Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Язык - комплекс знаков и чувственно воспринимаемых форм (которые тоже как бы становятся знаками, но все же слишком специфическими, своеобразными). Эти знаки и элементы формы становятся носителями значений (смыслов, идеальных представлений, принципов, позиций и т.п.).
Фактически понятием "язык" мы обозначаем целый комплекс - языков культуры. Кроме языков в традиционно-лингвистическом понимании и языков науки (символов, значков, формул и т.п.), к языкам культуры относятся и языки различных видов искусства (живописи, архитектуры, музыки, танца и т.д.), и язык моды и костюма, и язык бытовых вещей, а также язык жестов, мимики, движения, интонаций.
Одной из языковых форм является образ. Образ - носитель эмоционального импульса, образ - это то, что пережито, воспринято ярко и по своему.

Родной язык относится к тем измерениям человека, которые не выбираются. Природа речевой деятельности человека двойственна: в ней есть и врожденное (генетическое) и приобретенное. Генетически в людях заложена способность в первые годы жизни усвоить язык причем любой язык. Однако это зависит не от генетики, а от социальных условий. Овладение первым языком - социально-психологический процесс. Человек не свободен в выборе своего первого языка, потому что его усваивают непроизвольно, стихийно, без целенаправленного обучения.

В первобытнообщинную эпоху характерна была множественность и дробность языков в рамках языковой семьи при отсутствии четких границ между языками. На сравнительно небольших пространствах сосуществовало множество родственных языков и диалектов, образующих языковой континуум (языковую непрерывность). Это такая ситуация когда два соседних языка очень похожи, близки друг другу; языки между которыми находится еще один язык похожи менее и т.д. Такая языковой ландшафт застал в 70-80 годы прошлого века Н.Н. Миклухо-Маклай в Новой Гвинее. Сходная картина открылась исследователям Австралии, Океании, Африки. В Австралии в прошлом веке на 300 тыс. аборигенов приходилось 500 языков австралийской языковой семьи, т.е. в среднем один язык на 600 человек. Для первобытной поры характерно быстрое изменение языков вследствие постоянных и глубоких языковых контактов. Время существования одного языка могло быть и бывало очень непродолжительным не закрепленные в письменной традиции языки легко забывались, и это никого не беспокоило. В Х1Х-ХХ века исследователей архаических сообществ поражало, как много в племенных языках названий для всего конкретного и единичного, позволяющих в зримых, слышимых, осязаемых подробностях представлять в речи внешний мир при заметных пробелах в сфере общих и родовых обозначений. Австралийские аборигены к примеру не имеют слов обозначающих общий род: птица или дерево, но исключительно специфические термины, которые применяются к каждой особой породе дерева, птицы или рыбе. Австралийцы имеют отдельные имена почти для каждой мельчайшей части человеческого тела, вместо слова рука у них существует множество слов обозначающих, левую правую руку, верхнюю часть руки и т.п.
По мере развития человеческого сообщества появились языки на которых было впервые изложено или записано, а в последствии канонизировано то или иное религиозное вероучение эти языки в последствии стали называть "пророческими" или "апостольскими" таких языков немного: ведийский позже близкий к нему санскрит, веньянь (язык сочинений Конфуция), авестийский язык, письменный литературный арабский (язык Корана), греческий и латынь, церковнославянский и еще немногие другие. С распространением мировых религий складывается ситуация несовпадения надэтнического языка религии и книжно-письменной культуры (близкий к религии)к местному народному языку, который обслуживал обиходное общение, в том числе отчасти и письменное. Международные конфессиональные языки средневековья создавали возможность для коммуникации в границах своих культурно-религиозных миров. Коммуникативная значимость становиться особенно очевидной если принять во внимание другую существенную черту языковых ситуаций того времени - сильную диалектную дробность языков. В эту эпоху складываются и наддиалектные форму общения "койне", позже на их основе формируются народные этнические литературные языки - такие как хинди, французский и русский в отличие от культовых языков - санскрита, латыни и церковнославянского.
В Новое время двуязычие книжно письменного и народного языков постепенно преодолевается. Народные языки становятся основными языками школы науки, книжно письменной культуры. На них переводятся религиозные книги. Литературные языки как наддиалектные формы общения вытесняют поглощают диалекты, постепенно выходят и за раки письменного употребления в сферу правильного употребления включается обиходное общение - речь. Социальная интеграция общества, обуславливает растущее языковое единство этнического коллектива.

В количественном отношении языков и нардов на Земле наблюдается резкая асимметрия: языков значительно больше, чем народов(примерно от 2,5-5 тыс. (или 30 тыс. с диалектами) языков на около 1 тыс. народов. Это не единственный признак этноса или народа.

Язык с точки зрения философии относится к категория духовной культуры человечества. Это форма общественного сознания, то есть отображение мира в сознании человечества. Язык представляет образ мира, знание о мире. Язык способ общения, коммуникативная система, обладающая своим содержанием и возможностями передавать, сообщать это содержание в форме социального опыта (культурных норм и традиций, естественнонаучного и технологического знания).
Своеобразие языка как общественного явления корениться в двух его особенностях: во-первых, в универсальности языка как средства общения и, во-вторых, в том, что язык это средство, а не содержание и не цель общения, семантическая оболочка общественного сознания но не само сознания. Роль языка сопоставима с ролью словаря по отношению ко всему разнообразию текстов, которые можно написать с использованием этого словаря. Один и тот же язык может быть средством выражения полярных идеологий и т.п.
Язык выступает как универсальное средство общения народа, он сохраняет единство народа в исторической смене поколений и общественных формаций, вопреки социальным барьерам, таем самым объединяя народ во времени, в географическом и социальном пространстве.
Во многих этических языках имеется два разных слова для обозначения: есть язык (т.е. общий для всего языкового коллектива набор значения и средств их выражения) и есть речь (использование этих общих возможностей в индивидуальной речевой деятельности, т.е. в конкретных коммуникативных актах).Язык - это речь, но правильная, нормированная. Речь индивидуальное пользование языком, но без правил, без нормы, вне закона. Речь- достояние индивидуальности, особой социальной группы. Язык накладывает запрет на использование слов не по назначению индивидуальной речью. Потому, что язык - это социально-идеологическая система знаков, норма смысловая и значащая, то всеобщее, чем пользуются все, чтобы понимать друг друга и узнавать окружающий мир. Язык источник культуры как нормы (нечто устойчивое, предписанное, общепринятое). Внимание к языку в постмодернизме происходит из желания изменить парадигму культуры, что невозможно без разрушения языка - ее институциональной базы.
План содержания языка (языковую семантику) включает два класса значений: значения слов и значения грамматических конструкций и форм. В процессах отображения мира лексические значения занимают серединное положение между представлениями как формой наглядно-образного знания и понятиями как формой абстрактно-логического мышления. Большая часть лексических значений - это общие для носителей (надындивидуальные) и достаточно устойчивые представления о предметах, свойствах процессах внешнего мира.
Информация хранящаяся в языке на двух уровнях: в самом языке (библиотека значений), при помощи языка (библиотека текстов). Конечно первая во много раз по объему меньше чем вторая. Однако несмотря на ограниченный объем информации, составляющей семантику языка, она играет исключительную важную роль в овладении всем информационным богатством человечества. Дело в том, что значения слов и содержание грамматических категорий - все эти неточные и неглубокие представления о действительности - запечатлели первый и поэтому важный опыт освоения человеком окружающей действительности. Эти исходные представления в целом не противоречат позже добытому знания. Напротив, они образуют тот фундамент, на котором постепенно воздвигаются стены еще более полного, глубокого и точного знания о мире.
В своем основном объеме информация, составляющая семантику языка, известна всем говорящим на это языке, без различия. До школы, только в процессе овладения языком, в сознании ребенка формируются (неназванные идо обучения не осознанные) представления о времени и пространстве, действии, цели и т.п. закономерностях окружающего мира. Эта информация в целом стабильна, в отличии от меняющейся текстовой информации. В отличии от языковой семантики поздняя информация содержащаяся в текстах известна отдельным говорящим в разной мере исходя от возраста, образования и т.п.
Таким образом, язык знает о мире немного, ибо язык первая моделирующая семиотическая система человеческого сознания, первый запечатленный взгляд на мир. Картину миру отраженную в языке можно охарактеризовать как наивную (ненаучную), она увидена глазами человека (не Бога и не прибора), поэтому она приблизительна и неточна, зато языковая картина в основном наглядна и отвечает здравому смыслу, то что знает язык общедоступно и общеизвестно, это семантических фундамент человеческого сознания.

Вера в определяющее воздействие языка на духовное развитие народа лежала в основе философии языка Вильгельма фон Гумбольдта (1767-1835), изучая язык испанских басков, резко отличный от языков индоевропейской семьи, Гумбольдт пришел к мысли о том, что разные языки - это не просто разные оболочки общественного сознания, но разные видения мира. Позже в работе "О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества" Гумбольдт писал: "В каждом языке заложено самобытное миросозерцание. Как отдельный звук встает между предметами и человеком, так и весь язык в целом выступает между человеком и природой, воздействующей на него изнутри и извне. Каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка". В России идеи Гумбольдта о влиянии языка на народное сознание развивал А.А. Потебня (1835-1891), он находил участие языка также и в развертывании самой мысли.
Убеждение в том, что люди видят мир по-разному - сквозь призму родного языка, лежит в основе теории "лингвистической относительности" американцев Эдварда Сепира (1884-1939) и Бенджамена Ли Уорфа (1897-1941). Они стремились доказать, что различия между среднеевропейской культурой и культурными мира индейцев обусловлены различиями в языках. В 60-х годах проводились многочисленные эксперименты проверки гипотезы "лингвистической относительности". В целом эксперименты не обнаружили зависимости результатов познавательных процессов от лексической и грамматической структуры языка. В лучшем случае можно было говорить о подтверждении "слабого" варианта гипотезы Сепира-Уорфа: "носителям одних языков легче говорить и думать о определенных вещах потому, что сам язык облегчает им эту задачу". В целом психологи пришли к выводу, что главной переменной здесь является активность познающего человека. В экспериментах Сепира-Уорфа речь идет уже об участии языка в процессах восприятия, воспроизведения и запоминания, а не о разных картинах мира. В целом можно сделать вывод, что человек не находится в непреодолимом плену у языка, но для человека мир его родного языка - это "дом бытия", "самое интимное лоно культуры" (М. Хайдеггер). Это естественная психологическая среда человека, тот образный и мыслительный "воздух", которым дышит, в котором живет его сознание.

Р.О. Якобсон определил систему функций языка и речи:

• функция сообщения информации
• функция экспрессивно-эмотивная (выражения своего отношения к тому, что сообщается)
• эстетическая
• функция призывно-побудительная, связанная с регуляцией поведения адресата сообщения, частным
  случаем последней можно назвать магическую функцию речи

К проявлениям последней относятся заговоры, проклятия, клятвы (божба и присяга), молитвы, предсказания, славословия, табу и табуистические замены, обеты молчания, священные тексты. Общей чертой отношения к слову как к магической силе является неконвенциональная трактовка языкового знака, т.е. представление о том, что слово - это не условное обозначение некоторого предмета, а его часть, поэтому произнесение ритуального имени может вызвать присутствие того, кто им назван, а ошибиться в словесном ритуале, это обидеть, прогневать высшие силы или навредить им. Истоки неконвенционального восприятия знака лежат в первичном синкретизме отражения мира в человеческой психике - это одна из особенностей дологического мышления. Та господствует иная логика: рассказа о прошлом достаточно. Чтобы объяснить настоящее, сходные явления могут отождествляться, следование во времени может восприниматься как причинно-следственная связь, а имя вещи как ее сущность. Отождествляя знак и обозначаемое, слово и предмет, имя вещи и сущность вещи, мифологическое сознание склонно приписывать слову те или иные трансцендентные свойства - такие как магические возможности. В мифологическом сознании происходит фетишизация имени божества или особо ритуальных формул, лову могут поклонятся как иконе или мощам или другим религиозным святыням. Само звучание или запись имени может представляться как обращенная к Богу просьба позволить, помочь, благословить.
В православном Символе веры читались такие слова: Верую … в Бога … рожденна, а не сотворенна. При патриархе Никоне был опущен союз "а" что вызвало острейшее неприятие со стороны противников церковных реформ. В целом с неконвенциональным восприятием знака связаны боязнь переводов Писания на другой язык и вообще боязнь любых. Даже чисто формальных, вариаций в выражении сакральных смыслов, отсюда повышенное внимание к орфоэпии, орфографии и даже каллиграфии. Имя представлялось загадочной сущностью вещи, знать имя означало иметь власть над тем, что названо. Имя одна из главных тайн мира. Кто дал имена вещам? Что означают имена людей? Каким образом звуки составляют имя? Что значит имя в судьбе человека? С именами связаны две противоположные крайности: табу на произнесение имени и многократные повторения имени. Имя главный инструмент магии. Почти все обозначения того кто колдует связаны с глаголами обозначающими речь. (врач, колдун, гадалка, прорицатель и т.п.) Имя может выступать и как оберег.
Во времена резких идеологических сдвигов происходил сознательны разрыв с прежней традицией, который требовал хотя бы частичного отказа от соответствующего языка.
Сточки зрения психологии и семиотики, неконвенциональная трактовка знака в сакральном тексте предстает как иррациональное и субъективно пристрастное отношение к слову. Близко к эстетической функции слова. Недаром первые поэтические тексты восходили к магическим текстам. В основе магии поэзии лежит экспрессия. Пророк и поэт одно лицо (Орфей).

Телодвижения и жесты предшествовали словам, звуковой язык складывался как своего рода перевод и закрепление в звуке тех значений, которые выражали при помощи движений и жестов. Мифологическое предсознательное (коллективное бессознательное) также предшествовало языку, по своему содержанию мифологическое сознание глубже и значительнее системы языковых значений: миф - это синкретическое мироощущение и миропонимание первобытного человека. Язык как более простая и четкая система переводил туманные образы коллективного бессознательного в более надежную оболочку слов. Зато язык выступает как самая долговечная оболочка ранних форм общественного сознания.

Если классическая философия занималась в основном проблемой познания, т.е. отношениями между мышлением и вещественным миром, то практически вся западная новейшая философия переживает своеобразный "поворот к языку" (a linguistic turn), поставив в центр внимания проблему языка, и поэтому вопросы познания и смысла обретают у них чисто языковой характер. Постструктурализм вслед за Фуко видит в современном обществе прежде всего борьбу за "власть интерпретации" различных идеологических систем. При этом "господствующие идеологии", завладевая индустрией культуры, иными словами средствами массовой информации, навязывают индивидам свой язык, т.е. по представлениям структуралистов, отождествляющих мышление с языком, навязывают сам образ мышления, отвечающий потребностям этих идеологий.. Тем самым господствующие идеологии существенно ограничивают способность индивидов осознавать свой жизненный опыт, свое материальное бытие. Современная индустрия культуры, отказывая индивиду в адекватном средстве для организации его собственного жизненного опыта, тем самым лишает его необходимого языка для понимания как самого себя, так и окружающего мира. Таким образом, язык рассматривают не просто как средство познания, но и как инструмент социальной коммуникации, манипулирование которым касается не только языка наук, но главным образом проявляется в деградации языка повседневности, служа симптомом "отношений господства и подавления".
По утверждению Фуко каждая эпоха обладает более или менее единой системой знаний - эпистемой. В свою очередь она реализуется в речевой практике современников как строго определенный языковой код - свод предписаний и запретов. Эта языковая нора бессознательно предопределяет языковое поведение, а следовательно и мышление отдельных индивидов.
Наиболее доступным и информационно насыщенным способом постижения сознания другого человека является информация преданная при помощи обыкновенного языка. Сознание не только можно отождествить с устной речью. Но и с письменным текстом как единственно возможным средством его фиксации более или менее достоверным способом. Рассматривая мир исключительно через призму сознания, как феномен письменной культуры, постструктуралисты уподобляют самосознание личности некой сумме текстов в той массе текстов различного характера, которая по их мнению и составляет мир культуры. Любой индивид находится внутри текста, т.е. в рамках определенного исторического сознания, насколько оно нам доступно в имеющихся текстах. Весь мир воспринимается в конечном счете как бесконечный, безграничный текст (Деррида), как космическая библиотека, как словарь или энциклопедия (Эко).

Литература служит моделью для всех текстов, обеспечивая их понимание читателем.

• Язык предшествует человеку и даже учреждает его как такового
• Не человек говорит на том или ином языке, но язык "проговаривает" человека согласно тем правилам
  и законам, которые человеку не дано познать

Риторика

Слово "риторика" имеет три значения:
1. Риторика как наука об общих условиях побудительного дискурса (семиология);
2. Риторика как техника порождения определенного типа высказываний, как владение приемами аргументации, позволяющими породить высказывания убеждения, основанные на разумном балансе информации и избыточности.
3. Риторика как совокупность уже апробированных и принятых в обществе приемов убеждения. В последнем случае риторика выступает как хранилище устоявшихся форм, отлаженных решений.
В основе риторики лежит противоречие: с одной стороны риторика сосредоточивается на таких речах которые стремятся убедить слушателя в то, чего он еще не знает, с другой стороны, она добивается этого исходя из того, что уже каким-то образом известно и желательно, пытаясь доказать ему, что предлагаемое решение необходимо следует из этого знания и желания.

Из некоторых психофизиологических экспериментов следует, что реакции человека на некоторые, существенно важные раздражители замедлены по сравнению с аналогичными реакция животного примерно на одну секунду. Судя по всему, причиной этой задержки является скрытая речевая деятельность. Именно язык-сознание обособляет человека от мира. Преодоление этой обособленности уже у первобытных людей происходит через ритуал и миф или молчальничество.

Лингвистическая политика Франции представляет собой преимущественно центристскую политику, направленную на один единственный, в частности французский, язык. Как правило, такая политика навязана сверху. Она официально объявлена и строго контролируется централизованным государством (по сути многоязычным, но отказывающимся признать это).

Такое поведение государства обусловлено, прежде всего, историческим развитием. Центристская политика монархической, автократической Европы, берет свое начало в период становления национального государства во Франции в 17 веке и которую ведет к логическому завершению Великая Французская Революция.

Большинство государств рассматривают пропаганду своей национальной культуры как инструмент распространения политического влияния в мире. Международные отношения в области культуры служат усилению «величия» тех государств, которые в них участвуют. Устанавливается прямая связь между «глобальным» рангом нации и распространение в мире ее культуры.

Во Франции первое правительственное учреждение, имеющее в своем название слово «культура», было создано в 1945 году - Генеральная дирекция культурных отношений. Так французское руководство стремилось укрепить роль страны в мировой политике. Причем приоритет отдавался распространению французского языка за границей. В начале 80-х годов предпринимается попытка культурной политики Франции.

На сегодняшний день во Франции существует большое количество структур, организаций и комиссий, призванных воздействовать на языковую сферу. Существуют структуры, которые вырабатывают и проводят в жизнь «лингвистическо-культурную» политику Франции на международной арене, определяют политику страны, связанную с Международной организацией Франкофонии и с усилением роли французского языка в мире.

Главную роль играет президент французской республики, который определяет направление внешней политики страны. Он представляет Францию на регулярных саммитах Франкофонии.

В 1940 году губернатор Чада и Французской Экваториальной Африки Феликс Эбуэ, выходец из Французской Гвианы, предложил предоставить автономию французским африканским колониям. Старая система должна была быть заменена некой «ассоциацией» Франции и Черной Африки, которая уважала бы национальные обычаи и институты и управлялась бы Францией не напрямую, а через систему придаточных органов.

Стоит подчеркнуть, что Ф. Эбуэ был одним из немногих французских губернаторов, сразу после капитуляции Франции порвавших связи с правительством Виши и признавших лондонское правительство де Голля. В году этот план поддержал сам лидер «свободной Франции» генерал де Голль в своей знаменитой речи, произнесенной в Браззавиле (столице африканской колонии Конго). После окончания Второй мировой войны эти идеи были воплощены в жизнь. По новой французской конституции 1946 года создавался Французский союз, в состав которого вошли Франция и ее колонии. Тем самым французское гражданство предоставлялось всем жителям зависимых территорий. По словам де Голля, Франция была призвана «шаг за шагом поднимать людей к вершинам достоинства и братства, где однажды они смогли бы объединиться». Новые граждане Франции получили право избирать своих представителей в Национальное собрание . Это вызвало недовольство со стороны части французской элиты, которая опасалась, что по причине демографических факторов Франция рискует стать «колонией своих собственных колоний». Кроме того, многим не нравилось то, что в рамах нового плана развития африканских территорий Франция вкладывает в них огромное количество денег. С другой стороны, большинство африканских лидеров стремилось к достижению полной независимости от Франции. Тем не менее «переходный период» продолжался более десяти лет.

4 октября 1958 года после возвращения к власти Шарля де Голля была принята новая Конституция Франции. Один из ее разделов посвящался отношениям Франции с колониями. Признавая принцип «свободного самоопределения народов», документ предлагал населению «заморских территорий» образовать вместе с Францией единое сообщество, основанное на «равенстве и солидарности народов, входящих в его состав». Члены сообщества должны были пользоваться автономией во внутренних делах; внешняя политика, оборона, экономическая и финансовая политика, использование стратегического сырья, находились в их общей компетенции. После принятия Конституции в метрополии был проведен референдум в «заморских территориях». Населению колоний предлагалось ответить, одобряет ли оно проект Конституции и хочет ли остаться вместе с Францией в составе Сообщества. Население Гвинеи отвергло проект конституции, и с 1 октября года эта страна стала независимой. Остальные французские колониальные владения одобрили проект конституции и получили статус государств-членов Сообщества, пользующихся внутренней автономией. Тем не менее, меньше чем через два года почти все они предпочли выйти из Сообщества, обретя полную независимость (только в 1960-м году независимость получили 14 бывших французских колоний в Африке).

Таким образом, африканцы не поддержали проект де Голля, стремясь к полной независимости от бывшей метрополии, и де Голль, будучи реалистом, принял этот факт. Поэтому предложения африканских лидеров о создании межгосударственного франкофонного сообщества в серьез и не воспринимались. Одновременно он отдавал себе отчет в том, что, начав серьезную работу по организации Франкофонии (требующую больших финансовых и материальных расходов и, очевидно, обреченную на неудачу), Франция попадала под огонь критики как «гегемонистская» и «неоколониальная» держава.

Тем не менее, де Голль активно поддерживал деятельность неправительственных международных организаций, способствующих распространению на планете французского языка и стремящихся сделать его инструментом для диалога культур (например, таких, как ассоциация франкоговорящих университетов или парламентариев). Однако де Голль негативно относился к созданию межправительственной международной организации на этой основе. Но именно активация деятельности неправительственных организаций в 60-е годы в итоге стала одним из главных факторов создания первого межгосударственного органа Франкофонии - Агентства по культурному и техническому сотрудничеству в 1970 году.

Кроме того, всей своей деятельностью внутри страны и на международной арене де Голль объективно способствовал реализации этого проекта. Только благодаря его политике были созданы условия, необходимые для воплощения в жизнь программы Франкофонии. Франция обрела политическую стабильность, усилила свой политический вес и независимость мировой политики, укрепила моральный авторитет на международной сцене, сумев завершить деколонизацию африканских стран и урегулировав алжирский кризис.

В конце своего правления де Голль несколько смягчил свою позицию по отношению к межгосударственной надстройке над Франкофонией. Министр культуры Франции А.Мальро принимал активное участие в подготовительных встречах перед созданием Агентства в 1970 году. Но оно призвано было заниматься лишь «культурными» вопросами, одобренными де Голлем.

После ухода де Голля с политической арены и на фоне постоянного снижения авторитета Франции на мировой арене фактически началось настоящее использование Франкофонии для нужд внешней политики страны. Одновременно этому способствовала логика развития любой организации «от простого к сложному» и «привыкание» к Франкофонии со стороны внешнего мира.

В 80-е годы президент-социалист уже мог пренебречь обвинениями в «неоколониализме». В 90-е годы после крушения биполярной системы, в которой Франция имела возможность балансировать между полюсами для демонстрации «независимости» своей внешней политики, началась активизация франкофонного проекта.

Итак, на сегодняшний день во Франции существует большое количество структур, организаций и комиссий, призванных воздействовать на языковую сферу. Существуют структуры, которые вырабатывают и проводят в жизнь «лингвистическо-культурную» политику Франции на международной арене, определяют политику страны, связанную с Международной организацией Франкофонии и с усилением роли французского языка в мире. Такое поведение государства обусловлено, прежде всего, историческим развитием.

Отношение Французов к французскому языку

Во Франции население внимательно относится к языку ежедневного общения. Французы не особенно интересуются эффектами, которые имеет официальная лингвистическая политика Парижа, но их действительно беспокоит проблема того, что «язык может становиться несколько примитивнее, если, например, упростить его орфографию».

Давид Гордон, еще один известный лингвист, отмечает, что французы видят свой язык, исполняющим важную роль в мире: французский, поэтому, рассматривается как универсальный, чистый и понятный. «Типичной является забота французов о чистоте своего языка, о том, чтобы он не был искажен или испорчен. Столь же обычно для них и широко распространенное убеждение о том, что экспансия французского имеет просветительскую миссию и в то же время укрепление политических позиций Франции на международной арене. Эта самая просветительская миссия связана с подсознательной верой французов в то, что Франция является носителем универсальной идеи, идеи о том, что природа человека везде и во все времена неизменна, а законы этой природы наиболее полно отражены и соблюдены во Франции».

31 декабря 1975 года, президент Франции Валери Жискар д’Эсте́н подписал закон о защите французского языка от вторжения английского и любого другого языка, а значит и чужой культуры. Закон также касался гарантий языкового статуса в определенных коммерческих и некоторых других сферах в самой Франции. В течении дебатов которые привели к принятию законопроекта партии разных политических толков поддержали этот закон. Один из политиков, выступавших за Французскую Коммунистическую партию с посланием Сенату в октябре 1975 года, сказал то, что могло прозвучать практически от любой партии: «язык – мощный определяющий фактор национального самосознании, посредник национального наследия, истинный его проводник этого наследия, в котором школа не может являться основным средством передачи этого наследия. Мы не согласны с теми, кто смиряется с вырождением языка, с тем, что грамматика, лексика и стилистика становятся поверхностными, бедными и ненасыщенными, и, что меньше и меньше людей изучают национальную литературу, которая является наследием и национальным сознанием».

Итак, франкоговорящие народы имеют сильное позитивное отношение к своему национальному языку. Как утверждают сами французы, их язык чист, рационален и находится в постоянной неразрывной связи с их культурой, которую они очень ценят. Они воспринимают французский язык не просто как средство отображения культуры, но как ее наиважнейшее олицетворение. И так как они видят и язык, и культуру в составе единого целого, у них появляются страхи и переживания по поводу того, что столь бурный рост экспансии английского языка привнесет в их культуру инородные культурные ценности. И поэтому их в некоторой степени негативное отношение к английскому языку вполне оправдывается их неприятием англо-американской культуры в целом.

Примечания

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Языковая культура" в других словарях:

Культура речи распространённое в советской и российской лингвистике XX века понятие, объединяющее владение языковой нормой устного и письменного языка, а также «умение использовать выразительные языковые средства в разных условиях… … Википедия

Языковая граница условная линия связывающая постоянные населённые пункты, расположенные по краям ареала распространения двух неблизкородственных языков (например, нефиксированная и постепенно исчезающая Мозельская языковая граница и… … Википедия

Культура Франции культура французского народа, сложившаяся под влиянием географических условий и крупных исторических событий. Франция в целом и Париж в частности играли большую роль, являлись центром элитарной культуры и декоративного… … Википедия

Совокупность мер, принимаемых государством, партией, этносом для изменения или сохранения существующего функционального распределения языковых образований, для введения новых и консервации употребляемых языковых норм. Характер и способы… … Политология. Словарь.

Переход коренного народа(исчезновение побежденного языка) на язык пришлого народа. Это может произойти при завоевании одним народом другого, при колонизации и в др. случаях. После достаточно длительного периода двуязычия язык пришельцев… … Википедия

Сейчас, в постперестроечной России, популярен сленг, применение не к месту иностранных слов, жаргонов различных мастей. Это, конечно, все понятно. Ведь кто после развала СССР стал доминировать в нашей стране? Организованный преступный мир. Он имеет свою структуру, он имеет свой язык.

И элементы этого языка, как доминирующей культуры, естественно, стали занимать главенствующее место. Кстати, в этом нет ничего необычного. Так происходило во все времена и у всех народов - образ жизни, культура ядра страны распространяется на всю периферию, насаждая и свой язык.

Однако в этой закономерности есть и обратная сторона: язык, являясь средством общения, может подтягивать, как магнит, культуру. Поэтому нужно провести следующую работу: постараться поднять престиж "высокого" слога, сделать его отличительной чертой преуспевающего человека.

Правильная, сбалансированная речь должна стать нормой в обществе. Мало того, культурная речь должна быть обязательной и необходимой для большинства. Тогда, конечно, такая языковая культура потянет за собой наиболее соответствующий ей слой общества. И он займет доминирующее положение.

В данном случае у нас, к сожалению, этого не происходит. Со всех сторон: из газет, радио, телевидения и даже Интернета на человека обрушиваются примеры употребления слов низкой культуры, и такое извращенное, мутированное положение с нашим великим и могучим в прошлом языком уже воспринимается как правило, как достойное обновление новыми течениями жизни. Но давайте разберемся, где вершки, а где корешки и не будем путать причину и следствие.

Для примера возьмем остросюжетные фильмы, которые в силу своей увлекательной природы имеют прямое воздействие на сознания людей. И что они видят? Воры, убийцы, пьяницы-менты живут яркой, захватывающей жизнью. Слово, брошенное героем фильма, сразу же становится у всех на слуху, прорастая в массах богатым урожаем.

К примеру, давайте рассмотрим влияние фильма "Интердевочка", который многие видели. Несмотря на сложность, трагичность судьбы главной героини, ее жизнь была подана как захватывающее приключение, полное романтики звездное возвышение над обычной, серенькой жизнью обывателей.

И сразу же деятельность валютной проститутки стала для многих престижной. Вы понимаете, что произошло? Один фильм сделал панельное ремесло в стране заманчивым и многообещающим времяпровождением. Проведенные вскоре социологические опросы девушек показали, что большинство из них мечтает стать проститутками.

Действительно, сама тема актуальна. Бандиты и всякая другая нечисть на данный момент просто захлестнула страну. Конечно, об этом надо говорить, и говорить громко, чтобы было слышно каждому, но не в восхвалительных тонах, тем самым пропагандируя такой образ жизни. А нужно, показывая эту накипь, тут же демонстрировать и оборотную сторону их жизни, выставить ее в антитезу нормальному слою общества, который устроен и говорит по-другому.

Нужно сделать его престижным, значимым, в первую очередь через те же средства массовой информации, и тогда в людях возникнет желание говорить и жить по такому эталону развития социума. Почему бы, к примеру, талантливым артистам не сняться в захватывающем фильме, где главным героем будет человек интеллигентный, говорящий красиво, правильно. И таким образом можно поднять значимость в людях высокой, чистой речи.

Вот таким, естественным путем, волна культурной речи начнет подниматься, а для закрепления такого всплеска можно принять уже и закон, регламентирующий применение языковых средств. Потому что принятый сейчас такой закон действовать не будет, ведь он инороден, чужд нынешнему положению дел, не имеет под собой основы.

Сначала нужно поднять волну желания в народе, а затем принять закон, который только тогда и будет конструктивно работать. Вот таким образом можно решить этот вопрос, который многим, даже высокообразованным людям, кажется сейчас неразрешимым.

К сожалению, нынешняя музыкальная культура никак не поддерживает языковую. И дело не в том, что многие модные музыкальные направления, такие как рок, поп и рэп, подпорчены низкопробными подделками под нечто великое. Дело не в этом. Очень важно, какие тексты идут под эту музыку. Что мы слышим?

"...Ванька-тазик, я-ты, ага-ага...", - то есть чудовищно неконструктивные, какие-то дикие выкрики. И они, подаваясь в модной тематике, навязывают тенденцию вот таких бессмысленных слов, разговоров без идей, не связанных смыслом. Мало того: такой безалаберный сленг становится престижным.

Набор слов-символов, которые не могут представлять из себя связную речь, стал показателем элиты, некоторой отличительной чертой богемы, стоящей над простыми смертными.

Многие люди, особенно молодежь, не замечают, что интеллигенция - эта иммунная система общества - уже сама заражена трупным ядом, поднявшимся из мутных тюремных низин и ей начинают видеться галлюцинации, мешающие разобраться, где правда, а где ложь.

Ну почему под тот же рок или рэп не написать тексты на культурном уровне, чтобы излагаемая тема имела высокий слог, чтобы песня была приятна и хорошо воспринималась слушателями? Это все будет формировать вкус подрастающего поколения, от которого зависит будущее страны.

Ведь сейчас молодежь разлагается на этих бессмысленных клипах. В их сознаниях закрепляется основа бездумного существования, а она формирует их стиль жизни, искривляя моральные ценности. Вот так, очень просто, мы сами растим себе большую проблему, с которой силовыми оперативными методами можно уже и не справиться.

Поднимая культуру языка, мы возвышаем общую культуру поведения, а значит, и свой жизненный уровень. Опуская культуру языка, мы втаптываем в грязь общечеловеческие нормы общения и тем самым снижаем свой жизненный уровень. Неудивительно, что падает престиж нашей страны на международной арене.

С чего бы ему подниматься, если даже интеллигенция у нас часто говорит, как заурядная кухарка?

Проблема «язык и культура» относится к числу дискуссионных и до конца не решенных в языкознании. Спорным является прежде всего вопрос о том, что такое культура? Представители американской школы «культурной антропологии» рассматривают культуру как сумму всех небиологических аспектов человеческой жизни. Социо- и психолингвистика, а также исторический материализм предлагают рассматривать культуру расчлененно, т.е. в ее материальном и духовном аспектах. «Материальная культура - это совокупность вещественных, зримых произведений труда человека, - пишет философ П. Н. Федосеев в статье «Некоторые вопросы развития советского языкознания», - духовная культура - производство, распределение и потребление духовных ценностей». Материальная и духовная культура находятся в органическом единстве.

Хотя понятие «культура» относится к числу фундаментальных в современном обществознании, оно имеет множество смысловых оттенков и многообразие трактовок, свидетельствующих о сложности этого феномена. Об этом красноречиво говорят разные определения культуры, ср.: культура - это «единство художественного стиля во всех проявлениях жизни народа» (Ф. Ницше); это «формы поведения, привычного для группы, общности людей, социума» (К. Юнг); это «специфический способ мышления, чувствования и поведения» (Т. Эллиот); это «совокупность достижений и институтов, отдаливших нашу жизнь от жизни звероподобных предков и служащих двум целям: защите человека от природы и упорядочиванию отношений людей друг с другом» (3. Фрейд); это «механизм, создающий совокупность текстов» (Ю. Лотман), это «единый срез, проходящий через все сферы человеческой деятельности» (М. Мамардашвили); это «состояние духовной жизни общества» (М. Ким); «совокупность определенных ценностей» (Б. Суходольский), ср. также скептическое суждение Л. Н. Толстого, высказанное им в эпилоге романа «Война и мир»: «Духовная деятельность, просвещение, цивилизация, культура, идея - все это понятия неясные, неопределенные» .

Чем можно объяснить такое многообразие трактовок культуры? Прежде всего тем, что культура - это творение человека, поэтому в ней отражается вся глубина и неизмеримость его бытия: как неисчерпаем и разнолик человек, так многогранна его культура, ср. в связи с этим определение культуры, которое дает известный французский культуролог А. де Бенуа: «Культура - это специфика человеческой деятельности, то, что характеризует человека как вид. Напрасны поиски человека до культуры, появление его на арене истории надлежит рассматривать как феномен культуры. Она глубочайшим образом сопряжена с сущностью человека, является частью определения человека как такового» . Кроме того, понимание культуры во многом определяется исследовательской установкой ученого, так как культура является объектом изучения самых разных наук: культурологии, философии, истории, социологии и др.

Дискуссионным является и вопрос о соотношении понятий «язык» и «культура»: одни ученые полагают, что язык относится к культуре как часть к целому, другие - что язык лишь форма выражения культуры, третьи - что язык не является ни формой, ни элементом культуры. В качестве иллюстрации разного решения этой проблемы можно привести высказывания двух крупнейших представителей культурологии, основателей американской и русской школ этнолингвистики - Э. Сепира и Н. И. Толстого: «Культуру, - говорит Э. Сепир, - можно определить как то, что данное общество делает и думает, язык же есть то, как думает» . «Отношения между культурой и языком, - пишет Н. И. Толстой, - могут рассматриваться как отношения целого и его части. Язык может быть воспринят как компонент культуры или орудие культуры (что не одно и то же), в особенности, когда речь идет о литературном языке или языке фольклора. Однако язык в то же время и автономен по отношению к культуре в целом, и его можно рассматривать отдельно от культуры (что и делается постоянно) или в сравнении с культурой как с равнозначным и равноправным феноменом» .

Достижения таких направлений в языкознании, как этно- и психолингвистика свидетельствуют о том, что язык как общественное явление должен быть отнесен к сфере духовной культуры и рассматриваться в качестве одного из ее компонентов. Вместе с тем нельзя не признать, что существует ряд областей культуры - музыка, хореография, изобразительное искусство, которые с языком непосредственно не связаны.

Если понимать культуру как процесс и продукт духовного производства, ориентированного на создание, хранение, распространение и потребление духовных ценностей, норм, знаний, представлений, то следует признать, что именно язык способствует формированию духовного мира общества и человека, обеспечивая их дифференцированной системой знаний, способствуя духовной интеграции как общества в целом, так и различных его групп. Язык, таким образом, «выступает неким концентратом культуры нации, воплощенной в различных группах данного культурноязыкового сообщества» . Однако язык обслуживает не только сферу духовной культуры, он непосредственно связан с материальной культурой, производством, с социальными отношениями, он является средством общения, орудием борьбы, т.е. выступает как составной элемент социальной сферы. Несмотря на это «следует признать, что язык в основе своей - явление духовной культуры» .

Итак, язык является своеобразным фундаментом культуры, ибо с помощью языка происходит усвоение культурных норм и социальных ролей, без которых жизнь человека в обществе невозможна.

Культурологи так характеризуют соотношение языка и культуры: язык - зеркало культуры, в котором отражается не только реальный окружающий мир человека, но и менталитет народа, т.е. его специфический способ мировосприятия, его национальный характер, традиции, обычаи, мораль, система норм и ценностей, картина мира;

язык - кладовая, копилка культуры, так как все знания, умения, материальные и духовные ценности, накопленные народом, хранятся в его языковой системе, в устной и письменной речи. Благодаря этому человек не начинает каждый раз заново свое развитие, а усваивает опыт предшествующих поколений;

язык - носитель культуры, так как благодаря эпистемической функции языка она передается из поколения в поколение, и дети, овладевая родным языком, осваивают и обобщенный опыт предшествующих поколений;

язык способствует идентификации объектов окружающего мира, их классификации и упорядочению сведений о нем;

язык облегчает адаптацию человека в условиях окружающей среды; язык помогает правильно оценить объекты, явления и их соотношение; язык способствует организации и координации человеческой деятельности;

язык - это инструмент культуры, формирующий личность человека, который именно через язык воспринимает традиции и обычаи своего народа, специфический культурный образ мира .

В этом взаимодействии языка и культуры можно выделить следующие аспекты:

• - культура в языке, т.е. отражение в языковых текстах и в самих языковых средствах определенного культурного содержания, связанного с мировосприятием этноса, ментальной категоризацией мира природы и общества, верованиями и (или) верой;
• - язык в культуре, т.е. использование языковых формул как составной части культурных установок (например, формул этикетного поведения, включающих выбор местоимений при обращении, форм личных имен, определенных форм глаголов и нроч.);
• - культура языка и речи, т.е. практика борьбы за чистоту языка, поскольку речь человека отражает две стороны его духовной личности: языковую компетенцию, т.е. объем владения языком, и культурную компетенцию, т.е. степень включенности в нормы культуры, составляющей духовную жизнь общества;
• - язык культуры, т.е. система базисных понятий национальной культуры, которые пронизывают ее разнообразные материальные и духовные формы (например, жизнь ~ смерть , война ~ мир , добро ~ зло и др.) .

Как совокупность материальных и духовных ценностей общества культура опосредована мыслительной деятельностью человека. При этом орудием мыслительной деятельности человека является язык.

В связи с этим встает вопрос: как соотносятся между собой язык - мышление ~ культура. Этот вопрос имеет разное решение. Одни ученые считают, что язык является определяющим фактором по отношению к мышлению а следовательно, и к культуре; другие исходят из признания независимости языка и мышления, так как содержательная сторона языковых единиц и грамматических категорий имеет внелогический характер.

Идею о том, что язык определенным образом влияет на мышление человека впервые высказал В. Гумбольдт: «Человек преимущественно... живет с предметами так, как их преподносит ему язык. Посредством того же самого акта, в силу которого он сплетает язык внутри себя, он вплетает себя в него; и каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка» .

Этой точки зрения придерживаются представители европейского неогумбольдтианства (Л. Вайсгербер, Г. Гольц, Г. Ипсен, П. Гартман и др.)* В американской этнолингвистике эта идея лежит в основе работы Э. Сепира «Язык»: «Люди живут не только в материальном мире и не только в мире социальном, как это принято думать: в значительной степени они все находятся во власти того конкретного языка, который стал средством выражения в данном обществе. Представление о том, что человек ориентируется во внешнем мире, по существу, без помощи языка и что язык является всего лишь случайным средством решения специфических задач мышления и коммуникации, - это всего лишь иллюзия. В действительности же “реальный мир” в значительной мере неосознанно строится на основе языковых привычек той или иной социальной группы... Миры, в которых живут различные общества, - это разные миры, а вовсе не один и тот же мир с различными навешанными на него ярлыками... Мы видим, слышим и вообще воспринимаем окружающий мир именно так, а не иначе, главным образом благодаря тому, что наш выбор при его интерпретации предопределяется языковыми привычками нашего общества» . Наиболее яркое выражение эта идея получила в гипотезе лингвистической относительности Э. Сепира и его ученика Б. Уорфа.

Ее основные положения сводятся к следующему:

язык определяет характер (тип) мышления, сам его логический строй.

Так, говоря о соотношении грамматического строя языка и процесса логического мышления, Б. Уорф пишет: «Было установлено, что основа языковой системы любого языка (иными словами, грамматика) не есть просто инструмент для воспроизведения мыслей. Напротив, грамматика сама формирует мысль, является программой и руководством мыслительной деятельности индивидуума, средством анализа его впечатлений и их синтеза. Формирование мыслей - это не независимый процесс, строго рациональный в старом смысле этого слова, но часть грамматики того или иного языка и различается у различных народов в одних случаях незначительно, в других - весьма существенно, так же как грамматический строй соответствующих народов» ;

характер познания действительности зависит от того, на каких языках мыслят познающие субъекты, так что при существенных различиях языков, которыми они пользуются, процесс их познавательной деятельности и его результаты также будут отличаться друг от друга существенным образом. «Мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим родным языком, - пишет Б. Уорф. - Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они (эти категории и типы) самоочевидны; напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном - языковой системой, хранящейся в нашем сознании. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе в основном потому, что мы - участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию. Это соглашение имеет силу для определенного языкового коллектива и закреплено в системе моделей нашего языка» ;

человеческое знание не имеет объективного, общезначимого характера. «Мы сталкиваемся, таким образом, с новым принципом относительности, - пишет он, - который гласит, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве, или, по крайней мере, при соотносительности языковых систем». Поэтому этот принцип формулируется как принцип лингвистической относительности , по аналогии с физической теорией относительности.

Гипотеза Э. Сепира - Б. Уорфа отрицает, таким образом, общечеловеческий характер мышления, т.е. наличие общего для всех людей логического строя мышления. Кроме того, сегментацию или расчленение мира в процессе абстрактного познания она ставит в полную зависимость от языка, что в целом неправомерно, так как расчленение действительности осуществляется па уровне чувственного познания, причем не только людьми, но и животными, не обладающими языком.

Гипотеза лингвистической относительности Э. Сепира - Б. Уорфа в своих основных положениях находит отклик и у представителей европейского неогумбольдтианства (Л. Вайсгербера, Г. Гольца, Г. Ипсена, II. Гартмана и др.). В соответствии с их взглядами, язык рассматривается как некий промежуточный мир между объективной действительностью и мышлением. Причем характер языка определяет тип мышления, поэтому мышление каждого народа имеет свои национальные черты и его развитие целиком определяется эволюцией национального языка.

Для Л. Вайсгербера язык есть «первичная действительность», и человек на самом деле познает не объективную действительность, существующую вне и независимо от него, а тот язык, носителем которого он является. Ни чувственное, ни рациональное познание человеком мира не дает, по его мнению, объективного знания о мире, так как человек находится «в плену» у языка. Поэтому каждый народ имеет свою специфическую «картину мира», характер которой определяется тем языком, носителем которого он является. В качестве иллюстрации он приводит следующий пример: в немецком языке существует слово Unkraut в значении ‘сорняк, сорная трава’, однако в реальной научной классификации растений такого вида нет, а есть Hahnefuss ‘лютик’, Gansedistel ‘чертополох’, т.е. это не факт действительности, а результат интерпретации этой действительности человеком.

Другое решение вопроса о соотношении языка ~ мышления ~ культуры связано с признанием независимости языка и мышления, так как содержательная сторона языковых единиц и грамматических категорий имеет внелогический характер. В противовес принципу лингвистической относительности Э. Сепира - Б. Уорфа выдвигается принцип лингвистической дополнительности (Г. А. Брутян), который формулируется следующим образом: «В процессе познания в связи с активной ролью языка и в силу его специфических особенностей возникает языковая картина мира. Она в целом и в главном совпадает с логическим отражением в сознании людей. Но при этом сохраняются периферийные участки в языковой картине мира, которые остаются за пределами логического отражения, и в качестве словесных образов вещей и лингвистических моделей отношения между ними варьируются от языка к языку в зависимости от специфических особенностей последних. Через вербальные образы и языковые модели происходит дополнительное видение мира; эти модели выступают как побочный источник познания, осмысления реальности и дополняют нашу общую картину знания, корректируют ее. Словесный образ сочетается с понятийным образом, лингвистическое моделирование мира с логическим, создавая предпосылки воспроизведения более полной и всесторонней картины окружающей действительности в сознании людей» .

В этой гипотезе также есть противоречия, главное из которых сводится к следующему: если языковая картина мира имеет внелогический характер, то возникает вопрос, как она может «в основном совпадать» с той картиной мира, которую человек получает в результате логического познания мира;

неясным также остается вопрос, используется ли язык в процессе логического отражения действительности и, если используется, то, как оно может осуществляться, если «содержательная сторона языковых единиц и грамматических категорий имеет внелогический характер».

Из этого понимания соотношения языка и мышления делается вывод о том, что язык определяет не только характер мышления, познавательной деятельности человека, но и тип, нормы культуры и в конечном счете структуру и развитие самого человеческого общества.

Именно такая точка зрения последовательно развивалась в работах Л. Вайсгербера, который полагал, что структура общества и его история полностью определяется языком и историей его развития. Противоречивое решение этого вопроса содержится и в работах Б. Уорфа. С одной стороны, он пишет о достаточно жесткой зависимости культуры от языка: «Что было первичным - норма языка или норма культуры? В основном они развивались вместе, постоянно влияя друг на друга. Но в этом содружестве природа языка является тем фактором, который ограничивает его свободу и гибкость и направляет его развитие по строго определенному пути. Это происходит потому, что язык является системой, а не просто комплексом норм. Структура большой системы поддается существенному изменению очень медленно, в то время как во многих других областях культуры изменения совершаются сравнительно быстро. Язык, таким образом, отражает массовое мышление; он реагирует на все изменения и нововведения, но реагирует слабо и медленно, тогда как в сознании производящих изменения это происходит моментально» . С другой стороны, он говорит о наличии между языком и культурой лишь определенного рода связей. «Между культурными нормами и языковыми моделями, - пишет он, - существуют связи, но не корреляции или прямые соответствия. В некоторых случаях «манеры речи» составляют неотъемлемую часть всей культуры, хотя это и нельзя считать общим законом, и существуют связи между применяемыми лингвистическими категориями, их отражением в поведении людей и теми разнообразными формами, которые принимает развитие культуры» .

Существует, однако, и более умеренная точка зрения (В. 3. Панфилов), согласно которой язык не пассивен, а активен по отношению к сознанию, однако эта активность не столь велика, чтобы язык мог «организовывать» сознание, определять его тип, структуру, «лепить» в нем свою модель мира. Как физически един человеческий род, так едино и сознание всех людей, а различные языки мира могут рассматриваться лишь как варианты единого языка человеческого рода.

Что касается вопроса соотношения языка, мышления и культуры, то, в соответствии с этой концепцией, все три категории, будучи явлениями социальными, связаны между собой. Однако «язык, оказывая некоторое, но отнюдь не решающее влияние на мышление, не может также коренным образом определять и характер материальной и духовной культуры общества, которая опосредована человеческим мышлением, представляющим собой, как и язык, продукт социального развития» .

Таким образом, современная наука «отвергает оба экстремальных решения - то, что язык целиком детерминирует мировоззрение, и то, что мировоззрение людей не зависит от языка» . Представители неогумбольдтиан- ства правы в том, что язык способен воздействовать на наше мышление и восприятие действительности. Однако это воздействие не имеет определяющего характера. Если бы это воздействие было жестко определяющим, то развитие мышления и соответственно развитие познания было бы невозможно.

В связи с этим гипотеза лингвистической относительности Э. Сепира - Б. Уорфа требует уточнения: в своей абсолютизации утверждения, что мышление и создаваемая в той или иной культуре картина мира всецело зависят от языка, она, по-видимому, неверна. Но в более смягченном варианте, в признании того, что язык оказывает влияние на наше мышление и наши представления о мире, она может быть приемлемой. При этом надо помнить, что «содержание наших мыслей и представлений определяется их предметом, а не языком. Если бы это было не так, то мы бы неправильно воспринимали условия, в которых живем, и не могли бы выжить в них. Мы способны ориентироваться и существовать в объективном мире лишь постольку, поскольку жизненный опыт постоянно заставляет нас исправлять ошибки нашего восприятия и мышления, когда они вступают в противоречие с ним. Мы способны развивать научные знания о мире лишь постольку, поскольку их истинность проверяется практикой, а не тем, соответствуют ли они нормам языка» . Так, например, кроме самого значения слова вода , любой человек знает, что это жидкость, необходимая для питья и в целом для жизни, что в ней можно варить пищу, стирать, мыться, плавать, но, плавая, в ней можно захлебнуться и утонуть и т.д.

Эти знания о предметах и реалиях внешнего мира приходят из практики, из опыта «рук и глаз». Это так называемый запас наглядно-опытных знаний, который формируется уже в детстве. Благодаря ему становится возможным общение разноязычных людей, например, баск, baso «лес, гора» и рус. лес и гора различны, но стоящие за этими разными понятиями наглядно-опытные знания леса и гор, в основном, едины, и эти знания и не дадут повода думать, что под ветром может шуметь и качаться baso «гора», а не baso «лес» .

В этом заключается универсальность человеческого мышления. «Она обеспечивается единой логико-понятийной базой мышления, имеющей надъязыковой характер» . Благодаря этой базе достигается взаимная пере- водимость языков. Язык лишь определенным образом организует знания человека об окружающем его мире. В этом проявляется его функция отражения действительности.

Все эти теоретические расхождения и противоречия во взглядах даже одного и того же ученого говорят о том, что вопрос о соотношении языка, мышления и культуры является чрезвычайно сложным.

Бесспорно, что между языком и реальным миром стоит человек - носитель языка и культуры, воспринимающий и классифицирующий мир по-своему (поэтому там, где русский человек видит два цвета - синий и голубой, англичанин видит лишь один - blue , хотя оба они смотрят на одну и ту же часть цветового спектра).

Бесспорно также, что ядро смысловой структуры языка составляет единая логико-понятийная база мышления, которая является универсальной и не зависит от национальных языков и культур. Ее универсальность порождена единством человеческой психики и ее способностью независимо от образа жизни отражать мир в сходных категориях.

Так, например, во всех языках говорящие различают субъект действия и его объект, предмет и признак, пространственные и временные отношения, положительную и отрицательную эмоционально-экспрессивную оценку и т.д. «Общность человеческой психологии, отраженная в языке, проявляется и в асимметрии положительных и отрицательных оценок. Лексика отрицательной оценки разнообразнее и богаче, чем лексика положительной оценки. Так, например, класс русских глаголов речи, выражающий одобрение, включает лишь несколько глаголов нейтральной оценки {хвалить, одобрять ), в значение другие глаголов, содержащих общую идею ‘хвалить’, входит дополнительный признак отрицательной оценки речевых действий того или иного лица (захваливать, превозносить, славословить, льстить и т.д.). В то же время группа глаголов с антонимическим значением ‘неодобрения’ содержит более 80 лексических единиц {ругать, порицать, осуждать, оскорблять, обличать, высмеивать, клеймить, критиковать и т.д.). Другим показателем асимметричности языка в выражении оценки является тот факт, что слова, которые на оценочной шкале занимают срединное положение, в самых разных языках имеют тенденцию сдвигаться к полюсу il ruioxo’ Средние способности, например, - это, скорее, не нормальные способности обычного человека, а способности, не достигающие определенного уровня... Примечательно также и то, что слова со значением ‘хорошо’ часто употребляются в значении ‘нормально’, что особенно проявляется в этикетных формулах: Как долетели ? - Хорошо » .

Наличие этой всеобщей универсальной базы мышления делает реальной возможность перевода с одного языка на другой и понимание друг друга носителями разных языков и разных культур. Однако детализация и конкретизация этой универсальной понятийной основы, обрастание ее словами со своими значениями в каждом языке происходит по-своему.

Особенно заметны различия между языками в лексике: в любом языке есть так называемая безэквивалентная лексика, т.е. слова, которые не переводятся на другие языки однословно. Однако ее доля в языке, как правило, не велика (в русском языке, например, она составляет не более 6-7%, ср. такие слова, как матрешка, самовар, гармошка, субботник, сглазить и т.д.).

В английском, немецком и французском языках имеется по два слова для обозначения руки и по два слова для обозначения ноги, тогда как в русском, по одному слову, ср.:

англ, hand/atm англ, foot/leg нем. hand/arm нем.fuss/hein франц. main/bras франц. pied/jambe рус. рука рус. нога

Поэтому ни немец, ни англичанин, ни француз не могут сказать: «я поранил руку». Им обязательно надо указать, какую часть руки они поранили. А вот когда речь идет о глазах, то тут на русском языке нельзя сказать «мне попала пылинка в глаза»: слово «глаза» во множественном числе обозначает оба глаза, а пылинка попасть в два глаза сразу не может. Ирландцы же говорят именно так - во множественном числе. Потому что для них оба глаза - это один предмет, который обозначается единственным числом (как «орган зрения»). Чтобы назвать один глаз, они говорят: «половина органа зрения» .

Отсутствие в языке соответствующих слов называют лакунами. Лакуны становятся заметны лишь при сопоставлении языков. Существование лакун в языках связано с различием в культурах, с так называемой несимметричностью мировидений, представленных в разных языковых картинах мира: иногда они появляются вследствие отсутствия тех или иных реалий (ср. рус. щи, валенки или матрешка), иногда же они вызваны тем, что в одной культуре различие между определенными объектами внешнего мира признаются более важными, чем в другой (например, двум английским словам «shore» (берег моря) и «bank» (берег реки) соответствует одно русское - «берег»).

Здесь в действие вступает принцип избирательности номинативного акта. Эта избирательность, с одной стороны, связана с различием природных и социально-экономических условий, в которых живут носители соответствующих языков, а с другой - с элементами прагматизма, поскольку «сознание не просто дублирует с помощью знаковых средств отражаемую реальность, а выделяет в ней значимые для субъекта признаки и свойства, конструирует их в идеальные обобщенные модели действительности» , т.е. объективный мир членится человеком с точки зрения категорий ценности. Селективность процесса номинации выявляет своеобразие восприятия и оценки человеком окружающего его мира, ибо уже сам выбор того или иного явления действительности в качестве объекта номинации свидетельствует о его значимости для носителей языка. «Приписывая предметам и явлениям окружающего мира те или иные объективно присущие им свойства, человек демонстрирует свое иебезразличие к этим свойствам» .

Сам процесс их «означивания » с помощью языковых средств предполагает измерение их значимости для носителя языка.

Принцип избирательности номинативного акта подчиняется главному регулятивному принципу культуры. Этот принцип пронизывает всю лексическую систему языка, оказывая влияние не только на восприятие предметов и явлений внешнего мира, но и на их интерпретацию. Именно он придает смысл и значение каждому языкотворческому акту, объединяет в одно единое целое лексико-семантические и тематические группы лексики, позволяя понять логическое основание их выделения в языке культуры.

В старославянском языке, например, таким регулятивным принципом был Бог. Именно этот регулятивный принцип Средневековья предопределял всю логическую структуру его культуры, оказав влияние на устройство такого базового концепта старославянского языка, как «человек» . Все существующее в Средневековье восходит к этому регулятивному принципу, включается в стройную иерархию и находится в гармоническом отношении с другими элементами космоса. Поэтому мир и все его части получали в старославянском языке нравственную окраску. Вот почему при характеристике духовного и социального средневекового человека чрезвычайно важное место занимают аксиологически окрашенные атрибуции человека в его отношении к Богу (ср., например, следующие слова: коговидьць ‘видящий бога’; когодюььць ‘человек, любящий бога’; когоносьць ‘человек, носящий в себе бога’; когоприк.иьць ‘держащий бога на руках’; когосвлрьникъ ‘богоборец’; когочтьць ‘набожный, благочестивый человек’; христопорьць ‘противник Христа’ коголждростьнъ ‘мудрый как бог’; зълочьстьнъ ‘безбожный человек’; неподокьнъ ‘безбожный, бесчестный, развратный’; Хоудьнъ ‘богохульствующий’ и т.д.). В современном русском языке этот принцип уже не работает, поэтому подобные имена отсутствуют.

Каждый человек принадлежит к определённой национальной культуре, включающей национальные традиции, язык, историю, литературу. Экономические, культурные и научные контакты стран и их народов делают актуальными темы, связанные с исследованием межкультурных коммуникаций, соотношения языков и культур, изучением языковой личности. Язык является национальной формой выражения и воплощения материальной и духовной культуры народа. Язык формирует "картину мира", которая является отражением национального способа представления внеязыковой действительности.

Лингвокультурология - новая научная дисциплина синтезирующего типа, которая изучает взаимосвязь и взаимодействие культуры и языка в его функционировании, и отражает этот процесс как целостную структуру единиц в единстве их языкового и внеязыкового (культурного) содержания при помощи системных методов и с ориентацией на современные приоритеты и культурные установления (систему норм и общечеловеческих ценностей). Особую актуальность приобретают лингвокультурологические исследования в межкультурной коммуникации. Они ориентируют на познание культуры другого народа через его язык, осознание национального своеобразия и самобытности, которые отражены в языке.

Лингвокультурология изучает язык как феномен культуры. Это определенное видение мира сквозь призму национального языка, когда язык выступает как выразитель особой национальной мен-тальности. Термин «лингвокультурология» появился в последнее десятилетие в связи с работами фразеологической школы, возглавляемой В.Н.Телия, работами Ю.С.Степанова, А.Д.Арутюновой, В.В.Воробьева, В.Шаклеина, В. А. Масловой и других исследователей. Лингвокультурология - это отрасль лингвистики, возникшая на стыке лингвистики и культурологии и исследующая проявления культуры народа, которые отразились и закрепились в языке. С ней тесно связана этнолингвистика и социолингвистика. Лингвокультурология исследует и исторические, и современные языковые факты сквозь призму духовной культуры. Предметом исследования являются единицы языка, которые приобрели образное, символическое значение в культуре, зафиксированное в мифах, легендах, обрядах, фольклоре, религиозных текстах, фразеологических и метафорических оборотах, символах, пословицах и поговорках, речевом этикете, поэтических и прозаических текстах. Методы - это совокупность аналитических приемов, операций и процедур, используемых при анализе взаимосвязей языка и культуры.

Методы лингвокультурологии - это методы описания и классификации, открытого интервью, лингвокультурологический анализ текстов, которые являются хранителями культуры.

22. Понятия методология, метод, методика. Способы исследования: наблюдение, эксперимент, моделирование. Лингвистическая интерпретация и систематизация.

Методология (от греч. methodos - путь исследова­ния, теория и logos - слово, учение) - учение о принципах исследования, формах и способах научного познания. Ме­тодология определяет общую ориентацию исследования, особенности подхода к объекту изучения, способ органи­зации научного знания.

Различают три взаимосвязанных ие­рархических уровня методологии : философскую методоло­гию, общенаучную методологию и частную методологию. В качестве более общего и самого высокого уровня вы­ступает философская методология, определяющее значение для которой имеют законы, принципы и категории диа­лектики, сформулированные и развитые Гераклитом, Пла­тоном, Плотином, И. Кантом, И. Фихте, Ф-Шеллингом, Г. Гегелем. К ним относятся закон единства и борьбы про­тивоположностей, закон перехода количественных измене­ний в качественные, закон отрицания отрицания; катего­рии общего, частного и отдельного, качества и количества, необходимости и случайности, возможности и дейст­вительности, формы и содержания, причины и следст­вия и др.; принцип всеобщей связи явлений, принципы противоречия, причинности и т.д.

Методологические принципы научного познания не остаются неизменными, они могут меняться, развиваться вместе с прогрессом науки.

Исходя из законов, принципов и категорий диалек­тики, язык необходимо рассматривать как сложное и про­тиворечивое явление, как единство материального и иде­ального, биологического и психического, общественного и индивидуального. Различия в методологических позициях языковедов, преобладающее внимание только к одной из перечисленных сторон языка привели к значительному разнообразию направлений в языкознании : социологиче­скому, натуралистическому, психологическому, логическо­му и др.

Роль общеметодологического принципа выполняет и логика научного познания. Фактически диалектика, ло­гика и теория познания представляют собой единое целое. Логика научного познания требует соблюдения законов логики в применении к правилам оперирования мыслями, чтобы получить непротиворечивые результаты исследова­ния. Логика (философия) научного познания включает в себя дедуктивные (от общего к частному, от теории к фак­там) и индуктивные (от фактов к общему утверждению) способы научного познания мира. Взаимозависимыми об­щеметодологическими (логическими, философскими) спо­собами исследования являются анализ (расчленение на эле­менты) и синтез (соединение элементов в единое целое) изучаемых явлений, процессов.

Философская методология устанавливает формы на­учного познания, основываясь на раскрытии взаимосвязей наук. В зависимости от принципов, кладущихся в основа­ние деления, существуют различные классификации наук, наиболее общей из которых является выделение физико-математических, технических, естественных и гуманитар­ных наук, к последним относится и лингвистика.

Общенаучная методология представляет собой обоб­щение методов и принципов изучения явлений различны- , ми науками. Общенаучными способами исследования яв­ляются наблюдение, эксперимент, моделирование, кото­рые носят различный характер в зависимости от специфи­ки науки.

Наблюдение включает в себя отбор фактов, уста­новление их признаков, описание наблюдаемого явления в вербальной или символической форме, в форме графиков, таблиц, геометрических структур и т.д. Лингвистическое наблюдение касается отбора языковых явлений, выделе­ния из устной или письменной речи того или иного факта, соотнесения его с изучаемой парадигмой явления.

Эксперимент как общенаучный способ исследова­ния - это поставленный опыт в точно учитываемых усло­виях. В лингвистике эксперименты проводятся как с ис­пользованием приборов и аппаратов (экспериментальная фонетика, нейролингвистика), так и без таковых (психо­лингвистические тесты, анкетирование и т.д.).

Моделирование представляет собой такой способ по­знания явлений действительности, при котором объекты или процессы изучаются путем построения и исследования их моделей. Модель в широком смысле - это любой образ (мысленный или условный: изображение, описание, схема, чертеж, графики т.п.) или устройство, используемые в ка­честве «заместителя», «представителя» какого-либо объек­та, процесса или явления. Любая модель строится на осно­ве гипотезы о возможном устройстве оригинала и является его функциональным аналогом, позволяя переносить зна­ния с модели на оригинал. Понятие модели широко входит в языкознание в 60-70-е годы XX столетия в связи с про­никновением в лингвистику идей и методов кибернетики.

Важным общенаучным элементом процесса познания является интерпретация (от лат. interpretatio - объяснение, истолкование), суть которой заключается в раскрытии смысла полученных результатов исследования и включе­нии их в систему существующих знаний. Без включения новых данных в систему существующих знаний их смысл и ценность остаются неопределенными. В 60-70-е годы XX века возникло и развилось целое научное направле­ние - интерпретирующая лингвистика , которая рассмат­ривала значение и смысл языковых единиц зависимыми от интерпретирующей деятельности человека.

Частная методология включает методы конкретных наук, например, математические, биологические, лингвистические и др., которые соотносятся с философской и об­щенаучной методологией, а также могут заимствоваться другими науками. Лингвистические методы исследования характеризуются прежде всего редким применением инст­рументального эксперимента и слабой формализацией доказательств. Лингвист ведет анализ обычно путем наложения имеющихся знаний об объекте исследования на конкретный материал (текст), из которого производится та или иная выборка, а теория строится на основе моделей-образ­цов. Свободная интерпретация разнообразного фактического материала по правилам формальной логики и научная интуиция являются характерными чертами лингвистических методов.

Термин «метод» как путь исследования явлений ни­когда не понимался однозначно. В.И. Кодухов, например, различает четыре понятия, выражаемые термином «метод»: метод-аспект как способ познания действительности, метод-прием как совокупность правил исследования, метод-методика как процедура применения метода-приема, метод-способ описания как внешняя форма приема и методи­ки описания (формализованная - неформализованная, вербальная - невербальная).

Чаще всего под методом понимают обобщенные совокупности теоретических установок, приемов исследова­ния, связанных с определенной теорией. Наиболее общий метод всегда представляет собой единство «метод-теория», вычленяя ту сторону объекта исследования, которая при­знается важнейшей в данной теории. Например, историче­ский аспект языка в сравнительно-историческом языкознании, психологический - в психолингвистике, структурный аспект в структурной лингвистике и т.д. Любой крупный этап в развитии языкознания, характеризующийся изменением взглядов на язык, сопровождался изменением метода исследования, стремлением создать новый общий метод. Таким образом, каждый метод имеет свою сферу приме нения, исследует свои аспекты, свойства и качества объ­екта. Например, применение сравнительно-исторического метода в языкознании связано с родством языков и их ис­торическим развитием, статистического - с дискретностью языковых единиц, их разной частотностью и т.д.

Методика исследования представляет собой про­цедуру применения того или иного метода, которая зави­сит от аспекта исследования, техники и способов описа­ния, личности исследователя и иных факторов. Например, при количественном изучении единиц языка в зависимо­сти от целей исследования может использоваться различ­ная методика: делаться приблизительные подсчеты, точ­ные подсчеты с использованием математического аппара­та, сплошная или частичная выборка языковых единиц и тому подобное. Методика охватывает все этапы исследо­вания: наблюдение и сбор материала, выбор единиц анали­за и установление их свойств, способ описания, прием ана­лиза, характер интерпретации изучаемого явления. Самый хороший метод и прием исследования могут не дать нуж­ных результатов без верной методики исследования. При характеристике каждого из лингвистических направлений и школ методическая проблематика занимает в этом то большее, то меньшее место. Различие в школах внутри одного лингвистического течения, направления чаще все-. го заключается не в методах исследования, а в различных методиках анализа и описания материала, степени их вы­раженности, формализованное и значимости в теории и практике исследования. Так, например, характеризуются различные школы структурализма: пражский структу­рализм, датская глоссематика, американский дескрип-тивизм.

Таким образом, методология, метод и методика яв­ляются тесно связанными и взаимодополняющими друг друга понятиями. Выбор в каждом конкретном случаемо­го или иного методологического принципа, сферы приме­нения метода и методики зависит от исследователя, целей и задач исследования.