Многочисленные дачи Ялты премилой, преразнообразной архитектуры, они полны цветов, редких кустов и деревьев; балкончики, решеточки и все украшения их в чисто южном, большею частью итальянском или турецком вкусе. Зато цены этих дач возросли страшно. Маленький, хорошенький, как игрушечка, домик, с таким же миниатюрным садиком, уже стоит 20 000 - 25 000 рублей. Тут рассчитывается каждый вершок. Многие прежние владельцы Ялты обогатились выгодною постройкою и продажей дач.

Я помню, что еще во время моей крымской жизни, в Ялту приехал один бедный художник в легкой поддевочке, с палитрою в руке, с пустотою в кармане. Лет десять назад он купил у одного из богатых старожилов Ялты небольшой пустырь около города за 3000 рублей. Внесенные им в задаток 300 рублей были заняты у приятеля; остальные деньги оборотливый художник выручил из продажи маленьких участков, прежде чем успели совершить купчую. Эта распродажа по саженям дешевого пустыря в конце концов, окончилась тем, что город Ялта украсился целым новым кварталом прекрасных дач, а находчивый художник имеет, говорят, в настоящее время до 80 000 капитала и несколько собственных отличных дач.

Другая давняя владелица Ялты распродала по маленьким участкам разных пустопорожних бугров и буераков, покрытых словно битою черепицею, более чем на 20 000 рублей, и теперь эти буераки обратились в цветущие садики, в смеющиеся виллы.

Впрочем дачи Ялты пока еще не окупают своей стоимости постоянным доходом: ялтинский сезон лечения морем и виноградом слишком короток для этого, а ялтинские цены на прислугу, работы и материалы слишком для этого высоки. Здесь самые неважные кухарки и няньки получают по 10-ти и 15-ти рублей в месяц; садовники, еле смыслящие свое дело, по 25-ти рублей на своих харчах; здесь мешочек угля в одну мерку стоит 75 копеек, сажень плохих сословных дров, составляющая две трети нашей кубической сажени, от 35–40 рублей, и все в таком же размере.

Даже виноград, который я покупал по дороге в Екатеринославской губ. по 4,5 и 6 копеек за фунт, в Симферополе по 8 копеек, в Алуште по 10 копеек, в Ялте стоит 15 копеек, а в конце сезона даже 20 копеек.

Даже груша, довольно плохая, стоит 25 и 30 копеек за фунт, т. е. по 10 копеек за штуку.

Как бы ни было, а теперь Ялта европейски благоустроенный город, с водопроводами, прекрасными цементными тротуарами, фонарями, извозчиками, магазинами, отелями.

В нем мужская и женская прогимназии и многолюдные, хорошо устроенные земские народны школы для мальчиков и девочек.

Граф Мордвинов, среди владений которого лежит Ялта, пожертвовал земли под эти земские училища и под помещение управы.

Три огромные местности сдавливают с трех сторон Ялту, не давая ей разрастаться. С запада Ливадии, с востока Массандра князя Воронцова, сзади и в середине "Ялтинская Долина" графа Мордвинова. С четвертой стороны Ялту обрезает море.

Каждый шаг своего роста Ялта завоевывает ценою упорных усилий и денег. Значительная ее часть стоит на земле, купленный от Массандры, по четыре и по пяти рублей за сажень. Но она все еще покупает и все еще, хотя с трудом, раздвигается и поднимается в горы. Ценность Ялты увеличилась настолько, что, несмотря на чрезвычайно низкий размер земской оценки, уменьшенной, по крайней мере, впятеро против действительной стоимости, город Ялта оценен в 400 000 рублей. Значит, на деле он стоит не менее 2 000 000 рублей. Доходность же Ялты считается настолько высокою, что Севастополь, оцененный земством в 1 200 000 рублей, платит те же 5 000 рублей в год, что и крошечная Ялта со своих 400 000; иначе, она признана втрое доходнее Севастополя.

Ялтинское земство представляет собой довольно поучительный образчик нашего обычного земского жребия. С самого введения земских учреждений, Ялтинский уезд был один из наиболее пробужденных, наиболее энергических. Группа деятельных и хорошо направленных лиц руководила новым делом и употребила много усилий, чтобы поставить его на живой путь. Эти усилия тотчас же вызвали ряд тяжелых столкновений с разными ведомствами и обратили первые годы ялтинского земства в летопись постоянной борьбы за право устраивать по-своему свои собственные дела. Но мало что из своих начинаний удалось отстоять ялтинцам. Хотелось, например, земству взять в свои руки содержание южнобережского шоссе за сумму значительно низшую против нынешних расходов казны, - оказалось, что существуют к этому какие-то препятствия, что расходы казны не должны быть уменьшаемы, и вот, до сих пор, уже второй десяток лет, шоссе остается, по-прежнему, в единоличном заведывании путейского чиновника. А нужно сказать, что ни одно шоссе не находится в таких условиях дешевизны, как южнобережское; камень для этого шоссе валяется на нем же и около него; можно сказать без преувеличения, что он сам сыплется на шоссе с окружающих его скал. Понятно, как должен быть выгоден казенный ремонт подобного шоссе и как действительно должно быть трудно расстаться с его заведыванием. Как нарочно, горная местность может разрушать шоссе внезапными потоками в самое неурочное и неуказанное время, так что потребность ремонта может возникать с неожиданностью импровизации. Проверяй там себе потом капризные выходки дождей и гроз!.. Как бы ни было, а шоссе продолжает до сих пор благополучно мостить казна. И на здоровье ей.

Пытались ялтинские монтаньяры разжиться мало-мальски и еще на одном общем деле. Задумали отделаться от перекупщиков и кулаков своего рода, составили земское товарищество производителей фруктов для прямых сношений садоводов с потребителями столиц и других русских рынков. Казалось бы, тут уже ни политики, ни казенного интереса пальцем не затрагивалось; но сумели и это начинание окончить так, как у нас все кончается: общество разрешили, только не разрешили ему иметь складов других губерниях. Этим остроумным способом отделались и от этого подозрительного новшества.

Много горя потерпели ялтинцы и за свое излишнее влечение к народному образованию. Так как они сначала проявили некоторую строптивость взглядов, не обнаруживая почему-то желания сделать земские школы школами министерства и настаивая на своем праве быть не только плательщиками, Нои хозяевами, то можно себе представить. какому заслуженному негодованию подлежащих мест и лиц подверглись бедные ялтинские школы… В отличие от других наших уездов, крошечный ялтинский уезд, имеющий ничтожное и, притом, пришлое русское население, почти сплошь заселенный татарами и греками, из которых татары вовсе не посещают русских школ, а греки посещают очень мало, тратить более 10 000 рублей в год на народное образование. Его школы существуют не для одного счета, а действительно благоустроены. Я осмотрел некоторые из них и убедился, что земство к ним относится заботливо; они снабжены всякими пособиями, хорошим помещением и, что важнее всего, без исключения, все имеют учителей, окончивших курс средних учебных заведений. В ялтинской мужской школе старший учитель даже университетского образования. Обстоятельство это сделается понятным, если прибавить, что ялтинцы платят своим учителям не полтора рубля в месяц и не четверки картофеля, как советовал граф Толстой, а от 500–700 рублей в год. Старший учитель в Ялте получает даже 900 рублей. Это уважение к скромным труженикам народного обучения делает особенную честь ялтинскому земству. Но, по-видимому, обстоятельство это не всеми рассматривается с такой точки зрения, потому что учителей, приглашаемых ялтинским земством в свои школы, уже не раз заставляли покидать эту деятельность, вопреки желанию земства, по требованию подлежащего начальства. Одним из этих изгнанников, с одной стороны, награждаемых земством, с другой - изгоняемых учебным ведомством, был и тот бедняга-учитель, который не мог укрыться от преследования даже в новой своей роли чиновника банка, и которого торжественное судебное оправдание против клеветы привело к высылке из губернии. Всем памятен, конечно, его недавний процесс против г-жи Заваровой, поступками которой возмущены здесь, в Крыму, все, с кем не случалось сталкиваться.

Старания ялтинского земства о народном образовании обращают на себя внимание еще и в том отношении, что женскому образованию придано совершенно одинаковое значение с мужским. Где только заведена мужская школа, там непременно открывается и женская, что такой взгляд ялтинцев соответствует действительной потребности, доказывает цифра учащихся девочек, которая почти не уступает цифре мальчиков. В ялтинской женской школе даже 66 девочек против 49 мальчиков мужско школы.

Хуже всего, что постоянные столкновения земства с разными ведомствами и постоянные препятствия, встречаемые им к осуществлению своих начинаний, по-видимому, повергли, наконец, в апатию самое ялтинское земство. Уже в нынешней деятельности его далеко не заметно того энергического духа почина, того живого движения вперед, к лучшим порядкам, каким отличалось первое трехлетие этого земства, период его юношеского одушевления. Земство задремало на немногих пожатых им лаврах, у многих запертых перед его носом дверей…

Что касается меня, то я не оправдываю подобного малодушия; я вижу в этом нашу хорошо знакомую всероссийскую поблажку своим собственным слабостям, хватающуюся за благоприятный предлог. Борьба, настойчивость, состоит не в том, чтоб погорячиться на первых порах, а потом, при первых же серьезных препятствиях, сложить руки и своротить вину на "не зависящие обстоятельства": не дают, мол, нам делать ничего. В этом много преувеличения и неискренности: каковы бы ни были препятствия, мы их хорошо знаем; все-таки, поле для работы, для движения вперед огромное. Нужно было требовать от себя и меньше ждать от других, и задача будет решена. Если отнестись строго к самому себе, то нередко может оказаться, что как ни желателен новый простор, но что и в старой тесноте еще до многого не дойдено.

Марков Евгений Львович -

Евгений Львович Марков, потомок одного из трех дворянских родов Марковых, восходящих к началу XVII в., родился и вырос в родовом имении Патебник Щигровского уезда Курской губернии. По материнской линии он приходился внуком суворовскому генералу Гану, являлся близким родственником писательниц Е.А. Ган, Е.П. Блаватской, В.П. Желиховской и публициста Р.А. Фадеева. Учился в Курской гимназии и Харьковском университете, где закончил курс кандидатом естественных наук. После двухлетнего заграничного путешествия, во время которого он слушал лекции в знаменитых европейских университетах, в 1859 г. Марков поступил учителем в Тулу, где в те годы вокруг директора гимназии Гаярина группировался кружок молодых педагогов, "одушевленных стремлением" поставить педагогическое дело на новых началах. Одним из результатов деятельности Маркова в кружке явилась статья о яснополянской школе Льва Толстого (1862). Евгений Марков быстро продвигался по службе и скоро стал инспектором гимназии. Благодаря упомянутой статье на него обратили внимание в Министерстве народного просвещения - ему было предложено место в ученом комитете, а в 1865 г. состоялось его назначение директором Симферопольской гимназии и народных училищ в Крыму. В начале 1866 г., как можно вывести из предисловия к книге, он приезжает в Крым. Эта сторона деятельности Евгения Маркова подробно раскрыта в сообщении его коллеги - А.И. Маркевича, сделанном вскоре после смерти Маркова на заседании Таврической Ученой Архивной Комиссии 23 мая 1903 г. Предоставим ему слово: "В самый знаменательный момент русской жизни в прошлом веке, в эпоху наших великих реформ, назначен был в 1865 году Евгений Львович Марков директором Симферопольской гимназии и училищ Таврической губернии. Это назначение его совпало с введением нового устава гимназий 1864 г., когда Симферопольская гимназия была преобразована в классическую с одним древним языком, но удержала прежнее право считать обязательным оба новые языка. С необыкновенной энергией взялся Е.Л. Марков за дело и трудами своими на пользу образования приобрел скоро известность во всей Тавриде. При нем вновь выработано было положение о гимназическом пансионе, который и раньше существовал при Симферопольской гимназии, но был закрыт в 1863 году за недостатком средств на его содержание. Марков нашел эти средства. Вместе с тем он подал мысль о настоятельной потребности для Симферопольской гимназии в приготовительном классе, который и был открыт в 1868 г. Благодаря энергичному ходатайству Маркова, Таврическое земство ассигновало средства на содержание младшего отделения приготовительного класса и пособие преподавателям русского языка, а также ассигновало крупную сумму на устройство для народных учителей педагогических курсов при приготовительном классе гимназии, которые происходили под его руководством. При Маркове было капитально перестроено здание гимназии, и в 1867 году в нем устроена была церковь. Марков обращал серьезное внимание на улучшение библиотеки гимназии, на кабинеты и классную мебель. Высокообразованный человек, просвещенный педагог, Е.Л. Марков был превосходным руководителем учащих и строгим, но справедливым и гуманным директором для учащихся, на которых он имел самое благотворное влияние. Во всех сослуживцах и подчиненных Марков умел вселить к себе чувство глубокого уважения, энергию и любовь к делу и оставил по себе самые приятные воспоминания, которые сохранились до сих пор. Много также потрудился Евгений Львович над улучшением уездных училищ в губернии, заводил при них ремесленные отделения и всегда настойчиво доказывал необходимость профессионального образования. Заботами и настояниями Маркова число училищ в губернии постоянно увеличивалось. И действительно, какое учреждение в состоянии было отказать его ходатайству, всегда подкрепленному вескими и основательными данными? При Маркове открыто было в Симферополе и женское училище 1-го разряда, преобразованное потом в гимназию. В этом заведении Евгений Львович вместе с учителями мужской гимназии бесплатно вел преподавание. Марков возбудил весьма важный, государственного значения вопрос об обрусении татар путем просвещения. Татарские учительские школы и русско-татарские училища как в Таврической, так и в других губерниях обязаны своим существование инициативе покойного. Деятельное участие принимал Марков и в устройстве публичных лекций в Симферополе, и сам прочел лекцию "О зрении".

Навсегда связывают имя Е.Л. Маркова с Тавридой его превосходные "Очерки Крыма", в которых с такой любовью и в такой художественной форме изображена природа Крыма, его жизнь, история и памятники древности. С Крымом связано и содержание его романа "Берег моря".

Оставивши Крым, Е.Л. Марков не разрывал связей с ним, и в 1880 году с искренностью приветствовал первые шаги газеты «Таврида», редактором которой был его сослуживец по симферопольской гимназии И.И. Казас".

Добавим к этому, что авторитет Евгения Маркова в Крыму был настолько велик, что память его, среди прочих значительнейших в истории провинциального губернского города лиц, была увековечена в названии одной из улиц Симферополя (теперь эта улица носит имя Я. Крейзера). Среди симферопольских педагогов он встретил и свою будущую жену - Анну Ивановну Познанскую, бывшую в то время начальницей Симферопольской женской гимназии. Педагогическая деятельность Маркова заметно повлияла на его творчество - на страницах "Очерков Крыма" мы не раз встречаем размышления автора о проблемах народного образования. В 1870 г. Евгений Марков оставляет службу и покидает Крым. Проведя год в заграничных путешествиях, он поселяется в деревне, занимается земской деятельностью (вот откуда осведомленность и компетентность суждений по этому вопросу, столь ясно видные в позднейшем дополнении книги - "Письма с Южного берега", написанном по впечатлениям поездки 9 лет спустя).

Литературную деятельность Евгений Марков начал еще во время своего заграничного путешествия в 1858 г. рассказом "Ушан. Отрывок из воспоминаний детства", опубликованным в журнале "Русский вестник". В шестидесятых годах были опубликованы также другие его педагогические и критические статьи. Статьи его о творчестве русских писателей позже охотно включались составителями в различные сборники. Он единственный в то время (1865) обратил внимание и оценил по достоинству повесть Л. Толстого «Казаки» в статье "Народные типы в нашей литературе".

По достоинству оценены читателями и путевые очерки, написанные Евгением Марковым под впечатлением от поездок по России, Средней Азии, Кавказу, Италии, Турции, Греции, Архипелагу, Египту, Палестине.

Расцвет его литературной деятельности относится к семидесятым годам. К этому времени относится большинство его беллетрических произведений, почти не знакомых современному читателю. К сожалению, круг доступных источников биографических сведений о Е.Л. Маркове не так уж велик. Ни в курском, ни в воронежском архивах нет личного фонда писателя. А ведь там могли быть очень интересные для нас документы. Достаточно назвать упомянутые автором путевые альбомы, в которых он делал зарисовки во время путешествий по Крыму. Конечно, целенаправленный поиск в названных архивах, безусловно, позволит внести какие-то конкретные уточнения в биографию писателя. Однако современному археографу и краеведу утрата личного архива тем более досадна, что Евгений Марков был избран 1 декабря 1900 г. перовым председателем Воронежской ученой архивной комиссии.

Скончался Евгений Львович Марков от рака печени в Воронеже, в 1 час дня 17 марта 1903 г. 68 лет от роду. Похоронен в родовом имении.

Биография Е. Л. Маркова

Марков Евгений Львович -

Евгений Львович Марков, потомок одного из трех дворянских родов Марковых, восходящих к началу XVII в., родился и вырос в родовом имении Патебник Щигровского уезда Курской губернии. По материнской линии он приходился внуком суворовскому генералу Гану, являлся близким родственником писательниц Е.А. Ган, Е.П. Блаватской, В.П. Желиховской и публициста Р.А. Фадеева. Учился в Курской гимназии и Харьковском университете, где закончил курс кандидатом естественных наук. После двухлетнего заграничного путешествия, во время которого он слушал лекции в знаменитых европейских университетах, в 1859 г. Марков поступил учителем в Тулу, где в те годы вокруг директора гимназии Гаярина группировался кружок молодых педагогов, "одушевленных стремлением" поставить педагогическое дело на новых началах. Одним из результатов деятельности Маркова в кружке явилась статья о яснополянской школе Льва Толстого (1862). Евгений Марков быстро продвигался по службе и скоро стал инспектором гимназии. Благодаря упомянутой статье на него обратили внимание в Министерстве народного просвещения - ему было предложено место в ученом комитете, а в 1865 г. состоялось его назначение директором Симферопольской гимназии и народных училищ в Крыму. В начале 1866 г., как можно вывести из предисловия к книге, он приезжает в Крым. Эта сторона деятельности Евгения Маркова подробно раскрыта в сообщении его коллеги - А.И. Маркевича, сделанном вскоре после смерти Маркова на заседании Таврической Ученой Архивной Комиссии 23 мая 1903 г. Предоставим ему слово: "В самый знаменательный момент русской жизни в прошлом веке, в эпоху наших великих реформ, назначен был в 1865 году Евгений Львович Марков директором Симферопольской гимназии и училищ Таврической губернии. Это назначение его совпало с введением нового устава гимназий 1864 г., когда Симферопольская гимназия была преобразована в классическую с одним древним языком, но удержала прежнее право считать обязательным оба новые языка. С необыкновенной энергией взялся Е.Л. Марков за дело и трудами своими на пользу образования приобрел скоро известность во всей Тавриде. При нем вновь выработано было положение о гимназическом пансионе, который и раньше существовал при Симферопольской гимназии, но был закрыт в 1863 году за недостатком средств на его содержание. Марков нашел эти средства. Вместе с тем он подал мысль о настоятельной потребности для Симферопольской гимназии в приготовительном классе, который и был открыт в 1868 г. Благодаря энергичному ходатайству Маркова, Таврическое земство ассигновало средства на содержание младшего отделения приготовительного класса и пособие преподавателям русского языка, а также ассигновало крупную сумму на устройство для народных учителей педагогических курсов при приготовительном классе гимназии, которые происходили под его руководством. При Маркове было капитально перестроено здание гимназии, и в 1867 году в нем устроена была церковь. Марков обращал серьезное внимание на улучшение библиотеки гимназии, на кабинеты и классную мебель. Высокообразованный человек, просвещенный педагог, Е.Л. Марков был превосходным руководителем учащих и строгим, но справедливым и гуманным директором для учащихся, на которых он имел самое благотворное влияние. Во всех сослуживцах и подчиненных Марков умел вселить к себе чувство глубокого уважения, энергию и любовь к делу и оставил по себе самые приятные воспоминания, которые сохранились до сих пор. Много также потрудился Евгений Львович над улучшением уездных училищ в губернии, заводил при них ремесленные отделения и всегда настойчиво доказывал необходимость профессионального образования. Заботами и настояниями Маркова число училищ в губернии постоянно увеличивалось. И действительно, какое учреждение в состоянии было отказать его ходатайству, всегда подкрепленному вескими и основательными данными? При Маркове открыто было в Симферополе и женское училище 1-го разряда, преобразованное потом в гимназию. В этом заведении Евгений Львович вместе с учителями мужской гимназии бесплатно вел преподавание. Марков возбудил весьма важный, государственного значения вопрос об обрусении татар путем просвещения. Татарские учительские школы и русско-татарские училища как в Таврической, так и в других губерниях обязаны своим существование инициативе покойного. Деятельное участие принимал Марков и в устройстве публичных лекций в Симферополе, и сам прочел лекцию "О зрении".

Навсегда связывают имя Е.Л. Маркова с Тавридой его превосходные "Очерки Крыма", в которых с такой любовью и в такой художественной форме изображена природа Крыма, его жизнь, история и памятники древности. С Крымом связано и содержание его романа "Берег моря".

Оставивши Крым, Е.Л. Марков не разрывал связей с ним, и в 1880 году с искренностью приветствовал первые шаги газеты «Таврида», редактором которой был его сослуживец по симферопольской гимназии И.И. Казас".

Добавим к этому, что авторитет Евгения Маркова в Крыму был настолько велик, что память его, среди прочих значительнейших в истории провинциального губернского города лиц, была увековечена в названии одной из улиц Симферополя (теперь эта улица носит имя Я. Крейзера). Среди симферопольских педагогов он встретил и свою будущую жену - Анну Ивановну Познанскую, бывшую в то время начальницей Симферопольской женской гимназии. Педагогическая деятельность Маркова заметно повлияла на его творчество - на страницах "Очерков Крыма" мы не раз встречаем размышления автора о проблемах народного образования. В 1870 г. Евгений Марков оставляет службу и покидает Крым. Проведя год в заграничных путешествиях, он поселяется в деревне, занимается земской деятельностью (вот откуда осведомленность и компетентность суждений по этому вопросу, столь ясно видные в позднейшем дополнении книги - "Письма с Южного берега", написанном по впечатлениям поездки 9 лет спустя).

Литературную деятельность Евгений Марков начал еще во время своего заграничного путешествия в 1858 г. рассказом "Ушан. Отрывок из воспоминаний детства", опубликованным в журнале "Русский вестник". В шестидесятых годах были опубликованы также другие его педагогические и критические статьи. Статьи его о творчестве русских писателей позже охотно включались составителями в различные сборники. Он единственный в то время (1865) обратил внимание и оценил по достоинству повесть Л. Толстого «Казаки» в статье "Народные типы в нашей литературе".

По достоинству оценены читателями и путевые очерки, написанные Евгением Марковым под впечатлением от поездок по России, Средней Азии, Кавказу, Италии, Турции, Греции, Архипелагу, Египту, Палестине.

Расцвет его литературной деятельности относится к семидесятым годам. К этому времени относится большинство его беллетрических произведений, почти не знакомых современному читателю. К сожалению, круг доступных источников биографических сведений о Е.Л. Маркове не так уж велик. Ни в курском, ни в воронежском архивах нет личного фонда писателя. А ведь там могли быть очень интересные для нас документы. Достаточно назвать упомянутые автором путевые альбомы, в которых он делал зарисовки во время путешествий по Крыму. Конечно, целенаправленный поиск в названных архивах, безусловно, позволит внести какие-то конкретные уточнения в биографию писателя. Однако современному археографу и краеведу утрата личного архива тем более досадна, что Евгений Марков был избран 1 декабря 1900 г. перовым председателем Воронежской ученой архивной комиссии.

Скончался Евгений Львович Марков от рака печени в Воронеже, в 1 час дня 17 марта 1903 г. 68 лет от роду. Похоронен в родовом имении.

Евгений Марков. Очерки Крыма

Картины крымской жизни, природы и истории

Вступительные статьи

"Очерки Крыма" в век информационных технологий

Предисловие к изданию 1995 года.

"Очерки Крыма", впервые пленившие читателей более 120 лет тому назад, печатались последний раз в 1911 году. И лишь теперь эта замечательная книга приходит к читателю в современном иллюстрированном издании.

"Очерки Крыма давно исчезли из обращения", - сетовал автор еще в 1882 году. Между тем, нет, пожалуй, человека, интересующегося историческим прошлым Крыма, который не слышал бы об этой книге, или не читал хотя бы отрывков или цитат из нее. Немногие краеведческие книги выдержали проверку временем, одна из них - "Очерки Крыма". Это единственное, как отмечал еще автор, популярное описание Крыма, и до сих пор остается в своем роде единственным.

Начиная с первого издания, "Очерки Крыма" выходили в издательстве крупнейшего книготорговца и издателя Маврикия Осиповича Вольфа. Опытный книготорговец Вольф очень чутко улавливал интересы читающей публики и старался издавать всё, что могло принести коммерческий успех. Одновременно он стремился к тому, чтобы его издания выгодно отличались от продукции конкурентов качеством исполнения. Уловив интерес читателей конца шестидесятых годов к естественным наукам, географии, Вольф издает труды Дарвина, Фарадея и других известных ученых.

Биография Е. Л. Маркова Евгений Марков. Очерки Крыма Картины крымской жизни, природы и истории Вступительные статьи "Очерки Крыма" в век информационных технологий Несколько слов для вступления к первому изданию Предисловие ко второму изданию По поводу нового издания "Очерков Крыма" I. На пути в Крым II. Первая встреча с Крымом III. Столица Гиреев IV. Мертвый город V. Тени Малахова кургана VI. Горькое прошлое VII. Трахейские святыни VIII. Инкерман IX. Пустыня и море Х. Поход на Кастель XI. В горах и лесах XII. Пещеры Чатырдага XIII. Ночь в облаках XIV. Древности Сурожа XV. Благодеяния христианской цивилизации неверному татарину XVI. Южный берег Пещерные города Крыма I. Древняя столица готов II. От Черкес-Кермена до Чуфута III. Дальнейшее путешествие до последнего пещерного крымского города IV. Обратный путь и новые впечатления С Южного берега (путевые письма) Библиография Основные произведения Евгения Маркова

Биография Е. Л. Маркова

Марков Евгений Львович -

Евгений Львович Марков, потомок одного из трех дворянских родов Марковых, восходящих к началу XVII в., родился и вырос в родовом имении Патебник Щигровского уезда Курской губернии. По материнской линии он приходился внуком суворовскому генералу Гану, являлся близким родственником писательниц Е.А. Ган, Е.П. Блаватской, В.П. Желиховской и публициста Р.А. Фадеева. Учился в Курской гимназии и Харьковском университете, где закончил курс кандидатом естественных наук. После двухлетнего заграничного путешествия, во время которого он слушал лекции в знаменитых европейских университетах, в 1859 г. Марков поступил учителем в Тулу, где в те годы вокруг директора гимназии Гаярина группировался кружок молодых педагогов, "одушевленных стремлением" поставить педагогическое дело на новых началах. Одним из результатов деятельности Маркова в кружке явилась статья о яснополянской школе Льва Толстого (1862). Евгений Марков быстро продвигался по службе и скоро стал инспектором гимназии. Благодаря упомянутой статье на него обратили внимание в Министерстве народного просвещения - ему было предложено место в ученом комитете, а в 1865 г. состоялось его назначение директором Симферопольской гимназии и народных училищ в Крыму. В начале 1866 г., как можно вывести из предисловия к книге, он приезжает в Крым. Эта сторона деятельности Евгения Маркова подробно раскрыта в сообщении его коллеги - А.И. Маркевича, сделанном вскоре после смерти Маркова на заседании Таврической Ученой Архивной Комиссии 23 мая 1903 г. Предоставим ему слово: "В самый знаменательный момент русской жизни в прошлом веке, в эпоху наших великих реформ, назначен был в 1865 году Евгений Львович Марков директором Симферопольской гимназии и училищ Таврической губернии. Это назначение его совпало с введением нового устава гимназий 1864 г., когда Симферопольская гимназия была преобразована в классическую с одним древним языком, но удержала прежнее право считать обязательным оба новые языка. С необыкновенной энергией взялся Е.Л. Марков за дело и трудами своими на пользу образования приобрел скоро известность во всей Тавриде. При нем вновь выработано было положение о гимназическом пансионе, который и раньше существовал при Симферопольской гимназии, но был закрыт в 1863 году за недостатком средств на его содержание. Марков нашел эти средства. Вместе с тем он подал мысль о настоятельной потребности для Симферопольской гимназии в приготовительном классе, который и был открыт в 1868 г. Благодаря энергичному ходатайству Маркова, Таврическое земство ассигновало средства на содержание младшего отделения приготовительного класса и пособие преподавателям русского языка, а также ассигновало крупную сумму на устройство для народных учителей педагогических курсов при приготовительном классе гимназии, которые происходили под его руководством. При Маркове было капитально перестроено здание гимназии, и в 1867 году в нем устроена была церковь. Марков обращал серьезное внимание на улучшение библиотеки гимназии, на кабинеты и классную мебель. Высокообразованный человек, просвещенный педагог, Е.Л. Марков был превосходным руководителем учащих и строгим, но справедливым и гуманным директором для учащихся, на которых он имел самое благотворное влияние. Во всех сослуживцах и подчиненных Марков умел вселить к себе чувство глубокого уважения, энергию и любовь к делу и оставил по себе самые приятные воспоминания, которые сохранились до сих пор. Много также потрудился Евгений Львович над улучшением уездных училищ в губернии, заводил при них ремесленные отделения и всегда настойчиво доказывал необходимость профессионального образования. Заботами и настояниями Маркова число училищ в губернии постоянно увеличивалось. И действительно, какое учреждение в состоянии было отказать его ходатайству, всегда подкрепленному вескими и основательными данными? При Маркове открыто было в Симферополе и женское училище 1-го разряда, преобразованное потом в гимназию. В этом заведении Евгений Львович вместе с учителями мужской гимназии бесплатно вел преподавание. Марков возбудил весьма важный, государственного значения вопрос об обрусении татар путем просвещения. Татарские учительские школы и русско-татарские училища как в Таврической, так и в других губерниях обязаны своим существование инициативе покойного. Деятельное участие принимал Марков и в устройстве публичных лекций в Симферополе, и сам прочел лекцию "О зрении".

Навсегда связывают имя Е.Л. Маркова с Тавридой его превосходные "Очерки Крыма", в которых с такой любовью и в такой художественной форме изображена природа Крыма, его жизнь, история и памятники древности. С Крымом связано и содержание его романа "Берег моря".

Оставивши Крым, Е.Л. Марков не разрывал связей с ним, и в 1880 году с искренностью приветствовал первые шаги газеты «Таврида», редактором которой был его сослуживец по симферопольской гимназии И.И. Казас".

Добавим к этому, что авторитет Евгения Маркова в Крыму был настолько велик, что память его, среди прочих значительнейших в истории провинциального губернского города лиц, была увековечена в названии одной из улиц Симферополя (теперь эта улица носит имя Я. Крейзера). Среди симферопольских педагогов он встретил и свою будущую жену - Анну Ивановну Познанскую, бывшую в то время начальницей Симферопольской женской гимназии. Педагогическая деятельность Маркова заметно повлияла на его творчество - на страницах "Очерков Крыма" мы не раз встречаем размышления автора о проблемах народного образования. В 1870 г. Евгений Марков оставляет службу и покидает Крым. Проведя год в заграничных путешествиях, он поселяется в деревне, занимается земской деятельностью (вот откуда осведомленность и компетентность суждений по этому вопросу, столь ясно видные в позднейшем дополнении книги - "Письма с Южного берега", написанном по впечатлениям поездки 9 лет спустя).

Литературную деятельность Евгений Марков начал еще во время своего заграничного путешествия в 1858 г. рассказом "Ушан. Отрывок из воспоминаний детства", опубликованным в журнале "Русский вестник". В шестидесятых годах были опубликованы также другие его педагогические и критические статьи. Статьи его о творчестве русских писателей позже охотно включались составителями в различные сборники. Он единственный в то время (1865) обратил внимание и оценил по достоинству повесть Л. Толстого «Казаки» в статье "Народные типы в нашей литературе".

По достоинству оценены читателями и путевые очерки, написанные Евгением Марковым под впечатлением от поездок по России, Средней Азии, Кавказу, Италии, Турции, Греции, Архипелагу, Египту, Палестине.

Расцвет его литературной деятельности относится к семидесятым годам. К этому времени относится большинство его беллетрических произведений, почти не знакомых современному читателю. К сожалению, круг доступных источников биографических сведений о Е.Л. Маркове не так уж велик. Ни в курском, ни в воронежском архивах нет личного фонда писателя. А ведь там могли быть очень интересные для нас документы. Достаточно назвать упомянутые автором путевые альбомы, в которых он делал зарисовки во время путешествий по Крыму. Конечно, целенаправленный поиск в названных архивах, безусловно, позволит внести какие-то конкретные уточнения в биографию писателя. Однако современному археографу и краеведу утрата личного архива тем более досадна, что Евгений Марков был избран 1 декабря 1900 г. перовым председателем Воронежской ученой архивной комиссии.

Скончался Евгений Львович Марков от рака печени в Воронеже, в 1 час дня 17 марта 1903 г. 68 лет от роду. Похоронен в родовом имении.