Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Часть вторая Индивидуация

III. Адаптация, индивидуация, коллективность 1. Адаптация A. Психологическая адаптация состоит из двух процессов:1. Адаптация к внешним условиям.2. Адаптация к внутренним условиям.Под внешними условиями имеются в виду не только условия окружающего мира, но также и мои

2. Индивидуация и коллективность Индивидуация и коллективность являются парой противоположностей, двумя различными судьбами. Друг с другом они связаны виной. Коллективные требования понуждают индивида выстраивать свою индивидуацию за счет эквивалентной работы в

Индивидуация и столкновение с реальностью Итак, мы возвращаемся к тому очаровательному эпизоду повествования, когда сестры Психеи приходят к горному утесу, на котором она была оставлена, и начинают оплакивать ее. Здесь сестры представляют «зов» реальности, обращенный к

Индивидуация после смерти Юнг интерпретирует это сновидение как относящееся к процессу психологического воспитания души его друга. Отметим, что, по мнению Юнга, именно его умершему другу потребовалось «постичь реальность своего психического существования» – нечто

2.4. Индивидуация и пайдейя38 В данной статье делается попытка обнаружить важный исторический прецедент концепции индивидуации в идее «пайдейи», которую сегодня часто ошибочно принимают просто за форму образования, практиковавшуюся в Древней Греции. Однако, «пайдейя» не

К книге прилагаются иллюстрации.

Содержание великого дэ подчиняется только дао.
Дао бестелесно.
Оно столь туманно и неопределенно!
Однако в его туманности и неопределенности скрыты вещи.
Оно столь глубоко и темно,
Однако в его глубине и темноте скрыты тончайшие частицы.
Эти тончайшие частицы обладают высшей действительностью и достоверностью.
С древних времен до наших дней
Его имя не исчезает.
Только следуя ему, можно познать начало вещей.
Каким образом мы узнаем о начале всего сущего?
Только благодаря ему!
Лао-цзы, Дао Де Цзин, гл. 21.

Введение

В 1920-х годах в Америке я завел знакомство с академически образованной леди - назовем ее Мисс X, - которая в течение девяти лет изучала психологию. Она была знакома со всей литературой в этой области, вышедшей в последние годы. В 1928 году, в возрасте пятидесяти пяти лет, она приехала в Европу, чтобы продолжить свои занятия под моим руководством. Будучи дочерью выдающегося отца, она имела разнообразные интересы, была исключительно развита и обладала живым складом ума. Она не была замужем, но жила с бессознательным эквивалентом человеческого партнера, а именно -анимусом (персонификацией всего мужского в женщине); эта характерная любовная связь чрезвычайно распространена среди женщин с академическим образованием. Как это часто случается, предпосылкой такого ее состояния был комплекс положительного отца: она была "fille a papa"*Папина дочка (фр.) и, разумеется, не слишком хорошо относилась к своей матери. Ее анимус был не из тех, что внушают эксцентричные идеи. От этого ее предохраняла врожденная рассудительность и замечательная восприимчивость к мнениям других людей. Это хорошее качество, редко наблюдаемое в присутствии анимуса, в сочетании с некоторыми неизбежными тяжелыми переживаниями, позволило ей осознать, что она достигла предела и "влипла". Женщина ощутила крайнюю необходимость пуститься на поиски путей, которые могли бы вывести ее из тупика. Это было одной из причин ее поездки в Европу. С этим был связан и другой - отнюдь не случайный - мотив. По материнской линии она была отпрыском скандинавов. Поскольку ее отношение к матери оставляло желать лучшего, что осознавала и сама женщина, у нее постепенно сформировалось ощущение того, что эта сторона ее натуры могла бы развиваться иначе, если бы только изменилось ее отношение к матери. Решаясь отправиться в Европу, она понимала, что возвращается к собственным истокам, и намеревалась реактивировать часть своего детства, связанную с матерью. Перед приездом в Цюрих она побывала в Дании - на родине ее матери. Там ее наиболее сильно поразил ландшафт, и неожиданно женщину охватило желание рисовать - и более всего пейзажные мотивы. До этого она не замечала в себе никаких подобных эстетических наклонностей. Особых способностей к живописи и рисованию у нее не было. Теперь же, попробовав себя в акварели, она испытала странное чувство удовлетворенности от своих скромных пейзажей. Ей показалось, что живопись наполняет ее новой жизнью. Приехав в Цюрих, она продолжала свои занятия живописью, и днем раньше ее первой встречи со мной она начала работу над другим пейзажем - на этот раз она писала по памяти. Во время работы над ним между ней и картиной неожиданно всплыл образ-фантазия: она увидела себя прочно воткнутой по пояс в каменную глыбу. Местность вокруг представляла собой пляж, усыпанный валунами. На заднем плане было море. Женщина чувствовала себя пойманной и беспомощной. Затем она неожиданно увидела меня в облике чародея и позвала на помощь. Я подошел ближе и прикоснулся к скале волшебной палочкой. Тотчас же камень рассыпался, и женщина невредимой вышла наружу. Тогда она изобразила эту фантазию вместо пейзажа и на следующий день принесла рисунок мне.

526 Поскольку женщина была начинающим живописцем и не обладала надлежащими навыками, создание рисунка потребовало от нее значительных усилий. В подобных случаях в живопись с легкостью проскальзывают подпороговые образы бессознательного. Поэтому случилось так, что большие валуны на бумаге утратили свои естественные очертания и приняли неожиданные формы. Некоторые из них выглядели как сваренные вкрутую и разрезанные пополам яйца, с желтком посередине. Другие казались остроконечными пирамидами. Именно в одной из таких пирамид и была замурована мисс X. Ее развевавшиеся волосы и волнение, заметное на море, говорили о сильном ветре.
527 Прежде всего рисунок подчеркивал ее состояние заключения, не говоря ничего об акте освобождения. Здесь женщина была изображена прикованной к земле, к родине своей матери. Психологически это состояние означает пойманность в бессознательное. Неадекватное отношение женщины к матери оставило за собой нечто темное и нуждающееся в развитии. Ее увлечение магией материнской родины и попытки выразить эту увлеченность при помощи живописи свидетельствовали о том, что половиной своего тела она все еще погружена в Материнскую Землю: она все еще частично идентифицирована со своей матерью и, более того, через эту часть тела, содержащую в себе именно ту тайну матери, которую она никогда не исследовала.
528 Поскольку мисс X совершенно самостоятельно открыла метод активного воображения, к использованию которого я давно уже привык, я смог подойти к проблеме именно с той стороны, на которую указывал рисунок: женщина поймана в бессознательное и ждет от меня, как от волшебника, магической помощи. А поскольку ее психологические знания сделали ее вполне аи fait* Ближе к сути (фр.) с некоторыми из возможных интерпретаций, не было нужды даже в понимающем кивке, чтобы прояснить видимый sous-entendu** Намек (фр.) освобождающей волшебной палочки. Сексуальный символизм, имеющий для многих наивных умов столь основополагающее значение, не был для нее открытием. Она была достаточно развита, чтобы понять, что такого рода объяснения, несмотря на всю их возможную приемлемость в других отношениях, в ее случае совершенно не важны. Ее не интересовала общая форма возможного освобождения, она желала знать, как и каким образом оно могло бы произойти именно с ней. А об этом я знал столь же мало, как и она сама. Мне было известно, что подобные ситуации могут разрешаться лишь индивидуальным образом, предугадать который невозможно. Нельзя искусственно выдумать пути и средства, не говоря уже о том, чтобы знать их наперед, ибо такое знание носит чисто коллективный характер, оно основано на усредненном опыте и, следовательно, может оказаться абсолютно неадекватным и совершенно неверным в частных случаях. А когда, вдобавок к этому, мы примем во внимание возраст пациента, мы правильно поступим, с самого начала отказавшись от всяких попыток применения избитых рецептов и банальных обобщений, известных пациенту столь же хорошо, как и самому доктору. Долгая практика научила меня не претендовать на знание чего-либо наперед и лучше других, но позволять самому бессознательному взять первенство. Наши инстинкты столь многократно благополучно справлялись с проблемами, возникавшими на жизненной сцене, что мы можем быть уверены в том, что процессы трансформации, делающие возможным переход, уже давным-давно сформированы в бессознательном и лишь поджидают момент, чтобы вырваться на волю.
529 Предыдущая история уже показала мне, как бессознательное воспользовалось неспособностью пациента рисовать, чтобы исподволь внушить свои собственные предложения. Я не упустил из виду того факта, что валуны тайком превратились в яйца. Яйцо же представляет собой зародыш новой жизни с высочайшей символической значимостью. Оно является не только космогоническим, но и "философским" символом. В первом случае речь идет об орфическом яйце, мировом начале; во втором - о философском яйце средневековых натурфилософов, о сосуде, из которого в результате opus alchymicum возникает гомункулус, то есть Антропос, духовный, внутренний и целостный человек, в китайской алхимии называемый чен-йен (буквально: "совершенный человек")2.
530 Благодаря этой подсказке я уже мог увидеть, что за решение имело в виду бессознательное, - речь шла об индивидуации, ибо именно процесс трансформации ослабляет привязанность к бессознательному. Это и есть то безусловное решение, по отношению к которому все остальные пути являются вспомогательными и временными заменителями. Это знание, которое я в то время держал при себе, предписывало мне действовать с осторожностью. Поэтому я посоветовал мисс X не ограничиваться лишь образом-фантазией акта освобождения, а попытаться изобразить его. Чем это обернется, я не предполагал, и это было к лучшему, ибо в противном случае я мог бы направить мисс X по ложному следу во вред ей самой. Она нашла поставленную задачу ужасно трудной по причине неразвитости ее художественных дарований. Я же порекомендовал ей довольствоваться возможным и мобилизовать свою фантазию на преодоление технических трудностей. Целью этого совета было ввести в рисунок как можно больше фантазии, предоставив таким образом бессознательному наибольшие возможности раскрытия своих содержаний. Я также посоветовал ей не бояться ярких цветов, ибо на опыте убедился в том, что живые цвета, по-видимому, привлекают бессознательное. Так появился новый рисунок.

531 Валуны круглой и заостренной формы все еще присутствовали; но круглые были уже не яйцами, а правильными кругами, а заостренные были увенчаны золотистым светом. Одна из округлых фигур была сброшена со своего места золотистой вспышкой молнии. Здесь больше не было волшебника и волшебной палочки. Личное отношение ко мне казалось исчезнувшим: рисунок изображал обезличенный естественный процесс.
532 За время работы над этим рисунком Мисс X сделала множество открытий. Прежде всего она не имела ни малейшего представления о том, что она собиралась изобразить. Она старалась вновь представить себе первоначальную ситуацию; об этом свидетельствовали скалистый берег и море. Однако яйца превратились в абстрактные сферы и круги, а прикосновение волшебника стало вспышкой молнии, прорезающейся сквозь ее бессознательное состояние.

Архетип и символ.

Коллективное бессознательное. Архетипы. Итак, на прошлой лекции мы говорили о тех новых идеях, которые внес Юнг в понимание природы сознания и индивидуального бессознательного. Однако Юнг предположил существование еще одного более глубинного слоя в структуре личности, к которому принадлежат содержания практически неизвестного происхождения. Их отличительная особенность – мифологический характер. Они как бы принадлежат слою души, свойственному не какой-либо отдельной личности, а человечеству вообще. Юнг называл данный уровень душевной жизни коллективным бессознательным и указывал, что содержание коллективного бессознательного наследуется и одинаково для всего человечества, независимо от нации, расы, пола и т.д.

Архетипы присутствуют в сказках, мифах, легендах и фольклоре, они – неотъемлемая часть каждой культуры. Вот некоторые из таких распространенных архетипов – мотивов: Герой, Дракон, Спаситель, Кит, проглатывающий Героя и т.д.

Юнг связывает происхождение архетипов с многомиллионолетней историей эволюции человеческого мозга. Мозг человека историчен. Его структура отражает историю своего формирования. Фундаментальная структура души/мозга имеет иерархическое устройство, общее для всех людей. Здесь заложены “отпечатки” фундаментальных переживаний, с которыми сталкивались люди на протяжении веков вместе с сопровождающими их эмоциями и аффектами, которые создают “готовность проживать жизнь согласно заложенным в психике пограничным линиям”.

Интересно соотношение понятий “архетип” и “инстинкт” в теории Юнга. В своих ранних работах Юнг рассматривает архетип как “психический аналог инстинкта”. В более поздних работах он говорит об архетипе как о промежуточном звене между инстинктом и образом. Между ними существует взаимозависимость и ни архетип, ни инстинкт не имеют отдельного или первичного существования по отношению друг к другу.

Архетипы биполярны, то есть выражают врожденную двойственность предметов и явлений. Например, архетипический образ отца может быть разделен на помогающего, поддерживающего, сильного и на подавляющего, ужасного отца. Реальный образ отца строится в результате опосредования архетипической системы реальным опытом. Если реальный опыт усиливает одну из крайностей, эволюция образа отца нарушается, и это может мешать нормальному развитию личности.

Юнг организовывал архетипы в отдельные группы; он заметил, что существует тенденция к персонализации бессознательного. Существует несколько возможностей представить архетипы в виде ряда или иерархии. Воспользуемся наиболее распространенным подходом и рассмотрим наиболее важные архетипы.

В начале системы архетипов мы видим Персону . Персона – это социальная маска или личина, которую мы надевает, чтобы обратиться к миру. Персона обозначат множество ролей, которые мы проигрываем в соответствии с социальными требованиями. Основная задача, которую выполняет Персона – сдерживание сильных примитивных эмоциональных импульсов, необходимое для жизни в обществе. Однако как актера можно принять за его персонаж, так и Персона (Маска) может “прирасти к коже”. В случае отождествления с Персоной/обмана собственной Персоной человек “сводится” к одной единственной роли, отчуждается от истинной эмоциональной жизни.

Следующий архетип, Тень , включает в себя все то, что каждый человек боится, презирает и не может принять в себе, “темную сторону личности”. Юнг не уравнивает понятия “Тень” и “грех”: все объекты отбрасывают тени. То же самое Тень выражает и для человечества в целом, и для отдельной культуры в отдельный момент времени.

Эго может осознавать некоторые части того, что находится в Тени, но сама Тень никогда не может быть осознана. Выведение чего-либо на сознательный уровень также усиливает бессознательное, поэтому, чем более дифференцированно Эго, тем более проблематична Тень.

Юнг многократно подчеркивает, что тень не следует рассматривать как “плохое”. Темная сторона человека – это, в сущности, тоже его сторона. Юнг рассматривает Тень как источник жизненной силы, спонтанности и творческого начала в жизни личности. Поэтому по мере личностного роста должна происходить интеграция тени, признание непризнанного, но человеческого. “Ассимиляция Тени дает человеку тело … животную сферу инстинктов”. Признание Тени позволяет человеку увидеть, что корень его жизненных проблем – в нем самом.

По отношению к отдельной культуре Тень включает всех тех, кто находится вне этой культуры/общественной системы (преступники, психотики, чудаки и т.д.) , а также национальных врагов. Наличие таких людей можно рассматривать, как неспособность ассимилировать свою Тень. Если эта неспособность сохраняется долгое время или усиливается, тогда общественная Тень может “взорваться”, как в случае фашизма, расовых или национальных столкновений и разрушить “свою” культуру.

Далее “располагаются” два противоположных архетипа Anima и Animus , которые, по Юнгу, выражают врожденную андрогинную природу людей. Animа представляет внутренний образ женщины в мужчине, его бессознательную женскую сторону; Animus - внутренний образ мужчины в женщине, ее бессознательная мужская сторона.

Но – давайте сделаем небольшое отступление. Юнг подробно останавливается на психологических особенностях мужчины и женщины. Помимо мужского и женского архетипов он говорит о двух различных архетипических принципах психологического функционирования. Маскулинный принцип он называет Логосом (“слово” – выражает приверженность рациональности, логике, опору на интеллект и ориентацию на достижения); феминный принцип он называет Эросом (любовник Психеи - стремление к связанности). Логос и Эрос не зависят от анатомического пола и существуют в каждом мужчине и женщине. Логос и Эрос одинаково важны, однако, в работах Юнга существуют путаные указания на связь между принципами и родом (она неоднозначна). Юнг подчеркивает, что Эрос и Логос являются взаимодополняющими, доступными обоим полам и конструктивными только в партнерстве.

Но! Дихотомия психологического функционирования людей сохраняется у Юнга в символической форме – как мужчина и женщина внутри личности.

Animа и Animus Юнга представляют не только мужскую/женскую часть психики, но и врожденный аспект функционирования, отличающийся от сознательного, поэтому полный возможностей и потенциалов. Во сне встреча с Anim’ой или Animus’ом может интерпретироваться как представление альтернативных способов восприятия, поведения и иной системы ценностей. Например, Animus связан со сфокусированным мышлением, сознанием и уважением к фактам; Animа - с воображением, фантазией, игрой. Фигуры Anim’ы и Animus’а часто действуют как источники мудрости и информации. Главное здесь то, что это – образы общих принципов, относящихся ко всем людям, и если они не доступны человеку в данный момент, то это имеет индивидуальные, а не связанные с полом причины.

Animus и Animа часто проявляются в проекции на реального мужчину или женщину, тогда они могут вызвать влечение между людьми, так как они несут зародыши понимания и коммуникации с представителем противоположного пола. Через проекцию женщина и мужчина познают друг друга, влекут друг друга. Будучи архетипическими структурами, Animus и Animа предшествуют переживаниям и обуславливают их. Но проекция Anim’ы и Animus’а не только облегчает нашу гетеросексуальность. Проекция того, что в личности относится к противоположному полу, - проекция бессознательного потенциала, - “образа души”. Таким образом женщина может впервые увидеть или ощутить свои мужские стороны, которые она не осознает, но которые ей необходимы. Мужчина здесь “вынимает” из нее и “показывает” ей ее собственную душу.

Проекция Anim’ы/Animus’а на партнера – норма, а не патология. Патологическое состояние возникает тогда, когда проецирует свою Тень на Animus/ Anim’у, либо чрезмерно идентифицируется с ним/ней. В первом случае личность начинает видеть и чувствовать в партнере то, чего она более всего боится и отвергает в себе. Во втором случае личность будет демонстрировать поведение, которое выражает стереотипные недостатки противоположного пола. Мужчина может стать неуравновешенным, иррациональным, женоподобным; женщина – слишком уверенной в себе, склонной к спорам, приверженной фактам. Женщину, “захваченную” Animus’ом можно описать как “плохое издание” мужчины и наоборот.

Один из удивительных выводов из этих положений – это вывод о психологической значимости фактических половых отношений. По Юнгу, это отношения обогащают психологические процессы в личности (и наоборот, внутренние процессы способствуют установлению половых отношений). Это может быть одной из причин того, что человеку нужно больше, чем просто сексуальное партнерство.

Самость – наиболее важный, наиболее глубинный, центральный архетип в теории Юнга. Она представляет собой сердцевину личности, вокруг которой организованы и объединены другие элементы. Самость – это бессознательный прообраз Эго, Эго вначале сливается, затем – дифференцируется от Самости. Юнг дает следующее рабочее определение самости: “потенциал для интеграции личности”. Однако подобной интеграции достичь непросто, к ней можно прийти не раньше среднего возраста. Более того, архетип Самости не реализуется до тех пор, пока не наступит полная гармония всех аспектов души, сознания и бессознательного.

Самость обладает двумя свойствами, которые выделяют ее из ряда других архетипов: 1) она функционирует как синтезатор и посредник между противоположностями в психике; 2) Самость – основной агент производства глубинных, внушающих трепет символов, которые по своей природе являются регулирующими (психику) и излечивающими (душевные болезни).

Символизм - вообще характерная черта порождаемых архетипами душевных образований. Символ – это не знак; знак обозначает нечто уже известное. Символ обозначает нечто неизвестное, “необозначаемое” напрямую, то, что невозможно выразить словами. (Вспомним здесь, что именно так характеризует природу архетипов Юнг: необъяснимые, необозначимые, неописуемые пра-формы, пра-образы.) Итак, символ “указывает на значение, которое не поддается описанию”, то есть, на архетип.

В отличие от Фрейда, Юнг оставляет за символами не защитную, а целительную функцию. Символы способствуют интеграции противоположностей в психике; их работа направлена на регуляцию психики в интересах естественного развития личности. Используя символы, наше бессознательное может пытаться “сказать” нам во сне, прежде всего, что нарушена гармония между частями души (например, между рациональным и иррациональным принципами познания, дифференцированной и недифференцированной функциями, мужской и женской частями души и т.д.). Символы могут выражать назревающее физическое расстройство (болезнь), которое еще не осознанно субъектом, но уже “замечено” бессознательным (например, сновидение о крабоящере в “Тевистокских лекциях”).

Но чаще всего символы, возникающие в сновидениях или фантазиях (“снах наяву”), представляют собой попытки Самости интегрировать душу, привести ее в “более продвинутое” состояние. Согласно Юнгу, символы, связанные с Самостью бывают нуминозными, т.е. таинственными, внушающими трепет, обогащающими, непередаваемыми на словах. Одно только созерцание и “переживание” этих символов, по Юнгу, способно гармонизировать психику. Неслучайно, в качестве одной из форм терапии Юнг советовал своим пациентам зарисовывать поразившие их во сне фигуры/узоры/ландшафты и творчески экспериментировать с этими зарисовками (дорисовывать их, продолжать и развивать узор или начатое во сне действие и т.д.).

Не только изобразительные символы могут быть нуминозными – состояния телесных ощущений, столкновения с произведениями искусства или явлениями природы могут дать такого рода переживание. Это близко к тому, что некоторые психологи (например, Маслоу) называли “пиковыми переживаниями”.

Юнг много раз предостерегал последователей от однозначно-упрощенного толкования символов. Он говорил, что анализировать следует индивида в его целостности, а не символ. В этом смысле утверждения, типа: “птицы в сновидениях всегда символизируют духовность” или “вода символически изображает проблемы субъекта” следует считать анти-юнгианскими.

Индивидуация . Рассмотрение роли Самости в психических процессах развития и интеграции личности (=души человека) приводит нас к необходимости рассмотреть значение этих процессов в жизни личности. Такая постановка вопроса, в свою очередь, заставляет нас обратиться к проблеме индивидуации в теории Юнга.

Согласно Юнгу, конечная жизненная цель человека – это полная реализация своего “Я”, то есть становление единого, неповторимого и целостного индивида. Развитие каждого человека в этом направлении уникально, оно продолжается на протяжении всей его жизни. Сущность индивидуации состоит в достижении личностного слияния коллективного и универсального, с одной стороны, и, с другой стороны, уникального и индивидуального. Форма, стиль индивидуации зависят от человека, но, тем не менее, некоторые мифологические, литературные образы более или менее точно отражают “путь индивидуации”: путешествие, смерть и возрождение, инициация и т.д.

Индивидуация не равна индивидуальности или достижению индивидуальной тождественности. Здоровое функционирование Эго может быть необходимо для индивидуации, но оно не заменяет ее. Согласно Юнгу, в первой половине жизни Эго борется за освобождение от образа матери и становление своей независимости и стабильности; это приводит к неубедительной односторонности. Во второй половине жизни человек стремится выйти за пределы дифференцированного Эго и сосредотачивается на смысле жизни и сверхличных ценностях; для этого и понадобилась стабильность и независимость Эго.

Индивидуация предполагает распознание и принятие тех сторон самого себя, которые вначале отталкивают и кажутся отрицательными, а также открытость возможностям, имеющимся в репертуаре противоположного пола, которые могут играть роль входа или проводника к бессознательному. Эта интеграция приводит не только к большей самореализации, но также к осознанию человеком того, что у него есть Самость.

Насколько универсальным является процесс индивидуации? – Юнг не дает однозначного ответа на этот вопрос. Вначале он говорил, что индивидуация естественна, как основные инстинкты. В то же время юнг говорил, что индивидуация доступна лишь тем, у кого “сильное Эго”, хорошая социальная адаптация и тех, кто “функционирует генитально”. Это предполагает, что индивидуация доступна ограниченному количеству людей, некоторой элите. Поиск индивидуации захватывает многих, но результата достигают единицы.

Лекция 21: ИНДИВИДУАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ А.АДЛЕРА.

Мюррей Стайн

из книги Принцип индивидуации. О развитии человеческого сознания

(Мюррей Стайн - швейцарский психолог, психотерапевт, Президент Международной школы аналитической психологии в Цюрихе)

"Проект индивидуации, мыслящийся как опус длиною в жизнь, как я докажу, основывается на врожденном психологическом императиве, который волей-неволей стремится к расширению сознания. Здоровье и рост не в большей степени факультативны для психологической сферы, чем для физической. У психики есть свои требования, так же как у сомы - свои. Разумеется, человек может сделать выбор и в пользу болезни, физической или психологической, и многие это делают по причинам, выходящим за рамки их разумения.

Как подчеркивал Юнг и как я буду объяснять в этой главе, процесс индивидуации взрослых людей происходит в двух основных направлениях. Первое имеет отношение к дифференциации бессознательного в анализе. Алхимики назвали бы этот шаг separatio. Подобная аналитическая сепарация включает расчленение выкованной человеком идентичности, отделение ее как от фигур и содержаний, имеющих изначальную основу во внепсихической реальности (то есть в других людях и объектах), так и тех, что укоренены в первую очередь в самой психике (так называемые внутренние фигуры, о которых речь пойдет позже). Этот шаг дезидентификации приводит к созданию более прозрачного сознания, чистого зеркала.

Второе направление, вступающее в игру одновременно, требует постоянного и пристального внимания к проявлению архетипических образов коллективного бессознательного, возникающих в снах, активном воображении и синхронистических событиях. Этот шаг включает привнесение этого нового материала в модели сознательного функционирования и в ежедневную жизнь. Это синтетическое движение (в алхимической терминологии - coniunctio), можно представить как осторожное прислушивание к духу бессознательного и сознательное интегрирование его содержаний. Оба направления одинаково важны, и индивидуация не может достичь своего полного потенциала без одного из них.

Стало быть, с одной стороны, индивидуация требует борьбы с собственным характером и некоторого дистанцирования от него. С другой стороны, она помогает вновь проявляющимся чертам психики прийти в сознание и взывает к интеграции этих черт в новое целое. Другими словами, это означает возможность объять все аспекты Самости с определенным принятием и уважением. Юнгианская психология предлагает метод удержания парадоксов психики в сознании и способы взаимодействия с их сложностью...

Когда мне было за сорок, женщина старше меня примерно на двадцать пять лет пришла с просьбой взять ее в анализ. Я до сих пор помню слова, которые она произнесла на первой сессии: «Со времен моей молодости, с тех пор как моя мама проходила анализ у Юнга, я помню то, что она мне говорила об этом. Она сказала, что продолжать расти можно до тех пор, пока живешь. Это было мнение Юнга. Вот почему я - юнгианка и почему я хочу начать анализ сейчас, даже в таком пожилом возрасте».

Я взял Сару в анализ, и мы работали (с перерывами) почти пятнадцать лет, пока ей не стало далеко за восемьдесят. Мы жили в нескольких сотнях миль друг от друга, и она приезжала ко мне несколько раз в год на неделю, чтобы мы могли встречаться каждый день. И она продолжала свой рост. Она научила меня тому, что императив индивидуации никогда не прекращается и что работа никогда не заканчивается.

Поскольку процесс индивидуации во многом являет собой «состругивание» персоны и демонтаж идентичности, то резонно спросить: что же тогда растет? В конце концов нас, аналитиков, чаще всего называют «специалистами по усушке», а не «растениеводами» или «садовниками»! Пока я говорил только о редукции и об очистке зеркала сознания.

Можно счесть, что это некая буддистская черта индивидуации, в которой пустота и ничто являются целью и венцом стремлений. И в этом смысле Сара, начав анализ и интенсивно размышляя над своей историей, анализируя свои паттерны и идентификации, стала меньше привязана к своей персоне и в меньшей степени управляема своим анимусом.

В каком-то смысле ее психологический размер уменьшился, по крайней мере, в одном измерении. Это своего рода негативный рост, если хотите. Ей пришлось столкнуться с кризисом утраты уверенности в себе как в высокоразвитой и рафинированной социальной личности, она также не могла больше доверять своим неисследованным убеждениям и мнениям «учителя» и «эксперта» в многочисленных вопросах (своей анимусной идентичности). В этих личностных качествах и чертах она обнаружила тень. Анализ стал шоком.

По мере того как четкий и неизменный портрет постепенно превращался в отражающее, пустое и безличное зеркало, она чувствовала себя все более неустойчиво. Это состояние, которое в своей книге «Середина жизни», описывающей возможную трансформацию сознания в середине жизни, я называю «лиминальностью» («пороговостью»). Лиминальность - неизбежная черта трансформации, когда бы та ни происходила. Термин относится к периоду неуверенности, иногда длящемуся годы, к пребыванию «между» затвердевшими идентичностями, к тому времени, когда движешься без определенного направления. Но как только зеркало становится чистым, можно разглядеть себя яснее и, вероятно, впервые в жизни; это дает новый центр тяжести и стабильности. Открытие того, что собственное внутреннее равновесие не зависит от твердого содержания и установок - важный аспект роста, происходящего в процессе индивидуации. Он прежде всего означает интеграцию тени и увеличение самосознания, то есть признание ограничений собственного характера и осознание своих изъянов, равно как и восхищение милыми чертами, время от времени выходящими на передний план.

Само по себе Бессознательное в понимании Юнга – это, своего рода психический музей всего, что было накоплено человеком. В этом смысле задача человека – найти и построить свою целостность. При этом человек не знает, как выглядит эта целостность. У него нет априорного представления о том, каким он должен быть и к чему он должен стремиться. «Если верно утверждение, что Бессознательное состоит не из чего иного, как из содержаний, которые случайно лишились осознанности, и если Бессознательное ничем не отличается от сознательного материала, тогда, вероятно, можно было идентифицировать «Я» с целостностью психики. Ситуация, однако, не столь проста. Обе теории покоятся, главным образом, на опыте неврозов. Никто из авторов не располагает специальным психиатрическим опытом. Однако психотический материал никак нельзя вывести из сознания, ведь в этом материале не наличествует никакой предпосылки, с помощью которой можно было бы объяснить чужеродность этих представлений. Невротические содержания можно без особого ущерба интегрировать в Эго, психотические же идеи, напротив, нельзя – они остаются неприступными и, размножаясь, постепенно закабаляют Эго сознания.

У них прямо-таки вопиющая тенденция – втянуть Эго в свою систему». Поэтому мы не можем говорить, что Бессознательное – это наше второе «Я». Бессознательное – не наше второе «Я», оно больше, чем наше второе «Я». В Бессознательном есть какие-то куски, которые можно было бы отнести к нашему первому «Я», поэтому нельзя сказать, что Бессознательное является аналогом сознания.

В Бессознательном существуют две тенденции:

1. Тенденция к захвату сознания (например, в случае психоза);
2. Тенденция к автономии (Бессознательное как бы «выталкивает» из себя сознание – и этот выталкиваемый контент пытается отделиться от него). Соотношение этих двух тенденций и определяет нашу жизнь. Юнг пишет: «В случае нормы совместная работа сознания и Бессознательного протекает без трений и сбоев, так что можно просто не приметить существования Бессознательного.

Следующий тезис Юнга касается прогностичности нашего Бессознательного: «Поскольку в сознании у нас есть пространство и время, а в Бессознательном нет пространства и нет линейного времени (там оно циклическое), то Бессознательному в каком-то смысле все равно – это было или это будет. <... > Иногда мы склонны думать, что Эго-сознание способно ассимилировать Бессознательное – и мы, по крайней мере, надеемся, что такое решение возможно. Но, к несчастью, Бессознательное действительно является неосознаваемым, то есть его нельзя познать. А как можно ассимилировать что-то неизвестное? Даже если бы мы сумели бы составить себе достаточно полное представление об Аниме и прочих фигурах, то все равно не проникли бы до самых глубин Бессознательного ». Когда у нас происходит процесс построения целостности, т. е. Индивидуации, то это процесс, в котором сознание и Бессознательное должны прийти в какое-то гармоничное состояние. Юнг пишет: «Сознание и Бессознательное не составляют никакой цельности, если одно подавляет и причиняет вред другому. Если же они должны друг друга одолевать, то пусть, по крайней мере, это будет честная борьба, в которой обе стороны имеют равные права. Обе они – аспекты жизни. Сознание должно защищать свой разум и свои возможности самоограждения, но и хаотическая жизнь Бессознательного также должна иметь возможность следовать своему собственному характеру в той мере, в которой мы можем его выносить. Это означает открытую борьбу и открытое сотрудничество – так, вероятно, должна выглядеть человеческая жизнь. Это старая-престарая игра – молот и наковальня. Страдающее железо, оказавшееся между ними, закаляется и выковывается в нерушимую цельность, а именно – в индивида».

Одним из символов является Христос. Другой известный символ – рыба (греческое слово «ихтиус», обозначающее рыбу, рассматривается как анаграмма, за которой в переводе с греческого читается что-то вроде «Иисус Христос – сын Божий, спаситель человечества»). Образ самости встречается как в алхимических, так и в христианских мифах. Другой яркий образ Самости, имеющий особое значение для психотерапии – это мандола. Само по себе это слово в переводе с санскрита означает «круг». Мандола и ее аналоги в той или иной форме присутствуют во всех культурах (например, в христианстве – это Спас в силе). Круг или сфера, а также крест и квадрат, рассматриваются как символы Самости. Все это выражает тотальность нашей психики, отражающую взаимоотношения между психикой и человеком, между миром и человеком etc. «Где бы не появлялся символ круга – в примитивном культе Солнца или в современной религии, в мифе или в сновидении, в мандоле, начерченной тибетскими монахами или в плане расположения города, или в представлении о сферическом самых первых астрономов – это всегда и исключительно свидетельствует о чрезвычайном аспекте жизни – ее исходной и начальной целостности.

В индийской мифологии о сотворении мира говорится, что бог Брахма, стоя на громадном 1000-летнем лотосе, бросил взор на четыре стороны света. Этот четырехкратный обзор из круга лотоса был своего рода преддверием ориентации, необходимой для определения своего положения, прежде чем приступить к сотворению мира». Самая лаконичная мандола – это точка, а чуть более продвинутый вариант выглядит как круг с точкой в центре – . Достаточно много изображений мандолы можно отыскать в христианском искусстве – например, изображение девы в сердцевине круглого дерева или мандола, которую Христос окружил четырьмя евангелистами (это изображение восходит к древнеегипетских представлениях о боге Горе и его четырех сыновьях).

Мандола очень часто используется в архитектуре городов. Так, согласно Плутарху, при закладке города Рима Ромул призвал строителей, которые дали ему наставления о сакральных обычаях и посвятили в правила проведения такой церемонии, следовать которой надо неукоснительно, как если бы это были правила проведения мистерии. Сначала они вырыли круглую ямку там, где сейчас стоит Дворец Ассамблеи. Затем бросили в эту ямку символические подношения плодов земли. Потом каждый взял горсть земли из той стороны, откуда пришел – и все вместе бросили эту землю в ямку. Эта ямка получила название мундуса, что также подразумевает космос. Вокруг ямки Ромул начертал плугом, в который запряг буйвола и корову, границу города в виде круга. Там где планировались ворота, буйвол и корова выпрягались.

Средневековые церкви также строились в виде круговых строений. По такому принципу были организованы почти все старые романские церкви X-XI веков, пока к ним позже не пристроили готические алтари. Для многих культовых сооружений была характерна структура «квадрат в круге», где квадрат можно образно сравнить со структурой сознания, а круг – с Бессознательным. У круга нет направлений – это центральносимметричная фигура.

По принципу мандолы построен, в частности, современный Вашингтон, да и Москва тоже «круглая» (Бульварное кольцо, Садовое кольцо, МКАД...) Человеку в какой-то степени свойственно неосознанное стремление к мандоле. Выбор мандолы в качестве градостроительной модели никогда не был продиктован эстетическими или экономическими соображениями. Кроме четверки сакральным числом также является семерка (Москва стояла на семи холмах, пока один не срыли). Город, церковь и крепость считаются символами психики. В этом смысле характерно, что одним из самых страшных древних наказаний было изгнание из Полиса.

Ну, это лирическое отступление, а теперь – собственно об индивидуации.

Процесс индивидуации Юнг считал обретением собственной человека.

Индивидуация по Юнгу есть порождение своей собственной целостности. Это путь, в процессе которого мы пытаемся достичь объединения всех противоположностей. Сам Юнг выделял четыре ступени на пути человека к индивидуации:

1
Ассимиляция Тени
Для описания переживаний, которые испытывает человек, начинающий открывать в себе теневые черты, Юнг ссылается на гравюру Дюрера «Меланхолия». Это состояние «чернее чёрного», а осознавать в себе всяческие «плохости» бывает очень горестно и тяжко. На этапе проработки Тени человек особенно нуждается в терапевтической поддержке или поддержке близкого человека. Человек может легко разувериться в себе и вообще потерять всякую надежду (вспоминаем пример с адептом алхимии и ретортой). На каждом этапе индивидуации те искушения и проблемы, с которыми мы сталкиваемся, имеют окраску и структуру соответствующего архетипа. Когда мы осваиваем архетип Тени, то нам могут встречаться плохие люди, мы кого-то сильно ненавидим, с кем-то очень сильно боремся (все вокруг инвертированные, а мы – Д’Артаньяны). Например, для людей паранойяльного типа достаточно характерно шатание в крайности и сложность с обретением разумного компромисса между Эго и Тенью (слишком большая полярность между двумя полюсами).

2
Гармонизация взаимоотношений с
Женщины осваивают Анимус, мужчины, соответственно, Анимус. Задача этапа – гармонизировать свой «сознательный» гендер со своей противоположной частью. В процессе актуализации архетипов Анимы и Анимуса человек начинает обращать повышенное внимание на то, что ему нравится/не нравится в женщинах и мужчинах – причем это может касаться не только людей или гендера в целом, но и мужского и женского начала мира.

3
Ассимиляция архетипа Старца/Мудреца/Смысла
На этом этапе мы начинаем понимать какие-то глубинные смыслы мира.

4
Гармонизация всех пар противоположностей и обретение
К этому этапу можно идти очень долго (хотя бы потому, что для описания Самости Юнг использует заимствованное у Аристотеля понятие энтелехии как некоторой потенциальности Самости – это то, что может произойти). Причем Юнг отдельно оговаривал, что чем более зрелым является человек, чем сильнее его Эго – тем сильнее те конфликты, с которыми ему придется столкнуться в процессе прохождения этапов индивидуации. Но тем больше у него ресурса для того, чтобы подняться выше