Эсфирь Шуб. "Падение династии Романовых". Падение династии романовых
Никто не мог предположить, что империя рухнет всего за неделю
Депутаты Государственной думы и генералы, которые совершили переворот в феврале 1917 года и лишили власти императора Николая II, намеревались посадить на трон малолетнего цесаревича Алексея и управлять страной и армией, не испрашивая всякий раз царского согласия.
Однако Николай II отрекся от трона не в пользу сына, а в пользу младшего брата Михаила Александровича. Вечером 3 марта телеграфировал брату:
"Петроград. Его императорскому величеству Михаилу Второму.
События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить. Остаюсь навсегда верным и преданным братом. Горячо молю Бога помочь тебе и твоей Родине. Ники".
В тот же вечер министры только что сформированного Временного правительства и депутаты Думы встретились с великим князем Михаилом Александровичем. От него зависела судьба России.
Любовь сильнее власти
Николай II был невысокого мнения о младшем брате. И тем не менее в такой сложный момент передает ему престол. Почему? Действовал Закон о престолонаследии, и Николай не мог его нарушить.
Великий князь Михаил Александрович, гвардейский офицер, страстный автолюбитель и поклонник аэропланов, которые были еще экзотикой, стал предметом пересудов в столице, когда без памяти влюбился в дважды разведенную дочь московского адвоката.
Николай велел брату не вступать с ней в брак. Но Михаил тайно обвенчался с любимой женщиной в Вене в сербской православной церкви. Тогда Николай II запретил Михаилу возвращаться в Россию. Позволил вернуться, когда вспыхнула Первая мировая. Его жене даровал титул графини Брасовой. Она желала большего. Упрекала Михаила:
"Ты должен так себя поставить, чтобы с Тобой считались и уважали бы Твои права; Ты сам в этом виноват и своей никому, в сущности, ненужной добротой распустил всех так, что Твои родные смотрят на тебя как на пустое место, а все прочие — как на индейку, начиненную трюфелями, и каждый старается достать трюфель покрупнее. Пора Тебе, наконец, перестать глотать всякие оскорбления".
Младшему брату императора, конечно, хотелось занять трон. Не для того, чтобы управлять государством. Скорее — чтобы сквитаться за прежнее пренебрежение им. Увидев министра иностранных дел Павла Милюкова, сказал:
— А что, хорошо ведь быть в положении английского короля. Легко и удобно! А?..
Еще несколько дней назад депутатам Думы казалась удачной эта мысль: сменить Николая на Михаила. Но мятеж превратился в революцию. И Михаил перестал быть нужным. Только Милюков доказывал, что власть должна опираться на символ, привычный для народа. Таким символом служит монархия. Без опоры на нее Временное правительство не доживет до открытия Учредительного собрания. Как в воду смотрел…
Остальные уговаривали Михаила отказаться от трона. Запугивали. Великий князь не был рожден для великих свершений. Не имел желания заниматься государственными делами. Больше ценил семейное счастье, чем власть и положение. Он сказал:
— При настоящих условиях я не считаю возможным принять престол.
В шесть часов вечера подписал составленный лучшими юристами документ:
"Принял я твердое решение в том лишь случае воспринять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, выраженная Учредительным собранием… Прошу всех граждан державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всей полнотой власти впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок, на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа".
Убийство за убийством
"В 8.20 прибыли в Могилев, — пометил в дневнике Николай II. — Оказывается, Миша отрекся. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость!"
К Николаю приехала его мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна.
"Я в полном отчаянии! — писала она. — Стоило ли жить, чтобы когда-нибудь пережить такой кошмар! Прибыла в Могилев в страшную стужу и ураган. Дорогой Ники встретил меня на станции. Горестное свидание!.. Ники рассказал обо всех трагических событиях, случившихся за два дня. Бедняга Ники открыл мне свое бедное кровоточащее сердце, и мы оба плакали".
После отречения бывшему императору позволили вернуться в Ставку — попрощаться с армией. Знали, что он сдержит свое слово и не поднимет войска, чтобы подавить мятеж. "Прощался с офицерами и казаками конвоя и Сводного полка, — записал в дневнике Николай. — Сердце у меня чуть не разорвалось!"
— В последний раз обращаюсь к вам, горячо любимые войска… Нынешняя небывалая война должна быть доведена до полного поражения врагов. Кто думает теперь о мире и желает его — тот изменник своего Отечества, предатель его. Знаю, что каждый честный воин так понимает и так мыслит. Исполняйте ваш долг как до сих пор. Защищайте нашу великую Россию из всех сил. Слушайтесь ваших начальников. Всякое ослабление порядка службы только на руку врагу…
Великий князь Александр Михайлович присутствовал на этом прощании:
"Мы кричим "ура", как никогда еще не кричали за последние двадцать три года. Старые генералы плачут. Еще мгновение — и кто-нибудь станет молить Ники изменить принятое им решение. Но напрасно: самодержец всероссийский не берет своих слов обратно!"
Николай поехал в Царское Село. Последнее путешествие в своем поезде. Но и здесь он уже не хозяин. За ним присматривают депутаты Думы. Фактически он под арестом.
"В поезде с государем ехало много лиц, — вспоминал начальник охраны Александровского дворца полковник Кобылинский. — Когда государь вышел из вагона, эти лица посыпались на перрон и стали быстро-быстро разбегаться в разные стороны, озираясь по сторонам, видимо, проникнутые чувством страха, что их узнают".
У въезда в дворец дежурный офицер скомандовал:
— Открыть ворота бывшему царю!
"Прибыл в Царское Село, — записал Николай. — Но, Боже, какая разница, на улице и кругом дворца, внутри парка часовые, а внутри подъезда какие-то прапорщики! Пошел наверх и там увидел душку Аликс и дорогих детей. Она выглядела бодрой и здоровой, а они все лежали в темной комнате. Но самочувствие у всех хорошее, кроме Марии, у которой корь недавно началась".
Николай, кажется, нисколько не сожалел об утерянной власти. Он надеялся провести остаток жизни с любимой женой, обожаемым и несчастным сыном, дочерями, в которых души не чаял. Лишенный власти император плохо представлял себе и положение в стране, и собственную будущность. Он наивно предполагал, что будет предоставлен самому себе и поживет, наконец, спокойно и безмятежно в кругу семьи. Или, в худшем случае, вместе с женой и детьми уедет за границу… Но он был обречен. Все хотели от него избавиться и начать новую жизнь. Только одни удовольствовались тем, что свергли Николая, а другие убили его вместе с женой и детьми в Екатеринбурге в июле 1918 года.
Писательница Зинаида Гиппиус отметила в дневнике:
"С хамскими выкриками и похабствами, замазывая собственную тревогу, объявили, что расстреляли Николая Романова… Щупленького офицерика не жаль, конечно (где тут еще, кого тут еще "жаль"!), он давно был с мертвечинкой".
Владимир Коковцов, бывший председатель Совета министров:
"Нигде не видел ни малейшего проблеска жалости или сострадания. Известие читалось громко, с усмешками, издевательствами и самыми безжалостными комментариями… Бессмысленное очерствение, похвальба кровожадностью. Самые отвратительные выражения: "давно бы так", "крышка Николашке", "эх, брат Романов, доплясался" — слышались кругом от самой юной молодежи, а старшие либо отворачивались, либо безучастно молчали".
Великого князя Михаила Александровича в марте 1918 года Совет народных комиссаров выслал в Пермь. В ночь на 13 июня глава местных большевиков Гавриил Мясников с группой чекистов и милиционеров вывез бывшего великого князя за город и расстрелял. Советские газеты написали, что бывший великий князь бежал.
В ночь с 17 на 18 июля 1918 года в нижнюю Селимскую шахту под Алапаевском сбросили живыми великую княгиню Елизавету Федоровну, великого князя Сергея Михайловича, князей Константина Константиновича, Игоря Константиновича, Иоанна Константиновича и сына великого князя Павла Александровича — князя Владимира Палея.
Ночью 29 января 1919 года расстреляли великих князей Николая Михайловича, Павла Александровича, Дмитрия Константиновича и Георгия Михайловича, которых держали в Петропавловской крепости. В общей сложности убили восемнадцать членов семейства Романовых.
Никто не пришел к ним на помощь. Белое движение не хотело восстановления монархии. Адмирал Колчак запретил в своей армии исполнять монархический гимн "Боже, царя храни". Генерал Деникин был откровенным противником монархии. Князья Юсуповы изъявили желание сражаться против большевиков — Деникин ответил отказом: "Присутствие членов и родных семьи Романовых в рядах Белой армии нежелательно".
Сегодня в нашем 11 выпуске проекта «120 лет кино. Первый шаг» неделя документального кино. Мы представим один режиссёрских дебютов знаменитой Эсфирь Ильиничны ШУБ. Советский кинорежиссёр, сценарист, киномонтажёр, киновед была одной из родоначальниц советской документалистики.
О ней:
Эсфирь Ильинична родилась в 1894 в Сураже Черниговской губернии (ныне - Брянская область). С шестнадцати лет и вплоть до Октябрьской революции 1917 года изучала русскую литературу на Высших женских курсах в Москве.
В 1919 году молодая Эсфирь Шуб устроилась на работу в секретариат Театрального отдела Наркомпроса, была личным секретарем Всеволода Мейерхольда, заведующего ТЕО Наркомпроса. В 1922 году перешла на работу в киностудию «Госкино», где и началась её кинематографическая карьера.
Вначале Эсфирь была монтажёром иностранных фильмов, готовящихся к советскому прокату, игровых картин киностудии, а также фильмов дореволюционной эпохи. Она была способна практически любое зарубежное кино превратить в агитационный плакат.
Прежде, чем самой делать фильмы, она перемонтировала восемь картин. И в 1927 году на киностудии Совкино (ныне Мосфильм) сняла свой первый кинофильм под названием «Великий путь». В этот же год вышло и знаменитое «Падение династии Романовых».
Дальше Эсфирь выпустила много интересных документальных фильмов. В 1935 году стала заслуженной артисткой Российской федерации. С 1942 по 1953 годы работала режиссёром Центральной студии документальных фильмов. Автор выпусков киножурнала «Новости дня». Ушла из жизни в 1959 году.
Фильмография:
1927 - Великий путь
1927 - Падение династии Романовых
1928 - Россия Николая II и Лев Толстой
1930 - Сегодня
1932 - К. Ш. Э. (Комсомол - шеф электрификации)
1934 - Москва строит метро
1937 - Страна Советов
1937 - Турция на подъёме
1939 - Испания
1940 - Кино за 20 лет
1941 - Фашизм будет разбит
1942 - Страна родная
1946 - К пребыванию в Москве участников сессии исполкома международной демократической федерации женщин
1946 - Судебный процесс в Смоленске
1947 - По ту сторону Аракса
1949 - От чистого сердца
О фильме:
«Падение династии Романовых» – документальный фильм, собранный Эсфирь Шуб целиком из материалов царской хроники. В фильме демонстрируется жизнь в России и Европе с 1913 по 1917 годы.
Эсфирь Шуб так грамотно отобрала и скомпоновала материал, что страшные события, вроде революции и Первой мировой войны, представляются не просто оправданными социально-политической ситуацией, а даже закономерными. Фильм достаточно лаконичен. Первая половина показывает страшное социальное расслоение в России в период празднования трёхсотлетия дома Романовых. Дальше значительное место отведено под причины и ход Первой мировой войны. В кадрах европейских дворов особенно интересно смотрится немецкий. В Германии гражданская верхушка страны в цилиндрах идёт такими стройными рядами, как в Российской империи военные не ходили. Заканчивается фильм кадрами с Владимиром Лениным в 1917 году.
Фильм очень интересный и познавательный, несмотря на свою социалистическую пропагандистскую сущность. В области монтажа в двадцатые годы бал правил отечественный кинематограф в лице Сергея Эйзенштейна, Льва Кулешова и Дзиги Вертова. Одно из лучших тому подтверждений – мастерство Эсфирь Шуб, заставившей царя на кадрах помпезной хроники выглядеть слабым и обречённым только с помощью правильного монтажа. Режиссёра сложно обвинить и в спекуляции или в подтасовке. В конце концов, она ведь всего лишь берёт хроникальные кадры, снятые в одно и то же время, и ставит их рядом, достигая необходимого ей эффекта.
К сожалению, сегодня в сети можно найти только анголоязычный вариант фильма с иностранными титрами и закадровым голосом. Но на самом деле кадры «Падения» настолько грамотно скомпонованы, что даже промежуточные титры становятся не очень важными и необходимыми.
Глава XXI. ПАДЕНИЕ ДИНАСТИИ РОМАНОВЫХ
По свидетельству первого биографа Кустодиева, Всеволода Воинова, Борис Михайлович в послеоперационный период немало размышлял о своей будущей работе, о живописи, которую ему еще предстоит создавать. «Долгие шесть с лишним месяцев, проведенные в клинике Цейдлера, - писал Воинов, - вспоминаются Б. М. с теплым чувством, с чувством восторга перед творческим порывом и горением духа, плоды которого сказываются до сих пор. Многие из композиций, задуманных в то время, он осуществил… многие ему дали толчок для развития новых и новых мыслей…»
В июле один из учеников Кустодиева в художественной школе, организованной княгиней С. Гагариной, Г. С. Верейский отправляется в поездку по Волге с плавучей выставкой. Перед отъездом он заходит в клинику попрощаться с учителем, и Борис Михайлович просит его по возможности писать ему о своих волжских впечатлениях.
Георгий Семенович Верейский просьбу выполнил и регулярно посылал Кустодиеву открытки и письма. В открытке из Костромы от 3 августа он писал: «Сейчас я уже чувствую Волгу, уже полюбил ее и мечтаю о том, как когда-нибудь поеду в эти места в других условиях. Я все время вспоминаю Вас и Ваши картины и люблю их еще больше…»
Ответное письмо, датированное 14 августа, Кустодиев адресует: Нижний Новгород, пристань на Волге, трофейная барка. В нем говорится: «Очень рад за Вас, что много увидали, и особенно было приятно получить письма, где Вы пишите, что полюбили Волгу. А я в нее не только влюблен, но “безнадежно” даже, все думаю о ней, особенно теперь, лежа в своей комнате … и не видя ничего, кроме белого потолка и стен. Лежу и в сотый раз уношусь опять на нее, на ее берега, в ее города с пустынными площадями, церквами, пристанями, тихой водой, по которой вечером плывут далекие плоты, с ее закатами и дальними грозами… И так меня снова потянет, до физической боли, туда, где я всем своим существом ощущаю эту “радость существования”; все кругом вижу ярче, острее, все это такое знакомое, “свое” " чувствую, что наконец-то я дома…»
Кустодиев здесь как бы приоткрывает дверь в бесконечен дорогой ему мир, выстроенный из реальных воспоминали и грез, из которого, как из животворного источника, будет он черпать сюжеты своих картин в предстоящие тяжелые годы. Не есть ли это то «горение духа», о котором впоследствии он рассказал Воинову?
«Написал повторение “Масленицы”, - сообщает Кустодиев в том же письме Верейскому, - вчера принесли раму для нее, поработаю еще два дня в ней и сдам. А тут еще прислали письмо из Нижегородского банка, спрашивают, когда будет готов эскиз портрета государя. А я, признаться, думал, что они позабыли про него. Пришлось все эти дни работать над эскизом. Задумал его совсем по-новому - в Кремле во время выхода между соборами на фоне неба - с народом. Почти уверен, что и этот забракуют, ну уж больше делать не стану! А вы зайдите в Банк (это на главной улице за театром) и посмотрите эту большую залу, где он будет висеть над дверью, и запомните, как она выглядит, высока ли?..»
Эта часть письма требует пояснения. Дело в том, что портрет Николая II на фоне Московского Кремля заказчиков не устроил, и потому художник предложил его для репродуцирования Общине Святого Евгения. Представители банка попросили Кустодиева выполнить другой вариант портрета, об этом-то и идет речь в письме Верейскому. Судя по всему, Георгий Семенович был в курсе этих забот Кустодиева.
В письме Кустодиеву от 20 августа Верейский пишет, что ему больше всего понравились небольшие городки на берегах Волги - Романов, Плес, Городец, Кострома, Кинешма. «Думаю я о Вас все время - то, что вижу я на пути, все время вызывает в голове образы Ваших картин. В них так хорошо передана интимная прелесть этих мест».
Далее, выполняя просьбу Бориса Михайловича, Верейский подробно описывает ту стену в здании банка, на которой предполагалось повесить портрет, и насколько выигрышно он может там смотреться. К сожалению, следы второго варианта портрета последнего российского императора, о котором упоминал Кустодиев («с народом»), затерялись, как случилось это с целым рядом других его работ.
Из клиники Цейдлера Кустодиева выписали лишь к октябрю, и уже дома он познакомился с весьма любопытным Материалом - Георгий Ге опубликовал в «Новом журнале для всех» очерк жизни и творчества Кустодиева. Многое в этом очерке показалось Борису Михайловичу справедливым. Например, автор утверждал, что его сильную сторону составляют декоративные искания. Подчеркивалось влияние на него в ранний период творчества французских импрессионистов. С некоторыми оценками хотелось и поспорить Скажем, автор упоминал о его признанном портретном мастерстве при дефиците индивидуальной манеры в изображении людей, отчего «с равным успехом этот портрет можно приписывать иному крупному художнику». Но о том же писали и другие критики.
Оригинален же Г. Ге был в решительном несогласии с теми «знатоками» творчества Кустодиева, кто считал его закоснелым реалистом и бытописателем, лишенным всякого воображения. «Вообще Кустодиев, - утверждал Г. Ге, - не художник-“объективист”, не портретист, пробующий себя иногда в картине, а наоборот - мастер, свободно творящий воплощающий свои видения в совершенной ясности и полноте. В портрете Кустодиеву «не вольготно», он связан непосредственностью жизненного образа; здесь нет места его “видениям” - он не может созидать, он должен лишь передавать жизнь…»
Как точно найдено это слово - «видения», подумал Борис Михайлович, перелистывая журнальные страницы. Именно видения, или озарения, посещали его в клинике Цейдлера. Разве не «видения» его «Купчиха» и «Девушка на Волге»? И именно в этом направлении, если хватит здоровья и сил, намерен он работать и дальше.
Вскоре после выхода из клиники в квартире Кустодиева на Введенской улице состоялось собрание членов объединения «Мир искусства»: пора было обсудить предстоящие выставки и другие насущные проблемы.
Об этом собрании упомянул в своем дневнике А. Н. Бенуа: «…в 3 ч. заседание “Мира искусства” у Кустодиева. Несчастный! Он не перестает заниматься живописью (и вполне успешно), но совершенно больше не владеет ногами и передвигается по квартире в катальном кресле. Рерих обещал достать наши застрявшие в 1914 году в Швеции картины (бывшие на выставке в Мальмё)…»
Вероятно, на том же собрании обсуждался еще один вопрос: коллеги решили, что надо выпустить в свет монографию о Кустодиеве, и написать ее взялись Н. К. Рерих и С. П. Яремич. Дело поначалу продвигалось довольно быстро, и в одном из декабрьских номеров журнала «Солнце России» был напечатан проспект готовящейся к изданию высокохудожественной монографии. В ней намечалось поместить до тридцати красочных репродукций наиболее значительных картин художника и его работ для театра и до двухсот автотипий и гравюр.
«Кустодиев, - говорилось в проспекте, - принадлежит к числу наиболее ярких русских художников-живописцев. Имя его популярно не в одной только России: его хорошо знают и за границей - и по выставкам, и по статьям о нем, появлявшимся в виднейших художественных журналах.
Десятки его драгоценных полотен “заточены”, если так можно выразиться, в хранилищах коллекционеров, ревниво оберегающих свои сокровища от всякого чужого взгляда. Много его картин - в государственных и общественных галереях, посещение которых доступно только жителям столиц.
Собрать в одной монографии сотни разбросанных повсюду шедевров одного из самобытнейших русских мастеров - задача нового издания, предпринимаемого редакцией “Солнца России”».
Словом, все пока шло прекрасно, и мало кто мог предвидеть, что год для издания монографии был намечен не вполне благоприятный - 1917-й.
Этот год для многих начинался предчувствием грядущих перемен. «От прошлого надо уйти, - писал в «Петроградской газете» историк искусства и художественный критик П. Гнедич. - Так жить, как жили до сих пор, нельзя… Возврата к прошлому нет. Корабли сожжены. Надо примириться с тем, что старое идет на слом, как рухлядь, ни на что не пригодная. Новое здание растет…»
Цены на продукты питания росли на глазах. В Петрограде начались перебои с хлебом. Юлия Евстафьевна приносила из города новости об очередях в продовольственных магазинах и растущей озлобленности людей.
Несмотря на зимний сумрак, не позволявший писать красками, Борис Михайлович старался работать почти каждый день. В голове роились замыслы новых картин, он торопился запечатлеть их в карандашных этюдах.
Его все больше одолевают заботы, связанные с готовящейся монографией. Издателям надо помочь в фотографировании для книги картин и рисунков, находящихся в общественных и частных собраниях. Через К. В. Кандаурова Кустодиев просит коллекционера Ивана Абрамовича Морозова разрешить фотографу Александрову, который будет переснимать для готовящейся монографии картины в Третьяковской галерее, сделать фотографии и с находящихся у Морозова картин - «Ярмарки» и «Деревенского праздника».
Кандауров, в свою очередь, сообщает Кустодиеву, что одна из картин, посланных Борисом Михайловичем на московскую выставку «Мира искусства», а именно «Жатва», продана коллекционеру из Астрахани.
Кустодиев изумлен. Впервые его работа куплена жителем Астрахани. В открытке от 20 января 1917 года он пишет Кандаурову: «Особенно мне было дорого узнать, что “Жатва” продана в Астрахань - ведь это моя родина, и там это будет моя единственная вещь. Да и вообще астраханцы никогда ничего и нигде не покупают, кроме рыбы, которой сами торгуют…»
Он изумился бы причудам судьбы еще более, если бы узнал, что купил его картину коллекционер Павел Михайлович Догадин - один из сыновей состоятельного купца, торговца скобяными изделиями Михаила Павловича Догадина, во дворе дома которого на Эспланадной улице семья Кустодиевых когда-то снимала флигель. Еще в отрочестве будущий художник и будущий коллекционер живописи, вероятно, знали друг друга.
К. В. Кандауров между тем сообщает Кустодиеву об успехе у посетителей московской выставки картины «Девушка на Волге» и интересуется - не уступит ли художник в цене. В ответ Борис Михайлович пишет: «Это моя любимая вещь из последних и, вероятно, последняя большая моя картина, так как больших вещей я писать теперь из-за своей инвалидности не могу, да и не скоро смогу писать. Конечно, мне хотелось бы знать, кто хочет ее приобрести. Если это один из известных коллекционеров, уступка может быть рублей на 500 - не больше. Если же это случайный покупатель, - то уж останется, как назначено, 5000 р.».
Иногда Кустодиеву кажется, что ноги понемногу оживают. Он с помощью жены и Кирилла встает с инвалидного кресла и пробует передвигаться по комнате на костылях. Но нечего и думать выходить в таком состоянии на улицу. О том, что происходит в городе, он знает от друзей и коллег Ф. Нотгафта, К. Сомова. По всем приметам обстановка становится все напряженнее. В двадцатых числах февраля по городу прокатилась волна забастовок. Многим ясно, что близятся события чрезвычайные.
Один из современников, с которым Кустодиев, вероятно, был знаком через общих друзей А. М. Ремизова и И. А. Рязановского, М. М. Пришвин, записывает 25 февраля в своем дневнике, что на Невском, как и в 1905 году, остановились трамваи, а в районе Ямской улицы пустили старую темную конку, и все удивляются: конка ходит!
На следующий день, 26 февраля, в дневнике Пришвина является новая запись: «Сегодня все газеты не вышли. Весь город наполнен войсками… Фабриканты говорят, что забастовка не экономическая, а политическая. А рабочие требуют только хлеб. Фабриканты правы. Вся политика и государственность теперь выражаются одним словом “хлеб”. Как вначале вся жизнь государства была в слове “война!”, так теперь в слове “хлеб!” …Есть такое общее ощущение, что эта забастовка с лозунгом “хлеб” прорвала фронт мировой войны…»
И вот еще один день, и он тоже оставил след в дневнике Пришвина: «Сегодня утро сияющее и морозное и теплое на солнце - весна начинается, столько свету! На улице объявление командующего войсками о том, что кто из рабочих не станет завтра на работу, призывается в действующую армию…
Позвонил к Петрову-Водкину: ничего не знает, рисует акварельные красоты, очень удивился. Попробовал пойти к Ремизову, дошел до 8-й линии, как охнет пулемет и потом из орудий там и тут, выстрелы раздаются… Совершенно как на войне вблизи фронта, только тут в городе ночью куда страшнее… Наступили великие и страшные дни…»
Константин Сомов в этот день выходить на улицу не рискнул. В дневник записал, что опять беспорядки и стрельба и Думу, как говорят, распустили, и тогда она объявила себя Временным правительством… Город полнится слухами, что значительная часть войск примкнула к народу.
Кустодиев этот исторический день Февральской революции наблюдал из окна своей мастерской. Он видел, как на площади возле Введенской церкви скапливается народ. Под ярким солнцем искрится снег. Вот подъехал автомобиль, и, кажется, в нем сидят вооруженные солдаты. Кто-то поднимает красный флаг, еще несколько вооруженных солдат, стоя на снегу, спокойно наблюдают за происходящим.
По горячим следам увиденного в тот день Борис Михайлович напишет картину, которую назовет «27 февраля 1917 года».
А 28 февраля К. Сомов уже не боится выйти на улицу и фиксирует свои впечатления в дневнике: «На улицах изредка проезжают автомобили с солдатами, их приветствуют… Громадные хвосты на Английском за сахаром. Едут авто с красными флагами, в них оборванные люди и наполовину солдаты.
По-видимому, династия пала…»
Все свершилось так быстро, и страх сменяется радостью, возбужденный происходящими событиями Сомов записывает 1 марта: «Прогулка. Народ приветствовал полк матросов, мне было весело и радостно. Мы с этим полком шли всю Морскую. Видел разгромленную “Асторию”, горящую Казанскую часть. В ней с шумом рвались патроны. Телефонные разговоры - о царе, его аресте в Малой Вишере о путешествии к нему Родзянко с актом отречения. Слухи, что английские и французские посольства признали новое правительство».
Из телефонных разговоров с друзьями и знакомыми узнает многие последние новости и Кустодиев. Его реакция на все эти ошеломляющие события сходна с реакцией Сомова: он ликует от радости. И своим ликованием по поводу свершившегося делится в письме с В. В. Лужским: «Целую Вас и поздравляю с великой радостью!
Вот Вам и Питер!
Давно был под подозрением у Москвы за свою “казенщину” и “нетемпераментность”, а тут взял да и устроил такую штуку в 3–4 дня, что весь мир ахнул. Было жутко и радостно все время. Глаза видели (я, конечно, мало видел, только то, что у меня на площади под окнами), а ум еще не воспринимал. Как будто все во сне и так же, как во сне, или, лучше, в старинной “феерии”, все провалилось куда-то старое, вчерашнее, на что боялись смотреть, оказалось не только не страшным, а просто испарилось “яко дым”!!! Как-то теперь все это войдет в берега и как-то будет там, на войне. Хочется верить, что все будет хорошо и там. Ведь это дело показало, что много силы в нашем народе и на многое он способен, надо только его до предела довести. А уж, кажется, он “доведен” был, особенно нашими “охранителями”.
Здесь все еще кипит, все еще улицы полны народом, хотя порядок образцовый. Никогда так не сетовал на свою жизнь, которая не позволяет мне выйти на улицу - ведь “такой” улицы надо столетиями дожидаться!
Все сдвинулось, передвинулось, а многое так и вверх дном перевернулось - взять хотя бы вчерашних вершителей наших судеб, сидящих теперь в Петропавловке!..»
В заключение письма Кустодиев сообщал, что хотелось бы им поехать летом в Крым, но пока ничего с планируемым отдыхом в Евпатории не получается.
В эти дни, когда пала династия Романовых и на улицах Петрограда жгли царские гербы, многие деятели культуры чувствовали, что нельзя оставаться в стороне от событий, определяющих будущее России. Надо и самим позаботиться о том, как будут развиваться культура и искусство страны.
К. Сомов записывает в дневнике 4 марта: «Сегодня утром звонил к Бенуа, советуя ему сразу взять власть в руки в области искусства. Он мне сообщил, что уже кое-что зачали Рерих, Гржебин, Петров-Водкин при содействии Горького…»
Сомов далее написал, что хотел ехать с Бенуа на «секретное совещание» к Горькому, но машина Гржебина поломалась, а идти пешком он поленился. Тем не менее кое-кто из участников этого совещания оставил в дневниках и воспоминаниях его подробное описание. Собралось, по разным данным, от сорока до пятидесяти человек. Среди них кроме А. Бенуа, Ф. Шаляпин, М. Ф. Андреева, Н. Рерих, И. Билибин, К. Петров-Водкин, М. Добужинский, С. Маковский, В. Маяковский и другие. В дневнике А. Бенуа с большим юмором описаны кипевшие на совещании страсти, как «громадный хулиган Маяковский», одетый в солдатскую форму, «кусливо набрасывался» на элегантного С. Маковского и как М. Ф. Андреева взывала к Шаляпину, чтобы он «спас русский театр».
В итоге дебатов составили предложения к Временному правительству о системе охраны художественных сокровищ страны. На следующий день специально избранная на совещании делегация в составе Горького, Шаляпина, Бенуа, Добужинского и еще некоторых деятелей культуры прибыла в резиденцию Временного правительства, где была принята Н. Н. Львовым, исполнявшим должность «нового министра двора», а затем и А. Керенским.
После утверждения правительством составленного на совещании документа в тот же день было написано обращение деятелей культуры к массам с призывом беречь художественные сокровища и не допустить вандализма. По свидетельству Бенуа, кроме него текст обращения писали Горький, Шаляпин и Билибин, и «наиболее удачным и целесообразным» был признан вариант Билибина.
Во время визита в резиденцию правительства также выяснилось, что у нового руководства страны есть идея образовать Министерство искусств, вроде придатка при Министерстве просвещения, и уже намечена кандидатура первого его министра, С. П. Дягилева, которого собирались срочно вызвать из-за границы. Несколько позднее стали обсуждать и другую кандидатуру руководителя будущего Министерства искусств - А. Н. Бенуа.
Все эти любопытные новости Кустодиев мог узнать из визитов друзей или телефонных бесед с ними, с тем же Билибиным или Добужинским.
Радостными чувствами по поводу свершившихся в стране перемен Борис Михайлович поделился в письме с матерью. Екатерина Прохоровна направила ему ответное поздравление: «Поздравляю и тебя также, родимый мой Боря наступлением светлых дней в нашей родине. Дай Бог здоровья и силы заправилам революции довести все дела до хорошего конца… Я боюсь, что Родзянко или Керенский сойдут с ума или заболеют от такого умственного напряжения. Уж очень много дел-то впереди… Какой кошмар-то душит бедных русских и, слава Богу, долготерпению пришел конец».
Из книги Двойной агент. Записки русского контрразведчика автора Орлов Владимир ГригорьевичКонец династии В июле 1918 года, когда я опрашивал агентов в здании ЧК, посыльный принес телеграмму, адресованную Дзержинскому, который находился рядом со мной. Он быстро прочитал ее, побледнел как смерть, вскочил на ноги и, воскликнув: «Опять они действуют, не
Из книги Кемаль Ататюрк автора Жевахов Александр БорисовичГлава первая ПАДЕНИЕ ОСМАНСКОЙ ДИНАСТИИ 28 октября 1922 года Фредерик Гадмер отплывает из Марселя в Стамбул. Его направляет в Турцию Альберт Кан для пополнения своих знаменитых «Архивов планеты». В течение трех месяцев Гадмер снимал Стамбул, Фракию и Анатолию, затратив
Из книги Мысли и воспоминания. Том I автора фон Бисмарк ОттоГлава тринадцатая ДИНАСТИИ И ПЛЕМЕНА Никогда, и в частности во время моего пребывания во Франкфурте, я не сомневался в том, что ключ к германской политике находится в руках государей и династий, а не у публицистики - в парламенте и прессе - и не у баррикады. Общественное
Из книги Великие женщины мировой истории автора Коровина Елена АнатольевнаМать «Солнечной династии» Однако сколь бы много власти ни имела «жена фараона и мать фараона», она все-таки оставалась всего лишь местоблюстительницей, даже когда являлась регентшей при своем малолетнем сыне – будущем фараоне. Впрочем, и на это требовались мужество,
Из книги Банкир в XX веке. Мемуары автораКОНЕЦ ДИНАСТИИ Во время моего последнего визита в Иран в марте 1978 года все казалось спокойным, однако среди тех, с кем мы разговаривали, я ощутил нарастающее недовольство правлением шаха. Когда я посетил шаха во дворце Нья-варан, он был вежлив и проявлял интерес к тому, что
Из книги Братья Старостины автора Духон Борис ЛеонидовичИЗ ДИНАСТИИ ЕГЕРЕЙ Андрей Старостин, по рассказам его племянника и тезки Андрея Старостина-младшего, охотно поддерживал легенду о том, что когда-то в их род влилась дворянская кровь. Мол, были из крестьян, а потом генерал-дворянин выкупил крепостных и на одной из девиц
Из книги Кустодиев автора Кудря Аркадий ИвановичГлава XVI.ПРАЗДНОВАНИЕ 300-ЛЕТИЯ ДОМА РОМАНОВЫХ В январе 1913 года Кустодиев выезжает в Москву, чтобы по просьбе Н. К. фон Мекка исполнить еще один его портрет. Поселяется, по приглашению хозяина, в доме фон Мекка на Пречистенке, 35.Находясь в Москве, Борис Михайлович знакомится с
Из книги Борис Годунов. Трагедия о добром царе автора Козляков Вячеслав НиколаевичДело Романовых Главным событием царствования Бориса Годунова, оказавшим трагическое влияние на развитие Смуты, стала опала на бояр Романовых. Как в свое время опричнина переломила на две части время правления Ивана Грозного, так и романовское дело уничтожило иллюзии
Из книги Пожарский автора Володихин ДмитрийСоздатель династии Помимо военных забот на плечи Дмитрия Михайловича Пожарского легло тяжкое бремя дел чисто административных.Армия нуждалась в деньгах, продуктах, снаряжении. И даже золотой «финансист» Минин не мог решить всех проблем. Приходилось впрягаться и
Из книги Мария Федоровна автора Боханов Александр НиколаевичУказатель имен и родственно-династических связей Дома Романовых Адини - см. Александрина, Королева Датская.Алек - см. Ольденбургский Александр Петрович.Александр II Николаевич (1818–1881). Император (1855–1881). Старший сын Императора Николая I. Женат (1841) на принцессе Марии
Из книги Секретные архивы ВЧК-ОГПУ автора Сопельняк Борис НиколаевичТРАГЕДИЯ ДОМА РОМАНОВЫХ
Из книги Хогарт автора Герман Михаил ЮрьевичПАДЕНИЕ ДИНАСТИИ Но полно! Не слишком ли далеко завела пас фантазия? Не водит ли пером желание драматизировать картины, давно известные как шедевры сатирического искусства? Разве мало смешного хотя бы в «Лэве графини»? А господин в папильотках, а храпящий в кресле
Из книги Главы государства российского. Выдающиеся правители, о которых должна знать вся страна автора Лубченков Юрий НиколаевичНачало династии Рюриковичей Рюриковичи – русская княжеская династия, стоявшая во главе Древнерусского государства, крупных и мелких княжеств периода феодальной раздробленности и Московского царства с 862 года (призвания князя Рюрика) до 1598 года (кончина царя Федора
Из книги Патриарх Филарет. Тень за троном автора Богданов Андрей ПетровичГлава 1 РОД РОМАНОВЫХ Фёдор Никитич вошел в историю как человек, возглавлявший древний и славный боярский род Романовых. Однако он был первым по счёту Романовым в этом роду! Как такое получилось? Да очень просто: фамилии в XVI в. далеко не всегда были в ходу. Знатные люди
Из книги Мысли и воспоминания автора фон Бисмарк ОттоГлава тринадцатая Династии и племена Никогда, и в частности во время моего пребывания во Франкфурте, я не сомневался в том, что ключ к германской политике находится в руках государей и династий, а не у публицистики – в парламенте и прессе – и не у баррикады. Общественное
Из книги Стюарты автора Янковяк-Коник БеатаКонец династии Королевская ветвь Стюартов пресеклась на Генрихе Бенедикте, кардинале Йоркском, в 1807 году. По линии своей матери Марии Клеметины он был правнуком польского короля Яна III Собеского. 30 июня 1747 года папа Бенедикт XIV вырезал ему тонзуру, а 1 сентября 1748 года
Часть (к/п) №1
Кинохроника 1900-1917гг.
Территория Кремля, Царь-пушка.
Проходят священники.
Стоят военные, проходят вооруженные отряды.
Народ на Красной площади.
Проходит пристав.
Здание Государственной Думы в Петербурге.
Заседание Государственной Думы в Петербурге.
Крупные планы членов Государственной Думы – Родзянко, Шульгин, Крупенский,
Пуришкевич, Милюков, Маклаков, Некрасов, Родичев и другие.
На санях проезжает губернатор.
Провинциальный город.
По улице проходят мужчины, женщины, дети.
Публика в парке.
Купола собора.
Здание монастыря.
Священник проходит по пасеке.
Священники разговаривают с мальчиками.
Помещичьи земли.
Стадо коров на лугу.
Помещичья усадьба.
Бедные деревни.
Дом калужского губернатора.
Крестьянки в поле вяжут снопы.
Губернатор с женой пьют чай в саду, прислуга убирает со стола.
Проходит придворная знать.
Стоят, разговаривают сенаторы и чиновники.
Глава монархической печати Суворин – кр.
Газета «Новое время».
Выступает монарх Иллиодор.
Проходят зажиточные крестьяне («кулаки»).
Газета «Русское Знамя».
Николай 2 принимает хлеб-соль от купцов.
Часть (к/п) №2
Кинохроника 1900-1917гг.
Николай 2 с группой военачальников.
Проходят лейб-гвардейские и Павловский полки.
Николай 2 с царевичем Алексеем на яхте «Штандарт» обходят строй матросов.
Дочери Николая 2 великие княжны на палубе корабля танцуют мазурку.
Крестьяне копают землю, валят лес, тянут лодку, пашут, косят, вяжут снопы,
молотят хлеб.
Дымят заводские трубы.
Рабочие идут на работу.
Работа в цехах.
Шахтеры спускаются в шахту, работают в забое, откатывают вагонетки.
Работа в каменоломне.
Крестьяне с мешками садятся в поезд.
Политзаключенные выходят из вагона поезда.
Конвоиры ведут заключенных.
Здание Александровского централа (каторжная тюрьма под Иркутском)– пнр, общ., кр.
Каторжане работают в порту – таскают тюки на корабль.
Проходят члены императорской фамилии, великие князья и княгини – разн.
Проходят Николай 2 с императрицей Александрой Федоровной.
«дядька» на руках несет царевича Алексея.
Часть (к/п) №3
Кинохроника 1914-1916гг.
Здание биржи, люди у здания.
Мужчина запирает сейф.
Биржевые брокеры на ступеньках у здания биржи.
Работают банковские служащие.
Золотые слитки в хранилище.
Мужчины сгружают с транспортера мешки с деньгами.
Нарядно одетые дамы выходят из экипажа.
Богатая публика проходит по ковровой дорожке.
Стоят, разговаривают иностранные генералы.
Беседуют генерал Жоффр и военный министр Мильеран.
Президент Франции Пуанкаре и премьер-министр Бриан садятся в стоящий у здания экипаж,
экипаж отъезжает.
Король Англии Георг Y в карете.
Проезжает карета.
Георг Y проходит в окружении слуг.
Император Австрии Франц-Иосиф обходит строй солдат.
Император Германии Вильгельм 2 принимает парад.
Подготовка солдат к войне – солдаты прыгают через окоп, отрабатывают приемы штыкового боя.
Колонны солдат проходят по улицам – разн.
Военная техника – аэростат, самолеты.
Летчик надевает шлем, крутится пропеллер.
Производство снарядов на военном заводе – разн.
Готовые снаряды, ящики с боеприпасами – пнр.
Цех военного завода – пнр.
Спуск на воду военного корабля.
Военные корабли в море.
Николай 2 и генералы обходят строй кирасир, солдаты салютуют саблями.
Военный министр Сухомлинов стоит в группе военных, беседует.
Военный завод Второва – дымят заводские трубы.
Здание завода – пнр.
Владелец заводов Второв – кр.
Рабочие в цехах у станков – разн.
Производство снарядов – разн.
Готовые снаряды – пнр.
Военные корабли на судостроительной верфи.
Солдаты отрабатывают технику штыкового боя.
Проходят «потешные» полки, сформированные из учащихся училищ.
Попечитель округа выступает перед строем «потешного» полка.
Военные корабли в море.
Матросы драят палубу.
Офицеры корабля обедают в офицерской кают-компании.
Строй моряков во время молитвы.
Офицеры пьют кофе, кормят собаку.
Корабельные пушки – кр.
Военный корабли в море.
Волны – кр.
Русский посол во Франции Извольский проезжает в открытом экипаже.
Президент Франции Пуанкаре, прибывший в Россию, проезжает в карете.
Военный парад в честь президента Пуанкаре.
Военные корабли в море – разн.
Часть (к/п) №4
Кинохроника 1914-1917гг.
20.07.1914г. – Указ Николая 2 о вступлении России в войну.
Манифестация на Дворцовой площади.
Проходят со знаменами и лозунгами военные, штатские.
Проходят священники.
Священник благословляет солдат перед отправкой на фронт.
Приказ о введении военного положения.
Дымят заводские трубы.
Через заводские ворота выходят рабочие – разн.
Строем проходят войска.
Мобилизация крестьян.
Отплывает корабль, провожающие на берегу машут руками.
Погром немецких фирм в Лондоне.
Мобилизация солдат в странах Европы.
Проходят солдаты иностранных армий – разн.
Проезжают военные эшелоны.
Иностранные войска на Востоке, в Египте.
Иностранный военный эшелон проезжает мимо военно-полевых лагерей.
Иностранные легионы идут на боевые позиции.
Проезжают тачанки, проходят солдаты.
Солдаты в окопах.
Военные корабли и подводная лодка в море.
Часть (к/п) №5
Кинохроника 1914-1917гг.
Маяк (снято ночью).
1-ая Мировая война:
Взрыв – кр.
Солдаты у пушки, танк, стреляют пушки, солдаты бегут в атаку – разн.
Скачет конница, проходят вооруженные солдаты, взрывы.
Солдаты в окопах.
Взлетают аэропланы.
Аэроплан в воздухе.
Падает подбитый аэроплан.
Стреляют корабельные орудия, матросы заряжают орудия.
Взрывы на воде, тонет корабль.
Военные корабли ведут огонь.
Погружается подводная лодка.
Убитые солдаты в окопах.
Разрушенные города и селения.
Проходят солдаты, несут раненых на носилках.
Раненых сажают в санитарный поезд.
Медперсонал поезда оказывает помощь раненым солдатам.
Проезжает обоз с беженцами.
Горящие хлебные поля.
Николай 2 и генерал Алексеев в Ставке.
Штаб царской армии.
Командующие фронтами - генералы: Брусилов, Юденич, адмирал Колчак и Николай
Николаевич Романов.
Тыл - ведут пленных солдат, женщины работают на военном заводе, очереди за
продовольствием.
Похороны погибших.
Часть (к/п) №6
Кинохроника 1917г.
По улице Петрограда проезжают сани, автомобили.
Люди расчищают снег.
1-ая Мировая война:
Отправка на фронт отрядов пополнения.
Священник благословляет уходящих на фронт солдат и офицеров.
Награждение солдат на фронте.
Солдатам раздают посылки.
Февральская революция 1917г.
Народ на Знаменской площади в Петрограде.
Проходят солдаты, проезжают машины с вооруженными отрядами.
Солдаты на броневике.
Вооруженные отряды идут к Таврическому дворцу.
Проходят демонстранты с транспарантами.
Революционерка Вера Фигнер – кр.
Члены правительства – Гучков, Милюков.
Пуришкевич среди солдат.
Текст Воззвания Исполкома Петроградского Совета рабоче- крестьянских депутатов – фото.
Заседание Исполкома Петроградского Совета.
Сидят члены Совета – общ.
Чхеидзе, Церетели, Керенский – кр.
Революционные события в Москве:
Проходят вооруженные солдаты.
Проезжает машина с вооруженными солдатами.
Демонстрация на Страстной площади.
Демонстранты на Красной площади.
Идут колонны рабочих завода Второва с транспарантами «Свобода, равенство, братство» и др.
Проходят инвалиды 1-ой Мировой войны.
Толпа на площади у здания Государственной Думы.
Фильм №0
Полнометражный фильм.
Другие названия: «Падение династии Романовых » / «The Fall of the Romanov Dynasty» (международное англоязычное название).
Продолжительность 90 минут (версия – 88 минут).
Жанр: документальный фильм, исторический фильм
Краткое содержание
Из документальных материалов, в первую очередь - официальной царской хроники, Эсфирь Шуб
смонтировала фильм, выход которого на экраны был приурочен к десятилетию Февральской революции. Начиная с предвоенного 1913-го года, авторы проследили за воистину эпохальными событиями отечественной и мировой истории. Результатом стало отречение от престола Николая II Александровича, падение правящей монархической династии и установление власти Временного правительства.
В хронике также были запечатлены: Алексей Брусилов, Николай Чхеидзе, император Франц Иосиф I, Александр Гучков, монах Илиодор (Сергей Труфанов), Александр Извольский, Жозеф Жоффр, Вильгельм II, Александр Керенский, Георг V, Александр Колчак, Александр Мильеран, Павел Милюков, Раймон Пуанкаре, Фёдор Родичев, Владимир Пуришкевич, Михаил Родзянко, Алексей Суворин, Владимир Сухомлинов, Владимир Ленин.
Рецензия
© Евгений Нефёдов, 09.11.2017
(при копировании текста на первоисточник обязательна)
Война начинается
Несложно понять чиновников «Совкино», не спешивших одобрять заявку на кинопроизведение к десятилетнему юбилею Февральской революции. Причина крылась не только в том, что Эсфирь Шуб не имела режиссёрского опыта, хотя и прошла отличную школу монтажёра, подготовив к выпуску на экраны ряд зарубежных (буржуазных) кинокартин и приняв участие в создании многих отечественных игровых лент. При всех достижениях Дзиги Вертова, получивших признание и в родной стране, и за границей, предлагаемая концепция виделась по меньшей мере сомнительной. Неужели возможно, взяв за основу царскую кинохронику, в которую по понятным причинам не попали стороны социальной действительности, не отвечавшие официальной точке зрения, правдиво и исчерпывающе поведать о заключительном периоде царствования Николая II?! Одно дело – вложить новый смысл в кадры душещипательной дооктябрьской мелодрамы с Иваном Мозжухиным, как это проделал Лев Кулешов. И совсем другое – извлечь иное, отвечающее истинному положению вещей содержание из готового материала, в поисках которого, к тому же, Эсфирь Ильиничне с единомышленниками (особого упоминания удостоился Марк Цейтлин) пришлось приложить массу усилий. Практика показала, что идея была не просто чрезвычайно удачной, но по-своему гениальной.
Впереди - другая эпоха
Открыв в национальной (и, по-видимому, мировой) документалистике целое направление так называемых монтажных фильмов, Шуб, испытавшая влияние и творчества «Киноков», и вертовских теоретический наработок, по праву заняла в истории киноискусства место рядом с прославленным мастером. Без «Падения династии Романовых», наверное, не увидел бы свет и уникальный « » /1965/ Михаила Ромма, исходившего из аналогичной (но уже применительно к становлению и краху Третьего рейха) предпосылки… Как же оказался достигнут нужный эффект? Самым логичным и, пожалуй, простым приёмом стало введение надписей – интертитров, поясняющих, что зафиксировал очередной оператор (включая конкретных личностей ), сообщающих факты, наконец, выражающих отношение авторов. Допустим, за серией бытовых зарисовок, демонстрирующих «тишь да гладь» в провинциальных городах, следует хлёсткий антиклерикальный выпад: «В монастырях текла сытая жизнь «святых отцов». Однако на поверку это служит режиссёру вспомогательным средством. Так, изображение обширных помещичьих угодий с тучными стадами крупного рогатого скота, роскошных, со вкусом меблированных усадеб сменяет панорама убогих, стоящих в опасной близости друг от друга домов одной из деревень малоземельных крестьян. И по мере того, как над страной сгущаются тучи, растёт напряжение. Всё-таки поразительно: запечатлённые на плёнку военные учения, торжественные парады, производство современных образцов вооружений (дирижаблей, самолётов, кораблей и т.д.) и боеприпасов явно были призваны поднять патриотический дух – а звучат тревожно. Орудия разрушения и смерти не спасли ни монархический строй, шагавший в ногу с империализмом, ни членов венценосной семьи… Лишения солдат на фронтах, усугублённые просчётами Ставки (принятие Николаем II звания Верхового главнокомандующего ситуацию, мягко говоря, не исправило), растущее неблагополучие на селе, стремительно ухудшавшееся положение пролетариата не могли не способствовать возникновению революционной ситуации. Эсфирь Шуб, конечно, не обладала возможностями осветить (подобно Элему Климову в «Агонии» /1981/) закулисную сторону событий, непосредственно предшествовавших отречению самодержца. Однако «монтаж исторических кинодокументов» (как сказано в титрах) позволил нарисовать достаточно ёмкую и достоверную картину того, что произошло в феврале 1917-го, а главное, передать двойственность случившегося. «Открытый» финал с появлением на митинге Владимира Ильича Ленина куда как красноречиво свидетельствует: с падением династии Романовых история России не завершилась – вступила в новую (не идиллическую, но по-настоящему славную!) стадию.
__________
– В частности, сотрудничала с Сергеем Эйзенштейном над «Позолоченной гнилью» – прокатной версией «Доктора Мабузе, игрока» /1922/ Фрица Ланга.
– Что, заметим, познавательно: галерея портретов политических, духовных, военных деятелей Российской империи в канун краха красноречива сама по себе.
Прим.: рецензия публикуется впервые
