

Думается, что та роль, которая отводилась Переяславлю- Залесскому, на этапе его создания где-то близка роли Переяславля Южного собственно в Киевской Руси. И особенно ярко это проявтяется на рубеже XII-XIII столетий, когда обострились борьба за власть как внутри Владимирского княжества, так и соперничество с другими родами за великокняжеский стол в Киеве.

В этом плане необходимо самым положительным образом оценить заключение А.В.Кузы, согласно которому, несмотря на то, что Переяславль-Залесский возник на необжитом месте, он сразу начал формироваться не только как крепость, но и как подлинный город. 63 А.В.Куза пишет также, что "активное участие переяславцев наравне с ростовцами, суздальцами и владимирцами в решении судеб Суздальского княжества после смерти Андрея Боголюбского свидетельствует о политической самостоятельности нового города". 64 Таким образом, Переяславль-Залесский несомненно замышлялся как один из важнейших центров Суздальской земли и некоторое время играл эту роль, а лишь затем (после татаро-монгольского погрома) стал второстепенным городом Залесья.

Видимо, основными причинами переноса здесь города и создание Переяславля-Залесского были социально-политические. Если Клещин являлся межплеменным языческим центром, то Переяславль-Залесский - это уже княжеский город со всеми присущими ему функциями, включая религиозную - православную.
Однако это заключение не говорит в пользу тезиса о полной победе княжеской власти над общиной, а, скорее всего, о сплочении их в условиях кризиса родо-племенного строя.
И.Я.Фроянов в своей недавно вышедшей фундаментальной монографии подводит следующий итог: «А.Е.Пресняков, говоря о второй половине XII и начале XIII века в истории Руси, отмечал "упадок политического значения городских общин". Наше исследование расходится с данным мнением почтенного ученого, показывая политическую мобильность древнерусских городских общин, отраженную многочисленными народными волнениями, перед которыми бессильно никла княжеская власть». 65

Разработка И.Я.Фрояновым и его школой темы "Города- государства в Древней Руси", безусловно, важный вклад в отечественную историографию.

Полагаю только, что ни в коем случае, и об этом пишут неоднократно цитируемые авторы, нельзя абсолютизировать данную модель, считая ее универсальной, а определять как широко распространенную в Древней Руси.

1 Дубов И.В. Новые источники по истории Древней Руси. Глава: Возникновение городов на Руси. Л.,1990.С.6-27.
2 Греков БД. Киевская Русь. М.,1949.С.94.
3 Греков Б.Д. Киевская Русь. М.;Л.,1944.C.250.
4 Тихомиров М.Н. Древнерусские города. М., 1956.С.36-37.
5 Рыбаков Б.А. Город Кия// Вопросы истории. 1980. N5.С.34.
6 Фроянов И.Я. Дубов И.В. Основные этапы социального развития древнерусского города (IX-XII вв.)// Древние города: Материалы к Всесоюзной конференции "Культура Средней Азии и Казахстана в эпоху раннего средневековья"/ Под.ред. В.М. Массона. Л..1977.С.69-71.
7 Фроянов И.Я.Дворниченко А.Ю. Города-государства в Древней Руси // Становление и развитие раннеклассовых обществ: Город и государство / Под.ред. Г.Л.Курбатова,Э.Д.Фролова,И.Я.Фроянова. Л.. 1986.С. 198-209.
8 Воронин Н.Н. К итогам и задачам археологического изучения древнерусского города //Краткие сообщения Ин-та материальной культуры (КСИИМК).1951 Вып.ХLI. С.11-12; Воронин Н.Н..Раппопорт П.А. Археологическое изучение древнерусского города // Краткие сообщения Ин-та археологии АН СССР (КСИА АН СССР). Вып.96. М., 1963.С.3-17.
9 Куза А.В. О происхождении древнерусских городов (история изучения) // КСИ А АН СССР. Вып.171. М.,1982.С.11.
10 Куза А.В. Города в социально-экономической системе древнерусского феодального государства X-XIII вв.//Там же. Вып.179.1984. С.3-11.
11 Мавродин В В. 1) Образование Древнерусского государства. Л.,1945. С.114-115; 2) Образование Древнерусского государства и формирование древнерусской народности. М., 1971. С.51.
12 Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1980.С.222-223.
13 Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства... С.207.
14 Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства Древней Руси. Л.,1988.С.З.
15 Маловичко С.И. Отечественная историография XVIII - начала XX вв. о возникновении древнерусских городов: Автореф.канд.дис.СПб., 1995.С. 18.
16 Дубов И.В. Города, величеством сияющие. Л.,1985.
17 Дубов И.В. Проблемы возникновения городов на Руси по материалам отечественной археологии // Становление и развитие раннеклассовых обществ. Л., 1986.С. 312-330.
18 Кирпичников А.Н. Раннесредневековая Ладога // Средневековая Ладога: Новые исследования и открытия/ Под.ред.В.В.Седова. Л., 1985. С.24-25.
19 Мачинский Д.А. О времени и обстоятельствах первого появления славян на северо-западе Восточной Европы но данным письменных источников // Северная Русь и ее соседи в эпоху раннего средневековья / Под.ред. А.Д.Столяра. Л., 1982.С.20-21.
20 Кирпичников А.Н. Ладога и Ладожская земля // Славяно-русские древности. Вып 1. Историко-археологическое изучение Древней Руси/ Под.ред. И. В. Дубова.Л.,1988.С.38.
21 Кирпичников А.Н. Ладога YIII-X вв. и ее международные связи//Славяно-русские древности. Вып.2. Древняя Русь: новые исследования / Под.ред. И.В.Дубова, И.Я. Фроянова.СПб.,1995.С.32.
22 фроянов И.Я. Дворниченко А.Ю. Города-государства... С.30-31.
23 Носов Е.Н. Новгород и Рюриково городище в IX- XI вв. (к вопросу о происхождении Новгорода) // Труды Пятого Международного конгресса славянской археологии.../Под ред. В.В.Седова.Вып.1. М., 1987. С. 5-14.
24 Носов Е.Н. Новгород и новгородская округа IX-X вв. в свете новейших археологических данных (к вопросу о возникновении Новгорода)//Новгородский исторический сборник/Подред. В.Л.Янина. 1984. Вып.2(12).С.38.
25 Носов Е.Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л.,1990.С.154.
26 Там же. С. 166.
27 Янин В.Л., Алешковский М.Х. Происхождение Новгорода (к постановке проблемы) // История СССР. 1971. N2.С.61.
28 Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. Л., 1980.С. 228-229.
29 Дубов И.В. Северо-Восточная Русь в эпоху раннего средневековья (историко-археологические очерки). Л., 1982.С.66-67.
30 Булкин В.А., Лебедев Г.С. Гнездово и Бирка (К проблеме становления города)// Культура средневековой Руси / Под ред. А.Н.Кирпичникова, П.А.Раппопорта.Л., 1974.С.11-17.
31 Алексеев Л.В. Смоленская земля в IX-XIII вв.: Очерки истории Смоленщины и Восточной Белоруссии / Под ред. Я.Н.Щапова.М.,1980. С.137-138.
32 Там же. С. 136.
33 Устюжский летописный свод. М.; Л., 1950.С.20.
34 Алексеев Л.В. О древнем Смоленске //Советская археология (СА). 1977. N1. С.84.
35 Булкин В.А..Лебедев Г.С. Гнездово и Бирка... С. 17.
36 Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства... С.222.
37 Насонов А.Н. "Русская земля" и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 174-177.
38 Леонтьев А.Е. Сарское городище в истории Ростовской земли (VIII-XI вв): Автореф.канд. дис. М., 1975.С. 15-19.
39 Третьяков П.Н. К истории племен Верхнего Поволжья в 1 тыс. н.э. // Материалы и исследования по археологии СССР (МИА). N5. 1941. С.95.
40 Горюнова Е.И. Этническая история Волго-Окского междуречья // Там же. N94. М., 1961. С.107-108.
41 Насонов А.Н. Русская земля... С.175.
42 Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов (НПЛ). М.; Л., 1950
43 Леонтьев А.Е. "Город Александра Поповича" в окрестностях Ростова Великого // Вестн. Моск.ун-та. 1974. N3.C.93-95.
44 Дубов И.В. Города, величеством сияющие. С.33-60.
45 Добрыня Никитич и Алеша Попович. М..1974.С.337.
46 Леонтьев А.Е. "Город Александра Поповича"... С.95.
47 Раппопорт П.А. О типологии древнерусских поселений // КСИА. М., 1967. Вып. 110. С7; Леонтьев А.Е. "Город Александра Поповича"... С.93.
48 Третьяков П.Н. К истории племен... С.93.
49 Пронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси. T.l. М., 1961. С.22.
50 Леонтьев А.Е. Сарское городище в истории... С.22.
51 Фехнер М.В., Недошивина Н.Г. Этнокультурная характеристика Тимеревского могильника по материалам погребального инвентаря // CA.1987.N З.С.86.
52 Рыбаков Б.А. Русские земли по карте Идриси 1154 года // КСИИМК. Вып, XL.III. 1952.С.40.
53 Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). T.IV.C.8.
54 Дубов И.В. Города, величеством сияющие. С. 108-117.
55 Татищев В Н. История Российская. Кн.III. М., 1974. С.76,193.
56 Воронин Н.Н. Переяславль-Зелесский. М.,1948.С.7.
57 Литвинов И. По городам Залесья. М., 1974.С.33; Иванов К., Пуришев И. Переяславль-Залесский. Ярославль, 1986.С.6; Пуришев И.Б. Переяславль-Залесский. М., 1989.С.31.
58 Воронин Н.Н. Переяславль Новый // Летописи и хроники. М., 1974. С. 141-142; Плишкин П.П. Историческое описание г.Переяславля-Залесского. М., 1902.С.9-10.
59 Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII-XV вв. Т.1. М., 1961.С.56.
60 Тихомиров М.Н. Древнерусские города.М., 1956 (Карта-вклейка).
61 Шпилевский С.М. Старые и новые города и борьба между ними в Ростово-Суздальской земле. М., 1892. С.26; Иванов К.И. 1) Переяславль-Залесский в прошлом и настоящем. Ярославль, 1940.С.9; 2) Переяславль-Залесский. Ярославль, 1959.С.15-17.
62 Дубов И.В. Города, величеством сияющие. С.116.
63 Куза А.В. Социально-историческая типология древнерусских городов в X-XIII вв. // Русский город (исследования и материалы). М., 1983. Вып.6. С.28.
64 Куза А.В. Социально-историческая типология... С.28-29.
65 Фроянов И.Я. Древняя Русь. М.;Л.,1995.С.701.

древнерусский город ремесленный

История любых населенных пунктов на планете начинается с момента появления в данном месте первых людей, а при необходимости учитываются и глубины прошлого всей живой природы и геологической истории. В период энеолита поселения приобретают все более укрепленный характер, огораживаются или располагаются на возвышенных местах у водоемов. В начале железного века (задолго до нашей эры) всевозможных городищ различных археологических культур на территории будущей России -- сотни. Общеизвестно возникновение реальных античных городов на землях, затем вошедших в состав средневековой Руси: Ольвия, Тирас, Севастополь, Танаис, Фанагория, Корчев и т. п. Средневековые «древнерусские» города наследовали богатейшую историю отечественного градостроительства, преимущественно деревянного, символом достижений которого был античный Гелон.

Непосредственными предшественниками русских городов раннего Средневековья были укрепленные святилища и убежища типа детинца или кремля, которые воздвигали жители ряда соседских селений, разбросанных среди окружающих их полей и лугов. Такой тип поселений характерен для археологических культур, предшествовавших Древнерусскому государству, например тушемлинской (IV--VII вв.), распространенной на территории Смоленского Поднепровья, юхновской и мощинской культур.

В IX--X вв., наряду с городами-убежищами появляются и небольшие заселенные крепости, возле которых не ранее конца X в. появляются городские посады -- поселения ремесленников и купцов. Ряд городов представлял собой главные поселения того или иного «племени», так называемые племенные центры, на деле -- центры «своих княжений», что подчеркивали летописи. Отсутствие письменных источников за VII--VIII в. и летописные свидетельства за IX--X вв. не позволяют установить хотя бы приблизительное количество городов Руси той эпохи. Так, по упоминаниям в летописях можно установить чуть более двух десятков городов, но их список безусловно не полон.

С XI в. начинается бурный рост количества городского населения и количества древнерусских городов вокруг существующих городов-центров. О причинах массового появления городов создано немало теорий. Одна из теорий принадлежит русскому историку Ключевскому и связывает возникновение древнерусских городов с развитием торговли вдоль пути «из варяг в греки». Эта теория имеет своих противников, которые указывают на зарождение и рост городов не только вдоль этого торгового пути.

На основе синтеза письменных источников, иллюстративных и археологических материалов Попов выделяет пять групп построек, входивших в комплекс резиденций русских князей. В первую группу объединены постройки репрезентативного характера, предназначенные для княжеских церемоний, приемов и пиров. Каменный или деревянный терем являлся архитектурной доминантой княжеского двора и представлял собой башнеобразную постройку с золоченым шатровым завершением. Остатки монументальных теремных построек были выявлены в Чернигове, Полоцке, Гродно и Боголюбове; деревянных -- в Новгороде, Старой Рязани, Вщиже и Любече. Княжеская гридница представляла собой большое (возможно, двухэтажное) здание с огромным тронным залом, большим количеством окон. Каменными гридницами, вероятно, являются все киевские дворцы, постройки в Перемышле, Звенигороде, Холме; следы деревянных гридниц были выявлены в Новгороде, Любече и Белгороде. Сени представляли собой просторное светлое неотапливаемое помещение, поднятое на столбах. Все перечисленные типы построек отличались богатым интерьером и украшались роскошной утварью. Вторая группа построек -- собственно жилые помещения княжеской резиденции -- «хоромы», составлявшие целый комплекс зданий. В состав хором могли входить отапливаемые избы, холодные горницы -- «повалуши», небольшие спальни -- «ложницы», полифункциональные «клети», бани-«истопки», роскошные «полати», тюрьмы -- «порубы». В третью группу строений княжеского двора входили хозяйственные постройки (разнообразные кладовые, погреба, житницы). Четвертая группа построек носила военно-оборонительный характер и представляла собой, скорее всего, постройки башнеобразного типа. Пятую группу построек княжеской резиденции составляли дворцовые храмы. «[№9]»

Культовыми центрами являлись: Белые боги - поселение на пути от Москвы в Залесскую Землю, Полкостень - культовый центр полян на реке Суле в северной части Причерноморской степи, Переяславль Залесский, Витичев -между Боричевым-Киевом и Родней на берегу Днепра, Витбеск (Витебск), Плесков (с XIII века - Псков) - культовый центр северных кривичей, Перынь под Новгородом, Ладога - возможно культовый центр ильменских словен в устье реки волхова, Ярославль на Сане - культовый центр бога Ярилы у племени дулебов с VII до X века,

Такой Древняя Русь представлялась многим иноземцам, когда-либо побывавшим на ее обширных просторах, посетившим ее многолюдные и богатые города.

Примитивное представление о древнерусских городах было сформулировано Н. Ходаковским еще в первой половине XIX в. В его представлении «Город или град есть просто ограда, венец, круг, черта, объятия» (Историческая система Ходаковского: Публикация М. Н. Погодина. В кн.: - Русский исторический сборник. Кн. 3. М., 1838, с. 76. ). В этом определении речь идет лишь о внешних типологических признаках города, да и то неполных. Ничего не говорится о социально-экономических, политических, культурных характеристиках городских центров.

Проблема возникновения и развития древнерусских городов - одна из важнейших тем как дореволюционной (В трудах В. Н. Татищева, М. В. Ломоносова, В. О. Ключевского, Н. И. Костомарова, Д. Я. Самоквасова, В. И. Сергеевича, И. Е. Забелина, А. Е. Преснякова и многих других рассмотрены различные аспекты проблемы становления городов на Руси. ), так и советской исторической науки. Пути и формы становления древнерусских городских центров сложны и многообразны. В последние десятилетия советские ученые добились значительных успехов в изучении культурных слоев таких городов, как Новгород, Старая Русса, Киев, Псков, Смоленск, Полоцк, Ладога и многих других. Открытия и находки советских археологов прояснили ранее неизвестные или непонятные страницы истории города на Руси, позволили перейти к комплексному анализу памятников и историческому осмыслению полученных данных. Итоги историко-археологических исследований древнерусских городов позволяют утверждать, что они были центрами феодальными (Булкин В. А., Гадло А. В., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археология. - В кн. Советское источниковедение Киевской Руси. Л., 1979, с. 99-101. ). Полностью подтверждается заключение акад. Б. А. Рыбакова, что города были средоточием «двух культур феодализма» - господствующей культуры дворцов и усадеб, возглавленной в значительной мере церковью, и демократической культуры, наиболее прогрессивное крыло которой представлено городскими посадскими людьми» (Рыбаков Б. А. О двух культурах русского феодализма. - В кн.: Ленинские идеи в изучении истории первобытного общества, рабовладения и феодализма. М., 1970, с. 33. ). Такие общие заключения базируются на длительных поисках и углубленных исследованиях социально-экономической природы явления градо-образования на Руси, структуры, типологии городов, их основных признаков. Эти работы не прекращаются по сей день, и поле деятельности для исследователей здесь необозримо.

Вплоть до настоящего времени не потерял своей актуальности фундаментальный труд акад. М. Н. Тихомирова «Древнерусские города», в котором были обобщены письменные сообщения о городах на Руси, а также имеющиеся в тот период в наличии археологические материалы. М. Н. Тихомиров отмечал, что городские центры возникают прежде всего в крестьянских земледельческих районах, где округа способна прокормить население, сконцентрированное в отдельных местах (Тихомиров М. Н. Древнерусские города. М., 1956, с. 36-37. ). М. Н. Тихомиров активно выступил против торговой теории, когда возникновение города объяснялось участием того или иного пункта в торговле и, причем, главным образом, в транзитной. По его представлению, города - это постоянные населенные пункты, где сконцентрировано ремесло и торговля (Тихомиров М. Н. Древнерусские города. - Учен. зап. Моск. ун-та, 1946, вып. 99, с. 8-9. ). Опираются такие центры на стабильные внутренние рынки сбыта своей продукции и сельскохозяйственную округу.

Таким образом, М. Н. Тихомиров полагал, что доминирующими в процессе градообразования на Руси явились факторы экономические, а социально-политическая природа этого явления им была изучена явно недостаточно, хотя в общем плане он указывал на то, что развитие феодализма играло важную роль в этом процессе.

Однако, несмотря на это, работы М. Н. Тихомирова явились значительной вехой в изучении истории русского города. К сожалению, исследователь опирался главным образом на данные письменных источников, скептически оценивая возможности археологических материалов. Отчасти он был прав, ведь тогда все широкие археологические работы в городах только разворачивались, а имевшиеся данные еще не были подготовлены для использования их историками. Общее определение древнерусского города было дано и в трудах акад. Б. Д. Грекова. Он считал, что «город есть населенный пункт, в котором сосредоточено промышленное и торговое население, в той или иной мере оторванное от земледелия» (Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1949, с. 94. ). Иными словами, для Б. Д. Грекова решающим в процессе возникновения городов на Руси было выделение ремесла в самостоятельную отрасль и развитие торговли. Ранее Б. Д. Греков указывал, что «главнейшие славянские города возникли по большим водным путям» (Греков Б. Д. Киевская Русь. М.; Л., 1944, с. 250. ). Это заключение находится в противоречии с выводами М. Н. Тихомирова, и, на наш взгляд, оно более справедливо.

Нельзя сбрасывать со счетов и фактор географический, когда основная масса крупнейших раннегородских центров возникает на важнейших водных артериях, имеющих и торговое значение. На примере ряда древнерусских городов, в том числе и Ростова, М. Н. Тихомиров пытался показать, что торговля для возникновения и развития этого центра имела сугубо второстепенное значение. В рассуждениях М. Н. Тихомирова по этому поводу заложено много противоречий. С одной стороны, он указывает на тот факт, что Ростов, расположенный на берегу оз. Неро, посредством р. Которосли связан с Волгой и разветвленной речной сетью - с Суздалем, Переяславлем, Владимиром (Барсов Н. П. Очерки русской исторической географии. Варшава, 1885, с. 31; Тихомиров М. Н. Древнерусские города, с. 59. ). С другой стороны, М. Н. Тихомиров отмечает, что Ростов возник вдалеке от основного пути края - Волжского и в связи с этим торговля имела для Ростова вторичное значение. Современные исследования, новейшие материалы раскопок позволяют утверждать, что и р. Которосль, и оз. Неро и другие реки в данном микрорайоне, где расположен Ростов, входят в систему Великого волжского пути «из варяг в арабы», по которой осуществлялись как транзитная, так и внутренняя торговля. Поэтому в жизни обитателей Сарского городища - предшественника Ростова, так и самого его торговля играла важную роль, видимо, равную с ремесленным производством.

В определении основных функций городов вообще и на Руси в частности следует опираться на тезис К. Маркса и Ф. Энгельса, согласно которому возникновение города - итог отделения и «промышленного и торгового труда от труда земледельческого...» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 20. ).

Процесс возникновения древнерусских городов охарактеризовал акад. Б. А. Рыбаков, отметив, что «рождающиеся города- это не сказочные палаты, возникающие в одну ночь, будучи воздвигнуты неведомой волшебной силой». Он правильно указывает, что «ход исторического развития родо-племенного строя приводит к умножению таких центров и к усложнению их функций» (Рыбаков Б. А. Город Кия. - Вопросы истории, 1980, № 5, с. 34. ). Эти центры и являются основой будущих раннефеодальных городов.

Несмотря на многообразие форм ранних древнерусских городов, в современной исторической науке все же выделены магистральные пути их развития и основные формы. В литературе нашли свое место такие термины, как «племенные города», «протогородские центры», «города-крепости» и ряд других (Фроянов И. Я., Дубов И. В. Основные этапы социального развития древнерусского города (IX-XII вв.). - В кн.: Древние города: Материалы к Всесоюзной конференции «Культура Средней Азии и Казахстана в эпоху раннего средневековья». Л., 1977, с. 69-71. ). Далеко не всегда до конца ясен их смысл, бывает и так, что разные авторы вкладывают в них различное содержание.

Итогам и задачам археологического изучения древнерусских городов были посвящены специальные пленумы Института истории материальной культуры АН СССР, состоявшиеся в 1941 по 1950 гг (Материалы этих пленумов опубликованы в Кратких сообщениях Института истории материальной культуры АН СССР (см.: КСИИМК, 1945, вып. XI; КСИИМК, 1951, вып. XLl; см. также; Воронин Н. Н. Об итогах археологического изучения древнерусских городов. - Историк-марксист, кн. 6, 1941, с. 149-152. ).

На пленуме в 1950 г. с разными концепциями происхождения древнерусских городов выступили археологи С. А. Тараканова и М. Ю. Брайчевский, Н. Н. Воронин. Первые полагали, что непосредственными предшественниками древнерусских городских центров были славянские «племенные города» (Тараканова С. А. 1) О происхождении и времени возникновения Пскова. - КСИИМК, 1951, вып. XXXV, с. 18-29; 2) К вопросу о происхождении города в Псковской земле. - КССИМК, 1951, вып. XLI. ). Эта точка зрения имеет к сторонников и критиков. В самом деле, племенные центры, видимо, явились базой для возникновения и развития городов. Но их еще нельзя назвать в полном смысле «городами» в связи с тем, что появление таковых характерно уже для классового общества или переходных этапов к нему, а не для периода, когда господствовали родо-племенные отношения.

Согласно «замковой теории» М. Ю. Брайчевского, абсолютное большинство древнерусских городов выросло на основе раннефеодальных крепостей-замков (Брайчевский М. Ю. К происхождению древнерусских городов. - КСИИМК, 1951, вып. XLI, с. 12. ). Безусловно, в условиях постоянных феодальных войн, освоения новых земель и особенно в периоды феодальной раздробленности много городов на Руси возникало таким образом. Н. Н. Воронин совершенно справедливо отмечал, что «начальным ядром многих городов является княжеская крепость, или замок феодала... Таковы... и «новые города» Суздалыцины: Переяславль, Юрьев, Дмитров, действительно основываемые "княжеской властью"» (Воронин Н. Н. К итогам и задачам археологического изучения древнерусского города. - КСИИМК, 1951, вып. XLI, с. 11-12. ).

Однако города-крепости лишь одни из многих, и причем не основных, типов ранних древнерусских городских центров, хотя, видимо, для большинства из них характерны мощные дерево-земляные, а затем и каменные укрепления. Но одно дело, когда новый пункт возникает искусственным путем и первоначально носит значение в основном военное, и совсем другое, если тот или иной «поселок», или «городок», становится естественным центром большой округи - центром экономическим, политическим, культурным.

Тогда же была предложена и третья концепция образования городов на Руси, подразумевавшая множественность путей этого процесса и соответственно большое количество типов ранних древнерусских городов.

Н. Н. Воронин считал, что древнерусские города могли возникать на основе торгово-ремесленных поселков или в результате слияния нескольких сельских поселений, формироваться вокруг феодальных замков или княжеских крепостей. Эта концепция Н. Н. Воронина в дальнейшем разрабатывалась Е. И. Горюновой, (Горюнова Е. И. К истории городов Северо-Восточной Руси. - КСИИМК, 1955, вып. 59, с. 11-18. ) М. Г. Рабиновичем (Рабинович М. Г. Из истории городских поселений восточных славян. - В кн.: История, культура, фольклор и этнография славянских народов. М., 1968, с. 130-148. ), В. Т. Пашуто (Пашуто В. Т. О некоторых путях изучения древнерусского города.- В кн.: Города феодальной России. М., 1966, с. 93-98. ) и многими другими историками и археологами. По справедливому замечанию А. В. Кузы, «к концу 60-х годов... сформировалась теория многообразия конкретных вариантов возникновения городов на Руси» (Куза А. В. О происхождении древнерусских городов (история изучения).- КСИА АН СССР, 1982, вып. 171, с. 11. ).

Большое внимание изучению социально-политической природы явления градообразования на Руси уделил в своем фундаментальном труде «Русская земля» А. Н. Насонов, полагавший, что древнерусские города были прежде всего центрами феодальной власти (Насонов А. Н. Русская земля и образование территории древнерусского государства. М, 1951, с. 22. ). С тех пор эти проблемы регулярно обсуждаются на симпозиумах и конференциях, проводимых как в системе АН СССР, так и другими историко-археологическими центрами. Существенным вкладом в изучение древнерусских городов стала цитируемая выше статья Н. Н. Воронина (Воронин Н. Н. К итогам и задачам... с. 5-29. ). В ней автор обобщил накопленные к тому времени материалы и сформулировал ближайшие задачи, многие из которых актуальны и сейчас. Примечательно, что Н. Н. Воронин не только изучил новые находки, но и практически впервые в отечественной историографии, опираясь на богатейший археологический материал, попытался дать типологический анализ древнерусских раннегородских центров. В те же годы Е. И. Горюнова справедливо отмечала, что к этой теме советские археологи только подходят (Горюнова Е. И. К истории городов... с. 11. ). Она составила первую сводку памятников и подвела итоги изучения городов Северо-Восточной Руси, рассмотрев проблемы возникновения Мурома, Ростова Великого, Ярославля, Суздаля. Следующее обобщение материалов по истории древнерусского города, в том числе и городов северо-востока, было проведено в совместной работе Н. Н. Воронина и П. А. Раппопорта (Воронин Н. Н., Раппопорт П. А. Археологическое изучение древнерусского города. - КСИА АН СССР. М., 1963, вып. 96, с. 3-17. ). Авторами сделаны некоторые заключения общего порядка, касающиеся хронологии и происхождения таких городов Залесской земли, как Ростов, Суздаль, Владимир, Белоозеро.

Работы по типологии и методике исследований древнерусских городов продолжаются (Яцунский В. К. Некоторые вопросы методики изучения истории феодального города в России. - В кн.: Города феодальной России. М, 1966, с. 83-89; Пашуто В. Т. О некоторых путях изучения древнерусского города.- Там же, с. 93-98; Раппопорт П. А. 1) О типологии древнерусских поселений.- КСИА АН СССР, 1967, вып. 110, с. 3-9; 2) Военное зодчество западнорусских земель X-XIV вв. - МИА. Л., 1967, № 140, с. 186; Довженок В. Н. Соцiальная типологiя давньруських городищ. - Археологiя, 1975, № 2. ) и несомненно приведут к такому положению, когда мы четко сможем определять историческое лицо каждого центра на определенном этапе его развития. В этом плане особо следует отметить труды Л. В. Алексеева, в которых рассматривается история Полоцкой и Смоленской земель. Этот автор считает, чго «если экономические причины возникновения городов были едины, то конкретные пути их появления могли быть разными...» (Алексеев Л. В. Полоцкая земля: Очерки истории северной Белоруссии в IX-XIII вв. М., 1966, с. 132. ). Он называет и необходимые условия возникновения древнерусского города. Это, по его мнению, «торгово-транзитный путь, обеспечивающий ремесленнику бесперебойный сбыт товаров, и наличие укрепленного пункта, гарантирующего его безопасность. Последним мог быть и замок феодала, и монастырь, и даже племенной центр со святилищем, если таковое укреплено» (Там же. ).

В следующей своей монографии Л. В. Алексеев на примере, смоленских городов выделяет три этапа их развития (Алексеев Л. В. Смоленская земля в IX-XIII вв.: Очерки истории Смоленщины и Восточной Белоруссии. М., 1980, с. 186-193. ).

На первом этапе (IX - начало XI вв.) города возникают на базе племенных центров, появляются и «открытые торгово-ре-месленные поселения», где было сосредоточено полиэтничное население. В характеристике последних Л. В. Алексеев опирается на работы ленинградских археологов (Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси IX-XI вв. Л., 1978, с. 138 и ел. ).

Второй этап, по мнению Л. В. Алексеева, охватывает вторую половину XI - первую половину XII в. Для этого времени характерно возникновение сугубо феодальных городов и постепенное угасание центров, возникших в условиях родо-племенных отношений (Алексеев Л. В. Смоленская земля... с. 190. ).

И наконец, в 40-50-х годах XII в. начинается третий этап, когда в «Смоленской земле возникает много новых городов, что объясняется внутриэкономическими причинами страны, вызреванием внутри прежних центров самостоятельных производительных сил и прежде всего, несомненно, ремесла, что делало горожан особой экономической силой» (Там же, с. 190-192. ). Этот этап завершается в период татаро-монгольского нашествия.

Следует отметить, что периодизация Л. В. Алексеева, намеченная им динамика развития городов, их особенности и признаки на различных этапах развития характерны не только для Смоленской земли, но и в целом для Древней Руси.

Северо-восточные города в своем развитии также проходят все эти периоды, это будет показано в следующих главах данной книги.

Значительный интерес представляют работы В. В. Мавродина и И. Я. Фроянова, посвященные проблеме возникновения древнерусских городов и их ранней истории (Мавродин В. В., Фроянов И. Я. Ф. Энгельс об основных этапах развития родового строя и вопрос о возникновении городов на Руси.- Вестн. Ленингр. ун-та, 1970, № 20, с. 7-15; Мавродин В. В. 1) Образование древнерусского государства и формирование древнерусской народности. М., 1971, с. 51; 2) Происхождение русского народа. Л., 1978, с. 122; Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. Л., 1980 с. 216-243. ). В трудах этих исследователей сформулирована следующая концепция: города возникают на базе племенных центров и в результате разложения родового строя, а уже в дальнейшем, в XI в., они феодализируются. В монографии И. Я. Фроянова данному вопросу посвящен целый раздел, где приведена подробнейшая историография по проблеме возникновения древнерусских городов. Автор пришел к выводу, что «города Руси X в. являли собой самостоятельные общественные союзы...» (Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории, с. 227. ). И. Я. Фроянов - сторонник племенной основы древнейших русских городов. К концу X - началу XI в., когда, по его мнению, завершается распад родо-племенных отношений на Руси, складываются своеобразные "городские волости" с главным городом, пригородами и сельскими округами. В течение XII в. идет процесс становления древнерусских городов-государств. Для Северо-Восточной Руси, отмечает И. Я. Фроянов, «во второй половине XII в. обозначились монархические тенденции, пробивавшиеся сквозь вечевую демократию...» (Там же, с. 243. ). Развитие городов-государств было пресечено татаро-монгольским нашествием. Таковы основные положения концепции И. Я. Фроянова в связи с проблемой города на Руси, они отражают в целом его систему взглядов на Древнюю Русь, ее социально-экономическую и политическую структуру.

Таким образом, в исследованиях И. Я. Фроянова оспаривается широко представленная в исторической литературе точка зрения, согласно которой города на Руси рассматриваются как феодальные центры (Юшков С. В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М.; Л., 1939, с. 131 - 132; Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953, с. 104; Тихомиров М. Н. Древнерусские города, с. 64. ). Полагаем, что образование древнерусских городоз следует связывать с процессом распада родовых отношений и формированием раннефеодальной структуры общества. Ф. Энгельс считал вполне закономерным существование городов - средоточий «племени или союзов племен» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 163. ).

Важно отметить, что при возникновении древнерусских городов прослежено явление синойкизма, характерное для многих регионов мира. Здесь оно выразилось в том, что большинство крупных городов Руси - Киев, Новгород, Чернигов, Суздаль и ряд других - возникли на основе слияния нескольких поселков, имевших, видимо, родовой характер. Необходимо проследить механизм складывания города, и определить его социальный статус.

Спорным вопросом остается социально-экономическая оценка собственно явления возникновения города. Традиционной точкой зрения является позиция, поддерживаемая и большинством современных историков, согласно которой города являются одним из основных признаков возникновения феодализма (Рабинович М. Г. Из истории городских поселений, с. 132-133. ). Однако известно изложенное выше мнение, что города на Руси возникают в результате распада родовых отношений (Мавродин В. В., Фроянов И. Я. Ф. Энгельс об основных этапах... с. 13. ). Думается, что обе точки зрения не исключают друг друга и древнерусские города являются одним из конкретных проявлений периода разложения родового строя и сложения феодализма. Возникают они в переходную эпоху. Отсюда и такое многообразие их типов. В этом плане очень интересна и плодотворна гипотеза В. Л. Янина и М. X. Алешковского о том, что древнерусские города возникают «из административных вечевых центров сельских округ-погостов, мест концентрирования дани и ее сборщиков (Янин В. Л., Алешковский М. X. Происхождение Новгорода: К постановке проблемы. - История СССР, 1971, № 2, с. 61. ).

Аналогичные взгляды излагают и П. Н. Третьяков и Б. А. Рыбаков (Третьяков П. Н. У истоков древнерусской народности. - МИА. Л., 1970, № 179; Рыбаков Б. А. Смерды. - История СССР, 1972, № 1. ). Первый особое внимание уделяет рассмотрению таких торгово-ремесленных центров, как Клещин, Сарское городище, Тимерево, Михайловское, Петровское в качестве непосредственных предшественников раннефеодальных городов Переяславля-Залесского, Ярославля, Ростова Великого. Общие проблемы древнерусских городов рассмотрены и в работах Г. В. Штыхова, исследованиям которого подверглись Полоцк и другие города Полоцкой земли ( Штыхов Г. В. 1) Древний Полоцк IX-XIII вв. Минск, 1975; 2) Города Полоцкой земли IX-XIII вв. Минск, 1978. ). Г. В. Штыхов полагает, что города появляются на основе племенных центров в период перехода от родоплеменного строя к феодализму.

По его мнению, «древнерусский город - это сложный и многообразный социальный организм, который являлся средоточием ремесла и торговли, крепостью, административным центром округи или княжества, культурным и религиозным центром» (Штыхов Г. В. Древний Полоцк... с. 6. ). Данное определение всеобъемлюще, но имеет сугубо общий характер и не позволяет определять конкретно тип городов, их особенности. По заключению Г. В. Штыхова, «возникновение городов - это один из признаков образования государственности» (Там же. ). Здесь он идет в русле традиционных взглядов историков. В другой своей книге он меняет свои заключения, делает упор на переходный характер эпохи образования городов на Руси (Штыхов Г. В. Города Полоцкой земли... с. 17-18. ).

Проблемы градообразования и типологии древнерусских городов специально изучаются В. В. Карловым, опубликовавшим по данной теме две обширные статьи (Карлов В. В. 1) О факторах экономического и политического развития русского города в эпоху средневековья: К постановке вопроса. - В кн.: Русский город: Историко-методологический сборник. М., 1976, с. 32-69; 2) К вопросу о понятии раннефеодального города и его типов в отечественной историографии. - В кн.: Русский город: Проблемы городообразования. М., 1980, вып. 3, с. 66-83. ). В первой своей работе этот автор выделяет основные типы «догородских» поселений. Это, по его мнению, «замки» феодалов и княжеские крепости; ремесленно-торговые поселки, рядки, торжки, погосты; племенные (скорее, межплеменные) центры» (Карлов В. В. О факторах... с. 37. ). Далее, он рассматривает основные фактооы градообразования на Руси, выделяет главные функции древнерусских городов. В. В. Карлов определяет две магистральные линии развития городских центров на Руси. В его представлении, они выражены, с одной стороны, в борьбе торгово-ремесленных слоев за прежние городские вольности, и с другой - в постоянном стремлении феодальной знати подчинить себе города полностью и сделать их центрами феодализации земель в целом.

На наш взгляд, данное противоречие выявлено верно и представляется, что именно оно являлось движущей силой развития древнерусских городов.

В. В. Карлов полностью присоединяется и развивает заключения по данному вопросу, сформулированные Л. В. Черепниным (Черепнин Л. В. О характере и форме древнерусского государства X - начала XIII веков. - Исторические записки, кн. 89. М., 1972, с. 392. ). Эти положения разработаны на примере городов Северо-Восточной Руси XII в. Здесь произошло столкновение между ростовскими и суздальскими боярами, с одной стороны, и городскими слоями Владимира. Налицо противоречие между феодальной боярской верхушкой и торгово-ремесленным городским людом, опирающимся на вечевые порядки, в свою очередь, уходящие корнями в период родо-племенных отношений. Таким образом, еще в XII в. в Северо-Восточной Руси продолжалась борьба между сторонниками новых феодальных порядков и родо-племенным началом, выразившаяся в противоречиях между «старыми» и «молодыми» городами.

В итоге В. В. Карлов приходит к выводу, что «город не специфический продукт феодального строя. В нем с самого момента его зарождения есть немало компонентов, выходящих за пределы феодализма и генетически с феодализмом не связанных» ( Карлов В. В. О факторах... с. 54. ).

Иначе говоря, многие черты и признаки древнерусских раннефеодальных городов следует искать в родо-племенных центрах. В результате интенсивной феодализации они постепенно были подавлены или вписались в структуру феодальных городов, но уже перестали быть основополагающими и ведущими. Однако этот процесс не был прямым и скоротечным.

Вторая работа В. В. Карлова посвящена разработке вопросов понятия юрода феодальной Руси и его типов. Здесь дается обширная историография вопроса. Автор выделяет несколько этапов развития города на Руси и показывает наиболее характерные его типы для каждого из них. По его мнению, «древнейшие города возникали именно как центры крупных земляческих союзов, на территории которых из центров распространялась политическая власть местных князей» (Карлов В. В. К вопросу о понятии... с. 76. ). Они, таким образом, были опорными пунктами феодализации, местами сбора дани, центрами культовыми. На следующем этапе, в XI - первой трети XIII вв., появляется целая сеть городов и это, по заключению В. В. Карлова, связано с «организацией феодального властвования внутри земли-княжения» (Там же, с. 77-78. ).

Данная характеристика, на наш взгляд, серьезно уступает по своей разработанности периодизации, предложенной Л. В. Алексеевым, которая рассмотрена нами выше. В целом работы В. В. Карлова вносят серьезный вклад в изучение процессов градообразования на Руси, суммируют результаты предшествующих исследований, содержат многие плодотворные заключения, намечают перспективы для дальнейшего исследования данной темы.

В последнее время городская проблематика заинтересовала и А. В. Кузу, опубликовавшего ряд статей, в которых рассмотрена как история собственно древнерусских городов, так и их непосредственных предшественников - поселений, исследованных археологами (Куза А. В. 1) Русские раннесредневековые города. - В кн.: Тезисы докладов советской делегации на III Международном конгрессе славянской археологии. М., 1975, с. 62-65; 2) О происхождении древнерусских городов (история изучения). - КСИА АН СССР, 1982, вып. 171, с. 9-15; 3) Социально-историческая типология древнерусских городов X-XIII вв. - В кн.: Русский город (исследования и материалы). М, 1983, вып. 6, с. 4-36. ).

В первой из названных работ А. В. Куза сравнивает летописные упоминания о городах с данными археологии, показывает динамичность процесса их идентификации. В следующей статье, имеющей подзаголовок «история изучения», данный автор не ограничивается историографией, но и делает собственные выводы по проблеме происхождения древнерусских городов. В частности, он утверждает, что «древнейшие города Руси сформировались прежде всего на основе племенных и межплеменных центров» (Куза А. В. О происхождении... с. 13. ). Далее, он рассматривает различные типы раннего-родских или предгородских образований. Это, по его мнению, открытые торгово-ремесленные поселения (протогорода), племенные центры, сторожевые крепости. В заключение он отмечает, что «эпохе развитого феодализма действительно присущи множественность форм городского устройства и различные пути градообразования, что подтверждают и археологические исследования» (Там же, с. 15. ).

Данные заключения А. В. Кузы находятся в соответствии с современными представлениями о раннем древнерусском городе (Булкин В. А., Гадло А. В., Дубов И. В., Лебедев Г. С Археология... с. 99-101. ).

Социально-историческая типология не только летописных городов, но археологическим путем выявленных и изученных поселений стала предметом исследования А. В. Кузы в недавно вышедшей его статье. Итогом данной работы стало заключение, согласно которому «вторая половина X в. была временем активного градообразования на Руси» (Куза А. В. Социально-историческая типология... с. 34. ). Кроме того, А. В. Куза выявил целый ряд городских черт и функций в ряде укрепленных поселений второй половины X в. Таким образом, существенно расширяется список городских центров Древней Руси, по тем или иным причинам не развившихся в раннефеодальные города и не попавших на страницы летописей.

В целом исследования А. В. Кузы характеризует глубокое знание и полное использование историографического наследия, тщательный анализ источников как письменных, так и археологических, показ развития древнерусского города в динамике, а не как статичного явления. Работы А. В. Кузы закладывают прочный фундамент с учетом новейших достижений отечественной исторической науки для дальнейшего изучения такого сложного явления, каким является процесс градообразования на Руси.

В начале 80-х годов к проблемам древнерусского города обратился также Д. А. Авдусин и его ученики (Петр у хин В. Я., Пушкина Т. А. К предыстории древнерусского города. - История СССР, 1979, № 4. с. 100-112; Авдусин Д. А. Происхождение древнерусских городов (по археологическим данным). - Вопросы истории, 1980, № 12, с. 24-42. ). Эти работы будут рассмотрены нами ниже в связи с проблемой «переноса» городов на Руси.

Говоря об историческом изучении древнерусского города, и в частности центров Ростовской земли, нельзя не отметить большой вклад, внесенный в решение очерченного круга проблем таких историков и археологов, как А. М. Сахаров, А. Л. Хорошкевич, В. Л. Янин, М. В. Седова и ряда других (Сахаров А. М. Города Северо-Восточной Руси XIV-XV веков. М., 1959; Хорошкевич А. Л. Основные итоги изучения городов XI - первой половины XVII вв. - В кн.: Города феодальной России. М., 1966; Янин В. Л., Колчин Б. А. Итоги и перспективы новгородской археологии.- В кн.: Археологическое изучение Новгорода. М., 1978, с. 5-56; Седова М. В. 1) Древнерусские города низовьев реки Клязьмы: Автореф. канд. дис. М., 1972; 2) Ярополч-Залесский. М, 1978; Седова М. В., Беленькая Д. А. Окольный город Суздаля. - В кн.: Древнерусские города. М., 1981, с. 95-115. ).

Успехи нашей исторической и археологической науки в деле изучения древнерусских городов отражаются и в следующих фактах. В свое время М. Н. Тихомиров отмечал, что согласно летописным источникам для домонгольского периода на Руси насчитывается около трехсот городов (Тихомиров М. Н. Древнерусские города... с. 32-43. ). А. В. Куза, опираясь на новейшие археологические исследования, довел их количество до четырехсот четырнадцати ( Куза А. В. Русские раннесредневековые города... с. 64. ). Он также отмечал, что «четырем сотням "летописных" городов противостоят (? - И. Д.) почти 1500 археологически известных и зафиксированных древнерусских укрепленных поселений IX-XIII вв.» (Куза А. В. Социально-историческая типология... с. 5. ). По подсчетам А. В. Кузы, на Владимиро-Суздальское княжество приходится 36 городов, что вполне сопоставимо с количеством городских центров в Переяславском (35), Галицком (34) или Смоленском (31) княжествах. Эти подсчеты сделаны для конца XII в. Раскопано или обследовано здесь 26 городских центров. К этому количеству городов следует добавить весьма значительное число городищ и крупных селищ, сведения о которых приводятся в археологических работах, посвященных Северо-Восточной Руси домонгольского времени (Успенская А. В., Фехнер М. В. Указатель и карта «Поселения и курганные могильники Северо-Западной и Северо-Восточной Руси X- XIII вв.». - В кн.: Очерки по истории русской деревни X-XIII вв. - Труды ГИМ, 1956, вып. 32, с. 139-150; Горюнова Е. И. Этническая история... с 253-264. ). О достаточно разветвленной сети городов в Северо-Восточной Руси, их торгово-ремесленном значении говорит текст торгового договора, заключенного с Волжской Булгарией князем Владимиром в 1006 г., который дошел до нас в пересказе В. Н. Татищева.

Он гласит: «Прислали болгары (Волские) Послов с дары многими, дабы Владимир позволил им в городах по Волге и Оке торговать без опасения, на что им Владимир охотно соизволил, и дал им во все грады печати, дабы они везде и всем волно торговали, и Русские купцы с печатми от наместников в Болгары с торгом ездили без опасения, а болгаром все их товары продавать во градах купцом, и от них купить что потребно, а по селам не ездить, тиуном, вирником, огневтине и смерды не продавать, и от них не купить» (Татищев В. Н. История Российская. Кн. П. М., 1773, с. 88-89. ).

Таким образом, в договоре фиксируется факт, что в городах Северо-Восточной Руси уже в начале XI в. существует купеческий слой, находящийся под контролем феодальной администрации. Только представителям этого слоя разрешено заниматься внешней торговлей. С другой стороны, иноземным купцам категорически запрещено устанавливать свои самостоятельные связи и осуществлять торговые сделки с жителями сельских районов Волго-Окского междуречья, обходя при этом городские центры. Исходя из этого можно заключить, что данная трансъевропейская торговля и связи с другими регионами концентрировались в городах, в каком-то смысле города и выросли на этих связях. А уже местная внутренняя торговля осуществлялась из городов.

Приведенные данные говорят о достаточно большом количестве предгородских образований и собственно городов на территории Северо-Восточной Руси, и о назревшей необходимости их специального и обобщающего исследования.

Одной из основных проблем городской темы Древней Руси является вопрос о том, как происходило образование городов и на какой основе. Выше мы уже привели подробную историографию данного вопроса, а сейчас попробуем оценить эти проблемы на примере Волго-Окского междуречья. Процесс возникновения городов необходимо рассматривать в динамике, учитывая сложности и противоречия социально-экономического и политического развития древнерусского общества.

Всю сложность и многообразие путей развития русских городов можно проследить на примере Волго-Окского междуречья, где представлены практически все основные типы предгородских и раннегородских образований.

В Северо-Восточной Руси, как мы уже отмечали, раннефеодальным городам предшествовали племенные и протогородские центры. Все они прекратили свое существование в конце X - начале XI в. и уступили свое место на исторической арене раннефеодальным городским центрам.

Безусловно, возникновение древнерусских раннефеодальных городов шло сложными и различными путями, хотя этот процесс подчинялся общеисторическим закономерностям. Городские-центры Северо-Восточной Руси нельзя исследовать в отрыве от общерусских проблем формирования городов. Они развивались по общим законам, здесь можно увидеть все те же явления, что и в других районах Древней Руси. Особенно близки они по своей хронологии, типологии, облику и характеру к городским центрам Новгородской земли. Это обусловлено прежде всего тем, что на первом этапе в IX-XI вв. Залесская земля заселялась из районов северо-запада, и выходцы из Новгородчины были здесь первыми русскими поселенцами. Безусловно, в развитии городов северо-востока проявились и свои особенности, имеют место и свои неповторимые черты.

Здесь, в Северо-Восточной Руси в полной мере проявился один из путей возникновения древнерусского города - так называемый «перенос» городов. Этой теме нами была посвящена специальная работа (Дубов И. В. К проблеме «переноса» городов в Древней Руси. - В кн.: Генезис и развитие феодализма в России: Проблемы историографии. Л., 1983, с. 70-82. ), но здесь все-таки необходимо остановиться на основных аспектах данной проблемы.

Явление «переноса» городов в Древней Руси уже давно изучается отечественной исторической наукой. Эта проблема рассмотрена в трудах В. В. Мавродина, который, используя данные письменных и археологических источников, вскрывает причины и характер такого исторического феномена, как «перенос» города (Мавродин В. В. 1) Образование древнерусского государства. Л., 1945, с. 114-115; 2) Образование Древнерусского государства и формирование древнерусской народности. М., 1971, с. 51. ). В. В. Мавродин в качестве примеров приводит факты, связанные с возникновением Смоленска, Новгорода, Ростова Великого, Белозерска, Ярославля.

В. В. Мавродин отмечал, что «город переносили в том случае, если изменялся этнический состав населения, или когда подвергалась разгрому древняя родо-племенная знать, или тогда, когда перенос диктовался нуждами торговли и военных предприятий князя» (Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства и формирование древнерусской народности... с. 51. ).

Иными словами говоря, по его мнению, основными причинами таких переносов были невозможность сооружения на старом месте достаточно надежного укрепления; выгодность и удобство местоположения прежде всего по экономическим причинам и, наконец, появление новых городов в противовес старым племенным центрам, что было одним из проявлений процесса феодализации.

В археологической литературе впервые гипотеза «переноса городов» на конкретном примере была разработана А. А. Спицыным. Он сделал это на основании изучения материалов археологических раскопок широко известного Гнездовского могильника, расположенного близ Смоленска. По мнению А. А. Спицына, Гнездово было древним Смоленском, а на новое современное место он был перенесен в XI в (Спицын А. А. Гнездовские курганы в раскопках С. И. Сергеева.- ИАК. СПб., 1905, вып. 15, с. 7-8. ).

Так, со времен А. А. Спицына проблема Гнездова - Смоленска находится в центре внимания ученых. Сейчас существенно пополнился фонд сведений о Гнездовском комплексе как количественно, так и качественно. Сейчас это уже не только материалы могильника и скудные данные о городищах, но и результаты новых раскопок поселений, нумизматические находки.

Гипотезу А. А. Спицына о том, что Гнездово было первоначальным Смоленском русских летописей и что «перенос» города произошел уже в XI в. оспаривает в своих многочисленных работах Д. А. Авдусин. Он интерпретировал Гнездовский могильник как кладбище древнего Смоленска, а сам город, по его мнению, «возник там, где он стоит сейчас» (Авдусин Д. А. К вопросу о происхождении Смоленска и его начальной топографии. - В кн.: Смоленск к 1100-летию первого упоминания города в летописи. Смоленск, 1967, с. 79. ). Позднее Д. А. Авдусин стал полагать, что Гнездово и Смоленск существовали параллельно: первое было экономическим центром, а второй - политическим. Невозможность «переноса» Смоленска, по мысли Д. А. Авдусина, обусловлена и значительным расстоянием между ним и Гнездовом - около 12 км (Авдусин Д. А. Происхождение древнерусских городов... с. 38-39. ).

Гипотеза о том, что Гнездовский могильник - некрополь Смоленска, могла иметь право на существование лишь до того момента, пока не началось интенсивное полевое изучение Гнездовского поселения под руководством И. И. Ляпушкина (Ляпушкин И. И. 1) Новое в изучении Гнездова. - АО 1967 года. М., 1968, с. 43-44; 2) Исследования Гнездовского поселения. - АО 1968 года. М, 1969, с. 66-67. ). Сразу же стало ясно, что это и есть тот центр, которому принадлежал широко известный погребальный комплекс. Основываясь на результатах раскопок Гнездовского поселения, И. И. Ляпушкин пришел к обоснованному выводу, согласно которому гипотеза А. А. Спицына о том, что Гнездово было древнейшим Смоленском, имеет все основания, чтобы претендовать на истинность. Это предположение, считал И. И. Ляпушкин, может быть снято лишь при условии обнаружения в самом городе слоев ранее XI в., т. е. синхронных погребениям Гнездовского могильника и относящихся к IX-X вв (Ляпушкин И. И. Гнездово и Смоленск. - В кн.: Проблемы истории феодальной России. Л., 1971, с. 37. ).

В дальнейшем по мере изучения Гнездовского комплекса предположения А. А. Спицына получали все новые и новые обоснования (Булки н В. А. Гнездовский могильник и курганные древности Смоленского Поднепровья: Автореф. канд. дис. Л., 1973, с. 20-21; Булки и В. А., Лебедев Г. С. Гнездово и Бирка: К проблеме становления города. - В кн.: Культура средневековой Руси. Л., 1974, с. 14-15. - В этой статье авторы полностью отвергают гипотезу о том, что Гнездово - кладбище Смоленска, но и говорят о необходимости дополнительных доказательств для утверждения точки зрения А. А. Спицына. ). Сейчас вряд ли возможно сомневаться в том, что Гнездово было первоначальным Смоленском и уступило свое место городу на современном месте. Позже культурные слои в Смоленске известны, начиная с XI в (Алексеев Л. В. О древнем Смоленске. - СА, 1977, № 1, с. 84-91. ). Наиболее детально проблема соотношения Гнездова и Смоленска, а также возможности «переноса» здесь города рассмотрена в монографии Л. В. Алексеева, посвященной ранней истории Смоленской земли ( Алексеев Л. В. Смоленская земля в IX-XIII вв. М., 1980, с. 135 - 154. ).

Новейшие исследования убедительно показывают, что Гнездово и было первоначальным Смоленском. Это был крупный торгово-ремесленный центр на днепровском пути, игравший также роль главного города славянского племени смоленских кривичей. Л. В. Алексеев называет его «гнездовским» Смоленском (Там же, с. 136; Алексеев Л. В. Смоленская земля в IX-XIII вв.: Очерки истории Смоленщины и Восточной Белоруссии: Автореф. докт. дис. М., 1982, с. 22-24. ). В. Я. Петрухин и Т. А. Пушкина полагают, что центры, подобные Гнездову, ориентировались прежде всего на внешние торговые связи обслуживания изделиями и предметами импорта дружинных верхов (Петрухин В. Я., Пушкина Т. А. К предыстории древнерусского города... с. 110. ). Полагаем, что при такой искусственной оторванности от местной среды они вряд ли могли долго существовать. Не отвергая названных выше функций, следует все же согласиться с заключением, что они играли важную главенствующую роль и в племенных структурах.

По мнению В. Я. Петрухина и Т. А. Пушкиной, Гнездово являлось опорным пунктом киевской великокняжеской власти в земле смоленских кривичей, исконным племенным центром которых был, собственно, город Смоленск. Такие дружинные погосты, как Гнездово, «Рюриково городище», Сарское городище, Шестовицкое поселение, Тимерево, по мнению этих исследователей, играли важную роль в создании раннефеодального Древнерусского государства. Предложено и объяснение их исчезновения в XI в. - это было связано с «консолидацией земель вокруг старых племенных центров и распадом "империи Рюриковичей"» (Там же, с. 109. ).

На наш взгляд, общее объяснение вопроса о соотношении Гнездова и Смоленска может быть следующим. В XI в. возникает раннефеодальный Смоленск на возвышенных берегах Днепра. Создается он на Соборной горе и становится укрепленным раннефеодальным княжеским опорным центром. Этот город возникает как противовес племенному торгово-ремесленному Гнездовскому комплексу. Постепенно происходит отток жителей из Гнездова, и Смоленск расширяется, крепнет. «Перенос» этот происходил не но волевому усилию какой-либо личности или социальной группы, а явился объективным следствием процесса разрушения старых родовых связей и становления раннефеодального общества.

А. А. Спицына поддерживал В. И. Равдоникас, который не только разделял его точку зрения по отношению к Гнездово-ву-Смоленску, но и привел другие аналогичные примеры: Белозерск, Старая Рязань, Новгород, Ростов (Равдоникас В. И. О возникновении феодализма в лесной полосе Восточной Европы в свете археологических данных. - Известия ГАИМК. Л., 1934, вып. 103, с. 118-119. ).

Особенно важные данные сообщает В. И. Равдоникас о возникновении Белозерска. Он делает и общее заключение: «Есть какая-то общая закономерность в этом процессе роста древнерусских городов. Перемещение города на новое место в известный момент его развития наблюдается повсеместно» (Там же, с. 119. ).

Подобную картину можно наблюдать, изучая историю возникновения древнего Белоозера. Местная легенда сообщает о том, что первоначально город Белоозеро находился на северном берегу оз. Белого и лишь позднее был перенесен к истоку реки Шексны. Начиная с X в. город Белоозеро располагается в устье р. Шексны на правом ее берегу.

Опираясь на работы Н. П. Барсова, А. А. Шахматова, П. А. Сухова, Л. А. Голубевой, можно реконструировать древнейшую историю Белоозера и увидеть, что его образование и развитие вполне вписывается в процесс, который определяется как «перенос» городов в Древней Руси (Барсов Н. П. Очерки русской исторической географии. Варшава, 1888, с. 204; Шахматов А. А. Сказание о призвании варягов. СПб., 1904, с. 53; Сухов П. А. Славянское городище IX-X столетий в южном Белозерье. - МИА, 1941, № 6, с. 89; Голубева Л. А. Весь и славяне на Белом озере. X-XIII вв. М., 1973, с. 57-198. ). Поселение у с. Городище, открытое П. А. Суховым и исследованное экспедицией под руководством Л. А. Голубевой, было важнейшим торгово-ремесленным раннегородским центром, видимо, предшествовавшим Белоозеру, расположенному у истока Шексны. Возможно, это и было летописное Белоозеро IX в., откуда оно было перенесено на более удобное место к берегу оз. Белого.

Проблема переноса городов рассмотрена Г. В. Штыховым на примере таковых на территории Белоруссии (Штыхоз Г. В. Города Полоцкой земли... с. 19-20. ). Он считает, что города Полоцк, Борисов, Минск, Усвяты возникли в результате этого процесса. Г. В. Штыхов отмечает, что «смещение городов связано с оставлением людьми населенного пункта, вследствие чего жизнь в нем замирала, и возникновением в другом месте нового пункта, к которому переходили функции старого города» (Там же, с. 20. ). Г. В. Штыхов различает полный и частичный перенос города.

Как мы уже отмечали, кроме Гнездова в Древней Руси есть еще примеры «переноса» городов - это происходит повсеместно и особенно характерно для северо-востока. Мы фиксируем данное явление в Белоозере, на смену Тимереву приходит Ярославль, Сарскому городищу - Ростов, Клещину - Переяславль-Залесский. Конечно, в каждом конкретном случае проявляются определенные особенности, но в целом такие «переносы» обусловлены общими закономерностями развития (Булкин В. А., Дубов И. В. Тимерево и Гнездово. - В кн.: Из истории феодальной России. Л., 1978, с. 20. ). Старые племенные центры и протогорода переходной эпохи теряют свое былое значение, они не в состоянии конкурировать с раннефеодальными княжескими крепостями и городами, которые основываются главным образом в начале XI в (Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси IX-XI столетий. Л., 1978, с. 136. ). Во всех известных случаях «переносов» городов, кроме ситуации с Клещиным-Переяславлем, упомянутой в летописи, можно опираться лишь на сведения, полученные в результате археологических исследований, что, конечно, существенно ограничивает возможности исторической реконструкции рассматриваемого явления.

Пробелы в источниках, сложность их интерпретации, датирования и позволили взять под сомнение в целом идею и факт «переноса» городов в Древней Руси. С такими сомнениями недавно выступил Д. А. Авдусин (Авдусин Д. А. Происхождение древнерусских городов... с. 24-42. ). В его представлении «перенос» древнерусских городов должен был означать сооружение новых жилищ, мастерских, хозяйственных построек, укреплений, расчистку и освоение новых пашен и угодий, строительство дорог, феодальное подчинение всей округи. Д. А. Авдусин категорически отрицает возможность «переноса» городов в Древней Руси, объясняя это сугубо экономическими причинами. Он признает только факт «переноса» Переяславля-Залесского, и то только потому, что он зафиксирован в письменных источниках. Д. А. Авдусин, видимо, прав, когда утверждает, что «перенос» Переяславля-Залесского происходил в более позднее время, нежели городов Руси, и потому не может быть главным аргументом в пользу данного явления в целом.

В работах учеников Д. А. Авдусина также отвергается в целом возможность «переноса» городов в Древней Руси, и взамен предлагается гипотеза существования в период раннего средневековья так называемых «нар» городов (Леонтьев А. Е. Сарское городище в истории Ростовской земли (VIII-XI вв.): Автореф. канд. дис. М., 1975, с. 22; Петрухин В. Я., Пушкина Т. А. К предыстории... с. 100-112. ). Но доказанность одновременного функционирования городов и параллельных им поселений (лагерей воинов-скандинавов (Рыбаков Б. А. Киевская Русь. - В кн.: История СССР с древнейших времен, т. 1. М., 1965, с. 489. ) или пунктов-погостов) пока явно недостаточна. Сомнительно, что на смену погостам - «опорным пунктам великокняжеской власти» ( Петрухин В. Я., Пушкина Т. А. К предыстории... с. 109. ) - приходят города, развивающиеся из племенных центров. Этому заключению следует противопоставить вывод, что города сменяют как протогородские, так и племенные центры и вырастают они совершенно на новой основе. Хотя, конечно, абсолютизировать данный путь развития нельзя.

Термин «перенос города» в нашем понимании достаточно условен и за ним скрываются сложные экономические и социальные явления. Не случайно они в основном приходятся на конец Х - начало XI в., когда процесс феодализации Руси вступает в новую более активную фазу и борьба с родо-племенными образованиями близится к завершению. Одним из ее проявлений и были «переносы городов». В конце X - начале XI в. обе категории раннегородских образований (протогорода и племенные центры) начинают терять свое значение и постепенно вытесняются с исторической арены подлинными городами - центрами административной и духовной власти, ремесла и торговли, стягивающими сельскохозяйственную округу. Типы этих городов, пути их возникновения также различны.

Необходимо остановиться еще на одном моменте, связанном с явлением «переноса» города. Дело в том, что расстояния от старых центров до новых в ряде случаев одинаковые.

По арабским источникам, дневной переход вверх по воде составлял 25 км (Рыбаков Б. А. Русские земли по карте Идриси 1154 года.- КСИИМК, 1952, вып. XIII, с. 40. ). Такие раннегородские центры, как Гнездово, Сарское городище, Тимерево, находятся примерно на одинаковом расстоянии (10-15 км) от пришедших им на смену раннефеодальных городов - Смоленска, Ростова Великого, Ярославля, а Древнейшее Белоозеро (поселение у с. Городище) располагается от своего преемника в устье р. Шексны на расстоянии в пределах дневного перехода.

Видимо, не случайно новые города возникают на таком близком удалении от старых племенных и торгово-ремесленных пунктов, которые сохраняли сложившиеся в течение столетий прочные связи с округой. Определенное время они оставались племенными торжищами, обслуживающими целые районы.

В эпоху раннего средневековья основными путями являлись водные глади крупных рек и озер. В течение светового дня можно было добраться из нового города до хорошо знакомого и привычного торгового места, продать или приобрести необходимые товары и затемно вернуться к своему очагу. Расстояние 10-15 км было путем в один конец. В то же время жители старого центра всегда легко могли приехать в центральный город и в тот же день без особых усилий и риска, боясь быть застигнутыми темнотой и непогодой в пути, возвратиться назад. Это означает, что на первых этапах своей истории раннефеодальный город не мог существовать без связей с племенными центрами, по-прежнему игравшими важную роль в историческом развитии.

«Перенос» городов в Древней Руси хотя и общее явление, но не обязательное для всех ее районов и центров. «Перенос» городов имеет место в тех случаях, когда новый нарождающийся класс феодалов не в состоянии полностью переломить родо-племенную знать, отчаянно цепляющуюся за свою власть, основанную на родовых устоях и порядках. Этот класс пока не имеет возможности целиком подчинить себе все сферы жизни и деятельности старых сформировавшихся центров.

Ведущую роль в племенных и торгово-ремесленных протогородах играло общинное начало. И оно безусловно не могло не вступить в противоборство с новыми раннефеодальными порядками. Феодальный класс формировался не только на основе родо-племенной верхушки, в его состав входили торговцы, ремесленники, дружинные группы. Социальная база его была шире, нежели узкий круг вождей и старейшин племен периода родового строя. Такое противоречие не могло не вызвать соответствующего противостояния и острой борьбы за экономическую и политическую власть.

И вот тогда неподалеку от них, как правило, на более удобных местах, непосредственно на главных перекрестках водных путей, возникают новые раннефеодальные города, как бы в противовес старым центрам племен - торжищам, где сосредоточивалось все местное ремесло и торговля, как внутренняя, так и дальняя.

«Перенос» городов нельзя представлять как единовременный быстротечный акт. Замена старых центров новыми полностью происходит примерно на протяжении 25 лет, т. е. в период смены одного поколения другим.

Новые раннефеодальные города поначалу сохраняют тесные связи со старыми центрами и даже некоторую зависимость. Однако постепенно их самостоятельность усиливается, и прежние центры либо вовсе исчезают с исторической арены, либо настолько теряют свое значение, что их судьба не прослеживается ни по письменным источникам, ни по археологическим данным.

В следующих главах мы как раз и рассмотрим все эти процессы на конкретных примерах возникновения и развития четырех городов Северо-Восточной Руси и предшествующих им раннегородских центров.

Рассмотренные в предшествующих разделах материалы по истории малых городов Руси X-середины XIII в. и достижения историографии города феодальной России в целом позволяют вновь обратиться к реконструкции начальных стадий процесса градообразования. Речь идет не только об общих предпосылках столь сложного явления, каким был древнерусский город, но и о конкретных путях и формах его генезиса. При этом история изучения данной проблемы представляет вполне самостоятельный интерес. Последовательно разобрав имеющиеся в литературе точки зрения на непосредственные условия и истоки возникновения городов на Руси, легче понять как полученные результаты, так и остающиеся трудности в решении поставленного вопроса. Особого внимания заслуживают работы археологов, так как именно археологические раскопки проливают свет на самые ранние этапы формирования поселений городского типа.
Еще в начале 30-х годов XX в. археологи В. И. Равдоникас и А. В. Ар- циховский, опираясь на очень отрывочные материалы раскопок, подошли к вопросу становления древнерусских городов с социально-экономических позиций Их взгляды были поддержаны и развиты С. В. Юшковым 2.
Однако общая теория происхождения и развития русских средневековых городов складывается уже в послевоенный период. Так, в первом издании своей книги «Древнерусские города» в 1946 г. М. Н. Тихомиров отметил, что города прежде всего появляются в густонаселенных земледельческих районах. В противовес «торговой» теории происхождения городов автор отрицал решающую роль водных путей, а первопричиной образования города считал рост внутреннего рынка в связи с растущими потребностями близлежащей сельской округи. «Ремесленное население в городах, - писал М. Н. Тихомиров, - должно было опираться на какие-то прочные рынки сбыта, без которых не могло бы возникнуть скопление ремесленников в городах» 3. Наблюдения и выводы известного ученого получили широкое признание.
В конце 40-х-начале 50-х годов вопросом происхождения древнерусских городов вплотную занялись археологи. Были предприняты попытки суммировать данные полевых работ. М. Ю. Брайчевский выступил с теорией появления городов в результате оседания ремесленников вблизи укрепленных замков VIII-IX вв., принадлежавших феодальной аристократии Руси 4. С. А. Тараканова, используя материалы своих исследований в Пскове и Псковской земле, утверждала, что подлинные города - центры ремесла и торговли - вырастают из бывших «племенных» городов - центров восточнославянских племен5. Подводя итоги археологического изучения древнерусского города, Н. Н. Воронин высказался против какой-либо единой социологической схемы градообразовательного
процесса 6. Автор полагал, что в действительности существовали разные варианты возникновения городов: из торгово-ремесленного поселка или княжеской крепости, в результате слияния нескольких сельских поселений вокруг феодального замка.
Общим недостатком, свойственным всем перечисленным гипотезам, был еще достаточно ограниченный круг археологических источников. Заключения строились на материалах незначительных по площади раскопов, отдельных шурфов или вовсе по данным поверхностных сборов находок на некоторых памятниках. Строго аргументировать свои выводы авторы не могли и вынуждены были постулировать их.
В 1951 г. вышла в свет монография А. Н. Насонова «„Русская земля“ и образование территории Древнерусского государства». История становления городов не имела прямого отношения к теме работы, но исследователь привел ряд интересных соображений. Ему не казалось доказанным, «что решающую роль в образовании древнерусских городов, в первую очередь областных, играл рост внутреннего рынка и в связи с этим местная сельская округа, торгово-ремесленным центром которой делается город» 1. Автор справедливо указывал, что, не ответив на вопрос, кого обслуживали городские ремесленники, нельзя установить прямую зависимость появления городов от хозяйственных потребностей их сельской округи. Возникновение городов в густонаселенных земледельческих районах естественно, так как здесь имелся наилучший источник обогащения поборами с достаточно платежеспособного населения 8. Следовательно, А. Н. Насонов рассматривал первые города как центры феодального властвования, места сосредоточия феодальной знати, лишь в процессе дальнейшего развития приобретавшие характер центров экономических. Если М. Н. Тихомиров среди факторов, давших импульс развитию древнерусских городов, отдавал предпочтение причинам экономическим, то А. Н. Насонов ведущую роль признавал за явлением социальным: становлением феодальных отношений и сложением организации принуждения - государства. К сожалению, взгляды А. Н. Насонова не получили всестороннего обоснования в специальном исследовании.
Точку зрения Н. Н. Воронина на различные пути происхождения русских средневековых городов стремилась подкрепить на примере некоторых центров Северо-Восточной Руси Е. И. Горюнова 9. Но и она не располагала сколько-нибудь значительным материалом о ранних этапах жизни городов этого региона.
Результаты широко развернувшихся раскопок оказали заметное влияние на общие представления о социальном облике и хозяйственном развитии городов на Руси. Археология с применением статистики на ярких примерах доказала, что основной отраслью экономики древнерусских городов было ремесло 10. Разнообразная продукция ремесленников, орудия их труда, целые производственные комплексы постоянно присутствовали в числе находок. Эти данные в сочетании с известными положениями К- Маркса и Ф. Энгельса о роли общественного разделения труда в процессе отделения города от деревни легли в основу утвердившегося взгляда на русские города эпохи феодализма как центры развитого ремесла и торговли. Так, М. Н. Тихомиров видел в древнерусских городах «постоянные населенные пункты, сделавшиеся центрами ремесла и тор
говли» п. Сходные мысли высказывал и Б. Д. Греков, считавший, что «город есть населенный пункт, в котором сосредоточено промышленное и торговое население, в той или иной мере оторванное от земледелия» 12.
По материалам раскопок и сведениям письменных источников сложилось представление о типичной для древнерусских городов социальнотопографической структуре: княжеско-дружинный детинец и примыкающий к нему торгово-ремесленный посад (окольный город). Наличие посада признавалось важнейшим элементом, указывающим на городской характер всего поселения. Усилия исследователей сосредоточились на поисках следов ремесленной деятельности как показателя социального лица памятника.
Итоги изучения древнерусских городов, использовав достижения археологов, подвел во втором издании своего труда М. Н. Тихомиров 13. Однако он не вступил в развернутую дискуссию о происхождении городов с А. Н. Насоновым. Автор изложил свои прежние взгляды на причины, побудившие к жизни древнерусские города. М. Н. Тихомиров вновь решительно подчеркнул значение в этом процессе сельской округи, остро нуждавшейся в изделиях специализированного городского ремесла. Эти потребности стимулировали отделение ремесла от земледелия и в конечном счете привели к появлению городов. С тех пор точки зрения М. Н. Тихомирова о первопричинах возникновения древнерусских городов и Н. Н. Воронина о множественности конкретных путей их реализации утвердились в науке.
Исследования 60-х годов развивали указанные положения. Изучая историю Полоцкой земли, Л. В. Алексеев конкретизировал условия, необходимые для становления и развития города. Исследователь не противопоставлял какую-нибудь одну теорию происхождения городов другим, а наоборот, искал общие моменты в любом градообразовательном процессе. Город, по мнению Л. В. Алексеева, вырастал в местах, где ремесленная продукция находила сбыт: на торгово-транзитных путях, вблизи укрепленных пунктов, обеспечивавших безопасность торговоремесленного населения. Таким образом, роль ядра нарождавшегося города могли выполнять и замок феодала, и монастырь, и укрепленный племенной центр. Подобный путь развития свойствен большинству городов: Киеву, Новгороду, Пскову, Полоцку 15. Соглашаясь в целом с концепцией М. Н. Тихомирова, Л. В. Алексеев все же подчеркнул значение торговых путей, в первую очередь транзитных, для образования городов.
Решительным сторонником многообразия вариантов становления древнерусских городов выступил М. Г. Рабинович. По его мнению, в город превращалась обычная деревня, если сырье и удобное месторасположение способствовали развитию деревенского ремесла в специальную отрасль. Мог стать городом и замок феодала, привлекая под свои стены купцов и ремесленников. Исследователь полагает, что до уровня подлинного города при благоприятных условиях поднимался и «рядок» - торговоремесленный поселок. Наконец, строили города крупные феодалы, намеренно сводя туда людей из других владений 16.
Различным путям происхождения древнерусских городов, по мнению В. Т. Пашуто, соответствуют множественность форм их социальной структуры и значительные колебания в удельном весе принадлежавшей им
политической роли. Исследователь отметил, что «неоднородность хозяйственных и политических условий в огромной стране неизбежно порождала трудно обозримую пестроту генезиса и развития городских форм» *7-
Так к концу 60-х годов теория многообразия конкретных вариантов возникновения городов на Руси получила дополнительное обоснование. В первую очередь учитывались возможности превращения местного ремесла в специализированные отрасли ремесленного производства. Среди необходимых условий начала градообразовательного процесса предпочтение отдавалось достаточному уровню внутриэкономических связей и достижениям ремесла.
Параллельно рассматривались археологические критерии, отличающие город от прочих поселений. Исследователи давно обратили внимание, что далеко не каждый пункт именуемый летописью городом, был таковым в социальном смысле этого слова. Тем более не являлись подлинными городами многие из известных археологам древнерусских городищ. Стационарные раскопки порубежных крепостей и феодальных замков (Б. А. Рыбаков, В. И. Довженок, П. А. Раппопорт, В. В. Седов, П. Н. Третьяков, Т. Н. Никольская и др.) в совокупности с раскопками крупнейших центров Древней Руси (Киев, Новгород, Чернигов, Полоцк, Рязань, Смоленск) дали обширный материал для сравнительного анализа и выводов.
Стало очевидным, что определить социальный облик исследуемых поселений, исходя только из археологических данных о наличии или отсутствии следов ремесленной деятельности, трудно. Этому препятствуют и ограниченные площади раскопок, и неодинаковая сохранность культурного слоя, и объективная сложность исторической интерпретации «мертвых» археологических источников. В печати появились скептические высказывания о возможностях методами археологии установить социальный тип памятника 18. В этих условиях вопрос об археологических признаках древнерусского города приобрел особое значение. Без сколько-нибудь удовлетворительного решения этого вопроса нельзя было рассчитывать и на дальнейший прогресс в деле изучения проблемы происхождения городов.
Определенная узость характеристики города только как центра развитого ремесла и торговли побудила исследователей шире взглянуть на множественность выполняемых им функций в системе феодального государства, искать критерии городского типа поселения не в одном-двух, а в совокупности нескольких признаков. Обобщая опыт многолетних работ, Б. А. Рыбаков заключил, что типичным для города было наличие крепости, дворов феодалов, ремесленного посада, торговли, административного управления и церквей 19. Таким образом, в результате комплексных исследований сложилась достаточно целостная и логически стройная картина развития древнерусских городов. Некоторым минусом в системе аргументации ее начальных звеньев было отсутствие убедительных данных о раннем периоде жизни большинства русских феодальных городов. Археологически изученными оставались сравнительно небольшие площади. Раскопкам в основном подвергались детинцы, а на посадах дело ограничивалось разведочными работами. Тем не менее, усилия многих исследователей прояснили ряд сложных вопросов зарождения и расцвета городской жизни на Руси.

Попытку пересмотреть взгляды М. Н. Тихомирова на причины происхождения городов на Руси предприняли в 1970 г. В. В. Мавродин и И. Я. Фроянов 20. Они рассматривают зарождение города не столько как результат отделения ремесла от земледелия и развития феодализма, сколько как следствие разложения родового строя. Первые города могли возникнуть на базе племенных центров. Затем в качестве градостроителей выступают князья. С оживлением внешней торговли на бойких транзитных магистралях вырастают поселки протогородского типа. И лишь в XI в. прогрессивное развитие ремесла и рост внутреннего обмена превращаются в существенный фактор градообразования.
Почти одновременно появилась статья В. Л. Янина и М. X. Алешковского, посвященная происхождению Новгорода 21. Многолетние раскопки одного из древнейших русских городов предоставили в распоряжение науки такое количество новых фактов, недооценить историческое значение которых трудно. Однако ранние этапы образования столицы Северной Руси долгое время оставались предметом дискуссии 22. Сопоставляя археологические наблюдения с данными геологического бурения и сведениями письменных источников, В. J1. Янин и М. X. Алешковский предположили, что становлению собственно Новгорода предшествовало длительное развитие нескольких соседних и разноэтничных поселков. Эти поселки, игравшие роль соответствующих племенных центров, группировались вокруг языческого капища и погоста-кладбища, занимавших территорию будущего детинца. Объединившись и отстроив общие укрепления - новый город, они стали именоваться Новгородом. Таков, по мнению авторов, путь становления Новгорода накануне возникновения единого Древнерусского государства.
Хотя гипотеза о федерации и постепенном слиянии древних поселков- концов во всех своих звеньях не одинаково аргументирована, она подкупает логической стройностью и находит подтверждение в некоторых особенностях политического и административного устройства Новгорода XV вв. 23
Пример Новгорода позволил исследователям сформулировать одно очень существенное наблюдение: «Древнерусский город возник не из княжеских замков или торгово-ремесленных поселений, а из административных вечевых центров сельских округ-погостов, мест концентрирования дани и ее сборщиков» 24. Ремесленно-торговые функции самого Новгорода возрастали «пропорционально накоплению продуктов дани и грабежа соседних земель, которые надо было обрабатывать и реализовывать среди населения городской округи» 25.
Нетрудно заметить, что выводы В. Л. Янина и М. X. Алешковского созвучны мыслям," высказанным А. Н. Насоновым больше 20 лет назад. Города в своем развитии нуждаются в сырье и продуктах, поступающих из близлежащей округи и более отдаленных земель. Но они попадают в город не только в порядке торговли и обмена, а в первую очередь в виде поборов, даней и контрибуций с"подвластного или побежденного населения. Здесь эти продукты перерабатываются и перераспределяются.
Среди работ о городах Древней Руси обращает на себя внимание статья В. В. Карлова. Помимо хорошего историографического очерка, в исследовании рассмотрены особенности экономического и политического
развития русских средневековых городов. Автор критически отнесся к взглядам В. В. Мавродина и И. Я. Фроянова. Не делая детального разбора новой теории, В. В. Карлов указал на неправильность отделения процесса распада родовых отношений от возникновения феодальных. По его убеждению, «и разложение родовых отношений, и формирование раннефеодальных, и появление товарного производства - все эти явления были следствием прогрессивного развития производительных сил общества, прогрессирующего общественного разделения труда» 27. Отстаивая точку зрения М. Н. Тихомирова, В. В. Карлов подчеркнул, что исследователь никогда не считал временем появления первых русских городов эпоху сложившегося феодализма, а лишь отмечал одновременность роста городов и развития феодальных отношений 28. Констатировав, что наиболее обоснованной «теорией происхождения городов на Руси по- прежнему остается концепция М. Н. Тихомирова, автор аргументировал ее материалами последних исследований. Особое внимание он обратил на множественность функций, выполняемых городом в системе феодального государства. «Независимо от путей возникновения тех или иных городов (их, как показали работы археологов, могло быть много) городами раннефеодальной эпохи можно считать укрепленные поселения, выполнявшие в системе феодальных отношений целый комплекс функций - экономических, политических, административно-хозяйственных, культурных» 29.
Работа В. В. Карлова вносит определенный вклад в изучение городской проблематики Древней Руси. Однако некоторые ее положения, особенно по вопросам происхождения города, нуждаются в уточнении 30. Следуя мысли М. Н. Тихомирова, автор вновь назвал первопричиной возникновения городов потребность сельской округи в изделиях специализированных ремесел 31. Критикуя В. В. Мавродина и И. Я. Фроянова, В. В. Карлов никак не оценил их попытку рассмотреть процесс градообразования в динамике, когда на разных этапах развития Руси и конкретные причины возникновения городов меняются. С его точки зрения, «те же факторы экономического и политического характера вели к появлению и росту новых городов и городских поселков» по крайней мере до середины XIII в.32
С этим согласиться трудно. Сторонники прямой и интенсивной рыночной связи сельская округа-феодальный город как катализатора градообразования забывают один немаловажный факт. Уже в своем фундаментальном труде «Ремесло Древней Руси» Б. А. Рыбаков установил, что массовый переход городских ремесленников от работы на заказ к работе на рынок приходится на XII в. Все последующие работы о древнерусском ремесле (Б. А. Колчин, Г. Ф. Корзухина, М. В. Седова, Ю. Л. Щапова, Н. В. Рындина и др.) согласно подтверждали это заключение. Если оно справедливо, в чем нет никаких оснований сомневаться 33, то тезис о влиянии экономических потребностей сельской округи на процесс зарождения города для раннего этапа истории Древней Руси теряет свою силу. Первоначально ремесленники и торговцы обслуживали представителей нарождающегося класса феодалов - князей, бояр, дружинников, сосредоточивавшихся в ранних городах, и связанных с ними различным образом людей. Ранние города для окрестных сельских поселений были не столько экономическими центрами, сколько очагами государственности и феодального властвования.

Мысль о формировании древнейших городов Руси на основе племенных или межплеменных центров, условием быстрого политического и экономического роста которых была естественная концентрация феодализирую- щейся знати и дружинников, представляется весьма плодотворной. Уже в середине 50-х годов Б. А. Рыбаков отметил важную закономерность: раннеславянские городища VIII-X вв. располагаются кучно, по нескольку укрепленных поселений рядом. К XII в. в середине почти каждого такого гнезда появляется летописный город. Исследователь убедительно интерпретировал подобные скопления как доказательство существования малых племен, вместе составлявших большие восточнославянские племенные союзы, поименованные в летописи 34.
Таким образом, постепенное превращение бывших «племенных городов» в города социально-экономические на ранней стадии развития феодальных отношений - явление, характерное для многих областей Руси. Конечно, далеко не везде этот процесс достиг завершающего этапа. Некоторые городки, утратив по тем или иным причинам политическое или экономическое значение, стали обычными сельскими поселениями или вовсе прекратили существование. Другие (например, «древлянские грады») были преднамеренно разрушены во время объединения под властью Киева восточнославянских земель 35.
Конкретный механизм превращения нескольких сельских поселений в город попытался восстановить Л. А. Фадеев 36. На примере новгородского погоста XV в. Жабна автор гипотетически реконструирует процесс слияния сельских поселков в самоуправляющиеся ассоциации-концы, которые при благоприятных условиях консолидировались в единую городскую общину. При этом особое значение придается влиянию пережиточных родовых отношений, прежде всего первобытной дуальной организации населения. Сама по себе гипотеза Л. А. Фадеева заслуживает серьезного внимания, но ее фактологический источник не кажется удачным 3 . Концы Жабенской волости образовывались по мере сегментации старых поселений, а центростремительные силы сосредоточил в себе сам погост Жабна с 14 дворами и 14 непосредственно тянувшими к нему деревнями. Иными словами, зачатки городской жизни были присущи в какой-то мере лишь административно-хозяйственному центру волости.
Последние годы интенсивно исследуются поселения протогородского типа VIII-X вв., возникшие на магистральных торговых путях. Речь идет о Ладоге, Гнездове, Тимереве, Городище под Новгородом. Помимо сходного месторасположения, и их сближают такие черты, как отсутствие первоначальных укреплений; этнически смешанный состав населения, в хозяйственной деятельности которого преобладают ремесленно-торговые функции; дружинный элемент. В литературе они получили общее название открытые торгово-ремесленные поселения (ОТРП). Из них лишь Ладога развилась в настоящий древнерусский город. Жизнь на других или вовсе угасла, или возобновилась после. некоторого перерыва (Городище), но на иной основе.
Эти поселки именуют также протогородами, или «эмбрионами» городов. Однако их социальный облик еще недостаточно ясен. Сравнение с европейскими виками или эмпориями его не раскрывает, поскольку соотношение последних с центрами формирующейся государственной власти мало изучено.

Синхронность появления открытых торгово-ремесленных поселений с началом быстрого развития классовых отношений и государственности на Руси симптоматична сама по себе. Безусловно, указанным поселениям свойственны многие черты будущего городского быта: специализированное ремесло и торговля, слабая связь с сельским хозяйством, уловимые следы имущественной и социальной дифференциации. В. А. Булкин, И. В. Дубов и Г. С. Лебедев, обобщившие результаты исследований этих интереснейших памятников, склонны видеть в них специфические центры международного типа, игравшие роль катализатора новых общественных функций 38. В их образовании большое значение, по мнению авторов, имела транзитная торговля со странами Востока по великим речным путям. К этой же точке зрения склоняется и Л. В. Алексеев, подчеркивающий значение международной торговли в процессе происхождения древнерусских городов 39.
Л. В. Алексеев считает, что Гнездовский Смоленск, Полоцк, Витебск, Ладога, если и возникли на племенной основе в IX в., то ферментом их быстрого роста «оказался путь из варяг в греки, который вовлек все эти центры в круговорот торговли тогдашнего мира» 40. Исследователь выделяет особую «предгородскую» торгово-ремесленную стадию в развитии древнерусских городов, «так как ремесло в городах этого времени в Восточной Европе не превалировало» 41.
Все же выделение указанных памятников в особый тип поселений, сходный с североевропейскими виками, недостаточно обосновано. Во- первых, четко не установлено и соотношение с процессом становления единого Древнерусского государства. Во-вторых, не вполне ясен социально-экономический облик этих поселений, прикрытый вуалью ярких импортных вещей и полиэтничных связей. Вероятно, ближе к истине мнение Б. А. Рыбакова, рассматривающего подобные памятники как особые лагеря наемных варяжских отрядов близ древнерусских центров или пункты остановки - станы киевских князей и дружины в ежегодном обходе (полюдье) подвластных земель42.
Перспективна в перечисленных исследованиях попытка изучать гра- дообразование на Руси в его динамике. Намечены этапы становления городов, на протяжении которых взаимодействуют различные составляющие этого процесса. На первом этапе (IX-X вв.) в роли протогородов выступают старые племенные центры и открытые торгово-ремесленные поселения. Распад родо-племенных отношений и международные торговые связи были питательной средой их существования. На втором этапе (XI- начало XII в.) завершается интеграция раннегородских поселений в города с общей плановой структурой: княжеско-боярский детинец и торговоремесленный посад. Первыми превратились в новые административные центры столицы прежних племенных объединений. Факторы социальный (укрепление государственности и развитие классовых отношений) и экономический (специализация ремесла и торговли, появление устойчивых внутриэкономических связей) здесь дополняют друг друга. Наконец, третий этап (начиная с середины XII в.) характеризует преобладание внутриэкономических причин появления городов, прежде всего успешного развития ремесла, превращавшего горожан в самостоятельную экономическую силу.

Изложенная схема достаточно условна, поскольку она опирается не на всю совокупность археологических данных, а лишь на отдельные примеры. Однако стремление исследовать сложное явление, расчленив его во времени и пространстве, проецируя на общий ход исторического развития Руси, заслуживает пристального внимания.
Ряд существенных, но остро дискуссионных положений о происхождении древнерусских городов выдвинул И. Я- Фроянов 43. По его убеждению, все они складывались на родо-племенной основе и первоначально были племенными центрами. На раннем этапе (IX-X вв.) города не противостояли деревне, а являлись прямым порождением сельской стихии и ничем не отличались от поселений сельского типа44. Города образовывались путем слияния нескольких сельских общин, представляя собой новую ступень в развитии сельских институтов. «Определяющее значение города состояло в том, что он выступал как политико-административный и идеологический (религиозный) центр» 45. Его экономика носила в основном аграрный характер. Город был также центральным торговым пунктом, стягивавшим окрестное население 46. Древнерусские города с прилегающими к ним землями представляли собой, по мысли И. Я. Фроянова, социально-политическую структуру, близкую городам-государствам Древнего мира.
Не касаясь вопроса о социальной сущности ранних городов Руси, отметим, что исследователь придает решающее значение в процессе их образования причинам общественно-политическим. Вместе с тем И.Я.Фроянов не вскрывает механизм слияния нескольких сельских общин в городскую. А именно этот момент является определяющим. Как и почему рядовые сельские поселения превратились в племенной центр и трансформировались затем в город-государство?
Иную точку зрения на происхождение первых русских городов обосновывает Д. А. Авдусин 47. По его мнению, необходимо выявить археологические признаки раннего города и определить его основные функции в период становления феодализма. Главную предпосылку возникновения городов автор видит в отделении ремесла от земледелия. Важно поэтому археологически установить время обособления ремесла. Только такое ремесленное производство позволяет считать населенный пункт городом; во всех иных случаях он остается сельским поселением. Археологические материалы позволяют говорить о первичном обособлении кузнечного, ювелирного и гончарного ремесел. Последнее обстоятельство особенно показательно, так как керамика составляет наиболее массовую категорию находок, а появление специализированного гончарного ремесла легко фиксируется по находкам обломков круговой посуды.
Начальным градообразующим элементом Д. А. Авдусин считает феодалов, концентрировавших вокруг своих дворов необходимое для их обслуживания население, прежде всего специалистов-ремесленников. На ранней стадии городское ремесло удовлетворяет внутренние потребности самого города, а не сельской округи. Большое значение для формирования городов имеют их функции административного центра, так как здесь сосредоточивается дружина - зачаток государственного аппарата. Таким образом, города образовывались в местах пребывания представителей нарождавшегося класса феодалов-дружинников. Поэтому археологи
ческим критерием раннего города (протогорода конца IX-X в.) будет сочетание в его материальной культуре элементов феодально-дружинного быта, дальних торговых связей и специализированного ремесла.
Специально археологическому изучению городов Северо-Восточной Руси посвятил недавно статью И. В. Дубов 48. Значительное место в ней уделено проблеме возникновения и развития городских поселений этого региона. Особое внимание автор обратил на такие поселения, как Тиме- ревское селище, Сарское городище и Александрова Гора на Плещеевом озере. В них И. В. Дубов видит прямых предшественников Ярославля, Ростова и Переяславля-Залесского, возникших впоследствии в нескольких километрах от древних поселков-протогородов. «Здесь, как и в подобных ситуациях в Древней Руси этого времени, в полную силу проявилось явление «переноса города», имевшее глубокое историческое содержание и отразившее многогранные социальные процессы» 49. Однако суть этих процессов И. В. Дубов не вскрыл, а археологические материалы сегодня не позволяют столь однозначно решать данный вопрос. Дело в том, что предполагаемые предшественники и родоначальники будущих крупных центров Руси изучены значительно лучше, чем сами указанные города. Это же касается и Гнездовского комплекса в его соотношении со Смоленском. Ответ на вопрос о закономерности и причинах переноса на рубеже X-XI вв. и в более позднее время древнерусских городов возможен после достаточно широкого археологического исследования на территории «перенесенных» на новое место центров. Если бы, например, в самом Чернигове не сохранился курганный некрополь IX-X вв., в роли его прямого предшественника вполне мог бы фигурировать Шестовицкий комплекс памятников. Таким образом, поселения типа Гнездова и Тимерева безусловно участвовали в процессе градообразования на Руси, но их вклад в него еще предстоит уточнить. Продуктивной представляется мысль об.отличии таких разноэтнических населенных пунктов, расположенных на оживленных торговых путях, от восточнославянских племенных центров. Однако их роль и место в системе формирующегося Древнерусского государства нуждаются в специальном исследовании.
Вопросы происхождения древнерусских городов рассматривает в монографии о Киевской Руси и Б. А. Рыбаков 50. Исследователь считает, что «рождающиеся города - это не сказочные палаты, возникающие в одну ночь, будучи воздвигнуты неведомой волшебной силой»51. Город тесно связан с определенной округой и зарождается в ней как ее своеобразный «узел прочности». В роли предшественника города (протогорода) могут выступать порубежное или центральное укрепление, стан вождя, место вечевых сходок, пункт складирования дани, сакральный племенной центр, пересечения важных путей сообщения, место периодического торга. Необходимым условием становления города, его трансформации из «узла прочности» общинно-племенной округи в город феодальной эпохи является концентрация в нем перечисленных выше признаков-функций. Возникающее государство ускоряет и усложняет процесс градообразования, наделяя предшествующие протогородские центры новыми, административно-фискальными и военными, функциями. Выводы Б. А. Рыбакова, основанные на результатах многолетных работ и наблюдений в широком историческом и географическом диапазонах, заслуживают серьезного внимания.

Итак, даже сжатый историографический обзор проблемы происхождения древнерусского города показывает, что интерес к ней вновь оживился. Исследователи не только реконструируют пути становления отдельных городских центров, но и намечают этапы развития сложного градообразовательного процесса в целом. Высказываются далеко не однозначные мнения как о конкретных причинах появления первых городов, так и об их социально-экономической сущности. Отмеченные разногласия - следствие возросшего масштаба археологических работ и широкой географии исследований. Многократное умножение фонда вещественных источников вызывает расхождения в их исторической интерпретации.
Точки зрения по интересующему нас вопросу можно объединить в две группы. Сторонники первой вслед за М. Н. Тихомировым по-прежнему видят прямую зависимость возникновения городов от роста потребностей сельской округи в изделиях специализированного городского ремесла. Они полагают, что эта же закономерность одинаково действует на всем протяжении времени с IX по XIII в. Сторонники другой точки зрения дифференцируют первопричины, вызывавшие к жизни русские города в разные хронологические периоды развития Руси. На раннем этапе (VI-IX вв.) становления феодализма предпочтение отдается обществен- но-экономическим и политическим факторам, к которым лишь с X-начала XII в. все больше подключается рост внутриэкономических связей.
Конечно, в перечисленных выше работах есть и более частные различия, и некоторые общие положения. Например, неодинаково трактуется роль международной транзитной торговли в градообразовательном процессе. Одни исследователи уже в экономике первых городов ведущее место отдают ремеслу, другие подчеркивают их аграрный характер. Большинство авторов считает главным исходным типом поселений, на основе которых формируются города, межплеменные и племенные центры - «узлы прочности» своих округ.
Общим для всех современных исследователей является взгляд на древнерусский город как особый и сложный социально-политический и экономический организм, выполнявший в системе феодального государства ряд важных функций - экономических, военных, административно- хозяйственных, политических и культурных. Именно не одно-два свойства, а их сочетание позволяет считать то или иное поселение городом. Споры идут о том, какие из перечисленных особенностей и когда преобладали над прочими в процессе становления русских городов. Они осложняются скудостью сведений письменных источников о городах ранней эпохи и дискуссионностью археологических критериев их выделения. В плане практическом вопрос сводится к установлению соотношения определенных функций города и их «вещественного» отражения в остатках материальной культуры, планировке, исторической топографии, размерах археологических памятников. Некоторый опыт здесь уже накоплен. Например, Д. А. Ав- дусин предложил ряд археологических «индикаторов» протогорода53. Однако систематизированный набор археологически уловимых «городских» признаков отсутствует. Большинство исследователей оперирует ограниченным числом порой случайных показателей, не раскрывая полностью их значения и не прослеживая их взаимосвязь во времени.

Большинство из рассмотренных выше «моделей» происхождения древнерусских городов построено не на совокупности всех данных с территории всей Руси, а на материалах одного или нескольких наиболее ярких памятников.
В предшествующих разделах с помощью шкалы археологических признаков удалось выделить из массы древнерусских укрепленных поселений вероятные города. Большинство из них имело защищенную валами и рвами площадь около 2,5 га и более. К укрепленным частям примыкали открытые селища-посады. Населенные пункты меньших размеров, за некоторыми исключениями (северо-западные земли Руси), оказались поселками других типов: центрами небольших волостей и погостов, сторожевыми крепостями, феодальными усадьбами-замками. Но и сами города, как следует из рассмотренных выше материалов, при определенном сходстве археологических характеристик представляли в действительности довольно пеструю картину. Наряду с крупнейшими и всесторонне развитыми стольными центрами типа Киева и Новгорода существовали небольшие удаленные и периферийные городки вроде Вщижа, Серенска, Мсти- славля-Смоленского или Ярополча-Залесского.
Суммируя наблюдения над развитием древнерусских городов до середины XIII в. в их истории можно выявить три периода.
Первый период - протогородской - длился до начала XI в. В это время складывались предпосылки к образованию подлинных городов на Руси. Начало периода восходит к концу эпохи родо-племенного строя, когда выделяются родовая аристократия и военные вожди, появляются племенные и межплеменные центры, где в виде общественных взносов и военной добычи скапливается прибавочный продукт. На их основе возникают протогородские поселения, в экономике которых заметное место принадлежит специализированному ремеслу и торговле, а среди населения присутствует военно-феодальный элемент. Заканчивается этот период в области интенсивного развития феодализма и государственности появлением первых раннегородских центров, по социально-экономической сущности и многофункциональности приближающихся к развитым городам.
Второй период - раннегородской - продолжался до середины XII в. В течение указанного времени города кристаллизуются в особый и сложный социально-экономический тип поселений, противоположный деревне. В структуре Древнерусского раннефеодального государства они занимают место военно-политических, административно-хозяйственных, экономических и культурно-идеологических центров больших округ.
Третий период развития городов начинается в середине XII в. - время подлинного расцвета городов на Руси. С повсеместным распространением феодальных отношений вглубь и вширь происходит стремительный территориальный и численный рост городов. Ремесленное производство определяет развитие их экономики. Древнерусские города обретают характер и облик, свойственные городам развитого феодализма. Все в большей мере они выполняют роль внутриэкономических рынков своих округ. В княжествах складывается иерархическая система из старших городов-столиц и младших городов-пригородов.
Проверить изложенные выводы и установить некоторые особенности
происхождения русских городов позволяет табл. 4. В ней перечислены города середины XII-XIII в., выделенные по археологическим данным (стационарно исследованные памятники). На основе стратиграфии этих памятников в таблице фиксируется время начала жизни на их территории и время превращения поселения в город. Момент становления города определяется по совокупности рассмотренных ранее признаков.
Из таблицы видно, что 18 городов возникло на поселениях IX- середины X в. (и более раннего времени); 15-на поселениях второй половины X-начала XI в.; 25 - на поселениях XI-середины XII в.; 17 городов основано во второй половине XII-начале XIII в.*1 Однако из первой группы к середине X в. только Киев и Новгород имеют археологически достаточно ясный городской облик. Белгород, Чернигов, Любеч, Новгород-Северский, Перемышль, Червен, Волынь, Полоцк, Витебск, Псков, Ладога приобретают его, по-видимому, к концу X в. Пять поселений (Заруб, Путивль, Луцк, Вщиж и Плеснеск) вырастают в города к X- началу XII в.
Во второй группе к началу XI в. городами становятся Вышегород, Переяславль (до сих пор культурные отложения древнее конца X в. здесь не обнаружены), Суздаль, Белоозеро (?), Рязань; к середине XII в. - Воинь, Туров, Галич, Белз, Сутеска, Новгородок, Смоленск; к началу XIII в. - Родень, Волковыеск, Торопец.
В третьей группе одновременно или почти одновременно с основанием городами стали Торческий, Тумащ, Чучин, Юрьев, Городец-Остерский, Пинск, Ярополч-Залесский, а остальные 10 достигли городского уровня развития во второй половине XII-начале XIII в.
Оставшиеся 17 поселений четвертой группы отстраивались князьями сразу как города, со всеми присущими им характерными чертами и особенностями. />Все отмеченные ранее закономерности развития древнерусских городов наглядно подтверждаются материалами таблицы. Территориально и хронологически города возникают по мере упрочения государственности, феодализации и окняжения древнерусских земель, углубления феодальной раздробленности. Первоначально (IX-начало XI в.) градообразовательный процесс охватывает Среднее Поднепровье («Русская земля»), северо- запад («Верхняя», или «Внешняя», Русь) и юго-запад (верховья рек Сан и Буг- «Червенские грады»). Затем (XI-середина XII в.) он перекидывается на левобережье Днепра и в Верхнее Поднепровье, в бассейн Припяти, Поднестровье, Суздальское ополье и на среднюю Оку. На последнем этапе (середина XII-XIII в.) города появляются в Подесенье, Понеманье, Подвинье, Поволжье и бассейне верхней Оки. Существенно, что до объединения Руси под властью киевских князей мы нигде (за исключением, вероятно, Киева) не обнаруживаем раннегородских образований. В эпоху «племенных княжений» существовали только протогородские центры, имевшие определенные тенденции к превращению в города, впоследствии далеко не всегда реализованные.
*" Хронология установлена по археологическим данным и в дальнейшем может уточняться в процессе исследований.

	СО	Культурные отложения
Г ород	Дата упоминания летописи (годы)	IX-середина X в. 1	Середина X- началоХ! в.	XI-середина XII в.		Середина XIII - XVII в.		Становление города (века)
Киев	До IX в.	X	X	X	X	X	До IX	Конец IX- начало XI
Вышегород	946	?	X	X	X	-	Начало XII	Вторая половина X
Белгород	991	X	X	X	X	-	Вторая половина XII	Конец X-начало XI
Торческий	1085	-	-	X	X	-	Вторая половина XII	Вторая половина XII
Тумащ	1150	-	?	X	X	-	-	Середина XII
Чучин	1110	-	-	X	X	-	-	Середина XII
Заруб	1096	X	X	X	X	-	-	Конец XI
Юрьев (Гургев)	1072	-	-	X	X	X	-	Вторая половина XI
Родень	980	?	X	X	X	-	-	Вторая половина XII
Г ородск	1257	-	-	X	X	X	-	Вторая половина XII
Переяславль Г ородец-	907	?	X	X	X	X	Середина XI	Конец X-начало XI
Остерский	1098			X	X	X	Вторая половина XII	Середина XII
Воинь	1055	?	X	X	X	-	-	Конец XI-начало XII
Чернигов	907	X	X	X	X	X	Первая половина XI	Вторая половина X
Любеч Новгород-	/>882	X	X	X	X	X		Конец X-начало XI
Северский	1078- 1079	X	X	X	X	X	Конец XI	Начало XI
Путивль	1146	X	X	X	X	X	Середина XII	Первая половина XII
Трубчевск	1185	-	-	-	X	X	Вторая половина XII	Первая половина XII
Вщиж	1142	X	X	X	X	X	Вторая половина XII	Вторая половина XII
Брянск	1147	-	-	-	X	X	Середина XIII	Первая половина XIII
Серенек	1207	-	-	-	X	X	-	Вторая половина XII
Слободка	-	-	-	-	X	X	-	Вторая половина XII

			Культурные отложения
Город		IX-середина X в.	Середина X- начало XI в.	XI-середина XII в.	Середина XII- середина XIII в.	Середина XIII - XVII в.	Основание княжеского стола (века)	Становление города (века)
Туров	980	-	X	X	X	X	Начало XI	Вторая половина XI
Пинск	1097	-	-	X	X	X	Середина XII	Первая половина XII
Галич Звенигород-	1138	?	X	X	X	X	Середина XII	Середина XI- начало XII
Г алицкий	1086	-	-	X	X	-	Вторая половина XI	Конец XI
Плеснеск	1188	X	X	X	X	-	-	Вторая половина XII
Теребовль	1097	-	-	X	X	-	Вторая половина XI	Конец XI
Василев	1229	-	-	-	X	-	-	Начало XIII
Ленковцы	-	-	-	-	X	-	-	Начало XIII
Перемышль	981	X	X	/>X	X	X	Вторая половина XI	Начало XI
Изяславль	1241	-	-	-	X	-	-	Вторая половина XII
Дорогобуж	1072	-	-	X	X	-	Вторая половина XI	Вторая половина XI
Пересопница	1149	-	-	X	X	X	Середина XII	Середина XII
Луцк	1085	X	X	X	X	X	Конец XI	Первая половина XII
Белз	1030	-	X	X	X	X	Конец XII	Вторая половина XI
Червен	981	X	X	X	X	-	-	Первая половина XI
Волынь	1018	X	X	X	X	-	-	Первая половина XI ?
Сутеска	1069	-	X	X	X	-	-	Вторая половина XI
Дорогичин	1142	-	-	X	X	X	-	Вторая половина XII
Новгородок Вослоним	1235	-	X	X	X	X	Начало XIII	Середина XII
(Слоним)	1252	-	-	X	X	X	-	Вторая половина XII
Волковыеск	1252	-	X	X	X	X	Вторая половина XIII	Вторая половина XII
Городен	1128			X	X	X	Начало XII	Первая половина XII

		Культурные отложения
Город	Дата упоминания i летописи (годы)	IX-середина X в.	Середина X- началоХ1 в.	XI-середина XII в.	Середина XII- середина XIII в.	Середина XIII - XVII В.	Основание княжеского стола (века)	Становление города (века)
Полоцк	862	X	X	X	X	X	Вторая половина X	Конец X- начало XI
Витебск	1021	X	X	X	X	X	Середина XII	Первая половина XI
Ерсике	1203	-	-	X	X	X	/>Конец XII	Вторая половина XII
Кокнесе	1205	-	-	X	X	X	Конец XII	Вторая половина XII
Менеск	1067	-	-	X	X	X	Конец XI	Первая половина XII
Дрютеск	1078	-	-	X	X	X	Первая половина XII	Середина XII
Клеческ	1128	-	-	X	X	X	Середина XII	Вторая половина XII
Копысь	1059	-	-	X	X	X	-	Вторая половина XII
Смоленск	882	-	?	X	X	X	Середина XI	Середина XI
Торопец	Около 1025	-	X	X	X	X	Вторая поло- вина-ХП	Вторая половина XII
Мстиславль	1135	-	-	-	X	X	-	Вторая половина XII
Ростиславль	Конец XII в.	-	-	-	X	X	-	Вторая половина XII
Новгород	862	X	X	X	X	X	Конец IX	Начало X
Руса	Конец XI в.	-	?	X	X	X	-	Вторая половина XI
Псков	903	X	X	X	X	X	Первая половина XII	Начало XI?
Ладога	862	X	X	X	X	X	-	Начало XI?
Суждаль	1024	-	X	X	X	X	Первая половина XII	Первая половина XI
Владимир Переяславль-	1154			X	X	X	Вторая половина XII	Вторая половина XII
Залесский	1152				X	X	Вторая половина XII	Вторая половина XII
Дмитров	1154	-	-	-	X	X	-	Вторая половина XII
Москва	1147	-	-	X	X	X	Начало XIII	Конец XII
Ярославль	1071	-	?	X	X	X	Первая половина XIII	/>Конец XII
Белоозеро	862	-	X	X	X	X	-	Первая половина XI?

		Культурные отложения
Город	Дата упоминания в летописи (годы)	IX-середина X в. 1	Середина X- начало XI в.	- середина в. 1 1	Середина XII- * середина XIII в.	[ Середина XIII - XVII в.	Основание княжеского стола (века)	Становление города (века)
Семьинское					X	X		Конец XII
Ярополч Конец XIV в.		-	-	X	X	р	-	Первая половина XII
Городец	1172		-	-	X	X	Первая половина XIII	Конец XII
Рязань	1096	_	?	X	X	-	Середина XII	Первая половина XI?
Пронск Переяславль-	1131			X	X	X	Вторая половина XII	Вторая половина XII
Рязанский	1300			р	X	X		Вторая половина XII
Изяславль-
Рязанский	1237			-	X	?		Вторая половина XII
Коломна	1177			?	X	X	Вторая половина XII	Вторая половина XII

В этой связи особый интерес представляет исследование Б. А. Рыбаковым института полюдья киевских князей, активно функционировавшего до середины X в. Полюдье распадалось на два этапа: зимний - круговой объезд дружиной русов подвластных племен с целью сбора дани - и летний - сбыт продуктов дани на византийских или каспийско-багдадских рынках. Процессы отмирания полюдья и становления древнерусских городов удивительно синхронны. Нельзя не прийти к выводу, что расцвет полюдья падает на время отсутствия на Руси подлинных городов. Князья, окружавшие их дружинники и феодализирующаяся родоплеменная знать вынуждены были предпринимать дальние и опасные путешествия, чтобы удовлетворить свои потребности в оружии, предметах роскоши и прочих «заморских» товарах, обменяв на них на международных рынках продукты славянской дани. Появление во второй половине X-начале XI в. собственных раннегородских центров с искусными ремесленниками и купцами делало ненужным летние походы сквозь враждебные степи и моря. Теперь феодалы могли значительную массу прибавочного продукта (феодальной ренты) реализовывать внутри страны. К городам через связанную с ними систему погостов и волостных центров переходит и функция сбора дани и транспортировки установленной «уроками» ее части сначала в Киев, а затем и в столицы образовавшихся земель-княжений. Государственная власть поддерживала нормаль
ное функционирование городов и обеспечивала безопасность торговых путей, связывающих Русь с внешним миром. Полюдье в конце X-XI в. теряет свое значение и сохраняется в некоторых княжествах в качестве архаического, пережиточного, института, сочетавшегося с более совершенными и изощренными способами сбора дани.
Симптоматично, что среди первых городов присутствуют почти все памятники, попавшие на страницы письменных источников в связи с событиями конца IX-X в. Не менее существенно, что все они к этому времени уже были или в недалеком будущем стали важнейшими социально- политическими и экономическими центрами Руси. На рубеже X-XI вв., судя по рассказам летописи, горожане активно действуют как самостоятельные, социально организованная, военно-политическая и общественная сила. С их участием в Киеве решаются вопросы выбора веры, они - званые гости на пирах князя Владимира. Жители Белгорода на вече обсуждают возможность дальнейшего сопротивления печенегам. Новгородцы санкционируют, финансируют и своим ополчением поддерживают борьбу Ярослава со Святополком. Следовательно, на Руси складывались особые городские общины, пользовавшиеся не только известным самоуправлением, но и правом голоса в решении общегосударственных дел.
В источниках по раннему периоду истории Руси есть важные свидетельства о разнообразных функциях, выполняемых городами. Во-первых, города всегда выступают в роли центров управления обширными областями. В них сидят князья или княжеские наместники, олицетворяющие государственную власть. Вообще организация власти неразрывно связывается с основанием новых городов. Изгнав варягов, словене, кривичи, меря и чудь «начаше владете сами себе и городы ставити» 54. Захватив Киев и объединяя вокруг него восточнославянские земли, Олег и Игорь ставят города и «уставляют» дани 55.
Во-вторых, города - военный оплот государства. В них сосредоточены вооруженные силы, они формируют ополчения земель. Защита Руси от печенегов требует массового строительства городов 56.
В-третьих, города - идеологические и культурные центры. Утверждая христианство, Владимир строит в городах церкви, ставит попов и организует школы для детей «нарочитой чади».
Наконец, в городах концентрируется феодализирующая знать. Вновь построенные крепости по приказу Владимира населяют «нарочитыми мужами» из всех городов словен, кривичей, чуди и вятичей.
Данные археологических исследований позволяют судить об экономической жизни первых городов. Именно здесь процесс обособления ремесла от сельского хозяйства шел наиболее быстрыми темпами. Особенно показательно становление специализированного гончарного производства. И на юге (Киев), и на севере (Новгород) в середине X в. гончарная керамика многократно преобладает над лепной. Обратная картина вплоть до конца X в. наблюдается на упомянутых выше крупных поселениях, еще не достигших городского уровня развития. Крепнущие торговые связи городов документированы находками денежных кладов и различных привозных вещей (оружие, украшения, утварь).
Таким образом, некоторые укрепленные поселения второй половины X в. по многим показателям соответствуют понятию средневекового

города - функционально разностороннего и социально сложного центра в системе феодального государства. Но кроме городов и многочисленных сельских поселений крестьян-общинников, одновременно с ними существовали и развивались поселения других типов. Если крупнейшие древние центры (Киев, Чернигов, Новгород, Полоцк) уже превратились в города или вплотную подошли к этому рубежу, то центры малых племен (городища Титчиха, Белогорское, Горналь, Ревное I, Грозницы и др.) оказались заброшенными на рубеже X-XI вв. Хотя отдельные «городские» элементы (концентрация населения, обособленные части ремесел, торговля, имущественная дифференциация) явственно прослеживаются в их жизни, достичь качественно нового этапа развития им не удалось.
С конца X и первой половины XI в. в роли ядра будущих городов выступают также некоторые военные порубежные крепости (Воинь, Белгород, Белз, Сутеска). Однако их эволюция тесно связана, судя по данным летописи, с превращением в административно-хозяйственные центры образующихся волостей. Без этого условия поселения с преимущественно военными функциями либо таковыми и оставались длительное время, либо забрасывались после устранения военной опасности.
Зависимость быстрого развития древнерусских городов от объема поступавшего в них прибавочного продукта (феодальной ренты) - закономерность, постоянно фиксируемая археологическими и письменными источниками. Из внесенных в перечень 75 городов середины XII-XIII в. 45 (60 %) были столицами самостоятельных и удельных княжеств. Для 28‘ время превращения в город и утверждения княжеского стола фактически совпадает. Другим городам именно появление княжеских столов дало мощный импульс развития. Иерархическая система городов отражает иерархию подчиненных им округ-волостей. Чем обширнее и гуще населена городская округа, тем больше, населеннее и экономически сильнее сам город. Лишь во второй половине XII в. повсеместно, а в Среднем Поднепровье и на Волыни - несколько раньше экономика большинства городов достигает такого уровня развития, когда они могут отдельно от населения округ-волостей нести бремя финансовых претензий светских и духовных властей. Косвенным подтверждением этому служит основание князьями новых поселений городского типа, способных одновременно выполнять военно-политические, административно-хозяйственные, экономические и фискальные функции.
Эволюция предшествующих поселений в города наблюдается в большинстве из приведенных случаев. Но ее темпы во многом зависели от места поселения в социально-политической системе Древнерусского государства. Лишь у 18 городов в подоснове лежат поселки, корнями восходящие ко времени перехода от высшей стадии родо-племенного строя к классовому обществу и государственности. Однако среди них нет рядовых поселений сельских общин. Киев, Чернигов, Волынь, Перемышль, Полоцк, Новгород были центрами крупных межплеменных объединений, превратившихся или имевших тенденцию превращаться в раннегосударственные образования. В древнейший период своей истории они представляли собой агломерацию нескольких поселений, постепенно консолидировавшихся вокруг укрепленного ядра (общеплеменного святилища?) в единый социально-экономический организм. Другие
города (Вышегород, Любеч, Вщиж, Новгород-Северский), вероятно, выполняли роль станов на пути киевского полюдья. Третьи (Витебск, Торопец, Псков, Ладога, Суздаль, Рязань), надо полагать, были погостами, организованными вне зоны полюдья. Вскоре они стали центрами крупных волостей, а затем самостоятельных или удельных княжеств. Судя по погребальным древностям X в., в большинстве из них (Любеч, Плеснеск, Торопец, Псков, Ладога, Суздаль) концентрировалась дружинно-феодальная знать.
Ряд поселений, особенно в XI-XII вв., сразу основывается в качестве волостных центров. Импульс развитию других дали порубежные военные крепости. Белгород, Переяславль, Воинь, а несколько позже Белз и Сутеска после строительства на их территории мощных крепостей быстро становятся крупными городскими центрами, обретая, кроме военных, социально-экономические функции. Наконец, что характерно в первую очередь для эпохи развитых городов, многие поселения целенаправленно отстроены князьями со всеми свойственными подлинным городам признаками.
Таким образом, можно наметить несколько основных вариантов образования древнерусских городов: 1. Из племенных или межплеменных центров в процессе консолидации нескольких изначальных поселков вокруг укрепленного ядра; 2. Из укрепленного стана, погоста или центра волости; 3. Из порубежной крепости; 4. Единовременное строительство города.
Отсутствуют убедительные археологические данные о превращении в города на протяжении IX-XIII вв. торговых рядков, ремесленных поселков или обычной деревни при стечении благоприятных экономикогеографических обстоятельств. Этот путь, фиксируемый письменными источниками XV в. и более позднего времени в совершенно иных условиях становления Русского централизованного государства, неизвестен в исследуемый период. Сложнее вопрос с трансформацией в города феодальных замков. Археология пока не располагает сколько-нибудь значительными материалами о ранней стадии их зарождения и развития. Поэтому однозначно ответить на поставленный вопрос трудно. Теоретически княжеская резиденция, например, обрастая обслуживающим ее населением, могла со временем стать городом. Во второй половине XII-XIII в. подобную тенденцию имел, вероятно, Боголюбый - загородный замок- резиденция князя Андрея Юрьевича.
В основе процесса градообразования лежит общественное разделение труда между сельским хозяйством и ремеслом. Но происходит это отнюдь не механически. Для концентрации и специализации ремесла нужны массы людей, сырья, продуктов питания. Получить их путем только торговли нельзя. Они поступают в город в виде прибавочного продукта, изъятого из деревни. Становление городов завершается только с утверждением классовых отношений и государственности. Следовательно, что неоднократно отмечали основоположники марксизма, города возникают в условиях наличия в обществе частной собственности и эксплуатации. Так снимается дискуссионный вопрос о соотношении социальных и экономических факторов в градообразовании: они - две взаимодействующие и противоборствующие силы диалектически единого процесса.

История древнерусских городов полностью подтверждает все сказанное. Они возникли в густонаселенных местах. В них концентрировалась военно-родовая, превращавшаяся в феодальную знать окрестных территорий, которую обслуживали купцы и ремесленники. Рост и значение древнерусских городов во многом зависели от размеров и заселенности их округи-волости, т. е. от возможности изъять из сельского хозяйства больше сырья, продуктов питания и промыслов. Общим и главным для всех вариантов градообразования на Руси было то, что городами становились только населенные пункты, где в виде общественных взносов, даней, судебных пошлин, военных контрибуций сосредоточивался, перераспределялся и перерабатывался прибавочный продукт.
Предложенная выше сумма признаков, на основе которой древнерусские города выделяются из массы прочих поселений, не отражает в полном объеме сущность столь сложного явления, каким был реальный город эпохи феодализма. В зависимости от конкретных исторических условий меняются его отдельные признаки, и в целом каждый конкретный город обладает более ярким и своеобразным обликом. Общественные явления, в отличие от наших представлений о них, в действительности не имеют четких границ и порой почти незаметно переходят одно в другое. Поэтому определенная условность и схематизация неизбежны при их исследовании.

Равдоникас В. И. О возникновении феодализма в лесной полосе Восточной Европы в свете археологических данных // ИГАИМК. М.; Л., 1934. Вып. 103; Арци- ховский А. В. Археологические данные о возникновении феодализма в Суздальской и Смоленской землях // ПИДО. М.; Л., 1934. № 11/12. Юшков С. В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М.; Л., 1939. С. 20-24. Тихомиров М. Н. Древнерусские города // Уч. зап. МГУ. М., 1946. Вып. 99. С. 32-35. Брайчевский М. Ю. К происхождению
древнерусских городов: Города Среднего Приднепровья, Поднестровья и Побужья в VIII-IX вв. н.э. по полевым данным последних лет//КСИИМК- М., 1951.
Вып. XLI. Тараканова С. А. О происхождении и времени возникновения Пскова // КСИИМК. М., 1951. Вып. XXXV; Она же. К вопросу о происхождении города в Псковской земле // КСИИМК- М., 1951. Вып. XLI. Воронин Н. Н. К итогам и задачам археологического изучения древнерусского города // КСИИМК. М., 1951. Вып. XLI. Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 22. Там же. Горюнова Е. И. К истории городов Северо-
Восточной Руси // КСИИМК- М., 1955. Вып. 59. Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси. М., 1948; Он же. Ремесло // История культуры Древней Руси. М.; Л., 1948. Т. I. С. 78-181; Колчин Б. А. Черная металлургия и металлообработка в Древней Руси (домонгольский период) // МИА. М., 1953. № 32. Тихомиров М. Н. Древнерусские города // Уч. зап. МГУ. М., 1946. Вып. 99. С. 8, 9. Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1949. С. 94. Тихомиров М. Н. Древнерусские города. М., 1956. Там же. С. 52. Алексеев Л. В. Полоцкая земля в IX- вв. М., 1966. С. 132. Рабинович М. Г. Из истории городских поселений восточных славян // История, культура, фольклор и этнография славянских народов. М., 1968. Пашуто В. Т. О некоторых путях изучения древнерусского города // Города феодальной России. М., 1966. С. 38. Раппопорт П. А. Военное зодчество западнорусских земель X-XIV вв. // МИА. Л., № 140. С. 186. История СССР с древнейших времен до наших дней: В 12-ти томах. М., 1967. Т. 1. С. 536. Мавродин В. В., Фроянов И. Я- Ф. Энгельс
об основных этапах разложения родового

строя и вопрос о возникновении городов на Руси//Вестник ЛГУ. Л., 1970. Сер. История, язык и литература. № 3. Янин В. Л., Алешковский М. X. Происхождение Новгорода: К постановке проблемы //История СССР. 1971. № 2. Арциховский А. В. Археологическое изучение Новгорода // МИА. М., 1956. № 55. С. 40-42. Куза А. В. Новгородская земля //Древнерусские княжества X-XIII вв. М., С. 171 - 173. Янин В. Л., Алешковский М. X. Происхождение Новгорода. . . С. 60. Там же. Карлов В. В. О факторах экономического
и политического развития русского города в эпоху средневековья: К постановке
вопроса // Русский город: Историко-мето- дологический сб. М., 1976. Там же. Там же. Там же. С. 38. Куза А. В. (Рец.) Русский город: Историко-методологический сб. М., 1976 // СА. № 4. Карлов В. В. О факторах. . . С. 33. Там же. С. 34. Янин В. Л., Колчин Б. А. Итоги и перспективы новгородской археологии // Археологическое изучение Новгорода. М., 1978. С. 28-32. Рыбаков Б. А. Предпосылки образования
Древнерусского государства // Очерки истории СССР III-IX вв. М., 1958.
С. 850-852. Третьяков П. Н. Древлянские грады // Академику Б. Д. Грекову ко дню его семидесятилетия. М., 1952. Фадеев Л. А. Происхождение и роль системы городских концов в развитии древнейших русских городов // Русский город: Историко-методологический сб. М., 1976. Подробнее см.: Куза А. В. (Рец.) Русский город. . . С. 288, 289. Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси IX-XI вв. Л., 1978. С. 45-56, 85-90, 120-125, 138-140. Алексеев Л. В. О древнем Смоленске // СА. 1977. № 1; Он же. Смоленская земля в IX-XIII вв.: Очерки истории Смоленщины и восточной Белоруссии. М., 1980. С. 135-190. Алексеев Л. В. Смоленская земля. . . С. 188. Там же. Рыбаков Б. А. Обзор общих явлений русской истории IX - середины XIII вв.// ВИ. 1962. № 4. С. 37; Он же. Смерды // История СССР. 1979. № 2; Он же. Полюдье // Тез. докл. советской делегации на IV Международном конгрессе славянской археологии. София, сентябрь 1980 г. М., 1980. Фроянов И. Я¦ Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1980. Там же. Там же. С. 232. Там же. Авдусин Д. А. Происхождение древнерусских городов (по археологическим данным) // ВИ. 1980. № 12. Дубов И. В. Археологическое изучение городов Северо-Восточной Руси //Город и государство в древних обществах. Л., С. 106-126. Там же. С. 113. Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские
княжества XII-XIII вв. М., 1982. Там же. С. 94. Там же. С. 94, 95. Авдусин Д. А. Происхождение древнерусских городов. . . НПЛ. М., 1950. С. 106. НПЛ. С. 159; ПСРЛ. Т. I. Стб. 23, 24. НПЛ. С. 159; ПСРЛ. Л., 1926. Т. I. Стб. 21.