Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

"Твоя судьба предрешена,

-Так говорят, когда на небе
Известен выбор и душа
Неотвратимость принимает,
Как сотворенный ею жребий".

Марина Гуссар

Великая княгиня Софья Палеолог

«Главным действием сего брака...было то, что Россия стала известнее в Европе, которая чтила в Софии племя древних императоров Византийских и, так сказать, провожала оную глазами до пределов нашего отечества...Сверх того многие греки, приехавшие к нам с царевною, сделались полезны в России своими знаниями в художествах и в языках, особенно в латинском, необходимом тогда для внешних дел государственных; обогатили спасенными от турецкого варварства книгами московские церковные библиотеки и способствовали великолепию нашего двора сообщением ему пышных обрядов византийского, так, что с сего времени столица Иоаннова могла действительно именоваться новым Царемградом, подобно древнему Киеву»

Н. Карамзин

“Великий Константинополь (Царьград), этот акрополь вселенной, царственная столица ромеев, бывшая с соизволения Божия, под властью латинян" пал 29 мая 1453 года.

Взятие турецкими войсками Константинополя

Умирал великий христианский город, медленно, жутко и безвозвратно превращаясь в великий мусульманский Стамбул.

Борьба была беспощадной и кровавой, сопротивление осажденных неслыханно упорным, штурм начался с утра, городские ворота туркам взять не удалось, и только к вечеру, проломив пороховым взрывом стену, осаждающие ворвались в город, где сразу же натолкнулись на небывалый отпор - защитники древнейшей христианской твердыни стояли насмерть - еще бы! - как можно было струсить или отступить, когда среди них, как простой воин, сражался до последнего вздоха весь израненный и окровавленный великий император Константин XI Палеолог , и тогда он еще не знал, что всего через несколько секунд в ослепительный последний миг своей жизни, стремительно рухнув во тьму, он навсегда войдет в историю как последний византийский император. Падая прошептал: "Скажи Фоме - пусть голову бережет! Где голова - там Византия, там наш Рим!". Потом захрипел, кровь хлынула из горла, и он потерял сознание.

Константин XI, дядя Софьи. Рисунок XIX века

Тело императора Константина узнали по маленьким золотым двуглавым орлам на пурпурных сафьяновых сапогах.

Верный слуга прекрасно понимал, что означали слова покойного императора: младший брат его - Фома Палеолог , правитель, или, как здесь говорили, деспот морейский, должен приложить все усилия к тому, чтобы сохранить и уберечь от турок величайшую христианскую святыню, которая у него хранилась, - самые почитаемые всем православным миром мощи заступника и патрона византийской, греческой церкви - голову апостола Андрея .

Святой Андрей Первозванный. Андреевский флаг - прочно утвердился на русском военном флоте, и значение его также устоявшееся: его приняли «того ради, что от сего апостола приняла Россия святое крещение»

Да-да, того самого Андрея Первозванного, родного брата святого Петра, столь же великого мученика и верного ученика самого Господа нашего Иисуса Христа…

Фома очень близко к сердцу воспринял предсмертную просьбу героически павшего в бою брата и долго думал о том, что же он должен сделать, чтобы выполнить ее как надлежит…

Великую святыню, которая хранилась в Патросе надо было не просто сберечь от захвата турками, ее надо было сохранить во времени, куда-то перенести, где-то спрятать… А иначе - как следует понимать слова Константина "Где голова - там Византия, там наш Рим!"? Голова апостола сейчас здесь, у Фомы, Рим - в Италии, Византийская империя - увы! - пала вместе с падением Константинополя… Что же брат имел в виду… Что значит "наш Рим"? Вскоре со всей неумолимостью жестокой правды стало ясно, что Морея не выдержит натиска турок. Последние осколки Византии - второй великой Римской империи рассыпались в прах. Полуостров, южная часть Греции, в древности Пелопоннес; получил название Морей в XIII в., от славянского "море". В XV в. на Пелопоннесе находились несколько деспотатов, которые формально зависели от Византии, но фактически подчинялись лишь своим правителям - деспотам, двое из которых - Фома и Михаил были младшими братьями императора Константина.

Фома Палеолог. 11 - деспот Мореи

И вдруг Фому посетило озарение - он внезапно понял, что имел в виду его брат, - Константин, несомненно, верил в новое возрождение империи, он верил, что она непременно возникнет там, где будет находиться наша главная греческая святыня! Но где? Как? Тем временем следовало позаботиться о безопасности жены и детей - турки приближались. В 1460 году Морея была захвачена турецким султаном Мехмедом II, Фома с семьей покинул Морею. У деспота (название высшего титула византийских вельмож, соответствующее европейскому титулу "герцог") Фомы Палеолога было четверо детей. Старшая дочь Елена только что покинула отчий дом, выйдя замуж за сербского короля, с родителями остались мальчики Андреас и Мануил, а также младший ребенок - дочь Зоя, которой к моменту падения Константинополя исполнилось 3 года.

В 1460 году деспот Фома Палеолог с семьей и величайшими святынями христианского мира, в том числе и с главой святого апостола Андрея Первозванного отплыл на некогда греческий остров Керкиру , который с 1386 года принадлежал Венецианской республике и потому именовался по-итальянски - Корфу . Город-государство Венеция, морская республика, переживавшая период величайшего подъема, оставалась самым цветущим и богатым городом на всем Апеннинском полуострове вплоть до XVI столетия.

Фома Палеолог стал налаживать отношения с Венецией, давней соперницей византийцев, почти одновременно с захватом турками Константинополя. Благодаря венецианцам, Керкира осталась единственной частью Греции, не попавшей под власть Османской империи. Оттуда изгнанник переправляется в Анкону — порт под контролем республики Св. Марка. Не приходится сомневаться, что в 1463 году Фома Палеолог вместе с папско-венецианской флотилией собирался выступить в поход против османов. Семья его в это время находилась под опекой венецианцев на Корфу, они же переправили Зою и ее братьев в Рим, прослышав о болезни отца, но, очевидно, и после этого венецианский сенат не прерывал связи с высокородными беженцами.

Еще задолго до осады византийской столицы мудрый Константин втайне, под видом обычного купеческого груза, переслал Фоме веками накопленное собрание самых ценных книг из константинопольской библиотеки. В дальнем уголке большой гавани острова Корфу уже стоял один корабль Фомы Палеолога, отправленный сюда несколькими месяцами раньше. В трюмах этого корабля находились сокровища человеческой мудрости, о которых почти никто ничего не знал.

Здесь было большое количество томов редчайших изданий на греческом, латинском и иудейском языках, начиная от уникальных и очень древних списков евангелий, основных трудов большинства древних историков, философов и писателей, трудов по математике, астрономии, искусствам и кончая тайно хранимыми рукописями предсказаний пророков и астрологов, а также книг, открывающих секреты давно забытых магий. Константин говорил ему как-то, что там хранятся остатки сожженной Геростратом библиотеки, папирусы египетских жрецов, священные тексты, вывезенные Александром Македонским из Персии.

Однажды Фома привел на этот корабль десятилетнюю Зою, показал его трюмы и сказал:

- "Это твое приданое, Зоя. Здесь сокрыто знание великих людей прошлого, а их книги содержат в себе ключ к будущему. Некоторые из них я позже дам тебе для прочтения. Остальные будут ждать твоего совершеннолетия и замужества".

Итак, они поселились на острове Корфу , где прожили почти пять лет.

Однако отца в эти годы Зоя почти не видела.

Наняв для детей самых лучших наставников, он оставил их на попечение матери, своей горячо любимой жены Екатерины, и, взяв с собой священную реликвию, отправился в 1460 в Рим, дабы торжественно подарить ее папе Павлу II, надеясь взамен получить подтверждение своих прав на константинопольский престол и военную поддержку в борьбе за его возвращение - к этому времени Фома Палеолог остался единственным законным наследником павшего императора Константина.

Умирающая Византия, надеясь получить от Европы военную помощь в борьбе с турками, подписала в 1439 году Флорентийскую унию об объединении Церквей, и теперь ее правители могли просить себе убежище у папского престола.

7 марта 1461 года в Риме морейского деспота встретили с достойными почестями, голову апостола Андрея во время пышного и величественного богослужения при огромном стечении народа поместили в соборе Святого Петра , а Фоме назначили весьма высокое по тем временам содержание - 6 500 дукатов в год. Папа наградил его орденом Золотой розы. Фома остался жить в Италии.

Однако с течением времени он начал постепенно понимать, что его надежды вряд ли когда-нибудь осуществятся и что, скорее всего, он так и останется уважаемым, но никому не нужным изгнанником.

Единственным утешением служила ему дружба с кардиналом Виссарионом , которая завязалась и окрепла в процессе его стараний получить поддержку от Рима.

Виссарион Никейский

Этот необычайно даровитый человек слыл вождем византийских латинофилов. Литературный дар, начитанность, честолюбие и умение подольститься к сильным мира сего, и, конечно, приверженность унии способствовали его успешной карьере. Он обучался в Константинополе, затем принял постриг в одном из монастырей Пелопоннеса, в столице Мореи Мистре подвизался при философской школе Гемиста Плифона. В 1437 году в возрасте 35 лет избран митрополитом Никейским. Впрочем, Никея давно была завоевана турками, и этот пышный титул понадобился, чтобы придать дополнительный вес сторонникам унии на заседаниях предстоящего собора. По таким же соображениям другой латинофил Исидор оказался рукоположен в митрополиты Московские константинопольским патриархом без согласия русских.

Католический кардинал Виссарион Никейский, грек, любимец папы, ратовал за объединение христианских церквей перед лицом турецкой угрозы. Приезжая раз в несколько месяцев на Корфу, Фома подолгу беседовал с детьми, сидя в своем черном кресле-троне, инкрустированном золотом и слоновой костью, с большим двуглавым византийским орлом над изголовьем.

Он готовил юношей Андреаса и Мануила к унизительному будущему принцев без королевства, нищих просителей, искателей богатых невест - он пытался научить их тому, как в этой ситуации сохранить достоинство и сносно устроить свою жизнь, не забывая принадлежности к своему древнему, гордому и некогда могущественному роду. Но он знал также, что без богатства и земель у них нет никаких шансов возродить былую славу Великой империи. И потому свои надежды возлагал на Зою.

Его любимая дочь Зоя росла очень смышленой девочкой, но она с четырех лет умела читать и писать по-гречески и по-латыни, была очень способной к языкам, а сейчас, к своим тринадцати годам, уже прекрасно знала древнюю и современную историю, владела основами математики и астрономии, пересказывала на память целые главы из Гомера, а главное - она любила учиться, в ее глазах сверкал огонек жажды познания тайн мира, который открывался перед ней, больше того, она уже как бы догадывалась, что ее жизнь в этом мире будет совсем не простой, но это не пугало, не останавливало, напротив, она стремилась узнать как можно больше, словно с азартом и упоением готовилась к долгой, опасной, но необыкновенно увлекательной игре.

Огонек в глазах Зои вселял большие надежды в сердце отца, и он стал исподволь и постепенно готовить дочь к великой миссии, которую собирался на нее возложить.

Когда Зое исполнилось пятнадцать лет, на девушку обрушился ураган несчастий. В начале 1465 года внезапно скончалась мать Екатерина Заккария. Ее смерть потрясла всех - детей, родственников, слуг, но Фому она просто сразила. Он потерял ко всему интерес, тосковал, худел, казалось, все уменьшался в размерах, и вскоре стало ясно, что он угасает.

Однако вдруг наступил день, когда всем показалось, что Фома как будто ожил: он приехал к детям, попросил Зою сопровождать его в порт, и там они поднялись на палубу того самого корабля, где хранилось Зоино приданое, и отплыли с дочерью и сыновьями в Рим.

Рим. Вечный город

Однако, в Риме все вместе они не долго прожили, вскоре 12 мая 1465 года Фома скончался в возрасте 56 лет. Чувство собственного достоинства и красота, которую Фома сумел сохранить до преклонных лет, произвели на итальянцев большое впечатление. Он также угодил им тем, что официально принял католичество.

Образование царственных сирот взял на себя Ватикан , поручив их кардиналу Виссариону Никейскому. Грек из Трапезунда, был в равной степени своим человеком как в греческих, так и в латинских культурных кругах. Он сумел объединить воззрения Платона и Аристотеля, греческую и римскую форму христианства.

Однако когда Зоя Палелог оказалась на попечении Виссариона, звезда его уже закатилась. Надевший в 1464 году папскую тиару Павел II и его преемник Сикст IV недолюбливали Виссариона, который поддерживал идею ограничения папской власти. Кардинал ушел в тень, а однажды ему даже пришлось удалиться в монастырь Грота-Фератта.

Тем не менее он воспитал Зою Палеолог в европейских католических традициях и особенно поучал, чтобы она во всем смиренно следовала принципам Католицизма, называя ее «возлюбленной дочерью Римской Церкви». Только в этом случае, внушал он воспитаннице, судьба одарит тебя всем. «У вас будет все, если вы станете подражать латинянам; в противном случае вы не получите ничего».

Зоя (Софья) Палеолог

Зоя превратилась с годами в привлекательную девушку с темными блестящими глазами и нежно-белым цветом кожи. Ее отличали тонкий ум и благоразумие в поведении. По единодушной оценке современников Зоя была обаятельной, а ее ум, образованность и манеры были безукоризненны. Болонские хронисты в 1472 году восторженно писали о Зое: «Воистину она … очаровательна и прекрасна… Невысокого роста, она казалась лет 24; восточное пламя сверкало в глазах, белизна кожи говорила о знатности ея рода». Итальянская княгиня Кларисса Орсини, происходившая из знатного римского рода, тесно связанного с папским престолом, жена Лоренцо Великолепного, навестившая Зою в Риме в 1472 г., нашла ее красивой, и это известие сохранилось в веках.

Папа Павел II отпускал на содержание сирот 3600 экю в год (200 экю в месяц — на детей, их одежду, лошадей и прислугу; плюс следовало откладывать на черный день, и тратить 100 экю на содержание скромного двора). Двор включал врача, профессора латинского языка, профессора греческого языка, переводчика и 1-2 священников.

Именно тогда кардинал Виссарион очень осторожно и деликатно намекнул византийской принцессе на возможность брака с одним из богатейших молодых людей Италии Федерико Гонзаго, старшим сыном Людовика Гонзаго, правителя богатейшего итальянского города Мантуи.

Хоругвь «Проповедь Иоанна Крестителя» из Ораторио Сан Джованни, Урбино. Итальянские эксперты полагают, что в толпе слушателей изображены Виссарион и София Палеолог (3-й и 4-й персонажи слева). Галерея провинции Марке, Урбино

Однако, как только кардинал начал предпринимать эти действия, вдруг оказалось, что отец возможного жениха неизвестно откуда наслышан о крайней бедности невесты, потерял к ней всякий интерес как к предполагаемой невесте сына..

Через год кардинал заикнулся о князе Каррачиоло, также принадлежавшем к одной из самых богатых фамилий Италии но, как только дело начало продвигаться вперед, снова обнаружились какие-то подводные камни.

Кардинал Виссарион был мудрым и опытным человеком - он прекрасно знал, что ничего не происходит само по себе.

Проведя тайное расследование, кардинал совершенно точно выяснил, что при помощи сложных и тонких интриг, ловко сплетенных самой Зоей с использованием своих служанок и камеристок, она в обоих случаях постаралась расстроить дело, но так, чтобы отказ ни в коем случае не исходил от нее, бедной сиротки, которой не пристало пренебрегать такими женихами.

Немного подумав, кардинал решил, что тут дело в вероисповедании и, должно быть, Зоя хочет мужа, принадлежащего к православной церкви.

Чтобы это проверить, он вскоре предложил своей воспитаннице православного грека - Иакова Лузиниана, незаконного сына кипрского короля Иоанна II, который, силой отняв у сестры корону, узурпировал отцовский трон. И тут кардинал убедился в своей правоте.

Зое очень понравилось это предложение, она внимательно рассмотрела его со всех сторон, некоторое время колебалась, дело дошло даже до обручения, но в последнюю минуту Зоя передумала и отказала жениху, но тут уж кардинал точно знал почему и начал кое-что понимать. Зоя верно рассчитала, что трон под Иаковом шатается, что у него нет уверенного будущего и потом вообще - ну что это, в конце концов, за царство - какой-то жалкий остров Кипр ! Зоя недвусмысленно дала понять своему воспитателю, что она - византийская принцесса, а не простая княжеская дочь, и кардинал на время прекратил свои попытки. И вот тут-то добрый старый папа Павел II неожиданно выполнил свое обещание столь милой его сердцу принцессе-сиротке. Мало того, что он нашел ей достойного жениха, он еще решил и ряд политических проблем.

Судьбой востребованный дар огранки ждет

В те годы Ватикан искал союзников, чтобы организовать против турок новый крестовый поход, намереваясь вовлечь в него всех европейских государей. Тогда по совету кардинала Виссариона папа и решил выдать Зою за московского государя Ивана III, зная о его стремлении стать наследником византийских василевсов.

Брак принцессы Зои, переименованной на русский православный лад в Софью, с недавно овдовевшим еще молодым великим князем далекого, загадочного, но, по отдельным донесениям, неслыханно богатого и сильного Московского княжества был крайне желателен для папского престола по нескольким причинам.

Во-первых , через жену-католичку можно было бы положительно повлиять на великого князя, а через него и на православную русскую церковь в деле исполнения решений Флорентийской унии - а в том, что Софья - преданная католичка, папа не сомневался, ибо она, можно сказать, выросла на ступенях его престола.

Во-вторых , было бы огромной политической победой заручиться поддержкой Москвы против турок.

И наконец, в-третьих , само по себе укрепление связей с далекими русскими княжествами имеет огромное значение для всей европейской политики.

Так по иронии истории этот судьбоносный для России брак был инспирирован Ватиканом. Оставалось получить согласие Москвы.

В феврале 1469 года в Москву прибыл посол кардинала Виссариона с письмом великому князю, в котором ему предлагалось сочетаться законным браком с дочерью деспота Морейского.

По представлениям того времени, Софья считалась уже немолодой женщиной, но она была очень привлекательна, с удивительно красивыми, выразительными глазами и нежной матовой кожей, что на Руси считалось признаком великолепного здоровья. А главное, она отличалась острым умом и статью, достойной византийской принцессы.

Московский государь принял предложение. Он направил в Рим своего посла, итальянца Джан Баттисту делла Вольпе (его в Москве прозвали Иваном Фрязиным), свататься. Этот дворянин из Виченцы, города, находившегося под управлением Венеции с 1404 года, первоначально жил в Золотой Орде, в 1459 году перешел на службу в Москву в качестве монетного мастера и стал зваться Иваном Фрязиным. И в Орде, и в Москве он оказывался, вероятно, по воле своих венецианских патронов.

Посол вернулся через несколько месяцев, в ноябре, привезя с собой портрет невесты. Этот портрет, которым словно началась в Москве эпоха Софьи Палеолог, считается первым на Руси светским изображением. По крайней мере, им были так изумлены, что летописец назвал портрет «иконой», не найдя другого слова: «А царевну на иконе написану принесе». Кстати, слово «икона» первоначально на греческом означало «рисунок», «образ», «изображение».

В. Муйжель.«Посол Иван Фрезин вручает Ивану III портрет его невесты Софьи Палеолог»

Однако сватовство затянулось, потому что московский митрополит Филипп долго возражал против брака государя с униаткой, к тому же воспитанницей папского престола, боясь распространения католического влияния на Руси. Только в январе 1472 года, получив согласие иерарха, Иван III отправил посольство в Рим за невестой, поскольку был найден компромисс: в Москве светские и церковные власти договорились, что перед венчанием Зою окрестят по православному обряду.

Папа Сикст IV

21 мая состоялся торжественный прием российских послов у папы Сикста IV, на котором присутствовали представители Венеции, Милана, Флоренции, герцог Феррарский.

Прием у Сикста IV. Мелоццо да Форли

Уже 1 июня по настоянию кардинала Виссариона в Риме совершилось символическое обручение - помолвка принцессы Софьи и великого князя московского Ивана, которого представлял русский посол Иван Фрязин.

Папа Сикст IV отнесся с отеческой заботливостью к сироте: он дал Зое в приданое, кроме подарков, около 6000 дукатов и разослал наперед по городам письма, в которых во имя уважения, подобающего апостольскому престолу, просил принять Зою с расположением и добротой. О том же хлопотал и Виссарион; он писал сиенцам на случай проезда невесты через их город: "мы усердно просим вас ознаменовать ее прибытие каким-нибудь празднеством и позаботиться о достойном приеме". Неудивительно, что путешествие Зои было своего рода триумфальным торжеством.

24 июня, простившись с папой в садах Ватикана, Зоя направилась на далекий север. На пути в Москву невесту «белого императора», как именовал Ивана III в своем послании миланский герцог Франческо Сфорца сопровождала свита из греков, итальянцев и русских, в числе которой были Юрий Траханиот, князь Константин, Дмитрий — посол братьев Зои, и генуезец Антон Бонумбре, епископ Аччии (его наши летописи ошибочно называют кардиналом), папский легат, миссия которого должна действовать в пользу подчинения русской церкви.

Многие города Италии и Германии (по сохранившимся известиям: Сиенна, Болонья, Виченца (родной город Вольпе), Нюренберг, Любек) встречали и провожали ее с царским почетом, в честь принцессы устраивали празднества.

Почти кремлевская стена в Виченце. Италия

Так, в Болонье Зою принимал в своем дворце один из главных местных сеньоров. Принцесса неоднократно показывалась толпе и вызывала общее удивление своей красотой и богатством наряда. С необыкновенной пышностью было совершено посещение мощей св. Доминика, ее сопровождали самые знатные молодые люди. Болонские летописцы повествуют о Зое с восторгом.

Святой Доменик. Основатель ордена доминиканцев

На 4-ый месяц пути Зоя, наконец, вступила на русскую почву. 1-го октября она выехала из Колывани (Таллинн), скоро была в Дерпте , куда явились встретить свою будущую государыню посланные великого князя, а потом направилась к Пскову .

Н. К. Рерих. Старый Псков. 1904 г.

Первого октября в Псков прискакал гонец и объявил на вече: "Царевна переехала море, едет в Москву дочь Фомы, царя царьградского, зовут ее Софья, она будет вам государыня, а великому князю Ивану Васильевичу жена. И вы бы ее встретили и приняли честно". Гонец поскакал дальше, в Новгород, в Москву, а псковичи, как сообщает летопись "... посадники и бояре отправились навстречу царевне в Изборск, жили здесь целую неделю, как приехал из Дерпта (Тарту) гонец с приказом, чтобы ехали встречать ее на немецком берегу".

Псковичи стали мед сытить и корм обирать, а наперед послали шесть больших убранных судов, посадников и бояр, чтобы "с честью" встретить царевну. 11 октября около устья Эмбаха посадники и бояре встретили царевну и били ей челом с кубками и золотыми рогами, наполненными медом и вином. 13-го принцесса прибыла во Псков, пробыла ровно 5 дней. Псковские власти и знать одарили ее и свиту подарками и поднесли ей 50 руб. Ласковый прием растрогал царевну, и она обещала псковитянам свое заступничество перед будущим супругом. Сопровождавшему ее легату Аччии пришлось повиноваться: последовать за ней в церковь, а там и поклониться святым иконам и приложиться к образу Богоматери по приказу деспины.

Ф. А. Бронников. Встреча царевны. 1883

Наверно, папа римский ни за что не поверил бы, если б узнал, что будущая великая московская княгиня, лишь только очутившись на русской земле, еще находясь на пути под венец в Москву, коварно предала все его тихие надежды, немедля забыв все свое католическое воспитание. Софья, по-видимому, встречавшаяся в детстве с афонскими старцами, противниками Флорентийской унии, в глубине души была глубоко православной. Она умело скрывала свою веру от могущественных римских «покровителей», которые не оказали помощи ее родине, предав ее иноверцам на разорение и гибель.

Она сразу же открыто, ярко и демонстративно показала свою преданность православию, к восторгу русских прикладываясь ко всем иконам во всех церквах, безукоризненно ведя себя на православной службе, крестясь, как православная.

Но еще перед этим, находясь на борту корабля, одиннадцать дней везущего принцессу Софью из Любека в Ревель, откуда кортеж направится далее в Москву уже по суше, она вспомнила своего отца.

Софья задумчиво сидела на палубе, глядела куда-то вдаль за горизонт, не обращая внимания на почтительно стоящих поодаль сопровождающих ее лиц - итальянцев и русских, и ей казалось, будто она видит легкое сияние, которое исходит откуда-то из вышины, пронизывает все ее тело и уносится в небесную высь, туда, далеко-далеко, куда уносятся все души и где находится сейчас душа ее отца…

Софья всматривалась в далекую невидимую землю и думала только об одном - правильно ли она поступила; не ошиблась ли в выборе? Удастся ли ей послужить рождению Третьего Рима там, куда несут ее сейчас тугие паруса? И тут же ей казалось, что невидимый свет согревает ее, придает силу и уверенность в том, что все удастся, - да и как же может быть иначе - ведь отныне там, где находится она, Софья, там теперь Византия, там Третий Рим, в ее новой родине - Московии.

Кремлевская деспина

Ранним утром 12 ноября 1472 года Софья Палеолог прибыла в Москву, где произошла ее первая встреча с Иваном и престольным градом. Все было готово к свадебному торжеству, приуроченному к именинам великого князя - дню памяти святого Иоанна Златоуста. В доме матери Великого князя произошло обручение. В тот же день в Кремле во временной деревянной церкви, поставленной около строящегося Успенского собора, чтобы не прекращать богослужений, государь обвенчался с ней. Византийская принцесса впервые тогда увидела своего супруга. Великий князь был молод - всего 32 года, хорош собой, высок и статен. Особенно замечательными были его глаза, «грозные очи».

Иван III Васильевич

И прежде Иван Васильевич отличался крутым характером, а теперь, породнившись с византийскими монархами, он превратился в грозного и властного государя. В том была немалая заслуга его молодой жены.

Венчание Ивана III с Софьей Палеолог в 1472 г. Гравюра XIX в.

Венчание в деревянной церквушке произвело сильное впечатление на Софью Палеолог. Можно себе представить, как была она потрясена старыми кремлевскими соборами еще калитинского времени (первой половины XIV века) и обветшалыми белокаменными стенами и башнями крепости, построенной при Дмитрии Донском. После Рима, с его собором Святого Петра и городов континентальной Европы с их великолепными каменными сооружениями разных эпох и стилей, трудно, наверное, было примириться греческой принцессе Софье с тем, что обряд ее венчания проходил во временной деревянной церкви, стоявшей на месте разобранного Успенского собора ХIV века.

Она привезла на Русь щедрое приданое. После венчания Иван III принял в герб византийского двуглавого орла - символ царской власти, поместив его и на своей печати. Две головы орла обращены на Запад и Восток, Европу и Азию, символизируя их единство, а также единство («симфонию») духовной и светской власти. Собственно же приданым Софьи была легендарная «либерия» - библиотека (больше известная как «библиотека Ивана Грозного»). Она включала в себя греческие пергаменты, латинские хронографы, древневосточные манускрипты, среди которых были неизвестные нам поэмы Гомера, сочинения Аристотеля и Платона и даже уцелевшие книги из знаменитой Александрийской библиотеки. Увидев деревянную Москву, обгоревшую после пожара 1470 года, Софья испугалась за судьбу сокровища и на первое время спрятала книги в подклет каменной церкви Рождества Богородицы на Сенях - домовой церкви московских великих княгинь, построенной по приказанию святой Евдокии, вдовы Дмитрия Донского. А собственную казну, по московскому обычаю, положила на сохранение в подпол кремлевской церкви Рождества Иоанна Предтечи - самой первой церкви Москвы, стоявшей до 1847 года.

По преданию, она привезла с собой в подарок мужу «костяной трон»: его деревянный остов весь был покрыт пластинами из слоновой и моржовой кости с вырезанными на них сюжетами на библейские темы, на спинке трона было помещено изображение единорога. Этот трон известен нам как трон Ивана Грозного: царь именно на нем изображен скульптором М. Антокольским. (В 1896 году трон установили в Успенском соборе для коронации Николая II. Но государь приказал поставить его для императрицы Александры Федоровны (по другим данным - для своей матери, вдовствующей императрицы Марии Федоровны), а сам пожелал короноваться на троне первого Романова). И ныне трон Ивана Грозного - самый древний в кремлевском собрании.

Трон Ивана Грозного

Софья привезла с собой и несколько православных икон.

Богоматерь "Одигитрия". Золотые серьги с орлами, прикрепленные к очелью Богородицы, несомненно, были "приложены" великой княгиней

Богоматерь на троне. Камея на лазурите

И еще после свадьбы Ивана III в Архангельском соборе появилось изображение византийского императора Михаила III, родоначальника династии Палеолог, с которой породнились московские правители. Так утверждалась преемственность Москвы Византийской империи, а московские государи представали наследниками византийских императоров.

С приездом в 1472 году в столицу России греческой принцессы, наследницы былого величия Палеологов, при русском дворе образовалась довольно большая группа выходцев из Греции и Италии. Многие из них заняли со временем значительные государственные должности и не раз выполняли важные дипломатические поручения Ивана III. Великий князь пять раз направлял посольства в Италию. Но в их задачи не входило налаживание связей в области политики или торговли. Все они возвращались в Москву с большими группами специалистов, среди которых были архитекторы, врачи, ювелиры, мастера монетного дела и оружейные мастера. Дважды с русскими посольствами в столицу России приезжал брат Софьи Андреас (русские источники называли его Андреем). Так получилось, что великая княгиня какое-то время поддерживала связь с одним из членов своей семьи, распавшейся в силу сложных исторических событий.

Следует напомнить, что традиции русского средневековья, строго ограничивавшие роль женщины кругом домашних забот, распространялись и на семью великого князя и на представительниц знатных фамилий. Именно поэтому сохранилось так мало сведений о жизни великих русских княгинь. На этом фоне история жизни Софьи Палеолог отражена в письменных источниках много подробнее. Впрочем, стоит отметить, что великий князь Иван III относился к своей жене, получившей европейское воспитание, с большой любовью и пониманием и даже разрешал ей давать аудиенции иностранным послам. В воспоминаниях иноземцев о Руси второй половины XV столетия сохранились записи о таких встречах с великой княгиней. В 1476 году венецианский посланник Контарини был представлен московской государыне. Вот как он вспоминал об этом, описывая свое путешествие в Персию: «Государь пожелал также, чтобы я посетил деспину. Я это сделал с должными поклонами и соответственными словами; затем последовала длительная беседа. Деспина обращалась ко мне с такими добрыми и учтивыми речами, какие только могли быть сказаны; она настоятельно просила передать ее приветствие светлейшей синьории; и я простился с ней». У Софьи, как считают некоторые исследователи, даже существовала своя собственная дума , состав которой определяли приехавшие с нею и осевшие на Руси греческие и итальянские аристократы, в частности, видные дипломаты конца XV века Траханиоты. В 1490 году Софья Палеолог встречалась в своей части кремлевского дворца с цесарским послом Делатором. Для великой княгини в Москве были построены особые хоромы. При Софье великокняжеский двор отличался пышностью. Династическому браку Ивана III с Софьей Палеолог обязан своим появлением обряд венчания на царство. Около 1490 года впервые появилось изображение венценосного двуглавого орла на парадном портале Грановитой палаты.

Деталь трона Ивана Грозного

Византийская концепция сакральности императорской власти повлияла на введение Иваном III «богословия» («Божьей милостью») в титуле и в преамбуле государственных грамот.

Строительство Кремля

"Великая Грекиня" принесла с собой свои представления о дворе и могуществе власти, и многие московские порядки пришлись ей не по сердцу. Ей не нравилось, что ее державный муж остается данником татарского хана, что боярское окружение ведет себя слишком вольно со своим государем, поэтому бояре были враждебно настроены к Софье. Что русская столица, построенная сплошь из дерева, стоит с залатанными крепостными стенами и с обветшавшими каменными храмами. Что даже государевы хоромы в Кремле деревянные и что русские женщины глядят на мир из окошечка светелок. Софья Палеолог не только произвела перемены при дворе.

Некоторые московские памятники обязаны ей своим возникновением. Нет сомнений в том, что рассказы Софьи и приехавших с нею представителей греческой и итальянской знати о прекрасных образцах церковной и гражданской архитектуры итальянских городов, об их неприступных укреплениях, об использовании всего передового в военном деле и других отраслях науки и техники для укрепления позиций страны, повлияли на решение Ивана III "открыть окно в Европу", привлечь для перестройки Кремля иноземных мастеров, особенно после катастрофы 1474 года, когда Успенский собор, возводимый псковскими мастерами рухнул. В народе тотчас поползли слухи, что беда стряслась из-за «грекини», прежде пребывавшей в «латинстве». Однако великий муж грекинисам хотел видеть Москву равной по красоте и величественности европейским столицам и поддержать свой собственный престиж, а также подчеркнуть преемственность Москвы не только Второму, но и Первому Риму. В перестройке резиденции московского государя приняли участие такие итальянские мастера как Аристотель Фьорованти, Пьтро Антонио Солари, Марко Фрязин, Антон Фрязин, Алевиз Фрязин, Алевиз Новый. Мастеров-итальянцев в Москве называли общим именем «фрязин» (от слова «фряг», то есть «франк»). И нынешние подмосковные города Фрязино и Фрязево своего рода "малая Италия": именно там в конце 15 века Иван III выдавал поместья многочисленным итальянцам "фрягам", прибывшим к нему на службу.

Многое из сохранившегося ныне в Кремле было построено именно при великой княгине Софье. Прошло несколько столетий, но точно такими же как и сейчас увидела она выстроенные при ней Успенский собор и церковь Ризположения, Грановитую палату (названную так по случаю отделки ее в итальянском стиле - гранями). Да и сам Кремль - крепость, охранявшая древний центр столицы Руси - рос и создавался на ее глазах.

Грановитая палата. 1487-1491

Внутренний вид в Грановитой палате

Ученые подметили, что итальянцы ехали в неведомую Московию без страха, ибо деспина могла дать им защиту и помощь.Так это или нет, только русский посол Семен Толбузин, отправленный Иваном III в Италию, пригласил Фиораванти в Москву, ведь он был на родине знаменит как «новый Архимед», и тот с радостью согласился.

В Москве его ждал особый, секретный заказ, после чего в начале июля 1475 Фьораванти отправился в путешествие.

Осмотрев постройки Владимира, Боголюбова и Суздаля, он поехал дальше на север: ему необходимо было по поручению миланского герцога добыть ему белых кречетов, которые очень высоко ценились в Европе. Фьораванти доехал до берега Белого моря, посетив по дороге Ростов, Ярославль, Вологду и Великий Устюг. Всего он прошел и проехал около трех тысяч километров (!) и дошел до загадочного города «Ксалауоко» (так назвал его Фьораванти в одном из писем в Милан), который не что иное, как искаженное название Соловков . Таким образом, Аристотель Фьораванти оказался первым европейцем, который за сто с лишним лет до англичанина Дженкинсона, прошел путь от Москвы до Соловков.

Приехав в Москву Фьораванти составил генеральный план нового Кремля, возводимого его соотечественниками. Возводить стены нового собора начали уже в 1475 году. 15 августа 1479 года состоялось торжественное освящение собора. На следующий год Русь освободилась от татаро-монгольского ига. Эта эпоха отчасти отразилась в архитектуре Успенского собора, который стал символом Третьего Рима.

Успенский собор Московского Кремля

Его пять мощных глав, символизирующих Христа в окружении четырех апостолов-евангелистов, примечательны своей шлемовидной формой. Маковица, то есть верхушка храмовой главы, символизирует пламя - горящую свечу и огненные небесные силы. В период татарского ига маковица становится похожей на воинский шлем. Это лишь несколько иной образ огня, поскольку русские воины почитали своими покровителями воинство небесное - ангельские силы под предводительством архистратига Михаила . Шлем воина, на котором часто помещался образ архистратига Михаила, и шлем-маковица русского храма сливались в единый образ. Внешне Успенский собор очень близок к одноименному собору во Владимире, который и был взят за образец. Роскошная живопись в основном была завершена ещё при жизни архитектора. В 1482 году великий архитектор в качестве начальника артиллерии участвовал в походе Ивана III на Новгород, и во время этого похода навел очень прочный понтонный мост через Волхов. После этого похода мастер хотел возвратиться в Италию, но Иван III не отпустил его, а, напротив, арестовал и посадил в тюрьму после попытки тайно уехать. Но долго держать Фьораванти в тюрьме он не мог себе позволить, так как в 1485 году намечался поход на Тверь, где "Аристотель с пушками" был необходим. После этого похода имя Аристотеля Фьораванти больше не встречается в летописях; нет и свидетельств о его возвращении на родину. Вероятно, вскоре он умер.

Есть версия, что в Успенском соборе зодчий сделал глубокий подземный склеп, куда сложили бесценную библиотеку. Этот-то тайник и обнаружил случайно великий князь Василий III спустя много лет после смерти родителей. По его приглашению в 1518 году в Москву для перевода этих книг приехал Максим Грек, который будто бы успел рассказать о них перед смертью Ивану Грозному, сыну Василия III. Где оказалась эта библиотека во времена Грозного, до сих пор неизвестно. Ее искали и в Кремле, и в Коломенском, и в Александровской слободе, и на месте Опричного дворца на Моховой. А теперь появилось предположение, что либерия покоится под дном Москвы-реки, в подземельях, прорытых от палат Малюты Скуратова.

Возведение некоторых кремлевских храмов также связано с именем Софьи Палеолог. Первым из них был собор во имя святого Николая Гостунского , построенный около колокольни Ивана Великого. Прежде там был ордынский двор, где жили ханские наместники, и такое соседство удручало кремлевскую деспину. По преданию, Софье во сне явился сам святой Николай Чудотворец и повелел построить на том месте православный храм. Софья проявила себя как тонкий дипломат: она направила к жене хана посольство с богатыми дарами и, рассказав о явленном ей чудесном видении, просила уступить ей землю в обмен на другую - за пределами Кремля. Согласие было получено, и в 1477 году появился деревянный Никольский собор , позднее замененный каменным и простоявший до 1817 года. (Напомним, что дьяконом этого храма был первопечатник Иван Федоров). Впрочем, историк Иван Забелин считал, что по приказу Софьи Палеолог в Кремле выстроили другую церковь, освященную во имя святых Космы и Дамиана, которая не дожила до наших дней.

А. Васнецов. В Московском Кремле. Акварель

Предания называют Софью Палеолог основательницей Спасского собора , который, правда, при возведении Теремного дворца в XVII веке был построен заново и стал тогда же называться Верхоспасским - из-за своего расположения. Другое предание гласит, что Софьей Палеолог был привезен в Москву храмовый образ Нерукотворного Спаса этого собора. В XIX веке художник Сорокин писал с него образ Господа для храма Христа Спасителя. Этот образ чудом сохранился до наших дней и теперь находится в нижнем (стилобатном) Преображенском храме как его главная святыня. Известно, что это тот образ Спаса Нерукотворного, которым благословил ее отец. В кремлевском соборе Спаса на Бору хранился оклад с этого образа, а на аналое лежала икона Всемилостивого Спаса, тоже привезенная Софьей. Потом этой иконой благословляли всех царских и императорских невест. В храме оставалась чудотворная икона «Похвала Богородицы». Напомним, Спас Нерукотворный считается самой первой иконой, явленной еще при земной жизни Господа, и самым точным образом Спасителя. Его помещали на княжеских стягах, под которыми русские воины ходили на битвы: образ Спаса знаменовал видение Христа в небе и предвещал победу.

С храмом Спаса на Бору, который тогда был соборным храмом кремлевской Спасской обители, с деспиной связана еще одна история, благодаря которой в Москве появился Новоспасский монастырь .

Новоспасский мужской монастырь в Москве

После свадьбы великий князь все еще жил в деревянных хоромах, то и дело горевших в частых московских пожарах. Однажды самой Софье пришлось спасаться от огня, и она наконец попросила мужа построить каменный дворец. Государь решил сделать жене приятное и исполнил ее просьбу. Так собор Спаса на Бору вместе с обителью оказался стеснен новыми дворцовыми постройками. И в 1490 году Иван III перенес обитель на берег Москвы-реки в пяти верстах от Кремля. С тех пор монастырь стал именоваться Новоспасским , а собор Спаса на Бору остался обычной приходской церковью. Из-за постройки дворца долго не восстанавливалась кремлевская церковь Рождества Богородицы на Сенях, тоже пострадавшая от пожара. Лишь когда дворец был готов окончательно (а это случилось только при Василии III), у него появился второй этаж, и в 1514 году архитектор Алевиз Фрязин поднял Рождественский храм на новый уровень, отчего он и сейчас виден с Моховой улицы. При Софье были построены церковь Ризоположения, Казённый двор, перестроен Благовещенский собор, достроен Архангельский. Укреплены обветшавшие стены Кремля и возведено восемь кремлёвских башен, крепость окружила система плотин и огромный ров на Красной площади. Оборонительные сооружения, построенные итальянскими зодчими, выдержали осаду времени и врагов. Закончен кремлёвский ансамбль при потомках Ивана и Софии.

Н. К. Рерих. Город строят

В XIX веке во время раскопок в Кремле обнаружили чашу с античными монетами, чеканенными при римском императоре Тиверии. По мнению ученых, эти монеты привез кто-то из многочисленной свиты Софьи Палеолог, в которой были уроженцы и Рима, и Константинополя. Многие из них заняли государственные посты, стали казначеями, послами, переводчиками.

При Софье начали устанавливаться дипломатические связи со странами Европы, куда посланниками назначались поначалу прибывшие с ней греки и итальянцы. Кандидаты отбирались, скорее всего, не без участия княгини. А первым русским дипломатам в служебной грамоте строго наказывалось за границей не пьянствовать, не драться между собой и не срамить тем самым свою страну. За первым послом в Венецию последовали назначения к ряду европейских дворов. Кроме дипломатической они выполняли и другие миссии. Дьяку Фёдору Курицыну, послу при венгерском дворе, приписывается авторство «Сказания о Дракуле», очень популярного на Руси.

В свите деспины на Русь прибыл А. Чичери, предок бабушки Пушкина, Ольги Васильевны Чичериной, и знаменитого советского дипломата.

Спустя двадцать лет иностранные путешественники стали именовать московский кремль по-европейски «замком», ввиду обилия в нем каменных строений. В семидесятые-девяностые годы ХV столетия в Москву из Италии, а затем и из других стран едут мастера-денежники, ювелиры, лекари, архитекторы, чеканщики, оружейники, разные другие умелые люди, чьи знания и опыт помогли стране стать мощной и передовой державой.

Так стараниями Ивана III и Софьи Палеолог Ренессанс расцвел и на российской земле.

(Продолжение следует)

Хотя его сына, Ивана Грозного, вспоминают чаще, именно Василий III во многом определил как векторы политики государства, так и психологию русской власти, готовой идти на все, ради своего сохранения.

Запасной царь

На троне Василий III оказался благодаря успешной борьбе за власть, которую проводила его мать, София Палеолог. Соправителем своим отец Василия, Иван III, ещё в 1470 году объявил своего старшего сына от первого брака Ивана Молодого. В 1490 году Иван Молодой скоропостижно скончался от болезни и за власть принялось бороться две партии: одна поддерживала сына Ивана Молодого Дмитрия Ивановича, другая - Василия Ивановича. София и Василий перестарались. Их заговор против Дмитрия Ивановича был раскрыт и они даже подверглись опале, но Софию это не остановило. Она продолжала влиять на власть. Ходили слухи, что она даже ворожила против Ивана III. Благодаря распускаемым Софией слухам, ближайшие сподвижники Дмитрия Ивановича попали в немилость к Ивану III. Дмитрий стал терять власть и тоже попал в опалу, а после смерти деда был закован в кандалы и скончался спустя 4 года. Так Василий III, сын греческой принцессы, стал русским царем.

Соломония

Первую жену Василий III выбрал в результате смотра (1500 невест) ещё при жизни отца. Ей стала Соломония Сабурова, дочь писца-боярина. Впервые в российской истории правящий монарх брал себе в жены не представительницу княжеской аристократии или иностранную принцессу, а женщину из высшей прослойки «служилых людей». Брак 20 лет был бесплодным и Василий III пошёл на крайние, беспрецедентные меры: он первым из русских царей сослал жену в монастырь. По части детей и наследования власти у Василия, приученного бороться за власть всеми возможными способами, был «пунктик». Так, боясь, что возможные сыновья братьев станут претендентами на трон, Василий запрещал своим братьям вступать в брак, пока у него не родится сын. Сын так и не родился. Виновата кто? Жена. Жену - в монастырь. Надо понимать, что это было очень неоднозначное решение. Выступавшие против расторжения брака Вассиан Патрикеев, митрополит Варлаам и преподобный Максим Грек были сосланы, причем митрополит впервые в русской истории был лишен сана.

Кудеяр

Существует легенда, что во время пострига Соломония была беременна, родила сына Георгия, которого передала «в надежные руки», а всем объявила, что новорожденный скончался. После этот ребенок стал знаменитым разбойником Кудеяром, который со своей ватагой грабил богатые обозы. Этой легендой очень интересовался Иван Грозный. Гипотетический Кудеяр приходился ему старшим сводным братом, а значит мог претендовать на власть. Эта история, скорее всего, народный вымысел. Желание «облагородить разбойника», а также дать себе поверить в нелегетимность власти (а потому возможность её свержения) свойственно русской традиции. У нас, что ни атаман, то законный царь. В отношении Кудеяра же, персонажа полумифического, существует столько версий его происхождения, что хватило бы на полдюжины атаманов.

Литовка

Вторым браком Василий III женился на литовке, юной Елене Глинской. «Весь в отца», он женился на иностранке. Только через четыре года Елена родила первенца - Ивана Васильевича. Согласно легенде, в час рождения младенца будто бы разразилась страшная гроза. Гром грянул среди ясного неба и потряс землю до основания. Казанская ханша, узнав о рождении царя, объявила московским гонцам: «Родился у вас царь, а у него двои зубы: одними ему съесть нас (татар), а другими вас». Эта легенда стоит в ряду многих, сочиненных про рождение Ивана IV. Ходили слухи, что Иван - незаконорожденный сын, но это маловероятно: экспертиза останков Елены Глинской показла, что у неё были рыжие волосы. Как известно, Иван тоже был рыжим. Елена Глинская была похожа на мать Василия III, Софию Палеолог, с властью она управлялась не менее уверенно и страстно. После смерти своего мужа в декабре 1533 года она сделалась правительницей Великого княжества Московского (для этого она отстранила регентов, назначенных мужем). Таким образом, она стала первой после великой княгини Ольги (если не считать Софию Витовтовну, власть которой во многих русских землях вне Московского княжества была формальной) правительницей русского государства.

Итальяномания

Василий III унаследовал от отца не только любовь к волевым заморским женщинам, но и любовь ко всему итальянскому. Нанятые Василием Третьим итальянские зодчие строили в России церкви и монастыри, кремли и колокольни. Охрана Василия Ивановича состояла также сплошь из иностранцев, и итальянцев в том числе. Они жили в Наливке, «немецком» поселении в районе современной Якиманки.

Брадоборец

Василий III был первым русским монархом, освободившимся от волос на подбородке. По легенде, он подстриг бороду, чтобы выглядеть моложе в глазах Елене Глинской. В безбородом состоянии он проходил недолго, но это Руси чуть не стоило независимости. Пока Великий князь щеголял гладковыбритой молодостью, в гости пожаловал крымский хан Ислям I Герай в комплекте с вооруженными редкобородыми земляками. Дело грозило обернуться новым татарским игом. Но Бог сохранил. Сразу же после победы, Василий снова отпустил бороду. Дабы не будить лиха.

Борьба с нестяжателями

Время правления Василия III отмечено борьбой «нестяжателей» с «иосифлянами». Очень непродолжительное время Василий III был близок к «нестяжателям», но в 1522 г. вместо попавшего в опалу Варлаама на митрополичий престол был назначен ученик Иосифа Волоцкого и глава иосифлян Даниил, сделавшийся горячим сторонником укрепления великокняжеской власти. Василий III стремился обосновать божественное происхождение великокняжеской власти, опираясь при этом на авторитет Иосифа Волоцкого, который в своих произведениях выступал как идеолог сильной государственной власти и «древляго благочестия». Этому способствовал и возросший авторитет великого князя в Западной Европе. В договоре (1514 г.) с императором «Священной Римской империи» Максимилианом Василий III был даже назван царем. Василий III был жесток со своими противниками: в 1525 и 1531 гг. дважды подвергался осуждению Максим Грек, которого заточили в монастырь.

Софья Палеолог -византийская царевна.

София Фоминична Палеолог, она же Зоя Палеологиня (ок. 1455— 7 апреля 1503), великая княгиня московская, вторая жена Ивана III, мать Василия III, бабушка Ивана IV Грозного. Происходила из императорской династии Палеологов.

Семья

Её отец, Фома Палеолог, был братом последнего императора Византии Константина XI и деспотом Мореи (полуостров Пелопоннес).

Фома Палеолог, отец Софьи (фреска Пинтуриккио, библиотека Пикколомини)

Император Иоанн VIII, дядя Софьи (фреска Беноццо Гоццоли, капелла волхвов)

Император Константин XI, дядя Софьи

Её дедом по материнской линии был Чентурионе II Дзаккариа, последний франкский князь Ахайи. Чентурионе происходил из генуэзского купеческого рода. Его отец был поставлен править Ахайей неаполитанским королём Карлом III Анжуйским. Чентурионе унаследовал власть от отца и правил в княжестве до 1430 года, когда деспот Мореи Фома Палеолог начал крупномасштабное наступление на его владения. Это вынудило князя отступить к своему наследственному замку в Мессении, где он и умер в 1432 году, спустя два года после мирного договора, по которому Фома женился на его дочери Екатерине. После его смерти территория княжества вошла в состав деспотата.

Старшая сестра Зои Елена Палеологиня Морейская (1431 — 7 ноября 1473) с 1446 года была женой сербского деспота Лазаря Бранковича, и после захвата Сербии мусульманами в 1459 году бежала на греческий остров Лефкас, где постриглась в монахини. Также у Фомы было два выживших сына, Андрей Палеолог (1453—1502) и Мануил Палеолог (1455—1512).

Италия

Определяющим в судьбе Зои стало падение Византийской империи. Император Константин погиб в 1453 году во время взятия Константинополя, спустя 7 лет, в 1460 году Морея была захвачена турецким султаном Мехмедом II, Фома уехал на остров Корфу, затем в Рим, где вскоре скончался. Зоя с братьями 7-летним Андреем и 5-летним Мануилом переехали в Рим 5 лет спустя после отца. Там она и получила имя София. Палеологи поселились при дворе папы Сикста IV (заказчика Сикстинской капеллы). Чтобы получить поддержку, в последний год своей жизни Фома перешёл в католицизм.

Сикст IV ,Тициан

После смерти Фомы 12 мая 1465 года (его жена Екатерина скончалась в том же году несколько ранее) опекой его детей занялся известный учёный грек, кардинал Виссарион Никейский, сторонник унии. Сохранилось его письмо, в котором он давал наставления преподавателю сирот. Из этого письма следует, что папа по-прежнему будет отпускать на их содержание 3600 экю в год (200 экю в месяц: на детей, их одежду, лошадей и прислугу; плюс следовало откладывать на чёрный день, и тратить 100 экю на содержание скромного двора, включавшего врача, профессора латинского языка, профессора греческого языка, переводчика и 1-2 священников).

Виссарион Никейский

После смерти Фомы корону Палеологов де-юре унаследовал сын Андрей, который продавал её различным европейским монархам и умер в бедности. Второй сын Фомы Палеолога, Мануил, во время правления Баязида II вернулся в Стамбул и отдался на милость султану. По некоторым источникам, он принял ислам, завёл семью и служил в турецком флоте.

В 1466 году венецианская сеньория предложила кипрскому королю Жаку II де Лузиньяну кандидатуру Софии в качестве невесты, но он отказался. По словам о. Пирлинга, блеск её имени и слава предков были плохим оплотом против оттоманских кораблей, крейсировавших в водах Средиземного моря. Около 1467 года папа Павел II через кардинала Виссариона предложил её руку князю Караччоло, знатному итальянскому богачу. Они были торжественно обручены, но брак не состоялся.

Свадьба

Иван III овдовел в 1467 году — его первая жена Мария Борисовна, княжна Тверская умерла, оставив ему единственного сына, наследника — Ивана Молодого.

Брак Софии с Иваном III был предложен в 1469 году римским папой Павлом II, предположительно, в надежде на усиление влияния католической церкви на Руси или, возможно, сближения католической и православных церквей — восстановить флорентийское соединение церквей. Мотивы Ивана III, вероятно, были связаны со статусом, и недавно овдовевший монарх согласился жениться на греческой принцессе. Идея брака, возможно, родилась в голове кардинала Виссариона.

Переговоры длились три года. Русская летопись повествует: 11 февраля 1469 г. грек Юрий прибыл в Москву от кардинала Виссариона к великому князю с листом, в котором великому князю предлагалась в невесты София, дочь аморейского деспота Фомы, «православная христианка» (о переходе её в католичество умалчивалось). Иван III посоветовался с матерью, митрополитом Филиппом и боярами, и принял положительное решение.

Хоругвь «Проповедь Иоанна Крестителя» из Ораторио Сан Джованни, Урбино. Итальянские эксперты полагают, что в толпе слушателей изображены Виссарион и София Палеолог (3й и 4й персонажи слева). Галерея провинции Марке, Урбино.

В 1469 году Иван Фрязин (Джан Батиста делла Вольпе) был отправлен к римскому двору сватать для великого князя Софию. Софийская летопись свидетельствует, что обратно на Русь c Иваном Фрязиным был послан портрет невесты, и такая светская живопись оказалась крайним сюрпризом в Москве — «…а царевну на иконе написану принесе». (Портрет этот не сохранился, что весьма прискорбно, поскольку наверняка он был написан живописцем на папской службе, поколения Перуджино, Мелоццо да Форли и Педро Берругете). Папа принял посла с великой честью. Он попросил великого князя прислать за невестой бояр. Фрязин вторично поехал в Рим 16 января 1472 года, и прибыл туда 23 мая.

Виктор Муйжель. «Посол Иван Фрезин вручает Ивану III портрет его невесты Софьи Палеолог»

1 июня 1472 году в базилике святых апостолов Петра и Павла состоялось заочное обручение. Заместителем великого князя был Иван Фрязин. В качестве гостей присутствовали жена правителя Флоренции Лоренцо Великолепного Клариче Орсини и королева Боснии Катарина. Папа, кроме подарков, дал невесте приданое в 6 тыс. дукатов.

Кларичи Медичи

24 июня 1472 г. большой обоз Софии Палеолог вместе с Фрязиным выехал из Рима. Невесту сопровождал кардинал Виссарион Никейский, который должен был реализовать открывающиеся возможности для Святого Престола. Легенда гласит, что в состав приданого Софии входили книги, которые лягут в основу собрания знаменитой библиотеки Ивана Грозного.

Свита Софии: Юрий Траханиот, Дмитрий Траханиот, князь Константин, Дмитрий (посол её братьев), св. Кассиан Грек. А также — папский легат генуэзец Антоний Бонумбре, епископ Аччии (его летописи ошибочно называют кардиналом). С ней же прибыл племянник дипломата Ивана Фрязина архитектор Антон Фрязин.

Фёдор Бронников. «Встреча царевны Софии Палеолог псковскими посадниками и боярами в устье Эмбаха на Чудском озере»

Маршрут путешествия был таков: на север из Италии через Германию, в порт Любек они прибыли 1 сентября. (Приходилось объезжать Польшу, через которую обычно путешественники следовали на Русь сухопутным путём — в этот момент она находилась с Иваном III в состоянии конфликта). Морское путешествие через Балтику заняло 11 дней. Корабль пристал в Колывани (совр. Таллинн), откуда кортеж в октябре 1472 года проследовал через Юрьев (совр. Тарту), Псков и Великий Новгород. 12 ноября 1472 г. София въехала в Москву.

София Палеолог въезжает в Москву. Миниатюра Лицевого летописного свода

Ещё во время путешествия невесты по русским землям стало очевидно, что планы Ватикана сделать её проводником католичества потерпели провал, поскольку София немедленно продемонстрировала возвращение к вере предков. Папский легат Антоний Бонумбре был лишен возможности въехать в Москву, неся перед собой латинский крест (см. Корсунский крест).

Венчание в России состоялось 12 (22) ноября 1472 года в Успенском соборе в Москве. Обвенчал их митрополит Филипп (по Софийскому Временнику — коломенский протопоп Осия). По некоторым указаниям, митрополит Филипп был против брачного союза с униаткой. Официальная великокняжеская летопись утверждает, что именно митрополит венчал великого князя, но неофициальный свод (в составе Летописей Софийской II и Львовской) отрицает участие митрополита в этой церемонии: «венча же протопоп коломенскый Осея, занеже здешним протопопом и духовнику своему не повеле…».

Венчание Ивана III с Софьей Палеолог в 1472 г. Гравюра XIX в.

Приданое

В Музеях Московского Кремля хранятся несколько предметов, связанных с её именем. В их числе — несколько драгоценных мощевиков, происходящих из Благовещенского собора, чья оправа создана, вероятно, уже в Москве. По надписям можно предположить, что находящиеся в них мощи она привезла из Рима.

Корсунский крест

«Спас Нерукотворный». Доска — 15 век (?), живопись — 19 век (?), оклад — последняя четверть (17 века). Цата и дробница с изображением Василия Великого — 1853. ММК. По легенде, записанной в сер. 19 века, образ был привезен в Москву из Рима Софьей Палеолог.

Икона-мощевик наперсная. Оправа - Москва, вторая половина XV в.; камея - Византия, XII-XIII вв. (?)

Икона наперсная. Константинополь, X-XI вв.; оправа - конец XIII - начало XIV в

Икона «Богоматерь Одигитрия», 15 век

Жизнь в браке

Семейная жизнь Софии, по всей видимости, была удачной, о чем свидетельствует многочисленное потомство.

Для неё в Москве были выстроены особые хоромы и двор, но они вскоре же, в 1493 г., сгорели, причём во время пожара погибла и казна великой княгини. Татищев передаёт свидетельство, что будто бы, благодаря вмешательству Софии, было сброшено Иваном III татарское иго: когда на совете великого князя обсуждалось требование ханом Ахматом дани, и многие говорили, что лучше умиротворить нечестивого дарами, чем проливать кровь, то будто бы София горько расплакалась и с упрёками уговаривала супруга покончить с данническими отношениями.

Картина Н. С. Шустова «Иван III свергает татарское иго, разорвав изображение хана и приказав умертвить послов»

Перед нашествием Ахмата 1480 года, ради безопасности, с детьми, двором, боярынями и княжеской казной София была отправлена сначала в Дмитров, а потом на Белоозеро; в случае же, если Ахмат перейдёт Оку и возьмёт Москву, то ей было сказано бежать дальше на север к морю. Это дало повод Виссариону, владыке ростовскому, в своём послании предостерегать великого князя от постоянных дум и излишней привязанности к жене и детям. В одной из летописей отмечается, что Иван запаниковал: «ужас наиде на нь, и въсхоте бежати от брега, а свою великую княгиню Римлянку и казну с нею посла на Белоозеро».

Овечкин Н.В. Иван III. 1988. Холст. Масло

Семья вернулась в Москву только зимой. Венецианский посол Контарини рассказывает, что он в 1476 г. представлялся великой княгине Софии, которая приняла его вежливо и ласково и убедительно просила поклониться от неё светлейшей республике.

Существует легенда, связанная с рождением Софьей сына Василия III, наследника престола: будто бы во время одного из богомольных походов к Троице-Сергиевой Лавре, в Клементьево, великой княгине Софии Палеолог было видение преподобного Сергия Радонежского, который «вверже в недра ея отроча младо мужеска пола»

«Видение прп. Сергия Радонежского великой московской княгине Софии Палеолог». Литография. Мастерская Троице-Сергиевой лавры. 1866

С течением времени второй брак великого князя стал одним из источников напряжённости при дворе. Достаточно скоро сложились две группировки придворной знати, одна из которых поддерживала наследника престола — Ивана Ивановича Молодого, а вторая — новую великую княгиню Софью Палеолог. В 1476 году венецианец А. Контарини отмечал, что наследник «в немилости у отца, так как нехорошо ведёт себя с деспиной» (Софьей), однако уже с 1477 года Иван Иванович упоминается как соправитель отца.

Царевич Иван Иванович на прогулке

Авилов Михаил Иванович

В последующие годы великокняжеская семья значительно увеличилась: Софья родила великому князю в общей сложности девятерых детей — пятерых сыновей и четырёх дочерей.

Тем временем, в январе 1483 года вступил в брак и наследник престола, Иван Иванович Молодой. Его женой стала дочь господаря Молдавии Стефана Великого Елена Волошанка, немедленно оказавшаяся со свекровью «на ножах» . 10 октября 1483 года у них родился сын Дмитрий. После присоединения Твери в 1485 году Иван Молодой назначается отцом тверским князем; в одном из источников этого периода Иван III и Иван Молодой именуются «самодержцами Русской земли». Таким образом, в течение всех 1480-х годов положение Ивана Ивановича как законного наследника было вполне прочным.

Свадьба Ивана и Елены

Положение же сторонников Софьи Палеолог было менее выгодным. Так, в частности, великой княгине не удалось добыть государственных должностей для своих родственников; её брат Андрей убыл из Москвы ни с чем, а племянница Мария, супруга князя Василия Верейского (наследника Верейско-Белозёрского княжества), была вынуждена бежать в Литву вместе с мужем, что отразилось и на положении Софьи. Согласно источникам, Софья, устроив брак своей племянницы и князя Василия Верейского, в 1483 подарила родственнице драгоценное украшение — «саженье» с жемчугом и каменьями, принадлежавшее до того первой жене Ивана III Марии Борисовне. Великий князь, пожелавший одарить «саженьем» Елену Волошанку, обнаружив пропажу украшения, разгневался и приказал начать розыск. Василий Верейский не стал дожидаться мер против себя и, захватив жену, бежал в Литву. Одним из результатов этой истории стал переход Верейско-Белозёрского княжества к Ивану III по завещанию удельного князя Михаила Верейского, отца Василия. Лишь в 1493 году София выхлопотала Василию милость великого князя: опала была снята.

«Пожаловал князь великий внука своего великим княжением»

Однако к 1490 году в действие вступили новые обстоятельства. Сын великого князя, наследник престола Иван Иванович заболел «камчюгою в ногах» (подагрой). Софья выписала из Венеции лекаря — «мистро Леона» , который самонадеянно пообещал Ивану III вылечить наследника престола; тем не менее, все старания врача оказались бесплодны, и 7 марта 1490 года Иван Молодой скончался. Врач был казнён, а по Москве поползли слухи об отравлении наследника; спустя сто лет эти слухи, уже в качестве неоспоримых фактов, записал Андрей Курбский. Современные историки относятся к гипотезе об отравлении Ивана Молодого как к непроверяемой за недостатком источников.

Кончина великого князя Ивана Ивановича.

4 февраля 1498 года в Успенском соборе прошла коронация княжича Дмитрия. Софью и её сына Василия не пригласили. Однако 11 апреля 1502 года династическая схватка подошла к своему логическому завершению. По словам летописи, Иван III «положил опалу на внука своего великого князя Дмитрея и на матерь его на великую княгиню Елену, и от того дни не велел их поминати в ектеньях и литиах, ни нарицати великым князем, и посади их за приставы». Через несколько дней Василий Иванович был пожалован великим княжением; вскоре Дмитрий-внук и его мать Елена Волошанка были переведены из-под домашнего ареста в заточение. Таким образом, борьба внутри великокняжеской семьи завершилась победой княжича Василия; он превратился в соправителя отца и законного наследника огромной державы. Падение Дмитрия-внука и его матери предопределило также судьбу московско-новгородского реформационного движения в Православной церкви: церковный Собор 1503 года окончательно разгромил её; многие видные и прогрессивные деятели этого движения были казнены. Что же касается судьбы самих проигравших династическую борьбу, то она была печальной: 18 января 1505 года в заточении умерла Елена Стефановна, а в 1509 году «в нужи, в тюрме» умер и сам Дмитрий. «Одни полагают, что он погиб от голода и холода, другие — что он задохнулся от дыма» — сообщал Герберштейн по поводу его смерти

«Пелена Елены Волошанки». Мастерская Елены Стефановны Волошанки (?) с изображением церемонии 1498 года. Софья, вероятно, изображена в левом нижнем углу в желтом плаще с круглой нашивкой на плече — таблионом, знаком царского достоинства.

Смерть

Она была похоронена в массивном белокаменном саркофаге в усыпальнице Вознесенского собора в Кремле рядом с могилой Марии Борисовны, первой супруги Ивана III. На крышке саркофага острым инструментом процарапано слово «Софья».

Этот собор был разрушен в 1929 году, и останки Софьи, как и других женщин царствовавшего дома, были перенесены в подземную палату южной пристройки Архангельского собора.

Смерть и погребение великой княгини

Личность

Отношение современников

Византийская царевна не пользовалась популярностью, её считали умной, но гордой, хитрой и коварной. Неприязнь к ней сказалась даже и в летописях: например, по поводу её возвращения с Белоозера, летописец замечает: «великая княгиня Софья… бегала от Татар на Белоозеро, а не гонял никто же; и по которым странам ходила, тем пуще татар — от боярских холопов, от кровопийцов христианских. Воздай же им, Господи, по делом их и по лукавству начинания их»

Опальный думный человек Василия III Берсень Беклемишев в беседе с Максимом Греком говорил о ней так: «земля наша русская жила в тишине и в миру. Как пришла сюда мать великого князя Софья с вашими греками, так наша земля и замешалась и пришли к нам нестроения великия, как и у вас в Царь-граде при царях ваших» . Максим возражал: «Господине, великая княгиня Софья с обеих сторон была роду великого: по отце — царского рода, а по матери — великого герцога италийской стороны» . Берсень отвечал: «Какова бы она ни была; да к нашему нестроению пришла». Нестроение же это, по словам Берсеня, сказалось в том, что с того времени «старые обычаи князь великий переменил», «ныне Государь наш запершися сам третей у постели всякие дела делает».

Особенно строг к Софии князь Андрей Курбский. Он убежден, что «В предобрый русских князей род всеял дьявол злые нравы, наипаче же женами их злыми и чародейцами, якоже и в израильстех царех паче же которых поимовали от иноплеменников» ; обвиняет Софью в отравлении Иоанна Молодого, в смерти Елены, в заключении Дмитрия, князя Андрея Углицкого и других лиц, презрительно называет её гречанкой, греческой «чародейцей» .

В Троицком-Сергиевском монастыре хранится шелковая пелена, шитая руками Софии в 1498 году; на пелене вышито её имя, причём она величает себя не великой княгиней московской, а «царевной царегородской». Видимо, она высоко ставила своё прежнее звание, если помнит о нем даже после 26-летнего

Пелена из Троице-Сергиевой лавры

Внешность

Когда 1472 году Клариче Орсини и придворный поэт её мужа Луиджи Пульчи были свидетелями заочного бракосочетания, состоявшегося в Ватикане, ядовитый остряк Пульчи, чтобы позабавить остававшегося во Флоренции Лоренцо Великолепного, направил ему отчёт об этом событии и внешности невесты:

«Мы вошли в комнату, где на высоком помосте сидела в кресле раскрашенная кукла. На груди у неё были две огромные турецкие жемчужины, подбородок двойной, щёки толстые, всё лицо блестело от жира, глаза распахнуты, как плошки, а вокруг глаз такие гряды жира и мяса, словно высокие дамбы на По. Ноги тоже далеко не худенькие, таковы же и все прочие части тела — я никогда не видел такой смешной и отвратительной особы, как эта ярмарочная шутиха. Целый день она беспрерывно болтала через переводчика — на сей раз им был её братец, такая же толстоногая дубина. Твоя жена, будто заколдованная, увидела в этом чудище в женском обличье красавицу, а речи переводчика явно доставляли ей удовольствие. Один из наших спутников даже залюбовался накрашенными губами этой куклы и счёл, что она изумительно изящно плюётся. Целый день, до самого вечера, она болтала по-гречески, но есть и пить нам не давали ни по-гречески, ни по-латыни, ни по-итальянски. Впрочем, ей как-то удалось объяснить донне Клариче, что на ней узкое и дурное платье, хотя платье это было из богатого шёлка и скроено по меньшей мере из шести кусков материи, так что ими можно было накрыть купол Санта-Мария Ротонда. С тех пор мне каждую ночь снятся горы масла, жира, сала, тряпок и прочая подобная гадость».

По отзыву болонских летописцев, описавших проезд её процессии через город, она была невысокого роста, обладала очень красивыми глазами и удивительной белизной кожи. По виду они давали ей 24 года.

В декабре 1994 года в Москве были начаты исследования останков княгини. Они сохранились хорошо (почти полный скелет за исключением отдельных мелких костей). Криминалист Сергей Никитин, восстановивший её облик по методу Герасимова, указывает: «После сопоставления черепа, позвоночника, крестца, костей таза и нижних конечностей, с учётом примерной толщины отсутствующих мягких тканей и межкостных хрящей, удалось выяснить, что Софья была невысокого роста, около 160 см, полная, с волевыми чертами лица. По степени зарастания швов черепа и изношенности зубов биологический возраст Великой княгини был определен в 50-60 лет, что соответствует историческим данным. Вначале её скульптурный портрет вылепили из специального мягкого пластилина, а затем изготовили гипсовую отливку и тонировали её под каррарский мрамор».

Праправнучка, княжна Мария Старицкая. По утверждению учёных, её лицо демонстрирует большое сходство с Софией

https://ru.wikipedia.org/wiki/София_Палеолог

Софья Палеолог: греческая интриганка, которая изменила Россию

12 ноября 1472 года Иван III второй раз вступает в брак. На этот раз его избранницей становится греческая принцесса Софья, племянница последнего византийского императора Константина XI Палеолога.

Белокаменная

Через три года после венчания Иван III начнет обустройство своей резиденции со строительства кафедрального Успенского собора, который воздвигнут на месте разобранного храма Калиты. Будет ли это связано с новым статусом - великий князь Московский к тому времени будет позиционировать себя как «государь всея Руси», - или же идею «подскажет» супруга Софья, недовольная «убогой обстановкой», однозначно сказать сложно. К 1479 году строительство нового храма будет завершено, а его свойства перенесены в дальнейшем и на всю Москву, которую и поныне зовут «белокаменной». Масштабное строительство продолжится. На фундаменте старой дворцовой церкви Благовещения построят Благовещенский собор. Для хранения казны московских князей построят каменную палату, которая впоследствии будет именоваться «Казенным двором». Вместо старых деревянных хором для приема послов начнут строить новую каменную палату, получившую название «Набережной». Для официальных приемов построят Грановитую палату. Будет перестроено и построено большое количество церквей. В итоге Москва полностью изменит облик, а Кремль превратится из деревянной крепости в «западноевропейский замок».

Новый титул

С появлением Софьи ряд исследователей связывает новый церемониал и новый дипломатический язык - сложный и строгий, чопорный и натянутый. Женитьба на знатной наследнице византийских императоров позволит царю Иоанну позиционировать себя как политического и церковного преемника Византии, а окончательное свержение ордынского ига сделает возможным перевод статуса московского князя на недосягаемо высокий уровень национального властителя всей Русской земли. Из правительственных актов уходит «Иван, государь и великий князь» и появляется «Иоанн, божиею милостью государь всея Руси». Значимость нового титула дополняется длинным списком пределов Московского государства: «Государь всея Руси и великий князь Владимирский, и Московский, и Новгородский, и Псковский, и Тверской, и Пермский, и Югорский, и Болгарский, и иных».

Божественное происхождение

В своем новом положении, источником которого отчасти был и брак с Софьей, Иван III находит недостаточным прежний источник власти - преемство от отца и деда. Идея божественного происхождения власти была не чужда предкам государя, однако, ни один из них не выражал ее настолько твердо и убедительно. На предложение германского императора Фридриха III вознаградить царя Ивана королевским титулом, последний ответит: «…мы божиею милостью государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей, а поставление имеем от бога», указывая на то, что в мирском признании своей власти московский князь не нуждается.

Двуглавый орел

Для визуальной иллюстрации преемничества павшего дома византийских императоров будет найдено и наглядное выражение: с конца XV века на царской печати появится византийский герб - двуглавый орел. Существует большое количество других версий, откуда «прилетела» двуглавая птичка, но невозможно отрицать, что символ появился в период супружества Ивана III и византийской наследницы.

Лучшие умы

После приезда Софьи в Москву при русском дворе сформируется достаточно внушительная группа выходцев из Италии и Греции. Впоследствии многие иностранцы займут влиятельные государственные должности, и не единожды будут выполнять важнейшие дипломатические государственные поручения. Послы наведывались в Италию с завидной регулярностью, но часто в список поставленных задач не входило решение политических вопросов. Они возвращались с другим богатым «уловом»: архитекторами, ювелирами, мастерами монетного дела и оружейными умельцами, деятельность которых направлялась в одно русло - способствовать процветанию Москвы. Приезжими рудокопами будет найдена в Печорском крае серебряная и медная руда, и в Москве начнут чеканить монеты из русского серебра. Среди приезжих будет и большое количество профессиональных врачей.

Глазами иностранцев

В период правления Ивана III и Софьи Палеолог появляются первые подробные записки иностранцев о Руси. Перед одними Московия представала диким краем, в котором царят грубые нравы. Например, за смерть пациента врача могли обезглавить, зарезать, утопить, а когда один из лучших итальянских зодчих Аристотель Фиораванти, опасаясь за свою жизнь, запросился на родину, он был лишен имущества и заключен в острог. Другой видели Московию путешественники, те, кто не задерживался надолго в медвежьем крае. Венецианский купец Иосафат Барбаро поражался благосостоянию русских городов, «обильных хлебом, мясом, медом и другими полезными вещами». Итальянец Амброджо Кантарини отмечал красоту русских, причем, как мужчин, так и женщин. Другой итальянский путешественник Альберто Кампензе в отчете для папы Климента VII пишет о прекрасно поставленной московитами пограничной службе, запрете продавать спиртное, кроме праздничных дней, но больше всего его покоряет нравственность русских. «Обмануть друг друга почитается у них ужасным, гнусным преступлением, - пишет Кампензе. - Прелюбодеяние, насилие и публичное распутство также весьма редки. Противоестественные пороки совершенно неизвестны, а о клятвопреступлении и богохульстве вовсе не слышно».

Новые порядки

Внешняя атрибутика играла существенную роль в возвышении царя в глазах народа. Софья Фоминична об этом знала на примере византийских императоров. Пышный дворцовый церемониал, роскошные царские одеяния, богатое убранство двора - всего это не было в Москве. Иван III, будучи уже могучим государем, жил не намного шире и богаче бояр. В речах ближайших подданных слышалась простота - некоторые из них происходили так же, как и великий князь, от Рюрика. Муж много слышал о придворном обиходе византийских самодержцев от жены и от людей, которые приехали с ней. Вероятно, ему хотелось и здесь стать «настоящим». Постепенно стали появляться новые обычаи: Иван Васильевич «стал держать себя величаво», перед послами титуловался «царем», иностранных гостей принимал с особенной пышностью и торжественностью, в знак особенной милости повелел целовать царскую руку. Чуть позже появятся придворные чины - постельничий, ясельничий, конюший, а государь станет жаловать в бояре за заслуги.
Спустя время, Софью Палеолог назовут интриганкой, ее обвинят в смерти пасынка Ивана Молодого и будут оправдывать «нестроения» в государстве ее колдовством. Однако, этот брак по расчету продлится 30 лет и станет, пожалуй, одним из самых значимых супружеских союзов за всю историю.

Игра престолов: София Палеолог против Елены Волошанки и «жидовствующих»

«Ересь жидовствующих», - религиозно-политическое движение, существовавшее на Руси в конце XV века, до сих пор таит массу загадок. В истории нашего государства ему суждено было стать знаковым явлением.

Истоки

Оппозиционные движения на Руси появлялись давно. В конце XIV века в Пскове и Новгороде, - центрах вольнодумства, возникло течение «стригольников», которое выражало протест против церковного мздоимства и стяжательства. Псковские дьяконы Никита и Карп ставили под сомнение таинства, проводимые официальными служителями культа: «недостойни суть пресвитери, по мзде поставляеми; недостойно от них причащатися, ни каятися, ни крещения от них приемати».

Так сложилось, что именно Православная Церковь, определяющая образ жизни на Руси, стала яблоком раздора для различных мировоззренческих систем. Через столетие после деятельности стригольников в полный голос о себе заявляют последователи Нила Сорского, известного своими идеями о «нестяжательстве». Они выступали за отказ Церкви от накопленных богатств и призывали священнослужителей вести более скромную и праведную жизнь.

Хула на Церковь

Все началось с того, что призванный на архиепископское служение в Новгороде игумен Геннадий Гонзов, называемый современниками «кровожадным устрашителем преступников против церкви», вдруг обнаружил в пастве брожение умов. Многие священники перестали причащаться, а другие и вовсе бранными словами оскверняли иконы. Также были замечены увлекающиеся иудейскими обрядами и каббалой.

Более того, местный игумен Захария обвинил архиепископа в том, что поставлен он был на должность за взятку. Гонзов решил наказать строптивого игумена и отравил его в ссылку. Однако в дело вмешался Великий князь Иван III и защитил Захарию.
Архиепископ Геннадий, встревоженный еретическим разгулом, обратился за поддержкой к иерархам Русской Церкви, но реальной помощи так и не получил. Тут свою роль сыграл Иван III, который по политическим соображениям явно не желал терять связей с новгородской и московской знатью, многие из которой были причислены к «сектантам».

Однако у архиепископа появился сильный союзник в лице Иосифа Санина (Волоцкого) - религиозного деятеля, отстаивавшего позиции усиления церковной власти. Он не побоялся обвинять самого Ивана III, допуская возможность неповиновения «неправедному государю», ибо «таковый царь не Божий слуга, но диавол, и не царь есть, но мучитель».

Оппозиционер

Одну из важнейших ролей в оппозиции к Церкви и движении «жидовствующих» сыграл думный дьяк и дипломат Федор Курицын, - «начальник еретиков», как его называл архиепископ Новгородский.

Именно Курицына церковники обвиняли в насаждении еретического учения среди москвичей, которое он якобы привез из-за границы. В частности ему приписывали критику Святых Отцов и отрицание монашества. Но дипломат не ограничивался пропагандой антиклерикальных идей.

Ересь или заговор?

Но был еще один человек вокруг которого собирались еретики и вольнодумцы - невестка Ивана III и мать престолонаследника Дмитрия княгиня тверская Елена Волошанка. Она имела влияние на государя и свое преимущество, по мнению историков, старалась использовать в политических целях.

Ей это удалось, хотя победа была не долгой. В 1497 году Курицын печатью скрепил грамоту Ивана III на великокняжение Дмитрия. Интересно, что на этой печати впервые появляется двуглавый орел - будущий герб Русского государства.

Коронация Дмитрия как соправителя Ивана III прошла 4 февраля 1498 года. На нее не были приглашены София Палеолог и ее сын Василий. Незадолго до назначенного события государь раскрыл заговор, в котором его супруга пыталась сорвать законное престолонаследие. Часть заговорщиков была казнена, а София и Василий оказались в опале. Впрочем, историки утверждают, что некоторые обвинения, в том числе в попытке отравить Дмитрия, были надуманы.

Но придворные интриги между Софией Палеолог и Елены Волошанки на этом не закончились. На политическую арену, не без участия Софьи, снова вступают Геннадий Гонзов и Иосиф Волоцкий, которые принуждают Ивана III заняться делом «жидовствующих еретиков». В 1503 и 1504 годах созываются Соборы против ереси, на которых решается судьба партии Курицына.

Русская инквизиция

Архиепископ Геннадий был ревностным сторонником методов испанского инквизитора Торквемады, в пылу полемики он убеждал митрополита Зосиму адаптировать строгие меры в условиях православной ереси.

Однако митрополит, подозреваемый историками в симпатиях к еретикам, ход этому процессу не дал.
Принципы «карающего меча Церкви» не менее последовательно проводил и Иосиф Волоцкий. В своих литературных сочинениях он неоднократно призывал «казнем лютым предавати» инакомыслящих, потому что руками палачей карает сам «святой дух». Под его обвинения попадали даже «не свидетельствовавшие» против еретиков.

В 1502 году борьба Церкви против «жидовствующих» наконец нашла отклик у нового митрополита Симона и Ивана III. Последний после длительного колебания лишает Дмитрия великокняжеского сана и вместе с матерью отправляет в тюрьму. София добивается своего - соправителем государя становится Василий.

Соборы 1503 и 1504 годов усилием воинствующих защитников Православия превращаются в настоящие процессы. Однако если первый Собор ограничивается лишь дисциплинарными мерами, то второй приводит в действие карающий маховик системы. Ересь, подрывающая не только авторитет Церкви, но и устои государственности должна быть искоренена.

По решению Собора главных еретиков — Ивана Максимова, Михаила Коноплева, Ивана Волка сжигают в Москве, а Некраса Рукавова казнят в Новгороде, предварительно отрезав ему язык. Духовные инквизиторы также настояли на сожжении юрьевского архимандрита Кассиана, а вот судьба Федора Курицына доподлинно нам не известна.

Софья Палеолог прошла путь от последней византийской принцессы до великой княгини московской. Благодаря своему уму и хитрости, она могла влиять на политику Ивана III, побеждала в дворцовых интригах. Также Софья сумела посадить на престол своего сына Василия III.

Софья Палеолог. Реконструкция по черепу.

Зоя Палеолог родилась примерно в 1440-1449 годах. Она была дочерью Фомы Палеолога, приходившегося братом последнему византийскому императору Константину. Судьба всей семьи после смерти правителя оказалась незавидной. Фома Палеолог бежал на Корфу, а затем в Рим. Спустя некоторое время дети последовали за ним. Палеологам покровительствовал сам папа Римский Павел II. Девочке пришлось принять католичество и сменить имя с Зои на Софью. Она получила образование, соответствующее ее статусу, не купаясь в роскоши, но и не бедствуя.

Встреча царевны Софьи псковскими посадниками и боярами в устье Эмбаха на Чудском озере. Федор Бронников.

Софья стала пешкой в политической игре папы Римского. Сначала он хотел ее отдать в жены королю Кипра Якову II, но тот отказался. Следующим претендентом на руку девушки стал князь Караччоло, но до свадьбы он не дожил. Когда в 1467 году умерла жена князя Ивана III, ему была предложена в супруги Софья Палеолог. Папа Римский умолчал, что она - католичка, желая тем самым расширить влияние Ватикана на Руси. Переговоры о браке продолжались в течение трех лет. Ивана III прельщала возможность получить в супруги столь именитую особу.

Великий князь Иоанн III Васильевич. Портрет из «Царского титулярника».

Заочное обручение состоялось 1 июня 1472 года, после чего Софья Палеолог отправилась в Московию. Повсюду ей оказывали всевозможные почести и устраивали праздники. Во главе ее кортежа шел человек, который нес католический крест. Узнав об этом, митрополит Филипп пригрозил уехать из Москвы, если крест внесут в город. Иван III распорядился отобрать католический символ за 15 верст от Москвы. Планы папы провалились, а Софья вновь вернулась в свою веру. Венчание состоялось 12 ноября 1472 года в Успенском соборе.

София Палеолог въезжает в Москву. Миниатюра Лицевого летописного свода.

При дворе новоиспеченную византийскую жену великого князя недолюбливали. Несмотря на это Софья имела огромное влияние на мужа. В летописях подробно описывается то, как Палеолог уговорила Ивана III освободиться от монгольского ига.

По византийскому образцу Иван III разработал сложную судебную систему. Тогда же впервые великий князь стал именовать себя «царем и самодержцем всея Руси». Считается, что изображение двуглавого орла, который в последствие появился на гербе Московии, Софья Палеолог привезла с собой.

Василий III. Портрет из «Царского титулярника».

У Софьи Палеолог и Ивана III было одиннадцать детей (пять сыновей и шесть дочерей). От первого брака у царя имелся сын Иван Молодой - первый претендент на престол. Но он заболел подагрой и скончался. Еще одним «препятствием» для детей Софьи на пути к трону был сын Ивана Молодого Дмитрий. Но он и его мать впали в немилость к царю и умерли в заточении. Некоторые историки предполагают, что к кончинам прямых наследников была причастна Палеолог, но прямых доказательств нет. Преемником Ивана III стал сын Софьи Василий III.