Статья Эриха Шнейдера, опубликованная в сборнике "Итоги второй мировой войны" (русский перевод опубликован в 1957 г.) представляет несомненный интерес для аналитика. Хотя бы потому, что в ней содержатся уникальные данные о малоизвестной операции Пейпер Клипс, проведенной союзническими войсками в 1946 г., в ходе которой у Германии и Японии были изъяты мощнейшие запасы патентной и научно-технической документации, а также были вывезены за рубеж ценнейшие научные кадры.

Статья посвящена проблемам, связанным с отсутствием должной государственной координации научной деятельности, низким качеством информационного обеспечения научной работы, а также проблеме разобщенности коммерческих научных подразделений. Это все то, что было инициировано в России переходом к рыночной экономике.

Статья также представляет интерес и для тех, кого интересует история, в частности - история научно-технического прогресса. В статье раскрывается подоплека того мощного послевоенного технологического скачка, который был совершен США и еще больше увеличил технологическое отставание СССР.

Интересна статья также и тем, что она вошла в одно из тех изданий, которое не подверглось идеологической адаптации и приглаживанию - вся идеологическая (впрочем, весьма спокойная и конструктивная) компонента была приведена во введении к сборнику. Поэтому, в статье сохранились и те оценки, которые давались Советскому Союзу его противниками по холодной войне.

Здесь статья приведена по тексту:

Шнейдер Э. Расцвет и упадок немецкой науки в период второй мировой войны // Итоги второй мировой войны. Сборник статей / Пер. с нем. - М.: Издательство иностранной литературы, 1957.

Эрих Шнейдер, генерал-лейтенант в отставке, инженер

Расцвет и упадок немецкой науки в период второй мировой войны

"Исследование есть фундамент технического превосходства над противником.
Исследование есть основа для всемирного соревнования". Проф. П. Тиссен

С тех пор как последние мировые войны разрушили старую форму «героического сражения» между воинами и заменили ее «войной моторов», а солдат стал «ожидать своего часа» под шквалом ураганного огня, с тех пор как стало достаточно лишь нажать кнопки, открывающие бомбовые люки, чтобы моментально исчезли в пожаре и дыму памятники веками создававшейся культуры, с тех пор как атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки, доказали, что одним ударом можно уничтожать сотни тысяч ни в чем не повинных людей, с тех пор, наконец, когда самоуничтожение человечества в современной атомной войне стало теоретической возможностью, можно с уверенностью сказать, что техника в корне изменила и формы и весь характер войны. Но в основе всякой техники лежит наука, больше того, техника-это сама наука. А это значит, что ход современной войны и, следовательно, судьбы ведущих ее народов решающим образом зависят от научных достижений и от потенциальных возможностей народов в области техники.

Старинная поговорка «В войне молчат музы», под которой, кроме всего прочего, подразумевается и ослабление духовной деятельности народа, в наш век совершенно неуместна. С лихорадочной поспешностью и максимальным напряжением сил ведутся работы в лабораториях и исследовательских институтах воюющих сторон, чтобы не только нейтрализовать технический прогресс противника за счет создания новых видов вооружения, но и превзойти его, что в свою очередь является для противника импульсом к новым изысканиям. Таким образом, современная война с точки зрения роста технических возможностей является неким подобием маятника, который с каждым взмахом поднимается на еще большую высоту. Такое явление наблюдается не только в области техники. В век идеологической борьбы и борьбы взглядов и мировоззрений решающее значение имеет также и то, какое идеологическое оружие и какие силы могут вызвать подъем во всех областях науки. Поэтому «Итоги второй мировой войны» не могут быть написаны без того, чтобы все функции науки в этой эпохе остались неосвещенными.

Подводная война Германии против Англии и Америки, начавшаяся так эффективно, фактически была сведена на нет превосходством противника в радиолокационной технике, которое буквально парализовало усилия самоотверженных и храбрых немецких подводников. В воздушной битве за Англию технические данные германских истребителей оказались недостаточными для того, чтобы надежным образом защитить свои бомбардировщики. Когда впоследствии на экранах радаров противника, несмотря на темную ночь, туман и облака, стали различимы очертания городов и искомых целей, противовоздушная оборона германского жизненного пространства потеряла всякий смысл, а немецкая авиация, несмотря на все мужество ее солдат и офицеров, все более и более сдавала свои позиции.

На основании изучения всех этих событий возникает роковой вопрос: оправдала ли себя в этой войне германская наука? (По окончании войны, по самым осторожным подсчетам, победителями было конфисковано 346 тыс. германских патентов.) Результаты исследований в промышленности и во всех государственных и даже частных научно-исследовательских учреждениях были изъяты у их хозяев и исчислялись не количеством страниц, а количеством тонн, да! да! тонн, как о том заявляла американская центральная научно исследовательская станция Райт-филд (штат Огайо), вывезенная из Германии «безусловно самое значительное собрание секретных научных документов» общим весом в 1,5 тыс. т.

Проделав анализ всех захваченных материалов и осуществив многие идеи, содержавшиеся в них, американские специалисты, по их собственному признанию, «продвинули американскую науку и технику на годы, а в некоторых случаях на целое десятилетие вперед».

Австралийский премьер-министр Чифли, выступая по радио в сентябре 1949 года, сказал, что польза, которую Австралии принесли 6 тыс. доставшихся ей при дележке патентов и перемещение в Австралию 46 немецких специалистов и ученых, совершенно не поддается выражению в денежных величинах. «Австралийские промышленники, - заявил он, - в состоянии с помощью немецких секретных материалов поставить свою страну в области техники в число самых передовых стран мира».

Если, таким образом, оценка достижений немецкой науки может быть столь противоречива, то есть, с одной стороны, опускаться до причины поражения Германии в войне, а с другой - подниматься до огромных высот, вызывая восхищение даже у самых высокоразвитых противников, значит, деятельность немецких ученых-исследователей во второй мировой войне не может быть приведена к какому-то общему простому знаменателю, а должна рассматриваться как разносторонний и всеобъемлющий комплекс научных связей. И действительно, в ту эпоху немецкая наука находилась не в каком-то определенном устойчивом состоянии, а в постоянном и до некоторой степени даже драматическом, противоречивом развитии. Поскольку от тех лет не осталось ни документов, ни самих ученых, разбросанных теперь по всему свету, составить полную картину их деятельности не представляется возможным.

Поэтому сейчас можно говорить только о некоторых наиболее характерных чертах немецкой науки того времени. Немецкий ученый той эпохи жил замкнуто, интересуясь только своей наукой и не ввязываясь ни в какую политику, не думая ни о государстве, ни об общественности. «Аполитичный немецкий профессор» стал той символической фигурой, которая часто появлялась на страницах немецкой и зарубежной печати в самом карикатур ном виде. В связи с этим напрашивается встречный вопрос: что могло заинтересовать немецкого ученого в политической жизни того времени? Германия не имела вековых национальных традиций, как, например, Франция. Германия никогда не шла по пути империалистического развития, как Англия. Она была неоднородным конгломератом мелких государств, не объединенных ни внешней, ни внутренней политикой. Когда в период между двумя мировыми войнами к власти пришел национал-социализм, «аполитичный немецкий интеллигент» предпочел укрыться в своей норе, чем выступить с каким-либо протестом. Новому режиму, однако, было не по себе, что такая большая и нужная ему профессиональная категория оставалась нейтральной по отношению к новому государству. Поэтому развернулась пропаганда, направленная против «интеллигентов» и «высокомерных академиков».

Национал-социалистская партия в то время стремилась перетянуть рабочего на свою сторону. Она старалась освободить его от марксистских традиций и сделать его националистом. Но это было нелегко, потому что классовое самосознание уже прочно укоренилось в среде рабочих. Тогда партия прибегла к более простому средству. Сословие «академиков» и «интеллигентов» стали поносить на всех перекрестках. Многочисленные партийные ораторы вплоть до самого начала войны не пропускали ни одного случая, чтобы не ругнуть ученых. Так, например, государственный деятель Роберт Лей, выступая на большом собрании рабочих военной промышленности, иллюстрировал свою мысль таким «ярким примером». «Для меня, - говорил он, - любой дворник гораздо выше всякого академика. Дворник одним взмахом метлы сметает в канаву сотни тысяч бактерий, а какой-нибудь ученый гордится тем, что за всю свою жизнь он открыл одну-единственную бактерию!».

Если мы сравним отношение к ученому и его работе у нас и в других странах, то получится следующая картина. В то время как другие государства придают развитию науки и техники огромное значение и связывают с ним судьбу и существование своих наций, Германия в этом отношении делала и делает слишком мало. Последствия этого мы ощущаем вплоть до сегодняшнего дня. Руководители нашего государства смотрели на науку.как на нечто их не касающееся. Это видно хотя бы из того, что самый незначительный из всех германских министров - Руст - был министром науки. Характерно, что этот «министр науки» за всю войну, которая больше, чем все другие, была войной техники, ни разу не был на докладе у главы государства. Да и сам Гитлер разговаривал с ведущими деятелями науки в последний раз в 1934 году, когда у него на приеме был Макс Планк, просивший разрешить своим коллегам евреям продолжать начатые ими крупные научно-исследовательские работы.

После 1933 года в результате «проверки мировоззрения» из высших учебных заведений Германии было уволено 1268 доцентов.

Сложившаяся ситуация наглядно показывает, что в «государстве фюрера», которое насильно подчиняло себе даже самые приватные области жизни, не было создано настоящей всеобъемлющей, планирующей в государственном масштабе научной организации, которая возглавила бы всю исследовательскую работу. На деле имелось лишь множество частных учреждений, работавших каждое в своей области и, в сущности, независимых друг от друга. Координации в иx работе не было почти никакой. Если такое положение еще можно допустить в мирное время, то в современной войне оно должно привести к самым роковым последствиям.

Отсутствие единства в науке

В Германии существовал большой научный сектор в системе высших учебных заведений, к которому принадлежали университеты и высшие технические учебные заведения. Сюда же входили и 30 научно-исследовательских институтов Общества кайзера Вильгельма. Эти учреждения организационно подчинялись министерству науки, воспитания и просвещения. В этой сети, охватывавшей тысячи ученых, имелся свой научно-исследовательский совет, который состоял из. представителей различных областей науки: (физики, химии, горного и литейного дела, медицины и т.д.). Каждый член совета являлся руководителем определенной группы ученых одного профиля и должен был направлять планирование и научно-исследовательскую деятельность этой группы.

Наряду с такой учебной научно-исследовательской организацией существовала совершенно независимая промышленная научно-исследовательская организация, или, как ее иначе называли, сектор, огромное значение которого стало ясно вообще только после того, как победители в 1945 году присвоили себе результаты его научно-исследовательской работы. Сюда относились лаборатории крупных промышленных предприятий, например концернов Фарбениндустри, Цейсса, Сименса, Всеобщей компании электричества, Осрама, Телефункена и др., которые, располагая крупными собственными средствами, высококвалифицированными специалистами и аппаратурой, отвечающей современным техническим требованиям, могли работать с большей производительностью, чем институтские лаборатории, не имевшие зачастую самых необходимых средств, чтобы осуществлять свои изыскания. Научно-исследовательская организация промышленности была независимой, не нуждалась в помощи какого-либо министерства, государственного научно-исследовательского совета или других ведомств, занимающихся вопросами контингентов. Эта организация работала для себя, и при этом - за закрытыми дверями. Следствием этого было то, что ученый-исследователь какого-либо высшего учебного заведения не только ничего не знал, но даже и не подозревал о тех исследованиях, открытиях и усовершенствованиях, которые производились в промышленных лабораториях. Так получалось потому, что любому концерну было выгодно из соображений конкуренции хранить изобретения и открытия своих ученых в тайне. В результате знания текли не в общий большой котел и могли принести для общего дела лишь частичный успех.

Третьей крупной научной организацией был научно-исследовательский аппарат вооруженных сил. Но и этот аппарат был не единым, а опять-таки расколотым на части, разбросанные но отдельным видам вооруженных сил. Люди, понимавшие революционную роль науки и техники в современной войне и требовавшие единого руководства научно-исследовательской работой и работой по усовершенствованию, настаивали на том, чтобы общее руководство осуществлял генеральный штаб, но перевеса они не получили. При реорганизации вооруженных сил оказалось, что каждый вид вооруженных сил - армия, авиация и морской флот (а позднее даже и отряды «СС») - создал свое собственное управление вооружений. Так возникло управление вооружений сухопутной армии со своими собственными исследовательскими учреждениями и опытными полигонами; так появился при главном командовании ВМФ самостоятельный отдел исследований, усовершенствований и патентов; так было создано техническое управление при главном командовании ВВС с хорошо оснащенными научно-исследовательскими и испытательными станциями в Геттингене, Адлерсгофе (предместье Берлина), Брауншвейге, Оберпфафенгофене (близ Мюнхена), Айнринге и других городах.

Известный приказ Гитлера о неразглашении тайн и секретов, изданный в начале войны и разрешавший отдельному человеку знать только то, что касалось его непосредственно, а также, выражаясь осторожно, «благородная» борьба за первенство между видами вооруженных сил способствовали тому, что отдельные области исследования все больше и больше изолировались друг от друга, ухудшая этим общее положение дел в науке. Ученым в лабораториях высших учебных заведений было почти невозможно получить информацию даже о самой незначительной части научных и экспериментальных работ, проводившихся в аппарате вооруженных сил. Отдельному исследователю высшего учебного заведения была вверена лишь маленькая частица всей мозаики, отнюдь не дававшая ему представления об общей картине развития. От этих исследователей можно было часто слышать такую фразу: «Мы блуждаем в потемках, мы знаем слишком мало из того, что нам нужно знать. Мы не имеем представления о том, где у нас недостатки».

Но это еще не все. Наряду с исследовательскими секторами высших учебных заведений, промышленности и вооруженных сил имелся еще целый ряд частных, самостоятельных исследовательских учреждений. Из их числа упоминания заслуживают только исключительно хорошо оснащенные институты имперской почты, которые занимались не только усовершенствованиями в области техники связи на дальних расстояниях, но и уделяли много внимания вопросам ядерной физики, проблемам инфракрасных лучей, электронной микроскопии и множеству других важных в военном отношении областей науки.

Читая эти строки, всякий задает себе вопрос: имелась ли хотя бы одна такая инстанция, которая обобщала результаты исследований всех научных секторов, руководила ими и направляла полученные данные в распоряжение тех учреждений, где они приносили наибольшую пользу как для военных, так и для гражданских целей? Нет. Такой инстанции не было. Всем научно-исследовательским работам в Германии недоставало связующего центрального органа, который суммировал бы опыт ученых и на его основе руководил бы их исканиями. Немецкая наука и техника были лишены головы, вместо нее имелись лишь отдельные связующие нервные волокна и примитивные координационные органы.

Государственный научно-исследовательский совет не имел никаких полномочий и полных сведений о том, что происходило вне сферы его влияния. И все же по собственной инициативе своих работников и по поручению различных управлений вооружений он подготовил и провел более 10 тыс. исследовательских работ, получивших у военных заслуженное признание.

Другим руководящим органом было Управление развития экономики, созданное согласно четырехлетнему плану Геринга и обслуживавшее 25 институтов, предусмотренных этим планом. Ассигнованные ему для этих целей крупные денежные средства ревностно использовались «только для целевого исследования», и бедствующие научно-исследовательские институты высших учебных заведений, выполнявшие до сих пор основную научную работу, не получили от них ни гроша. Поэтому в кругах научных сотрудников высших учебных заведений Управление развития экономики в насмешку называли «управлением развития концернов».

Во время войны приобрела чрезвычайно большой вес еще одна руководящая инстанция - министерство Шпеера. Поскольку в этот период значительно сократились возможности получения институтами сырья, кадров и лабораторного оборудования, поскольку необходимое и выполнимое уже нигде не могли встретиться и так как промышленность страны едва справлялась с заказами различных управлений вооружений, то это министерство стремилось в свою очередь получить полномочия на решение вопросов о том, какие исследовательские работы следует прекратить как ненужные, какие - продолжать дальше как имеющие «важное военное значение» и каким должно быть отдано предпочтение как имеющим «решающее значение для войны». Но науке никогда не приносит пользу такое положение, когда ее интересы решает инстанция, нацелившаяся только на усовершенствование и изготовление того, что наиболее отвечает интересам дня. Такая организация не в состоянии понять, какие возможности скрываются в планах и задачах исследовательских учреждений. Только потому, что наука оказалась лишенной руководства, учеными стали командовать чуждые науке инстанции.

Если, несмотря на это общее положение, в результате долгих научных исследований были все же созданы новые виды вооружения, новые искусственные материалы, открыты новые научные методы и новые профили науки, то за это следует благодарить, конечно, не жалкую организацию «руководителей», а только отдельных людей, которые во всех областях науки работали с полной отдачей своих сил и способностей. Сведений о том, над чем работали, что исследовали и совершенствовали ученые Германии, до сегодняшнего дня пока еще нет. Исчерпывающие данные об этом получили, применяя свой собственный «метод», только победители. Но и до этого немецкая наука в своем не лишенном драматизма развитии прошла много различных стадий и фаз.

Наука в период «молниеносных войн»

В 1939 году политические руководители Германии, руководствуясь опытом войны с Польшей, надеялись главным образом на кратковременную войну. Они, и в частности Геринг, резко выступали за то, что война должна быть выиграна тем оружием, с которым она была начата. Новые усовершенствования, которые «созрели для фронта» лишь в последующие годы, считались не представляющими интереса. Ученые, работы которых находились лишь в самой начальной стадии и которым еще требовались годы, чтобы добиться результатов, полезных для войны, не представляли для правительства никакой практической ценности. Поэтому ученые были отнесены к той категории людских резервов, из которых черпались пополнения для фронта. Само собой разумеется, что при таких обстоятельствах «гуманитарные» ученые рассматривались с самого начала как quantite negligeable (величина, которой можно пренебречь). В результате, несмотря на возражения управлений вооружений и различных других инстанций, несколько тысяч высококвалифицированных ученых из университетов, высших технических учебных заведений и различных научно-исследовательских институтов, в том числе незаменимые специалисты по исследованиям в области высоких частот, ядерной физики, химии, моторостроения и т.д., были еще в начале войны призваны в армию и использовались на низших должностях и даже в качестве рядовых солдат. Если Геббельс добился того, что артисты, музыканты, писатели, певцы, спортсмены и др. были избавлены от службы в армии, поскольку они были ему нужны для организации развлечений на родине и на фронте, то министр Руст ничего не смог сделать для своих исследователей. И когда ученые, и в особенности представители молодого поколения ученых и исследователей, покидали свои лаборатории и институты, чтобы отправиться на фронт скромными бойцами, это вызывало у всех даже гордость. Англичане (а не немцы) подсчитали, что ежегодно у всякого талантливого народа на один миллион населения появляется один исследователь. Как видите - урожай не особенно густой. И тот факт, что в век, когда один ученый-исследователь может иметь для ведения войны такое же важное значение, как и целые армии, этот дорогостоящий и порой незаменимый человеческий материал разбазаривался с такой легкостью, не мог пройти для нас бесследно.

После войны с Францией Гитлер отдал приказ прекратить все научно-исследовательские работы, которые не могут быть доведены до конца в течение одного года. Этот приказ оказался почти смертельным не только для авиации (в 1939 году уже имелся проект конструкции реактивного истребителя), от него пострадали и научно-исследовательские работы в области высоких частот, то есть как раз и той самой области, в которой противник в скором времени приобрел роковой перевес.

Сигнал бедствия в науке

Прошло некоторое время, и на немецкую армию посыпались отрезвляющие удары. Проиграна воздушная битва над Англией. Война в России в корне изменила свой первоначальный характер. В подводной войне превосходящая по качеству и количеству авиационная техника противника вызвала глубокий кризис. Не оставалось никакого сомнения, что без новых самолетов война будет проиграна, что оружие, оснащение и транспортные средства, используемые в России, должны отвечать убийственным условиям климата и местности, что техника высоких частот стала теперь важнейшим звеном всей военной техники.

Тогда руль был повернут в обратную сторону. Геббельсу пришлось издать директиву о том, чтобы впредь в прессе, по радио, в кино, в театре и в литературе больше не было выступлений против ученых и исследователей, против учителей и духовенства, а, напротив, подчеркивалось бы большое значение их деятельности. Несмотря на то, что к науке Геббельс отнюдь не имел никакого отношения, он пригласил в Гейдельберг профессоров и директоров высших учебных заведений, чтобы объявить им о том, что государство высоко ценит труд ученых.

Энергичнее всех в этом деле оказался Дениц. Он самовластно отбросил запутанную систему научного руководства, лично созвал конференцию ведущих специалистов, сообщил им со всей откровенностью о техническом кризисе подводной войны, назначил одного из ученых начальником научно-исследовательского штаба ВМФ и исключил все промежуточные инстанции тем, что подчинил этого нового «начальника штаба» лично себе. То, что главнокомандующий непосредственно подчинил себе ученого-исследователя, было в области военной техники своего рода революцией.

Для всех ученых прозвучал сигнал тревоги. Одновременно с тем, как «генерал Унру» в качестве особого уполномоченного ездил по стране, «мобилизуя» па фронт последних оставшихся в тылу мужчин, в интересах науки и техники была проведена решительная контрмера: 10 тыс. ученых, техников, специалистов и инженеров были сняты с фронта и водворены на свои места для решения неотложных задач. Чтобы предотвратить вымирание целых научных дисциплин и сохранить незаменимые кадры, было даже решено отозвать с фронта 100 ученых гуманитарных наук. Нужно было спасти то, что еще можно было спасти.

Но даже и эти меры не могли уже полностью восстановить прежней состояние немецкой науки. Пользуясь своего рода «кулачным правом» и затирая тех, кто имел менее сильные кулаки, отдельные инстанции добились для себя полномочий, получили ученых, вспомогательный персонал, аппаратуру, химикаты, дефицитные материалы и денежные средства. Но наука и техника несовместимы с импровизацией. Государство, которое хочет получить настоящие плоды науки и техники, должно действовать не только с большой прозорливостью и искусством, но и уметь терпеливо ждать этих плодов.

Ясно, что из всего того, что замышлялось, познавалось, совершенствовалось и испытывалось в лабораториях высших учебных заведений, в научно-исследовательских учреждениях вооруженных сил и в лабораториях промышленных предприятий, только часть могла поступить в производство и использоваться на фронте, ибо, когда война была уже в разгаре, плоды умственной деятельности немецких ученых еще только зрели, скрываясь в стенах их лабораторий.

Предметы исследований и достижения германской науки

Работа, проделанная немецкими учеными в области создания новых методов исследования, в области открытия нового и совершенствования технологии старого при сегодняшнем положении Германии не поддается никакому обобщению. Во время войны исследовательская работа, связанная с вооружением, проводилась исключительно как «секретная», а некоторые исследования были даже снабжены грифом «государственный секрет». Обычного для мирного времени опубликования результатов исследований в специальных научных журналах не проводилось. Исследователь, работавший над каким-либо особым заданием, но имел права говорить о нем даже со своими коллегами.

Книгу о достижениях германской науки можно было бы сегодня написать значительно легче не в самой Германии, а за ее пределами, потому что основные оригинальные документы находятся там. В одном американском отчете говорится: «Управление технической службы в Вашингтоне заявляет, что в его сейфах хранятся тысячи тонн документов. Согласно мнению экспертов, свыше 1 млн. отдельных изобретений, фактически касающихся всех наук, всех промышленных и военных секретов нацистской Германии, нуждаются в обработке и анализе. Один чиновник в Вашингтоне назвал это собрание документов «единственным в своем роде источником научной мысли, первым полным выражением изобретательского ума целого народа».

Как могло так получиться? Почему противники Германии раньше нее поняли значение исследовательской работы в нынешний век техники не только для ведения войны, но и для мирной экономики и культурного развития во всех областях жизни?

Дело заключается в том, что они смотрели на захват ценных немецких изобретений, как на военную задачу. Еще во время вторжения на Западе отряды «коммандос» сразу же начали свою охоту за научно-исследовательскими материалами и за самими исследователями. Подготовленная союзниками операция «Пейпер-Клипс» осуществлялась в основном американцами. Однако английские, французские и советские войска принимали не меньшее участие в этом единственном в истории войн «трофейном походе».

Распространявшееся в конце войны иностранной пропагандой под влиянием общего военного психоза утверждение о том, что германская наука добилась лишь незначительных результатов и что в стране, где нет свободы, наука вообще не способна на многое, было вскоре опровергнуто многочисленными выступлениями самих иностранных ученых. В отчете Общества немецких ученых, озаглавленном «Исследование означает труд и хлеб» (сентябрь 1950 года), излагается целый ряд таких утверждений. По недостатку места я приведу лишь некоторые из них.

Так, например, мистер Лестер Уокер пишет в журнале «Харперс Мэгезин» (октябрь 1946 года): «Материалы о секретных военных изобретениях, которых еще недавно было всего лишь десятки, теперь представляют собой скопление актов общим количеством до 750 тыс...» Для того чтобы новым немецким понятиям подыскать соответствующие английские термины, потребовалось бы составить новый немецко-английский словарь специальных слов, куда вошло бы около 40 тыс. новых технических и научных терминов.

В американском официальном отчете приводится ряд отдельных изобретений и результатов исследований немецких ученых в области прикладной физики, в области исследования инфракрасных лучей, по изобретению новых смазочных средств, синтетической слюды, методов холодной прокатки стали и т.д., получивших всеобщее признание у американских ученых. Так, в отчете говорится: «Мы узнали из этих бесценных секретов способы изготовления самого лучшего в мире конденсатора. Конденсаторы миллионами применяются и в радиотехнике, и в производстве высокочастотной аппаратуры... но этот конденсатор выдерживает почти в два раза большее напряжение, чем наши американские конденсаторы. Это настоящее чудо для наших специалистов-радиотехников».

Относительно изобретений в текстильной промышленности в этом отчете говорится, что «в этом собрании секретов содержится так много нового, что большинству американских специалистов-текстильщиков стало не по себе...»

О трофеях из лабораторий концерна И. Г. Фарбениндустри говорится: «... однако самые ценные секреты были получены нами от лабораторий и заводов большого немецкого химического концерна И. Г. Фарбениндустри. Нигде и никогда не имелось такого ценного клада производственных секретов. Эти секреты относятся к производству жидкого и твердого топлива, к металлургической промышленности, к производству синтетического каучука, текстиля, химикалиев, искусственных тканей, медикаментов и красок. Один американский специалист в области производства красителей заявил, что немецкие патенты содержат способы и рецепты для получения 50 тыс. видов красящих веществ, и большинство из них - лучше наших. Нам самим, вероятно, никогда не удалось бы изготовить некоторые из них. Американская красочная промышленность шагнула вперед по меньшей мере на десять лет».

Можно привести и целый ряд других заявлений, содержащихся в различных отчетах: «Не менее внушительной была добыча специальных поисковых групп союзников и в области производства продуктов питания, в области медицины и военного искусства»... «совершенно необозримы «трофеи» в области последних достижений авиации и производства авиационных бомб». «Величайшее значение для будущего, - говорится в другом месте, - имеют германские секреты в области производства ракетных и реактивных снарядов... как стало известно, немцы в конце войны имели в различных стадиях производства и разработки 138 типов управляемых на расстоянии снарядов... применялись все известные до сих пор системы управления на расстоянии и прицеливания: радио, короткие волны, проводная связь, направленные электромагнитные волны, звук, инфракрасные лучи, пучки света, магнитное управление и т.д. Немцы разработали все виды ракетного двигателя, позволявшего их ракетам и реактивным снарядам достигать сверхзвуковых скоростей».

После капитуляции Японии президент Трумэн приказал опубликовать конфискованные (364 тыс.) патенты и другие захваченные документы. 27 июля 1946 года 27 бывших союзных государств подписали в Лондоне соглашение, согласно которому все немецкие патенты, находящиеся вне пределов Германии и зарегистрированные до 1 августа 1946 года, были экспроприированы. Библиотека конгресса в Вашингтоне стала издавать библиографический еженедельник, в котором были указаны рассекреченные военные и научные документы, их краткое содержание, количество и стоимость сделанных с них копий и т. д. Эти еженедельные бюллетени рассылались 125 библиотекам Соединенных Штатов, «чтобы сделать их более доступными для публики».

Американские дельцы сами признают огромное значение немецких открытий и изобретений для практического использования в промышленности и технике. «Общественность буквально пожирает опубликованные военные секреты», - говорится в одном из вышеупомянутых отчетов. «За один только месяц мы получили 20 тыс. запросов на технические публикации, а сейчас ежедневно заказывается около 1 тыс. экземпляров этих бюллетеней... уполномоченные фирм простаивают целые дни в коридорах Управления технической службы, чтобы первыми получить новую публикацию. Большая часть информации настолько ценна, что промышленники охотно дали бы многие тысячи за то, чтобы получить новые сведения одним днем раньше своих конкурентов. Но сотрудники Управления технической службы тщательно следят за тем, чтобы никто не получил отчет до его официального опубликования. Однажды руководитель одного исследовательского учреждения просидел около 3 часов в одном из бюро Управления технической службы, делая записи и зарисовки с некоторых готовящихся к публикации документов. Уходя, он сказал: «Премного благодарен, мои заметки дадут моей фирме по меньшей мере полмиллиона долларов прибыли».

Далее американский отчет говорит о представителях Советского Союза. Это место выдержано еще в наивных выражениях 1946 года, но сейчас, в обстановке 1953 года, оно заставляет читателя отнестись к нему внимательней. С наивной гордостью американцы сообщают: «Одним из ненасытнейших наших клиентов является Внешторг (Министерство внешней торговли Советского Союза). Какой-то их руководитель пришел однажды в бюро издательства с библиографией в руках и сказал: «Я хочу иметь копии со всего, что у вас есть». Русские прислали мам в мае заказ на 2 тыс. публикаций на общую сумму 5594 доллара 40 центов. Вообще они покупали любое выходившее издание».

Русские позаботились о том, чтобы заполучить себе плоды труда немецких деятелей науки и техники также и другим путем. Так, в конце войны они вывезли из Германии несколько сотен первоклассных специалистов, в том числе: профессора доктора Петера Тиссена - директора института физической химии и электрохимии (Институт кайзера Вильгельма), являвшегося одновременно и руководителем сектора химии в государственном научно-исследовательском сонете; барона Манфреда фон Арденне - крупнейшего немецкого ученого в области техники высоких частот, телевидения, электронной микроскопии и разделения изотопов; профессора Макса Фолльмера - ординарного профессора физической химии в высшем техническом училище (Берлин - Шарлоттенбург) и ведущего специалиста в области полупроводников и производства аккумуляторов, имевшего громадный авторитет в вопросах военной техники; профессора Густава Герца - занимавшего до 1938 года пост директора института Генриха Герца по исследованию колебательных явлений (Берлин), а впоследствии - руководителя исследовательской лаборатории № 2 «Сименс-Верке», знавшего все многочисленные секреты этого концерна; доктора Николауса Риля - директора научного отдела компании «Ауэр», известного специалиста по производству люминесцентных красок, имеющих большое значение для военной и гражданской промышленности.

Русским удалось вывезти к себе и доктора Л. Бевилогуа - ученика знаменитого на весь мир профессора Дебие, эмигрировавшего из Германии на Запад и награжденного Нобелевской премией. Дебие был директором института холода в Далеме.

Это всего лишь несколько имен. Но какую огромную пользу могут они принести Советскому Союзу! Профессор доктор Тиссен, например, занимал в научно-исследовательском мире Германии первостепенное положение. Тиссен был учеником виднейшего немецкого специалиста по коллоидной химии профессора Жигмонди из Геттингена. Институт, возглавлявшийся Тиссеном, был крупнейшим из тридцати институтов Общества кайзера Вильгельма и имел штат, насчитывавший около 100 сотрудников. Он имел самое лучшее оборудование, а его денежные средства равнялись сумме бюджетов по крайней мере десятка других, конечно, тоже не менее важных институтов Общества кайзера Вильгельма. Из имевшихся тогда в Германии 25 электронных микроскопов три находились в институте Тиссена. Тиссен был также руководителем сектора химии в государственном научно-исследовательском совете. Это означало, что ему были известны все планы исследовательской работы в области химии, ход их выполнения и результаты. Тиссен был человеком, который мог обрабатывать эти результаты не только в административном порядке, но и лично просматривать их, давая им критическую оценку. Люди, тесно сотрудничавшие с Тиссеном, говорят, что у него феноменальная память. Наконец, Тиссен был одной из главных фигур так называемого «химического штаба», который состоял из трех членов: председателя наблюдательного совета концерна И. Г. Фарбениндустри профессора Крауха, руководителя германского общества химиков государе тонного советника Шибера и самого Тиссена. Таким образом, Тиссен был осведомлен о состоянии дел во всей германской химии. Задачей химического штаба было обобщать результаты опытов, проведенных в лабораториях, и затем передавать накопленный опыт для дальнейшего использования его в производстве. Отсюда следует, что Тиссен знал не только направление исследовательских работ в области химии, но и был посвящен в тайны химической промышленности Германии, в ее методы, планирование и находился в контакте с самыми крупными химическими промышленниками. Он знал важнейшие секреты, которые используются теперь Советским Союзом.

Что касается немецких ученых, находящихся сейчас в Америке, то Пентагон в декабре 1947 года сообщил, что туда вывезено 523 немецких ученых и что эта цифра вскоре увеличится до 1 тыс. человек. Более точных сведений пока не имеется.

Наиболее сдержанными в своих сообщениях о взятых в плен ученых и специалистах были до сих нор англичане. Но профессора, возвратившиеся из лагерей предварительного заключения, сообщают, что там находится много «известностей и даже знаменитостей из всех областей науки». В общей сложности странами-победительницами вывезено более 2 тыс. немецких ученых и специалистов.

Вывоз из Германии немецких ученых является для нашего народа наиболее тяжелым последствием минувшей войны. Исследователей можно сравнить с мозгом нации. В конце войны наша нация подверглась тяжелой операции: этот мозг был вырезан у нес вместе со всем, чего достигла нация, то есть вместе со всеми результатами исследований, патентами и т. д. Все это досталось победителям и влилось в их научный к хозяйственный организм. Это, конечно, более современной форма экономического воздействия на побежденного, чем военные контрибуции и денежные репарации старого времени. Такая мера ведет к резкому сокращению духовного потенциала побежденного народа. Она представляет собой искусственное оплодотворение науки, техники и хозяйства победителя. Американский журнал «Лайф» в номере от 2 сентября 1946 года вполне трезво подтверждает это, заявляя, что истинная цель репараций заключалась не в демонтаже промышленных предприятий Германии, а в иссечении мозга немецкой нации», в захвате всего того, что было накоплено ею в области науки и техники.

Судьба исследователей в конце войны

Немецкая наука, получившая сильное развитие в первой половине нашего столетия, была в конце последней войны сведена почти на нет следующими тремя обстоятельствами: во-первых, потерей всех результатов научно-исследовательской работы, включая патенты, и распылением их по всему миру; во-вторых, перемещением ведущих немецких специалистов в страны бывших противников; в-третьих, дискриминацией оставшихся в Германии исследователей.

В результате политической чистки, проведенной еще при Гитлере, 1628 доцентов были изгнаны с кафедр и из исследовательских институтов. По данным, опубликованным в начале 1950 года в еженедельнике «Крист унд Вельт», это составляло 9,5% всего преподавательского состава высших учебных заведений Германии. Это значит, что каждый десятый ученый был исключен из научной жизни страны. Жертвами следующей политической чистки, в 1945 году, пали еще 4289 доцентов, что составило уже 32,1% всех ученых. Таким образом, в 1945 году каждый третий немецкий преподаватель высших учебных заведений потерял и свою кафедру, и возможность продолжать научно-исследовательскую работу.

О том, что думали американцы о «политической опасности» этих ученых, становится ясно из ряда официальных заявлений. Так, например, руководитель операции «Пейпер-Клипс» дал следующую директиву отрядам «коммандос», занимавшимся «ловлей» немецких ученых. «Если вам попадутся просто антифашисты, не представляющие ценности для науки, - не брать. Если же они могут иметь для нас определенный научный интерес, то их политическое прошлое не играет никакой роли». И когда один американский сенатор выразил свои сомнения по поводу такого «импорта немецких ученых, основывая их на том, что большинство из них являлось членами нацистской партии, представитель американского военного министерства ответил на это так: «Ученые обычно интересуются только своими исследованиями и лишь изредка - политикой».

Ущерб, понесенный немецкой наукой, отнюдь не ограничивается теми учеными, которые остались без места во время политических чисток периода власти Гитлера. Уже после войны из университетов восточной зоны Германии в западную зону перекочевало еще 1028 доцентов в качестве безработных беженцев. Это составило 7,7% всего преподавательского состава немецких высших учебных заведений. Если сложить все это вместе, то получится, что с 1933 по 1946 год, по данным Общества основателей немецкой науки, потеряли свою работу «по политическим причинам» 49,3% всех преподавателей высших учебных заведений. Это составляет приблизительно половину общего количества немецких ученых. Ни одно другое профессиональное сословие Германии не было так обескровлено. Как такая ампутация отразится на немецкой интеллигенции, может показать только будущее.

Взгляд на будущее

Было бы неправильно сказать, что судьба, постигшая германскую науку во второй мировой войне, сегодня уже не беспокоит руководящие круги нашего государства. В самых различных слоях населения, вплоть до членов парламента при обсуждении ими государственных бюджетов, можно слышать один и тот же аргумент: «Такой обедневший народ, как немецкий, не может снова поднять свою науку на высокий уровень. Он должен сначала выйти из своего бедственного положения».

На это у нас, немцев, имеется только один ответ. Как раз потому, что германской науке причинен такой огромный ущерб, нас больше, чем всех других, касается та простая истина, что естественные науки сегодня создают предпосылки для техники завтрашнего дня, и сегодняшний рабочий не будет в состоянии прокормить своих сыновей, если дальнейшее развитие науки не создаст предпосылки для их самостоятельной работы завтра. Если наше поколение не исправит теперь чудовищные последствия войны, разорившей нашу науку, это принесет большой вред экономике и социальной структуре будущих поколений. Мы, немцы, должны сделать для нашей науки значительно больше других.

Однако цифры убедительно говорят о том, что делается еще не все. Так, например, Америка отпускает на финансирование своих научно-исследовательских институтов такие суммы, которые при расчете на душу населения составляют 71 немецкую марку; Англия - 25,2 марки, а Федеральная Республика - только 7,75 марки.

В связи с этим возникает другой вопрос. Было бы пустой иллюзией верить в то, что любой «ущерб» в науке может быть возмещен деньгами. Науку нельзя купить на деньги, как нельзя ее и заимствовать или «организовать». Деньги могут быть лишь вспомогательным средством, правда, необходимым, но не решающим. Никакие деньги не помогут там, где нет таланта к научно-исследовательской работе. А подлинный талант к науке и к исследованию встречается в любом народе крайне редко: это - дар природы. Но то, как обращались с этим природным даром на протяжении нескольких последних лет и как буквально разбазаривали его в зависимости от того, насколько люди, наделенные этим даром, отвечали тем или иным политическим требованиям времени, является отнюдь не актом мудрости, а актом исключительной политической близорукости и слепоты. Великий процесс излечения, который стал необходимым для нашей науки, снова начинает вызывать к себе глубокое благоговение и признание народа. Только тогда, когда будут созданы внешние предпосылки, то есть достаточное финансовое обеспечение, и внутренние предпосылки, то есть полное уважение к ученым и благоговение перед этим профессиональным сословием, мы сможем надеяться, что наше молодое поколение выделит из своей среды людей, одаренность и таланты которых позволят им обратиться к трудной профессии ученого. Ведь неудачи прошлого действуют отпугивающе весьма непродолжительное время.

Настоящая статья составлена по материалам бесед с многочисленными учеными и экспертами самых различных областей науки.

Техника прошла в своем развитии долгий исторический путь, включающий ряд этапов. Техническое знание – это знание о способах, приемах и методах возможного преобразования человеком объектов окружающей действительности в соответствии с поставленными целями. В развитие технического знания можно выделить четыре основных этапа: донаучный, зарождение технических наук, классический, неклассический.

Первый этап – донаучный . Он охватывает довольно длительный период времени, начиная с первобытнообщинного и кончая эпохой Возрождения. Техника является настолько же древней, как и человечество. Древняя техника и технологии сформировались еще в архаической культуре, где человек открыл и научился использовать различные природные эффекты, создав орудия труда, оружие, одежду и т.д., ведь даже охота и рыболовство требовали использования примитивных орудий труда.

Древнее техническое знание и техническое действие были тесно связаны с магическим действием и мифологическим миропониманием. Основным способом трансляции технического опыта являлась устная речь, традиция, запоминание, подражание. Древний человек работал методом «проб и ошибок», случайно наталкиваясь на нужное решение. Можно сказать, что техники в прямом значении этого слова тогда еще не было, в земледелии, охоте, рыболовстве люди ограничивались природными средствами труда – палками, камнями и т.п. поэтому темпы развития техники на этапе зарождения и становления техники были очень низкими. Сам этот этап был очень длительным и, по-видимому, продолжался сотни тысячелетий.

С появлением древних цивилизаций технические изделия становятся гораздо более разнообразными, а их изготовление достаточно сложным, что приводит к образованию прослойки ремесленников. Ремесленные технические знания передавались от поколения к поколению, и ремеслом можно было овладеть только эмпирическим путем, поэтому именно опыт способствовал совершенствованию и развитию техники в течение очень долгого времени. Изобретатели лука интуитивно догадывались, что натянутая тетива аккумулирует энергию, и их опыт подтверждал, что она может быть целесообразно использована с помощью стрелы. Строители водяных колес знали из опыта, что движущаяся вода несет в себе энергию, но не могли ее вычислить и эффективно использовать, т.к. не были известны уравнения, описывающие составляющие энергии водяного потока.

Однако, в Античности древние греки уже проводили четкое различие теоретического знания и практического ремесла , отличается от понятия техники в современном смысле. «Техника», как известно, – от древнегреческого «технэ» , однако оно ближе к искусству, чем к науке. И понимание техники как умелого вида деятельности в античном мире имело свои основания: эффективность деятельности человека в период, когда орудия труда крайне примитивны, в большой степени зависела от умения и навыков человека. Т.е. техническая деятельность в античности была наполнена творческим, созидательным содержанием. И так как понятие «технэ» охватывает и технику, и техническое знание, и искусство, техника получает в античности статус искусства.

Хотя в античной культуре зарождается научное знание, наука и техника рассматривались как принципиально различные виды деятельности. В античности математика и физика не заботились о каких-либо приложениях в технике, а античная техника не имела никакого теоретического фундамента. Она была склонна к рутине, сноровке, навыку, античные ремесленники опирались на традиции, опыт и смекалку. О приложении научных знаний к технике в античности не могло быть и речи, хотя в феномене Архимеда мы встречаемся с прецедентом «научной техники» 7 , причем Архимед считал всякое искусство, связанное с применением к повседневным нуждам человека, грубым и низменным занятием. Вместе с тем механика у Архимеда является важным вспомогательным средством решения математических задач, где, например, обращение к решению практических задач, связанное с созданием военных машин, было вызвано особыми причинами, а многие технические изобретения Архимеда появились на свет вообще в виде забав. В эту эпоху машина вообще рассматривалась как средство развлечения, игра ума, средство перехитрить природу, продемонстрировав при этом силу знания.

Таким образом, в античности техника осталась обделенной вниманием, и это произошло по двум основным причинам. Во-первых, потому, что технические изделия того времени не были еще определяющим в жизни человека. И, во-вторых, техника была связана с искусством ремесленника, что считалось второстепенным, недостойным внимания философа. Во многом эта традиция была унаследована мыслителями вплоть до промышленной революции XVIII-XIX веков.

Средневековая культура была культурой канонической. В ремесленном производстве основополагающей была ссылка на авторитет. Изготавливаемые образцы техники должны были быть не хуже эталонного образца, но и не лучше. Изобретения как таковые воспринимались отрицательно, поэтому допускалось внедрять в практику только изобретения, заимствованные из других культур. Кроме того, особенность науки и техники в Средние века определялась христианским мировоззрением.

Так, например, по сравнению с античной культурой, в средние века под этим влиянием изменилось отношение к ручному труду: с позиций христианского мировоззрения труд рассматривался как форма служения Богу. То есть если в античности тяжелый ручной труд приравнивался к труду несвободному, рабскому и считался недостойным свободного человека, то в христианском обществе физический труд, связанный с хозяйственной деятельностью, относится к роду достойных занятий, считается формой служения Богу. В этой связи в средние века возникает стремление облегчить тяжелый и монотонный ручной труд, что потребовало внедрение новых методов и технологий. Как отмечают В.П. Гайденко и Г.А. Смирнов, процесс технического развития эпохи Возрождения берет начало в средние века 8 .

С IX в. начинается медленный подъем в развитии техники, выходящий за рамки достижений античной культуры. Успехи в технике коснулись способов деятельности в сельском хозяйстве, в военном деле, текстильном производстве, металлургии и в ремесленном производстве. Кроме того, успехи в технике также связаны с освоением новых источников энергии: в средние века наряду с мускульной силой человека и животных началось освоение силы воды и ветра, распространяются и усовершенствуются водяные и ветряные мельницы. Так, например, с изобретением кривошипа и маховика можно было заставить воду не только молоть зерно, но и сеять муку, приводить в движение молоты в кузницах, машины в сукновальнях и сыромятнях и т.д.

Этот период охватывает промежуток времени, начиная со второй половины XV века до 70-х годов XIX в. Для него характерно превращение технических знаний в отдельную область научных знаний, имеющих свой предмет, методы и средства исследования. В эпоху Возрождения быстрое развитие государственности и торговли приводит к задачам технического характера, для решения которых, ремесленных навыков было уже недостаточно, поэтому начинает формироваться идея практически ориентированной теории . В это время изменился и социальный статус ремесленников. Постепенно зарождается инженерная деятельность.

Совершенствованию техники может способствовать и опыт, но его значение ограничено, т.к. эмпирически найденные зависимости всегда имеют частное значение, и могут быть применены в ограниченном круге изобретений. Опыт не может дать достоверности в обосновании замысла, в силу того, что он обосновывает замысел, базируясь на законе природы. И для решения практических задач в этот период начинает привлекаться научное знание. Технический объект мог быть теперь представлен как естественный процесс, и теоретическая модель описания технического объекта могла быть почерпнута из естествознания. В науке этого периода начинает складываться экспериментальный метод. Именно на этом этапе, на стыке производства и естествознания и возникает научное техническое знание.

По мере развития промышленности различные конкретные технические задачи, требующие решения, стали возникать систематически. Решение этих задач требовало не только привлечение естественнонаучных и математических знаний, но и переработки этого знания, его приспособления для практического использования в сфере создания и применения техники. Решение этих задач уже не могло быть осуществлено на основе только накопленного опыта и начального обобщения эмпирических данных. Технические науки, таким образом, были вызваны к жизни потребностями инженерии, но идеал технической науки , способной теоретическими средствами решать инженерные задачи, появляется лишь в Новое время. Именно этот идеал, в конечном счете, и привел к возникновению технической науки. Итак, становление научно-технического знания утверждается на базе экспериментальной науки, когда для формирования технической теории оказывается необходимым наличие базовой естественнонаучной теории.

Всякое создаваемое техническое устройство выступает как «естественно-искусственная» система , представляя, с одной стороны, подчиняющееся естественным законам явление природы, а с другой стороны – механизм, которое необходимо создать искусственно. Объекты технических наук являются продуктами человеческой деятельности, но создаются из естественных материалов по естественным законам. Поэтому одной из важных задач научно-технического знания является исследование естественных процессов, в той мере, в какой они определяют технические средства. Естественные науки раскрывали сущность, описывали явления и процессы, применяющиеся в производственной технике, позволяли представить идеальную модель процесса, реализуемого в техническом устройстве. Это становилось отправным пунктом конструирования технических объектов. Познание природы и ее законов является условием, без которого техника невозможна.

Становление технических наук также связано со стремлением придать инженерному знанию научную форму . Это выразилось в создании исследовательских лабораторий и приспособлении математической теории и экспериментальных методов науки к нуждам инженерной деятельности. Кроме того, технические науки дают развернутое описание технических свойств объектов, их структуры и технических процессов, которые детерминируют эти свойства. Таким образом, техническая наука имеет дело не просто с процессами природы, а с искусственными процессами, являющимися продуктом деятельности человека. Поэтому целью технической науки является исследование закономерностей функционирования технических устройств и их создания.

Этот этап развития технических наук расчленяется на два подэтапа. На первом подэтапе (вторая половина XV века – начало XVII века) происходит формирование научно-технических знаний на основе использования в инженерной практике знаний естественных наук . Так как вначале технические науки формировались как приложение естествознания к определенному классу инженерных задач, то нередко технические науки рассматривались как прикладное естествознание. Однако технические науки представляют собой особый класс научных дисциплин, отличающихся от естественных наук и по объекту исследования, и по внутреннему строению.

И теперь основой классического естествознания стал технически подготовленный эксперимент. Известно, что естественнонаучный эксперимент – это, прежде всего идеализированный эксперимент, оперирующий с идеальными объектами и схемами, это попытка создать искусственные процессы и состояния с целью получения новых научных знаний о природе и подтверждения научных законов, и в этом, например, великая заслуга Г. Галилея. Согласно Галилею исследование природы не сводится ни к пассивному наблюдению, ни к чистой теории. Именно с Галилея наука стала опираться на технически подготовленный эксперимент.

На втором подэтапе (начало XVIII в. до 70-х годов XIX в.) создаются предпосылки и появляются первые технические науки . Технические науки сформировались в связи с усложнением технических средств производства в период становления машин и явились своего рода инструментом, кардинально изменившим способ конструирования техники, поэтому естественнонаучное знание только предварительную ступень в создании технических объектов. В силу того, что технические науки формировались, прежде всего, в качестве приложения различных областей естествознания к определенным классам инженерных задач, с начала своего научного развития инженерная деятельность была ориентирована на применение главным образом физики и математики. В технические науки из естествознания были транслированы первые исходные теоретические положения, способы представления объектов исследования и проектирования, основные понятия, идеал научности, установка на теоретическую организацию научных знаний, на построение идеальных моделей, математизацию. Но при этом нужно обратить внимание на то, что технические науки не являются приложением естествознания к предметно-практической деятельности. Развитие естествознания делает лишь возможным соединение технического опыта с научными знаниям, а познание природы и ее законов еще не представляет технику. Только применение этих знаний к целенаправленным изменениям действительности составляет технику. И конечно, при этом речь идет не о преобразовании законов природы, но о приспособлении к ним.

Таким образом, технические науки представляют собой особый класс научных дисциплин, отличающихся от естественных наук, хотя между ними существует довольно тесная связь. На основе естественнонаучных знаний можно было представить идеальную модель процесса, реализуемого в техническом устройстве. Естественнонаучные знания позволяли задать естественнонаучный процесс, который реализуется в инженерных устройствах, а также определить и рассчитать точные характеристики конструкций, обеспечивающих данный процесс.

Но для инженерной деятельности кроме естественнонаучных нужны еще и технологические знания – описание конструкций, технологических операций и т.д. Поэтому заимствованные из естествознания элементы в технических науках претерпели существенную трансформацию, в результате чего возникает новый тип организации теоретического знания.

Важную роль для разграничения естествознания и техники играют понятия «искусственное» и «естественное». Всякое техническое устройство выступает как «естественно-искусственная» система. С одной стороны, она представляет подчиняющееся законам явление природы, а с другой стороны – орудие, механизм, которое необходимо создать искусственно. Технические науки направлены на изучение закономерностей «мира искусственного»: они описывают то, что происходит в технике, и формулируют правила, по которым техника должна функционировать. При этом одной из важных задач технической науки является поиск принципов действия и принципов организации тех или иных технических объектов и технологий. Кроме того, технические науки должны быть ориентированы на описание строения технических систем, на описание протекающих в них технических процессов и параметров их функционирования и эти знания должны также фиксировать методы создания технических систем и принципы их использования. Можно сказать, что техническая теория составляет предписания для оптимального технического действия.

В конце XVIII – первой половине XIX происходит становление технических наук механического цикла – теории машин и механизмов, деталей машин, баллистики, теплотехники и др. К началу XVIII в. был накоплен большой практический опыт по созданию и эксплуатации разнообразных технических средств, созданных на базе механики. Это привело к тому, что технические науки механического цикла появились раньше других наук. Технические науки, представляющие различные разделы механики, складывались под влиянием запросов практики: баллистика удовлетворяла запросам артиллерии; сопротивление материалов появилось в результате развития машиностроения и строительного дела; гидравлика разрешала проблемы, возникающие в процессе строительного дела.

Наиболее ярко соединение теоретических построений естествознания и технического опыта проявило себя при создании паровой машины. Универсальный паровой двигатель Дж. Уатта и многие другие машины «первой волны» промышленной революции были вершиной технического знания, основанного на эмпирическом естествознании. Но их дальнейшее развитие могло быть осуществлено только через посредство теоретического мышления, путем синтеза научных знаний о естественных и искусственно создаваемых технических средствах. Все большее применение паровых двигателей привело к необходимости теоретического исследования действий паровой машины и прежде всего к исследованию процесса превращения теплоты в работу.

Одной из первых технических наук была термодинамика . Задачу создания теории поставил перед собой французский инженер Сади Карно (1798–1832). Карно, впервые сформулировавший начала термодинамики, отмечал, что явление получения движения из теплоты не было рассмотрено с достаточно общей точки зрения. Для того, чтобы рассмотреть это во всей полноте, согласно С. Карно, надо изучить это явление независимо от какого-либо конкретного механизма, изучить работу паровой машины как естественный процесс. Для описания теоретического процесса, совершающегося в техническом объекте, Карно абстрагируется от конкретных конструкций паровых двигателей. Он создает теоретическую модель паровой машины – идеальную паровую машину. Подход Карно требовал уже не только знаний об устройстве, возможностях и способах функционирования паровой машины, но и теоретического анализа физических принципов, реализуемых в конструкции. Таким образом, разработка идеальной модели становится отправным пунктом конструирования технических объектов . Однако С. Карно не сумел развить достаточно полную теорию превращения теплоты в работу, так как придерживался теории теплорода. В дальнейшем, когда теплоту стали рассматривать как движение, этот вопрос был решен. Но это произошло только после того, как был открыт закон сохранения и превращения энергии в 1842 г. Ю.Р. Майером .

В XIX в. появляется целый ряд новых технических дисциплин механического цикла (статика, гидростатика, динамика твердого тела, гидродинамика, развивается учение о трении, сопротивлении материалов и др.). Таким образом, конец XVIII в. – середина XIX в. являются периодом возникновения технических наук.

Во второй половине XIX в. происходит формирование технических наук электротехнического цикла. Электротехника возникла под воздействием нужд производства в тесной связи с развивающейся технической деятельностью общества. Но в отличие от технических наук механического цикла предмет научно-технического знания в области электротехники сформировался не в процессе длительной практической деятельности, а в результате развернувшихся в XVIII–IX вв. экспериментальных исследований магнетизма и электричества.

Принципиальное значение для становления электротехники имело открытие действия электрического тока на магнитную стрелку датским физиком Х.К. Эрстедом (1820 г.). До этого открытия электричество и магнетизм считались хотя и похожими, но имеющими различную природу явлениями. И следующим важным шагом в развитии электротехники было открытие М. Фарадеем электромагнитной индукции (1831 г.). Эти работы стали основой последующих достижений в этой области – развития электрических машин, других отраслей электротехники, включая средства связи.

В период становления электротехники на первом плане находилась проблема создания электрического двигателя, способного конкурировать с паровой машиной. Задача создания двигателя с лучшими, чем у паровой машины техническими и технико-экономическими характеристиками вытекала из реальных запросов промышленности, поэтому изобретения в этой области следовали одно за другим. Только во второй половине XIX веке в результате работ ряда ученых и изобретателей появился электродвигатель, который начал широко применяться в технике.

В последней четверти XIX веке теория электротехники стала общепризнанным разделом науки и научно-технической деятельности. Роль теории в техническом прогрессе электротехники становится тем более важной, что к этому времени насчитывалось уже множество разновидностей конструкций машин, обладавших различными индивидуальными характеристиками. Назрела задача установления обобщающих показателей электрических машин, выработку таких теоретических знаний, которые можно было положить в основу инженерных методов расчета конструкций новых технических средств. В этот период появляются электрические машины постоянного тока и создаются основы электротехники.

Однако развитие передачи электроэнергии постоянным током встречало серьезные препятствия – большие потери при передаче постоянного тока низкого напряжения. Электротехника в то время еще не располагала ни научными знаниями, ни техническими средствами для успешного использования постоянного тока высокого напряжения. Поэтому вполне правомерной стала растущая заинтересованность ученых и инженеров в переменном токе.

В 1883-1886 гг. начался новый подъем развития электротехники. Он был связан с внедрением в промышленность переменного тока. Для развития системы переменного тока принципиальное значение имело не только изобретение генератора и трансформатора переменного тока, но и теоретические исследования научно-технического характера.

Следует отметить, что общей особенностью всех технических наук является то, что совершенствование конструкций и повышение эффективности технических средств не может быть оторвано от технической практики. Как и в технических науках механического цикла, в электротехнике теории формируются на базе экспериментальных исследований и описаний конкретных явлений и конструкций реальных технических устройств путем теоретического обобщения и прямой ассимиляции полученных из практики данных и наблюдений посредством математики и специально создаваемого понятийного аппарата. При этом научные знания о физических свойствах и явлениях, используемые при создании электротехнических устройств с заранее заданными эксплуатационными характеристиками, включаются в целостную систему специализированных научных знаний различных уровней общности, образуя ее фундаментальное ядро.

В электротехнических устройствах, таким образом, опредмечиваются не только научные знания об электричестве и законах движения мате­риальных тел, здесь, как и в науках механического цикла, оказались необходимыми также знания о материалах и их физических свойствах, способах их обработки и т.д. Научно обоснованная конструкция электротехнических устройств предъявляла свои требования и к технологии производства. Буквально с первых шагов электротехники ее развитие определялось не только естественнонаучными и научно-техническими знаниями, но и технико-экономическими факторами. Цикл электротехнических наук оказал огромное влияние, как на производство, так и на дальнейшее развитие всех технических наук.

Третий этап в истории в развитии технического знания может быть назван классическим. Он начинается в 70-годы XIX века и продолжается вплоть до середины XX века. Классический период характеризуется формированием ряда технических теорий, которые образовали фундамент для дальнейшего развития технического знания. Как уже отмечалось, классические технические науки формировались в качестве приложения естествознания к решению различного класса инженерных задач. Таким образом, технические науки классического типа формируются на базе какой-либо естественной науки.

Из естественнонаучной теории классические технические науки заимствовали теоретические средства и образцы научной деятельности. В конечном счете, они сами стали самостоятельными научно-техническими дисциплинами. Технические науки теперь представляют собой особую область научного знания со своими теоретическими принципами и методами получения и построения. Технические объекты начинают рассматриваться не просто как целесообразно функционирующие структуры, но и как структуры, осуществляющие, использующие некоторый природный процесс.

В технических науках классического типа принцип действия технического объекта дается на естественно научной основе, а конструкция рассматривается как способ его реализации. Поэтому появляется научное техническое знание, в котором технические устройства описываются как естественно-искусственные образования, а также происходит дифференциация технического знания. Кроме того, в этот период технические науки вступают в стадию зрелости, причем различные науки – весьма неравномерно, где одной из характеристик зрелости является применение научного знания при создании новой техники. Таким образом, на этом этапе наука не только обеспечивает потребности техники, но и опережает ее развитие, формируя схемы будущих возможных технологий и технических систем.

Итак, наука конца XIX – начала XX в. стала обеспечивать потребности развивающейся техники и даже опережать ее развитие. Кроме того, классическая техническая наука оказалась предметно ориентирована на определенный класс технических систем – механизмы, машины, радиотехнические устройства и т.д.

Во второй половине XX веке в сфере научно-технических дисциплин произошли существенные изменения, что привело к становлению нового, неклассического этапа их развития. Отличительной чертой новых научно-технических дисциплин становится комплексность теоретических исследований .

В задачу неклассических научно-технических дисциплин входит решение самых разнообразных комплексных и практически ориентированных проблем. Формируются качественно новые области исследования, в которых неразрывно связаны научно-теоретические и инженерно-практические аспекты. Поэтому современные комплексные неклассические научно-технические дисциплины ориентируются уже не на какую-то базовую теорию, а на целый комплекс научных знаний и дисциплин. Если классическая инженерная деятельность была направлена на создание отдельных технических устройств, то современная практика требует создания сложных технических систем, для создания которых, в свою очередь, требуется объединять специалистов самых различных областей науки и техники: математических, естественных и даже общественных наук.

Кроме того, на этом этапе происходит проникновение социально-гуманитарных знаний в инженерную деятельность, что объясняется следующими причинами: 1) инженерная деятельность должна ориентироваться на интересы потребителя и на культурно-исторические традиции; 2) инженер должен учитывать социальные последствия своей деятельности; 3) сложные системы, создаваемые современными проектировщиками и инженерами, являются не просто техническими, а социотехническими, т.е. компонентом таких систем является человеческая деятельность. Именно на этом этапе в результате усложнения проектирования объектов инженерной деятельности формируются такие научно-технические дисциплины как кибернетика, эргономика, системотехника, дизайн-системы, системный анализ и т.д. Эти науки консолидируются вокруг решения определенного нового типа задач и проблем, выдвигаемых обществом, с привлечением для поддержки их решения всего арсенала имеющихся на данный момент в науке и практике знаний, представлений и опыта.

Одновременно в неклассических научно-технических дисциплинах разрабатываются новые методы и средства, предназначенные специально для решения определенной комплексной научно-технической проблемы. Этих средств и методов нет ни в одной из синтезируемых дисциплин. Поэтому формирование технических наук неклассического типа связано с трансформацией современного научного и инженерного мышления. В результате формируется альтернативный традиционному образ науки: выдвигается новый образ науки, новые формы организации знания, новый эпистемологический идеал.

Важно также отметить, что технические науки неклассического типа являются системно ориентированными: большое значение они придают системному подходу, из которого и черпают свои основные понятия и представления. Системный подход, как известно, ориентирует исследование на раскрытие целостности объекта и обеспечивающих эту целостность механизмов, поэтому современная техника все более превращается в технику сложных систем. Сложная система состоит из множества взаимодействующих подсистем, где элементами сложной системы также являются системы. И при этом свойства сложной системы несводимы к свойствам составляющих ее элементов, а возникают от их соединения. Таким образом, в создание сложных систем вовлечены не только разнородные знания, но и различные виды деятельности. Поэтому для исследования и проектирования сложных систем требуется решение задачи не только по координации и согласованию синтезируемых знаний, но и координации и согласования знаний о различных синтезируемых видах деятельности, направленных на объект комплексного исследования.

В современных научно-технических дисциплинах целью деятельности нередко является создание сложных человеко-машинных систем (компьютеры, пульты управления, полуавтоматы и т.д.). Одной из характеристик таких систем является то, что развитие и совершенствование такой системы не прекращается с ее созданием. Например, в проекте человеко-машинной системы невозможно было учесть все ее параметры и особенности функционирования.

Особенностью современных научно-технических дисциплин является то, что объектом комплексного исследования является не материальный объект, а умозрительный. Поэтому важную роль в решении задач исследования играет компьютерное моделирование. Оно позволяет учесть разнообразные и многочисленные данные о сложной системе. Оно позволяет представить систему как целостный объект, провести анализ и расчет отдельных компонентов системы, учесть различные факторы, влияющие на систему, провести анализ и расчет возможного будущего функционирования системы и т.д.

Поскольку современные научно-технические дисциплины опираются на множество научных дисциплин и множество методов исследования, им необходима разработка обобщенной теоретической схемы. Позиция любого представителя той или иной комплексной дисциплины должна быть системной, то есть исследователь должен исходить из целостного (системного) представления. Поэтому чаще всего для разработки обобщенной теоретической схемы и используется системный подход (общая теория систем), где зачастую используются кибернетические представления и понятия.

Вопросы для самопроверки

Что представляло собой развитие технических знаний в античную эпоху?

Каким образом рассматривалось соотношение науки и техники в античную эпоху?

Каков статус технического знания и технической деятельности в античной культуре?

Сади Карно в книге «Размышления о движущей силе огня», написанной в 1824 г. отмечал: «Чтобы рассмотреть принципы получения движения из тепла во всей его полноте, надо его изучить независимо от какого-либо механизма, какого-либо определенного агента; надо провести рассуждения, приложимые не только к паровым машинам, какого бы ни было вещество, пущенное в дело, и каким бы образом на него не производилось воздействие». На какой особенности структуры технического знания настаивает Сади Карно? Какова структура технического знания по вашей специальности?

Что такое технические науки классического типа? Каковы этапы их формирования?

Какой аспект техники изучают технические науки?

Макс Борн в книге «Моя жизнь и взгляды» пишет: «Я защищаю мой собственный тезис о том, что наука и техника разрушают этический фундамент цивилизации, причем, вполне это разрушение уже непоправимо… в силу самой природы переворота в человеческом мышлении, вызванного научно-технической революцией». Как обычно аргументируют эту точку зрения? В чем сильные и слабые стороны этой позиции? Не странно ли это услышать от крупного ученого-физика? А как вы сами смотрите на эту проблему?

Как связаны между собой история техники и история общества?

Каковы особенности системы «наука-техника» в классической и постнеклассической науке?

Что общего у естественных и технических наук и чем они отличаются друг от друга?

Какие вы знаете взгляды на статус и роль технических наук в структуре научного знания?

ВОЕННАЯ МЫСЛЬ № 6/1990, стр. 20-26

Военная наука и практика

Исторический опыт в развитии военной науки

Генерал-майор А. Г. Хорьков ,

доктор исторических наук, профессор

ВЫДАЮШИЕСЯ полководцы всех времен большое внимание уделяли изучению исторического опыта. «Без светильника истории тактика мертва», - говорил А. В. Суворов. Опыт минувших войн и сегодня служит мощным детонатором для интенсификации военно-теоретической мысли, позволяет выявить эволюцию военной науки, проследить основные этапы и прогнозировать пути ее дальнейшего развития.

Взаимосвязь советской военной науки и военной истории подвижна и глубоко диалектична: у них общий объект исследования - война и армия; они используют единую методологическую основу и являются теоретической базой формирования и развития военной доктрины, повышения боевой мощи Вооруженных Сил; играют важную роль в военно-патриотическом воспитании народа, и особенно молодежи.

Современная структура военной науки складывалась исторически. Первоначально (в период становления - XVIII век) в нее входили теории стратегии, тактики, артиллерии, фортификации, минного дела, военно-морского дела и военная история. В первой половине XIX столетия в военную науку, кроме названных дисциплин, были включены военная топография и военная администрация, а в 60-80-е годы - и история военного искусства. Это позволило значительно расширить диапазон знаний по военной истории, сделать необходимые выводы по развитию военной науки, опираясь на подлинные события. Отмечая важность фактического материала, Ф. Энгельс в письме к К. Марксу подчеркивал, что «ни в какой другой области нельзя так легко оскандалиться, как в военной истории», если в основу исследования не будут положены точные данные, если историк свои рассуждения и выводы будет строить на зыбкой почве недостоверных фактов.

В. И. Ленин, хорошо зная военную историю, умело использовал исторический опыт в практической деятельности по руководству борьбой рабочего класса России за победу пролетарской революции и организации вооруженной защиты социалистического Отечества. Он писал, что марксизм все вопросы ставит на историческую почву «не в смысле одного только объяснения прошлого, но и в смысле безбоязненного предвидения будущего и смелой практической деятельности, направленной к его осуществлению» (Полы. собр. соч., т. 26, с. 75). Позднее Владимир Ильич отмечал, что «нельзя научиться решать свои задачи новыми приемами сегодня, если нам вчерашний опыт не открыл глаза на неправильность старых приемов» (Поли. собр. соч., т. 44, с. 205).

Появление новых средств вооруженной борьбы вносило определенные изменения в военное искусство, однако не умаляло значения исторического опыта. Наоборот, его роль в успешном решении теоретических и практических задач, стоявших перед военными деятелями, неуклонно повышалась.

В годы гражданской войны М. В. Фрунзе, готовя контрнаступление Южной группы войск Восточного фронта, внимательно изучал не только ближайший опыт борьбы с Колчаком, но, и опыт первой мировой войны, в частности Лодзинской операции 1914 года, в которой удачным и смелым маневром во фланг и тыл противника русские поставили в тяжелое положение наступавшие германские войска. При подготовке операции по разгрому врангелевской армии в Крыму он всесторонне изучал опыт русско-турецкой войны 1735-1739 годов. Особенно поучительным М. В. Фрунзе находил осуществленный тогда русской армией маневр в обход Перекопа по Арабатской стрелке, когда «армии Ласси, обманув крымского хана, стоявшего с главными своими силами у Перекопа, двинулись по Арабатской стрелке и, переправившись на полуостров в устье Салгира, вышли в тыл войскам хана и быстро овладели Крымом».

Во время гражданской войны и военной интервенции 1918-1920 годов в России был накоплен богатый опыт в обобщении теории по основным вопросам подготовки и ведения фронтовых и армейских операций. Обобщив его, а также опыт первой мировой войны, военные теоретики пришли к выводу, что традиционное деление военного искусства на стратегию и тактику перестало отвечать коренным изменениям, происшедшим в характере вооруженной борьбы и способах ее ведения, не охватывает всех вопросов подготовки и ведения операций. Назрела необходимость выделения в советском военном искусстве теории и практики подготовки и ведения операции в самостоятельную область - оперативное искусство. Наиболее полно взгляды на подготовку и ведение армейской операции получили освещение в капитальном труде В. К. Триандафиллова «Характер операций современных армий».

После гражданской войны, в период становления советской военной науки, была проведена дискуссия по проблемам развития военной теории. Она позволила выработать единые, во многом новые взгляды на характер войн в защиту социализма, определить основные направления строительства Вооруженных Сил, прогнозировать наиболее целесообразные формы и способы ведения боевых действий, что явилось важной предпосылкой для военной реформы, проведенной в 1924--1925 годах.

Критически оценивая наследие прошлого и учитывая тенденции развития военного дела, М. В. Фрунзе обратил особое внимание на то, что будущая война по используемой технике и методам ведения не повторит гражданскую, а будет высокоманевренной и длительной. Готовиться к ней нужно всесторонне, ибо она потребует огромного и длительного напряжения экономического, военного и морального потенциалов воюющих государств. Советская военная наука решительно отвергла распространенные на Западе взгляды о возможности достижения победы преимущественно одним средством вооруженной борьбы и выдвинула положение о необходимости гармоничного развития всех видов Вооруженных Сил и родов войск.

Важную роль в совершенствовании военно-теоретических взглядов командного и политического состава армии и флота имели труды по военной истории нашей Родины, а также работы западных военных теоретиков и историков, таких, как К. Клаузевиц, А. Жомини, Г. Дельбрюк, Блюме и др. Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что, несмотря на определенные успехи в деле глубокого усвоения опыта прошлого, были сделаны всего лишь первые шаги. Впереди предстояла большая исследовательская работа. Характеризуя состояние в этой области, начальник штаба РККА Б. М. Шапошников 15 июля 1928 года докладывал Реввоенсовету СССР, что современное состояние военно-научной и военно-исторической работы в армии характеризуется чрезвычайно замедленным темпом. Выходящие в свет издания военной литературы не объединены единым планом и зачастую носят либо случайный, спорадический характер, либо приурочиваются к отдельным запросам заинтересованных учреждений (академий).

Первая половина 30-х годов - период бурного расцвета нашей военной науки, когда были опубликованы труды С. М. Белицкого, Н. Е. Варфоломеева, С. Добровольского, А. М. Зайончковского, Г. С. Иссерсона, К. Б. Калиновского, Д. М. Карбышева, В. А. Меликова, В. Ф. Новицкого, Ф. Е. Огородникова, А. А. Свечина, М. Н. Тухачевского, Е. А. Шиловского и других. Их труды отличались смелостью в постановке проблем, глубиной проработки и привлекали внимание широкой читательской аудитории.

Важным достижением наших военных теоретиков явилось создание теории глубокой наступательной операции и теории глубокого боя.

Правомерность новых положений советской военной науки была проверена в ходе учений и маневров, проведенных в 1935-1936 годах в Киевском, Белорусском и других военных округах, которые показали, что в разработке актуальных проблем военного искусства советская военная теория правильно наметила пути строительства и боевого использования Вооруженных Сил. Однако не все вопросы военной теории исследовались в достаточной степени. В частности, слабо разрабатывались проблемы начального периода войны, отражения внезапного нападения агрессора, ведения оборонительных операций. Огромный вред развитию советской военной науки нанесли массовые репрессии против командного состава, военных ученых и преподавателей, субъективизм, порожденный культом личности Сталина, отход от марксистско-ленинской методологии. Это отрицательно сказалось на ходе и итогах советско-финляндской войны 1939/40 года.

В годы Великой Отечественной войны в силу целого ряда известных причин военно-научные исследования были на некоторое время прерваны. Однако уже 17 июля 1941 года Генеральный штаб специальной директивой обязал генералов-инспекторов выделить из состава каждой инспекции группы из двух-трех человек для отправки в действующую армию в целях изучения опыта боевых действий соответствующих родов войск, тактики противника и боевых приемов наших войск. 27 июля 1941 года от начальников штабов направлений, фронтов и армий, начальников центральных управлений НКО потребовали «все материалы, выявляющие боевой опыт наших войск и новые боевые приемы войск противника, выводы и предложения по организации, вооружению и боевому применению войск Красной Армии, по организации, ведению и обеспечению боя (операции) и по управлению войсками срочно представлять в Оперативное управление Генштаба Красной Армии».

Приказом НКО СССР от 25 апреля 1942 года на базе отдела оперативной подготовки Оперативного управления Генерального штаба был создан отдел по использованию опыта войны. Подобные отделы и отделения были сформированы также в главных штабах видов Вооруженных Сил, в штабах фронтов и армий, флотов и флотилий, Главном политическом управлении. Военные историки стали регулярно выезжать для изучения боевых документов в штабы фронтов и армий. Это позволяло в короткие сроки разрабатывать капитальные труды. Достаточно напомнить, что первое трехтомное исследование о разгроме немецко-фашистских войск под Москвой было издано уже в 1943 году, а в 1944-м вышла книга о битве под Сталинградом.

В марте 1944 года отдел по использованию опыта войны Генерального штаба был преобразован в управление. Цель его работы заключалась в освоении творческой и организаторской деятельности командующих (командиров) и штабов, выявлении тенденций, способствующих развитию оперативно-тактического мышления и навыков организации операции (боя) у командно-начальствующего состава. В первый период основным источником информации были фронтовики, профессорско-преподавательский состав, выезжавший в действующую армию, документы Наркомата обороны, в последующие годы - материалы (сводки) обобщенного опыта центральных управлений, отдела (управления) по изучению и использованию опыта войны Генерального штаба, штабов фронтов и армий.

В годы Великой Отечественной войны военная история сыграла огромную роль и в воспитании высоких морально-боевых качеств советских воинов. В войсках и среди всего советского народа была развернута широкая пропаганда героического прошлого нашей Родины, деятельности выдающихся русских полководцев, героев гражданской и Великой Отечественной войн.

В первые послевоенные годы советская военно-теоретическая мысль стремилась критически оценить опыт второй мировой войны в целом. Глубокое изучение операций послужило новым импульсом в развитии военной науки. Публикации материалов с анализом боевого опыта вызвали живой интерес военных кадров к теоретическим проблемам. В 60-е годы были изданы труды «О советской военной науке», «Методологические проблемы военной теории и практики», «Справочник офицера», исторические очерки создания и развития видов Вооруженных Сил, ряд специальных монографий.

Для глубокого изучения и обобщения опыта войны в 1957 году был образован отдел истории Великой Отечественной войны Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, сыгравший важную роль в объединении научных кадров, пропаганде опыта минувшей войны, вводе в научный оборот многих новых архивных материалов. С 1959 года возобновился выпуск «Военно-исторического журнала». На его страницах публиковались материалы по обобщению опыта второй мировой войны и разработке важнейших актуальных военно-исторических проблем.

Значительно активизировалась работа архивов - Центрального архива Министерства обороны СССР (ЦАМО), Центрального государственного архива Советской Армии (ЦГАСА) и военно-морского архива - основных хранителей документального материала по истории строительства Советских Вооруженных Сил, гражданской и Великой Отечественной войн.

Решением ЦК КПСС в 1966 году создается Институт военной истории Министерства обороны СССР, ставший основным научно-исследовательским центром в области разработки проблем военной истории и координации военно-исторических исследований в стране. В военных академиях большую научную работу ведут кафедры истории войн и военного искусства. В этот период совместными усилиями военных историков и других ученых разрабатываются фундаментальные военно-научные труды, такие, как «История второй мировой войны 1939-1945» (12 томов), «Советская военная энциклопедия» (8 томов), «История Великой Отечественной войны» (6 томов), «Военный энциклопедический словарь», «Великая Отечественная война 1941-1945: энциклопедия». Боевой опыт получил обобщение в учебниках для военных академий, училищ и в других изданиях. Однако существовавшие в нашем обществе многие годы конъюнктурные поветрия не могли не отразиться на работе военных историков. Именно тогда начали исчезать труды, в которых раскрывались не только источники побед, но и подробно анализировались причины неудавшихся сражений. Одним событиям войны незаслуженно стало уделяться меньше внимания, а другим больше. Некоторые авторы пренебрегали требованиями научной объективности и точности, допускали субъективизм и вкусовщину в оценках, преувеличивали роль отдельных деятелей, перекраивая историю. Дошло до того, что боевые действия на Малой земле стали ключевыми в Великой Отечественной войне, известной миллионам советских людей не только по книгам. Редкостью стали исторические труды одного автора, преобладали однообразные коллективные работы. Доходило до курьезов: под предлогом «секретности» принимались в печать только те «новые» научные данные, которые уже были ранее опубликованы.

Стремление показать только наиболее выигрышные эпизоды борьбы против фашистских захватчиков нередко приводило к искажению представления о войне как сложном двустороннем процессе, об истинных масштабах постигшего страну бедствия. Трудно, скажем, объяснить, почему в трудах различных авторов, исследовавших начальный период Великой Отечественной войны, повторяются одни и те же причины наших «временных» неудач, подробно рассказывается об успешных операциях и умалчивается о тех, в которых успех был не так заметен или его не было вовсе.

Произошло своего рода обезличивание военной истории. Во многих научных работах, статьях, и особенно в учебниках, операции и боевые действия показывались более или менее подробно, а вот люди, которые их готовили и вели (за редким исключением), почти не назывались. В результате такого подхода труды по военной истории превращались в схему, изобилующую многочисленными таблицами и специальной терминологией. Между тем история, по словам К. Маркса, сама по себе не делает ничего, она «не сражается ни в каких битвах». «История- не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 2, с. 102).

Жизнь убедительно показала, что невозможно решать задачи военного строительства и развивать военную науку, исходя только из опыта минувшей войны. В результате военно-технической революции возникли совершенно новые проблемы в теории и практике, появилась прямая необходимость учитывать новые тенденции в его развитии, выбирать наиболее целесообразные формы и методы строительства Вооруженных Сил, их боевого применения в условиях вооруженной борьбы с учетом конкретной обстановки и возможностей.

Военная история (особенно Великой Отечественной войны), являясь неисчерпаемой сокровищницей ценного опыта, который во многих отношениях не потерял своего огромного значения и в наши дни, уже не может дать готовые ответы на все вопросы, выдвигаемые современностью. В этой связи советские ученые встали перед необходимостью подняться на более высокую ступень обобщения, углубить научный анализ.

Особенно актуально эта задача стоит перед военными историками при подготовке 10-томного фундаментального труда «Великая Отечественная война советского народа». Требуется во многом переоценить, переосмыслить устоявшиеся подходы к раскрытию некоторых вопросов истории Советских Вооруженных Сил, прежде всего при освещении целого ряда событий минувшей войны, которые показываются вне связи с реальными трудностями и противоречиями. Однако, на наш взгляд, нет никаких оснований для того, чтобы заново переписывать всю историю Великой Отечественной войны. В современных условиях назрела необходимость по-новому, в полном соответствии с открывающимися возможностями, на основе полной исторической правды раскрыть те ее страницы, в освещении которых она нарушалась.

Создать правдивую, с марксистско-ленинских позиций историю Великой Отечественной войны мы сможем только тогда, когда добьемся методологической и теоретической четкости в понимании «белых пятен», осуществим нравственную и психологическую перестройку.

В свете решений XXVII съезда КПСС, XIX партийной конференции необходимо в полной мере возродить ленинскую концепцию освещения исторического опыта, избавиться от «комплекса непогрешимости» в оценке деятельности всех звеньев руководства Вооруженными Силами в годы Великой Отечественной войны. Важно, чтобы изучение прошлого подводило нас к творческому осмыслению правомерности сегодняшних перемен, подготовленных объективным ходом развития страны, всей трудной, героической историей Советского государства и его Вооруженных Сил.

Непреложный закон правды обязывает видеть историю такой, какая она есть в реальности, не допускать ее обезличивания, видеть противоречия и сложности диалектического развития, достижения и просчеты, заблуждения, а порой и тяжелые ошибки. С этой целью в Институте военной истории регулярно проводятся «круглые столы» с приглашением видных советских и зарубежных историков, экономистов и других ученых, ветеранов Великой Отечественной войны, представителей Генерального штаба и Главного политического управления СА и ВМФ.

Открытое обсуждение сложных и спорных проблем, плодотворные творческие дискуссии - это воздух науки. Но при их проведении не всем удается отрешиться от категоричности в суждениях, признать правомерность различных (порою диаметрально противоположных) точек зрения. Практика показывает, что многим ее участникам недостает умения вести научную дискуссию. В программах изучения военной истории в ввузах не отведено ни одного часа на овладение методикой ведения научных споров. В итоге в дискуссиях некоторые товарищи зачастую пытаются свои эмоции, предложения, личное восприятие и даже домыслы выдать за исторические факты.

Порою еще забывается, что, анализируя исторический опыт, возникшие проблемы нужно обсуждать, но не до бесконечности, так как от военных ученых ждут конечного результата - их научной продукции. Поэтому в ходе дискуссий целесообразно приходить к выводам, основанным на том, что объединяет, а не разъединяет представителей разных точек зрения. Диспут не должен быть схоластическим, его цель - выработать общую, единую для всех позицию при оценке прошлого и на ее основе добиваться оказания командирам и политработникам наиболее эффективной помощи в деле воспитания советских воинов.

Действенным средством в борьбе с негативными явлениями в деятельности военных ученых, важнейшим рычагом повышения качества военно-исторических работ и практической их значимости является научная критика. Однако критика и самокритика - это не самоцель. Они должны отличаться высокой принципиальностью, политическим подходом к оценке исторических явлений и событий. Критика должна быть конструктивной, ее ценность не в резкости выражений, а в правдивости, доказательности, компетентности. Она должна быть товарищеской, прямой и вести ее нужно не кампанейски, а систематически, открыто и гласно. Можно сказать, что отношение к критике - это отношение к гласности, являющейся важнейшим средством преодоления допущенных ошибок и недостатков.

Есть еще одна область деятельности советской военно-исторической науки, требующая пристального внимания при изучении исторического опыта. Научный «плюрализм», характерный для нашего времени, стал мощным генератором идей и концепций. Однако, на наш взгляд, все чаще наблюдается процесс механического перенесения идей нового политического мышления - деидеологизация межгосударственных отношений - в идеологическую сферу.

Почти перестали появляться (и не только в нашей, но и в других социалистических странах) статьи и другие материалы по проблемам идеологической борьбы в современных условиях. В то же время западные советологи и фальсификаторы военной истории, несмотря на позитивные изменения в мире, не снизили антикоммунистическую и реваншистскую пропаганду.

Прошло сорок пять лет со времени окончания Великой Отечественной войны, но ее причины и характер, результаты и уроки до сих пор еще фальсифицируются реакционной буржуазной историографией главным образом с целью принизить решающую роль СССР в достижении победы над фашистской Германией и милитаристской Японией. Фальсификация истории второй мировой войны используется слугами империализма в качестве одного из основных средств идеологической борьбы против СССР. При этом они продолжают пускать в ход ложь, клевету, которые широко распространяют через средства массовой информации (печать, радио, телевидение). ... ....

Реакционная буржуазная историография стремится умышленно запутать многие вопросы, связанные с подготовкой и планированием фашистской Германией войны против Советского Союза. Распространяя клевету о якобы готовившемся вторжении Советских Вооруженных Сил в Западную Европу, фальсификаторы пытаются представить нападение Германии на СССР как вынужденное, упреждающее. Создав"ая мифы, искажая исторические факты, затуманивая этим подлинный смысл причин войны, реакционные ученые изображают предвоенную политическую ситуацию в кривом зеркале, делают все, чтобы снять ответственность с международного империализма и германского фашизма за развязывание войны, скрыть тот непреложный факт, что война была порождена империалистической системой и готовилась в целях завоевания мирового господства. ; .,

Советская военно-историческая наука в последние годы получает признание и завоевывает довольно прочные позиции не только в нащей стране, но и за рубежом. Если раньше работы советских военных ученых на Западе игнорировали, объявляли ненаучными, а исследователей именовали «историками в красных очках», то теперь положение изменилось. Буржуазные ученые вынуждены прислушиваться к их аргументации, обращаться к изданным в СССР трудам и нередко ссылаться на них как на достоверные источники, Однако следует признать, что в работах и статьях советских историков явно не достает убедительной аргументации в разоблачении различного рода и з м ы ш л е н и й. Многие острые проблемы все еще ждут своих исследователей, хотя буржуазные историки уже активно преподносят их непосвященному читателю.

В связи с гласностью и происходящими изменениями в жизни братских стран становится еще более актуальным всестороннее освещение совместных действий в годы второй мировой войны. Все больше о себе заявляет целесообразность проведения совместных научно-исторических работ по важнейшим проблемам. Жизнь свидетельствует, что постоянно налаженный обмен опытом помогает военным ученым сосредоточивать внимание на решении главных задач защиты Отечества, на развитии военной науки, компенсировать недостаток личного опыта, играет неоценимую роль в профессиональном становлении командира и политработника, их идейной закалке.

В настоящее время нужен не просто опыт прошлого, не то, что лежит на его поверхности, а важно изучить (понять) глубинные, подчас скрытые, устойчивые процессы и явления, которые имеют тенденции к дальнейшему развитию, порой проявляют себя в новых, совершенно других формах, чем это было в предшествующей войне.

Требования современной военной науки резко возросли. Сегодня важно исходить из того, что научное исследование тогда является действительно научным, а не малозначащей компиляцией, когда содержит новые мысли, обоснованные теоретические и практические рекомендации по актуальным вопросам, вытекающие из научных задач военного строительства. Такой подход тем более заслуживает внимания, что зачастую для изучения берутся проблемы, основные положения которых уже достаточно широко освещены в периодической военной печати. Одни исследования носят лишь описательный характер, не подкрепляются опытом оперативной и боевой подготовки войск, штабов, другие недостаточно аргументированны, не имеют количественного анализа, далеки от потребности войск. Встречаются и такие, в которых явно проявляется стремление во что бы то йи стало доказать правильность и закономерность достигнутых результатов или обосновать умозаключения вышестоящего руководства.

Исторический опыт свидетельствует, что всякое восхваление, как и огульное осуждение, чревато серьезными заблуждениями и далеко от истины. Любой опыт конкретен. Он неразрывно связан с условиями определенной эпохи. Универсального опыта, годного на все времена и случаи, нет и не может быть. С ним нужно считаться, правильно понимать, но при этом очень важно сохранить прогрессивные тенденции. Только на их основе возможны творческий, научный поиск, создание трудов, отвечающих революционному духу современности.

Важно глубоко раскрывать закономерности развития военного искусства. Анализируя и обобщая многосторонний военный опыт, выявлять в нем то положительное, что представляет практическую ценность, извлекать уроки, смелее вскрывать допущенные ошибки, стараться не повторять их в настоящем и будущем. Безусловно, что эта часть военно-исторических исследований более сложная, она требует глубоких военных и исторических знаний, является наиболее важной, ибо ее итогом становятся рекомендации для современной военной науки, позволяющие совершенствовать военное дело, предвидеть пути ее дальнейшего поступательного движения, добиваться постоянного взаимообогащения.

Сегодня, когда сняты существовавшие ранее многочисленные запреты, неизмеримо возрастает роль моральной ответственности каждого советского военного ученого (не говоря уже о печатном органе). Было бы хорошо, чтобы и издательские организации наряду с созданием фундаментальных военно-исторических трудов сосредоточили внимание на поиске практических рекомендаций в решении наиболее актуальных проблем дальнейшего укрепления обороноспособности СССР в свете современной доктрины, военной теории и практики, строительства и подготовки Вооруженных Сил. Видимо, целесообразно организовать выпуск массовым тиражом малоформатных книг по отечественной истории, рассказывающих о достижениях советской военной науки.

Важно, чтобы плодотворность научной работы определялась не количеством НИР или печатных трудов, не объемом разработанных монографий и отчетов, а реальными теоретическими и практическими достижениями, выводами, вводом в научный оборот новых документов, фактов. Исходя из этого, целесообразно более строго подходить к определению военно-научной тематики кандидатских и докторских диссертаций, выявлять все самое ценное в них и активнее использовать в практике войск. Какие бы частные или комплексные проблемы ни решали военные исследователи, их должно объединять стремление внедрить плоды научной работы в жизнь и деятельность войск.

Но связь с жизнью не сводится только к изучению практического опыта, тех реальных процессов, которые имеют место в действительности. Она означает также постановку и решение злободневных теоретических вопросов, имеющих актуальное значение в современных условиях.

«Нельзя отрывать теоретические задачи от задач практических, - говорил, выступая на Всесоюзном совещании заведующих кафедрами общественных наук вузов, М. С. Горбачев, - но нельзя и подменять теорию простой регистрацией фактов. Теория должна опережать практику, брать явления шире, смотреть глубже, видеть «то, что временем сокрыто». В этом отношении военные историки находятся в большом долгу перед народом.

Вывод январского (1987 года) Пленума ЦК КПСС о том, что положение на теоретическом фронте оказало негативное влияние на решение практических вопросов, полностью относится и к военной науке. На современном этапе развития военного дела она стала одним из основных факторов укрепления обороноспособности страны. В последние годы в ней наметились качественные изменения. Богатый опыт Великой Отечественной войны, учений и других мероприятий оперативной и боевой подготовки, проведенных в послевоенный период, а также небывалый рост ударной силы, огневой мощи и мобильности войск позволили пересмотреть многие традиционные положения, разработать новые рекомендации по строительству армии и флота, формам и способам ведения вооруженной борьбы и подготовки Вооруженных Сил к отражению нападения. Командующие, командиры и штабы, военные ученые располагают большими возможностями для проверки на практике рекомендаций науки и вместе с тем имеют все необходимое, чтобы внести свой вклад в теоретическую разработку современных проблем.

Военная мысль.- 1989.- № 7.- С. 45.

Фрунзе М. В. Избранные произведения.- М.: Воениздат, 1984.- С. 105.

Триандафиллов В. К. Характер операций современных армий.- М.- Л.: Госиздат 1829.

Жилин П. А. О войне и военной истории.-М.: Наука, 1984.- С, 531-532

ЦАМО СССР, ф. 15, on. 11600, д. 975, лл. 11, 23.

Там же, ф, 14, оп. 11603, д, 23а, л. 4,

Разгром немецких войск под Москвой.- Ч. 1-3.- М., 1943; Битва под Сталинградом: краткий очерк,- М., 1944.

Горбачев М. С. Избранные речи и статьи.- Т. 4.- М.: Политиздат. 1987.- С. 113.

Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 27-28 января 1987 г.- М.: Политиздат, 1987.-С. 9.

Для комментирования необходимо зарегистрироваться на сайте

ВОЕННАЯ НАУКА, система знаний о войне, строительстве и подготовке вооружённых сил (ВС) и государства к войне, принципах обеспечения военной безопасности. Военная наука исследует зависимость вооруженной борьбы: от соотношения экономических, морально-политических, научно-технических и военных возможностей воюющих сторон; состава, организации и технического оснащения ВС; форм и методов управления (руководства) войсками (силами) в мирное и военное время; обучения и воспитания личного состава ВС, военной подготовки населения. На современном этапе объектом военной науки стала также проблема предотвращения войны, сдерживания её силовыми средствами и целенаправленными действиями военно-политического руководства государств и мирового сообщества. Развитие военной науки происходит на основе обобщения исторического опыта ведения войн, анализа всех видов практической деятельности войск в мирное время, предвидения развития новых средств, вероятных форм и способов ведения войны в будущем, всестороннего изучения вероятного противника, а также тенденций развития международных отношений.

К основным задачам современной военной науки относятся: исследование возможного стратегического характера и тенденций развития вооруженной борьбы и войны в целом; разработка рациональных военно-технических путей предотвращения войны; исследование принципов и способов подготовки государства к отражению агрессии; разработка принципов, форм и способов подготовки и ведения вооруженной борьбы, её всестороннего обеспечения, управления войсками (силами); выявление и установление закономерностей и принципов укрепления боевой мощи государства, повышения боевой и мобилизационной готовности войск (сил); изыскание целесообразных форм и способов воинского обучения и воспитания личного состава ВС; исследование проблем военной экономики, проблем, связанных с созданием, надёжным функционированием системы управления военной организацией в мирное и военное время; анализ тенденций технического оснащения ВС, исследование и разработка проблем программно-целевого планирования развития вооружения, военной и специальной техники.

Военная наука зародилась в глубокой древности. В эпоху рабовладения появились первые военно-исторические и военно-теоретические труды. На основе изучения войн и сражений, их анализа историки, писатели, полководцы, учёные-философы Древней Греции, Древнего Рима и Древнего Китая создали ряд произведений (описания военных походов, трактаты, наставления), в которых излагались рекомендации по подготовке и ведению войн и сражений. Наибольшее значение для развития военной науки в Европе имели труды военных теоретиков Древней Греции - Геродота, Фукидида, Ксенофонта, Полибия.

В эпоху феодализма, до образования централизованных абсолютистских государств, типичными для Западной Европы были ограниченные по целям и масштабам войны, которые велись немногочисленными армиями (например, рыцарскими войсками). Это предопределило застой в военно-теоретической мысли. Прорыв в развитии военных знаний был сделан в период зарождения буржуазных отношений. Среди военных теоретиков этого периода выделяется Н. Макиавелли, который в трактате «О военном искусстве» (1521) изложил принципы ведения войны и закономерности развития военного искусства своей эпохи. В 16-17 веках разрабатываются воинские уставы, которые отражают опыт войн и регламентируют воинские отношения. Один из первых уставов создал Мориц Нассауский в Нидерландах. Заметный след в истории развития отечественной военно-теоретической мысли в эту эпоху оставили Иван Пересветов, составивший в 16 веке для царя Ивана IV Васильевича Грозного программу военной реформы, дьяк Посольского приказа Онисим Михайлов (Родишевский), который разработал в 1607 году «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки...» (дополнен в 1621). В 1647 году по указу царя Алексея Михайловича издано «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей», в котором подчёркивалась необходимость освоения ратной науки и систематического обучения войска.

В 18 - 1-й половине 19 века Россия выдвинула таких талантливых полководцев и флотоводцев, как Пётр I, П. С. Салтыков, П. А. Румянцев-Задунайский, А. В. Суворов, М. И. Кутузов, Ф. Ф. Ушаков, которые внесли большой вклад в становление и развитие отечественной теории и практики военного и военно-морского искусства. Пётр I разработал одну из первых отечественных концепций подготовки государства к войне, организации, обучения и воспитания российских войск, ведения ими военных действий. Он автор и редактор ряда воинских уставов, военно-теоретических и исторических трудов (Воинский устав 1716, Морской устав 1720 и др.). Суворовская «Наука побеждать» (1795-97, опубликована в 1806) была передовой теорией военного искусства своего времени. А. В. Суворов военную теорию рассматривал как систематизированное изложение начал и правил, вытекавших из боевой практики; признавал наличие объективных факторов и духовных основ, определяющих практическую военную деятельность. Большое значение для развития российской военной науки имела Отечественная война 1812 года. М. И. Кутузов, сумевший разгромить армию Наполеона I, стал основоположником стратегии военной (далее стратегия) в России.

В Западной Европе в этот период появилась плеяда крупных военных деятелей и теоретиков. Британский генерал Г. Ллойд, автор труда «История Семилетней войны в Германии» (1808), одним из первых пришёл к пониманию военной науки как самостоятельной отрасли научных знаний. Он указывал на связи войны с политикой и подчёркивал значение морально-политического фактора. Однако предмет военной науки он ограничивал лишь проблемами подготовки армии к войне. Ход и исход войны Г. Ллойд относил к компетенции полководца, так как эта область, по его мнению, не имеет никаких закономерностей и не поддаётся научным исследованиям. Французский полководец император Наполеон I разработал новые формы и способы ведения войны, военных действий, новые методы подготовки и воспитания войск. Большое значение он придавал сосредоточению превосходящих сил и массированному их использованию на направлении главного удара, стремительным внезапным действиям в целях разгрома противника по частям, созданию и умелому использованию резервов и артиллерии. А. Жомини (по происхождению швейцарец) обобщил опыт наполеоновских войн и разработал понятийный аппарат военной науки (ввёл понятия «театр войны», «театр военных действий», «операционная зона»). Моральную силу войск он считал основной и рекомендовал всемерно поднимать дух своих войск и подавлять его в рядах противника. Немецкий военный теоретик К. фон Клаузевиц установил закономерную связь между войной и политикой, разработал теорию войны. Военное искусство он рассматривал в широком и узком смысле: широкий смысл - все виды деятельности, существующие ради войны (создание ВС, их комплектование, оснащение оружием, устройство, обучение); узкий - использование средств, выработанных для достижения целей войны. Идеи Мольтке Старшего стали основой для развития теории тотальной, быстротечной войны. В 18-19 веках в Западной Европе стали выходить военно-энциклопедические издания: Словарь военной инженерии и артиллерии (Нюрнберг, 1726); Опыт полной военной библиотеки (Пруссия, 1783-99); Военный словарь, или Алфавитный сборник всех военных и морских терминов (Франция, 1751-59); Словарь сухопутной армии или историческое исследование военного искусства (Франция, 1841-49) и др.

Во 2-й половине 19 века заметный вклад в развитие российской военно-теоретической мысли внесли А. И. Астафьев, Г. И. Бутаков, М. И. Драгомиров, Г. А. Леер, С. О. Макаров, Д. А. Милютин, Н. П. Михневич, П. С. Нахимов. Они выдвинули новые концепции, создали труды, отразившие новые явления и процессы в военном деле. Астафьев в труде «О современном военном искусстве» (часть 1, 1856) считал, что понятие «военной науки» значительно шире, чем понятие «военное искусство», подразумевая под первым широкие теоретические познания, относящиеся к ведению войны, военным действиям, достижению победы, к развитию военного дела в целом, подготовке войск. Михневич выдвинул тезис об эволюции военного дела, подверг пересмотру давно сложившиеся в российской военной теории, но устаревшие взгляды. Его перу принадлежит более 30 работ по различным вопросам военной науки. Он утверждал, что военная наука «занимается изучением войны - это есть наука о войне», и полагал, что военная наука является одним из разделов социологии, поэтому рассматривал её не в отрыве от общественной жизни, а в связи с ней. В конце 19- начале 20 века в России были изданы Энциклопедия военных и морских наук и многотомная Военная энциклопедия, обобщившие теорию военного дела того времени. В последней из них сформулированы принципы военного искусства и дано определение военной науки: «Военная наука занимается всесторонним исследованием войны. Она изучает: 1) явления в жизни общества и 2) силы, средства и способы для ведения вооруженной борьбы. Первая область исследования входит в социальную динамику, вторая - технически военная, теория военного искусства» (том 6, 1912).

На рубеже 19-20 веков были созданы массовые армии, появились и стали применяться новые средства вооруженной борьбы: танки, самолёты, скорострельные пушки, пулемёты, ПЛ. Изменились масштабы и характер военных действий, что обусловило дальнейшее развитие военно-теоретической мысли. Среди германских военных теоретиков этого периода наиболее известны К. фон дер Гольц, один из авторов «тотальной войны» («Краткий очерк искусства ведения войны в наше время», 1895), и А. фон Шлиффен. Во Франции военный теоретик маршал Ф. Фош в трудах «О принципах войны» (1903), «О ведении войны» (1904) и «Воспоминания: Война 1914-18 годов» (1931) основным способом военных действий считал наступление.

Английский и американский теоретики Ф. Х. Коломб, А. Т. Мэхэн и др. решающую роль в вооруженной борьбе отводили военно-морским силам; господство на море рассматривали как основной закон войны и необходимое условие победы над противником.

Новым толчком для развития военной науки послужила 1-я мировая война. Во время войны был приобретён опыт подготовки и проведения фронтовых и армейских наступательных и оборонительных операций, а также морских операций, организации общевойскового, морского и воздушного боя. Большое развитие получила теория прорыва позиционной обороны. Вместе с тем не была решена в полной мере проблема развития прорыва в оперативном и стратегическом масштабах.

В период между 1-й и 2-й мировыми войнами создавались многомиллионные армии, развивались все виды ВС, при этом особое внимание уделялось танковым войскам и авиации. Под влиянием широкой моторизации ВС в 1920- 1930-е годы появились теории «механизированной (танковой) войны» и «воздушной войны».

Значительную роль в становлении и развитии военной науки Советского государства сыграли учёные, военачальники, военные специалисты, прошедшие военную подготовку в дореволюционной России. М. В. Фрунзе внёс большой личный вклад в разработку теоретических основ советской военной доктрины, общих основ военной науки, стратегии, тактики и строительства ВС, воинского обучения и воспитания. М. Н. Тухачевский исследовал пути развития теории стратегии и основного направления развития военной техники. А. И. Егоров и С. С. Каменев обобщили опыт Гражданской войны 1917-22 годов и сформулировали ряд рекомендаций по военному строительству. Б. М. Шапошников написал фундаментальный труд «Мозг армии» (тома 1-3, 1927-29), в котором изложил основы стратегического управления ВС, показал значение ГШ для обороны страны. А. А. Свечин дал глубокий анализ развития стратегии и тактики с древнейших времён до наших дней. В середине 1930-х годов была разработана теория глубокой операции, получившая широкое практическое применение в Великой Отечественной войне. Наиболее весомый вклад в разработку проблем военной науки в эти годы внесли также В. А. Алафузов, Я. И. Алкснис (Астров), К. И. Величко, Г. С. Иссерсон, К. Б. Калиновский, Д. М. Карбышев, С. Н. Красильников, А. Н. Лапчинский, С. А. Меженинов, В. К. Триандафиллов, И. П. Уборевич, Е. А. Шиловский, Р. П. Эйдеман и др.

В ходе 2-й мировой войны в Германии, США, Великобритании в качестве основного вида военных действий ВС теоретическое обоснование получило стратегическое наступление с использованием механизированных армий и крупных сил авиации. На основе обобщения опыта военных действий союзных войск военной наукой были разработаны вопросы: подготовки и проведения крупных воздушно-десантных и морских десантных операций; организации стратегического коалиционного руководства войсками; планирования и обеспечения операций и др.

Разработка за годы Великой Отечественной войны теории стратегической наступательной операции, гибких форм подготовки и ведения оборонительной операции с последующим переходом в контрнаступление, решение проблемы оперативного и стратегического прорыва обороны с последующим окружением и уничтожением крупных группировок войск, изыскание новых способов боевого применения и взаимодействия различных видов ВС и родов войск, разработка такой эффективной формы огневого поражения противника, как артиллерийское и авиационное наступление, новых форм построения боевых порядков, управления войсками и многих других вопросов внесли большой вклад в развитие теории военного искусства и военной науки в целом и обеспечили победу над сильным и опасным противником.

После 2-й мировой войны появляются новые мощные средства вооруженной борьбы, прежде всего, ракетно-ядерное оружие, и другие средства массового поражения. Военная наука сосредоточила главные усилия на исследовании возможных способов развязывания агрессором и последующего ведения ядерной войны, выработке новых взглядов на роль и значение видов ВС и средств вооруженной борьбы, на способы ведения боёв и операций. При этом важнейшее значение имел поиск путей предотвращения ядерного нападения противника.

В 1980-е годы в США была принята доктрина «прямого противоборства», в которой нашли теоретическое обоснование возможности ведения ядерной войны против СССР с нанесением внезапного «обезоруживающего» удара и достижения США военного превосходства над СССР при ведении как ядерной, так и обычной войны в любом регионе мира, где возникнет «угроза жизненным интересам» США. С этой доктриной были связаны также концепции «звёздных войн», или «стратегической оборонной инициативы» (СОИ), «войн малой интенсивности» и др. Реализация концепции СОИ, по мнению военно-политического руководства США, должна создать возможность для нанесения ВС США «обезоруживающего» удара и в первую очередь обезопасить США от случайных, несанкционированных ядерных ударов.

В 1980-е годы в СССР, в 1-й половине 1990-х годов в Российской Федерации развитие военно-теоретической мысли было направлено на поиски путей предотвращения войны, осуществления ответных мер для отражения возможной агрессии, недопущения перерастания военных действий с обычным оружием в ядерную войну.

В современной структуре военной науки различают: общие основы (общую теорию) военной науки, теории военного искусства, строительства ВС, управления ВС, видов ВС, воинского обучения и воспитания, вооружения, военной экономики и тыла ВС, а также военную историю. Каждая из составных частей военной науки имеет собственную структуру, в которой можно выделить несколько разделов (частных теорий).

Общие основы (общая теория) военной науки включают логико-методические и общетеоретические проблемы военной науки: предмет, структуру, задачи, внутренние и внешние взаимосвязи военной науки; определение её категорий и методов; исследование законов и стратегического характера войны, строительства ВС, других явлений и процессов военного дела.

Теория военного искусства является ведущей областью военной науки, охватывающей теоретические основы подготовки и ведения военных действий, эволюции ВС в тесной зависимости от развития вооружения и военной техники. Включает теории стратегии, оперативного искусства и тактики. Теория стратегии исследует военно-стратегический характер войны, законы (закономерности), принципы и способы вооруженной борьбы в стратегическом масштабе. Теория оперативного искусства изучает характер, закономерности, принципы и способы подготовки и ведения общевойсковых (общефлотских) операций (боевых действий) оперативными объединениями видов ВС. Теория тактики занимается вопросами подготовки и ведения боя подразделениями, воинскими частями и соединениями на суше, на море и в воздухе. В соответствии с этим она включает теорию тактики общевойскового боя и теорию тактики видов ВС, родов войск (сил) и специальных войск.

Теория строительства ВС изучает проблемы: поддержание войск и сил флота в высокой степени боевой готовности к выполнению боевых задач и к отмобилизованию; определение наиболее целесообразной организационной структуры ВС; обоснование принципов и методов комплектования ВС, их оснащения вооружением и военной техникой, подготовки военных кадров и прохождения ими военной службы; организация службы войск и укрепление воинской дисциплины; расквартирование войск (сил) в мирное и военное время и др.

Теория управления ВС исследует закономерности, принципы и методы работы командования, штабов и других органов по управлению войсками (силами) при подготовке к ведению боевых действий (операций), а также по руководству боевой учёбой, жизнью и деятельностью войск (сил) в мирное и военное время.

Теория видов ВС исследует проблемы строительства, подготовки и стратегического применения видов ВС, родов войск и специальных войск, особенности их структуры и организации боевой подготовки, роль и место в общей системе военных действий.

Теория воинского обучения и воспитания разрабатывает формы и методы оперативной, мобилизационной и боевой подготовки ВС, формирования у личного состава войск и сил флота высоких духовных и морально-боевых качеств, воинского воспитания военнослужащих в процессе военной службы, слаживания подразделений, воинских частей (кораблей) и соединений в целях обеспечения их высокой боеспособности и боеготовности.

Теория вооружения изучает процессы развития и применения средств вооруженной борьбы, разрабатывает научно обоснованные выводы и рекомендации для проведения единой военно-технической политики в ВС на определённых этапах военного строительства. Выводы и рекомендации теории вооружения также обеспечивают необходимый научный подход при анализе программ и планов разоружения современных государств до уровня разумной достаточности.

Теория военной экономики и тыла ВС исследует характер, объём, способы накопления и использования материальных средств, необходимых для обеспечения деятельности ВС и ведения прогнозируемой войны, военные аспекты перевода экономики с мирного на военное положение, пути повышения устойчивости экономики в военное время, проблемы организации тыла ВС и его работы в мирное и военное время, определяет принципы организации военного производства.

Военная история, составная часть исторической науки, изучающая историю войн и военного искусства, процесс и основные тенденции развития ВС и вооружения, опыт военной деятельности государств и народов, деятельности военачальников и полководцев, а также другие области военного дела.

Военная наука совместно с другими науками исследует проблемы ГО, связанные с возможными последствиями применения ОМП и высокоточного оружия, а также проблемы организации системы ГО, целесообразного состава, назначения и характера действий войск и сил ГО в мирное и военное время, их взаимодействия с ВС.

Выводы и рекомендации военной науки широко используют при формировании военной политики, разработке военной доктрины, в военном строительстве, обеспечении военной безопасности общества и государства. В свою очередь направленность военной науки на каждом этапе её развития обусловливается принципиальными положениями и установками военной доктрины.

Изменение характера вооруженной борьбы привело к расширению связей военной науки с общественными, естественными и техническими науками, выделению в них военной проблематики и формированию специальных отраслей знаний, направленных на решение задач в интересах укрепления военной безопасности государства, повышения боеспособности и боеготовности войск (сил). В области общественных наук большое значение для военной науки имеют военная психология, военная педагогика, теория военного права и др. Развитие военной проблематики в области естественных наук привело к появлению таких военно-специальных наук, как военная география, военная картография, военная геодезия, военная топография, военная гидрометеорология, военная навигация, военная медицина и др. В области технических наук выявились отрасли знаний, которые называют военно-техническими науками.

Наиболее важными отраслями других наук, связанными с военной проблематикой и обеспечением военной безопасности государства, являются следующие.

Военная социология (В.с.) - отрасль социологии, изучающая внутреннюю социальную жизнедеятельность и внешние связи армии и других вооруженных формирований, особенности поведения людей и социальных групп в условиях военной службы в мирное и военное время, социальные аспекты войн и вооруженных конфликтов. Военная социология призвана объяснить историческое развитие военной профессии, динамику её социального престижа, особенности отбора, социализации, прохождения военной службы и отставки. Изучение армии как социального института предполагает: выявление устойчивых образцов поведения, системы ролей и функций, обеспечивающих удовлетворение потребности общества в безопасности от военной угрозы; раскрытие содержания и характера взаимосвязей армии с другими институтами общества в конкретный период времени. Социальные изменения, происходящие в обществе, вызывают необходимость приспособления к ним военных структур и создания адекватной системы ценностей. В этом процессе важная роль принадлежит гражданскому контролю, объектами которого являются: военный бюджет, военное законодательство, принципы аттестации и продвижения высших военных чинов, гражданская экспертиза по военным делам, ограничение на участие профессиональных военных в политических партиях и др. Военная социология выступает как необходимый элемент механизма, обеспечивающего обратную связь общества с военным институтом.

Появление военной социологии относится к рубежу 19-20 веков, в России оно связано с именем Н. А. Корфа (1866-1924). Классическим в военной социологии считается исследование С. Э. Стауффера, Э. Шилза, М. Яновица «Американский солдат», проведённое в условиях военных действий американской армии в Европе в 1944-45 годах. С 1990-х годов в практику входит проведение международных сравнительных исследований. Проблематика военной социологии в современной России определяется реформированием Вооруженных Сил. Приоритетные задачи: изучение перехода на комплектование военных формирований на контрактной основе, причин неуставных отношений; мониторинг социально-экономического и правового положения военнослужащих и членов их семей.

А. М. Беляев.

Военная демография (В.д.) - отрасль демографии, исследующая проблемы народонаселения в связи с военной деятельностью, а также непосредственное и опосредованное влияние войн и военных конфликтов на динамику народонаселения отдельных стран, регионов, всего мира. К важнейшим задачам военной демографии относятся: изучение мобилизационных возможностей государства, в том числе мобилизационных резервов для вооруженных сил и экономики, процессов мобилизации и демобилизации; рассмотрение вопросов, связанных с военными потерями; исследование миграции населения в предвоенные, военные и послевоенные годы, вызываемой военно-политической и социально-экономической ситуацией, мобилизацией и демобилизацией, эвакуацией и реэвакуацией населения, войск, трудовых ресурсов; анализ этнодемографической обстановки, ближайших и отдалённых демографических последствий войны (снижение абсолютной численности населения воюющих государств, изменения возрастной и половой структуры населения, снижение рождаемости и количества браков). Как область научных знаний военная демография сложилась к концу 19 века.

Военная статистика (В.с.) - отрасль социальной статистики, изучающая количественные закономерности военной деятельности государств при подготовке и в ходе войн (вооруженных конфликтов), а также после их окончания во взаимосвязи и взаимозависимости с их качественными характеристиками. Основные задачи военной статистики: выявление, сбор, научная обработка и анализ статистических данных, раскрывающих уровень экономического, военного и научного потенциалов изучаемых стран, степень подготовки их к войне; выявление военной и мобилизационной возможностей стран в отношении людских ресурсов, вооружения, военной техники, материально-технического обеспечения войск, военной подготовки населения и состояния гражданской обороны; количественный анализ состояния вооруженных сил государства, их организации, соотношения родов войск и видов вооруженных сил, состояния резервов; анализ количественных показателей, необходимых для разработки оперативно-тактических норм, подготовки, организации, ведения боя и операции, а также для выполнения военно-теоретических и военно-исторических исследований. В России военная статистика получила развитие в начале 19 века.

Военная педагогика (В.п.) - отрасль педагогической науки, изучающая закономерности воспитания, обучения, развития военнослужащих, морально-психологической подготовки личного состава вооруженных сил. В России военная педагогика выделилась в самостоятельную научную дисциплину как отрасль педагогической науки во 2-й половине 19 века, чему в значительной степени способствовали преобразования в ходе военных реформ 1860-70 годов. Начавшиеся на рубеже 1950-60-х годов качественные преобразования в военном деле обусловили повышение роли военной педагогики (курс военной педагогики был введён во всех военных училищах, академиях и институтах). С начала 1990-х годов военная педагогика в Российской Федерации разрабатывает и осваивает новые приоритеты и ценности в обучении и воспитании воинов, оказывает содействие преобразованию воспитательной работы в армии и на флоте.

Военная психология (В.п.) - отрасль психологической науки, изучающая психологические аспекты войны и боевой деятельности военнослужащих, их поведение в экстремальных обстоятельствах, возможные психологические последствия применения в войне средств массового поражения, новых форм и способов ведения боевых действий. Большое внимание военная психология уделяет изучению психологических условий сплочения воинского коллектива, формированию в нём здорового морально-психологического климата. Рекомендации военной психологии используются при комплектовании воинских подразделений и частей, конструировании военной техники и оружия, при решении личным составом боевых и других военно-служебных задач мирного и военного времени.

Военная география (В.г.) - отрасль географии, исследующая расстановку политических сил, экономические и военные возможности государств (коалиций государств), природные условия в региональном аспекте с точки зрения их влияния на ведение военных действий или войны в целом. Особое внимание военная география уделяет изучению оперативного оборудования ТВД, в том числе объектов стратегических ядерных сил, военно-морских и военно-воздушных баз, аэродромов, пунктов управления, центров связи, путей сообщения, транспортных узлов, военных складов. В России начало развитию военной географии как самостоятельной дисциплины положено в 1830-е годы.

Военно-технические науки (В.-т. н.) - отрасли технических наук, исследующие проблемы создания и применения техники в военных целях. Оформление военно-технических наук в отрасли научных знаний началось со 2-й половины 20 века. При классификации военно-технических наук по функционально-целевым признакам их подразделяют на следующие группы: о средствах огневого воздействия, о ракетной технике, об артиллерийских и стрелковых вооружениях (включая авиационные, морские, бронетанковые), об авиационной и космической технике, о технике ВМФ, сухопутных войск и т. д. При классификации военно-технических наук по функциональным признакам выделяют группы: военной радиоэлектроники, военно-химической, военно-инженерной наук и другой военной науки, и военные разделы (военная проблематика) других наук могут в совокупности рассматриваться как взаимосвязанная система знаний. Эта система военно-научных знаний находится в постоянном развитии.

Лит.: Баиов А. К. История военного искусства, как наука. СПб., 1912; Свечин А. А. Эволюция военного искусства: В 2 т. М., 1927-1928; Жомини А. Очерки военного искусства. М., 1939. Т. 1-2; Макиавелли Н. О военном искусстве. М., 1939; Клаузевиц К. О войне. 5-е изд. М., 1941. Т. 1-2. М.; СПб., 2002; Большая стратегия. М., 1958-1980. Т. 1-6; Тухачевский М. Н. Избр. произведения. М., 1964. Т. 1-2; Фрунзе М. В. Избр. произведения. М., 1965; Вопросы стратегии и оперативного искусства в советских военных трудах (1917-1940). М., 1965; История второй мировой войны. 1939-1945. М., 1973-1982. Т. 1-12; Русская военная мысль. Кон. XIX - начало XX в.М., 1982; Военная история. М., 1984; Мальков Б. Н. Система военно-технических знаний. М., 1984; Гареев М. А. М. В. Фрунзе - военный теоретик. М., 1985; Военная педагогика и психология / Под редакцией А. В. Барабанщикова. М., 1986; Суворов А. В. Походы и сражения в письмах и записках. М., 1990; он же. Наука побеждать // Стратегия духа. М., 2000; Военная наука. М., 1992; Ведерников В. Н. Военная социология. М., 1994; Проблемы военного искусства во второй мировой войне и в послевоенный период. М., 1995; Методологические проблемы военной науки на современном этапе. М., 1995; Вооруженные силы и военное искусство России в войнах XVIII - начала XX в. М., 1998; Международная безопасность и обороноспособность государств. М., 1998; Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. 13-е изд. М., 2002. Т. 1-2; Лисовой В. М. Теоретические основы развития военной деятельности. 2-е изд. М., 2003; Военная доктрина Российской Федерации. М., 2004; Требин М. П. Войны XXI в. М., 2005.

А. Я. Черныш, А. И. Суровцев.

СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКИЙ ФРОНТ 1941–45 , обобщающее название военного противоборства Советского Союза и фашистской Германии и её союзников в период Второй мировой войны.

В более узком, военно-стратегическом понимании представляет линию боевого противоборства Красной армии и вермахта , образовавшуюся в связи с вторжением немецкой армии на территорию СССР и началом Великой Отечественной войны, которая стала составной частью Второй мировой войны. По существу являлась совокупностью фронтов Красной армии против немецких захватчиков (Северный, Западный, Юго-Западный, Южный и др.; 38 фронтов за время войны). Его максимальная протяжённость 6,2 тыс. км (нояб. 1943).

В ходе войны на советско-германском фронте действовало с обеих сторон до 12 млн солдат и офицеров, 160 тыс. ор. и миномётов, 16 тыс. танков, САУ и штурм. ор., до 17 тыс. боевых с-тов. Здесь были сосредоточены основные силы Кр. армии и вермахта (до 75% сил и средств Германии).

Боевые действия на советско-германском фронте характеризовались большой ожесточённостью и высокой активностью. До высадки войск англо-амер. союзников СССР на Сицилии и в Юж. Италии весной 1943 советско-германский фронт являлся единственным действующим против Германии фронтом в Европе.

После открытия англо-амер. войсками второго фронта в Европе (июнь 1944) советско-германский фронт по-прежнему продолжал оставаться основным фронтом борьбы с фашизмом, на котором были достигнуты важнейшие полит. и военно-стратег. результаты. Своей героической борьбой Кр. армия развеяла миф о непобедимости герм. вермахта, очень быстро завоевавшего всю Зап. Европу, сорвала планы «молниеносной войны» против Сов. Союза и достижения Германией мирового господства.

На советско-германском фронте произошёл коренной перелом в ходе Второй мировой войны, когда Германия под ударами Кр. армии была вынуждена перейти к стратег. обороне. Сов. войска разрушили и оборонительные планы германского правительства, вынудив выйти из войны союзников Германии – Румынию, Болгарию, Финляндию и Венгрию, освободили от герм. оккупантов европейские государства – Польшу, Чехословакию, часть Югославии и Норвегии, заняли значительные территории Германии и Австрии с их столицами.

В более широком, военно-политическом значении под советско-германским фронтом понимаются все действия сов. народа и правительства, направленные на отпор агрессии нацистской Германии и её последующий разгром. Составляющими этого понятия являются, например, общая мобилизация военнообязанных граждан и организация народного ополчения, выдвижение их к фронту из глубины страны, подъём всего народа на сопротивление врагу под девизом «Всё для фронта, всё для победы!», развёртывание партизанского движения для борьбы с частями врага в его тылу, создание сов. подпольных и диверсионных групп для ведения разведки и дезорганизации противника на оккупированных территориях, перевод экономики на военные рельсы для максимального выпуска военной продукции, перестройка в соответствии с требованиями войны партийного и гос. аппаратов, дипломатическая работа с целью создания благоприятных внешнеполитических условий успешного ведения и окончания войны, а также многое другое. Создание сов. народом единого фронта против нем.-фаш. захватчиков позволило в конечном итоге победить