Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

При завершении произведения роман назывался «Рулетенбург»; название изменено Достоевским по просьбе . Оба названия указывают на лейтмотив игры как особую форму существования героя в мире. Замысел относится, как полагают, к 1863 г. (письмо Н.Н. Страхову от 18(30) сентября 1863 г., в котором Достоевский говорит, что «составился довольно счастливый <...> план одного рассказа» и называет будущего главного героя: «Сюжет рассказа следующий — один тип заграничного русского...»

В характеристике в этом письме определяется и основной сюжетный мотив — игры; затем детально анализируется герой в его особом качестве игрока: «Я беру натуру непосредственную, человека, однако же, многоразвитого, но во всем недоконченного, изверившегося и не смеющего не верить, восстающего на авторитеты и боящегося их <...>. Это лицо живое (весь как будто стоит передо мной) — и его надо прочесть, когда он напишется. Главная же штука в том, что все его жизненные соки, силы, буйство, смелость пошли на рулетку. Он игрок, и не простой игрок, так же как скупой рыцарь Пушкина не простой скупец. Это вовсе не сравнение меня с Пушкиным. Говорю лишь для ясности. Он поэт в своем роде, но дело в том, что он сам стыдится этой поэзии, ибо глубоко чувствует ее низость, хотя потребность риска и облагораживает его в глазах самого себя. Весь рассказ — рассказ о том, как он третий год играет по игорным домам на рулетке».

В основе сюжета романа — автобиографические факты: игра на рулетке в Гомбурге, Висбадене, страсть Достоевского к игре и создание собственной теории игры: «секрет — не горячиться», эта теория «наследуется» героем, на последней странице романа он мечтает «воскреснуть», т.е. выиграть: «стоит только <...> быть расчетливым и терпеливым»; в основе любовной интриги романа — увлечение писателя и увлечение Аполлинарии студентом Сальвадором, болезненно переживаемое Достоевским (см. , исследования А.Л. Бема, А.С. Долинина, Л.И. Сараскиной), тип отношений с героиней (в котором явно усматриваются черты садомазохистского комплекса), мазохистская установка главного героя отражает вынужденно-добровольную страдательную позицию Достоевского в достаточно банальном житейском любовном треугольнике. Icherzählung здесь формирует исповедальное повествование первого типа, обладающее рядом эстетических эффектов, приближающее читателя к точке зрения героя, провоцирующее в ключевые моменты сюжета позицию эмоционального вчувствования, втягивания читателя в «орбиту» героя. Биографическая канва событий в романе получает целый ряд смысловых преломлений через семантически актуальные для Достоевского художественные тексты — Пушкина, А. Прево и др.

Художественно переосмысляемый Достоевским актуальный литературный текст определяется по лейтмотиву игры, упоминанию Пушкина, характеристике натуры героя и финалу его судьбы. Действительно, сюжет пушкинской «Пиковой дамы» отражен в страсти к игре Германна — Алексея Ивановича, колоритных фигурах двух старух с их страстным увлечением картами — Графини*** (в прошлом) и бабуленьки (в сюжетном настоящем романа), увлечении героя молодой девушкой, поглощаемом затем страстью к игре (Лиза и Полина), совпадают прозаически «благополучные» судьбы героинь после разлуки с героем, о которых читатель узнает из «скомканного» пересказа в финале повествования, и, наконец, финальное известие о духовной гибели героя на почве страсти к игре.

Мотивная структура «Пиковой дамы»: лейтмотив игры, мотивы денег, успеха и его тайны, гордости, одиночества, сюжетно реализующие житейскую позицию главного героя, — переосмысляется Достоевским. Смысловая деформация связана в т.ч. и со сменой повествовательной формы — объективно-ироническая позиция сюжетной вненаходимости повествователя пушкинского текста сменяется субъективностью находящегося в центре сюжетных событий героя Алексея Ивановича, в своем видении мира, растворяющего объективную картину событий и не обладающего «всеведением» повествователя «Пиковой дамы». Это приводит к существенным изменениям внутренней формы произведения: источником сюжетной неожиданности в романе (т.е. собственно новым на фоне понятной читателю жизни) становится субъективная неполнота знания героя о других, о мире, а не загадочная реальность, не дешифруемая с точки зрения рацио («игрецкий анекдот» и двусмысленность развязки в «Пиковой даме»; см.: Виноградов В.В. Стиль «Пиковой дамы» // Виноградов В.В. Избранные труды: О языке худож. прозы. М., 1980. С. 176—187).

Метафизические мотивы судьбы и угадывания ее тайны, выбора пути, духовной свободы и ее границ тесно связывают «Игрока» с пушкинским текстом. Общий мифологический пласт подтекста (Парка как олицетворение судьбы и смерти надежд) является перед героем в образе реальной, хотя и мифологизированной личности: «зловещая старуха» Германна и «старая ведьма» — «московская барыня» Алексея. Они связаны с мотивом помешательства на игре, с мотивами смерти и загадочного воскресения. Пушкинскую текстовую равноправность мотивировок видения Германну мертвой старухи — и как пьяной грезы, и как мистической реальности — у Достоевского сменяет реалистическая мотивировка явления живой бабуленьки как ее «чудесного воскресения», содержащая в подоплеке столкновение цивилизации (бессильные «врачи-немцы») и естественной народной мудрости: ее исцеляет «сенной трухой» «пономарь от Николы» (косвенное указание на помощь св. Николая Угодника, пономарем церкви которого является народный лекарь). Комическое мерцание смыслов у Пушкина, заданное эпиграфом из Э. Сведенборга к главе 5-й, где Германну является призрак графини, у Достоевского так же ощутимо, но его природа в «Игроке» не в столкновении здравых бытовых суждений с мистическим вариантом объяснений, а в столкновении жизненных позиций «московских» и «заграничных» русских как идиллии, ушедшей в антиидиллию настоящего.

Мотив игры в романе Достоевского, как и в пушкинском тексте, объединяет образы главного героя и дамы прошлого века: «старые ведьмы» — так одинаково именуют их герои Пушкина и Достоевского — невольно увлекают, соблазняют игрой молодого человека. «Игрецкий анекдот» Томского о секрете Сен-Жермена и чудесном выигрыше бабушки сводит с ума Германна; поступок бабуленьки Тарасевичевой — «безудерж» игры на рулетке, когда интенсивность чувства вызова судьбе сметает все привычные нравственные нормы (первые проигранные ею деньги могли пойти на перестройку каменной церкви в подмосковной) — это «пусковой механизм» и скрытая этическая легализация страсти к игре Алексея Ивановича. Замечательно, что обе «ведьмы» вовлекают в игру, как будто «помогая» выиграть сначала: два вечера выигрывает Германн, пока третьей картой не выходит «старуха»; сто тысяч рублей проигрывает на рулетке Антонида Васильевна, и сто тысяч флоринов выигрывает на следующий день Алексей. Мотив денег здесь косвенный, сопровождающий мотив игры у Пушкина и у Достоевского и растворяющийся в нем: Антонида Васильевна играет не из-за денег, но из-за радикальной смены жизненной позиции — мгновенного превращения в игрока: вместо инертного подчинения судьбе в рамках ее идиллического московского мира — позиция отстраненного азартного диалога с Другим внутри себя, новая ступень духовной свободы по отношению к собственной жизни (жизнь как рулетка). Дублирование мотива игры в судьбе Алексея Ивановича («судьба толкала меня») осложняется мотивом любовной страсти (герой Достоевского сначала играет по просьбе Полины, а в конце — приносит выигранные деньги ей), но развитие мотива повторяет основные этапы обрушивания «со снеговой горы на санках» бабуленьки. У Достоевского нивелирована схема «игрецкого анекдота» Пушкина: в «Пиковой даме» выигравший герой по условию должен остановиться и никогда не играть (бабушка Томского «не понтирует», к изумлению внука) — герои Достоевского не могут противостоять страсти к игре, деньги становятся только возможностью нового испытания судьбы, сюжетная судьба игрока становится принципиально незавершимой, хотя отчасти и предсказуемой.

Образы бабушек вводят другой ряд косвенных мотивов, связанных с актуальным для Достоевского периода ценностным противопоставлением двух веков — «нынешнего» и «минувшего». Образ XVIII в. в «Пиковой даме» — это галантность, остроумие, восхищение красотой, таинственной глубиной и загадочностью личности (Сен-Жермен), в противовес ему новый век приносит меркантильность, расчет («немецкая экономия» Германна); фактически трагедия героя Пушкина — отголосок страстей другой эпохи, нарушение конвенционального поведения: ведь плата за карточный секрет — любовь (бабушка, Чаплицкий), угроза же смерти графине приводит к мести «старой ведьмы» или к излишней горячности Германна в игре. Это нарушение конвенции прошлого века в веке нынешнем актуально и в романе Достоевского, хотя содержательное наполнение XVIII в. здесь другое: это воплощенная в бабуленьке идиллическая московская Русь с традицией душевной чистоты (следование нравственным ценностям, создающим значительность личности), с острохарактерной грубоватой правдивостью, проницательностью, основанной на опыте и разуме, вспыльчивостью и отходчивостью («самоварный характер»), прямолинейностью и добротой. Появление Тарасевичевой взрывает игровой кукольный мир французов и генеральской семьи изнутри, маски спадают, но и внутренняя гармония бабуленьки гибнет в столкновении с разгулом страстей, неведомых ранее ей самой, — отменяющий ее прежние нормы поведения азарт игры вводит в свернутом виде другой — драматический — вариант ее судьбы.

Любовная интрига романа имеет другой литературный пробраз: имя одного из соперников Алексея Ивановича в любви к Полине совпадает с именем преданного возлюбленного — шевалье де Грие романа А. Прево «История шевалье де Грие и девицы Манон Леско». Введение имени героя романа аббата Прево изменяет смысловые отношения любовного сюжета, подтверждая «масочность» и маскарадность героев-французов: Де-Грие, Бланш де Коменж и ее матери — группы расчетливых авантюристов, пользующихся простодушием одержимых страстями русских. Черты де Грие Прево в Алексее Ивановиче — безрассудная страсть, готовность к смерти, способность простить, азартная игра ради возлюбленной (герой Прево вступает в Общество ловких игроков, чтобы обеспечить деньгами Манон). Связь с Бланш может быть понята как проигрывание сюжетных мотивов Прево — Манон и ее богатые содержатели, — развенчанных в романе. Героиня «Игрока» Полина связана с французским прототипом (непостижимость, загадочность характера, возлюбленный — Де-Грие), но представляет собой уникальное в литературе явление — это первая героиня-инфернальница Достоевского с характерным комплексом черт: абсолютной искренностью, силой разрушительных страстей, сознанием греха и бессознательным «мучительством» в натуре, с невозможностью достичь внутренней гармонии из-за неспособности простить самое себя, — одно из первых воплощений женского подпольного типа.

Имагология (образы русских, французов, немцев, поляков) романа характерна: носители сильных чувств — русские (рассказчик, генерал, бабуленька); черты героя Прево (смиренная преданная любовь) есть и в англичанине мистере Астлее, немцы — комические герои, вне серьезного анализа (барон Вурмергельм); поляки — предмет особой нелюбви автора (объяснимой в контексте «польского вопроса» 1860-х гг.). Конфессиональные акценты не выражены в романе, но, по-видимому, определяют предпочтения Достоевского: в 1864 г. издан «Силлабус» Папы Римского Пия IX, вызвавший резкое неприятие Достоевского, что отразилось в трактовке героев-католиков — французов и поляков. Более общий план — исследование Достоевским культурных типов с точки зрения формы: французы — отточенная форма, могущая скрывать любое (в романе — негативное) содержание, русские не нашли соответствующей формы из-за становящегося (не ставшего) содержания; Астлей — неловкая форма, скрывающая идеального человека (возможно, след увлечения Достоевского положительными персонажами Диккенса); поляки, напротив, ложная значительность формы при будничности и мелкости содержания. Видимый схематизм подхода преодолен сопоставлением «чужих» точек зрения: «русские» оцениваются в романе немцами, французами и поляками неодобрительно именно как носители определенно непредсказуемого типа поведения («эти русские!», «все русские таковы», а рулетка — создана для русских). Восприятие нациями друг друга изображено как схематично-стереотипное, чреватое внутренним комизмом несовершенства человеческих отношений.

«Игрок» — первый роман об «идее-страсти», о герое, «съеденном идеей», мономане, который в этом отношении параллелен . Характерна сюжетная разработка любовно-авантюрных мотивов в стиле предшествующего европейского романа, с отменой его канонов (роман Игрока с Бланш неинтересен им обоим, самоирония героя достигает пика в описании отношений с практичной француженкой), сюжет романа Прево остается невоплотимым в жизни каноном.

В романе семнадцать глав, первая глава имеет скрыто вводный характер, т.к. начинается с записи героя, возвратившегося после двухнедельной отлучки в семейство русского генерала, где он домашний учитель; Достоевский имитирует продолжение каких-то записей Игрока. Последняя глава — род эпилога от лица того же героя, между первыми главами и последней проходит «год и восемь месяцев», в конце романа герой остается на пороге — в предвкушении «завтрашней игры». Фрагментарность целого входит в замысел Достоевского, она усиливает впечатление спонтанности действий и записей «молодого человека». Концентрация событий, которая могла бы показаться чрезмерной, сглаживается повествовательной манерой, создающей образ ума, «кипящего в действии пустом».

Н.С. Трубецкой так описывает композицию «Игрока»: «Первые пять глав хронологически следуют одна за другой, между главой пятой и шестой — перерыв в два дня, после которых начинается вторая часть». Главное действующее лицо 2-й части — бабуленька. Вторая часть занимает шесть глав. Между 12-й и 13-й проходит месяц. Глава 13-я начинает третью часть романа — действие сдвигается к катастрофе. В последней главе страсть к игре превращается у рассказчика в настоящую манию, таким образом, «основная психологическая тема этого романа — вытеснение любви к женщине страстью к игре».

Жанр «Игрока» определен автором как роман, в представлении героя это повесть, т.е. рассказ о том, что было. Жанровое противоречие на уровне автор — герой проявляется во внутренней форме «Игрока» как романное содержание (развитая любовная интрига, изображение глубинных жизненных процессов, «дыхание» русских XVIII в. и идея самостоятельности русской культуры, смысловая оппозиция «московских и заграничных русских», их же противостояние западной культуре), заключенное в форме повести — цельного фрагмента или отрывков «из записок молодого человека» с их обязательной неполнотой знания героя о жизни. Форма создает, в свою очередь, необходимый эффект сюжетной неожиданности, причем это не просто читательское «обманутое ожидание» (термин Р. Якобсона), но следование читателя за героем, открывающим мир, т.е. обнаружение структуры романа воспитания в приобретающей авантюрную событийность интриге.

Особую, довольно сложную для осмысления роль отводит Достоевский проблеме игрового поведения в связи с постулируемым самим героем, а чаще — окружающими его людьми, культурно-историческим типом.

Приводимая в романе «система» отсылок создает и надтекстуальную реальность, в которой смысл событий соотносится с евангельским «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7:2), а богатство жизненного процесса предстает как неограниченная в принципе вариативность жанровых форм для «самосочинения» героя. Судьбы Алексея Ивановича и Антониды Васильевны — свидетельство возможности катастрофы в самом обыкновенном течении жизни, а причиной ее катастрофического развития становится не изменчивость внешних условий, а неосознаваемый «внутренний Другой», стихийная часть русской души, которая может никогда не проявиться, будучи сдерживаемой «моральным костяком» личности (бабушка, Алексей, генерал), строгим подчинением добровольно принятому типу поведения (по известному афоризму, «не буди лиха, пока спит тихо»). Но вызванная к жизни «лихость», безрассудство страсти (бабушка, герой-рассказчик, Полина, генерал) взрывают изнутри, стирают скромный узор частной жизни, превращая ее в авантюру, игру с судьбой.

Отсюда еще одна особенность поэтики «Игрока» — включенность в него целого ряда сжатых романных сюжетов, которые полностью не будут развернуты Достоевским до конца его творчества. Это связанные с Алексеем Ивановичем сюжеты, где Полина и Бланш представляют героинь традиционно не соединяемых друг с другом жанров. С Полиной связаны традиции любовно-семейного романа; «Полина — Игрок — Астлей» — это проигрывание фабулы сентиментальной истории; «Полина — Де-Грие — Игрок» — авантюрно-любовной фабулы, разрушаемой человеческой сущностью Полины и Игрока. С бабушкой, как упоминалось, — сюжет «игрецкого анекдота» и пушкинский текст. Границы жанров здесь неопределенны, но жанровые схемы еще ощущаются читателем, герои «пересекают» жанровые границы, воплощая каждый раз какую-то новую часть своего существа. В романе предметом авторской рефлексии становится как сама форма повествования, так и воссоздание героем собственной картины мира, сложно соотнесенной с реальностью (неполное сходство), а также внутренняя задача рационализации героем нерационализируемой бури, вихря чувств в процессе выстраивания им событий катастрофического сюжета.

Живолупова Н.В. Игрок // Достоевский: Сочинения, письма, документы: Словарь-справочник. СПб., 2008. С. 89—93.

Прижизненные публикации (издания):

1866 — Новое, дополненное издание. Издание и собственность Ф. Стелловского. СПб.: Тип. Ф. Стелловского, 1866. Т. III. С. 7—63.

1866 — Новое дополненное издание. Издание и собственность Ф. Стелловского. СПб.: Тип. Ф. Стелловского, 1866. 191 с.

Алексей Иванович, 25-летний домашний учитель, вместе с семьёй пожилого генерала Загорянского - падчерицей Полиной и двумя малолетними детьми - живёт в роскошном отеле на немецком курорте Рулетенбург. Ещё в России генерал заложил своё имение некоему маркизу Де-Грие и уже полгода с нетерпением ждёт из Москвы известий о смерти больной тётки Антониды Васильевны Тарасевичевой. Тогда Де-Грие вступит во владение имуществом генерала, а последний получит большое наследство и женится на молодой красивой француженке мадемуазель Бланш, в которую без памяти влюблён. Французы, в ожидании крупных денег, постоянно находятся возле генерала, человека недалёкого и простодушного, к тому же подверженного сильным страстям. К Алексею Ивановичу все они относятся свысока, почти как к слуге, что сильно задевает его самолюбие. В дружбе русский учитель состоит лишь с англичанином Астлеем, аристократом и богачом, на редкость честным, благородным и целомудренным человеком. Оба они влюблены в Полину.

Около двух месяцев назад эта красивая и гордая девушка пожелала сделать Алексея Ивановича своим другом. Между ними установились своеобразные отношения «раба» и «мучительницы». Образованный дворянин, но без средств, Алексей Иванович уязвлён своим зависимым положением - поэтому любовь к высокомерной и бесцеремонной с ним Полине нередко смешивается у него с ненавистью. Молодой учитель убеждён, что только деньги способны вызвать к нему уважение окружающих, в том числе любимой девушки: «Деньги - всё!» Единственный способ их обретения - выигрыш в рулетку. Полина также нуждается в деньгах, но для пока непонятных Алексею Ивановичу целей. Она не верит в серьёзность любви героя, возможно потому, что в нем слишком развито самолюбие, доходящее порой до желания убить жестокую насмешницу. Все же, по капризу своей повелительницы, учитель совершает нелепую выходку: оскорбляет во время прогулки прусскую баронскую чету Вурмергельмов.

Вечером разражается скандал. Барон потребовал от генерала лишить места дерзкого «слугу». Тот грубо распекает Алексея Ивановича. Со своей стороны последний возмущён тем, что генерал взялся отвечать за его поступок: он сам «лицо, юридически компетентное». Борясь за своё человеческое достоинство даже в «приниженном положении» учителя, он ведёт себя вызывающе, и дело действительно кончается его увольнением. Однако генерал почему-то напуган намерением бывшего учителя самому объясниться с бароном. Он присылает к Алексею Ивановичу Де-Грие теперь уже с просьбой оставить свою затею. Видя упорство Алексея, француз переходит к угрозам, а затем передаёт записку от Полины: « перестаньте и уймитесь Вы мне нужны » «Раб» повинуется, но озадачен влиянием Де-Грие на Полину.

Встретившийся на «променаде» Астлей, которому герой рассказывает о произошедшем, объясняет дело. Оказывается, два года назад мадемуазель Бланш уже проводила сезон в Рулетенбурге. Покинутая любовниками, без денег, она безуспешно пытала судьбу на рулетке. Затем решила очаровать барона, за что, по жалобе баронессы в полицию, была выслана из города. Сейчас же, стремясь стать генеральшей, Бланш должна избегать внимания Вурмергельмов. Продолжение скандала нежелательно.

Возвращаясь в отель, Алексей Иванович в изумлении видит на крыльце только что приехавшую из России «бабушку», смерти которой тщетно ждут генерал и французы. Это 75-летняя «грозная и богатая помещица и московская барыня», в кресле, с парализованными ногами, с повелительно-грубоватыми манерами. Её приезд - «катастрофа для всех»: прямая и искренняя, старуха сразу же отказывает генералу в деньгах за его отношение к себе. «Историю» Алексея Ивановича с прусским бароном она судит с позиций русского национального достоинства: «не умеете отечества своего поддержать». Её заботит незавидная судьба Полины и генеральских детей; слуга для патриархальной барыни тоже «живой человек». Невзлюбив французов, она высоко оценила Астлея.

Желая осмотреть местные достопримечательности, бабушка велит Алексею Ивановичу везти себя на рулетку, где «в исступлении» начинает делать ставки и выигрывает значительную сумму.

Генерал и французы страшатся, что бабушка проиграет их будущее наследство: они умоляют Алексея Ивановича отвлечь старуху от игры. Однако в тот же вечер она снова в «воксале». На этот раз эксцентричная москвичка «профершпилила» все наличные и часть ценных бумаг. Раскаиваясь в легкомыслии, она намеревается построить церковь в «подмосковной» и велит тотчас же собираться в Россию. Но за двадцать минут до отхода поезда меняет планы: «Жива не хочу быть, отыграюсь!» Алексей Иванович отказывается сопровождать её на рулетку. В течение вечера и следующего дня бабушка проигрывает почти все своё состояние.

Де-Грие уезжает из города; Бланш «отшвыривает» от себя генерала, перестав даже узнавать его при встрече. От отчаяния тот почти теряет рассудок.

Наконец старуха уезжает в Россию на занятые у Астлея деньги. У неё осталась недвижимость, и она зовёт к себе в Москву Полину с детьми. Убедившись в могуществе страстей, мягче отзывается о генерале: «Да и того несчастного грешно мне теперь обвинять».

Вечером, в темноте, Алексей Иванович находит у себя в номере Полину. Она показывает ему прощальное письмо Де-Грие. Между ней и французом была связь, но без бабушкиного наследства расчётливый «маркиз» отказался жениться. Впрочем, он возвратил генералу закладные на пятьдесят тысяч франков - «собственные» деньги Полины. Гордая до страсти, она мечтает бросить в «подлое лицо» Де-Грие эти пятьдесят тысяч. Добыть их должен Алексей Иванович.

Герой кидается в игорный зал. Счастье улыбается ему, и он вскоре приносит в отель огромную сумму - двести тысяч франков. Ещё в «воксале» бывший учитель ощутил «ужасное наслаждение удачи, победы, могущества». Игра из средства самоутверждения и «служения» любимой превращается для него в самостоятельную, всепоглощающую страсть. Даже в присутствии Полины игрок не может отвести глаз от принесённой им «груды билетов и свёртков золота». Девушка уязвлена тем, что для Алексея Ивановича, как и для Де-Грие, другие интересы важнее любви к ней. Гордячка отказывается принять «даром» пятьдесят тысяч и проводит с героем ночь. Утром с ненавистью швыряет банкноты в лицо любовнику и убегает.

Бескорыстный друг Астлей, приютив больную Полину, винит Алексея Ивановича за непонимание её внутренней драмы и неспособность к настоящей любви. «Клянусь, мне было жаль Полину, - вторит ему герой, - но с той минуты, как я дотронулся вчера до игорного стола и стал загребать пачки денег, - моя любовь отступила как бы на второй план».

В тот же день Бланш без труда соблазняет разбогатевшего русского и увозит с собой в Париж. Завладев его деньгами, она, для приобретения имени и титула, сочетается браком с приехавшим сюда же генералом. Тот совсем «потерялся» и согласен на самую жалкую роль при расчётливой и распутной француженке. Через три недели Алексей Иванович без сожаления о растраченных деньгах покидает любовницу и едет на рулетку в Гамбург.

Более полутора лет он скитается по «игорным» городам Германии, опускаясь порой до службы в лакеях и тюремного заключения за неуплаченный долг. В нем все «одеревенело».

И вот - неожиданная встреча в Гамбурге с Астлеем, который разыскал Алексея Ивановича по поручению Полины, живущей в Швейцарии с родственниками англичанина. Герой узнает о смерти бабушки в Москве и генерала в Париже, а главное - о неугасшей любви к себе Полины. Оказывается, он ошибался, думая, что она любила Де-Грие. Астлей считает своего друга «погибшим человеком», не способным, в силу своего русского характера, противостоять губительным страстям. «Не первый вы не понимаете, что такое труд (я не о народе вашем говорю). Рулетка - это игра по преимуществу русская».

«Нет, он не прав! Он резок и скор насчёт русских», - думает Алексей Иванович в надежде «воскреснуть» в любви с Полиной. Нужно лишь «выдержать характер» по отношению к игре. Выйдет ли?

Роман "Игрок" Достоевского впервые был опубликован в 1866 году. Написание этого произведения стало важным событием и в творческой биографии, и в личной жизни писателя. До издания "Игрока" Достоевского преследовали неудачи, но после в его жизни наконец-то появилась стабильность.

Краткое содержание романа "Игрок" Достоевского

Главный герой - 25-летний учитель. С родственниками генерала Загорянского он уезжает на немецкий курорт Рулетенбург. Почтенное семейство с нетерпением ждет смерти богатой родственницы. Зовут ее Антонина Васильевна, но персонажи называются ее просто, по-домашнему - бабушкой.

Алексей Иванович - главный герой книги «Игрок» Достоевского - влюблен в падчерицу генерала Полину. Между ним и девушкой сложились довольно сложные отношения. Алексей Иванович принадлежит дворянскому роду, но у него нет средств. Зависимое положение угнетает молодого человека. Полина обходится с ним высокомерно, бесцеремонно. Главный герой уверен, что деньги обладают невероятной силой, и стоит ему разбогатеть, как генеральская падчерица посмотрит на него другими глазами.

Внезапно появляется бабушка. Вопреки упованиям родственников чувствует она себя прекрасно. Более того, спустя несколько дней по прибытии в Рулетенбург Антонина Васильевна на глазах у алчного семейства отправляется в злачное место и проигрывает большую часть своего состояния.

Алексей Иванович уверен, что Полина неравнодушна к Де-Грие. Однако француз теряет к девушке интерес после того, как бабушка проигрывает состояние, ведь теперь она почти бесприданница. Но Де-Грие вернул генералу закладные на 50 тысяч франков - деньги Полины. Девушку это оскорбило и она, уверенная в преданности Алексея Ивановича, требует от него найти эту сумму только лишь для того, чтобы бросить деньги в лицо меркантильном французу.

Учитель, конечно же, выполняет ее требования, но как только он оказывается у рулетки, любовь отходит на второй план. Алексей Иванович выигрывает деньги и приносит их Полине. Но с тех пор он заболел рулеткой... Более года Алексей Иванович "скитается" по игорным заведениям Германии. И только позже узнает, что Полина всегда любила только его. Таково краткое содержание "Игрока" Достоевского.

Полина Суслова

Эта женщина - прототип главной героини романа "Игрок" Федора Достоевского. Литературоведы, изучающие творчество писателя, полагают, что образ Настасьи Филипповны тоже создан под впечатлением от непростых отношений с Полиной Сусловой. Отец девушки, которую любил Достоевский, изначально был крепостным крестьянином графа Шереметьева, а затем выбился в фабриканты. Дочерям Прокофий Суслов дал неплохое образование: сестра Полины стала первой женщиной-врачом в России.

О Достоевском девушка впервые услышала в 1861 году. К тому времени он уже был маститым писателем, а его лекции имели огромный успех у молодежи. Достоевскому было сорок, когда они познакомились, Полине - двадцать один. Вскоре у Достоевского завязался Роман с Сусловой. Первая жена писателя тогда уже сильно болела. Полина требовала развестись с "чахоточной". Их отношения можно было охарактеризовать как "любовь-ненависть". Овдовев, Достоевский сделал Сусловой предложение, которое она отвергла.

Игромания

После того как Достоевскому удалось чудом избежать казни, он вернулся в Петербург. В начале шестидесятых он активно печатался в журнале, который принадлежал старшему брату. Дела шли хорошо. Достоевский отправился в путешествие по Европе. Писатель всегда был азартен, но, увидев рулетку в одном из немецких городов, потерял голову. Он заразился нелепой идеей, которая посещает каждого игромана: создать идеальную систему, позволяющую всегда выигрывать. Однако подобных схем не существует. Достоевский понял это слишком поздно.

Из истории создания романа

Однажды, проигравшись в пух и прах, писатель оказался на грани нищеты. Дабы поправить материальное положение, Достоевский заключил неудачный договор с новым издателем. За короткий срок ему предстояло написать роман. Это ему удалось, но исключительно благодаря девушке-стенографистке, которая впоследствии стала его женой.

Анна Сниткина

В 1866 году Достоевский открыл для себя способ, который в несколько раз ускорил творческий процесс. Один из друзей писателя посоветовал ему воспользоваться услугами стенографистки. Тот согласился не сразу - такой метод работы для него был тогда еще непривычен. Все же он пригласил 20-летнюю Анну Сниткину, выпускницу стенографических курсов. И не пожалел. Роман "Идиот" Достоевский написал в кратчайшие сроки. Последующие произведения он создавал таким же образом: произносил монологи и диалоги героев, а Анна стенографировала. Используя этот метод, он написал романы "Преступление и наказание", "Бесы", "Идиот", "Подросток".

Достоевский женился на Анне Сниткиной. Спустя несколько лет они отправились за границу, где писатель снова заболел игровой горячкой. В тот раз он потерял все деньги. Более того, проиграл дорогой костюм и несколько платьев жены. После этого случая он пообещал Анне завязать с рулеткой. Свое обещание писатель сдержал.

Анна Сниткина не только стенографировала. Она взяла на себя решение всех вопросов с издателями. Благодаря второй жене писатель избавился от долгов, в его жизни появились стабильность и благополучие.

Annotation

"Достоевским я зачитывался, даже в очень плохих переводах. Позднее я прочитал его по-французски, на французский его переводили русские, их переводы были гораздо лучше испанских. Я думаю, что для любого писателя в мире русские романисты - основа основ..." (Габриэль Гарсиа Маркес)

Федор Достоевский

Федор Достоевский

Игрок

(Из записок молодого человека)

Глава I

Наконец я возвратился из моей двухнедельной отлучки. Наши уже три дня как были в Рулетенбурге. Я думал, что они и бог знает как ждут меня, однако ж ошибся. Генерал смотрел чрезвычайно независимо, поговорил со мной свысока и отослал меня к сестре. Было ясно, что они где-нибудь перехватили денег. Мне показалось даже, что генералу несколько совестно глядеть на меня. Марья Филипповна была в чрезвычайных хлопотах и поговорила со мною слегка; деньги, однако ж, приняла, сосчитала и выслушала весь мой рапорт. К обеду ждали Мезенцова, французика и еще какого-то англичанина: как водится, деньги есть, так тотчас и званый обед, по-московски. Полина Александровна, увидев меня, спросила, что я так долго? и, не дождавшись ответа, ушла куда-то. Разумеется, она сделала это нарочно. Нам, однако ж, надо объясниться. Много накопилось.

Мне отвели маленькую комнатку, в четвертом этаже отеля. Здесь известно, что я принадлежу к свите генерала. По всему видно, что они успели-таки дать себя знать. Генерала считают здесь все богатейшим русским вельможей. Еще до обеда он успел, между другими поручениями, дать мне два тысячефранковых билета разменять. Я разменял их в конторе отеля. Теперь на нас будут смотреть, как на миллионеров, по крайней мере целую неделю. Я хотел было взять Мишу и Надю и пойти с ними гулять, но с лестницы меня позвали к генералу; ему заблагорассудилось осведомиться, куда я их поведу. Этот человек решительно не может смотреть мне прямо в глаза; он бы и очень хотел, но я каждый раз отвечаю ему таким пристальным, то есть непочтительным взглядом, что он как будто конфузится. В весьма напыщенной речи, насаживая одну фразу на другую и наконец совсем запутавшись, он дал мне понять, чтоб я гулял с детьми где-нибудь, подальше от воксала, в парке. Наконец он рассердился совсем и круто прибавил:

А то вы, пожалуй, их в воксал, на рулетку, поведете. Вы меня извините, - прибавил он, - но я знаю, вы еще довольно легкомысленны и способны, пожалуй, играть. Во всяком случае, хоть я и не ментор ваш, да и роли такой на себя брать не желаю, но по крайней мере имею право пожелать, чтобы вы, так сказать, меня-то не окомпрометировали…

Да ведь у меня и денег нет, - отвечал я спокойно; - чтобы проиграться, нужно их иметь.

Вы их немедленно получите, - ответил генерал, покраснев немного, порылся у себя в бюро, справился в книжке, и оказалось, что за ним моих денег около ста двадцати рублей.

Как же мы сосчитаемся, - заговорил он, - надо переводить на талеры. Да вот возьмите сто талеров, круглым счетом, - остальное, конечно, не пропадет.

Я молча взял деньги.

Вы, пожалуйста, не обижайтесь моими словами, вы так обидчивы… Если я вам заметил, то я, так сказать, вас предостерег и уж, конечно, имею на то некоторое право…

Возвращаясь пред обедом с детьми домой, я встретил целую кавалькаду. Наши ездили осматривать какие-то развалины. Две превосходные коляски, великолепные лошади. Mademoiselle Blanche в одной коляске с Марьей Филипповной и Полиной; французик, англичанин и наш генерал верхами. Прохожие останавливались и смотрели; эффект был произведен; только генералу несдобровать. Я рассчитал, что с четырьмя тысячами франков, которые я привез, да прибавив сюда то, что они, очевидно, успели перехватить, у них теперь есть семь или восемь тысяч франков; этого слишком мало для m-lle Blanche.

M-lle Blanche стоит тоже в нашем отеле, вместе с матерью; где-то тут же и наш французик. Лакеи называют-его «m-r le comte », мать m-lle Blanche называется «m-me la comtesse »; что ж, может быть, и в самом деле они comte et comtesse.

Я так и знал, что m-r le comte меня не узнает, когда мы соединимся за обедом. Генерал, конечно, и не подумал бы нас знакомить или хоть меня ему отрекомендовать; а m-r le comte сам бывал в России и знает, как невелика птица - то, что они называют outchitel. Он, впрочем, меня очень хорошо знает. Но, признаться, я и к обеду-то явился непрошеным; кажется, генерал позабыл распорядиться, а то бы, наверно, послал меня обедать за table d"hot"ом . Я явился сам, так что генерал посмотрел на меня с неудовольствием. Добрая Марья Филипповна тотчас же указала мне место; но встреча с мистером Астлеем меня выручила, и я поневоле оказался принадлежащим к их обществу.

Этого странного англичанина я встретил сначала в Пруссии, в вагоне, где мы сидели друг против друга, когда я догонял наших; потом я столкнулся с ним, въезжая во Францию, наконец - в Швейцарии; в течение этих двух недель - два раза, и вот теперь я вдруг встретил его уже в Рулетенбурге. Я никогда в жизни не встречал человека более застенчивого; он застенчив до глупости и сам, конечно, знает об этом, потому что он вовсе не глуп. Впрочем, он очень милый и тихий. Я заставил его разговориться при первой встрече в Пруссии. Он объявил мне, что был нынешним летом на Норд-Капе и что весьма хотелось ему быть на Нижегородской ярмарке. Не знаю, как он познакомился с генералом; мне кажется, что он беспредельно влюблен в Полину. Когда она вошла, он вспыхнул, как зарево. Он был очень рад, что за столом я сел с ним рядом, и, кажется, уже считает меня своим закадычным другом.

За столом французик тонировал необыкновенно; он со всеми небрежен и важен. А в Москве, я помню, пускал мыльные пузыри. Он ужасно много говорил о финансах и о русской политике. Генерал иногда осмеливался противоречить, но скромно, единственно настолько, чтобы не уронить окончательно своей важности.

Я был в странном настроении духа; разумеется, я еще до половины обеда успел задать себе мой обыкновенный и всегдашний вопрос: зачем я валандаюсь с этим генералом и давным-давно не отхожу от них? Изредка я взглядывал на Полину Александровну; она совершенно не примечала меня. Кончилось тем, что я разозлился и решился грубить.

Началось тем, что я вдруг, ни с того ни с сего, громко и без спросу ввязался в чужой разговор. Мне, главное, хотелось поругаться с французиком. Я оборотился к генералу и вдруг совершенно громко и отчетливо, и, кажется, перебив его, заметил, что нынешним летом русским почти совсем нельзя обедать в отелях за табльдотами. Генерал устремил на меня удивленный взгляд.

Писал тогда: «Сюжет рассказа следующий: один тип заграничного русского. Заметьте: о заграничных русских был большой вопрос летом в журналах. Все это отразится в моем рассказе. Да и вообще отразится современная минута (по возможности, разумеется) нашей внутренней жизни. Я беру натуру непосредственную, человека, однакоже, многоразвитого, но во всем недоконченного, изверившегося и не смеющего не верить, восстающего на авторитеты и боящегося их... Это лицо живое – (весь как будто стоит передо мною) – и его надо прочесть, когда он напишется. Главная же штука в том, что все его жизненные соки, силы, буйство, смелость пошли на рулетку. Он – игрок, и не простой игрок, так же как скупой рыцарь Пушкина не простой скупец. (Это вовсе не сравнение меня с Пушкиным. Говорю лишь для ясности.) Он поэт в своем роде, но дело в том, что он сам стыдится этой поэзии, ибо глубоко чувствует ее низость, хотя потребность риска и облагороживает его в глазах самого себя. Весь рассказ – рассказ о том, как он третий год играет по игорным домам на рулетке.

Если "Мёртвый дом " обратил на себя внимание публики как изображение каторжных, которых никто не изображал наглядно до Мёртвого дома, то этот рассказ обратит непременно на себя внимание как наглядное и подробнейшее изображение рулеточной игры... Ведь был же любопытен Мёртвый дом. А это описание своего рода ада, своего рода "каторжной бани"».

Ф. М. Достоевский. Игрок. Аудиокнига

Тогда, в 1863 году, рассказ об игроке не был написан. Этот замысел, но уже в усложненной форме, и был осуществлен Достоевским в романе «Игрок», первоначально названном «Рулетенбург».

Обе темы романа – и безудержная страсть к игре, и мучительная любовь – автобиографичны. Известно увлечение Достоевского рулеткой в его летние поездки за границу в 1862, 1863 и 1865 годах; отношения Алексея Ивановича и Полины во многом воспроизводят историю любви Достоевского и Аполлинарии Прокофьевны Сусловой, как позволяют судить об этом опубликованные уже в наше время письма и воспоминания А. П. Сусловой.

В образе «французика» де Грие в «Игроке» воспроизведены те черты психологии французского буржуа, которые были уже ранее отмечены Достоевским в «Опыте о буржуа» («Зимние заметки »). Иронически враждебное отношение писателя к эмигрантам-полякам объясняется тем, что Достоевский разделял враждебность русской реакционной публицистики к польской революционной эмиграции.

Генерал – отчим Полины – принадлежит к тем русским помещикам, которых крестьянская реформа совершенно выбила из привычной жизненной колеи; он и его семейство выведены Достоевским как характерные представители той части русских «гулящих людей», о которых он говорил еще в «Зимних заметках о летних впечатлениях», дорисовывая судьбы героев «Горя от ума».

В обстановке, где все проникнуто мыслью о деньгах и надеждой их каким-нибудь чудом получить, среди людей, у которых страсти и прихоти заменяют нравственные принципы, сформировался сложный и причудливый характер Полины.

Пушкин дал наиболее глубокий анализ страсти и ее влияния на характер и поведение человека. Замысел «Игрока» в сознании Достоевского был связан со «Скупым рыцарем». Его игрок был задуман не как простой игрок, – до выигрыша 200 000 франков Алексей Иванович видел в игре не цель, а средство, – но в дальнейшем ходе событий он превращается в заурядного искателя счастья за игорным столом. Как и в других случаях, Достоевский в ходе работы над «Игроком» далеко отошел от исходного замысла, в его представлении связанного с Пушкиным.

В тексте романа есть прямое указание на то произведение французской литературы, которое имел в виду Достоевский, когда создавал типы французов в «Игроке». Достоевский иронически называет француза-заимодавца именем героя повести Прево «Манон Леско» – де Грие. Из текста «Игрока» видно, что это не фамилия, а ироническое прозвище. Достоевский как бы заставляет читателя сравнить героев своего романа – французов середины XIX века – с французами начала XVIII века. Для этого он пародийно-иронически переосмыслил образы повести Прево. Любящий и преданный де Грие превратился у Достоевского в расчетливого дельца и ростовщика, очаровательная и поэтическая Манон в хладнокровную, скупую и способную ради денег на все Бланш. Достоевский воспроизводит даже некоторые конкретные ситуации из повести Прево. Как Манон и де Грие шутливо пародируют реплики из трагедии Расина в том разговоре, когда Манон хочет оправдаться перед де Грие в намерении его обмануть, так в «Игроке» Бланш и Алексей Иванович пародийно перебрасываются репликами из трагедии Корнеля, когда Бланш убеждает Алексея Ивановича уехать с ней в Париж.

«Игрок» был впервые напечатан в Полном собрании сочинений Ф. М. Достоевского. Издание Ф. Стелловского, СПБ. 1866, т. III.

Согласно договору со Стелловским, Достоевский обязан был к 1 ноября 1866 года представить издателю новый роман. Писатель же в это время заканчивал «Преступление и наказание ». Чтобы выполнить свои обязательства, Достоевскому пришлось прибегнуть к помощи стенографистки А. Г. Сниткиной, ставшей вскоре женой писателя. Роман «Игрок» с 4 по 29 октября 1866 года был продиктован стенографистке и своевременно вручен издателю.