Гражданская война в деревне. Гражданская война на территории деревни старая гыя. «Военный коммунизм» в городах

Как жили, что делали наши сограждане 100 лет назад, что они переживали и на что надеялись в годы Гражданской войны расскажет Василий Цветков, доктор исторических наук, автор целого ряда научных работ о Революции и Гражданской войне в России.

Расшифровка:

Здравствуйте. У нас лекция посвящена повседневной истории периода Гражданской войны. И название этой лекции «Большие и маленькие люди Гражданской войны», это название как раз показывает, что важно при изучении истории учитывать не только принятие тех или иных законов, те или иные решения глобального масштаба, как, например, Декрет о мире, Декрет о земле, какие-то там конституционные проекты, а нужно учитывать, конечно, и жизнь повседневную, жизнь простых людей. И большие люди периода Гражданской войны, периода русской смуты, это отнюдь не потомственные чиновники, это отнюдь не великие, выдающиеся политики, которые были известны до 1917 года, а это во многом люди, которые на волне революции, на войне образований, радикальных перемен, не только пришли к власти, но попытались создать и действительно создали некую совершенно новую систему управления, систему ценностей, систему приоритетов, которая претендовала ни больше ни меньше на мировое значение и на элементы новой всемирной религии, которая, как многим тогда казалось, заменит традиционные религии, в том числе и христианство.

Это с одной стороны.

А с другой стороны, когда люди буквально выживали, стоял вопрос о жизни и смерти в условиях постоянного напряжения, войны, боевых действий, очень серьезных проблем со снабжением, с продовольствием, вот эта составляющая, этот элемент жизни нашего российского общества столетней давности, он тоже должен учитываться. И тоже его необходимо представлять и изучать.

И вот об этом я как раз постараюсь рассказать в своей лекции.

Я представляю Московский педагогический государственный университет, профессор кафедры новейшей и отечественной истории Цветков Василий Жанович.

И сразу, наверное, можно отметить то, что повседневная жизнь людей периода Гражданской войны во многом определялась теми переменами, которые произошли не в 1917 году, а произошли чуть раньше. Произошли с началом Первой мировой войны, с 1914 года. Прежде всего речь здесь должна идти о состоянии войны, о состоянии повсеместной постоянной, напряженной военной жизни. Конечно, это была менее масштабная война, чем Великая Отечественная, чем Вторая мировая. Но для людей того времени это была война, пожалуй, самая тяжелая по сравнению со всеми теми войнами, которые вела Россия до этого. Ни в какое сравнение Первая мировая, Великая война, как ее еще называли, не шла с Русско-японской, Русско-турецкой, Крымской, даже Отечественной войной 1812 года - по масштабности, по степени вовлеченности людей, по потерям людским, это было совершенно новое, необычное, страшное по своей сути и в то же время такое явление, с которым невозможно было не считаться. Оно определяло жизнь, быт, поведение каждого буквально человека, жившего тогда в России.

И это ощущение войны сделало возможным и привычку к смерти. Тоже противоестественную по сути своей. Человек - существо, биологически стремящееся к жизни. Тут и с биологической точки зрения, и с моральной точки зрения, и с духовной точки зрения, здесь мы можем отметить, что человек стремится к лучшему, человек стремится к радости, к свету, к жизни, а не к смерти. Но это состояние смерти - это состояние обесценивания человеческой жизни, к сожалению, было очень явным и ощутимым, начиная с 1914 года. Может быть, не с первых месяцев, но, наверное, уже к концу 1914 года мы видим, что привычка к похоронкам, к тому, что люди гибнут, гибнут - и конца этой войне не видно, когда она там закончится, тоже непонятно, чем она закончится, тоже не совсем понятно, эта привычка к смерти становится достаточно устойчивой. И к 1917 году пулеметное право, порядок, при котором спорные вопросы общественно-политической жизни решаются исключительно по принципу «кто силен, тот и прав», у кого в руках пулемет, револьвер, винтовка, тот и прав, это, к сожалению, тоже становится нормой жизни.

И отсюда становятся понятными те декреты советской власти, первых месяцев советской власти, которые предполагали очень радикальную, очень решительную ломку сложившихся общественных отношений.

Какие из этих декретов задели простых людей больше всего?

Мы видим глобальный Декрет о мире, Декрет о земле. Декрет о мире касался армии, касался населения, это был призыв, это было благое пожелание и некая благая весть к воющим державам с просьбой о заключении мира, призыв, оставшийся без ответа на тот момент. Хуже того, призыв, который привел не к миру, к такому, который принес бы нашей стране процветание и благоденствие, а к «похабному миру», как его называл сам Ленин, Брестский мир с аннексиями, контрибуциями и со всем тем негативом, который он имел.

Декрет о земле. Это тоже яркий прекрасный призыв к тому, что вот, частная собственность на землю отменяется навсегда, теперь каждый крестьянин, каждый трудящийся на земле человек будет иметь свой земельный надел, будет получать с него урожай, никаких долгов банкам, кредиторам, ничего этого уже не будет, не будет этого помещика, если он, конечно, был, который крестьянину мешал, как во всяком случае сам крестьянин считал, развиваться. Вот его имение, вот его несчастный вишневый сад, вот его какие-то там поля, которые надо было бы отнять и поделить, эти сады, имения, поля, разделенные поровну между всеми крестьянами, между всеми крестьянскими семьями, принесут им счастье. Опять же на деле видим мы ситуацию противоположную, потому что, когда Декрет о земле начинает осуществляться, собственности на землю нет, но крестьянин не становится хозяином своей земли, хотя бы даже и немножечко увеличенной за счет этих помещичьих имений. Вместо помещика появляется государство, которое у крестьянина в некоторых случаях даже хуже, чем помещик, начинает тянуть хлеб, начинает вводить продразверстку, вводит в деревню продотряды и заставляет крестьянина сдавать хлеб под тем условием, что сейчас ты хлеб сдашь, но завтра, послезавтра, послепослезавтра будет мировая революция - и тебе всего и вся будет много. А если ты сейчас этого не сделаешь, тоже, кстати, один из приемов советской пропаганды, то придет бывший твой барин с белогвардейцами вместе и тебя, конечно, накажет за то, что такой-сякой по Декрету о земле его землю себе забрал. Вот такая реальность.

Но опять же не эти два декрета, даже не декрет, юбилей которого скоро будем отмечать, декрет о введении нового летоисчисления, переходе на новую орфографию, все это, конечно, тоже касалось повседневной жизни людей. Но один из первых серьезных декретов, это декрет о ликвидации сословий, званий, чинов, наград, которые были заслужены, выслужены многими нашими соотечественниками в то время. Это действительно декрет, который резал по живому.

Представьте себе ситуацию: вы заслужили какой-то чин, я не буду говорить, как этот чин был заслужен, может быть, вы кому-то дали взятку, может, вы подхалимничали, а может, вы были честным чиновником. Почему это исключенный вариант? И вы честно тянули свою лямку и заработали этот чин, эту должность, этот оклад, эти ордена, которые вам даются за выслугу лет. Если мы говорим о военных, то тут уж ордена кровью политы в буквальном смысле слова - и звания, и чины эти тоже не за просто так давались. И вдруг в одночасье все это перечеркивается. Ничего этого нет. Вы должны начинать жизнь с чистого листа. Это очень существенный декрет в ощущении людей того времени. Может быть, он имел даже большие последствия такого негатива по отношению к большевикам, чем разгон Учредительного собрания или заключение Брестского мира. В конце концов, Учредилку разогнали - ладно, ничего страшного, вон сколько властей разных, не на одной Учредилке свет клином сошелся. А вот когда тебя лишают заслуженных твоих наград, заслуженного твоего статуса, это воспринимается очень болезненно.

Появляются, конечно, новые социальные лифты и для простых людей, может быть, даже более заманчивые, перспективные.

Вот у Сергея Алексеева был такой детский писатель, очень популярный, он и сейчас издается большими тиражами, у него есть такой рассказ «Гражданин Российской республики». И в этом рассказе такой небольшой сюжет, что мальчишка, сын рабочего, в Петрограде читает этот самый декрет, а суть декрета не только в том, что ликвидируются все чины, звания, сословия, награды и прочее, а вместо них, этих прошлых, дореволюционных сословий вводится единое звание - гражданин Российской республики. И как этот мальчишка счастлив! «Вот, я же - гражданин!» Идет к своему отцу и говорит: «И ты - гражданин». Идет встречает своего какого-то дядю и говорит: «И ты - гражданин». «И я - гражданин» Мы все граждане, мы все равны, разве это не счастье, с его точки зрения. У него появляется перспектива, что он потом где-нибудь там получит образование, будет грамотным и пойдет расти-расти. Но это с одной стороны. А с другой стороны, вот эти так называемые свергнутые классы, выражаясь марксистской лексикой, эти эксплуататоры, которые этого всего в одночасье лишились, и ладно бы те эксплуататоры, которые уехали за границу и там жили на те капиталы, которые уже были у них там, за границей, их никто не национализировал. А простые люди, которые имели небольшой банковский вклад, имели какую-то пенсию, здесь было не все так просто и оптимистично, как показывает Сергей Алексеев в своем рассказе.

Детское восприятие этого декрета - это одно, а восприятие взрослых людей - совершенно другое.

Дальше - больше. Политика, которую проводили большевики особенно в первые годы советской власти, это была политика создания новой системы управления, системы ценностей, системы, в которой старым ценностям, старым установкам уже места не было. И в этом смысле можно привести примеры праздников, советских праздников., мы можем очень много рассуждать о том, что много было праздников, мало было праздников, зачем они были нужны, но это совершенно новая система ценностей. Первый праздник, который широко отмечали в красной советской Москве, - это был Первомай 1918 года. И по воспоминаниям тех людей, которые в нем принимали участие, это было действительно нечто потрясающее. Во-первых, сколько было выписано красной материи, правда, вопрос, откуда ее взяли. И вот эта самая красная материя - завешивается вся Красная площадь, завешиваются башни кремлевские, спускаются эти ленты красные, на этих лентах красных пишутся лозунги, все в красном цвете. Проходит парад, проходит демонстрация трудящихся, и после них происходят очень интересные события, которое не могло без внимания остаться со стороны простых людей, москвичей, обывателей. Происходит свержение памятников с пьедесталов, старых кумиров, как их, в кавычках, называли, рушат. И вместо них создается новая система памятников. Первым попадает под этот вал разрушений, как ни странно, может быть, покажется, памятник генералу Скобелеву, на Скобелевской площади. Вроде бы и не памятник царю, генерал, причем нельзя сказать, что генерал какой-то реакционный, ну белый генерал… Не в том смысле, что он белогвардеец, а белый, потому что он на белой лошади ездил и в белом кителе ходил. Полетел вниз, был свергнут, по просьбе рабочих трудящихся завода Гужон, как это было подписано в газете «Правда». Следом за этим в самом Кремле Ленин лично забрасывает трос, забрасывает веревку на обелиск в память погибшего великого князя Сергея Александровича на месте, где он был убит эсером Каляевым, и сбрасывают его тоже на землю. Рассыпается на куски. Более того, Владимир Ильич говорит: «Ну вот, на этом месте надо поставить памятник Каляеву».

А на Соборной площади, перед Успенским собором желательно бы поставить памятник Льву Толстому. Почему? Потому что Льва Толстого от Церкви отлучили, а теперь мы перед Успенским собором, где его подвергали анафеме, мы поставим ему памятник.

Это нарочитое, явное, яркое сопротивление тому сложившемуся социуму, той сложившейся системе ценностей, которая была до этого. Это революция. Безусловно. Революция в сознании. Конечно, здесь нельзя забыть, нельзя не отметить и тот факт, что потом это превратилось в целенаправленную политику. От каких-то спорадических действий и разрушений памятников это перешло в план монументальной пропаганды.

План монументальной пропаганды - очень интересное явление. Тоже как раз направленное в адрес «маленьких» людей, в адрес жителей Москвы. Монументальная пропаганда, по замыслу Луначарского, наркома просвещения, и Ленина, конечно, должна была восполнить отсутствие достаточного количества популярной марксистской литературы, именно популярной литературы. Ленин считал, что, открывая памятник любой, будь то памятник Спартаку, будь то памятник… в списке имен монументальной пропаганды встречались самые разные фамилии… памятник, например, Тиберию Гракху, памятник Августу Бебелю, памятник Лассалю, Фердинанду Лассалю, ну, в конце концов, Разину и Пугачеву тоже. Но всегда это открытие памятников должно сопровождаться, во-первых, митингом, во-вторых, речью оратора, который объясняет, что вот этот самый Лассаль, этот Бебель, этот Спартак, кто-то еще, кто для среднестатистического жителя Москвы был абсолютным белым пятном, в гимназию ходили далеко не все, нужно было объяснить, что это как раз и есть настоящий исторический герой. И вот он гораздо лучше какого-нибудь генерала Скобелева и уж тем более какого-нибудь там великого князя. И уж тем более какого-нибудь Александра III, памятник которому, как хорошо известно, стоял перед Храмом Христа Спасителя, выходил на набережную и тоже был свергнут, сброшен в первые месяцы Советской власти. И произнося вот эту речь, собирая этот митинг, наш оратор объясняет этим людям новую систему ценностей. Объясняет, кому нужно молиться, условно говоря, на кого нужно равняться, кому надо подражать.

Конечно, мы видим, что план монументальной пропаганды, как он был задуман, он не осуществился до конца, потому что мы не видим в Москве памятник Спартаку. Ну, если не считать станции метро. Но это совершенно другое. С другой стороны, мы видим, что это первая и во многом успешная попытка поставить искусство на службу власти. На службу конкретной политике, конкретным политическим задачам. И здесь вопрос о свободе творчества как такового уже ставился в зависимости от выполнения тех или иных политических задач.

Еще один момент, который затрагивал повседневность, в продолжение темы монументальной пропаганды. Это отношение к наследию старого искусства.

Ленин в отношении, например, к классической русской литературе был в общем-то консерватор, поэтому призывы радикальных левых политиков о том, что давайте мы сбросим Пушкина и Некрасова с корабля современности и давайте мы теперь будем писать и читать совершенно по-новому, для Ленина такие призывы звучали довольно неприятно. И Луначарский об этом очень много пишет в своих воспоминаниях. Это, с одной стороны, проявление воспитания того, в котором вырос Ленин, у него был любимый роман «Что делать?» Чернышевского, но это, как ни крути, критический реализм, а не какие-то там новаторские модели футуристов, анархистов, даже символистов. С другой стороны, эта идея, согласно которой лучшие, с точки зрения Ленина, Луначарского, других вождей, писатели и поэты прошлого, лучшее с точки зрения их оппозиции к царской власти должны перейти и в новую систему ценностей, в новую жизнь, в новый мир. В этом смысле Чернышевский выигрывает на все сто процентов: мало того, что писатель, так еще и пострадал от режима. Гражданская казнь, каторга и смерть. Ну и в такой же степени хорош Некрасов, в такой же степени особенно хорош ранний Пушкин с его всякими эпиграммами на Александра I и прочей поддержкой декабристов. И в этом отношении непонятен Маяковский. Горький приводит слова Ленина, что он совершенно не понимает Маяковского. Что-то кричит, к чему-то зовет, какие-то совершенно непонятные, нечитаемые стихи у него… Лесенка вот эта знаменитая. Не понимает Ильич преимуществ этого футурологического подхода. И идея о том, что эти старые писатели, старые поэты должны служить уже новым ценностям, построению коммунизма. И, конечно, многие из этих памятников, сохранившиеся до сих пор, в частности, если мы берем Москву, то это памятник Тимирязеву, это памятник Герцену, Огареву, мы тут не можем сказать, что они лишены свойственных классике скульптуры признаков. Они вполне вписываются в общепринятые скульптурные стандарты.

Правда, были попытки создать некие памятники по совершенно новому образцу, это памятники - так называемые головы революционеров. Такой был памятник Марату, такой был памятник Робеспьеру, такой был памятник Кропоткину. Но после того как Ленин на эту голову отрезанную и поставленную на большой куб-постамент посмотрел и сказал, что это какая-то обезьяна, а не наш выдающийся революционер, после этого от этих голов отказались. Вид у них был отнюдь не классический.

И эти памятники создавали некие новые ориентиры на площадях, на улицах. Если мы пойдем по улицам Москвы, опять же можно обратить внимание, что на фешенебельной Петровке, которая до этого, до 1917 года была одной из элитных улиц Москвы, при входе в Петровский пассаж мы видим барельеф рабочего, который, полуобнаженный, крутит какое-то там колесо. И это было совершенно намеренно сделано. Для того чтобы показать, что раньше здесь ходили буржуи, покупали всякие там французские духи и парфюмерию, а теперь здесь у нас будут отовариваться карточки продуктовые простых рабочих, простых советских служащих. Чем Петровский пассаж и занимался во время Гражданской войны.

Еще значимые черты повседневной жизни людей того времени. Есть некоторые закономерности, которые я отмечу.

Как ни странно покажется, деревня жила лучше города в условиях Гражданской войны. Хотя считается всегда, что город живет лучше. Иначе бы из деревни в город не уезжали. Логика такая. Но во время Гражданской войны мы видим совершенно обратную ситуацию. Из города уезжают в деревню. Потому что жить в городе нельзя. Если мы возьмем крупные города тот же Питер, ту же Москву, то мы тут видим существенное сокращение численности городского населения. В разы буквально падает численность населения. Москва, в которой два с лишним миллиона человек проживало (по тем временам это очень большая цифра), осенью 1917 года, сокращается к 1920 году численность населения ровно в 2 раза. Отчасти это, конечно, объясняется тем, что ушел гарнизон, огромный процент мужчин было мобилизовано в Красную армию, Красная армия получила от Москвы 3 стрелковых дивизии, полностью укомплектованных. Но, с другой стороны, люди уезжают, потому что и жить, и работать, и получать какой-то доход вообще, просто-напросто сводить концы с концами в Москве действительно невозможно.

Аналогичная ситуация, даже хуже, в Питере. Питер тоже город, в котором под 2 миллиона человек на момент начала революции. Сокращается численность населения до 70 тысяч. То есть еще более количество сокращения. И здесь уже тоже не только отъезд на фронт или отъезд куда-то в деревню, а даже факты голодной смерти. Конечно, это не блокадный Ленинград, ни в коем случае. Здесь неуместно, наверное, проводить параллели. Но в целом положение было очень и очень тяжелым. А почему? Потому что город живет и существует за счет инфраструктуры. Это транспорт, это электрообеспечение, это тепло, хотя бы печи, хотя бы камины, я не говорю про батареи центрального отопления, хотя такие тоже были и в Питере, и в Москве. Это продовольствие, это транспорт. И по всем этим параметрам мы видим полный провал в период Гражданской войны.

Транспорт у нас ходит по принципу «слава Богу, что еще ходит», а не по принципу, что он пришел и опоздал на 15 минут к остановке. Хорошо, что он, трамвай, вообще пришел. В подавляющем большинстве случаев трамваи перестают ходить, особенно существенно это сказывается зимой, снег не убирают, он так и лежит, и заносит рельсы, заносит дороги, протаптывает человек тропинку и по этой тропинке все ходят. А где дворники? А дворников нет. Они тоже люди, работать за так не хотят и тоже многие из них уехали куда-нибудь в деревню. А буржуи, которых привлекают к уборке улиц, тоже, кстати, такая трудовая повинность, они убирают улицы плохо, медленно, они просто не умеют убирать, потому что они всю жизнь занимались другими делами. Сидели в своих конторах и делали бизнес. И вдруг надо им ломиком лед колоть.

Транспорт не ходит, водопровод не работает. На верхние этажи практически не подается вода. Канализация не работает. Может быть, это, конечно, не предмет для лекции, но можно отметить, что в отсутствие канализации в качестве отхожих мест использовались пустеющие комнаты домов. Там, где нет никаких хозяев, там, где уехали, там просто вот такое место получается у нас. Не самое лучшее.

Батареи парового отопления, где они были, полопались в первую же зиму буквально, замерзла вода.

Электричество подается в Москве по определенным порциям, то есть порядка 3-4 часов вечером, ну и где-то около 2 часов утром. Причем лампочки горят в вполнакала. Очень большие проблемы с топливом. Донецкий уголь, добыча его практически прекращена. Та часть Донбасса, которая давала уголь в Москву, она контролируется белыми, Деникиным, ну и Москва себя обеспечивает за счет дров в основном. Потом уже в 19 году переходит на торф, использует торфяники, в частности Шатурские, но дрова пошли в большом количестве… Причем в качестве дров используются и заборы, и паркет красного дерева, и мебель черного дерева, все это идет в дрова, все это горит в буржуйках. Буржуйка - печка хорошая, но дает она тепло до тех пор, пока она горит. Как только она гаснет, она замерзает, и ничего хорошего. А топить комнаты московские в доходных домах, которые были действительно очень большие, одной такой буржуйкой практически невозможно.

Правда, с другой стороны, мы видим великую жилищную революцию, заключается эта великая жилищная революция в том, что рабочие с окраин переселяются в центр города. Да, они переселяются, да, они получают лучшее жилье, они получают большие по площади квартиры, но эти квартиры, лишенные удобств, даже для простого рабочего становятся далеко не желанным подарком. Может быть, ему лучше в своей избушке жить на окраине, во всяком случае, в этой избушке будет и печь, в ней будет и рукомойник, рядом будет колодец, и рядом будет какое-то отхожее место. Чем в огромном большом доме, буржуйском, где ничего не работает. С другой стороны, мы не можем не говорить о положении дел с продовольствием. Карточная система, как бы критично к ней не относиться, но это система, которая вводится практически повсеместно в России. Причем и у белых, и у красных. Поначалу белые войска, когда они приходят, занимают тот или иной город, здесь один из лозунгов белого движения «Несем хлеб на штыках!» Хлеб - дешевый, белый хлеб. Вступает белая армия, в какой-нибудь город центральной России, в Курск или Орел, и сразу объявляется об отмене карточной системы. О том, что здесь допускается свободная торговля хлебом, ну и, следовательно, тут расчет на то, что крестьянин сейчас этот хлеб привезет и будет его продавать по не самым может быть заоблачным ценам. Но тут же сталкиваются с проблемой спекуляции. С проблемой, которая заставляет потом и белых вернуться к нормированному распределению продовольствия. Ничего другого не остается.

Поэтому в этих условиях деревня живет лучше. Но до поры до времени. Как только начинается политика военного коммунизма, как только в деревню идут продотряды, которые говорят: ну все, хватит тут хлеб держать, у нас вон рабочие голодают. Плюс к тому численность Красной армии к концу войны достигает 5 млн человек. А они хлеб не сеют, не жнут, только потребляют, все это надо кормить, все это надо содержать. Здесь деревня тоже начинает страдать. Но как деревня реагирует, все-таки будет не совсем объективно сказать, что все до единого крестьяне были такие скупердяи, жмоты, кулаки. Тем более, что «кулак» в деревне - понятие достаточно определенное. Это крестьянин, который сам не работает, а использует труд батраков. А если крестьянин работает сам, но при этом богато живет, то это не кулак, то это зажиточный хороший хозяин. Были крестьяне, это некое христианское воспитание здесь сказывалось, которые готовы были отдать, пожертвовать зерно в Красную армию, но когда процент изъятия этих самых продовольственных излишков просто-напросто стал запредельным. Размеров продразверстки никто не устанавливал. Она варьировалась в зависимости от урожая, от посевов, от посевных площадей. Крестьяне на это начинают реагировать сокращением посевов. Потому что если ты сократил посев, то с тебя много и не возьмут. Это приводит к тому, что из-за сокращенных самими же крестьянами посевов, при жутко неблагоприятных погодных условиях, засуха, которая началась в Поволжье в мае - и ни капли дождя не было до августа месяца, начинается голод. Вот тоже прямое последствие Гражданской войны.

Но сказать, что здесь виноват конкретно Ленин, конкретно Советская власть, конкретно сам крестьянин, мы, наверное, не можем. Это совокупность причин, совокупность фактов, которые приводят к этой трагедии. Трагедии, когда даже случаи каннибализма, к сожалению, здесь отмечались.

При прочих равных условиях, если не говорить о сравнении города и села, при прочих равных условиях фронт живет лучше тыла. С точки зрения снабжения. Почему? Потому что и Красная армия, и Белая армия, армии, на которые надеются, которые и должны одержать победу в этой войне, они снабжаются настолько, насколько это возможно. Красноармейский паек - это самый высокий паек, он практически повторяет паек солдата Первой мировой. А это не бедный паек. Это два фунта хлеба. И у белых то же самое примерно.

И первые категории распределения пайков как раз рабочих, Петрограда, Москвы, других каких-то городов, рабочие крупных заводов, машиностроительных предприятий - это тоже первая категория, это тоже обеспеченные по пайкам, по продовольственным категориям населения люди.

С другой стороны, мы видим, что вторая, третья и последняя обывательская категория населения в буквальном смысле слова голодная. Голодный паек, мы видим примеры голодных обмороков, но не наркомов наших, у ученых, у преподавателей, у профессоров университетов многих, которые в данной ситуации оказались невостребованными советской властью в силу каких-то причин - своего происхождения дворянского или принадлежностью к кадетской партии. И они в буквальном смысле слова сводят концы с концами.

Хорошо, может быть, тем, у кого остаются какие-то ценности. Бриллиантовое кольцо или даже золотое обручальное кольцо ценится достаточно высоко. Еще больше ценится империал, золотой рубль, царский. В условиях растущей инфляции печатающиеся деньги не имеют никакой ценности, это не более чем бумага, которая иногда по весу выдается, и ценность ее - ценность бумаги, на которой деньги напечатаны. В этих условиях золотой рубль, золотой царский империал с профилем Николая II - это сверхценность. За этот золотой империал можно получить мешок пшена. Или даже, может быть, мешок муки. Здорово.

Конечно, не у каждого эти империалы сохранились, конечно, очень сильно развита - и это тоже черта повседневной жизни России периода Гражданской войны - очень развита преступность. Причем преступность - это не какие-то карманные кражи, это не воры-форточники, это самые тяжелые формы преступлений против личности, против здоровья - это грабеж, разбой и убийство. Убийство, естественно, с корыстной целью.

Но как-то надо жить. И те, кто уехать в деревню не могут, нет у них ни родственников, нет никаких знакомых, либо идут служить в аппараты Совнаркома, становятся чиновниками, которые хотя бы минимальный размер пайка могут получить и какое-то жалование минимальное могут получать, либо - тоже вот такой вариант, - буквально продают все, что у них есть, все, что у них осталось от старой жизни.

И еще одна черта интересная, как раз характерная в большей степени для горожан, чем для сельских жителей, - это возросший интерес к православию, православным ценностям, православным обычаям, православным обрядам. То, что накануне революции, накануне 1917 года очень многими осуждалось. Считалось, что это какой-то анахронизм, прогрессивно мыслящие люди в Церковь не ходят, это всякие старухи там ходят в Церковь, а прогрессивно мыслящие люди - это материалисты, атеисты, и наша интеллигенция, и даже та часть интеллигенции, которая в Бога, может быть, верила, потому что надо было верить, потому что надо было получать метрики, надо было венчаться, надо было креститься, но глубокой веры, той истинной, подлинной, христианской, православной веры у них тоже не было. Маловерие, безверие было. В период обострения этих нужд повседневных, в период этого состояния на грани жизни и смерти в городах крупных, на фронте на том же самом, пробуждается вера. По воспоминаниям, по дневникам это можно судить, отмечают наши интеллигенты огромное количество молящихся в храмах. Переполненные храмы на Пасху. Несмотря на Первомай, несмотря на монументальную пропаганду, несмотря на эти кумачовые ленты, которые с Кремля свисают и всякие пролетарские праздники, и свержения монументов «царским сатрапам». В церковь люди ходят. Ходят, молятся. И, опять же, состав стал другой. Раньше, может, ходило много рабочих, ходили крестьяне, а теперь - интеллигенция.

Интересный тоже такой сюжет. Когда в Москве буквально вот тоже Первомай отметили 1918 года, а потом праздник - Николай Чудотворец. И завеса красная, которая закрывала надвратную икону на Никольской башне Кремля, сейчас надвратная икона восстановлена, эта завеса сама по себе, действительно сама по себе, это уникальное, не объяснимое явление какими-то физическими причинами. Ветра не было, внутри никто материю не разрезал. Спадает и открывается лик Николая Чудотворца. Изрешеченная пулями икона и осколками избитая, обстреливали когда Никольские ворота во время кровавой недели в Москве, но она открывается, и все видят в этом некое знамение. Возрождения православия, может быть, уже новой веры теперь. Веры, которая будет омыта этими страданиями, этими лишениями русской смуты, которая возродится в будущем новой России.

Но эти настроения, как бы к ним ни относиться, какими они были - подлинные, мнимые, но они были, и, конечно, мы должны учитывать их, когда мы говорим о нашей русской смуте, о Гражданской войне. Каким бы трагичным нам этот период ни представлялся по прошествии ста лет.

Спасибо за внимание.

Проект осуществляется с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.

Самая страшная русская трагедия. Правда о Гражданской войне Буровский Андрей Михайлович

Глава 3 КАК ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА ПРИШЛА В ДЕРЕВНЮ

КАК ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА ПРИШЛА В ДЕРЕВНЮ

Есть проблема? Сделаем две проблемы!

Стремясь заручиться поддержкой крестьян, Ленин 27 января 1918 года издал Основной закон о социализации земли, буквально списанный с программы эсеров. Ленин ведь охотно давал всем и все, о чем его только просили: рабочим - заводы, уголовникам - револьверы, садистам - должности в ЧК… Вот и крестьянам он тоже дал землю.

Крестьяне делили землю уравнительно - так им казалось справедливее всего. Крупные частные хозяйства оказались разрушены - а ведь именно они поставляли основную массу товарного хлеба. Общее число крестьянских хозяйств возросло на треть: общины наделяли землей даже тех, у кого раньше земли вообще не было. Мелкие хозяйства и раньше хлеба продавали немного. Теперь же деньги стали стремительно обесцениваться, промышленные товары стали дефицитны… Крестьяне стремительно теряли интерес к любой торговле.

Казалось бы, что надо делать? «Укреплять крупные хозяйства!» - скажет вам любой экономист. В какой-то степени большевики шли по этому пути, но очень своеобразно: все крупные хозяйства были исключительно государственные, на базе крупных поместий. В основном они снабжали продуктами партийную верхушку.

Были и «сельскохозяйственные коммуны» - 40 или 50 на всю Россию.

В ведении «госхозов» и коммун находилось не более 0,4 % всей земли, никакой роли они не играли. Но коммунисты считали - это будущее всего сельского хозяйства. Именно к этому должны прийти все крестьяне.

Только вот какая беда - крестьяне туда не собирались.

Внесоветская деревня

На протяжении всей Гражданской войны, в 1917, 1918, 1919, 1920 годах, в России было вполне достаточно хлеба. Хлеб был на всей территории России, ничто не грозило голодом. Голода НИКОГДА не было НИ НА ОДНОЙ из территорий белых государств России. Голода не было на территории банд, крестьянских армий, иностранных воинских подразделений. НИГДЕ.

Во время Гражданской войны голод был ТОЛЬКО на территории, которую контролировали большевики. Он возникал везде, где они появлялись, и исчезал везде, откуда ни уходили. Если бы большевики хотели этого, они уничтожили бы голод на протяжении нескольких часов.

Хлебные запасы в центре страны накоплены по крайней мере на год или два. Даже не получая ни зернышка из урожая 1918 года, города прекрасно доживут до весны 1919 года. И Красную Армию прокормят. Весной 1918 года хлебом были полны все элеваторы, и если в городах голод - то причина не в отсутствии хлеба. Тем более 15 февраля 1918 года вышел декрет о национализации всех зернохранилищ. Весь хлеб - в руках государства; это государство его не выдает, запрещает торговать хлебом; это в государстве большевиков за ввоз хлеба в города полагается немедленный расстрел.

По-видимому, большевики хотят все же не уничтожения голода.

С деревней не надо даже воевать, чтобы начался голод в городах. Этот голод уже организовали, он уже есть.

Но триумфальное шествие Советской власти прошлось по городам. Деревня еще оставалась сама по себе. Даже те крестьяне, которые считали себя большевиками, понимали большевизм не по-ленински. А согласно тем лозунгам, которые и привели большевизм к власти.

Внесоветскую деревню большевики хотели сделать советской - причем знакомым им способом, путем Гражданской войны. В апреле 1918 года Свердлов все чаще говорит во ВЦИК о необходимости «переносить классовую борьбу в деревню».

«Мы должны самым серьезным образом поставить перед собой задачу: разделить деревню на классы, создать в ней два противоположных враждебных лагеря, восстановить беднейшие слои против кулачества. Только если нам удастся расколоть деревню на два лагеря, вызвать в ней такую же классовую борьбу, как у города, только тогда мы добьемся в деревне того, чего добились в городе».

Заметьте - никаких разговоров о «борьбе за хлеб» или криков про козни «кулаков». Свердлов и не пытается отрицать, что в деревне не идет никакая классовая война. Он говорит, что в деревню надо принести эту войну.

Продовольственная диктатура

В СССР во всех учебниках и справочниках всегда писалось, что кулаки «отказывались продавать хлеб Советскому государству. Важнейшие хлебные районы были захвачены войсками иностранных империалистов и внутренней контрреволюции». А коли так, то продразверстка стала «единственным методом мобилизации продуктов с. х-ва». При этом крестьяне «получали от Советской власти в бесплатное пользование землю и защиту от помещика и кулака», и вообще все это было временной мерой - эдакой ссудой, которую Советская власть и вернула.

При этом во всех решительно справочниках коммунисты «путаются в показаниях» - с какого времени существовала продразверстка? И чаще всего говорят - с 1918 года. Декрет Совнаркома о продразверстке вышел от 11 января 1919 года, но получается - была продразверстка и раньше…

Это неправда. Политика продовольственной разверстки действительно началась в январе 1919 года. Продовольственная разверстка - это когда каждая сельская местность обязана была сдать государству определенное количество «излишков». Нормы продразверстки устанавливались произвольно, выполнялась она в лучшем случае на треть и вызывала тьму восстаний. Но продразверстка - это счастливый завтрашний день Советской республики 1918 года.

До продразверстки была ДИКТАТУРА.

9 мая 1918 года Ленин выпускает декрет «О продовольственной диктатуре». Не о разверстке, а о диктатуре. 13 мая - новый декрет, «О чрезвычайных полномочиях народного комиссариата по продовольствию», которым ведал А.Д. Цюрупа.

Согласно декрету, кулаки и вообще сельская буржуазия прячут, скрывают хлеб, и этот хлеб у них следует отнять.

Крестьянам надо оставить минимальный паек - столько, чтобы только живы остались. А остальное пусть везут на заготовительные пункты! Кто не сдал «излишков» - тот «враг народа», его сажают на срок не менее 10 лет, с конфискацией всего имущества. «Провести беспощадную, террористическую войну против крестьянской и иной буржуазии, удерживающей у себя излишки хлеба», - писал Ленин.

26 мая в статье «Тезисы по текущему моменту» Ленин уточняет, что надо делать: «Военный комиссариат превратить в военно-продовольственный комиссариат, то есть сосредоточить 9/10 работы на передачу армии на борьбу за хлеб и на ведение такой войны на 3 месяца - июнь - август. 2. Объявить военное положение по всей стране в то же время. 3. Мобилизовать армию, выделив здоровые ее части, и призвать 19-летних для систематических военных действий по завоеванию, сбору и свозу хлеба и топлива. 4. Ввести расстрел за недисциплину».

Зимой 1917/18 года большевики оккупировали города России. Теперь они хотят завоевать и оккупировать деревни… своей же собственной армией.

Серпово-молотковый поход

27 мая 1918 года создаются первые «продовольственные отряды». В них вступают рабочие, которым прямо говорится: хлеб для вас придерживают кулаки. Пойдите убейте кулаков, у ваших детей будет хлеб. Не все верят большевикам, многие не хотят вступать в продотряды, и все же 30 тысяч вооруженных рабочих города выставили.

В статье «Товарищи рабочие! Идем в последний и решительный бой!» Ленин призывает «к массовому крестовому походу передовых рабочих ко всякому пункту производства хлеба», к войне против «дезорганизаторов и укрывателей». Он прямо пишет: «Беспощадная война против кулаков! Смерть им!»

Армию тоже бросают против «кулачества» - до 75 тысяч солдат. Не все они готовы идти против собственного народа. Расстрелы, порки, ссылки в концлагеря - обычные средства сломать волю крестьянских парней, заставить их выполнять желания большевистского командования.

Еще одна сила - части особого назначения - ЧОНы, они вводятся еще в марте 1918 года. Как правило, состав ЧОНов интернациональный. Чоновцев порядка 30 тысяч человек, во главе ЧОНов стоят коммунисты со стажем. Если в ЧОН даже приходит беспартийный, он сразу же считается кандидатом в члены РКП(б).

Три силы «крестового похода в деревню». Только какой же он «крестовый»? Крестов не полагается даже красноармейцам, не говоря о чоновцах. Кресты на шеях - разве что у части рабочих. И не под лозунгами христианства ведется эта война против собственного народа. Это - какой-то серпово-молотковый поход.

В самой деревне создается еще одна сила - «комитеты бедноты», комбеды. Комбедам предоставлялась вся полнота власти в своей деревне и волости. Они могли разгонять Советы или вводить в них своих людей, чтобы составить большинство. В комбеды обычно входил самый непутевый народ: или бездельники и пьяницы, сельская голытьба, или бежавшие из городов пропойцы и уличная шелупонь.

Там, где крестьяне были посильнее, побогаче - в Черноземной полосе, в Поволжье, на Северном Кавказе, - они часто выступали против комбедов единым фронтом - от самых богатых до батраков.

Комбеды должны помогать искать и изымать «излишки продовольствия»». Комбедам передавалась часть отнятого хлеба. Они могли по своему произволу переделивать отнятый хлеб и конфискованное имущество тех, кого сочли кулаками и «вредителями».

У Шолохова в «Поднятой целине» есть потрясающая сцена: когда коммунисты, радетели за классовую справедливость, распахивают сундуки в домах раскулаченных и оделяют собравшихся односельчан нехитрыми пожитками: платками, платьями, рубашками, отрезами материи. И люди это все берут!

Так вот: такие же сцены происходили и намного раньше, не в 1931 - м, а в 1918 году. Силами комитетов бедноты.

Опираясь на вооруженную силу, комбеды фактически оттесняли от власти Советы, «перетряхивали» их, изгоняя «неблагонадежных». То есть самых «крепких» и самых активных крестьян. В ноябре 1918 года коммунисты отменили комбеды - слишком много негативных эмоций они вызывали у крестьян. Но свое дело они сделали - изменили состав сельских Советов.

Первая крестьянская война

Коммунисты потратили много чернил, доказывая: крестьянские восстания поднялись в 1920 году… Реально же уже весной 1918 года началась своего рода Первая Крестьянская война. Как и вся Гражданская война 1917–1922 годов, она была навязана большевиками. Крестьяне совершенно не собирались воевать и вынуждены были потому, что на них напали. Как осенью 1917 года восстают юнкера и интеллигенция, как бастуют государственные служащие, так восстают и бастуют крестьяне.

Оружие у них есть: армия бежала с фронтов вооруженная, и бежала в основном в деревню. Миллионы винтовок, да к тому же было ведь и охотничье оружие.

Крестьяне были разобщены: они совершенно не ждали нападения. Каждая деревня была сама по себе в эти месяцы. Не было у мужиков ни артиллерии, ни пулеметов. Крестьянское сопротивление было обречено изначально, но война не могла не стать кровопролитной и жестокой.

Ведь если рабочие из продотрядов шли добывать хлеб для своих детей, то и крестьяне защищали свое достояние. Тоже необходимое для прокормления семей. Они действовали с отчаянием обреченных.

На Тамбовщине действовал «летучий отряд» под командованием комиссарши С.Н. Гельберг, «Красной Сони». Крестьяне называли ее «Кровавой Соней». Отряд состоял из венгров, китайцев и австрийских немцев. Ворвавшись в деревню, «Кровавая Соня» непременно устраивала «чистку», истребляя священников, офицеров, унтер-офицеров, георгиевских кавалеров и гимназистов. Обычно ее «летучий отряд» собирал этих обреченных, а расстреливала их собственноручно «Красная Соня». Делала она это с огромным удовольствием, убивала на глазах жен и детей, глумясь над обреченными людьми.

Ее отряд разгонял «неправильные» Советы, при сопротивлении и этих людей убивали. На их место Соня назначала новых, из тех, кого считала бедняками. После ее отъезда эти Советы обычно разбегались.

Вскоре крестьяне стали сопротивляться: при приближении «летучего отряда» к деревне звон колокола созывал деревенское ополчение, и оно занимало оборону. А мальчишки бежали в другие деревни за подмогой. Из других деревень подходило ополчение. Вскоре «летучий отряд» был разбит наголову. Всех его «интернационалистов» убили на месте. «Кровавая Соня» сдалась в плен. Ее судили судом схода нескольких деревень и посадили на кол. Вой «Красной Сони» был слышен трое суток.

В деревне Козловке (Тамбовская губерния) комиссар - пожилой еврей с бородкой, в пенсне, - произнес речь: не надо бояться, Советская власть хочет опираться на самых уважаемых людей. Пусть крестьяне сами назовут тех, кого хотят видеть в Советах. Вид у комиссара был спокойный и даже ласковый, ему поверили.

Мужики назвали нескольких «кулаков», сельского учителя, священника. Комиссар попросил этих людей подойти к тачанке, что-то тихо скомандовал… Китайцы с винтовками наперевес оттеснили уважаемых людей к стене амбара… Защелкали затворы, взмыл отчаянный женский крик из толпы. Залп!

Мужики настолько обомлели, что не сразу пошли на коммунистов. Да у них и оружия никакого не было, они пришли на сельский сход безоружными. На китайцев и комиссара кинулись женщины. Залп! Несколько баб были убиты и ранены, убит наповал ребенок четырех лет. Но толпа женщин набежала на строителей светлого будущего и стала вершить контрреволюционное дело, помешала привести человечество к полному счастью. Мужчины тоже кинулись на носителей вековечной мечты пролетариата, воинство Мировой революции.

Комиссар кинулся к пулемету, но, к счастью, ленту заклинило. По другим данным, один из мужиков набежал, ударил ногой в сапоге комиссара по голове и выбил ему глаз. Китайцев перебили кольями и оглоблями (другого оружия не было), топтали сапогами. Комиссара с выбитыми глазами мужики кинули на козлы для дров и распилили пилой пополам.

Жестокость? Но смерть и «Красной Сони», и безвестного комиссара вполне укладывается в поговорку: «Что посеешь, то и пожнешь». А что должны были делать мужики, когда на их глазах расстреливают лучших людей деревни, стреляют из винтовок в женщин и убивают ребенка? По понятиям крестьян, это были совершенно чудовищные преступления, которым нет никакого объяснения и прощения. А бабы… В таких случаях женщины задают планку… В Козловке мужчина не мог не броситься на большевиков, не утратив уважения к самому себе. Спасибо, сестры! Низкий вам поклон.

На войне как на войне

Уже в мае 1918-го в Воронежской губернии против крестьян применяется артиллерия. Согласно отчету ВЧК, при подавлении только части таких «контрреволюционных мятежей» убито было 3057 крестьян, а после подавления мятежа расстреляли еще 3437 человек. Это только на части территории одной Воронежской губернии!

Исследователи называют разные цифры погибших в этой войне - от 20–30 тысяч до 200 тысяч крестьян. Скорее всего, истинные цифры лежат где-то посередине, но разброс сведений означает одно: как всегда, никто толком не считал.

Потери чоновцев оцениваются в 500–800 человек, рабочих из продотрядов и солдат - порядка 2–3 тысяч человек. Впрочем, в это число могли попасть и дезертиры, под шумок бежавшие из своих частей и сочтенные убитыми.

Результаты войны? У крестьян отнято и привезено в города порядка 13 млн пудов хлеба (больше 200 тысяч тонн). Много ли это? Для безбедной жизни человеку нужно в год порядка 200 килограммов хлеба. И еще 100 килограммов, если он питается мясом свиней и коров, пользуется работой лошади (ее ведь надо подкармливать овсом).

Получается, серпово-молоткастый поход в деревню принес миллион годовых пайков. Минимально необходимое количество для 0,6–0,8 % населения Советской России. Каждые 10 тонн, а может быть, и каждая тонна этого хлеба стоила человеческой жизни.

Да! Еще комбеды переделили 50 миллионов гектаров земли. Ее отнимали у богатых и отдавали бедным. Общее количество этой земли в три раза превышает площадь всей помещичьей земли в России. О помещичьей земле говорили много. Этот «черный передел» лета 1918 года до сих пор мало известен в России… А он был!

Пусть читатель судит сам, помогало ли это решить продовольственную проблему - ведь в очередной раз удар наносился по самым хозяйственным и активным.

И пусть читатель сам подсчитает, сколько переделенных десятин земли приходится на каждую загубленную коммунистами жизнь.

Из книги История Англии. От ледникового периода до Великой хартии вольностей автора Азимов Айзек

Глава 10 Гражданская война Вновь вопрос наследования Супруга Генриха королева Матильда умерла в 1118 г. У нее было двое детей: девочка, тоже Матильда, которую в 1114 г. (в нежном возрасте двенадцати лет) отдали замуж за германского императора Генриха V, и мальчик, Вильгельм, в

Из книги Великая Гражданская война 1939-1945 автора

Глава 14 ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В ГЕРМАНИИ Грудой развалин Европа легла, Смерть над людьми нависла. Родина, ты никогда не была Миру так ненавистна. Э. Вайнерт Немцы в плену До 1 июля 1941 года Красная Армия взяла в плен 17 285 солдат вермахта. До 1 июля 1943-го - уже 534 тысячи (абсолютное

Из книги Самая страшная русская трагедия. Правда о Гражданской войне автора Буровский Андрей Михайлович

Глава 3 КАК ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА ПРИШЛА В ДЕРЕВНЮ Есть проблема? Сделаем две проблемы!Стремясь заручиться поддержкой крестьян, Ленин 27 января 1918 года издал Основной закон о социализации земли, буквально списанный с программы эсеров. Ленин ведь охотно давал всем и все, о чем

Из книги От Ленина до Андропова. История СССР в вопросах и ответах автора Вяземский Юрий Павлович

Глава 2. Гражданская война

Из книги История Рима (с иллюстрациями) автора Ковалев Сергей Иванович

Из книги Гай Юлий Цезарь. Злом обретенное бессмертие автора Левицкий Геннадий Михайлович

Глава 3. Гражданская война Нелегко далась Цезарю победа над Верцингеторигом. Не раз проконсул и все его дело оказывались на краю гибели. И после гениальнейшего сражения за Алезию Цезарь с удивлением заметил, что его положение в Риме не упрочилось, как следовало ожидать, а,

Из книги Великие Цезари автора Петряков Александр Михайлович

Глава VII. Гражданская война Цицерон писал, что «она гражданская в том смысле, что родилась не от разногласий среди граждан, а от дерзости одного падшего гражданина». Имеется в виду, конечно, Цезарь. Но объективности ради, если исходить из анализа источников, надо сделать

Из книги Россия против Руси, Русь против России автора Хомяков Петр Михайлович

Глава 3. БОЛЬШАЯ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА 1. Описание ТВД. Этнополитическая ситуация к началу акции. Разоблачение клеветы на татар. О мнимой азиатчине русскихИтак, дорогой читатель, приступим к описанию самой большой гражданской войны в истории Руси и России. И как положено при

Из книги Советский Союз в локальных войнах и конфликтах автора Лавренов Сергей

Глава 4. Гражданская война в Греции Предыстория В 1941 г. после вторжения немцев в Грецию король Георг II со своим правительством оказался в изгнании. Коммунистическая партия Греции (КПГ) во главе с Д. Сьянтосом сумела создать широкий Фронт сопротивления (ЭАМ) со своей

Из книги История Рима автора Ковалев Сергей Иванович

ГЛАВА V ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА 68-69 гг. После устранения Нерона императором стал С. Сульпиций Гальба. Перед но­вым правителем стояла трудная задача разрешить внутриполитический кризис, который фактически привел к началу гражданской войны. Однако Гальба оказался неспособен

Из книги Великий Ганнибал. «Враг у ворот!» автора Нерсесов Яков Николаевич

Глава 15. «Ганнибалова война» пришла на его родину Теперь, после ретирады самого Ганнибала перед легионами Сципиона, последний мог спокойно переправляться в Африку и угрожать Карфагену. Правда, от Сифакса пришло сообщение, в котором он, явно науськиваемый Карфагеном,

Из книги Дивизия имени Дзержинского автора Артюхов Евгений

В ДОМ НА ПОКРОВКЕ ПРИШЛА ВОЙНА «Чтобы Москва стала крепостью» Павла Артемьевича Артемьева один из его сослуживцев характеризовал так: «Наделенный большой волей и мужеством, незаурядными организаторскими способностями, прекрасно знавший солдатскую службу».

Из книги История помнит автора Докучаев Михаил Степанович

Глава VI Гражданская война В первые три года Советской власти на обширных просторах Советской России шла ожесточенная гражданская война. Борьбу с внутренней контрреволюцией и внешней военной интервенцией вела молодая, но уже окрепшая в боях Красная Армия. В ходе ее

Из книги Соединенные Штаты Америки. Противостояние и сдерживание автора Широкорад Александр Борисович

Глава 6. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В США История Гражданской войны в США, на мой взгляд, должна быть как минимум трехтомной. Здесь же я попробую дать читателю общие представление о войне, выделив аспекты, необходимые, чтобы понять ход русско-американских отношений и нашу

Из книги Людовик XIV автора Блюш Франсуа

Из книги Юлий Цезарь. Политическая биография автора Егоров Алексей Борисович

Глава VII. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА (49–47 гг.)

Большевистская власть внесла гражданскую войну в каждую деревню. Власть разжигала гражданскую войну прежде всего своей экономической политикой. Она ликвидировала трудовую собственность зажиточного слоя деревни: хуторян, отрубников, обеспеченных землей крестьян; кустарей и мелких торговцев. Власть отобрала эту трудовую собственность у крестьян бесплатно. Советское правительство объявило эту собственность государственной и передало ее под управление одной группе крестьян - комбеду, которым руководил коммунист. Советская власть постоянно, бесплатно и произвольно отбирала у крестьянского населения продукты и скот, оставляя хозяевам голодную норму. А бедноте советская власть всячески покровительствовала за счет зажиточных и середняков. Безземельных и малоземельных власть снабдила землей. Правительство обязало крестьян бесплатно обрабатывать землю безлошадных. От продразверстки беднота была освобождена. Мало того: после каждой продразверстки бедноте раздавали часть собранных продуктов. Зажиточная группа крестьян была совсем отстранена от политической жизни: советская власть лишила зажиточных права голоса, их не допускали даже на собрания. А бедняки были поставлены у власти: сельским комиссаром, председателем комбеда. Бедняки стали управлять национализированными кустарными предприятиями. Комитет бедноты ведал проведением продразверстки и распределением поступавших из города промышленных изделий. Между зажиточными и беднотой в те годы царила острая вражда. Бедняки нередко использовали в это время такую форму борьбы, как доносы органам власти. На одного донесут, что он спрятал от разверстки часть продуктов. На другого - о том, что он выменял себе что-либо за продукты. Сообщат, что хозяин по ночам тайно работает в конфискованном кустарном предприятии. Донесут об «антисоветских разговорах». Или о таких дореволюционных «преступлениях»: наем батрачки, служба сельским или церковным старостой... {44} Доносы часто заканчивались конфискациями, штрафами, тюремным заключением. Зажиточные платили бедноте той же монетой. Землю их обрабатывали плохо. Доносчиков иногда избивали. Ругали их беспощадно, составляли на них насмешливые частушки. Грозили им «припомнить все, когда власть комбеда закончится»... Вражда между основной, середняцко-зажиточной массой крестьян и советской властью развивалась в основном из-за экономической политики большевистского правительства: национализации кустарных предприятий, социализации земли, продразверстки, конфискаций, воспрещения всякой торговли. Вражда эта проистекала также из-за политических вопросов. После отмены крепостного права крестьяне свободно выбирали, контролировали и сменяли свою местную власть, местное самоуправление: сельского старосту, сельского писаря, волостного старшину, членов земской управы. А большевики отменили все формы самоуправления, узурпировали власть и удерживали ее насильственно, террором. Политика же власти была явно антинародной, противоречила интересам основной массы крестьян. Поэтому взаимоотношения между местными руководителями власти, сельским комиссаром и комбедом, и крестьянами, между волостными комиссарами и населением - были враждебными. Избиения, покушения на этих работников и даже убийства их в уезде были нередки. *** По вопросу о Брестском мире, который был заключен советским правительством с Германией, у крестьянского населения с властью тоже произошел острый конфликт. Большевики обещали крестьянам немедленный и справедливый мир, «мир без аннексий и контрибуций». Многие солдаты желали такого «мира без аннексий и контрибуций». Крестьяне выражали это свое пожелание на своеобразном языке, как «ничейный мир», «мир вничью». Но вместо такого справедливого мира советское правительство заключило с Германией такой мир, какой даже Ленин не мог назвать иначе, как «похабным». {45} По всем деревням разъезжали агитаторы от уездного комитета партии большевиков, чтобы успокоить крестьянское население, в связи с заключением «похабного» Брестского мира. Где же ваш обещанный «мир без аннексий и контрибуций»? - грозно приступали к агитаторам мужички на собрании в Болотном. _ Разве-ж немцы вас победили, что вы заключили с ними такой позорный мир?!. «Похабный» мир заключили вы, большевики, без нашего согласия. А теперь приходите к нам, уговариваете нас, успокаиваете. А кто будет расплачиваться за такой постыдный мир?! . Агитаторы пытались ссылаться на то, что советское правительство вынуждено было заключить такой мир потому, что солдаты, мол, воевать не хотели и разбежались по домам, оставив фронт. - Теперь вы осуждаете дезертиров. А кто же призывал солдат: бросать фронт и уходить домой?!. Не вы ли сами, товарищи большевики?! . - Да, ведь, вас мало кто послушал. Вы посмотрите на наше село: все солдаты еще в армии пребывают. Кроме двух большевиков, у нас в селе нет дезертиров. Вот они, рядом с вами сидят: сельский комиссар и комбед. Воевать за родину не захотели, - тетерь воюют тут с бабами во время подразверсток... Так что напрасно вы о дезертирах болтаете и с больной головы на здоровую все сваливаете. - Конечно, солдаты хотели мира. Но только мира справедливого, «ничейного мира». А ежели враг справедливого мира не хочет, то ясно, что войну надо продолжать, другого выхода нет. Такие высказывания крестьян на сходах выражали не заимствованные у партийных пропагандистов мысли, а собственные думы крестьян. В селе левых эсеров не было. Из уездных органов власти их вскоре исключили. Часть левых эсеров сидела в тюрьме. Другая часть вошла в партию большевиков. Так, вместо войны внешней, в советской России ширилась и углублялась война внутренняя, гражданская - во всех деревнях и городах. Деревня в эти годы переживала смутное время: всякие конфискации, в особенности продразверстки, вражда и междоусобица, доносы и ругань, бунты и расправы... {46} *** На окраинах советского государства междоусобица среди населения приняла форму гражданской войны крупных воинских соединений- белых и красных. С окраин к центру советской России двигались белые армии, кольцом окружая центральные губернии. Осенью 19-го года с юга к пределам Орловской губернии приближалась Деникинская армия. Почти все жители Болотного, за исключением части бедняков и молодежи, были очень недовольны большевистской властью и желали ее свержения. А Белую армию крестьяне ожидали с надеждой. Они надеялись на то, что после свержения «босяцкой, самозванной власти» будут восстановлены нормальные порядки: свобода трудовой частной собственности, частнохозяйственной трудовой деятельности, возвращение хозяевам кустарных предприятий, отмена продразверстки, свободная торговля, мир и порядок в стране. Крестьяне надеялись на то, что делами села станет по-прежнему управлять общее собрание всех жителей села и избранные, уважаемые ими, руководители. А назначенные партией «самозванцы», сельский комиссар и комбед, будут с позором изгнаны из органов самоуправления. Что касается судьбы крестьянской земли, то у крестьян было предположение, что вся она будет разделена на отруба и хутора, так, как это уже было начато в последние годы перед революцией. Что касается помещичьей земли, то для крестьян Болотного этот вопрос был неактуален: это село помещичьей земли не получило. Крестьяне же соседних деревень, к которым после революции часть земли отошла, предполагали, что вопрос о помещичьей земле будет разрешен справедливо, на основе, приемлемой для крестьян и для помещиков. Вероятно, предполагали крестьяне, новая власть обяжет земельные общины, поселки или отдельных хозяев, отрубников и хуторян, оплатить эту помещичью землю в виде долгосрочной выплаты, подобно оплате столыпинских хуторов, только дешевле. Предположение о восстановлении помещичьего землевладения никому из крестьян и в голову не приходило: такое предположение казалось им невероятным, немыслимым. При таких настроениях мужички провожали отступающих большевиков со злорадством, а деникинцев встречали с надеждой. {47} Жители Болотного впоследствии рассказывали любопытные эпизоды из тех дней. *** Отступая перед наступающей Деникинской армией, уездная власть вывозила из складов все, что можно было вывезти: продукты, мануфактуру, вещи, инструменты и т. п. Для перевозки этих ценностей до ближайших станций, на расстояния до 100 километров, были мобилизованы крестьяне с лошадьми и созданы обозы. Возвращаясь из такого обоза к своему селу, подводчики из Болотного встретили несколько экипажей с отступающими большевистскими начальниками уезда. Комиссары стали запугивать крестьян: - Поезжайте, поезжайте, землячки. Завтра золотопогонники, деникинские офицеры, придут к вам в гости. Они вам пропишут Кузькину мать! .. - За что же?!. Что мы им плохого сделали?! - отвечали обозники. - Это вам, товарищи комиссары, видно, чуточку припекло, что вы бежите. А нам бояться их нечего... Крестьяне злорадно смеялись над уезжающими комиссарами. И кричали им вдогонку: - Скатертью дорога, товарищи-босяки!... Ни дна вам, ни покрышки!... *** Отступающие части Красной армии разместились в Болотном и соседних деревнях. Местные жители присматривались к ним с усмешкой: красноармейцы были неорганизованны, недисциплинированны. Один крестьянин рассказал о своих наблюдениях. В его хате ночевало шесть красноармейцев. Вечером, когда они улеглись спать, к ним пришел ротный командир, разбудил солдат, двух из них назначил часовыми на окраину села. Солдаты слушали приказ командира, отвернувшись от него, почесывая спину и зевая во всю пасть... А когда командир ушел, назначенные часовые почесали затылки, выругались матом: «Тебе воевать надо - ты и иди!.. А нам что?!.» И завалились спать. Со стороны других солдат никаких замечаний {48} непоследовало: видимо, это было в порядке вещей. Так и ночевала эта воинская часть совсем без охраны... - Ну-ж, и солдаты!... Ну-ж, и войско!... - удивлялся рассказчик, бывший солдат царской армии. *** Мнение крестьян о большевистской власти и Красной армии было отрицательное: они уже видели и знали эту власть и эту армию. Но что собою представляет Деникинская армия и белая власть, -- крестьяне еще не знали. Они ожидали деникинцев хотя и с надеждою, но, вместе с тем, настороженно. От бывалых односельчан - «мешочников» и раненых красноармейцев - жители Болотного слышали тревожные вести. Вернувшиеся с Украины «мешочники» рассказывали, что Белая армия, захватывая там деревни, устраивала террор: массами отправляла крестьян в тюрьму, устраивала публичную порку розгами, расстреливала людей. Офицеры Белой армии нередко мстили крестьянам за занятые помещичьи земли, за разграбленные имения. Один раненый красноармеец, вернувшийся с Колчаковского фронта, рассказывал тоже страшные вести. Одна воинская часть Красной армии, около 300 человек, вся целиком сдалась в плен. А колчаковцы поместили их всех в сарае, замкнули там, подожгли сарай и сожгли пленных, а тех, кто пытался вылезть через крышу, расстреляли из пулеметов... Рассказчик, единственный из этих трехсот, незаметно выскользнул из сарая, когда он еще не был замкнут, спрятался в рядом расположенном овраге, видел эту страшную картину, слышал крики сжигаемых заживо людей... Но орловские крестьяне, слушая такие рассказы очевидцев, в большинстве своем отказывались им верить: - Не может этого быть!... Что они, белые, сумасшедшие что ли?!. - Это вы, братцы, с перепою нам страшные сказки рассказываете. *** Наконец, орловцы дождались прихода Деникинской армии. Фронт гражданской войны докатился до них. Село Болотное несколько недель находилось на самой линии огня. {49} Ежедневно село и соседние деревни были свидетелями боев красных с белыми. Деревни переходили от красных к белым и наоборот, иногда дважды в день. Население сначала пряталось в погребах. Но потом местные жители, особенно мальчишки, так привыкли к боевой обстановке, что уже редко прятались, а больше наблюдали за боями. Крестьяне видели, что при артиллерийской перестрелке обе воюющие стороны, и белые и красные, щадили деревни. Батареи располагались всегда вне деревень и вели перестрелку через селения. Но пулеметные очереди не раз строчили по деревням. Странно поступали воюющие стороны с обозами. Обе стороны забирали в обоз местных крестьян с подводами. Обозы нередко подводили к самому огню, под обстрел. Все местные жители ездили в обозах, побывали под огнем, даже артиллерийским. Среди мирных жителей были раненые и убитые. Крестьяне жаловались на то, что и белые и красные сильно грабили их. Забирали для лошадей много сена; отбирали овес, иногда до последнего зерна. Отбирали продукты и скот. Это делали руководители воинских частей. А, кроме того, многие солдаты своевольничали в индивидуальном или групповом порядке, без ведома начальства. Убивали птицу и мелкий скот, забирали яички. Грубо приставали к женщинам. Про одну воинскую часть Красной армии, полк Красного Кубанского Казачества, жители рассказывали, что эта воинская часть вела себя по-бандитски, хуже всех воинских частей, которых видели крестьяне за время фронтовой жизни. Эти красные казаки ходили с нагайками по избам, обыскивали сундуки, забирали вещи, отбирали одежду, забирали лошадей, насиловали женщин. Командование полка не обращало никакого внимания на жалобы крестьян. *** За время пребывания деникинских частей в Болотном и в соседних деревнях произошли события, которые ошеломили крестьян. Ночью в селе деникинцы расстреляли пять красноармейцев, попавших в плен. Расстреляли публично: в присутствии многочисленных крестьян-обозников, которые ночевали в селе и грелись у огней {50} в эту холодную, осеннюю ночь. Многие жители села, которые беседовали у огоньков с обозниками, также наблюдали картину расстрела. По рассказам очевидцев, дело происходило так. Пленных красноармейцев привели на школьную площадь, к большому костру. Там белый офицер стал избивать пленных рукояткой револьвера. - Ах бандиты: земли помещичьей захотели!... - ревел он в бешенстве. - Имения наши захватили!... Я вас награжу «имением: получите три аршина земли на всю банду!... И всем остальным земельным грабителям то же будет!... Перед расстрелом офицер приказал конвою раздеть пленных красноармейцев догола, оставив на них только одну часть белья: на одних были оставлены кальсоны, на других - нижняя рубашка. Расстрел производился у костра, в присутствии толпы: обозников и местных крестьян. Расстреливали поодиночке. Каждого упавшего под пулями красноармейца конвой прикалывал еще штыками... После расстрела офицер приказал, чтобы жители села, не убирали трупов двое суток. - Пусть все мужики смотрят и на ус мотают. А когда хоронить будете, то ни смейте хоронить их на кладбище: в буераке, как собак, закопайте!... Утром весть о расстреле с молниеносной быстротой разнеслась по всему селу. С утра и до самого вечера местные крестьяне, от глубоких стариков до детей школьного возраста, толпились на школьной площади, рассматривая истерзанные, окровавленные и посиневшие трупы расстрелянных. Русские люди жалостливы, они плакали, рыдали, над этими трупами. И ненависть закипала в их сердцах... *** На следующий день другой белый офицер хотел застрелить одного старика, жителя Болотного. Сын этого крестьянина, давно живущий в городе, был большевик. Старик говорил офицеру, что он не может отвечать за своего взрослого сына: он уговаривал сына не вступать в эту проклятую партию, но сын его не послушался. Офицер был неумолим и приказал старику идти с ним в штаб воинской части. Соседи, услышавшие этот разговор, вмешались. Они умоляли офицера не обижать невинного человека. Он зажиточный крестьянин, верующий, церковный {51} староста. Старик сам противник большевиков, разве он виноват что сын у него такой непутевый?!. Офицер, наконец, смягчился. Он отпустил крестьянина, приговоренного было к смерти за своего сына: - Ну, хорошо, пока помилую. А потом мы в штабе обсудим и решим, как с тобой поступить... *** В соседнем селе командир стоявшей там воинской части Белой армии приказал: арестовать всех 29 домохозяев того поселка, который после революции, по указанию советской власти, выселился на помещичью землю. Связанных посельчан привели в село и на церковной площади стали расстреливать публично, в присутствии жителей села, собранных для этой цели. - Я учиню такую расправу, чтобы и вы, и дети, и внуки ваши не только не стали бы забирать помещичью землю, но даже боялись бы взглянуть на нее! - кричал толпе крестьян офицер, руководивший расстрелом... Никакие вопли и мольбы родных не помогали... Расстреливали по одному, отводя каждого недалеко в сторону. Трех уже расстреляли. Повели на расстрел четвертого... Но тут верхом на коне прискакал местный помещик, бывший владелец земли, на которую выселился поселок. К нему на усадьбу сбегали родные приговоренных к расстрелу и просили его немедленно вмешаться в это дело, спасти людей от смерти. Помещик пригласил офицера в дом священника и там настойчиво упрашивал его не расстреливать посельчан. Он говорил о том, что эти люди заняли помещичью землю не самовольно, а по решению советской власти. Рассказал, что посельчане оставили ему дом, постройки, усадебную землю, часть скота, лошадей, - и все это сделали вопреки указанию власти. Он говорил о том, что посельчане охотно заплатят ему впоследствии и за землю, и за скот, который они взяли. А в случае расстрела - их родные и соседи будут жестоко мстить помещику. Расстрел посельчан поставит под угрозу жизнь помещика и его семьи. С большим трудом помещику удалось уговорить офицера, и тот освободил людей от расстрела, заявив, что впоследствии они будут наказаны по суду за захват помещичьей земли... {52} Какой оборот дело приняло бы в той соседней деревне, в которой имение было разграблено, а вся помещичья земля была пущена в общий передел для всей деревни, - не известно: она в руки белых не попадала. *** После таких страшных событий сочувствие к белым у крестьян пропало. В красноармейских частях, которые вновь занимали эти деревни, царило сильное возбуждение: они рвались отомстить за белый террор. Несколько недель фронт топтался на месте. Потом Красная армия перешла в массивное наступление, и фронт покатился назад. И в Болотном и в во всех других деревнях, которые Красная армия вновь занимала, политические комиссары и местные возвращающиеся начальники устраивали торжественные похороны жертв белого террора и митинги. На митингах большевистские ораторы говорили о терроре Белой армии, о намерении белой власти восстановить помещичье землевладение, называли Красную армию «Армией-освободительницей» и обещали крестьянам после победы над белыми устроить «богатую и свободную жизнь»... Некоторые белые офицеры показали себя так, что об их уходе сельские жители не пожалели. *** Но и возвращению большевистской власти земледельцы не могли радоваться: они уже знали эту власть. - Думали: вот белые прогонят большевиков - мужикам облегчение дадут, - разговаривали между собой крестьяне. - Живите, дескать, и хозяйствуйте свободно. А они... дали «свободу»! Нечего сказать... - Чудны дела Твои, Господи! Прямо взбесились «господа»: грабят мужиков да бьют, бьют да грабят... И красные и белые, и товарищи-босяки и их благородие. Видать, им одно только и нужно: на мужицкую спину вскарабкаться да на нас и ездить... Хрен редьки не слаще. {53} - Нам своя власть нужна: мужицкая, народная. А не помещичья, не босяцкая. Господ нам никаких не надобно: ни белых, ни красных. Мы сами, без господ, управимся... *** Ню вернувшаяся большевистская власть с мнением крестьян считаться не захотела. Она восстановила все прежние советские порядки. Над деревней вновь нависли мрачные свинцовые тучи: произвол власти, продразверстка, голод, тиф... Террор советской власти не ослабел, а усилился. Многие крестьяне, которые особенно сильно радовались приходу белых, были посажены в тюрьму. Многих, уклоняющихся от призыва в Красную армию, военкомат беспощадно расстреливал: для устрашения других. В двух волостях уезда вспыхнули восстания. Но восставшие были безоружны. Они были легко разгромлены вооруженными отрядами Чека. За подавлением восстаний следовали массовые расстрелы жителей восставших деревень. Окоченевший труп сельского комиссара утром был обнаружен в болоте, в канаве. Упал ли он туда ночью сам, проходя пьяный мимо канавы, или ему «помогли» попасть туда, следствие не могло установить. Сожаления среди местных крестьян его смерть во всяком случае не вызвала... Голод был не только в Средней России. Он захватил и Поволжье. В 1920 году через орловские села потянулись обозы поволжских крестьян: спасаясь от постигшего голода, они ехали на телегах в далекий путь, на Украину. Некоторые орловские крестьяне присоединялись к ним: бывшие отходники надеялись найти в богатых украинских областях работу и хлеб.

С помощью комбедов крестьянства искусственно раскалывалось на "трудовое" (малоимущее, бедняцкое) и "мелкобуржуазное" (товаропроизводящее, предпринимательское) с целью столкнуть их в ожесточенной классовой, гражданской борьбе. И эта война запылала в деревне, разрушая ее экономически, морально, нравственно. Комбеды стали символомнасилия, террора, грабежа. В районах, где общий уровень жизни деревни был выше (в Сибири, на Северном Кавказе, в Поволжье и др., особенно в местах расселения казачества), попытки осуществить передел собственности, в первую очередь земли, расколоть крестьянство, создать комбеды вызывали решительный отпор, вплоть до вооруженного сопротивления, ведь многие крестьяне возвращались с фронта с оружием. Почти половина (47,7 %) трудоспособного крестьянства (мужчин) в годы мировой войны была мобилизована в армию.

Продовольственная диктатура позволила городу продержаться до сбора нового урожая. Во второй половине 1918 г. продуктов питания было заготовлено в 2,5 раза больше, чем в первом полугодии.

Диктатура города вызвала ответную волну повсеместных вооруженных крестьянских выступлений. Насилием - на насилие, оружием - на оружие. Для подавления крестьянских мятежей широко использовалась вооруженная сила, репрессии.

Ленин признал, что держатели хлеба в деревнях "составили из себя главную и самую серьезную опору контрреволюционного движения в России".

Раскол между городом и деревней, рабочими и крестьянами обнажился и в высших органах власти. "Левые" эсеры в знак протеста против антикрестьянской продовольственной политики фактически отстранились от участия в работе СНК. Их поддерживали другие социалистические партии. Она предлагала для выхода из продовольственного кризиса привлечение частного капитала, материальное стимулирование держателей хлеба, повышение заготовительных цен, введение свободной торговли хлебом. Летом шаткий блок большевиков и "левых" эсеров окончательно распался.

К V съезду Советов, открывшемуся 4 июля, "левые" эсеры приурочили акцию, которая, по их расчетам, могла стать поворотной точкой в развитии революции. Среди делегатов съезда "левые" эсеры составили вторую крупнейшую фракцию - 352 человека (большевиков - 745). Выполняя решение ЦК "левых эсеров (24 июня), Я.Г. Блюмкин, работавший в охране иностранных посольств в Москве, 6 июля совершил покушение на германского посланника графа Вильгельми фон Мирбаха. "Теракт" был задуман как протест против Брестского мира, с целью срыва его, но фактически он отражал растущее недовольство крестьянства экономической политикой правительства.

С убийством Мирбаха оказался связанным вооруженный инцидент в Москве. Отряд эсера Попова захватил 4К, арестовал Ф.Э. Дзержинского. В завязавшейся перестрелке имелись жертвы.

Все эти факты большевистское руководство расценило как попытку совершить пути, захватить власть.

"Левые" эсеры, делегаты V съезда Советов были арестованы прямо в здании Большого театра, где проходил съезд. Лидер партии М. Спиридонова, отдавшая всю сознательную жизнь революционному движению, была заключена в тюрьму. В 1941 г., после начала Отечественной войны, с группой политзаключенных она была расстреляна. Блюмкин в 1919 г. постановлением ВЦИК был амнистирован, а в 1921 г. принят в ряды РКП(б), находился на ряде ответственных должностей. В 1929 г. за связь с Троцким был арестован и без суда и следствия расстрелян.

Решением V съезда Советов "левые" эсеры исключались из состава Советов всех ступеней, закрывались их газеты. В дальнейшем партия раскололась на ряд мелких групп. Одна часть влилась в ряды большевистской партии, другая - в антисоветское движение.

Крестьянство потеряло легальный партийный канал для отстаивания своих интересов. Такая же участь постигла и партии правых эсеров и меньшевиков. Среди делегатов VЙ Всероссийского съезда Советов (ноябрь 1918 г.) процент большевиков достиг уже 97 (против 66% на V съезде). Последние надежды на многопартийность были похоронены.

Хотя Ярославская губерния до революции относи лась к числу наиболее развитых в промышленном отно­шении, основная масса ее населения была связана с сельским хозяйством. В 1917 г. из почти 1 млн. 185 тыс. жителей губернии в деревне проживало около 935 тыс. человек, и число сельских жителей продолжа­ло увеличиваться прежде всего за счет вернувшихся в деревню горожан. В 1920 г. в деревне было уже около 1 млн. жителей. Между тем земли в губернии традици­онно не хватало. Накануне революции только половина всей пригодной для обработки земли находилась в руках крестьян, остальная была частновладельческая и казен­ная. Поэтому ярославская деревня весьма благожела­тельно отнеслась к Декрету о земли и Закону о социали­зации земли.

Землю –крестьянам

Закон о социализации предусмари- вал порядок уравнительного распределения земли между крестьянами или по трудовой норме, то есть по числу рабочих рук в семье, или по потребительской, то есть по числу едоков. Однако на практике раздел земли проис­ходил более разнообразно: в некоторых волостях прини­мали решения отдать землю малоземельным и беззе­мельным, в других - передать ее тем, у кого есть семена. В некоторых волостях вообще не пришли ни к какому решению и земля оставалась неразделенной.

Только в апреле 1918 г., то есть ближе к весенним нолевым работам, земельный отдел губисполкома в спе­циальной инструкции порекомендовал разделить землю по трудовой норме и только в исключительных случа­ях - по потребительской. Раздел пошел быстрее, но все же к ноябрю 1918 г. из 250 тыс. десятин, предназначен­ных к разделу земель, нераспределенными остались около 100 тыс. десятин. А в целом этот процесс не был завершен даже к концу гражданской войны. В конце концов основная масса земель была распределена между крестьянами по потребительской норме, что больше уст­раивало беднейшие и середняцкие хозяйства.

Перераспределение помещичьей и казенной земли между крестьянами привело к изменению социальной структуры ярославской деревни. Например, к 1919 г. почти в два раза уменьшилось число беспосевных хо­зяйств, сократилось количество безлошадных, то есть самые беднейшие слои деревни немного улучшили свое благосостояние. В то же время сократилось число мно­гопосевных хозяйств, а хозяйства с посевами свыше восьми десятин совсем исчезли. Ярославская деревня постепенно осереднячивалась за счет крайних групп -зажиточных и бедноты. Однако эти середняцкие хозяй­ства были в основном маломощными и еле-еле сводили концы с концами. Их экономическая устойчивость была иесьма незначительной.

Раздел помещичьих земель не смог изменить к луч­шему продовольственное положение в губернии. За годы первой мировой войны и двух революций в губернии со­кратились посевные площади. Они составляли в 1918 г. всего 77% от довоенного уровня. Вдвое уменьшилось ко­личество крупного рогатого скота. Сократился и подвоз хлеба из производящих губерний.

Продовольственный кризис

После Октябрьской революциистарая система продовольственных органов стала постепенно разрушаться. Новая сразу не могла поя­виться и эффективно функционировать. Весной 1918 г. во весь свой трагический рост грозно и неумолимо встал вопрос о голоде. Пожалуй, характерной чертой голода 1918 г. в Ярославской губернии было то, что он охватил не только жителей городов и фабричных поселков, но и значительную часть крестьянского населения. По дан­ным Ярославского губернского продовольственного ко­митета, из почти 980 тыс. жителей сельской местности к началу лета 1918 г. крайнюю нужду в продовольствии испытывало почти 800 тыс. человек и не было никаких чапасов ни в Ярославле, ни в уездных городах, чтобы:>ту нужду удовлетворить. В такой ситуации губернские власти все чаще обращались за помощью в Москву в Наркомат продовольствия, но столь же часто получали отказ. Хлеба не было.

В мае 1918 г. для выхода из острейшего продоволь­ственного кризиса Совнарком начал осуществлять поли­тику, которая получила название продовольственной диктатуры. Эта политика включала в себя запрещение свободной торговли, сосредоточение всех продовольст­венных ресурсов в руках государства, централизованное нормированное снабжение продовольствием населения. Но для того, чтобы государство могло распределять про­довольствие среди населения, оно сначала должно было взять его у крестьян по твердым ценам. Для этого и соз­давались продовольственные отряды из рабочих в горо­дах и комитеты бедноты в деревнях. Наркомат продовольствия, но столь же часто получали отказ. Хлеба не было.

В мае 1918 г. для выхода из острейшего продоволь­ственного кризиса Совнарком начал осуществлять поли­тику, которая получила название продовольственной диктатуры. Эта политика включала в себя запрещение свободной торговли, сосредоточение всех продовольст­венных ресурсов в руках государства, централизованное нормированное снабжение продовольствием населения. Но для того, чтобы государство могло распределять про­довольствие среди населения, оно сначала должно было взять его у крестьян по твердым ценам. Для этого и соз­давались продовольственные отряды из рабочих в горо­дах и комитеты бедноты в деревнях.

Продотряды

Продотряды в Ярославской губернии начали создаваться в июне 1918 г., но из-за мятежа процесс их формирования прекратился и возобновился только в ав­густе - сентябре. Единых критериев для отбора в прод­отряды не было. В объявлении губернского продовольст­венного комитета о записи в продотряды критерием приема называлась принадлежность к коммунистиче­ской партии, рекомендация фабзавкомов или Советов. На Романовской льняной мануфактуре члены продотря­дов избирались на общем рабочем собрании. На Норской мануфактуре предпочтение отдавалось добровольцам. Видимо, можно утверждать, что власти стремились обеспечить набор в отряды честных, добросовестных ра­бочих, но в условиях голода и начинавшейся войны вряд ли это было возможно в полной мере.

Порядок формирования и работы продотрядов был определен инструкцией Ярославского губисполкома. Со­гласно инструкции каждый отряд должен был иметь не менее 75 человек, вооруженных винтовками, два - три пулемета. Члены отряда должны были строго соблюдать революционную дисциплину. Виновные в ее нарушении, замеченные в кражах, вымогательстве, мародерстве пе­редавались в ЧК. А застигнутые на месте преступления -расстреливались. Отряды должны были действовать со­обща с комитетами деревенской бедноты, а если таковых в деревне еще не было, должны были добиваться их соз­дания. Часть собранного продотрядами хлеба передавалась комитетам деревенской бедноты, а большая часть шла в продовольственный фонд республики, из которого про­довольствием снабжались и те предприятия, которые по­сылали своих рабочих в продотряды. Таким образом, и у продотрядов, и у комбедов имелся личный интерес най­ти и отобрать максимум хлеба. Рабочие, поддержанные властями, были твердо уверены в правоте своего дела: ведь в городах остались голодные семьи и остановленные фабрики. Но и большинство крестьян так же твердо считали, что с таким трудом выращенный урожай (не такой уж и большой в нашей небогатой губернии) - это их кровная собственность и они смогут распорядиться им по своему усмотрению. Коса нашла на камень. Кон­фликт между городом и деревней становился неизбежен. С августа 1918 по январь 1919 г. в Ярославской гу­бернии было сформировано около 40 продотрядов, в ко­торые записалось более 1 300 человек. Руководил этими отрядами Ярославский штаб продовольственных отря­дов. В 1919 г. продотряды были преобразованы в продо вольственные полки и стали подчиняться Военному про­довольственному бюро. Летом 1919 г. продовольствен­ный полк численностью почти в 500 человек находился, например, в Ярославле.

Осенью 1918 г. значительная часть ярославских продармейцев была направлена по распоряжению Моск­вы в более хлебные черноземные губернии. Так, отряд Ярославской Большой мануфактуры заготавливал хлеб в Саратовской губернии. Там же действовали два продот­ряда из рабочих фабрик Зотова и Сакина. Рыбинский продотряд численностью в 100 человек находился в Во­ронежской губернии. Продотряд ярославских железно­дорожников занимался хлебозаготовками в Тамбовской губернии. Разгоравшаяся в деревне гражданская война делала деятельность продотрядов сложной и опасной. Нередко рабочие гибли от пуль крестьян, не желавших расставаться с хлебом. Рыбинский отряд в Воронежской губернии вел заготовки в прифронтовой полосе. Рабочим пришлось принять участие в боевых действиях, в кото­рых почти весь отряд погиб.

Около 20 продотрядов осенью 1918 г. действовало на территории самой Ярославской губернии. Губерния была разделена на два продовольственных района - Рыбин­ский и Ярославский. В каждом был свой штаб, который и обеспечивал руководство отрядами. В 1918 - 1919 гг. большая часть ярославских продотрядов заготавливала на территории губернии не хлеб, которого здесь никогда не хватало, а картофель и овощи. Так, до конца 1918 г, за пределы губернии централизованно было вывезено более одного миллиона пудов картофеля, более одной тысячи вагонов овощей - лука, моркови, капусты.

Комитеты бедноты

В своей деятельности продотряды опирались прежде всего на комитеты деревенской бедноты, которые в Ярослав­ской губернии начали создаваться только в августе - сентябре 1918 г. К концу года в губернии существовало около 8 тыс. комбедов. Поначалу отноше­ние к ним со стороны беднейшей и даже середняцкой части деревни было вполне сочувственное. Крестьяне на­деялись, как отмечалось на собрании Голицынской во­лости Мышкинского уезда, что "только комбеды могут правильно распределить все продукты первой необходи­мости".

Однако со временем деятельность комбедов стала вы­зывать у крестьян недовольство и раздражение. Как пи­сал в своей жалобе в редакцию одной из центральных газет крестьянин Рыбинского уезда П. Платонов, "сочувственное ранее отношение к коммунистической партии теперь резко изменилось, всюду слышен ропот, недовольство и даже проклятия по адресу комбедов... Везде жалуются на своеволие комбедов и полный с их стороны произвол, взяточничество, на полную безнака­занность их действий, наложение контрибуций..., на отобрание хлеба, скота, даже племенного, и всего, что понравится членам комбедов... ". Такие действия комбе­дов вносили раскол в крестьянскую среду, создавали почву для массового недовольства властями.

Очень низкие нормы продовольственных пайков тол­кали многих горожан, а подчас и крестьян, на самостоя­тельные поиски продовольствия. Они отправлялись в де­ревню и покупали или, что бывало чаще, обменивали какие-либо промтовары на продовольствие. Затем сами вывозили эти продукты по железной дороге. Опасаясь, что такие заготовки могут резко сократить поступление продовольствия в государственный фонд, власти встали на путь их жесткого регулирования. Была объявлена война "мешочничеству" и "спекуляции".

На многих железнодорожных станциях в губернии были расположены заградительные отряды продармии. Они находились, например, в Ростове, Семибратове, Петровске, Данилове, на станциях Итларь, Коромысло-во, Пучковская и др. Заградотряды состояли чаще всего из 10 - 20 человек и имели право задерживать пасса­жирские составы и проводить проверку того, что везут пассажиры. Согласно инструкции, данной заградотря-дам, каждому пассажиру разрешалось провезти не более 10 фунтов хлеба, 5 фунтов мяса, двух фунтов жира, а также картофель и овощи без ограничений. Продукты, провозимые сверх нормы, отбирались. Поскольку поезда нельзя было задерживать надолго, проверка пассажиров проводилась очень быстро. Содержимое и вес мешков определялось на ощупь и на глаз. Отобранные продукты выносились на платформу, но взвешивались и сдавались на склад только после отправления поезда. Вполне по­нятно, что все это приводило к множеству злоупотребле ний. Сами представители властей были вынуждены док­ладывать в Совнарком, что "количество продуктов, рек­визируемых заградительными отрядами, настолько не­значительно, что вряд ли играет роль для питания насе­ления Республики... Заградотряды следует сократить до минимума..,",

Все эти суровые меры властей вызывали справедли­вое недовольство населения. К этому следует добавить, что осенью 1918 г. Совнарком принял Декрет о чрезвы­чайном революционном налоге, который предусматривал конфискацию у городской и сельской буржуазии денеж­ных накоплений. Фактически этот налог в деревне соби­рался с основной массы крестьян за исключением одной бедноты. Иногда ставки его были так высоки, что кре­стьяне просто не в состоянии оказывались его уплатить. Местные Советы ни на какие уступки крестьянам в этом вопросе не шли. Крестьяне писали многочисленные жа­лобы в Москву, но и они не всегда помогали. Этот рево­люционный налог стал еще одной причиной нарастания напряженности в ярославской деревне. Борьба с мешоч­ничеством и выполнение революционного налога, как сообщали из Даниловского уездного исполкома, привели к тому, что "настроения населения стали в значительной степени антисоветскими". Осенью 1918 г. появились многочисленные призывы не подчиняться властям и "требовать созыва Учредительного собрания". Дело дош­ло до того, что целые селения на своих сходах выносили об этом приговоры и выбирали своих представителей в Учредительное собрание. И это происходило почти через год после его разгона,

Дезертирство

Еще одним серьезным фактором напряженности в губернии стало такое явление, как дезертирство, то есть от­каз служить в Красной Армии, массовая неявка ново­бранцев на мобилизационные пункты. С лета 1918 г. Красная Армия перешла на мобилизационный принцип формирования. Была создана система военкоматов, через которые и шел призыв в армию крестьянской молодежи. В основе дезертирства в Ярославской губернии лежа­ло множество причин: усталость населения от войны (за тды первой мировой войны в армию было призвано около 130 тыс. ярославцев), недовольство продовольст­венной политикой коммунистов и голод. Ярославская губернская ЧК, которой поручили проанализировать причины этого явления, в качестве одной из основных причин называла очень слабое материальное обеспечение семей красноармейцев. Подчас крестьяне не хотели идти и армию именно потому, что их семьи в материальном отношении оказывались брошенными на произвол судь­бы и помощи им не оказывалось. Как писал в частном письме один красноармеец, "воевать нечего, когда семья помирает с голода".

О важности именно этого мотива свидетельствует письмо другого ярославского новобранца: "Полтора ме­сяца я был дезертиром, но теперь иду в Красную Ар­мию, так как сенокос окончил и вообще убрал тяжелую работу".

Но все же значительная часть призывников не жела­ла идти на фронт. Масштабы дезертирства быстро нарас­тали. Центральная комиссия по борьбе с дезертирством регулярно сообщала данные о числе задержанных дезер­тиров. Например, только за неделю с 8 по 15 марта 1919 г. в Ярославской губернии было задержано 893 де­зертира, в Костромской - 1 852 человека. Очевидно, что задерживалась только часть дезертиров. Масштабы этого явления были много больше.

Власти пытались жесткой политикой, репрессивны­ми мерами бороться с этим злом. 7 октября 1918 г. председатель Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкий подписал специальный приказ о дезертирах. Выявлять и доставлять дезертиров в штаб ближайшей воинской час­ти должны были сельские Советы и комбеды. Персо­нальная ответственность возлагалась на председателей сельсоветов и комбедов. Согласно этого приказа, дезер­тиры, оказавшие сопротивление при задержании, долж­ны были расстреливаться на месте.

Крестьянские выступления

Но и эти жесткие меры не помогали. В ответ на насилие дезертиры уходили в лес и начинали вести партизан­скую войну против властей. По при­близительным данным, в отдельные месяцы 1919 г. об­щая численность "бело-зеленых банд", как их называли власти, достигала в губернии 20 - 30 тыс. человек. Если учесть, что среди них была значительная часть дезерти ров, то получается, что их число в губернии достигало нескольких тысяч человек. Дезертиры пользовались поддержкой местного населения, поэтому властям очень трудно было вести борьбу с ними. Вооруженные кресть янские выступления различной интенсивности продол жались в Ярославской губернии на протяжении всей гражданской войны.

Во время белогвардейского мятежа в Ярославле для отвлечения сил красных от города Перхуров попробовал поднять крестьянские восстания в нескольких волостях Ярославского уезда. Так, с помощью посланных из Яро славля офицеров такая попытка была предпринята в се­ле Диево-Городище. Посланцы Перхурова объявили и волости как набор добровольцев, так и обязательную мобилизацию мужского населения. Всем им было выда­но оружие. По замыслу организаторов, восставшие должны были ударить в тыл красным частям А.И. Гек кера, ведущим наступление на Тверицы. Для подавле­ния этого выступления из Костромы на пароходе при был сводный революционный отряд. Он высадился сна­чала в районе Николо-Бабайковского монастыря и уже оттуда на следующий день начал на пароходах наступ­ление на Диево-Городище. Какого-либо серьезного со противления в селе оказано не было. Красные не поте­ряли ни одного человека ни убитыми, ни ранеными.

В июле 1918 г. произошло крупное восстание кре­стьян в Пошехонском уезде. Центрами выступления стали Ериловская волость и село Белое. В селе Белом бывшие офицеры создали из крестьян вооруженный от­ряд и двинули его на Пошехонье, поставив целью сверг­нуть в уезде Советскую власть. Восстание охватило тер­риторию четырех-пяти волостей и продолжалось при­мерно одну неделю. Только с прибытием регулярных вооруженных сил из Рыбинска восстание было подавле­но.

В середине октября 1918 г. во время мобилизации произошли крестьянские выступления в Ильинской, Ва сильковской и Микляевской волостях Угличского уезда. Кроме отказа служить в Красной Армии восставшими выдвигались лозунги созыва Учредительного собрания. В уезд были посланы регулярные части. Через несколь­ко дней угличский уездный военком телеграфировал в Ярославль: "Все ликвидировано. Обложили контрибуци­ей, взяли заложников. Белые растерялись. Красные дей­ствовали решительно".

Мологское восстание

Самым крупным по масштабам в 1918 г. было Мологское восстание, которое произошло в конце октября - на­чале ноября и охватило ряд волостей Мологского и Мышкинского уездов. Конкретным пово­дом к выступлению послужила опись хлебных запасов, проводившаяся в уезде, в ходе которой комбеды нало­жили на крестьян многочисленные "контрибуции" и осуществляли разного рода "реквизиции". Среди кресть­ян быстро распространились слухи о том, что большеви­ки заберут весь хлеб и зимой придется голодать. Масла в огонь добавили также злоупотребления местной власти и Мологской чрезвычайной комиссии.

Выступление началось как стихийное, но находив­шиеся в уезде офицеры (как из местных жителей, так и бежавшие из Ярославля после подавления мятежа) по­пытались придать движению более или менее организо­ванный характер. Именно бывшие офицеры были ини­циаторами проведения мобилизации мужского населе­ния от 18 до 45 лет в "народную армию". Они специаль­ным приказом обязали сдавать в пользу восставших продукты питания.

Центрами восстания стали села Покровское-на-Сити, Некоуз, Веретея и другие. В них были разогнаны Сове­ты, на место которых вернулись волостные старшины. Затем главные силы крестьян двинулись на город Моло-гу. В Мологе было введено осадное положение, был соз­дан Военно-революционный комитет. В момент наиболее критической ситуации на пристани Мологи стоял паро­ход под парами, готовый в любой момент момент эва­куировать из города представителей Советской власти. Но этого не произошло. Вскоре на помощь Мологе по­дошел пароход из Рыбинска, на котором прибыл Рыбин­ский коммунистический отряд, и угроза была ликвиди­рована.

Восставшие захватили также железнодорожные станции Харино, Шестихино, Маслово. Возникла угроза захвата станции Волга и стратегически важного мости через Волгу. В этом случае реакция властей была мгно венной и жесткой. В Мологский и Мышкинский уезды были направлены вооруженные отряды железнодорож ной охраны, отряды Рыбинской, Угличской и Мышкин ской ЧК, другие части. Соединениям регулярной армии и частям особого назначения крестьяне не могли оказать серьезного сопротивления. Отряды красных повсюду продвигались практически беспрепятственно.

Несмотря на отсутствие серьезного сопротивления со стороны крестьян, карательные отряды действовали очень жестко: в волостях вводилось осадное положение, производились аресты, брались заложники, осуществля лись расстрелы. 9 ноября 1918 г. последний отряд вер ну лея в Рыбинск. Выступление было подавлено.

Очередной всплеск крестьянских выступлений в Ярославской губернии пришелся на лето 1919 г. и был связан с ужесточением продовольственной политики го­сударства, в частности с введением продразверстки. К лету образовалось три основных очага крестьянских вое станий: первый включал Угличский, Мышкинский и частично Мологский уезды, второй - Пошехоно-Володар-ский уезд и третий - Даниловский и Любимский уезды.

По некоторым приблизительным данным, в отдель­ные месяцы отряды восставших в целом по губернии на­считывали до 20 тыс. человек. Обстановка в губернии была настолько тревожной, что 3 июля 1919 г. в Яро­славле был образован губернский революционный коми­тет и оперативный штаб по борьбе с восстаниями. Воен но-революционные комитеты создавались также в уез­дах, охваченных крестьянскими выступлениями.

На территории Мышкинского и Угличского уездов центрами крестьянских выступлений стали Васильков-ская, Богородская, Климатинская и Юрьевская волости. Только в Мышкинском уезде находилось до 2000 дезер­тиров. Для подавления этого восстания сюда были по­сланы различные отряды под общим командованием ко­мандира 46-го Рыбинского стрелкового полка железно­дорожной охраны Д. Кузьмина, к которому позже доба­вился отряд Ярославской ЧК под командованием А.Ф. Френкеля. Развернулись самые настоящие сраже­ния, имелись большие потери с обеих сторон. Среди захваченных красными трофеев упоминались не только винтовки и пулеметы, но даже два орудия. Д. Кузьмин издал приказ, согласно которому все явившиеся с по­винной дезертиры прощались и отправлялись в Красную Армию. Таким образом, удалось по двум уездам обеспе­чить явку с повинной более одной тысячи человек.

Не желавшие сдаваться мятежники были оттеснены в соседнюю Тверскую губернию, и, как сообщал: предсе­датель Ярославской ЧК в губком партии, "в уезде круп­ных банд не осталось".

Еще более крупным был масштаб крестьянских вы­ступлений в Пошехоно-Володарском уезде в июле 1919 г. Здесь в лесах скопилось около 5 тыс. дезертиров из Ярославской, Вологодской и Череповецкой губерний. Дело дошло до того, что повстанцы двинулись на Поше-хонье-Володарск, намереваясь захватить город. По­скольку этот район являлся ближайшим тылом 6-й ар­мии Северного фронта, Реввоенсовет армии 5 июля объ­явил район Вологда - Буй - Кострома - Ярославль - По-шехоно-Володарск на осадном положении. Для борьбы с дезертирами было создано объединенное командование под руководством члена РВС б-й армии А.М. Орехова.

На помощь Пошехоно-Володарску были посланы ре­гулярные части, в том числе артбатарея из двух орудий из Рыбинска. У деревни Михалково произошло ожесто­ченное столкновение красных с отрядами дезертиров. Красными была использована артиллерия, благодаря чему восставшие были отброшены и начали отходить на север. Но с севера им навстречу выступили части б-й армии. Около села Пречистое восставшие были оконча­тельно разбиты, их общие потери составили около 500 человек убитыми и ранеными.

Архивные документы свидетельствуют о весьма ха­рактерной особенности крестьянско-дезертирских вы­ступлений на этом этапе: практически везде они воз­главлялись бывшими офицерами, которые в обязатель­ном порядке проводили мобилизацию крестьян в свои отряды и пытались максимально быстро сколотить более или менее боеспособные части. Так, в Пошехоно-Володарском уезде мобилизации подлежало мужское на­селение от 18 до 45 лет. А одним из руководителей вос­ставших был бывший генерал Мейер, который был схвачен красными и расстрелян. При первых же столк­новениях с частями Красной Армии эти отряды снова превращались в толпы крестьян, которые не могли ока­зать серьезного сопротивления.

После этих событий центр восстания переместился в Любимский уезд. В районе деревни Михалево красные части сделали попытку окончательно уничтожить вос­ставших, которые понесли большие потери и отступили в леса на границе с Костромской губернией. Здесь они использовали тактику партизанских действий, стараясь не встречаться с основными силами красных и не обна­руживать своего местонахождения.

Ликвидация "зеленого движения"

Для ликвидации так называемого "зеленого движения" в этот период власти неоднократно использовали такую меру, как объявление амнистии всем дезертирам. Например, согласно Декрету ВЦИК от 5 ноября 1919 г. с 10 по 25 ноября была объявлена добровольная явка дезертиров. Все доб­ровольно явившиеся в эти дни амнистировались и на общих основаниях призывались в Красную Армию. Многочисленные воззвания к дезертирам распространялись в это время по многим уездам. "Опомнись же, де­зертир, - было написано в одном из них, - и если тебе дорога своя жизнь, семья и имущество, то не медля ни минуты явись и передай в руки правосудия тех, которые вели и ведут тебя и твою семью к полному разорению". Эта мера оказалась достаточно эффективной. Как запи­сал в своем дневнике один из руководителей повстанцев Г. Пашков, "народу с каждым днем становится мень­ше", у многих крепнет убеждение, что лучше "удрать из землянки и благополучно, без каких-либо серьезных по­следствий устроиться в Красной Армии, чтобы выпус­тить своих семейных и родных из тюрьмы на свободу".

Власти несколько раз объявляли явку дезертиров с повинной. За неделю с 28 марта по 3 апреля 1920 г., например, в Ярославской губернии явились с повинной 3 599 человек. Победы Красной Армии на основных фронтах гражданской войны также свидетельствовали о прочности коммунистической власти и подрывали соци­альную базу антисоветских выступлений.

Оставшиеся на свободе некоторые руководители кре­стьянских отрядов (чаще всего офицеры) и часть наибо­лее непримиримых по отношению к коммунистам кре­стьян продолжили вооруженную борьбу, но теперь эта борьба все чаще принимала форму бандитизма и выли­валась в элементарную уголовщину. В 1920 г. наиболее часто сообщения о такого рода действиях поступали из Даниловского и Любимского уездов.

Так, переодевшись в красноармейскую форму, бан­диты совершили нападение на село Закобякино. Было убито 6 работников волисполкома, разграблена почта и правление местного кооператива. С захваченными день­гами бандиты скрылись.

Вскоре подобное же нападение было совершено на Осецкий волостной исполком. Выло убито два члена ис­полкома, начальник районной милиции и милиционер, По рассказам местных жителей, стало ясно, что эти на­падения - дело рук Пашкова и братьев Озеровых. Для их поимки был послан отряд Ярославской губернской ЧК, которому вскоре удалось уничтожить основные силы бандитов. Пашков, Туманов, братья Сперанские были убиты при перестрелке, но братьям Озеровым удалось схвачен красными и расстрелян. При первых же столк­новениях с частями Красной Армии эти отряды снова превращались в толпы крестьян, которые не могли ока­зать серьезного сопротивления.

Летом и осенью 1919 г. самым опасным для Совет­ской власти стал район Даниловского и Любимского уездов. По данным губернской чрезвычайной комиссии, здесь и на соседней территории Костромской губернии собралось около 8 тыс. дезертиров. Трудность борьбы с ними усугублялась тем, что эта местность покрыта гус тым лесом, который тянулся на 70 верст в длину и на 60 верст в ширину. Район изобиловал болотами, реками и был практически непроходим, особенно весной и осе­нью. Здесь трудно было использовать регулярные части Красной Армии.

Какой-либо объединенной "армии" у повстанцев не было. Наиболее крупные отряды возглавляли бывшие офицеры - братья Озеровы и Г. Пашков. В июле они ак­тивизировали свою деятельность на участке железной дороги Ярославль - Данилов - Любим, в частности, на короткий срок захватили станцию Путятино и разъезд Вахромеево. Было прервано движение на этом участке дороги. Но вскоре отрядом Ярославской ЧК станции бы­ли освобождены и движение поездов восстановлено.

После этих событий центр восстания переместился в Любимский уезд. В районе деревни Михалево красные части сделали попытку окончательно уничтожить вос­ставших, которые понесли большие потери и отступили в леса на границе с Костромской губернией. Здесь они использовали тактику партизанских действий, стараясь не встречаться с основными силами красных и не обна­руживать своего местонахождения. бежать и на этот раз. Один из братьев был пойман толь ко в 1925 г., судьба другого неизвестна.

Более всего в конце гражданской воины "отличилась" банда Ефима Скородумова ("Юшко"), дей ствовавшая на границе Ярославской, Иваново-Возне сенекой и Владимирской губерний в пределах Ростов ского уезда. В одной из деревень банда сожгла школу вместе с учительницей, ограбила целый ряд кооперати­вов, сельскохозяйственных товариществ, мельницу. Ня счету банды было множество убийств. Общая сумма на грабленного к началу 1920 г., как потом выяснило след ствие и суд, достигла более одного миллиарда рублей, что было очень много даже в условиях того масштаба цен. "Народные защитники" превращались в обычных уголовников.

Стремясь максимально быстро подавить всякого рода антисоветские выступления, власти в то же время пони­мали, что одними репрессиями и административными мерами найти взаимопонимание с крестьянством невоз­можно. Поэтому была предпринята попытка усилить агитационно-разъяснительную работу среди крестьян.

Беспартийные крестьянские конференции

В октябре 1919 г. по постановлению Ярославского губкома партии во всех уездах стали проводиться бесплатийные крестьянские конференции. Это была новая форма работы, она впервые появилась именно в Ярославской губернии. На конференциях, куда избирали по одному делегату от 50 крестьянских дворов, были представлены самые разные категории сельского населения. Как указывал секретарь Ярославского губкома РКП(б) Н.П. Растопчин, "на кон­ференциях были представлены бедняки, середняки, сельские учителя и даже кулаки и бывшие офицеры", поэтому по всем обсуждаемым вопросам происходили очень бурные дискуссии. На обсуждение выносились са­мые злободневные вопросы - земельная и продовольст­венная политика, помощь семьям красноармейцев, со­циальная политика и т.д. Нередко конференция стано­вилась ареной самой ожесточенной борьбы, самой острой критики действий властей.

Губком и уездные комитеты партии направляли на беспартийные конференции своих работников, использонпли конференции для разъяснения крестьянам основ­ных направлений своей политики, справедливо полагая, что лучше иметь дело с недовольством крестьян на кон-(|>еренциях, чем загонять это недовольство вглубь, тол­кая крестьян на вооруженную борьбу. Беспартийные крестьянские конференции стали очень распространен­ной формой налаживания контактов между городом и деревней. Они в определенной степени способствовали росту взаимопонимания между властью и народом.

Таким образом, Советская власть в осуществлении своей внутренней политики в годы гражданской войны использовала не только репрессии. Да и масштабы ре­прессий не были так велики, как об этом пишет в по­следние годы пресса. Как показывают архивные доку­менты, в том числе и архивы губернской чрезвычайной комиссии, в Ярославской губернии с августа 1918 г. по март 1922 г. по приговорам губернской ЧК было рас­стреляно 355 человек и 219 смертных приговоров было нынесено за это же время уездными чрезвычайными ко­миссиями. Ни о каких десятках тысяч расстрелянных нет и речи. Масштабы красного террора в губернии, да и и целом по стране, не позволяют говорить о том, будто Советская власть в те годы держалась исключительно на терроре.

Но все-таки тяготы войны, суровые меры "военного коммунизма" давали о себе знать. К концу гражданской войны, несмотря на то, что с крестьянскими восстания­ми было покончено, политические настроения ярослав­ского крестьянства были далеки от безоговорочной под­держки Советской власти. Наглядным свидетельством этого являлись частные письма крестьян, перехваченные военной цензурой. Так, например, из села Ильинское-Хованское Ярославской губернии отец писал сыну-красноармейцу М.П. Маляеву в армию: "Жизнь наша сложилась самая тяжелая, у нас все забирают, взяли 55 пудов картофеля, скоромного масла и шерсть".

По материалам военной цензуры местные власти проводили соответствующие проверки. Они показали, что большинство таких писем принадлежало крестья­нам, которые вполне лояльно относились к власти, пла­тили все налоги и не были замечены в каких-либо анти­советских действиях. Таким образом, глухое недовольство накапливалось в самой толще ярославского крестьянства. Это недовольст­во все более овладевало теми категориями крестьян, ко­торые до сих пор в основном поддерживали власть. Это был тревожный сигнал. Он свидетельствовал о том, что политика "военного коммунизма" действительно себя изживала.

Популярное

Симуляционное обучение в лабораторной диагностике разработка

Виды и техники

Промысловые лодки народов севера

Инструменты

Самарский национальный исследовательский университет им

Уход и здоровье

Планеты нашей с вами солнечной системы

Как научиться

«Династия без грима»: документальный фильм Эдварда Радзинского Радзинский династия без грима 3 часть

Уход и здоровье

Антанта против тройственного союза — пролог к Первой мировой войне

Инструменты

Кодекс чести русского офицера царской армии

Педикюр

ВЫБОР РЕДАКТОРА

Аляску продала Екатерина?

Аляску продала Екатерина?

Бодо шеферпуть к финансовой свободе

Бодо шеферпуть к финансовой свободе

«Методический кабинет как основа эффективной методической работы в дошкольном образовательном учреждении» - презентация

«Методический кабинет как основа эффективной методической работы в дошкольном образовательном учреждении» - презентация

ПОПУЛЯРНЫЕ ЗАПИСИ

Презентация по истории

Презентация по истории "Игра-викторина «Великая Отечественная война»"

Краткое изложение мыслей, располагающих к покаянию

Краткое изложение мыслей, располагающих к покаянию

Реферат по физике на тему: Излучение читать

Реферат по физике на тему: Излучение читать

ПОПУЛЯРНАЯ КАТЕГОРИЯ

© 2024 ywas.ru - Виды и техники маникюра. Дизайн ногтей. Педикюр. Как научится