Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Численность окруженных войск: больше 650 тыс .

Киевский котёл стал крупнейшим окружением в мировой истории войн.

В организованном немцами окружении погиб целый фронт - Юго-Западный. Были полностью уничтожены четыре армии (5-я, 21-я, 26-я, 37-я), 38-я и 40-я армии были разгромлены частично. По официальным данным гитлеровской Германии, которые были опубликованы 27 сентября 1941 года, в Киевском котле было взято в плен 665 тыс. бойцов и командиров Красной армии, захвачено 3718 орудий и 884 танков.

Анализ документов говорит о том, что окружение Юго-Западного фронта было импровизацией немецкого командования, на которую оно решилось в ходе другой операции на центральном участке Советско-германского фронта. До сих пор нет однозначной оценки последствий Киевской операции, поскольку из-за неё вермахтом было упущено время для проведения блицкрига.

Ещё за месяц до сдачи Киева, 18 августа 1941 года начальник Генштаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер представил Адольфу Гитлеру план нанесения удара на Москву через Брянск силами группы армий «Центр». Однако Гитлер отверг эту идею, а 21 августа подписал директиву, в которой говорилось: «Важнейшей задачей до наступления зимы является не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на реке Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с Кавказа».
Немецким командованием было решено фланговыми ударами окружить и разгромить войска Юго-Западного фронта. Эта операция представляла собой классические «канны» со сковывающей группировкой в центре и двумя ударными кулаками на флангах.

Иосиф Сталин до последнего момента не хотел оставлять Киев, хотя, если верить мемуарам Георгия Жукова, он предупреждал главнокомандующего о том, что город необходимо оставить ещё 29 июля.

14 сентября 1941 года танки генералов Генриха фон Клейста и Гейнца Гудериана встретились в районе Лубен. Уже 15 сентября 1941 года гигантское кольцо вокруг 5-й, 21-й, 26-й и 37-й советских армий замкнулось. В окружении оказалось и управление Юго-Западного фронта. Киевский котёл был закрыт.

Лейтенант Василий Петров, ставший дважды Героем Советского Союза и генерал-лейтенантом артиллерии,оставил о Киевском котле воспоминания:

«Прекратилось снабжение. Моторы глохли. Останавливались танки, автотранспорт, орудия. Пылали бесчисленные колонны на дорогах, а мимо брели толпой тысячи, десятки тысяч людей. Никто не ставил им задач, не торопил, не назначал срок. Они предоставлены сами себе. Хочешь - иди, хочешь - оставайся в деревушке, во дворе, который приглянулся. Кольцо окружения с каждым днем сжималось».

Из «Киевского котла» вышли немногие. Среди тех, кому это удалось, были как будущие маршалы Советского Союза Кирилл Семёнович Москаленко и Иван Христофорович Баграмян, так и будущий предатель - командующий 37-й армией генерал-майор Андрей Андреевич Власов.

21 июня 1961 года, в честь 20-летия начала Великой Отечественной войны по решению первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущёва была учреждена медаль «За оборону Киева», которой были награждены 105 тыс. человек.

Вечный огонь в центре зала Воинской славы на Мамаевом кургане в городе-герое Волгограде. Зал Воинской славы часто называют Пантеоном славы. На золотом фоне по всему периметру изображены 34 приспущенных красных знамени с именами воинов, павших в Сталинградской битве. Каждое траурное знамя окаймлено чёрной лентой... Авторы проекта - коллектив под руководством скульптора Евгения Викторовича Вучетича и архитектора Якова Борисовича Белопольского

75 лет назад в Сталинграде началась тщательно подготовленная стратегическая наступательная операция Красной Армии.

Ноябрь 1942 года оказался самым значимым месяцем всей Второй мировой войны. Началось контрнаступление советских войск под Сталинградом, завершившееся окружением и разгромом немецко-фашистской группировки. Грандиозная по масштабу, накалу и драматизму, целям и глобальным последствиям, Сталинградская битва превзошла все предшествующие ей сражения в истории человечества и стала поворотным пунктом мировой истории.

На отдельных этапах с обеих сторон в двухсотдневной Сталинградской битве на огромной территории площадью около ста тысяч квадратных километров участвовало свыше двух миллионов человек. В ходе контрнаступления четырёх советских фронтов (Воронежского, Юго-Западного, Донского и Сталинградского), кроме двух уничтоженных немецких армий, были разгромлены две румынские и одна итальянская армии. Противник потерял полностью 32 дивизии и 3 бригады; 16 дивизий понесли потери в личном составе от 50 до 75% и утратили боеспособность. Общие потери немецко-фашистских войск с 19 ноября 1942 по 2 февраля 1943 составили свыше восьмисот тысяч человек, около двух тысяч танков и штурмовых орудий, свыше десяти тысяч орудий и миномётов, до трёх тысяч боевых и транспортных самолётов и свыше семидесяти тысяч автомашин. Всего за время Сталинградской битвы с 17 июля 1942 по 2 февраля 1943, армии фашистского блока потеряли около четверти сил, действовавших на советско-германском фронте. До полутора миллионов солдат и офицеров противника (с учётом потерь в ВВС) было убито, ранено и взято в плен. Огромные потери сил и средств катастрофически отразились на общей стратегической обстановке и потрясли всю военную машину фашистской Германии, не знавшей до этого таких чудовищных поражений, когда в окружение попала и была бы полностью разгромлена столь крупная группировка войск. Сокрушительное Сталинградское поражение изменило дальнейший характер действий немецких войск на других фронтах - на Кавказе и под Москвой. Перед германским командованием встала проблема восстановления людских потерь, и потерь в технике, которые превысили потери Германии за весь предыдущий период боёв на советско-германском фронте.

Для Красной Армии и военного командования победа под Сталинградом знаменовала конец стратегической обороны, перехват инициативы и открывшуюся перспективу изгнания оккупантов с советской земли. Сталинградская битва создала благоприятные условия для развёртывания наступления всех фронтов на юго-западном направлении. Для немцев поражение не просто стало национальным трауром, но и обозначило величайший духовный надлом. Для всего остального мира наша победа позволила определиться в приоритетах и действиях.

Напомним, что самые масштабные и решающие события Второй мировой прогнозировались и произошли на сухопутных фронтах, в частности в Европе. Весной и летом 1942 наши союзники и не помышляли о том, чтобы активно действовать на основном театре войны. Они не были уверены в силе русских и выжидали. Ещё в начале германской агрессии против СССР Трумэн, тогда вице-президент США, заявил: «Если будут побеждать немцы, стоит помогать русским, если верх будут брать русские, надо помогать немцам - и пусть они убивают друг друга как можно больше!». США в тот момент были якобы нейтральной страной. Черчилль же в 1942 году на заседании военного кабинета сформулировал задачу так: «Задержать русских варваров как можно дальше на востоке, чтобы они не угрожали свободной Европе». Сталинградская битва переломила ход Мировой войны, предопределив Победу антигитлеровской коалиции. 34-й президент США Дуайт Эйзенхауэр, бывший Верховный главнокомандующий союзными войсками в Европе, говорил, что после Сталинграда они «обрели новое дыхание». Жаль, сегодня это позабыто.

Карта контрнаступления советских войск под Сталинградом в период 19-30 ноября 1942 года

Карта боевых действий в районе Сталинграда в период с 11 декабря 1942 года по 2 февраля 1943

Победа в Сталинградской битве высоко подняла международный авторитет Советского Союза, оказала огромное влияние на развёртывание Движения Сопротивления в оккупированных странах, вызвала чувство глубокого уважения к самоотверженно сражавшемуся советскому народу среди десятков зарубежных стран, а Сталинград стал широко известным символом поразительной стойкости и героизма его защитников и жителей. Многие правительства, не имевшие дипломатических отношений с СССР, спешили их установить. В ноябре 1943 на конференции руководителей трёх союзных держав в Тегеране премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль передал советской делегации в ознаменование победы над фашистскими захватчиками. В мае 1944 президент США от имени американского народа переслал городу Сталинграду грамоту, в которой отмечалось, что славная победа защитников города стала поворотным пунктом войны Союзных Наций против сил агрессии.

Поражение Германии в Сталинградской битве, разгром румынских (третьей и четвёртой) и итальянской (восьмой) армий, вызвали внутриполитический кризис профашистских режимов в Италии, Румынии, Венгрии и Словакии. Влияние Германии на её союзников резко ослабло, обострились разногласия между ними. Победа на Волге вынудила Турцию и Японию воздержаться от вступления в войну против СССР, сломав намечавшуюся ось объединённых действий против нас смертельно опасной коалиции врагов . Турция отказалась от планов вступления в Мировую войну на стороне оси Берлин - Рим - Токио. Более того, судьба Японии, по сути, также была решена на советско-германском фронте в ноябре 1942 года. Военные и политические деятели союзных стран, европейских и азиатских, уже тогда подчёркивали влияние начатого в ноябре 1942 года советского контрнаступления на сопротивление японским войскам на большинстве участков обширного фронта - от китайско-монгольской границы до берегов Австралии.

Премьер Монголии и министр обороны страны маршал Хорлогийн Чойбалсан неоднократно отмечал, что именно контрнаступление Красной Армии под Сталинградом вызвало приостановку продвижения японских войск в Центральном и Южном Китае: «В Токио осознали, что Сталинград - качественно новый этап на всех фронтах Второй мировой, и нисколько не в пользу Германии и её союзников». Схожее мнение высказал генералиссимус Чан Кайши на встрече с советскими дипломатами и военными советниками в канун приёма в честь 7 ноября в посольстве СССР в Чунцине (временной столице Китая в 1938-1945 годах): «Сражение в районе Сталинграда ввиду многих причин непременно завершится победой Красной Армии. Это станет важным фактором укрепления не только китайского фронта и тыла, но и всего Азиатско-Тихоокеанского театра мировой войны». Уже с начала Сталинградского сражения Япония, по словам тогдашнего китайского лидера, не решается рассредоточить войска в Юго-Восточной Азии и фактически свернула планы десантных операций в соседнем с фронтом районе Индийского океана.

Сталинградский разгром радикально поколебал позиции войск «оси» на всех фронтах Мировой войны.

Характерен отказ японского командования в конце ноября 1942 года от использования частей главной ударной силы - Квантунской армии, размещённой на севере Кореи, в Северо-Восточном Китае и вблизи восточного сектора китайско-монгольской границы, на других участках азиатско-тихоокеанского фронта. Это ускорило победы союзных войск, добытые в декабре 1942 - январе 1943 в сражениях в восточном секторе острова Новая Гвинея и вблизи города-порта Дарвин, североавстралийской цитадели союзных войск. Тем самым была устранена угроза захвата японскими войсками многочисленных тихоокеанских островов Франции. Это отмечали главы тогдашних администраций Новой Каледонии, Полинезии, Футуны, Новых Гебрид. Губернатор Голландской Ост-Индии (будущей Индонезии) генерал Хубертус ван Моок заявил 24 ноября 1942 года на совещании союзного командования в Юго-Восточной Азии и на Тихом океане: «Сталинград вынудит Японию увеличить политическую дистанцию в союзе с Германией и вскоре перейти к обороне на многих, если не на всех участках азиатско-тихоокеанского фронта. Во всяком случае, в Токио не отвечают на просьбы Берлина о демонстрации японской военной силы у границ с СССР или Монголией». Ван Моок оказался провидцем: всё это имело место уже с начала советского контрнаступления под Сталинградом.

Кстати, Москва и Канберра установили дипломатические отношения 10 октября 1942, и в преддверии этого события Герберт Эватт, тогдашний глава МИДа Австралии и её представительства в межправсовете Британского Содружества, заявил в парламенте: «Вблизи Сталинграда разворачиваются решающие события на европейском фронте. Они наверняка повлияют и на Тихоокеанский театр военных действий». Роль СССР и его армии в Мировой войне, по словам Эватта, возрастает с каждым днём и способствует успехам всей союзной коалиции на Тихом океане. Министр призвал увеличивать объём союзнических поставок в СССР, несмотря на известные трудности для конвоев в Россию из Северной Америки и Британского Содружества.

Аналогичное мнение высказывали премьер-министры Канады и Новой Зеландии того периода - Уильям Маккензи Кинг и Питер Фрейзер. Напомним, что в 1941-1945 годах доля совокупных поставок из Австралии, Новой Зеландии и Канады в общем объёме союзнической помощи СССР (по ленд-лизу и другим программам, в том числе гуманитарным) превышала 25 процентов.

Значение Сталинграда подчёркивали руководители стран Ближнего Востока и Северной Африки. Нури Саид, иракский премьер (в 30-50-х) в начале декабря 1942 заявил в своём парламенте, что «исход Сталинградского сражения предрешён тщательно спланированными действиями русских войск и их самоотверженностью. Сталинградская победа способна радикально поколебать позиции войск «оси» на всех фронтах мировой войны». Напомним, что Ирак был важнейшим сухопутным коридором поставок в СССР военно-технической и продовольственной помощи, а для западных союзников - главным нефтедобытчиком, чьи продукты переработки направлялись и в Советский Союз. 16 января 1943 - в канун разгрома Паулюса - Багдад вступил в войну против Германии, Италии и Японии.

И ещё: к концу ноября 1942 британские, деголлевские и эфиопские соединения полностью ликвидировали очаги сопротивления войск Италии в её восточноафриканских колониях (то есть в Эритрее и Восточном Сомали). Император Эфиопии (и её главком) Хайле Селассие считал эти победы связанными со Сталинградской битвой. В ходе первого визита в СССР (30 июня - 12 июля 1959 года) он посетил Сталинград, где, выступая на приёме в свою честь, сказал, что крах агрессивного блока Берлина и Рима ускорился в середине ноября 1942 не только с союзнических побед в Египте и Французском Магрибе, но и в связи с советским контрнаступлением под Сталинградом. Поэтому «человечество не имеет морального права забывать о неисчислимых жертвах народов СССР в исторической битве у Сталинграда».

Схожую оценку давал король Непала Махендра Бир Бикрам Шах Дева. Эта малая страна в годы войны оказывала посильную экономическую помощь СССР и его западным союзникам. В июне 1958 в ходе первого визита в СССР король попросил включить в программу посещение Сталинграда. Здесь Шах Дева отметил: «В Непале знают о героической борьбе советских народов с фашизмом… А Сталинград навсегда останется великим символом победы над агрессорами».

Поэтому совершенно обоснованно грандиозный и сокрушительный русский Сталинград навечно вошёл в общемировую историю как форпост Победы на всех фронтах Второй мировой войны.

Разгром врага под Сталинградом продемонстрировал высокое военное искусство Ставки, Генерального штаба, советских военачальников, мощь советского оружия. Моральное превосходство Красной Армии над армией фашистской Германии и её сателлитов. Советское оперативное искусство обогатилось опытом окружения и разгрома крупных сил противника, осуществления оперативно-тактической внезапности, правильного выбора направлений главных ударов, точного определения слабых мест в обороне врага, расчёта сил и средств, для быстрого прорыва тактической обороны, непрерывного развития наступления на большую глубину. В Сталинградской битве проявилась решающая роль советской артиллерии как главной огневой ударной силы. В ознаменование её заслуг ежегодно в России отмечается начало контрнаступления под Сталинградом - 19 ноября - как День Ракетных войск и артиллерии. В стремительности действий по завершению окружения врага и его разгрома огромное значение имели танковые, механизированные войска и авиация. Активное участие в Сталинградской битве приняла Волжская военная флотилия, которая поддержала войска своим огнём и в тяжёлых условиях осуществляла перевозки подкреплений, раненых и различных грузов. В Сталинградской битве сотни тысяч советских воинов проявили беспримерный героизм и высокое воинское мастерство. 55 соединений и частей, отличившихся в битве, были награждены орденами, 179 - преобразованы в гвардейские, 26 - получили почётные наименования. За боевой подвиг и выдающиеся боевые заслуги 112 воинов были удостоены звания Героя Советского Союза. 22 декабря 1942 была утверждена медаль «За оборону Сталинграда» - ею было награждено свыше 707 тысяч участников Сталинградской битвы. А Сталинграду, впоследствии было присвоено почётное звание города-героя.

Учитывая особое, колоссальное значение Сталинградской битвы для достижения Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов и в связи с исполняющимся 2 февраля 2018 года 75-летием этого исторического события, Президент России Владимир Владимирович Путин подписал Указ «О праздновании 75-летия разгрома советскими войсками немецко-фашистских войск в Сталинградской битве».

Фотоальбом «Красная Армия в стратегической наступательной операции «Уран»

Артиллеристы ведут огонь из 45-мм противотанковой пушки образца 1937 года 53-К. Сталинград, январь 1943

Атака на танках американского производства М3 "Стюарт". Донской фронт, ноябрь 1942

Бой в одном из цехов завода "Красный Октябрь". Метр за метром бойцы отвоёвывают заводскую территорию, январь 1943

Бойцы 45-й стрелковой дивизии полковника Василия Соколова на заводе "Красный Октябрь" в Сталинграде, декабрь 1942

Красноармейцы атакуют позиции противника в районе Сталинграда, январь 1943

Красноармейцы в уличном бою в Сталинграде, январь 1943

Красноармейцы в уличном бою в Сталинграде, январь 1943 года

Красноармейцы ведут бой среди развалин разрушенного цеха в Сталинграде, 1942 год

Красноармейцы идут в атаку на вражеские позиции под Сталинградом, 1942 год

Красноармейцы поднимаются по лестнице разрушенного дома в Сталинграде, февраль 1943

Площадь Павших Борцов Революции (сейчас Площадь Павших Борцов), 31 января 1943 года

Разведгруппа 39-й гвардейской стрелковой дивизии уходит на боевое задание. Завод "Красный Октябрь", 1943 год

Расчёт 120-мм полкового миномёта миномётной батареи комбата Бездетко ведёт огонь по врагу, 22 января 1943 года

Расчёт 76-мм дивизионной пушки ЗиС-3 на позиции у завода "Красный Октябрь" в Сталинграде, 10 декабря 1942 года

Расчёт советской 76,2-мм пушки ЗиС-3 ведёт огонь в Сталинграде, ноябрь 1942

Снайпер Герой Советского Союза Василий Зайцев объясняет бойцам группы предстоящую задачу, декабрь 1942

Советская механизированная часть во время наступления под Сталинградом, ноябрь 1942

Советские сапёры проходят по разрушенному, заснеженному Сталинграду, 1943 год

Советские снайперы выходят на огневую позицию в разрушенном доме. Сталинград, январь 1943 года

Советские солдаты атакуют противника под прикрытием пулемёта "Максим" под Сталинградом, январь-февраль 1943

Советские солдаты бегут в атаку на позиции противника под Сталинградом, 1942 год

Советские солдаты бегут в атаку под Сталинградом, 1942 год

Советские солдаты в бою в разрушенном цехе завода "Красный октябрь" в Сталинграде, январь 1943

Советские солдаты в бою в Сталинграде. Осень 1942 года

Советские солдаты в бою за дом в Сталинграде, 1943 год

Советские солдаты в бою среди разрушенных зданий в Сталинграде, 1942 год

Советские солдаты держат оборону в разбитом доме. Сталинград, 1942 год

Советские солдаты при поддержке танков Т-34 атакуют противника в районе города Калач, ноябрь 1942

Советские солдаты у танка Т-26 на окраине освобождённой станицы под Сталинградом, ноябрь-декабрь 1942

Советский боец целится из пистолета-пулемёта ППШ-41 в Сталинграде, январь 1943

Советский лёгкий танк Т-70 с десантом на броне на Сталинградском фронте, ноябрь 1942

Советский пулемётный расчёт меняет огневую позицию в разбитом доме в Сталинграде, 1942 год

Стрелки подразделения лейтенанта Рогова ведут бой в районе завода "Баррикады". Сталинград, ноябрь 1942 года

Т-34 с солдатами на броне на марше в заснеженной степи во время Среднедонской наступательной операции, декабрь 1942

Т-34 с солдатами на броне на марше в заснеженной степи, ноябрь 1942

Т-34-76 у площади Павших Борцов в Сталинграде проезжают мимо здания Дома Красной Армии по улице Гоголя, январь 1943

Танк Т-34 "Родина" на площади Павших Борцов в Сталинграде, январь 1943

Штурмовая группа 13-й гвардейской дивизии в Сталинграде - автоматчики В. Рябов, А. Лаптев и Г. Семёнов, 1942 год

Штурмовая группа перед атакой в Сталинграде, 1942 год

Наверное все уже видели в новостях выступление мальчика 16-ти лет из Уренгоя в Бундестаге
во Всенародный День скорби, или День памяти жертв войн, который проходил в Германии 19 ноября - в 75-ю годовщину советского контрнаступления под Сталинградом.
И всем уже известно, что в Бундестаге сказал этот мальчик о неком немецком ефрейторе, который попал в окружение «в так называемом Сталинградском котле» и умер «от тяжелых условий плена», о немецких «могилах невинно погибших людей, среди которых многие хотели жить мирно и не желали воевать" и т.д.
Думаю, что после этого выступления мальчику лучше на время задержаться в Германии. Поэтому мальчика лучше не трогать - свою трусость он уже продемонстрировал. Да, по-моему это была трусость, а если он прочел чужой текст, то тем более. Поэтому про мальчика лучше и не говорить.

Один из выступающих с немецкой стороны на этом траурном мероприятии говорил о нашей общей памяти, поминовении, терпимости и стремлении к миру, которые должны стать нравственными критериями и требованиями достойного совместного будущего... Наверное всё правильно, видимо и мальчик говорил об этом же.
Но не обернется ли наша общая с бывшим захватчиком память беспамятностью, терпимость - предательством. Возможно ли для нас поминовение в равное мере наших и немецких солдат?

Чтобы ответить честно, нужно хотя бы представлять, что из себя представлял «так называемый Сталинградский котел».

Сталинград летом 1943 и выжившие в блокаде местные жители

Солдаты 545-го пехотного полка 389-й пехотной дивизии вермахта у развалин завода «Красный Октябрь» в Сталинграде. Слева видна немецкая САУ StuG III, октябрь 1942

Боевые действия советских войск по обороне города Сталинграда начались 17 июля 1942 года. 2 февраля 1943 года в районе Сталинграда прекратили сопротивление последние немецкие части.
Битва за Сталинград является крупнейшей сухопутной операцией в ходе Второй мировой войны. Наряду со сражением на Курской дуге, битва за Сталинград стала переломным моментом в ходе военных действий, после которых немецкие войска окончательно потеряли стратегическую инициативу.

Первые бомбежки Сталинграда. Женщины с пожитками бегут в укрытие, август 1942

Это было самое жестокое и кровавое сражение той войны. Тогда жители не успели уйти из города. Бои шли не за город Сталина, а за каждый его метр, каждый дом.

Немецкие пулеметчики в одном из домов Сталинграда, 1942 год

Немецкие пехотинцы среди руин разрушенного Сталинграда, октябрь 1942

Немецкий солдат в Сталинграде, весна 1942

Панцергренадеры 16-й танковой дивизии вермахта на берегу Волги, 1942 год

Расчет немецкого 50-мм противотанкового орудия PaK 38 на одном из перекрестков Сталинграда, октябрь 1942

Солдаты немецкой 389-й пехотной дивизии в Сталинграде. Слева на переднем плане - немецкий солдат с трофейной СВТ-40 - самозарядной винтовкой Токарева образца 1940 года

Немецкие солдаты на улицах Сталинграда, январь 1943

Немецкий солдат заворачивает немецкий флаг на здании в центре Сталинграда, осень 1942

Немецкий обер-лейтенант с трофейным советским автоматом ППШ на развалинах Сталинграда

Танки и бронетехника 24-й танковой дивизии вермахта наступают в степи на Сталинград, август 1942

Бомба из немецкого самолета, летящая на Сталинград, сентябрь 1942

Немецкая САУ Marder III на окраине Сталинграда, 1942 год

Немецкий средний танк Pz.Kpfw. IV с номером «833» из 14-й танковой дивизии Вермахта на немецких позициях в Сталинграде. На башне, перед номером просматривается тактическая эмблема дивизии, октябрь 1942

Захваченные немецкие танки под Сталинградом, 14 апреля 1943 года

Советский сапер Кошуба минирует вход в дом в ходе уличных боев в Сталинграде, сентябрь 1942

Советские саперы минируют подступы и входы в здание в ходе уличных боев в Сталинграде, ноябрь 1942

Рабочий сталинградского завода «Красный октябрь» с пулеметом ДТ-29, 1942 год

Бойцы 13-й гвардейской стрелковой дивизии в Сталинграде в часы отдыха, декабрь 1942

Советские бойцы и командиры (в центре два генерал-лейтенанта, чуть правее - генерал-майор) рассматривают захваченный под Сталинградом немецкий танк Pz.Kpfw. III Ausf. L. На танк нанесены эмблемы двух немецких танковых дивизий: на башне, над номером «223» (видно на фото с других ракурсов) - лента в виде ромба (14-я танковая дивизия) и на крыле спереди над гусеницей - скачущий всадник, берущий барьер (24-я танковая дивизия), 1942 год

Грузовики ГАЗ-ММ, используемые в качестве бензовозов, во время заправки на одной из станций под Сталинградом. Капоты моторов укрыты чехлами, вместо дверей - брезентовые клапаны. Донской фронт, зима 1942-1943 годов

Красноармейцы у землянки в Сталинграде заняты чисткой оружия, пистолетов-пулеметов ППШ-41 и пулемета ДП-27, октябрь 1942

Советские солдаты в камуфляже на крыше дома в Сталинграде, январь 1943

Блокада Сталинграда длилась почти 900 дней. Люди, отрезанные от внешнего мира, набирают воду на улице, 1942 год

Руины Сталинграда в декабре 1942 года
Около 1.5 миллионов солдат и гражданских лиц погибли в Сталинграде во время блокады. Почти столько же были эвакуированы, и многие из них не выдержали поездка из-за голода, болезней и бомбардировок.

Немецкие войска идут по руинам завода в Сталинграде, 28 декабря 1942

руины Сталинграда 5 ноября 1942 года. Вид с танка

Практически полностью разрушенный Сталинград через полгода после окончания боевых действий. Снято с самолета По-2, лето 1943 года

Сталинград, октябрь 1942

Советский пулеметный расчет (пулемет - ДП-27) на огневой позиции среди руин Сталинграда, ноябрь 1942

Подразделение советских автоматчиков в районе завода «Красный Октябрь», ноябрь 1942

Советские минометчики с 82-мм минометом меняют позицию в районе Сталинграда, 1942

Замаскированный советский танк Т-34-76 на восточном берегу Дона при обороне Сталинграда, август 1942

Советские солдаты перемещают 76-мм полковую пушку образца 1927 года на огневой рубеж в Сталинграде, 1943 год

Перекур советских бойцов в Сталинграде на развалинах города, 1942 год

Советские снайперы выходят на огневую позицию в разрушенном доме в Сталинграде, 1943 год

Центральный вход сталинградского металлургического завода «Красный Октябрь» после окончания боев, 1943 год

Рабочие Сталинградского тракторного завода (СТЗ) на защите своего завода от наступающих немецких войск. Боец на переднем плане вооружен танковым пулеметом Дягтерева (ДТ), который устанавливался на выпускаемые заводом танки Т-34, 1942 год

Командующий 62-й армией Сталинградского фронта генерал-лейтенант Василий Иванович Чуйков (с палкой) и член военного совета Сталинградского фронта генерал-лейтенант Кузьма Акимович Гуров (по левую руку Чуйкова) в районе Сталинграда, 1943 год

Советские войска в наступлении, на переднем плане гужевая повозка с продовольствием, позади советские танки Т-34. Сталинградский фронт

Советские войска в наступлении под Сталинградом, на переднем плане знаменитые реактивные установки «Катюша», позади танки Т-34

Красноармеец вытаскивает раненого товарища с поля боя на подступах к Сталинграду, 1942 год

Жители советской деревни, ранее оккупированной немцами, встречают экипаж легкого танка Т-60 из состава советских войск-освободителей. Район Сталинграда, февраль 1943

Танкисты 24-го советского танкового корпуса (с 26 декабря 1942 года - 2-го гвардейского) на броне танка Т-34 во время ликвидации окруженной под Сталинградом группировки немецких войск, декабрь 1942

Захваченный в Сталинграде немецкий танк Pz.Kpfw. IV, январь 1943 года

Пленного генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса (Friedrich Paulus, справа), командующего окруженной в Сталинграде 6-й армии Вермахта, и его адьютанта Вильгельма Адама (Wilhelm Adam) конвоируют в штаб советской 64-й армии, январь 1943

Пленные немецкие офицеры 6-й армии вермахта в Сталинграде. Первые четверо, слева направо: генерал-майор Отто Корфес (Otto Korfes), командир 295-й пехотной дивизии; подполковник Герхард Диссель (Gerhard Dissel), начальник штаба 295-й пехотной дивизии; генерал артиллерии Макс Пфеффер (Max Pfeffer), командир 4-го армейского корпуса; генерал артиллерии Вальтер фон Зейдлитц-Курцбах (Walther von Seydlitz-Kur, январь 1943

Советские бойцы рассматривают захваченный нацистский флаг на берегу Волги в Сталинграде, 1943 год

Дети за партами разрушенной школы в Сталинграде. Весна 1943 года

http://www.liveinternet.ru/journalshowcomments.php?categ=0&go=prev&journalid=3133937&jpostid=259915363
https://rurik-l.livejournal.com/2707760.html

Оригинал записи и комментарии на

В Сталинградском «котле»

К концу декабря 1942 г. внешний фронт отодвинулся от окруженной под Сталинградом группировки на 200 - 250 км, проходя по линии Новая Калитва - Марковка - Миллерово - Морозовск - Зимовники. Кольцо советских войск, непосредственно охватывающее противника, составляло внутренний фронт. Вражеские войска занимали район, ширина которого с запада на восток, от Мариновки до центральной части Сталинграда у Волги, равнялась 53 км, а с севера на юг - 35 км. Эта территория составляла 1400 кв. км.

Перед находившимися в «котле» немецкими солдатами и офицерами были только две возможности - капитуляция или гибель под ударами Красной Армии. Противник был окружен семью советскими армиями: 65, 21, 24, 64, 57, 66-й и 62-й.

Вначале немецкое командование пыталось скрыть от своих войск истинное положение вещей. Когда же факт окружения стал широко известен в частях группировки противника, то боевой дух личного состава командование пыталось поддерживать заверениями о близкой помощи. Иоахим Видер так описывает обстановку в «котле»: «В последнюю неделю ноября, когда наши части и соединения, сильно потрепанные в отступательных боях, лихорадочно закреплялись на новых рубежах, постоянно преодолевая все новые трудности, командующий армией отдал весьма серьезный по своим последствиям приказ по армии. Я и по сей день помню его слово в слово. Начинался он так:, «6-я армия окружена. Вашей вины, солдаты, в этом нет. Вы сражались доблестно и упорно до тех пор пока противник не вышел нам в тыл». Дальше в приказе говорилось о предстоящих тяжелых боях, о страданиях и лишениях, которые неминуемо ждут немецкие войска, о том, что, несмотря на голод и морозы, нам нужно во что бы то ни стало продержаться еще некоторое время, твердо веря в обещанную подмогу. Наконец, упоминалось и о том, что Гитлер лично обещал провести операцию по спасению окруженной армии. Воззвание было составлено весьма искусно и убедительно и заканчивалось фразой, рассчитанной на нужный психологический эффект: «Держитесь! Фюрер выручит вас!» Эти слова, сулившие скорое избавление, должны были ободрить и вдохновить солдат.

Этот заключительный призыв, который живо обсуждался в нашем штабе, придавал документу чисто эмоциональную окраску, столь необычную для трезвого и делового тона приказов…

Но, естественно, солдаты-фронтовики тогда еще не представляли себе в полной мере, какие страдания и лишения им уготованы. Они не разбирались в сложных проблемах общеармейского снабжения и понятия не имели о тех бесчисленных трудностях, которые уже тогда вставали перед штабами соединений. Вначале они не знали и о том, что окружение вынудило нас сразу же поставить крест на всех еще только начатых мероприятиях по подготовке зимних позиций. Армейские тыловые базы в станицах Морозовской, Тацинской и еще дальше к западу остались за пределами «котла». Там хранились десятки тысяч комплектов зимнего обмундирования - шинелей на меху, валенок, шерстяных носков, подшлемников и наушников,- которые теперь уже нельзя было доставить в наше расположение.

В результате войска в подавляющем большинстве своем встретили убийственные русские морозы, почти не имея зимней одежды.

Поскольку намеченный ранее прорыв 6-й армии на юго-запад не состоялся и окруженные соединения вынуждены были готовиться к долговременной обороне, возникла необходимость перегруппировать некоторые подразделения, а также часть тяжелого вооружения. Постепенно, преодолевая большие трудности, нам удалось укрепить наши рубежи и стабилизировать линию обороны. Особенно туго пришлось при этом дивизиям, расположенным на южном и западном участках, в открытой степи, где не было ни жилых помещений, ни строительного леса, ни дров. Конфигурация кольца обрела свои окончательные очертания, которые и сохранились вплоть до второй недели января» (Видер И. Катастрофа на Волге. М.. 1965. С. 51, 53. ).

Видер несколько приукрашивает моральное состояние окруженных, говоря о том, что «их боевой дух еще не был сломлен и настроение в частях оставалось куда более оптимистическим, чем в штабах. Люди на передовой считали создавшееся тяжелое положение бедой поправимой, обычным делом, без которого на фронте не обходится, и были даже уверены, что после благополучного исхода участники сражения получат, как это обычно бывает, особый знак отличия - какую-нибудь сталинградскую нашивку или памятную медаль за выход из «котла». Разумеется, все были уверены, что внешний фронт окружения будет прорван в ближайшем будущем. Солдаты непоколебимо верили в обещанную помощь, и в этой вере они черпали силы, сражаясь в тяжелейших условиях, страдая от голода и лютой стужи; с этой верой они и погибали в боях» (Там же. С. 55. ). Среди окруженных находились и такие, кто утверждал, что Гитлер не только выручит их, но и сумеет превратить «кажущееся поражение в блистательную победу» (Там же. С. 56. ), охватив гигантским кольцом все советские соединения, окружившие фашистскую армию.

Гитлеровские офицеры внушали солдатам, что к Сталинграду идет помощь извне. Наконец, во вторую неделю декабря стало известно, что крупные силы под командованием генерал-фельдмаршала Манштейна начали операцию по деблокированию окруженной группировки. Весть о наступлении армейской группы «Гот», отмечает К. Типпельскирх, «вызвала всеобщий подъем» (Типпелъскирх К. История второй мировой войны. М., 1956. С. 260. ). Слухи изображали события такими, какими их хотели видеть. Так, немецкий унтер-офицер Гольцер записал в свой дневник: «Окружение вокруг Сталинграда прорвано». Манштейн, находясь в 35 - 40 км от окруженных, прислал радиограмму штабу 6-й армии в Гумраке: «Держитесь! Идем на выручку!».

Вспоминая эти дни в «котле», Иоахим Видер пишет: «С быстротой молнии распространился, словно единый пароль, клич: «Манштейн идет!» Эти слова придавали солдатам новые силы на всех участках кольца, и прежде всего на нашем западном участке «котла», где приходилось особенно туго... Спасение казалось близким» (Видер И. Указ. соч. С. 68. ). Однако эти иллюзии исчезли, когда наступление Манштейна провалилось, а остатки его войск стали отступать к Ростову. «Кровь застывала в жилах при взгляде на карту. Наши ближайшие фронтовые аэродромы, откуда беспрестанно вылетали в наш «котел» транспортные самолеты, основные армейские базы в Тацинской и Морозовской, где размещались интендантские склады, походные лавки и громоздились целые горы мешков неотправленной нолевой почты, превратились теперь в поле боя. На Тацинском аэродроме... сгорели главные провиантские склады 6-й армии. Множество транспортных самолетов было приведено в негодность, были взорваны склады с боеприпасами - над станцией заполыхал чудовищный фейерверк» (Там же. С. 74. ).

Окруженные на правом берегу Волги и в покрытых снегом придонских степях фашистские войска были предоставлены самим себе. Под натиском советских войск все более сокращалась территория внутри сжимавшегося кольца окружения, которая почти вся простреливалась артиллерией. С воздуха на гитлеровцев обрушивала удары авиация.

62-я армия Сталинградского фронта также вела наступательные бои. Ее воины выбивали гитлеровцев из опорных пунктов и узлов сопротивления, отвоевывали здание за зданием, улицу за улицей. По скованней льдом Волге к советским армиям непрерывным потоком двигались машины с грузами, прибывало пополнение.

Обреченность войск Паулюса с каждым днем становилась все более очевидной. Боеприпасы, продовольствие, горючее и медикаменты были на исходе. В течение декабря находившийся в «котле» враг потерял около 80 тыс. солдат и офицеров, состав группировки сократился до 250 тыс. человек (Важнейшие операции Великой Отечественной войны, 1941-1945 гг. С. 128; См. также: Из личного архива фельдмаршала Паулюса // Воен.-ист. журн. 1960. № 3. С. 92. ). Помощь извне была невозможна. Попытки снабжать окруженные войска при помощи авиации окончились провалом. Для ежедневной доставки в район окружения 500 т различных грузов требовалось до 1000 самолетов Ю-52 (Меллентин Ф. Танковые сражения 1939-1945 гг. С. 166. ). Между тем действительная потребность в ежедневном снабжении была гораздо выше и составляла минимально 946 т ( «В этих подсчетах не учтены 8000 лошадей, боеприпасы для стрелкового оружия всех видов, инженерное имущество, материалы для ремонтно-восстановительных работ, санитарное имущество, обмундирование и полевая почта, хотя без всего этого нельзя обойтись. Если учесть все это, то итог возрастает до 1200 т в сутки» (Дёрр Г. Указ. соч. С. 114). ) продовольствия, боеприпасов и горючего. Решить эту задачу враг не мог. Реально в среднем за сутки перебрасывалось от 50 т (в ноябре) до 105 т (в декабре). С 12 января по 2 февраля эта норма не превышала 60 - 80 т (Там же. С. 117. ). Немецкие трехмоторные транспортные самолеты Ю-52, направлявшиеся с грузами к окруженным гитлеровским войскам, беспощадно уничтожались превосходящими силами советской авиации и зенитной артиллерией. Воздушная блокада была организована с большим искусством. В декабре под Сталинградом были сбиты сотни транспортных самолетов врага. Вместе с тем советские войска, сжимая кольцо окружения, захватывали немецкие аэродромы. Расстояние от баз авиации противника до посадочных площадок 6-й армии составляло первоначально 200 км, затем возросло до 300 и, наконец, 450 км (Там же. С. 116-117. ).

Войска Паулюса, очутившиеся в сталинградском «котле», были полностью изолированы как с суши, так и с воздуха. Снабжение частей и соединений боеприпасами и продовольствием фактически почти прекратилось. Враг вынужден был экономить патроны, снаряды и мины, ему не хватало самого необходимого для ведения боевых операций. Войска неприятеля получали голодный паек. Ежедневная порция хлеба составляла 100 г. В солдатском рационе конина стала роскошью, немцы охотились за собаками, кошками, воронами. В довершение всего вражеские войска, так и не получившие зимнего обмундирования, жестоко страдали от суровых морозов (в январе морозы доходили до - 25 - 30 °).

Вот как описывает бедствия осажденной 6-й армии гитлеровский полковник Динглер: «Каждую ночь, сидя в землянках, мы вслушивались в рокот моторов и старались угадать, сколько же немецких самолетов на этот раз прилетит и что они нам доставят. С продовольствием было очень трудно с самого начала, но никто из нас не предполагал, что скоро мы постоянно будем испытывать муки голода.

Нам не хватало всего: не хватало хлеба, снарядов, а главное - горючего. Пока было горючее, мы не могли замерзнуть, а наше снабжение, пусть даже в таких ограниченных масштабах, было обеспечено. Дрова приходилось доставлять из Сталинграда на автомашинах, но, поскольку мы испытывали острый недостаток в бензине, поездки в город за топливом совершались очень редко и в наших землянках было очень холодно.

До рождества 1942 года войскам выдавалось по 100 граммов хлеба в день на человека, а после рождества этот паек был сокращен до 50 граммов. Позднее по 50 граммов хлеба получали лишь те части, которые непосредственно вели боевые действия; в штабах, начиная от полка и выше, хлеба совсем не выдавали. Остальные питались только жидким супом, который старались сделать более крепким, вываривая лошадиные кости» (Меллентин Ф. Указ. соч. С. 167. ).

Немецко-фашистские войска несли огромный урон в живой силе, теряя ежедневно не менее 1500 солдат в результате активных действий советских войск, советской авиации, а также от голода, мороза и болезней. «Шестая армия была обречена, и теперь уже ничто не могло спасти Паулюса. Даже если бы каким-то чудом и удалось добиться от Гитлера согласия на попытку прорваться из окружения и измученные и полуголодные войска сумели бы разорвать кольцо русских, у них не было транспортных средств, чтобы отступить к Ростову по покрытой ледяной коркой степи. Армия погибла бы во время марша, подобно солдатам Наполеона в период отступления от Москвы к реке Березине» (Там же. С. 173. ).

Несмотря на безвыходность положения, враг готов был к длительной и упорной обороне, продолжая создавать сплошную сеть опорных пунктов и узлов сопротивления. Паулюс выполнял категорическое требование германского верховного командования. «То, что мы отсюда не уйдем, должно стать фанатическим принципом»,- заявил Гитлер (Hitlers Lagebesprechungen. S. 84. ). Об этом же говорилось в его оперативном приказе № 2 от 28 декабря: «Как и прежде, моим намерением остается удержать 6-ю армию в ее крепости и создать предпосылки для ее освобождения» (Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. М., 1973. Т. 2. С. 367. ).

В день Нового года на имя командующего окруженной группировкой была получена личная радиограмма «фюрера». Она вновь подтвердила, что Гитлер «не оставит на произвол судьбы героических бойцов на Волге и что Германия располагает средствами для деблокады 6-й армии» (Из личного архива фельдмаршала Паулюса. С. 88. ). Подобные заверения уже не производили прежнего впечатления. Борьба продолжалась, но перед немецкими солдатами и офицерами все чаще и настойчивее вставал вопрос о ее целесообразности.

Чем объяснялось такое упорство проигравшего битву противника? Соображениями политического престижа фашистской Германии? Или стратегической необходимостью удержания фронта под Сталинградом? В первые дни после окружения Паулюс, как командующий 6-й армией, ставил вопрос о предоставлении ему права «свободы действий» и осуществления, в случае необходимости, прорыва на юго-запад. Такое право ему предоставлено не было, а в дальнейшем сама обстановка исключила любую попытку в этом направлении. Оставалось капитулировать, сохраняя жизнь десятков тысяч немцев, или продолжать сопротивление «до последнего солдата». Верховное командование вермахта, не задумываясь, избрало последнее. Этим оно обрекло свою сталинградскую группировку на гибель, произнесло ей смертный приговор.

Следует сказать, что такое решение определялось мотивами как престижа, так и стратегии. Сковывая в районе Сталинграда советские силы, немецкое командование стремилось не допустить развала всего южного крыла Восточного фронта. Однако после провала наступления Маи-штейна, а затем потери (в январе) аэродрома в районе Питомника сопротивление окруженной группировки утратило прежнее военно-стратегическое значение. Оно стало бесперспективным даже в военном отношении, но тем не менее продолжалось до конца. Фашистский рейх оставался верен себе в чудовищном пренебрежении к человечности. Гитлер и его окружение не видели необходимости делать в этом отношении исключение для собственных солдат и офицеров, коль скоро они выбывали из затеянной игры. А эти последние продолжали слепо выполнять преступную волю своих военных и политических руководителей. Требовалась другая, более могучая воля и сила, чтобы солдаты и офицеры армии Паулюса, а также миллионы других немцев взглянули на события иными глазами. И по мере усугубления обстановки, чем неумолимее и ближе надвигалось возмездие, тем заметнее и сильнее совершался процесс морального отрезвления той части гитлеровского вермахта, которая оказалась в «котле». Фашистская военная машина начинала отказывать, пусть не сразу, в наиболее существенной своей части - бездумном автоматизме повиновения.

К тому времени, когда советское командование в ультимативной форме предложило врагу прекратить сопротивление и сообщило условия капитуляции, несомненно, среди окруженных гитлеровцев многие готовы были сложить оружие. В этом отношении весьма убедительно звучит свидетельство Гельмута Вельца, который рисует такую картину: «Сегодня 8 января. Это день не такой, как все другие. Он требует от командования важного решения, самого важного, какое оно только может принять в данный момент. Каково будет это решение - никто из нас не знает. Нам известно только одно: решающее слово может быть сказано только в течение двадцати четырех часов. Это знает каждый, кто принадлежит к 6-й армии. О том позаботились сотни тысяч русских листовок. Их целый день сбрасывают над нами медленно кружащие советские самолеты. На нас изливается ливень тоненьких листовок. Целыми пачками и врассыпную, подхваченные ветром, падают они на землю: красные, зеленые, голубые, желтые и белые - всех цветов. Они падают на снежные сугробы, на дороги, на деревни и позиции. Каждый видит листовку, каждый читает ее, каждый сберегает ее и каждый высказывает свое мнение. Ультиматум. Капитуляция. Плен. Питание. Возвращение на родину после войны. Все это проносится в мозгу, сменяя друг друга, воспламеняет умы, вызывает острые споры.

Вся армия страдает от удушья, блуждает в лабиринте, скорчилась без сил в снегу. Как ни крути, а приходишь к одному выводу: дни немецких войск, сжатых на узком пространстве, сочтены, умирающая армия не способна сковать сколько-нибудь значительные силы противника, а другой задачи у нас нет. Следовательно, продолжать кровопролитие бессмысленно. Капитуляция - требование разума, требование товарищества, требование посчитаться с судьбой бесчисленного количества раненых солдат, которые по большей части лежат в подвалах без всякого медицинского ухода. Такая капитуляция не наносит ущерба достоинства германского солдата» (Велъц Г. Солдаты, которых предали. С. 228-229, 232. ).

И дальше: «Да, конечно, долг и главная добродетель хорошего солдата - повиноваться всегда и всюду, даже если он и не понимает смысла полученного приказа. Но здесь, у нас, своим властным языком говорят сами факты. Только за последние шесть недель погибло круглым числом 100 тысяч человек. Тот, кто в таких условиях намерен ценой гибели остальных 200 тысяч человек сохранить свое слепое и тупое повиновение, не солдат и не человек - он хорошо действующая машина, не больше!» (Там же. С. 233. ).

Однако такие соображения не сыграли решающей роли при всей их жестокой очевидности. Судьба личного состава окруженной группировки была принесена в жертву теми, кто давал ответ на ультиматум о прекращении сопротивления.

Условия капитуляции, предложенные советским командованием, были доложены через немецкого офицера лично генерал-полковнику Паулюсу. Как раз в это время на аэродроме в Питомнике приземлился самолет, доставивший командира 14-го танкового корпуса генерала Хубе. Он вернулся в «котел» из ставки Гитлера, куда 28 декабря вылетал для получения награды и где по поручению Паулюса докладывал «фюреру» о положении окруженных войск. Хубе привез приказ Гитлера продолжать сопротивление до нового деблокирующего наступления войск вермахта, которое развернется во второй половине февраля.

Паулюс вызвал к себе командиров корпусов, которые уже знали текст советского ультиматума. Командующий ознакомил их также с соообще-нием генерала Хубе. Все они высказались против капитуляции. Затем прибыл ответ главного командования сухопутных сил (ОКХ). Он гласил: «Капитуляция исключается. Каждый лишний день, который армия держится, помогает всему фронту и оттягивает от него русские дивизии».

Манштейн впоследствии писал: «9 января противник предложил 6-й армии капитулировать. По приказу Гитлера это предложение было отклонено... я целиком поддерживаю его решение». Вместе с тем, по его мнению, «для генерала Паулюса отклонение предложения о капитуляции было его солдатским долгом» (Manstein E. von. Verlorene Siege. Bonn, 1955. S. 384. ).

Иначе оценивает это В. Адам, который считает, что перед фактом бессмысленной гибели дивизий Паулюс должен был наконец решиться на самостоятельные действия. «Я считаю, что в случае своевременной капитуляции могло спастись и после войны вернуться к своим семьям намного больше 100 тысяч солдат и офицеров» (Адам В. Трудное решение. М., 1967. С. 278. ). Он признает малоубедительным аргумент, «будто бы истекавшая кровью и голодавшая 6-я армия отвлекала крупные силы противника с южного крыла немецкого фронта». Он делает следующий вывод: «Отклонение советского предложения о капитуляции от 8 января 1943 года является с точки зрения исторической, военной и человеческой огромной виной не только Верховного командования вермахта и командования группы армий «Дон», но и командования 6-й армии, командиров ее армейских корпусов и дивизий» (Там же. ).

И. Видер высказывается примерно в том же смысле. «Огромные человеческие жертвы, непоправимый ущерб, наносимый человеческому достоинству окруженных, не могли быть более оправданы никакими военно-стратегическими соображениями: в подобной обстановке они были безнравственны, аморальны» (Видер И. Указ. соч. С. 90. ). Дальше он сообщает: «Гитлер лично запретил нашей армии капитулировать. 9 января Паулюс в письменной форме отклонил предложение советского командования. Нам было запрещено в дальнейшем передавать в части какую бы то ни было информацию по этому вопросу, за исключением приказа открывать без предупреждения огонь по русским парламентерам, если они приблизятся к нашим позициям. Именно это последнее распоряжение штаба армии, переданное нам по радио, не оставляло никаких сомнений относительно намерений нашего командования.

В этой связи мне вновь пришли на память высокопарные слова Гитлера о непобедимости немецких солдат, для которых нет ничего невозможного. Еще бы, даже мысль о капитуляции была несовместима с престижем «фюрера» как верховного главнокомандующего. Ведь незадолго до того, как мы попали в окружение, он торжественно клялся (теперь эта клятва звучала кощунством): «Смею заверить вас - и я вновь повторяю это в сознании своей ответственности перед богом и историей,- что мы не уйдем, никогда не уйдем из Сталинграда!». Теперь судьба наша и впрямь была неразрывно связана с донскими степями. Здесь она и должна была решиться» (Там же. С. 90-91. ).

Ф. Паулюс уже после войны, в сентябре 1945 г., так объяснял свое поведение на заключительном этапе Сталинградской битвы: «Я был солдат и верил тогда, что именно повиновением служу своему народу. Что же касается ответственности подчиненных мне офицеров, то они с тактической точки зрения, выполняя мои приказы, находились в таком же вынужденном положении, как и я сам в рамках общей оперативной обстановки и отданных мне приказов» (Цит. по: Велъц Г. Указ. соч. С. 358. ).

Все это означало, что гитлеровская военная машина продолжала действовать. Что же касается морально-психологических рассуждений о «чести солдата» и «долге повиновения», то в них полностью отсутствовало понимание преступности участия в агрессивной войне.

Гитлеровские завоеватели, вторгшиеся на советскую землю, вспомнили о гуманности лишь перед бездной катастрофы, ощущая ужас настигшего их возмездия, устрашенные неизбежностью собственной гибели. Они не в состоянии были взглянуть на события другими глазами, задать себе вопросы о характере войны, ее политических целях и моральной сущности. «Воспитанные в националистическом и милитаристском духе, мы едва ли были способны ставить эти вопросы. В этом и заключалась подлинная причина нашего несчастья, и мы все дальше катились к пропасти, ибо, заблуждаясь, считали своим долгом держаться до конца» (Адам В. Указ. соч. С. 303. ). Так много лет спустя после описываемых событий напишет В. Адам - один из тех, кто находился в «котле».

19 ноября 1942 года навсегда сохранится в памяти немецких солдат и офицеров 6-ой армии как самый черный день из всех, что им довелось пережить. В этот день советские войска перешли в наступление и сразу же нанесли сокрушительный удар по румынским соединениям, находившимся на левом фланге нашей группировки. Это произошло в большой излучине Дона, южнее станицы Кременской.

Наступлению предшествовала тщательная подготовка, проведенная советским командованием в грандиозных масштабах. Развивая наступление, превосходящие танковые и кавалерийские соединения советских войск в тот же день молниеносно обошли немецкую группировку с севера, а на следующий день – и с востока. Вся 6-ая армия была взята в стальные клещи. Уже три дня спустя в Калаче на берегу Дона кольцо окружения сомкнулось.

«Ошеломленные, растерянные мы не сводили глаз с наших штабных карт – нанесенные на них жирные красные линии и стрелы обозначали направления многочисленных ударов противника, его обходные маневры, участки прорывов. При всех наших предчувствиях мы и в мыслях не допускали возможности такой чудовищной катастрофы». В войсках воцарилась паника. Подтверждением тому, являются события 21 ноября в Калаче. Тогда появление советских танков вызвало неразбериху в немецких частях, а важный в стратегическом отношении мост через Дон перешел в руки советских войск в целости и сохранности.

Вскоре обстановка окончательно прояснилась: 6-я армия и части 4-ой танковой армии – более 20 первоклассных немецких дивизий, составляющих четыре армейских и один танковый корпус – были полностью окружены. Вместе с ними в гигантский «котёл» попали дивизия ПВО и несколько крупных авиационных соединений; приданные артиллерийские подразделения резерва главного командования: два дивизиона самоходок и два минометных полка, с десяток отдельных саперных батальонов, а также многочисленные строительные батальоны, санитарные подразделения, автоколонны, отряды организации Тодта («Имперская трудовая повинность»), части полевой жандармерии и тайной военной полиции. Здесь же оказались и остатки разгромленной румынской кавалерийской дивизии, хорватский пехотный полк и, наконец, несколько тысяч русских военнопленных. Всего, таким образом, в окружение попало около 300 тысяч человек.

Помочь немецким дивизиям в Сталинградской «мясорубке» и растянутым по фронту незначительным силам на отсеченных позициях севернее Сталинграда в большой излучине Дона могли либо мощные подкрепления, либо своевременный отход, то есть сокращение линии фронта на его самом опасном, далеко выдвинутом вперед участке, сама конфигурация которого словно подсказывала противнику, где ему готовить решающий удар.

Сколь ни серьезна была с самого начала обстановка в «котле», первое время офицеры в штабных блиндажах в Песковатке не падали духом и даже сохраняли чувство некоторого превосходства над противником. Все их мысли были прикованы к предстоящему выходу из окружения. В тот момент никто не сомневался, что подобная операция будет успешно проведена, ведь еще недавно Гитлер заявлял: «Немецкие солдаты стоят на Волге, и никакая сила в мире не заставит их уйти оттуда!» Накануне русского наступления он снова говорил об экономическом и политическом значении этой «гигантской перевалочной базы на Волге», захват которой «перережет жизненно важную артерию русских, лишив их тридцати миллионов тонн пшеницы, марганцевой руды и нефти». Более того, фюрер самонадеянно клялся «перед Богом и историей», что никогда не отдаст «уже захваченный» город. Можно ли было при такой установке Верховного главнокомандующего думать об уходе с берегов Волги и вообще об отступлении?

Черные дни декабря.

Беспокойная жизнь посреди унылой степи была не лишена своеобразной мрачной романтики. Хотя бомбёжки и воздушные бои над аэродромом давно уже стали обычным делом, это зрелище все же каждый раз притягивало множество людей. Иногда, забыв об опасности, они выбирались из своей землянки, чтобы посмотреть за захватывающую картину боя. Сидя среди снежных сугробов, они со странным чувством, в котором смешивались спортивный азарт, любопытство, бездумное желание развлечься, скрытый ужас, наблюдали за небесными поединками, в которых летчики сражались не на жизнь, а на смерть. Иногда, сраженный насмерть истребитель, охваченный ярким пламенем, метеором падал из голубой бездны зимнего неба, врезался в землю и огромный столб дыма на месте падения завершал еще одну из бесчисленных маленьких трагедий войны – гибель летчика и его машины.

Так, к концу декабря территория Питомника (10 км к западу от Сталинграда) была усеяна обломками сбитых самолетов чуть ли не всех типов. Они мирно лежали теперь рядом – верткие советские истребители и большие немецкие машины с переломленными крыльями или превращенные в груду металла. Много самолетов погибло при неудачном взлете. Непонятно как затесался сюда и совершенно обледеневший штабной «Физелер-Шторх». Но посреди этого обширного кладбища авиатехники все еще кипела лихорадочная работа, даже под землей. Снежные увалы, крыши землянок с дымившими трубами, на скорую руку замаскированные машины, стационарные радиостанции с частоколом мачт и антенн, здесь и там белевшие палатки – это производило впечатление призрачного посёлка, в котором люди, словно муравьи, копошились на земле и под землей.

Снабжение по воздуху абсолютно не оправдало возлагавшихся на него надежд, и солдаты вынуждены были не только сражаться с нечеловеческим напряжением сил, но и терпеть при этом неимоверные лишения. Сводки потерь постепенно становились страшней. Казалось, что вместо обещанной помощи в «котёл» ворвались всадники Апокалипсиса. Многие задавались вопросом: «Почему нам не разрешили идти на прорыв в тот момент, когда мы еще обладали достаточными для этого силами и были полны энергии?» Теперь эти силы и энергия медленно, но неуклонно, таяли. Снабжение по воздуху, которое считали вначале спасением от всех бед, потерпело полную неудачу, и, казалось, что теперь уже ничто не может изменить черную судьбу окружённой армии. И все же одна надежда у этих людей ещё оставалась: надежда на помощь извне. Быстрая и решительная операция по прорыву внешнего фронта окружения могла ещё принести желанное изменение ситуации.

Манштейн идет!

21 ноября 1942 года штаб 11-ой армии, дислоцированный в районе Витебска, получил приказ ОКХ. Приказ гласил, что с целью более чёткой координации действий армий, участвующих в тяжёлых, оборонительных боях западнее и южнее Сталинграда, штаб 11-ой армии под командованием генерал-фельдмаршала Манштейна в качестве штаба группы армий «Дон» должен принять командование 4-ой танковой, 6-ой армией и 3-ей румынской армией. В приказе ОКХ группе армий «Дон» ставилась задача «остановить наступление противника и вернуть утерянные с начала наступления противника позиции.

Как было сказано выше, 19 ноября 1942 года советские войска начали наступление и сумели окружить немецкую группировку. А Манштейн принял командование группой армий «Дон» лишь 27 ноября. И только побеседовав с командующим группировкой генерал-полковником бароном фон Вейхсом, а также с начальником его штаба генералом фон Зонденштерном, Манштейн получил ясную картину последних дней и создавшегося положения.

Подчинение 6-й армии группе «Дон» было в известной степени фикцией. До сих пор армия фактически подчинялась непосредственно ОКХ. Гитлер приковал ее к Сталинграду, когда у нее еще была возможность освободиться своими собственными силами. Теперь она была в оперативном отношении неподвижна. Штаб группы не мог ею более командовать, он мог только оказывать ей помощь. Впрочем, Гитлер по-прежнему продолжал непосредственно управлять действиями 6-й армии через связного офицера Генерального штаба, имевшего при штабе армии собственную радиостанцию. Снабжение армии также находилось преимущественно в руках Гитлера, поскольку только он один располагал средствами снабжать ее по воздуху.

Штаб группы армий «Дон» не имел ни времени, ни возможности выяснить события, происходившие в штабе 6-ой армии. Генерал Паулюс, в рамках приказа Гитлера, приковавшего его к Сталинграду, сделал все возможное, чтобы снять силы с менее угрожаемых участков фронта своей армии. Ему удалось организовать оборону своего открытого южного фланга. Он попытался обеспечить свой тыл, перебросив 14-й танковый корпус с восточного берега Дона на западный. Но корпус натолкнулся на левом берегу на превосходящие силы противника. Эта обстановка привела к тому, что в дальнейшем штаб армии отвел оба своих корпуса сначала на плацдарм западнее реки Дон, а затем на восточный её берег, чтобы занять, по крайней мере, круговую оборону между Волгой и Доном. Эти мероприятия спасли армию от катастрофы, постигшей соседние с ней армии. Но неизбежным следствием было её окружение.

В любом случае, после начала окружения, вечером 19 ноября ОКХ следовало бы поставить перед 6-й армией новую задачу, обеспечив ей свободу действий.

Не вникая в подробности хода первых дней советского наступления, следует сказать, что окружение 6-ой армии могло быть предотвращено только в том случае, если бы она в эти первые же дни вражеского наступления попыталась вырваться из окружения через Дон на запад или восточнее реки на юго-запад. Главное командование обязано было отдать такой приказ. Конечно, и генерал Паулюс по собственной инициативе должен был бы принять решение уйти из Сталинграда. Но едва ли он был в состоянии принять его вовремя, как это было бы возможно для ОКХ, так как он не мог быть достаточно информирован об обстановке в соседних армиях.

Итак, на основе тех данных, которые были в распоряжении командующего группы армий «Дон» Манштейна, он решает подготовить операцию по выводу 6-й армии из окружения. При этом, Манштейн все же колебался в принятии окончательного решения, поскольку необходимым условием для того, чтобы пойти на риск отказа от немедленного прорыва 6-й армии, был ежедневный подвоз по воздуху 400 т грузов. Он считал, что «судьба 6-й армии важнее требований всех других театров военных действий».

Геринг с большим легкомыслием обещал достаточное снабжение 6-й армии по воздуху, а потом даже не пытался сделать всего, чтобы достигнуть хотя бы возможного, – этого солдат не мог предвидеть. Никто не мог предвидеть и того, что Гитлер впоследствии окажется глух ко всем оценкам действительного положения, придерживаясь своей теории удержать Сталинград любой ценой. Кто мог предположить, что ради названия «Сталинград» он примирится с потерей целой армии.

26 ноября через одного прибывшего самолетом из «котла» офицера, Манштейну было передано письмо генерала Паулюса. Генерал в письме подчеркивал необходимость «свободы действий на крайний случай». Согласно этому сообщению, армия имела продовольствия, уже при урезанных нормах, на 12 дней. Боеприпасов было 10 – 12% боекомплекта. Это соответствовало потребностям на один день настоящих боевых действий! Если эти данные соответствовали действительности, то было совершенно непонятно, как командование армии хотело осуществить намерение прорваться, высказанное им четыре дня назад.

На основании этих сообщений Манштейн решает сам вылететь в «котёл», чтобы переговорить с Паулюсом, но его длительное отсутствие не допускало ни напряженная обстановка у других армий, ни необходимость отстаивать взгляды группы армий в ОКХ, поэтому он посылает туда своего начальника штаба генерала Шульца, а позднее еще и начальника оперативного отдела полковника Буссе.

Первоочередной задачей Шульца было, наряду с получением личного впечатления о положении и состоянии 6-й армии и её командования, информировать Манштейна о том, что может быть предусмотрено для деблокирования 6-й армии.

Общее впечатление, создавшееся у генерала Шульца после вылета в «котел» и позже подтвержденное полковником Буссе, было таково: 6-я армия не расценивает свое положение и возможности сопротивления в «котле» как неблагоприятное, если будет обеспечено достаточное снабжение по воздуху. В своём донесении ОКХ, направленном 24 ноября из Старобельска, командование группы армий ясно указало на решающее значение этого вопроса. Чем более спорным и сомнительным становился вопрос о снабжении 6-й армии, тем важнее было её скорейшее деблокирование. Все зависело от решения Гитлера.

Наступление на 6-ю армию началось 2 декабря. Это наступление, как и повторные удары 4 и 8 декабря, были отбиты. Обеспеченность окружённой армии оказалась лучшей, чем ожидалось вначале. 2 декабря командование армии донесло, что армии продовольствия хватит на 12 – 16 суток. Время не ждало, необходимо было срочно пробить наземный коридор к 6-й армии и вывести её из «котла».

Командование группы армий направило 19 декабря в полдень Главному командованию телеграмму, в которой оно настоятельно требовало немедленно разрешить 6-й армии начать отход от Сталинграда и осуществить прорыв в юго-западном направлении на соединение с 4-ой танковой армией.

Когда на эту телеграмму не пришло ожидаемого ответа, штаб группы армий в 18 часов отдал 6-й армии и 4-ой танковой армии приказ, по которому 6-я армия должна была как можно скорее начать наступление с целью прорыва в юго-западном направлении. Первый этап этого наступления должен был проводиться в соответствии с объявленным еще 1 декабря планом операции «Зимняя гроза». В случае необходимости армия должна была продвинуться за реку Донская Царица, чтобы установить связь с 4-ой танковой армией и обеспечить возможность переброски к ней упомянутых выше колонн с запасами, необходимыми для снабжения армии.

Одновременно в приказе содержались указания о проведении второго этапа наступления, который должен был по возможности начаться сразу же после завершения наступления по плану «Зимняя гроза». По условному сигналу «Удар грома» 6-я армия должна была продолжать свой прорыв до соединения с 4-ой танковой армией, одновременно отходя с рубежа на рубеж из района Сталинграда.

Еще 12 декабря 4-я танковая армия генерала Гота начала наступление с юга в направлении «котла». Судя по первым сообщениям, соединения Гота быстро продвигались вперед. Имя этого генерала внушало особое доверие – Гот был не только боевым генералом, но и видным специалистом по военной истории.

Моторизованные и ударные танковые соединения Гота (часть их была срочно переброшена на Восточный фронт из Франции), шедшие на помощь, пошли в наступление из района Котельниково, примерно в 200 км юго-западнее Сталинграда. Вначале оно развивалось успешно – Гот стремительно продвигался вперед на соединение с 6-й армией, преодолевая сопротивление советских войск, которое, однако, нарастало. К 19 декабря части Гота продвинулись уже намного более 100 км и образовали сильный плацдарм севернее Мышковой. Ещё задолго до этого штаб Гота установил постоянную радиосвязь со штабом армии Паулюса. На западном участке «котла» уже была слышна отдалённая артиллерийская канонада. Всего лишь 50 км отделяло 6-ю армию от танковых авангардов Гота. «Держитесь! Идем на выручку!» – таков был многообещающий текст одной из его радиограмм, которая с быстротой молнии разнеслась по всем частям.

Приближался решающий час. Напряжение и возбуждение в «котле», особенно на его западном участке и в штабах, достигли апогея. Сомнений больше не было ни у кого – части, затаив дыхание, ждали лишь сигнала, чтобы пойти на прорыв и, проломив вражеское кольцо, двинуться на запад. Все были полны решимости и готовы идти на любые жертвы, чтобы не упустить эту представившуюся последнюю возможность спасения.

Однако официального приказа о подготовке к прорыву не было. План прорыва, разработанный в штабе армии, мало чем отличался от такого же плана, принятого в первые дни после окружения. За прошедший период положение катастрофически ухудшилось ввиду понизившейся боеспособности частей и соединений. Прорыв представлял гораздо больший риск. Три дивизии должны были прорвать кольцо юго-западнее Карповки и выйти в степи на соединение с наступавшей танковой армией Гота. Но операция должна была начаться лишь после того, как его авангарды будут не далее чем в 30 км от внешнего обвода кольца. Преодолеть большие расстояния немецкие части не смогли бы из-за нехватки горючего. Командование 6-й армии стремилось действовать наверняка и сократить до минимума неизбежный риск. Остальные соединения должны были бы поэтому покинуть свои позиции в «котле», лишь после того, как создался бы целый ряд предпосылок, уменьшавших риск этого маневра. Одно за другим они должны были сниматься с фронта вдоль Волги и продвигаться на юго-запад, втягиваясь в брешь, пробитую ударным клином. Обеспечение флангов возлагалось на сохранившиеся исправные танки, которых к тому времени еще насчитывалось около сотни.

Но вскоре в штаб 6-й армии начали поступать тревожные сообщения: русские танковые соединения перешли в стремительное контрнаступление, навязали шедшей на помощь армии тяжёлые оборонительные бои. В сочетании с новым русским наступлением к западу от реки Дон этот контрудар, в конечном счете, поставил в тяжёлое положение всю группу армий фельдмаршала Манштейна.

За истекшие недели немецкие войска тщетно пытались ввести в заблуждение русских и приковать возможно больше их сил к «котлу». С этой целью было проведено несколько ложных демонстраций и передано множество дезинформирующих радиограмм.

Мало-помалу на всех участках «котла» разговоры о подходившем Манштейне прекратились. В штабах больше уже не было новых известий о том, как развивается операция по освобождению окруженной армией. Это не поощрялось, а потом и вовсе было запрещено.

4 января 1943 года Ставка ВГК утвердила план операции по уничтожению окруженного противника, получившей кодовое название «Кольцо». Начало наступления было запланировано на 10 января. 8 января представитель Ставки генерал Н. Воронов и командующий войсками Донского фронта генерал К. Рокоссовский направили Паулюсу ультиматум с предложением прекратить сопротивление и капитулировать, однако он был отклонен.

Утром 10 января советские войска перешли в наступление. Операция развивалась довольно успешно, несмотря на сопротивление противника. К исходу 25 января немецкая группировка была зажата на небольшой территории в сталинградских развалинах. За две недели окружённый враг потерял более 100 тысяч человек, лишился последних аэродромов, но по требованию из Берлина продолжал упорное сопротивление. 24 января Паулюс докладывал своему верховному командованию: «Дальнейшая оборона бессмысленна. Поражение неизбежно. Чтобы спасти еще живых, армия просит немедленного разрешения капитулировать». Последовал отказ. Но это был отказ уже обреченным. 2 февраля 1943 года Фридрих фон Паулюс, которому за день до этого было присвоено (по радио) звание фельдмаршала, и еще 24 генерала с остатками своих войск (91 тыс.) сдались в плен. 140 тысяч солдат и офицеров противника были захоронены советскими войсками на поле боя. Безвозвратные потери Красной Армии в Сталинградской наступательной операции составили 155 тысяч человек.

Вместе с 6-ой армией под Сталинградом погибли:

– штабы 4-го, 8-го, 11-го, 51-го армейских корпусов и 14-го танкового корпуса;

– 44, 71, 76, 113, 295, 297, 305, 371, 376, 384, 389, 394-я пехотные дивизии;

– 100-я горнострелковая дивизия;

– 14-я, 16-я, 24-я танковые дивизии;

– 3-я, 29-я и 60-я моторизованные дивизии;

– 1-я кавалерийская и 20-я пехотная румынские дивизии.

Следует отметить, что отказ Паулюса капитулировать перед советскими войсками еще в начале января 1943 года стал смертным приговором как позднее павшим в боях, так и захваченным в плен немецким солдатам. Подавляющее большинство из 91-ой тысячи солдат, захваченных в Сталинграде, к началу февраля превратились в живые трупы – обмороженные, больные, обессиленные люди. Сотнями они умирали, даже не успев добраться до сборных лагерей. После войны из общего количества сталинградских пленников на родину в Германию вернулись всего несколько тысяч человек.