Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Гамов (Gamow) Георгий Антонович (George) - имя в нашей науке почти забытое. Между тем в начале 1930-х он "стоял" в физике чуть выше признанного гением Ландау. Уже в 24 года он выполнил работу нобелевского уровня, разработав теорию альфа-распада, одного из четырех видов радиоактивности. В 28 лет Георгий Гамов стал самым молодым членом-корреспондентом Академии наук за всю историю ее существования. Но в 1933 году Гамов стал и первым ученым-невозвращенцем, который, несмотря на клятвенные обещания, не вернулся в СССР из зарубежной командировки. После этого его имя было подвергнуто официальному забвению. Но не поступок, который стал примером для многих советских, а потом и российских ученых, пусть даже не ведавших, чьей дорогой они следуют.

Вопреки распространенному мифу о том, что русские гении на чужбине мельчают из-за тоски по родине, Георгий Гамов, которого быстро исключили из Академии наук СССР (тоже первый подобный случай, впоследствии даже Сахарова в АН оставили), на Западе продолжал работать активно и успешно. С 1934 года он профессор Университета имени Вашингтона в Вашингтоне. В 1936 году вместе с будущим отцом водородной бомбы Эдвардом Теллером он обобщает теорию еще одного вида радиоактивности - бета-распада. К работе над атомным проектом Гамова не привлекли из-за сомнительного для американцев происхождения, но над водородной бомбой с 1949 года после тщательной проверки на благонадежность он уже работал и побывал на атолле Бикини, атомном полигоне США.

Гамов стал одной из самых ярких звезд в астрофизике и космологии. Он первым рассчитал модели звезд с термоядерными реакциями, предложил модель оболочки красного гиганта, исследовал роль нейтрино при вспышках новых и сверхновых звезд. Создал теорию образования химических элементов путем нейтронного захвата. После войны он выдвинул смелую, но теперь общепризнанную теорию "горячей Вселенной", из которой вытекало существование реликтового излучения, образовавшегося в момент Большого взрыва. Теория Гамова была подтверждена в эксперименте американцами Пензиасом и Вильсоном, которые в 1978 году стали нобелевскими лауреатами.

В 1954 году Гамов публикует статью, где первым ставит проблему генетического кода, доказывая, что "при сочетании 4 нуклеотидов тройками получаются 64 комбинации, чего вполне достаточно для "записи наследственной информации". В 1968 году американцы Холли, Коран и Ниренберг получили Нобелевскую премию за расшифровку генетического кода. Премии были присуждены уже после смерти Георгия Гамова 20 августа 1968 года.

1928-1931 годы он провел в лучших научных центрах - Геттинген, Копенгаген, Кембридж, получал стипендию Рокфеллера. Его научный триумф вдохновил пролетарского поэта Демьяна Бедного на стихи, опубликованные в "Правде": "СССР зовут страной убийц и хамов. Недаром. Вот пример: советский парень Гамов. Чего хотите вы от этаких людей? Уже до атома добрался, лиходей!" Назвать Георгия Гамова "советским парнем" можно было только по неведению. Он происходил из старинного рода, один его дед был командующим Одесским военным округом, другой - митрополитом. Отец в чине статского советника преподавал в Одесской гимназии, среди его учеников был будущий вождь мировой революции Лев Троцкий. Гамов свободно говорил на шести языках и воспринимал себя не советским парнем, а скорее европейским интеллектуалом.

В студенческие годы в Ленинградском университете вокруг Гамова (прозвище Джонни) сколотился джаз-банд, в который входили будущий нобелевский лауреат Лев Ландау (Дау), Дмитрий Иваненко (Димус), Матвей Бронштейн (Аббат, расстрелян в 1936 году). Джаз-банд изобрел тот космополитический стиль общения, который распространился среди интеллигенции в 1960-х годах в эпоху споров о "физиках и лириках". У джаз-банда был девиз - "не быть знаменитым некрасиво". Издавался журнал "Отбросы физики", проводились парады остроумия, постоянно проверялась эрудиция. В центре этого мира стояла физика. И, например, Иваненко потерял место в джаз-банде, когда Ландау усомнился в его научной гениальности и в пух раскритиковал ("филология, пустая болтовня") теоретические изыскания друга. Гамов учился блестяще, но хромал по Конституции СССР и истории мировой революции.

Склонность к розыгрышам Джордж Гамов сохранил в Америке. Однажды он уговорил будущего нобелевского лауреата Бете поставить подпись под статьей о Большом взрыве, которую он написал вместе с Альфером. По-гречески коллективная подпись выглядела замечательно - Альфер-Бете-Гамов. Кстати, в США, несмотря на близкую дружбу с создателями водородной бомбы венгром Теллером и поляком Уламом, его не допускали к атомному проекту тоже по смешной причине. В 1924 году Гамов преподавал физику в артиллерийской школе и формально числился командиром Красной Армии.

В 1932 году Гамов вместе с Ландау, который к тому времени вернулся из зарубежной командировки, хотя и не с такой помпой, попытались устроить переворот в академической физике. (Ландау был настоящим "советским парнем": ходил по Копенгагену в красной рубашке, надел бы и красный пиджак, но тогда его приняли бы за официанта.) Гамов и Ландау на всех углах шумели, что прежнее поколение физиков ничего в физике не понимает и необходимо создать новый Институт теоретической физики под их руководством. (Забавно, что такой институт сейчас существует и носит имя Ландау.) Но тогда случился большой переполох и скандал - естественно, никакого института им не дали. Ландау уехал в Харьков. А Гамова захватили другие заботы.

Он женился на красивой и эффектной женщине (прозвище - Ро). По словам Капицы, эта "авантюристка" развивала в Гамове "антисоциальные черты". В тот момент его перестали пускать в зарубежные командировки. Несмотря на письма знаменитых Марии Кюри, Ферми, Паули, его не пустили на 1-й Международный конгресс по атомному ядру, и его доклад был зачитан Дельбрюком. С работой возникли сложности: на лекциях ему запретили говорить о принципе неопределенности Гейзенберга, потому что это противоречит государственной философии диалектического материализма.

Джонни и Ро стали искать путь на Запад. Попытались добраться до Турции на байдарке из Крыма. Искали финскую границу на лыжах. Ничего не получалось. Наконец, при посредничестве Бухарина Гамов был принят председателем Совнаркома Молотовым. Чудо, писал Гамов, свершилось: ему выдали зарубежный паспорт и - самое невероятное - выдали паспорт его жене. Гамов просил Молотова предоставить ему такой же статус, как Капице: возможность постоянно работать за границей, имея советский паспорт. Лично поручились за Гамова его учитель академик Иоффе и французский физик, почетный член АН СССР Поль Ланжевен.

Из-за границы Гамов в СССР не вернулся. В 1934 году Капицу при очередном посещении СССР на Запад больше не выпустили. Гамов категорически отрицал, что послужил тому причиной. Раньше Капица считал, что родиной для человека является то место, где ему хорошо работается. Теперь он высказывался о Гамове очень резко: "Джонни - тип беспринципного шкурника, одаренного исключительным умом для научной работы, но вообще человек не умный". Капица писал жене: "Джонни гордились как первым молодым знаменитым ученым. Глава правительства благословляет его на путешествие, а он, мерзавец, не возвращается. Что притягивает его на Западе, в капиталистических странах? Джонни никогда не будет играть первую скрипку, и кроме как в Америке ему нигде не устроиться". Но Анна Алексеевна (ее отца, выдающегося кораблестроителя академика Крылова тоже заманили в СССР и на Запад больше не выпускали) относилась к Джонни с симпатией.

Потеряла ли страна Гамова, задержав в своих объятиях Капицу? Неизвестно. Неизвестно и то, спровоцировал ли он своим невозвращением многолетний режим карантина за "железным занавесом", которым власти отделили нашу науку от науки мировой. Не исключено, Гамов предчувствовал его неизбежность.

Что он нашел в стране далекой? В Америке Георгий Гамов написал множество фундаментальных трудов. Но прогноз Капицы оправдался: Гамова не канонизировали, несмотря на очевидные заслуги и яркий талант, Нобелевская премия его обошла. Самая крупная научная награда - премия ЮНЕСКО за популяризацию науки, где он не знал равных еще со времен студенческих "Отбросов науки", от которых берут начало знаменитые советские сборники "Физики шутят".

Красавица-жена от Гамова в Америке ушла. Он перебрался в провинциальный университет. По слухам, в последние годы много пил. Умер в 1968 году, почти одновременно с другом молодости Ландау. В 1990 году Георгию Гамову посмертно вернули звание члена-корреспондента Академии наук.

О том, что Георгий Гамов вместе со своим другом Станиславом Уламом передали СССР секрет водородной бомбы, ходят лишь слухи. Никаких подтверждений этому нет.

Советский и американский физик-теоретик, астрофизик и популяризатор науки. В 1933 году покинул СССР, в 1940 году получил гражданство США. Член-корреспондент АН СССР (с 1932 по 1938 год, восстановлен посмертно в 1990 году). Член Национальной академии наук США (1953).

Гамов известен своими работами по квантовой механике, атомной и ядерной физике, астрофизике, космологии, биологии. Он является автором первой количественной теории альфа-распада, одним из основоположников теории «горячей Вселенной» и одним из пионеров применения ядерной физики к вопросам эволюции звёзд. Он впервые чётко сформулировал проблему генетического кода. Широкую известность Гамову принесли его научно-популярные произведения, в которых живым и доступным языком рассказывается о современных научных представлениях.

Происхождение и юность (1904-1922)

Георгий Гамов родился в Одессе 4 марта 1904 года в учительской семье. Его отец, Антон Михайлович Гамов, преподавал русский язык и литературу в частной гимназии. Его мать, Александра Арсеньевна Лебединцева, рано умерла. Как по отцовской, так и по материнской линии Гамов происходил из известных в Малороссии семей. Большинство Лебединцевых были священниками, занимая видные посты в церковной иерархии. Впрочем, среди них нашлось место известному математику К. Ф. Лебединцеву, автору ряда учебников по алгебре начала XX века, и народовольцу Всеволоду Лебединцеву, который приходился Георгию Гамову двоюродным братом и был казнён за попытку покушения на министра юстиции Ивана Щегловитова. Со стороны отца большинство предков Гамова были военными, его дед занимал пост коменданта Кишинёва.

Отец поощрял увлечение Гамова науками, физикой, астрономией, биологией. Поэтому после окончания школы в 1921 году он поступил на математическое отделение физико-математического факультета Новороссийского (Одесского) университета, где его преподавателями были физик Николай Кастерин и математик Вениамин Каган . Одновременно Гамов подрабатывал вычислителем в Одесской астрономической обсерватории.

Учёба в Ленинградском университете (1922-1928)

В 1922 году Гамов решил поступить на физико-математический факультет Петроградского университета, который был центром зарождавшейся советской физической науки. Чтобы иметь дополнительные средства к существованию, после прибытия в Петроград в июле 1922 года Гамов устроился наблюдателем на Метеорологическую станцию Лесного института, трижды в день снимая показания приборов. Он оставался на этой работе, полученной по протекции старого знакомого его отца профессора В. Н. Оболенского, до сентября 1923 года, совмещая её с учёбой в университете.

С сентября 1923 по октябрь 1924 года Гамов заведовал полевой метеорологической обсерваторией 1-й Артиллерийской школы, читал там лекции по физике. В октябре 1924 года Гамов был приглашён Дмитрием Рождественским в Государственный оптический институт, где молодой сотрудник занимался разработкой методики отбраковки оптического стекла и изучением аномальной дисперсии света в парах калия. Это сотрудничество продолжалось до апреля 1925 года, когда Гамов решил окончательно сосредоточиться на теоретических исследованиях. Он хотел специализироваться в области общей теории относительности, и вскоре его руководителем стал Александр Фридман . После безвременной смерти последнего (в сентябре 1925 года) руководство Гамовым принял Юрий Крутков , ученик Пауля Эренфеста. Дипломная работа Гамова была посвящена некоторым вопросам теории адиабатических инвариантов. Безусловную пользу молодому учёному принесли лекции, которые в то время в университете читали такие известные физики и математики как Орест Хвольсон , Всеволод Фредерикс, Александр Тудоровский, Владимир Смирнов , Юрий Крутков .

Во времена студенчества формируется тесный кружок молодых физиков-единомышленников, названный его участниками «Джаз-бандой». Его ядро первоначально составили Гамов, Дмитрий Иваненко, Андрей Ансельм и В. А. Кравцов. Вскоре к ним присоединились Лев Ландау , Матвей Бронштейн и Виктор Амбарцумян . Трое друзей из этого кружка, Гамов, Иваненко и Ландау, опубликовали в начале 1928 года в Журнале Русского физико-химического общества статью «Мировые постоянные и предельный переход», в которой дали иерархию физических теорий на основе системы фундаментальных констант, включающих скорость света, гравитационную постоянную и постоянную Планка (так называемая cGh-система). Несмотря на то, что сами авторы считали эту работу всего лишь шуткой и никогда на неё не ссылались, впоследствии она привлекла внимание исследователей своими идеями, которые касаются фундаментальных основ физики и принципов её развития.

Гамов за границей. Теория альфа-распада (1928-1931)

Гамов окончил университет в 1926 году и поступил в аспирантуру. В том же году он был рекомендован в качестве кандидата на поездку в Германию на стажировку. Однако разрешение и все необходимые документы были получены лишь весной 1928 года. В июне он прибыл в Гёттинген, где был представлен руководителю тамошней группы теоретиков Максу Борну. Решив заняться какой-либо нерешённой теоретической проблемой, Гамов выбрал в качестве основного направления теорию атомного ядра, и в частности - проблему альфа-распада, одного из видов радиоактивности. Применив идею о квантовомеханическом проникновении волновой функции альфа-частицы через кулоновский барьер (туннельный эффект), ему удалось показать, что частицы даже с не очень большой энергией могут с определённой вероятностью вылетать из ядра. Это было первое успешное объяснение поведения радиоактивных элементов на основе квантовой теории. Следует отметить, что идею о подбарьерном туннелировании в то время уже использовали при объяснении явлений термоэлектронной (Лотар Нордгейм) и автоэлектронной эмиссии (Нордгейм и Ральф Фаулер), а также при рассмотрении поведения двухатомных молекул (Фридрих Хунд). Практически одновременно с Гамовым качественную идею о роли туннельного эффекта в процессе альфа-распада высказали Рональд Гёрни и Эдвард Кондон, однако Гамову удалось получить важные количественные результаты. На основе своей теории Гамов смог оценить размер ядер (порядка 10 − 13 см) и, что ещё более важно, дать теоретический вывод эмпирического закона Гейгера - Неттолла, связывающего энергию вылетающей альфа-частицы с характерным временем альфа-распада (периодом полураспада ядер). Уже в июле Гамов окончил свою статью и отослал её в журнал «Zeitschrift für Physik», его теория быстро получила признание, а успех Гамова сделал его широко известным в научном мире.

В сентябре 1928 года срок командировки Гамова истёк и ему необходимо было возвращаться в Ленинград. По дороге он заехал в Копенгаген, где встретился с Нильсом Бором, который предложил ему остаться на год в его институте и выхлопотал ему стипендию фонда Карлсберга. Этому поспособствовало и рекомендательное письмо на имя Бора, написанное Абрамом Иоффе. За время своей продлившейся командировки Гамов посетил другие важнейшие научные центры того времени: в Лейдене он обсуждал с Паулем Эренфестом первые шаги капельной модели ядра и связанные с ней представления об уровнях энергии ядер; в Кембридже он включился в обсуждение перспектив расщепления ядер ускоренными протонами, которые оказались весьма эффективным инструментом благодаря туннельному эффекту (соответствующие эксперименты были осуществлены Джоном Кокрофтом и Эрнестом Уолтоном в 1932 году).

Весной 1929 года Гамов вернулся в Ленинград, а уже осенью он вновь был в Копенгагене. Этому способствовало получение им годовой стипендии Рокфеллеровского фонда (120 долларов в месяц), на которую он был выдвинут его бывшим научным руководителем Крутковым и академиком Алексеем Крыловым. Его кандидатуру поддержали кембриджские физики Эрнест Резерфорд и Ральф Фаулер. За рубежом Гамов по-прежнему активно участвовал в работах по ядерной тематике, проводившихся в Дании и Англии, много путешествовал. Он планировал отправиться в путешествие по Европе на мотоцикле летом 1931 года, однако по окончании срока командировки был вынужден вернуться в СССР, поскольку у него истёк срок действия визы.

Вновь в Ленинграде. Эмиграция (1931-1933)

Весной 1931 года Гамов вернулся в Ленинград и сразу же включился в работы по ядерной физике, которые начали проводиться в Радиевом институте, Физико-математическом институте (ФМИ) и Ленинградском университете. Вскоре академик Абрам Иоффе пригласил его консультантом новообразованного Отдела физики ядра в Ленинградском Физико-техническом институте, где уже трудились такие учёные как Николай Семёнов , Игорь Курчатов, Яков Френкель , Владимир Фок и др. В то же время Гамов являлся одним из инициаторов организации Института теоретической физики на базе Физического отдела ФМИ, однако эта инициатива не нашла поддержки у академического руководства. В марте 1932 года заслуги Гамова были оценены на очередных выборах в АН СССР: он был избран членом-корреспондентом.

В 1931 году произошли серьёзные изменения в личной жизни Гамова: он познакомился с выпускницей физико-математического факультета МГУ Любовью Вохминцевой, и вскоре они поженились. В это же время Гамов почувствовал изменения в отношении положения учёных в СССР: в октябре 1931 года в Риме состоялся Международный конгресс по ядерной физике, куда был приглашён и Гамов, но ему так и не удалось получить разрешение на выезд (его доклад прочитал Макс Дельбрюк). После этого Гамов стал искать случай покинуть страну, в том числе нелегально. Летом 1932 года, во время отпуска в Крыму, Гамов с женой попытались доплыть на байдарке до турецкого побережья, однако им помешал шторм.

Удобный случай представился осенью 1933 года, когда Гамов по рекомендации Иоффе был назначен советским представителем на восьмом Сольвеевском конгрессе в Брюсселе. Благодаря знакомству с Николаем Бухариным Гамов смог попасть на приём к Молотову и получить визу и для своей жены. По завершении срока командировки он решил не возвращаться и начал переговоры о получении постоянной работы за рубежом.

Таким образом, целью Гамова была возможность подобно Капице работать за границей, свободно посещать крупнейшие научные центры и мероприятия и при этом в любое время посещать СССР. Однако это желание не нашло понимания на родине, хотя возможность вернуться оставалась ещё довольно долго. Лишь спустя год, в октябре 1934 года, после того как он не вернулся к крайнему установленному сроку, Гамов был окончательно уволен из Радиевого института и ФМИ, и только в 1938 году он был исключён из числа членов-корреспондентов АН СССР.

В Вашингтоне. Энергия и эволюция звёзд (1934-1946)

После отъезда из СССР Гамов работал то в Радиевом институте в Париже, то в Кембриджском университете, то в Институте Бора в Копенгагене, но никто не мог предложить ему постоянное место. Наконец, в 1934 году начали появляться предложения из Америки. Сначала Эрнест Лоуренс попробовал устроить Гамова в Калифорнийский университет в Беркли, однако эта попытка сорвалась из-за финансовых проблем. Вскоре по протекции известного физика Мерла Тьюва он был приглашён на должность профессора в столичный Университет Джорджа Вашингтона, где начал работать с осени 1934 года. Сразу же Гамов инициировал проведение в Вашингтоне ежегодных конференций, на которые собирались крупнейшие физики мира. Другим его важным решением было приглашение в качестве ближайшего сотрудника своего старого знакомого ещё по копенгагенским временам Эдварда Теллера (как образно выражался Гамов, «чтобы было с кем поговорить о теоретической физике»).

Сотрудничество с Теллером оказалось весьма плодотворным. В 1936 году им удалось обобщить теорию бета-распада Ферми, сформулировав правила отбора и введя представление о «переходах Гамова - Теллера» (переходы с изменением спина ядра). В это время он начал более активно интересоваться связью между ядерными процессами и источником энергии звёзд: первые подходы (Ф. Хоутерманс и Р. Аткинсон) к решению этой проблемы появились в 1930 году под влиянием именно гамовской работы по туннельному эффекту при альфа-распаде. В конце 1930-х годов уже самому Гамову (совместно с Теллером) удалось улучшить понимание вопроса об энергии звёзд, учтя последние достижения ядерной физики. Эти исследования оказали сильное влияние на открытие Гансом Бете углеродно-азотного цикла в 1938 году. В 1937-1940 годах Гамов построил первую последовательную теорию эволюции звёзд с термоядерным источником энергии. В 1940-1941 годах вместе со своим учеником Марио Шенбергом он изучил роль нейтрино в катастрофических процессах, происходящих при вспышках новых и сверхновых звёзд (так называемое нейтринное охлаждение). В 1942 году совместно с Теллером он предложил теорию строения красных гигантов, предположив наличие у них устойчивого ядра и оболочки, в которой происходят термоядерные реакции.

В 1941 году Теллер покинул университет и стал участником проекта по созданию атомной бомбы, однако Гамова к этим работам не привлекли по «соображениям безопасности». Он участвовал в решении второстепенных проблем, став консультантом Военно-морского ведомства. В ходе этой деятельности он сблизился в Альбертом Эйнштейном (таким же «непривлечённым»), общение с которым заставило его вспомнить своего учителя Фридмана и обратило его внимание к вопросам космологии. Лишь летом 1948 года Гамов получил от военных соответствующий допуск и смог принять участие в создании водородной бомбы под руководством Теллера.

«Большой Взрыв» и генетический код (1946-1956)

В 1946 году Гамов активно включился в работу в области космологии, предложив модель «горячей Вселенной» (уточнение теории «Большого Взрыва»). Её основаниями стали представления о расширении Вселенной, данные о современной распространённости элементов (особенно о соотношении водорода и гелия) и оценки возраста Вселенной, который в те годы считался примерно равным возрасту Земли. Исходя из большого значения энтропии ранней Вселенной, в 1948 году Гамов совместно со своими учениками Ральфом Альфером и Робертом Херманом разработал теорию образования химических элементов путём последовательного нейтронного захвата (нуклеосинтез). В рамках этой теории было предсказано существование фонового микроволнового (реликтового) излучения и дана оценка его современной температуры (в диапазоне 1-10 К).

Теория Гамова и его сотрудников не привлекла большого внимания физиков (особенно экспериментаторов) и фактически оставалась долгое время незамеченной. Одной из причин этого было то, что рассуждения о ранней Вселенной в то время считались чисто умозрительными. Более того, концепция «горячей Вселенной» представлялась не самой вероятной: серьёзную конкуренцию ей составляли модель «холодной Вселенной» (Яков Зельдович и сотрудники) и теория стационарной Вселенной Фреда Хойла и соавторов. Поэтому открытие в 1965 году Арно Пензиасом и Робертом Вильсоном реликтового излучения (Нобелевская премия 1978 года) произошло во многом случайно. Тем не менее заслуги Гамова и его учеников получили широкое признание коллег. По словам Стивена Вайнберга,

Гамов, Альфер и Херман заслуживают колоссального уважения помимо всего прочего за то, что они серьёзно захотели воспринять раннюю Вселенную и исследовали то, что должны сказать известные физические законы о первых трёх минутах.

В 1954 году, через год после открытия двуспиральной структуры молекул ДНК, Гамов неожиданно внёс существенный вклад в становление новой дисциплины - молекулярной биологии, впервые поставив проблему генетического кода. Он понял, что структура основных строительных блоков клетки - белков, состоящих из 20 основных (природных) аминокислот, - должна быть зашифрована в последовательности из четырёх возможных нуклеотидов, входящих в состав молекулы ДНК. Исходя из простых арифметических соображений, Гамов показал, что «"при сочетании 4 нуклеотидов тройками получаются 64 различные комбинации, чего вполне достаточно для "записи наследственной информации"», и выразил надежду, что «кто-нибудь из более молодых учёных доживёт до его [генетического кода] расшифровки». Таким образом, он был первым, кто предположил кодирование аминокислотных остатков триплетами нуклеотидов.

Впоследствии Гамов предложил конкретную схему реализации генетического кода: сборка белка происходит непосредственно на молекуле ДНК, причём каждая аминокислота помещается в ромбической выемке между четырьмя нуклеотидами, по два от каждой из комплементарных цепей. Хотя такой ромб состоит из четырёх нуклеотидов и, следовательно, число сочетаний равно 256, из-за ограничений, связанных с водородными связями нуклеотидных остатков, возможными оказываются как раз 20 вариантов таких ромбов. Эта схема, получившая название «бубнового кода», предполагает корреляцию между последовательными аминокислотными остатками, так как два нуклеотида всегда входят в два соседних ромба (перекрывающийся код). Дальнейшие исследования показали, что эта модель Гамова не согласуется с опытными данными.

Предположение о триплетном кодировании информации в молекуле ДНК было подтверждено в 1961 году экспериментами Фрэнсиса Крика и сотрудников, а к 1967 году генетический код был окончательно расшифрован. В октябре 1968 года Роберту Холли, Хару Коране и Маршаллу Ниренбергу была присуждена Нобелевская премия за эту работу.

Гамов-популяризатор. Последние годы (1956-1968)

В середине 1950-х годов Гамов развёлся с Любовью Вохминцевой и женился на Барбаре Перкинс. В 1956 году он переехал в Боулдер, где занял должность профессора Колорадского университета. В том же году Гамов получил от ЮНЕСКО премию Калинга за популяризацию науки. Первые шаги в этой области Гамов совершил зимой 1938 года, когда написал короткий фантастический рассказ о приключениях банковского клерка мистера Томпкинса в мире теории относительности. Поскольку ни один журнал не заинтересовался и не пожелал опубликовать его, Гамов решил больше не возвращаться к этому своему сочинению. Летом того же года на конференции в Варшаве он упомянул об этой неудаче в разговоре с кембриджским физиком Чарльзом Дарвином, внуком знаменитого естествоиспытателя, и тот посоветовал ему отослать рассказ в журнал «Discovery», который издавался в Кембриджском университете под редакцией Чарльза Сноу. Тот согласился напечатать рассказ и предложил написать ещё несколько. Цикл рассказов, объединённый под заголовком «Мистер Томпкинс в стране чудес», был издан отдельной книгой в 1940 году и выдержал множество изданий почти на всех европейских языках. Успех этой книги побудил Гамова написать несколько продолжений приключений мистера Томпкинса (в том числе в мире квантовой механики и молекулярной биологии), а также ряд других научно-популярных книг по физике и астрофизике. Он также являлся автором около десятка статей в известном журнале «Scientific American».

В последние годы Гамов тяжело страдал от нарушений сердечно-сосудистой системы, перенёс несколько операций. Находясь в больнице, он заразился и переболел гепатитом. Гамов умер в Боулдере 19 августа 1968 года, там же находится его могила. Одно из высоких зданий, построенных на территории Колорадского университета, носит название «Башня Гамова». В 1990 году он был посмертно восстановлен в звании члена-корреспондента АН СССР.

Выдающийся ученый Георгий Антонович Гамов известен своими работами по квантовой механике, атомной и ядерной физике, астрофизике, космологии и биологии. Он является автором первой количественной теории альфа-распада, один из основоположников теории “горячей Вселенной” и одним из пионеров применения ядерной физики к вопросам эволюции звезд. Впервые четко сформулировал проблему генетического кода. Широкую известность Гамову принесли его научно-популярные произведения, в которых живым и доступным языком, с присущим ученому юмором, изложены современные научные представления.

Георгий Гамов родился 4 марта 1904 года в Одессе в учительской семье. Его отец, А.М. Гамов, преподавал русский язык и литературу в Одесском реальном училище Св. Павла, мать – А.А. Гамова (Лебединцева) – историю и географию в гимназии С.И. Видинской.

В 1913 году мать Георгия умерла, и его воспитание легло на плечи отца. В том же году Гамов поступил в Реальное училище В.А. Жуковского, которое окончил в 1920 году. В 1920-1921 гг. учился в Физико-математическом институте, где его педагогами были такие известные математики, как В.Ф. Каган, С.О. Шатуновский и молодой тогда преподаватель, впоследствии профессор Мичиганского университета Ю.Г. Рабинович (G.Y. Rainich).

Следующий год провел в Одессе, работал вычислителем в Одесской обсерватории, был секретарем физико-химической секции Одесского отделения Русского общества любителей мироведения.

В 1922 г. поступил в Петроградский (Ленинградский) университет, где слушал лекции по оптике В.К. Фредерикса, по электричеству М.М. Глаголева, по механике А.И. Тудоровского. Курс по аналитической механике и семинар по статистической физике вел Ю.А. Крутков, который стал руководителем диссертации Гамова, посвященной адиабатическим инвариантам в приложении к квантовой теории колебаний маятника.

В университете Гамов подружился с Л.Д. Ландау, Д.Д. Иваненко и М.П. Бронштейном. У каждого из них было прозвище: Джонни, Дау, Димус и Аббат. К талантливой и называвшей себя “джаз-бандом” или “тремя мушкетерами” остроумной компании примыкал еще ряд юношей и девушек, в частности А.И. Ансельм (Олди), В.А. Кравцов (Бобби), В.А. Амбарцумян (Амбарчик), Ирина Сокольская, талантливо рисовавшая карикатуры, и Евгения Канегиссер, легко слагавшая стихи. С А.И. Ансельмом Гамов познакомился еще в Одессе по общей работе в любительской обсерватории, в которой вели наблюдения мироведы.

В 1926-1928 гг. Гамов совместно с Иваненко и Ландау опубликовал свои первые работы по теоретической физике.

В 1924 г. Гамов закончил университет. Сам Гамов в автобиографии относит это событие к 1929 г.: к этому времени он сдал экзамены и защитил диссертацию. Еще в 1924 г. профессор Д.С. Рождественский рекомендовал его в аспирантуру. Однако с поступлением возникли трудности в связи с тем, что университетский курс был пройден Гамовым не за четыре, а за три года. Тогда Д.С. Рождественский предложил ему стать сотрудником Государственного оптического института, директором которого он был. Там Гамов занимался далекими от фундаментальной науки вопросами отбраковки оптического стекла, а потом выполнил свою единственную работу по оптике.

В 1925 г. Гамов начал занятия в аспирантуре под руководством Ю.А. Круткова, одновременно несколько месяцев работал в Ленинградском физико-техническом институте и Главной геофизической обсерватории. В 1928-1929 гг. он был в заграничной командировке, сначала в Геттингене, который был тогда центром развития квантовой механики, а затем в Копенгагенском институте теоретической физики у Н. Бора. За время командировки им было опубликовано семь научных работ. Выдвинутая Гамовым теория альфа-распада получила признание мирового научного сообщества.

Весной 1929 г. Гамов вернулся в Ленинград известным ученым. Лето он провел сначала в Одессе у отца, а затем в Крыму. Осенью 1929 г. он вновь едет за границу в качестве стипендиата фонда Рокфеллера. Год он работает в Англии, в Кавендишской лаборатории у Э. Резерфорда, публикует статьи по теории ядра, пишет серию обзоров для “Успехов физических наук”, которые составили основу его книги “Атомное ядро и радиоактивность”. Книга увидела свет в 1930 г., затем была переведена на английский и немецкий, в 1932 г. вышло второе издание.

Еще шесть месяцев Гамов проводит в Дании у Н. Бора и осенью 1931 г. возвращается в Ленинград. Он становится активным участником ядерных исследований, которые проводились в Физтехе под руководством И.В. Курчатова и А.И. Алиханова, а в Радиевом институте – под руководством В.Г. Хлопина и Л.В. Мысовского. Работал он также в Институте физики Ленинградского университета и преподавал в самом университете.

В октябре 1931 г. в Риме состоялся международный конгресс. Гамов получил приглашение, подготовил и послал доклад “Квантовая механика ядерных структур”. Однако разрешения на поездку ему на этот раз не дали. Именно тогда, скорее всего, он начал задумываться об отъезде из СССР.

В 1932 г. Гамов женился на Любови Николаевне Вохминцевой. Она закончила физико-математический факультет МГУ по специальности теоретическая физика и была на год моложе мужа. В этом же году Гамов был избран член-корреспондентом Академии наук СССР при счете голосования 42:1. Его рекомендовали В.И. Вернадский, В.Г. Хлопин, Л.В. Мысовский. Гамов, которому в то время только что исполнилось 28 лет, оказался самым молодым членом академии.

Летом 1932 г. Гамов вместе с женой предпринял попытку нелегально пересечь границу СССР. Однако добраться на шлюпке из Крыма в Турцию им не удалось.

В сентябре 1933 г. в Ленинграде собирается Всесоюзная ядерная конференция. Гамов выступает на ней с докладом “Квантовые уровни ядра”. После окончания конференции ряд ее участников, в том числе и Гамов, отправляются в Брюссель, где 22 29 октября собирается 7 й физический Сольвеевский конгресс, посвященный физике атомного ядра. Гамов добивается разрешения на поездку вместе с женой. Разрешение дает В.М. Молотов, перед которым за Гамова ходатайствовал Н.И. Бухарин.

Больше в СССР Гамов не вернулся. Проведя два месяца после Сольвеевского конгресса в Институте радия в Париже, он переезжает в Кембридж к Резерфорду. В начале 1934 г. Гамов уже в Копенгагене – по приглашению Бора, а в июне уезжает в США и начинает чтение лекций на физическом факультете Мичиганского университета. С осени 1934 до 1956 г. Гамов был профессором Вашингтонского университета Джорджа Вашингтона.

В 1935 г. у Гамова и Л.Н. Вохминцевой родился сын Рустем-Игорь Гамов. В 1940 г. Гамов получил американское гражданство, а в 1948 г. был извещен, что может быть допущен к работам государственной важности. Он включился в исследования, проводимые в Лос-Аламосской лаборатории по созданию водородной бомбы.

В середине 1950 х годов в личной жизни ученого произошли изменения: он развелся с Л.Н. Вохминцевой и женился на американке Барбаре Перкинс. В результате он переехал в Боулдер, штат Колорадо и был профессором Университета Колорадо до самой своей смерти, которая последовала на 65 м году жизни.

Член Национальной академии наук США (1953). В 1938 году Г.А. Гамов был лишен звания члена-корреспондента АН СССР, через 52 года, в 1990 г., он был восстановлен в этом звании. В честь столетия со дня рождения выдающегося ученого 2004 год был объявлен ЮНЕСКО “Международным годом Гамова”. Именем Гамова назван кратер на Луне и малая планета.

В 1994 г., в год 90-летия со дня рождения Гамова, благодаря усилиям одесских астрономов, в Одессе состоялась международная научная конференции, а в Петербургском физико-техническом институте был проведен симпозиум, посвященные памяти ученого. С тех пор Гамовские конференции каждые пять лет собирают в Одессе ученых из многих стран мира. С 2000 г. ежегодно проходят международные летние Гамовские астрономические школы.

В память об ученом в Одессе на главном здании ОНУ установлена мемориальная доска, именем Гамова назван сквер.

Инна Рикун, главный библиограф
Одесской национальной научной библиотеки

Гамов (Gamow) Георгий Антонович (George) — имя в нашей науке почти забытое. Между тем в начале 1930-х он «стоял» в физике чуть выше признанного гением . Уже в 24 года он выполнил работу нобелевского уровня, разработав теорию альфа-распада, одного из четырех видов радиоактивности. В 28 лет Георгий Гамов стал самым молодым членом-корреспондентом Академии наук за всю историю ее существования. Но в 1933 году Гамов стал и первым ученым-невозвращенцем, который, несмотря на клятвенные обещания, не вернулся в СССР из зарубежной командировки. После этого его имя было подвергнуто официальному забвению. Но не поступок, который стал примером для многих советских, а потом и российских ученых, пусть даже не ведавших, чьей дорогой они следуют.

Вопреки распространенному мифу о том, что русские гении на чужбине мельчают из-за тоски по родине, Георгий Гамов, которого быстро исключили из Академии наук СССР (тоже первый подобный случай, впоследствии даже Сахарова в АН оставили), на Западе продолжал работать активно и успешно. С 1934 года он профессор Университета имени Вашингтона в Вашингтоне. В 1936 году вместе с будущим отцом водородной бомбы Эдвардом Теллером он обобщает теорию еще одного вида радиоактивности — бета-распада. К работе над атомным проектом Гамова не привлекли из-за сомнительного для американцев происхождения, но над водородной бомбой с 1949 года после тщательной проверки на благонадежность он уже работал и побывал на атолле Бикини, атомном полигоне США.

Гамов стал одной из самых ярких звезд в астрофизике и космологии. Он первым рассчитал модели звезд с термоядерными реакциями, предложил модель оболочки красного гиганта, исследовал роль нейтрино при вспышках новых и сверхновых звезд. Создал теорию образования химических элементов путем нейтронного захвата. После войны он выдвинул смелую, но теперь общепризнанную теорию «горячей Вселенной», из которой вытекало существование реликтового излучения, образовавшегося в момент Большого взрыва. Теория Гамова была подтверждена в эксперименте американцами Пензиасом и Вильсоном, которые в 1978 году стали нобелевскими лауреатами.

В 1954 году Гамов публикует статью, где первым ставит проблему генетического кода, доказывая, что «при сочетании 4 нуклеотидов тройками получаются 64 комбинации, чего вполне достаточно для «записи наследственной информации». В 1968 году американцы Холли, Коран и Ниренберг получили Нобелевскую премию за расшифровку генетического кода. Премии были присуждены уже после смерти Георгия Гамова 20 августа 1968 года.

1928-1931 годы он провел в лучших научных центрах — Геттинген, Копенгаген, Кембридж, получал стипендию Рокфеллера. Его научный триумф вдохновил пролетарского поэта Демьяна Бедного на стихи, опубликованные в «Правде»: «СССР зовут страной убийц и хамов. Недаром. Вот пример: советский парень Гамов. Чего хотите вы от этаких людей? Уже до атома добрался, лиходей!» Назвать Георгия Гамова «советским парнем» можно было только по неведению. Он происходил из старинного рода, один его дед был командующим Одесским военным округом, другой — митрополитом. Отец в чине статского советника преподавал в Одесской гимназии, среди его учеников был будущий вождь мировой революции Лев Троцкий. Гамов свободно говорил на шести языках и воспринимал себя не советским парнем, а скорее европейским интеллектуалом.

В студенческие годы в Ленинградском университете вокруг Гамова (прозвище Джонни) сколотился джаз-банд, в который входили будущий нобелевский лауреат , Дмитрий Иваненко (Димус), Матвей Бронштейн (Аббат, расстрелян в 1936 году). Джаз-банд изобрел тот космополитический стиль общения, который распространился среди интеллигенции в 1960-х годах в эпоху споров о «физиках и лириках». У джаз-банда был девиз — «не быть знаменитым некрасиво». Издавался журнал «Отбросы физики», проводились парады остроумия, постоянно проверялась эрудиция. В центре этого мира стояла физика. И, например, Иваненко потерял место в джаз-банде, когда усомнился в его научной гениальности и в пух раскритиковал («филология, пустая болтовня») теоретические изыскания друга. Гамов учился блестяще, но хромал по Конституции СССР и истории мировой революции.

Склонность к розыгрышам Джордж Гамов сохранил в Америке. Однажды он уговорил будущего нобелевского лауреата Бете поставить подпись под статьей о Большом взрыве, которую он написал вместе с Альфером. По-гречески коллективная подпись выглядела замечательно — Альфер-Бете-Гамов. Кстати, в США, несмотря на близкую дружбу с создателями водородной бомбы венгром Теллером и поляком Уламом, его не допускали к атомному проекту тоже по смешной причине. В 1924 году Гамов преподавал физику в артиллерийской школе и формально числился командиром Красной Армии.

В 1932 году Гамов вместе с , который к тому времени вернулся из зарубежной командировки, хотя и не с такой помпой, попытались устроить переворот в академической физике. ( был настоящим «советским парнем»: ходил по Копенгагену в красной рубашке, надел бы и красный пиджак, но тогда его приняли бы за официанта.) Гамов и на всех углах шумели, что прежнее поколение физиков ничего в физике не понимает и необходимо создать новый Институт теоретической физики под их руководством. (Забавно, что такой институт сейчас существует и носит имя .) Но тогда случился большой переполох и скандал — естественно, никакого института им не дали. уехал в Харьков. А Гамова захватили другие заботы.

Он женился на красивой и эффектной женщине (прозвище — Ро). По словам Капицы, эта «авантюристка» развивала в Гамове «антисоциальные черты». В тот момент его перестали пускать в зарубежные командировки. Несмотря на письма знаменитых Марии Кюри, Ферми, Паули, его не пустили на 1-й Международный конгресс по атомному ядру, и его доклад был зачитан Дельбрюком. С работой возникли сложности: на лекциях ему запретили говорить о принципе неопределенности Гейзенберга, потому что это противоречит государственной философии диалектического материализма.

Джонни и Ро стали искать путь на Запад. Попытались добраться до Турции на байдарке из Крыма. Искали финскую границу на лыжах. Ничего не получалось. Наконец, при посредничестве Бухарина Гамов был принят председателем Совнаркома Молотовым. Чудо, писал Гамов, свершилось: ему выдали зарубежный паспорт и — самое невероятное — выдали паспорт его жене. Гамов просил Молотова предоставить ему такой же статус, как Капице: возможность постоянно работать за границей, имея советский паспорт. Лично поручились за Гамова его учитель академик Иоффе и французский физик, почетный член АН СССР Поль Ланжевен.

Из-за границы Гамов в СССР не вернулся. В 1934 году Капицу при очередном посещении СССР на Запад больше не выпустили. Гамов категорически отрицал, что послужил тому причиной. Раньше Капица считал, что родиной для человека является то место, где ему хорошо работается. Теперь он высказывался о Гамове очень резко: «Джонни — тип беспринципного шкурника, одаренного исключительным умом для научной работы, но вообще человек не умный». Капица писал жене: «Джонни гордились как первым молодым знаменитым ученым. Глава правительства благословляет его на путешествие, а он, мерзавец, не возвращается. Что притягивает его на Западе, в капиталистических странах? Джонни никогда не будет играть первую скрипку, и кроме как в Америке ему нигде не устроиться». Но Анна Алексеевна (ее отца, выдающегося кораблестроителя академика Крылова тоже заманили в СССР и на Запад больше не выпускали) относилась к Джонни с симпатией.

Потеряла ли страна Гамова, задержав в своих объятиях Капицу? Неизвестно. Неизвестно и то, спровоцировал ли он своим невозвращением многолетний режим карантина за «железным занавесом», которым власти отделили нашу науку от науки мировой. Не исключено, Гамов предчувствовал его неизбежность.

Что он нашел в стране далекой? В Америке Георгий Гамов написал множество фундаментальных трудов. Но прогноз Капицы оправдался: Гамова не канонизировали, несмотря на очевидные заслуги и яркий талант, Нобелевская премия его обошла. Самая крупная научная награда — премия ЮНЕСКО за популяризацию науки, где он не знал равных еще со времен студенческих «Отбросов науки», от которых берут начало знаменитые советские сборники «Физики шутят».

Красавица-жена от Гамова в Америке ушла. Он перебрался в провинциальный университет. По слухам, в последние годы много пил. Умер в 1968 году, почти одновременно с другом молодости . В 1990 году Георгию Гамову посмертно вернули звание члена-корреспондента Академии наук.

О том, что Георгий Гамов вместе со своим другом Станиславом Уламом передали СССР секрет водородной бомбы, ходят лишь слухи. Никаких подтверждений этому нет.

(20-02-1904 г. - 19-08-1968 г.)

Георгий Антонович родился 4 марта 1904 года в Одессе. Отец будущего ученого, Антон Михайлович Гамов, был преподавателем русского языка и литературы в гимназии. Многие из его предков были военными. В роду матери Георгия, Александры Арсеньевны, урожденной Лебединцевой, преобладали священнослужители.

Окончив школу, Гамов в 1921 году поступил в Новороссийский (Одесский) университет на математическое отделение физико-математического факультета. Параллельно студент Гамов подрабатывал вычислителем в Одесской астрономической обсерватории.

Однако в 1922 году он принял решение поступить на физико-математический факультет Петроградского университета. В Петрограде он первое время совмещал с учебой работу наблюдателя на Метеорологической станции Лесного института.

С осени 1923 года и до середины осени 1924 года молодой ученый заведовал полевой метеорологической обсерваторией 1-й Артиллерийской школы, где читал лекции по физике. А в октябре 1924 года Гамов получил приглашение в Государственный оптический институт, где разрабатывал методику отбраковки оптического стекла и изучал аномальную дисперсию света в парах калия.

Весной 1925 года Гамов решил посвятить себя теоретическим исследованиям. В то время его интересовали проблемы общей теории относительности. В своей дипломной работе Гамов исследовал ряд вопросов теории адиабатических инвариантов.

В 1926 году Гамов окончил университет и поступил в аспирантуру. Летом 1928 года он прибыл на стажировку в Германию. Здесь Гамов занялся исследованием проблемы альфа-распада, одного из видов радиоактивности. Молодому ученому удалось установить, что частицы даже с не очень большой энергией могут с определенной вероятностью вылетать из ядра. Выводы Гамова явились первым успешным объяснением поведения радиоактивных элементов на основе квантовой теории. Независимо от Гамова подобную же идею высказали Р. Гёрни и Э. Кондон, однако советскому ученому удалось добиться более существенных результатов количественного характера. В частности, он сумел рассчитать размеры ядер и теоретически обосновать эмпирический закон Гейгера-Неттолла, который связывает энергию вылетающей альфа-частицы со временем альфа-распада (периодом полураспада ядер).

В 1928 году трое членов студенческого кружка, прозванного его участниками «Джаз-бандой», — Г. А. Гамов, Д. Д. Иваненко и Л. Д. Ландау - опубликовали статью «Мировые постоянные и предельный переход», в которой дана иерархия физических теорий на основе системы фундаментальных констант. Авторы считали эту работу всего лишь шуткой, однако впоследствии она стала объектом вполне серьезного внимания исследователей.

В дальнейшем Гамов посетил Данию, Нидерланды, Великобританию, где встречался с крупнейшими учеными своего времени - Н. Бором, П. Эренфестом и др.

С весны 1931 года Гамов принимал участие в исследованиях по ядерной физике, проводившихся в Радиевом институте, Физико-математическом институте и Ленинградском университете. Вскоре по приглашению академика А. Ф. Иоффе он стал консультантом Отдела физики ядра в Ленинградском Физико-техническом институте.

Достижения Гамова были оценены весьма высоко: весной 1932 года 28-летний ученый был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР, самым молодым в ее истории!

В начале 30-х годов XX века в физическом отделе Радиевого института при непосредственном участии Г. А. Гамова, И. В. Курчатова и Л. В. Мысовского был создан первый в Европе циклотрон.

Осень 1931 года стала для Гамова поворотным моментом в его судьбе. После того как ученому не удалось получить от советских властей разрешение на выезд в Рим на Международный конгресс по ядерной физике, куда он был приглашен, Гамов стал искать возможность покинуть СССР.

В 1933 году по рекомендации академика А. Ф. Иоффе Гамов был назначен представителем от СССР на Седьмом Сольвеевском конгрессе в Брюсселе. Ученый принял решение больше не возвращаться на родину после окончания командировки. Однако он предпринял попытку добиться ее официального продления, чтобы иметь возможность посещать СССР. Осенью 1934 года, когда Гамов не вернулся к крайнему установленному сроку, он был уволен из Радиевого института и ФМИ, а в 1938 году исключен из Академии наук СССР.

В 1934 году Гамов был приглашен на должность профессора в университет Дж. Вашингтона. По инициативе ученого в Вашингтоне стали проводиться ежегодные конференции крупнейших физиков мира. Кроме того, в качестве ближайшего сотрудника он пригласил Э. Теллера, совместно с которым они в 1936 году обобщили теорию бета- распада Ферми, сформулировав правила отбора и введя представление о так называемых «переходах Гамова-Теллера».

В 30-х годах XX века Гамов заинтересовался взаимосвязями, существующими между ядерными процессами и источником энергии звезд. Следует отметить, что первые попытки исследований в этой области, предпринятые Ф. Хоутермансом и Р. Аткинсоном в 1930 году, во многом опирались на работы Гамова по альфа-распаду. В конце 1930-х годов сам Гамов совместно с Теллером существенно расширил представления об энергии звезд с учетом последних открытий ядерной физики. Разработки Гамова и Теллера, в свою очередь, сыграли немалую роль в открытии Г. Бете углеродно-азотного цикла в 1938 году.

На рубеже 1930-1940-х годов Гамов продолжал работать над вопросами, связанными с энергией звезд: ученый предложил первую последовательную теорию эволюции звезд с термоядерным источником энергии. Совместно со своим учеником М. Шенбергом Гамов исследовал явление нейтринного охлаждения, то есть значение частицы нейтрино в процессах, которые происходят при вспышках новых и сверхновых звезд. В 1942 году Гамов и Теллер предложили теорию строения красных гигантов, выдвинув гипотезу о наличии у них устойчивого ядра и оболочки, в которой происходят термоядерные реакции.

Кроме того, в начале 1940-х годов Гамов стал консультантом Военно-морского ведомства, однако к разработкам, связанным с бомбой, привлечен не был. В этот период он сблизился с А. Эйнштейном, который также не участвовал в разработке ядерного оружия, и увлекся проблемами космологии. А в 1948 году Гамов все же получил необходимый допуск и принял участие в работах по созданию водородной бомбы под руководством Э. Теллера.

Что же касается исследований Гамова в области космологии, то в 1946 году им была предложена модель «горячей Вселенной», являющаяся уточнением теории «Большого Взрыва». Гамов, в отличие многих ученых своего времени, исходил из того, что возраст Вселенной существенно превосходит возраст Земли. Так, в 1948 году Гамов и его ученики, Р. Альфер и Р. Херман, выдвинули теорию образования химических элементов путем последовательного нейтронного захвата (нуклеосинтез) и высказали предположение относительно существования фонового микроволнового (реликтового) излучения. Однако «теория горячей Вселенной», выдвинутая Гамовым и его коллегами, не привлекла большого внимания специалистов. Позднее же теоретические выводы Гамова получили подтверждение: в 1965 году А. Пензиас и Р. Вильсон открыли реликтовое излучение, то есть «остывшее» излучение, сохранившееся с ранних стадий развития Вселенной.

В 1954 году Гамов обратил внимание на вопросы новой научной дисциплины - молекулярной биологии, в частности на строение генетического кода. Основываясь на том, что структура «строительного материала» клетки - белков, состоящих из 20 основных (природных) аминокислот, - должна зашифровываться последовательностью из 4 возможных нуклеотидов, входящих в состав молекулы ДНК, Гамов указал на то, что «при сочетании 4 нуклеотидов тройками получаются 64 различные комбинации». (Этих комбинаций вполне достаточно для сохранения наследственной информации.) Гамов высказал предположение, что когда-нибудь генетический код будет расшифрован. Георгий Антонович был первым ученым, выдвинувшим гипотезу относительно кодирования аминокислотных остатков триплетами нуклеотидов.

Позднее Гамов предложил схему «сборки» генетического кода, однако исследования других ученых ее не подтвердили. Тем не менее сама гипотеза о триплетном кодировании информации в молекуле ДНК нашла практическое подтверждение в 1961 году благодаря исследованиям Ф. Крика и его коллег, а к 1967 году Р. Холи, X. Коран и М. Ниренберг окончательно расшифровали генетический код.

В 1956 году Гамов занял должность профессора Колорадского университета в Боулдере и был удостоен премии Калинга от ЮНЕСКО за популяризацию науки. Еще в 1938 году ученый написал короткий фантастический рассказ о приключениях некоего мистера Томпкинса в мире теории относительности. По рекомендации физика Ч. Дарвина, внука знаменитого естествоиспытателя, Гамов отослал это произведение в журнал «Discovery», который издавался в Кембриджском университете. Редактор Ч. Сноу не только опубликовал рассказ, но и предложил автору написать еще что-нибудь подобное. А в 1940 году цикл рассказов «Мистер Томпкинс в стране чудес» был издан отдельной книгой и вскоре был переведен на все европейские языки. В дальнейшем ученый написал еще ряд рассказов о приключениях своего героя, в том числе в мире квантовой механики и молекулярной биологии. Кроме того, Гамов является автором ряда статей и других научно-популярных книг по физике и астрофизике.