Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

У меня ассоциируется.
Мне иногда кажется, что это чисто питерско-ленингр­­адская­­ школа. Отстраненность и холодность.

Может, это и школа. А еще, также и "в защиту питерцев-ленингр­адцев"­ в этом смысле, и вообще людей, кажущихся такими - отстраненность или видимость холодности иногда возникает, на мой взгляд, когда соприкосновение с чувствами болезненно, поэтому человек от них пытается отстраниться, но это не значит, что он "холодный". Он может так восприниматься окружающими.
Вот очень лиричное, по-моему, стихотворение Бродского, о Ленинграде:

Вот я вновь посетил
эту местность любви, полуостров заводов,
парадиз мастерских и аркадию фабрик,
рай речный пароходов,
я опять прошептал:
вот я снова в младенческих ларах.
Вот я вновь пробежал Малой Охтой сквозь тысячу арок.

Предо мною река
распласталась под каменно-угольным дымом,
за спиною трамвай
прогремел на мосту невредимом,
и кирпичных оград
просветлела внезапно угрюмость.
Добрый день, вот мы встретились, бедная юность.

Джаз предместий приветствует нас,
слышишь трубы предместий,
золотой диксиленд
в черных кепках прекрасный, прелестный,
не душа и не плоть --
чья-то тень над родным патефоном,
словно платье твое вдруг подброшено вверх саксофоном.

В ярко-красном кашне
и в плаще в подворотнях, в парадных
ты стоишь на виду
на мосту возле лет безвозвратных,
прижимая к лицу недопитый стакан лимонада,
и ревет позади дорогая труба комбината.

Добрый день. Ну и встреча у нас.
До чего ты бесплотна:
рядом новый закат
гонит вдаль огневые полотна.
До чего ты бедна. Столько лет,
а промчались напрасно.
Добрый день, моя юность. Боже мой, до чего ты прекрасна.

По замерзшим холмам
молчаливо несутся борзые,
среди красных болот
возникают гудки поездные,
на пустое шоссе,
пропадая в дыму редколесья,
вылетают такси, и осины глядят в поднебесье.

Это наша зима.
Современный фонарь смотрит мертвенным оком,
предо мною горят
ослепительно тысячи окон.
Возвышаю свой крик,
чтоб с домами ему не столкнуться:
это наша зима все не может обратно вернуться.

Не до смерти ли, нет,
мы ее не найдем, не находим.
От рожденья на свет
ежедневно куда-то уходим,
словно кто-то вдали
в новостройках прекрасно играет.
Разбегаемся все. Только смерть нас одна собирает.

Значит, нету разлук.
Существует громадная встреча.
Значит, кто-то нас вдруг
в темноте обнимает за плечи,
и полны темноты,
и полны темноты и покоя,
мы все вместе стоим над холодной блестящей рекою.

Как легко нам дышать,
оттого, что подобно растенью
в чьей-то жизни чужой
мы становимся светом и тенью
или больше того --
оттого, что мы все потеряем,
отбегая навек, мы становимся смертью и раем.

Вот я вновь прохожу
в том же светлом раю -- с остановки налево,
предо мною бежит,
закрываясь ладонями, новая Ева,
ярко-красный Адам
вдалеке появляется в арках,
невский ветер звенит заунывно в развешанных арфах.

Как стремительна жизнь
в черно-белом раю новостроек.
Обвивается змей,
и безмолвствует небо героик,
ледяная гора
неподвижно блестит у фонтана,
вьется утренний снег, и машины летят неустанно.

Неужели не я,
освещенный тремя фонарями,
столько лет в темноте
по осколкам бежал пустырями,
и сиянье небес
у подъемного крана клубилось?
Неужели не я? Что-то здесь навсегда изменилось.

Кто-то новый царит,
безымянный, прекрасный, всесильный,
над отчизной горит,
разливается свет темно-синий,
и в глазах у борзых
шелестят фонари -- по цветочку,
кто-то вечно идет возле новых домов в одиночку.

Значит, нету разлук.
Значит, зря мы просили прощенья
у своих мертвецов.
Значит, нет для зимы возвращенья.
Остается одно:
по земле проходить бестревожно.
Невозможно отстать. Обгонять -- только это возможно.

То, куда мы спешим,
этот ад или райское место,
или попросту мрак,
темнота, это все неизвестно,
дорогая страна,
постоянный предмет воспеванья,
не любовь ли она? Нет, она не имеет названья.

Это -- вечная жизнь:
поразительный мост, неумолчное слово,
проплыванье баржи,
оживленье любви, убиванье былого,
пароходов огни
и сиянье витрин, звон трамваев далеких,
плеск холодной воды возле брюк твоих вечношироких.

Поздравляю себя
с этой ранней находкой, с тобою,
поздравляю себя
с удивительно горькой судьбою,
с этой вечной рекой,
с этим небом в прекрасных осинах,
с описаньем утрат за безмолвной толпой магазинов.

Не жилец этих мест,
не мертвец, а какой-то посредник,
совершенно один,
ты кричишь о себе напоследок:
никого не узнал,
обознался, забыл, обманулся,
слава Богу, зима. Значит, я никуда не вернулся.

Слава Богу, чужой.
Никого я здесь не обвиняю.
Ничего не узнать.
Я иду, тороплюсь, обгоняю.
Как легко мне теперь,
оттого, что ни с кем не расстался.
Слава Богу, что я на земле без отчизны остался.

Поздравляю себя!
Сколько лет проживу, ничего мне не надо.
Сколько лет проживу,
сколько дам на стакан лимонада.
Сколько раз я вернусь --
но уже не вернусь -- словно дом запираю,
сколько дам я за грусть от кирпичной трубы и собачьего лая.

Иосиф Бродский - это один из любимых поэтов современности. Наиболее известные стихотворения знает вся образованная молодежь. Цитаты из его произведений и писем разлетаются в социальных сетях. И. Бродский оставил России огромное количество шедевральных стихотворений.

И. Бродского

Родился Иосиф Бродский в Ленинграде, в 1940 году. С детства он преклонялся перед мистической атмосферой Петербурга: мокрые улицы, музеи... Все это оставило свой отпечаток на творчестве и характере И. Бродского.

Его имя (а назвали Бродского в честь Сталина) послужило некоей жизненной иронией, так как поэт не принимал советскую власть (это легко заметить, если сделать Бродского). Уже в 15 лет Иосиф проявил себя как самый что ни на есть строптивый ребенок. Из-за постоянной пропаганды идеологии он ушел из школы после 8-го класса и начал работать.

И. Бродский постоянно читал. Ему хотелось впитать в себя все, что есть в мире. Он изучал языки, в частности английский и польский.

Сам И. Бродский говорил, что начал писать стихи в 18 лет, однако любители его творчества подозревают, что это началось раньше. Сам он очень любил поэзию и считал необходимым периодически показывать уважение к и Рильке.

Суд и ссылка

Февраль, 1964 год. Иосифа Бродского вдруг арестовывают, но за что? За тунеядство, т. е. за жизнь за чужой счет. Возможно, сейчас нам это покажется странным, но в советское время это было действительно уголовно наказуемым проступком. Поэта ссылают в небольшую деревню Архангельской области для работы в колхозе "Данилевский". Сначала Бродский был обычным и выполнял самую тяжелую работу. Но позже по состоянию здоровья он становится фотографом.

И. Бродского из ссылки выпускают досрочно, он возвращается в Ленинград и пытается снова начать писать стихи. Однако цензура не пропускает их в печать. За это время И. Бродскому, уже известном в литературных кругах человеку, удалось напечатать всего лишь 4 стихотворения.

В 1972 году поэт вынужден покинуть Россию и уехать жить в Америку. Там он получает Нобелевскую премию по литературе, публикует сборники своих стихов. Умирает он в Нью-Йорке.

Творчество И. Бродского

1972 год знаменует новый этап в творчестве и жизни И. Бродского. Как уже говорилось выше, в 1986 году он получает Нобелевскую премию по литературе за сборник эссе "Меньше единицы". Это не единственный сборник эссе Бродского. Примерно в то же время вышел еще один - "Набережная неисцелимых". Помимо эссе, творчеством И. Бродского являются многочисленные переводы и пьесы.

В 1972 году выходят сборники "Конец прекрасной эпохи" и "Часть речи", а в 1987-м - "Урания" и "В окрестностях Атлантиды: новые стихи".

Анализ стихотворения Бродского "Не выходи из комнаты"

Это одно из самых известных стихотворений поэта. Оно пронизано темой советской власти. Основная идея: лучше всего похоронить себя в стенах комнаты, чем поддаваться искушениям внешнего мира. Причем это касается не всех. Стихотворение написано для которые по ночам ведут антиправительственные разговоры, содержат любовниц, а днем выходят и кричат о любви к власти Советского Союза, а также доносят на других. Также стихотворение обращено к тем, кто хочет быть свободным, но не может себе этого позволить.

И. Бродский в стихах рекомендует всем, кто любит рассуждать о свободе, о положении личности в современном мире, отказаться от небольших радостей. Это главное, на что нужно обратить внимание, если вы делаете анализ стихотворения Бродского. Пусть они попробуют выгнать "живую милку", т. е. девушку, зашедшую в гости. Ведь как можно принимать ее в доме, если она не является законной женой? "Не вызывай мотора", т. е. такси, ведь среднестатистический гражданин СССР не может себе этого позволить.

"На улице, чай, не Франция" - иронически подмечает Бродский ("Не выходи из комнаты"). Анализ стихотворения, приведенного нами, раскрывает основные позиции поэта и его мировоззрение.

Анализ стихотворения "Любовь"

Сделаем анализ стихотворения Бродского "Любовь". Становится очевидным, что оно посвящено женщине. Этой женщиной является Марина Басманова, дочь известного художника. По словам современников, И. Бродский даже считал ее своей невестой. Неудивительно, что в строках стихотворения говорится: "Ты снилась мне беременной..."

Стихотворение начинается с того, что герой просыпается, идет к окну и вспоминает свой сон. Женщина снилась ему беременной, и поэт испытывает странное чувство. С одной стороны, видя ее во сне беременной, он испытывает за то, что не смог сохранить эту любовную связь между ними. С другой стороны, он говорит, что "дети лишь оправданье нашей наготе". И однажды, увидя их во сне, поэт решит остаться с ними там, в мире теней. В этом и заключается основная мысль, как показывает анализ, стихотворения Бродского, посвященного любви.

Анализ стихотворения "Одиночество"

У каждого человека в жизни бывает такой период, когда он чувствует себя безраздельно одиноким. И прежде чем сделать анализ стихотворения Бродского "Одиночество", обратимся к истории его создания. Итак, поэту 19 лет, а литературные журналы ему отказывают из-за нестандартных взглядов. И. Бродский воспринимал эти отказы с немыслимой болью, потому как действительно оказался очень одиноким. "Лучше поклоняться данности" - приходит он к такому выводу. Лучше забыть о своих мечтах, иллюзиях. Смириться с "убогими мерилами" современности, которые в будущем станут "перилами... удерживающими в равновесии твои хромающие истины...", т. е. поддержкой. Такими строками выражает свои эмоции Иосиф Бродский.

Анализ стихотворения "Я обнял эти плечи и взглянул..."

В данном стихотворении снова всплывает упоминавшаяся выше Марина Басманова. И если сделать анализ стихотворения Бродского "Я обнял", то становится понятно, насколько важное место в жизни поэта занимала эта женщина. Их роман с И. Бродским прекратился потому, что она ушла к другому мужчине. Можно себе представить, какие чувства в свое время испытал поэт.

Стихотворение было написано еще в начале отношений Бродского и Басмановой, в 1962 году. Стихотворение построено следующим образом: герой обнимает свою любимую и замечает все, что происходит за ее спиной. Это стена, выдвинутый стул, темная печка, лампочка с повышенным накалом, буфет... Наиболее живой образ, мелькающий перед глазами героя, - мотылек. Он выводит героя из оцепенения.

Загадочен образ женщины в этом стихотворении. Герой ее обнимает, но... в дальнейшем ее образ стирается. Его словно нет. Удивительно, ведь интерьер поэт описывает более чем подробно, а объятия любимой женщины словно не вызывают в нем ничего.

Герой стихотворения словно стоит на пороге. "И если призрак здесь когда-то жил, то он покинул этот дом. Покинул". Этими строками заканчивается стихотворение. Создается впечатление, что герой, говоря о призраке, имеет ввиду себя и собирается покинуть дом вместе с этой безмолвной женщиной.

Анализ стихотворения "Рождественская звезда"

Прежде чем сделать анализ стихотворения Бродского следует вспомнить, в какое время жил поэт. Да, на улице царила советская власть, можно ли было публиковать произведения религиозной тематики? Поэтому очевидно, что данное стихотворение было написано после того, как Бродский эмигрировал в Америку.

Оно было написано по мотивам библейской тематики и посвящено сюжету о рождении Иисуса Христа. "Младенец родился в пещере, чтоб мир спасти", - пишет поэт. Возможно, он уже тогда предвидел, что жизнь его родины находилась на грани катастрофы, и вскоре ее ждут перемены экономического, политического, религиозного характера. И лишь кто-то особенный сможет ее спасти.

"Звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца" - последние строки стихотворения. Здесь автор подчеркивает, что все земное находится под наблюдением Бога, что все, что творит человечество, фиксирует его взгляд.

Незадолго до того, как И. Бродский написал это стихотворение (а было оно написано за границей), поэту пришло письмо о том, что скончался его отец. И возможно, до его смерти поэт не считал отца кем-то значимым. Однако в стихотворении сквозит оттенок того, что отец является человеком, который может оказать незаменимую поддержку. Пока Иисус - младенец, за ним наблюдает Отец, оберегает его.

Выводы

Итак, мы проанализировали творчество И. Бродского в общем, в частности рассмотрели некоторые произведения, сделали их анализ. Стихотворения Бродского - это не просто несколько сборников. Это целая эпоха. В то время как многие поэты боялись перечить советской власти, И. Бродский смотрел ей прямо в глаза. Когда ему не разрешили публиковать свои стихи на родине, он уехал в Америку и там добился свободы слова.

Проанализированные выше произведения не являются даже половиной оставленных Бродским стихотворений. Если углубиться в их изучение, то видно, что в большинстве случаев героями стихов являются вожди, императоры. Определенное место занимают стихи о христианстве.

Иосиф Бродский считается сейчас не только русским, но и американским поэтом.

Потому что оно состоит почти полностью из коротких, четких и ясных афоризмов. Люди, подолгу зависающие в сети, особенно в социальных сетях, вообще любят все короткое, четкое, ясное и воодушевляющее. Чтобы чуть сложнее лозунга, но короче длинного абзаца. Это стихотворение легко и удобно разобрать на цитаты, и каждая вторая - призыв.

Но призывы из этого стихотворения милы сердцу любого прокрастинатора, всякого, кто сидит, уткнувшись в монитор, и ищет причины не прерывать свое одиночество, а замкнуться в текущем состоянии. "За дверью бессмысленно все, особенно - возглас счастья. Только в уборную - и сразу же возвращайся." - чем не правила жизни образцового игрока в таньчики?

Громким именем Бродского оправдать бездействие - не каждый день случай предоставляется. Всё, что происходит за пределами ограниченного мира - обесценивается, обозначается как вредное ("вернешься вечером таким же, каким ты был, тем более -- изувеченным"), бессмысленное ("Ты написал много букв; еще одна будет лишней"), мелочное ("пространство сделано из коридора и кончается счетчиком") и опасное ("чай, не Франция"), в то время как мир читателя наоборот - сложен ("инкогнито эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция"), интересен ("Что интересней на свете стены и стула?"), оригинален ("Будь тем, чем другие не были"). Снаружи неприятно ("пахнет капустой и мазью лыжной"), внутри - прикольно ("танцуй, поймав, боссанову")

Короче говоря. Сидя, фактически, в закрытой комнате собственного Фейсбука, отгородившись от всех, не желая никуда идти и ничего делать, неимоверно приятно читать это стихотворение и цитировать его.

Ребята, мы вкладываем душу в сайт. Cпасибо за то,
что открываете эту красоту. Спасибо за вдохновение и мурашки.
Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте

"Тунеядец", эмигрант, лауреат Нобелевской премии, гений, поэт с нелегкой судьбой, «Пушкин ХХ века». Это все он - Иосиф Бродский. Просто, звонко и с невероятной силой его рифма и сейчас задевает тончайшие струны человеческой души. Его поэзия - это возможность по-другому, чуть честнее взглянуть на многие вещи, отказаться от лишнего, оставив суть.

Шесть лет спустя
Так долго вместе прожили, что вновь
второе января пришлось на вторник,
что удивленно поднятая бровь,
как со стекла автомобиля - дворник,
с лица сгоняла смутную печаль,
незамутненной оставляя даль.

Так долго вместе прожили, что снег
коль выпадал, то думалось - навеки,
что, дабы не зажмуривать ей век,
я прикрывал ладонью их, и веки,
не веря, что их пробуют спасти,
метались там, как бабочки в горсти.

Так чужды были всякой новизне,
что тесные объятия во сне
бесчестили любой психоанализ;
что губы, припадавшие к плечу,
с моими, задувавшими свечу,
не видя дел иных, соединялись.

Так долго вместе прожили, что роз
семейство на обшарпанных обоях
сменилось целой рощею берез,
и деньги появились у обоих,
и тридцать дней над морем, языкат,
грозил пожаром Турции закат.

Так долго вместе прожили без книг,
без мебели, без утвари на старом
диванчике, что - прежде, чем возник, -
был треугольник перпендикуляром,
восставленным знакомыми стоймя
над слившимися точками двумя.
1968 г.

М. Б.
Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером
подышать свежим воздухом, веющим с океана.
Закат догорал в партере китайским веером,
и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно.
Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам,
рисовала тушью в блокноте, немножко пела,
развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком
и, судя по письмам, чудовищно поглупела.
Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии
на панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною
чередой; и я рад, что на свете есть расстоянья более
немыслимые, чем между тобой и мною.
Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем
ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил,
но забыть одну жизнь - человеку нужна, как минимум,
еще одна жизнь. И я эту долю прожил.
Повезло и тебе: где еще, кроме разве что фотографии,
ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива?
Ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии.
Я курю в темноте и вдыхаю гнилье отлива.
1989 г.

* * *
В деревне Бог живет не по углам,
как думают насмешники, а всюду.
Он освящает кровлю и посуду
и честно двери делит пополам.
В деревне Он - в избытке. В чугуне
Он варит по субботам чечевицу,
приплясывает сонно на огне,
подмигивает мне, как очевидцу.
Он изгороди ставит. Выдает
девицу за лесничего. И в шутку
устраивает вечный недолет
объездчику, стреляющему в утку.
Возможность же все это наблюдать,
к осеннему прислушиваясь свисту,
единственная, в общем, благодать,
доступная в деревне атеисту.
1965 г.

* * *
Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе солнце, если ты куришь "Шипку"?
За дверью бессмысленно все, особенно - возглас счастья.
Только в уборную - и сразу же возвращайся.
О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора
и кончается счетчиком. А если войдет живая
милка, пасть разевая, выгони не раздевая.
Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более - изувеченным?
О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову
в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; еще одна будет лишней.
Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито
эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.
Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.
1970 г.

* * *
Коньяк в графине - цвета янтаря,
что, в общем, для Литвы симптоматично.
Коньяк вас превращает в бунтаря.
Что не практично. Да, но романтично.
Он сильно обрубает якоря
всему, что неподвижно и статично.
Конец сезона. Столики вверх дном.
Ликуют белки, шишками насытясь.
Храпит в буфете русский агроном,
как свыкшийся с распутицею витязь.
Фонтан журчит, и где-то за окном
милуются Юрате и Каститис.
Пустые пляжи чайками живут.
На солнце сохнут пестрые кабины.
За дюнами транзисторы ревут,
и кашляют курляндские камины.
Каштаны в лужах сморщенных плывут,
почти как гальванические мины.
К чему вся метрополия глуха,
то в дюжине провинций переняли.
Поет апостол рачьего стиха
в своем невразумительном журнале.
И слепок первородного греха
свой образ тиражирует в канале.
Страна, эпоха - плюнь и разотри!
На волнах пляшет пограничный катер.
Когда часы показывают "три",
слышны, хоть заплыви за дебаркадер,
колокола костела. А внутри
на муки Сына смотрит Богоматерь.
И если жить той жизнью, где пути
действительно расходятся, где фланги,
бесстыдно обнажаясь до кости,
заводят разговор о бумеранге,
то в мире места лучше не найти
осенней, всеми брошенной Паланги.
Ни русских, ни евреев. Через весь
огромный пляж двухлетний археолог,
ушедший в свою собственную спесь,
бредет, зажав фаянсовый осколок.
И если сердце разорвется здесь,
то по-литовски писанный некролог
не превзойдет наклейки с коробка,
где брякают оставшиеся спички.
И солнце, наподобье колобка,
зайдет, на удивление синичке
на миг за кучевые облака
для траура, а может, по привычке.
Лишь море будет рокотать, скорбя
безлично - как бывает у артистов.
Паланга будет, кашляя, сопя,
прислушиваться к ветру, что неистов,
и молча пропускать через себя
республиканских велосипедистов.
1966 г.

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.

Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?

За дверью бессмысленно все, особенно — возглас счастья.

Только в уборную — и сразу же возвращайся.

О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.

Потому что пространство сделано из коридора

и кончается счетчиком. А если войдет живая

милка, пасть разевая, выгони не раздевая.

Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.

Что интересней на свете стены и стула?

Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером

таким же, каким ты был, тем более — изувеченным?

О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову

в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.

В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.

Ты написал много букв; еще одна будет лишней.

Не выходи из комнаты. О, пускай только комната

догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито

эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.

Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.

Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,

слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся

шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.

Написанное Бродским в 1970 году стихотворение «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку…» как и любое другое его произведение неоднозначно в трактовках и оценках (что не отменяет его великолепности в поэтическом смысле).

Поколение Бродского, чьё взросление пришлось на конец 50-х-начало 60-х, по большому счёту очередное потерянное поколение. Убогая советская действительность с её лживостью, фарисейством и свирепым подавлением всего ей чуждого с одной стороны и яркая до пестроты жизнь окружающего СССР остального мира порождала в молодёжи, как сейчас говорят, разрыв шаблона.

Он в свою очередь становился фундаментом конформизма и двойственности, как определяющего качества большинства т.н. «шестидесятников».

«Свободолюбивые», дерзкие и циничные на кухнях и — блеющие ягнята на комсомольских — партийных собраниях: «позор низкопоклонству перед Западом», «пятилетку- в три года», «слава партии и правительству»- вот что вызывает горькую усмешку поэта.

Зачем всё это, словно бы вопрошает Бродский. Не лучше спрятаться от каждодневного фарса в четырёх стенах: «Только в уборную-и сразу же возвращайся». Не выходи из комнаты, потому что «вернёшься вечером таким же…тем более — изувеченным.»

Изувеченным, по мысли Бродского, ещё одним днём советской реальности. Не удивительно, что более или менее проницательные «охранители» улавливали этот подтекст, да, впрочем, Бродский его и не прячет особенно.

Более того, он с усмешкой глумится и ёрничает над над всеми этими гибридами чацкого-молчалина made in USSR: «Не выходи из комнаты. О, пускай только комната догадывается, как ты выглядишь». Разве не блестяще? Или: «Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были…»

Кажется что сейчас Бродский предложит своему визави нечто возвышенно-героическое, но: «Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели, слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся ШКАФОМ от ХРОНОСА, космоса, эроса, расы и вируса».

Преимущественно в стихотворении используется ямб, но, как водится у Бродского, соблюдается он не всегда, что является его, если можно так выразиться, фирменным знаком.

Выразительностью и метафоричностью заряжена практически каждая строка: «живая милка, пасть разевая…», «танцуй, поймав, боссанову…», «ты написал много букв, ещё одна будет лишней.» Магия, не будем стесняться этого слова, поэзии Бродского, её магнетизм таков, что со второй-третьей строки после начала чтения этого(да что там- любого)произведения в голове начинает звучать монотонно-завораживающая декламация самого Иосифа Бродского. Что это, как не лишнее доказательство талантливости высочайшей пробы? Впрочем, вопрос, по меньшей мере, риторический…