Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Улица провалилась, как нос сифилитика.
Река — сладострастье, растекшееся в слюни.
Отбросив белье до последнего листика,
сады похабно развалились в июне.

Я вышел на площадь,
выжженный квартал
надел на голову, как рыжий парик.
Людям страшно — у меня изо рта
шевелит ногами непрожеванный крик.

Но меня не осудят, но меня не облают,
как пророку, цветами устелят мне след.
Все эти, провалившиеся носами, знают:
я — ваш поэт.

Как трактир, мне страшен ваш страшный суд!
Меня одного сквозь горящие здания
проститутки, как святыню, на руках понесут
и покажут богу в свое оправдание.

И бог заплачет над моею книжкой!
Не слова — судороги, слипшиеся комом;
и побежит по небу с моими стихами под мышкой
и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым.

Анализ стихотворения «А все-таки (Улица провалилась, как нос сифилитика)» Маяковского

В. Маяковский выпустил свой первый сборник стихотворений еще в студенческие годы. Активная бунтарская позиция и вызывающие публичные выступления привели к тому, что в 1914 г. он был отчислен из художественного училища. Молодой поэт не испытал особого разочарования, так как был уверен в своем великом литературном будущем. Его стихотворным ответом на исключение из училища стало произведение «А все-таки…».

Стихотворение начинающего поэта представляет собой дерзкий выпад против всего нормального общества. Маяковский использует неприемлемую среди образованных людей лексику: «нос сифилитика», «похабно развалились». Он широко применяет гротеск и оригинальные сравнения: «выжженный квартал надел на голову», «изо рта шевелит ногами непрожеванный крик».

Маяковский не скрывает своего отвращения к обывателям, которым не под силу понять его сложные произведения. Поэт намеренно искажает язык и разрушает установленные правила. Он считает себя революционером в поэзии, новым пророком, который возвещает всему миру о наступлении новой эры. Впоследствии такие взгляды Маяковского полностью найдут свое подтверждение в идеологии большевиков. Пока что политика его не интересует. Он жаждет революции в искусстве и в сознании людей.

Маяковский убежден в своем великом призвании. Все пророки поначалу подвергались насмешкам и оскорблениям. Зато потом его путь «цветами устелят», а «проститутки» поэта «покажут богу в свое оправдание». Автор использует религиозную символику. Он предвкушает приближение дня страшного суда, когда весь старый мир погрузится в хаос. Маяковский был атеистом и использовал образ бога лишь в качестве одного из наиболее значимых для людей символов. С невероятным юношеским максимализмом он утверждает, что бог будет поражен его произведениями, «заплачет», «побежит по небу с моими стихами». Вот тогда-то напуганные убогие обыватели полностью осознают, что среди них находится величайший талант, который они не смогли вовремя распознать.

Стихотворение «А все-таки…» можно расценивать, как одно из программных заявлений молодого Маяковского. Поэт дает понять, что он абсолютно уверен в себе и в своих безграничных возможностях. Он будет творить только так, как считает нужным. Мнение окружающих его нисколько не волнует, так как настоящую оценку его творчеству вынесет история.

Улица провалилась, как нос сифилитика.
Река - сладострастье, растекшееся в слюни.
Отбросив белье до последнего листика,
№4 сады похабно развалились в июне.

Я вышел на площадь,
выжженный квартал
надел на голову, как рыжий парик.
№8 Людям страшно - у меня изо рта
шевелит ногами непрожеванный крик.

Но меня не осудят, но меня не облают,
как пророку, цветами устелят мне след.
№12 Все эти, провалившиеся носами, знают:
я - ваш поэт.

Как трактир, мне страшен ваш страшный суд!
Меня одного сквозь горящие здания
№16 проститутки, как святыню, на руках понесут
и покажут богу в свое оправдание.

И бог заплачет над моею книжкой!
Не слова - судороги, слипшиеся комом;
№20 и побежит по небу с моими стихами подмышкой
и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым.

Ulitsa provalilas, kak nos sifilitika.
Reka - sladostrastye, rasteksheyesya v slyuni.
Otbrosiv belye do poslednego listika,
sady pokhabno razvalilis v iyune.

Ya vyshel na ploshchad,
vyzhzhenny kvartal
nadel na golovu, kak ryzhy parik.
Lyudyam strashno - u menya izo rta
shevelit nogami neprozhevanny krik.

No menya ne osudyat, no menya ne oblayut,
kak proroku, tsvetami ustelyat mne sled.
Vse eti, provalivshiyesya nosami, znayut:
ya - vash poet.

Kak traktir, mne strashen vash strashny sud!
Menya odnogo skvoz goryashchiye zdania
prostitutki, kak svyatynyu, na rukakh ponesut
i pokazhut bogu v svoye opravdaniye.

I bog zaplachet nad moyeyu knizhkoy!
Ne slova - sudorogi, slipshiyesya komom;
i pobezhit po nebu s moimi stikhami podmyshkoy
i budet, zadykhayas, chitat ikh svoim znakomym.

Ekbwf ghjdfkbkfcm, rfr yjc cbabkbnbrf/
Htrf - ckfljcnhfcnmt, hfcntrittcz d ck/yb/
Jn,hjcbd ,tkmt lj gjcktlytuj kbcnbrf,
cfls gj}