Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Андрей Григорьевич Шкуро (настоящая фамилия Шкура), (7 февраля 1887, станица Пашковская - 16 января 1947, Москва) - русский военный деятель, кубанский казак, офицер, генерал-лейтенант в армии ВСЮР, генерал-лейтенант Вермахта. Участник Первой мировой и Гражданской войн. Во время Второй мировой войны формировал казачьи войска для борьбы с СССР под эгидой Вермахта и СС. Кавалер орденов Святой Анны и Святого Станислава; обладатель Георгиевского оружия. После выдачи СССР был приговорён к повешению и казнён в Москве.

Андрей Шкуро родился 7 февраля 1887 в станице Пашковской близ Екатеринодара в семье казака-подъесаула. В 1907 году окончил 3-й Московский кадетский корпус и был зачислен в казачью сотню Николаевского кавалерийского училища в Санкт-Петербурге. В мае 1907 года получил офицерский чин и был определён на службу в крепость Карс в 1-й Уманский казачий полк Кубанского казачьего войска. Участвовал в экспедиции, боровшейся с бандами на территории Персии в составе конного корпуса генерала H. H. Баратова. Получил первую награду - орден Святого Станислава 3-й степени.
В 1908 году был переведён в 1-й Екатеринодарский конный кошевого атамана Захара Чепеги полк, во время службы в котором женился.

Первая мировая война началась, когда А. Г. Шкуро находился в отпуске в Восточной Сибири, не успел к мобилизации и когда вернулся домой на Кубань, его полк уже ушёл на фронт. Шкуро был зачислен младшим офицером в 3-й Хопёрский казачий полк 3-го Кавказского армейского корпуса на Юго-Западный фронт в Галицию. Полк Андрея Григорьевича участвовал в тяжёлых боях на Галицийском фронте, сам Шкуро был несколько раз ранен, за храбрость и умелое командование взводом в Галицийской битве был награждён орденом Святой Анны 4-й степени.
В начале ноября 1914 года А. Г. Шкуро в боях под Радомом вместе с "донцами" берет в плен много австрийцев, захватывает орудия, пулемёты, за что награждается Георгиевским оружием.
В 1915 году Шкуро произведён в есаулы за умелое командование. Излечившись от очередного ранения и пользуясь затишьем на фронте, предлагает командованию проект формирования отряда специального назначения. Получив одобрение своих инициатив, Шкуро в декабре 1915 - январе 1916 гг. из казаков-кубанцев организует "Кубанский конный отряд особого назначения" для партизанских действий в тылу противника на Германском фронте, в Минской губернии, и в районе Южных Карпат. Чёрное знамя Кубанского конного отряда особого назначения с изображением волчьей головы, шапки из волчьего меха, боевой клич, подражающий волчьему вою, породили неофициальное название отряда Шкуро - "волчья сотня". Отряд Шкуро совершал рейды по тылам, взрывал мосты, артиллерийские склады, громил обозы. Этот отряд получил на фронте широкую известность. Немцы оценили голову Шкуро в 60 тысяч рублей. Барон П. Н. Врангель оценивал действия этого отряда негативно:
Полковника Шкуро я знал по работе его в Лесистых Карпатах во главе "партизанского отряда". <...> За немногими исключениями туда шли главным образом худшие элементы офицерства, тяготившиеся почему-то службой в родных частях. Отряд полковника Шкуро во главе со своим начальником, действуя в районе XVIII корпуса, в состав которого входила и моя Уссурийская дивизия, большей частью болтался в тылу, пьянствовал и грабил, пока, наконец, по настоянию командира корпуса Крымова, не был отозван с участка корпуса.
- Врангель П. Н. Записки. Ноябрь 1916 г. - ноябрь 1920 г. Воспоминания. Мемуары. - Минск, 2003. Т. 1. С. 109
Сначала отряд Шкуро находился в Кишинёве под командованием генерала графа Ф. А. Келлера. Отряд занимается совершением набегов на тылы германских войск на Румынском фронте. После февральской революции Шкуро переводится на Кавказский фронт для участия в боевых действиях против турецких войск. Позже служит в Персии в конном корпусе генерала Баратова. Шкуро переводится на Северный Кавказ. Здесь он был ранен, затем арестован. Однако ему удалось освободиться и с отрядом в 80 человек бежать на Кубань.
По воспоминаниям бывшего представителя Кубанского Краевого правительства Скобцева, в ноябре 1917 года войсковой старшина Шкура подал в правительство прошение о смене фамилии на "Шкуранский", которое было удовлетворено. Тем не менее известно, что в 1918 году его фамилия произносилась как "Шкура", а в 1919 - уже как "Шкуро".
В декабре 1917 года Шкуро был ранен неизвестными, после чего долго лечился в госпитале. С мая 1918 года полковник Шкуро вступил в активную борьбу с большевизмом. Организовал антибольшевистский партизанский отряд в районе Кисловодска, где в то время жила его семья. В мае - июне 1918 года отряд совершал походы на Ставрополь, Ессентуки и Кисловодск. В июне 1918 года отряд Шкуро занял Ставрополь , где соединился с подошедшей Добровольческой армией генерала Деникина . В ноябре 1918 года Шкуро участвовал в деятельности Кубанской Рады. Шкуро придерживался великодержавных взглядов и был настроен против сепаратистов-самостийцев, выступающих за автономию Кубани.
В конце 1918 - начале 1919 годов Шкуро участвовал в боях на Кавказе: его войска осенью 1918 года заняли станицу Баталпашинскую, 29 декабря 1918 года заняли Ессентуки, 5 января 1919 года - Кисловодск . Набрав в Кисловодске специалистов и техники, Шкуро организовал в Баталпашинске производство снарядов, патронов, сукна, кожаных сапог, бурок и шуб для Белой армии. В Зеленчуке по его же приказу началось строительство лесопильного завода для восстановления разрушенных станиц. Позже его войска вынуждены были отступить из Кисловодска, однако им удалось вывезти многих представителей дворянства в том числе, князей Голицыных, Волконских, Оболенских, графов Воронцовых-Дашковых, Бенкендорфа, Мусина-Пушкина, промышленников Нобеля, Гукасова, Манташева, Рябушинского, застрявших на курорте.
На Кубани Андрей Григорьевич сформировал новый отряд. Генерал Слащёв, служивший в то время начальником штаба у Шкуро, впоследствии этот эпизод описывал следующим образом: "Советская власть закрыла базары и стала отбирать излишки продуктов, и совершилось "чудо". Идея "отечества", не находившая до этого отклика в массах, вдруг стала понятна... настолько, что организации отрядов не приходилось уже агитировать, а станицы сами присылали за офицерами и выступали "конно, людно и оружно"". В течение месяца Шкуро сумел организовать в Баталпашинском отделе отряд численностью около 5 тыс. человек.
В феврале 1919 года корпус Шкуро был переброшен на Дон, где красные одерживали крупные победы. Прибывший Кубанский конный корпус Шкуро оказал большую поддержку белогвардейцам. Предварительным отступлением он отрезал от дивизии Красной Армии, состоящей из трех полков, обозы, утром атаковал в конном строю большевистские части, взял 5 тысяч пленных. Затем ночью атаковал Горловку, взорвал железнодорожные мосты к северу от неё и захватил два бронепоезда.
При взятии Мариуполя попало в плен 40 тысяч красноармейцев со всем боевым снаряжением и наголову разбита группа Махно . За подвиги и беспримерную доблесть, по представлении командующего Добровольческой армии генерала Юзефовича, 32-летний А. Г. Шкуро был произведен в чин генерал-лейтенанта и утвержден командующим конным корпусом, состоящим из двух дивизий.

Весной-летом 1919 года корпус Шкуро участвовал в боях на Украине, за Харьков, Екатеринослав. 2 июля 1919 года за героические действия, совершенные им вместе с английскими войсками, король Георг V наградил его орденом Бани. Во время Московского похода 3-й Кубанский корпус Шкуро получил задание занять Воронеж , что казаки успешно и сделали 17 сентября 1919 года, взяв 13 000 пленных и много вооружения. Однако в октябре красные начали масштабное наступление на Воронеж на нескольких участках фронта, и 11 октября Шкуро и Мамонтов оставили город, который заняла конница Будённого , и начали отступать на юг. В казачьих частях началось разложение, бойцы отказывались воевать и стремились уйти в родные станицы на Кубань, к началу ноября численность Кавказской дивизии Шкуро сократилась до 500 человек. Корпус Шкуро отступал до Новороссийска. Во время "Новороссийской катастрофы", для него, как и для многих других частей Вооружённых сил на Юге России, не хватило места на кораблях. Поэтому корпус Шкуро отошёл на Туапсе, и далее, на Сочи. Оттуда, отдельными отрядами, был перевезен в Крым. Как единый корпус, существовать перестал.
В начале 1920 года оставшемуся не у дел Шкуро поручили формирование новой Кубанской армии, однако эти части были переданы генералу Улагаю, а сам Шкуро из-за ряда военных неудач был уволен из армии генералом Врангелем и уже в мае 1920 года оказался в эмиграции.

Эмиграция, Вторая мировая война
В эмиграции жил сначала в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев, затем в Париже. Работал наездником в цирке, снимался в немом кино.
...Однажды в Ницце ко мне подошел во время работы невысокого роста человек, одетый в турецкий костюм и чалму (снималась картина "Тысяча и одна ночь").
- Узнаете меня? - спросил он.
Если бы это был даже мой родной брат, то, конечно, в таком наряде я бы все равно его не узнал.
- Нет, простите.
- Я Шкуро. Генерал Шкуро. Помните?...
<...> Экзотический грим восточного вельможи скрывал выражение моего лица.
- Надо уметь проигрывать тоже!... - точно оправдываясь протянул он, глядя куда-то в пространство.
Свисток режиссера прервал наш разговор. Я резко повернулся и пошел на "плато". Белым мертвым светом вспыхнули осветительные лампы, почти невидные при свете солнца... Смуглые рабы уже несли меня на носилках.
"Из премьеров - в статисты! - подумал я. - Из грозных генералов - в бутафорские солдатики кино!... Воистину - судьба играет человеком".
- Александр Вертинский. Дорогой длинною... - Москва: Правда, 1990 г. - 576 стр. ISBN 5-253-00063-1

В годы Второй мировой войны Шкуро вместе с бывшим Донским атаманом Красновым приступил к формированию казачьих частей СС , сотрудничавших с германским вермахтом. В 1944 году специальным указом Гиммлера Шкуро был назначен начальником Резерва казачьих войск при Главном штабе войск СС, зачислен на службу как группенфюрер СС (генерал-лейтенант войск СС) с правом ношения немецкой генеральской формы и получением содержания по этому чину. Шкуро готовил казаков для 15 казачьего кавалерийского корпуса войск СС. Подготовленные Шкуро казаки выполняли охранные функции и боролись с партизанами в Югославии . Сам Шкуро не участвовал ни в одном бою во время Второй мировой войны. В марте 1945 года, во время отступления казачьих частей, пытаясь поднять падающий моральный дух казаков, Шкуро предпринял попытку создать особую боевую группу - "Волчий отряд" из двух тысяч человек под командованием полковника Кравченко. Однако этот план не был реализован.
В 1945 году, согласно решениям Ялтинской конференции , англичане интернировали Шкуро и других казаков на территории Австрии, а затем выдали их Советскому Союзу.
Решением Военной коллегии Верховного суда СССР Шкуро вместе с Гельмутом фон Паннвицем, Тимофеем Домановым был обвинён в том, что они вели "посредством сформированных ими белогвардейских отрядов вооружённую борьбу против Советского Союза и проводили активную шпионско-диверсионную и террористическую деятельность против СССР" был приговорён к повешению и казнён в Москве 16 января 1947 года.
В 1997 общественная монархическая организация "За Веру и Отечество!" подала запрос на реабилитацию генералов, сотрудничавших с Германией во время Второй мировой войны и казнённых в СССР. 25 декабря 1997 Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации признала А. Г. Шкуро и других генералов обоснованно осуждёнными и не подлежащими реабилитации.

Генерал-лейтенант (1920). Окончил 3-й Московский кадетский корпус и Николаевское кавалерийское училище (1907). Участник первой мировой войны. В 1917 г. командир отряда в конном корпусе генерала Н.Н. Баратова . В июне 1918 г. сформировал на Кубани партизанскую дивизию, которая соединилась с Добровольческой армией. В Добровольческой армии командовал бригадой, дивизией, с мая 1919 г. 3-м Кубанским корпусом и в начале 1920 г. Кубанской армией. Генералом Врангелем был уволен из армии и в 1920 г. выехал из Крыма. В эмиграции жил в Париже , работал наездником в цирке. Во время второй мировой войны сотрудничал с гитлеровским командованием, участвовал в формировании казачьих частей из белоэмигрантов и советских военнопленных. В мае 1945 г. выдан английскими оккупационными властями советскому командованию. По приговору Верховного суда СССР 16 января 1947 г. осужден на смертную казнь через повешение.

Ссылки:
1. Деникин Антон Иванович (1872-1947)
2. Советская Марна. Тухачевский в Бугуруслан-Уфимской операции
3. Снова большевики, неудачное бегство из Киева
4. Воспоминания Шатуновской О.Г.: Владикавказ. Английская миссия
5.

Сегодня, как и со дня начала тех трагических событий, в русском обществе происходят постоянные споры: кто прав и кто виноват? Кто-то за белых, а кто-то за красных. Суть в другом - в огне Гражданской войны остались миллионы искалеченных жизней. Эта война канула в , и забрала вместе с собой весь цвет русской нации. Одним из самых знаменитых «пропавших», был Андрей Григорьевич Шкуро.

Андрей Шкуро родился в 1886 году, в станице Пашковской, недалеко от Краснодара, в казачьей семье. Шкуро закончил третий Московский кадетский корпус. В 1907 году стал одним из лучших в своем выпуске в Николаевском кавалерийском училище Санкт-Петербурга.

В 1914 году оказалась вовлечена в . Андрею Григорьевичу Шкуро предстояло отправиться на фронт. На Великой войне Шкуро удалось себя проявить. Сначала Андрей Григорьевич командует взводом пулеметчиков, а затем отрядом конных разведчиков. В 1915 году на фронте сложилась ситуация, когда атака вражеских войск в лоб была серьезной авантюрой, Шкуро предложил создать диверсионные отряды. Диверсионным отрядам следовало наводить большой кипишь в тылу врага, взрывать важные объекты, похищать командный состав. Предложения было отклонено. Однако Андрею Григорьевичу все же разрешили создать небольшой отряд. В конце 1915 года появилась «Волчья сотня». «Волчья сотня» атамана Шкуро представляла собой отряд пластунов-разведчиков. Отряд этот был хорошо подготовлен и обучен. По сути, отряд Андрея Шкуро стал основоположником русского спецназа. «Волчья сотня» Шкуро отлично проявляла себя в тылу неприятеля. Казаки громили штабы, устраивали диверсии, ломали связь, похищали офицеров. По фронту стали ходить легенды об Андрее Григорьевиче. Немецкое командование было озадачено деятельностью «Волчей сотни», и обещало крупное вознаграждение за поимку Шкуро. В 1916 году, была сформирована специальная партизанская бригада, специального назначения. Бригада проводила рейды в тылу немецкого войска, и участвовала в знаменитом Брусиловском прорыве.

Стоит отметить, что диверсионные идеи Шкуро в итоге нашли в Мировой истории более широкое применение. Идею Андрея Григорьевича использовали Советские власти во время Великой Отечественной Войны. Опыт партизанских действий отрядов Шкуро изучали и представители иностранных спецслужб.

В 1917 году грянули революции. Февральская застала Андрея Шкуро на Румынском фронте. Андрей Григорьевич был против демократизации армии, и часто вступал в конфликты с солдатскими комитетами. Казаки Шкуро не давали своего «батьку» в обиду. В начале лета Шкуро собрал всех своих подшефных, и самовольно вместе с отрядом ушел на Кавказский фронт. В связи с отдаленностью от центра, здесь разложение русской армии шло медленнее. Вскоре советы подписали Брестский мир с Германией.

Некоторое время Шкуро скрывается в Кисловодске от Советской власти. Чуть позже с группой царских офицеров-казаков начинает собирать отряды для борьбы с большевизмом. В кратчайшие сроки под начало Шкуро встают около 10 тысяч казаков. Шкуро берет Ставрополь, и его отряд становится частью Добровольческой армии . В январе 1919 года Шкуро наводит порядок в горских аулах, и берет Владикавказ. За свои успехи Шкуро получает новое звание - генерал-майора. В это же время Шкуро становится кавалером ордена Бани - высшей военной наградой Великобритании. Андрей Григорьевич был награжден лично главой английской военной комиссии.

Популярность Шкуро на Кубани набирает обороты. Андрей Григорьевич Шкуро становится настоящим народным героем Кубани. Про Шкуро пишут книги, его биографии печатают в странах союзницах, по Антанте.

Андрей предлагает развернуть крупномасштабную диверсионную деятельность против красных, но получает отказ. В итоге прогнав красных до самого Воронежа, наступление Белой армии прекратилось. Красные, на территории которых было больше людских резервов, быстро перебросили по железной дороге 500 тысяч солдат на фронт. Эх, а если бы попартизанить в тылу… Нарушив железнодорожное соединение, красные не смогли бы так быстро собрать силы и перебросить их на фронт. Белые войска покатились назад. Дело было плохо.

В середине февраля 1920 года отношения Шкуро и накалились до предела. Деникин отправил Андрея Григорьевича в резерв командного состава армии. В мае 1920г он эмигрировал за границу. Во Франции Андрей Григорьевич устраивал цирковые представления, сам выезжал на арену, показывал джигитовку. Позже проживал в Югославии.

В годы Второй Мировой Войны Шкуро занимался формированием казачьих частей в составе Германской армии. Был предательски выдан англичанами Советской власти, несмотря на то, что был кавалером ордена Бани и находился под защитой английской короны.

Андрей Григорьевич Шкуро был убит в подвалах Лубянки, после формального суда. Во время приготовлений к смертной казни, Шкуро успел плюнуть в лицо офицера НКВД, который делал последние приготовления.

Родился Андрей Григорьевич Шкуро 20 февраля 1886 года в станице Пашковской под Екатеринодаром в семье казака-подъесаула, дослужившегося до полковника. Настоящая фамилия Андрея Григорьевича - Шкура, распространённая среди потомков запорожских казаков (псевдоним «Шкуро» он взял в период Гражданской войны).

После окончания станичной школы поступил на подготовительные классы Александровского реального училища в Екатеринодаре. В 10-летнем возрасте Андрей Шкуро был отправлен на учёбу в 3-й Московский кадетский корпус.

Осенью 1905 года, будучи ещё учеником седьмого класса, Андрей Шкуро участвовал в «кадетском бунте», за что в числе 24 человек предназначался к исключению из корпуса, но благодаря великому князю Константину Константиновичу был «амнистирован» и снова принят в число кадетов. По окончании кадетского корпуса был зачислен в казачью сотню Николаевского кавалерийского училища в Санкт-Петербурге, по окончании которого произведён в офицеры. В мае 1907 года Андрей Шкуро поступил в 1-й Уманский казачий полк Кубанского казачьего войска, а в 1908 году был переведён в 1-й Екатеринодарский казачий кошевого атамана Захария Чепеги полк, стоявший гарнизоном в Екатеринодаре (фото: генерал Кубанского казачьего войска Андрей Григорьевич Шкуро) .

Андрей Григорьевич Шкуро - участник Первой мировой войны. Он командовал широко известным на фронте «Кубанским конным отрядом особого назначения», отличился налётами на германские тылы (чёрное знамя отряда с изображением волчьей головы, шапки из волчьего меха и боевой клич, подобный волчьему вою, породили неофициальное название отряда Андрея Шкуро - «волчья сотня»). Неоднократно Андрей Григорьевич был ранен; награждён орденом святой Анны 4-й степени, Георгиевским оружием и представлен к Георгиевскому кресту.

В начале мая 1917 года со своим отрядом прибыл на Кубань, на станцию Кавказская и после двухдневного отпуска двинулся по железной дороге на Баку, а оттуда - пароходом на Энзели. А в мае следующего - 1918-го года - возглавил белоказачий мятеж против советской власти в районе Кисловодска. Но был вынужден бежать на Кубань. Здесь Андрей Шкуро сформировал десятитысячный отряд и в июле захватил Ставрополь. Разграбив город «бойцы генерала Шкуро жестоко расправились со сторонниками советской власти» . В мемуарах современники генерала не раз отмечали: «войска под командованием Шкуро отличались исключительной жестокостью, недисциплинированностью, занимались безудержными грабежами, что вызывало недовольство даже белогвардейского командования» .

Под ударами Красной Армии Андрей Шкуро вскоре оставил Ставрополь и соединился с Добровольческой армией генерала Антона Деникина, в которой командовал казачьей бригадой, дивизией, а затем конным корпусом.

После поражения белого движения Андрей Шкуро эмигрировал за границу. Жил в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев, затем в Париже и Берлине; выступал во главе группы казаков - цирковых наездников, даже снимался в кино. А во время Второй мировой войны сотрудничал с гитлеровцами (был назначен начальником Резерва казачьих войск при Главном штабе войск СС, зачислен на службу как группенфюрер СС и генерал-лейтенант войск СС с правом ношения немецкой генеральской формы и получением содержания по этому чину), руководил вербовкой добровольцев для 15 казачьего кавалерийского корпуса.

В 1945 году по решению участников Ялтинской конференции, англичане интернировали Андрея Шкуро и других казаков, сотрудничавших с фашистской Германией, на территории Австрии, а затем выдали их Советскому Союзу. Их обвинили в том, что они вели «вооружённую борьбу против Советского Союза и проводили активную шпионско-диверсионную и террористическую деятельность против СССР» . По приговору Военной коллегии верховного суда СССР Андрей Шкуро был приговорён к повешению и казнён в Москве 16 января 1947 года.

Сильный организм, даже пораженный смертельно опасным недугом, обязательно сопротивляется. А сопротивляться злу в первую очередь должна была полярно противоположная, лучшая часть общества. Она и составила костяк Белой Гвардии во время гражданской войны в России. Среди них были выдающиеся полководцы, ученые и общественные деятели, и просто честные люди на пожалевшие себя во имя защиты прав человека и русской государственности. То есть лучшие сыны России, самые горячие ее патриоты.

Ниже, приводится, краткое жизнеописание легендарного кубанского героя, рыцаря английского ордена Бани, генерала Добровольческой армии, мученика, принявшего крест за Белую идею, за Веру Православную, за Царя Русского, за Отечество.

1. Детство и юность

На первой седмице Великого Поста 7-го феврали 1886 года, в семье подъесаула Кубанского казачьего войска Григория Шкуры и его супруги Анастасии Андреевны родился сын. Его нарекли Андреем в честь святого Андрея Первозванного . Мать новорожденного, дочь священника, отличалась домовитостью, являя пример чадолюбивой русской женщины, на плечах которой находились усадьба, домашнее хозяйство и дети. Отец был заметной фигурой для Войска и города Екатеринодара. Он участвовал в русско-турецкой войне как простой казак, в Ахалтекинской экспедиции под начальством выдающегося генерала М.Д. Скобелева как офицер. В конце 1901 года он получил очередной чин войскового старшины и "за болезнью" был уволен со службы с мундиром и пенсией. Григорий Федорович, бессменный гласный городской думы, пользовался среди горожан большой известностью и уважением. После антиправительственного февральского переворота он не скрывала своей неприязни к революционерам, об этом он и выступил как-то на частном совещании пашковских казаков. Ему возразил некий Парамонов, сказавший, что такая речь отставного офицера является натравливанием одной части населения против другой, а это может усилит анархию и гибель Родины. Услышав такое возражение, Шкура, будучи горячим, принципиальным гордым человеком, с костылем в руках набросился на Парамонова.

Родители берегли сына, ища в нем не только продолжателя старинного казацкого рода, но и хранителя дедовских заветов. Несмотря на озорной характер, Андрюша к старшим относился с должным уважением, отличался любознательностью и трудолюбием.

Когда Андрей окончил Кубанское Александровское реальное училище, отец отвез его в первопрестольный град Российский и отдал в 3-й Московский кадетский корпус, По окончании кадетского корпуса молодой Шкура поступает в высшее Николаевское кавалерийское училище в Санкт-Петербурге. Учился отлично. "в мае 1907 года в Петергофе состоялось мое производство в офицеры, - вспоминает он. - И получили приказы о нашем производстве в юнкера из собственных рук Государя Императора, который произвел на меня тогда обаятельное впечатление" .

Первую награду - орден Святого Станислава 3-й степени - он получил в Уманском полку за пронзенную казачью ловкость и доблесть в стычках с персидским разбойничьим племенем - шахсеванами.

Военные учения, спорт, охота сочетались с кутежами и драками. В силу вспыльчивого характера Шкуро неоднократно сидел на гауптвахте и вызывался к командиру для отеческого внушения. "Я, вероятно, кончил бы достаточно плохо, - вспоминал Андрей Шкуро, уже будучи генералом, - если бы в моей жизни не случилось обстоятельство. действующее обыкновенно отрезвляюще - я влюбился и женился". Жена его, Татьяна Сергеевна, была дочерью директора народных училищ Ставропольской губернии и обладательницей огромного состояния, которое отписала ей бабушка. Во время заграничного свадебного путешествия молодые посетили Германию и Всемирную выставку в Бельгии. В Берлине Андрей Григорьевич изучил производство пустотелых бетонных кирпичей и, возвратившись на Кубань, построил кирпичный заводь, а затем из кирпича своего завода - три дома в Екатеринодаре, в одно из которых они обосновались. Но спокойная, чисто буржуазная жизнь была явно не по его натуре.

2. Мировая война и революция

В 1913 году А.Г. Шкуро мог выйти на льготу, но его беспокойный характер двинул его в неведомую Восточную Сибирь, в Нерчинский округ, где по воле Кабинета Его Величества работала экспедиция для отыскания и нанесения на карту золотоносимых месторождений. Шкуро взял отпуск и махнул в Читу. Здесь его и застала весть о том, что Германия объявила воину России. Началась Первая Мировая война и вместе с нею лихорадочная мобилизация Русской Императорской Армии. Шкуро поспешил домой - на Кубань, Но как ни торопился, увы, опоздал, его 1-й Екатеринодарский полк уже ушел в поход, Андрей Григорьевич просить Наказного Атамана зачислить его хотя бы младшим офицером в 3-й Хоперский полк. На позиции Галицийского фронта, командуя взводом из 17-ти шашек Шкуро сражу же заявил о себе как незаурядный, умелый и смелый воин. Были взяты в плен 48 гусар и 2 офицера. "За это дело, - позднее пишет А.Г. Шкуро, - и получил заветную "клюкву" - Святую Анну 4-й степени на шашку с красным темляком".

В начале ноября 1914 года Андрей Шкуро в боях под Радомом вместе с донцами берет много пленных австрийцев, орудия, пулеметы, за что награждается Гсеоргиевским оружием.

В декабре того же года А. Шкуро, раненный во время разведки ружейной пулей в ногу, вынужден был лечь в госпиталь, где провел два месяца. А подлечившись, он получил в полку пулеметную команду. И вновь проявил бесстрашие и храбрость: спешившись Шкуро открыл со своими казаками бешеный огонь по немцам, атака увенчалась полным успехом. Но вражья пуля угодила в рукоятку кинжала, раздробила ее и пробила Андрею Григорьевичу живот, задев с одной стороны брюшину. "Если бы не отцовский кинжал, - говорит он, - я, конечно, был бы ранен смертельно". За этот подвиг Андрея Шкуро произвели в есаулы. А вскоре наградили орденом Святой Анны 2-й степени с мечами.

Офицер Шкуро приобрел репутацию лучшего разведчика не только в дивизии, но и в корпусе. Однако его тяготили тесные рамки, и тут у него родилась гениальная идея создать партизанский отряд. Сам Государь Император Николай II одобрил проект Андрея Шкуро и, пожимая ему руку, сказал:

С Богом, в добрый час!

Окрыленный, он полетел на фронт формировать партизанскую сотню. Вихрем носился легендарный отряд Шкуро по вражеским тылам, наводя панику и страх, оставляя за собой взорванные мосты, артиллерийские склады, разгромленные обозы. Слава об этом отряде гремела по всему фронту. Немцы оценили голову Андрея Шкуро в 60 тысяч рублей.

И дорога же моя голова германцам, дороже даже, чем мне самому, - шутил Шкуро.

Подвиги Андрея Шкуро походили на легенды. Награды и чины так и сыпались на любимца удачи.

В феврале 1917 года русская армия готовилась к весеннему наступлению по всему фронту. Победа над германцами уже была очевидной и близкой. По тут случилось невероятное: Государь Император отрекся от престола!..

Граф Келлер, под началом которого находился в то время Шкуро, заявил в Ставку, что он не признает Временного правительства, пока не получить от самого Монарха, которому он присягал, уведомление об отречении. Вскоре он был отстранен от должности.

Шкуро занял кишиневский вокзал, добыл поездной состав, погрузился со своей образцовой сотней и до и двинулся на Кубань. Отдохнув две недели, он со своими партизанами по железной дороге уехал в Баку, а оттуда пароходом на Энзели на Каспии. Шкуро говорил: "Буду драться с турками, с курдами, с самим чертом!.. Только бы не видеть этих проклятых митингов и этих митингующих рож!.."

В Персии он со своим отрядом влился в корпус генерала Н.Н. Баратова. В это время произошло столкновение кубанских казаков, людей дисциплинированных и степенных, с революционными матросами - разнузданными молодчиками, которые хвастались пресловутым Приказом N 1, отменявшим всякую субординацию и порядок в армии, без чего армия - сброд. Революционеры набросились на казаков с криками: "Негодяи, вы подавляли революцию 1905 года!" Казаки ответили плетками и заставили их петь. "Боже, Царя храни". Пишет мемуарист. Не без гордости А.Г. Шкуро пишет: "Казаки, сильные взаимной выручкой и артистически владеющие оружием, отнюдь не давали себя в обиду".

Затем последовали новые бои и стычки с турками и курдскими ханами. Жизнь Шкуро напоминает фантастический американский боевик. Уже тогда знаменем его отряда стало черное романтическое полотнище с оскаленной волчьей пястью. Свои подвиги в Персии Шкуро переносить на Северный Кавказ. Здесь он быль ранен, затем арестован. Однако ему удалось освободиться и с отрядом в 80 человек уехать на Кубань.

3. Партизанщина

В октябре 1917 года А. Шкуро, избранный в Кубанскую краевую Раду как делегат от фронтовиков, уехал в Екатеринодар. В зале Зимнего театра собрались представители кубанского казачества. Его удивило, что делегаты в один голос ратовали: за республику. На трибуну вышел Шкуро:

Мои "полки" стоят и будут, биться за конституционную Монархию!

Зал взорвался. Крики:

Долой! Вон!

К несчастью, Шкуро заболел тифом и долго провалялся. Только в декабре выехал через Баку на Кавказский фронт.

26-го декабря, на второй день Рождества Христова, казаки были выпущены на льготу, Андрей Григорьевич скакал вперед. Вдруг с кровли соседнего туземного дома грянул выстрел. Шкуро упал. Метили в сердце. Но Бог хранил отважного война - патриота Земли Русской. Пуля раздробила костяные газыри черкески, отклонилась влево, пробив грудную клетку, прошла мимо сердца и вышла под левую мышку, пронзила руку, не задев кости, и оставила четыре отверстия.

Генерал Баратов навестивший раненого в госпитале и сказал:

Живи! Ты еще нужен России!..

Залечив раны, Шкуро решил создать из казаков партизанский отряд, и поднять всеобщее восстание против большевиков. Формировал сотни в Кисловодске, несмотря на угрозу ареста и расстрела. Его арестовали. Однако и на этот раз он благополучно вырвался из когтей Совдепа...

В седловине гор, на Волчьей поляне он собирал, казаков, подготавливая восстание. А за ним в это время охотился большевистский карательный отряд с пулеметами и полевым орудием. В это время ему весьма пригодилась дружба с пятью горцами-абреками, которые назубок знали окрестности гор и давали прекрасные советы.

Однажды Шкуро проснулся от чьих-то устремленных на него глаз. Перед ним стоял старый казак, оборванный, исхудавший, босой:

Ты кто? Что надо? - спросил Андрей Григорьевич.

Я - Григорий Победоносец! - ответил странник глухим голосом. - Веди, молодой воин и спаси казачество. Будь милосерден к людям. И ты все одолеешь...

Это оказался юродивый, пешком пробиравшийся в горы из Екатеринодара. Он ходил из станицы в станицу и пел псалмы, перемежая их цитатами из Святого Писания и прибаутками, предсказывал скорое пришествие воина, который явится, чтобы освободить русский народ от большевизма.

Имя Шкуро, доблестного воина, постепенно начинало обрастать в народной фантазии легендами. Однажды он попросился ночевать в одну хату. Хозяйка накрыла стол - подала сметаны, молока. Он, страшно усталый, чувствуя боль в сердце, лег, отвернулся к стене, под буркой снял черкеску с погонами, остался в бешмете, а из газырей посыпавшись на пол патроны. С того случая и пошла по станице молва гулять, будто его пуля не берет. Рассказывали, что кто-то видел, как в Шкуро всадили 5 пуль. И хоть бы что! Зашел в хату и при людях"высыпал из себя" пули на пол...

Началась "шкуризация" Кубани, разумеется, обусловленная исторически: казаки встали грудью против агрессивных красных пришельцев, отрекшихся от Бога, Царя и Закона. Шкуро явился ярким выразителем интересов казачества, вековым призванием и святыней которого была Война с недругами Великой Православной России.

Вот что писал о Шкуро - кумире кубанцев - бывший атаман Всевеликого Войска Донского генерал П.Н. Краснов, в 1919 году эмигрировавший в Германию: "Молодой еще человек, Шкуро в русско-германскую войну командовал партизанским отрядом при 3-м кавалерийском корпусе... Во время же войны с большевиками он выдвинулся быстрыми, освобождением и такою же быстрою сдачею Кисловодска... Однажды с гор спустился небольшой конный отряд, предводительствуемый элегантно одетым в снежную черкеску молодым офицером. Большевики после перестрелки бежали. Отряд вошел в город. И сейчас же расклеили афиши об освобождении его от большевиков частями Добровольческой армии Шкуро... Скоро большевики снова вошли в город и жестоко расправились с офицерами, и вышедшим из подполья. Тогда от их руки погиб и Рузский, один из главных виновников отречения Царя и начала Русской революции. "Мне отмщение и Аз воздам!" Покровский и Шкуро нравились кубанцам. Они отвечали и духу Добровольческой армии - духу партизанскому" .

По оценке того же генерала Краснова, в ноябре 1918 года Добровольческая армии состояла и 35,5 тысяч кубанцев и 7,5 тысяч добровольцев. И эти, казалось бы, небольшие силы сдерживали огромные массы Красной Армии, показывая невиданные до сели образцы превосходной стратегии и тактики, удивляя примерами русского мужества, геройства и самопожертвования.

Талантливая и авантюрная натура полковника Андрея Григорьевичи Шкуро в полную меру развернулась, когда он в селении Птичьем (под Ставрополем) лично составил ультиматум, адресованный большевистским властям. В этой исторической курьезной бумаге он требовал сдать города в 42-часовой срок, в противном случае он грозился разгромить его тяжелой артиллерией. Ультиматум был предъявлен 7-го июля 1918 года. Комиссары вняли этой мифической угрозе и очистили город. И Андрей Шкуро, гордо восседая на своем коне как освободитель Ставрополя, триумфально въехал, сопровождаемый, своими "волками", и толпы городских обывателей громкими криками приветствовали его, поднесли хлеб-соль на блюде, а затем щедро чествовали. Шкуро позже писал: "У меня не было ни только тяжелой, но даже легкой артиллерии..." Подобные приемы ведения войны не нравились воспитанникам Николаевской Академии Генерального Штаба, таким, например, как барон П.Н. Врангель. Зато А.И. Деникин пожимая руку кубанцу, сказал ему:

Родина Вас не забудет...

В 1919 году А.Г. Шкуро делает несколько налетов на большевистский Кисловодск. Раненых и больных он приказывал не трогать. Из Кисловодска он выводит людей науки и техники. Человек дела в Баталпашинске Шкуро организует производство снарядов, патронов, сукна, кожаных сапог для конницы и бурочных для пехоты, шитье шуб... И была у него присказка: "Все должны работать, а если кто не хочет, убирайтесь к большевикам".

Он был возмущен варварством красных. которые сожгли станицу Буругусланскую и Воровсколесскую, включая церковь, а из риз церковных сделали попоны для лошадей. Изнасиловали молодых женщин, а 107 молодых казачек увели с собой - "социализировали", как этот угон назывался у большевиков.

По приказу Шкуро на Зеленчуке в срочном порядке начал строиться лесопильный завод, где 6удут заготовляться строительные материалы для восстановления разрушенных станиц.

4. Гражданская война

30-го ноября 1918 года Кубанская Рада присвоила Шкуро чин генерал-майора. Его призывали выставить свою кандидатуру в атаманы. Будучи врагом сепаратистской тенденции левых самостийных элементов Рады, он отказался, ссылаясь на молодость и неопытность в политике. Мы знаем к чему привела демагогия местных бездарных политиков - к победе большевиков, государственников и центристов, к полному краху самостийничеству, к погибели всего казачества - Русского Христолобивого Воинства.

Но все это было еще впереди. А пока А. Шкуро, теперь уже в чине генерала, вновь в походе, в горах, на Терском фронте. Одетый в простую шинель и папаху из волчьей шкуры, с плеткой в руках, он ничем больше не отличался от своих казаков, которые боготворили его и готовы были в любую минуту отдать за него жизнь.

29-го декабря Шкуро с конным и пешим ополчением и черкесской бригадой Султана Келеч-Гирея двинулся к Ессентукам и взял город после жестокого боя. А 5-го января 1919 года овладел Кисловодском. Город сильно пострадал за время большевистской оккупации. Много домов было разграблено, вырублена знаменитая тополиная аллея, сотни жителей расстреляны красными палачами. В те дни особыми изуверствами блеснули образованный комиссар Ге, студент Петербуржского технологического института и его любовница. Именно по приказанию этой кровожадной пары без суда и следствия было изрублено у подножья Машука 103 невинных офицера Императорской России.

Овладев Кисловодском, он объявил себя властью, даже свои деньги пустил в ход, "шкуринки" - найденные на складах этикетки от минеральной воды. Большевики двинули на него части из Пятигорска, Армавира, даже из Астрахани подтянули подкрепления. Он выскользнул из клещей и ушел на север. Многих спас, выведя огромный обоз беженцев, в том числе, князей Голицыных. Волконских, Оболенских, графов Воронцовых-Дашковых, Бенкендорфа, Мусина-Пушкина, промышленников Нобеля, Гукасова, Манташева, Рябушинского, застрявших на курорте и обреченных на уничтожение.

Сначала в целях самосохранения гулял по Ставрополью. Крестьяне на его казаков нарадоваться не могли. Передавали на ухо: "Не грабит! За все платит! Пролетел, точно тихий ангел!" Платил Шкуро, действительно, щедро, так как захватил кисловодское казначейство.

А на Ставрополье, вклинившимся между Доном и Кубанью, обстановка царила жуткая. Террор перешел все границы. Калмыков вырезали целыми улусами. В Ставрополе и Юнкерском саду палач Ашихин каждую ночь казнил партии "буржуев". Их рубили шашками. В селе Петровском, расстреляв всю "буржуазию", красноармейцы прямо на месте казни и перенасиловали учениц местной гимназии, сопровождая это истязаниями.

4-го июля офицеры Ставрополя подняли восстание, захватили центральные казармы, склад пулеметов. Но восставших оказалось слишком мало. Красные отсекли им путь и перебили. Шкуро в этот день проходил всего в 14-ти км от Ставрополя, но не знал о восстании, а связные, посланные к нему, были перехвачены большевиками .

В феврале корпус Шкуро, как и дивизии Покровского и Врангеля; был переброшен на Донской фронт, где белые силы (15-16 тысяч) выдерживали страшный натиск четырех армий красных, насчитывавших 70-75 тысяч. Потери были колоссальными. Например, в Корниловском полку за 4 месяца погибло 3303 человека, в том числе 68З офицера. Служивших в качестве рядовых солдат. В этот кризисный период большую поддержку белогвардейцам оказал прибывший Кубанский конный корпус Шкуро. Предварительным отступлением он отрезал от красной дивизии, состоящей из трех полков, обозы, утром атаковал в конном строю большевистские части, взял 5 тысяч пленных. Затем ночью атаковал Горловку, взорвал железнодорожные мосты к северу от нее и захватил два бронепоезда.

При взятии Мариуполя попало в плен 40 тысяч красноармейцев со всем боевым снаряжением и наголову разбита группа Махно. За подвиги и беспримерную доблесть, по представлении командующего Добровольческой армии генерала Юзефовича, А.Г. Шкуро был произведен в чин генерал-лейтенанта и утвержден командующим конным корпусом, состоящим из двух дивизий.

Среди казаков ходил анекдот.

Где Шкуро? - спросили Троцкого.

И тот ответил:

Белогвардейский бандит Шкуро со своими бандитами находится на моей территории и к ликвидации его и его шайки мною приняты все соответствующие меры.

Когда на фронте установилось временное затишье, А.Г. Шкуро поехал на Кубань, чтобы повидаться с родными. Его жена Татьяна Сергеевна всегда отличалась мягким ласковым характером. Она возвратилась в Екатеринодар и жила на широкую ногу, как истинная барыня старых времен. Мебель была в стиле ампир. Лакей в нитяных перчатках. Прекрасная сервировка стола, изысканная кухня, великолепные вина - особые к каждому кушанью. Роль "церемониймейстера" при дворе генерала Шкуро играла молодая графиня Воронцова-Дашкова, недавно похоронившая мужа в Новороссийске. Однако кубанскому генералу больше приходилось жить в поезде, нежели в уютных покоях своего барского дома.

В освобожденном Харькове в честь представителя славного Кубанского войска устраивались пышные банкеты. Были поднесены иконы и крупные суммы денег в личное распоряжение Шкуро. Здесь же было совершено на героя покушение. В ресторане "Версаль", где он обедал в компании с полковником Нелиловым и Апрелевым, в кушанья был подсыпан мышьяк. Бедный Нелидов скончался, а Андрей Григорьевич остался цел и невредим. "Промысел Божий, - писала газета,- сохранила на благо Родины героя-кубанца Шкуро, честного служителя идеи возрождения великой, единой и неделимой России" .

В Екатеринославле, когда войска Добровольческой армии входили в город, люди стояли на коленях и пели "Христос Воскресе", плакали и благословляли освободителей. Не только казаки, но и лошади их буквально были засыпаны цветами. Духовенство в нарядном облачении повсеместно служило молебны. Рабочие стали исправлять бронепоезда, чинили пушки и ружья... Город голодал. Генералу Шкуро удалось подвезти несколько поездов с мукой, бывших в его распоряжении, и бесплатно раздать рабочим, кооперативам городским продовольственным лавкам.

Очевидец тех событий, некий З. Арбатов, писал: "К обеду разнеслась весть о прибытии генерала Шкуро и улицы наполнились толпой. Увидев молодого генерала, идущего впереди бесконечной ленты конных войск, люди забыли печаль прошлой ночи, когда шли погромы. Прилив бодрой веры и новые надежды охватили исстрадавшихся. Генерала забрасывали цветами; молодые и старый женщины, крестясь и плача, целовали стремена принесшего им освобождение. И впервые после трехнедельного молчания зазвонили церковные колокола. Шкуро, покачиваясь в седле, смущенно улыбался; к его простому загорелому лицу как-то не шли ярко-красные генеральские лацканы и еще никому не известная фамилия Шкуро сегодня стала ореолом освобождения и надеждой на восстановление Родины..."

Затем Андрей Григорьевич отправился на две недели в отпуск посетить Екатеринодар и Кисловодск. В кубанской столице в те дни выступал с лекциями некий доктор Кортобовский. Одну из них - "Откровение Иоанна Богослова" он прочитал в Пашковской. Собранные средства пожертвовал на учреждение стипендии имени генерала Шкуро для воспитания сирот, отцы которых погибли, будучи в его отряде.

2-го июля 1919 года Андрей Григорьевич был награжден короле Георгом V за героические действия совершенные им вместе с английскими войсками, орденом Бани (Orden of the Bath). Этот старинный кавалерский орден в форме креста, в середине которого скипетр с розой и репейником между трех корон и девизом "Трое едины", символизировавшим целостность и нерасторжимость Англии, Шотландии и Ирландии, был учрежден в 1339 году Генрихом IV и считался одним почетнейших. Новопосвященных рыцарей купали в воде - отсюда и название ордена. Кавалер его полу-чал личное дворянское звание "рыцарь". Из русских военачальников, эту награду имели князь М.Б. Барклай де Толли, первый русский кавалер Большого Креста Бани , А.И. Деникин, И.П. Романовский. В июне 1945 года английское правительство наградило орденом Бани советских маршалов Г.К. Жукова и К.К. Рокоссовского.

Много хлопот доставлял генералу Шкуро так называемый еврейский вопрос. Кубанские казаки вообще не знали о существовании на свете евреев, так как в своей жизни не сталкивались ни с врачами, ни с адвокатами, среди которых их было подавляющее большинство. Но во время гражданской войны вдруг всюду стали раздаваться негодующие речи о преобладании евреев среди большевиков, в том числе среди красных комиссаров и карателей-чекистов. Более того, казаки слышали из уст евреев хвастливые слова о том, что придет время и весь мир будет под их пятой и властью.

Мы, - с гордостью заявляли они русским людям, - дали вам Бога, дадим и Царя!

Разумеется, такие провокационные выпады раздражали казачество.

Впервые с еврейским вопросом Шкуро столкнулся в Екатеринославе: два десятка казаков разгромили несколько еврейских домов. Он бросился тогда со своей волчьей сотней и, как он пишет, прекратил безобразие. Зачинщики были арестованы и преданы военно-полевому суду. Правда, среди шести грабителей, одетых в казачью форму, пятеро оказались простыми обывателями.

Вернувшись на фронт, Андрей Шкуро рвался на Москву, дерзко мечтая разом захватить ее.

Этим броском вы откроете фронт армии и погубите все дело, - увещевал его начальник штаба генерал И.П. Романовский.

В этом случае, - предупреждал его генерал Плющевский-Плющик, - ты будешь немедленно объявлен государственным преступником и предан полевому суду, если даже захватишь Москву.

Пришлось подчиниться. "Но если бы я не подчинился, - пишет он в мемуарах - тогда история России могла бы быть написана иначе".

От главного командования Шкуро получает приказ: взять Воронеж. 17-го сентября город был атакован. Взято 13 тысяч пленных, 35 орудий, склады, обозы. Здесь армии Мамонтова и Шкуро соединились. "В народе, - вспоминал Шкуро, - ходили слухи о чудесах у раки Святого Митрофана Воронежского, совершавшихся при попытках большевиков вскрыть святыню. Рассказывали, что часовые красноармейцы неизменно сходили сума. а у тех, кто дотрагивался до святыне, отсыхали руки..."

5. Распад Добровольческой армии

В последние дни гибельного 19-го года пришлось покинуть Кисловодск, спасаясь от большевиков. "с нашим поездом, - вспоминала балерина М.Ф. Кшесинская, - в шикарном салоне-вагоне ехала жена генерала Шкуро. Вагон ее был ярко освещен и можно было видеть богато убранный закусками столь". Только утром 4-го января 1920 гола после бесконечных задержек на станциях поезд прибыл в Новороссийск. Именно сюда, к морю, в порт, стекались тысячи русских людей - военных и гражданских, теснимых большевиками. Участь их была незавидной. В городе, наводненном беженцами и насквозь продутом норд-остом, свирепствовал сыпной тиф. Скончался молодой князь И.И. Воронцов-Дашков, известный князь Н.Н. Трубецкой, скандально знаменитый В.М. Пуришкевич... Могилы множились. IIоветрие беспощадно косило беженцев.

18-го января был опубликован приказ N 45 но Войсковому Штабу Кубанского казачьего войска об официальном назначении генерал-лейтенанта А.Г Шкуро командующим Кубанской армией. Но гражданская война уже была фактически проиграна. И сам герой Кубани был бессилен что-либо предпринять, чтобы предотвратить гибель родного края и помешать трагическому ходу событий уготованному России.

4-го марта пала столица Кубани, а вместе с нею и все надежды на успешную борьбу с "красным злом". Генерал Шкуро видел позорное отступление, скорее похожее на бегство, казаков и родного города. Тысячи повозок, орудий и лошадей остались на дороге. "Как больно и грустно видеть это собственными глазами!", - восклицал он, и бессильный в своем гневе грозился взорвать всю Дубинку, бедное рабочее предместье Екатеринодара, не признавшее власть белых, но единогласно признавшее большевиков.

Обеспокоенный судьбой своих верных казаков, Шкуро прибыл в Новороссийск ходатайствовать перед британским адмиралом о том, чтобы два его любимых полка - 1-Й и 2-й Хоперские - были эвакуированы, избегнув участи пленных у красных комиссаров. Адмирал уважил просьбу генерала Шкуро, кавалера почетного ордена Бани. Соратники генерала, оба полка под командованием полковника Соломахина и оба полковых Георгиевских стандарта были вывезены. Эти штандарты чудом уцелели до сего дня и ныне хранятся в Нью-Джерси (США), в Кубанском войсковом атаманском доме-музе, трогая казачьи сердца и вселяя в потомков казаков надежду на возрождение былой славы их отцов и дедов.

6. В эмиграции

Тысячи казаков оказались изгнанными с родной земли, без своего теплого угла и семьи, без работы и куска хлеба насущного. Их исход в эмиграцию был печальный. Их жизнь - мучительной и горькой...

Что делать? Чем заняться, чтобы не околеть на чужбине от голода? На удивление, во время бегства казаков единственно гостеприимной страной оказалась Турция. Та самая Турция, с которой Россия воевала полтора века. Там, на Туретчине и нашли себе первое прибежище русские эмигранты. Пусть даже это был холодный полуостров Галлиполи - голое, мертвое поле...

Андрей Григорьевича обосновался в Париже, где уже много лет жила его старшая сестра.

Многие белые генералы, проиграв гражданскую войну, стали писать мемуары, стараясь осмыслить причину своего проигрыша. Почему они, профессионалы высшего класса, теоретики военного искусства, окончившие Николаевскую Академию Генерального Штаба, понесли поражение от какой-то "голи перекатной"? Андрей Григорьевич тоже сел за письменный стать, пытаясь зафиксировать события своей жизни, свой боевой путь и борьбу с коммунарами на бумаге. Кое-что записал, но еще больше рассказал приятелю, полковнику Императорской армии В.М. Беку, Бек имел опыт в письменных делах - некогда составлял доклады французскому военному ведомству. Шкуро оказался великолепным рассказчиком и нетрудно было его живые, еще совсем свежие воспоминания облечь в слово и придать им более или менее литературную форму. Генерал намеревался свои мемуары опубликовать, как это делали другие участники Белого движения. Но иные заботы и дела сильно увлекли и отвлекли его от намеченной цели .

Андрей Григорьевич, натура активная и предприимчивая, не мог терпеть безделья. Он решил организовать на деньги, ссуженные сирийцем Саказаном, большую труппу казаков-наездников, чтобы выступать с ними на конных состязаниях и брать большие призы. Дело было увлекательное, новое, прибыльное. Он искал и собирал под свое крыло казаков, рассеянных по всей Европе. И здесь, в Париже, их тренировал. Тренировки проходили в предместьях Парижа, в городе Монруж. 25-го мая 1925 года кубанские наездники открыли первое свое представление на стадионе "Буффало", собравшем 20 тысяч зрителей. Джигитовали ровно месяц. А публика все не убывала - так великолепно выступали кубанцы, заработав большее деньги и взяв все ценные призы. Слава о кубанских джигитах облетела всю Францию. Долго джигитовали они на Марсовом поле. Большая группа казаков ездила на гастроли в Англию.

Таким образом, генерал Шкуро явился новатором в новом виде спорта и смог заявить о своих удальцах на всю Европу. Именно эти сенсационные выступления казаков заставили европейцев обратить внимание на тяжелую эмигрантскую долюшку этих талантливых русских людей. Пробудили к ним симпатию, раздались голоса в их защиту.

Сенсационные сведения о том, что генерал якобы выступал на цирковой арене в качестве простого наездника, лишены всякого основания. Эти россказни имеют один источник - воспоминания артиста А.Н. Вертинского, не подкрепленные никакими документами.

1-го декабря 1931 гола А.Г. Шкуро переезжает на постоянное жительство в дружественную Югославию, где давно обосновалась большая колония русских беженцев кубанских казаков.

Он разъезжал по станицам, делал доклады. Казаки с жадностью ловили каждое его слово, дышащее искренностью, патриотизмом, пафосом борьбы.

Дав в печати достойную отповедь теоретикам и последователям распространенной тогда теории "вольного казачества" - сказки о стране Казаки - и не любя, по природе, своей, суесловия и праздной болтовни, А.Г. Шкуро. помимо докладов занялся практическим делом, которое давало кусок хлеба и ему, и казакам. Он вошел в соглашение с известной строительной фирмой "Батиноль" и лично возглавил обширный фронт работ по отсыпке земляного вала протяженностью свыше 90 км, который высокой стеной огородил южную сторону городов Земун, Белград и Панчево от коварных разливов Дуная.

Дамба была готова раньше намеченного срока. Представители фирмы были довольны трудолюбием казаков и дали им новое задание: построить новый железнодорожный мост для будущей линии. Эта дорога для юга страны имела важное стратегическое и экономическое значение, устанавливая связь между Старой Сербией и провинциями левого берега. На работах у генерала Шкуро в основном были заняты казаки, но и простым русским беженцам предоставлялась возможность заработка.

Так, благодаря инициативе и предприимчивости генерала Шкуро, были трудоустроены сотни казаков. Много лет подряд он руководил железнодорожным строительством и на этом поприще приобрел большую известность. Дороги и дамбы, построенный казаками, до сего дня надежно служат сербскому народу. Одна из них, проложенная в труднодоступных горах, имела военное значение и ее, по рассказам очевидцев, доныне называют сербы "Дорога Шкуро".

С началом Второй мировой войны у 53-летнего генерала Шкуро, еще полного физических и нравственных сил, ожили надежды на возвращение в край родной. Он внимательно следил за быстро развивающимися политическими событиями, за молниеносным продвижением и распространением немецкой армии, прекрасно оснащенной и вооруженной, перед которой, казалось, ничто не могло устоять. Были уже оккупированы Польша, ранее входившая в состав Российской Империи, Дания, Норвегия, Нидерланды. Люксембург, Франция, Греция и Югославия (в апреле 1941 г.). Для пего не было неожиданностью нападение фашистской Германии на СССР. Именно немецкая мощная военная машина, равной которой не было тогда Западной Европе, да и нигде в мире, могла быстро сломать хребет проклятым советам трижды проклятым большевикам, разорявшим его Великую Императорскую Россию. Наделенный аналитически зорким умом, он мог предвидеть грядущие события. Смущал вопрос нравственного: как это со штыком идти против России, пусть даже и Советской России?..

Однако в борьбе с большевиками, - этим мировым злом, - все средства хороши. Его ободрила позиция 72-летнего старца, бывшего атамана Всевеликого Войска Донского генерала от кавалерии Петра Николаевича Краснова.

Однако сам Гитлер, недурно освоивший историю России, знал, что казаки не однажды в самый трудный час для своего Отечества, брали сторону сугубо патриотическую, самоотверженно умирая за Царя-Батюшку, за Единую, Неделимую... И доверять русским беженцам, еще недавним врагам Германии, опасно: могут в любой момент повернуть оружие не вспять... Только в 1943 году, после Сталинградской битвы, когда уже, по существу, война Гитлером была проиграна он дал согласие на казачьи формирования.

Но А.Г. Шкуро никакого назначения не получил. Говорят, что в 1942 году Шкуро посетил Кубань, разъезжал по казачьим станицами призывал казаков объединяться для борьбы с большевиками. Но никаких ни устных, ни документальных сведений на этот счет не сохранилось. Видимо, это опять-таки легенда, пушенная в оборот советской пропагандой уже после войны, легенда, которая бы уличала Шкуро и делала его виновным перед советским народом за "пролитую кровь"...

Только в конце 1944 года А.Г. Шкуро получил казачий резерв размещенный в Югославии. И тем удивительнее читать утверждение ".историка" И. Брюханова о том, что в 1942-43 годах "кровавый след казаков Шкуро протянулся с Дона, Кубани и Ставрополья на Украину, в Белоруссию, а затем в Польшу, Югославию и Чехословакию" . Генерал Шкуро официально числился командиром учебного полка 15-го казачьего корпуса, во главе которого находился немецкий генерал фон Панвиц.

7. Трагедия в Лиенце

В Лиенце, едва опускались сумерки, как над окрестностью раздавалось пение генерала Шкуро. Австрийские официанты, сроду не слыхавших таких красивых и напевных песен, суетились вокруг его столика на улице, возле гостиницы "Цум голден фиш" ("Золотая рыбка"). Балалайки м аккордеоны подхватывали бравый мотив, и даже у почтенных австрийских бюргеров сердца начинали биться в такт этой заразительной русской мелодии", - вспоминал один из очевидцев.

Именно здесь, в Лиенце, и настигла казаков "карающая десница" в лице английских оккупационных войск, которые передали пленных в руки советских властей.

Именно здесь, в Лиенце, совершилось страшное преступление XX века, так как по условиям Ялтинского соглашения (от 11 февраля 1945 года), люди, покинувшие Россию около 1920 года, не подлежали насильственной репатриации. Англичане нарушившими этот пункт договора.

Шла Святая Пасхальная неделя. Казаки, их жены и дети - тысячи несчастных, - стояли на коленях, молились в поле. Взывали к Господу о защите и помощи... "Мы были уверены, что у англичан не поднимется рука на молящихся, - вспоминали очевидцы. - Как бы не так! В ход пошли английские дубинки, приклады, штыки. В отчаянии одна мать бросила в бурные воды реки Драу своего ребенка, а другой, цепляясь за юбку, кричал: "Мама, не надо! Мама, я боюсь!" - Не бойся, сынок! Я буду с тобой!.." И бросилась с обрыва с возгласом: "Господи, спаси мою душу грешную...""

7-го июня 1945 гола цивилизованное английское военное командование выдало Советам на муки и верную смерть 35 тысяч несчастных русских беженцев...

Казачьи офицеры, дабы избежать советских лагерей, бритвами и даже осколками битого стекла перерезали себе вены, горло.

Среди выданных был и генерал А.Г. Шкуро, по английским законам личность неприкосновенная, так как имел рыцарский орден Бани, пожалованный Его Величеством Королем Британии.

В прекрасных Альпах, в Лиенце, на месте совершенного злодейства, ныне находится казачье кладбище, охраняемое австрийским обществом Черного Креста, следящим за могилами воинов, военными памятниками и музеями. Ежегодно 1-го июня на этой могиле совершается панихида по безвинно убиенным русским гражданам.

8. На Лубянке

После нескольких утомительных перебросок из города в город утром 4-го июля 1945 гола А.Г. Шкуро. П.Н. Краснов, Султан Келеч (Клыч) Гирея, Т.И. Доманова, С.Н. Краснова погрузили в пассажирском самолете типа "Дуглас" и самолет взял курс на восток. Арестованных доставили в Москву, а затем посадил в грузовую машину с надписью "Хлеб" и отправили на Лубянку, где начались изнурительные допросы, пытки протоколы, сидения в карцере и снова допросы, допросы, которые длились полтора гола...

"Генерал Шкуро неоднократно приезжал ко мне в дивизию и по приглашению и без приглашения, посещал полки и бригады, где вел беседы с казаками и выступал с речами перед строем. Выступления Шкуро носили злобный антисоветский характер, он восхвалял фашистскую Германию и призывал казаков верно служить Гитлеру..."

Господин следователь - оторвался от текста генерал фон Панивц. - Вам никто не поверить. Я не могу выражаться языком большевистского комиссара...

Переводчик Вейхман перевел его слова.

Да-а, мало его все-таки били, - удивленно протянул следователь Сорокин. - Все время возражает. Скажи ему: еще одно слово скажет, и я приму соответствующие меры. Читай дальше, сволочь фашистская...

Арестованный Шкуро, были эти беседы антисоветского характера, призывали ли Вы казаков к вооруженной борьбе против Красной Армии, а также выражали Вы Ваши собственные взгляды и можно ли Ваши собственные взгляды назвать антисоветскими? - тут следователь прищурил глаза и сделал угрожающий жесть рукой. Шкуро посмотрел на следователя без всякого страха и усмехнулся:

Ну что ж, можно сказать и так.

Так и запишем в протоколе.

Пишите как хотите, - Шкуро пожал плечами.

После более чем полуторогодовой следственной процедуры, 15-го января 1947 года, вечером в 18 часов началось закрытое заседание Военной коллегии Верховного Суда СССР, без участия обвинения и зашиты и без вызова свидетелей.

Разбор дела не был окончен 15-го января и его перенесли на следующий день. В 15.15 суд удалился на совещание. Совещались четыре часа. Все шестеро были приговорены к смертной казни через повешенье. О времени казни никто не сообщал. В 20 часов, судебное заседание было закрыто. А в 20.45 приговор был приведен в исполнение во дворе внутренней тюрьмы МГБ СССР (Лефортово). Но как? К ним применили изуверскую пытку - ЖИВЬЕМ ПОДВЕСИЛИ ЗА РЕБРО НА МЯСНИЦКИХ КРЮКАХ . Лишь старого измученного Петра Николаевича Краснова "из милости" расстреляли. Рассказывают, что А.Г. Шкуро и в последнюю минуту не дрогнул, а плюнул на сапог палача...

Известно, что А.Г. Шкуро, генерал-лейтенант Белой армии во время второй мировой войны занимался формированием казачьих частей и в сентябре 1944 года возглавил Резерв казачьих войск. Однако в боевых действиях не участвовал, т.е. не совершал преступлений, предусмотренных Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19-го апреля 1943 года. Не подпадает Шкуро и под статью "измена Родине", будучи югославским подданным, как говорить об этом компетентное лицо - помощник Главного военного прокурора, полковник юстиции В.М. Крук .

Пристрастные советские судьи не найдя состава преступления в действиях Шкуро в годы Великой Отечественной войны, подтасовали статьи и документы и отомстили ему за его "прошлое" 25-летней давности, когда он, возглавляя воинские части Добровольческой армии, воевал против Красной Армии. Совершенно очевидно, что А.Г. Шкуро, как и другие приговоренные (кроме Доманова Т.И., бывшего майора Красной Армии), являясь гражданином Югославии, не был подсуден советским законам...

Так трагически завершилась жизнь народного героя Кубани, Андрея Григорьевича Шкуро, человека, имя которого еще при жизни стало легендой.

Подвиги в Первую мировую войну сделали сотника Кубанского казачьего войска Андрея Шкуро доблестными героем, в гражданскую - нарекли легендарным генералом-партизаном и патриотом Великой России, а несправедливый приговор советского трибунала сделал его жертвой политических репрессий, мучеником, принявшим крест за Белую Идею...

Святой новомученик и исповедник Андрей, моли Бога о нас грешных.

Составлено на основе мемуаров убиенного, публикации в периодической печати и данных собранных в местных архивах историками гражданской войны и краеведами.

Андрей (с греческого) - мужественный, храбрый.
Генерал-лейтенант А.Г. Шкуро. Записки Белого Партизана. Буэнос-Айрес (Аргентина), 1961 г. - Здесь и и далее цитируется по этому изданию.
Архив Русской Революции. Т. V. Берлин, 1922. С. 256-257.
Шамбаров В.Е. Белогвардейщина. М, 2002. С. 148-149.
Свободная Речь. 1919. ?137, 2б (8) июня. С. 2.
Архив Русской Революции. Т. XII. Берлин, 1923. С. 91.
"Спасский ИТ. Иностранные и русские ордена до 1917 года. Л., 1963. С. 51.
Впервые воспоминания А.Г. Шкуро под названием были в Буэнос-Айресе (Аргентина) в 1961 году.
Шкуро А.Г. Записки Белого Партизана. М., 1991. Предисловия. С. 7.
Бетел Николас. Последняя тайна. Совершенно секретно. 1990. ? 6. С. 23-26.
Алферьев Б., Крук В. Походный атаман батька фон Панвиц. Коммерческий Вестник. М., 1997. С. 116-117.
Из доклада Ольги Николаевны Куликовской-Романовой. В сб. Лиенц - Казачья Голгофа. Монреаль, 1996. С. 244.
Литературная Россия. 1998. N 4. С. 13.

Журнал "Русский паломник". 2004. N 29.

31 мая 1945 года в австрийском городе Юдинбурге представители советского командования приняли от союзников-англичан группу пленников, на большинстве из которых были генеральские мундиры войск СС.Под усиленной охраной их препроводили в одно из административных зданий местного металлургического завода, где содержали несколько дней, а затем специально присланным самолетом переправили в Москву.
Среди прочих на борту находился, как значилось в сопроводительных документах, и «Шкуро А.Г., бывший генерал-лейтенант Белой армии, один из главарей вооруженных белогвардейских формирований в период Гражданской войны». Не так мечтал возвратитьсяв город своей юности выпускник 3-го Московского кадетского корпуса, совсем не так...

БУНТАРЬ И ЛОВЕЛАС

АНДРЕЙ Григорьевич Шкура родился 19 февраля 1886 года в Екатеринодаре, в семье полковника Кубанского казачьего войска. Через двадцать восемь лет, в самом начале Первой мировой войны, государь император, утверждая списки представленных к награждению почетным Георгиевским оружием, посетовал на не совсем благозвучную фамилию героя, на которой невольно задержалось его внимание. И тут же высочайше повелел изменить ее.
Так казачий офицер монаршей волей в одночасье был превращен в Шкуро. Что, впрочем, не избавило его от довольно туповатых издевок и злых насмешек со стороны завистников и врагов, которых у лихого рубаки с избытком хватало на протяжении всей его бурной жизни.
Потомственный дворянин и казак, он с младых ногтей под присмотром родителя готовил себя к ратной службе престолу и Отечеству. Поступление в один из столичных кадетских корпусов стало первым шагом на пути к воплощению юношеских грез. Учеба шла своим чередом, но тут совсем некстати в стране разразилась революция 1905 года.
«Всеобщее беспредметное недовольство в обществе проникло и в кадетские головы, - уже находясь в эмиграции, не без иронии вспоминал Андрей Григорьевич о том времени в своих . - Мы перешли в оппозицию к начальству, постепенно усиливавшуюся на почве бестактности некоторых педагогов. Дело обострилось вопросом о неудовлетворительном качестве подаваемых котлет, началось брожение умов. Я написал обличительные стихи против начальства, которые с большим воодушевлением читал перед однокашниками. 3 октября произошел кадетский бунт. Мы переломали парты и скамейки, побили лампы, прогнали преподавателей, разгромили квартиру директора корпуса и бушевали целую ночь. К утру наш дух протеста иссяк за отсутствием дальнейших объектов разрушения. Начались репрессии…».

Шкуро в числе нескольких главных зачинщиков беспорядков отчислили из корпуса. Правда, опала продлилась всего месяц, по прошествии которого смутьяна восстановили в стенах альма-матер. Искупая собственную вину, вольнодумец превратился в одного из самых прилежных учеников и после блестящей сдачи выпускных экзаменов был вне конкурса зачислен в Николаевское кавалерийское училище.
В 1907 году он выпускается хорунжим в 1-й Уманский казачий полк, по прибытии в который сразу пишет рапорт и отправляется «охотником» на персидскую границу. Беспокойная, полная опасностей и приключений служба на «линии», как никакая иная, соответствует его характеру, дает выход неуемной энергии молодого офицера. Несколько успешно проведенных засад на караваны и стычек с сопровождавшими их контрабандистами не только создают ему репутацию бесстрашного и удачливого командира, но и приносят первую награду - орден Св.Станислава 3-й степени.
Возвратившись в родные края в ореоле заслуженной славы, Шкуро поначалу предался безудержным кутежам и амурным приключениям. Но, как это было принято у казаков в подобных случаях, отцовская нагайка пару раз прогулялась по спине зарвавшегося повесы, и он остепенился. А через какое-то время даже женился на дочери директора народных училищ Ставропольской губернии. В качестве свадебного путешествия молодые супруги совершили вояж по Бельгии и Германии.
Но тихая и размеренная семейная жизнь никогда не прельщала Андрея Григорьевича.
И потому, едва лишь в воздухе запахло порохом, он без особых сожалений оставил домашний очаг и отправился к месту нового назначения - в 3-й Хоперский казачий полк, в составе которого и встретил Первую мировую войну.

«БРАЛИ РУССКИЕ БРИГАДЫ ГАЛИЦИЙСКИЕ ПОЛЯ…»

ОСЕНЬЮ 1914 года южнее Варшавы разгорелись ожесточенные бои, вошедшие в историю как битва на Висле и Сане. Поначалу русские вынуждены были отступить под напором превосходящих сил противника. Но, перегруппировавшись, перешли в решительное контрнаступление. Хоперцы, действовавшие в составе 3-й армии генерала Радко-Дмитриева, прославившегося еще во время Балканской войны, получили задачу поддержать пехотные полки, наносившие удар по городу Тарнов.
«Наш эшелон подошел в самый разгар боя, - описывал Шкуро события тех дней. - Без мостков, в чистом поле выпрыгнули мои молодцы верхом из вагонов. С места в конном строю помчались мы в конную атаку на немецкую гвардию и австрийскую пехоту, врубились в неприятельские цепи. Дрались как черти, раздавая во все стороны страшные удары. Враг не выдержал, побежал. Мы пустились в преследование, забирая массы пленных. Гнали в глубь Галиции до замка Потоцкого близ Сенявы».

Контрнаступление русских стремительно развивалось. Действуя на его острие, Хоперский казачий полк на лошадях вплавь переправился через реку Сан, углубляясь в расположение неприятеля. Командуя передовым разъездом из семнадцати казаков, хорунжий Шкуро внезапно столкнулся с эскадроном немецких гвардейских гусар и, не смотря на более чем десятикратное превосходство противника, смело атаковал их. Не выдержав такого напора, германцы обратились в бегство. Казаки захватили в плен двух офицеров, сорок восемь кавалеристов и два исправных пулемета с полным боекомплектом. За это дело Андрей Григорьевич был удостоен ордена Св.Анны 4-й степени на шашку с красным темляком.
А вскоре опять отличился: командуя сотней при штурме австрийских позиций у города Радом, захватил артиллерийскую батарею, пленил две роты и пулеметный взвод с исправным вооружением. Именно после этих побед на прославившегося своей лихостью сотника ушло представление к Георгиевскому оружию.
Есть еще один весьма интересный исторический факт: в эти же дни и в тех же местах практически бок о бок с хоперцами сражался 18-й Северский драгунский полк, где во взводе поручика Улагая блеснул своей отвагой и геройством унтер-офицер Семен Буденный, получивший в битве на Висле свой первый Георгиевский крест. Пройдет пять лет, и массы конников под командованием Шкуро и Буденного сойдутся в кровавой сече на полях братоубийственной Гражданской войны. Только будут тогда Георгиевские кавалеры стоять по разные стороны линии фронта…

После успешной Варшавско-Ивангородской операции, в ходе которой была освобождена почти вся «русская Польша» и занята Галиция, положение на Юго-Западном фронте стабилизировалось. Всю зиму 1914/1915 годов противостоящие друг другу армии восполняли потери, производили перегруппировку сил, готовились к летней кампании, которая обещала быть не менее ожесточенной.
Увы, 1915 год стал для русских годом «великого отступления». Пересмотрев свои стратегические планы, германский генштаб сумел скрытно подготовить мощный удар с плацдарма в Прибалтике во фланг Юго-Западному фронту. И затем, развивая его на Барановичи и Минск, создать угрозу окружения нескольким русским армиям, ведущим тяжелые позиционные бои в Галиции и под Варшавой. Их положение усугублялось острой нехваткой артиллерийских боеприпасов, почувствовав которую, немцы стали под прикрытием пехотных подразделений выводить свои батареи на открытые позиции и вести огонь прямой наводкой с расстояния одного-двух километров. Русские отвечали чем могли: в кавалерийских полках стали создаваться летучие пулеметные команды, которые с огромным риском для себя совершали дерзкие налеты на вражеских артиллеристов. Одну из таких команд вызвался возглавить казачий офицер Шкуро.
В боях, разгоревшихся под местечком Таржимехи, он со своими казаками-пулеметчиками под сильнейшим артиллерийским огнем вылетел во фланг цепям германской пехоты и поддерживающим наступление трем батареям, поливая их огнем из «максимов». В завязавшейся жестокой перестрелке Андрей Григорьевич едва не погиб: пуля ударилась в рукоять висевшего на поясе черкески кинжала и, отклонившись, по касательной вспорола брюшину. Зажимающего рану сотника казаки с трудом сумели вынести из-под огня к своим. Но атака на позиции полка была сорвана.
Выходящие из-под удара, ведущие кровопролитные арьергардные бои русские армии сумели остановить преследующего их противника лишь в Полесье, закрепившись вдоль берегов белорусских рек и речушек. Несмотря на потерю значительной территории, разгромленными они себя не считали. Германское командование также было вынуждено констатировать: «Цель кампании не достигнута. Русские вырвались из клещей, совершив организованный фронтальный отход в желательном для них направлении» . Признание врага, как известно, дорогого стоит!

КОМАНДИР «ВОЛЧЬЕЙ СОТНИ»

НА ФРОНТЕ вновь установилось затишье. Еще не вполне оправившийся от раны, Шкуро больше страдал от вынужденного безделья позиционной войны, которого никак не принимала его кипучая натура. И в голове офицера созрел дерзкий план: раз уж так получилось, что враг вторгся в пределы Российской империи, то почему бы, по примеру войны 1812 года, не развернуть у него в тылу партизанское движение?!

В середине осени 1915 года на стол командующего фронтом лег рапорт Андрея Григорьевича, произведенного к тому времени в есаулы, с предложением «отрядить его с партией казаков терзать тылы и коммуникации противника». Идея пришлась командованию по душе. И вскоре Кубанский конный отряд особого назначения приступил к действиям за линией фронта.
Сформировав его из самых отчаянных сорви-голов, каждый из которых был под стать своему командиру, есаул самолично ввел для отряда и необычные отличительные знаки: к черным кубанкам его казаков был приторочен волчий хвост, а на самоучрежденном черном отрядном знамени красовалась оскаленная волчья пасть. Потому за «Кубанским особого назначения…» сразу же закрепилось и неофициальное название - «волчья сотня». Начальство на такой маскарад смотрело сквозь пальцы: лишь бы дело делали…

Волчья сотня

При первом налете кубанцы истребили полторы сотни немцев, захватили шесть пулеметов и три десятка пленных. Сдав трофеи, «волчья сотня» ушла в более продолжительный рейд по немецким тылам, во время которого среди прочих удачных наскоков под покровом сумерек и метели внезапно атаковала поселок Нобель, где располагался штаб германской пехотной дивизии, уволокла в зимнюю ночь ее командира и нескольких штабных офицеров. Немцев охватила паника. Срочно стали планироваться и предприниматься меры противодействия лихим партизанским набегам. Но Шкуро, несмотря ни на что, продолжал гулять по вражеским тылам в лесах Минской губернии.
Его опытом заинтересовались в Ставке Верховного главнокомандующего русской армией, где накануне 1916 года для общего руководства партизанскими действиями в спешном порядке был сформирован штаб походного атамана казачьих войск. Номинально его возглавил великий князь Борис Владимирович, непосредственное же руководство летучими кавалерийскими отрядами возлагалось на полковника Богаевского. Всего при каждой кавалерийской и казачьей дивизии было сформировано 50 отрядов численностью от 60 до 200 сабель, которые, вдохновленные примером «волчьей сотни», отправились во вражеский тыл в полосе Западного и Юго-Западного фронтов.

И все же настоящей партизанской войны зимой 1915/1916 годов русским развернуть не удалось. Ее организаторы, слепо копируя опыт войны 1812 года, не учли одной особенности: отряды Давыдова, Фигнера, Сеславина и других лихих офицеров-кавалеристов действовали на растянутых коммуникациях противника и при отсутствии сплошной линии фронта. А в 1915 году враг захватил только приграничные районы, которые, оставаясь прифронтовой полосой, были густо насыщены его войсками. Местное население в таких условиях подключить к вооруженной борьбе было весьма проблематично.
Отряд Шкуро и подобные ему стали, по сути, не партизанскими формированиями, а прообразом будущих диверсионных групп «коммандос». Но действующими без единого плана, не по выявленным важнейшим целям, а нанося удары куда придется и как получится. После первых удачных набегов немцы повышали бдительность, скрытно проникнуть в глубину их расположения уже не получалось, и дело зачастую ограничивалось лишь стычками на аванпостах.
Поняв бесперспективность подобной затеи, русское командование весной 1916 года отдало приказ о расформировании этих отрядов. Андрею Григорьевичу не удалось стяжать лавры второго Дениса Давыдова. Но славу и популярность среди казаков, а главное - боевой опыт приобрел огромный. И с успехом использовал его позже, во время знаменитого Брусиловского прорыва, совершив многокилометровый рейд по тылам австрийской армии во главе кавалерийского отряда, основу которого составляла все та же «волчья сотня», готовая ринуться за своим командиром хоть к черту в пасть.

В начале февраля 1917 года отряд Шкуро перебросили на Кавказский фронт. По дороге в Хамадан, где располагался штаб 1-го Кавказского кавалерийского корпуса генерала Баратова, Александру Григорьевичу и его подчиненным пришлось отбиваться от нового для них врага - разномастных партийных агитаторов, пытавшихся склонить казаков к дезертирству и измене присяге. Разговор с политическими болтунами у фронтовиков был коротким: агитаторов выслушивали с неизменным вниманием, после чего пороли нагайками и сдавали на руки полиции. В порту Энзели группа «революционных» матросов попыталась воспрепятствовать загрузке отряда на пароход. После традиционной в таких случаях экзекуции «волчья сотня» поставила отлупленных морячков на колени и заставила их на потеху портовой публике пропеть «Боже, Царя храни».
Не мудрено, что после таких выходок за Шкуро и его подчиненными потянулась слава «махровых контрреволюционеров».

Впрочем, он тогда мало обращал внимания на подобные, как ему казалось, мелочи. Впереди его ждали более серьезные и ответственные дела. Прибыв к месту назначения, он со своим отрядом сразу же был включен генералом Баратовым в авангард Кавказского кавалерийского корпуса, готовившегося к наступлению. Оно началось в последние дни февраля 1917 года. Разгромив османов в боях у Синнаха и под Мнантагом, казаки, совершив стремительный четырехсоткилометровый марш, соединились с английскими дивизиями генерала Мода у местечка Кизыл Рабат. Это было последнее крупное сражение Первой мировой войны с участием русских армий, в результате которого османская Порта потеряла всю южную часть Ирака.
Неумолимо приближалась осень. В октябре в России, раздираемой политическими страстями, грянула революция. А вскоре после нее страна погрузилась в хаос Гражданской войны.

РОССИЯ, КРОВЬЮ УМЫТАЯ

ЛИШЬ в середине весны 1918 года Шкуро, дослужившийся к концу войны до полковничьих погон, с многочисленными приключениями сумел добраться из Персии до Кисловодска. К тому времени на Северном Кавказе уже была образована Кубано-Черноморская Советская республика, которой пришлось воевать сразу на два фронта.
С запада и севера наступали немцы, с северо-востока поднимала голову Добровольческая армия, изрядно потрепанная в мартовских боях за Екатеринодар, но быстро восстанавливающая боеспособность за счет офицеров и юнкеров, стекавшихся в нее со всей России.
В этих условиях главком вооруженными силами новоиспеченного советского государственного образования Александр Автономов пытался сформировать из кубанских и донских станичников регулярные части Красной Армии, которые должны были встать на пути германских дивизий. Возглавить их бывший казачий сотник предложил генералам Рузскому и Радко-Дмитриеву, находившимся на тот период в Пятигорске. Те ответили: «Воевать с немцами будем, командование примем в любое время, но при двух условиях: если будет дисциплина и если не заставят повернуть штыки против Добрармии Деникина». Автономов обещал и то и другое. Но, естественно, своих обещаний не выполнил.
Полковник Шкуро, которому было не привыкать тупить шашку о немецкие головы, тоже откликнулся на этот призыв большевиков и некоторое время числился у них на службе. Но быстро разобрался, в какую сторону ветер дует. На Кубани, которую наводнили бежавшие от немцев отряды украинской Красной гвардии и моряков Черноморского флота, стали твориться страшные вещи. Развернулся настоящий террор против казачества: истреблялись офицеры, осквернялись церкви, шли повальные реквизиции и грабежи. Ответные стихийные выступления казаков тут же объявлялись контрреволюционными мятежами и подавлялись без всякой жалости, а зачастую - с неоправданной жестокостью. То же самое творилось на Дону, да и по всему Северному Кавказу.

И Шкуро решился: собрав в станице Баталпашинской нескольких сослуживцев по 3-му Хоперскому полку, он объявил им о создании Южной Кубанской армии, немедленно начинающей боевые действия против красных. То, что армия вместе со своим командующим насчитывала всего лишь четырнадцать человек, Шкуро ничуть не смущало. Он справедливо полагал, что под его знамена встанут не сотни, тысячи казаков, стоит лишь начать. Так оно и получилось.
Первыми на зов своего вожака слетелись кубанцы-фронтовики из «волчьей сотни». Обрастая, словно снежный ком, выходцами из Баталпашинской, Суворовской, Бугурустанской и других станиц, отряд развернул партизанские действия в междуречье Кубани и Терека. Когда его силы еще более возросли, Шкуро вышиб красных из Кисловодска, где объявил единственной законной властью… себя! И даже пустил в ход собственную валюту - «шкуринки», использовав для этого этикетки от минеральной воды и лимонада. Настоящие же дензнаки, в обилии захваченные в сейфах и подвалах кисловодского казначейства, перекочевали в отрядный обоз.
Руководство Кубано-Черноморской Советской республики было в шоке от такой наглости казачьего полковника. Против Шкуро стали стягиваться серьезные силы красных из Пятигорска, Армавира и Астрахани. Не дожидаясь их сосредоточения, Андрей Григорьевич протрубил своим казакам поход. И его войско, привычное к кочевой жизни, ринулось на Ставрополь, устанавливая свои порядки в ненадолго занимаемых городах и станицах.
Во время этого марша отряд Шкуро вывел из Минеральных Вод огромный обоз застрявших там курортников-«буржуев», несколько месяцев живущих в ожидании красноармейской расправы и уже потерявших всякую надежду на избавление. Среди спасенных оказались семейства князей Голицыных, Волконских, Оболенских, графов Воронцовых-Дашковых, Бенкендорфа, Мусина-Пушкина, промышленников-миллионеров Нобеля, Гукасова, Манташева, Рябушинского и других. Эти люди, с полным на то основанием полагавшие себя обязанными жизнью Андрею Григорьевичу, в последующем обеспечили ему безбедное существование в эмиграции, щедро оплачивая все кутежи и авантюрные похождения «белого партизана» в европейских столицах.

Но все это будет позже. А в начале лета 1918 года Шкуро, идущий на соединение с Добровольческой армией Деникина, решил преподнести ему на блюдечке Ставрополь. Разбив красноармейские отряды под селами Кугульта и Донское, он отправил в город тело захваченного и казненного комиссара Петрова с ультиматумом о сдаче, грозя в случае неповиновения стереть в порошок столицу края огнем артиллерии. Что было блефом чистой воды: армия «кубанского Платова» располагала всего лишь двумя бутафорскими орудиями, абсолютно не пригодными для реальной стрельбы. Но среди большевистского руководства в Ставрополе началась паника. И город был оставлен красными без боя.
Соединившись с Деникиным, Шкуро безоговорочно перешел в его подчинение. И за такую лояльность был произведен в генерал-майоры, в обход других генералов-«добровольцев», более старших чинами и возрастом, получив под командование кавалерийскую дивизию, а чуть позже и корпус. В мае 1919 года на его черную черкеску легли генерал-лейтенантские погоны, а еще через полгода он стал командующим Кубанской армией - одной из основных составляющих Вооруженных сил Юга России. Было командарму всего тридцать четыре года!

Генерал Шкуро с женой. Киев. 1919 г.

Впрочем, особыми полководческими талантами Андрей Григорьевич не выделялся, оставаясь, несмотря на все высокие звания и должности, всего лишь лихим рубакой-кавалеристом. «Я в вашей стратегии, господа, ни черта не смыслю, - часто слышали от Шкуро офицеры его штаба. - С бумагами и планами разбирайтесь сами. Вот хороший набег сделать - это я умею!».
Тут он действительно был непревзойденным мастером. Своих казаков он не посылал в атаку, а водил лично! В летнее-осенних боях 1918 года конница Шкуро нанесла жестокое поражение 11-й армии красных. Зимой вместе с частями генералов Улагая и Врангеля заняла Пятигорск, Минеральные Воды и Владикавказ, после чего была переброшена на Дон. Там, действуя совместно с донцами генерала Мамонтова, кубанцы Шкуро весной 1919 года разбили красных конников Думенко, отбросив их к Царицыну. После чего асфальтовым катком прошлись по тылам 13-й армии большевиков, стремительно приближаясь к Днепру и отсекая от основных сил всю крымско-азовскую группировку большевиков.

Шеврон «волчьего» полка

В ходе Гражданской войны на юге наметился коренной перелом. В штабах деникинских армий планировался поход на Москву. 8 августа конница Шкуро и Мамонтова, прорвав фронт, ушла в глубокий рейд по красным тылам, внося панику и сумятицу в ряды красных. Двигающиеся следом полки Кутепова и Май-Маевского закрепляли успех. В середине сентября кавкорпус Шкуро форсировал Дон в районе станции Лиски (ныне Георгиу-Деж), где разгорелось ожесточенное сражение с частями 8-й армии, в котором Александр Григорьевич получил тяжелую контузию. Ценою страшных потерь его казакам удалось1 октября занять Воронеж, захватив 13 тыс. пленных, 35 орудий и многочисленные склады военной амуниции и боеприпасов. Это был пик успехов белогвардейских армий на юге страны.

Но навстречу уже выдвигалась спешно перебрасываемая под Воронеж красная конница Буденного. Три недели под городом продолжались тяжелые бои, в результате которых части Шкуро были полностью обескровлены и отступили за Дон. Потом отход деникинцев по всему фронту превратился в бегство, закончившееся лишь в Крыму, где Антон Иванович передал общее командование армией генералу Врангелю, отбыв в Европу на борту английского эсминца.
С новым командующим у Шкуро отношения, мягко говоря, не сложились. Прекрасно осознавая, что все летит в тартарары и ни на какую амнистию у красных ему рассчитывать не приходится, Шкуро в Крыму пустился во все тяжкие, ежедневно предаваясь главному русском пороку - пьянству. В конце концов «черному барону» надоели загулы буйного казачьего генерала.
И Врангель решил избавиться от Шкуро, определив его… своим дипломатическим представителем в Европе! Кто был более шокирован таким назначение - сам посланник или европейские столицы - сказать трудно. Но оно позволило Андрею Григорьевичу вовремя убраться с полуострова и сохранить собственную жизнь. Да еще и обзавестись высоким английским орденом Бани, которым МИД Туманного Альбиона поспешил отметить новоиспеченного дипломата!

ОТ ЧЕРНОЙ ЧЕРКЕСКИ К ЧЕРНОМУ МУНДИРУ

ПОСЛЕ эвакуации остатков врангелевской армии из Крыма Андрей Григорьевич остался не у дел. Но не без средств к существованию, регулярно получая щедрые подношения от дворян и промышленников, спасенных им в Минеральных Водах. Что позволяло ему несколько лет шумно кутить в самых дорогих ресторанах Парижа и Берлина. Но в середине 20-х годов, после признания большинством европейских стран Советской России и потери последних надежд на организацию «освободительного похода», этот золотой ручеек иссяк.
Оказавшиеся в эмиграции офицеры, те, кто не желал продолжать вооруженную борьбу против Советской России, устраивались кто кем мог — журналистами, шоферами, швейцарами в гостиницах. Потомственный дворянин и казачий генерал считал ниже своего достоинства предаваться подобным занятиям. К тому же единственное, что он умел хорошо делать в этой жизни, так это держаться в седле и владеть шашкой.
А еще была в нем тяга к театральности, яркой позе, шумному успеху у толпы. И Шкуро нашел себя в качестве…циркового артиста! Сколоченная им труппа из бывших сослуживцев-казаков несколько лет с неизменным успехом гастролировала по Европе. Причем сам Андрей Григорьевич выступал не только в качестве антрепренера, но и наездника, в пятьдесят с хвостиком поражая публику чудесами вольтижировки. На цирковой арене его и застало известие о начале Второй мировой войны.

Планируя «восточный поход», руководство Третьего рейха и командование вермахта не обошли своим вниманием и вопрос о возможности привлечения к вооруженной борьбе против СССР белоэмигрантов, в первую очередь - казаков. Уже первые месяцы Великой Отечественной войны показали, что эти планы вполне реальны.

Генерал А.Г. Шкуро среди офицеров 15-го казачьего корпуса. Югославия

В конце октября 1941 года командующий тыловым районом группы армий «Центр» генерал фон Шенкендорф отрапортовал о создании из военнопленных первого казачьего эскадрона. Летом 1942 года на советско-германском фронте на стороне немцев уже сражались казачьи полки «Платов» (17-я армия), «Юнгшульц» (1-я танковая группа), 1-й лейб-гвардии Атаманский, 3-й Донской, 4-й и 5-й Кубанские, 6-й и 7-й Сводно-казачьи, сведенные позже в 1-ю кавалерийскую дивизию под командованием генерала Гельмута фон Панвица. К марту 1943 года в составе вермахта насчитывалось 20 казачьих кавалерийских и пластунских полков общей численностью 25 тысяч сабель и штыков. Сражались они не только против регулярных частей Красной Армии, но и с особым успехом применялись против белорусских и югославских партизан, вооруженных отрядов Сопротивления на территории Польши и Франции.

Летом 1943 года, после ряда крупных поражений на фронте, немцам потребовался «казачий вождь» с громкой фамилией, способный своим приходом на службу «тысячелетнему рейху» подтвердить правильность выбора прогерманской ориентации простыми казаками. На эту роль был выбран бывший атаман Всевеликого Войска Донского Петр Николаевич Краснов.
Возглавив управление по делам казаков восточного министерства Третьего рейха, атаман предложил присоединиться к нему и генералу Шкуро. Андрей Григорьевич немедленно примчался на зов боевого товарища. Герой кубанцев был назначен Красновым ответственным за подготовку резервов для казачьих частей. Одновременно рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер произвел Шкуро в группенфюреры своего «черного ордена», что равнялось чину армейского генерал-лейтенанта.

Поначалу Андрей Григорьевич с присущей ему энергией взялся за порученное дело: опубликовал в издаваемой в Берлине газете «Казачья лава» свое воззвание к казакам, посетил Прагу, Вену и Линц, призывая казачью молодежь, еще не надевшую мундиров, побыстрее включиться «в борьбу за освобождение Родины», ездил инспектировать казачьи части, готовившиеся к отправке на фронт. И вот тут у него начались конфликты с немецким командованием. О чем мог рассказать лихой рубака не чаявшим в нем души казакам, готовившимся воевать на стороне немцев? Правильно, о том, как рубал немецкие головы в Галиции и Полесье, как крошил германских союзников - турок в Закавказье! Все закончилось тем, что Гиммлер вынужден был отдать распоряжение не пускать Шкуро в расположение казачьих частей для публичных выступлений.
И генерал опять начал куролесить! Только если раньше Андрей Григорьевич гулял от широты души и нерастраченной удали, то теперь - от безысходности и осознания приближающегося конца. Прикрепив к черному эсэсовскому мундиру с петлицами группенфюрера казачьи генерал-лейтенантские погоны, нацепив на грудь все ордена, полученные в императорской и Белой армиях и повесив на пояс Георгиевскую шашку, он, изрядно подвыпив, шатался по берлинским улицам, вводя в шоковое состояние все встречные патрули и военных. Педантичных немцев брала оторопь: ни в одной инструкции не сказано, как они должны приветствовать и приветствовать ли вообще генерал-лейтенанта СС, носящего один из высших орденов вражеской державы! Тем более что все документы у этого генерала были подлинные…

Война между тем приближалась к своему завершению, а гитлеровская Германия - к краху. Остатки казачьих частей сосредоточивались на побережье Адриатического моря. Откуда бесславным маршем перебрались в Австрию, где к ним присоединился атаман Краснов со своими штабными офицерами и генералами, в числе которых был и Шкуро. 26 мая 1945 года казачьи части были разоружены 78-й британской дивизией генерала Арбутнота. А через несколько дней последовало распоряжение маршала Александера о передаче атамана и его ближайших сподвижников представителям советского командования…
...17 января 1947 года на последних полосах газет «Правда» и «Известия» было опубликовано короткое сообщение Военной коллегии Верховного суда СССР, которая «приговорила агентов германской разведки, бывших главарей вооруженных белогвардейских частей в период Гражданской войны атамана Краснова П.Н., генералов Белой армии Шкуро А.Г., князя Султан Килыч-Гирея, Краснова С.Н., Доманова Т.И. и генерала германской армии эсесовца фон Панвица к смертной казни через повешение. Приговор приведен в исполнение».
Сведений о месте захоронения казненных нет ни в одном из архивных документов. «Записки белого партизана», вышедшие в Буэнос-Айресе в 1961 году - все, что осталось от Андрея Григорьевича Шкуро, имя которого долгое время не только было одним из символов кровавой русской смуты, но и олицетворяло лихость, удаль и геройство кубанского казачества.