Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Н. Г. Фрадкин. П. П. Семенов-Тян-Шанский и его путешествие 1856–1857 гг. Вступительная статья

П редлагаемое читателю издание полного описания путешествия на Тянь-Шань знаменитого русского географа Петра Петровича Семенова, получившего впоследствии добавление к своей фамилии Тян-Шанский, позволит прочитать одну из замечательных страниц в развитии русской науки.

П. П. Семенов проник в глубь загадочной для его современников горной страны Тянь-Шань. Он начертил схему хребтов Тянь-Шаня, исследовал озеро Иссык-Куль, открыл верховья Сырдарьи, увидел горную группу Тенгри-Таг и величественную пирамиду Хан-Тенгри, достиг ледников, берущих начало в группе Тенгри-Таг. Исследователь установил отсутствие на Тянь-Шане современного вулканизма, который предполагался Гумбольдтом, доказал, что вечные снега лежат на Тянь-Шане на очень большой высоте, установил вертикальные природные пояса Тянь-Шаня, открыл десятки новых, неизвестных науке видов растений.

Но не только открытия ставят Петра Петровича Семенова-Тян-Шанского в первый ряд мировых ученых. Выдающейся была самая методика его географических исследований.

Дальше мы подробнее остановимся на ней, здесь же скажем, что эта методика явилась тем фундаментом, на который опирались другие прославившие русскую науку исследования, выдвинувшие ее вперед в мировой географии, – Пржевальского, Роборовского, Козлова, Потанина, Певцова и других.

Обстоятельства жизни Петра Петровича сложились так, что путешествие в Тянь-Шань в 1856–1857 гг. осталось единственным его крупным полевым исследованием. Экспедицию 1860–1861 гг. не удалось ему осуществить. Но, будучи с 1873 по 1914 год председателем Русского Географического общества и находясь большей частью в Петербурге, Петр Петрович вкладывал свои мысли, свои мечты, свои стремления в десятки далеких экспедиций, он передал свои идеи Пржевальскому, Потанину, Мушкетову, Краснову, Бергу и многим другим исследователям Центральной и Средней Азии, и в их работах в какой-то степени воплощены широкие географические идеи Петра Петровича, его организаторский талант, его смелость, неукротимая сила научных обобщений.

П. П. Семенов-Тян-Шанский, без сомнения, является классиком русской географии, и по его работам можно учиться комплексности географического исследования, целеустремленности научной работы, простоте и образности географической характеристики, широте и смелости обобщений, опирающихся на собранный фактический материал.

Еще до путешествия на Тянь-Шань, в 1856 г., Петр Петрович написал в предисловии к первому тому «Землеведения Азии» Карла Риттера: «До тех пор, пока отечественные ученые не будут облекать содержание науки в формы родного языка, они останутся чуждою отечественному развитию кастою египетских жрецов, может быть, с познаниями и стремлениями к высокому, но без благотворного влияния на своих соотечественников»1
П. П. Семенов. Предисловие переводчика. Землеведение Азии К. Риттера, т. I, СПб., 1856, стр. 3.

. «Стремлением каждого ученого, если он не желает остаться холодным космополитом, а хочет жить одной жизнью со своими соотечественниками, должно быть, кроме старания подвинуть абсолютно вперед человеческое знание, еще и желание ввести его сокровища в жизнь народную»2
П. П. Семенов. Предисловие переводчика. Землеведение Азии К. Риттера, т. I, СПб., 1856, стр. 4.

. «Путешествие в Тянь-Шань» именно так и написано – прекрасным русским языком, красочно, сильно и просто, с мыслями ясными и глубокими. Именно поэтому путешествие в Тянь-Шань интересно не только для географов.

«Путешествие в Тянь-Шань» написано Петром Петровичем Семеновым-Тян-Шанским уже в преклонном возрасте – на 81-м году жизни по дневникам 1856–1857 гг. За день работы он обрабатывал день из дневников своих путешествий. По точности и свежести записей «Путешествие в Тянь-Шань» является ценным историческим документом, отражающим жизнь России того времени.

* * *

Петр Петрович родился в 1827 г. в Рязанской губернии в семье помещика Семенова. Можно предположить, как, например, это делает Л. С. Берг, что страсть к путешествиям и любовь к географии зародились у Семенова еще в раннем детстве. Этот вывод подсказывается мемуарами самого Семенова, в которых он на склоне своей жизни с глубоким чувством вспоминает детские впечатления об окружавшей его природе, первую свою съемку для разбивки сада, проделанную в 10-летнем возрасте, и первые детские экскурсии.

С 15 до 18 лет Семенов учился в военной школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, в которой, так же как и в детстве, особенно увлекался естественными науками. Окончив эту школу, он отказался от военной карьеры и поступил вольнослушателем в университет. В 1851 г. Семенов защитил магистерскую диссертацию по ботанике, материал для которой был им собран в 1849 г. во время ботанических исследований в черноземных губерниях.

Юношеские годы Семенова совпали со знаменательным событием в истории русской географической науки. В 1845 г. было основано Русское Географическое общество. К числу основателей общества принадлежали такие крупные географы, как К. И. Арсеньев, Ф. П. Литке, И. Ф. Крузенштерн, К. М. Бэр, А. И. Левшин и другие. Уже к концу первого года деятельности Общества в составе его числились 144 члена. В 1849 г. в члены Общества был избран молодой Семенов.

Несомненно, что работа в Географическом обществе имела решающее значение для быстрого формирования П. П. Семенова как географа. Сам он впоследствии блестяще охарактеризовал значение подобной деятельности в воспоминаниях об одном из членов Географического общества – Н. А. Милютине, кипучая деятельность которого, по словам Семенова: «…была для него, можно сказать, эквивалентом высшего академического образования. Целый ряд слышанных им в Обществе научных бесед и сообщений, личные сношения с первоклассными русскими учеными и пользование обширной библиотекой вполне заменили ему чтение профессорских лекций, а предпринятые им собственные научные работы помогли ему усвоить строгие научные методы исследований»3
П. П. Семенов-Тян-Шанский. Мемуары, т. III, 1915, стр. 14.

Эти слова с известным правом можно было бы применить к самому Семенову с той разницей, что его первоначальную деятельность в Географическом обществе пришлось бы назвать не эквивалентом (заменой) академического высшего образования, а вторым специальным образованием после Петербургского университета.

Уже в первые годы пребывания П. П. Семенова в Географическом обществе проявилась отличительная черта всей его дальнейшей научной деятельности – замечательная многосторонность научных интересов. Первые самостоятельные работы Семенова относились к различным отраслям естественных наук. В своей геологической работе, относящейся к Европейской России, П. П. Семенов, по мнению В. А. Обручева, «впервые констатировал распространение центральной русской девонской полосы за реками Дон и Воронеж»4
В. А. Обручев. Д. А. Клеменц, П. П. Семенов-Тян-Шанский и Ф. Н. Чернышев как исследователи Азии. Записки Геол. отд. ОЛЕАЭ, III, М., 1915, стр. 1.

В «Придонской флоре» Семенов обобщил результаты своих ботанических исследований, охвативших бассейн Дона. В работе о Новой Калифорнии он дал географическое описание обширной территории, основанное на изучении литературных источников. Выступления Семенова в Русском Географическом обществе, его записки и рецензии относились к самым разнообразным вопросам – от космогонии до зоологической географии.

Наиболее значительную из ранних работ Семенова, выполненных до путешествия 1856–1857 гг., представляет перевод первого тома «Землеведения Азии» Риттера и создание «Дополнений» к нему. В 1850 г. Совет Географического общества вынес решение о переводе отдельных частей риттеровского «Землеведения Азии», относящихся к Азиатской России и странам, с ней сопредельным. К этому переводу должны были быть составлены дополнения по новым источникам, накопившимся после выхода «Землеведения Азии». Перевод и дополнение частей, относящихся к Южной Сибири и всей внутренней Китайской Азии, взял на себя Семенов. Значительная часть работы по переводу была проделана им еще в 1851–1852 гг. В дальнейшем работа продолжалась уже за границей.

Семенов находился за границей с 1853 по 1855 г. В Берлинском университете он слушал лекции Риттера и Дове, много работал по геологии как слушатель Бейриха и Розе и как помощник Бейриха в его летних работах по геологическим съемкам.

В эти же годы он совершал многочисленные экскурсии, имевшие особое значение в подготовке его как путешественника-исследователя горных стран. «…Притягивали меня к себе горы, которых я, изучивши вполне географию в теории, не видал в свой жизни»5
П. П. Семенов-Тян-Шанский. Мемуары, т. I, 1917, стр. 241.

Вспоминает он в своих мемуарах. Семенов побывал на Гарце, Семигорье, в Вогезах.

Осенью 1853 г. «много путешествовал пешком по Швейцарии, в особенности в Бернских Альпах и на озерах Тунском, Бриенцком и Фирвальдштедтском»6
Там же, стр. 260.

Вторично Семенов был в Швейцарии весной 1854 г. На этот раз он посетил «Фирвальдштедтское озеро и горные проходы, ведущие в Италию и Валлис: Сен-Готард, Сен-Бернар, Гримзель, Фурку и другие, совершая все свои пути пешком, без проводника, с компасом и Бедекером»7
Там же, стр. 263–264.

И нередко проделывая до 50 верст в один день. В 1854 г. Семенов наблюдал извержение Везувия, на который прежде совершил 17 восхождений.

Во время своего пребывания за границей Семенов продолжал работу над «Дополнениями» к «Землеведению Азии». Карл Риттер, «познакомившись со мной, чрезвычайно полюбил меня, как своего переводчика и комментатора, и отсылал ко мне всех интересовавшихся географией за стеной Китайской империи и вообще Центральной Азии, говоря им, что с настоящим положением географических сведений об этих частях Азии я знаком ближе, чем он сам»8
Там же, стр. 253.

, – так вспоминал потом эти годы Семенов.

Весной 1855 г. Семенов вернулся в Россию. В Петербурге он завершил свою работу над «Дополнениями» и опубликовал несколько статей на различные темы. Вышедшее в 1856 г. издание первого тома «Землеведения Азии» с написанными им дополнениями Семенов снабдил обширным «Предисловием переводчика», замечательным, в частности, тем, что в нем были изложены взгляды Семенова на географию и дано определение географии как особой науки.

Такова в самых общих чертах та биографическая канва, которую необходимо иметь в виду, говоря о формировании Семенова как географа в первые годы его научной деятельности, предшествовавшие путешествию в Тянь-Шань.

* * *

1856–1857 гг. занимают совершенно особое место в географической деятельности Семенова. Это годы его знаменитого путешествия, положившего начало последующим экспедициям в Среднюю и Центральную Азию русских путешественников-географов второй половины XIX в.

Сведения о Тянь-Шане, которыми располагала европейская географическая наука к середине XIX в., хорошо охарактеризованы в немногих словах Г. Е. Грумм-Гржимайло: «К пятидесятым годам прошлого столетия всю сумму европейских сведений о Небесном хребте китайцев давала риттерова Азия, а наглядно – карты д’Анвилля в позднейшей переработке Клапрота. Эти знания если не равнялись нулю, то были ничтожны…»9
Г. Е. Грумм-Гржимайло. П. П. Семенов-Тян-Шанский как географ. Сб. «П. П. Семенов-Тян-Шанский, его жизнь и деятельность», под ред. А. А. Достоевского, Л., 1928, стр. 11–12.

Из китайских источников наибольший интерес представляли свидетельства путешественника VII в. Сюань-Цзана, который пересек восточный Тянь-Шань с юга на север через Мусарт, долину озера Иссык-Куль и вышел в долину реки Чу.

Сюань-Цзан дал краткое, но для своего времени очень содержательное и правдивое описание природы Тянь-Шаня.

Об озере Иссык-Куль, например, Сюань-Цзан писал: «С востока к западу оно очень длинно, с юга на север коротко. С четырех сторон оно окружено горами, и множество потоков собирается в нем.

Воды его имеют зеленовато-черный цвет, и вкус ее в одно время и соленый и горький. То оно бывает спокойно, то на нем бушуют волны. Драконы и рыбы обитают в нем вместе»10
Цит. по Л. С. Бергу. Озеро Иссык-Куль, «Землеведение», I–II. М., 1904, стр. 2.

Описания Сюань-Цзана на протяжении веков оставались основным источником, заслуживающим доверия и характеризующим природу страны. По сравнению с ним другие оригинальные источники отличались скудостью и зачастую недостоверностью фактического материала.

«Загадочный Тянь-Шань» – это выражение было так же распространено по отношению к Тянь-Шаню, как выражение «terra incognita» по отношению к Центральной Азии. Гумбольдт развивал теорию вулканизма Тянь-Шаня. Тянь-Шань, по Гумбольдту, должен был представлять высокий снеговой хребет с альпийскими ледниками на своих вершинах и огнедышащими вулканами, расположенными вдоль всего хребта, от Туркестана до Монголии.

Мысль о тянь-шаньской экспедиции зародилась у Семенова еще накануне поездки в Европу. Сам он так пишет об этом в первом томе своих мемуаров: «Работы мои по азиатской географии привели меня… к обстоятельному знакомству со всем тем, что было известно о внутренней Азии. Манил меня в особенности к себе самый центральный из азиатских горных хребтов – Тянь-Шань, на который еще не ступала нога европейского путешественника и который был известен только по скудным китайским источникам…

Проникнуть в глубь Азии на снежные вершины этого недостигаемого хребта, который великий Гумболдьт на основании тех же скудных китайских сведений считал вулканическим, и привезти ему несколько образцов из обломков скал этого хребта, а домой – богатый сбор флоры и фауны новооткрытой для науки страны – вот что казалось самым заманчивым для меня подвигом»11
П. П. Семенов-Тян-Шанский. Мемуары, т. I, стр. 239.

Свои последующие занятия по географии и геологии, экскурсии в ледниковых областях Швейцарии и изучение итальянских вулканов Семенов рассматривал прежде всего как подготовку к будущему путешествию. «П. П. Семенов, готовясь к задуманному путешествию, обратил особенное внимание на изучение древнейших (палеозойских) формаций, распространения которых ожидал в Центральной Азии, а также на петрографическое изучение пород кристаллических, но, имея в виду предположения Гумбольдта о распространении вулканических пород и явлений в Тянь-Шане, счел необходимым еще направиться осенью 1854 года в Италию и оставался там несколько месяцев для изучения вулканических пород и явлений в окрестностях Неаполя, где в то время происходило извержение Везувия»12
П. П. Семенов. История полувековой деятельности Русского Географического общества, ч. I, СПб., 1896, стр. 93.

, – так описывается подготовка Семенова к его путешествию в «Истории полувековой деятельности Русского Географического общества».

О задуманном путешествии на Тянь-Шань Семенов сообщил во время своего пребывания в Берлине Гумбольдту и Риттеру. Оба они, как вспоминает Семенов, сочувственно относясь к его замыслу, «не скрывали своих сомнений относительно возможностей проникнуть так далеко в сердце азиатского материка»13
Землеведение Азии К. Риттера, ч. II. Перевел и дополнил П. П. Семенов, СПб., 1860, стр. 16.

Однако Семенов твердо решил добиться намеченной цели. Возвратившись в Россию, он закончил издание первого тома «Землеведения Азии» и получил согласие Совета Географического общества о снаряжении его в экспедицию «для собрания сведений о тех странах, к которым относятся два следующих, уже переведенных им тома риттеровой Азии, а именно томы, относящиеся до Алтая и Тянь-Шаня»14
П. П. Семенов. История полувековой деятельности Русского Географического общества, ч. I, стр. 93.

Не сообщая никому прямо о своем намерении проникнуть на Тянь-Шань, Семенов указывал, что для дополнений к «Землеведению Азии» ему необходимо лично посетить некоторые из местностей, которые описаны в переведенных им томах.

В начале мая 1856 г. Семенов выехал в экспедицию. В июне он был уже в Барнауле. Детальное описание экспедиции читатель увидит, прочтя эту книгу. Однако для характеристики соответствующих географических обобщений Семенова необходимо остановиться вкратце на отдельных этапах его путешествия.

Первоначально Семенов рассчитывал в течение лета 1856 г. производить исследования на Алтае и лишь затем направиться к Иссык-Кулю. Однако трехнедельная болезнь в Змеиногорске заставила его ограничиться в своем путешествии по Алтаю обзором его западной окраины с тем, чтобы иметь возможность в течение осени проникнуть на Иссык-Куль. Он посетил Ульбинскую и Убинскую долины, важнейшие рудники и, совершив восхождение на один из высших белков близ Риддерска – Ивановский, направился через Семипалатинск в укрепление Верное, построенное незадолго до его путешествия (ныне Алма-Ата).

«Я проехал медленно всю обширную и интересную страну от Семипалатинска до Копальского укрепления, останавливаясь везде, где только того требовали интересы науки землеведения. В двух местах мне удалось восходить на вершины высоких гор, близкие пределам вечного снега и покрытые вечно-снежными пятнами, а именно в цепи Каратау близ самого Копала и в цепи Аламак, далеко за Копалом близ реки Коксу…»15
Вестник РГО, ч. 18, СПб., 1856, стр. 23.

, – писал Семенов в первом своем письме, посланном в Русское Географическое общество.

Из Верного Семенов совершил две поездки на Иссык-Куль. В первую свою поездку, пройдя через горные проходы Заилийского Алатау, он достиг восточной оконечности Иссык-Куля. Маршрут второй его поездки на западную оконечность озера проходил через Кастекский перевал и Боамское ущелье. В своем втором письме, посланном в Русское Географическое общество после окончания этого маршрута, Семенов писал: «Вторая моя большая поездка на реку Чу успехом своим превзошла мои ожидания: мне не только удалось перейти Чу, но даже и достигнуть этим путем до Иссык-Куля, т. е. западной его оконечности, на которую еще не ступала нога европейца и до которой не коснулись никакие научные исследования»16
Там же, стр. 27.

До наступления зимы Семенов успел еще побывать в Кульдже и затем снова, проехав через Семипалатинск, он вернулся в Барнаул в ноябре 1856 г.

Весной 1857 г. Семенов вновь прибыл в Верное вместе с художником Кошаровым (учителем рисования Томской гимназии), которого он пригласил для участия в экспедиции. На этот раз целью экспедиции было осуществление заветного желания Семенова – проникнуть в глубь горной системы Тянь-Шаня. Выехав из Верного, Семенов достиг плоскогорья Санташ, откуда экспедиция двинулась к южному берегу Иссык-Куля. Достигнув Заукинской долины, Семенов пересек Терскей-Алатау и через перевал Зауку (Джука) проник вплоть до истоков Нарына.

«Перед путешественниками расстилалось обширное плоскогорье – сырт, по которому разбросаны были небольшие полузамерзшие озера, расположенные между относительно уже невысокими горами, однакоже, покрытыми на вершинах вечным снегом, а на скатах – роскошной зеленью альпийских лугов. С вершины одной из таких гор путешественники видели очень отчетливо текущие из расстилавшихся у их ног сыртовых озер верховья притоков Нарына, главный исток которого находился к В. Ю. В. отсюда. Таким образом, впервые были достигнуты европейским путешественником истоки обширной речной системы Яксарта», – писал П. П. Семенов в «Истории полувековой деятельности Русского Географического общества»17
П. П. Семенов. История полувековой деятельности Русского Географического Общества, ч. I стр. 267.

Отсюда экспедиция двинулась в обратный путь. Вскоре Семеновым было совершено второе, еще более удачное, восхождение на Тянь-Шань. Маршрут экспедиции на этот раз проходил в более восточном направлении. «Поднявшись по реке Каркаре, значительному притоку реки Или, и затем по Кокджару, одной из верховых рек Каркары, путешественник взобрался на перевал около 3650 метров, разделяющий Кокджар от Сарыджаса…»18
Там же, стр. 268.

Этот трудный путь, не изведанный еще никем из европейских исследователей Азии, вывел Семенова в сердце Тянь-Шаня – к горной группе Хан-Тенгри.

Посетив истоки Сарыджаса, Семенов открыл обширные ледники северного склона Хан-Тенгри, из которых берет свое начало Сарыджас. Один из этих ледников впоследствии был назван именем Семенова. Обратный путь к подножью Тянь-Шаня Семенов прошел другой дорогой, следуя по долине реки Текеса. Этим же летом он исследовал Заилийский Алатау, посетил местность Кату в Илийской равнине, Джунгарский Алатау и озеро Алаколь (у Семенова Ала-Куль). Завершением экспедиций 1856–1857 гг. было посещение Семеновым двух горных перевалов Тарбагатая.

* * *

Общеизвестно, какое первостепенное значение для научной ценности географических экспедиций в неисследованных странах имеет правильный выбор маршрута. Исследования Семенова в Тянь-Шане показывают замечательное умение его выбирать маршруты, наиболее ценные в географическом отношении. Самой существенной чертой этих маршрутов является то, что почти все они проходили преимущественно поперек направления гор, а не по относительно более удобным для путешественника продольным долинам. Один из исследователей Тянь-Шаня конца XIX в. М. Фридрихсен19
FriederichsenM. Morphologie des Tienschan, Berlin, 1899.

Справедливо отмечает, что экспедиции Семенова (а также впоследствии Северцова) дали, благодаря такому выбору маршрута, главным образом поперек горных цепей, чрезвычайно ценные сведения о конфигурации гор.

В «Истории полувековой деятельности Русского Географического общества» Семенов оценивает проделанные им путешествия как «обширную научную рекогносцировку северо-западной окраины Центральной нагорной Азии. На рекогносцировочный характер своих исследований он указывал еще в 1856 г., описывая свое посещение западной оконечности Иссык-Куля. «Конечно, поездка эта, совершенная с быстротой, вынужденной окружающими меня опасностями и лишениями, может иметь только характер научной рекогносцировки, а не ученого исследования; но и в таком виде она не останется без результатов для землеведения Азии»20
Письмо действ., чл. Общ. П. П. Семенова, Вестник РГО ч. 18, СПб., 1856.

Вполне понятно, что условия, в которых происходили эти кратковременные поездки с казачьим отрядом по совершенно неисследованным областям, не давали возможности производить всесторонние длительные наблюдения. Однако и те результаты, которые были достигнуты Семеновым в его экспедициях, явились величайшим вкладом в мировую науку.

После возвращения из экспедиции Семенов хотел приступить к научной обработке материалов своего путешествия, предполагая издать полный отчет о нем в двух томах с рисунками и картами. Кроме того, он предложил Географическому обществу план нового путешествия на Тянь-Шань в 1860 или 1861 гг. Результаты этой экспедиции, включавшей в свой маршрут (в главном варианте его) два пересечения наименее доступных хребтов Тянь-Шаня, должны были превзойти по своему научному значению результаты экспедиции 1856–1857 гг. Сам Семенов справедливо указывал в своих воспоминаниях: «Проект экспедиции был поставлен мной столь же широко, как впоследствии проекты смелых экспедиций Н. М. Пржевальского»21
П. П. Семенов-Тян-Шанский. Мемуары, т. III, стр. 27; стр. 128.

Петр Петрович Семенов — русский географ, ботаник, статистик. В 1849 году он окончил Петербургский университет и вступил в члены Русского Географического общества. В 1853 году Семенов отправился за границу и три года слушал лекции в Берлинском университете. Мысль о тяньшанской экспедиции зародилась у него еще накануне поездки в Европу. Сам Семенов так писал об этом в своих мемуарах: «Работы мои по азиатской географии привели меня… к обстоятельному знакомству со всем тем, что было известно о внутренней Азии. Манил меня в особенности к себе самый центральный из азиатских горных хребтов — Тянь-Шань, на который еще не ступала нога европейского путешественника и который был известен только по скудным китайским источникам… Проникнуть в глубь Азии на снежные вершины этого недостигаемого хребта, который великий Гумбольдт, на основании тех же скудных китайских сведений, считал вулканическим, и привезти ему несколько образцов из обломков скал этого хребта, а домой — богатый сбор флоры и фауны новооткрытой для науки страны — вот что казалось самым заманчивым для меня подвигом».

Петр Семенов начал тщательно и всесторонне готовиться к путешествию в Тянь-Шань. В 1853 и 1854 годах он посетил Альпы и совершал там в горах многочисленные экскурсии пешком, без проводника, с компасом, занимаясь геологическими и ботаническими исследованиями. Побывал он и на Везувии, совершив на него около двух десятков восхождений. Возвратившись в Россию в 1856 году, Семенов получил согласие Совета Географического общества о снаряжении его в экспедицию. В то время когда Семенов уже проводил подготовку к далекому путешествию, у подножья Заилийского Алатау — одного из северных хребтов Тянь-Шаня, — русскими было заложено укрепление Верное (ныне город Алматы).

В начале мая 1856 года Петр Семенов отправился в путь. «…Доехал по железной дороге до Москвы и далее до Нижнего по шоссе, купил там тарантас казанской работы и поехал на почтовых по большому сибирскому тракту…» — рассказывал он о начале путешествия в своих воспоминаниях. Маршрут пролегал через Барнаул, Семипалатинск, Копал в укрепление Верное — к подножью Заилийского Алатау.

2 Озеро Иссык-Куль

Исследование Тянь-Шаня началось с посещения Иссык-Куля. С большими трудностями достиг путешественник пустынных тогда берегов этого горного озера, покрытых лишь рощами небольших деревьев и высоких кустарников. «Только изредка, — писал он, — из таких рощиц белеются войлочные юрты киргизских пастухов и выставляется длинная шея двугорбого верблюда, а еще реже из окаймляющего рощицу обширного леса густых камышей выскакивает многочисленное стадо диких кабанов или грозный властелин этих камышевых чащ — кровожадный тигр».

Иссык-Куль — громадное озеро, одно из самых глубоких в Европе и Азии. В Иссык-Куль впадает около 80 горных речек, берущих начало в горах Тянь-Шаня, но ни одна река из него не вытекает. Во времена путешествия Семенова сведения об Иссык-Куле были ничтожны. Географы считали, например, что именно из этого озера начинается одна из больших среднеазиатских рек — река Чу. Две поездки Семенова на Иссык-Куль, в особенности вторая, когда он посетил его западную оконечность, ознаменовались большими научными результатами. Пройдя через узкое Боомское ущелье, по которому с шумом несет свои воды Чу, Семенов достиг иссык-кульского побережья. Здесь он провел ряд геологических и географических наблюдений и впервые установил, что Чу начинается не из озера, а в одной из горных долин Тянь-Шаня. В своем письме, посланном в Русское Географическое общество, Семенов писал: «Вторая моя большая поездка на реку Чу успехом своим превзошла мои ожидания: мне не только удалось перейти Чу, но даже и достигнуть этим путем Иссык-куля, т. е. западной его оконечности, на которую еще не ступала нога европейца и до которой не коснулись никакие научные исследования».

Наблюдениями Семенова было установлено, что Чу, не доходя до Иссык-куля, круто поворачивает в противоположную от озера сторону, врезываясь в поднимающиеся на западной стороне Иссык-куля горы и, наконец, врывается в Боомское ущелье.

3 Первое восхождение на Тянь-Шань

В следующем 1857 году Семенов отправился в горы. Его спутником был художник Кошаров — учитель рисования Томской гимназии. Выехав из Верного, путешественники добрались до южного берега Иссык-куля, а оттуда, через знаменитый в древности Заукинский перевал, проникли к не достигнутым еще никем до них верховьям Сырдарьи.

Пройдя через лесную зону Тянь-Шаня, Семенов оставил у последних елей сопровождавший его отряд с вьюками и верблюдами и продолжал восхождение в сопровождении Кошарова и нескольких спутников. «Наконец мы добрались до вершины перевала, который представил мне неожиданное зрелище; горных исполинов передо мной уже не было, а впереди меня расстилалась волнистая равнина, с которой поднимались относительно невысокими холмами покрытые снегом вершины. Между ними виднелись зеленые озера, только отчасти покрытые льдом, а там, где его не было, по ним плавали стаи красивых турпанов. Гипсометрическое измерение дало мне для абсолютной высоты Заукинского перевала 3 380 метров. Я почувствовал шум в ушах, и мне казалось, что из них немедленно пойдет кровь».

Путешественники продолжили путь к югу по холмистому нагорью. Перед ними расстилалось обширное плоскогорье-сырт, по которому разбросаны были небольшие полузамерзшие озера, расположенные между относительно невысокими горами, однако же покрытыми на вершинах снегом, а на скатах роскошной зеленью альпийских лугов. Роскошные луга с крупными яркими цветами синих и желтых генциан, бледнолиловых купальниц, белых и желтых лютиков покрывали все склоны холмов. Но всего красивее были обширные поля, заросшие сплошь золотистыми головками особого, еще прежде никем не описанного вида лука, получившего впоследствии у ботаников название лука Семенова.

С вершины одной из гор путешественники увидели текущие из сыртовых озер верховья притоков Нарына. Таким образом, впервые были достигнуты европейским путешественником истоки обширной речной системы Яксарта. Отсюда экспедиция двинулась обратно.

4 Второе восхождение на Тянь-Шань

Вскоре Семеновым было совершено второе, еще более удачное восхождение на Тянь-Шань. Маршрут экспедиции на этот раз проходил в более восточном направлении. Поднявшись по реке Каркаре, значительному притоку реки Или, затем по Кок-Джару, одной из верховых рек Каркары, путешественник взобрался на перевал около 3 400 метров, разделяющий Кок-Джар от Сары-Джаса.

«Когда мы добрались… к вершине горного прохода, — писал Семенов, — то мы были ослеплены неожиданным зрелищем. Прямо на юг от нас возвышался самый величественный из когда-либо виденных мною горных хребтов. Он весь, сверху донизу, состоял из снежных исполинов, которых я направо и налево от себя смог насчитать не менее тридцати. Весь этот хребет, вместе со всеми промежутками между горными вершинами, был покрыт нигде не прерывающейся пеленой вечного снега. Как раз посредине этих исполинов возвышалась одна, резко между ними отделяющаяся по своей колоссальной высоте, белоснежная, остроконечная пирамида, которая казалась с высоты перевала превосходящей высоту остальных вершин вдвое».

Так была открыта вершина Хан-Тенгри, считавшаяся до недавнего времени высочайшей в Тянь-Шане. Посетив истоки Сары-Джаса, Семнов открыл обширные ледники северного склона Хан-Тенгри, из которых берет свое начало Сары-Джас. Один из этих ледников впоследствии был назван именем Семенова.

В районе верховьев Сары-Джаз Семенов сделал еще одно интересное открытие. Он оказался первым исследователем, увидевшим собственными глазами громадного горного барана Тянь-Шаня — кочкара — животное, которое зоологи считали полностью вымершим.

Обратный путь к подножью Тянь-шаня Семенов прошел другой дорогой, следуя по долине реки Текеса. Этим же летом он исследовал Заилийский Алатау, посетил местность Кату в Илийской равнине, Джунгарский Алатау и озеро Ала-Куль. Завершением экспедиций 1856 — 1857 гг. было посещение Семеновым двух горных перевалов Тарбагатая.

Императорским указом 23 ноября 1906 года за заслуги в первом исследовании Тянь-Шаня к его фамилии «с нисходящим потомством» была присоединена приставка — Тян-Шанский.

Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский - выдающийся русский географ, ученый и общественный деятель, первым из европейцев исследовавший горы Тянь-Шаня. C его помощью были организованы экспедиции Пржевальского, Потанина, Козлова, Миклухо-Маклая, Обручева. Петр Петрович внес существенный вклад в развитие российской ботаники, экономики и статистики. Тян-Шанский не только собрал вторую по полноте в Европе коллекцию картин фламандских и голландских художников XVI и XVII веков, но и безвозмездно передал ее в Эрмитаж, а его крупнейшая в мире коллекция насекомых хранится в Зоологическом музее РАН. Кроме того, Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский принимал участие в разработке реформы по отмене крепостного права 1861 года и выступил инициатором первой российской переписи населения 1897 года.

ТЯНЬ-ШАНЬ

Петр Петрович Семенов стал первым европейцем, добравшимся до Тянь-Шаня, крупнейшей горной системы в Центральной Азии, за что и получил впоследствии право именоваться Тян-Шанским. Исследователь отправился в экспедицию в мае 1856 года из Санкт-Петербурга. Маршрут путешествия пролегал через Барнаул, Семипалатинск, укрепление Верное (современная Алмата-Ата) и Зайлийское Алатау. Достигнуть Тянь-Шаня удалось на следующий, 1857 год. В начале XIX столетия этот регион носил прозвище «неведомая земля», и российская и европейская географические исследования об этом регионе строились «на догадках». Так, например, немецкий географ Гумбольдт предполагал, что Тянь-Шань имеет вулканическое происхождение. Именно экспедиция Семенова опровергла эту теорию, нигде не найдя доказательств вулканической активности. Помимо этого Семенов Тян-Шанский открыл вершину Хан-Тенгри высотой 6 995 м, до недавнего времени считавшуюся высочайшей точкой Тянь-Шаня, истоки рек Чу, Сырдарьи и Сары-Джаз. Семенов смог установить расположение хребтов Тянь-Шаня, высоту снежной линии в этом районе и высотные природные пояса, а также исследовал тянь-шанские ледники. Кроме того, «объединяя в своем лице геолога, ботаника и зоолога», Семенов Тян-Шанский оставил научные исследования о геологическом строении, растительности и животном мире Тянь-Шанского региона.

ИССЫК-КУЛЬ

Во времена Семенова сведения об Иссык-куле, второго по величине озера в мире после озера Титикака в Южной Америке, были незначительны. Существовали лишь ошибочные предположения географов, строящиеся на догадках. Например, предполагалось, что Иссык-Куль дает начало одной из крупнейших среднеазиатских рек - реке Чу. Два похода Семенова на Иссык-куль, исследовавшие западную часть озера, опровергли эти предположения. Семенов прошел по Боомскому ущелью, по которому протекает Чу, достигнув иссык-кульского побережья. Здесь он провел ряд геологических и географических наблюдений и впервые установил, что Чу начинается не из озера, а в одной из горных долин Тянь-Шаня. Кроме того, Семенов первым составил физико-географическое описание Иссык-Кульской котловины и подтвердил свою догадку о «бессточности» озера. Также ученый определил абсолютную отметку уровня озера, описал археологические памятники и находки.

ГЕОГРАФИЧЕСКО-СТАТИСТИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ

В 1863 году в Санкт-Петербурге Петр Петрович Семенов Тян-Шанский издал одну из своих фундаментальных работ, обширный труд по географическому описанию России – Географическо-Статистический Словарь Российской Империи. Пятитомный труд исследователя собрал все имевшиеся на то время сведения о русских реках, озерах, морях, горных хребтах, населенных пунктах, уездах и губерниях. Ни одна из западноевропейских стран не обладала подобными книгами. И хотя самому Семенову принадлежала лишь часть статей в словаре, этот труд получил у современников название «Семеновского». На работу над словарем у исследователя ушло 20 лет.

ПЕРЕПИСЬ НАСЕЛЕНИЯ

Благодаря статистическим трудам Семенова Тян-Шанского, российская демография имеет представления о составе населения России конца XIX века и географическому размещению населения страны: первая всеобщая перепись населения, совершенная в 1897 году, была подготовлена и выполнена под главным руководством ученого. Основываясь на результатах переписи, Петр Петрович издал статью «Характерные выводы из первой всеобщей переписи». Она зарегистрировала в Российской империи 125 640 021 жителей, 13,4% из которых проживало в городах, крупнейшим из которых был Санкт-Петербург. Большинство придерживались православия - 69,3%, 11,1% составляли мусульмане, католики - 9,1%, иудеи - 4,2%.

ПРИНЦИПЫ РАЙОНИРОВАНИЯ

Кроме ценных знаний по географии России Семенов предложил новый метод географического описания городов и губерний: дробное районирование, в основу которого он положил критерий природных различий. Исходя из данного критерия, исследователь поделил европейскую часть России на 14 областей. В 1880 году Семенов также предложил выделить 12 экономических областей на территории европейской России: Крайнюю северную, Приозерную, Прибалтийскую, Московскую промышленную, Центральную земледельческую, Приуральскую, Нижневолжскую, Малороссийскую, Новороссийскую, Юго-Западную, Белорусскую и Литовскую. Крупные экономические районы Семенов дробил на части и группировал в подрайоны. В основу дробного районирования была положена экономическая система в сочетании с местными природными условиями. Подобный принцип районирования полностью отражал реальную экономическую действительность, из-за чего такой подход использовался вплоть до 1920-х годов.

Киргизский султан Адамсарт вызвался проводить меня на вершину Атамана в сопровождении одного джигита, а я взял с собой из Коксуйского поселка только двух казаков. Пятнадцать верст мы сделали на прекрасных лошадях султана по дороге от Коксуйского пикета к Терсаканскому, а затем переехали вброд быструю реку Коктал и стали подниматься на Аламан. Несмотря на усилие прекрасных лошадей султана, подъем занял часа четыре. Дорога шла через скалистые ущелья вдоль ручья, падающего водопадом. Около полудня достигли мы вершины хребта у снеговой поляны, над которой еще круто возвышалась груда сиенитовых скал колоссальной величины, промежутки которых были наполнены крупнозернистым снегом; кругом была в полном цвету альпийская растительность алтайского типа. На вершине Аламанского хребта провел я четыре часа за сбором растений, образцов горных пород и в производстве гипсометрических наблюдений, которые удались потому, что моя бутылка со спиртом, на этот раз находившаяся на попечении Адамсарта, не была выпита. Мое наблюдение дало для одной из вершин Аламана 3000 метров. В 4 часа пополудни мы начали спускаться с Атамана по другой, более прямой и более восточной дороге, по крутым обрывам, мимо ужасных пропастей. Вдоль ущелья крутые скаты поросли казачьим можжевельником (Juniperus sabina), ниже зоны распространения которого появилась жимолость (Lonicera xylosteum) и черемуха (Primus padus). Когда мы достигли половины спуска, солнце уже начинало скрываться на западе под ровным горизонтом. Адамсарт отъехал в сторону, быстро соскочил с лошади, бросился на колена, снял свою коническую шапку и, обратившись на запад, несколько минут произносил свою молитву… Уже было совершенно темно, когда мы достигли конца своего спуска и направились к своему ночлегу в аулах Адамсарта. Проскакав быстро верст шесть, мы увидели огни и услышали лай собак и говор встретивших нас киргизов, толпой суетившихся около большой юрты, которая как бы сама собой выходила из ряда других юрт и двигалась к нам навстречу. Когда мы вошли в юрту, расположившуюся на лугу, то нашли уже там разостланными богатые ташкентские ковры, приготовленные для нашего ночлега. Скоро загорелся и приветливый огонек посреди юрты, принадлежавшей, как я узнал, не султану, резиденция которого была еще гораздо далее, а богатейшему из жителей этого аула. Общество, окружившее очаг, состояло, кроме прибывших со мной, из хозяина юрты, двух почетнейших киргизов аула и двух чолоказаков. Прежде всего явился кумыс, потом мы пили чай, а затем было подано обычное выражение гостеприимства – баранина. Султан совершил свою молитву, затем нам подали красивые бухарские медные кумганы (рукомойники), и мы все умыли руки и принялись за свой ужин, после которого хозяева юрты и жители аула удалились, а мы с султаном улеглись на приготовленные для нас шелковые подушки. Огонь погас. Через верхнее отверстие юрты мы увидели заблиставшие звезды. Под унылый и монотонный напев киргизов, охранявших окружавшие нас стада, сон очень скоро овладел нами. Только после полуночи я был пробужден страшной тревогой: послышались крики людей, отчаянный лай всех собак аула и, наконец, испуганные голоса всех домашних животных аула: ржанье лошадей, рев быков и верблюдов, блеянье овец – одним словом, такой дикий вокальный концерт, какой мне привелось слышать только один раз в моей жизни. Все находившиеся на ночлеге в юрте выбежали из нее, кроме меня и султана, спавшего подле меня крепким сном на своих шелковых подушках и едва проснувшегося уже после меня. Через несколько минут после того около самой юрты раздался громкий выстрел, и я мог распознать причину тревоги, так как все киргизы, узнав ночного гостя, кричали: «аю», «аю»; это был медведь, забравшийся в стадо, которое паслось в нескольких шагах от нашей юрты, выдвинутой далеко вперед от всего аула. Испуганный выстрелом моего конвойного казака, медведь предпринял быстрое отступление, похитив только одного барана. От киргизов я узнал, что накануне в том же самом часу тот же аул подвергся нападению другого медведя, которому, однако же, не удалось так дешево отделаться от преследования. Киргизы окружили его со всех сторон и убили. Трофей их вчерашней победы – прекрасная медвежья шкура была принесена и разостлана передо мной и султаном Адамсартом.

Семёновы-Тян-Шанские - потомки русского географа Петра Семёнова, императорским указом 1906 года награждённого приставкой «Тян-Шанский».

• Семёнов-Тян-Шанский, Пётр Петрович (1827-1914) - русский географ. Женат дважды:
  ∞ Первая жена (с 1851 года): Вера Александровна Чулкова (1833-1853).
  ∞ Вторая жена (с 1861 года): Елизавета Андреевна Заблоцкая-Десятовская (1842-1915).
  • Дмитрий Петрович (1852-1917) (от первого брака) - учёный-статистик, действительный статский советник.
    • Рафаил Дмитриевич (1879-1919) - статистик; умер от истощения в Москве.
      • Кирилл Рафаилович (1910-1942) - агроном, во время ВОВ артиллерист; погиб на фронте.
      • Василий Рафаилович (1912-около 1920) - умер от менингита.
    • Леонид Дмитриевич (1880-1917) - поэт-символист; убит во время революции.
    • Михаил Дмитриевич (1882-1942) - доктор географических наук, статистик; умер от голода в Ленинграде во время блокады.
    • Вера Дмитриевна (1883-1984) - художница.
    • Ариадна Дмитриевна (1885-1920).
    • Николай Дмитриевич (1888-1974) - морской офицер; умер в эмиграции в Париже, был женат на Вере Николаевне (ур. баронессе Врангель)
      • Пётр Николаевич (1925-2003) - геолог-палеонтолог, научный фотограф.
        • Кирилл Петрович (род. 1964) - искусствовед, проживает во Франции.
        • Ирина Петровна (род. 1961) - профессор русского языка в Университете Нормандии, г. Кан (Франция)
    • Александр Дмитриевич (1890-1979) - епископ Зилонский, православный богослов.
  • Ольга Петровна (1863-1906) - художница, ботаник, этнограф.
  • Андрей Петрович (1866-1942) - крупный русский зоолог, энтомолог, поэт-переводчик; умер в блокаду.
  • Вениамин Петрович (1870-1942) - русский географ, статистик, картограф, автор фундаментальных работ по районированию; умер в блокаду Ленинграда.
    • Владимир Вениаминович (1900-1972) - теоретик кораблестроения, профессор, заслуженный деятель науки и техники.
      • Марина Владимировна (род. 1928) - врач-психиатр.
    • Роман Вениаминович (1902-1976) - инженер-кораблестроитель.
      • Елена Романовна (1929-1995) - геолог.
      • Алексей Романович (19-- - 19--).
  • Валерий Петрович (1871-1968) - юрист, искусствовед; умер в эмиграции в Финляндии.
    • Александр Валерьевич (1900-1987) - инженер, (после эмиграции в Финляндию) лейтенант финской армии.
  • Измаил Петрович (1874-1942) - советский метеоролог, педагог; умер в блокаду.
    • Олег Измайлович (1906-1990) - учёный-биолог, профессор, организатор заповедников в СССР.
    • Георгий Измайлович (1910-1989) - инженер-математик, сотрудник Института океанологии.
    • Святослав Измайлович (1908-1942)
    • Ольга Измайловна (1911-1970) - советская шахматистка, переводчик.
      • Александр Владимирович - физик.
    • Анна Измайловна (ум. 1920).

Напишите отзыв о статье "Семёновы-Тян-Шанские"

Примечания

Ссылки

• на Родоводе

Отрывок, характеризующий Семёновы-Тян-Шанские

– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…

В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.