Наука в германии при нацистах. Наука и культура германии. Марк уолкер "наука в межвоенной германии"

Исследование есть фундамент технического превосходства над противником. Исследование есть основа для всемирного соревнования.

Проф. П. Тиссен

С тех пор как последние мировые войны разрушили старую форму «героического сражения» между воинами и заменили ее «войной моторов», а солдат стал «ожидать своего часа» под шквалом ураганного огня, с тех пор как стало достаточно лишь нажать кнопки, открывающие бомбовые люки, чтобы моментально исчезли в пожаре и дыму памятники веками создававшейся культуры, с тех пор как атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки, доказали, что одним ударом можно уничтожать сотни тысяч ни в чем не повинных людей, с тех пор, наконец, когда самоуничтожение человечества в современной атомной войне стало теоретической возможностью, можно с уверенностью сказать, что техника в корне изменила и формы и весь характер войны. Но в основе всякой техники лежит наука, больше того, техника - это сама наука. А это значит, что ход современной войны и, следовательно, судьбы ведущих ее народов решающим образом зависят от научных достижений и от потенциальных возможностей народов в области техники.

Старинная поговорка «В войне молчат музы», под которой, кроме всего прочего, подразумевается и ослабление духовной деятельности народа, в наш век совершенно неуместна. С лихорадочной поспешностью и максимальным напряжением сил ведутся работы в лабораториях и исследовательских институтах воюющих сторон, чтобы не только нейтрализовать технический прогресс противника за счет создания новых видов вооружения, но и превзойти его, что в свою очередь является для противника импульсом к новым изысканиям. Таким образом, современная война с точки зрения роста технических возможностей является неким подобием маятника, который с каждым взмахом поднимается на еще большую высоту. Такое явление наблюдается не только в области техники. В век идеологической борьбы и борьбы взглядов и мировоззрений решающее значение имеет также и то, какое идеологическое оружие и какие силы могут вызвать подъем во всех областях науки. Поэтому «Итоги второй мировой войны» не могут быть написаны без того, чтобы все функции науки в этой эпохе остались неосвещенными.

Подводная война Германии против Англии и Америки, начавшаяся так эффективно, фактически была сведена на нет превосходством противника в радиолокационной технике, которое буквально парализовало усилия самоотверженных и храбрых немецких подводников. В воздушной битве за Англию технические данные германских истребителей оказались недостаточными для того, чтобы надежным образом защитить свои бомбардировщики. Когда впоследствии на экранах радаров противника, несмотря на темную ночь, туман и облака, стали различимы очертания городов и искомых целей, противовоздушная оборона германского жизненного пространства потеряла всякий смысл, а немецкая авиация, несмотря на все мужество ее солдат и офицеров, все более и более сдавала свои позиции.

На основании изучения всех этих событий возникает роковой вопрос: оправдала ли себя в этой войне германская наука? По окончании войны, по самым осторожным подсчетам, победителями было конфисковано 346 тыс. германских патентов. Результаты исследований в промышленности и во всех государственных и даже частных научно-исследовательских учреждениях были изъяты у их хозяев и исчислялись не количеством страниц, а количеством тонн, да! да! - тонн, как о том заявляла американская центральная научно-исследовательская станция Райт-филд (штат Огайо), вывезшая из Германии «безусловно самое значительное собрание секретных научных документов» общим весом в 1,5 тыс. т.

Проделав анализ всех захваченных материалов и осуществив многие идеи, содержавшиеся в них, американские специалисты, по их собственному признанию, «продвинули американскую науку и технику на годы, а в некоторых случаях на целое десятилетие вперед».

Австралийский премьер-министр Чифли, выступая по радио в сентябре 1949 года, сказал, что польза, которую Австралии принесли 6 тыс. доставшихся ей при дележке патентов и перемещение в Австралию 46 немецких специалистов и ученых, совершенно не поддается выражению в денежных величинах. «Австралийские промышленники, - заявил он, - в состоянии с помощью немецких секретных материалов поставить свою страну в области техники в число самых передовых стран мира».

Если, таким образом, оценка достижений немецкой науки может быть столь противоречива, то есть, с одной стороны, опускаться до причины поражения Германии в войне, ас другой - подниматься до огромных высот, вызывая восхищение даже у самых высокоразвитых противников, значит, деятельность немецких ученых-исследователей во второй мировой войне не может быть приведена к какому-то общему простому знаменателю, а должна рассматриваться как разносторонний и всеобъемлющий комплекс научных связей. И действительно, в ту эпоху немецкая наука находилась не в каком-то определенном устойчивом состоянии, а в постоянном и до некоторой степени даже драматическом, противоречивом развитии. Поскольку от тех лет не осталось ни документов, ни самих ученых, разбросанных теперь по всему свету, составить полную картину их деятельности не представляется возможным.

Поэтому сейчас можно говорить только о некоторых наиболее характерных чертах немецкой науки того времени. Немецкий ученый той эпохи жил замкнуто, интересуясь только своей наукой и не ввязываясь ни в какую политику, не думая ни о государстве, ни об общественности. «Аполитичный немецкий профессор» стал той символической фигурой, которая часто появлялась на страницах немецкой и зарубежной печати в самом карикатур ном виде. В связи с этим напрашивается встречный вопрос: что могло заинтересовать немецкого ученого в политической жизни того времени? Германия не имела вековых национальных традиций, как например Франция. Германия никогда не шла по пути империалистического развития, как Англия. Она была неоднородным конгломератом мелких государств, не объединенных ни внешней, ни внутренней политикой. Когда в период между двумя мировыми войнами к власти пришел национал-социализм, «аполитичный немецкий интеллигент» предпочел укрыться в своей норе, чем выступить с каким-либо протестом. Новому режиму, однако, было не по себе, что такая большая и нужная ему профессиональная категория оставалась нейтральной по отношению к новому государству. Поэтому развернулась пропаганда, направленная против «интеллигентов» и «высокомерных академиков».

Национал-социалистская партия в то время стремилась перетянуть рабочего на свою сторону. Она старалась освободить его от марксистских традиций и сделать его националистом. Но это было нелегко, потому что классовое самосознание уже прочно укоренилось в среде рабочих. Тогда партия прибегла к более простому средству. Сословие «академиков» и «интеллигентов» стали поносить на всех перекрестках. Многочисленные партийные ораторы вплоть до самого начала войны не пропускали ни одного случая, чтобы не ругнуть ученых. Так, например, государственный деятель Роберт Лей, выступая на большом собрании рабочих военной промышленности, иллюстрировал свою мысль таким «ярким примером». «Для меня, - говорил он, - любой дворник гораздо выше всякого академика. Дворник одним взмахом метлы сметает в канаву сотни тысяч бактерий, а какой-нибудь ученый гордится тем, что за всю свою жизнь он открыл одну-единственную бактерию!».

Если мы сравним отношение к ученому и его работе у нас и в других странах, то получится следующая картина. В то время как другие государства придают развитию науки и техники огромное значение и связывают с ним судьбу и существование своих наций, Германия в этом отношении делала и делает слишком мало. Последствия этого мы ощущаем вплоть до сегодняшнего дня. Руководители нашего государства смотрели на науку как на нечто их не касающееся. Это видно хотя бы из того, что самый незначительный из всех германских министров - Руст - был министром науки. Характерно, что этот «министр науки» за всю войну, которая больше, чем все другие, была войной техники. ни разу не был на докладе у главы-государства. Да и сам Гитлер разговаривал с ведущими деятелями науки в последний раз в 1934 году. когда у него на приеме был Макс Планк, просивший разрешить своим коллегам евреям продолжать начатые ими крупные научно-исследовательские работы.

После 1933 года в результате «проверки мировоззрения» из высших учебных заведений Германии было уволено 1268 доцентов.

Сложившаяся ситуация наглядно показывает, что в «государстве фюрера», которое насильно подчиняло себе даже самые приватные области жизни, не было создано настоящей всеобъемлющей, планирующей в государственном масштабе научной организации, которая возглавила бы всю исследовательскую работу. На деле имелось лишь множество частных учреждений, работавших каждое ъ своей области и, в сущности, независимых друг от друга. Координации в их работе не было почти никакой. Если такое положение еще можно допустить в мирное время, то в современной войне оно должно привести к самым роковым последствиям.

Германия издавна была страной науки. Уже в средневековье немецкие университеты стали широко известны в Европе и почитались как образцовые учебные заведения, куда стремились за образованием юноши из многих стран. Когда Петр Iсоздавал в России Академию наук и первый в стране Петербургский университет,большую часть кадров для них он привлек из Германии. Эта связь науки России и Германии сохранилась до начала XX века. Многие впоследствии выдающиеся русские ученые получили образование в немецких университетах (энциклопедист М.В. Ломоносов, физики П.Н. Лебедев и А.Ф. Иоффе и др.). Наступление XX века ознаменовалось дальнейшим развитием немецкой науки, особенно в области математики, физики, химии, физиологии и медицины, техники, а также философии, социологии, психологии и др. В стране работало свыше 20-ти университетов, множество исследовательских институтов и лабораторий:университетских и при фирмах, а также пяти Академий наук: в Берлине, Гейдельберге, Геттингене, Лейпциге и Мюнхене. Начавшееся в 1901 году присуждение Нобелевских премий подтвердило положение Германии как ведущей в мире научной страны. Уже в начале 1930-х годов в Германии проживало 32 нобелевских лауреата – больше, чем в любой другой стране мира! Приход к власти Гитлера в 1933 году коренным образом изменил положение в Германии и, соответственно, положение в ее науке. Во-первых, началось систематическое вмешательство новых властей в университетскую жизнь с целью побудить ученых заниматься ПРИКЛАДНОЙ тематикой, необходимой нацистам для подготовки страны к новой войне. Тем самым была нарушена главная заповедь ученого: «…науки не терпят принуждения…» (Устав Московского университета в редакции М.В. Ломоносова, 1755 г.). Во-вторых, нацистское руководство, уже разделившее население страны на «арийцев» и «неарийцев», естественно с ограничением прав последних, попыталось провести это разделение и в сфере науки. Этим был нарушен другой фундаментальный принцип науки: «НАУКА ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНА» или, говоря языком Эйнштейна, «НАУКА НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НЕМЕЦКОЙ ИЛИ ЕВРЕЙСКОЙ, ОНА МОЖЕТ БЫТЬ ТОЛЬКО ПРАВИЛЬНОЙ ИЛИ НЕПРАВИЛЬНОЙ». В-третьих, были предприняты энергичные попытки привлечь ученых к решению задач идеологического оправдания национал-социализма. Тем самым был нарушен третий фундаментальный принцип науки: «НАУКА ЗАНИМАЕТСЯ ПОИСКОМ ИСТИНЫ. Оправдание (обоснование) того, что уже принято в качестве истины априорно, не ее дело». Нарушение нацистским руководством Германии основополагающих принципов, на которых строится наука, имело катастрофические последствия для науки Германии. Назовем некоторые из них. 1. С 1933 года, то есть с момента прихода к власти Гитлера, началась массовая эмиграция немецких ученых. Она продолжалась до 1940 года и привела к выезду из страны огромного числа выдающихся ученых. Только нобелевских лауреатов уехало 29 из 32 имевшихся, то есть 90 %! Также уехало множество выдающихся ученых – не лауреатов. Назовем фамилии некоторых ученых, навсегда покинувших в эти годы Германию: физики А. Эйнштейн, Г. Бете, М. Борн, Л. Мейтнер, О. Штерн, Э. Теллер, математики Дж. фон Нейман, Р. Курант, механик Т. фон Карман, химики Ф. Габер, О. Майергоф, Р. Вильштеттер, психолог Э. Фромм, психиатр З. Фрейд. В результате произошло разрушение крупнейших, всемирно известных немецких научных школ, и Германия утратила способность выполнять крупномасштабные научно-технические проекты. Объясняя «бегство мозгов» из нацистской Германии, большинство исследователей называют в качестве основной причины воинствующую антисемитскую политику нацистского руководства страны. Это не совсем так. Конечно, указанная политика выталкивала из страны, в первую очередь, евреев, в том числе крупных ученых, ибо для этих людей проживание в Германии после 1933 года стало небезопасным. Однако и значительное число крупных немецких ученых – «чистых арийцев», которым в стране ничто физически не угрожало, также предпочли эмиграцию, поскольку не могли принять нацизм. Они осуждали гонения властей на своих коллег-евреев и сочувствовали им, не соглашались с попытками переключения науки на военные рельсы и протестовали против стремления властей идеологизировать науку и использовать ее для оправдания нацизма, но делали все это скрытно, не публично. Кроме того, они понимали, что при сложившейся в стране обстановке несвободы и принуждения занятие наукой для совестливого человека невозможно. Однако эти люди составляли меньшинство немецких ученых. 2. Крупнейшие промышленные концерны Германии в течение 1930-х годов вследствие «бегства мозгов» из страны лишились большой части своих ведущих ученых и специалистов. В этих условиях они вынуждены были свернуть крупные научные исследования, которые они проводили в предшествующие годы, и перейти к выполнению текущих научно-технических разработок по заданиям правительства, связанных с войной. Наиболее показательна здесь судьба одного из крупнейших в мире немецкого химического концерна «И.Г. Фарбениндустри». 3. Человеконенавистническая псевдонаука, пышным цветом распустившаяся в нацистской Германии (расовая антропология, евгеника и т.д.), была запрещена в законодательном порядке сначала в демократических странах, а после окончания Второй мировой войны и в самой Германии. Гейзенберг, нобелевский лауреат по физике, руководил германским атомным проектом 5. Двенадцатилетнее правление в Германии нацистов, их политика в отношении науки и активное сотрудничество многих немецких ученых с нацистским режимом нанесли непоправимый урон науке Германии и ее престижу в мире. Множество выдающихся ученых руководителей крупных научных школ –эмигрировало из Германии в период с 1933 по 1940 год, при этом подавляющее большинство эмигрантов после падения нацизма в 1945 году не вернулись на родину, так как не могли простить немцам массовой поддержки гитлеровского режима. В результате всех описанных событий немецкая наука потеряла статус ведущей науки в мире, уступив его США. И подобно тому, как в конце XIX – начале XX веков молодые люди со всех концов света приезжали для повышения своей научной квалификации в Берлин, Геттинген, Гейдельберг, теперь они стали с этой целью приезжать в Нью-Йорк, Массачусетс, Гарвард. И это, повидимому, навсегда. Как говорится, за все содеянное приходится нести ответ! Сказанное выше не означает, что в Германии в период нацизма полностью прекратились нормальные научные исследования. Отдельные ученые выполняли успешные научные работы, особенно в области химии, биологии и медицины, атомной физики, техники. Например, упоминавшийся уже известный химик Р. Кун проводил обширные исследования ферментов, витаминов группы В, открыл гамма-каротин, за что в 1938 году ему присудили Нобелевскую премию; биолог К. Фриш, один из основоположников этологии, изучил поведение животных (пчел) в естественных условиях и открыл их «язык», за что в 1973 году получил Нобелевскую премию; химики О. Ган и Ф. Штрассман и физик Л. Мейтнер (последняя уже находилась в это время в эмиграции в Швеции) в 1938 году открыли деление ядер урана под действием нейтронов, за что О. Ган получил в 1945 году Нобелевскую премию. Однако эти «мирные» достижения немецких ученых были скорее исключением на фоне бедственного положения «традиционной» чистой науки в третьем рейхе, вызванного неуважительным отношением к ней нацистских властей и постоянным давлением на нее. Наиболее ярким примером такого отношения может служить введенный Гитлером в 1936 году запрет на любые контакты граждан рейха с Нобелевскими комитетами. Из-за этого запрета немецкие ученые, получившие Нобелевские премии во времена нацизма в Германии, были вынуждены, под давлением гестапо, отказаться от наград и получили их лишь после окончания Второй мировой войны и краха нацистского режима. Наиболее ярким примером последствий такого отношения нацистских властей к науке для немецкой науки и самой Германии является история германского атомного проекта. В 1939 году, вскоре после открытия немецкими учеными эффекта деления ядер урана (см. выше), выяснилось, что этот эффект приводит к выделению колоссального количества энергии и, таким образом, может быть использован в военных целях для создания нового оружия, обладающего невиданной до того разрушительной силой. Тотчас по личному распоряжению Гитлера были начаты работы по реализации германского атомного проекта, целью которого было создание атомного оружия. Во главе проекта, по приглашению нацистского руководства Германии, встал физик-теоретик Нобелевский лауреат Вернер В. Гейзенберг. Большинство людей не знает, что германский атомный проект был запущен несколько раньше американского (Манхеттенского) проекта. При этом у немцев, учитывая предшествующее развитие их науки, техники и технологий, шансы завершить проект первыми были потенциально выше, чем у американцев. Однако действительность повернулась совсем по-другому. Уже вскоре после начала германского проекта его руководители и исполнители стали испытывать определенные научные и технические трудности в его реализации. Однако привлечь к работе над проектом новых, более квалифицированных ученых и инженеров для преодоления этих трудностей было невозможно, так как в это время большинство таких людей уже находилось в эмиграции. Осенью 1941 года руководитель проекта В. Гейзенберг неожиданно приехал в Копенгаген к своему учителю Нобелевскому лауреату Н. Бору. Цель визита, по-видимому, заключалась в том, чтобы проконсультироваться у Н. Бора, а еще лучше – привлечь его к работам по германскому атомному проекту. В это время Дания была уже оккупирована нацистской Германией, и это позволило В. Гейзенбергу говорить без обиняков – так сказать «на правах победителя»: «Война неизбежно закончится победой Германии. Дании придется смириться с тем, что она станет частью Германии. Но война может и затянуться. В этом случае ее исход решится с помощью атомного оружия». В этот момент Н. Бор, который все понял, прервал В.Гейзенберга, и их разговор закончился. После отъезда В. Гейзенберга Н. Бор сумел быстро переправить информацию о ведущихся в Германии работах по созданию атомной бомбы в Лондон, откуда она немедленно была доставлена в США. Можно не сомневаться, что информация Н. Бора заставила американцев ускорить работы по созданию своего атомного оружия, чтобы опередить немцев. И немцев действительно опередили, причем усилиями немецких же ученых, убежавших от Гитлера!!! Из-за нехватки эмигрировавших физиков финансирование германского атомного проекта было прекращено, а все работы по нему остановлены. Так бесславно закончилась амбициозная идея Гитлера создать новое немецкое «сверхоружие» и с его помощью быстро победить в войне, которая становилась явно затяжной. Заканчивая эту статью, отметим главное. Гитлеровский нацистский режим нанес Германии огромный экономический, политический и психологический ущерб, ввергнув страну в мировую бойню и причинив ее народу неисчислимые страдания. Немецкий народ сделал правильные выводы из постигшей его катастрофы и после Второй мировой войны решительно отказался от своего нацистского прошлого, отвергнув любые возможные проявления политического радикализма. Это позволило возродить в стране демократическое общество и построить мощную экономику. Однако наука в послевоенной Германии оказалась на несравненно более низком уровне, чем в донацистские времена. И нетрудно понять почему. Девяносто лет назад, оценивая итоги Первой мировой войны и Версальский договор, по которому на Германию странами-победителями были наложены огромные контрибуции, выдающийся немецкий химик Нобелевский лауреат Ф. Габер – еврей и страстный патриот Германии – сказал, что «в Германии остался один капитал, который невозможно отобрать никакими репарациями. Этот капитал – интеллектуальный потенциал немецких ученых». Ситуация после Второй мировой войны оказалась принципиально иной, поскольку большая, наиболее активная часть немецкого научного потенциала во времена нацизма покинула Германию и не возвратилась в нее даже после войны, когда нацизм был повержен. Так что в превращении Германии после 1945 года во второразрядную научную страну виновен нацизм и сами немцы, которые его поддерживали (а они составляли большинство). Эта печальная история поучительна для всех стран и народов. Ведь если даже Германия – страна Гете и Гегеля, Гаусса и Гильберта – смогла в течение нескольких лет опуститься из цивилизации в варварство, то ни одна страна и ни один народ не застрахованы от подобного поворота истории, когда уже не до науки.

Достижения немецких ученых составляют важный вклад в современную мировую науку (об истории науки в Германии см. раздел «Этническая история»), особенное области естественных, математических и технических знаний. Но правительство Бонна стремится подчинить науку, и особенно научно-техническую и инженерную деятельность, целям подготовки войны. Огромные средства ассигнуются на научные работы по военному ведомству, тогда как мирные научные учреждения получают очень слабую денежную поддержку. Честные ученые ФРГ решительно выступают против такой политики: например, в апреле 1957 г. 18 выдающихся ученых, специалистов по атомной физике, выступили со смелым заявлением против военного использования атомной энергии. Их поддержали тысячи профессоров, преподавателей и студентов.

Что касается гуманитарных наук, то ФРГ подавляющее большинство их представителей находится во власти буржуазной идеологии, а многие из них защищают реакционные концепции. Так, в последние годы в исторической науке широко распространилось так называемое учение о восточных землях (Ostforschung ), в этнографии - так называемое Volkskunde der Н eimatvertriebenen (этнография переселенцев из бывшей Восточной Пруссии и других восточных районов).

Многочисленные научные учреждения ФРГ группируются, помимо университетов, вокруг нескольких Академий: Геттингенской, Гейдельбергской и Мюнхенской; в 1949 г. в Майнде открыта новая Академия наук и литературы.

Довольно много в ФРГ этнографических учреждений: это, во-первых, кафедры этнографии (этнологии, народоведения, антропологии и пр.) при университетах (Бонн, Франкфурт-на-Майне, Геттинген, Гамбург, Киль, Кельн, Майнц, Мюнхен, Мюнстер, Тюбинген); во-вторых, этнографические музеи (во Франкфурте-на-Майне, Гамбурге, Штутгарте, Бремене, Киле, Кельне). Некоторые из них располагают богатейшими этнографическими коллекциями из всех частей света. Есть Немецкое общество культурной морфологии (идейное наследство Фробениуса), Немецкое общество народоведения. Издается ряд этнографических журналов, труды музеев и этнографических институтов («Zeitschrift fur Ethnologie», «Mitteilungen des Hambur- gischen Museums fur Volkerkunde», «Paideuma», «Ethnologica», «Baessler- Archiv» и др.) Из видных западногерманских буржуазных этнографов можно назвать Йенсена, Тримборна, Неверманна, Плишке, Дитмера, Пессле- ра (ныне покойного), Шира, Пейкерта и др.

В ГДР наука развивается иначе. Здесь вся научная деятельность поставлена на службу народа, она всемерно содействует строительству социалистических форм жизни.

Руководящее научное учреждение - Германская Академия наук в Берлине. Она объединяет работу 26 научных институтов (один из них - Институт немецкой этнографии), 4 лабораторий, 20 прочих научных учреждений. В 1951 г. из Академии наук выделилась самостоятельная Германская Академия сельскохозяйственных наук, а также Германская Академия строительства. В Берлине находится Немецкая Академия искусств. В Лейпциге есть Саксонская Академия наук, в Галле - Германская Академия испытателей природы.

Этнографией занимаются, помимо названного выше Института при Германской Академии наук, также Институт немецкой и общей этнографии при Берлинском университете имени Гумбольдта, Институт этнографии и сравнительного правоведения при Лейпцигском университете (основанный покойным профессором Юлиусом Липсом), Институт сорбского народоведения в Бауцене, а также ряд этнографических музеев. Этнографы ГДР успешно овладевают марксистским методом исследования и уже сделали немалый вклад в мировую этнографическую литературу.

В ГДР имеется широкая сеть библиотек, в том числе много научных библиотек. Крупнейшая немецкая научная библиотека находится в Лейпциге - 2,2 млн. томов. В Берлине (ГДР) на базе бывшей Прусской Государственной библиотеки создана Германская Государственная библиотека с фондом 1,8 млн. томов. Часть фондов бывшей Прусской библиотеки и других библиотек ГДР в период войны были вывезены в Марбург и другие города Западной Германии. Крупные библиотеки имеются при университетах Лейпцига и Иены (более 1 млн. томов в каждой), в Дрездене и в других городах.

В ФРГ самая крупная библиотека (2,1 млн. томов) - Мюнхенская государственная библиотека. За ней следуют по богатству фондов университетские библиотеки Мюнхена, Геттингена, Дармштадта, Гейдельберга, Штутгарта, Кельна, Бонна и Гамбурга.

В Западном Берлине имеется большая библиотека при так называемом Свободном университете.

Развитие культуры после 1945 года

После разгрома нацизма перед немецким народом встала трудная и важная задача - восстановить традиции здоровой культурной жизни. Надо было собрать уцелевшие культурные силы и направить их деятельность по демократическому пути. Этой задаче подчинил свою деятельность Kulturbund (Союз культуры), созданный по почину передовых интеллигентов-демокра- тов сразу же по окончании войны. В июне 1945 г. «Культурбунд» объединил деятельность вошедших в него культурных организаций: Союза немецких писателей, Союза немецких композиторов и музыкантов, Союза художников. Первым председателем «Культурбунда» стал известный немецкий поэт-коммунист Иоганнес Р. Бехер. Органы Союза - газета «Sonntag» и журнал «Aufbau».

«Культурбунд» ведет систематическую пропагандистскую работу, помогает развитию всех прогрессивных демократических движений в литературе, музыке, театре, живописи и пр. Он старается всячески укрепить связи прогрессивной интеллигенции с рабочими и крестьянскими массами, борется против милитаризма и реваншизма, против рецидивов нацистской идеологии. «Культурбунд» действует рука об руку с Обществом германо-советской дружбы. Неудивительно, что власти Западной Германии и Западного Берлина запретили деятельность <<Культурбунда».

В ГДР достижения культуры не только стали достоянием народа, но сами рабочие и крестьяне участвуют в создании социалистической культуры. Широко развернулась в ГДР художественная самодеятельность трудящихся. Общее руководство кружками и группами художественной самодеятельности взял на себя Центральный дом народного творчества в Лейпциге.

С 1955 г. во всех областях ГДР существуют областные Дома народного творчества. Были созданы курсы по подготовке руководителей кружков как для города, так и для села. Государство ежегодно выделяет значительные суммы на развитие художественной самодеятельности. Кроме того, культурно-массовую работу финансируют профсоюзы. По семилетнему плаву намечено построить еще 12 новых Домов культуры на 9 тыс. мест в промышленных центрах и 65 (на 30 тыс. мест) - в небольших городах и деревнях. Некоторые коллективы художественной самодеятельности выросли в ансамбли, широко известные и за пределами ГДР (см. раздел «Народные танцы»).

18 мая 1955 г. Совет министров ГДР учредил премии «За народное художественное творчество», которые присуждаются лучшим самодеятельным коллективам и исполнителям. В Берлине и других городах устраиваются смотры работ художников-любителей (акварель, графика, картины маслом, гравюры по дереву и др.).

Во встречах представителей народного творчества ГДР нередко принимают участие и представители самодеятельности из ФРГ. Так, в августе 1955 г. в третье Вартбургской встрече певцов участвовало 7 тыс. западногерманских хористов. В Рудольфштадте был проведен общегерманский фестиваль немецкого народного танца, в Эйзенахе - дни немецкой народной музыки, в Шверине - фестиваль немецкого самодеятельного искусства и т. д.

В 1959 г. на конференции в Биттерфельде было положено начало новому этапу культурного развития в ГДР - более тесному сотрудничеству работников искусства - профессионалов и рабочих - участников самодеятельности.

В ФРГ и в Западном Берлине работа по очищению культуры от нацистской идеологии крайне затруднена вследствие того, что правящие круги там фактически поощряют реваншизм, милитаризм и неонацизм. Но передовые деятели культуры, демократы-интеллигенты в Западной Германии не прекращают борьбу за развитие культуры миролюбивой демократической Германии.

Музыка

Музыкальная культура немецкого народа стоит очень высоко (о чем уже говорилось в разделе «Этническая история»). Творчество великих немецких композиторов XVII-XIX вв. имеет народные корни, хотя в то время угнетенным народным массам их произведения были мало доступны. Вместе с подъемом рабочего движения во второй половине XIX в. стали делаться попытки приблизить музыку к народу. Появились рабочие хоровые кружки (в Лейпциге и в других местах). Руководителем одного из рабочих хоровых кружков был Август Бебель. В 1877 г. был создан Всеобщий рабочий певческий союз. В 1878 г. издан революционный песенник. Позже рабочее музыкальное движение, руководство которым попало в руки оппортунистов, слилось с бюргерскими певческими ферейнами.

Сейчас в ГДР музыкальная культура проникает все глубже в массу населения.Очень полезную работу проводит лейпцигский Gewandhaus -симфонический оркестр, зародившийся еще в средние века как цеховой ансамбль портных. Он регулярно выступает с концертами классической музыки в Kongresshalle (концертный зал, устроенный еще композитором Мендельсоном), гастролирует в других городах и за границей. В Лейпциге же, в церкви святого Томаса, где некогда творил и выступал великий Бах и где он похоронен, и сейчас еще исполняются его знаменитые «Страсти» и другие произведения.«Томанер-хор»-хор мальчиков далеко известен за пределами ГДР,так же как дрезденские «Крейцхор» и Государственная капелла, Берлинская филармония и другие музыкальные ансамбли. Некоторые городские оркестры (например, районный оркестр города Пирна и др.) систематически выступают в сельских общинах, даже самых мелких, приобщая население к музыке. Кроме того, принято устраивать концерты на предприятиях, в сельскохозяйственных кооперативах и МТС. Начиная с 1955 г. во всех округах ГДР каждый год проводятся «сельские дни музыки».

Растет сеть музыкальных школ и консерваторий, ширится музыкальная самодеятельность (Laienkunst ).

Хорошие оперные театры, где ставятся оперы немецких, русских и других классиков, а также произведения современных композиторов, есть в Берлине, Дрездене. В 19.60 г. был открыт оперный театр в Лейпциге.

В мае 1962 г. в ГДР создан Музыкальный совет во главе с президентом Гансом Эйслером (умер 6 сентября 1962 г.), известным немецким композитором, автором государственного гимна ГДР. Генеральным секретарем Совета избран профессор Натан Нотович. Задачей этого Совета является руководство музыкальной жизнью ГДР.

И в ФРГ успешно развивается музыкальная жизнь. В больших городах есть симфонические оркестры, оперные театры, филармонии. Церковные хоры в соборах Аахена, Кельна, Регенсбурга пользуются широкой известностью. Прогрессивные музыкальные деятели стараются нести музыкальную культуру в массы (Рабочее общество музыкального воспитания и музыкальной культуры). В Дюссельдорфе с 1951 г. ежегодно устраиваются музыкальные фестивали (Musikmesse ). Многие крупные города ФРГ имеют собственные оперы. В Байрейте возобновлены представления опер Вагнера. Классические оперы вообще занимают преобладающее место в репертуаре оперных театров. Однако наряду с этим в ФРГ распространяется и такая музыка, как рок-н-роллы, твисты и т. д. Все чаще начинают ставить модернистские «оперы», в том числе и такие, как «Абстрактная опера № 1» Бориса Блахера, о которой западноберлинская газета «Tagesspiegel» писала: «это опера, лишенная блеска иллюзий, декораций и костюмов,опера без характерных образов и судеб, без какого- либо содержания и даже без слов».

" Нацистское правление привело науку Германии к

катастрофе невиданного масштаба, от которой страна

так и не смогла оправиться."

В.И. Левин, ГОУ ВПО «Пензенская государственная технологическая академия»

Германия издавна была страной науки. Уже в средневековье немецкие университеты стали широко известны в Европе и почитались как образцовые учебные заведения, куда стремились за образованием юноши из многих стран. Когда Петр I создавал в России Академию наук и первый в стране Петербургский университет, большую часть кадров для них он привлек из Германии. Эта связь науки России и Германии сохранилась до начала XX века. Многие впоследствии выдающиеся русские ученые получили образование в немецких университетах (энциклопедист М.В. Ломоносов, физики П.Н. Лебедев и А.Ф. Иоффе и др.).
"Высшая администрация науки Третьего рейха"
Наступление XX века ознаменовалось дальнейшим развитием немецкой науки, особенно в области математики, физики, химии, физиологии и медицины, техники, а также философии, социологии, психологии и др. В стране работало свыше 20-ти университетов, множество исследовательских институтов и лабораторий: университетских и при фирмах, а также пяти Академий наук: в Берлине, Гейдельберге, Геттингене, Лейпциге и Мюнхене. Начавшееся в 1901 году присуждение Нобелевских премий подтвердило положение Германии как ведущей в мире научной страны. Уже в начале 1930-х годов в Германии проживало 32 нобелевских лауреата – больше, чем в любой другой стране мира!
Приход к власти Гитлера в 1933 году коренным образом изменил положение в Германии и, соответственно, положение в ее науке. Во-первых, началось систематическое вмешательство новых властей в университетскую жизнь с целью побудить ученых заниматься прикладной тематикой, необходимой нацистам для подготовки страны к новой войне. Тем самым была нарушена главная заповедь ученого: «…науки не терпят принуждения…» (Устав Московского университета в редакции М.В. Ломоносова, 1755 г.). Во-вторых, нацистское руководство, уже разделившее население страны на «арийцев» и «неарийцев», естественно с ограничением прав последних, попыталось провести это разделение и в сфере науки.
Этим был нарушен другой фундаментальный принцип науки: «Наука интернациональна» или, говоря языком Эйнштейна, «наука не может быть немецкой или еврейской, она может быть только правильной или неправильной». В-третьих, были предприняты энергичные попытки привлечь ученых к решению задач идеологического оправдания национал-социализма. Тем самым был нарушен третий фундаментальный принцип науки: «Наука занимается поиском истины. Оправдание (обоснование) того, что уже принято в качестве истины априорно, не ее дело».
Нарушение нацистским руководством Германии основополагающих принципов, на которых строится наука, имело катастрофические последствия для науки Германии.

НАУКА В ГЕРМАНИИ ПРИ НАЦИСТАХ

Нацистское правление привело науку Германии к катастрофе невиданного масштаба, от которой страна так и не смогла оправиться.

Наступление XX века ознаменовалось дальнейшим развитием немецкой науки, особенно в области математики, физики, химии, физиологии и медицины, техники, а также философии, социологии, психологии и др. В стране работало свыше 20-ти университетов, множество исследовательских институтов и лабораторий: университетских и при фирмах, а также пяти Академий наук: в Берлине, Гейдельберге, Геттингене, Лейпциге и Мюнхене. Начавшееся в 1901 году присуждение Нобелевских премий подтвердило положение Германии как ведущей в мире научной страны. Уже в начале 1930-х годов в Германии проживало 32 нобелевских лауреата – больше, чем в любой другой стране мира!

Приход к власти Гитлера в 1933 году коренным образом изменил положение в Германии и, соответственно, положение в ее науке. Во-первых, началось систематическое вмешательство новых властей в университетскую жизнь с целью побудить ученых заниматься прикладной тематикой, необходимой нацистам для подготовки страны к новой войне. Тем самым была нарушена главная заповедь ученого: «…науки не терпят принуждения…» (Устав Московского университета в редакции М.В. Ломоносова, 1755 г.). Во-вторых, нацистское руководство, уже разделившее население страны на «арийцев» и «неарийцев», естественно с ограничением прав последних, попыталось провести это разделение и в сфере науки.

Этим был нарушен другой фундаментальный принцип науки: «Наука интернациональна» или, говоря языком Эйнштейна, «наука не может быть немецкой или еврейской, она может быть только правильной или неправильной». В-третьих, были предприняты энергичные попытки привлечь ученых к решению задач идеологического оправдания национал-социализма. Тем самым был нарушен третий фундаментальный принцип науки: «Наука занимается поиском истины. Оправдание (обоснование) того, что уже принято в качестве истины априорно, не ее дело».

Нарушение нацистским руководством Германии основополагающих принципов, на которых строится наука, имело катастрофические последствия для науки Германии. Назовем некоторые из них.

Массовая эмиграция немецких ученых

С 1933 года, то есть с момента прихода к власти Гитлера, началась массовая эмиграция немецких ученых. Она продолжалась до 1940 года и привела к выезду из страны огромного числа выдающихся ученых. Только нобелевских лауреатов уехало 29 из 32 имевшихся, то есть 90 %! Также уехало множество выдающихся ученых – не лауреатов. Назовем фамилии некоторых ученых, навсегда покинувших в эти годы Германию: физики А. Эйнштейн, Г. Бете, М. Борн, Л. Мейтнер, О. Штерн, Э. Теллер, математики Дж. фон Нейман, Р. Курант, механик Т. фон Карман, химики Ф. Габер, О. Майергоф, Р. Вильштеттер, психолог Э. Фромм, психиатр З. Фрейд. В результате произошло разрушение крупнейших, всемирно известных немецких научных школ, и Германия утратила способность выполнять крупномасштабные научно-технические проекты.

Объясняя «бегство мозгов» из нацистской Германии, большинство исследователей называют в качестве основной причины воинствующую антисемитскую политику нацистского руководства страны. Это не совсем так. Конечно, указанная политика выталкивала из страны, в первую очередь, евреев, в том числе крупных ученых, ибо для этих людей проживание в Германии после 1933 года стало небезопасным. Однако и значительное число крупных немецких ученых – «чистых арийцев», которым в стране ничто физически не угрожало, также предпочли эмиграцию, поскольку не могли принять нацизм. Они осуждали гонения властей на своих коллег-евреев и сочувствовали им, не соглашались с попытками переключения науки на военные рельсы и протестовали против стремления властей идеологизировать науку и использовать ее для оправдания нацизма, но делали все это скрытно, не публично. Кроме того, они понимали, что при сложившейся в стране обстановке несвободы и принуждения занятие наукой для совестливого человека невозможно. Однако эти люди составляли меньшинство немецких ученых.

Переход к выполнению текущих научно-технических разработок

Крупнейшие промышленные концерны Германии в течение 1930-х годов вследствие «бегства мозгов» из страны лишились большой части своих ведущих ученых и специалистов. В этих условиях они вынуждены были свернуть крупные научные исследования, которые они проводили в предшествующие годы, и перейти к выполнению текущих научно-технических разработок по заданиям правительства, связанных с войной.

Наиболее показательна здесь судьба одного из крупнейших в мире немецкого химического концерна «И.Г. Фарбениндустри». До прихода к власти нацистов этот концерн много лет занимался разработкой и

производством широкой номенклатуры лакокрасочной продукции и прославился в мире особым качеством выпускаемых красок и лаков. Уровень работы этого концерна ярко характеризует такая «деталь»: в нем работало несколько нобелевских лауреатов! (Много ли таких концернов знает читатель?) После 1933 года «И.Г. Фарбениндустри» по заказу правительства начал заниматься для нужд германской армии производством искусственного жидкого топлива и искусственного каучука, идущего на автомобильные шины. Впоследствии с этой целью концерн построил два завода в лагере уничтожения Освенцим, где использовался труд узников лагеря. Но особенно «прославился» концерн в этот период разработкой и производством боевых и других отравляющих веществ. Именно при помощи этих отравляющих веществ в Освенциме было уничтожено 4 млн человек. За это концерн «И.Г. Фарбениндустри» на Нюрнбергском процессе был признан преступной организацией, а его руководители впоследствии были осуждены как военные преступники.

Использование идей человеконенавистнической псевдонауки

Для оправдания важнейшей составной части идеологии нацизма – расовой теории (антисемитизм был одним из важных пунктов этой теории) руководители гитлеровской Германии удачно воспользовались разработками своих предшественников – псевдоученых XIX века: француза Ж. Гобино и англичанина (работавшего в Германии) Х.С. Чемберлена и привлекли своих добровольных помощников в современной им Германии, таких как философ и историк О. Шпенглер.

Все эти люди стремились наукообразными методами доказать, что отдельные расы и народы неполноценны и подлежат соответствующему обращению, для чего использовались антропологические данные, в частности форма и размеры черепа. Однако методы, которые применялись этими псевдоучеными (например, умерщвление 150-ти специально отобранных узников Освенцима для создания коллекции скелетов Анатомического института Страсбургского университета, возглавлявшегося профессором (!) А. Хиртом ), и практика, подкрепленная их выводами (уничтожение индустриальными методами миллионов «расово неполноценных» людей), привели к тому, что человеконенавистническая псевдонаука, пышным цветом распустившаяся в нацистской Германии (расовая антропология, евгеника и т.д.), была запрещена в законодательном порядке сначала в демократических странах, а после окончания Второй мировой войны и в самой Германии.

При этом многие псевдоученые, занимавшиеся, так сказать, «теорией», после войны не смогли успешно пройти действовавшую в стране процедуру денацификации и были отстранены от академической деятельности, став «нерукопожатными», а их коллеги, занимавшиеся «практическим внедрением теории», «засветились» на Нюрнбергском процессе, были признаны военными преступниками и осуждены.

Позорное сотрудничество отдельных ученых с нацистским режимом

Многие немецкие ученые самых различных специальностей в период с 1933 по 1945 год опозорили себя активным сотрудничеством с нацистским режимом. Это сотрудничество было разнообразным и включало в себя: занятие учеными важных академических постов (декан, ректор, директор научного института) на условиях, продиктованных режимом; проведение официальной государственной кадровой политики, то есть решительное очищение университетов от ученых и профессоров неарийского происхождения; пропаганда государственной, нацистской идеологии; доносы на коллег «не того происхождения» или «не тех взглядов»; участие в государственных программах исследований и разработок в интересах проводившейся фашистской Германией войны (в том числе, программах, запрещенных международными законами).

Подчеркнем, что люди, занимавшиеся хотя бы одним из перечисленных видов деятельности, были в то же время настоящими, часто крупными учеными. Назовем некоторых из них: В. Гейзенберг, нобелевский лауреат по физике, руководил германским атомным проектом; Р. Кун, нобелевский лауреат по химии, занимался синтезом новых боевых отравляющих веществ; М. Хайдеггер, всемирно известный философ, вступил в национал-социалистическую партию, стал ректором университета и уволил всех профессоров неарийского происхождения, включая своего знаменитого учителя, престарелого профессора Э. Гуссерля, который вскоре умер. Этот ряд можно продолжить...

Провал кадровой политики нацистского руководства немецкой наукой

Двенадцатилетнее правление в Германии нацистов, их политика в отношении науки и активное сотрудничество многих немецких ученых с нацистским режимом нанесли непоправимый урон науке Германии и ее престижу в мире. Полный провал потерпела кадровая политика нацистского руководства немецкой наукой: множество выдающихся ученых – руководителей крупных научных школ – эмигрировало из Германии в период с 1933 по 1940 год, при этом подавляющее большинство эмигрантов после падения нацизма в 1945 году не вернулись на родину, так как не могли простить немцам массовой поддержки гитлеровского режима. В результате всех описанных событий немецкая наука потеряла статус ведущей науки в мире, уступив его США. И подобно тому, как в конце XIX – начале XX веков молодые люди со всех концов света приезжали для повышения своей научной квалификации в Берлин, Геттинген, Гейдельберг, теперь они стали с этой целью приезжать в Нью-Йорк, Массачусетс, Гарвард. И это, повидимому, навсегда. Как говорится, за все содеянное приходится нести ответ!

Сказанное выше не означает, что в Германии в период нацизма полностью прекратились нормальные научные исследования. Отдельные ученые выполняли успешные научные работы, особенно в области химии, биологии и медицины, атомной физики, техники. Например, упоминавшийся уже известный химик Р. Кун проводил обширные исследования ферментов, витаминов группы В, открыл гамма-каротин, за что в 1938 году ему присудили Нобелевскую премию; биолог К. Фриш, один из основоположников этологии, изучил поведение животных (пчел) в естественных условиях и открыл их «язык», за что в 1973 году получил Нобелевскую премию; химики О. Ган и Ф. Штрассман и физик Л. Мейтнер (последняя уже находилась в это время в эмиграции в Швеции) в 1938 году открыли деление ядер урана под действием нейтронов, за что О. Ган получил в 1945 году Нобелевскую премию.

Однако эти «мирные» достижения немецких ученых были скорее исключением на фоне бедственного положения «традиционной» чистой науки в третьем рейхе, вызванного неуважительным отношением к ней нацистских властей и постоянным давлением на нее. Наиболее ярким примером такого отношения может служить введенный Гитлером в 1936 году запрет на любые контакты граждан рейха с Нобелевскими комитетами. Из-за этого запрета немецкие ученые, получившие Нобелевские премии во времена нацизма в Германии, были вынуждены, под давлением гестапо, отказаться от наград и получили

их лишь после окончания Второй мировой войны и краха нацистского режима.

История германского атомного проекта

Наиболее ярким примером последствий такого отношения нацистских властей к науке для немецкой науки и самой Германии является история германского атомного проекта. В 1939 году, вскоре после открытия немецкими учеными эффекта деления ядер урана, выяснилось, что этот эффект приводит к выделению колоссального количества энергии и, таким образом, может быть использован в военных целях для создания нового оружия, обладающего невиданной до того разрушительной силой. Тотчас по личному распоряжению Гитлера были начаты работы по реализации германского атомного проекта, целью которого было создание атомного оружия. Во главе проекта, по приглашению нацистского руководства Германии, встал физик-теоретик Нобелевский лауреат Вернер В. Гейзенберг. Большинство людей не знает, что германский атомный проект был запущен несколько раньше американского (Манхеттенского) проекта. При этом у немцев, учитывая предшествующее развитие их науки, техники и технологий, шансы завершить проект первыми были потенциально выше, чем у американцев.

Однако действительность повернулась совсем по-другому. Уже вскоре после начала германского проекта его руководители и исполнители стали испытывать определенные научные и технические трудности в его реализации. Однако привлечь к работе над проектом новых, более квалифицированных ученых и инженеров для преодоления этих трудностей было невозможно, так как в это время большинство таких людей уже находилось в эмиграции. Осенью 1941 года руководитель проекта В. Гейзенберг неожиданно приехал в Копенгаген к своему учителю Нобелевскому лауреату Н. Бору. Цель визита, по-видимому, заключалась в том, чтобы проконсультироваться у Н. Бора, а еще лучше – привлечь его к работам по германскому атомному проекту. В это время Дания была уже оккупирована нацистской Германией, и это позволило В. Гейзенбергу говорить без обиняков – так сказать «на правах победителя»: «Война неизбежно закончится победой Германии. Дании придется смириться с тем, что она станет частью Германии.

Но война может и затянуться. В этом случае ее исход решится с помощью атомного оружия». В этот момент Н. Бор, который все понял, прервал В. Гейзенберга, и их разговор закончился. После отъезда В. Гейзенберга Н. Бор сумел быстро переправить информацию о ведущихся в Германии работах по созданию атомной бомбы в Лондон, откуда она немедленно была доставлена в США. Можно не сомневаться, что информация Н. Бора заставила американцев ускорить работы по созданию своего атомного оружия, чтобы опередить немцев. И немцев действительно опередили, причем усилиями немецких же ученых, убежавших от Гитлера.

А работы по германскому атомному проекту продолжались еще в течение года. Наконец, в 1942 году министр вооружений нацистской Германии А. Шпеер вызвал В. Гейзенберга и поставил перед ним прямой вопрос: «Мы готовы дать на ваш проект любые деньги. Можете ли вы завершить проект в намеченные сроки?». На что В. Гейзенберг ответил категорически отрицательно: «Это невозможно, поскольку в Германии почти нет высококвалифицированных физиков и инженеров, которые нужны для выполнения работ». Сказанное В. Гейзенбергом было сущей правдой, вполне естественной после десяти лет тотальных гонений в стране против «неарийцев» и «врагов рейха». После этого разговора распоряжением Гитлера финансирование германского атомного проекта было прекращено, а все работы по нему остановлены. Так бесславно закончилась амбициозная идея Гитлера создать новое немецкое «сверхоружие» и с его помощью быстро победить в войне, которая становилась явно затяжной.

Послесловие

Заканчивая эту статью, отметим главное. Гитлеровский нацистский режим нанес Германии огромный экономический, политический и психологический ущерб, ввергнув страну в мировую бойню и причинив ее народу неисчислимые страдания. Немецкий народ сделал правильные выводы из постигшей его катастрофы и после Второй мировой войны решительно отказался от своего нацистского прошлого, отвергнув любые возможные проявления политического радикализма. Это позволило возродить в стране демократическое общество и построить мощную экономику.

Однако наука в послевоенной Германии оказалась на несравненно более низком уровне, чем в донацистские времена. И нетрудно понять почему. Девяносто лет назад, оценивая итоги Первой мировой войны и Версальский договор, по которому на Германию странами-победителями были наложены огромные контрибуции, выдающийся немецкий химик Нобелевский лауреат Ф. Габер – еврей и страстный патриот Германии – сказал, что «в Германии остался один капитал, который невозможно отобрать никакими репарациями. Этот капитал – интеллектуальный потенциал немецких ученых». Ситуация после Второй мировой войны оказалась принципиально иной, поскольку большая, наиболее активная часть немецкого научного потенциала во времена нацизма покинула Германию и не возвратилась в нее даже после войны, когда нацизм был повержен. Так что в превращении Германии после 1945 года во второразрядную научную страну виновен нацизм и сами немцы, которые его поддерживали (а они составляли большинство).

Эта печальная история поучительна для всех стран и народов. Ведь если даже Германия – страна Гете и Гегеля, Гаусса и Гильберта – смогла в течение нескольких лет опуститься из цивилизации в варварство, то ни одна страна и ни один народ не застрахованы от подобного поворота истории, когда уже не до науки.

В.И. Левин, ГОУ ВПО «Пензенская государственная технологическая академия»