Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

«С любовью гляжу я на свой „И-16“. Спасибо тебе, дорогой мой “ишачок„! Ты оказался куда лучше японского истребителя „И-97”. И по скорости и по крепости. Ты не раз спасал меня, принимал на себя вражеские пули. Спасибо и твоему творцу Николаю Николаевичу Поликарпову!»

Ворожейкин А. В., лётчик 22-го ИАП

1 марта 1932 года на территории Маньчжурии появилось «независимое» государство Маньчжоу-Го, созданное японцами как один из плацдармов для будущего вторжения в Советское Приморье и Восточную Сибирь. После неудачного для Квантунской армии конфликта на озере Хасан именно отсюда было решено нанести очередной удар.

Формальной причиной начала конфликта стали претензии Маньчжоу-Го к Монгольской Народной республике. Руководители первой страны (на самом деле - стоящие за ними японцы) весной 1939 года стали требовать пересмотра государственной границы между государствами вдоль реки Халхин-Гол. Японские военные начали прокладывать железнодорожную магистраль, направленную к границе СССР. В силу характера местности дорога могла проходить только в районе, близком к монгольской границе. Таким образом, в случае войны с Советским Союзом она могла быть легко блокирована артиллерийским огнем с монгольской стороны, что, естественно, было неприемлемо для Квантунской армии. Перенос границы вплотную к реке Халхин-Гол, то есть на несколько десятков километров в глубь монгольской территории, решил бы проблемы японцев.

Монголия отказалась удовлетворять требования Маньчжоу-Го. Советский Союз, еще 12 марта 1936 года заключивший с МНР Протокол о взаимопомощи, заявил, что будет «защищать границы Монголии, как свои собственные». Ни одна из сторон не собиралась идти на компромиссы.

Первые выстрелы прозвучали 11 мая 1939 года. К 14 мая японо-маньчжурские войска оккупировали всю «спорную» территорию до Халхин-Гола, японское правительство никак не отреагировало на действия Квантунской армии и не ответило на посланную Советским Союзом ноту. Война началась.

Состав сил

На момент начала конфликта в Монголии, согласно Протоколу, дислоцировался советский 57-й особый корпус, состоявший из 30 тыс. военнослужащих, 265 танков, 280 бронемашин и 107 боевых самолетов. Истребительные силы были представлены 70-м ИАП, имевшим на май 1939-го 14 И-15бис и 24 И-16. Все «ишаки», далеко не первой свежести, относились к уже устаревшему типу 5 и не имели бронеспинок. Степень боеготовности истребителей была низкой: к 20 мая подняться в воздух могли только 13 И-16 и 9 И-15бис. Личный состав полка состоял из неопытных летчиков, владевших в основном только техникой пилотирования; ни групповому бою, ни стрельбе они обучены не были. Дисциплина серьезно хромала, из-за плохих условий жизни многие летчики-истребители писали письма с просьбой отправить их в Союз. Японские же истребительные силы, насчитывавшие 20 машин Nakajima Ki.27 (две эскадрильи), были оснащены опытными летчиками, многие японцы имели опыт боев в Китае. Такое соотношение сил не замедлило сказаться на результатах первых боев.

Воздушные бои

Первой потерей ВВС РККА стал связной Р-5Ш, сбитый японскими истребителями 21 мая. А на следующий день произошел первый воздушный бой между истребителями: 3 И-16 и 2 И-15бис встретились с пятеркой Ки-27. Один «ишак», оторвавшийся от группы и бросившийся в атаку, был моментально сбит (летчик И. Т. Лысенко погиб), остальные в бой не вступали.

В это время Советский Союз стал подтягивать силы в район конфликта. 23 мая 1939 г. в Монголию прибыл 22-й ИАП, в котором помимо тридцати пяти И-15бис (один из них во время перелёта пропал без вести) числилось 28 И-16 тип 10, причем самолеты были в неплохом техническом состоянии. Однако уровень подготовки пилотов этого полка также оставлял желать лучшего, что не позволило, как это выяснилось позднее, переломить ситуацию в воздухе в свою пользу. К тому же японцы, в свою очередь, перебросили в Маньчжурию еще 20 Ки-27 (две эскадрильи 11-го сентая).

27 мая состоялся весьма неудачный «дебют» И-16 22-го ИАП. У озера Буин-Нур состоялся бой шестёрки «ишаков» с девяткой Ki.27. Один советский лётчик погиб, два были ранены; два И-16 сбиты, три серьезно повреждены. Японцы потерь не имели.

Халхин-Гол, начало боевых действий 22-го ИАП

«Признаться, война на Халхин-Голе началась для нас неудачно. Мы, по существу, были к ней не готовы. Первый бой, состоявшийся 28 мая (более вероятно, 27 мая - прим. авт.) , наша эскадрилья проиграла вчистую - мы еще не умели вести атаку, да и материальная часть оказалась неисправной…»

Если даже И-16, близкие по своим характеристикам к японскому истребителю, несли огромные потери, то можно резонно предположить, что лётчикам на И-15бис подниматься в воздух вообще не было смысла. Собственно, так почти и было. Наши лётчики, привыкшие к исключительной манёвренности своих бипланов, во время боев с японцами с удивлением обнаружили, что больше не имеют преимущества и в этой характеристике (манёвренность Ki.27 была ничуть не хуже). Так, 28 мая было целиком уничтожено в бою звено И-15бис 70-го ИАП, все лётчики погибли. В этот же день в бою девятки бипланов из 22-го ИАП с 18-ю Ки-27 в воздухе было потеряно шесть наших самолетов, еще один расстрелян на земле после вынужденной посадки, пять летчиков погибли, один был ранен. Японцы в который раз ушли без потерь.

Когда советскому руководству стало ясно, что имеющимися силами господство в воздухе захватить не удастся, в район боёв начали прибывать новые самолеты и опытные летчики. 29 мая 1939 г. в Монголию на трёх транспортных «Дугласах» прибыла группа из сорока восьми человек - наиболее опытные летчики и техники, многие из которых успели побывать в Испании и Китае. Японцы тоже усилили свою группировку, но так и не смогли добиться численного преимущества.

После нескольких спровоцированных Японией вооруженных инцидентов (1935-1936 гг.) на границе Монгольской Народной Республики (МНР) и марионеточного государства Маньчжоу-Го в первой половине 1939 г. в районе р. Халхин-Гол началось сосредоточение крупных воинских формирований вооруженных сил Японии и советско-монгольских войск. Ограниченный воинский контингент РККА находился на территории Монгольской Народной Республики в соответствии с протоколом о взаимопомощи от 12 марта 1936 г., подписанным между СССР и Монголией.

Истребитель И-16 из 70-го ИАП на аэродроме Тамсаг-Булак

Общая численность японских ВВС, дислоцированных в Маньчжоу-Го (на 1 мая 1939 г.), составляла 355 самолетов. Находившийся в Монголии 57-й Особый корпус РККА имел 82 самолета (100-я смешанная авиабригада). К концу мая их количество возросло до 203 аппаратов за счет дополнительной переброски на ТВД из Забайкалья 23-й авиабригады. Общее руководство ВВС РККА в зоне конфликта было возложено на начальника ВВС ЗаБВО комкора В.И.Изотова. Авиационная группировка противника (к концу мая) не превышала 76 самолетов (68,5% истребители).

Боевые действия начались 11 мая 1939 года. Первый воздушный бой (по японским источникам) состоялся 20 мая. 21 мая (по нашим данным) советская авиация понесла первые потери - был сбит связной самолет Р-5 (лётчик Степан Павлович Супрун). В ходе воздушных боев за период (20(21)-31 мая) ВВС РККА потеряли 17 боевых машин.

Экипаж бомбардировщика СБ - участники боёв. Слева-направо: лётчик К.С. Швецов, штурман С.Б. Исаев, моторист А.Н. Ковалёв, стрелок-радист Н.Я. Мыльников, техник К.Н. Балакин.

Советский истребитель И-153 «Чайка»

Для улучшения руководства авиационными частями в составе советской воздушной группировки в Монгольской Народной Республике была проведена реорганизация: вместо 100-й и 23-й смешанных авиабригад образовали истребительную (22-й и 70-й иап, полковник Т.Ф.Куцевалов) и бомбардировочную (38-й и 150-й сбп, полковник В.Е.Нестерцев) бригады.

В частях резко активизировалась летная и боевая учеба, а в штабе воздушной группировки были разработаны инструкции и рекомендации для летного состава по ведению боев с японскими самолетами.

Большое внимание уделялось организации службы ВНОС. 18 августа 1939 г. в районе боевых действий командование ВВС организовало на ТВД 25 постов ВНОС на расстоянии 10-15 километров друг от друга.

Для решения этой задачи были привлечены: отдельная рота связи и телефонно-кабельная рота 57-го особого корпуса (с 15 июля - 1-й армейской группы), 20-я отдельная радиорота, 5 отдельных рот связи (60-я, 64-я, 82-я, 85-я и 597-я), 123-я отдельная рота ВНОС, две отдельные (123-я и 139-я) и 756-я кабельно-шестовая роты, две отдельные телеграфно-эксплуатационные роты (672-я и 673-я).

Позднее командующим 1-й армейской группы (создана на основе 57-го особого корпуса) комкором Г.К.Жуковым была утверждена специальная «Инструкция постам ВНОС». Материальное обеспечение личного состава, находившегося на постах ВНОС, производилось по линии ВВС и войсковых частей.

Лётчик В. Скобарихин возле своего И-16

Руководство службой ВНОС фактически осуществлялось штабом ВВС 1-й армейской группы через 7-й отдел штаба и начальника связи. Для охраны некоторым постам ВНОС были приданы бронемашины.

В связи отсутствием на самолетах-истребителях командных радиостанций (рации стояли только на бомбардировщиках и некоторых Р-5Ш) было принято решение организовать на передовых постах ВНОС пункты наведения, с которых при помощи сигнальной связи (комплекты сигнальных полотнищ и стрелы наведения) осуществлялось целеуказание экипажам истребителей, находящимся в воздухе. 9 из 25 постов ВНОС были оборудованы пунктами наведения.

Все элементы системы управления были связаны между собой линиями проводной связи, вдоль которых располагалась охрана и аварийные команды; для дублирования проводной связи были подготовлены все имевшиеся радиосредства, но они бездействовали из соображения радиомаскировки. Для скрытого управления частями были разработаны переговорные таблицы и условные позывные должностных лиц. Имелась единая кодированная карта района боевых действий, разбитая на квадраты, пронумерованные трехзначными цифрами.

Для прикрытия группировок войск, транспортной сети, аэродромов и других объектов привлекались подразделения зенитной артиллерии. Уже в мае 1939 г. на ТВД действовали: отдельный зенитно-артиллерийский дивизион (озад) 6-й кавалерийской бригады, 37-й, 67-й и 150-й озад и 64-я зенитная батарея. Однако повышенная активность японской авиации потребовала усиления советской ЗА в Монголии. 1 июня 1939 г. на фронт прибыла 3-я батарея 66-го озад (командир - старший лейтенант Шахалошвилли) с задачей прикрыть центральную переправу через р. Халхин-Гол. Батарея с задачей справилась хорошо - переправа была сохранена (в один из дней она сбила 2 самолета противника).

В первые месяцы военного конфликта подразделения зенитной артиллерии решали преимущественно задачи по прикрытию от ударов японской авиации наземных объектов, переправ через р. Халхин-Гол, командного пункта 1-й армейской группы, аэродромных узлов, группировок танков и артиллерии.

Советская авиация, в первую очередь, стремилась нанести максимальный урон живой силе противника, ослабить его воздушную группировку (на земле и в воздухе), разрушить военную инфраструктуру врага в зоне боевых действий. 17 июня три эскадрильи 22-го иап провели штурмовку позиций японских войск вглубь маньчжурской территории, подвергнув пулеметному обстрелу транспортный узел Халун-Аршан.

В. Скобарихин в кабине своего истребителя с поврежденным при воздушном таране крылом

22 июня над оз. Буир-Нур состоялось первое крупное воздушное сражение, в котором одновременно участвовало 105 советских самолетов (56 И-16 и 49 И-15) и «более 120» - с японской стороны. В ходе сражения наши потери составили 17 аппаратов, японские – 10.

24 июня свое первое боевое крещение получили бомбардировщики СБ. 23 самолета (150-й сбп) подвергли бомбардировке японские войска на восточном берегу Халхин-Гола. В качестве ответного хода (с целью ослабить советскую воздушную группировку) 27 июня японская авиация (104 самолета) совершила налеты на аэродромы 22-го и 70-го истребительных авиаполков. В результате наши потери (крупнейшие в ходе всего военного конфликта) составили: 22 истребителя (9 И-15биси 13И-16), 11 человек погибло, 20 человек ранено . Потери японской стороны составили 6 аппаратов.

В июле 1939 г. на вооружение советской авиации в Монголии стали поступать новые образцы авиационной техники: И-153 «Чайка» и И-16 тип 17 (И-16П). Общая численность ВВС РККА в МНР (на 1 июля) составила 280 самолетов, противник располагал 100- 110 аппаратами.

Тыловое обеспечение авиационных частей осуществлялось шестью авиабазами: 144-я авиабаза - 22-й иап; 703-я авиабаза -70-й иап; 145-я авиабаза - 56-й иап; 108-я и 218-я авиабазы - 38-й, 56-й и 150-й бап. 103-я авиабаза обеспечивала работу двух передовых аэродромов.

С начала боевых действий стала быстро развиваться аэродромная сеть, и к концу событий советская авиация располагала десятью аэродромными узлами. Быстрому развитию аэродромной сети благоприятствовал рельеф местности. С целью введения противника в заблуждение в районе передовых аэродромов, южнее горы Хамар-Даба, оборудовались ложные аэродромы с расположенными на них макетами самолетов И-16.

Места ложных аэродромов периодически менялись, а макеты на них переставлялись.

Как правило, каждая авиабаза обеспечивала боевую работу авиации с одного аэроузла, состоявшего из 4-6 аэродромов (площадок) с соответствующими складами и коммуникациями. Командир авиабазы во всех отношениях был подчинен командиру авиационного полка, дислоцировавшегося на данном аэроузле.

Руководство по обеспечению боевой деятельности авиации на каждом аэродроме или площадке осуществлял комендант, в распоряжении которого находились все имевшиеся силы и средства обеспечения. На него же возлагалась охрана аэродрома и материальной части, организация противовоздушной и химической обороны.

Зенитная группировка усилилась за счет зенитной батареи 36-й мотострелковой дивизии (с 5 июня) и 266-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона (с 10 июня).

Советские авиаторы - участники боёв на Халхин-Голе. Крайний слева - заместитель начальника ВВС РККА Я.В. Смушкевич, рядом - лётчик-истребитель И.А. Лакеев.

В первые дни июля японское военное командование приступило к проведению операции «Второй период номонханского инцидента».

В ночь со 2-го на 3-е июля войска генерала Кобаяси форсировали р. Халхин-Гол и после ожесточенного боя захватили на ее западном берегу гору Баян-Цаган, находящуюся в 40 километрах от маньчжурской границы. Сразу же после этого японцы сосредоточили здесь свои главные силы и стали интенсивно строить фортификационные сооружения и возводить эшелонированную оборону. В дальнейшем планировалось, опираясь на господствовавшую над местностью гору Баян-Цаган, ударить в тыл оборонявшихся на восточном берегу р. Халхин-Гол советских войск, отрезать и в дальнейшем уничтожить их. Действия наземных войск были поддержаны с воздуха японскими бомбардировщиками. Огнем нашей ЗА и атаками истребителей было сбито 6 самолетов противника.

В течение дня наша авиация неоднократно совершала бомбово-штурмовые удары по позициям и переправам японских войск.

6 июля летчик 2-й эскадрильи 22-й иап В.Скобарихин совершил первый среди советских летчиков на Халхин-Голе воздушный таран . За время воздушных боев (2-6 июля) противник потерял 32 самолета (потери ВВС РККА составили 20 аппаратов).

В ночь с 7 на 8 июля первые боевые вылеты на Халхин-Голе совершили тяжелые бомбардировщики ТБ-3 (3 самолета), сбросив на г. Ганьчжур до 1,6 тонны бомб. К концу месяца на ТВД действовала целая эскадрилья ТБ-3 (23 аппарата, командир - майор Егоров).

15 июля, в соответствии с приказом наркома обороны СССР, 57-й Особый корпус был преобразован в 1-ю армейскую группу (АГ, командующий - комкор Г.К.Жуков). Командующим ВВС 1-й АГ стал полковник А.И.Гусев, командующим истребительной авиацией - майор Иван Алексеевич Лакеев.

Я. Смушкевич демонстрирует командному составу 1-й АГ кусок обшивки сбитого японского самолета.

В то же время противник сосредоточил в районе р. Халхин-Гол 2 авиационные бригады (148 самолетов). Заметно возросла мощь и советской авиации (пополненная свежими силами, в том числе 10 лучшими летчиками Балтийского и Черноморского флотов).

21 июля состоялось второе крупное воздушное сражение: 157 советских самолетов (95 И-16, 62 И-15бис: 22-й и 70-й иап) и 40 японских истребителей. Противнику удалось сбить 6 наших И-15бис, потеряв при этом 3 своих аппарата.

К 1 августа общая численность группировки ВВС РККА в Монголии составила 532 самолета (включая 7 аппаратов монгольской авиаэскадрильи).

Силы японской авиации выглядели значительно скромнее - около 200 боевых машин.

К этому времени законченный вид получила группировка ЗА в зоне боевых действий. В течение 23 июля - 9 августа в район р. Халхин-Гол прибыли 2 зенитных артиллерийских полка (85-й и 191-й). Всего на ТВД имелось 3 отдельных зенитных артиллерийских дивизиона (63-й, 66-й и 150-й), два зенитных артиллерийских дивизиона 85-го зенап и две отдельные зенабатр (36-я и 57-я) - всего 16 батарей.

20 августа советско-монгольские войска приступили к проведению наступательной операции по окружению и уничтожению японской группировки на восточном берегу р. Халхин-Гол. По позициям противника были нанесены массированные воздушные удары силами 150 (по другим данным - 153) скоростных бомбардировщиков СБ под прикрытием 144 истребителей. Одновременно штурмовые группы (46 самолетов И-16) подавили огонь японской зенитной артиллерии. Всего за день на вражеские позиции, тыловые объекты и транспортные коммуникации было сброшено 166 тонн бомб.

Сбитый японский бомбардировщик Ки-21.

Полковник А.Гусев и командир 22-го ИАП майор Г.Кравченко

При подготовке и проведении операции советская зенитная артиллерия использовалась на широком фронте. Прикрытию подлежала территория площадью более 1000 квадратных километров, а имеющимися зенитными средствами возможно было охватить лишь около 600 км 2 . Дивизионы имели задачу по прикрытию отдельно выбранных объектов. Широкие интервалы между батареями (7-8 км) при организации боевых порядков внутри дивизионов не обеспечивали многослойность огня, более того, огневую связь имели, как правило, лишь две зенитные батареи. В целом боевой порядок созданной зенитно-артиллерийской группы (ЗАГ) был линейным и, соответственно, боевые порядки дивизионов являлись линейными и на широких интервалах удаленность фланговых зенитных дивизионов от штаба группы достигала 30-35 километров.

Взаимодействие нашей истребительной авиации и ЗА в течение операции не производилось, так как этот вопрос был упущен отделом ПВО 1-й АГ и план взаимодействия отсутствовал. Это, безусловно, снизило эффективность боевых действий зенитной артиллерии. Так, например, 29 августа советские зенитчики открыли огонь по групповой цели (25 истребителей и 9 бомбардировщиков), однако неожиданно в бой с самолетами противника ввязалась малая группа наших истребителей. Зенитный огонь был прекращен и противник ушел практически безнаказанно.

Несмотря на это, зенитная артиллерия с задачей справлялась вполне успешно. В зоне ее огня японские летчики сбрасывали бомбы, не долетая до цели, и поворачивали обратно, стремясь выйти из-под обстрела, или, в ущерб основной задаче, начинали совершать противозенитный маневр. В целом боевые действия зенитной артиллерии и выполнение ею поставленных задач Военным советом 1-й АГ в целом оценивались на «хорошо». Зенитной артиллерией сбито 33 самолета противника (из числа тех, что были заактированы - оформлены акты об уничтожении), истребительной авиацией - 646 самолетов.

21 августа японские ВВС попытались повторить массированный налет на советские аэродромы, задействовав для этой цели 41 бомбардировщик под прикрытием 88 истребителей. Противник был своевременно обнаружен нашими постами ВНОС, на перехват ему вылетели советские истребители. В 15-20 километрах к северу от Тамсаг-Булака развернулось воздушное сражение, в котором участвовало 184 самолета ВВС РККА и более 120 японских боевых машин (потери: 13 самолетов противника и 5 -наших истребителей).

Дальний бомбардировщик ДБ-3

В том же месяце в боевой обстановке впервые были применены реактивные снаряды РС-82, установленные на истребителях И-16 авиагруппы (командир - капитан Н.И. Звонарев), организационно входившей в авиаполк Героя Советского Союза майора Г.П. Кравченко.

Всего за период с 8 августа (день первого вылета самолетов с подвешенными РС-82) по 15 сентября 1939 г. группа совершила 59 боевых вылетов и участвовала в 16 воздушных боях, применяя реактивные снаряды, и в 6 боях, применяя пулеметный огонь. При этом советскими летчиками было сбито 17 самолетов противника (И-97 - 14, СВ-96 - 2 и ЛБ-97 -1). В воздушных боях израсходовано 413 снарядов (24,3 снаряда на один сбитый самолет).

Применение реактивных снарядов РС-82 в воздушном бою против истребителей и бомбардировщиков целиком себя оправдало. По сравнению с другими средствами, снаряды оказались наиболее мощным видом авиационного вооружения, безопасными в обращении, безотказными в бою. После событий на Халхин-Голе реактивные снаряды калибра 82 мм были включены в вооружение самолётов-штурмовиков и бомбардировщиков СБ.

31 августа советско-монгольские войска завершили разгром окруженной наземной японской группировки. За время наступательной операции (20-31 августа) общие потери японской авиации составили 57 машин.

Появилась модификация с двумя синхронными пулеметами ШКАС , установленными в верхней части фюзеляжа. Этот четырехпулеметный И-16, обозначенный как тип 10, в Испании стал называться «Супер Моска» или просто «Супер». Срочность заказа привела к тому, что этот тип продолжал дорабатываться в процессе серийной постройки и в окончательном виде с форсированным двигателем М-25В , посадочными щитками и убираемыми лыжами, проходил государственные испытания в НИИ ВВС только в феврале 1939 года.

В Испанию тип 10 поступил впервые в марте 1938 года в количестве 31 экземпляра. В течение лета поступило еще 90 таких четырехпулеметных машин. Эти самолеты участвовали в воздушных сражениях в течение лета-осени 1938 года. В этот период в Испанию попали 24 «контрабандных» американских высотных двигателя Wright «Cyclone» F-54. Этими двигателями оснастили самолеты эскадрильи № 4, состоящей из 12-ти И-16 тип 10, которой командовал один из самых результативных испанских пилотов Антонио Ариас. «Суперы» , оснащенные двигателем, который развивал максимальную мощность на 7000 метрах, получили прекрасную возможность отыграться на немецких истребителях Bf.109. Нужно сказать, что уже первые боевые столкновения И-16 и Bf.109 весной 1937 года показали приблизительно равные возможности этих машин. Однако так продолжалось лишь до 3-х километровой высоты, где мощность двигателя И-16 начинала падать, а двигатель Bf.109 сохранял мощность до подъема на высоту 5000 метров. Данное преимущество позволяло пилотам «Мессершмиттов» практически всегда занимать более выгодную позицию.

Этот самолет явился крупной модификацией И-16 после трех лет серийного выпуска и имел следующие основные отличия:
-поставлен двигатель М-25В увеличенной мощности;
-вооружение дополнилось двумя верхними синхронными пулеметами «ШКАС» , заключенными в выступающие обтекатели;
-сдвижной фонарь заменен неподвижным козырьком с каркасом из нержавеющей стали;
-оптический прицел ОП-1 (копия британского прицела «Aldis») заменен на коллиматорный прицел ПАК-1 (копия французского прицела «Claire»).

Планер самолета подвергся значительным изменениям. Зашивка консоли крыла дюралем увеличена до 44,5% сверху и до 14,5% снизу. Количество нервюр на верхней поверхности крыла увеличено.

Убран механизм зависания элеронов. Уменьшение посадочной скорости достигается установкой посадочных щитков. В связи с этим, размах элеронов уменьшился. Большая часть самолетов тип 10 выпускалась с посадочными щитками, открываемыми при помощи воздушной системы. Начиная с весны 1939 года, с самолета №102175 ставится механический выпуск посадочных щитков.

Усиление планера самолета в соответствии с нормами прочности 1937 года коснулось усиления управления самолетом. Поставлена новая, более прочная ручка управления.

Изменена маслосистема, поставлен маслорадиатор диаметром 6 дюймов. В связи с этим в нижней части капота появился подводящий патрубок скоростного напора для охлаждения радиатора.

Модификация: И-16 тип 10
Размах крыла, м: 9,00
Длина, м: 6,07
Высота, м: 3,25
Площадь крыла, м2: 14,54
Масса, кг
-пустого: 1327
-взлетная: 1716
Тип двигателя: 1 х ПД М-25
-мощность, л.с.: 1 х 750
Максимальная скорость, км/ч
-у земли: 398
-на высоте: 448
Практическая дальность, км: 525
Cкороподъемность, м/мин: 882
Практический потолок, м: 8470
Экипаж: 1
Вооружение: 4 х 7,62-мм пулемета ШКАС.

Истребитель И-16 тип 10 из 70-го истребительного авиаполка во время боев на Халхин-Голе. Июль 19З9 года.

Истребитель И-16 тип 10 на лыжном шасси.

Истребитель И-16 тип 10 авиации ВМФ.

Командир эскадрильи 7-го истребительного авиаполка Федор Иванович Шинкаренко (1913-1994, третий справа) с товарищами у истребителя И-16 тип 10 на аэродроме. На фото слева направо: младший лейтенант Б.С.Кульбацкий, лейтенант П.А.Покрышев, капитан М.М.Кидалинский, старший лейтенант Ф.И.Шинкаренко и младший лейтенант М.В.Борисов.

Истребитель И-16 тип 10. Монголия 1939 г.

Истребитель И-16 тип 10 из 1 эскадрильи 70 ИАП после аварийной посадки в р-не Баин-Тумен.

Советские летчики играют в домино у истребителя И-16 на монгольском аэродроме Тамсаг-Булак. 1939 г.

Группа советских летчиков в летном обмундировании (кожаные регланы, шлемы и очки) на фоне самолета-истребителя И-16 тип 10, стоящего в степи. Слева направо: лейтенанты И.В.Шпаковский, М.В.Кадников, А.П.Павленко, капитан И.Ф.Подгорный, лейтенанты Л.Ф.Лычев, П.И.Спирин. Аэродром в районе реки Халхин-Гол.

Республиканские пилоты у И-16 тип 10 «Супермоска».

Истребитель И-16 тип 10 ВВС республиканской Испании на стоянке.

Истребитель И-16 тип 10 ВВС республиканской Испании на стоянке.

Истребитель И-16 тип 10 ВВС республиканской Испании на стоянке.

Запуск двигателя на И-16 тип 10 ВВС республиканской Испании на стоянке.

Истребитель И-16 тип 10 ВВС Китая.

Приборная панель пилота И-16 тип 10.

И-16 тип 10 ВВС РККА. Рисунок.

ПРЕДЫСТОРИЯ КОНФЛИКТА

С начала 1939 г. в районе границы между Монгольской Народной Республикой (на территории которой в соответствии с советско-монгольским протоколом 1936 г. находились советские войска) и Манчжоу-Го, фактически управлявшейся Японией, произошло несколько инцидентов между монголами и японо-маньчжурами.

Последняя стычка произошла в мае. Обе стороны стали подтягивать силы в спорный район. Монголия - за которой стоял Советский Союз - объявила о прохождении границы близ маленького поселка Номон-Хан-Бурд-Обо, а Манчжоу-Го - за спиной которой стояла Япония - провела границу по реке Халхин-Гол (именно поэтому в западной историографии последующая локальная война получила название "Инцидент у Номонхана", а в советской и российской - "Война на Халхин-Голе"). Формальная причина объяснялась наличием множества содержавших разночтения карт района, которые трактовались каждой из сторон в свою пользу, а также характером пустынной и малолюдной местности с неопределенными пограничными указателями, отстоявшими друг от друга на многие километры. Примечательно, что в начале конфликта стороны рассматривали его как обычный инцидент. Они обменялись несколькими взаимными протестами (первый из них был адресован правительству МНР). В Москве вообще узнали о случившемся лишь спустя несколько дней после его начала. Но вряд ли будет правильным расценивать конфронтацию случайным стечением обстоятельств. Она назревала не только потому, что частые и мелкие пограничные инциденты накапливались и создавали благоприятную почву для противостояния.

Конфликт на Халхин-Голе, помимо военно-силового, имел явное политико-дипломатическое измерение. И Советскому Союзу, и Японии было важно продемонстрировать свою боеспособность перед потенциальными союзниками, поскольку в Европе и в США существовали довольно серьезные сомнения в способности СССР и Японии выступать в качестве надежных и боеспособных партнеров в предстоящих коалициях, состав и конфигурации которых еще не были прояснены.

Именно в эти месяцы японская дипломатия вела ожесточенный торг об условиях сотрудничества с Германией и Британией. С другой стороны, Япония в то время вела тяжелую захватническую войну в Китае, где несла ощутимые потери в живой силе и технике. В 1939 г., в частности, там использовалось около 900 боевых самолетов, из них около половины - армейской авиации. В Китае были сосредоточены лучшие силы японской императорской армии, и, очевидно, что в таких условиях японцы, при всей своей агрессивности, не были заинтересованы в раздувании параллельной крупной войны, отвлекающей их силы от главной цели.

Летом 1939 г. не менее важные переговоры вела и военная делегация СССР с представителями военных миссий Британии и Франции в Москве. Не надо забывать и о политической ситуации вокруг Советского Союза. Осенью 1938 года СССР даже не был приглашен на конференцию в Мюнхене, где решалась судьба Чехословакии, с которой Москва имела договор о взаимопомощи. Это означало одно - падение авторитета Советского Союза в Европе, где весной 1939 года пала Республиканская Испании - последний союзник Москвы. На Западе небезосновательно полагали, что Красная Армия, ослабленная многочисленными чистками, - небоеспособна. К тому же СССР, активно помогавший Китаю оружием и военными специалистами, косвенно был заинтересован в распылении японских сил.

Таким образом, возникший конфликт, который формально был четырехсторонним - МНР и СССР против Манчжоу-го и Японии, - фактически же был выяснением отношений между СССР и Японией. Конфликт был прекрасной возможностью для любой из сторон не только закрепить за собой спорные территории, но и значительно поднять свой военный и политический престиж на международной арене.

НАЧАЛО ВОЗДУШНОЙ ВОЙНЫ

Первый самолет - машину типа Р-5, осуществлявшую связь с шестой кавалерийской дивизией - ВВС РККА потеряли в воздушном бою 22 мая. Этот день стал точкой отсчета воздушным схваткам над границей.

СССР обвинил Японию в агрессии против Монголии и заявил, что будет защищать ее границы "как свои собственные". Из Советского Союза в экстренном порядке стали перебрасываться в район Халхин-Гола дополнительные авиационные и бронетанковые части.

Первые столкновения с японской авиацией в мае вызвали тревогу у военно-политического руководства СССР. Разумеется, потеря даже нескольких десятков самолетов не могла подорвать боеспособности советских ВВС на Дальнем Востоке. Негативное впечатление исходило прежде всего из самого факта, что советская авиация начала действовать неэффективно.

Особенно показателен был в этом отношении воздушный бой 1-ой эскадрильи 22 ИАП, которую лично лидировал исполняющий обязанности командира авиабригады майор Т.Ф.Куцевалов, произошедший 27 мая.

При появлении в воздухе японских самолетов самолет Куцевалова не взлетел из-за неисправности двигателя, а во время боя четыре машины вынуждены были выйти из боя и приземлиться по той же причине (возможно, это произошло из-за некачественного топлива при дозаправке на земле перед вылетом). Из четырех оставшихся пилотов - двое были убиты и один ранен.

На следующий день, 28 мая, практически полностью была уничтожена 4-ая эскадрилья 22 ИАП на И-15. Из десяти пилотов - пять были убиты или пропали без вести, включая помощника командира 22 ИАП майора П.А.Мягкова; не менее трех получили ранения, в том числе - комэск капитан А.И.Балашов.

РОЛЬ ПЕРЕБРОСИК В МНР ОПЫТНЫХ АВИАТОРОВ

Начавших прибывать с начала июня в МНР пилоты прошедшие войну в Испании и в Китае прежде всего необходимо рассматривать как инструкторов и организаторов, а не просто как летное пополнение с отличной подготовкой. Следует также отметить, что возможность поднять уровень имевшимся в Монголии летчикам за сравнительно короткий срок стало возможно благодаря хорошему в целом качеству рядовых пилотов, быстро усвоивших уроки ветеранов. В противном случае, подобная учеба успеха просто бы не имела. Подобное обстоятельство позволяет по иному взглянуть на качество массового летного состава ВВС РККА периода начала второй мировой войны, в отличии от имеющей распространение точки зрения, что рядовые пилоты имели крайне низкий уровень подготовки, а авиация в целом была полностью разложена репрессиями.

Прибывшую в МНР группу из 48 пилотов и технических специалистов возглавлял замначальника ВВС РККА Я.В.Смушкевич; кроме него 11 летчиков имели звание Героев Советского Союза. Все они тут же были рассредоточены по разным подразделениям и приступили к боевой учебе.

РОСТ ЧИСЛЕННОСТИ ВВС РККА В МНР В НАЧАЛЕ ВОЙНЫ

К началу войны все японские авиасилы в Манчжурии и в Корее насчитывали 274 самолета. Следовательно, уже к середине июня, даже при условии сосредоточения всех вышеуказанных авиасил против МНР, никакого численного превосходства в авиации у японской стороны быть не могло. Реально же, в июне японские авиасилы в районе Халхин-Гола насчитывали всего 129 самолетов, из них 77 истребителей, 24 двухмоторных бомбардировщика, 28 одномоторных самолетов - легких бомбардировщиков и разведчиков. А самым первым формированием, предназначенным для действий в этом районе стало Временное воздушное соединение, созданное 12 мая и насчитывающее 32 самолета, в том числе 20 истребителей и 12 одномоторных машин.

Таким образом, по состоянию на середину июня, советские авиасилы, переброшенные в район боев, по численности вдвое превосходили находившиеся там японские и равнялись всем японским авиасилам, которые находились в Манчжурии и в Корее вообще. Не случайно с конца мая японцы долгое время не проявляли активности в воздухе, что, в общем-то, и предполагалось советской стороной, которая оценивала первоначально могущий быть использованный в боях японский авиапарк в сто с небольшим машин.

Если майские неудачи можно было отчасти объяснить недочетами в организации боевых действий и отсутствием боевого опыта у пилотов, то воздушный бой, произошедший 22 июня, не оставил никаких сомнений относительно тревожного состояния матчасти советской истребительной авиации и несоответствия ее уровня самолетам противника. Речь идет о массовом использовании ВВС РККА истребителей-бипланов.

Следует отметить, что потери И-15 бис именно в этом бою отнюдь не были обусловлены плохим управлением боем или малым количеством использованных самолетов. Так, четвертая эскадрилья 22 ИАП находилась под командованием опытного пилота Евгения Степанова, прошедшего бои в Испании, где он летал именно на И-15. Сам Степанов, несмотря на свое искусство, с трудом выдержал бой с японцами и приземлился на своей машине с перебитой тягой управления двигателем.

Процент потерь советских истребителей-монопланов и бипланов от примененных в воздушном бою 22 июня 1939 г.

Тенденция развития бипланов уходила своими корнями в опыт войны в Испании. Неплохо показавшие себя в боях начального периода этой войны самолеты типа И-15, произвели определенное впечатление на руководство советских ВВС. Если до этого были колебания, относительно применения машин подобной схемы, то надежность в эксплуатации и простота пилотирования этой машины по сравнению с более сложным монопланом И-16 говорили за то, что она имеет право на существование. И хотя из Китая позже поступали совершенно иные отзывы о биплане И-15 бис, который с самого начала столкнулся со скоростными японскими монопланами, ситуацию исправить было уже сложно - машина была запущена в массовую серию на крупнейшем в стране авиазаводе №1. В 1939 г. самыми массовыми истребителями, выпускаемыми в СССР, стали истребители именно бипланной схемы и среди них преобладали по итогам года именно самолеты типа И-15 бис.

Халкин-Гол, лето 1939 г. Подготовка истребителя И-15 к боевому вылету

Некоторые советские и российские исследователи полагают, что появление на Халхин-Голе истребителей И-153 "Чайка" позволило советским авиачастям в дополнение к И-16 получить воздушное оружие, которое превосходило японские истребители. Эта точка зрения представляется явно преувеличенной.

Одним из доказательств этому служит показательный воздушный бой, проведенный в начале августа между командиром 22 ИАП Г.К.Кравченко и командиром группы И-153 полковником Кузнецовым. При первом сближении уже на третьем вираже И-16 зашел в хвост "Чайке", при втором - это произошло уже через два виража.

Следует отметить, что "Чайки" действовали в особых условиях - они считались новейшим оружием, через границу им перелетать не разрешалось. То же самое можно сказать и про И-15 бис, которые использовались после июньских боев только для атаки наземных целей под сильным истребительным прикрытием. Несмотря на это, по имеющимся данным, всего за время боев было потеряно не менее 40 бипланов И-15 бис и И-153, что, соответственно, составляет не менее четверти от всех потерянных советских истребителей. Разумеется, потери бипланов в боях не были катастрофическими по абсолютным цифрам, но подобная статистика отражала тревожные тенденции с состоянием матчасти советской истребительной авиации в целом. Основным же и наиболее современным советским истребителем в боях был моноплан И-16. Именно наличием этой машины в строю в массовом количестве и можно объяснить значительную долю успеха ВВС РККА на Халхин-Голе.

Количественный фактор в боях на Халхин-Голе

Как уже отмечалось выше, советское командование практически с самого начала войны (вопреки утверждениям некоторых авторов) обладала численным превосходством над японскими силами.

Это объясняется в первую очередь советской военной доктриной, которая предусматривала одновременное ведение боев против двух противников - на Западе и на Востоке, и, соответственно насыщение ВВС РККА необходимым для этого количеством материальной части.

Еще год назад подобная схема показала себя - в августе были приведены в боевую готовность советские ВВС на Дальнем Востоке в связи с событиями на Хасане. В то же самое время в европейской части СССР была развернута группировка в 2000 самолетов, предназначенных для боевого использования в случае оказания помощи Чехословакии во время Мюнхенского кризиса.

В 1939 г. ситуация была аналогичной. Практически сразу же после окончания боев на Халхин-Голе мощная группировка ВВС РККА на Западе была задействована против Польши.

Советский авиапром был также ориентирован на то, чтобы не только оснастить эти автономные группировки (эта задача была фактически решена), но и восполнять их потери в случае боевых действий. С этой задачей он справился блестяще. Никакого дефицита техники ВВС РККА не испытывали.

Опираясь на мощный авиапром, советское командование наряду с качественным совершенствованием матчасти проводило также политику наращивания в районе боев количественного уровня авиасил.

В первой половине августа прибыло новое мощное подкрепление - до 200 самолетов. К середине августа советские авиачасти (включая группу монгольских Р-5) насчитывали не менее 558 боевых самолетов, что более чем вдвое превосходило японские авиасилы. Из этого количества 181 машина были бомбардировщиком СБ, которые явились основной ударной силой авиации при прорыве японской обороны во время наступления 20 августа.

Совершенно иное положение было у японской стороны. Армейская авиация могла задействовать незначительное количество двухмоторных бомбардировщиков (часть из них была импортирована из Италии). Потери истребителей поглощали все текущее производство страны. Незначительный количественный рост японских авиасил в конце конфликта (295 с 9 сентября) был достигнут, в том числе за счет переброски около 60 морально устаревших истребителей-бипланов.

Оценка потерей советской и японской сторон в авиации

10 июля 1940 года газета "Известия" - год спустя после событий - привела данные генштаба Красной Армии о потерях сторон за четыре месяца боев, с 15 мая по 15 сентября 1939 года. Согласно им, Япония потеряла 660 самолетов, СССР - 143.

Почти пятьдесят лет спустя, когда настал 1988 год, капитальный труд советский труд "Воздушная мощь Родины" изложил следующие цифры: Япония - 646, СССР - 207 потерянных самолета (в том числе 160 истребителей) и 211 авиаторов. Как видим, советские оценки потерь выросли в полтора раза. Количество японских потерь, соответственно, было несколько сокращено - с 660 до 646.

По причинам, о которых было сказано выше, советское руководство крайне нуждалось в благоприятной картине боевых действий в воздухе. Советская дипломатия активно рекламировала успехи Красной Армии.

В Кастель Фузано (загородная резиденция итальянского правительства. А.С.) встретился с Чиано (министр иностранных дел Италии. А.С.). В процессе беседы я указал министру, что его заявление на днях мне о приличном поведении итальянской печати в отношении СССР уже не соответствует действительности: в течение последних трех дней газеты систематически печатают фальшивки из Токио, приводя явно смехотворные цифры сбитых советских аэропланов". (Из телеграммы временного поверенного в делах СССР в Италии Л.В. Гельфанда в Наркомат иностранных дел СССР)

Широко опубликовано и принесло ощутимую пользу заявление ТАСС (от 26 июня). Все же очень важно не оставлять японцам инициативы в освещении событий. Так, воздушный бой 26 июня дается сейчас газетами, в основном, по нашему сообщению, поскольку японская лживая версия поступила позже. Интерес к событиям в правительственных кругах значительный... Как и во время хасанских событий, в американских газетах имеются ссылки на "неясность" границы и сомнение по вопросу об ответственности за ее нарушение". (Из телеграммы полномочного представителя СССР в США К.А. Уманского в Наркоминдел СССР).

Из-за месячной задержки с освещением боев, советским полпредам приходилось крутиться как на сковородке, но затем сообщения о "победах" стали поступать из Москвы более-менее регулярно. Какова же была реальная цена этих побед?

В воспоминания Н.Н. Воронова "На службе военной" 1991 года (автор в 1937-1940 гг. был начальником артиллерии РККА, принимал участие во многих локальных войнах 30-40 годов)говорится следующее:

"Сразу же после возвращения меня вызвал нарком обороны по итогам работы на Халхин-Голе. ...Неожиданно последовал вопрос:
- По донесениям, за время боев наши истребители сбили около 450 японских самолетов. Правда это или нет?
Точных данных в моем распоряжении не было. Ворошилов, видимо, понял мое замешательство и заключил:
- Можно быть удовлетворенными, если наша авиация сбила хотя бы половину".

Если принять оценку наркома обороны К.Е. Ворошилова за основу (вряд ли кто-то располагал более точной информацией), получается, что советская сторона оценивала потери противника в 220 самолетов, то есть в три раза меньше первоначально заявленного официального числа.

Японское агентство Домой Цусин, ссылаясь на отдел печати штаба японской армии, подводя итоги трех лет войны - выделяет: "На границе Манчжоу-Го и Внешней Монголии японские самолеты сбили 1340 советских самолетов и 30 самолетов уничтожили на земле". Собственные потери при этом оценивались в 138 самолетов, что примерно в полтора раза ниже оценки Ворошилова.

Но все же следует отметить, что хотя в политических целях неправдоподобные цифры (завышенные в 4-6 раз) широко использовались обеими сторонами, делать вывод о преднамеренном обмане летчиков собственного руководства вряд ли стоит. Дело в том, что оснащенные в основном пулеметами винтовочного калибра истребители обеих сторон могли обеспечивать значительное количество попаданий в машину противника, которое, однако, не достигало цели. Различные резкие маневры и насыщенность поля боя огромным числом машин не всегда позволяли точно оценить исход борьбы.

Реальные же потери японской армейской авиации составили 164 самолета 12 типов (в это число включены потери манчжурской авиакомпании), в том числе 90 - от боевых причин и 74 - от прочих (к сожалению, автор не располагает подробной расшифровкой последнего термина, вероятно это были машины разбитые на взлете или посадке, а, возможно, и списанные из-за боевых повреждений). Основная масса потерянных машин пришлась на истребители - 99 машин, из них Nakajima Ki.27 - 96 машин, в том числе 62 - от боевых причин, а также 3 Kawasaki Ki.10 (все потеряны в бою). Сравнительно небольшое количество потерянных двухмоторных бомбардировщиков (Mitsubishi Ki.21-I и Fiat BR-20) - 7 обеих типов от всех причин, говорит, скорее, об общем незначительном их количестве у японской стороны.

Потери японцев в личном составе были достаточно велики и, как отмечают западные авторы, восполнить их было нечем. Так, погибло 17 офицеров рангом от комэска и выше, главным образом в истребительной авиации. Наивысшее звание имел полковник Абе Кацуми (Abe Katsumi), командир 15 Сентая (эквивалент советского полка), убитый 2 августа. Кроме того были тяжело раненые, а также попавшие в плен японские офицеры армейской авиации (в том числе командир 1 Сентая майор Ф.Харада (F.Harada), сбитый 29 июля).

Роль разведки в воздушной войне на Халхин-Голе

Большую роль в обеспечении советского руководства соответствующей информацией сыграла разведывательная сеть Рихарда Зорге.

Агент группы Зорге Иотоку Мияги добывал сведения о новых видах оружия и военного снаряжения, передаваемых в японские сухопутные силы и ВВС. Мияги также разведал обстановку на японских военных базах в Хайларе, Цицикаре, Харбине, Синцине и подсчитал количество самолетов на базе снабжения в Куньчулине близ Мукдена.

Особо ценная информация была получена Бранко Вукеличем - официальным представителем французского агентства печати. Он оказался в числе журналистов, которые были приглашены японским генштабом посетить район боевых действий для наблюдения за успехами японских войск, где и находился в период с 3 по 15 июля. Из поездки он привез важные данные о японских аэродромах, их оборудовании, о количестве и типах базировавшихся на них самолетов, а также о складах военного снаряжения.

Что касается самого Зорге, то он также был в числе приглашенных японцами в район боевых действий. В разговорах с ним германский военный атташе полковник Матцки проговорился, что, по его сведениям, японскому генштабу запрещено использовать сражение у реки для дальнейшего расширения агрессии против СССР.

Общие выводы по итогам воздушной войны на Халхин-Голе

Регулярные советские ВВС впервые столкнулись в Монголии с современными и имеющими богатый боевой опыт авиасилами противника. Бои велись на ограниченном пространстве, а это сопровождалось большой концентрацией сил сторон. Особенно большую роль играла истребительная авиация. Подобного опыта воздушных боев ВВС РККА не имели более вплоть до начала Великой Отечественной войны. О масштабах воздушных боев свидетельствует замечание командующего советской группировкой в Монголии с июня 1939 года Г.К. Жукова, который в беседе с К.Симоновым сказал, что таких сражений в воздухе, как над Халхин-Голом, он не видел даже во время Великой Отечественной войны.

Бои на Халхин-Голе показали важность качественного уровня матчасти истребителей, на примере того, что даже богатый боевой опыт не может компенсировать превосходства противника в технике.

Налицо была также и необходимость в способности воюющей стороны быстро возобновлять свои потери на протяжении довольно длительного отрезка времени.

Что касается подготовки кадров, то опыт боев показал, что при всей своей важности этот фактор может выгодно дополнить, ни в коем случае не подменить ни первый, ни второй.

В заключении можно отметить, что успех советской авиации на Халхин-Голе, вне всякого сомнения, являлся также важнейшим фактором, влиявшим на внешнеполитическую ситуацию вокруг СССР в плане оценки ее потенциальных возможностей как противниками, так и союзниками.

К началу боев советская авиагруппировка в Монголии состояла из поликарповских истребителей И-15бис и И-16, многоцелевых бипланов Р-5 в вариантах штурмовика и разведчика, а также скоростных бомбардировщиков Туполева СБ.

И-16 70-го иап относились к ранним сериям (тип 5 и 6) и оснащались 700-сильными моторами М-25 или 730-сильными М-25А. Вооружение состояло из двух несинхронных скорострельных пулеметов ШКАС в центроплане с боезапасом по 900 патронов на ствол. Самолеты эти были сильно изношены и не сыграли на войне почти никакой роли. Летом все они были списаны.

С прибытием 22-го полка на Халхин-Голе появились более новые И-16 10-го типа с форсированными 750-сильными моторами М-25В и повышенной прочностью планера. Их вооружение было усилено двумя синхронными ШКАСами с боекомплектом по 650 патронов на ствол, стоявшими над двигателем. На самолеты также установили тормозные щитки с пневмоприводом и 8-миллиметровые бронеспинки сидений. Все это вызвало увеличение взлетного веса, а потому, несмотря на повышение мощности двигателя, летные характеристики даже слегка понизились.

Истребитель-биплан И-15бис (И-152) к весне 1939 года являлся морально устаревшей машиной. При том же двигателе, что и у И-16 тип 10, он намного уступал ему в скорости на всех высотах, имел примерно равную скороподъемность и несколько лучшую горизонтальную маневренность. Вооружение состояло из четырех пулеметов ПВ-1 (облегченный вариант знаменитого «Максима»).

«Бисы» проигрывали японским истребителям по всем параметрам, кроме огневой мощи, а низкая скорость не позволяла им даже догонять бомбардировщики.

Истребитель И-15бис.

Тем не менее, примерно до конца июля И-15бис и И-16 тип 10 составляли основу советской истребительной авиации на Халхин-Голе. В дальнейшем «бисы» были постепенно вытеснены из частей первой линии более новыми «Чайками», а на место «ишаков» с моторами М-25В начали поступать машины с двигателями М-62. Но об этом мы поговорим чуть позже.

Главным и до конца лета единственным оппонентом «сталинских соколов» был японский истребитель «Накадзима» Ки-27 (или «Тип 97», союзническое кодовое имя «Нэйт»). При его создании японские конструкторы поставили перед собой цель добиться гармоничного сочетания скорости и маневренности. Для этого они максимально облегчили машину, придали ей хорошо обтекаемую форму, оснастили крылом большого размаха и площади с аэродинамической круткой на концах.

Японский истребитель Ки-27оцу с полностью застекленным фонарем.

Более ранняя модификация Ки-27ко. Обратите внимание, что у самолета демонтирована сдвижная часть фонаря.

В отличие от советских истребителей, самолет имел цельнодюралевую конструкцию и закрытый фонарь кабины. Аэродинамически чистые формы истребителя несколько портили неубирающиеся стойки шасси, однако это в значительной мере компенсировалось снижением веса, простотой и удобством в эксплуатации. А неизбежное увеличение лобового сопротивления японцы постарались минимизировать тщательным капотированием колес и стоек.

На самолете стоял 9-цилиндровый звездообразный редукторный мотор «Накадзима» Ха-1-Оцу взлетной мощностью 710 л. с. Наличие понижающего редуктора позволило установить двухлопастный винт большого диаметра. В результате за счет некоторого снижения максимальной скорости увеличилась тяга на небольших скоростях, а соответственно – скороподъемность и разгонные характеристики.

Горизонтальная маневренность машины была великолепна. По мнению многих западных специалистов, Ки-27 вообще являлся самым маневренным истребителем-монопланом в мире. На испытаниях он выполнял виражи радиусом 86 м за 8,1 секунды! И при этом самолет отличался высокой устойчивостью и легкостью пилотирования ‹36›.

Несмотря на стремление к всемерному снижению веса, выразившееся даже в отказе от бронеспинки сиденья, японские конструкторы посчитали необходимым оснастить истребитель радиостанцией. На всех самолетах стояли приемники, а на каждом третьем – еще и передатчики. Передатчиками в обязательном порядке оснащались командирские машины начиная с командиров сётаев (звеньев).

Советским пилотам о подобном приходилось лишь мечтать. Рации стояли только на бомбардировщиках. А в истребительной авиации по-прежнему широко практиковались архаичные способы отдачи команд визуальными сигналами (покачиванием крыльями и жестикуляцией). Естественно, что в воздушном бою управление группой сразу терялось, а ведущий превращался в рядового летчика. Наведение истребителей с земли осуществлялось путем выкладывания белых полотнищ ткани в форме стрел, острием направленных в ту сторону, где был замечен воздушный противник.

Но, вернемся к Ки-27. К его отрицательным сторонам надо отнести недостаточную жесткость и прочность крыла (как следствие борьбы за экономию веса) и слишком слабое для конца 30-х годов вооружение, состоявшее всего из двух синхронных пулеметов «Виккерс-Арисака тип 89» винтовочного калибра с боезапасом по 500 патронов на ствол.

Воздушные бои на Халхин-Голе показали, что И-16 с мотором М-25 и тем более И-15бис уступают японскому истребителю по совокупности летных и боевых характеристик. Ки-27 продемонстрировал высокую скорость, лучшую высотность и скороподъемность, а его феноменальную маневренность отмечали не только пилоты «ишаков», но и те, кто летал на «бисах».

Вот строки из отчетов советских летчиков:

Лейтенант Астафьев – «Самолет И-97 очень маневренный и быстро заходит в хвост».

Старший лейтенант Сутуев – «Воздушный бой с И-97 вести можно, правда этот самолет очень вертляв и при всех обстоятельствах находится выше…»

Старший лейтенант Бобров – «Бросалось в глаза то, что И-97 всегда (имеется в виду – перед началом боя, – прим. авт.) находились выше нас на 500-1000 м».

Лейтенант Астафьев – «И-97 очень живучий, плохо горит. Был случай, когда мы всей группой преследовали одного японца, который уходил на бреющем. Атаковали очень долго, и он упал, только когда убили летчика».

Лейтенант Лухтионов – «Самолет И-97 от И-16 уходит не по горизонту и не на пикировании, но уходит по набору высоты, так как он очень легкий и у него высотный мотор» ‹5›.

И-16 с М-25 превосходил своего оппонента по массе секундного залпа, прочности конструкции, позволявшей реализовать значительные перегрузки, а также – по скорости разгона на пикировании (последнее – за счет большего веса). Впрочем, лучшая огневая мощь советских истребителей компенсировалась худшей устойчивостью, мешавшей вести прицельный огонь и вызывавшей большое рассеивание пуль.

Хотя Ки-27 не мог оторваться от «ишака» на пикировании, японские летчики, особенно в первое время, нередко использовали этот прием. Расчет заключался в том, что их машины на выходе из пике давали меньшую просадку или, как писал лейтенант Филиппов, – «легко переламывали траекторию». Более тяжелый и инертный «ишак» в такой ситуации порой не успевал повторить маневр противника и врезался в землю. Борис Смирнов вспоминал, что в одном из июньских боев он оказался свидетелем подобного случая. Правда, этот маневр был смертельно опасен и для самих японцев. Некоторые советские летчики видели, как при резком выводе из пике у Ки-27 отлетали крылья…

ТБ-3 М-17 из 4-го тбап Забайкальского военного округа над рекой Амур, снимок 1937 года. Два года спустя эти машины приняли участие в боях на монгольско-манчжурской границе.

Транспортные «Дугласы» DC-3 в период боев на Халхин-голе использовались для перевозки в Союз на лечение раненых бойцов (СКМ).

Экипаж СБ-103 105-го сбп. Слева направо: командир экипажа лейтенант А.П.Чурилин, стрелок-радист А.С.Анисимов и штурман старший лейтенант А.В.Егоров.

Июньские бои показали необходимость принятия мер для повышения летных данных И-16. Наиболее простым и доступным в полевых условиях способом было облегчение машины за счет демонтажа «второстепенного» оборудования. С самолетов сняли 32-килограммовые аккумуляторы для запуска двигателей. Электропроводку переделали таким образом, чтобы задействовать внешний аккумулятор. Сняли кислородные баллоны, которыми летчики все равно не пользовались, так как, по их словам, кислородная маска со шлангом сковывала движения и мешала оглядываться по сторонам. Кроме того, пилоты опасались взрыва баллона, закрепленного на борту кабины рядом с сиденьем, от попадания пули.

Тормозные щитки (закрылки), одним из предназначений которых было повышение маневренности в воздушном бою, также, по мнению летчиков, себя не оправдали. Во-первых, отмечалось такое вредное явление, как отсос щитков в полете, заметно снижавший максимальную скорость. А во-вторых, в условиях скоротечного боя пользоваться закрылками пилоты просто не успевали. В результате щитки на всех самолетах законтрили, а пневмооборудование для их привода сняли ‹4›.

Все эти меры позволили облегчить «ишака» примерно на 80 кг, что весьма незначительно повысило его летные характеристики.

Относительно И-15бис мнение было однозначным: воевать на равных с И-97 он не способен, никакие облегчения тут не помогут, необходима срочная замена.

Неизвестный советский летчик на фоне истребителя И-15бис, оснащенного подкрыльевыми бомбовыми подвесками.

Комиссар штурмовой эскадрильи И-15бис старший политрук П,Селютин.

И такая замена поступила в июле в виде нового представителя серии поликарповских бипланов – И-153.

«Чайка» так же, как и Ки-27, являлась воплощением поиска гармонии между скоростью истребителя и его маневренностью. Только если японцы сделали ставку на более прогрессивную монопланную схему, советский конструктор продолжал совершенствовать «старую добрую» бипланную компоновку. Японцы упростили и облегчили машину за счет отказа от уборки шасси, Поликарпов же, наоборот, решил повысить скорость, применив уборку в фюзеляж основных стоек.

Действительно, в сравнении с И-15бис максимальная скорость увеличилась примерно на 40 км/ч на всем диапазоне высот, возросла скороподъемность и потолок. Впрочем, все это объяснялось не только внедрением убирающегося шасси, но также более мощным и высотным мотором М-62, снабженным двухскоростным нагнетателем. Зато маневренность заметно ухудшилась и по этому показателю «Чайка» уступала Ки-27. Не могла она сравниться с японской машиной также по скорости и скороподъемности. А присущая всем коротким и толстым поликарповским истребителям путевая неустойчивость («рысканье») сводила на нет более чем двойное превосходство в огневой мощи.

Летчики негативно восприняли ухудшение переднего обзора на «Чайке» по сравнению с И-15бис, обусловленное характерной формой верхнего крыла. Приведем строки из отчета старшего лейтенанта Волина: «Японцы, пользуясь тем, что у «Чайки» плохой обзор вперед, где самолет совершенно слепой, не боялись атаковать их спереди». При этом на «ишаки» и И-15бис японские истребители обычно не решались идти в лобовую ‹5›.

Ранним «Чайкам» были присущи и другие серьезные дефекты. Летчики отмечали очень большие нагрузки на органах управления, особенно – на элеронах, что ограничивало выполнение резких горизонтальных маневров и приводило к быстрому утомлению. Чрезмерные усилия требовались при стрельбе из пулеметов. «Гашетки (на И-153, – прим. авт.) очень тугие. Имели место случаи, когда летчики выходили из строя вследствие заболевания пальцев от нажимания на гашетку» – пишет в своем отчете полковник Куцевалов.

Отмечалось также отсутствие противопожарной перегородки и сильное задувание кабины через ниши шасси. В случае возгорания это представляло смертельную угрозу для летчика ‹18›.

Но самым опасным дефектом был обрыв в полете несущих лент расчалок. С начала июля по середину августа имели место семь таких случаев, причем два из них закончились катастрофами. 29 июля в тренировочном полете разбился летчик Орлов, а 11 августа во время учебного боя погиб комиссар эскадрильи «Чаек» Владимиров. 14 августа военинженер 1 ранга Прачик писал в докладной записке Смушкевичу: «У летного состава вполне законно появилась боязнь и недоверие летать на самолетах «Чайка» ‹3›.

Возможно, именно этим объясняется тот факт, что в первой декаде августа около половины всех «Чаек», присланных на Халхин-Гол, были на время выведены из боевого состава.

Обрыв расчалок, тугие гашетки, задувание кабины и отсутствие противопожарной переборки являлись следствием производственных дефектов и недоведенности конструкции нового самолета. В дальнейшем эти недостатки были устранены. Однако нельзя не отметить, что сама концепция истребителя-биплана являлась анахронизмом уже в момент появления «Чайки» на свет. В целом «Чайка» уступала как «ишаку» с аналогичным мотором, так и Ки-27 с двигателем меньшей мощности. Но, несмотря на все недостатки машины, замена безнадежно устаревших И-15бис на И-153 все же являлась для советских ВВС безусловно положительным фактором.

С «Чайками» на Халхин-Голе связана одна расхожая легенда, больше напоминающая анекдот. Приведу ее в том виде, как она изложена в популярной книжке английского автора Роберта Джексона The Red Falcons («Красные соколы»).

«Появление этих самолетов (И-153, – прим. авт.) над Халхин-Голом застало японских летчиков врасплох – особенно после того, как русские летчики стали применять специально разработанную тактику введения противника в заблуждение. Советские самолеты приближались к району боя с выпущенными шасси, создавая впечатление, что это более медленные И-15 и И-15бис, и как бы приглашая японцев атаковать. Как только японцы бросались в бой, летчики И-153 убирали шасси, давали полный газ и врезались в середину боевого порядка противника, приводя его в полное замешательство. Части японских ВВС несли тяжелые потери в боях с И-153, пока японские летчики не стали понимать, что происходит».

Стоит ли говорить, что ничего подобного никогда не было, а если бы кому-то и пришла в голову бредовая мысль попытаться таким способом «ввести противника в заблуждение», то это закончилось бы очень быстро и печально для него самого. И вообще, похоже, что мистер Джексон представляет себе завязку воздушного боя чем-то вроде лихой атаки кавалеристов, которые, пришпорив коней, «врезаются в боевой порядок противника, приводя его в полное замешательство»…

Экипаж СБ – участники боев в МНР. Слева направо: летчик старший политрук К.С.Шинцов, штурман старший лейтенант С.Б.Исаев, моторист А.Н.Ковалев, стрелок-радист Н.Я.Мыльников, техник К.Н.Балакин.

Вернемся, однако, к советской авиатехнике, воевавшей на Халхин-Голе. Вместе с «Чайками» в Монголию поступили запасные 800-сильные двигатели М-62. Их габариты и крепежные узлы в точности соответствовали моторам М-25. Это натолкнуло на мысль установить новые моторы повышенной мощности на И-16.

Замена двигателей производилась прямо на полевых аэродромах силами техперсонала частей с помощью ремонтных летучек. При установке М-62 вместо М-25В приходилось демонтировать регулятор наддува, поскольку он упирался в маслобак. Из-за этого мотор постоянно работал на форсаже, что, конечно, снижало ресурс. Кроме того, отсутствие винтов изменяемого шага не позволяло «снимать» с двигателей максимальную мощность. Тем не менее, замена М-25В на М-62 обеспечила «ишакам» заметный прирост летных характеристик.

На некоторые истребители, помимо новых моторов, установили еще и бомбодержатели для двух 10-килограммовых осколочных бомб АО-10, укрепленные под фюзеляжем.

В начале августа в Монголию стали поступать И-16, у которых замена двигателей производилась на авиазаводе №21 параллельно с доработкой маслосистемы и установкой протектированных бензобаков. Новая модификация получила индекс И-16 тип 18.

Чуть раньше на Халхин-Голе появились И-16 17-го типа (И-16П). Это были все те же И-16 тип 10, но вместо крыльевых ШКАСов на них стояли 20-миллиметровые автоматические пушки ШВАК. Взлетная масса машины возросла примерно на 90 кг. Летные данные, наоборот, снизились, поэтому самолеты использовались в качестве штурмовиков и действовали под прикрытием «обычных» пулеметных И-16.

Другим способом повышения огневой мощи стала подвеска под крылья неуправляемых реактивных снарядов (ракет). В начале августа в Монголию прибыла экспериментальная пятерка специально доработанных И-16. По фамилии командира – капитана Звонарева группа получила кодовое наименование «звонари». Кроме самого Звонарева, в нее входили летчики Михайленко, Ткаченко, Пименов и Федосов. Группу включили в состав 22-го иап.

Под каждой консолью крыла у этих машин были установлены по четыре рельсовых направляющих для пороховых ракет РС-82 калибра 82 миллиметра. Для снижения пожароопасности полотняную обшивку нижних поверхностей в этих местах заменили на дюралевую. На ручках управления укрепили кнопки электрозапалов.

16 августа «звонари» перелетели на прифронтовой аэродром в районе Тамсаг-Булака. Первый боевой вылет группа под прикрытием «Чаек» совершила 18 августа, но противника не обнаружила. Только в третьем вылете 20 августа были произведены первые ракетные залпы по вражеским истребителям. «Ракетоносцам» засчитали две победы, хотя японцы утверждают, что в тот день они не потеряли в боях ни одного самолета.

Всего же до конца конфликта группа Звонарева совершила без потерь 85 боевых вылетов и провела 14 воздушных боев. Коллективный счет группы согласно справке, составленной начальником оперативного отдела 22-го иап майором Цибадзе, составил 13 побед (10 Ки-27, два Ки-21 и один Ки-4), последняя из которых одержана 1 сентября. Реальное число японских самолетов, сбитых группой, теперь, по прошествии стольких лет, установить невозможно.

Любопытно, что японцы так и не поняли, что против них применено ракетное оружие. Они полагали, что русским каким-то образом удалось установить на истребители артиллерийские орудия крупного калибра, которые стреляют трассирующими снарядами.

Опыт применения РС-82 против воздушных целей показал, что достоинством этого оружия является широкий радиус поражения, а основными недостатками – большое рассеивание и отсутствие на ракете дистанционного взрывателя. От летчика требовалось очень точно определить расстояние до цели, иначе реактивные снаряды рвались с недолетом или с перелетом. Но и в случае правильного расчета дистанции, поражение не гарантировалось, так как таймер взрывателя давал большой разброс моментов срабатывания.

«Имеющийся на самолете комплект реактивных снарядов в количестве восьми штук недостаточен для ведения современного напряженного воздушного боя. Существенным недостатком наших ракет является то, что у них нельзя в воздухе менять дистанцию разрыва» – писал Звонарев в своем отчете ‹20›.

Но разработка надежных и эффективных дистанционных взрывателей оказалась тогда слишком сложным делом.

Пассажирский Ки-34 (у нас его ошибочно принимали за «Дуглас») во время боев на Халхин-Голе применялся японцами в качестве военно-транспортной, санитарной и штабной машины.

Японцы также вели работы по усовершенствованию своего основного армейского истребителя Ки-27. Уже в ходе боев на Халхин-Гол поступила его вторая модификация Ки-27-Оцу. Правда, двигатель и вооружение машины не изменились, летные данные тоже остались прежними. Доработки сводились к замене маслорадиатора и установке полностью застекленного фонаря кабины с улучшенным обзором. Надо заметить, что на Ки-27 такой фонарь появился впервые в мировой практике.

При сравнении И-16 с Ки-27 обычно отмечают более высокую защищенность советских машин благодаря наличию у них бронеспинок сидений и протекторов на бензобаках. Действительно, начиная с 10-го типа на всех «ишаках» стояли бронеспинки, а на 18-м типе появились и протектированные баки. Однако реальная эффективность и того, и другого оказалась ниже ожидаемой. В июле с халхингольского фронта была отправлена шифрограмма: «Москва, ВВС РККА, Алексееву. Бронеспинки пробиваются в воздушных боях». Это краткое и выразительное послание говорит само за себя. А майор Куцевалов в заключительном разделе «Описания боевых действий…», посвященном техническим вопросам, заявляет: «протекторы неудовлетворительны, при пробоинах баков бензин вытекает» ‹4›.

Ки-27 оказался для советских пилотов очень трудным и опасным противником, чего нельзя сказать про другой японский истребитель, с которым им пришлось «иметь дело» на Халхин-Голе – «Кавасаки» Ки-10. Этот истребитель-биплан, разработанный в 1935 году, оснащался довольно мощным 800-сильным мотором жидкостного охлаждения «Кавасаки» Ха 9-Н-Ко (лицензионная копия немецкого BMW-9). Однако его летные данные были хуже, чем у «Чайки», не говоря уж про И-16. Ки-10 мог бы с успехом сражаться против И-15бис, но «бисы» к тому моменту в боях уже не участвовали.

Достоинствами Ки-10 являлась неплохая маневренность и хорошая устойчивость, отчасти компенсирующая, как и у Ки-27, слабость двухпулеметного вооружения.

По оценкам советских пилотов, Ки-10 не произвел на них впечатления. Самолет считался явно устаревшим и неинтересным. Подробного описания тактики японских пилотов, летавших на этих истребителях, и особенностей боев с ними никто не составил.

Истребители «Кавасаки» Ки-10 на одном из манчжурских аэродромов. Снимок сделан осенью 1938 года. Из за больших потерь среди Ки-27 и невозможности их быстрого восполнения японцам пришлось на заключительном этапе халхингольского конфликта бросить в бой эти морально устаревшие бипланы.

В целом ряде советско-российских публикаций встречаются рассказы о том, что в августе или уже в сентябре на Халхин-Гол была отправлена эскадрилья новых двухместных истребителей ДИ-6 для проведения испытаний в боевых условиях. Некоторые авторы описывали их участие в боях. Приводились даже подробности, вроде того, что японцы сперва пытались атаковать эти самолеты сзади, но попадали под огонь хвостового стрелка ‹22›.

Самое удивительное заключается в том, что ни в одном из документов Российского Государственного Военного архива нет никаких упоминаний о присутствии ДИ-6 на Халхин-Голе! Все остальные машины, попавшие в Монголию, включая экспериментальные и строго секретные И-16 с ракетным вооружением, так или иначе упоминаются в документах этого архива. Откуда же в статьях и книгах взялась информация о «хапхингольских» ДИ-6, сказать трудно. Могу лишь констатировать факт: какие-либо документальные подтверждения данной информации на сегодняшний день отсутствуют. Поэтому я вынужден относиться к рассказам о боях ДИ-6 с «воздушными самураями» как к очередной исторической легенде.

Основной ударной силой советских ВВС на Халхин-Голе был туполевский скоростной бомбардировщик СБ. Эти машины хорошо проявили себя в Испании, однако халхингольские бои показали, что их век неизбежно подходит к концу. СБ уже не могли за счет скорости отрываться от истребителей, а довольно слабое оборонительное вооружение являлось неважной защитой в бою. В нескольких схватках, где Ки-27 смогли перехватить группы СБ, идущие без прикрытия, наши летчики понесли серьезные потери. В дальнейшем пришлось повышать рабочий потолок бомбардировщиков или сопровождать их сильным истребительным эскортом.

В то же время СБ отличался высокой надежностью и боевой живучестью, хотя последнее, возможно, связано с тем, что на японских истребителях отсутствовали пушки и крупнокалиберные пулеметы. Как-то раз в одном СБ, вернувшемся из боя, насчитали 160 пулевых пробоин. Список повреждений этого самолета занимает полторы страницы машинописного текста, включая прострелы всех бензобаков, маслобаков, радиатора одного из двигателей, лонжеронов крыла и стабилизатора, элементов гидросистемы, кабин пилота и штурмана, стойки шасси и так далее. Тем не менее, экипаж благополучно совершил посадку на своем аэродроме, а после ремонта этот СБ снова вернулся в строй ‹4›.

Другой бомбардировщик Туполева – тяжелый четырехмоторный ТБ-3 также зарекомендовал себя как очень надежная и безотказная машина. Несмотря на то, что самолеты, применявшиеся на Халхин-Голе, были старые, из первых серий, 1932-33 годов выпуска, все они, кроме одного, исправно отлетали кампанию.

Японцы задействовали в конфликте более широкую «гамму» ударных машин – целых три типа одномоторных и два – двухмоторных бомбардировщиков, а также специализированные разведчики. Наиболее широко был представлен «легкий армейский бомбардировщик тип 97», он же «Мицубиси» Ки-30. У нас его называли ЛБ-97.

Этот относительно новый трехместный цельнометаллический моноплан был принят на вооружение в 1937 году (97-й год «эпохи Мэйдзи» по традиционному японскому летоисчислению, отсюда и цифра «97» в названии). Он оснащался радиальным мотором «Мицубиси» Ха 5-Ко, развивал неплохую по тем временам скорость 430 км/ч и был способен пикировать под углом до 60°. Высокие скоростные данные делали его практически неуязвимым для И-15бис, а при полете без бомб – также и для «Чаек». Тем не менее, на эти машины приходится наибольшее число потерь среди японских бомбардировщиков, что, скорее всего, обусловлено их интенсивным использованием.

«Самолет непосредственного взаимодействия с наземными войсками тип 98» он же «Тачикава» Ки-36 состоял на вооружении с 1938 года и также использовался в качестве легкого фронтового бомбардировщика. Некоторые даже называют его штурмовиком, хотя для самолета такого класса наступательное вооружение, состоящее из одного пулемета винтовочного калибра, выглядит, мягко говоря, слабовато.

Будучи внешне очень похожим на Ки-30 (наши летчики их нередко путали), Ки-36 проигрывал ему во всех отношениях, за исключением, разве что, цены и взлетно-посадочных характеристик. Численность этих машин на Халхин-Голе была невелика и никогда не превышала 10-15 экземпляров. Большинство из них уничтожили или вывели из строя советские летчики при штурмовке аэродрома 15-го сентая близ Джинджин-Сумэ 2 августа 1939 года. На заключительном этапе конфликта Ки-36 в частях первой линии уже не числились.

«Легкий армейский бомбардировщик тип 98» или «Кавасаки» Ки-32 появился одновременно с Ки-30, однако затянувшиеся проблемы с доводкой двухрядного двигателя жидкостного охлаждения «Кавасаки» Ха 9-И, привели к тому, что в войска он стал поступать на год позже. На Халхин-Гол Ки-32 также поступил намного позже своих «коллег» и фактически успел «отметиться» только в одной операции – последнем налете на советские аэродромы 15 сентября. Согласно японским данным, ни одного из них при этом не было сбито, да похоже, наши летчики и не обратили внимания, что против них применен какой-то новый бомбардировщик. Во всяком случае, ни в одном из их отчетов об этом не сказано.

Самолет «Мицубиси» Ки-15-Ко или «армейский разведчик тип 97 модель 1» оказался самым быстрым самолетом из всех, воевавших на Халхин-Голе. Несмотря на неубирающееся шасси и несколько «архаичный» капот в виде кольца Тауненда, он показал на испытаниях в 1937 году максимальную скорость 481 км/ч – выше, чем у большинства тогдашних истребителей. Несомненно, у серийных машин скорость все-таки была поменьше, иначе трудно объяснить, как нашим истребителям удалось сбить, по крайней мере, семь самолетов этого типа. Тем не менее, скоростные и высотные Ки-15 считались нелегкой добычей. Перехватить их могли только И-16 с моторами М-62, но и им приходилось действовать буквально на пределе возможностей. Как правило, Ки-15 удавалось, сделав разведывательные фотоснимки, уходить от преследования.

Основным типом двухмоторного бомбардировщика у японцев считался «армейский тяжелый бомбардировщик тип 97 модель 1» он же «Мицубиси» Ки-21. Несмотря на то, что в обозначении самолета присутствовало слово «тяжелый», а не «скоростной», он развивал более высокую скорость, чем даже СБ, обладая при этом гораздо большей дальностью, однако – худшей скороподъемностью и потолком. Самолет оснащался двухрядными зездообразными 14-цилиндровыми моторами «Мицубиси» Ха 6 «Кинсэй». Экипаж – 4 человека – двое пилотов, штурман-бомбардир и стрелок.

Ки-21 активно применялись на протяжении всего конфликта. При этом потери были на удивление низкими – всего шесть самолетов. Возможно, это связано с хорошим истребительным прикрытием, которое умели обеспечить японцы, а может быть с тем, что Ки-21 обычно летали на таких высотах, где их не доставали зенитки, а советские истребители не могли эффективно «работать» из-за падения мощности двигателей и отсутствия кислородного оборудования.

Подготовка двухмоторного («тяжелого», по японской классификации) бомбандировщика Ки-21 из 61-го бомбандировочного сентая к боевому вылету против советско-монгольских войск. Манчжурия, август 1939 г.

«Фиаты» BR-20 из 12-го бомбандировочного сентая японских ВВС – участники «номоханского инцидента». Манчжурия, лето 1937 г.

В завершение главы приведем еще несколько цифр.

За время боев советская авиация израсходовала 990266 патронов к пулеметам ШКАС, 75054 патронов к пулеметам ПВ-1 и 57979 снарядов к пушкам ШВАК. Пулеметы ПВ-1 оказались самыми надежными: при стрельбе они дали только 1% отказов. У пушек ШВАК было 3% отказов, у ШКАСов – 9%.

Советские бомбардировщики сбросили на противника 78360 бомб общим весом 1298 тонн. Из них: ФАБ-250-405, ФАБ-100-5335, ФАБ-50-5701 и экспериментальных бомбовых кассет РРАБ-3 (ротативно-рассеивающие) – 5 штук. Остальные боеприпасы – более мелкого калибра.

Японская авиация расстреляла на Халхин-Голе около 1,6 миллиона пулеметных патронов, а бомбардировщики сбросили примерно 970 тонн бомб.