ВВЕДЕНИЕ

Существует несколько толкований происхождения слова «алхимия». Согласно одному из них, корень слова «алхимия» - «khem» означает «черную землю» или «черную страну». Так называли Древний Египет, с которым связывают искусство черных магов, рудознатцев, золотых дел мастеров. Согласно другому, «chyacutemeia» - наливание, настаивание -

отголосок практики восточных врачей-фармацевтов, извлекавших подобным способом соки лекарственных растений. Само же название «алхимия» появилось в IX веке (частица «ал» несомненно имеет арабское происхождение) . Но сама алхимия не столь однозначна, как это могло бы показаться сначала: тысячелетние попытки превратить «несовершенные» металлы в «совершенные». Это и приготовление сыпучих и жидких смесей, растениеводство и техника составления ядовитых настоев, литье металлов и изготовление сплавов, нанесение на различные поверхности металлических покрытий и технология крашения, черномагические занятия и жреческое искусство, «физико-химическая» процедура и натурфилософская теория, схоластическое философствование и магический ритуал, обязательное мифотворчество и высокое искусство. В алхимической деятельности все слито и нераздельно. Таков и сам алхимик, соединивший в одном лице ремесленника и теоретика, философа и теолога, мистика и схоласта. В алхимии переплелись и средневековое ремесло, и средневековое теоретизирование, и средневековый способ хранения, накопления и передачи опыта, освященного рецептом. В системе химических знаний европейского

средневековья алхимия выступает как особая деятельность, как герметическое искусство .

ИЗ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ АЛХИМИИ

Очень сложно даже просто охватить взглядом исторический период развития алхимии в первую очередь из-за его длительности - более тысячи лет, когда возникали одни и гибли другие цивилизации. Многогранность связей алхимии со средневековым миром, присутствие в ней отпечатков множества культур также осложняют ее

понимание для современного человека. В истории алхимии различают несколько этапов, каждый из которых характеризуется своим мировосприятием и своим влиянием на неё.

Этап первый: Александрийская алхимия II-VI веков. Три тысячелетия истории Египта и Греции создали условия для ее возникновения и развития. «Изумрудная скрижаль»

Гермеса Трисмегиста - ярчайший документ Александрийской алхимии. О вещах прямо не говорится, есть лишь экстатическое грядущее единение «всех вещей - горних и дольних», обещающее посвященному благодатные и удивительные применения.

Оперирование абстрактно, зато конкретен образ алхимического космоса .

Между тем существует разнообразная технохимическая практика, представленная в Лейденском и Стокгольмском папирусах, описывающих не только лжетрансмутации металлов в золото и серебро посредством окрашивания и амльгамирования,

лакирования и изготовления похожих на золото и серебро сплавов, но и способы изготовления фальсифицированных драгоценных камней из стекол и способы окрашивания тканей. Используются разнообразные химикалии: сода, поташ, квасцы,

купорос, бура, уксус, свинцовые белила, сурик, киноварь, сажа, окислы железа, меди, мышьяка, сульфиды мышьяка. Технохимики знают свойства семи металлов и умеют применять их по назначению. Получение искусственного «золота» - главное

достижение имитирующего технохимического ремесла Александрийской эпохи .Тексты, приписываемые Зосиму Панонолитанскому (IV в.), Синезию (V в.), Олимпидиору (VI в.), Стефану Александрийскому (VI в.), относятся к тому же

периоду. В них - смесь возвышенных речений «Изумрудной скрижали» и практических советов папирусных сводов. В текстах Александрийской алхимии еще видны отдельно исходные культурные традиции: гностическое сектантство, зороастризм,

халдейско-вавилонский символизм, египетская практика и эллинская философия. Возможно, в этих текстах впервые высказывется идея об алхимическом медиаторе - философском камне. Это период становления алхимической деятельности, построения

алхимического космоса .

Этап второй - алхимия средних веков, физико-мистика, началом которой послужила

арабская алхимия. Завоевав в VII веке Египет, арабы не только усвоили Александрийскую алхимию, но и преумножили в ней также многие научно-технические познания, которые затем переняли алхимики из Европы.

Ассимиляторами арабского алхимического знания выступали различные арабские ученые. Джабир ибн Гайан (VIII-IX вв.), которого традиционно отождествляют с Гебером, в своих книгах «Сумма совершенства», «Книга о печах», «Книга

семидесяти» и «Книга о ядах» подробно описывает получение и свойства металлов и сплавов, технологию изготовления стекла, использует набор реальных веществ. Джабир подробно описывает восходящую трансмутацию металлов. Главная идея Джабира

Ртутно-серная модификация четырех Аристотелевых стихий-качеств. Ртуть - «корень всех веществ», приравнивается к первоматерии, сера - обуславливает видимые свойства материи.

Ар-Рази (IX век) вслед за Джабиром (Гебером) привносит в алхимию рациональность, делит ее на три части: познание веществ, приборов, операций; Классифицирует вещества, разделяя их на три принципиальные группы - землистые (минеральные),

растительные и животные. К двум вещественным началам: ртути и сере, добавляется еще одно - соль .

Аверроэс, который известен своим толкованием представлений Аристотеля (выдвинул положение о совечности Бога и материи).

Арабская алхимия расширила круг используемых веществ, усовершенствовалась аппаратура. Она послужила источником, из которого черпали западноевропейские доктора. Ее характерной чертой явился рациональный, практический характер.

Герметическая александрийская фразеология служит только фоном.

Третий этап - алхимия европейского средневековья или алхимия христианских докторов - пора наибольшего развития этой деятельности. Все началось с переводов арабских ученых и со знакомства с александрийскими текстами в ХП веке. Условия

средневековой Европы оказались благоприятной почвой для алхимической деятельности. Поиски, предпринимаемые адептами алхимии, убежденными в возможности найти путем химических превращений философский камень, широко

распространились.

В период с XII по XVII вв., т.е. в течение пятисот лет, западная алхимия дала много крупных мыслителей, убежденных в том, что алхимики ищут истину, которые оставили глубокий след в истории западноевропейской культуры. Наряду с ними

известно не меньшее число лиц, хотя и не достигших самых высоких вершин мышления, но внесших свой вклад в копилку знаний (хотя известно также и немалое число алхимиков-обманщиков, занимавшихся подделыванием металлов).

Из числа выдающихся личностей этого периода можно указать на Альберта Великого (ХIII в.), Роджера Бэкона (ХIII в.), Арнольдо из Виллановы (XIII-XIV в.), Джорджа Рипли (ХV в.), Василия Валентина (XVI в), Георгия Агриколлу (XVIв.)

На этом этапе алхимия умножила сведения о многих химических соединениях, найдя лучшие способы получения одних и впервые открыв другие, сделан главный практический вклад алхимии. Здесь она приобретает свой окончательный

духовно-практический вид.

Заключительный этап. Он начался с конца ХVI в. и продолжался до конца XVIII в. То был период заката алхимии, характеризуемый пышным расцветом оккультно-герметических увлечений (Сведенборг, Эккартсгаузен). В то же время

рядом идет становление науки нового времени. С переходом к изучению количественного состава и отношений веществ Ван-Гельмонтом для алхимии оставался единственный путь к формированию научного, экспериментального метода. Он состоял

в отбрасывании как несостоятельной всей алхимической теории и всей духовной мишуры. Но против такого пути была и сила традиции, выступающая как консервативная сила, и сама герметическая организация алхимического действа,

замкнутого в своих рамках. В своем развитии алхимия исчерпала себя, оставив накопленные практические богатства химии нового времени.

Таким итогом закончилось тысячелетнее взаимодействие технохимического ремесла и теоретизирования по поводу природы, слитых в одном - алхимии. За это время проделан путь от мистического, через физико-мистическое к физическому осмыслению

вещества как химической реальности .

ИНТЕРПРЕТАЦИИ АЛХИМИИ

Химия занимает важное место в современной науке, правильность классификации которой не вызывает сомнения ни у кого. Но перенос современной классификации на прошлые эпохи вряд ли оправдан. В качестве «химических» отраслей знания в эту эпоху историки науки видят химическое ремесло и алхимию, игнорируя при этом принципиально иной тип классификации природознающих наук в средние века, в

составе которых химикоподобные знания включены и действуют иначе, нежели химия в составе новой науки. Именно на этом этапе рассуждений происходит смещение исторического знания, при котором алхимия понимается как химия с большей или меньшей степенью сходства: алхимия - лженаука, алхимия - начальная пора химии, алхимия - сверххимия (у хемооккультистов).

Берут лишь часть алхимии - ее эмпирический фундамент, по видимости совпадающий с химическим ремеслом. Без труда видны впечатляющие совпадения алхимической или химико-ремесленной опытной базы с опытной базой научной химии и научной

химической технологии.

Алхимические же теории прямо не совпадают с теориями научной химии. Но их зачастую попросту не учитывают, а заодно приписывают все эмпирическое знание, накопленное к XVII-XVIII векам, химическому ремеслу. В некоторых случаях «делят»

и эти достижения между химическим ремеслом и алхимией. Модернизаторы идут еще дальше, перетолковывая на химический лад всю алхимию вместе с ее теориями, которые можно при большом старании и хорошей фантазии перевести на язык современных теорий. Такой подход наиболее решительно сформулировал выдающийся немецкий химик конца XIX – начала XX столетия Вильгельм

Оствальд. Например: «Мы привыкли теперь свысока, и даже с презрением, смотреть на опытные попытки средневековых ученых осуществить превращения неблагородных металлов в золото и серебро как на какое-то невообразимое заблуждение. Но на это

мы имеем также мало права, как, например, по отношению к современным попыткам искусственного получения белков. Ведь теоретическая точка зрения того времени была именно такова, что любому веществу подходящими операциями можно придать

любое свойство, подобно тому, как теперь мы считаем возможным соединить каждый элемент с каждым из других. Искусственное получение золота для науки того времени было просто технической проблемой, какой для нашего времени является

искусственное получение полимеров» .

По Оствальду, выходит, что алхимия - та же химия. Получить из несовершенного металла совершенное, но рукотворное золото - все равно, что синтезировать белок. Философский же камень - не что иное, как катализатор.

Совершенно особый алхимический способ видения вещества и оперирования с ним безвозвратно исчезает. Эти заблуждения, ставшие в какой-то мере предрассудком, явились лишь следствием крупного методического просчета, суть которого состоит в

том, что алхимия рассматривается вне контекста средневековой культуры (и науки), вне специфического средневекового мировоззрения. Но, вырванная из исторического контекста, алхимия перестает быть алхимией, легко становясь тем, что в ней ищут.

Таков механизм «химической» модернизации. В алхимии видят и обоснованно находят предпосылки для революции в науке нового

времени, начало новых отношений - капиталистических. Это и есть тот итог, к которому приводит модернизация алхимической деятельности, отрыв золотоискательства алхимии от тех духотворческих притязяний, которыми пронизано средневековье.

Карл Маркс в своем труде «Капитал», анализируя деньги как обращение товаров, цитирует слова Христофора Колумба из его письма с Ямайки 1503 г.: «Золото - удивительная вещь! Кто обладает им тот господин всего, чего он захочет. Золото

может даже душам открыть дорогу в рай» . Здесь же Маркс указывает на связь золота как панацеи от материальной ущербности

с духовными исканиями человека, преломленными через призму практических результатов, а именно: желаемое - «дорога в рай».

Далее золото становится преобразователем всего, с чем соприкасается: «так как по внешности денег нельзя узнать, что именно превратилось в них, то в деньги превращается все: как товары, так и не товары. Все делается предметом купли-продажи. Обращение становится колоссальной общественной ретортой, в которую все втягивается для того, чтобы

выйти оттуда в виде денежного кристалла. Этой алхимии не могут противостоять даже мощи святых» .

Не случайно Маркс использует алхимическую терминологию. В золоте (деньгах) стираются качественные различия вещей. Оно (золото) есть радикальный уравнитель. Говоря иными словами, при капитализме оно выступает как философский камень на

деле осуществляющий всеобщую трансмутацию. Если, согласно Марксу, современное ему общество приветствует золото, воплощающее сокровеннейший жизненный принцип, то античное общество ругает золото, ибо на него разменивается весь экономический и моральный уклад общественной жизни.

Христианский дух средневековья уравновешивает золото (в том числе и алхимическое), ставит его на подобающее место, в определенной степени «нейтрализует» его. Сходные мысли мы находим у Маркса во фрагменте «Власть денег

в буржуазном обществе». В этом тексте он интерпретирует золото (деньги) как средство метаморфозы человека, «всеобщего извращения индивидуальностей». Золото (деньги) выступают как «химическая сила общества» .

Если следовать за образом, созданным Марксом, можно рассматривать алхимию как номиналистично-реалистический парафраз товарно-денежных отношений домонополистического капитализма. В свою очередь, анализ товарного обращения,

данный Марксом, позволяет прояснить идейно-понятийный статус самой алхимии, подвигнувшей в числе социокультурных реальностей к радикальной исторической реформации средние века - эту более чем тысячелетнюю удивительно устойчивую и

консервативную культуру. Золото и впрямь становится всесильным магистерием. Таков механизм «общественно-экономической» модернизации алхимии. «Вырванная из средневековой культуры, алхимия может предстать почти новой химией, а химик -

человеком с ренессансным, более того, буржуазно-индивидуалистическим мировоззрением» .

Существуют и психологические интерпретации. У Карла Густава Юнга алхимия, «воспарив» над средневековьем, предстает как некий внеземной «архетип», как извечный алхимический пласт «коллективного бессознательного». Юнг a priori

утверждает «архетипичность алхимического символа, снимая движение предмета в истории, а с ним и историчность мышления» .

Несмотря на мировоззренческие притязания алхимии, созидающей собственный космос в подражание христианскому мироустройству, главное дело алхимика - пусть не всегда в прямом смысле - златоделие. Во всяком случае, «практика во имя достижения благоденствия на этой земле» .

Роджер Бэкон (XII в.) говорит о собственном деле так : «Алхимия есть наука о том, как приготовить некий состав, или эликсир, который, если его прибавить к металлам неблагородным, превратит их в совершенные металлы…»

Философский камень существует для трансмутации неблагородного металла в благородное золото, для создания эликсира долголетия, здоровья, вечной жизни - царства благодати. «Алхимия - это гигантский философский камень, преобразующий

неблаго во благо» .

Философский камень - и цель, и средство. Золото - цель и средство. Алхимический космос - цель, золото – средство, и в то же время наоборот, золото добывается только посредством создания особого алхимического космоса . Но в любом случае

это практика во имя земного, материального и морального блага. «Я даю Мастеру столько серебра и золота, чтобы он не был беден» .

Дух же остается по ту сторону алхимии, он цель и объект официального, «магистрального» средневековья. «Акцент на практику в алхимии и акцент на дух в магистральном средневековье не подлежит сомнению. Акценты эти - разноименные

полюса исторически определенной культуры. Они - взаимодополняющие корреляты в

целостной средневековой культуре» .

В свете этого возникает еще одна интерпретация алхимии как посредника между средневековым ремеслом и теологическим умозрением.Уникальный характер изделий средневекового мастера неотделим от средства труда

как собственности мастера. Философский камень, ставший средством труда в трансмутационной практике алхимика, есть одновременно и цель его труда, и в некотором смысле и сам алхимик, трансформирующийся в бога. Средство,

воплотившись и очеловечившись, становится целью; цель, приобретая вид изделия, становится средством.

Алхимия в парадоксальном виде схватывает средневековое природознание в его целостности, ориентируя его на земные практические дела, осуществляя единение средневековой схоластики и ремесла вопреки (и благодаря) их оппозиции. Это

единство (или кажущееся единство), сталкиваясь с миром веществ, раздваивается на декоративный, пустотельный опыт и приземленную теорию, данную в виде примеров-рецептов. Именно в этом и состоит принципиальное отличие алхимии от

химии нового времени. Возможно, именно в результате взаимодействия средневековой схоластики и ремесла в алхимии появилась новая научная химия XVII–XVIII веков .

Можно рассматривать алхимию и как практическое златоделие, в формах и терминах которого осуществляется духовная цель (она же и средство) строительства космоса. Космостроительство же в некотором роде тождественно самостроительству. В этом

смысле алхимия есть реализация ремесленного идеала, то есть неотделимости живой способности производителя от форм бытия, содержания и возможностей орудия его труда. Вместе с тем сам этот космос мыслится как вещь-средство, и поэтому эта

даже чисто «духовная» цель тоже глубоко практична. Однако, алхимическая практика - практика лишь при условии дополнительной

противопоставленности официально-средневековому умозрительному природознанию. Вне этого противопоставления нет и алхимии. «Стоит оторвать опытную алхимию от умозрительного природознания, алхимия как историческая реальность перестает

существовать. Тогда-то и легко увидеть в такой «алхимии» прямую предшественницу научной химии, научной химической технологии» .

НАУЧНОЕ НАСЛЕДСТВО АЛХИМИИ

Называть алхимию лженаукой было бы несправедливо. Она никогда не была наукой, а сама себя именовала искусством. Но алхимия всегда была чем-то больше, нежели просто спекулятивным искусством: она была также и оперативным искусством. Д.И.Менделеев справедливо отметил, что алхимикам «…наука обязана первым точным собранием алхимических данных. Поверхностное знакомство с алхимиками часто

влечет за собой невыгодное о них мнение, в сущности, весьма неосновательное… Только благодаря запасу сведений, собранных алхимиками, можно было начать действительные научные изучения химических явлений» .

Очевидно, что нет настоятельной необходимости углубленно заниматься анализом алхимических текстов для того, чтобы уточнить практические завоевания алхимии в познании природы.

Английский алхимик Роджер Бэкон говорит об алхимии, не замыкая ее только на злато- и среброделии как о науке «о том, как возникли вещи из элементов, и о всех неодушевленных вещах: об элементах и жидкостях, как простых, так равно и

сложных, об обыкновенных и драгоценных камнях, о мраморе, о золоте, о прочих металлах; о видах серы, солях и чернилах; о киновари, сурике и других красках; о маслах и горючих смолах, находимых в горах, и о бессчетных вещах, о коих ни

словечка не сказано в Аристотелевых творениях» .

Древняя химия - это магическая, но вместе с тем и ремесленная деятельность. Бэкон обособляет практическую составляющую алхимии, которая «учит изготовлять благородные металлы и краски и кое-что другое с помощью искусства лучше и

обильнее, чем с помощью природы» (не к тому ли стремятся и современные химики?). И именно эта часть «утверждает умозрительную алхимию, философию природы и медицину» .

Дохристианские химико-технические рецепты - надежное руководство для золотых дел мастеров, рудознатцев и металлургов, изготовлявших разные сплавы и амальгамы, металлические покрытия, металл для оружия и инструментов. Изготовление цветных

стекол и эмалей, светопрочных красок для окрашивания тканей - все это несомненный успех древнего химико-технического мастерства. Арабский алхимик Гербер подытожил известные до него теоретические химические знания, добытые в недрах ассиро-вавилонской, древнеегипетской, древнегреческой и раннехристианской цивилизаций.

Багдад на Ближнем Востоке и Кордова в Испании - центры арабской учености, в том числе и алхимической. Здесь в рамках арабской мусульманской культуры усваивается, комментируется и толкуется на алхимический лад учение великого

философа греческой античности Аристотеля, вырабатывается фундамент алхимии, пришедшей в Европу в конце XI – начале XII столетия. Именно на Западе алхимия становится вполне самостоятельной с собственными целями и теорией.

По Аристотелю, как его понимали средневековые христианские мыслители, все сущее составлено из четырех первичных элементов (стихий), объединяемых попарно по принципу противоположности: огонь - вода, земля - воздух. Сами элементы

понимались как универсальные принципы, материальная конкретность которых сомнительна, если не целиком исключена. В основании же всех единичных вещей (или частных субстанций) лежит однородная прочная материя. В переводе на алхимический

язык четыре аристотелевых начала предстают в виде трех алхимических начал, из которых состоят все вещества, в том числе и семь известных в то время металлов.

Начала эти такие: сера (отец металлов), олицетворяющая горючесть и хрупкость, ртуть (мать металлов), олицетворяющая металличность и влажность. Позднее, в конце XIV века, вводится третий элемент - соль, олицетворяющий твердость.

Изменение образующих начал предполагает возможность превращения (трансмутации) одного металла в другой. «Алхимия есть непреложная наука, работающая над телами с помощью теории и опыта и стремящаяся путем естественного соединения превращать

низшие из них в более высокие и более драгоценные видоизменения. Алхимия научает трансформировать всякий вид металлов в другой с помощью специального средства» .

Одна из великих аксиом гласит: «Во всем есть семена всего», хотя в простых процессах природы они могут оставаться скрытыми многие века или же растут чрезвычайно медленно. Есть два метода, посредством которых может быть обеспечен

рост. Первый - это природа, второй - искусство, и посредством этого искусства результат достигается за сравнительно короткое время, тогда как природе для этого требуется бесконечно много времени. Алхимик как истинный философ, желающий

осуществить Великую Работу, согласует свой метод с законами природы, осознавая, что искусство алхимии есть просто метод, скопированный у природы, но с помощью некоторых секретов формула в значительной степени укорачивается, а процесс

существенно интенсифицируется. «Алхимия, таким образом, может считаться искусством увеличения и приведения в совершенное состояние уже имеющихся процессов. Природа может осуществлять желаемые ею цели, или же из-за

разрушительного воздействия одного элемента на другой она может этого не делать. Но с помощью истинного искусства Природа всегда достигает своих целей, потому что это искусство не подвержено ни трате времени зря, ни вандализму стихийных

реакций» .

Итак, каждый металл уже a priori содержит золото. С помощью соответствующих манипуляций, но главным образом с помощью чуда, несовершенный тусклый металл может быть превращен в совершенное блестящее золото. «Целое переходит в целое» -

принцип глубоко алхимический по своей природе. В общем-то, это ничего общего с наукой не имеет, но на этом пути накапливался богатейший опытно-химический материал: описание новых соединений, подробности их превращений.

Западноевропейская алхимия дала миру несколько крупных открытий и изобретений. Именно в это время получены серная, азотная и соляная кислоты, царская водка (в результате поисков универсального растворителя), поташ, едкие щелочи, соединения

ртути и серы, открыты сурьма, фосфор и их различные соединения, описано взаимодействие кислоты и щелочи (реакция нейтрализации). Алхимикам принадлежат и великие изобретения: порох, производство фарфора и каолина. Эти опытные данные и

составили экспериментальную основу научной химии. Для полноты картины следует отметить, что ремесленная химия оказывается

включенной в алхимию, но в качестве фона, на котором осуществляется иная цель: не утилитарная, как в ремесленных трактатах «Пиротехния» Бирингуччо (XV – XVI вв.) и «О горном деле» Агриколы (XVI в.), а глобальная, «направленная на

построение алхимического универсума как образа культуры» .Здесь частный неписанный опыт практика становится универсальным описанным опытом алхимика. В регламентированных сосудах, обогреваемых регламентированным огнем

осуществляется регламентированное совершенствование вещества и, вместе с тем, самосовершенствование алхимика.

Осуществляется конструирование идеализированного предмета. Это ведет, с одной стороны, к теоретическому осмыслению химического ремесла, с другой - воплощает под влиянием этого ремесла бесплотное алхимическое теоретизирование. В этом и

состоит главный гносеологический урок, преподнесенный алхимией химии Нового времени. Органическое объединение живой эмпирии мистиков с формально-логическим инструментарием схоластов - генетическое начало науки нового времени; начало,

преувеличенно нелепо изображенное алхимией. Основоположение Гермеса Трисмегиста - «То, что внизу, подобно тому, что вверху, а то, что вверху, подобно тому, что внизу. И все это для того, чтобы свершить чудо одного-единственного» -

осуществляется у Джордано Бруно в пантеистической идее сплошности всего как природного: «…природа более чем присутствует, она внутренне присуща вещам. Она ни от чего не отличается, так как ничего не отличается от бытия… Природа сама

приходит к единому, ибо не существует как бы нисходящего свыше подателя форм, который как бы извне образовывал вещи и давал им порядок». Позитивный вклад алхимии, воспринятый новой химией, предстает второстепенной,

хотя и единственно неоспоримой вещью. Этот вклад представляет собой опыт рецептурных формаций и ремесленной технохимии, ассимилированной алхимией и через нее пущенный в научно-технический обиход.

Изучение исторической трансформации «псевдоаристотелевых» алхимических первоначал свидетельствует о их двойственной природе, обещающей взаимные переходы элементаризма и квазиатомизма («стихий» и «атомов») в средневековой теории познания. Имя и вещь (вещество) и слиты, и разведены в одном термине.

Именно в этой точке намечается движение алхимической мысли от изучения функциональной зависимости «свойство–свойство» к изучению принципиально иной, новохимической зависимости «состав–свойство» (Ван-Гельмонт, Тахений, Бойль).

Алхимический же атомизм имеет тенденцию через понятия квинтэссенции и биологической индивидуализации стать новохимическим атомизмом.Первая тенденция - неоплатоническое учение о сущностях (алхимики-александрийцы с их учением о Едином и квинтэссенции). Здесь разрушение видимых форм вещества, физическое воздействие на вещество, иначе говоря, поиск сущности, сопровождаемый разрушением первоначальной формы вещества. Развитие методов анализа, перенятых в принципе новой химией.

Философ и алхимик александрийской школы Стефан (VII в.) писал: «Необходимо освободить материю от ее качеств, извлечь из нее душу, отделить душу от тела, чтобы достичь совершенства… Душа - это часть наиболее тонкая. Необходимо изгнать тень из материи, чтобы получить чистую и непорочную природу. Необходимо освободить материю» .

Но что значить освободить, как не «лишить, испортить, расторгнуть, убить и отнять у материи ее собственную природу…» Иначе говоря, разрушить тело, уничтожить форму, связанную лишь по видимости с сущностью. «Разрушь тело - обретешь духовную силу, сущность. Удали наносное, второстепенное - получишь глубинное, главное, сокровенное». Эта бесформенная искомая сущность, лишенная каких-либо свойств, кроме идеального совершенства и называется квинтэссенцией.

Поиски этой квинтэссенции - одна из характерных черт мышления алхимика, внешне, совпадающая с мышлением европейского средневекового христианина, - с достижением морального абсолюта, душевного спасения по смерти, изнурением тела постом во имя здоровья духа, построением «града Божьего» в душе верующего. В известной степени можно принять, что поиски квинтэссенции совпадают в какой-то степени с научным методом постижения природы вещей. Например, для определения состава вещества современный химик подвергает это вещество деструкции для того, чтобы установить составляющие его элементы. «На этом пути алхимия «трансмутируется» в химию нового времени, в химию научную» .Однако, если бы в алхимии существовало одно лишь это направление - поиски квинтэссенции -, едва ли возникла бы химия как наука. Вторая тенденция - одухотворенность предметов (алхимическая практика христианских докторов). Здесь присутствуют зооморфные, антропоморфные представления о веществе; исцеление вещества с помощью «медикамента» - философского камня- являет собой чудо трансмутации.

Некоторые современные исследователи-материалисты считают, что такая «биологизация» алхимической мысли привела к формированию идеи «химического индивида», то есть химического элемента.

Историческое взаимодействие этих двух тенденций рассматривается как «предвосхищающее созидание» в рамках алхимии грядущих судеб химии, «пребывающей меж химией и биологией в драматический момент развития» .

АЛХИМИЯ И ХРИСТИАНСКАЯ РЕЛИГИЯ

«Муки с помощью огня, погружение в бесформенность с последующим обретением совершенной формы. Утрата всякого облика - возврат к золотоносному, венценосному, нетленному облику. От мертвого бескачественного черноцвета к высококачественному златоцвету. От крайнего унижения к наивысшей славе» .

Последнее истлевание ради последнего нетления. Все это алхимически переосмысленные вариации Ветхого и Нового заветов. Алхимическое золото выступает как символ христианского мученичества. Адепт Василий Валентин учит: «…подобно тому, как Христос, свободный от грехов, умер за грехи мира, так беспорочное

золото, удивительным образом выдерживающее пробы, умирает за своих несовершенных и больных братьев и сестер и снова, восставая в великолепии, освобождает и растворяет их в вечной жизни» . Так, пока не умрут элементы, работа не может быть завершена. Практически точное соответствие библейскому: «пока человек не родится вновь, не видать ему царства Божия».

Стадии алхимического процесса могут быть прослежены в жизни и деятельности практически всех Спасителей и учителей человечества, в мифологии многих народов. Примером может служить анализ, приведенный Менли П. Холлом: «Тот факт, что

Священное Писание содержит скрытое знание, если его рассматривать аллегорически, ясно демонстрируется притчей о царе Соломоне, его женах, наложницах и девах, опубликованный в «Основных фигурах Розенкрейцеров» Уолтона в 1785 году. …Жены

Соломона представляли искусство, наложницы - науки, девы - еще неоткрытые секреты природы. По приказу царя девы должны были снять свои покрывала, что означало, что посредством мудрости (Соломон) мистические искусства вынуждены

были открыть свои скрытые части философу, в то время как непосвященным видны только внешние одежды» .

В таком толковании, конечно, имеется некоторая натяжка, но, тем не менее, нельзя не признать, что древние письменные памятники ни в коем случае не следует понимать буквально.

Алхимическая трансмутация может быть принята как аналог причащения и крещения. Несовершенный металл - больное, греховное золото. Алхимик - искупитель и спаситель сразу. Он врачует больное золото, даруя греховному золоту новую «душу»

силою «медикамента». То есть, он врачует не только тело металла, но и душу металла, он - «великий врачеватель». Предел алхимического целения - золото, или «красная кровь» (символ здоровья). «А возвращение металла к здоровью есть

возвращение его к правильному состоянию» .

Между тем тропа от несовершенства к совершенству - тернистая тропа. «Греховное» проходит очищение водою («крещение») и огнем («адские муки») и лишь потом

обретает совершенство.Чудо христианской Троицы тоже переговаривают на алхимический лад. Притязая на

всесилие «тайной науки», адепты считают, что алхимия в состоянии сформировать знание обо всем сущем. Взору алхимика открыты три мира: материальный, человеческий и божественный. В первом: сера, Меркурий и соль составляют начала

всех вещей. Во втором - человеческом: тело, дух и душа (микрокосмос) соединяются в человеке, живом и неделимом. И, наконец, в мире божественном присутствует Бог в трех ипостасях: Бог-отец, Бог-сын и Святой Дух.

Может быть, алхимическая философия - и это едва ли не очевидно - есть иллюстрация философии христианской, ее, так сказать, внешний, а потому огрубленный комментарий? Холл прямо указывает :

«В средние века алхимия была не только философией и наукой, но так же и религией. Те, кто восставал против религиозных ограничений своего времени, скрывали свои философские учения под аллегорией получения золота».

Алхимия учит, что Бог во всем, что он есть Универсальный Дух, проявляющийся в бесконечном множестве форм. Бог - духовное семя, посаженное в темную землю (материальную вселенную). Через искусство алхимии можно вырастить и умножить это

семя так, что вся вселенская субстанция будет пропитана им и станет, подобно золотому семени, чистым золотом. В духовной природе человека это называется возрождением; в материальном теле элементов это называется трансмутацией. Точно

так же, как это происходит в материальном и духовном мирах, это происходит и в интеллектуальном мире: идиот не может получить мудрость по той причине, что в нем не было ее зародыша, но мудрость можно передать невежественному человеку,

как бы он не был несведущ, потому что в нем были посеяны семена мудрости, которые могут быть взращены через искусство и культуру.Через искусство (процесс обучения) вся масса основных металлов (умственное тело невежества) может быть превращена в чистое золото (мудрость), потому что оно пронизано пониманием своей потенциальной величественной природы. Таким образом, если через веру и близость к Богу сознание человека может быть превращено из основных животных желаний (представленных неблагородными металлами) в чистое, золотое, богоподобное сознание, и проекция Бога в нем превращается в великое и славное Бытие, если основные «металлы умственного невежества» через процесс учения и старания могут быть превращены в гений и мудрость, если духовные и умственные элементы могут быть приумножены и усовершенствованы в их выражении, то по закону аналогии материальные элементы вселенной тоже могут быть умножены, если при этом задействованы необходимые процессы .

Можно продолжать приводить аналогии алхимического искусства с христианским учением, но и этого довольно, чтобы увидеть, что связи эти есть, и что они

неслучайны.

Языческая по своему происхождению, алхимия вошла в лоно христианской

средневековой Европы падчерицей, хотя и не такой уж не любимой. Алхимика терпели, даже с удовольствием. И дело здесь не только в алчности светских и духовных монархов, но, пожалуй, и в том, что само европейское христианство с его

иерархией демонов и ангелов, сонмом «узкоспециализированных» святых и бесов было в значительной степени «языческим» при формальном соблюдении единобожия.

Достигается ли химический абсолют средствами магии? Да, именно магическими средствами - заклинательно, ритуально. Да и рецепт порой смешивает материальное с нематериальным: «…возьми, сын мой, две унции ртути и три унции злости» . Никто не может успешно провести эксперимент, если сам не является магом, такое под силу только магу. Само тело человека было алхимической лабораторией, и никто

не мог быть признан адептом, пока он не мог выполнить высочайшего эксперимента превращения «основных металлов невежества в чистое золото мудрости и понимания». Доктор Франц Хартман в комментариях к сочинениям алхимика и врачевателя Парацельса (XVI в.) писал: «Человек, который хочет стать алхимиком, должен иметь в себе «магнезию», которая притягивает и «сгущает» невидимые астральные

элементы» .Алхимия принципиально спиритуалистична. «Алхимики, согласно обычаю примитивных

народов, присоединили к своему искусству магические формулы, которые должны были действовать на волю богов (или демонов), высших существ, вмешивающихся постоянно в ход вещей… Мистические умы имеют тенденцию рассматривать науку, в особенности

науку о природе, как нечто святотатственное, потому что она приводит человека к соперничеству с богами. Понятие науки действительно уничтожает понятие древнего бога, действующего на мир с помощью чудес и воли» .

Философский камень обладает возможностями божества. Вместе с тем, его посредническая миссия между несовершенным и совершенным - миссия сына Божия. Алхимический бог конструируется по подобию христианского бога. Мощь его столь же

безгранична. Даже больше. Философский камень в области «изготовления» чудес куда производительней своего официального аналога. В то же время чудеса, творимые философским камнем, куда менее духовны, заземлены, огрублены по сравнению с

христианскими чудесами. Философский камень - больше, чем интерпретация христианского мифа. Это не работа по образцу, это сотворчество с богом. Алхимический акт - акт творения, глубоко еретический акт, взрывающий традицию,

хотя внешне этой традиции подобный.

В алхимии материя рассматривается как результат творчества демонов. И в то же время материальный мир - творение бога. Но из-за грехопадения ангелов материя стала «седалищем зла». Между тем, управление материей, ее улучшение - возможно.

Это осуществляют духи через первоматерию, которая выступает в качестве посредника, синонимического душе, высвобожденной духами из «оформленной предметности». Душа полудуховна, полуматериальна. Духи овеществлены, вульгарно

огрублены. Но их нужно еще склонить к содействию, отсюда и магия.Алхимический спиритуализм доступен (дух заземлен, а плоть вознесена), но от этого его вселенские притязания не только не ослабевают - усиливаются. Претензия

алхимического спиритуализма стать единой религиозно-философской теорией очевидна. Таким образом, алхимия как бы берет на себя объяснительную задачу теологии.

«Алхимия как пародия на официально-средневековую духовность и сама средневековая духовность живут в единой средневековой культуре, ведут напряженный взаимопреобразующий диалог. Алхимия «кривозеркальный» образ магистрального

средневековья. Но и самое средневековье, глядясь в кривое алхимическое зеркало, слегка подправляет свой образ. И так многократно, вплоть до полного... отождествления. В результате и то, и другое становится взаимно новым,

свидетельствуя о новом времени, новой культуре, новой науке. Напряженное синхроническое взаимодействие алхимии с культурной метрополией средневековья выявляет возможность диахронических взаимодействий. И тогда алхимия оказывается

на перекрестке культур, обещая ренессансное обновление средневековой культуры, ускоряя это обновление».

АЛХИМИЯ КАК ЧАСТЬ СРЕДНЕВЕКОВОЙ КУЛЬТУРЫ

Алхимия как вид деятельности в генезисе располагается «между теоретизированием в духе постэллинистической учености и технохимическим имитирующим ремеслом» .

В таком серединном положении алхимик нарочито дилетантским образом, не являясь в чистом виде ни философом-александрийцем, ни металлодельцем-имитатором, как бы решает основную познавательную задачу средневековья о соотношении духа и плоти. Эта задача в алхимической практике предстает как проблема тождества оперирования с веществом и размышления по поводу вещества. Но в целом эта проблема мыслится как проблема космогоническая, хотя и рассматривается в терминах технохимического опыта. Здесь-то и начинается осмысление алхимии как химии.

Марселен Бертло был первым, кто широко взглянул на алхимию. «Многознание вознесло исследовательский ум Бертло над плоской равниной его собственной химической доктрины» . Алхимия как переходная ступень между древним состоянием умов, порабощенных магией, и современной мыслью - абсолютно атериалистической. Понимая алхимию все же как химию, Бертло считает, что химия не является исконной наукой, как геометрия или астрономия. Она (химия) образовалась из остатков предшествующей научной формации, полухимерической и полуматериалистической, основанной на медленно собранном сокровище практических открытий металлургии, медицины, промышленности и домашнего хозяйства. Речь идет об алхимии, претендовавшей одновременно обогатить своих адептов, научив их

изготовлять золото и серебро, охранять их от болезней с помощью панацеи, наконец, доставить им совершенное счастье, соединив с душой мира и вселенским духом.

Следует обратить особое внимание на факт срединности алхимии: полухимера-полунаука, на универсальный характер притязаний алхимиков. Двунаправленность этой половинчатости - оккультно-духовная и магико-препаративная - подчеркнута самим образом первых адептов. Алхимик в эпоху Эллинистического Египта - жрец, химик и врач одновременно. Всякого рода химические приемы, равно как и медицинские, исполнялись в сопровождении религиозных формул, молитв, заклятий, считавшихся существенными для успеха, как химических операций, так и лечения больных. Только жрецам предоставлялось совершать оба разряда церемоний - и практические, и магические.

Необходимо еще раз напомнить, что алхимия - не арифметическая сумма технической практики и магических действ, а неразложимый сплав, мировоззренческий синкретизм. Например, если Лейденский папирус свидетельствует о тонком знании

металлических сплавов и окрашиваний, цель которого имитация золота и серебра, то войдя в алхимию, имитация уже выступала как идейный, мировоззренческий момент, лишь внешне похожий на рукотворную имитацию.

Там, где алхимия осознает себя искусством, на первый план выступает символическое мировидение. Для алхимика истина лишь тогда истина, когда она отыскивается и подается в соответствующей его мышлению форме. Алхимический

рецепт - и действие, и священнодействие сразу. Так, дракон, проглатывающий свой хвост, - один из главных алхимических символов. Это и библейский змей искуситель, подбивший первого человека вкусить от древа познания, и змей

Уроборос раннехристианских учений, воплотивший в себе идею слияния «бесконечной мировой мысли» и «бесконечной мировой материи». Символическая аналогия как бы удваивает мир. Причем мир символов для средневекового человека куда реальней по

сравнению с миром вещей. «Алхимик в мире символов живет, действует, размышляет» .

Символ для алхимика истиннее вещи, которую он означает, потому что он менее всего связан с практическим, обыденным действием, зато сближается со священнодействием и потому исполнен высшего смысла. «С одной стороны, дело это

делает рука, с другой - деяние это творит десница» .Анализ судеб химического символизма открывает новые возможности в изучении генезиса новой науки, новоевропейского художественного сознания, мышления нового

времени. Там, где символ станет лишь знаком предмета, появится подлинная предметность - путь к научной химии. Там, где символ воспарит над реальностью - путь к современному околонаучному оккультизму. Но так же и серьезное испытание

эстетического чувства и художественных форм новой Европы. Там, где символ выступает как эвристическое средство, начнется самосознание науки (Френсис Бэкон). В основе алхимии лежит нечто, независимое от той культуры, с которой она

соприкоснулась, а соприкоснувшись, осталась в ней жить. Не исключено, что алхимия стала своеобразной модой средневековья. В таком случае, изменяясь в лоне средневековья, не оказала ли алхимия на средневековое мышление влияния, направив

его по каналам, подготовленным спецификой предмета, ставшего «внутрикультурным фрагментом» средневековья. Алхимия - и экран средневекового мышления, и активная форма воздействия на это мышление? Характерные черты средневекового мышления в алхимической деятельности выражены в окостеневших, вырожденных формах.

«Алхимия - «декаданс» канонического средневековья. Именно поэтому на всем алхимическом текстовом пространстве могут быть выявлены основные трудности «ортодоксального» средневекового мышления, скрытые в официальной культуре. Алхимия запечатлевает и детство, и дряхлость культуры средних веков, выступает постоянным критиком, суля при этом возрожденческое обновление» .

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Алхимия - неотъемлемая часть средневековой культуры, но часть особенная: полифункциональная, синтетическая. Она образовалась из накопленного веками практического опыта металлургии, техники, медицины переплетенного с магией, неоплатонизма с его Единым, культовой обрядностью. В ней, как в зеркале,

отражается магистральное движение средневековой мысли. Рядом со средневековым восприятием мира, в основе которого лежало магическое, зарождалась и развивалась новая система мировосприятия, нацеленная на научное знание, вполне проявившаяся в философии века Просвещения. Нужно понимать, что в средневековом обществе,

часто в одном и том же человеке, две эти системы не только сосуществовали, но и вмещались одна в другую: в старую систему все больше проникала новая и постепенно подтачивала ее, создавая внутреннее напряжение, нарушая связность и

последовательность представлений. Помимо прикладной стороны, значение алхимии и в том, что она подвигала средние века к Новому времени.

ЛИТЕРАТУРА

1. Рабинович В.Л. Образ мира в зеркале алхимии: от стихий и атомов древних

до элементов Бойля. - М., Энергоиздат, 1981, 152 с.

2. Рабинович В.Л. Алхимия как феномен средневековой культуры. -М. Наука,

3. Джуа М. История химии. - М. Мир, 1975. с. 31-61

4. Возникновение и развитие химии с древнейших времен до XVII века. - М.

Наука, 1979, 425 с.

5. Оствальд Д. Эволюция основных проблем химии. - М.,1909, с.5

6. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - М., 1960, т.23, с. 142-143

7. Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. - М., 1956, с. 616–620

8. Юнг К. Алхимия снов; Четыре архетипа: Мать. Дух. Трикстер. Перерождение

/Пер.с англ.и послесл.Семиры. - СПб.,Thimothy 1997, 351 с.

9. Холл М.П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической,

каббалистической и розенкрейцеровской символической философии. Новосибирск,

В.О., «Наука», 1993, 714 с.

10. Менделеев Д.И. Соч. - М.–Л., Изд-во АН СССР, 1949, т. 15 с. 357–358

11. Крицман В.А. Книга для чтения по неорганической химии. - М. Просвещение,

12. Фигуровский Н.А. Очерк общей истории химии от древнейших времен до начала

XIX века. - М. Наука, 1969,ч.1, с.59

13. Аверинцев С.С. Золото в системе ранневизантийской культуры. – В кн.:

Византия. Южные славяне и Древняя Русь. Западная Европа: искусство и культура. -

Новейшая книга фактов. Том 3 [Физика, химия и техника. История и археология. Разное] Кондрашов Анатолий Павлович

Какую положительную роль сыграла алхимия?

Алхимией называют донаучное направление в развитии химии, возникшее в II–IV веках в Египте и получившее особенно широкое распространение в Западной Европе в XII–XIV веках. Своей главной задачей алхимики считали превращение (трансмутацию) неблагородных металлов в благородные с помощью воображаемого вещества – «философского камня». Среди целей алхимиков были также получение элексира долголетия, универсального растворителя и других веществ, обладающих чудесными свойствами. В процессе поиска этих чудодейственных средств алхимики открыли способы получения многих практически ценных соединений и смесей (минеральных и растительных красок, стекол, эмалей, металлических сплавов, кислот, щелочей, солей, лекарственных препаратов), а также создали приемы лабораторной работы (перегонка, возгонка, фильтрование), изобрели новые лабораторные приборы (например, печи для длительного нагревания, перегонные кубы). Египетские алхимики открыли, в частности, нашатырь. Алхимия оказала значительное влияние на средневековую культуру и способствовала становлению науки нового времени.