Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

В славные времена царствования Петра Великого в центре Москвы на Покровке, на ул. Маросейка, д. 11, во дворце боярина В. Н. Нарышкина, около церкви Николы, что у Столпа, открыли среднее учебное заведение, которое в документах называлось «гимназия». В 1703 году царь назначил начальником вновь учрежденной школы при семи учителях Эрнста Глюка, в историю это учебное заведение вошло под названием «гимназия Э. Глюка». В царском указе от 25 февраля 1705 года говорилось, что школа открывается для «общия всенародныя пользы», для обучения детей, «всякого служилого и купецкого чина... которые своею охотою приходить и в ту школу записываться станут». Немного ранее, а именно в 1702 году, при взятии Мариенбурга русскими войсками, пастор Глюк - саксонец, «энтузиастический педагоги миссионер, получивший хорошее филологическое и богословское образование в немецких университетах», выучивший латышский и русский языки - был взят в плен и препровожден в Москву. Здесь обнаружилось, что пастор Глюк, помещенный в Немецкой слободе и получивший несколько учеников для обучения иностранным языкам, может обучать не только языкам, но и «многим школьным и математическим и философским наукам на разных языках». Вскоре ему было разрешено открыть гимназию - «большую школу».

На содержание гимназии Глюка назначено было 3 тыс. рублей. Глюк, как пишет В. О. Ключевский, начал дело пышным и заманчивым воззванием к русскому юношеству, «аки мягкой и всякому изображению угодной глине», воззвание начинается словами: «Здравствуйте, плодовитые, да токмо подпор и тычин требующие дидивины!» В основу общеобразовательной школы - гимназии Глюка - была положена западноевропейская гимназическая программа. Здесь обещали обучать географии, ифике, политике, латинской риторике с ораторскими упражнениями, философии деятельной и картезианской, языкам - французскому, немецкому, латинскому, греческому, еврейскому, сирийскому и халдейскому, танцевальному искусству и поступи немецких и французских учтивств, рыцарской конной езде и берейторскому обучению лошадей. По указу школа предназначалась для бесплатного обучения разным языкам и «философской мудрости» детей бояр, окольничьих, думных и ближних и всякого служилого и купецкого чина людей.

Глюк приготовил для своей школы на русском языке краткую географию, русскую грамматику, лютеранский катехизис, молитвенник, изложенный плохими русскими стихами, составил славяно-латино-греческий словарь. Для обучения языкам Глюк использовал свои переводы учебных книг великого чеха Яна Амоса Коменского «Преддверие», «Открытая дверь языков», «Мир чувственных вещей в картинках», по которым учились дети по всей Европе. Учителями в школе были в основном приглашенные иностранцы, в 1706 году их было 10 человек. Они жили в школе на казенных меблированных квартирах. При школе полагались слуги и лошади. Однако широкие общеобразовательные замыслы организаторов гимназии не были осуществлены. После смерти Э. Глюка в мае 1705 года школа стала разноязычной: в ней изучались на деле только языки - латинский, немецкий, французский, итальянский и шведский - и лишь некоторые из предметов. Курс состоял из трех классов: начального, среднего и верхнего. Школа объявлена была вольной: в нее записываются «своею охотою». Но добровольных учеников было мало: в 1706 году - 4» человек, а учителя находили, что можно прибавить еще 300. В 1706 году установлен был штат вюо учеников, с определенным жалованьем, увеличивающимся по мере перехода в высший класс. Некоторые ученики были на собственном содержании, основная же масса поступала в «кормовые ученики», на казенные стипендии. Состав учащихся был очень пестрым: здесь учились «дети беспоместных и безвотчинных дворян, майоров и капитанов, солдат, посадских людей». Интересно отметить, что для учеников, которые жили далеко от училища, учителя просили устроить общежитие, построив на школьном дворе 8 или 10 малых изб.

Гимназия Глюка не упрочилась, не стала постоянным заведением: ученики ее постепенно рассеивались, переходили кто в Славяно-греко-латинскую академию, кто в медицинскую школу при московском военном госпитале, устроенном в 1707 году на реке Яузе; некоторые были отправлены для учебы за границу. С 1711 года школой руководил (надзирал) Федор Поликарпович Поликарпов-Орлов. В это время в ней работали четыре учителя, которые обучали немецкому, шведскому, французскому и итальянскому языкам. В 1715 последние учителя, оставшиеся в гимназии, были переведены в Петербург, а школа закрылась. За время ее существования было обучено 238 человек.

Несостоявшаяся гимназия Глюка была самой первой попыткой завести в Москве светскую общеобразовательную школу в общем смысле слова. Идея оказалась преждевременной, считает историк Василий Осипович Ключевский. Требовались не образованные люди, а переводчики Посольского приказа. Именно поэтому и произошла такая перестройка: из гимназии европейского типа - в профессиональную школу иностранных языков. Такова совсем короткая судьба самой первой московской гимназии, открытой в начале XVIII века.

Книжная лавка ГЛК

Часы работы в январе: среда, четверг - с 15 до 19 часов

Квитанция на оплату.

В самом конце 1701 г. русские войска под командованием Бориса Петровича Шереметева одержали наконец первую победу над шведами. Шведский генерал Шлиппенбах был наголову разгромлен при Эрестфере, а Петр, придя в восторг от этой неожиданной победы, произвел Шереметева в генерал-фельдмаршалы и послал ему орден св. Андрея и свой портрет, осыпанный бриллиантами.

Вдохновленный победой, Шереметев со своим войском стремительно продвигался по Лифляндии, опустошая все на своем пути. В июле 1702 г. он одержал вторую победу при Гуммельсгофе, а в августе подошел к Мариенбургу. Напуганные жители Мариенбурга частью бежали, а частью вышли за ворота города навстречу русским войскам, изображая полную покорность и надеясь на милость победителя. Среди встречавших победоносное войско была и семья пастора Иоганна Эрнста Глюка (Глика).

Иоганн Эрнст Глюк родился в 1652 г. в Веттине, близ Магдебурга (Саксония) в семье священника. Он изучал богословие и восточные языки в Виттенбергском и Лейденском университетах. В 1673 г. Глюк поселился в Лифляндии, проповедовал слово Божие, изучил латышский язык и решил сделать перевод Священного писания для латышей. Но, понимая, что недостаточно хорошо знает еврейский и греческий, Глюк отправляется в Гамбург для совершенствования знания этих языков. В 1680 г. Глюк возвратился в Лифляндию и уже через три года стал пастором в Мариенбурге и Зельтингофе, а потом и старшим священником (пробстом) восточных земель Лифляндии, граничащих с московским государством.

В 1685 г. при участии Глюка в Риге вышел Новый Завет на латышском языке, а в 1689 - Ветхий Завет. Много сил отдает Глюк и просветительской деятельности: учреждает народную школу в Мариенбурге, школы для подготовки учителей при церковных приходах.

Озабоченный проблемами просвещения, он в 1684 г. посещает короля Швеции Карла XI, под властью которого в ту пору находилась Лифляндия. В числе прочих дел Глюк знакомит короля со своими проектами перевода на русский язык учебников и учреждения в Лифляндии русских школ для проживавших в восточной Лифляндии раскольников. Карл XI проявил интерес к проектам Глюка (возможно, по политическим мотивам), но смерть короля помешала их осуществлению.

Сам же Глюк, неплохо изучивший русский язык благодаря знакомству с монахами Псково-Печерского монастыря, от своих планов не отказался. В 1699 г. он отправил в Москву письмо, что изготовил на русском языке школьные книги и занимается переводом славянской Библии на простой русский язык.

Так что в 1702 г. при взятии Мариенбурга Глюк был уже известен в России. Б.П. Шереметев известил Петра I о пленении Глюка, и государь распорядился привести того в Москву, решив, очевидно, использовать его знания. А вместе с Глюком в Москву прибыла и жившая в его семье служанка Марта Скавронская, которой суждено будет сыграть не последнюю роль в истории России. Именно она станет женой Петра, а потом и самовластной императрицей Екатериной I.

6 января 1703 г. пленников доставили в Москву в здание Разрядного приказа, а уже 19 января велено было «свеянина Апта» (такое звание дают Глюку документы того времени), который умеет «многим школьным и математическим и философским наукам на разных языках», взять для «государева дела» в Посольский приказ.

При Посольском приказе существовала «немецкая школа», в которой русских юношей, готовящихся к государственной службе, обучали «розным европейским языкам». Ректором этой школы, находящейся в Немецкой слободе, был переводчик Посольского приказа, выходец из Саксонии, Николай Швиммер. В феврале 1703 г. Глюку были отданы в обучение шесть бывших учеников Швиммера. Обучение пошло так успешно, что уже в 1703 г. Глюк замещает Швиммера на посту ректора школы. Если Швиммер обучал своих учеников лишь иностранным языкам, то Глюк значительно расширил программу обучения. Обращаясь к начальнику Посольского приказа графу Ф.А. Головину, Глюк пишет, что может «его царскому величеству служить в науке различным хитростям, а именно: латинского, немецкого, еврейского и иных восточных языков; також на славенском языке риторике, философии, геометрии, географии и иным математическим частям и политике...», и даже врачеванию, в котором он также искусен. К сему посланию Глюк присовокупил просьбу о предоставлении ему дома в Немецкой слободе, где он мог бы обучать разным наукам русских юношей. В марте 1704 г. «немецкий апт с учители и учениками» был переведен из Немецкой слободы на Большую Покровскую улицу (ныне Маросейку) во двор умершего боярина В.Ф. Нарышкина, что на углу Покровской улицы и Златоустинекого переулка. На его месте в наши дни стоит дом № 11, где в начале XX в. помещалась Елизаветинская гимназия.

Здание гимназии

Палаты, однако, находились в плачевном состоянии: нужно было чинить окна, потолки, полы, двери, исправлять печи и трубы, устраивать комнату для учителей. Глюк подал прошение о выделении на ремонт 278 рублей, что составляло по тем временам значительную сумму.

Указом от 25 февраля 1705 г. новое учебное заведение, вошедшее в историю как гимназия пастора Глюка, было официально учреждено. В указе были такие слова: «...а в той школе бояр, и окольничих, и думных, и ближних, и всякого служилаго и купецкого чина детей их, которые своею охотою приходить в тое школу записываться станут, учить греческаго, латинского, итальянского, французского, немецкого и иных розных языков и философской мудрости».

По указу от 7 марта 1705 г. в школу принимали охочих до учения недорослей «всякого состояния». При записи поступающий должен был назвать избранный для изучения язык. Обучение было бесплатным, а на содержание школы предписывалось выдавать ежегодно 3 тысячи рублей. К этому времени в школе было восемь учителей-иностранцев и тридцать учеников.

Стремясь привлечь внимание общества, Глюк составил витиеватое воззвание «Приглашение к Российским юношам, аки мягкой к всяческому изображению угодной глине». За «Приглашением» следовал «Каталог учителей и наук», которые можно изучить в новой школе. Так, сын директора Христиан Бернард Глюк преподавал желающим картезианскую философию и «охотникам феологских сладостей» языки греческий, еврейский, сирийский и халдейский; Стефан Рамбург, «танцевальный мастер, телесное благолепие и комплементам чином немецким и французским научает»; Иоганн Штрумевел, «конский учитель», обучал верховой езде и дрессировке лошадей.

Царь Петр I инспектирует гимназистов

Из программы видно, что главное место в ней отводится изучению иностранных языков, хотя не меньшее внимание уделялось и прочим предметам. Общеобразовательные предметы (география, философия, история, арифметика, в которую входили алгебра, геометрия, тригонометрия), равно как и танцы, фехтование, верховая езда, «комплементы», были обязательны для всех учеников независимо от избранного ими языка. До наших дней дошло и расписание занятий, из которого можно узнать, что жившие при школе ученики вставали в 6 часов утра, день начинал» молитвой и чтением церковных книг. С 9 до 10 часов в классах изучали «Картины мира» Яна Амоса Коменского; с 10 до 12 часов штудировали латынь и латинскую грамматику; с 12 до 1 часа ученики завтракали; с 1 до 2 часов проходили правописание и готовились к следующим урокам; с 2 до 3 часов шли уроки каллиграфии, французской и немецкой грамматики; с 3 до 4 часов младшие ученики занимались арифметикой, переводом пословиц,читали Вергилия, Корнелия Непота, а старшие совершенствовались в риторике и фразеологии; с 4 до 5 часов у младших учеников были уроки французского языка. Следующий час отводился для занятий историей и приготовлением домашнего задания.

После 6 часов вечера часть учеников (младших) отпускали домой, остальные занимались арифметикой, риторикой, «филисофией» или готовили заданные уроки. «Приглашение», конечно, пробудило интерес к новой школе, и число ее учеников значительно возросло, достигнув в 1710 г. 75 человек. Среди воспитанников гимназии были дети чиновников, богатых купцов, иностранцев, а также придворной знати (князья Голицыны, Прозоровский, Бестужев-Рюмин, Бутурлин, Головин).

Но в своей деятельности на благо просвещения Глюк не ограничивался только преподаванием. Он много трудился также над переводом книг для школы. Он также составил учебник географии на русском и немецком языках (посвящен царевичу Алексею Петровичу) и учебник русской грамматики.

Эрнст Глюк руководил школой с февраля 1703 по май 1705 г. 5 мая 1705 г. он скончался. Похоронили Глюка на лютеранском кладбище в Немецкой слободе. Позже, когда это кладбище было уничтожено, прах пастора перенесли на старое немецкое кладбище в Марьиной роще. В 30-х годах XX в. и это кладбище было уничтожено, хотя могила пастора Глюка уже тогда была затеряна.

При преемниках Глюка гимназия постепенно утрачивала общеобразовательный характер. В 1710 г. гимназия фактически распалась на четыре языковые школы - латинскую, немецкую, французскую и шведскую. Многие ученики покидали гимназию. В 1711 г. четверо бывших учеников записались в Математическую школу; десять учеников отослали «к инженерной науке»; в 1713 г. два ученика перешли в Госпитальную школу.

А вскоре школа окончательно перестала существовать. Всего за 14 лет из ее стен вышло около 250 воспитанников, владевших латинским, немецким, французским, шведским языками. Как правило, выпускники гимназии попадали на государственную службу. Так, Самойло Копьев в 1709 г. был направлен переводчиком в Посольскую походную канцелярию. В июле того же года для постижения «наивящих наук» уехал в Гамбург Авраам Веселовский, будущий русский посол в Австрии. Второй из братьев Веселовских - Федор - был послом в Англии, третий был принят в Посольскую военную канцелярию и в январе 1710 г. направлен в Копенгаген к русскому послу князю В.Л. Долгорукову. Верой и правдой служили России и другие выпускники школы.

Заслуги Глюка были высоко оценены русским правительством. Не были забыты и его потомки. Старший сын Глюка - Христиан Бернард некоторое время учительствовал в школе отца, позже стал камер-юнкером царевича Алексея Петровича, асессором и советником Камер-коллегии. Младший - Эрнст Готлиб - учился в университетах Европы, возвратился в Россию и дослужился до чина действительного статского советника. В 1741 г. он обратился с просьбой к императрице Елизавете Петровне: «чтоб в знак Высочайшей милости ему и потомкам и всей ево фамилии, по силе приложенных к табели о рангах пунктов надлежащей диплом и герб яко же и протчим милостиво пожаловать». Дочь императора Елизавета Петровна просьбу наследников удовлетворила, возведя род немецкого пастора в русское дворянство. Так скромный немецкий пастор Глюк волею судьбы навсегда вошел в анналы истории нашей родины.

Иоганн Эрнст Глюк (нем. Johann Ernst Glck, латыш. Ernsts Gliks; 10 ноября 1652, г. Веттин близ Магдебурга, Саксония - 5 мая 1705, Москва) - немецкий лютеранский пастор и богослов, педагог и переводчик Библии на латышский и русский языки.

Биография

Родился в городе Веттине близ Макдебурга, в семье лютеранского пастора. Учился в гимназии в Альтенбурге, затем изучал богословие в Виттенбергском и Лейпцигском университете.

В 1673 году переселился в Видземе, Лифляндия, для проповеднической деятельности. В то время Видземе принадлежало Швеции, в которой началось самостоятельное правление короля Карла XI. Усиление активности лютеранских кругов, выступающих с широкой программой культурной деятельности, направленной в том числе на религиозное просвещение, сделало актуальным вопрос о быстром и надежном переводе Библии на латышский язык. Глюк не был готов к выполнению этой задачи, связанной со знанием древнееврейского и греческого языков и уезжает в Германию, где в Гамбурге изучает древние языки под руководством знаменитого ориенталиста Себастьяна Эзарда.

В 1680 году он возвращается в Лифляндию, в том же году он был рукоположен в пасторы при гарнизоне Динамюнде, перевел Большой катехизис, затем взялся за перевод Библии. В 1683 году оканчивает перевод Нового завета и назначается пастором в Мариенбург (совр. г. Алуксне в Латвии). Просветительская деятельность Глюка не ограничивалась только переводом Библии, им были организованы школы, в которых латышские дети смогли получать образование на родном языке, а затем преподавать в приходах, где он был пробстом. В Мариенбурге он учредил народную школу и начал хлопотать об учреждении при пробстских приходах школ для подготовки учителей. По его инициативе была открыта также русская школа для детей старообрядцев, бежавших от преследований из России.

В Мариенбурге в его доме в качестве служанки (по принятой в доме Романовых официальной версии - в качестве воспитанницы) жила Марта Скавронская (жена Иоганна Крузе по воле пастора Глюка), овдовевшая и ставшая любовницей и впоследствии женой первого российского императора Петра I. В 1724 году под именем Екатерина I была коронована на российский престол, став первой российской императрицей.

В 1687 году назначается пробстом в Кокенгаузене (Кокнесе).

Пастор Глюк в России

25 августа 1702 года в ходе Северной войны и входом русских войск в Шведскую Ливонию пастор Глюк был пленён и перевезён в Псков, а 6 января 1703 года в Москву. Первые недели были тревожными, его держали как пленного в Китай-городе, в подворье Ипатьевского монастыря. Затем он был поселён в доме пастора Фагеция в Немецкой слободе, без караула, под расписку пастора.

В феврале 1703 году пленному пастору поручили обучать иностранным языкам нескольких русских детей в Москве, которым предстояла служба в Посольском приказе: троих братьев Веселовских - Авраама, Исаака и Фёдора Павловичей, для обучения немецкому, латинскому и другим языкам, затем передают для продолжения образования учеников Швимера в Немецкой слободе. Пётр I оценил знания и опыт Глюка и охотно поддержал его предложение об учреждении в Москве «большой школы» для юношей, в которой можно было бы учить не только иностранным языкам, но и риторике, философии, географии, математике, политике, истории и другим светским наукам.

Под школу Глюка был отведен дом № 11 по ул. Маросейка, принадлежавший не оставившему наследников боярину В. Ф. Нарышкину. В царском указе от 25 февраля 1705 года говорилось, что школа открывается для «общие всенародные пользы», для обучения детей «всякого служи­лого и купецкого чина людей… которые своею охотою приходить и в тое школу записываться станут». Чуть позже пастор Глюк добился присвоения своей школе статуса гимназии. По его замыслу, она должна была готовить не просто государственных служащих со знанием языков, а мыслящих, образованных людей, готовых продолжить образование в европейских университетах. Для своей школы он составил учебники на русском языке, пригласил иностранных учителей. Но 5 мая 1705 года он неожиданно умер, был похоронен на старом немецком кладбище в Марьиной роще (не сохранилось). После смерти Глюка в гимназии изучались лишь иностранные языки, а в 1715 году она была и вовсе закрыта. За время её существования было обучено 238 человек.

В. О. Ключевский описал гимназию так: «Гимназия Глюка была у нас первой попыткой завести светскую общеобразовательную школу в нашем смысле слова. Мысль оказалась преждевременной: требовались не образованные люди, а переводчики Посольского приказа».

Глюк принимал участие и в делах московской евангелической общины: в 1704 году он также был избран третейским судьёй для разбора споров, возникших среди членов общины. В Москве он занимался также переводами на русский язык Нового Завета и лютеранского катехизиса, а также составил одну из первых русских грамматик. Новый перевод Библии на русский язык был утрачен после смерти пастора.

Семья

• Христиан Бернард Глюк (1680-1735) был сначала учителем в московской школе отца, а потом камер-юнкером царевича Алексея Петровича и асессором и советником Камер-коллегии.
• Эрнст Готлиб Глюк (1698 (?) - 1767) - российский государственный деятель, вице-президент Юстиц-коллегии Лифляндских и Эстляндских дел.
• Агнета, замужем за майором Гранком.
• Христина, замужем за полковником фон Кошкуль.
• Елизавета (ум. 1757), наследница мызы Ая, статс-дама, замужем за адмиралом Никитой Петровичем Вильбоа.
• Маргарита, фрейлина цесаревны Елисаветы Петровны, жена Родиона Михайловича Кошелева.

К дочерям Глюка императрица Екатерина относилась как к родным сёстрам и, щедро жалуя их, помогла им занять почётное место в обществе.

М. И. Пыляев утверждает, что шталмейстер Р. М. Кошелев и гофмейстер Д. А. Шепелев были женаты на родных сёстрах и даже дома в Петербурге выстроили рядом другом с другом.

В родословцах остзейского дворянства одна из дочерей пастора Глюка, именем Маргарита, показана женой последовательно двух братьев фон Фитингоф.

Под школу Глюка был отведен дом № 11 по ул. Маросейка , принадлежавший не оставившему наследников боярину В. Ф. Нарышкину . В цар­ском указе от 25 февраля 1705 года говорилось, что школа открывается для «общие всенародные пользы», для обучения детей «всякого служи­лого и купецкого чина людей… которые своею охотою приходить и в тое школу записываться станут». Чуть позже пастор Глюк добился присвоения своей школе статуса гимназии. По его замыслу, она должна была готовить не просто государственных служащих со знанием языков, а мыслящих, образованных людей, готовых продолжить образование в европейских университетах. Для своей школы он составил учебники на русском языке, пригласил иностранных учителей. Но 5 мая 1705 года он неожиданно умер, был похоронен на старом немецком кладбище в Марьиной роще (не сохранилось). После смерти Глюка в гимназии изучались лишь иностранные языки, а в 1715 году она была и вовсе закрыта. За время её существования было обучено 238 человек.

Глюк принимал участие и в делах московской евангелической общины: в 1704 году он также был избран третейским судьей для разбора споров, возникших среди членов общины. В Москве он занимался также переводами на русский язык Нового Завета и лютеранского катехизиса, а также составил одну из первых русских грамматик. Новый перевод Библии на русский язык был утрачен после смерти пастора.

Семья

Глюк был женат на Христине Рейтерн (ум. 29 сентября 1740 года) и имел 2 сыновей и 4 дочерей:

К дочерям Глюка императрица Екатерина относилась как к родным сёстрам и, щедро жалуя их, помогла им занять почётное место в обществе .

В родословцах остзейского дворянства одна из дочерей пастора Глюка, именем Маргарита, показана женой последовательно двух братьев фон Фитингоф .

Напишите отзыв о статье "Глюк, Эрнст"

Примечания

Литература

• Астафьев Н. А. Опыт истории Библии в России в связи с просвещением и нравами, СПб., 1892; RGG, Bd. 2, S. 1629-30.
• «Mach dich auf und werde licht - Celies nu, topi gaiss» - Zu Leben und Werk von Ernst Glück (1654-1705). Akten der Tagung anlässlich seines 300. Todestages vom 10. bis 13. Mai 2005 in Halle (Saale). Herausgegeben von Schiller, Christiane / Grudule, Mara. Wiesbaden, Harrasowitz, 2010.

Лютеранство в Москве Церкви Духовенство Образование Благотворительность Персоналии Разное

Отрывок, характеризующий Глюк, Эрнст

Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C"est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей, есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.

12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир, [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.

Вести Сегодня, 15.07.2013

Спроси, кто такой пастор Глюк, и всякий мало-мальски начитанный человек ответит, что это тот, кто перевел Библию на латышский и воспитал российскую императрицу Екатерину I.

Мало кто скажет, что Глюк — это еще и большой русский просветитель, основатель первой в России гимназии. И уж совсем мало кто скажет, что Глюк — автор учебника по грамматике русского языка… Знай наших!

Пастор, которому не сиделось на месте

Выход ливонца Глюка на российскую историческую авансцену был молниеносным! В 1702 году русские войска под командованием фельдмаршала Шереметева стремительно продвигались по Лифляндии, опустошая все на своем пути, и в августе подошли к Мариенбургу (нынешний город Алуксне). Напуганные жители частью бежали, частью вышли за городские ворота навстречу русским, надеясь на милость победителей. Среди вышедших была и семья пастора Иоганна Эрнста Глюка.

Колоритное семейство заметил русский офицер, который согласился провести их к палатке самого фельдмаршала графа Шереметева. Решение граф принял быстрое: образованного и прекрасно говорившего по-русски пастора с семьей — в Москву, а приглянувшуюся графу приемную дочь пастора — в фельдмаршалскую походную постель.

Иоганн Эрнст Глюк родился в 1652 году в Саксонии в семье священника. Изучал богословие и восточные языки в двух университетах. Затем поселился у нас в Ливонии, проповедуя слово Божие. Выучил латышский и загорелся идеей сделать перевод Священного Писания для латышей. Впрочем, недостаточно хорошо зная древнееврейский и греческий, отправился в Гамбург для совершенствования этих языков.

В 1680 г. Глюк возвратился в Ливонию и в том же году был рукоположен в гарнизонные пасторы крепости Динамюнде (что в нынешней Болдерае). Через три года был назначен пастором в Мариенбурге, а потом и старшим священником (пробстом) всех восточных земель Ливонии, граничащих с Россией.

За пять лет титанических трудов пастор перевел Новый Завет на латышский язык. А еще через четыре года — и Ветхий Завет. При этом Глюк много сил отдавал и просветительской деятельности: учредил школу в Мариенбурге, школы для подготовки учителей при церковных приходах…

Попадание в десятку

Озабоченный проблемами просвещения, он посещает короля Швеции Карла XI, под властью которого в ту пору находилась Ливония. Знакомит его величество с проектом перевода на русский язык (!) шведских и немецких учебников и учреждения в Ливонии русских школ (!) для детей бежавших сюда русских староверов. Карл XI проявил неожиданный интерес к проектам, посмотрев на них, конечно же, с политической точки зрения, и лишь смерть короля помешала осуществлению тех проектов.

Но Глюка уже было не остановить. Он от своих планов не отказался. Для их реализации отправил в Москву письмо с предложением перевести на русский язык школьные учебники, используемые в Ливонии. А кроме того известил, что стал плотно заниматься переводом Библии, написанной на старославянском, на понятный современный русский язык.

Так что в 1702 г. при взятии Мариенбурга наш активный пастор был уже хорошо известен в России. А посему, когда его доставили в Москву, царь Петр повелел направить Глюка для «государева дела» в Посольский приказ, при котором существовала «немецкая школа», где русских юношей обучали европейским языкам, готовя к государственной службе.

Ректором этой школы был выходец из Саксонии Николай Швиммер. Он отдал Глюку в обучение «на пробу» шестерых учеников. И их обучение пошло так успешно, что уже через год Глюк сменяет Швиммера на посту ректора.

И вот здесь следует отметить немаловажный момент. Если Швиммер обучал своих учеников лишь иностранным языкам, то Глюк решил значительно расширить программу обучения. В письме к начальнику Посольского приказа графу Ф. А. Головину Глюк пишет, что может обучать не только латинскому, немецкому, еврейскому и иным восточным языкам, но также философии, географии, геометрии и «иным математическим частям». И даже врачеванию, «в котором также искусен». И вот тут наш пастор со своим письмом попадает прямо в десятку!

Неподнятая целина

Надо признать, что в самом начале XVIII века центрами образования в восточнославянских землях были нынешняя Украина и Белоруссия. А вот на Руси с образованием было плохо. Именно с образованием.

В Москве ежегодно издавалось 2,5 тысячи букварей, 3 тысячи Часословов и 1,5 тысячи Псалтырей. Конечно же, на 15-миллионное население России этого количества книг было мало, но грамотность на Руси была. Увы, переписи не проводилось, поэтому истинного положения никто не знает. Однако в монографии А. И. Соболевского «Образованность Московской Руси XV — XVII вв.» приводится официальный документ, из которого следует, что из 22 бояр не знали грамоты четверо, из 22 стольников — 8, из 115 князей и детей боярских могли подписать свое имя 47 человек, прочие крестики проставили. И это российская элита. Что касается низов, то там была неподнятая целина…

Что касается образования, то его своей молодежи Россия вовсе не давала. Потому что некому было его давать. А в самом начале петровских реформ образование так и вовсе опустилось до нуля. И вот почему.

Петр затеял революционный поворот от церковного образования к мирскому. Старая образовательная система враз оказалась непригодной, а новой еще не было, ее нужно было создавать с нуля. Для лучшего понимания тогдашней ситуации современные историки приводят такой доходчивый пример: представим себе, что с 1 января 2014 г. в России кириллический алфавит решили заменить на латинский или на арабский. Теософию и хиромантию с френологией решили сделать первостепенными науками, а математику и физику с биологией признать бесполезными. Каким при этом станет уровень образованности населения в первое десятилетие?

Правда, некоторые историки вспоминают, что в конце XVII в. в России уже «было время первых, правда, редких уроков практической арифметики и геометрии». Возможно, и было. Но надо вспомнить, что в Европе это было время Декарта, Ферма, Ньютона, Лейбница… В соответствии с образованностью народа было налажено на Руси и издательское дело. В середине XVII века в России издавалось в год в среднем 11 изданий, тогда как в Голландии — 80 изданий, в Англии — 100, а в Германии — 450.

Глюк — кузнец кадров для государства Российского

Начальник Посольского приказа граф Ф. А. Головин со вниманием прочел письмо Глюка, после чего в марте 1704 года ректор с учителями и учениками был переведен из Немецкой слободы на улицу Маросейку — в просторные палаты недавно умершего боярина В. Ф. Нарышкина, не оставившего потомства. Дом № 11 в наши дни так и стоит на том же самом месте…

Палаты, однако, находились в плачевном состоянии: нужно было менять окна, потолки, полы, двери, печи, трубы. На это ушел год.

25 февраля 1705 г. новое учебное заведение, вошедшее в историю как Гимназия пастора Глюка, было официально открыто. В школу принимали «охочих до учения недорослей всякого состояния». К этому времени в палатах на Маросейке трудились восемь учителей-иностранцев и 30 учеников. Обучение было бесплатным, на содержание школы Глюку выдавалось ежегодно 3 тысячи рублей.

Из дошедшей до нас программы обучения видно, что главное место в ней отводилось не только изучению иностранных языков, но и общеобразовательным предметам. А именно: географии, философии, истории, арифметике, алгебре, геометрии, тригонометрии. А кроме того, в школе обучали танцам, фехтованию, верховой езде, а на десерт — «комплиментам», наверное, для успешного продвижения по службе и покорения дамских сердец… Все эти предметы были обязательны для всех учеников.

До наших дней дошло и расписание занятий, из которого можно узнать, что жившие при школе ученики вставали в 6 часов утра, день начинался с молитвы и чтения богословских книг. А потом с 9 утра и до 7 часов вечера гимназисты изучали естественные науки, штудировали латынь, овладевали правописанием, изучали иностранные языки, математику, читали Вергилия и Корнелия, совершенствовались в риторике и так далее… Столь беспощадно ректор Глюк ковал высокообразованные кадры для государства Российского.

Но в неутомимой деятельности на благо российского просвещения Глюк не ограничивался только организацией преподавания. Он много трудился также над переводами учебников. Сам составил учебник географии на русском языке и (только не упадите со стула!) написал учебник русской грамматики! Он таки и Библию сумел перевести со старославянского на повседневный русский! Правда, после смерти пастора перевод «был утрачен»…

Столица оказалась круче

Скончался Эрнст Глюк в мае 1705 года. Похоронили его на лютеранском кладбище в Марьиной роще. В 30-х годах XX в. кладбище было уничтожено, хотя могила пастора Глюка уже и тогда была затеряна…

После ухода такого требовательного наставника, как Глюк, гимназия стала постепенно утрачивать общеобразовательный характер. Она распалась на четыре языковые школы — латинскую, немецкую, французскую и шведскую. Многие ученики ушли. И вскоре школа окончательно перестала существовать.

Тем не менее в самые трудные для реформируемой России годы из ее стен вышли около 250 хорошо и широко образованных воспитанников, свободно владевших несколькими языками. Как правило, они сразу же попадали на государственную службу.

Заслуги ректора Глюка были высоко оценены российским правительством, не были забыты и его потомки, тоже отменно служившие государству. Императрица Елизавета возвела весь род пастора в российское дворянство. Так ливонские Глюки вошли в анналы русской элиты.

А вот «гимназией номер один» со временем стала совсем другая школа. Старейшей русской гимназией стала считаться Академическая гимназия, основанная в 1726 году в столичном Санкт-Петербурге. Первым ее инспектором был немец Готлиб Байер из Кенигсберга, при нем в гимназии было только 18 учеников, да и те в бега подавались…

И тогда президент Академии наук граф Разумовский поручил управление гимназией М. В. Ломоносову. Тот первым делом завел в ней пансион на 40 талантливых воспитанников, набираемых со всей России и учившихся бесплатно. Дела сразу же пошли в гору, а имя Михайлы Васильевича Ломоносова постепенно придало столичной гимназии первостепенное звучание…

Дом на Маросейке

Школа пастора Глюка на Маросейке позже стала дворцом князя Кантемира, затем досталась фельдмаршалу Репнину… В середине XIX века здесь разместились богадельня и училище для бедных девиц. В начале прошлого века здание расширили и надстроили, основав в нем Елизаветинскую женскую гимназию на 600 учениц, но уже не бедных, а наоборот.

Потом палаты не раз меняли свой экстерьер, но кое-что из прошлой жизни все же сохранили: во дворе и сейчас можно увидеть оконные наличники и консоли XVII века — точно такие же, как и во времена Эрнста Глюка… Сейчас на Маросейке, 11, размещается средняя школа № 330 c углубленным изучением математики, физики и информатики.

Библия и дубы

В городе Алуксне есть единственный в Европе (а может, и в мире) музей Библии. Там хранится экземпляр самого первого на латышском языке Священного Писания, переведенного пастором Эрнстом Глюком. Это толстенный фолиант весом четыре килограмма, в котором 4874 страницы.

В честь начала работы пастор посадил возле своего дома дуб. После окончания перевода, в 1689 году, посадил второй. Оба исторических дерева-великана сохранились. Их так и зовут — дубы Глюка. Около них установлен мемориальный камень.

Марта из Мариенбурга

Когда Глюк с семейством шел к фельдмаршалу Шереметеву, за ними шагала их служанка Марта — рослая, плотная девица. Семнадцать лет назад пастор взял на воспитание оставшуюся без родителей годовалую девочку, вырастил, а потом сделал служанкой. Однако не предполагал, что на нее станет заглядываться его собственный сын. Не долго думая, пастор выдал девку замуж за шведского драгуна Иоганна Крузе. Но его отправили на войну, и бывшая воспитанница вернулась в дом пастора…

Шереметев статную девицу заприметил уже издалека… Потом хвастался «трофеем» перед гостями. Но и светлейшему князю Меншикову она понравилась. И Шереметев уступил. Потом Марта понравилась и самому Петру. А уж он-то забрал ее у светлейшего не спрашивая. И уже никому не уступал, сделав нашу землячку из Алуксне государыней-императрицею.