Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Для шизоидов особенно затруднительны проблемы, которые связаны с развитием межчеловеческих контактов: поступление в детский сад, знакомство со школьным коллективом, пубертат и встреча с противоположным полом, партнерские взаимоотношения и вообще всякие взаимосвязи. В связи с тем, что каждая близость провоцирует у них возникновение страха, они вынуждены в значительной степени сокращать близкие контакты или отказываться от них. Это приводит к тому, что они рассматривают любовь и любовные отношения как угрозу их независимости и утрату собственной значимости.

Встречающиеся в детстве трудности контактов в межчеловеческих отношениях, которые свидетельствуют о шизоидной проблематике и о которых становится известно со слов родителей или воспитателей, могут быть по субъективным причинам усилены или смягчены и вьывляются до того, как эти нарушения становятся очевидными. Сюда относятся случаи, когда у ребенка возникают трудности в контактах в детском саду или в школьном классе, когда он не находит себе товарищей, когда он держится особняком, предпочитает одиночество и испытывает неприязнь к другим; когда молодой человек в пубертатном периоде уклоняется от контактов с противоположным полом, когда он зарывается в книгу, уклоняясь и отгораживаясь от контактов, или предпринимает другие действия для того, чтобы остаться одному; когда он переносит тяжелый мировоззренческий криз в период пубертата с раздумьями о смысле жизни без попытки разделить свои переживания с другими. Все это является сигналами тревоги, которые заставляют родителей обращаться за советом к психиатру или психотерапевту.

Дополнительная проблематика беспокоит шизоидных личностей в период наступления партнерских отношений, возникающих под давлением пубертата. Это связано с тем, что любовь подразумевает взаимную душевную и телесную близость. В каждой любовной встрече нашей самости и нашей независимости в равной степени угрожает опасность излишне открыться партнеру, и это в той или иной степени требует защиты. В связи с этим в каждой встрече таится препятствие в виде внутренней, интимной проблемы, которая, будучи до сих пор подсознательной и скрытой, может, будучи осознана, причинять боль.

Как должен поступать человек, испытывающий томительное желание близости и слияния, любви и нежности, что должен он сделать, чтобы предложить другому разделить с ним нарастающее сексуальное возбуждение? В основе описанного нарушения контактов, недостатка тактичности в межчеловеческих отношениях лежит нарастающая до достижения данного возрастного периода неопытность в межличностных контактах, из которой проистекает особая тяжесть интеграции сексуальности. Им не хватает полутонов для самооценки и для того, чтобы представить себя партнеру привлекательным и пленительным, чтобы решиться на совращение и самоотдачу. Нежность, вербальное или сентиментальное выражение склонности чуждо шизоиду, ему недостает чуткости и сопереживания, способности отождествить себя с другим.

Попытка разрешить конфликт между усиливающимся стремлением к обладанию и страхом перед близостью в межличностных контактах принимает различные формы. Чаще всего это проявляется в освобождении от любовного чувства и отщеплении от него сексуального влечения в чистом виде, т.е. в стремлении к сексуальной связи без любовного антуража. Партнер для него является лишь "сексуальным объектом", лишь средством для достижения полового удовлетворения, во всем остальном он его не интересует.

Однако вследствие такой эмоциональной безучастности партнерские взаимоотношения легко заменяются. Это защищает шизоидов от глубокого проникновения в их жизнь посторонних, свидетельствуя как об их полной беспомощности и неопытности в общеизвестных эмоциональных связях и отношениях, так и о том, что они предполагают, что партнер представляет угрозу для их жизни.

Все сказанное является основанием для развития механизмов защиты от чрезмерной близости и интимности со стороны партнера - шизоид не знает, как отвечать на его домогательства, так как они скорее неприятны ему, чем доставляют удовольствие.

Один мужчина обратился в бюро по брачному посредничеству и выбрал там фотографию дамы, которая меньше других понравилась ему: она, с его точки зрения, представляет для него меньшую угрозу и вряд ли вызовет у него любовные чувства.

Одна дама намерена вступать с мужчиной только в половую связь, игнорируя связь духовную, так как знает, что, вероятнее всего, больше не увидит его.

Женатый мужчина имел в том городе, где он жил вместе с семьей, еще одну, "тайную", квартиру, предпочитая быть недостижимым и сокрытым от семьи до тех пор, пока не испытывал склонность к возвращению домой. Он нуждался в том, чтобы защититься от эмоциональных претензий жены и других членов семьи (с другой стороны, эта личностная потребность в связи с семьей усиливалась, когда появлялась угроза его потребности в семейном убежище и приюте).

Из этих примеров видно, какой большой страх испытывают шизоидные личности перед связью, обязанностями, зависимостью и ограничением их личности. Этот страх оставляет их очень редко и объясняет их непредсказуемость и странные реакции.

Единственный, к кому шизоид прислушивается и кому доверяет, - это он сам. Отсюда его чрезвычайная чувствительность к действительной или воображаемой угрозе его суверенитету и интегративности, к враждебному нарушению сохраняемой им дистанции. Он нуждается лишь в собственной поддержке, которая не оставляет его. Естественно, любые отношения, связанные с атмосферой доверия и интимности, не свойственны ему и не возникают в его связях с партнерами. Свою любовь он ощущает как принудительную связь, которую он должен прекратить, тогда как его партнер в такой связи ищет близости и теплоты. Его робость и нерешительность здесь может исходить из потребности избежать клятвы в верности и регистрации брака.

Один молодой человек под давлением своей подруги, которая хотела этого в течение нескольких лет, наконец обручился с ней. Он пришел к ней с кольцом, и они вместе отпраздновали обручение. Как только он вышел из дома, он опустил в ее почтовый ящик письмо, в котором отменил только что совершенное обручение.

Подобное поведение не так уж редко встречается у шизоидов. Часто они предпочитают знакомство на расстоянии и высказывают свое предпочтение в письмах, но непосредственная персональная близость отталкивает их, и они отказываются от прежних намерений.

В связи с упомянутым выше отделением сексуальности от чувства любви инстинктивные потребности шизоидов также носят изолированный характер; партнер рассматривается лишь как сексуальный объект, и любовная жизнь исчерпывается лишь функциональным процессом. Они не знают никаких любовных нежностей в виде пролога, им не свойственна эротика, для удовлетворения своих потребностей они идут напролом. Нежность легко преобразуется в причинение боли партнеру, жестокое нападение или даже нанесение телесных повреждений. За этим стоит подсознательное желание вызвать у партнера чувствительную реакцию из-за стремления после достижения полового удовлетворения как можно скорее отделаться от партнера. "После этого" - имеется в виду половой акт - "я предпочитаю вышвырнуть ее" - вот характерное для мужчины-шизоида выражение, которое отражает его страх перед любовными требованиями партнерши.

Большие трудности проявляются тогда, когда у шизоида возникает резкая амбивалентность между любовью и ненавистью, когда его глубокие сомнения в своей способности любить переносятся на партнера. В таких случаях он предпринимает новые попытки, требуя от партнера других способов любви, чтобы устранить свои сомнения. Эти попытки могут дойти в буквальном смысле до садизма. Его поведение может носить исключительно деструктивный характер; любовные привычки и склонности партнера отклоняются, пренебрегаются, анализируются, подвергаются сомнению или дьявольским образом извращаются. Они воспринимают спонтанную склонность партнера как проявление нечистой совести и расценивают ее как проявление чувства вины или "подкуп" ("чего ты хочешь этим достигнуть?", "ты, пожалуй, хочешь как-то загладить свою вину").

При хороших абстрактно-теоретических психологических комбинаторных данных шизоиду представляются бесконечные возможности для такого рода тенденциозных истолкований. В романе Кристины Рошефор "Отдых воина" с особой убедительностью изображается такая связь, при которой любящая шизоидного партнера женщина со временем доходит до границы своей терпимости.

Нередко шизоидные личности своим цинизмом разрушают все нежные порывы партнера, не отказываясь, однако, от связи с ним. С их точки зрения, влюбленность в них партнера объясняется лишь в последнюю очередь их душевными качествами, а в первую - их поведением и внешностью. Это отражается в склонности к иронии и насмешкам: "не строй такие собачьи преданные глаза", "если б ты знал, как ты смешно выглядишь" или "оставь эти дурацкие любовные нежности и давай, наконец, перейдем к существу дела".

Естественно, что если у партнера систематически разрушаются стереотипы любовного поведения, то сохранение такой связи может свидетельствовать о необычных любовных склонностях, исходящих либо из садомазохистского генотипа, либо из чувства вины, страха утраты или других мотивов. В противном случае либо эта связь покупается, либо наслаждение достигается лишь через страдание. Обычно такого рода связь должна в конце концов прекратиться и привести к ненависти, поскольку после любовного триумфа шизоид "обретает свое истинное лицо". Однако эта ненависть не реализуется, так как к другим шизоид относится точно так же.

Автобиографические романы Стриндберга содержат много примеров подобных шизоидных трагедий, приводя выразительные описания жизненной основы такого развития личности (например, "Сын Магды"). Дксель Борг в главном действующем лице своего романа "В открытом море" блестяще изобразил шизоидную личность, в которой отчетливо видны автобиографические черты.

Эмоциональная холодность при дальнейшем развитии может достичь экстремальных и болезненных размеров, приводя к изнасилованию и наслаждению от убийства; это происходит, прежде всего, если на партнера подсознательно проецируются непереработанные чувства ненависти и мести (происходит, как это называется в психоанализе, "перенос" на партнера отношений к объектам зависимости, с которыми он был связан в детстве). Такая не интегрированная в личностную структуру отщепленная сторона инстинкта всегда очень опасна и проявляется при нарастающей неспособности понимать партнера и сочувствовать ему, что приводит к преступлениям, связанным с нарушениями влечений.

В связи с трудностями, которые проистекают из чувственной связи с партнером и вообще из поиска партнера, шизоиды часто остаются одинокими и в конце концов находят партнера в себе самом, получая при этом самоудовлетворение. В некоторых случаях они избирают для себя эрзац-объект, как это бывает в случаях фетишизма.

Естественно, что в каждом таком эрзац-объекте отражается неразвитая сексуальность, несмотря на то что эти формы нарушений способности к любви носят в себе элементы любовного желания и являются выражением ищущего любовного томления.

Нередко у шизоидов сексуальное развитие остается инфантильным при высокодифференцированной личностной структуре. Иногда случаи выбора в качестве сексуального партнера детей или подростков свидетельствуют о том, что тяжелое нарушение способности к контактам в таких случаях сопровождается меньшей вероятностью развития страха. Порой подавленная способность к любви и самоотдаче прорывается в экстремальных формах ревности и даже в бреде ревности. Шизоид чувствует, как мало любви он отдает партнеру, как мала его способность к любви, и подозревает, что партнер вряд ли сможет остаться с ним. В связи с этим он подозревает наличие соперника (иногда с достаточным основанием), который и сильнее любит, и больше него способен к любви. Лишенный теплоты и сочувствия, он расценивает естественное поведение партнера как проявление хитрости или насмешки над ним, которые отражают его демонизм и коварную преднамеренность. Эти истолкования могут дойти до бреда, до состояния, когда партнерские отношения становятся непереносимыми и в конце концов разрушаются с чувством наслаждения от разрыва и одновременно страдания, которого никто не может разделить и оценить. Мотивировка действий здесь выглядит так: если мне представляется невозможным любить и удержать любимого, то я предпочитаю разрушить эту связь, чтобы, по крайней мере, не потерпеть ущерба и не дать другому воспользоваться любовью моего партнера. Манеру поведения шизоида можно истолковать таким образом, что для него не исключена возможность любить и быть любимым, но он не может дать оценку любви и любовным отношениям. Уход партнера для него менее болезнен, чем попытка проявлять о нем заботу и отдавать ему свое внимание, и поэтому он предпочитает уход. Такая "профилактика разочарования" отнюдь не редка: она содержит в себе, в большинстве случаев, подсознательный аспект проверки партнера: если он, несмотря на мое поведение, еще любит меня, значит, он действительно любит меня. Прежде всего, это свидетельствует о том, как тяжело этому человеку понять, любят его или нет, испытывают ли к нему влечение. В экстремальных случаях подозрительность и ревность могут привести к убийству: если партнер меня не любит, он не должен любить и никого другого.

Осознанно страх самоотдачи переживается ши-зоидами как страх связи. Любовное влечение относится к самоотдаче и к самоотвержению; накапливаясь путем подавления и преодоления страха, такое самоотвержение представляется шизоиду как полная самоотдача, как попытка поглощения его партнером.

В связи с этим происходит так называемая "демонизация" партнера, что вызывает перенос преодоленного страха и делает объяснимым непонятное поведение шизоида, и прежде всего - внезапно возникающую у него ненависть, которая исходит из чувства угрозы от могущественного "Ты" (партнера) без понимания того, что этим могуществом его награждает собственная проекция шизоида.

Особенно тяжело шизоиду решиться на длительную эмоциональную связь. Он склонен большей частью к кратковременным, бурным, но изменчивым связям. Брак для него представляется, прежде всего, несовершенным человеческим устройством, которое само собой распадается, а потому не может принести радости и удовлетворения. Шизоиды склонны к расчетам и планированию человеческих потребностей и приспосабливаются к такого рода потребностям. Изменчивость их мнений в отношении длительных связей носит постоянный характер: требуя для себя свободы, они лишь теоретически допускают ее для партнеров как нечто само собой разумеющееся, в реальности же далеко не всегда позволяют это. Часто шизоид теоретически является сторонником брака и брачных отношений, на самом же деле он согласен лишь на те традиции и обычаи, которые позволяют ему сохранять свой стиль жизни, и любит лишь свои убеждения. Поэтому он часто расценивает честность и гражданское мужество как нечто отличающееся одно от другого. Нередко легализация даже длительной связи пугает их; для них обычны напоминающие супружество связи без их регистрации. При ранней утрате матери или разочаровании в матери они вступают в связь с пожилыми женщинами, полагаясь на их материнский инстинкт, тем самым наверстывая то, чего им не хватало в детстве. Такие женщины могут дать тепло и чувство защищенности без больших собственных претензий; это доверчивые женщины, которые понимают ситуацию непосредственно, не требуют от партнера того, чего он не может им дать, и не ожидают от этой связи ничего иного, нежели то, чем она обычно заканчивается. Лишь при глубоком нарушении соответствующих ранних фаз развития может возникнуть ненависть и желание отомстить по отношению к таким женщинам.

В связи с тем, что шизоиды расценивают женственность и женщин как угрозу своей жизни и относятся к ним с недоверием, у них нередко возникает влечение к собственному полу или они выбирают таких партнерш, которые благодаря своим квазимужским чертам выглядят не так, как другие, более женственные и привлекательные. Такие связи часто выглядят как дружески-братские и содержат больше общих интересов, чем связи, связанные с эротической привлекательностью противоположного пола.

Во всех случаях длительные связи тяжелы для ши-зоидов; раздельные спальни являются как бы само собой разумеющейся потребностью; партнеры должны понимать это и соблюдать требуемую дистанцию как для своей защиты, так и для сохранения отношений.

Из всего сказанного следует, что, исходя из тех оснований, которые теперь стали для нас более понятными, шизоиды испытывают большие трудности в развитии и проявлении своих любовных склонностей. Они необычайно чувствительны ко всему, что угрожает их свободе и независимости или ограничивает их; они скупы на сентиментальные высказывания и благодарны партнеру, если он скромно и ненавязчиво дает им приют и защищенность. Если партнер это поймет, то не будет показывать свою самую глубокую привязанность, а предоставит шизоиду без лишнего проявления чувств все, что может ему дать.

Типы личности и типы характера человека

Каждый обладает своим индивидуальным рисунком характера и личностными особенностями. Попытки описать типы личности создали множество классификаций, начиная от опоры на внешность и конституцию, затем – основанные на темпераменте, завершая соционикой и популистскими типами для женщин (любовница, хозяйка и пр.).

Мы предлагаем рассмотреть типы личности , состоящие из конфигурации врожденных данных: тип высшей нервной деятельности (темперамент), глубинные влечения, особенности характера и приобретенных травм, благодаря которым окончательно и формируется уникальный личностный стиль каждого.

Типы характера человека имеют определенные названия, они соответствуют названиям известных психических заболеваний. Вместе с тем, это не означает, что представленные типы личности – это и есть заболевания, нет. Это просто название, отражающие определенную структуру личности и определенные типы характера человека в норме, а не патологии.

Интересно, что само понятие границ нормы крайне условно. Такого человека, который бы воплощал собой абсолютную норму, от которого мы могли бы отталкиваться в описаниях безумия, скорее всего, нет. Каждый человек живет со своими «тараканами», причудами и особенностями, которые и делают его уникальным.

Самое оригинальное, на мой взгляд, объяснение границ нормы и патологии попалось мне на глаза в социальной сети:

«Есть варианты патологии, которые в социально-адаптированном виде соответствуют типам психики. Каждый из нас при определённых условиях проявит ту патологию, к которой склонен. Представляете себе схему московского метро? Так вот, пока мы в пределах кольца, то есть социально-адаптированы, мы условно-нормальны, а дальше каждый уезжает по своей ветке. Ветки с тех пор стали куда длиннее, вот что я скажу, а скоро и второе кольцо будет…»

Таких «веток» или типов личности различают несколько – шизоидная, нарциссическая , параноидная, маниакально-депрессивная, истерическая, обсессивно-компульсивная, психопатическая, мазохистическая (по Н. Мак-Уильямс).

Эти типы личности не означают диагноза либо ругательного наклонения, это просто обозначения различий, классификация, наподобие веток метро. В случаях острого или хронического стресса каждый человек будет регрессировать по своей ветке, согласно типологии.

Типы характера человека практически не бывают чистыми , как не бывает и чистой нормы. Однако, внутри нас может жить шизоидная или нарциссическая или депрессивная , истерическая и т.п. часть личности, которая может быть большей или меньшей частью нашей психологии.

Алиса: Я сошла с ума, да?
Отец: Да. Чокнулась. Рехнулась. И просто сошла с ума. Но открою тебе секрет: безумцы всех мудрей.
Алиса в стране чудес

О шизофрении как клиническом заболевании есть много книг, исследований, монографий и описаний. Вместе с тем интерес к ней не утихает. В этой статье речь пойдет о шизоидном типе личности, находящимся в границах нормы, и о том, как шизоиду адаптироваться к жизни, оставаясь в согласии со своей природой.

При шизоидном типе личности на одном конце «ветки» есть гениальные, высокоэффективные, социально-адаптированные люди с шизоидной организацией личности, а на другом конце психические больные, страдающие шизофренией, не способные к самостоятельной социальной жизни.

Часто детей-шизоидов описывают как особо чувствительных, восприимчивых как к физическим стимулам – свет, прикосновения, звуки, так и к эмоциональным, проявления сильных эмоций заставляет их сжиматься, напрягают.

Взрослые люди-шизоиды также остаются удивительно чуткими, чувствительными, одаренными способностью понимать, воспринимать мир и других людей с потрясающей точностью и подлинностью. Люди, имеющие шизоидный тип личности остро чувствуют ложь и фальшь в других, как радар, выявляя любую неискренность.

Один из моих коллег, талантливый шизоид , настолько точно интерпретировал происходящее с клиентом на учебных сессиях, что по нему можно было ориентироваться как по камертону, настраивая свой профессиональный «внутренний инструмент» для чуткого восприятия другого человека.

Такая чувствительность делает шизоида очень уязвимым к внешним воздействиям, стрессу, от которого они убегают в свой внутренний мир.

Тенденция ухода в себя также может быть вызвана воспитанием в объятиях удушающей гиперопеки матери. При подозрениях на подростковую шизофрению часто рядом с мальчиком-подростком обнаруживается нарушающая личные границы мать, которая тащит своего покорного сына то в церковь, то на расстановки или к целителям.

Если в семье, где растет чувствительный ребенок-шизоид , практикуются эмоциональная неискренность, двойные послания, например, похвала и любовь на людях с одной стороны, равнодушие и критика дома – с другой, то рано или поздно ребенок может начать полагаться на уход в себя, изоляцию от других, чтобы защититься от лжи, фальши, вызывающих глубокое замешательство, гнев и безнадежность.

В школе я задавала неудобные вопросы про советский строй, за что и подвергалась скрытой агрессии со стороны учителей. Я оставила эти вопросы глубоко внутри себя.

Из терапевтической беседы

Необходимость полагаться на свой внутренний мир также может появиться в результате ранней изоляции ребенка, которого с младенческого возраста оставляли одного дома или в кроватке, не подходили ночью на крик, воспитывая «самостоятельность».

В итоге ребенок-шизоид старается найти способ адаптации к вынужденной изоляции и выбирает «не нуждаться» в близости, ища в большей степени опору в себе и своем внутреннем мире.

Что-то толкало меня из автобуса в автобус, где я могла сидеть с шизофренической апатией на лице, погрузившись в свой внутренний мир, и внешне ничем не выделяться среди остальных занятых своими проблемами пассажиров, которые равнодушно следят за мелькающими в окнах пейзажами.

Барбара О’Брайен. Необыкновенное путешествие в безумие и обратно: операторы и вещи.

В общем, вторгающиеся в тонкие границы изначально достаточно чувствительного ребенка взрослые, ранняя изоляция, одиночество и неэмпатичный родительский уход способствуют возникновению внутреннего конфликта между стремлением к близости и избеганием ее, желанием дистанцироваться, что и приводит к формированию шизоидного типа личности.

Ценной адаптивной способностью людей, обладающих шизоидной организацией личности, является их креативность. Важно лишь находить форму для выражения богатого внутреннего мира. Большая часть художников, скульпторов, музыкантов имеют шизоидную личность.

Здоровый человек шизоидного типа способен направить свои таланты в искусство, философию, в науку, в духовные изыскания, в какие-то действия в реальном мире. Более глубоко травмированный шизоид испытывает колоссальные страдания от невозможности реализации своих способностей из-за страха, отчуждения от общества, одиночества.

Я нашел себя в погружениях в глубины морской жизни на занятиях дайвингом. Это действие, которое я произвожу в реальном мире, и которое символически отражает мои привычные погружения в глубины самого себя.

Из личной беседы

Отчуждение и одиночество – частые попутчики человека шизоидного типа личности. Поскольку люди-шизоиды игнорируют общественные ожидания, индифферентно относятся к мнению большинства, то чаще страдают от бойкота или агрессии со стороны этого большинства.

Поэтому такие люди часто выглядят внешне бесстрастными, презрительными и ироничными по отношению к окружающей массе людей. Однако, внутренне они остро переживают собственную инаковость, отличность от других, непонятность для окружающих, а значит какую-то глубокую внутреннюю неправильность.

Для такого человека жизненно важно быть понятым, услышанным, одновременно ему может быть невыносимо страшно оказаться слишком близко к другому. Шизоид боится, что если близкий любимый человек его полностью узнает, то он покажется ему уродом или чудаком.

В итоге люди-шизоиды нередко выбирают обособленность и одиночество, уклоняясь от общения с другими людьми. Если такое происходит, то стоит, преодолевая страх , возвращать себя в общение. Возможно, сначала в терапии, затем в личной жизни.

«Подойди ближе, я одинок, но не приближайся, я боюсь вторжения» — приводит пример негласного послания человека шизоидного типа А. Роббинс. Конфликт близости – дистанции является центральным в шизоидном типе личности.

Страх вторжения, поглощения оказывается сильнее желания интимности. Часто в семьях при возникновении проблем в отношениях не-шизоидная женщина пытается сблизиться со своим партнером-шизоидом, «поговорить по душам», а тот в ответ, боясь поглощения, отдаляется.

Для того, чтобы считаться с такой особенностью и обеспечить комфортное существование шизоиду необходимо собственное безопасное пространство. Есть люди другого склада, другие типы характера человека, которые могут руководствоваться принципом «человеку на самом деле не много надо – крыша над головой, да хлеб с маслом».

Человеку с шизоидной личностью так не выжить, вернее, выжить можно, но придется постоянно испытывать страдания, душевную и физическую боль . Ему необходимы пространство, дистанция, воздух.

Буквально телом чувствую это городское замкнутое пространство хрущевки, боль от шума, гари, запахов. Здесь я не могу собраться, разваливаюсь на кусочки…

Из личной беседы

Для того, чтобы оставаться в контакте со своей природой, шизоиду важно найти или организовать себе свое место, дом, пространство, где он может чувствовать себя спокойно и безопасно. Иногда приходится изрядно постараться, чтобы обеспечить себе такое место, но оно того стоит.

При этом также важно иметь близкие отношения, не уходить во внутреннее или внешнее отшельничество.

По моим наблюдениям, у здоровых шизоидов дистанция в полмира при использовании современных технологий не будет являться препятствием для ощущения близости. Высокофункциональный человек, имеющий шизоидный тип личности, может организовать свою работу удаленно для того, чтобы успешно разрешить внутренний конфликт дистанции-близости.

Работать дома в безопасном уютном и своём пространстве, но с помощью современных технологий, держа руку на пульсе компании, в которой он трудится. В этом случае человек вообще не ощущает большого расстояния, так как благодаря чуткости шизоида, оно не препятствует близости и поддержанию контактов.

Кроме того, люди-шизоиды испытывают явную тревогу по поводу базовой безопасности. Так как окружающий мир кажется им наполненным угрожающими, тесными, шумными, разрушающими силами, опасными для индивидуальности. Иногда такая тревога может выглядеть преувеличенной для других людей.

— В России можно выживать, но жить по-настоящему… нет.
— Всю жизнь живу в России – пока не убили…

Подслушанный диалог

С этой тревогой трудно иметь дело, хочется позаботиться о безопасности, но до конца безопасно все равно не будет. Сначала нужно достичь ощущения безопасности и комфорта в пространстве дома и в отношениях с любимыми людьми.

Затем можно постепенно распространять это чувство стабильности и безопасности на внешний мир. Здесь не стоит торопиться, обретение внутренней земли обетованной плавно и своевременно распространится на внешний мир.

— Было хорошо в Камбодже?
— Да…
— Теперь найди свою внутреннюю Камбоджу.

Из терапевтической беседы

Когда внутренней безопасности нет, помогает внешний поиск такого места на земле. Если находится такое пространство, то оно остается внутри вас. Однако, если внешний поиск не сопровождает внутренним, то он грозит бесконечными скитаниями наподобие дауншифтеров, которые ищут что-то через внешний мир, путешествуют, но как будто не находят внутреннего мира. И наоборот, если есть «внутренняя Камбоджа», внутренняя точка равновесия и мира, то внешняя обстановка перестает быть угрожающей, тревожной, разрушающей.

Итак, мы выделили следующие особенности человека с шизоидным типом личности, и предложили способы их интеграции в жизнь:

• Богатый внутренний мир, который важно учиться креативно выражать вовне, преодолевая тенденцию ухода в себя.
• Внутренняя чуткость, чувствительность, сензитивность, которая требует психологической гигиены – создания безопасного пространства, умения беречь себя.
• Конфликт дистанции – близости, для разрешения которого необходимо собственное безопасное пространство, соблюдение личностных границ в отношениях с близкими людьми, и опыт принятия другим человеком.
• Пренебрежение условностями, общественными нормами, что может провоцировать нападение большинства на шизоида, усиливая его страх поглощения. В результате человек выбирает изоляцию и одиночество, уклоняясь от общения с другими людьми. В этом случае, стоит, преодолевая страх, возвращать себя в общение. Пусть контактов будет не много, один-три человека, этого может оказаться достаточно для комфортной жизни.
• Тревога по поводу базовой безопасности, для погашения которой создается внутренне безопасное пространство, которое постепенно распространяется на внешний мир.

Если у Вас возникли вопросы по статье:

« »

Вы можете задать их нашему психологу Online:

Если Вы по каким-либо причинам не смогли связаться с психологом онлайн, то оставьте свое сообщение (как только на линии появится первый свободный консультант - с Вами сразу же свяжутся по указанному e-mail), либо на .

Нэнси МакВильямс

Согласно моему опыту люди с выраженными шизоидными чертами встречаются гораздо чаще, чем мы думаем. У них присутствуют признаки психического и эмоционального здоровья, несмотря на то, что среди них встречаются люди разные представители: от имеющих психотические черты до завидно здоровых. Невротические конфликты не являются центральными проблемами шизоидов (Стайнер, 1993), а самые высоко функционирующие из них, которых достаточно много, во многом отношении являются куда более здоровыми по сравнению с невротиками (удовлетворенность жизнью, самоконтроль, регуляция аффекта, постоянство Я и объекта, отношения, креативность). Несмотря на то, что термин Юнга «интроверсия» является менее стигматизирующим, я предпочитаю использовать слово «шизоид», т. к. оно относится к сложной интрапсихической жизни интровертированного человека, а не к обычной интроспекции и стремлению к уединению, которые можно отнести к более-менее поверхностным характеристикам.

Кажется, что специалисты в области психического здоровья, не замечают существование высоко функционирующих шизоидов, поскольку многие личности с шизоидной динамикой прячутся или «теряются» на фоне остальных. Они не только испытывают что-то вроде аллергии к постороннему изучающему взгляду, но и боятся, что их сочтут сумасшедшими или странными. Следует помнить, что не-шизоиды действительно стремятся приписать патологические черты более эксцентричным по сравнению с ними людям, ведущими весьма уединенный образ жизни. Сами шизоиды боятся пристального внимания к собственной персоне, опасаясь, что их сочтут ненормальными, тем более, что некоторые из них сомневаются в собственной вменяемости, независимо от того, так это или нет. По сути их страх оказаться психотиками является проекцией о том, что их внутренний мир настолько недоступный, неосознаваемый, неповторимый и непереносимый для других, что изоляция становится сродни сумасшествию.

Люди, не связанные с психологией, считают шизоидов странными и непонятными. И даже специалисты в области психического здоровья имеют тенденцию считать шизоидных личностей психически примитивными и ненормальными. Появление концепции Меляни Кляйн (1946) о «шизоидно-параноидной» позиции как предпосылки к пониманию процесса сепарации от других («депрессивная позиция») привело к тому, что эта более ранняя стадия считается «незрелой» или «архаичной» (Сасс, 1992, с. 21). Кроме того, существовали предположения о том, что черты шизоидной личности являются признаками шизофренического психоза. Поведение, типичное для шизоидов, действительно может повторять ранние стадии шизофренического ухода. Распространено мнение, что подросток, который все больше и больше времени проводит в своей комнате и живет фантазиями, в конце концов может стать психотиком. Шизоидность и шизофрения могут быть «двоюродными сестрами»: последние исследования шизофренических расстройств подтвердили наличие генетической предрасположенности, которая может проявится в любой точке широкого спектра от острой шизофрении до нормальной шизоидной личности (Вейнбергер, 2004). (С другой стороны, существует множество людей, имеющих диагноз «шизофрения», чья преморбидная личность может быть описана как преимущественно параноидная, обсессивная, истерическая, депрессивная или нарциссическая).

Еще одна причина, по которой шизоидность считают патологией, - это то, что многие из них чувствуют себя похожими на людей с психотическими расстройствами. Один из моих коллег, относивший себя к шизоидам, предпочитает работать с психотиками, а не «здоровыми невротиками», поскольку он воспринимает невротиков, как «нечестных» (т. е. защищающихся), в то время как психотики вовлечены в аутентичную борьбу с внутренними демонами. Некоторые ученые, сделавшие существенный вклад в развитие теории личности (например, К. Юнг и Г. Салливан), не только имели ярко выраженные шизоидные черты, но и переживали краткосрочные психотические эпизоды, которые не привели к развитию шизофрении. Мы можем предположить, что способность этих аналитиков воспринимать субъективный опыт глубоко нарушенных пациентов, основывается на том, что они сами относительно легко вступали в контакт со своим внутренним потенциалом к сумасшествию.

Даже высоко функционирующие и эмоционально стабильные шизоидные личности беспокоятся о своей вменяемости. Мой близкий друг сильно расстроился, посмотрев фильм «Игры разума», в котором показано постепенное развитие психоза у выдающегося математика Джона Нэша. Фильм очень реалистично погружает зрителя в мир Нэша и в конце обескураживает тем, что некоторые герои, казавшиеся реальными людьми, оказываются лишь фрагментами галлюцинации главного героя. Неожиданно становится ясно, что мыслительный процесс математика прошел путь от креативного гения до психотической конфабуляции. Мой друг начал болезненно размышлять о том, что он, как и Нэш, не всегда может отличить, когда он творчески подошел к осмыслению связей между, казалось бы, абсолютно несвязанными феноменами; и ситуациями, когда он выстраивает совершенно безумные связи, которые другие приняли бы за сумасшествие или чушь. Он рассказал о своих переживаниях и тревоге своему относительно шизоидному аналитику, который, в ответ на слова пациента о том, что он не может доверять своему разуму, совершенно откровенно ответил: «Ага, мне об этом расскажите!» (в разделе, посвященном терапевтическим рекомендациям, я поясню, почему эта реплика была вполне чуткой, разумной и терапевтичной в данной ситуации, несмотря на «выход» из роли аналитика.)

Несмотря на существование некоторой связи между психологией шизоида и чувствительностью психотика, меня всегда впечатляла высокая креативность, личная удовлетворенность и социальная значимость шизоидного человека, который близко знаком с тем, что Фрейд называл первичными процессами. Кажется, ему никогда не грозит серьезный психотический срыв. Большое количество таких людей работает в сфере искусства, теоретических наук, философских и духовных дисциплин, включая психоанализ. Харольд Дэвис в личной переписке с Гарри Гантрипом однажды пошутил, что «психоанализ – это профессия шизоидов для работы с шизоидами». Практические исследования типов личностей психотерапевтов в Университете Маккоури (Сидней, Австралия) показали, что среди психотерапевтов женщин преобладает депрессивный тип, а среди мужчин шизоидный.

Я полагаю, это можно объяснить тем, что высоко функционирующие шизоиды не удивлены проявлениями бессознательного и не бегут от них. Дело в том, что у них существует довольно тесная связь (зачастую не всегда приятная) с внутренними процессами, которые большинство людей даже не осознает. Знакомство со своим бессознательным позволяет им наиболее полно понять психоаналитические идеи, к которым большинству людей пришлось бы пробираться годами на кушетке, и тяжело преодолевать различные защиты, чтобы добраться до своих враждебных импульсов, образов или чувств. Шизоиды интроспективны, любят блуждать по закоулкам своего разума, и в процессе прохождения анализа им удается найти совершенно точные и меткие метафоры для описания своего внутреннего мира. Кроме того, работа психоаналитиком или прохождение личного анализа являются прекрасным вариантом разрешения центрального шизоидного конфликта о дистанции и близости (Вилис, 1956).

Меня всегда привлекали шизоидные личности. Недавно я поняла, что большинство моих близких друзей относятся именно к ним. Мой тип, который является сочетанием истерического и депрессивного, очень органично дополняет шизоидный. Об этом я тоже постараюсь рассказать в данной статье. Стоит упомянуть о довольно неожиданном отклике на мою книгу по психоаналитической психодиагностике. Ко мне часто подходят люди, которые говорят, что какая-то конкретная глава или описание помогли им понять людей какого-то типа, определить собственный, или оказалась полезной в работе с клиентами. Однако раздел, посвященный шизоидам, всегда вызывает особенную реакцию. Несколько раз после семинара или лекции ко мне подходил какой-нибудь человек (зачастую он тихо просидел все это время на заднем ряду, поближе к выходу), убеждался, что он не нарушает мои личные границы, и говорил что-то вроде: «Я просто хотел поблагодарить Вас за главу про шизоидов. Вы действительно нас поняли».

Несмотря на то, что читатели подходят, чтобы выразить свою личную признательность, а не похвалить мой профессионализм, меня всегда поражает, что шизоиды говорят «нас». Я задумалась о том, не ощущают ли эти люди себя сообществом, подобном сексуальным меньшинствам. Они очень переживают о том, чтобы их не сочли «душевно больными» или «имеющими какое-то расстройство» именно потому, что чувствуют себя меньшинством. Специалисты в области психического здоровья зачастую обсуждают вопросы, связанные с шизоидами, тоном, которым они говорят о геях, лесбиянках, бисексуалах и трансгендерах. Мы склонны приравнивать динамику шизоидной личности к патологии и распространять свои выводы на всю группу, создавая представление о них лишь на основе тех, кто обратился за психиатрической помощью в связи с идиосинкразическими проблемами.

Чувствительность шизоидов часто стигматизируется, потому что мы, не задумываясь, подкрепляем друг у друга мнение о том, что наша психология большинства является нормой, а исключения попадают в раздел психопатологии. Существует вероятность, что поведение людей определяется абсолютно разными психодинамическими и прочими факторами (например, конституциональные особенности, личная история и контекст ситуации), поэтому в области психического здоровья нельзя оперировать категориями лучше/хуже кого-то. Людям присуща склонность оценивать и ранжировать различия друг друга, и в результате низшее положение в иерархии общества занимает меньшинство.

Если еще раз взглянуть на слово «нас», мы увидим, что шизоиды узнают друг друга. Они чувствуют себя членами общества, которое один из моих друзей описал как «сообщество одиночек». У гомосексуальных людей есть так называемый «гей радар», точно также многие шизоиды с легкостью узнают друг друга в толпе. Они говорят о глубоком чувстве родства и понимания, несмотря на то, что ведут достаточно уединенный образ жизни, они редко говорят друг с другом о «родстве» и не выражают реакцию «узнавания» открыто. Я заметила, что сейчас стала появляться популярная литература, пытающаяся рассказывать о шизоидных чертах в рамках нормы и даже с точки зрения некоторой ценности: чувствительности (например, Сверхчувствительная натура [Аарон, 1996]), интроверсии (например, Непобедимый интроверт, [Лейни, 2002]), и стремлению к уединению (например, Вечеринка для одного: Манифест одиночки [Руфус, 2003]). Мой друг шизоид рассказал, как однажды в школе он шел по коридору вместе с одноклассниками и преподавателем, который, как ему казалось, обладал схожими с ним чертами личности. По пути в кабинет они проходили мимо фотографии, на которой был запечатлен Кони-Айленд в жаркий летний день, пляж был переполнен людьми настолько, что не было видно песка. Преподаватель посмотрел на моего друга, кивнул в сторону фотографии и сморщился, выразив страх и желание сбежать. Мой друг удивился и кивнул в ответ. Они поняли друг друга без слов.

Мое определение шизоидной личности
Я использую термин «шизоид» в значении, в котором он появлялся в работах британских представителей теории объектных отношений, а не в значении, описанном в МКБ (см Ахтар, 1992, с. 139; Дойдж, 2001, с. 284; Габбард, 1994, с. 431; Гантрип, 1969). В МКБ безосновательно и бездоказательно говорится о различиях шизоидной и избегающей психологии, и утверждается, что избегающее расстройство личности включает желание быть ближе, несмотря на расстояние, а шизоидное расстройство подразумевает безразличие к близости. Я ни разу не встречала человека ни среди людей с расстройствами, ни среди психически здоровых, чье затворничество не являлось бы результатом внутреннего конфликта (Кернберг, 1984). Последние исследования подтверждают данное клиническое наблюдение (Шелдер и Вестерн, 2004). Мы - существа, ищущие привязанность. Отстраненность шизоидного человека скорее является защитной стратегией ухода от перестимуляции, травматического взаимодействия и отсутствия сил. Опытные терапевты знают, что такое поведение клиента не следует воспринимать буквально, каким бы жестоким, отталкивающим и неприятным оно не казалось.

До того, как были изобретены нейролептики, психотерапевты работали с психотиками без применения лекарственных средств, как, например, в клинике Честнат Лодж. В отчетах говорилось о кататоническом уходе пациентов, которые возвращались обратно, когда чувствовали себя достаточно безопасно, чтобы снова контактировать с людьми. (Был один довольно известный случай, письменное подтверждение которого я не смогла найти. Фрида Фромм-Рейхман тихонько сидела рядом с кататоническим шизофреником по часу в день, записывая всё, что происходило в палате и возможные чувства пациента. Через год ежедневных наблюдений пациент внезапно повернулся к ней и сказал, что не согласен с тем, что она написала пару месяцев назад).

Психоаналитический термин «шизоид» появился в результате исследований «раскола» между внутренней жизнью и ее внешними проявлениями в поведении человека. (Лэйнг, 1965). Например, шизоиды явно демонстрируют эмоциональное отчуждение, однако в терапии они описывают невероятное желание и стремление к близости, включая фантазии о глубоких доверительных отношениях. Они кажутся самодостаточными, и в тоже время, каждый, кто знает их близко, говорит об их сильных эмоциональных потребностях и глубоких переживаниях. Они могут быть рассеянными и очень внимательными одновременно, казаться абсолютно неэмоциональными и страдать от повышенной чувствительности, выглядеть аффективно тупыми, при этом внутренне пытаться справиться с тем, что мой друг описал как «протоаффект» - переживание страха от захваченности сильной эмоцией. Они кажутся абсолютно индифферентными к сексу, будучи при этом вовлеченными в сексуально насыщенную, разнообразную, детально проработанную фантазийную жизнь. Они могут удивить других своей необычно нежной душой и периодически фантазировать о разрушении мира.

Возможно, на появление термина повлияли характерные тревоги шизоидов о фрагментации, диффузии и распаду на части. Они чувствуют себя слишком уязвимыми перед неконтролируемыми расколотыми частями Я. Неоднократно я слышала, как они описывали свои попытки справиться с этим опасным и деструктивным ощущением своего Я. Кто-то закутывался в шаль, раскачивался, медитировал, одевал пальто вывернутое наизнанку, прятался в шкаф, и т. д. Все эти способы самоуспокоения говорят о том, что они уверены, что другие люди – источник расстройств, а не спокойствия и утешения. У шизоидов аннигиляционная тревога встречается чаще, чем сепарационная, и даже самые здоровые из них периодически испытывают психотические страхи вроде ощущения, что мир взорвется, развалится или наводнится в любой момент, и почва под ногами исчезнет. Больше всего им необходимо защитить нерушимое ядро своего Я (Элкин, 1972; Эйген, 1973).

Будучи последовательницей эго-психологии, я считаю полезным рассматривать шизоидную личность в контексте ее фундаментального и привычного защитного механизма - ухода. Он может быть внешним (географическим), как в случае мужчины, который уединялся в своем кабинете или отдаленном месте, когда на него обрушивался окружающий мир; или внутренним, когда женщина, удалялась в свои фантазии. Теоретики объектных отношений подчеркивали наличие внутреннего конфликта близости-дистанции, при решении которого обычно побеждает физическое расстояние (не внутреннее)(Фейерберн, 1940; Гантрип, 1969).

У более нарушенных шизоидов уход может выглядеть как непрерывное состояние психологической недоступности, у более здоровых отмечается колебание между контактом и его разрывом. Для описания шизоидного поиска аффективной связи, создания дистанции для восстановления своего Я, ощущающего угрозу от интенсивности взаимодействия, Гантрип (1969, с. 36) вывел термин «программа то внутрь, то наружу». Такое поведение ярко проявляется в сексуальной сфере, но присутствует и в остальных областях личной жизни.

Я думаю, что шизоидные личности так притягательны, потому что уход является относительно «примитивной», глобальной, сосредоточенной на себе защитой, которая устраняет необходимость применения более искажающих, вытесняющих и предположительно «зрелых» защит. Женщине, которая в состоянии стресса просто уходит (физически или психологически), не нужно использовать отрицание, замещение, реактивное образование или рационализацию. Следовательно, аффекты, образы, идеи, импульсы, которые не-шизоидные люди удаляют из сознания, у нее остаются в свободном доступе, делая ее эмоционально открытой и честной настолько, что это до сих пор поражает меня и, вероятно, других людей (особенно не-шизоидных). Они предстают перед нами неожиданно и изумительно искренними.

Еще одной характерной чертой шизоидов (которую зачастую недопонимают и оценивают либо негативно как перверсию, либо положительно как силу характера) является безразличие или даже избегание внимания к собственной персоне и восхищения ими. Хотя они могут желать, чтобы их творчество повлияло на других, большинство шизоидных личностей из числа моих знакомых хотели бы, чтобы на них не обращали внимания. Их потребность в пространстве перевешивает интерес к нарциссической подпитке. Коллеги моего мужа, которого студенты ценят за оригинальность и ум, часто отмечали, что он старается публиковать свои статьи в очень малоизвестных журналах, совершенно не заботясь о создании академической репутации. Слава как таковая его не привлекает, для него более ценным является понимание со стороны значимых для него людей. Когда я сказала своему другу, что слышала, как о нем отзывались как об «умном, но безнадежном отшельнике», он заволновался и спросил: «с чего они взяли, что я умный?» Отшельник – это вполне нормально, а вот умный – это они ошиблись человеком.

Как люди становятся шизоидами?
Ранее я уже писала о возможной этиологии шизоидной динамики (МакВильямс, 1994), и в данной работе хотела бы остановиться на феноменологии, предварительно сделав некоторые комментарии о сложности причин формирования шизоидной личности. Меня всегда впечатляет конституциональная чувствительность шизоидов, которая заметна с самого рождения и, возможно, обусловлена генетически. Я полагаю, что одним из проявлений этого наследия является более высокая и болезненная чувствительность по сравнению с большинством других людей, и ее негативные и позитивные последствия (см Эйген, 2004). Она проявляется с рождения и усиливается, со временем превращаясь в избегание всего, что ощущается как слишком невыносимое, давящее или вторгающееся.

Многие шизоиды описывают своих матерей как холодных и вторгающихся. Родители могут считать, что это ребенок демонстрирует холодность. Некоторые шизоидные личности говорят, что их матери рассказывали о том, что в младенческом возрасте они отказывались от груди или отстранялись, когда их держали на руках или обнимали. Мой друг признался, что он сравнивает кормление грудью с «колонизацией»,(вторжение и захват невинного народа более сильной страной). С этим образом связаны характерные для шизоидов страхи об отравлении, испорченном молоке и вредной пище. Один из моих друзей шизоидов как-то спросил меня за обедом: «Почему всем так нравятся соломинки? Зачем из них пить?» Я ответила: «Наверное, потому что надо сосать». «Фуууууууу», - сказал он, поморщившись. Родственники и друзья часто описывают шизоидных людей как гиперчувствительных и тонкокожих. Дойдж (2001) отмечает их «гиперпроницаемость», ощущение отсутствия кожи, адекватного защитного барьера, и говорит о преобладании фантазийных образов поврежденной кожи. Как-то я дала прочитать первый набросок этой статьи своему коллеге шизоиду, он пояснил, что «ощущение прикосновения очень важно: мы боимся его так же сильно, как и желаем». В начале 1949 года Бергман и Эскалона заметили, что некоторые дети с младенчества демонстрируют повышенную чувствительность к свету, звукам, прикосновению, запахам, движению и тону голоса. Многие шизоиды говорят, что их любимой сказкой в детстве была история о принцессе на горошине. Их переполненность чувствами и ощущениями в ответ на вторжение других людей часто выражается в виде страха поглощения, боязни пауков, змей и т. д. У Эдгара Алана По, например, был страх быть погребенным заживо.

Адаптация к переполняющему и болезненному миру осложняется ощущением, что отношения с другими людьми отравляет их или превращает в ненормальных. Большая часть шизоидных пациентов вспоминает, что их родители раздраженно говорили, что они «слишком чувствительные», «невыносимые», «привередливые» или «делают из мухи слона». Их собственное ощущение инаковости постоянно подтверждалось отношением родителей, которые имели другой темперамент и отличались от своих детей, не видели их сверх чувствительности и реагировали в ответ раздражением, злостью и даже издевками. Хан (1963) заметил, что шизоидные дети демонстрируют признаки «кумулятивной травмы», что является подтверждением факта неоднократного отвержения родителями. Очевидно, так уход становится их предпочитаемым способом адаптации: внешний мир вызывает не только сильные ощущения, но и обесценивает их, требуя совершенно другого поведения, которое становится для них мучительным, а после их считают сумасшедшими за реакции, которые они не могу контролировать.

На основе анализа фильма «Английский пациент» и работ Фейерберна Дойдж (2001) описал детство шизоидного человека:

Дети... Создают внутренний образ мучающего и отвергающего родителя... К которому они испытывают привязанность. Такие родители не способны любить своего ребенка и заняты своими делами. Его хвалят, когда он ничего не требует, обесценивают и высмеивают за желание зависимости и привязанности. Так у ребенка нарушается представление о «хорошем» поведении. Он учится никогда не плакать и не просить любви и внимания, потому что в этом случае родитель становится еще более отстраненным и критикующим. Ребенок справляется с возникающим одиночеством, ощущением пустоты и ненужности при помощи ухода в фантазии о самодостаточности (зачастую бессознательно). Фейерберн говорил, что трагедия шизоидного ребенка заключается в том, что он верит, что это и есть любовь, а не ненависть, заключенная внутри них. Любовь поглощает. И ребенок учится подавлять абсолютно нормальное желание быть любимым (с. 285-286)

Описывая центральную проблему такого ребенка, Сейнфелд (1993, с. 3) пишет, что шизоидная личность «имеет всепоглощающую потребность в зависимости от объекта, но привязанность пугает его угрозой потери себя». Этот всесторонне изученный внутренний конфликт является центральным для понимания структуры шизоидной личности.

Некоторые редко упоминающиеся аспекты психологии шизоидных людей

1. Реакция на утрату и сепарацию
Не-шизоиды среди которых, вероятно, авторы МКБ и прочие ученые из области описательной психиатрии, часто говорят о том, что шизоиды решают свой конфликт близости/дистанции в пользу отстраненности, предпочитая одиночество, отсутствие привязанности и поэтому не реагируют на сепарацию. Напротив, внутри они переживают очень сильную привязанность, которая является более эмоциональной и глубокой, чем у других явно «зависимых» типов личностей. Поскольку шизоиды чувствуют себя в безопасности и создают близкие отношения с небольшим количеством людей, то любая угроза расставания или потери этих отношений может стать для них катастрофой. Если у них есть три главных человека в жизни, то потеря одного из них приводит к исчезновению одной трети их системы поддержки.

Возможно поэтому одной из причин обращения шизоидов в терапию является именно тема утраты или расставания. Другой распространенной проблемой является одиночество. Как заметила Фромм-Рейхман (1959/1990) одиночество – это болезненный эмоциональный опыт, который остается неизученным в профессиональной литературе. Тот факт, что шизоиды постоянно отдаляются и ищут уединение, не является доказательством того, что у них есть иммунитет к одиночеству, ровно как избегание аффекта у обсессивной личности не означает безразличия к сильным эмоциям, или «цепляние» депрессивных людей не является доказательством отсутствия желания к автономии. Как отмечал Гантрип (1969), шизоиды приходят в терапию с жалобами на то, что потеря значимых отношений привела к ощущению отсутствия сил, смысла и даже внутренней смерти. Иногда они приходят с конкретной задачей: пойти на свидание, стать более общительными, улучшить сексуальные отношения, побороть в себе то, что они считают «социальной фобией».

2. Чувствительность к бессознательному других людей
Вероятно, в силу того, что они не защищаются от собственных примитивных мыслей, чувств или импульсов, шизоиды могут очень точно воспринимать бессознательные процессы психики других людей. То, что для них является очевидным, скрыто от глаз других. Я часто думала, что веду себя как обычно, не выдаю своих эмоций, и только шизоиды (друзья или пациенты) удивляли меня вопросами о моем «явном» беспокойстве или изменениях в моем внутреннем состоянии. В книге по психодиагностике я описывала историю шизоидной пациентки, которая испытывала глубокую привязанность только к животным, однако она была единственной, кто заметил, что меня что-то беспокоит. В тот момент у меня обнаружили рак груди, и я пыталась сохранить этот факт в тайне, пока рассматривала варианты лечения. Другая шизоидная пациентка как-то пришла на вечернюю сессию в конце недели. Я с предвкушением ожидала выходных, т. к. должна была встретиться со старым другом. Она взглянула на меня (садясь в кресло, я думала, что выгляжу как обычно) и сказала: «Ммм, кто-то сегодня в очень хорошем настроении!» Шизоиды часто обнаруживают, что в ситуациях социального общения они постоянно воспринимают гораздо больше невербальной информации, чем остальные. Болезненные истории отвержения родителями и неловкости в общении с другими приводят к тому, что шизоиды узнают, что очевидное для них, остается незаметным для других. И поскольку они видят все подводные течения ситуации и поведения других, то не вполне осознают, что социально приемлемо говорить, а что нет. Таким образом, механизм ухода становится не автоматической защитой, а сознательной стратегией избегания, вместо проявления смелости.

Такие ситуации всегда болезненно переживаются шизоидами. Если в комнате есть слон, а другие его не видят, то как же не открыть им на это глаза? Поскольку у шизоидов есть недостаток в обычных репрессивных защитных механизмах, то им очень трудно понять, почему другие ими пользуются. В результате они задаются вопросом: «Как же мне продолжать разговор, если они не видят очевидного?» Иногда такой опыт приводит к параноидной версии решения дилеммы: «Вероятно, все видят слона, но решили о нем не говорить. Может слон чем-то опасен, а я этого не вижу? Или они и правда не видят слона, тогда они совсем наивные идиоты, и с ними опасно иметь дело». Керри Гордон (неопубликованная работа) пишет, что шизоидные люди живут в мире возможностей, а не вероятностей. Как и с другими моделями поведения, которые повторяются и затем начинают пророчески само-реализовываться, шизоидный уход усиливает тенденцию к проживанию примитивных процессов, что приводит к еще большему отстранению из-за отрицательных последствий пребывания в уединенном мире и осознания примитивности психических процессов.

3. Единение с миром
Часто у шизоидов отмечают фантазии о всемогуществе. Например, Дойдж (2001, с. 288) упоминает очень сотрудничающего пациента, который «признался (только в терапии), что у него всегда была фантазия о том, что он может контролировать все, что я ему говорю». Однако шизоидное чувство всемогущества существенно отличается от фантазий нарциссов, психопатов, параноиков или обсессивных. Они не являются вкладом в создание грандиозного Я или способом поддержания защитной потребности контролировать других. Шизоиды чувствуют сильную и глубокую связь со всем, что их окружает. Они могут считать, что их мысли влияют на их окружение, и наоборот. Это больше похоже на врожденное синтонное восприятие мира, чем на защиту для воплощения какого-то желания (Хан, о «симбиотическом всемогуществе»). Гордон (неопубликованная работа) охарактеризовал этот опыт как «вездесущность», ссылаясь на понятие симметричной логики Матте-Бланко (1975).

В этом феномене меня больше всего поражает отсутствие онтологических различий или исследований Я. Мне кажется, вместо всемогущества следовало бы говорить о сохранении чувства примитивного слияния, «гармоничного, взаимного проникновения» как его описывал Балинт (1968). Многие шизоиды не перестают повторять, что связь стала дисгармоничной и токсичной. Дойдж (2001) говорит о заявлении Сэмюэля Беккета (чьи произведения созвучны темам шизоидов) о том, что он так никогда и не родился. Один терапевт, находившийся среди слушателей лекции о шизоидах, сказал, что они «недостаточно воплощены», живя в мире, в котором их собственное тело также нереально, как и остальное окружение.

Чувство взаимосвязи со всем окружающим миром может проявляться по отношению к одушевленным и неодушевленным предметам. Эйнштейн подошел к пониманию устройства вселенной, став частицами и взглянув на нее их глазами. Подобная тенденция установления связи с неодушевленными предметами обычно считается следствием ухода от взаимодействия с людьми, но может отражать сохраняющийся анимистический взгляд на устройство мира, с которым мы встречаемся чаще всего во снах или детских воспоминаниях. Как-то мы с подругой ели булочки с изюмом, и она сказала: «Должно быть у меня все хорошо. Изюм меня больше не беспокоит». Я спросила, что случилось, не нравится вкус? Она улыбнулась: «Ты не поняла? А вдруг это тараканы!» Эта известная шутка, которую я пересказала своей коллеге, вызвала у нее воспоминание о ее муже шизоиде, который не ел изюм, потому что «он спрятался в булке».

4. Взаимная любовь истеричек и шизоидов
Ранее я уже говорила о том, что меня привлекают шизоиды. Когда я думала об этом, то вспомнила, что женщины истерички часто влюбляются в мужчин шизоидов. Кроме того, что мне нравится их честность, существуют и другие причины их привлекательности. Клинические данные пестрят историями создания пар истеричка-шизоид, их вечными разногласиями, проблемами преследования и сохранения дистанции, неспособности увидеть, что каждый из них видит себя испуганным и нуждающимся, а другого – властным и требовательным. Несмотря на признание наличия связи между этими типами личности, существует небольшое количество литературы, описывающей интерсубъективные последствия различий и особенностей в психологии этих людей. Рассказ Вилиса (1966/2000) «Мужчина без иллюзий и мечтательная девушка» и классическое описание филобата и окнофила Балинта (1945) наиболее точно описывают пары истеричка-шизоид, чем все недавно опубликованные клинические работы.

Их восхищение друг другом практически всегда взаимное. Истеричка идеализирует шизоида за его способность держаться особняком, быть уникальным, открыто говорить правду вышестоящим людям, сдерживать чувства, творить в своем воображении; а шизоид восхищается ее теплом, мягкостью, эмпатией, способностью легко выражать чувства без стыда, творчески подходить к отношениям в паре. Их притягивает друг к другу, как все противоположности в мире, а затем они сводят друг друга с ума, когда их потребности в близости и уединении вступают в конфликт. Дойдж (2001, с. 286) назвал любовные отношения с шизоидом судебным разбирательством.

Мне кажется, влечение этих типов личностей друг к другу имеет более глубокие корни. Оба типа описывают как гиперчувствительных, боящихся излишней стимуляции. Шизоиды чувствуют угрозу снаружи, а истерички боятся того, что внутри: драйвы, импульсы, аффекты, и т. д. У обоих в истории присутствует кумулятивная травма или напряженные отношения. И те, и другие чаще имеют правополушарное мышление. И шизоидные мужчины, и истеричные женщины (по крайней мере гетеросексуальные партнеры, мой клинический опыт не настолько обширен, чтобы делать выводы о других парах) говорят о том, что главой семьи был родитель противоположного пола, и именно он психологически вторгался в пространство ребенка. Оба страдали от «чувства голода», который шизоиды пытаются приручить, а истерички - сексуализировать. Если я права по поводу этих сходств, то их притягательность друг для друга основывается не на противоположностях, а как раз на сходствах. Артур Роббинс (в личном общении) сказал, что на самом деле, внутри каждого шизоида сидит истеричка, и наоборот. Я надеюсь, что когда-нибудь я посвящу этой теме отдельную статью.

Терапевтические рекомендации
Психотерапия и психоанализ притягивают людей с шизоидной динамикой, по крайней мере относительно здоровых, более энергичных и сильных представителей этой группы. Обычно они не могут себе представить, как можно согласиться на вторжение, которое сводит индивидуальность и исследование внутреннего мира до какого-то вида терапии. Если они могут себе позволить терапию, то высоко функционирующие шизоиды являются великолепными кандидатами для прохождения психоанализа. Им нравится, что терапевт практически не вмешивается в их мыслительный процесс, кушетка становится нерушимым островком безопасности, они очень ценят свободу, которую дает отсутствие визуального контакта с терапевтом. Даже при встречах лицом к лицу раз в неделю шизоидные пациенты благодарны аналитику за бережное отношение, не-вторжение и относительную закрытость. Поскольку терапевты знают и понимают примитивные процессы не только в теории, но и из личного анализа, то шизоиды не боятся осуждения, критики или пренебрежения со стороны аналитика в ответ на описание своего внутреннего мира.

Несмотря на то, что высоко функционирующие шизоиды принимают и ценят традиционный психоанализ, то, через что они проходят в терапии, не совсем можно назвать переводом бессознательного в сознательное. Хотя у них есть неосознаваемые аспекты, все же успешная терапия больше связана с проработкой того, что вызывает у них реакцию ухода, а именно опыт трансформационного подробного исследования своего Я в присутствии принимающего, не-вторгающегося, отзывчивого Другого (Гордон, неопубликованная работа). По моему опыту «голод» шизоида – это голод по признанию их субъективной природы, как описывал Бенджамин (2000). Они отчаянно ищут это признание, борются за него и раз за разом инициируют процесс, который когда-то был прерван, причинив тем самым глубокую травму. Именно за этим они приходят к нам.

Винникотт, чьи биографы говорят о нем, как о глубоко шизоидном человеке, представил нам развитие ребенка в понятиях, которые применимы к описанию процесса терапии шизоидного пациента, в особенности, его концепция достаточно хорошей матери, которая позволяет ребенку «продолжать быть» и «быть одному в присутствии матери». Рецепт для терапевтов – это идея о поддерживающей среде не-вторгающихся Других, которые ценят настоящее и живое Я, а не его попытки приспособиться к требованиям других. Поскольку атмосфера кабинета предоставляет такую среду, то обычные техники вполне подходят высоко функционирующим шизоидным пациентам. Они чувствуют себя уютно, если имеют возможность и пространство для работы со своими чувствами и мыслями в комфортном для себя темпе, при условии, что его на атакуют нарциссичные интерпретации аналитика.

Однако относительно терапии шизоидов в клинической литературе говорится о специальных требованиях, выходящих за рамки стандартной техники. Во-первых, необходимость говорить откровенно о самом глубинном может быть невыносимо болезненной для них, а получение эмоционального отклика на их слова может привести к переполнению чувствами, и потому терапевтическое взаимодействие может перемежаться периодами спокойного осознания возникших у пациента чувств. Как-то у меня была пациентка, которая каждую сессию боролась с собой в попытке сказать хотя бы что-то, в конце концов, она позвонила мне и сквозь слезы сказала: «Я хочу, чтобы вы знали, что я правда хочу говорить с вами, но это так больно». Мы достигли терапевтического прогресса, применив не совсем традиционный способ: я читала ей выдержки из доступных для понимания и не уничижительных по отношению к шизоидам работ, в которых давались описания их психологии, а затем спрашивала, подходят ли описания под то, что она чувствовала. Я надеялась, что это поможет ей справиться с болезненными попытками сформулировать и описать те чувства, которые она считала непонятными для других и рассматривала как симптомы серьезного сумасшествия, ведущего к одиночеству. Она сказала, что впервые она узнала о том, что есть люди, похожие на нее.

Шизоид не может напрямую описать свои душевные страдания от изоляции, и делает это через образы из фильмов, рассказов или стихов. Эмпатичный терапевт, работающий с таким клиентами, зачастую сам начинает или отзывается на разговоры клиента о музыке, живописи, театре, литературных метафорах, антропологических открытиях, исторических событиях, религиозных верованиях или духовных учениях. В отличие от обсессивных пациентов, которые избегают эмоций при помощи рационализации, шизоиды могут выразить аффект, как только найдут подходящий способ. Арт терапия давно стала самым популярным видом терапии у шизоидов в связи с ее транзиторной функцией для их чувств и состояний.

Во-вторых, внимательные клиницисты давно заметили, что у шизоидов есть своего рода радар для распознавания неискреннего поведения, игр и лжи. По этой причине аналитику необходимо быть с ними более «реальным» в терапевтическом процессе. В отличие от клиентов, которые с радостью используют полученную информацию о терапевте для предъявления последующих требований или подпитки процессов идеализации и обесценивания, шизоидные пациенты принимают такие случаи самораскрытия аналитика с огромной благодарностью и относятся с еще большим уважением к их личной жизни и пространству. Один из пациентов писал: «Люди с шизоидным типом личности чувствуют себя более комфортно с теми, кто находится в гармонии с собой, не боятся показать свои слабости и кажутся обычными смертными людьми. Я говорю о расслабленной и неформальной атмосфере, в которой собеседники знают, что людям свойственно ошибаться, терять над собой контроль, вести себя как ребенок или сумасшедший. В такой обстановке человек, который очень чувствителен по своей природе, может стать более открытым и не тратить энергию на попытки быть кем-то другим и спрятать свои отличия от других.» («Митмодедет» (псевдоним), 2002, с. 190)

Однажды она пришла и начала рассказывать о том, как только что поела в пиццерии неподалеку. .. Мы начали обсуждать пиццерии в районе Вест Сайд, согласившись, что кафе у Сала – самое лучшее заведение. Потом мы перешли к пиццериям в Манхеттене . Мы обменивались информацией и, казалось, оба наслаждались беседой. Такая ситуация является серьезным отклонением от традиционной аналитической сессии. На более глубоком уровне (бессознательном) каждый из нас начал узнавать что-то очень важное о другом. Каждый из нас знал, где можно перекусить на бегу, каково это пытаться заглушить чувство голода чем-нибудь хотя бы на время . Это чувство голода, должно было быть скрыто от других, чтобы они не узнали о его всепоглощающей силе. Разговоры о пицце стали своего рода мостиком для создания союза, наши похожие ощущения дали начало этапу, на котором пациентка смогла вербализовать свое прошлое и будущее. Наши диалоги о пицце стали для нее раем, в котором кто-то смог ее понять.

Мне также хотелось бы сказать несколько слов об опасности замены реальных отношений терапевтическими в терапии шизоида., поскольку в них он получает комфортное пространство для самовыражения. Многие терапевты, работавшие с шизоидными личностями в течение нескольких месяцев или лет, чувствовали огромное удовольствие от работы с ними, а потом вдруг вспоминали, что изначально пациент пришел с запросом о создании глубоких отношений во внешнем мире, и до сих пор нет никаких признаков их появления. Поскольку грань между поддерживающим присутствием и легким подталкиванием может быть очень тонкой, то следует обладать искусным умением поощрять пациента на изменения, чтобы он не расценил его как нетерпение или критику, как это было в его раннем детстве. Если терапевт все-таки «совпал» с ранними фигурами клиента, то ему следует набраться терпения, чтобы контейнировать боль и ярость пациента от повторения опыта токсичного взаимодействия.

Заключительные рекомендации
Во время написания данной статьи я чувствовала себя в роли посла сообщества, которое предпочитает лично не вовлекаться в общественную деятельность. Всегда интересно наблюдать за тем, какие психоаналитические работы становятся достоянием профессионального сообщества, а какие остаются в тени. С одной стороны, работа Гарри Гантрипа внесла такой же вклад в понимание структуры шизоидной личности, как работы Фрейда об эдипальном комплексе или труды Когута в понимание нарциссизма; а именно, рассказала широкой общественности об этом типе людей, сняв с них клеймо позора и негативизма. И все же, даже самые опытные психоаналитики не знакомы или индифферентны к аналитическим размышлениям об особенностях шизоидной личности. Я полагаю, что по вполне очевидным причинам, ни один автор, глубоко понимающий шизоидов, не испытывает желания начать своего рода популяризацию своих взглядов, поскольку это прямо противоречит самой уникальности каждого шизоида.

Поскольку у аналитиков существует интерес к шизоидной личности, я предполагала, что где-то кто-то параллельно со мной пишет о них статью. Однажды Джордж Атвуд сказал, что споры о «существовании» множественной личности (диссоциативное расстройство личности) удивительно совпадают с внутренним диалогом травмированного человека с диссоциативной психологией: «Я действительно это помню или придумываю? Это было на самом деле или это мое воображение?» Будто все огромное сообщество психического здоровья, находясь в противоположной позиции по отношению к диссоциативной личности, начинает испытывать обширный неосознаваемый контрперенос, отражающий те процессы, которые происходят в пациенте, которого они решили описать. Аналогично можно было бы предположить, что наша попытка отодвинуть шизоидов на границу внимания профессионального сообщества отражает внутренние процессы шизоидных личностей в попытке вступить во взаимодействие с нами и другим людьми.

Я полагаю, что психоаналитическое сообщество одновременно понимает и не понимает шизоидных людей. Нам удавалось заглянуть в их сокровенный внутренний мир через призму литературных произведений, но, как и в терапевтическом процессе, мы отмечаем возникающие инсайты без их осознания и принятия. Многие открытия самых смелых исследователей данной области часто были отнесены к патологическим проявлениям. Некоторые пациенты, обратившиеся к нам за помощью, действительно имеют патологические варианты шизоидной динамики. Другие же, включая тех, кто так и не обратился за помощью, относятся к высоко функционирующим и демонстрируют адаптивное поведение. В данной работе я попыталась рассмотреть особенности шизоидной личности, которые не являются ни плохими, ни хорошими, ни более или менее зрелыми, ни препятствием или успехом в развитии личности. Они такие, какие есть, и это следует просто оценить и признать.

Существует распространенный стереотип о женщинах, что они весьма эмоциональны и одержимы своей внешностью, хорошие хозяйки, изрядные шопоголики и болтушки. Представительницы шизоидного типа разбивают в пух и прах все эти утверждения.

Женщина-шизоид весьма немногословна. Она любит быть скорее наблюдателем, нежели активной участницей диалога. Благодаря этому умению, она может прослыть хорошей слушательницей. В компании ее часто можно заметить уединившейся в сторонке и совершенно не переживающей, что веселье проходит мимо нее. Слишком большое количество людей вокруг ее скорее утомляет.

Внешний вид этой барышни может быть весьма странноватым. Это либо парадоксальное смешение различных стилей, порой не подходящий ситуации, либо весьма скромный наряд "и в пир и в мир", что называется. Именно шизоиды могут прийти на свадьбу или официальное мероприятие в любимых джинсах и не замечать, что выглядят как-то не так. Для них гораздо важнее собственная индивидуальность, чем социальные рамки и стереотипы.

Этим женщинам свойственна некоторая неряшливость. Облупленный лак на ногтях, волосы небрежно собранные в хвост. Внешность для нее не главное и она не уделяет ей чрезмерного внимания. Скорее попытается замаскировать брошью или шарфом неопрятное пятно, нежели застирает его или срочно переоденется.

Это же качество проявляется и в быту. Вы точно не застанете эту женщину за маниакальным натиранием полов и мытьем посуды сразу же после окончания трапезы. На ее рабочем месте царит творческий беспорядок, в котором сама хозяйка может отлично ориентироваться. Она с легкостью ест за компьютером и там же оставляет тарелку, прочитав книгу, не утруждает себя немедленной уборкой оной в шкаф, а ее одежду можно найти в самых неожиданных местах.

Вдобавок к этому, шизоиды очень трепетно относятся к приобретенным, вещам и им сложно расставаться с ними. Поэтому их квартира со временем становится неким подобием склада, где хранится вперемешку новое и старое, нужное и давно не используемое, а то и сломанное. Но только не вздумайте помогать им с расхламлением - наживете себе врага!

При этом, важно знать, что вышеописанная неряшливость, изначально присущая этому типу, может быть скорректирована воспитательными усилиями, в силу вышеозначенных стереотипов. Поэтому этот признак проявляется не у всех.

Во взаимоотношениях им важно иметь возможность своего пространства, куда никто не вторгнется. Они очень чувствительны к нарушению своих границ. Как психологических, так и физических. Можно сказать, что женщина шизоидного типа настолько охраняет свою целостность, что сознательно дистанцируется и избегает близости. Потому что близость влечет за собой опасность слияния и потери себя.

У нее мало друзей, она неохотно сближается с новыми людьми, стараясь ограничиваться деловыми контактами.

Ей свойственна изначальная недоверчивость в силу того, что она не очень разбирается в людях. В коллективе ведет себя сдержанно и отстраненно, старается не принимать активное участие в общественной деятельности. Кто-то может сказать, что она холодна или высокомерна. Но теми, кому удалось попасть в ближний круг, она очень дорожит, являясь надежным и преданным другом.

В близких отношениях с мужчинами представительница шизоидного типа может вести себя весьма непоследовательно и непредсказуемо.

Резко закончить общение и перестать разговаривать, хотя только что была мила и приветлива. Или вычеркнуть человека из своей жизни не объясняя причин. Это связано все с тем же страхом близости и потери своей независимости. Она предпочитает спасаться бегством и дистанцированием, опасаясь слишком приблизится и пораниться.

В юности девушка-шизоид весьма неохотно ходит на свидания, она лучше почитает интересную книгу, чем подвергать себя стрессу сближения с кем-то. Будучи мечтательницей и фантазеркой, легко уходит в виртуальный мир из мира реального. Иногда она обзаводится "закадычным другом" и вовсе отказывается от интимных отношений с другими мужчинами. Эта дружеская связь может перерасти впоследствии в брак, если мужчине-другу удастся завоевать ее доверие, постоянно проявляя заботу и симпатию, сглаживая ее неумелые попытки скрыть свою ранимость за цинизмом.

Другой стратегией в любовных отношениях может быть выбрана физическая близость без близости эмоциональной. Мужчина живет с этой девушкой в одной квартире, делит с ней постель, но ее чувства для него загадка, она всегда несколько отстранена, несколько "в себе".

Этой женщине вообще не свойственна чуткость, деликатность и обходительность. Она может выражаться весьма резко, но не со зла, и не потому, что хочет кого-то обидеть. А потому что не улавливает тонких нюансов в человеческих взаимоотношениях в силу своего отрыва от реальности и эмоциональной отстраненности. Ей тяжело дается саморефлексия, то есть возможность посмотреть на себя со стороны.

Еще ей очень тяжело принимать решения, потому что она не умеет отличать главное от второстепенного. По той же причине ей сложно классифицировать что-либо и избавляться от ненужного.

К сожалению, она не может опираться на свои чувства, поэтому вырабатывает компенсаторный механизм, позволяющие ориентироваться в жизни - интеллектуализацию и рационализацию. Становится этаким гением в своей профессии, связанной с интеллектуальным трудом, но, при этом, совершенно неприспособленной в быту. Зачастую эта особенность компенсируется партнером, который берет на себя домашние обязанности и налаживание внешних связей.

В работе шизоидам крайне сложно следовать один раз и навсегда принятому шаблону, ставить долгосрочные цели, действовать по плану. В них очень сильна творческая часть, самобытность, оригинальность. Их стиль - противопоставление себя общепринятому мнению, борьба с банальностью и скукой, открытие нового. Они охотно выбирают профессии, которые требуют уединения и творческого подхода - художницы, режиссера, писательницы. Но могут выбрать и аналитическую деятельность, занятие психологией, программированием, математикой.

Основные вопросы, с которыми приходят на консультацию женщины шизоидного типа:

Одиночество, сложности в построении отношений с мужчинами.

Потеря или невозможность завершить отношения, хотя они уже давно закончились.

Социофобия. Боязнь "выходить в свет" или встречаться с новыми людьми.

Страх отношений с мужчинами, недоверие им. Страх раствориться, потерять себя в отношениях.

Сложности с выстраиванием границ с другими людьми, особенно близкими.

Подводя итог описанию этого типа, предлагаю вам еще раз взглянуть на наиболее характерные особенности шизоидов :

Ограниченный диапазон выражения эмоций, эмоциональная холодность.

Стремление к дистанцированию от близких отношений.

Предпочтение деятельности в одиночку и минимизация социальных контактов.

Склонность к накоплению вещей.

Специфическая особенность мышления - неумение отделить главное от второстепенного.

Оригинальность восприятия действительности, вплоть до неадекватности.

Цинизм и сарказм как маскировка ранимости.

4. Семейная и сексуальная жизнь

Для понимания сексуальной жизни шизоидов полезно вспомнить, что П. Б. Ганнушкин отмечал, что в психике некоторых шизоидов «словно две плоскости: одна — низшая, примитивная (наружная), в полной гармонии с реальными соотношениями, другая — высшая (внутренняя), с окружающей действительностью дисгармонирующая и ею не интересующаяся» (Ганнушкин, 1998: 30). В соответствии с потребностями «наружной плоскости» часть шизоидов-мужчин ради физического удовлетворения бывают крайне неразборчивы в женщинах. В то же время «высшая внутренняя плоскость» ищет идеального отношения к женщине, и сексуальное возбуждение может гаситься благородной чистотой идеала. Этот феномен отмечал З. Фрейд, толкуя его иначе и указывая, что некоторые интеллигентные мужчины могут сексуально, с животной страстью раскрепоститься не с любимой и уважаемой женой, а с женщинами, с их точки зрения, духовно примитивными.

Для других шизоидов верна иная закономерность. У них (как мужчин, так и женщин) влюбленность, включая сексуальное чувство, возникает к тому человеку, который как-то соприкасается с уже давно живущим в их душе бессознательным идеальным образом, который не противостоит сексуальному чувству, а, наоборот, делает его возможным. В таких случаях весьма типична любовь с первого взгляда. Лица противоположного пола, не соответствующие этому образу, совершенно не вызывают влюбленно-эротических чувств, и попытка сексуальной близости с ними наталкивается на тягостно отталкивающее внутреннее ощущение. Возбуждает здесь не столько телесность противоположного пола, сколько ее гармоничность. Иногда маленькая деталь может полностью охладить казавшееся сильным чувство, а иногда, вопреки всем негативным переменам, шизоид сохраняет свою привязанность. В обоих случаях шизоид удивляет реалистов.

Математическая аналогия может прояснить сказанное. Когда шизоид влюбляется, то в его душе (порой почти мгновенно) происходит сложное вычисление-доказательство, заканчивающееся выводом: этот человек мне нравится. Иногда малейшие изменения данных в существенной части доказательства (уравнения или теоремы) кардинально меняют результат, а если изменения, какими бы значительными они ни казались, происходят вне значимой части доказательства, то результат остается прежним (Волков, 1994: 34).

Особенно пронзительной, с оттенком долгожданного чуда, может переживаться взаимная любовь шизоидных мужчины и женщины, когда оба совпадают с идеалом, живущим в сердце другого, и возникает ощущение высшей соединенности. Вспоминается известная строка Арсения Тарковского: «Свиданий наших каждое мгновенье мы праздновали, как Богоявленье...».

Помешать такой любви не могут никакие обстоятельства: ни то, что один из них состоит в браке, ни то, что между ними имеется большая разница в возрасте. Такая встреча остается особым воспоминанием на всю жизнь. Некоторые шизоиды готовы рисковать жизнью, если что-то этой встрече препятствует. Такое необыкновенное созвучие душ ценно своей редкостностью. Некоторые шизоиды в глубине души ждут ее всю жизнь. Когда женщина данного характера говорит, что самое главное для нее Любовь, то имеется в виду именно такая встреча. Только нужно помнить, что вероятность ее мала, тем не менее она возможна. Как, например, Ф. Тютчев уже к концу своей жизни нашел Е. Денисьеву.

Шизоиды порой отличаются острочувственной сексуальностью. Главным в сексуальной жизни может являться не столько физиологическая разрядка, сколько экстатическое, волшебно-страстное соединение сексуальных энергий. Данная особенность шизоидов вызывает у них интерес к тантра-йоге.

Некоторые шизоиды неимоверно ревнивы: одно представление, что их любимая (любимый) страстно-самозабвенно предаются сексуальному контакту с кем-то другим, вызывает у них конвульсию боли, ощущение, будто их собственное «я» аннигилируется, исчезает. Как правило, это происходит в тех случаях, когда шизоидный человек вовлекается в сексуальный контакт всем самим собой, ощущая Гармонию контакта сверхзначимой. Такому человеку может стать значительно легче, если ее (его) возлюбленный искренне расскажет, что с другим человеком ему было гораздо хуже, чем с ним. Если шизоид в это поверит, то его гармония остается неразбитой, и ему может быть даже по-своему приятно, что нерушимость ее доказана на опыте. Для других шизоидов в сексуальной жизни главное — свобода. Они абсолютно не ревнивы, изменяют сами, предлагают делать то же своему партнеру.

Многие шизоиды, особенно молодые мужчины, панически боятся брака, боятся задохнуться в рутине повседневности. Нередко женой отрешенного шизоида становится внешне яркая истерическая или ювенильная женщина, в которой он видит, прежде всего, милую непосредственность, живую обворожительность, яркую свежесть чувств, а все остальное выносит за скобки. Подобные женщины берут на себя в браке проблему коммуникации с внешним миром. Порой в шизоидов глубоко влюбляются циклоидные женщины, которые дают шизоидам уют и защиту от внешнего мира, но для них, как правило, неприемлемо, если шизоид их романтически обожествляет, возносит на ненужный им пьедестал. В том, насколько шизоиды к этому способны, можно убедиться, прочитав письма А. Блока к своей жене. Шизоидной женщине порой в муже важна надежность, опора, трезвомыслие в силу того, что она нуждается в них.

Очень часто, в силу духовной созвучности, шизоиды вступают в брак друг с другом. Здесь может отмечаться болезненный момент, когда что-то родственное накрепко спаивает их, а иголки несовпадений безжалостно, непрестанно ранят. В такой ситуации и расстаться невозможно, и оставаться вместе нестерпимо. Тогда эти люди пытаются пробиться друг к другу, к пониманию. Но каждому из них трудно изменить собственному «я», подстроить его под другого человека. Объяснения, разговоры могут идти годами, но что-то колдовски разъединяющее продолжает оставаться. Нередко аутистичность одного шизоида мешает аутистичности другого сделать «полный взмах крыльями». Трудности шизоидов пробиться друг к другу и то, какими терзаниями это может сопровождаться, показывает фильм аутистического режиссера И. Бергмана «Осенняя соната».

Многие шизоиды и в семейной, бытовой жизни остаются «теоретиками»: не будучи специалистами в какой-то области, отталкиваясь от разрозненных знаний, строят концепции, которым верят и хотят, чтобы верили их близкие. Тут и разнообразные диеты, способы лечения, воспитания, закаливания. Есть шизоиды, у которых на каждый случай жизни существует своя теория. Одним из способов ладить с таким человеком является умение говорить на языке его теорий, добиваясь изменений сначала там, а потом уже и в жизни.

Шизоиды могут быть прекрасными, благородными родителями, лелеющими индивидуальность своих детей, как священную искорку жизни. А могут загонять их в рамки своих теорий, вопреки их желаниям и природным данным.

5. Духовная жизнь

Для многих шизоидов духовная жизнь занимает приоритетное место. Их духовные размышления, в отличие от психастенических, многоярусны, символичны, эстетизированы, устремлены к Высшему. Шизоиды предрасположены к вере в Бога, основанной не на мотивах человеческой слабости и желании иметь Заступника, а на непосредственном ощущении Бога в душе и в окружающем мире. Уже в детстве, не зная религиозных понятий, такой человек внутри и вовне себя ощущает бесконечность неземной Гармонии, или это ощущение крепнет с годами. У многих шизоидов есть чувство, что все: радости, горести, события, Красота, да и весь материальный мир — ниспосылается свыше. Некоторые из них ощущают свою совесть, как голос Бога в душе, и потому бывают удивительно бесстрашны и бескомпромиссны в жизненных ситуациях, так как им нечего на земле бояться, и мнения людей им не указ. Единственное, что страшно, — это поступить против Совести — Бога в душе. Такие люди и смерти не боятся, но трепещут от мысли, готовы ли предстать пред лицом Бога. Главное — за краткую человеческую жизнь стать прозрачным для Господа, уповая на его Благодать, духовно соединиться с Ним.

Нравственность подобных шизоидов последовательна, практически не дает «слабинок», приподнята над снисхождением к человеческим слабостям и недостаткам. Тонкие человеческие формы христианства могут смягчать их в этом отношении, раскрывать источники любви к конкретным людям. Тогда шизоиды ощущают, что христианство есть одновременно нерасторжимое служение Богу и близким: невозможно служить ближнему, не служа Богу, невозможно служить Богу, не служа ближнему.

Духовная любовь шизоидов зачастую преломлена призмой идеи. Многие шизоиды не обладают исходной, природной симпатией к людям и не могут легко устанавливать душевные, эмоциональные контакты. Однако проникнувшись какой-то духовной ориентацией, они с ее помощью выходят во внешний мир и находят дорогу к людям. Когда шизоид испытывает любовь «по предписанию» своей системы, а не природно-естественно, то разница ощущается тонко чувствующими натурами. Люди ощущают, что шизоид любит не их лично за то, что они такие, какие есть, а свою Идею Любви, воплощением которой они для него становятся. Однако не все шизоиды таковы. Многие из них служат Любви, а не ее идее.

Одухотворенным, ищущим свою тропинку к Духу шизоидам полезно с карандашом в руках чтение «Самопознания» Н. Бердяева (Бердяев, 1990), «О встрече» митрополита Сурожского (Сурожский, 1994), «Иметь или быть» Э. Фромма (Фромм, 1990), «Человек в поисках смысла» В. Франкла (Франкл, 1990), «Путь Дзен» А. Уотса (Уотс, 1993), «Уроки мудрости» Ф. Капра (Капра, 1996), в которых изображен сложный духовный путь человека. Из художественной литературы рекомендуется чтение романа С. Моэма «Острие бритвы». При этом можно подчеркивать особенно созвучные места, выписывать ответы авторов на собственные вопросы. Порой шизоиду важно найти собеседника, духовного старшего брата, учителя для того, чтобы с их помощью отыскать свой, быть может, ни на кого не похожий духовный путь.

6. Особенности коммуникации (с элементами психотерапии)

1. Некоторые шизоиды не умеют проявить инициативу в разговоре, быстро истощаются в контакте. Возникающее молчание действует на них парализующе. В компаниях ощущают себя молчаливыми «телеграфными столбами», понимают, что это неадекватно, и от этого понимания еще больше застывают. После долгой паузы молчания им особенно страшно что-то сказать, так как сказанная фраза звучит особенно громко и заметно (эффект тишины). Возникает опасение, что фраза кажется неуместной. Поэтому они ее тщательно готовят, и когда, наконец, решаются произнести, то она действительно оказывается не к месту. Подобные неудачи в общении переживаются шизоидами крайне остро.

2. По причине душевной ранимости шизоид «не впускает» в себя, чтобы не получить психологических «уколов». Некоторые из них, прежде чем познакомиться с человеком, долго к нему приглядываются. Другие напускают на себя строгий вид, чтобы к ним не приставали с разговорами. Третьи, когда им «лезут в душу», умеют мастерски смутить любопытствующего.

Когда шизоиду задают неудобный для него вопрос, он так напрягается телесно ощутимым напряжением, что у спрашивающего отпадает охота настаивать на ответе. Многим шизоидам удается «отделываться» дежурными ответами, полушутками, контрвопросами, ответами типа: «Не знаю, подумаю». Многие из них готовы ответить первое, что придет в голову, иногда — грубостью: им важно только, чтобы их не трогали. Есть и более умелые способы оградить себя. Например, вместо ответа давать общие рассуждения, «загрузить» спрашивающего различными уточнениями, выяснениями, формулировками. Эффективно срабатывает прием «Слушай». Можно сделать удивленное лицо, и эмоционально захватывающе воскликнув: «Слушай...», перевести разговор на другую тему, желательно — горячую и интересную для собеседника.

3. Шизоиду, как и психастенику, трудно расслабиться в непосредственном общении из-за того, что его разглядывают, «читают» язык тела, проникая в его переживания. Сам же он в этом неумел. Непосредственность общения ему нередко тяжела. Поэтому он может предпочитать телефонные разговоры, общение письмами. Свою неуверенность шизоид пытается скрыть за ширмой сдержанности, невозмутимости. Порой шизоид отгораживается от собеседника «тонким стеклышком» веселья, игры. В беседе он предпочитает не говорить о своих глубоких переживаниях и не посягает на территорию другого человека. Для разговоров он выбирает что-либо интересное, отвлеченное, избегая личных тем. Благодаря всему этому, собеседник чувствует, что хотя шизоид и радом с ним, но плотного, открытого соприкосновения душ не происходит.

4. Шизоид тяготится своей коммуникативной неумелостью и изо всех сил старается казаться естественным, что является верным рецептом неудачи. Ведь чем больше стараний, натужности, тем больше неестественности. Шизоиду можно подсказать, если у него есть к тому природные данные, держаться аристократически, что предполагает стильность поведения, сдержанность, тонкочувствие, корректность и даже некоторую молчаливость, которую окружающие истолкуют, скорее всего, как глубокомыслие.

Шизоид болезненно ранится грубостью окружающего мира. Ему следует посоветовать при «вылазках» в реальность прятать свое чувствительное «я» глубоко внутрь и строить функциональное общение, отталкиваясь не от своей внутренней сущности, а от того типа отношений, в которые он попадает. У некоторых шизоидов есть внутренний запрет на то, чтобы не быть собой. Им нужно помочь понять, что при такой установке они и шага не смогут сделать во внешнем мире. Иногда необходимо надевать разные маски и общаться формально, что является не предательством себя, а способом выживания. Так как самолюбивым шизоидам очень хочется быть адекватными в глазах окружающих, они постепенно принимают эти советы и прекрасно обучаются формальному общению.

Шизоидам свойственна гиперкомпенсация: чтобы доказать, что они такие же, как все (практичные, успешные в делах); они стремятся сделать карьеру, зарабатывать большие деньги, завести семью. Если им это удается, то они чувствуют себя увереннее, но при этом в сердце живет печаль, что чего-то необходимого, как воздух, им все-таки не хватает.

5. Часто шизоиду недостает находчивости, интуиции. Он чувствует, что засиделся в гостях, но не знает, какой придумать предлог, чтобы уйти. Он ждет, что хозяева сами скажут, что «прием» окончен, не ощущая, что они этого сделать не могут. Для ориентации в реальности шизоид выстраивает логические схемы и, следуя им, с трудом переключается на ходу. Когда его схемы (модели) не срабатывают, он теряется и строит новые, еще более тонко и тщательно продуманные. Однако они бессильны заменить интуицию. Когда мир травмирует шизоида, он, как моллюск в раковину, прячется в свою квартиру, и там его раны врачуются одиночеством и творчеством.

6. Неумение тепло выказать сопереживание производит впечатление душевной черствости, что может совсем не соответствовать действительности. Ряду шизоидов присуща жестокость, но большинство из них совершает жестокости не по причине садизма, а исходя из своих теоретизаций, за частоколом которых они могут не чувствовать боли других людей. Человека трудно сделать добрее, сердечнее, но натренировать в эмпатии, умении понимать другого, как если бы ты был на его месте, вполне возможно. Шизоидам рекомендован такой тренинг.

Следует добавить, что некоторые из шизоидов (особенно гуманистически ориентированные) бывают удивительно эмпатичны. Циклоиды и истерики могут эмоционально «соскальзывать» из эмпатии в идентификацию, терять свою точку зрения на проблему, шизоид же четко держит дистанцию, оставаясь самим собой. Ему нужно, чтобы в диалоге оставалось то «между», в котором происходит общение, и при этом не нарушались личностные границы собеседников. Для некоторых шизоидов существенно, чтобы в диалоге присутствовало некое третье духовное измерение, в поле которого происходят самые подлинные изменения. Хочется сказать об этом словами М. Дубровской, глубоко изучавшей проблемы общения: «В диалог проникает новое, то, что не — я и не — собеседник, что может изменить и меня и собеседника» (Дубровская, 1994).

7. Шизоиды могут вести себя эксцентрично, но это не демонстративность, а проявление причудливой самобытности. Легко спутать шизоидную манерность с театральным кокетством, которое рассчитано на зрителя. Манерность является проявлением шизоидной неестественности в моторике, мимике, поведении и не рассчитана на зрителя. Она может усиливаться на людях, когда шизоиду неловко. Он сознает свою манерность и страдает от нее, так как она еще больше отделяет его от людей и естественной простоты. В манерном жесте, в отличие от демонстративного, спрятан символ, и потому манерность некоторых шизоидов удивительно витиевато красива.

8. Ряду сенситивных шизоидов свойственна болезненная реакция на осознание своей инопородности. Им кажется, что люди «чуют» в них «чужаков» и потому негативно к ним относятся. Если шизоид сам внутренне враждебен к окружающим, то ему проективно представляется, что они к нему враждебны вдвойне. Шизоид полагает, что с точки зрения окружающих он является ненужным, холодным, самовлюбленным эгоистом. Отчасти он и сам может оценивать себя в таких категориях. Шизоид боится, что его аутистическая отрешенность от повседневности (если она не принесла еще ощутимых даров обществу) воспринимается как асоциальность, а то и антисоциальность. Он может думать: «Люди выращивают хлеб, строят дома, а я живу ради своих переживаний, да еще не без презрения отношусь к простым трудягам». Ему кажется, что за все это он достоин осуждения.

Если подобный шизоид является душевно тонким и человечным, то его возможно поддержать следующим рассуждением. Сосредоточенность на себе не есть разрушительность (антисоциальность) или эгоизм, а склонность творческого человека использовать свою личность как главный инструмент познания. Можно сказать, что те переживания, которым он отдается, и составляют его человеческую ценность, только надо работать над этими переживаниями, чтобы они в конце концов, временно уводя его от людей и поднимая на вершину Духа, наполнились там содержательностью, с которой он может вернуться к людям. Следует добавить, говоря с «хрупким» шизоидом, что он является представителем особой породы людей в том смысле, что не создан для практики жизни, а для узкой, высокодифференцированной деятельности. Важно сообщить ему, что его ощущение, будто он — один, а все люди — вместе, является иллюзорным. Это лишь только кажется, что они вместе; среди них немало таких же, как он, одиноких и замкнутых. С опытом жизни шизоид в этом убеждается и растерянности становится меньше. Ему нужно помогать понимать людей. Чем теплее он относится к ним сам, тем больше он способен поверить, что и они смогут отнестись к нему с пониманием и терпением.

9. Шизоиды, аутистичность которых позволяет достаточно подробно вникать в жизнь, бывают великолепными адвокатами, психологами, бизнесменами, но также и преступниками. Шизоидный преступник отличается, прежде всего, математически точным расчетом, непредсказуемым своей неожиданностью, филигранностью, парадоксальностью.

Все в шизоиде: холод и жар души, упрямство и податливость, безразличие и пристрастность, гениальность и чудачество — определяется теми невидимыми линиями Гармонии, которые царствуют в его душе.

7. Дифференциальный диагноз

Шизоиды бывают очень разные: авторитарные, истероподобные, инфантильные, психастеноподобные, циклоидоподобные, садистично-деловые, добрейше-беспомощные и т. д. Главное то, что за всеми этими качествами проглядывает аутистичность, которая и управляет глубинными основами их поведения. Дифференцировать шизоидную психопатию приходится, прежде всего, от шизофрении. Шизоид и шизофреник похожи нестандартностью, причудливостью, непредсказуемостью с точки зрения здравого смысла. Однако шизоидная оригинальность психологически цельно вытекает из особенностей его характера. При шизофрении мы обнаруживаем расщепленность (схизис), чего нет у шизоидов. Аутистичность, присущая любому шизоиду, свойственна многим, но далеко не всем шизофреническим людям.

8. Особенности контакта и психотерапевтической помощи

Толково об особенностях контакта с шизоидными подростками написал А. Е. Личко. Многое из этого применимо и к взрослым. Так, он пишет: «Вначале обычно приходится больше говорить самому психотерапевту, и лучшая тема для этого — трудность контактов вообще и судьба людей, которым они нелегко даются. Признаком преодоления психологического барьера, перехода от контакта формального к неформальному служит момент, когда шизоидный подросток начинает говорить сам, иногда на тему далекую и неожиданную. Останавливать его не следует: чем дальше, тем раскрытие может быть все более полным. Нужно лишь учитывать еще одно свойство шизоидов — истощаемость в контакте. Тогда бывает полезно неожиданно направить беседу на новую тему» (Личко, 1985: 15).

Психотерапевтическая помощь шизоиду зависит от типа его аутистичности. Здесь помогает психоанализ в его различных ориентациях, психосинтез (Ассаджоли), логотерапия (Франкл), НЛП (Бэндлер и Гриндер), холодинамика (Вольф), разнообразные варианты гуманистически-экзистенциальной психотерапии, транзактный анализ (Берн), гештальт-терапия (Перлз), религиозная психотерапия и др.

Дефензивным шизоидам показана ТТС. Отмечу, что некоторые шизоиды крайне негативно относятся к характерологии (что понятно следует из их характерологического склада). Многим из них важна вера в возможность бескрайне свободной трансформации человека уже здесь на земле. Им хочется верить в неограниченную автономию человеческой личности, которая имеет связь не с психофизиологическими особенностями организма, а связана лишь с Духом. Характерологические определения и понятия для некоторых из них только «загрязняют» индивидуальный подход к человеку. Однако многие шизоиды относятся к характерологии хорошо, как к полезному знанию о человеке и отношениях, но в отличие от реалистов редко кладут его в основу своего мировоззрения.

В психологической помощи шизоиду важно считаться с автономностью его личности, опираться на нее. Зрелый шизоид не примет, если ему авторитарно заявят, что у него такая-то проблема и ему необходимо делать то-то. Правильнее помочь ему самому решить, какая у него проблема и что он на самом деле хочет. Принципы недирективности и клиент-центрированности здесь особенно важны. Прочувствовать дух психотерапевтической работы с шизоидным человеком можно, прочитав статью «Навязчивости и падшая вера» (Волков, 1992: 49-70). О психологической поддержке шизоида было сказано в главе «Особенности коммуникации». Отметим еще ряд моментов.

Многим шизоидам созвучен «бархатный подход», мастерски применяемый и разработанный В. П. Криндачем (Криндач, 1996) на основе гештальт-терапевтических принципов Д. Энрайта (Энрайт, 1994). «Бархатный подход» помогает освободиться от «ярлыков» критического отношения к себе, понять себя через позитивное самовосприятие и, таким образом, приблизиться к самоподдержке и самопринятию.

Суть приема состоит в искренней апологии недостатка. Выбирается какое-то личное качество, паттерн поведения, вызывающие негативную оценку, — свою или со стороны окружающих. Затем делаются следующие шаги.

1. Человеку предлагается серьезно подумать над вопросом: «Что было бы, если бы это качество у него полностью отсутствовало?» Как правило, выясняется, что человек «обеднел бы», утеряв нечто из своего арсенала способов взаимодействия с миром. Оказывается, что полностью избавляться от данного качества нецелесообразно.

2. Теперь решается вопрос, в каких контекстах, жизненных ситуациях это качество оказывалось бы полезным, незаменимым, жизненно важным.

3. Тщательно собирается и отмечается все то полезное, что приносит человеку рассматриваемое качество (позитивное досье).

4. Предлагается понять, какая подлинная духовно-психологическая ценность выявляется в этом качестве и лежит в его основе. Как правило, глубинное намерение бывает верным, благородным, а формы и средства его осуществления неприемлемыми, что и вызывает негативную оценку данного качества.

5. «Переназывания» обсуждаемого качества в зависимости от конкретной ситуации, в которой оно проявляется. Этих переназываний может быть несколько, но все они должны быть в рамках функционального (конструктивного и целесообразного) позитивного описания. Никакие ругательные и унижающие слова при переназывании недопустимы.

6. Принцип тонкой дифференцировки. Предлагается выбрать, насколько сильно выраженным хотелось бы иметь это качество. Выбор происходит в континууме от полного отсутствия до максимально возможной выраженности — в зависимости от того, где, когда, при каких обстоятельствах человек намеревается данное качество проявлять.

7. Переосмысленное и переназванное качество с пониманием подлинной ценности, которая лежит в его основе, оставляется в том количестве, которое является оптимальным для той или иной ситуации. На этом этапе начинается собственно терапия, то есть работа с тем, что осталось вне позитивного ядра данного качества. Обычно этим остатком является неадекватная форма выражения (деструктивный паттерн), которую можно облагородить и изменить. Для реализации этого этапа могут потребоваться техники прерывания деструктивных паттернов.

Таким образом, «бархатный подход» не нацелен на «хирургическое ампутирование» душевных особенностей человека. Он позволяет бережно развивать и совершенствовать то, что человеку дано. Данный подход помогает не только шизоидам. Но сама интенция подхода с установкой на то, что человек по своей сути глубинно позитивен, особенно созвучна многим шизоидным людям.

Приведем краткий конкретный пример «бархатного подхода». Отец предъявляет жалобы на свою раздражительную несдержанность и моменты деспотизма в отношении сына. Он страдает оттого, что иногда строго наказывает его. Благодаря «бархатной терапии» проясняются положительные намерения отца: приучить мальчика к внутренней дисциплине, обучить новым формам поведения — что действительно необходимо его сыну. Из-за неумения добиться этого спокойным образом отец прибегает к слишком прямым способам ,которые он хотел бы изменить на более разумные и мягкие. Если бы он совсем не раздражался, то при данных обстоятельствах это означало бы либо безразличие, либо полное отсутствие стеничности и решительности, без которых отец вообще оказался бы неспособным к воспитанию мальчика.

Шизоидам полезны тренинги общения. Техники гуманистического слушания предполагают присоединение к собеседнику, контакт с его чувствами, эмпатию, маркировку его эмоционально-выразительных проявлений, двустороннюю обратную связь. Дефензивный шизоид, как и психастеник, часто подстраивается под собеседника, мучается производимым впечатлением, теряя при этом собственное достоинство, внутреннюю концентрацию и покой. Техники активного слушания эффективно «не работают», если слушающий находится в состоянии тревожной суеты. Вот почему, обучая дефензивных шизоидов навыкам коммуникации, прежде всего необходимо помочь им раскрыть в себе мета-навык общения — глубокое внутреннее молчание особого рода. О таком молчании говорится в духовных традициях. Мною разработано упражнение, которое я назвал «антигуманистическим» слушанием.

Суть упражнения в следующем. На фоне релаксации человеку предлагается сконцентрироваться на процессе дыхания и найти место в теле, где, как ему кажется, живет его душа, то есть доброта, любовь, тихое радостное спокойствие. Это место условно называется «сердцем души». Как правило, люди указывают на загрудинную область. Теперь уместно легкое трансовое наведение: человека просят представить место, где ему было очень хорошо (это может быть реальное место, сон, фантазия) и еще раз пережить приятное чувство. Также прошу живо воскресить в памяти любовь к себе со стороны кого-то. Благодаря этому трансовому наведению человек сосредоточивается на ощущении теплой любви, протекающей сквозь «сердце его души».

Дается ключевая инструкция, слушать другого человека, сохраняя контакт с дыханием и потоком любви внутри себя. Сообщается, что понимание слов собеседника не является целью упражнения. Главное, в присутствии другого человека сохранить внутреннее достоинство, спокойствие и контакт с собой .Возникает ощущение внутренней тишины, мелкое «я» куда-то уходит, и о него не спотыкаешься. Для многих тревожно-застенчивых людей явилось откровением, что можно находиться в контакте с другим человеком, не теряя полноты себя. Собеседники отмечали, что их слушали как-то по-особому и что в них самих стихала тревожная суета. Когда этот мета-навык становится устойчивым, наступает время для обучения навыкам общения.

Прекрасным комментарием этого упражнения является мысль владыки Антония Сурожского: «Надо стать, как музыкальная струна, которая сама не издаст звука, но как только к ней прикоснется палец человека, она начинает звучать — петь или плакать» (Сурожский, 1994: 18).

9. Учебный материал

1. Чтобы лучше вчувствоваться в мироощущение возвышенно-одухотворенных шизоидов, рекомендую следующее, несколько экстравагантное упражнение, которое специально для этой цели использую на своих семинарах. Обычно участники семинаров выполняют его с энтузиазмом. Предлагается встать на самый высокий стол в комнате и посмотреть, как с него видится комната, люди в ней, вещи и т. д. Когда этот взгляд сверху запоминается, человек спускается со стола, ходит по комнате, общается с людьми, но при этом воспринимает происходящее одновременно с двух точек зрения. Он видит происходящее таким, как видят его те, кто не стоял на столе, и одновременно таким, каким бы оно виделось сверху. Цель упражнения: понять, что многие шизоиды таким образом и воспринимают окружающее (обычным взглядом и взглядом с высоты). Можно сказать, что будто бы когда-то их душа находилась высоко, а потом спустилась на землю, воплотившись в конкретном теле, но не забыла то, что ей открывалось свыше. Этот взгляд сверху является для шизоида самым важным.

2. В фильме М. Козакова «Безымянная звезда» показан добрый, милый, рассеянный шизоидный учитель астрономии, который днями напролет сидит за своими научными книгами, мягко уклоняясь от общения с назойливыми жителями провинциального городка. Он теоретически вычислил звезду, которую никогда не увидит воочию, но хорошо представляет мысленно ее цвет, орбиту, спутники. Когда он рассказывает об этой звезде, то становится страстным патетиком, от его тихой скромности не остается и следа. В городок случайно попадает женщина, которая завораживает его красотой и ощущением, будто она явилась из другого мира. С ней он делится сокровенным. «Бывают вечера, когда небо мне кажется пустыней, звезды холодными мрачными покойниками... Но бывают вечера, когда все небо полно жизни, когда, если хорошенько прислушаться, слышно, как на каждой планете шумят леса и океаны. Бывают вечера, когда все небо полно таинственных знамений, словно это живые существа, рассеянные по разным планетам, которые смотрят друг на друга, угадывают, подают знаки, ищут друг друга...».

Жизнь разводит его с этой женщиной, но с ним остается его звезда, названная ее именем. Он философически стойко переносит это расставание, так как знает, что «ни одна звезда не отклоняется от своего пути, не останавливается».

3. В книге Ф. Капра «Уроки мудрости» (Капра, 1996: 99-100) показан разговор аутистических людей на аутистическую тему, переданный в аутистическом стиле. Речь идет о метафоре трансформации универсального сознания в индивидуальное. Первый этап трансформации — образование волны в океане. Волна есть океан, а океан есть волна. Здесь еще нет раздельности. Второй этап — краткие моменты раздельного существования, когда волна раскалывается на капли, которые, падая, тут же поглощаются океаном. Третий этап. Волна оставляет на берегу маленький водоем. Он представляет собой продолжение океана и отдельную сущность до тех пор, пока не придет другая волна и не заберет его с собой. Следующий этап — вода испаряется и образует облако. Первоначальное единство утеряно. Но облако прольется дождем и воссоединится с океаном. И наконец, этап финального разделения — снежинка. Связь с первоначальным источником кажется совершенно забытой. Снежинка представляет собой четко структурированную индивидуальную сущность. Только глубокое знание поможет признать, что снежинка есть океан, а океан — снежинка. Ей нужно, так сказать, пережить смерть «эго», чтобы вернуться к источнику.

Так, присутствуя при разговоре С. Грофа и Ф. Капра, читатель переживает метафору «игры в прятки» океана с самим собой. Для шизоида эта красивая метафора таит многообразие глубоких духовных смыслов.