Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

План урока

1. Тема поэта и поэзии традиционная, сквозная в европейской культуре.
2. Тема гражданской миссии поэта в стихотворении “Лицинию”.
3. Идея избранного круга поэтов как “священной истины друзей”, противопоставляемых толпе (“Жуковскому”)
4. Стихотворение “Разговор книгопродавца с поэтом”.
5. Два образа поэта в поздней лирике Пушкина:
   а) поэт как пророк (“Пророк”); преобладающая идея образа поэта – пророка – этическая идея долга перед людьми
   б) поэт как жрец (“Поэт и толпа”, “Поэту”); преобладающая идея образа поэта – жреца – эстетическая.
6. Судьба поэта в творчестве Пушкина.
   а) символически выраженная мысль об особой судьбе поэта в стихотворении “Арион”.
   б) творчество возвышает обычного в жизни человека над другими (“Поэт”).
   в) посмертная слава, отождествляемая с вечной жизнью (“Я памятник себе воздвиг …”).

Образовательные.

• Показать, что тема поэта и поэзии традиционная, сквозная в европейской культуре.
• Показать эволюцию этой темы в лирике А.С.Пушкина.
• Показать неоднозначность трактовок (интерпретаций) стихотворений А.С.Пушкина.
• Определить философский аспект в лирике Пушкина.
• Уточнить и углубить чувства поэта, приблизиться к авторской позиции.

Развивающие.

• Развивать навыки анализа лирического стихотворения, умение делать обобщающие выводы.

Воспитательные.

• Развивать навык владения культурными нормами и традициями русской речи.
• Воспитывать читательскую культуру школьников.

Оборудование.

Стенд с портретами, иллюстрациями, книгами по теме урока.

Ход урока

Вступительное слово учителя:

Эта тема традиционная, сквозная в европейской культуре. Монолог поэта о себе самом встречается еще в античной поэзии.

Основные аспекты:

Процесс творчества, его цель и смысл
- взаимоотношения поэта с читателем (мотив “толпы”)
- взаимоотношения поэта с властью (ситуация “поэт и царь”)
- взаимоотношения поэта с самим собой (вина, совесть, оправдание)
Все эти направления темы широко представлены у Пушкина. В лицейский период творчества мы встречаемся с образом поэта – праздного ленивца (восходит к Батюшкову). Но уже в стихотворении “Лицинию” звучит тема гражданской миссии поэта, говорится о его задачах перед потомством:

В сатире праведный порок изображу
И нравы сих веков потомству обнажу.

Тема поэта и поэзии в лирике Пушкина тесно связана с темой свободы - в аспекте свободы творчества - и на разных этапах раскрывается по-разному. Эта же тема будет определяющей и в стихотворениях “Вольность” (1817) и “Деревня” (1819).
В “Вольности” поэт словно отрекается от прежде волновавшей его темы любви и отдает свой талант воспеванию свободы:
Беги, сокройся от очей,
Цитеры слабая царица!
Где ты, где ты, гроза царей,
Свободы гордая певица?
Приди, сорви с меня венок,
Разбей изнеженную лиру…

Далее в тексте “Вольности” образ поэта конкретизируется: мы видим задумчивого певца, который размышляет над судьбой тирана, глядя на “забвенью брошенный дворец” Павла I, смело дает “урок” царям в последней строфе стихотворения.
В элегии “Деревня” поэт, свободный от суеты и заблуждений в милом деревенском уединении, окруженный трудами великих писателей и мыслителей, желает придать своей поэзии гражданский пафос:

Почто в моей груди горит бесплодный жар
И не дан мне судьбой витийства грозный дар?

Помимо мотива гражданского служения, в этот период особое значение приобретает мотив внутренней (“тайной”) свободы и независимости поэта (“Н.Я.Плюсовой”):
Свободу лишь учася славить,
Стихами жертвуя лишь ей,
Я не рожден царей забавить
Стыдливой музою моей.
………………………………………
И неподкупный голос мой
Был эхо русского народа.

Идея избранного круга поэтов как посвященных, “священной истины друзей”, противопоставляемых толпе (“Жуковскому”):

Ты прав, творишь ты для немногих,
Не для завистливых судей,
Не для сбирателей убогих
Чужих суждений и вестей,
Но для друзей таланта строгих,
Священной истины друзей.

Эти мотивы сохраняют значимость для Пушкина на протяжении всего творчества.
В дальнейшем в пушкинском прочтении темы поэта и поэзии появляются новые мотивы.

В стихотворении “Разговор книгопродавца с поэтом”, который написан в форме диалога,

Чем объясняется этот выбор?

Диалогическая форма стихотворения передает конфликтность точек зрения книгопродавца и поэта на вопросы искусства.

мы встречаемся с образом поэта – романтика, который предъявляет высокие требования к искусству, говорит о бескорыстности своего творчества.
- Внимательно перечитайте первые 5 ответов поэта. Какие три аспекта творчества отвергает поэт, почему? Какой ответ является содержательной кульминацией стихотворения? Какие автобиографические мотивы звучат в этих ответах?
Три аспекта творчества отвергает поэт:
1) ради денег;
2) ради славы;
3) ради женщины.
Разочаровавшись в своем творчестве (ни толпа, ни возлюбленная не в состоянии его постичь), поэт выбирает свободу.

Что ж изберете вы?

Свободу (!!! – кульминация).

Но чтобы быть свободным, надо продавать свой труд:

Не продается вдохновенье,

Но можно рукопись продать.

Так оказались связаны свобода и зависимость от публики

Какие требования предъявляет время?
Наш век – торгаш; в сей век железный
Без денег и свободы нет.
Что слава? – Яркая заплата
На ветхом рубище певца.

Но если поэт согласиться с требованиями жестокого времени?

Поэт перестанет быть собой!!!

Что становится воплощением этого?

Вторжение прозы в финальную реплику стихотворения: “Вы совершенно правы. Вот вам моя рукопись. Условимся”.

Слово учителя.

Только человеческими силами невозможно защитить поэзию от наступления жестокой людской пошлости, и потому поиск высшей защиты для творческой свободы искусства и приводит к появлению философских мотивов в стихотворениях Пушкина о поэте и поэзии.

Так в “Пророке” (написан в 1826 г. по дороге из Михайловского в Москву, куда опальный поэт ехал для встречи с царем) звучат библейские мотивы. Стихотворение имеет прямое отношение к теме поэта и поэзии, ведь слово “глагол” - главное орудие и пророка, и поэта.

Беседа.

Какой философский смысл вкладывается поэтом в мотивы “дух жажды”, “пустыни”, “перепутья” в начале стихотворения?

Стихотворение Пушкина “Пророк” интересно сравнить с его библейским источником. В “Книге пророка Исайи” говорится о том, как человек желал сделаться пророком (пророк – в Библии вестник воли Божией, предсказатель; пророки воспитывали в народе веру и благочестие, руководили гражданскими правителями, совершали чудеса, писали священные книги). У Пушкина герой вовсе не считает себя выше людей и не хочет себя им противопоставлять. Этот человек вовсе не считал себя существом высшего порядка и не готовился в пророки. Его выбрал шестикрылый серафим, и все действия этот ангел высшего чина будет производить с человеком, не спросив на это его желания.

Почему именно на этого человека пал выбор?

Он был “духовной жаждою томим”, не удовлетворялся лишь благами материального мира. “Перепутье”, где его встретил Серафим, тоже знак духовных исканий будущего пророка.

В чем особенность построения стихотворения? Почему физическому преображению героя посвящена большая часть стихотворения? Как это, по-вашему, обусловлено идейным смыслом стихотворения?

В результате действий Серафима преображаются органы чувств и тело человека: пророк должен иметь нечеловеческую зоркость взгляда, особый слух, иные, чем у обычного человека, язык и сердце. И миссия ангела – преобразовать тело будущего пророка. Операция эта к концу становится все более мучительной и кровавой: если к глазам он прикасается “перстами легкими как сон”, то для того, чтобы вынуть сердце, он мечом рассекает грудь.

Что происходит с органами чувств и телом человека в момент преображения?

Глаза будущего пророка стали “вещими” и стали похожи на глаза “испуганной орлицы”: слишком многое они увидели. И слышать он стал то, что недоступно для человеческого слуха: из высот, глубин, далей приходят к нему звуки:

И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.

Грешный язык (и “празднословный и лукавый”) заменен жалом мудрой змеи – беспощадная истина отныне будет вещаться этим языком. Человеческое сердце тоже, оказывается, не годится для выполнения новой миссии: слишком нежное, “трепетное”. Вместо него в грудь водвинут “угль, пылающий огнем”. Жар и свет этого сердца необходимы новому преображенному существу для смелого провозглашения своих пророчеств, высоту и силу которым придает воля Бога:

Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей.

Кого же представил Пушкин в своем герое: далекого библейского пророка или поэта, принявшего пророческий дар? (стихотворение называется не “Поэт”, а “Пророк”.)

Разные точки зрения:

1) “Кого же он (Пушкин) дал нам в своем “Пророке”? Это идеальный образ истинного поэта в его сущности и высшем призвании”.

В.Соловьев. Значение поэзии в стихотворениях Пушкина.1899.

2) “ Библия и Коран дали в пору зрелого становления возможность Пушкину утвердиться в его новом самоощущении художника небывалой до того степени ответственности и высокого миссионерства. И – соответственно - свободы и независимости от чего бы то ни было, кроме своего призвания… Пушкин поднимает себя до пророка…”

Н.Скатов. Пушкин. 1990.

3) “В “Пророке” видели и видят изображение поэта, для чего, в сущности, нет никаких данных… Пророк – лишь один из пушкинских героев, гениально постигнутый, но Пушкину не адекватный… “Пророк” - отнюдь не автопортрет и не портрет вообще поэта… Поэта Пушкин изобразил в “Поэте”, а не в “Пророке”. Очень зная, что поэт порою бывает ничтожней ничтожнейших детей мира, Пушкин сознавал себя великим поэтом, но нимало не претендовал на “важный чин” пророка.

В.Ходасевич. “Жребий Пушкина”. Статья С.Булгакова.1937.

4) “Его (Пушкина) “Пророк”, сбивший всех с толку и так прославленный Достоевским, - замечательная библейская стилизация… В позу пророка Пушкин почти никогда не становился”.

А.Кушнер. Средь детей ничтожных мира: Заметки на полях.1994.

“Это стихотворение как подлинно совершенное поэтическое произведение допускает несколько толкований. Мы не обязаны делать выбор между пророком – проповедником слова Божия, и боговдохновенным поэтом; оба эти значения мерцают одно сквозь другое с “одинаковой художественной достоверностью”.

В.С.Баевский. История русской поэзии:1730 – 1980 гг. 1994.

Пророка и поэта роднит способность видеть мир таким, каким его никогда не увидит простой человек: они оба видят его скрытые, тайные стороны. Пророк “поправляет” мир – поэт отражает мир. Пророк несет людям слово Божье – поэт создает свои слова (может быть тогда, когда он становится боговдохновенным?) Они оба обращаются к людям, открывая им правду о земле и небе.

Слово учителя.

В 1827 – 1830 гг. Пушкин создал три программных стихотворения на тему поэта и поэзии. Ему было необходимо отстоять творческую свободу.

Проблеме отношений поэта с “толпой” посвящено стихотворение 1828 года “Поэт и толпа”, построенное в форме диалога.

Беседа.

Каково значение диалогической формы стихотворения?

Кстати, “бессмысленный народ” лишь в заглавии назван “толпой”, а непосредственно в тексте стихотворения он именуется “чернью”. Неправомерно подразумевать под “чернью” так называемый “черный народ”, простонародье. Историки литературы давно пришли к мысли, что “чернь” - понятие более широкое: это все те, кто пытался ущемить его творческую свободу.

Каков образ толпы, черни?

“Чернь” дает поэту наказы, которые отнюдь не новы: ведь она только и просит поэта “учить” ее, давать “смелые уроки”, потому что погрязла в пороках. Но в словах “черни” звучат лишь потребительские нотки:

Ты можешь, ближнего любя,
Давать нам смелые уроки,
А мы послушаем тебя.
- В чем упрекает ее поэт?

В этом вовсе нет желания измениться. И поэт с достоинством отвечает толпе:

Тебе бы пользы все – на вес
Кумир ты ценишь Бельведерский.
Ты пользы, пользы в нем не зришь.
Но мрамор сей ведь бог!.. так что же?
Печной горшок тебе дороже:
Ты пищу в нем себе варишь.

Вот к такому отрицанию искусства можно прийти, если исходить из требования пользы.

Можно ли привлекать искусство к искоренению преступлений?

Кому уподобляет поэтов Пушкин?

За многие века существования цивилизации, считает Пушкин, на земле лишь увеличиваются преступления, и привлекать искусство к их искоренению - тщетно, раз это не смогли сделать “бичи, темницы, топоры”. И вообще “сметать сор” - дело уборщиков, а не жрецов. Вот кому – жрецам – Пушкин уподобил поэтов. “Служенье, алтарь и жертвоприношенье” - высокая миссия и тех и других.

В чем видит Пушкин истинное призвание поэзии?

Назначение (не цель!) поэзии таково:

Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.

Отрицание “житейского” - злобы дня, каких-либо выгод, расчетов в искусстве и утверждение красоты (“звуков сладких”), божественного смысла (“вдохновенье”, “молитвы”) своего служения – вот позиция Пушкина в 1828 г. по самому коренному вопросу искусства.

Слово учителя.

Отстоять в 1828 году свою творческую свободу Пушкин смог, отвергнув “учительную” роль литературы. Но пройдет несколько лет, Пушкин, осознавая себя в иной, в гораздо более широкой общественной среде, несколько иначе поставит вопрос о назначении поэта и поэзии.

В сонете “Поэту” (1830г.) Пушкин, называя поэта “царем” (именно как царь, поэт должен жить один и ни от кого не зависеть), не только провозглашает свободу поэта (“дорогою свободной”), но и вводит существенное ограничение этой свободы:

…Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум.

“Свободный ум” - гарантия верности пути поэта. Раз ум свободен, свободна и дорога. И вот так, обретя свободу, ни на что не отвлекаясь (ни на шум “восторженных похвал”, ни на “суд глупца”, ни на “смех толпы холодной”, “не требуя наград за подвиг благородный”), оценивая себя сам (“Ты сам свой высший суд”), “взыскательный художник” должен идти по жизненному пути. И если он доволен результатом, то пусть его не волнует брань толпы, которая “плюет на алтарь , где твой огонь горит, и в детской резвости колеблет твой треножник”. Вновь, как в стихотворении “Поэт и толпа”, возникает ассоциация поэт – жрец. Но раздражение по поводу “детского”, несознательного поведения толпы отсутствует, потому что она не ведает, что творит.

В чем видит поэт истинное призвание поэзии?

“Пушкин был убежден, что поэзия - самодостаточное явление, не нуждающееся в оправдании, в чьем- либо одобрении. У нее нет задач вне ее самой. Он писал Жуковскому: “Ты спрашиваешь какая цель у “Цыганов”? вот на! Цель поэзии – поэзия – как говорил Дельвиг (если не украл этого). Думы Рылеева и целят, а все невпопад.”

В.С.Баевский. История русской поэзии: 1730 – 1980гг. 1994.

Слово учителя.

В эти годы поэт остро почувствовал покушения на свою свободу. Поэт – это призвание и профессия, предмет размышлений Пушкина в 1827 – 1831 гг. Кто же такой поэт? Отличается ли он от других людей или такой же как все? Ответ Пушкина, который он даст в сонете “Поэт”, не прост.

Какова природа поэта?

Пушкин высказывает парадоксальное мнение на сей счет:

1) ничему человеческому, оказывается, не чужда его душа. Он так же, как и другие, бывает погружен в суету мира; его “душа вкушает хладный сон”; автор вполне допускает даже то, что поэт может быть “всех ничтожней” среды “детей ничтожных мира”, то есть он может быть обычным, земным человеком, потому что его “святая лира молчит”. До того момента, пока не требует поэта к священной “жертве Аполлон”.

Каким образом поэт услышал “требования Аполлона”?

Оно приходит в виде “божественного глагола”, внятного для “чуткого слуха” поэта. Начало творческого процесса, по Пушкину, неожиданно для поэта и вдохновлено божеством (т.е. творческое вдохновение – от Бога). Именно могучая сила вдохновения, действию которой подчиняется поэт, переводит его жизнь в другое русло, отрывая поэта от суеты, от “хладного сна” души.

Сразу начинается мощное преображение поэта, пробуждается его спавшая душа:

Душа поэта встрепенется,

Как пробудившийся орел.

Как меняется поэт?

2) После этого события поэт резко меняется.

Он отстраняется от людской суеты (при этом у него нет никакого презрения к людям);

Перестает поклоняться “народному кумиру”;

Он “тоскует”, окруженный забавами, увлекавшими его.

Как же в этот момент складываются отношения поэта и общества?

Он становится гордым, “ диким и суровым”, погружается в себя, не может находиться среди обычных людей, в мирской суете?

Вдохновение требует одиночества, свободы от повседневности:

Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво.

Бежит он… “на берега пустынных волн, в широкошумные дубровы” - это, конечно, поэтическая условность, символы покоя и уединения. Там легче претворять в стихи “звуки” и “смятенье”, которыми он оказался наполнен.

И Пушкин как будто “останавливает мгновенье” - перед нами поэт, запечатленный в момент вдохновения. Поэтому здесь нет зрительного образа, его заменяют психологические детали.

Прав ли Вл.Соловьев., утверждая, что “2-я его половина возвращает нас к “Пророку”?

Как в результате действий серафима преображаются органы чувств и тело человека: пророк должен иметь нечеловеческую зоркость взгляда, особый слух, иные, чем у обычного человека, язык и сердце; так и могучая сила вдохновенья (“божественный глагол”) на наших глазах переводит жизнь поэта (которая ему уже не принадлежит) в другое русло.

Но говоря о пушкинском идеале поэта и поэзии, нельзя не вспомнить следующее его высказывание: “поэзия… не должна иметь никакой цели, кроме себя самой”, “цель художества есть идеал, а не нравоучение”. Эти два идеала (пророк и жрец) противоречат друг другу, но у Пушкина они гармонически друг друга дополняют. Следующее поколение поэтов утратило эту гармонию и разделилось на приверженцев идеи “чистого искусства” и на сторонников идеи социальной поэзии.

Слово учителя.

В конце жизни Пушкин находит мощный способ выражения своих заветных мыслей о назначении поэзии. В 1836 г. написано его знаменитое стихотворение “Я памятник себе воздвиг нерукотворный…”, которое принято называть просто “Памятником”.

Беседа.

Какие поэты были литературными предшественниками Пушкина в развитии этой темы?

У Пушкина в трактовке своей поэзии как памятника были блестящие предшественники: это древнеримский поэт Гораций, эпиграфом из которого открывается стихотворение. В русской литературе эту мысль продолжили Ломоносов, Державин.

С чем сравнивает Пушкин свой нерукотворный памятник?

Пушкин начинает со сравнения: свой “нерукотворный памятник”, воздвигнутый поэзией, он сравнивает с “Александрийским столпом”. Что здесь имеется в виду - маяк в Александрии или Александровская (в честь Александра I) колонна на Дворцовой площади в Петербурге, воздвигнутая незадолго до написания стихотворения? Кстати, Пушкин нашел повод не явиться на празднование открытия этой колонны. Божественный смысл подлинной поэзии начинает обнаруживаться с первых строк стихотворения: памятник этот – “нерукотворный”, он “вознесся” словно бы не по воле людей, а собственной силой. Но Пушкин подчеркнул также, что у его нерукотворного памятника – “глава непокорная”.

Что имеется в виду?

Независимость и свобода свойственны пушкинской поэзии.

Какая мысль является духовно – философским центром стихотворения?

Величественная мысль о преодолении смерти. Вечная жизнь человека обеспечена настоящей поэзией:

Нет, весь я не умру – душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит…

Вдумаемся, как назвал здесь Пушкин свою поэзию – “заветная лира”. В этом имени – задушевность и любовь.

- В чем видит Пушкин залог бессмертия своей поэзии?

Если предшественники связывали идею посмертной славы поэта с величием и мощью государства (“Пока великий Рим владеет светом…”, “Доколь славянов род вселена будет чтить…” - до этой поры простирается магия имени поэта у Ломоносова и Державина). Пушкин переосмысливает этот мотив и принципиально изменяет масштаб соотношения поэзии и государственности. Его поэт возвышается над государственными границами и символами державной власти; жрецы искусства как будто имеют собственное Отечество, и потому “памятник” - поэзия существует, пока сама она не исчезнет с лица земли:

И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.

В чем видит Пушкин главную причину своей долгой жизни в народе, источник его любви?

1) В добре (“чувствах добрых”), которое пробуждает его поэзия. Добро – это абсолютное качество великой поэзии. В процессе работы над стихотворением Пушкин отверг строку “Звуки новые для песен я обрел”, более близкую первоисточнику. Высокое этическое значение поэзии кажется ему исключительно важным, и именно мысль о нравственной силе стихов позволяет Пушкину определить и другой источник своей посмертной славы –

2) Это прославление свободы. Именно в нем – залог “самостояния”, независимости поэта от “жестокого века”, в котором ему пришлось жить.

3) “И милость к падшим призывал”. Христианское понятие милосердия, “милости” становится очень важным у позднего Пушкина, соединяясь с народной жалостью к оступившимся, “падшим”. Милосердие к согрешившим является одной из главных нравственных ценностей в народе. В призывании поэтом “милости” - оправдание его жизни и поэзии, верность друзьям юности, сожаления обо всех страдающих, униженных, заблудших.

Обращение е музе в последней строфе. Как вы понимаете его смысл?

В конце стихотворения есть призывы – увещевания к своей музе. Чтобы обеспечить себе бессмыслие, надо быть послушным “веленью Божию” и научиться не реагировать ни на обиды, ни на почести, ни на неправедный суд.

Заключение.

Так соединились в конце жизни Пушкина его ранние требования к подлинной поэзии

• свобода;
• независимость от мнений толпы;
• исполнение воли Бога;

с поздними представлениями об укорененности настоящей поэзии в народной почве, ее причастности нетленным народным ценностям

• добра;
• свободы;
• милосердия.

Всякий крупный поэт в тот или иной период своей творческой судьбы терзает себя вопросами о значимости поэзии и собственного поэтического творчества. В стихотворениях А.С.Пушкина «Поэт», «Пророк», «Эхо», «Я памятник себе воздвиг…», «Поэт и толпа» и других звучат мотивы поэта-избранника, поэта-жертвы, служителя, пророка, мессии, который не должен ориентироваться на восприятие его стихов людьми, «ждать ответа» или наград и похвал. В лирике М.Ю.Лермонтова поэт-пророк осмеян, «Каменья», брошенные в него за его откровения, стали для него трагедией бесполезности, бессилия и одиночества.

В 50-е годы и Некрасов часто обращается к этой теме. В этих стихах поэт продолжает свой излюбленный лексический ряд: муза, лира, народ, толпа, поэт, гражданин, любовь, ненависть…

В стихотворении 1855 года «Праздник жизни – молодости годы…» лирический герой называет «баловнем судьбы, другом лени», очевидно, поэта «чистого искусства». Некрасовские строки были болезненной реакцией на позицию теоретиков «чистого искусства», причислявшего Пушкина к своему стану, а любая болезненная реакция – это тоже крайность. Свой стих поэт сознательно и честно характеризует такими эпитетами, как «Суровый, неуклюжий». Он пишет на злобу дня, им движет только собственная боль, украшение жизни не входит в его задачу. Некрасов горд своей судьбой, но одновременно завидует «поэзии свободной», красоте и лёгкости слога «Баловней свободы». И всё же лирический герой Некрасова отстаивает свою правоту в этом поэтическом противостоянии:

Нет в тебе творящего искусства…

Но кипит в тебе живая кровь.

В последних строках стихотворения звучит мотив бессилия и беззащитности. Он вновь сближает понятия любви и ненависти:

…Торжествует мстительное чувство,

Догорая, теплится любовь…

Любовь, по Некрасову, выполняет две, казалось бы, взаимоисключающие функции: «добрых прославляет» и «клеймит злодея и глупца».

Ещё более резко разведены два типа поэтов и одновременно сделан поэтический выбор в стихотворении «Блажен незлобивый поэт…», написанном тремя годами раньше, после смерти Н.В.Гоголя. Блаженным Некрасов всегда называет благополучного, довольного собой, не обиженного судьбой. «Незлобивый» никому не вредит, никого не трогает, он безобиден, у него нет врагов.

«Толпа» у Некрасова далеко не то же самое, что «народ». Эти понятия в его поэзии разведены. В «Элегии» он в одной строке напишет: «…Толпе напоминать, что бедствует народ…». Толпа бездушна и погружена в массовое блаженство. Её не трогают, и она в ответ носит поэта на руках. Ей не нужно, чтобы кто-то стал пророком или «глаголом жёг сердца людей». Настоящий поэт должен стать «обличителем толпы, её страстей и заблуждений», ибо если не он, то кто же растормошит, взбудоражит, встряхнёт толпу? Наслаждение поэт видит в вере, что хотя бы после смерти его «поймут» и будет результат, и тогда его сегодняшняя жертва собственным благополучием будет оправдана.

«Поэт и гражданин»

Наиболее полно и противоречиво тема поэта и поэзии разрешается в большом стихотворении 1855 года «Поэт и гражданин», написанном в традиционной форме диалога.

И Поэт, и Гражданин у Некрасова – фигуры трагические. Это стихотворение – диалог с самим собой, болезненное раздвоение личности, попытка разрешить мучительные сомнения. Некрасов развивает лермонтовскую тему непонятого, осмеянного пророка. Поэт «сложил смиренно руки» лишь после того, как не увидел понимания и поддержки и осознал бессмысленность жертв. Он считает блаженным «безмолвного гражданина», так как от его гражданственности нет толку, если он молчит, не пишет. Гражданин, в свою очередь, называет «гражданина безгласного» не блаженным, а жалким, а блажен для него, наоборот, «болтающий поэт».

Поэт понимает ценность позиции Гражданина, более того – в его душе жив Гражданин: «…тот роковой, напрасный пламень / Доныне сожигает грудь». Поэт страдает от своей трусости, так как, довольствуясь малым, он потерял вдохновение, «Муза… отвернулась» от него:

Угрюм и полон озлобленья

У двери гроба я стою…

Это стихотворение – своего рода подстёгивание, поддержка самого себя и подобных, упрёк тем, кто не отдаёт свой поэтический дар служению истине, но и не меньший упрёк толпе, которая, «послышав звуки, сочла их полной клеветой», забросала пытавшегося говорить правду поэта каменьями. Поэт отказался от своего предназначения не просто и не сразу, а лишь после того, как увидел, что бессмысленно бороться, жертвуя собой ради тех, кто сам ничего не хочет и не ценит.

Стихотворение кончается многоточием после слов не Гражданина, а именно Поэта. В этих словах звучат сомнения и горечь от неосуществимости смысла жизни и творчества. Выбор слишком мал: либо быть гражданином, но не поэтом (безгласным гражданином), либо, будучи истинным поэтом-гражданином, погибнуть в бессмысленной борьбе.

Тема нашего урока – тема поэта и поэзии в лирике Пушкина конца 1820-х гг. Речь пойдет о двух стихотворениях: о стихотворении «Пророк», написанном в 1826 году, и о стихотворении «Поэт и толпа», написанном в 1828 году.

Тема: Русская литература XIX века

Урок: Тема поэта и поэзии в лирике А.С. Пушкина. («Пророк», «Поэт и толпа»)

Судя по хронологии, мы находимся во втором Петербургском периоде Пушкина, после Михайловской ссылки, где по сложившейся традиции, источником которой был и сам Пушкин, его муза стала приобретать все более жизнеподобные черты, напоминающие собою Пушкинский реализм. Однако, некоторые темы в творчестве Пушкина начинают разрабатываться, опираясь на романтические традиции. И в первую очередь, это касается темы поэта и поэзии. Напомним, что в творчестве Пушкина именно темы поэзии приобретают характер того мира, в котором может осуществиться высшая степень человеческой свободы. Именно поэтому эта романтическая традиция становится важной подпоркой для осуществления тех замыслов, о которых пойдет речь. Прежде чем завести разговор о конкретных Пушкинских произведениях, напомним, что в поэзии романтиков, в поэзии Пушкинских учителей (Жуковского, Батюшкина), у гражданских романтиков (Рылеева) и ближайшего лицейского друга Пушкина В.К. Кюхельбекера тема поэта и поэзии приобретала особенный характер. Она выходила за рамки представлений о том, что можно мыслить себе поэтам и поэтическим творчеством. Поэт под пером романтиков приобретал облик идеального человека, который по-своему воспринимает окружающий мир. Его поэтическое дарование – это не разговор о стихотворстве, это не разговор о писании стихов, это разговор об особом видении мира, об особом переживании мира, доступном отнюдь не всем. Поэты-романтики, безусловно, отделялись от толпы и превращались в достаточно одинокий, с одной стороны, а с другой – объединенный общим священным союзом круг людей, которые оказывались близки и родственны друг другу, скорее в таком духовном смысле. Не случайно, что Пушкин выбирает для развертывания темы поэта и поэзии некоторые метафорические ходы. В одном случае, перед нами возникает фигура поэта, метафорически представлена фигурой пророка, в другом случае – образом жреца. Между ними есть что-то общее, потому что и тот, и другой являются посредниками между миром богов и миром людей. Язык богов обычному человеку невнятен, потому что боги говорят на языке, недоступном обычному человеческому пониманию. Между миром божественного языка и миром людей с необходимостью возникает промежуточная фигура – фигура пророка, фигура жреца, миссия и цель которых сделать внятным и понятным тот язык хоть в какой-то мере, потому что до конца расшифровать и понять всю меру божественной идеи человеческому уму недоступно. Во всех Пушкинских стихотворениях сохраняется эффект недосказанности, некой тайны и недоступности обычному человеческому пониманию, потому что в концепции поэт сохраняет свою таинственность и непонятность обычному человеческому сознанию. Для того чтобы хоть как-то приблизиться к пониманию этих Пушкинских произведений, есть резон обратиться к прямым значениям и смыслам этих метафор, к которым обращается Пушкин.

Грамотному читателю XIX века, хорошо знакомому с библейской традицией, было понятно, что многие мотивы Пушкинского стихотворения восходят к тексту Ветхого Завета, а именно к книге пророка Исайи.

Поэтому есть резон обратиться к этому тексту, чтобы увидеть, что именно позаимствовал оттуда Пушкин и как он переработал текст данной книги. Есть также необходимость отметить то обстоятельство, что сама по себе фигура пророка в библейской традиции возникает неожиданным образом, в том смысле, что библейские пророки – это не какие-то выдающиеся личности, а обычные древнееврейские пастухи, на головы которых вдруг неожиданно сваливалась эта божественная миссия: идти и сказать еврейском народу необходимые слова Бога. Поэтому почти во всех библейских книгах обнаруживается один и тот же близкий сюжет, который нам знаком как избрание пророка. Это первое столкновение ничего не ожидающего человека с Богом. Именно это самое место и привлекло внимание Пушкина. Первое, что переживает Исайя, услышав голос Бога, это свою собственную нечистоту. Он, будучи обычным человеком, оказывается греховным, как минимум, первородным грехом. И когда он выясняет, что ему нужно нести Слово Божье, то первое, что он просит, это очистить его нечистивые уста от этого греха. И вот тогда появляется шестикрылый серафим, который берет уголь из жертвенника и прижигает им уста Исайи, снимая с него этот грех и делая возможным то, чтобы эти человеческие уста несли Слово Божье. А дальше Исайя слышит тот текст, который ему нужно нести к мятежному Израилеву дому: «Глазами смотреть будете и не увидите, ушами слышать будете и не услышите, ибо огрубело сердце народа сего, и не придут ко мне, чтобы я исцелил их» .

Рис. 2. Пророк Исайя (Дж.Б. Тьеполо) ()

Уже отсюда видно, что Пушкин какие-то мотивы этой книги использует в своем стихотворении, но в глубоко преобразованном виде.

Если речь идет о стихотворении «Пророк», то напомним, что в XIX веке в популярной хрестоматии, в которой печатались лучшие произведения русских поэтов, которую издавал Галахов,

это стихотворение однажды было напечатано с примечанием – Исаий. Пушкин действительно перерабатывает книжку «Пророк Исайя», намекая тем самым, что в своем стихотворении он вовсе не стремиться создать поэтический облик библейского пророка. Или, по крайней мере, не только это, потому что обстоятельства заставляют думать, что перед нами метафора поэта и его поэтического служения:

Духовной жаждою томим…

И это уже новость, потому что если на библейского пророка эта божественная миссия сваливалась неожиданно, то Пушкинский лирический герой томим духовной жаждою. А это значит, что последующая встреча с серафимом и Богом возникает как ответ на его духовную жажду, на его переживания, на нехватку духовной опоры, духовного смысла своей жизни.

Рис. 4. Шестикрылый серафим (М.А. Врубель, 1905 г.) ()

Тогда в ответ на духовную жажду ему навстречу посылается шестикрылый серафим. Этот персонаж из духовной иерархии единственный раз упоминается только в книге «Пророк Исайя». Тогда с Пушкинским пророком происходит некое преобразование. Легко заметить, что преобразование касается тех самых частей, которые вспоминает Бог, предлагая Исайю свою пророческую миссию – глаза, уши и сердце:

Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, –
И их наполнил шум и звон:

И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.

Если у Исайи этот шестикрылый серафим углем все-таки прикасался к губам, то в Пушкинском стихотворении он вдруг оказывается вместо сердца. В конце концов, эта удивительная метаморфоза заканчивается тем, что перед нами возникает совсем парадоксальный образ трупа, человек оказывается уничтожен в своем неком природном, человеческом, натуральном качестве. Все его органы чувств изменились. С точки зрения пророческой книги, они оказались очищены. И тогда этот лежащий труп голосом Бога воскрешается:

«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».

И все равно остаются загадки. Одна из самых значительных это, конечно, то, что открылось пророку в процессе этого преобразования? Пожалуй, единственное место, которое что-то объясняет, это вот этот фрагмент:

И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.

Казалось бы, перед нами некая картина мира, но обратите внимание, по крайней мере, то, что можно извлечь из Пушкинского текста, уже само по себе удивительно. Обычные люди все-таки видят море, а вот пророку открывается еще и «гад морских подводный ход», он видит морское дно. Обычный человек видит небо, а Пушкинскому пророку открывается ангелов полет, нечто выходящее за рамки человеческого зрения. Он видит некую картину мироздания сверху донизу. Причем как бы одномоментно, одновременно. Потому что когда мы смотрим на небеса, мы не видим, что происходит у нас под носом, под ногами, когда мы смотрим под ноги, мы не видим небес. И только пророку дана возможность видеть стереоскопическим образом одновременно все, что невозможно увидеть человеческому зрению. За всем за этим стоит еще одна более значительная библейская традиция. Видите ли, все мироздание – это творение Бога, в котором воплотилась его премудрость. Но опять же, в нашей обычной человеческой земной практике мы отнюдь не ощущаем нашу жизнь как исполненного божественного промысла, божественного смысла. Скорее наоборот, нам кругом видятся одни несоответствия, одни неприятности, зло, которое всякий раз мешает нам осуществить свою человеческую мечту. И нужно встать на какую-то странную, необычную позицию для того, чтобы через все несовершенство мира вот таким необычным, почти фантастическим образом, обнаружить за всем этим стоящую божественную гармонию и, разумеется, устыдиться своего собственного несовершенства. Более того, темой, которая пронизывает все это стихотворение от его начала до финальной строчки «Глаголом жги сердца людей», становится тема огня, тоже представлена разными метафорами. Сначала это шестикрылый серафим (с древнееврейского – огненный), потому что его функция как раз испепелять этим божественным огнем грехи мира. Это угль, пылающий огнем, который возникает вместо прежнего человеческого сердца в груди пророка. И наконец, миссией его – «глаголом жечь сердца людей». Становится понятно, что этот поэт-пророк должен производить с людьми почти такую же операция, какую произвел над ним серафим. Он должен заставить людей по-другому видеть, слышать, воспринимать окружающий мир. Но для того, чтобы это преобразование произошло, по существу каждый из нас должен убить в себе человека обычного и возродить духовного. В стихотворении «Пророк» все-таки его лирический герой ведет разговор от своего собственного имени «Я».

Когда речь идет о Пушкине и его произведениях, то в истории русской культуры и поэзии каждое из них могло сыграть свою собственную самостоятельную роль. То, что в Пушкинском творчестве выглядит вполне завершенным и гармоничным, в восприятии последующих поэтов могло разойтись в разные стороны. Имеется в виду, то обстоятельство, что, предположим, тема поэта и поэзии, развернутая в стихотворении «Пророк», в дальнейшем послужило развитию того направления в русской поэзии, которое принято называть гражданской поэзией. Оно и понятно, потому что в данном случае поэт выступал в качестве общественного деятеля, смысл деятельности которого заключался в попытке переделать окружающий мир. И это вполне вписывалось в определенную традицию, на которую тоже опирается Пушкин. В первую очередь, это традиции гражданской поэзии, гражданского романтизма (традиции Рылеева) и его лицейского друга Кюхельбекера, который в этот момент (в 1826 году) уже осужден по делу декабристов, и дальнейшая его судьба пока не определена. А с другой стороны, стихотворение «Поэт и толпа» окажется неким символом и основанием для развития диаметрально противоположного направления в развитии русской поэзии, того направления, которое мыслило себя и выстраивало себя в прямой оппозиции к социально значимому пониманию поэзии поэта. Это так называемое чистое искусство. И единственным в нашей традиции авторитетом и идеальным воплощением поэта в чистом его виде окажется поэзия А.А. Фета:

Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.

Именно эти строчки станут своего рода поэтическим символом всего творчества Фета.

А вот в стихотворении «Поэт и толпа» перед нами возникает несколько другая ситуация, иная картина. Это не лирический монолог, который разворачивается как бы от имени лирического персонажа. Это некая драматическая сценка, которая постает теперь уже в виде диалога, представленного, с одной стороны, жрецом, а с другой стороны, вот этой самой непросвещенной толпой. Более того, эту самую драматическую сценку Пушкин рисует, опираясь теперь на другую традицию – не ветхозаветную, не библейскую, не христианскую, а традицию античную, в данном случае грекоримскую. Это не случайно, потому что именно античность породила это особо культурное явление, которое принято называть диалогом. Поэтому не случайно этот диалог разворачивается между этими персонажами. Тема этого диалога с внешней точки зрения вроде бы как разворачивается в связи с тем, что обсуждается здесь песня жреца. Нужно полагать, что все-таки он передает некий голос, некую волю Бога, которую пытается передать людям. А с другой стороны, этот голос и эта песня оказываются толпе невнятными:

Поэт по лире вдохновенной
Рукой рассеянной бряцал.
Он пел – а хладный и надменный
Кругом народ непосвященный
Ему бессмысленно внимал.

С одной стороны, внимает, а с другой – бессмысленно, потому что не понимает, что поет. Но эта бессмысленная толпа пытается разобраться, в чем дело, пытаясь осмыслить в своих человеческих категориях то, что происходит на ее глазах:

И толковала чернь тупая:
«Зачем так звучно он поет?
Напрасно ухо поражая,
К какой он цели нас ведет?
О чем бренчит? чему нас учит?
Зачем сердца волнует, мучит,
Как своенравный чародей?
Как ветер, песнь его свободна,
Зато как ветер и бесплодна:
Какая польза нам от ней?»

Толпа пытается вытянуть один из критериев, по поводу которой можно было бы осмыслить песнь поэта, – польза. И вдруг в ответ слышит:

Молчи, бессмысленный народ,
Поденщик, раб нужды, забот!
Несносен мне твой ропот дерзкий,
Ты червь земли, не сын небес;

Тебе бы пользы всё - на вес
Кумир ты ценишь Бельведерский.
Ты пользы, пользы в нем не зришь.
Но мрамор сей ведь бог!.. так что же?
Печной горшок тебе дороже:
Ты пищу в нем себе варишь.

Становится понятно, что цель поэзии вовсе не польза, а какая-то другая. Какая пока не совсем еще понятно. Тогда вновь не унимается непросвещенная толпа. Ей все равно не дано будет понять, в чем дело. Она тогда попытается извлечь из этой песни поэта некий урок:

Нет, если ты небес избранник,
Свой дар, божественный посланник,
Во благо нам употребляй:
Сердца собратьев исправляй.
Мы малодушны, мы коварны,
Бесстыдны, злы, неблагодарны;
Мы сердцем хладные скопцы,
Клеветники, рабы, глупцы;
Гнездятся клубом в нас пороки.
Ты можешь, ближнего любя,
Давать нам смелые уроки,
А мы послушаем тебя.

Удивительное признание со стороны толпы. Во-первых, вдруг выясняется, что вся она наполнена кучей пороков, но совсем не возражает против того, чтобы поэты исправляли эти самые пороки. Все равно тема того, что какая-то польза, какой-то смысл в этой бессмысленной песне должен быть обнаружен. И вдруг в ответ поэт произносит нечто неожиданное:

Подите прочь – какое дело
Поэту мирному до вас!
В разврате каменейте смело,
Не оживит вас лиры глас!
Душе противны вы, как гробы.
Для вашей глупости и злобы
Имели вы до сей поры
Бичи, темницы, топоры;
– Довольно с вас, рабов безумных!
Во градах ваших с улиц шумных
Сметают сор, – полезный труд! –
Но, позабыв свое служенье,
Алтарь и жертвоприношенье,
Жрецы ль у вас метлу берут?
Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.

Только в самом последнем ответе поэта возникает отсылка его к фигуре жреца, к фигуре посредника между миром Богов и миром людей. Возникают символы этого жреческого служения – алтарь, жертвоприношение. И если вам не понятно, в чем смысл божественного дела жреца, то в его обязанности вовсе не входит непросвещенной толпе растолковывать это. Загадка все равно остается неразгаданной, если только не представить себе самого очевидного. Цель поэзии – поэзия, цель художества – художество, самодостаточного внутри себя, не требующего никакого оправдания для своего существования.

История создания стихотворения «Пророк» сама по себе может выглядеть в качестве отдельной истории. Напомним, что Пушкин написал это стихотворение, когда до него дошла весть о восстании декабристов. Сидя в Михайловском, ему было известно о готовящемся восстании от приехавшего его однажды навестить И.И. Пущина. Поэтому когда известие о восстании дошло до Пушкина, то ближайшие Пушкинские друзья, находящиеся в гуще событий, сообщали ему о событиях, которые разворачивались в Петербурге. Было очевидно, что львиная доля декабристов, рассказывая Николаю I о том, откуда они извлекали свои вольнолюбивые идеи, совершенно откровенно называли Пушкина, цитировали его стихи. Поэтому, как могла развернуться дальнейшая Пушкинская судьба, для самого Пушкина была проблемой и загадкой. И вот по этому случаю он и сочиняет «Пророка», ведь толчком к написанию этого стихотворения станет известие о трагическом поражении восстания декабристов, о Пушкинских друзьях, пострадавших в этой истории. Тут есть резон вспомнить Кюхельбекера, в творчестве которого образ поэта в первую очередь соприкасался с обликом пророка и традицию которого продолжает Пушкин. В общем, Пушкин готовил достойный ответ императору. Правда, попозже многие конкретные исторические обстоятельства, связанные с созданием этого стихотворения, были исключены Пушкиным из текста «Пророка», и сам он приобрел более широкий, универсальный, символический смысл, чем сама история.

Перед нами два стихотворения с двумя диаметрально направленными идеями поэта и поэтического служения. Если в стихотворении «Пророк» поэт, выполняя божественную миссию, должен «глаголом жечь сердца людей», т. е. выполнять общественно значимое дело по исправлению людей, то в случае со стихотворением «Поэт и толпа» перед нами вырисовывается диаметрально противоположная ситуация. Речь идет о художестве как таковом, которое существует в виде, не требующем никакого дополнительного оправдания для своего существования. Напомню, что, с точки зрения Пушкина, это необязательно воспринимать как некое противоречие, которое с трудом разрешается самим поэтом. В действительности и та, и другая тема однажды соединятся в одном месте. Это будет знаменитое стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный»,

Рис. 6. Автограф стихотворения «Памятник» ()

где бессмертие поэта и его дела будет представлено в виде славы:

И славен буду я, доколь в подлунном мире

Жив будет хоть один пиит.

Потому что понятно, что поэты в первую очередь оценят то самое художественное мастерство, тот самый высший аристократизм художника, который с блеском разворачивается в поэтической форме Пушкинских произведений. А вот что касается слуха, который пройдет по всей Руси, то эта великая Русь будет ценить поэта совсем за другое. За то:

Что в мой жестокий век восславил я Свободу

И милость к падшим призывал.

Не случайно «Памятник» завершится удивительным соединением христианской традиции и античной:

Веленью божию, о муза, будь послушна.

О том, как развивалась тема поэта и поэзии в других, более поздних произведениях Пушкина мы поговорим попозже.

1. Сахаров В.И., Зинин С.А. Русский язык и литература. Литература (базовый и углубленный уровни) 10. М.: Русское слово.

2. Архангельский А.Н. и др. Русский язык и литература. Литература (углубленный уровень) 10. М.: Дрофа.

3. Ланин Б.А., Устинова Л.Ю., Шамчикова В.М. / под ред. Ланина Б.А. Русский язык и литература. Литература (базовый и углубленный уровни) 10. М.: ВЕНТАНА-ГРАФ.

1. Русская литература и фольклор ().

1. Проведите сравнительную характеристику некоторых стихотворений разных авторов XVIII-XIX ст. и расскажите, в чем новшество и особенность темы поэта и поэзии в творчестве Пушкина.

2. Проанализируйте стихотворения Пушкина («Пророк», «Поэт и толпа») с точки зрения их образности.

3. *Исходя из проанализированных стихотворений Пушкина, напишите сочинение-размышление на тему: «Качества личности, которыми должен обладать истинный поэт».

Навсегда связав свою судьбу с поэзией, Пушкин с ранних лет задумывался о назначении поэта и роли его творчества в жизни. Еще в пятнадцать лет Пушкин был уверен, что истинным поэтом является не тот, "кто рифмы плести умеет", а тот, чьи стихи "питают здравый ум и вместе учат нас".

В божественном даре владения словом А.С. всегда черпал внутреннюю энергию, обретал жизненную силу.

Связь поэта с миром более крепка и прочна, чем у обычных людей.

В этом глубоком погружении в жизнь часто заключена и трагедия избранности - одиночество, ведь сам поэт в силу своих уникальных способностей может быть не услышан (например ст. "Эхо").

И шлешь ответ:

Тебе ж нет отзыва… Таков

И ты, поэт!

Тема одиночества как платы за талант и вдохновение раскрывается в стихотворении Пушкина "Поэт", в котором он определяет путь избранника судьбы:

Ты царь: живи один. Дорогою свободной

Иди, куда влечет тебя свободный ум,

Усовершенствуя плоды любимых дум,

Не требуя наград за подвиг благородный.

Пушкин всегда был непримиримым врагом низких интересов, погони за минутной славой. "Оставя шумный свет, и муз, и ветреную моду", истинный поэт отстаивает свое право на свободу внутреннюю, которой можно достичь, прислушиваясь к голосу совести, правды, добра:

Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,

Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.

Чувство внутреннего раскрепощения, собственного достоинства, гордого самоутверждения великий поэт отразил в заключительных строках стихотворения "Я памятник себе воздвиг нерукотворный…":

Веленью божию, о муза, будь послушна,

Обиды не страшась, не требуя венца,

Хвалу и клевету приемли равнодушно

И не оспаривай глупца.

Свой гражданский долг как поэта Пушкин видел в донесении людям слов правды, смелом и мужественном обличии зла, борьбе с несправедливостью, ложью, ущемлением человеческих прав. В стихотворениях "Поэт", "Поэт и толпа", "Поэту", "Я памятник себе воздвиг нерукотворный…", "Разговор книгопродавца с поэтом" и многих других поэт предстает перед нами как человек, одинокий среди враждебной среды, гонимый и преследуемый, но всегда остающийся независимым, твердым и непоколебимым в своей правоте.

В тяжелую пору духовного кризиса, вызванного известием о трагической участи друзей, после расправы с декабристами, Пушкин пишет стихотворение "Пророк", в котором библейской символике и мотивам придает ярко выраженное политическое содержание. Внешнее перерождение, происходящее с поэтом, подозревает огромную внутреннюю работу, перевоплощение певца в пророка, неподкупного судию, смелого обличителя общественного зла. Собственные муки страдальца дают ему возможность знать больше других, а значит, и нести груз ответственности за происходящее в мире.

Пушкин утверждает, чтобы стать настоящим поэтом, нужна высокая цель и идея, во имя которых поэт и творит, которые оживляют и придают смысл тому, что он так чутко и глубоко видит и слышит:

Восстань, пророк, и видь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей.

Тема назначения поэта и его поэзии главенствует в творчестве Пушкина. Мотив высокого предназначения поэзии, её особой роли в обществе слышен в стихотворениях "Пророк" (1826), "Поэт" (1827), "Поэту", "Поэт и толпа", "Осень" (1833), "Я памятник себе воздвиг нерукотворный…" (1836), "Странник" (1835) как лирическая медитация на тему бессмертия поэта в мире смерти и тления, соотношение духовной миссии Христа, соединяющего в себе пророка, священнослужителя и царя. В этих стихотворениях Пушкин высказал свои взгляды на проблему поэта и поэзии в обществе. Наиболее ярко эти мысли отразились в стихотворении "Странник".

По своему замыслу оно примыкает к таким стихам, как "Поэту" и "Эхо", по своей образной системе и аллегорической форме оно близко "Пророку", а в целом тесно связано с поздней лирикой Пушкина, в которой он утверждал идеальную свободу художника и его право на независимое творчество, подчеркивал особое место творца в обществе. Проблема непонятого современниками гения часто разрабатывалась поэтом и нашла художественное воплощение в "Страннике".

В основу "Странника" положен сюжет книги английского писателя Джона Беньяна (1628 - 1688)"Странствие паломника". Пушкин далеко отступил от подлинника, сохранив лишь аллегорическую форму повествования. Его странник - это "духовный труженик", другими словами, творец, мыслитель. Тема стихотворения - размышления о судьбе творца. Судьба его не легка, ему трудно выбрать "верный путь" в окружающем его мире. Кто поможет страннику в выборе пути? Только он сам в состоянии сделать свой выбор. И он его делает. Это и есть идея стихотворения.

Без сомнения, прибегая к аллегорической форме и аллегорическим образам, Пушкин размышлял и над своей собственной судьбой и над судьбой поэта вообще в России.

Значимость поднятой темы требовала высокого стиля, поэтому поэт обращается к архаичной, торжественной лексике: скорбию, согбен, тягчит, почли, узреть и так далее. В то же время странник плоть от плоти тех людей, среди которых ему суждено жить. Поэтому словам высокого стиля явно противопоставлены разговорные слова и просторечные обороты: уличен, потупя голову, ломая руки, вопли, ужас, коль, махнув рукой, крушусь, отселе, бельма, ступай, поносил, воротить силой.

Таким образом, в "Страннике" поэт продолжает размышлять о судьбе гения, гонимого и непонятого современниками (стихотворения "Поэт", "Поэту", "Эхо"). Эти размышления, несмотря на аллегорическую форму, избранную Пушкиным, тесно связаны с реальной действительностью и свидетельствуют о творческой зрелости поэта, о реалистической направленности его поэзии.

Место поэта в современном мире определено Пушкиным в стихотворении "Разговор книгопродавца с поэтом" (1824).

Поэт как высший судья своих произведений - важный мотив темы предназначения поэта и его поэзии. Пушкин рассуждает о свободе поэтического творчества, о сложных взаимоотношениях поэта с властью, с народом, с чернью. Эти мысли отражены в стихотворениях "Свободы сеятель пустынный…" (1823), "Поэт и толпа" (1828), "Поэту" (1830), "Эхо" (1831).

Тема поэта и поэзии привлекала многих творцов.

Однако не во все времена значимость поэта в мире искусства была одинакова. Например, в Древней Руси она была очень невелика: человек считался маленьким, смиренным перед Богом (истинным Творцом!) существом, и авторские имена в большинстве случаев не сохранялись.

В эпоху Просвещения поэты начали осознавать себя избранными, Творцами, все значимее для них становилась мысль о бессмертии собственных творений и своем собственном.

Тема поэта и его творчества прочно закрепилась в пространстве русской классической литературы. Она многогранна и представлена различными аспектами. Это и проблема предназначения творчества, и проблема взаимоотношений поэта и толпы, поэта и власти, проблема бессмертия и величия Слова.

Так или иначе, многие поэты хоть раз, но затронули эту тему в своем творчестве; охватить ее в полном объеме невозможно, остановимся лишь на более значимых именах.

Тема поэта и поэзии нашла свое отражение в творчестве А.С.Пушкина. Стихотворение «Пророк» названо так неспроста, ведь в нем Пушкин пишет о поэте как о пророке, которым руководит сам Господь, он исполняет волю Создателя, это его предназначение. Поэту свыше дана сила «глаголом жечь сердца людей», иначе говоря, смело говорить людям горькую правду. В произведении «Поэт» Александр Сергеевич утверждает мысль о незначительности жизни поэта в отсутствие вдохновения («Меж детей ничтожных мира, быть может, всех ничтожней он…»), но, как только «божественный глагол до слуха чуткого коснется», поэт возносится над толпой, над чернью. В стихотворении «Поэт и толпа» Пушкин по отношению к обывателям допускает такие выражения, как «чернь тупая», «бессмысленный народ» и «червь земли», тем самым еще более возвеличивая образ поэта-творца. Творец как бы отделяется от народа, он одинок по причине своего избранничества.

Другим поэтом, который тоже обращался к теме поэта и поэзии, был М.Ю.Лермонтов. Его «Пророк» является как будто бы продолжением пушкинского «Пророка». Однако если в стихотворении последнего поэт-пророк одинок по причине величия своей мудрости и миссии избранничества, то одиночество лермонтовского пророка объясняется его гордостью и презрением к остальным. Поэт стал не избранным, а изгоем в обществе («Смотрите, как он наг и беден, как презирают все его!»). У Пушкина пророк «в пустыне мрачной влачился», а, обретя дар, пошел вершить волю Бога, у Лермонтова же пророк бежит обратно «через шумный град» в эту пустыню внутреннего мира – мира обиды и презрения.

Н.А.Некрасов в стихотворении «Элегия» (1876) также рассматривает проблему взаимоотношений поэта и народа, но, если у Пушкина и Лермонтова творец противопоставлялся толпе, то Николай Алексеевич пишет о том, что у поэта одна цель – служение народу («Я лиру посвятил народу своему…»). И пока народ не будет счастлив, поэт будет преследовать эту цель. Некрасов утверждает ценности гражданской поэзии, он пишет о союзе народа и поэта, о теме гражданскго служения искусства («Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан» («Поэт и Гражданин»)).

Еще одним поэтом, в стихах которого раскрывается тема поэта и поэзии, был А.А.Фет. В своем произведении «Одним толчком согнать ладью живую…» он пишет о поэте как об избраннике, обладающем даром, который отличает его от других людей. Однако в стихотворении Фета нет противопоставления поэта толпе, как у Пушкина, нет и слов об объединении поэта и народа, как у Некрасова, и поэт совсем не горд и не одинок из-за своей избранности, как у Лермонтова. Фет пишет лишь о поэзии как о даре, данном свыше, он изображает момент нисхождения этого дара на поэта и описывает то, что чувствует в этот момент сам творец – неслыханную мощь слова, воздействующего на душу человека:

Шепнуть о том, пред чем язык немеет,
Усилить бой бестрепетных сердец -
Вот чем певец лишь избранный владеет,
Вот в чём его и признак и венец.

В произведении Фета поэт наслаждается способностью ощущать жизнь во всей ее полноте благодаря своему дару.

Ворохобко Варвара, 11 класс, 2013

(5,1 Кб, 641 hits)

С4, С5. Тема поэта и поэзии в творчестве А.А.Блока и М.И.Цветаевой (эссе)

Осмысляя свое предназначение, поэт размышляет о себе и своей судьбе, о силе и значении слова в контексте не только собственной жизни, но и – как минимум – литературного процесса своего времени или даже культуры в целом.

«Поэта далеко заводит речь…»

Смыслы наполняют сознание, и многие поэты решают для себя, что станет их главенствующей темой, пытаются определить путь своего развития, пресловутую творческую эволюцию.

«Поэта – далеко заводит речь…»

Позиции сходятся – и расходятся, литературная критика развивается вместе с самой литературой, и проблематика взаимоотношений поэта и толпы, поэта и критики обостряется.

ХХ век открыл новое, качественно иное понимание поэзии: некрасовский постулат «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан» отвергается, как и многие тенденции XIX века. «Поэт в изгнанье и сомненье на перепутье двух дорог», – пишет Блок. Судьба нового пророка неизвестна – «чего желать, куда идти?». Риторические вопросы и лексический повтор («в изгнанье и в сомненье») подчеркивают напряженность поиска ответа на вопрос о пути поэта, который следует далее: но – «даль привидится ему». Какая же? Творить – ради самого слова, становящегося символом и, следовательно, смыслом, творить, соединяя себя с миром горним, миром великого Творца и его законами – вот новая, а на деле старая идея, имеющая долгую традицию в культуре.

Оппозиция «поэт – толпа» представлена в стихотворении Блока «Поэты» (1908), где речь идет о противопоставлении мира художника, поэта ценностям обывательским. На «горестной земле» тоскливо всем, а «вино и страсть» – реалии обоих миров. Однако – «по крайности, есть у поэта и косы, и тучки, и луг золотой, тебе ж недоступно всё это!»

Саркастичное обращение «милый читатель» позволяет нам провести параллель с «читателем газет» Цветаевой. «Глотатели пустот, читатели газет» – еще одно обращение к толпе.

Цветаева посвятила множество стихотворений взаимоотношениям поэта и толпы. В поэме «Крысолов», основанной на немецкой легенде, раскрывается конфликт между поэтом и мещанством. У нее мы встретим и тему судьбы поэта и его избранности – «поэтовы затменья не предугаданы календарем», . Её отношение к славе заключалось в коротком «За что мне сие?». Однако судьба стихов – важнее, дороже, значимее, и оттого еще в 1913 г. она пишет: «Моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед», обращаясь еще к одной традиционной теме – бессмертия поэтического слова.

Цветаева не единожды писала о том, что стихи сбываются – страшными, предвещающими недоброе символами. И все же – «Бог сохраняет всё, особенно слова прощенья и любви, как собственный свой голос».

Вдохновение – «вдох мгновенья душою немой», «не предугаданная календарем» стезя, жажда, «зависимость», как в Нобелевской лекции писал Бродский. Тема вдохновения – таинственного мгновения, иррационально-непостижимого в процессе творчества, привлекала этих поэтов.

Куда в своем «производстве смыслов» заведет речь сегодняшних молодых поэтов, как преломится в понимании поэтов слово – Бог весть…

Поскольку – «Поэта – далеко заводит речь…»

Пашина Ольга 11 класс, 2013