Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

О Матерях можно рассказывать бесконечно. Уже несколько недель город был обложен тесным кольцом врагов, закованных в железо; по ночам зажигались костры, и огонь смотрел из черной тьмы на стены города множеством красных глаз — они пылали злорадно, и это подстерегающее горение вызывало в осажденном городе мрачные думы. Со стен видели, как всё теснее сжималась петля врагов, как мелькают вкруг огней их черные тени; было слышно ржание сытых лошадей, доносился звон оружия, громкий хохот, раздавались веселые песни людей, уверенных в победе, — а что мучительнее слышать, чем смех и песни врага? Все ручьи, питавшие город водою, враги забросали трупами, они выжгли виноградники вокруг стен, вытоптали поля, вырубили сады — город был открыт со всех сторон, и почти каждый день пушки и мушкеты врагов осыпали его чугуном и свинцом. По узким улицам города угрюмо шагали отряды солдат, истомленных боями, полуголодных; из окон домов изливались стоны раненых, крики бреда, молитвы женщин и плач детей. Разговаривали подавленно, вполголоса и, останавливая на полуслове речь друг друга, напряженно вслушивались — не идут ли на приступ враги? Особенно невыносимой становилась жизнь с вечера, когда в тишине стоны и плач звучали яснее и обильнее, когда из ущелий отдаленных гор выползали сине-черные тени и, скрывая вражий стан, двигались к полуразбитым стенам, а над черными зубцами гор являлась луна, как потерянный щит, избитый ударами мечей. Не ожидая помощи, изнуренные трудами и голодом, с каждым днем теряя надежды, люди в страхе смотрели на эту луну, острые зубья гор, черные пасти ущелий и на шумный лагерь врагов — всё напоминало им о смерти, и ни одна звезда не блестела утешительно для них. В домах боялись зажигать огни, густая тьма заливала улицы, и в этой тьме, точно рыба в глубине реки, безмолвно мелькала женщина, с головой закутанная в черный плащ. Люди, увидав ее, спрашивали друг друга:

— Это она? — Она!

И прятались в ниши под воротами или, опустив головы, молча пробегали мимо нее, а начальники патрулей сурово предупреждали ее: — Вы снова на улице, монна Марианна? Смотрите, вас могут убить, и никто не станет искать виновного в этом... Она выпрямлялась, ждала, но патруль проходил мимо, не решаясь или брезгуя поднять руку на нее; вооруженные люди обходили ее, как труп, а она оставалась во тьме и снова тихо, одиноко шла куда-то, переходя из улицы в улицу, немая и черная, точно воплощение несчастий города, а вокруг, преследуя ее, жалобно ползали печальные звуки: стоны, плач, молитвы и угрюмый говор солдат, потерявших надежду на победу. Гражданка и мать, она думала о сыне и родине: во главе людей, разрушавших город, стоял ее сын, веселый и безжалостный красавец; еще недавно она смотрела на него с гордостью, как на драгоценный свой подарок родине, как на добрую силу, рожденную ею в помощь людям города — гнезда, где она родилась сама, родила и выкормила его. Сотни неразрывных нитей связывали ее сердце с древними камнями, из которых предки ее построили дома и сложили стены города, с землей, где лежали кости ее кровных, с легендами, песнями и надеждами людей — теряло сердце матери ближайшего ему человека и плакало: было оно подобно весам, но, взвешивая любовь к сыну и городу, не могло понять — что легче, что тяжелей. Так ходила она ночами по улицам, и многие, не узнавая ее, пугались, принимали черную фигуру за олицетворение смерти, близкой всем, а узнавая, молча отходили прочь от матери изменника. Но однажды, в глухом углу, около городской стены, она увидала другую женщину: стоя на коленях около трупа, неподвижная, точно кусок земли, она молилась, подняв скорбное лицо к звездам, а на стене, над головой ее, тихо переговаривались сторожевые и скрежетало оружие, задевая камни зубцов. Мать изменника спросила: — Муж? — Нет. — Брат? — Сын. Муж убит тринадцать дней тому назад, а этот — сегодня. И, поднявшись с колен, мать убитого покорно сказала: — Мадонна всё видит, всё знает, и я благодарю ее! — За что? — спросила первая, а та ответила ей: — Теперь, когда он честно погиб, сражаясь за родину, я могу сказать, что он возбуждал у меня страх: легкомысленный, он слишком любил веселую жизнь, и было боязно, что ради этого он изменит городу, как это сделал сын Марианны, враг бога и людей, предводитель наших врагов, будь он проклят, и будь проклято чрево, носившее его!.. Закрыв лицо, Марианна отошла прочь, а утром на другой день явилась к защитникам города и сказала: — Или убейте меня за то, что мой сын стал врагом вашим, или откройте мне ворота, я уйду к нему... Они ответили: — Ты — человек, и родина должна быть дорога тебе; твой сын такой же враг для тебя, как и для каждого из нас. — Я — мать, я его люблю и считаю себя виновной в том, что он таков, каким стал. Тогда они стали советоваться, что сделать с нею, и решили: — По чести — мы не можем убить тебя за грех сына, мы знаем, что ты не могла внушить ему этот страшный грех, и догадываемся, как ты должна страдать. Но ты не нужна городу даже как заложница — твой сын не заботится о тебе, мы думаем, что он забыл тебя, дьявол, и — вот тебе наказание, если ты находишь, что заслужила его! Это нам кажется страшнее смерти!

— Да! — сказала она. — Это — страшнее.

Они открыли ворота пред нею, выпустили ее из города и долго смотрели со стены, как она шла по родной земле, густо насыщенной кровью, пролитой ее сыном: шла она медленно, с великим трудом отрывая ноги от этой земли, кланяясь трупам защитников города, брезгливо отталкивая ногою поломанное оружие, — матери ненавидят оружие нападения, признавая только то, которым защищается жизнь. Она как будто несла в руках под плащом чашу, полную влагой, и боялась расплескать ее; удаляясь, она становилась всё меньше, а тем, что смотрели на нес со стены, казалось, будто вместе с нею отходит от них уныние и безнадежность. Видели, как она на полпути остановилась и, сбросив с головы капюшон плаща, долго смотрела на город, а там, в лагере врагов, заметили ее, одну среди поля, и, не спеша, осторожно, к ней приближались черные, как она, фигуры. Подошли и спросили — кто она, куда идет? — Ваш предводитель — мой сын, — сказала она, и ни один из солдат не усумнился в этом. Шли рядом с нею, хвалебно говоря о том, как умен и храбр ее сын, она слушала их, гордо подняв голову, и не удивлялась — ее сын таков и должен быть! И вот она пред человеком, которого знала за девять месяцев до рождения его, пред тем, кого она никогда не чувствовала вне своего сердца, — в шелке и бархате он пред нею, и оружие его в драгоценных камнях. Всё — так, как должно быть; именно таким она видела его много раз во сне — богатым, знаменитым и любимым. — Мать! — говорил он, целуя ее руки. — Ты пришла ко мне, значит, ты поняла меня, и завтра я возьму этот проклятый город! — В котором ты родился, — напомнила она. Опьяненный подвигами своими, обезумевший в жажде еще большей славы, он говорил ей с дерзким жаром молодости: — Я родился в мире и для мира, чтобы поразить его удивлением! Я щадил этот город ради тебя — он как заноза в ноге моей и мешает мне так быстро идти к славе, как я хочу этого. Но теперь — завтра — я разрушу гнездо упрямцев! — Где каждый камень знает и помнит тебя ребенком, — сказала она. — Камни — немы, если человек не заставит их говорить, — пусть горы заговорят обо мне, вот чего я хочу! — Но — люди? — спросила она. — О да, я помню о них, мать! И они мне нужны, ибо только в памяти людей бессмертны герои! Она сказала: — Герой — это тот, кто творит жизнь вопреки смерти, кто побеждает смерть... — Нет! — возразил он. — Разрушающий так же славен, как и тот, кто созидает города. Посмотри — мы не знаем, Эней или Ромул построили Рим, но — точно известно имя Алариха и других героев, разрушавших этот город. — Который пережил все имена, — напомнила мать. Так говорил он с нею до заката солнца, она всё реже перебивала его безумные речи, и всё ниже опускалась ее гордая голова. Мать — творит, она — охраняет, и говорить при ней о разрушении значит говорить против нее, а он не знал этого и отрицал смысл ее жизни. Мать — всегда против смерти; рука, которая вводит смерть в жилища людей, ненавистна и враждебна Матерям, — ее сын не видел этого, ослепленный холодным блеском славы, убивающим сердце. И он не знал, что Мать — зверь столь же умный, безжалостный, как и бесстрашный, если дело идет о жизни, которую она, Мать, творит и охраняет. Сидела она согнувшись, и сквозь открытое полотнище богатой палатки предводителя ей был виден город, где она впервые испытала сладостную дрожь зачатия и мучительные судороги рождения ребенка, который теперь хочет разрушать. Багряные лучи солнца обливали стены и башни города кровью, зловеще блестели стекла окон, весь город казался израненным, и через сотни ран лился красный сок жизни; шло время, и вот город стал чернеть, как труп, и, точно погребальные свечи, зажглись над ним звезды. Она видела там, в темных домах, где боялись зажечь огонь, дабы не привлечь внимания врагов, на улицах, полных тьмы, запаха трупов, подавленного шёпота людей, ожидающих смерти, — она видела всё и всех; знакомое и родное стояло близко пред нею, молча ожидая ее решения, и она чувствовала себя матерью всем людям своего города. С черных вершин гор в долину спускались тучи и, точно крылатые кони, летели на город, обреченный смерти. — Может быть, мы обрушимся на него еще ночью, — говорил ее сын, — если ночь будет достаточно темна! Неудобно убивать, когда солнце смотрит в глаза и блеск оружия ослепляет их — всегда при этом много неверных ударов, — говорил он, рассматривая свой меч. Мать сказала ему: — Иди сюда, положи голову на грудь мне, отдохни, вспоминая, как весел и добр был ты ребенком и как все любили тебя... Он послушался, прилег на колени к ней и закрыл глаза, говоря: — Я люблю только славу и тебя, за то, что ты родила меня таким, каков я есть. — А женщины? — спросила она, наклонясь над ним. — Их — много, они быстро надоедают, как всё слишком сладкое. Она спросила его в последний раз: — И ты не хочешь иметь детей? — Зачем? Чтобы их убили? Кто-нибудь, подобный мне, убьет их, а мне это будет больно, и тогда я уже буду стар и слаб, чтобы отмстить за них.

— Ты красив, но бесплоден, как молния, — сказала она, вздохнув. Он ответил, улыбаясь: — Да, как молния...

И задремал на груди матери, как ребенок. Тогда она, накрыв его своим черным плащом, воткнула нож в сердце его, и он, вздрогнув, тотчас умер — ведь она хорошо знала, где бьется сердце сына. И, сбросив труп его с колен своих к ногам изумленной стражи, она сказала в сторону города: — Человек — я сделала для родины всё, что могла; Мать — я остаюсь со своим сыном! Мне уже поздно родить другого, жизнь моя никому не нужна. И тот же нож, еще теплый от крови его — ее крови, — она твердой рукою вонзила в свою грудь и тоже верно попала в сердце, — если оно болит, в него легко попасть.

Горький Максим (1868-1936). Краткое содержание романа «Мать».

Семья Павла Власова

Михаил Власов считался лучшим слесарем на фабрике и первым силачом в слободке, но зарабатывал мало. Его никто не любил, потому что он был груб, каждый праздник кого-нибудь избивал, дома, налившись, бил жену Пелагею Ниловну и сына Павла.

Однажды, когда Павлу уже было четырнадцать лет, он решил оттаскать его за волосы, но сын взял в руки тяжелый молоток, и отец его не тронул. Характер слесаря еще более испортился: он перестал давать жене деньги, стал все пропивать. Когда Власов умер от грыжи, никто о нем не жалел.

Вскоре после смерти отца Павел пришел домой пьяный и начал куражиться над матерью, но та только ласково на него посмотрела. После этого он уже так не напивался, купил себе гармонь, научился танцевать кадриль и польку и только по праздникам возвращался домой выпивши.

Павел вовлекается в революционную деятельность

Работал Павел усердно, хорошо зарабатывал, все реже посещал вечеринки, уходил куда-то в город, возвращался поздно и начал читать книги. Однажды он сказал матери, что эти книги — запрещенные и если про них узнают, его
посадят в тюрьму. Пелагея Ниловна очень испугалась за сына и недоумевала, зачем он это делает, но Павел ответил, что хочет знать правду об их жизни.

Как-то в праздник Павел предупредил мать, что в субботу у них будут гости из города. Пелагея очень волновалась, ей казалось, что это какие-то страшные люди. Но гости понравились ей.

Это были хохол Андрей Находка с ласковыми понимающими глазами, милая девушка Наташа и несколько рабочих с фабрики. Они сидели за столом, пили чай, читали какую-то книгу, и мать не могла понять, что в этом плохого и почему это запрещено. Со временем стали появляться и другие люди из города, среди них — Николай Иванович, небольшого роста, сутулый веселый человек в очках, и высокая тоненькая девушка Сашенька с серьезным и строгим лицом. Все они уважительно относились к Ниловне, и ей они тоже были симпатичны. Она предложила Андрею поселиться у них, чтобы не ходить каждый день в город за семь верст, и тот согласился.

Арест Павла

На фабрике начали появляться листовки, в которых рабочим разъяснялось, как бессовестно обманывают их хозяева.

Организовался стихийный митинг, на котором Павел выступил с горячей речью, после чего начальство и полиция взяли его на заметку.

Однажды соседка предупредила Пелагею, что вечером у них будет обыск. Ниловна испугалась. но, увидев, как пренебрежительно жандармы относятся к людям и книгам, почувствовала к непрошеным гостям презрение и злость.

Андрея и ещё одного находившегося в это время у них рабочего арестовали и увели в тюрьму. Вскоре арестовали и Павла. Николай Иванович попросил Ниловну найти кого-нибудь, кто будет проносить листовки на фабрику, чтобы в полиции подумали, что ее сын не имеет к крамоле никакого отношения.

Мать Ниловна начинает помогать революционерам

Из любви к сыну Ниловна сама стала носить на фабрику горячие обеды, а под одеждой прятала листовки. Сначала ей было страшно, а потом стало весело обманывать жандармов. На свидании в тюрьме Ниловна рассказала сыну. чем она занимается, и тот был очень горд за неё.

Вскоре из тюрьмы выпустили сначала Находку, а потом и Павла. Андрей предложил Пелагее научить ее читать, но ей было стыдно перед ним, и она сама потихоньку стала учиться. Из разговоров сына с Находкой она узнала, что Андрей любит Наташу, а Павел Сашеньку и что девушки отвечают им взаимностью, но молодые люди хотят отдать себя полностью революционному движению, поэтому отказываются быть вместе.

Демонстрация 1 мая

На первое мая рабочие решили устроить демонстрацию. Павел хотел нести знамя, хотя это заведомо грозило тюрьмой. Сашенька и мать просили его не делать этого, но он стоял на своем.

В конце апреля в слободке был убит доносчик Исай. Оказалось, что убил его один из рабочих, ударив по голове, а Андрей был почти свидетелем убийства и мог помешать, но не сделал этого и теперь сильно переживав, хотя и говорил, что ради революционного дела не пожалеет даже родного сына. Ниловне было страшно слушать такие речи.

Время шло, на фабрике все чаще появлялись листовки, призывающие рабочих первого мая не выходить на работу, а идти на демонстрацию. Павел все вечера где-то пропадал, проводя собрания, и мать даже думала, что лучше бы его сейчас арестовали. И вот наступил день праздника.

Рабочие большой колонной шли от фабрики к церкви. Павел шагал впереди всех, держа в руках красное знамя на длинном белом древке. Люди пели революционные песни и хор их звучал слаженно и грозно.

В этот момент Пелагея Ниловна гордилась своим сыном, хотя одновременно и боялась за него. У церкви демонстрацию ждали солдаты, приехал и губернатор. Толпа рабочих стала редеть, и наконец под знаменем осталось лишь человек двадцать, которые продолжали петь и шли прямо на нацеленные на них винтовки.

Солдаты окружили их, кто-то вырвал знамя из рук Павла и бросил на землю. Мать оттолкнули, и она, подобрав с земли обломок древка с оставшимся на нем обрывком знамени. опираясь на него как на палку, почти без сил пошла домой.

В одном из переулков люди обсуждали демонстрацию, выражая поддержку. Ниловна обратилась к ним со словами, что надо идти за детьми, что дело их правое и они не зря идут на смерть.

Все слушали ее и сочувствовали ей. Вечером к ней пришли с обыском, перевернули весь дом, но ничего не нашли.

Переезд Ниловны в город

На следующий день пришел Николай Иванович и сказал, что Пелагея должна переехать к нему в город. Она попросила дать ей какую-нибудь работу, чтобы помочь их общему делу, и он ответил, что нужно будет по деревням разносить газеты, которые печатали специально для крестьян.

Через четыре дня Ниловна переехала в город и стала жить у Николая Ивановича. Она занималась домашним хозяйством, стараясь сделать ему что-нибудь приятное.

В доме часто бывала старшая сестра Николая Ивановича Софья. Она тоже участвовавшая в революционном движении. Муж ее умер в эмиграции, она продолжала его дело, прятала бежавших из тюрьмы и ссылки товарищей, перевозила нелегальную литературу.

Однажды они вместе ходили за восемьдесят верст в деревню, чтобы доставить крестьянам напечатанную для них газету. Поначалу Ниловна опасалась, что городской женщине будет трудно одолеть такую дорогу и найти общий язык с мужиками, но Софья прошла весь путь очень легко, постоянно что-нибудь рассказывая или напевая, легко сошлась с крестьянами и много говорила им о рабочем движении в других странах.

Живя в доме Николая Ивановича, Пелагея Ниловна стала замечать различия в поведении людей, собиравшихся у ее сына, и тех, кто приходил к Николаю Ивановичу в городе. Здесь люди постоянно говорили о том, как разрушить старое, споры были бурными, но какими-то искусственными, а там рабочие мечтали о новой жизни, о светлом будущем, н их речи были более понятны.

Пелагея стала помогать им в революционной работе. Она развозила нелегальную литературу, переодеваясь то мещанкой, то монахиней, то крестьянкой. Ей нравилось ездить, видеть новые места, она любила общаться с незнакомыми людьми и придумывала про себя разные истории.



Беглый революционер

Однажды Николай Иванович пришел домой намного позже обычного и рассказал, что из тюрьмы кто-то сбежал. Пелагея, надеясь, что это Павел, вышла на улицу.
Случайно она встретила Николая Весовщикова, рабочего из кружка сына, который действительно убежал из тюрьмы.

Они сделали вид, что не знают друг друга, но Николай незаметно пошел за Ниловной. которая привела его к Егору, революционеру, умиравшему от чахотки. Там беглеца переодели и увели на другую квартиру, а Егора увезли в больницу, где он на следующий день скончался.

Вечером несколько человек собрались у Николая Ивановича и тихо вспоминали Егора. Каждый помнив его как замечательного товарища, всегда готового помочь в трудную минуту, никогда не унывавшего и не жаловавшегося. Как бы трудно ему ни было.

Пришла Сашенька и рассказала, что Николай Весовщиков предлагает устроить товарищам побег из тюрьмы. Утром У больницы собралось много народу. Соратники Егора пытались превратить его похороны в демонстрацию и митинг протеста, но конные полицейские сопровождали похоронную процессию до кладбища и там, когда один из товарищей начал произносить про шальную речь, разогнали всех, избивая зачинщиков саблями.

Пелагея Ниловна увела с кладбища одного из раненых. Дома у Николая Ивановича доктор осмотрел парня, сказал, что у того пробит череп, наложил повязку и велел лежать, а назавтра пообещал забрать его в больницу.

За чаем говорили о типографии и газете. Женщине, печатавшей газету, требовался помощник, и Ниловна предложила свои услуги. Ей ответили, что ее помощь понадобится, когда откроют новую типографию за городом. Мать
была очень рада. что уедет из города, который так и остался для нее чужим. Она думала о сыне. Тревога и гордость за него переполняли ее сердце.

Во время тюремного свидания Пелагея передала Павлу записку с предложением совершить побег, иносказательно сообщила о Николае Весовщикове и о стычке с жандармами на кладбище.

Вечером забежала Сашенька узнать о Павле. Ниловне было очень жаль девушку, понимающую, что она не сможет никаким образом повлиять на Павла, заставить его отказаться от борьбы ради спокойной семейной жизни.

Через несколько дней Ниловну попросили отвезти газету и книги в ту самую деревню, куда они когда-то холили с Софьей. На этот раз она ехала на почтовых лошадях. На станции остановились поменять лошадей, и Пелагея пошла в дом выпить чаю.

В это время с улицы послышался какой-то шум. Это становой привел связанного
и избитого Рыбина, который еще в слободке приходил к Павлу и которому они в прошлый раз привозили нелегальную литературу. Пока становой ездил за урядником, мужики развязали Рыбину руки. Он был спокоен, объяснял крестьянам, за что его арестовали.

Ниловна задвинула тяжелый чемодан с литературой под лавку и стала думать, что ей теперь делать. Приехавший урядник увез арестованного в город. Один из мужиков заговорил С Пелагеей, и она попросилась к нему переночевать.

Мужик взял ее чемодан, громко сказал, что тот, видно, совсем пустой, и ушел, наказав девчонке, подававшей чай, проводить женщину к нему в дом. В доме ее встретила молодая хозяйка, хлопотавшая у печи. Появился хозяин, а следом еще один крестьянин. Они начали разговаривать.

Ниловна почувствовала интерес к себе и стала, не называя имен, рассказывать о революционном движении. Когда у нее спросили, что она будет делать с газетами и книгами, она предложила оставить все им. Мужики, довольные, согласились.

Дома дверь ей открыл Николай Иванович и сказал, что ночью приходили с обыском. В квартире все было разбросано, даже сорваны со стен обои и выломаны подоконники. Правда, ничего запрещенного жандармы не нашли. Услышав рассказ об аресте Рыбина, Николай туг же написал об этом происшествии листовку и отдал Ниловне, чтобы та отнесла ее в типографию,

Ночью появился один из парней, работавших вместе с Рыбиным. Он рассказал Весовщикову, которому дали задание переправлять литературу в деревню, к кому следует обращаться, сообщил адреса и пароли.

Во время очередного свидания с сыном Пелагея получила от него записку. В ней Павел говорил, что все товарищи отказываются от побега и просят в первую очередь освободить Рыбина, которому очень трудно в тюрьме, потому что у него чрезвычайно независимый и гордый характер. На следующий день Рыбину устроили побег. Ниловна видела все своими глазами, и когда преследователи спросили ее, куда побежал заключенный, отправила их в противоположную сторону.

Она обратила внимание на молодого человека, крутившегося поблизости от тюрьмы, поскольку у него одно плечо было выше другого. Дома Николай Иванович сказал, что Павел отказался от побега, поскольку суд ему нужен как ораторская трибуна. Мать со страхом ждала суда, ее пугала неизвестность. И вот им сообщили, что день назначен и даже уже известен приговор.

Суд на Павлом

Наступил день суда. В зале собрались только родственники подсудимых. Посторонние допущены не были. Процедура тянулась долго и скучно, Пелагея почти ничего не понимала. Заключенные выглядели веселыми, некоторые из них отказались от зашиты.

После выступления прокурора слово было предоставлено подсудимым. Первым говорил Павел. Он рассказал о своей деятельности на благо всего простого народа и заявил, что свержение самодержавия — это только первый шаг в их борьбе, а главной целью является построение нового общества, в котором не будет места угнетению.

В перерыве, когда судьи ушли обсуждать приговор, Ниловна опять увидела человека, с которым встретилась около тюрьмы. Он разговаривал с одним из
жандармов и пристально смотрел на нее. Огласили приговор. Все должны были отправиться на поселение в Сибирь.

В это время на улице собрались люди, ждавшие, чем закончится суд. Начался стихийный митинг. Уставшую Ниловну подхватила под руку Сашенька и увела домой.



Слежка за Ниловной

Дома Николай Иванович написал текст листовки с речью Павла на суде. Пелагея должна была отнести ее в типографию, а потом распространить в городе и деревнях.

Они с Сашенькой ушли, так как хозяин ждал обыска и ареста. Когда листовки были готовы, Ниловна собралась и поехала на вокзал. В зале ожидания она села на ступеньки около входа. К ней подошел человек и, после обмена паролями, отдал ей чемодан. В этот момент Пелагея обнаружила слежку. Но было уже поздно. К ней подошел жандарм, обвинил ее в воровстве и хотел забрать у нее чемодан. Ниловна не могла допустить, чтобы люди не узнали слов ее сына, и она начала разбрасывать листовки.

Жандармы стали бить ее, по ее лицу текла кровь, но мать кричала людям свою правду. Ее толкали к двери, но она продолжала кричать. Тогда один жандарм принялся душить ее. Пелагея захрипела. Кто-то ответил ей громким рыданием.

Россия, где-то начало 1900х годов. Небольшая слобода, где живут неустанные работники фабрики. С самого утра, с гудом на все улицы, толпы работников шагают почти строем на свои рабочие места, а потемну, неспешно общаясь друг с другом, покидают фабрику, чтобы с утра вновь приступить к работе.

Даже в праздничные деньки и в выходные все разговоры, как они не пытаются, сводятся о спорах на фабрике, а иногда дело доходит даже до драк. Но лишь матушка Пелагея задумчива, она все чаще замечает, что один работник Павел Власов, ее сын, затевает совсем другую, новую для всего народа жизнь.

У семьи Власовых начинают все чаще и чаще сходиться друзья Павла: Находка Андрей, мужчина который совсем недавно начал работать не фабрике, но уже сдружился с Пашей, девушка Наташенька - странная девушка, родом она из богатой семьи, но предпочла от них уйти и работать учительницей, Николай Иванович и девушка Александра, которая, кстати, тоже была родом из благополучной и весьма обеспеченной семьи.

Саша и Паша были очень давно влюблены друг в друга, но жениться они совсем не желают, так как считают, что заниматься революционными действиями после свадьбы времени не будет, а какое там время, пойдут дети, надо будет налаживать быт, заниматься работой, чтобы иметь хоть какой то достаток для будущего детей.

Все эти люди очень часто собираются в компании для прочтения странных по содержанию книг и обсуждений солидарности рабочих, так как эти люди были и будут самыми незащищенными. До этих дней мать никогда еще на слыхала новое слово, «социалисты».

Прошло немного времени, на рабочих местах на фабрике появляются вывески и бумаги о несправедливости и неравенстве к работающим людям, приходят известия со всех краев о забастовках в главном городе Петербурге. Кажется все вокруг начинает призывать работников к мыслям бороться за себя, за справедливость.

Мать крайне внимательно наблюдает за всем вокруг происходящим, отчетлива понимая, что это все сделал ее сын Павел, ей становится очень страшно за ребенка, но она старается не подавать виду. В скором времени жандармы заходят со своей проверкой к семье Власовых. Но, как они не старались, найти ничего не смогли, да и не могли вовсе.

Молодых вовремя предупредили, и они успели спрятать все бумаги, вывески, листовки. Но, несмотря ни на что, товарищ Паши Андрей был арестован жандармами.

Тем временем на фабрике руководители начинают вновь придумывать новые сборы денежных средств. На этот раз они собирают деньги, для того что бы осушить болота. Работники фабрики все чаще начинают подходить с вопросами и расспросами к Павлу. Он умоляет матушку Пелагею дойти до ближайшего города и постараться отдать новость о денежных поборах в редакцию, чтобы все увидели несправедливость, и смогли поддержать рабочих, а сам собирает огромное количество людей на фабрике прямо на рабочих местах.

Вместе с рабочими фабрики он требует запрета всяческих и в том числе финансовых поборов. Начальники и руководители отказывают всем, кто присутствует, и работники, не понимая необходимости отстаивания своих прав, уходят. Павел опечален слабохарактерностью и

безволием людей, он считает, что бороться надо во что бы то не стало.

Как только на улице стемнело, а Павел вернулся домой, пришли жандармы и забрали Пашу с собой под арест. Прошло пару суток а может и немногим больше, к матушке Пелагеи Ниловне наведался Егор Иванович и сообщил матери, что на данный момент были арестованы сорок восемь человек, которые пришли на забастовку к фабрике, и теперь некому проносить листовки на фабрику.

Мать, недолго думая, решает сама взять на себя эту нелегкую и опасную работу, и как только появляется возможность она, устроившись помощницей к торговке обедами, ловко проносит бумаги, и ни один проверяющий даже не задумывается кто это может быть.

Товарищи Андрей и Павел возвращаются с места ареста домой, начиная праздничные сборы к Первому мая, они все больше задумываются как объяснить людям, что они должны защищать свои права. Паша желает гордо идти со знаменем, он знает насколько это опасно, и что вновь он окажется за решеткой и в этот раз уже на более долгий срок.

Утром они направляются к месту сбора, людей немного уже набралось, но и этого народа уже достаточно. Павел, гордо держа знамя перед собой, говорит, что это социал-демократическая партия, заявляют о разуме, правде и свободе, что только так можно видеть дальнейшую жизнь, которая будет более прогрессивна.

Павла и Андрея мгновенно арестовывают жандармы и увозят. Ниловна теперь точно хочет донести до людей, она наконец то и сама поняла за что борется его сын и все его товарищи, что они все должны идти и бороться за правду и лучшую жизнь. Мама Пелагея Ниловна быстро приезжает к Николаю Ивановичу, так как он обещал сыновьям постараться приглядеть за ней, если они будут под арестом, а в этом не сомневался никто. У него она с головой погружается в работу, осознавая все больше и больше необходимость решительных действий, работы сына.

Она и сестра Николая Ивановича, найдя одеяния монахинь, проникают все в новые заведения и раздают запрещенные тексты, взывая к их прочтению и поддержки в достижении цели. Возвращаясь, матушка, навещает сына. Она передает сыну передачки и каким-то невероятным образом, умудряется передать записку о побеге.

Он от идеи отказывается. Настал день суда, на него допустили родственников. Судьям плевать на это дело, свидетелям тоже. Паша не пытается себя защитить, он говорит, что он не нарушитель, а социалист-революционер. Мать горда своим сыном. Судья приговаривает арестованных в колонию поселение. Его любимая просится к нему, а Пелагея приедет когда появятся внуки.

Николай решает напечатать речь Павла, которую он сказал в суде. Мать решает ее распространить. Но все оказалось не так просто, она замечает знакомое лицо и понимает, что она попалась. Но жандармы решили, что она воровка. Задохнувшись от обиды, она кинула прокламации людям. Жандармы пытаются всех разогнать, а один схватившись за горло, не дает говорить матери.

Начало XX века. Фабричный поселок — темный, нищий, грязный. Вся жизнь обитателей поселка сосредоточена вокруг фабрики: еще до рассвета гудок созывает всех на работу, тяжелую, изнурительную, не приносящую ни радости, ни денег... Вечером у рабочих уже нет ни на что сил — разве что напиться водки да повалиться спать. В праздники уж обязательно пьют, бывает, еще и дерутся. Ниловна — героиня романа — привыкла к такой жизни. Сын ее Павел собирается жить так же, как и отец, — работать и выпивать. Однако, когда отец пытается в очередной раз поколотить мать, Павел решительно противится.

В начале повести Ниловне чуть более сорока лет, но она представлена пожилой женщиной — тяжелый беспросветный быт сломил и состарил ее прежде времени.

После смерти отца Павел некоторое время ведет жизнь обычного фабричного рабочего, но потом резко меняется: по праздникам ходит в город, много читает, приносит домой запрещенные книги.

Он объясняет матери, что хочет знать правду, но за эту правду могут посадить в тюрьму.

По субботам в доме Павла начинают собираться революционеры, его товарищи. Они читают книги, поют революционные песни, рассуждают о судьбе рабочих в России и в других государствах. «Социалисты» — страшное слово, но мать сердцем своим чувствует, что это хорошие, честные и чистые люди.

Вот Наташа — ради убеждений она оставила свою обеспеченную семью, стала работать учительницей.

Вот Николай Иванович — серьезный человек, ему есть о чем рассказать рабочим.

Вот Сашенька — худенькая и бледненькая, она тоже ушла из семьи, так как решила посвятить себя делу рабочих, а отец ее помещик. Ниловна зорким своим сердцем подмечает, что между этой девушкой и ее сыном — настоящая любовь. Но молодые люди решили не создавать семью, так как это помешает делу революции — ведь забота о квартире, о детях отвлечет их от главного и единственного.

Вторым сыном для Ниловны становится Андрей Находка — «хохол из Канева» . Андрей — подкидыш, родной матери не знает. А вот приемную мать ему напоминает Ниловна — такая же добрая. Андрей ласково зовет Ниловну «ненько» и с радостью переселяется жить к Власовым.

На фабрике появляются листовки с обличением существующего строя. Эти листовки призывают рабочих сплотиться в борьбе за справедливость. Мать понимает, что это деятельность ее сына и его товарищей. Вскоре в дом Власовых приходят с обыском. Ничего запрещенного не находят — книги и листовки спрятаны в надежном месте. Но Андрея все-таки арестовали.

Важный эпизод в повести — «болотная копейка». И без того нищих, рабочих обложили новым налогом: с каждого заработанного рубля — одну копейку на осушение болот. Павел пишет заметку в газету и отправляет мать в город — отнести ее. Пусть все узнают про новые поборы! Сам же он возглавляет стихийный митинг на фабрике. Он требует отмены нового налога. Однако по первому же приказанию директора все митингующие расходятся по своим местам. Павел огорчен, потому что ему не доверяют, он, очевидно, еще слишком молод. Ночью жандармы уводят Павла.

К Ниловне приходит один из членов кружка, Егор Иванович. Он говорит, что кроме Павла арестовано еще около пятидесяти рабочих. Если бы листовки продолжали распространять на фабрике, то обвинения против Павла могли признать беспочвенными. Ниловна берется распространять прокламации. Она нанимается в подручные к знакомой торговке обедами — и ее не обыскивают, как всех прочих. Кто же может подумать, что листовки распространяет старуха! В самом начале деятельности Ниловной руководит только материнская любовь и желание спасти сына, но постепенно она понимает, что «дети, кровь наша, идут за правду для всех!».

Андрея и Павла выпускают из тюрьмы, и они тут же начинают готовиться к первомайской демонстрации. На площади собирается народ. Павел с красным знаменем в руках открыто заявляет, что сегодня представители социал-демократической рабочей партии поднимают знамя рабочей правды. Колонна демонстрантов движется по улицам поселка, но навстречу выходит цепь солдат. Колонна смята, Павел и Андрей арестованы. Ниловна подбирает знамя и идет с ним домой, размышляя о правоте дела своих детей — она уже всех революционеров считает своими детьми.

После ареста Павла Ниловна перебирается в город к Николаю Ивановичу (так было заранее оговорено с Павлом и Андреем), она ведет его немудреное хозяйство и постепенно все активнее включается в революционную работу. Вместе с сестрой Николая Ивановича, Софьей, Ниловна, переодевшись то богомолкой, то торговкой, разъезжает по деревням и ведет агитацию уже среди крестьян. Егор Иванович умирает. Его похороны стихийно превращаются в митинг и перерастают в схватку с полицией. Ниловна увозит с этого побоища раненого юношу и ухаживает за ним.

Мать навещает сына в тюрьме и ей удается передать Павлу записку с предложением побега, инициатором которого выступила любящая его Сашенька.

Однако Павел отказывается — для него важно выступить на суде.

На суд допускают только родственников, чтобы выступления подсудимых не были услышаны народом. Заседание идет «по протоколу»: суетливо, быстро — все уже решено заранее. Однако всех встряхнула вдохновенная речь Павла: социалисты — не бунтовщики, они — революционеры, они стоят за народ, за труд, равный и обязательный для всех. Борьбу не остановишь арестами, борьба — до победы!

Судья зачитывает приговор, он однозначен: все подсудимые ссылаются на поселение. Сашенька собирается подавать прошение, чтобы ее в ссылку отправили вместе с Павлом. Мать обещает приехать к ним — нянчить внуков.

Обидно, что речь Павла не была услышана народом. Николай Иванович находит выход: напечатать ее и распространить! Ниловна вызывается отвезти прокламации в другой город. На вокзале она замечает шпика, тот обвиняет ее в воровстве и предлагает пройти в участок. Ниловна открывает чемодан и начинает разбрасывать в толпе листовки: «Это — речь моего сына! Он — политический!»

Жандармы окружают мать, один из них хватает ее за горло... Ниловна хрипит, не в силах продолжать свою речь.

Осталась ли жива эта героическая женщина, воплощение материнской жертвенной любви — не только к сыну, но и ко всем обездоленным людям? В повести мы не находим ответа.

За десятилетия Советской власти и время после её падения мы уже давно привыкли к тому, что заниматься письменным творчеством доступно практически каждому. Нужен всего лишь один человек, бумага и карандаш. Все обладают маломальской грамотностью, а в XXI веке почти у любого под рукой есть компьютер с текстовым редактором, любезно предлагающим свои услуги.

Всегда ли так было? Конечно, нет. Не всегда. Если заглянуть чуть дальше (совсем недалеко!), мы обнаружим, ровно обратную ситуацию: необразованные многомиллионные массы населения, изнуряющий труд, почти полное отсутствие возможностей к творческой реализации человека низкого происхождения. Столь безрадостный исторический пейзаж мы могли бы наблюдать чуть больше сотни лет тому назад. И по этой причине особенно ценны те самородки, которые, не смотря на крайне тяжкие условия быта, сумели взрастить в своей душе способность к художественному творчеству и сохранить его.

В таком контексте мы не можем не обратиться к человеку, позже названному основателем социалистического реализма, одному из самых известных в мире российских прозаиков. Разумеется, это Максим Горький . И в основе своей статья будет посвящена его яркому роману, про который Владимир Ильич Ленин изволил выразиться: «Очень своевременная книга».

Итак, Максим Горький, «Мать» — краткое содержание, общий анализ, персонажи, стиль и культурное значение.

Сегодня школьник знает Горького (мы храним надежду, что он всё же знает великого писателя!) преимущественно по пьесе «На дне». Чего греха таить, даже для автора статьи жёсткий и мрачный горьковский стиль на контрасте с чеховской утончённостью и интеллигентностью выглядел действительно эффектно. Другие известные произведения Максима Горького из школьной программы: рассказы, вроде «Старухи Изергиль», «Челкаша» и «Макара Чудры».

В некоторых случаях проходят и «Мать». В Советские же времена указанного автора в принципе вспоминали чаще – оно и понятно. Первый классик пролетарской литературы. Мы в настоящем тексте постараемся понять, почему же роман «Мать» был назван вождём Октябрьской революции «своевременной книгой», актуален ли он сегодня, и вообще, что привело к его появлению.

Немного о биографии Горького

Алексей Максимович Пешков (именно таково имя писателя при рождении) свой литературный талант и мастерство построил, благодаря упорному интеллектуальному труду и обретению самого разностороннего жизненного опыта. Начав жизненный путь в Нижнем Новгороде, будущий литератор с детства работал то тут, то там. Успел побывать и в шкуре пекаря, и в должности посудника, и в качестве «мальчика» при лавке, трудился сторожем, рыболовом, журналистом и много кем ещё – и всё в разных концах огромной страны.



Максим Горький

Образование Максим Горький получил весьма обрывочное – пару лет в церковно-приходской школе, ещё немного в слободском начальном училище, даже пытался поступить в университет, но безуспешно. Поэтому юноша вынужден был обретать знания самостоятельно, благодаря пытливому собственному уму. Во многом, поэтому Горький почти всю жизнь писал с большим количеством орфографических и пунктуационных ошибок (рукописи корректировала жена Екатерина), но при этом был прекрасно знаком с трудами крупнейших мировых философов, мыслителей и писателей. В общем, литературный гений ковался в суровых условиях жестокого быта царской России. Эдакая «уличная» учеба роднит Горького с американским классиком Джеком Лондоном (об этом мы как-нибудь поговорим отдельно).

Ещё в молодости Максим Горький увлекается социалистическими и марксистскими идеями. Постепенно он вовлекается в революционное движение. В 1905-м году он уже известный писатель и финансово помогает марксистским организациям. Собственно, именно за политическую позицию литератора начинают преследовать царские правоохранительные органы, и он вынужден эмигрировать. В США, на чужбине, он и написал роман «Мать», в котором воплотилась его гражданская позиция и сочувствие рабочему движению в России.

Максим Горький, «Мать» — краткое содержание

В соответствии с принципами, установленными на ресурсе Hobbibook, мы не раскрываем сюжеты обозреваемых литературных произведений от начала до конца. Мы стараемся лишь заинтересовать, мотивировать читателя взять в руки книгу самостоятельно и вкусить прелесть новых знаний и художественных впечатлений. Будем следовать этому правилу и теперь.



книга Мать

Сюжет книги берёт свой старт в начале ХХ века в небольшой рабочей слободе, в которой обитают пролетарии, трудящиеся на местной фабрике, вместе со своими семьями. Горький сразу же берёт быка за рога и показывает семью слесаря Михаила Власова, с царящими в ней суровыми условиями, в которой муж – злобный зверь, жена – закабалённая служанка, а подросток-сын – свидетель всего этого убожества.

Но не успеваем мы пройти и дюжины страниц, как автор приводит отца семейства к смерти – он умирает от грыжи, причём создаётся впечатление, будто в мир иной он отправляется, как бездомный пёс. Павел Власов, чуть повзрослевший сын, поначалу даже подражает ненавистным замашкам покойного отца: напивается, грубит, но внутренне чувствует, что жить также как родитель, не хочет.

Его мать, Пелагея Ниловна (которую в основном все кличут только лишь по отчеству), старается окружить парня лаской и заботой, тем более, что кроме любви, женщине больше нечего дать сыну. Павел же наделён природной любознательностью, он пытается нащупать какой-то правильный жизненный путь, чтобы не сгинуть в изнурительном физическом труде фабричного рабочего, сопоставимого с трудом скотины.

Так однажды Ниловна застаёт сына за чтением каких-то книжек – как выясняется, запрещённых. И сын по-простому объясняет малограмотной женщине: «Они говорят правду о нашей, рабочей жизни… Они печатаются тихонько, тайно, и если их у меня найдут – меня посадят в тюрьму, — в тюрьму за то, что я хочу знать правду». Конечно же, Ниловна не может ничего понять. Она лишь чувствует интуитивную тревогу за судьбу Павла, потребность уберечь его от беды, потому поначалу старается отвадить бунтаря-сына от его новых оппозиционных интересов.

Но в дальнейшем женщина познакомится и с новыми друзьями Павла, его соратниками, с которыми он участвует в революционном движении. Она своими глазами увидит, насколько новые освободительные идеи завладели мечтами Павла, насколько они стали для него важны. Ниловне предстоит видеть трудный, полный лишений и праведной борьбы путь своего сына, и вместе с тем самой фундаментально изменить своё отношение к действительности.

Разумеется, такой роман был просто необходим России, только что пережившей неудачную революцию 1905-го года.



Страна погружалась в кровавую бездну реакции. Ссылки, «столыпинские галстуки» и прочее. Рабочие, надеявшиеся перевернуть мир, были подавлены и угнетены. И «Мать» явилась чем-то вроде глотка свежего воздуха.

Сегодня «Мать» предана забытью во многом из-за своей остро-политической направленности. В романе Горький обращает внимание читателя на существующую капиталистическую эксплуатацию, на животный быт, на который обрекают рабочих представители правящих стран. Но гораздо важнее то, что книга советского классика обладает такой художественной силой, которая способна действительно начать формирование классового сознания у того, кто раскроет её. Феноменальной силы воздействия Максим Горький добивается, благодаря точному, бьющему точно в цель, языку.

Приведём в пример описание собравшейся возле фабрики недовольной толпы пролетариев:

«Заглушая тяжелую возню машин, трудные вздохи пара и шелест проводов, голоса сливались в шумный вихрь. Отовсюду торопливо бежали люди, размахивая руками, разжигая друг друга горячими, колкими словами. Раздражение, всегда дремотно таившееся в усталых грудях, просыпалось, требовало выхода, торжествуя, летало по воздуху, всё шире расправляя темные крылья, всё крепче охватывая людей, увлекая их за собой, сталкивая друг с другом, перерождаясь в пламенную злобу. Над толпой колыхалась туча копоти и пыли, облитые потом лица горели, кожа щек плакала черными слезами. На темных лицах сверкали глаза, блестели зубы».

Величественно, не правда ли? Не меньшей выразительности автор достигает и когда касается нелицеприятных подробностей:

«После ужина он сбрасывал посуду со стола на пол, если жена не успевала вовремя убрать ее, ставил перед собой бутылку водки и, опираясь спиной о стену, глухим голосом, наводившим тоску, выл песню, широко открывая рот и закрыв глаза. Заунывные, некрасивые звуки путались в его усах, сбивая с них хлебные крошки, слесарь расправлял волосы бороды и усов толстыми пальцами и – пел. Слова песни были какие-то непонятные, растянутые, мелодия напоминала о зимнем вое волков».

Это типичный вечер семейной жизни Пелагеи Ниловны с отцом Павла, слесарем Михаилом Власовым.

Что касается речи героев «Матери», то здесь Горький следует реалистической передаче манеры разговора рабочего класса того времени – со свойственной ей эмоциональностью, неидеальной грамотностью, грубостью. Разве что он по понятным причинам избегает обсценной лексики, но за это писателя вряд ли кому-то придёт в голову осуждать.

Так в чём актуальность романа сегодня? Может быть, и теперь книга «своевременная»?

Редакция Hobbibook предполагает, что следует ответить утвердительно. Современные реалии бросают множество вызовов гражданину, особенно молодому. Ему приходится выживать в условиях хищной капиталистической конкуренции при активном отмирании элементов социального государства. Классы не исчезли. Не растворилось противоборство интересов. А значит, имеет место и классовая борьба. Сомневающемуся, ищущему человеку нужны ответы на его вопросы. И «Мать» — одно из тех художественных произведений, которое способно натолкнуть на соответствующие размышления. Привести к зарождающемуся пониманию собственных классовых интересов.



К тому же, сама история Ниловны так могла бы быть поучительна для сегодняшнего старшего поколения. Героиня изначально придерживается мнения, что не нужно высовываться, нельзя грубить начальству, ни к чему искать справедливости – её сердце запугано, морально подчинено сложившемуся «правильному» укладу. А что, если он не такой уж и «правильный»? Что если попытка всё оставить как есть губительна для личности её ребёнка? С этими вопросами приходится сталкиваться Матери. Быть может, задуматься стоит и сегодняшним отцам и матерям?

Существуют также три экранизации романа «Мать»

Максима Горького. Наибольшей известностью, безусловно, обладает постановка Всеволода Пудовкина ещё эпохи немого кино – эта картина принесла Пудовкину мировую известность. Сюжет «Матери» Пудовкина весьма относительно следует за историей горьковского произведения, и это в некоторой степени идёт ему на пользу, т.к. трудно представить, чтобы в немом кинематографе можно было передать всю сложность общения героев из литературного первоисточника.

Последующие экранные версии появились уже в эпоху звукового кино (в 1955-м году и в 1989-м), но, с нашей субъективной точки зрения, к художественной выразительности оригинала не удалось приблизиться ни одному из указанных проектов. Что лишь подтверждает гипотезу о том, что великие книги чрезвычайно трудно поддаются экранизации – они изначально обладают высоким уровнем внутренней гармонии, химией всех содержащихся элементов.