Введение

Отношение к смерти оказывает огромное влияние на качество жизни и смысл существования конкретного человека и общества в целом. В истории человеческой цивилизации существуют разнообразные представления о смерти: мифологические в архаичных обществах, мужественно-оптимистические в антично-римскую эпоху (Аристотель, Эпикур), трагическо-пессиместические в средневековье, пантеистические в Новое время (Спиноза, Гегель, Гете), романтические (Шопенгауэр, Ницше) и этические (Л.Н. Толстой) в XIX веке. Отношение к смерти изменяется в зависимости от уровня социокультурного развития общества и его системы духовно-нравственных ценностей.

В чем причина того, что среди проблем истории культуры и мировосприятия, разрабатываемых современными историками, проблема смерти занимает одно из видных мест? До сравнительно недавнего времени она их почти вовсе не занимала. Молчаливо исходили из постулата, что смерть всегда есть смерть («Люди рождались, страдали и умирали...»), и обсуждать здесь, собственно, нечего. Теперь же вырисовалась проблема восприятия смерти людьми в разные эпохи, их оценки этого феномена. И оказалось, что это в высшей степени существенная проблема, рассмотрение которой способно пролить новый свет на системы мировидения и ценностей, принятые в обществе.

Ф. Арьес намечает 5 главных этапов в медленном изменении установок по отношению к смерти :

1-й этап , который представляет собой не этап эволюции, а скорее состояние, остающееся стабильным в широких слоях народа, начиная с архаических времен и вплоть до XIX века, если не до наших дней, он обозначает выражением «все умрем». Это состояние «прирученной смерти». Такая ее классификация вовсе не означает, что до того смерть была «дикой». Арьес хочет лишь подчеркнуть, что люди средневековья относились к смерти как к обыденному явлению, которое не внушало им особых страхов.

Идея Страшного суда, выработанная, как пишет Арьес, интеллектуальной элитой и утвердившаяся в период между XI и XIII столетиями, ознаменовала 2-й этап эволюции отношения к смерти, который Арьес назвал «Смерть своя». Начиная с XII века, сцены загробного суда изображались на западных порталах соборов, а затем, примерно с XV века, представление о суде над родом человеческим сменяется новым представлением – о суде индивидуальном, который происходит в момент кончины человека.

3-й этап эволюции восприятия смерти по Арьесу – «Смерть далекая и близкая» – характеризуется крахом механизмов защиты от природы. И к сексу, и к смерти возвращается их дикая, неукрощенная сущность.

4-й этап многовековой эволюции в переживании смерти – «Смерть твоя». Комплекс трагических эмоций, вызываемый уходом из жизни любимого человека, супруга или супруги, ребенка, родителей, родственников, на взгляд Арьеса, новое явление, связанное с укреплением эмоциональных уз внутри семьи. С ослаблением веры в загробные кары меняется отношение к смерти.

Наконец, в XX веке развивается страх перед смертью и самим ее упоминанием. «Смерть перевернутая» – так обозначает Арьес 5-ю стадию развития восприятия и переживания смерти европейцами и североамериканцами.

«Издавна смерти боялись и одновременно интересовались. Но всегда она оставалась загадочной и непонятной. Человек не может жить вечно. Смерть есть необходимое биологическое условие сменяемости индивидов, без которой человеческий род превратится в огромный, инертный монолит. Для стабильности любого общественного образования требуется четкое обозначение нравственных критериев, относящихся к явлению человеческой смерти. Это … помогает держать общество в динамическом равновесии морали, не допуская выхода на поверхность агрессивных инстинктов, неконтролируемых массовых убийств и самоубийств» .

гипетская версия смерти

Среди рабовладельческих государств, возникших в долинах больших рек после распада родового строя, Египет первый достиг подлинного могущества, стал великой державой, главенствующей над окружающим миром, первой империей, претендующей на мировую гегемонию,- пусть и в масштабе всего лишь той ничтожной части земли, которая была известна древним египтянам.

Раз удалось создать на земле такую, все себе подчинившую мощь, неужели нельзя ее увековечить, т. е. продолжить за порогом смерти? Ведь природа обновляется ежегодно, ведь Нил,- а Египет, как писал Геродот, это «дар Нила»,- разливаясь, обогащает своим илом окрестные земли, рождает на них жизнь и благоденствие, а когда уходит обратно, наступает засуха: но и это не смерть, ибо затем - и так каждый год - Нил разливается снова!

И вот рождается вероучение, согласно которому умершего ждет воскресение. Могила для него лишь временное жилище. Но чтобы обеспечить умершему новую, уже вечную жизнь, нужно сохранить его тело и снабдить в могиле всем, что ему было необходимо при жизни, дабы дух мог вернуться в тело подобно тому, как Нил возвращается ежегодно на орошаемую им землю. Значит, надо бальзамировать тело, превратить его в мумию.

А на случай, если мумификация окажется несовершенной, надо создать подобие тела умершего - его статую. И потому в древнем Египте ваятель назывался «санх», что значит «творящий жизнь». Воссоздавая образ умершего, он как бы воссоздавал самую жизнь.

Страстное желание остановить, побороть смерть, которая представлялась египтянам «ненормальностью», нарушением естественного течения жизни, страстная надежда на то, что смерть поборима, породили заупокойный культ, наложивший свою печать чуть ли не на все искусства древнего Египта.

Заупокойный культ в древнем Египте не был культом смерти, а как бы отрицанием торжества смерти, желанием продлить жизнь, сделать так, чтобы смерть - явление ненормальное и временное - не нарушала бы красоты жизни.

Смерть ужасна, когда покойника не ждет достойное погребение, позволяющее душе вновь соединиться с телом, ужасна за пределами Египта, где прах «заворачивают в баранью шкуру и зарывают за простой оградой».

В «Истории Синухета», литературном памятнике, созданном примерно за две тысячи лет до нашей эры, фараон такими посулами увещевает вельможу, бежавшего в другую страну, возвратиться к себе в Египет: «Должен ты думать о дне погребения и о последнем пути к вечному блаженству. Здесь уготована тебе ночь с маслами благовонными. Здесь ждут тебя погребальные пелены, сотканные руками богини Таит. Изготовят тебе саркофаг из золота, а изголовье из чистого лазурита. Свод небесный (балдахин или внутренняя крышка саркофага с изображением богини неба) раскинется над тобой, когда положат тебя в саркофаг и быки повлекут тебя. Музыканты пойдут впереди тебя и у входа в гробницу твою исполнят погребальную пляску... Огласят для тебя список жертвоприношений. Заколют для тебя жертвы у погребальной стелы твоей. Поставят гробницу твою среди пирамид детей фараона, и колонны ее воздвигнут из белого камня».

Особым ритуалом, входившим в погребальную церемонию, умершего уподобляли самому Осирису, сыну неба и земли, убитому своим братом и воскрешенному своим сыном, чтобы стать богом плодородия, вечно умирающей и вечно воскресающей природы. И все в усыпальнице, в ее архитектуре, в ее росписях и изваяниях, во всех предметах роскоши, которыми ее наполняли для «ублажения» умершего, должно было выражать красоту жизни, величаво-покойную красоту, как ее идеально рисовало себе воображение древнего египтянина. То была красота солнца на вечно голубом небе, величественная красота огромной реки, дающей прохладу и изобилие плодов земных, красота яркой зелени пальмовых рощ среди грандиозного пейзажа безбрежных желтых песков. Ровные дали - и краски природы, полнозвучные под ослепительным светом, без дымки, без полутонов... Эту красоту взлелеял в своем сердце житель Египта и пожелал наслаждаться ею вечно, поборов смерть.

Египетские тексты свидетельствуют о том, что воззрения египтян на природу и сущность человека были довольно сложны. В их представлении человек состоял из тела (Хет), души (Ба), тени (Хайбет), имени (Рен) и, наконец, из Ка, что лучше всего, быть может, можно передать словами: «двойник, невидимый двойник». Ка рождается вместе с человеком, неотступно следует за ним повсюду, составляет неотъемлемую часть его существа и личности; однако Ка не умирает со смертью человека. Он может продолжать свою жизнь в могиле, которая и называется поэтому «домом Ка». Жизнь его зависит от степени сохранности тела и тесно связана с последним. Легко видеть, что представление о Ка легло в основу всех погребальных обрядов. Благодаря ему труп превращали в мумию и заботливо прятали в закрытое помещение гробницы; возможность случайного разрушения мумии также была предусмотрена; в таком случае статуи, передававшие по возможности близко черты покойного, могли заменить собою мумию и сделаться местопребыванием Ка. Жизнь Ка зависела не от одной только целости мумии - он мог умереть от голода и жажды; томимый ими, он мог дойти до того, что питался бы собственными экскрементами и пил бы свою мочу. Относительно пищи Ка вполне зависел от добровольных подаяний детей и потомков погребальные службы совершались единственно для него; ему предназначалась вся недвижимость, которую клали вместе с мертвецом в могилу. Умерший пользуется только условным бессмертием; часть его, остающаяся после смерти, тесно связана с могилой и продолжает вести земную жизнь. Это первобытное представление вызвало в Египте установление погребальных обрядов, которые сохранились в течение всей египетской истории.

Наряду с Ка имеет значение еще Ба. Ба упоминается уже в древнейших надписях, но при современном положении наших знаний мы не можем выделить в чистом виде египетские представления о душе, так как они рано подпали влиянию воззрений о Ка. Первоначально Ба представлялась в виде птицы, и в этом можно видеть намек на роль души после смерти человека: очевидно, она не была связана с могилой и могла свободно удалиться, подняться из нее на крыльях на небо и жить там среди богов. Мы встречаем иногда Ба в могиле в гостях у мумии; она пребывает также и на земле и наслаждается всеми земными блаженствами; в противоположность Ка, душа не стеснена в своих движениях. По свидетельству пирамидных надписей, умерший взлетает на небо в виде птицы; он принимает иногда также образ кузнечика - египтяне считали кузнечика птицей - и в этом виде достигает неба или мчится туда в клубах дыма ладана. Там она становится Ху - «блестящим» и радуется, пребывая в обществе богов.

ревняя Греция и смерть

Античная культура считается величайшим творением человечества. Вначале она воспринималась как совокупность мифов, сказаний и легенд. Однако в XIX веке взгляды на процессы античности принципиально изменились. Оказалось, что совсем не случайно в древнегреческой культуре проблема жизни и смерти стала одной из смыслополагающих. Религиозно-философские движения в Древней Греции драматически относились к смерти. В классический период древнегреческой философии были предприняты попытки преодоления страха смерти. Платон создал учение о человеке, состоящем из двух частей, - бессмертной души и смертного тела. Смерть, согласно этому учению, есть процесс отделения души от тела, ее освобождение из "темницы", где она пребывает в земной жизни. Тело, по мнению Платона, в результате смерти превращается в прах и тлен, душа через определенный срок снова вселяется в новое тело. Это учение в преобразованном виде впоследствии было воспринято христианством.

Иное понимание смерти характерно для философии Эпикура и стоицизма. Стоики, стремясь облегчить страх перед смертью, говорили о ее всеобщности и естественности, ибо все вещи имеют конец. Эпикур же считал, что смерти не надо бояться, что человек со смертью не встречается. Известны его слова: "Пока я живу, смерти нет, когда есть смерть, меня нет" .

Античная философская традиция уже подошла к рассмотрению смерти как блага. Сократ, например, выступая перед судьями, приговорившими его к смертной казни, заявил: "...похоже в самом деле, что все это (приговор) произошло к моему благу, и быть этого не может, чтобы мы правильно понимали дело, полагая, что смерть есть зло". «Накануне казни Сократ признался своим друзьям в том, что он полон радостной надежды, - ведь умерших, как гласят старинные предания, ждет некое будущее. Сократ твердо надеялся, что за свою справедливую жизнь он после смерти попадет в общество мудрых богов и знаменитых людей. Смерть и то, что за ней последует, представляют собой награду за муки жизни. Как надлежащая подготовка к смерти, жизнь - трудное и мучительное дело» .

мерть в средневековье

В эпоху европейского средневековья доминировала точка зрения о том, что смерть - это кара Господа за первородный грех Адама и Евы. Смерть сама по себе - это зло, несчастье, но оно преодолевается верой в Бога, верой в то, что Христос спасет мир, а праведников после смерти ждет блаженное существование в раю.

Для раннего средневековья отношение человека к смерти можно определить как "прирученную смерть". В древних сказаниях и средневековых романах смерть предстает как естественное завершение жизненного процесса. Человек обычно предупрежден о близящейся кончине посредством знаков (знамений) или в результате внутренней убежденности: он ждет смерти, готовится к ней. Ожидание смерти превращается в организованную церемонию, причем организует ее сам умирающий: он созывает ближайших родственников, друзей, детей. Ариес специально подчеркивает присутствие детей у постели умирающего, поскольку впоследствии, с развитием цивилизации, детей начинают всячески ограждать от всего, что связано с образом смерти. Отсюда и понятие "прирученная", выбранное историком: "прирученной" смерть является не относительно древних языческих представлений, где бы она выступала в качестве "дикой" и враждебной, но именно относительно представлений современного человека. Еще одна черта "прирученной смерти" - жесткая отделенность мира мертвых от мира живых, о чем свидетельствуют факты вынесения мест захоронения за черту средневекового города.

В позднем средневековье картина несколько меняется. И хотя и в этот период продолжает главенствовать естественное отношение к смерти (смерть как одна из форм взаимодействия с природой), акценты несколько смещаются. Перед лицом смерти каждый человек вновь открывает для себя секрет своей индивидуальности. Эта связь утверждается в сознании человека позднего средневековья и до сих пор занимает прочное место в духовном багаже человека западной цивилизации.

Наряду с христианскими представлениями о жизни и смерти в средневековье существует очень мощный пласт идей и представлений, унаследованный из традиционалистской, патриархальной идеологии. Этот пласт связан главным образом с сельской культурой и является, как показывают исторические факты, достаточно устойчивым образованием, существовавшим на протяжении веков несмотря на сильное воздействие со стороны христианской идеологии и практики и оказывавшим сильное влияние на сами христианские представления. Что включает в себя этот слой? Он объемлет прежде всего совокупность заклинаний против смерти, предсказаний времени наступления кончины, заговоров о навлечении смерти на врага. Все это - наследие "магической смерти" эпохи патриархального общества. Что касается предсказаний смерти, например, то в Германии предвестником близкой кончины считается тень человека без головы на стене; в Шотландии в качестве предупреждения выступают сновидения, в которых фигурирует захоронение живого человека, в Ирландии считалось, что дух Fetch принимает вид человека, которому суждено вскоре покинуть этот мир, и является его родственникам, а самого умирающего другой дух - Beansidhe - за две ночи до смерти предупреждает песней. В европейском фольклоре значительную роль в предсказании смерти играют и животные: черный баран, курица, поющая петухом, и т.п. Распространено множество гаданий: в Неаполе считали, что смерть предвещают определенные очертания кусочков воска, брошенных в воду; в Мадене гадали по кристалликам льда; в Бретани с той же целью бросали в фонтан куски хлеба с маслом .

Процесс христианизации представлений о смерти не означает полного разрушения магического мира дохристианских верований. Процесс взаимодействия и взаимовлияния обоих типов сознания продолжает углубляться, приводя к радикальному изменению того и другого типа. Так, под воздействием традиционалистского образа смерти появляется новый образ в христианстве - страсти Христа, а затем и многих святых мучеников. Изменяются представления о загробной жизни: хотя изображения рая по-прежнему еще очень редки и скудны, зато образ ада вбирает в себя описание всех ужасов, накопленных в народном сознании за предшествующие века; возрастает и значение чистилища, хотя в народном сознании оно еще слабо укоренено. Ариес называет структурирование представлений о загробной жизни "важнейшим феноменом в истории ментальности", отражающим утверждение индивидуального морального сознания.

Рыцарь раннего средневековья умирал во всей простоте, как евангельский Лазарь. Человек позднего средневековья подвергался искушению умереть как неправедный скряга, надеявшийся унести свое добро с собой даже на тот свет. Конечно, церковь предупреждала богачей, что, чрезмерно привязанные к своим земным сокровищам, они попадут в ад. Но и в этой угрозе было нечто утешительное: проклятие обрекало человека на адские муки, но не лишало его сокровищ. Богач, неправедно наживший свое добро и потому попавший в ад, изображен на портале в Муассаке с неизменным кошельком на шее.

На картине Иеронима Босха в Национальной галерее в Вашингтоне, которая могла бы служить иллюстрацией к какому-либо трактату об "искусстве умирать", дьявол с явным трудом втаскивает на кровать умирающего тяжелый толстый мешок с золотыми монетами. Теперь больной сможет дотянуться до него в свой смертный миг и не забудет взять его с собой. Кому из нас, «сегодняшних» пришло бы в голову попытаться захватить с собой в загробный мир пакет акций, машину, бриллианты! Человек средневековья и в смерти не мог расстаться с нажитым добром: умирая, он хотел иметь его возле себя, ощупывать его, держаться за него.

Вопрос об отношении к смерти всегда имел этическую окраску. Но еще задолго до позднего средневековья возникла ситуация, когда противостояние трактовок смерти в европейской цивилизации достигло невероятного напряжения (борьба традиционного христианства и манихейства).

Полярность в отношении к миру проявилась в этих верах таким образом: манихеи сочли материю, товарный мир, человеческую плоть злом, а Пустоту - благом, в отличие от христиан, утверждавших, что Божьи творения не могут быть носителями Извечного Мрака, не отрицавших значения радостей плотской жизни для человеческой души.

"Самым простым выходом для манихеев было бы самоубийство, - пишет Л.Н. Гумилев, - но они ввели в свою доктрину учение о переселении душ. Это значит, что смерть ввергает самоубийцу в новое рождение, со всеми вытекающими отсюда неприятностями. Поэтому ради спасения душ предлагалось другое: изнурение плоти либо аскезой, либо неистовым разгулом, коллективным развратом, после чего ослабевшая материя должна выпустить душу из своих когтей. Только эта цель признавалась манихеями достойной, а что касается земных дел, то мораль, естественно, упразднялась. Ведь если материя - зло, то любое истребление ее - благо, будь то убийство, ложь, предательство... Все не имеет значения. По отношению к предметам материального мира было все позволено. То, что манихеи к концу XIV века исчезли с лица Земли, неудивительно, ибо они, собственно говоря, к этому стремились. Ненавидя материальный мир, они должны были ненавидеть и саму жизнь; следовательно, утверждать они должны были даже не смерть, ибо смерть - только момент смены состояний, а антижизнь и антимир" .

овременное отношение к смерти

Революция в отношении к смерти, по Ариесу, наступает в начале XX века. Истоки ее - в определенном умонастроении, сформировавшемся еще в середине XIX века: окружающие щадят больного, скрывают от него тяжесть его состояния. Однако со временем стремление оградить последние мгновения, отпущенные человеку в этом мире, от напрасных мучений приобретает иную окраску: оградить от эмоционального шока не столько самого умирающего, сколько его близких. Так постепенно смерть становится постыдным, запрещенным предметом. Эта тенденция усиливается с середины XX века, что связано с изменением места умирания. Человек теперь уходит из жизни, как правило, не у себя дома, среди родных, но в больнице, встречает смерть один. Опять изменяется "главное действующее лицо" драмы: для XVII-XVIII веков Ариес констатирует переход инициативы от самого умирающего к его семье, сейчас же "хозяином смерти" становится врач, больничная команда. Смерть обезличивается, банализируется. Обряды в главных чертах сохраняются, но лишаются драматизма, слишком открытое выражение горя вызывает уже не сочувствие, а воспринимается как признак либо дурного воспитания, либо слабости, либо умственного сдвига.

Cегодняшнее отношение к смерти включает в себя следующие черты-установки:

1. Терпимость. Смерть притерпелась, стала заурядным и обыденным явлением в играх политиков (Чечня), у криминалитета (заказные убийства) и "отморозков" (убить бабушку из-за того, что та не дала на дозу внуку-наркоману). Смерть, т.о., выходит на периферию сознания, делается незаметной, подсознательной, вытесненной. Причем это происходит не только в сознании выше названных "представителей" человеческого рода, но и в обыденном сознании среднего обывателя.

2. Технологичность. Толерантно-личное отношение к смерти отодвигает на задний план собственную смерть как таковую, но выносит вперед вопросы технологии после-смертия: похороны, денежные траты на них, надгробия, памятники, некрологи и т.п. факторы престижа родственников. Эти технологии не утрачивают свое значение после похорон и поминок: надгробные камни, плиты, памятники изготавливают несколько месяцев, иногда даже лет.

3. Феномен бессмертия . "Вокруг умирают, умирают другие, но не я, до моей смерти еще далеко. Смерть - выдумка фантастов". Эта бессмертная установка находится в подсознании современного человека. Слова Фомы Аквинского: "Живем для других, а каждый умирает сам за себя персонально", - приобретают зловещий смысл, все время отодвигаемый "на потом". Видели Вы когда-нибудь, чтобы люди трезво размышляли о собственной смерти перед лицом смерти другого? Этого нет, потому, как нет осознания собственной смерти.

4. Театральность . Смерти нет как события, сопереживания. Как сказал Эпикур: "Пока мы есть, нет смерти, а когда есть смерть, то нет нас". Таким образом, смерть разыгрывается по литературным сценариям и обставляется согласно сценариям. Вследствие этого смерть предстает перед нами в виде спектакля в театре. Театральность смерти и саму жизнь делает театральной.

5. Игровой характер . Игры, в которые играют люди: бизнес, политика, машины, оружие, женщины, наркотики, деньги - все это работает на выигрыш-победу или самоубийство. Любая игра, направленная на победу любой ценой "репетирует" смерть. Т.е. либо выигрыш, как репетиция смерти, либо проигрыш, как "маленькая смерть", падение по социальной лестнице. Т.о. смерть человека становится ставкой в его "игре".

6. Никто не равен перед лицом смерти . Неравенство в умирании обусловлено наличием капиталов - социальных, экономических политических. Смерть одинокого бомжа в теплотрассе и смерть первого президента России - разные смерти. Люди умирают в соответствии с теми капиталами и иерархией, какие имелись до смерти.

Можно сказать, что в данное время толерантное отношение к смерти оборачивается не толерантным отношением к людям и их разнообразию (полисубъектности), вследствие чего человек деперсонализируется, нивелируется до простого представителя общества потребления, безличного агента массовой культуры .

Нынешнее западное общество стыдится смерти, больше стыдится, чем страшится, и в большинстве случаев ведет себя так, будто смерти не существует. Это можно заметить, даже обратившись к поисковым машинам Интернета, которые дают на слово "death" в среднем в восемь раз меньше ссылок, чем на слово "life". Одним из немногочисленных исключений является популярность на Западе идей естественной смерти и "правильно" прожитого предшествующего периода.

Нынче мы живем в обществе, которое отталкивает смерть, заставляя человека умирать в одиночестве. Между тем смерть - это то, что должно подготавливать нас, эмоционально и духовно, к видению мира в своей соответствующей перспективе. Умирающий человек становится, таким образом, центром необходимой и полезной драмы, важной частью изучения жизни. Больницы иногда помогают закрывать личность от живой связи с семейством и друзьями, делая более трудным окончание жизни из-за отсутствия выражений любви.

Увы, как спел современный французский шансонье Жорж Брассанс: "Нынче и смерть - не та, сами мы все - не те, и некогда думать нам о долге и красоте".

Сегодняшняя модель смерти определяется популярным словом "privacy", ставшим еще более жестким и требовательным, чем раньше. И рядом с этим идет желание уберечь умирающего от его собственных эмоций, до последнего момента скрывая от него его состояние. Врачи тоже приглашаются, а в некоторых странах даже обязуются, соучаствовать в этой любящей лжи.

К счастью, сказанное выше относится к так называемой западной цивилизации, а некоторые другие культуры дают нам образцы иного культурного отношения к смерти.

Над современным цивилизованным миром веют настроения о том, что смерть - простой переход в лучший мир: в счастливый дом, где мы вновь обретем наших исчезнувших близких, когда придет наш час, и откуда они, в свою очередь, являются навестить нас. Таким образом комфортность жизни на Западе просто проецируется и на мир загробный. К тому же каждый четвертый житель Центральной Европы верит в переселение душ. Об этом недавно заявила немецкая исследовательница Ютта Бургграф, выступая на XXII Международном теологическом симпозиуме.

Европейцы охотно верят в реинкарнацию, словно хотят оставить за собой "шанс попробовать еще раз". За последние сорок лет учение о переселении душ распространилось по всему западному миру, поскольку оно кажется очень привлекательным для тех умов, которые отказываются смотреть в "глаза смерти". Если мы с такой легкостью меняем место жительства, профессию, супруга, то почему бы не считать, что и жизнь сменится другой? Хотя с точки зрения христианских богослов (равно католических или православных) спасение возможно сразу для тела и души, отчего восточные доктрины о переселении душ не представляются чем-то необходимым.

аключение

Если люди умирают, значит это кому-нибудь нужно. А если серьёзно, то так уж устроен мир... Не только человек, но и всё живое на Земле смертно. Но, умирая, всякое живое существо оставляет после себя след. Именно таким путём и происходит развитие. Интересно только - зачем это нужно? Кому это нужно? Ведь вечного не бывает... Наверное, каждый здравомыслящий человек хоть раз в жизни задавал себе эти вопросы. Но вот ответ на них пока так и не найден... Жаль...

A поэтому нужно просто жить, просто делать добро, чтобы оставить тем, кто будет после нас хоть что-то хорошее. Как знать, быть может это что-то сможет помочь кому-то и тогда нас помянут добрым словом. Несмотря на то, что мы его не услышим...

Литература

1. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1992.

2. Лаврин А. П. Хроники Харона. Энциклопедия смерти. М., 1993.

3. Антология мировой философии. Т. 1. Ч.1. М., 1983.

4. Федорова М.М. Образ смерти в западноевропейской культуре. //Человек. №5. М., 1991.

5. Ковтун А.В. Современный контекст смерти. //София: Рукописный журнал Общества ревнителей русской философии. №3 (Урал. гос. ун-т.). Екатеринбург, 2002.

6. Шопенгауэр А. Смерть и ее отношение к неразрушимости нашего существа. http://sopenga.narod.ru/sopa_books/Smert/smert_08.htm.

Проблемы жизни и смерти и отношение к смерти

в различные исторические эпохи и в различных религиях

Введение.

1. Измерения проблемы жизни, смерти и бессмертия.

2. Отношение к смерти, проблемы жизни, смерти и бессмертия

в религиях мира.

Заключение.

Список используемой литературы.

Введение.

Жизнь и смерть - вечные темы духовной культуры человечества во всех ее подразделениях. О них размышляли пророки и основоположники религий, философы и моралисты, деятели искусства и литературы, педагоги и медики. Вряд ли найдется взрослый человек, который рано или поздно не задумался бы о смысле своего существования, предстоящей смерти и достижении бессмертия. Эти мысли приходят в голову детям и совсем юным людям, о чем говорят стихи и проза, драмы и трагедии, письма и дневники. Только раннее детство или старческий маразм избавляют человека от необходимости решения этих проблем.

По сути дела, речь идет о триаде: жизнь - смерть - бессмертие , поскольку все духовные системы человечества исходили из идеи противоречивого единства этих феноменов. Наибольшее внимание здесь уделялось смерти и обретению бессмертия в жизни иной, а сама человеческая жизнь трактовалась как миг, отпущенный человеку для того, чтобы он мог достойно подготовиться к смерти и бессмертию.

За небольшими исключениями у всех времен и народов высказывались о жизни достаточно негативно, Жизнь - страдание (Будда: Шопенгауэр и др.); жизнь сон (Платон, Паскаль); жизнь - бездна зла (Древний Египет); " Жизнь - борьба и странствие по чужбине" (Марк Аврелий); "Жизнь - это повесть глупца, рассказанная идиотом, полна шума и ярости, но лишенная смысла" (Шекспир); "Вся человеческая жизнь глубоко погружена в неправду" (Ницше) и т.п.

Об этом же говорят пословицы и поговорки разных народов типа "Жизнь - копейка". Ортега-и-Гассет определил человека не как тело и не как дух, а как специфически человеческую драму. Действительно, в этом смысле жизнь каждого человека драматична и трагична: как бы удачно не складывалась жизнь, как бы она не была длительна - конец ее неизбежен. Греческий мудрец Эпикур сказал так: "Приучай себя к мысли, что смерть не имеет к нам никакого отношения. Когда мы существуем, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем".

Смерть и потенциальное бессмертие - самая сильная приманка для философского ума, ибо все наши жизненные дела должны, так или иначе, соизмеряться с вечным. Человек обречен на размышления о жизни и смерти и в этом его отличие от животного, которое смертно, но не знает об этом. Смерть вообще - расплата за усложнение биологической системы. Одноклеточные практически бессмертны и амеба в этом смысле счастливое существо.

Когда организм становится многоклеточным, в него как бы встраивается механизм самоуничтожения на определенном этапе развития, связанный с геномом.

Столетиями лучшие умы человечества пытаются хотя бы теоретически опровергнуть этот тезис, доказать, а затем и воплотить в жизнь реальное бессмертие. Однако идеалом такого бессмертия является не существование амебы и не ангельская жизнь в лучшем мире. С этой точки зрения человек должен жить вечно, находясь в постоянном расцвете сил. Человек не может смириться с тем, что именно ему придется уйти из этого великолепного мира, где кипит жизнь. Быть вечным зрителем этой грандиозной картины Вселенной, не испытывать "насыщения днями" как библейские пророки - может ли быть что-то более заманчивым?

Но, размышляя об этом, начинаешь понимать, что смерть - пожалуй, единственное, перед чем все равны: бедные и богатые, грязные и чистые, любимые и нелюбимые. Хотя и в древности, и в наши дни постоянно делались и делаются попытки убедить мир, что есть люди, побывавшие "там" и вернувшиеся назад, но здравый рассудок отказывается этому верить. Требуется вера, необходимо чудо, какое совершил евангельский Христос, "смертию смерть поправ". Замечено, что мудрость человека часто выражается в спокойном отношении к жизни и смерти. Как сказал Махатма Ганди: "Мы не знаем, что лучше - жить или умереть. Поэтому нам не следует ни чрезмерно восхищаться жизнью, ни трепетать при мысли о смерти. Мы должны одинаково относиться к ним обоим. Это идеальный вариант". А еще задолго до этого в "Бхагавадгите" сказано: "Воистину, смерть предназначена для рожденного, а рождение неизбежно для умершего. О неизбежном - не скорби".

Вместе с тем, немало великих людей осознавали эту проблему в трагических тонах. Выдающийся отечественный биолог И.И. Мечников, размышлявший о возможности "воспитания инстинкта естественной смерти", писал о Л.Н.Толстом: "Когда Толстой, терзаемый невозможностью решить эту задачу и преследуемый страхом смерти, спросил себя, не может ли семейная любовь успокоить его душу, он тотчас увидел, что это - напрасная надежда. К чему, спрашивал он себя, воспитывать детей, которые вскоре очутятся в таком же критическом состоянии, как и их отец? Зачем мне любить их, растить и блюсти их? Для того же отчаяния, которое во мне, или для тупоумия? Любя их, я не могу скрывать от них истины, - всякий шаг ведет их к познанию этой истины. А истина - смерть".

1. Измерения проблемы жизни, смерти и бессмертия.

1. 1. Первое измерение проблемы жизни, смерти и бессмертия - биологическое, ибо эти состояния являют по сути дела различные стороны одного феномена. Давно уже была высказана гипотеза панспермии, постоянного наличия жизни и смерти во Вселенной, постоянного их воспроизводства в подходящих условиях. Известно определение Ф. Энгельса: "Жизнь есть способ существования белковых тел, и этот способ существования состоит по своему существу в постоянном самообновлении химических составных частей этих тел", акцентирует космический аспект жизни.

Рождаются, живут и умирают звезды, туманности, планеты, кометы и другие космические тела, и в этом смысле не исчезает никто и ничто. Данный аспект наиболее разработан в восточной философии и мистических учениях, исходящих из принципиальной невозможности только разумом понять смысл этого вселенского кругооборота. Материалистические концепции строятся на феномене самопорождения жизни и самопричинения, когда, по словам Ф. Энгельса, " с железной необходимостью" порождается жизнь и мыслящий дух в одном месте Вселенной, если в другом он исчезает.

Осознание единства жизни человека и человечества со всем живым на планете, с ее биосферой, равно как и потенциально возможными формами жизни во Вселенной имеет огромное мировоззренческое значение.

Это идея святости жизни, права на жизнь для любого живого существа уже в силу самого факта рождения принадлежит к числу вечных идеалов человечества. В пределе, вся Вселенная и Земля рассматриваются как живые существа, а вмешательство в еще плохо познанные законы их жизни черевато экологическим кризисом. Человек предстает как малая частица этой живой Вселенной, микрокосмос, вобравший в себя все богатство макрокосмоса. Чувство " благоговения перед жизнью", ощущение своей причастности к удивительному миру живого в той или иной степени присуще любой мировоззренческой системе. Даже, если биологическая, телесная жизнь считается неподлинной, транзитной формой человеческого существования, то и в этих случаях (например, в христианстве) человеческая плоть может и должна обрести иное, цветущее состояние.

1.2. Второе измерение проблемы жизни, смерти и бессмертия связано с уяснением специфики человеческой жизни и ее отличия от жизни всего живого. Уж более тридцати веков мудрецы, пророки и философы разных стран и народов пытаются найти этот водораздел. Чаще всего полагают, что все дело в осознании факта предстоящей смерти: мы знаем, что умрем и лихорадочно ищем путь к бессмертию. Все остальное живое тихо и мирно завершает свой путь, успев воспроизвести новую жизнь или послужить удобрением почвы для другой жизни. Человек же обречен на мучительные пожизненные раздумья о смысле жизни или ее бессмысленности, изводит этим себя, а часто и других, и вынужден топить эти проклятые вопросы в вине или наркотиках. Отчасти это верно, но возникает вопрос: как быть с фактом смерти новорожденного ребенка, который не успел еще ничего понять, или умственно отсталого человека, который не в состоянии ничего понимать? Считать ли началом жизни человека момент зачатия (который невозможно точно определить в большинстве случаев) или момент рождения.

Известно, что умирающий Л.Н.Толстой, обращаясь к окружающим, сказал,

чтобы они обратили свои взоры на миллионы других людей, а не глядели на одного

льва. Безвестная, и никого не трогающая кроме матери смерть, смерть маленького существа от голода где-нибудь в Африке и пышные похороны всемирно известных лидеров перед лицом вечности не имеют различий. В этом смысле глубоко прав английский поэт Д.Донн, сказавший, что смерть каждого человека умаляет все человечество и поэтому "никогда не спрашивай, по кому звонит колокол, он звонит по тебе".

Очевидно, что специфика жизни, смерти и бессмертия человека прямо связаны с разумом и его проявлениями, с успехами и достижениями человека в течение жизни, с оценкой его современниками и потомками. Смерть многих гениев в молодом возрасте, бесспорно, трагична, но при этом нет оснований считать, что их последующая жизнь, если бы она состоялась, дала бы миру нечто еще более гениальное. Здесь действует какая-то не вполне ясная, но эмпирически очевидная закономерность, выражаемая христианским тезисом: "Бог прибирает в первую очередь лучших".

В этом смысле жизнь и смерть не охватывается категориями рационального познания, не укладывается в рамки жесткой детерминистической модели мира и человека. Рассуждать об этих понятиях хладнокровно можно до определенного предела. Он обусловлен личной заинтересованностью каждого человека и его способностью к интуитивному постижению предельных оснований человеческого бытия. В этом отношении каждый подобен пловцу, прыгнувшему в волны среди открытого моря. Надеяться надо только на себя, несмотря на человеческую солидарность, веру в Бога, Высший разум и т.д. Уникальность человека, неповторяемость личности проявляется здесь в высочайшей степени. Генетики подсчитали, что вероятность появления на свет именно этого человека от данных родителей составляет один шанс на сто триллионов случаев. Если уж это свершилось, то какое же поражающее воображение многообразие человеческих смыслов бытия предстает перед человеком, когда он задумывается о жизни и смерти?

Что же мы знаем о смерти? За всю многовековую историю человечества тема смерти, наверное, была одной из наиболее распространенных, о ней написано больше, чем о многом другом, так как не было, видимо, ни одного полноценного человека, который бы не задумывался о том, что рано или поздно ждёт его и что вызывает такой сильный ужас. Те, кто мог, воплощали свои мысли, отношения и страх по поводу неминуемого физического конца каждого человека в философии, религии, мифах, науке и разнообразном искусстве. Немало исследователей исторического развития человеческого сознания предполагают, что именно страх смерти был движущей силой развития человеческой культуры.

Смерть являлась постоянной проблемой, сопровождавшей человечество на протяжении всей его истории. Каждое следующее поколение получало эту боль и этот страх от предыдущих поколений, старалось как-то на этот вопрос ответить, а затем передавало как саму проблему, так и свои достижения в её решении поколениям следующим, которые повторяли аналогичный путь.

Смерть – это процесс прекращения существование сложных биологических систем, которые состоят из крупных органических молекул, потеря их способностей к самопродуцированию и поддержке своего существования в результате обмена энергией и веществом с окружающей средой. Смерть теплокровных животных и человека связана с прекращением прежде всего дыхания и кровообращения.

Отношение к проблеме жизни и смерти в Западной культуре.

За всю человеческую историю ещё никогда не существовало более грандиозной и географически расширенной культуры, как Западная. Практически абсолютно доминирующая религия – христианство – обладает несколькими ветвями; как нигде в мире прослеживаются противопоставления, то увеличивающиеся, то уменьшающиеся, но всегда значительные, между наукой и религией; существуют десятки философских направлений – и всё это обнаруживается как существующее в общем культурном массиве, так и в национальных проявлениях, ибо каждая культура воспринимает те или иные всеобщие ценности почти всегда через призму своего мировоззрения, так и пребывает в процессе взаимодействия между своими составляющими.

Христианство – одна из трёх мировых религий, причем, очевидно, наиболее массовая и влиятельная. Каким образом влияет христианская религия на мировоззрение человека, его ценностную картину мира, на психологию отношения к жизни и смерти?Религиозное (в данном случае, христианское) мировоззрение и мировосприятие имеет определённые положительные психотерапевтические черты по отношению к мировоззренческим позициям нерелигиозных людей. Христиане склонны к эмпатии и чувствительности, они имеют, как правило, позитивную картину мира, себя и других в нём (“Бог всемогущий, а раз так, он создал вполне справедливый мир, в котором для каждого есть возможность спасения”, “Господь любит всех и служит примером для нас”, и т.п.). Смерть же воспринимается относительно спокойно, так как, если человек живёт в согласии с библейскими заповедями, то она открывает путь к раю после физической смерти, то есть смерть, в принципе, может быть даже желательной (такое может иметь место, когда личность пребывает в трудных и крайне сложных условиях своего существования; но и в этом случае страх смерти не будет отсутствующим – он лишь отступит, замещённый более сильными, чем он сам, состояниями веры и надежды, с одной стороны, боли и страдания – с другой).

Психологические феномены веры и надежды – постоянные спутники религиозного мировосприятия. Таким образом, на ориентацию в проблеме жизни и смерти в христианской культуре феномены веры и надежды имеют решающее влияние. Прослеживается определенная зависимость: очевидно, чем более религиозным является человек, чем более старательно и внимательно он выполняет религиозные заповеди, тем большими будут его вера и надежда на посмертный путь в рай, тем большими будут уверенность в своей жизни и в своих действиях, тем более позитивной будет картина мира (во всяком случае, связанная с индивидуальным сегментом действительности, со своей жизнью) и себя в нем.

Материалистическое и агностическое мировосприятие

Вместе с христианским, на пространствах Западной культуры распространены также материалистическое и агностическое мировосприятие. В чем же заключается содержание данных философских позиций? Здесь победа над смертью – это духовно-психологическое состояние человека, в котором он возвеличивается над смертью, своими поступками и внутренним миром доказывая свою большую значимость, чем она, так обессмерчивая себя в своих отношениях с миром на ценностно-ориентированном уровне. Для этого личность должна настолько реализовать потенции своего “я”, настолько выполнить свои жизненные задачи (которые бы ещё, очень желательно, совпадали с присутствующими у неё и в обществе морально-этическими категориями), что смогла бы осмысливать свою жизнь как пройденный (возможно, ещё не до конца) корректно путь и глубинно ощущать справедливость победы над смертью и перехода к той действительности, которая ожидает её после физической смерти (независимо от того, какие мировоззренческие позиции занимает человек).

Отношение к проблеме жизни и смерти в мусульманской культуре

Присутствует определённая общность в отношении к проблеме жизни и смерти между христианством и умеренной частью ислама. В этом нет ничего странного, ведь три виднейших мировых монотеистических религии – христианство, ислам и иудаизм – имеют одни и одни и те же духовные и исторические корни. Вместе с тем, говоря об определённой общности между исламом и христианством в отношении к проблеме жизни и смерти, необходимо заметить и существующие отличия, которые, помимо иного, связаны с особенностями психологии носителей мусульманской религии. Если христианство в отношениях с Богом ссылается на любовь (и в этом вопросе оно более гуманно относится к человеку в его отношениях с Абсолютом), то иудаизм и ислам склонны делать большой акцент на покорности и страхе.

Отношение мусульман к жизни и смерти сводится к следующим догматам:

1. Жизнь человеку даёт Аллах.
2. Он же вправе забрать её в любой момент, не сообразуясь с желаниями человека.
3. Человек не в праве по своей воле оборвать собственную жизнь, но может это сделать со своим врагом, что считается за честь, а на войне и за доблесть.
4. Жизнь нужно прожить достойно, чтобы попасть в рай.
5. Честь выше, чем жизнь.
6. Жизнь загробная бесконечна и именно она является конечной целью всех живших ранее и живущих сейчас.
7. Жизнь даётся лишь раз.
8. Всё в этом мире происходит по воле Аллаха”

Однако современный ислам не представлен только своей умеренной частью. Так как исламский фундаментализм, вместе с которым существуют терроризм и религиозный фанатизм, является одной из наибольших проблем современного мира, носителем агрессивной психологии с ярко выраженными отношениями к жизни и, в особенности, к смерти (возможно, корректнее было бы говорить – нивелированием последней), то выделение главнейших штрихов, аспектов его представляется особенно важным. В принципе, соответствующая фанатичная психология мало чем отличается от психологии фанатиков вообще: слепая вера в определённые (главное место здесь занимают религиозные) идеалы, готовые ответы на одни вопросы и игнорирование других, ригидная, неизменяемая картина мира, нетерпимость к инакомыслящим, отсутствие к ним эмпатии и соответствующее отношение в их адрес, агрессия, в том числе и непосредственно физическая, что связано также с неспособностью доказывать свою жизненную позицию логически, разумом.

Отношение к проблеме жизни и смерти в Индии

Индия – одна из значительнейших, уникальнейших культур человечества, со своей очень давней историей, измеряемой более чем четырьмя тысячелетиями. Её культурный мир является чрезвычайно стабильным; Индия успешно самовосстанавливалась даже после страшных исторических катаклизмов и почти беспроигрышно противостояла агрессивным и опасным для неё внешне-политическим силам и культурно-идеологическим системам. . Факт того, что Индия ещё давно достигла культурной, религиозной, философской, вообще – мировоззренческой толерантности, терпимости по отношению к другим, заслуживает в современном мире как минимум уважения и может являться прекрасным примером для других культур и множеств людей.

Духовный мир Индии представлен, как уже было сказано, религиозным и философским многообразиям. На территории Индии создавались и развивались такие религии, как брахманизм, индуизм, буддизм, джайнизм, сикхизм и пр., философские школы – локаята, санкхья, йога, ньяя, вайшешика и др.

Индуизм – религия, которая утверждает: люди разделяют судьбу всей природы, то есть рождение, жизнь, смерть, а после неё – возрождение на Земле вновь, после чего цикл снова и снова повторяется. Эти представления нашли своё прямое выражение в идее о реинкарнации, то есть (вечном) перевоплощении, называемом “сансара”. Индусы считают, что нынешняя жизнь человека определяет его будущую жизнь, её качество, и здесь мы видим моральную составляющую данного мировоззрения. В такое мировосприятие очень гармонично вписывается система каст, и допускается, что наименее достойные воплощаются даже в животном виде.

Что интересно, даже в философских направлениях материалистического направления в Индии идея о смерти или страхе её заметно нейтрализуется переходностью стадий материи, то есть человек (его тело) включается в вечный кругооборот материи в мире, и говорить о смерти как об исчезновении человека может быть с точки зрения представителей этих направлений не совсем некорректно.Отношение к самоубийству отличается от взглядов, присутствующих в христианстве или в исламе. Здесь оно не представляется, главным образом, как что-то запрещённое или грешное. Здесь самоубийство выглядит совершенно бесперспективным, оно не имеет смысла. В самом деле, если следующая жизнь человека определяется нынешними действиями, кармой, то самоубийство сделает следующую жизнь ещё более мучительной и несчастливой. Проблемы и страдания, встречающиеся на протяжении жизни, необходимо переносить с честью и выдержкой, так как это делает карму более благоприятной, причём как для будущей жизни, так и для нынешней; самоубийство же имеет обратный эффект.

Проблема смерти не является в Индии в самом деле действительно актуальной – в смысле отсутствия выраженного страха к ней, она в значительной мере (сравнительно с другими культурами, разумеется) принимается как надлежащее и осмысливается относительно спокойно, причём так было на протяжении последних тысячелетий индийской истории

Отношение к проблеме жизни и смерти в Китае и Японии

Китай и Япония – целый культурный мир, большой, массивный и неповторимый по своему объёму, значению и силе влияния на всё человечество.

Китайское мировосприятие

Жизнь для китайца очень ценна, и связано это и с тем, что действительно значимый акцент на понятиях рая и ада (вообще – потустороннем мире или мирах) в Китае не делается, и с тем, что китайская культура не может быть названа заметно религиозной. Страх смерти у человека не имеет значительного “противовеса”, достаточной психологической компенсации, выраженной в учениях о потустороннем мире, рае и т.д., то есть даже религиозные и философские учения Китая (не говоря уже о других категориях культуры) не имеют эффективного средства заметной нейтрализации (относительно, например, христианства или индуизма) страха смерти. Человек ценит свою жизнь, он держится за неё как за почти некомпенсируемую ценность.

Японское мировосприятие

Япония представляет из себя страну, которая в минувшем, двадцатом столетии не просто встала с колен после поражения во Второй Мировой войне – и политически, и экономически, – но ещё и получила статус одного из экономических лидеров мира. Основные существующие в японской культуре религиозные мировоззрения – синтоизм, буддизм и особая форма последнего – дзэн.

Мораль синтоистов простая: необходимо избегать больших грехов – убийства, лжи, прелюбодеяния и т.п. С того времени, как в Японию проник буддизм, эти два учения настолько сильно повлияли друг на друга, что на территории этой страны многие элементы одного из них можно найти в другом. Буддизм на территории Японии имеет свои особенности, которые выразились в течении дзэн. Относительно синтоизма буддизм даёт куда большую надежду на посмертное спасение, так что вполне очевидно, почему многие японцы могут обращаться к нему, когда феномен смерти начинает находить в жизни своё активное проявление. С другой стороны, ценность жизни и переживание её многих радостей не является прерогативой буддизма, в том числе и его японской формы – дзэна; синтоизм же как раз делает на этих сторонах жизни определённый и значительный акцент.

Рассматривая проблему жизни и смерти в Японии, необходимо рассмотреть и такое историческое явление, как специальный самоубийственный обряд – харакири, в котором проявляются определённые черты японского отношения к жизни и смерти. Харакири развилось в свою исторически наиболее известную форму из обрядов древних племён, существовавших на территории нынешней Японии и возле неё на материке. Именно с тех времен живот человека был связан в Японии с понятием жизни, и смертельный удар в ритуалах, как правило, наносился именно по нему. По давней традиции вместе со смертью господина в его могиле также закапывали его ближайших слуг и имущество – чтобы обеспечить ему всем необходимым загробную жизнь. Для того, чтобы смерть была более лёгкой, слугам разрешалось самим заколоть себя.

Харакири, в основном, являлось прерогативой воинов и выступало универсальным средством выхода почти из любого затруднительного положения, в котором оказывался самурай. Как правило, решающей выступала ценность чести – сам этот социокультурный и морально-этический феномен являлся в культуре Японии, по всей видимости, одним из определяющих, – рядом с которой жизнь выглядела выраженно второстепенным явлением. Фактором, обеспечившим такое положение вещей в обществе и массовой психологии, было создание ореола мужества и знаменитости, сохранявшимся даже во времена следующих поколений, вокруг тех, кто делал себе харакири. Другой решающей детерминантой являлось влияние на психологию людей течения дзэн, которое – как и буддизм вообще – пропагандирует полное пренебрежение к смерти как к таковой.

Рассмотрев отношение к смерти у основных и наиболее значимых культур, можно сказать, что оно никогда не было одинаковым.
Терпимость, вера и надежда у христиан, страх и покорность судьбе у мусульман, спокойное отношение индусов, главенство чести над жизнью у японцев…

Душа бессмертна, бесплодна, она может спастись или погибнуть. Люди принимают или отвергают эти утверждения в зависимости от веры и религиозных утверждений. Если мы и можем что-то утверждать с уверенностью, так это то, что все мы смертны. А вот на вопрос, что ждет нас после смерти, представители разных культур отвечают по-разному. И каждый из нас сам решает, во что ему верит.

Христианское понимание жизни, смерти и бессмертия исходит из ветхозаветного положения: «День смерти лучше дня рождения» (Экклезиаст) и новозаветной проповеди Христа: «… я имею ключи от ада и смерти». Богочеловеческая сущность христианства проявляется в том, что бессмертие личности как целостного существа мыслимо только через воскресение. Путь к нему открыт искупительной жертвой Христа через крест и воскресение. Это сфера тайны и чуда, ибо человек выводится из сферы действия природно-космических сил и стихий, и становится как личность лицом к лицу с Богом, который тоже есть личность. Целью жизни человека является обожение, движение к жизни вечной. Без осознания этого, земная жизнь превращается в сон, пустую и праздную мечту, мыльный пузырь. В сущности, она есть приготовление к вечной жизни, которая не за горами для каждого. Поэтому и сказано в Евангелии: «Будьте готовы: ибо, в который час не думаете, придет Сын Человеческий». Чтобы жизнь не превратилась, по словам М.Ю.Лермонтова, «в пустую и глупую шутку», необходимо всегда помнить о смертном часе. Это не трагедия, а переход в иной мир, где уже обитают мириады душ, добрых и злых, и где каждая новая входит на радость или муки. По образному выражению одного из православных иерархов: «Умирающий человек - заходящее светило, заря которого уже блещет над другим миром». Смерть разрушает не тело, а тленность его и поэтому она не конец, а начало жизни вечной.

Евангелист Лука так определил суть христианского подхода к жизни и смерти: «Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых. Ибо у него сме живы». Христианство категорически осуждает самоубийство, так как человек не принадлежит сам себе, его жизнь и смерть «в воле Божьей».

Ислам о вопросах жизни и смерти

На вопрос человека: «Разве, когда я умру, я буду изведен живым?», Аллах дает ответ: «Разве не вспомнит человек, что мы сотворили его раньше, а был он ничем?». В отличие от христианства, земная жизнь а исламе расценивается высоко. Ислам исходит из факта сотворенности человека по воле всемогущего Аллаха, который прежде всего милосерден. Тем не менее, в последний день все будет уничтожено, а умершие воскреснут и предстанут перед Аллахом для окончательного суда. Вера в загробную жизнь является необходимой, поскольку в этом случае человек будет оценивать свои действия и поступки с точки зрения личностного интереса в смысле вечной перспективы.

Разрушение всей Вселенной в день справедливого суда предполагает творение нового совершенного мира. О каждом человеке будет представлена «запись» деяний и мыслей, даже самых тайных и вынесен соответствующий приговор. Таким образом, восторжествует принцип верховенства законов морали и разума над физическими закономерностями. Морально чистый человек не может находиться в униженном положении, как это имеет место в реальном мире. Ислам категорически запрещает самоубийство.

Описание рая и ада в Коране полны ярких подробностей, дабы праведники могли полностью удовлетвориться, а грешники получить по заслугам. Спрашивать Аллаха о смертном часе нельзя, так как знание об этом только у него, а «что тебе надо знать, - может быть, час уже близок».

Отношение к жизни и смерти в буддизме

Отношение к смерти и бессмертию в буддизме значительно отличается от христианского и мусульманского. Сам Будда отказывается отвечать на вопросы: бессмертен ли познавший истину или смертен он?, а также: может ли познавший быть смертным или бессмертным одновременно? В сущности, признается лишь один вид «дивного бессмертия» - нирвана, как воплощение ртансендентного Сверхбытия, Абсолютного Начала, не имеющего атрибутов.

Поскольку личность понимается как сумма драхм, находящихся в постоянном потоке перевоплощения, то отсюда следует нелепость, бессмысленность цепи природных рождений. «Драхммапада» утверждает, что «рождение вновь и вновь - горестно». Выходом является путь обретения нирваны, прорыв цепи бесконечных перерождений и достижения просветления, блаженного «острова», находящегося в глубине сердца человека, где «ничем не владеют» и «ничего не жаждут». Известный символ нирваны - угашение вечно трепещущего огня жизни - хорошо выражает сущность буддийского понимания смерти и бессмертия. Как говорил Будда: «Один день жизни человека, видевшего бессмертную стезю, лучше столетнего существования человека, не видевшего высшей жизни».

Спокойное и умиротворенное отношение к жизни, смерти и бессмертию, стремление к просветлению и освобождению от зла характерно и для других восточных религий и культов. В этой связи меняется отношение к самоубийству: оно считается не столь греховным, сколько бессмысленным, ибо не освобождает человека от круга рождений и смертей (сансара), а только приводит к рождению в более близком воплощении. Нужно преодолеть такую привязанность к своей личности, ибо, по словам Будды, «природа личности есть непрерывная смерть». Один из самых мудрых поэтов ХХ в. У.Уитмен выразил так эту идею - нужно жить «спокойно улыбаясь Смерти». Избавление при жизни от источников страдания, «омраченных действий и скверн» (эгоизма, злобы, гордости, ложных взглядов и т.д.) и власти своего «я» - лучший путь обретения бессмертия.