Морозовская стачка 1885. Забытая стачка и ее уроки
Морозовская стачка
Морозовская стачка - одна из крупнейших организованных забастовок рабочих Российской империи, произошедшая 7-17 января 1885 года на текстильной фабрике «Товарищества Никольской мануфактуры Саввы Морозова, сына и Ко» (с. Никольское, ныне в черте города Орехово-Зуево). Фабрика принадлежала купцу Тимофею Саввичу Морозову, сыну покойного основателя товарищества.Организаторами и руководителями стачки были рабочие Никольской мануфактуры П.А. Моисеенко и В.С. Волков. В забастовке приняло участие около 8 тысяч из 11 тысяч рабочих мануфактуры.
Среди Морозовских фабрик Никольская мануфактура «Саввы Морозова сын и К» была первой величины. Управлял ею младший сын Тимофей. Свои профессиональные навыки он приобрел, работая с 12 лет на фабрике отца, а юношей в 16 лет стал одним из главных руководителей семейного дела Морозовых. Председатель Московского биржевого комитета Найденов Н.А. дал ему такую характеристику:
«Он был человек, обладавший здравым смыслом, но, как не получивший никакого образования, нуждался в постоянном руководстве. Одним из его главных недостатков было упрямство и самомнение. Он не понимал, что может быть хорошим фабрикантом, но крайне плохим руководителем какого-либо, хотя и не особенно требовательного общества».
Упрямство Тимофея Саввича под конец его жизни сыграло с ним дурную шутку, когда против него взбунтовались его же собственные рабочие.
Среди фабричных поселений выделялось своеобразными порядками и управленческой структурой. Здесь хозяином был Тимофей Саввич, сосредоточивший у себя всю полноту и гражданской власти. Он говорил: «С деньгами что хочу, то и сделаю». И делал по собственному произволу не только у себя в уезде и губернии, но и даже в Москве и Петербурге, где имел влиятельные связи в высших чиновничьих сферах.
В местечке Никольское самостоятельно работали две фирмы: одна принадлежала Тимофею Саввичу под названием Товарищество Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и К», а другая – Викуле Елисеевичу – под названием Товарищество мануфактур «Викула Морозов с сыновьями».
Принадлежность Морозовых к старообрядству, верность религиозным и нравственным устоям предков обусловили их постоянную заботу об улучшении условий жизни и быта рабочих. В Орехове было построено 58 казарм.
Именно в бытность Тимофея Саввича хозяином Никольской мануфактуры при нем был создан небольшой фабричный городок, положивший начало будущему городу Орехово-Зуево. Он состоял примерно из 450 зданий жилого, хозяйственного и социального назначения. Итак, Тимофей Саввич не был жаден по отношению к рабочим. По крайней мере, не скупился на обустройство их быта.
Детский труд на фабрике
Причиной стачки послужило резкое ухудшение положения рабочих в результате промышленного кризиса начала 1880-х годов, а также жестокая эксплуатация со стороны владельцев фабрики. В частности, с 1882 по 1884 год пять раз снижалась заработная плата, были введены высокие штрафы, составлявшие в среднем четверть заработной платы и доходившие в отдельных случаях до половины заработка.
А.В. Пыжиков указывает, что предпосылками стачки явились процессы внутри общин, выходцами из которых являлись большинство русских купцов и промышленников центральных, поволжских и уральских губерний Российской империи. Первоначально являвшиеся всего лишь распорядителями общинных средств, после 1855 года старообрядческие купцы и фабриканты (в т.ч. Морозовы) под давлением правительства превратились в частных собственников этих средств. Низкая конкурентоспособность старообрядческих предприятий, обусловленная обязательствами фабрикантов по созданию социальной инфраструктуры для рабочих - единоверцев (жилье, больницы) обусловила желание собственников предприятий снизить социальные затраты (или компенсировать их посредством системы штрафов). Трансформация социально ориентированного хозяйства, чьей целью первоначально было обеспечение жизни старообрядческой общины, в чисто капиталистическую экономику воспринималось как несправедливость и вызывало протест со стороны рядовых членов общины.
Непосредственным поводом к стачке стало объявление праздника Иоанна Крестителя (7 января 1885 г. по ст. ст.) рабочим днем. Рабочие требовали не только снижения штрафов и повышения расценок, но и свободного выбора старост в рабочих артелях, в соответствии со старообрядческими традициями самоуправления. В ответ на отказ со стороны Т.С. Морозова рабочие ответили, что если собственник не уступит их требованиям, "то и фабрику Вам не водить", что являлось напоминанием того, что свои капиталы Морозовы получили от общины.
В первый же день забастовки в ней приняло огромное по тем временам число рабочих – более 6 тысяч человек. Основными требованиями бастующих было повышение заработной платы до уровня 1880-1882 года, сокращение штрафов до 5 % заработка и общее облегчение положения рабочих.
7 января (19 января по новому стилю) 8000 рабочих прекратили работу, вышли на улицу и направились к зданию администрации для передачи своих требований. Администрация в панике бежала.
Вечером 7 января на фабрику прибыл Владимирский губернатор с полком пехоты и пятью сотнями донских казаков.
Никольское: Главная контора, двор стачки, напротив здание собрания.
Фото стачки
11 января, когда стало известно, что Морозов требования забастовщиков отклонил, рабочие двинулись к главной конторе, чтобы передать свои требования губернатору. Возглавил процессию Волков, который вручил «Требования по общему согласию рабочих», в которых содержался пункт об учреждении государственного контроля над фабрикантами, а также и о принятии законодательных изменений в условия найма. После чего Волкова сразу арестовали. В завязавшейся затем стычке были ранены несколько рабочих, в том числе и Петр Моисеенко.
В подавлении стачки участвовало 3 батальона солдат и 6 сотен казаков под личным руководством прибывшего владимирского губернатора. Было арестовано свыше 600 рабочих, в том числе Моисеенко. Стачка была окончательно подавлена 17 января после ряда столкновений между бастующими и правительственными войсками.
Во Владимирском окружном суде состоялось два судебных процесса. Первый прошел в феврале, а второй - в мае. Февральский обвинительный приговор был опротестован как проводившейся без присяжных. Второй же проводился уже в присутствие присяжных заседателей. В отличие от первого, он получил широкую огласку. Во многом потому, что дело обернулось не в пользу Тимофея Савича. Суду присяжных были переданы «рабочие в числе 33-х человек, содержащихся под стражей» и 72 человека, находившихся на свободе, под надзором полиции.
Рабочих защищал крупнейший судебный оратор того времени «московский златоуст» Ф.Н. Плевако. В процессе суда Тимофей Саввич неожиданно для себя обнаружил, что роли в судебном театре поменялись. Теперь уже рабочие стали стороной обвинения, а он оказался обвиняемым.
26 мая 1886 года Владимирский окружной суд вынес оправдательный приговор участникам Морозовской стачки. Они были оправданы судом присяжных (Присяжные, на решение которых суд поставил 101 вопрос о виновности подсудимых, ответили на все вопросы отрицательно), ввиду тяжёлого положения рабочих и нарушений со стороны администрации мануфактуры. Участники стачки подверглись наказанию губернатором в несудебном порядке: 603 рабочих были высланы на родину под надзор полиции, П.А. Моисеенко был на 5 лет сослан в Архангельскую губернию, В.С. Волков - на 3 года в Вологодскую губернию. В. Волков умер в ссылке от чахотки. Петр Моисеенко будет снова и снова служить делу революции, а в конце жизни вернется в родное Орехово-Зуево, где будет похоронен на площади «Двор стачки».
В результате стачки рабочим удалось добиться некоторых уступок: владельцами фабрики были возмещены штрафы, взысканные с 1 октября 1884 года, однако заработная плата повышена не была.
Хозяин Никольской мануфактуры после суда отправился в Крым поправлять свое здоровье. Однако 10 октября 1889 года в возрасте 66 лет он скончался на своей крымской даче в Мисхоре. Период единоличного диктаторского управления Никольской мануфактурой закончился. Наступил новый период коллегиального, менеджерского руководства. Одновременно с ним начался новый этап в развитии Никольской мануфактуры и в жизни Саввы Тимофеевича Морозова, который ознаменовался для него успехами во всех основных направлениях его деятельности.
Морозовская стачка вызвала облегчение политики штрафов на других фабриках Российской империи, а также привела к разработке в 1886 году фабричного законодательства (в частности, 3 июня 1886 года был принят закон о штрафах).
Значение Морозовской стачки для развития революционного движения подчёркивал В.И. Ленин:
«Эта громадная стачка произвела очень сильное впечатление на правительство, которое увидало, что рабочие, когда они действуют вместе, представляют опасную силу, особенно когда масса совместно действующих рабочих выставляет прямо свои требования». (Полное собрание соч., 5 изд., т. 2, с. 23)
В 1961 году А. Шапошников вместе с художником Александром Куровым написал одну из своих лучших картин "Морозовская стачка 1885 года".
Участники Морозовской стачки 38 лет спустя. В центре сидит (с седой бородой) один из ее лидеров Петр Моисеенко, оправданный судом во Владимире. Фото 1923 года.
Памятник "Борцам стачки"
В 1923 г. по проекту Шапошникова и Взорова. (Орехово-Зуево, ул. Стачки 1885 года (напротив дома 2)
«Стачка 1885 года» - памятник к 100 летию стачки. 1985г., архитектор Кирюхин, бронза.(Орехово-Зуево, пл.Октябрьская, д.2
Морозовская стачка. Худ. Куров Александр Михайлович, Шапошников Александр Николаевич
Наиболее важной по своему значению в истории революционного движения стала знаменитая Морозовская стачка, вспыхнувшая в 1885 г. на Никольской мануфактуре Тимофея Морозова в Орехово-Зуеве Владимирской губернии. Она представляла собой пример самостоятельного выступления рабочих и высокой для того времени организованности.
Морозовская мануфактура была известна во всём округе исключительно жестокой эксплуатацией и широко развитой системой штрафов. Положение рабочих на фабрике непрерывно ухудшалось. С 1882 по 1884 г. заработная плата снижалась пять раз, в 1884 г. — сразу на 25%. На суде выяснилось, что у рабочих из каждого рубля заработной платы вычиталось под видом штрафа в пользу фабриканта от 30 до 50 копеек, т. е. от одной трети до половины заработной платы. За время с 1881 по 1884 г. штрафы увеличились на 155%. «Когда мы читаем книгу о чернокожих невольниках — возмущаемся, но теперь перед нами белые невольники» , — говорил адвокат Плевако на суде над морозовскими стачечниками. На мануфактуре было занято около 11 тыс. рабочих. 19 (7) января 1885 г. выведенные из терпения, они объявили стачку, которая была заранее организована. В ней приняло участие около 8 тыс. человек, руководили стачкой опытные рабочие Пётр Моисеенко, Лука Иванов и Василий Волков, прошедшие школу подпольной работы в революционных кружках. Особого внимания заслуживает ткач Пётр Анисимович Моисеенко (1852-1923). До поступления на Никольскую мануфактуру Моисеенко участвовал в создании «Северного союза русских рабочих», был его членом. Работая на новой бумагопрядильне в Петербурге, он в 1878 г. принимал активное участие в стачке, за что был выслан на родину, вернулся нелегально.
За участие в новой стачке 1879 г. его сослали в Восточную Сибирь. В 1883 г. он вернулся из ссылки и поступил (в конце 1884 г.) на Никольскую мануфактуру. Вместе с Л. Ивановым и В. Волковым начал вести пропаганду среди рабочих и в нужный момент приступил к организации стачки. На предварительных совещаниях (5 и 6 января 1885 г.) в трактире на Песках он вместе с группой товарищей-ткачей (50 человек) выработал план стачки и требования, которые рабочие должны были предъявить Морозову. 19 (7) января 1885 г. в 6 часов утра по предварительному сговору один рабочий закричал: «Сегодня праздник, кончайте работу, гасите газ! Бабы, выходите вон!» Рабочие вышли на улицу — стачка началась. Несмотря на уговоры Моисеенко и Волкова, рабочие разнесли фабричную лавку с червивыми продуктами, разгромили квартиру ненавистного им мастера Шорина и некоторые другие фабричные здания. «Бунт» почти десятка тысяч рабочих чрезвычайно напугал как администрацию фабрики, так и правительство. В Орехово-Зуево тотчас же явились прокурор из Москвы, прокурор и губернатор из Владимира вместе с двумя батальонами солдат. Произошло столкновение рабочих с царскими войсками, и стачечники вынуждены были разойтись. На следующий день тысячная толпа явилась к губернатору. Волков передал начальству «условия, составленные самими рабочими». Они требовали,
чтобы им был возвращён штраф к Пасхе 1884 г.;
чтобы штрафы не превышали 5% с заработанного рубля;
чтобы вычеты за прогул одного дня не превышали одного рубля;
чтобы полный расчёт производился по предупреждению за 15 дней;
чтобы хозяин заплатил за прогульные по его вине дни;
чтобы определение доброкачественности принимаемого от рабочего товара происходило при свидетелях из рабочих
и т. д.
Морозовская стачка закончилась высылкой 800 рабочих на родину и двумя судебными процессами. 33 рабочих предали суду, среди них — руководителей стачки Моисеенко, Волкова и Л. Иванова. Суд состоялся во Владимире в мае 1886 г. На суде выяснились чудовищные притеснения рабочих фабрикантом. Присяжные вынесли рабочим оправдательный вердикт. На 101 вопрос, предложенный присяжным о виновности подсудимых, они дали 101 отрицательный ответ. «Вчера в старом богоспасаемом граде Владимире, — писал Катков в газете «Московские ведомости», — раздался 101 салютационный выстрел в честь показавшегося на Руси рабочего вопроса» . Даже Катков вынужден был заявить, что в событиях на Морозовской мануфактуре было «всё необходимое, чтобы придать им характер таких же рабочих движений, какие вспыхивают время от времени во Франции и Бельгии, как будто и Россия подобно им страдает недугом пролетариата и рабочего вопроса, как будто и наша промышленность представляет готовое поле для борьбы труда с капиталом» .
Морозовская стачка имела большое значение в развитии революционной борьбы рабочего класса и произвела сильное впечатление не только на широкие массы рабочих, но и на царское правительство. Оно почувствовало, что с народными массами шутить опасно.
«Эта громадная стачка, — подчёркивал Ленин, — произвела очень сильное впечатление на правительство, которое увидало, что рабочие, когда они действуют вместе, представляют опасную силу, особенно когда масса совместно действующих рабочих выставляет прямо свои требования» (176, т. 2, с. 23).
Морозовская стачка вырвала у правительства фабричный закон 1886 г., согласно которому штрафные суммы должны были идти не в пользу фабрикантов, а расходоваться на нужды рабочих (см. гл. 9, § 7). С Морозовской стачки рабочее движение в России вступило в новую полосу и наметило, как писал Плеханов, «исходный пункт нового фазиса рабочего движения» .***
Петр Моисеенко проведет еще ни один год в тюрьмах и ссылках, потеряет своего соратника В. Волкова, умершего в ссылке от чахотки, будет снова и снова служить делу революции, а в конце жизни вернется в родное Орехово-Зуево, где будет похоронен на площади «Двор стачки».
Кабалой и рабством называли рабочие свое существование на одном из крупнейших предприятий России - текстильной фабрике Морозова в селе Никольское Владимирской губернии (ныне г. Орехово-Зуево Московской области).
Жили они в тесных и сырых казармах с общими нарами или в маленьких каморках, напоминающих тюремные камеры. Работали от зари до зари в темных и душных помещениях, иногда до 18 часов в сутки, а получали гроши, которых едва хватало на питание.
Особенно давили штрафы. Штрафовали за малейшие проступки и по любому поводу: «за грубость мастеру - 1 рубль», «за непослушание - 40 копеек» и т. д. Только в 1882-1884 гг. зарплата рабочих снижалась пять раз, а штрафы доходили до половины заработка.
В конце 1884 г. среди ткачей назревал стихийный бунт, но усилиями передовых рабочих, имевших опыт стачечной и революционной борьбы, его удалось перевести на рельсы организованной стачки всех рабочих мануфактуры.
Организация массовой стачки на Морозовской мануфактуре связана с именами талантливых русских рабочих-революционеров Петра Моисеенко и Василия Волкова. В начале января 1885 г. им удалось провести две политические сходки с наиболее активными рабочими, где был выработан план стачки и составлены требования к администрации.
Не потому ль ударил час расплаты И раскатился гулом за моря И стала самой памятною датой В истории победа Октября!
«8000 человек бросили работу, как один… мастера разбежались, фабрика встала»,- вспоминает один из участников стачки.
Рабочие вышли на улицу и направились к дому администрации для передачи ей своих требований. Но администрация в панике сбежала.
Вечером на фабрику прибыл губернатор из Владимира, представители губернских и местных властей в сопровождении солдат. К 11 января здесь уже было около 1500 вооруженных солдат, казаков и жандармов.
10 января стало известно, что Морозов отклонил требования рабочих. Руководители стачки призвали рабочих к спокойствию и стойкости. Стачечники выработали новые требования для предъявления их уже не фабриканту, а самому царскому правительству. Рабочие требовали общероссийского фабричного законодательства, регулирующего взаимоотношения фабрикантов и рабочих: государственного контроля над заработной платой, определения условий найма и расчета рабочих и т. д. В этих требованиях рабочие Морозовской мануфактуры выступали не только в защиту своих собственных интересов, но и интересов всего рабочего класса России.
11 января несколько тысяч рабочих с красным знаменем двинулись к главной конторе, чтобы передать эти новые требования губернатору. Вручал их Волков, возглавивший шествие стачечников. Его тут же арестовали. «Все идем! Берите всех!» - закричали рабочие и двинулись на казаков. В схватке с солдатами были ранены несколько рабочих, среди них - штыком в грудь - Петр Моисеенко. На следующий день начались аресты. Было арестовано несколько сот человек.
Путем жестоких репрессий властям удалось 17 января подавить стачку. 18 января арестовали Моисеенко. До 4 апреля фабрика оставалась на военном положении.
Больше года длилось следствие по делу о стачке. К суду были привлечены 50 активных ее участников. В феврале и мае 1886 г. во Владимире состоялись два судебных процесса, на которых раскрылась страшная картина произвола фабрикантов и каторжной жизни рабочих. Суд вынужден был оправдать всех обвиняемых.
«Этот приговор суда, - писал В. И. Ленин,- явился прямым осуждением не только Морозова и его администрации, но и всех вообще старых фабричных порядков».
Но царское правительство расправилось с участниками стачки иным путем. Около 800 рабочих были высланы по этапу на родину под надзор полиции, в ссылку отправлены руководители стачки: Моисеенко - на пять лет, Волков - на три года.
Непосредственным результатом этой стачки и значительной уступкой царизма рабочим явился закон о штрафах, изданный царским правительством 3 июня 1886 г. Он был отражением отдельных требований морозовских ткачей. Это был, по существу, один из первых законов Российской империи по рабочему вопросу, ограничивающий произвол буржуазии.
Морозовская стачка
125 лет назад, 7(19) января 1885 года, началась знаменитая Морозовская стачка. К моменту ее завершения даже самым невежественным из российских чиновников стало ясно, что сфера трудовых отношений требует регулирования государством. Иначе столкновения между рабочими и работодателями приведут к последствиям, от которых не поздоровится не только участникам трудовых конфликтов.
Орехово-Зуево. Здание, в котором располагался Морозовский текстильный комбинат. Фото ИТАР-ТАСС
РАБОЧИЙ ВОПРОС В ПОРЕФОРМЕННОЙ РОССИИ
Отмена крепостного права, а также реформы 1860 - 1870-х годов, проведенные Александром II, дали мощный толчок развитию промышленности, что привело к увеличению численности наемных рабочих. Главным поставщиком рабочей силы стала деревня. Однако многие крестьяне, приходя в город на заработки, не только не порывали отношений с деревней, а стремились вернуться на родину в разгар сельскохозяйственных работ. Это обстоятельство сильно мешало развитию классового сознания наемных рабочих и не способствовало возникновению профсоюзов. Полурабочие-полукрестьяне мало думали о том, как коллективно защищать свои права, молча сносили все тяготы и невзгоды. А когда даже знаменитому русскому долготерпению наступал конец, брали расчет и возвращались в деревню.
В результате первую четверть века российского капитализма (1861 - 1885) социально-экономическое положение фабрично-заводских рабочих оставалось крайне тяжелым, а их права не были никак защищены. Пенсий и страхования от несчастных случаев и профзаболеваний тоже не было. Правительство же считало излишним регламентировать трудовые отношения. Чиновники на местах крайне редко (и, как правило, безрезультатно) встревали в споры между трудом и капиталом.
Первые выступления рабочих в пореформенной России были стихийными и напоминали традиционный русский бунт. Но ведь и стиль поведения тогдашних “эффективных менеджеров” отнюдь не отличался изысканностью манер.
Едва ли не раньше всех начали отстаивать свои интересы орехово-зуевские текстильщики. Впервые стачка на фабрике Саввы Морозова произошла в августе 1863 года. И хотя участие в ней приняли всего 350 человек, начало было положено. Стачки в Орехово-Зуеве происходили и в 1872 (дважды!) и 1876 годах.
Среди других выступлений тех лет отметим стачку на Сестрорецком заводе (1867) и забастовку серпуховских ткачей и прядильщиков (1869). В 1870-х годах только в Петербурге на Путиловском заводе волнения случались 11 раз, а на Невском механическом заводе - 7 раз. Стачки произошли в Петербурге на Невской бумагопрядильне (1870), под Нарвой на Кренгольмской мануфактуре (1872) и в Смоленской губернии на Ярцевской мануфактуре купцов Хлудовых (1880). И хотя эти выступления эхом отзывались в разных уголках империи, они не привели к правовым последствиям. Власть не спешила ограничивать произвол предпринимателей. К просветлению в мозгах чиновников привела Морозовская стачка 1885 года.
“ЭФФЕКТИВНЫЙ МЕНЕДЖМЕНТ” ТИМОФЕЯ МОРОЗОВА
Основателем “империи” Морозовых был Савва Васильевич Морозов (1770 - 1862). В 1797 году, будучи крепостным, он основал в селе Зуево на левом берегу Клязьмы мануфактуру по выработке шелковых изделий. Воспользовавшись царским указом 1803 года о “вольных хлебопашцах”, в 1820 году Морозов с четырьмя сыновьями выкупился из крепостной неволи, заплатив помещику Рюмину 17 тысяч рублей ассигнациями. В 1830 году он приобрел землю на правом берегу Клязьмы и организовал там ткацкое производство.
Фабрики Морозовых находились на территории Богородского уезда Московской губернии и Покровского уезда Владимирской губернии. Самая крупная - Никольская - принадлежала младшему сыну основателя династии, Тимофею. В 1873 году он акционировал свои фабрики, создав Товарищество Никольской мануфактуры “Саввы Морозова сын и Кo”. Но полновластным хозяином оставался Тимофей Морозов: ему, жене и дочери принадлежало 93% акций. Местная власть была в руках фабриканта. Имелись у него влиятельные связи и в губернском центре Владимире, и в столицах - Москве и Санкт-Петербурге.
Работать на предприятия Морозовых шли не только местные жители, но и уроженцы Калужской, Рязанской, Тамбовской, Воронежской, Смоленской и Новгородской губерний. Условия труда были таковы, что немногие из ткачей и прядильщиков доживали до 40 лет. В цехах стоял грохот, из-за хлопковой пыли трудно было дышать. Из-за этого, а также из-за узких проходов между станками производственный травматизм стал массовым. И хотя ушибы, переломы рук и пальцев, потеря глаз (из-за вылета челноков) случались часто, администрация не спешила с мерами. Несчастья не обходили стороной детей и подростков, чей труд Морозовы использовали широко. Только на Никольской мануфактуре из 11 тысяч рабочих и служащих около 2 тысяч были детьми. Их труд оплачивался гораздо скромнее, чем труд взрослых, что приносило работодателю немалую выгоду.
Особую ненависть рабочих вызывала система штрафов. “Никольская мануфактура своими высокими штрафами приобрела... особенную известность, - писала газета “Московский листок”. - Табель взысканий с рабочих за неисправную работу и нарушение порядков на фабрике т-ва Никольской мануфактуры “Саввы Морозова сын и Кo” включал 735 пунктов, по которым рабочие подвергались штрафу! Штрафы взимались не только на опоздание и брак в работе, но и за приглашение гостей в казарму без разрешения начальства, и за неснятие шапки перед хозяевами”. Рабочий “за отлучку без надобности от машин” мог получить штраф от 5 до 50 копеек. Штраф “за стирку или сушку белья в казармах или кухне в неуказанное время” варьировался от 25 копеек до рубля. Возможность выбора в размере наказания стимулировала произвол фабричной администрации. Равно как и наличие в “Табеле взысканий” таких расплывчато сформулированных “прегрешений”, как “непослушание отдельным приказаниям” (этот пункт администрация трактовала с истинно русским размахом).
Большинство рабочих после смены шли отдыхать в фабричные казармы. Семейные жили в каморках, отделенных друг от друга не доходившими до потолка перегородками, в каждой каморке - по две-три семьи. Холостякам предназначались нары, на которых спали поочередно. “Теснота, работа в разные смены, а соответственно и свой распорядок дня у каждой семьи не способствовали созданию условий для нормальной семейной жизни и полноценного отдыха. Ссоры между соседями, а также мужьями и женами были здесь частым явлением. Но основным недостатком казарм были все же не теснота и духота, не жизнь на виду у всех, как на городской площади, не полное отсутствие домашнего уюта, а постоянное подавление любого проявления индивидуальности. Здесь все обязаны были жить по единому стандарту”, - считает историк Н. Полищук.
Беспросветная жизнь “по единому стандарту” вела к пьянству, которое глубоко укоренилось среди фабрично-заводского населения царской России. “Московский листок” уверял, что в трактирах и кабаках орехово-зуевские текстильщики “оставляли половину заработка”. Часть зарплаты рабочие получали “харчами”, которые лавки Морозова отпускали по завышенным ценам. Это тоже приносило фабриканту большую прибыль.
Много лет морозовские предприятия наращивали обороты. Но в начале 1880-х годов разразился промышленный кризис, который особенно сильно ударил по текстильной промышленности. И как обычно бывает в подобных ситуациях, “оптимизацию расходов” бизнес начал с сокращения зарплат рабочим. Если в 1882 году мужчины зарабатывали в месяц 14 - 15 рублей, женщины - 10 - 11, подростки - 5 - 6, то затем положение изменилось. За три года на Никольской мануфактуре расценки за произведенный товар сокращались пять раз. Зато постоянно росли нормы выработки!
Такая политика позволила фабриканту даже в кризисные 1883 - 1884 годы получить большую прибыль - 540 тысяч рублей. Но Морозов был ненасытен. 1 октября 1884 года он объявил шестое сокращение расценок. Это - вкупе с требованием выйти на работу в праздник - истощило народное терпение.
Руководителями стачки стали 32-летний Петр Моисеенко и 25-летний Василий Волков. Обвинительный акт по делу 17 участников Морозовской стачки дает представление о завершающем этапе ее подготовки: “6 января после обедни в трактире Трофимова на песчаном берегу Клязьмы, между Никольским и селом Зуевым, собрались человек пятьдесят рабочих... Свидетели этого сборища - служащие в трактире Василий Смирнов, Иван Погодин и Роман Лемяхов показали, что из числа рабочих больше всех говорили Моисеенок (Моисеенко. - О.Н.) и Волков. Они читали какие-то записки, толковали, что трудно жить, что надо что-нибудь устроить, совещались о стачке”.
Едва участники собрания разошлись, как об их замысле стало известно директору фабрики Михаилу Дианову (доносчиком оказался некто Михаил Ларионов). Дианов приказал сотне чернорабочих (торфяники, сторожа и татары с конного двора) 7 января с пяти утра начать дежурство у новоткацкого корпуса, не допуская скопления там рабочих...
СТАЧКА
Первое сообщение о начале стачки было опубликовано 9(21) января 1885 года “Московскими ведомостями”. В заметке говорилось: “Нам сообщают, что на громадной фабрике Саввы Морозова сыновей, находящейся в Покровском уезде Владимирской губернии, в местечке Никольском, при селе Орехове, на границе Московской губернии, в настоящее время идут волнения и беспорядки между рабочими. Причина беспорядков среди рабочих есть уменьшение заработков”.
Итак, 7 января в шестом часу утра чернорабочие, как им было велено, предотвратили скопление рабочих на улице. Ткачи были вынуждены приступить к работе. Дальнейшее владимирский прокурор П. Товарков отразил так: “Ровно в 6 часов по всему корпусу раздались крики: “Сегодня праздник, кончайте работу, гасите свет, бабы, выходите вон”. Вслед за тем началось завертывание газовых рожков, и все рабочие этого корпуса с шумом и гамом, криками “ура” стали одеваться и выбегать на улицу. Поставленная здесь охрана уже не могла сдержать насилия толпы в несколько сот человек, направившейся в соседний прядильный корпус. К появлению ткачей прядильщики, видимо, были подготовлены, и когда те ворвались к ним, то по всему прядильному корпусу также раздались крики: “Кончать работу и гасить газ” - вскоре все прядильщики, соединившись с ткачами, вышли на улицу, напали здесь на чернорабочих, избили их и погнали за реку. Затем толпа эта обошла все фабричные корпуса и всюду принуждала прекратить работу”.
Вскоре остановились все предприятия Морозова. Стачка стала всеобщей. Временно ситуация вышла из-под контроля ее руководителей. Взбунтовавшийся народ дал волю долго копившейся злобе. Рабочие разгромили и разграбили фабричную продуктовую лавку и пекарню, ворвались в квартиру мастера А. Шорина, который вызывал всеобщую ненависть. В разграблении лавки участвовали безработные и рабочие с других фабрик, отдыхавшие в праздничный день. Группе рабочих во главе с Моисеенко удалось предотвратить разграбление кооперативного магазина Потребительского общества (его пайщиками были рабочие и служащие). Затем Моисеенко дал телеграмму министру внутренних дел Дмитрию Толстому с просьбой прислать представителей для выяснения причин стачки.
К 17 часам страсти улеглись. А поздно вечером в Никольское прибыли прокурор Московской судебной палаты Николай Муравьев (в 1894 году он станет министром юстиции и генерал-прокурором) и владимирский губернатор Иосиф Судиенко. Их сопровождали жандармский полковник, прокурор Владимирского окружного суда и два батальона 12-го Великолукского полка. На улицах появился военный патруль.
8 января утром губернатор Судиенко и прокурорские работники побывали на местах “боевых действий”. К губернатору привели под конвоем 100 рабочих из казарм. В их числе оказался и Волков, который вел себя как настоящий лидер рабочих. Отвечая на вопрос о причинах забастовки, он особо напирал на то, что из-за штрафов рабочие “не в состоянии ни платить повинностей, ни прокормить свои семьи”. Рабочие требовали возвратить им штрафы, начиная с Пасхи 1884 года, восстановить расценки, существовавшие в 1880 - 1881 годах, и уволить некоторых мастеров и служащих. Прозвучали и другие требования.
В тот же день в Никольское приехал Тимофей Морозов. Поначалу он категорически не хотел идти на уступки, утверждая, “что всякое облегчение в настоящее время было бы уступкой грубому насилию и дурным примером, поощряющим к новым беспорядкам”. Но затем согласился сократить взыскания, наложенные с 1 октября 1884 года, и дать расчет всем рабочим с условием принятия на фабрику тех, кто захочет работать на условиях, объявленных 1 октября.
Такой поворот мало кого устраивал. Рабочие сорвали вывешенные в казармах объявления, а Морозов пригрозил прекратить выдачу им хлеба из пекарен, хотя январский хлеб был рабочими оплачен. Это грозило непредсказуемыми последствиями, и Судиенко добился от Морозова отмены его распоряжения. Оба поняли, что стачка на спад не идет, а принимает более организованный характер.
В докладной записке министру внутренних дел Толстому губернатор Судиенко признал, что “при всем озлоблении своем против фабричной администрации толпа вела себя по отношению” к представителям власти “крайне сдержанно и почтительно”, видя в них “единственного защитника от терпимых притеснений, и когда на приносимые мне жалобы относительно низких расценков и чрезмерных штрафов я поставлен был в необходимость разъяснить, что нет закона, могущего заставить хозяина повысить плату или уменьшить штрафы, что это дело взаимного их с ними соглашения, что, выпросив у Морозова скидку штрафов за октябрьскую половину, более в пользу их я сделать ничего не мог, мне с недоумением и упреками отвечали: если вы для нас ничего сделать не можете, куда же и к кому нам обратиться и кого просить о помощи и защите”.
Этот вопрос так и остался без ответа. Губернатор думал не о помощи бастующим, а о том, как сломить их сопротивление и принудить приступить к работе.
“ТРЕБОВАНИЯ ПО ОБЩЕМУ СОГЛАСИЮ РАБОЧИХ”
И Судиенко, и Морозов не раз обращались за поддержкой в столицу. В конфликт вмешался министр внутренних дел Толстой. Он предложил расколоть ряды забастовщиков: руководителей арестовать, а уроженцев других губерний выслать на родину в административно-полицейском порядке - то есть покончить с трудовым конфликтом силовым путем. 9 января в Никольское прибыли четыре сотни Донского казачьего полка.
Но и рабочие не сидели сложа руки, а подготовили документ исторического значения - “Требования по общему согласию рабочих”. Одна часть требований была адресована Морозову: возврат штрафов с Пасхи 1884 года; восстановление расценок 1880 - 1881 годов; оплата всех дней стачки, возникшей по вине Морозова; увольнение с фабрики мастеров, притеснявших и грубо обращавшихся с рабочими; удешевление продуктов, выдаваемых из хозяйского магазина, по цене не дороже рыночной; и т.д.
Другие требования были адресованы правительству и направлены на защиту интересов всех рабочих страны. В том числе: издать закон, по которому штрафы не должны превышать 5% от зарплаты, а вычет за прогул - 1 рубля; установить контроль за работой браковщиков, чтобы выборные от рабочих (совет старост) проверяли правильность приемки товара и наложения штрафа за его порчу; оплачивать простой по вине работодателя не менее чем по 20 копеек в смену; издать закон о найме, по которому рабочий получал бы право уйти с предприятия без задержек и вычетов, предупредив администрацию за 15 дней; вменить капиталисту уведомлять рабочего об увольнении за 15 дней; зарплату выдавать не позднее 15-го числа каждого месяца.
До принятия требований бастующие отказывались приступать к работе. Морозов упирался.
Кульминации стачка достигла 11 января, когда рабочие попытались вручить свои требования губернатору. Судиенко отправил рабочих к прокурору и приказал казакам... арестовать Волкова и Федора Шелухина. Рабочие попытались силой освободить товарищей. Тогда губернатор приказал арестовать наиболее активных “смутьянов”. 51 человек был схвачен и доставлен в одну из казарм. Однако пришедшая следом группа рабочих во главе с Моисеенко прорвалась при помощи кольев и железных прутьев в казарму, отбила у караула 39 арестованных и выпустила их через запасную дверь.
Волкова среди освобожденных не было. Его поздно вечером под конвоем отправили в тюрьму. 12 января Никольское было объявлено на военном положении. К тому времени “гарнизон” достиг 2750 человек. Судиенко приказал начать высылку на родину забастовщиков, прибывших из других губерний (выслали 606 человек). Фабричная администрация оповестила о приеме новых рабочих. Морозов согласился отменить штрафы, взысканные с 1 октября 1884 года, и уволить мастера Шорина.
В течение следующих дней солдаты и казаки выгоняли рабочих из казарм. На морозе им предстояло решить: уйти с фабрики или приступать к работе. Попав под массированный удар властей и предпринимателя, лишившиеся руководителей (Моисеенко скрывался, но 18 января был арестован), с 14 января текстильщики стали возвращаться к работе. 20 января о восстановлении порядка было доложено Александру III.
СЛЕДСТВИЕ И СУДЫ
В ходе следствия пристальное внимание было уделено таким уголовно наказуемым деяниям, как разгром фабричной лавки и квартиры мастера Шорина, хищение товара, насильственное освобождение арестованных. Материалы следствия составили 13 томов. “Устроителей” стачки предали суду.
По первому судебному процессу (февраль 1886 г.) проходили 17 участников стачки, по второму (май 1886 г.) - еще 33, в том числе две женщины. И хотя еще в 1877 году по “процессу 50-ти” за “хождение в народ” уже были осуждены несколько рабочих, в том числе Петр Алексеев (см. мою статью “Самодержавие против народности”, “Солидарность” № 12, 2007), такого количества стачечников на скамье подсудимых Россия еще не видела.
Суд выявил множество фактов притеснений текстильщиков. И если на февральском процессе все подсудимые получили от 10 дней до 3 месяцев тюрьмы, то майский процесс обернулся для власти конфузом. Причем свою лепту внес бывший мастер Шорин. Он 22 года верно служил Морозову, выполнял все распоряжения, но в январе 1885 года был принесен хозяином в жертву. Шорин не остался в долгу. Выступая свидетелем, он раскрыл механику взимания штрафов и способы их сокрытия: “Когда штрафы достигали 50%, рабочих заставляли брать расчет, а потом они как бы вновь поступали на фабрику, им выдавались новые книжки, и таким образом могущие быть доказательства непомерных штрафов - старые расчетные книжки исчезали бесследно”.
В итоге присяжные отвели все пункты обвинения и оправдали рабочих. Моисеенко вспоминал: “Но недолги были радости: возвращается суд и объявляет... Моисеенко и Волкова оставить под стражей вплоть до решения Московской судебной палаты, куда была подана кассация на приговор коронного суда”.
В июне 1886 года Московская судебная палата рассмотрела дело руководителей стачки Моисеенко и Волкова. Решение: изменить меру пресечения на менее строгую, потребовать “денежное поручительство в размере 100 руб. с каждого и по представлении такового освободить их из-под стражи”. На деле Моисеенко и Волков находились под стражей до 19 сентября и вышли не на свободу, а были отправлены в ссылку с женами: Моисеенко - в Архангельскую губернию сроком на пять лет, а Волков - в Вологодскую губернию сроком на три года. Там спустя восемь месяцев Волков умер от туберкулеза. А Моисеенко прожил долгую жизнь, написал воспоминания. Умер в 1923 году в Харькове, похоронен в Орехово-Зуеве.
ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ МОРОЗОВСКОЙ СТАЧКИ
Под влиянием Морозовской стачки напуганное правительство издало 3 июня 1885 года закон “О воспрещении ночной работы несовершеннолетним и женщинам на фабриках и мануфактурах”. А год спустя - закон, регламентировавший взаимоотношения фабрикантов и рабочих и отразивший требования орехово-зуевских текстильщиков. Закон ограничил размеры штрафов. Отныне штрафные деньги шли не в карман предпринимателя, а на нужды рабочих. Закон запретил расплачиваться с рабочими товарами через фабричные лавки. Условия найма должны были вноситься в расчетные книжки и являлись обязательными для рабочих и работодателей. В то же время участие в забастовке каралось арестом сроком до месяца. Контроль за исполнением закона возлагался на фабричную инспекцию. Новый закон пришелся не по нутру “капитанам индустрии”. Они называли его “социалистическим” и добивались пересмотра.
Оценивая историческое значение Морозовской стачки, учтем, что после нее власть и общество стали внимательнее относиться к рабочему вопросу. Статьи на эту тему замелькали в газетах, и не только в столичных. Так, томский “Сибирский вестник” 22 июня 1886 года опубликовал статью “О необходимости введения в Сибири фабричных законов”. А известный консервативный публицист Михаил Катков констатировал: Морозовская стачка показала, что “с народными массами шутить опасно”. Жизнь не раз подтверждала правоту этих слов...
Олег НАЗАРОВ, доктор исторических наук,
Орехово-Зуево
ДОКУМЕНТЫ
Из показаний ткача Федора КОЗЛОВА на следствии:
“Расценка работ чрезвычайна низка, а требования стали до невозможности строги... в прежнее время кусок материала первого сорта по расценке ставился за работу 48 коп., а теперь - 38 - 40 коп. Прежде кусок материала был 55 аршин, а теперь - 65 - 66 и даже 67... В прежнее время на подмастера полагалось 48 - 50 станков, а теперь - 70. Подмастера стали меньше помогать ткачам”.
Из выступления защитника Федора ПЛЕВАКО на “процессе 17-ти” (февраль 1886):
“Фабрика Морозова была защищена китайской стеной от взоров всех, туда не проникал луч света, и только благодаря стачке мы теперь можем проследить, какова была жизнь на фабрике. Если мы читаем книгу о чернокожих невольниках, возмущаемся, то теперь перед нами белые невольники... Я коснусь здесь одного: сколько зарабатывал рабочий и сколько с него высчитывали в виде штрафа. Цифры говорят ясно: средний заработок рабочего 8 - 9 рублей, вычеты в среднем - от 2,5 до 3 рублей. Можно ли было существовать на этот заработок...”
При написании статьи использованы: Кабанов П.И., Ерман Р.К. Морозовская стачка 1885 года. М., 1963; Моисеенко П.А. Воспоминания (1879 - 1923). М., 1924; Морозовская стачка 1885 г. и рабочие Центрально-промышленного района России в конце ХIХ - начале ХХ в. М., 1984; Морозовская стачка 1885 - 1935 г. Сборник статей и воспоминаний. М., 1935; Пробуждение. К 100-летию Морозовской стачки. М., 1984; и др.
Несмотря на проведение масштабных социальных мероприятий, в 1885 году социальный мир на Никольской мануфактуре был нарушен. Это событие вошло в историю под названием «Морозовская стачка». Эта забастовка считалась символом возмущения против «хищнической эксплуатации фабриканта – самодура». Это мнение долгое время было доминирующим в советской историографии. Но это событие было намного сложнее, драматичнее, состояние конфликтующих сторон напряжённее. О Морозовской стачке - написано много, но есть до сего времени малоизвестные факты.
В 1881 – 1887 годах российскую экономику охватил затяжной и разрушительный кризис, который затронул как промышленность, так и сельское хозяйство. В 1882 году в текстильной индустрии сложилась чрезвычайно острая ситуация, вызванная перепроизводством. Предприятия не могли работать на полную мощность, упала потребление хлопка и, естественно, снизились объёмы выработки.
Кризис больно ударил по Никольской мануфактуре. Правление, руководимое Тимофеем Саввичем, стало искать выходы из сложившейся ситуации. В связи с падением продажных цен в 1881 – 1884 годах на пряжу и миткаль на Никольской мануфактуре планомерно снижались расценки на выработку для ткачей и прядильщиков. Иными словами заработная плата рабочих в годы кризиса снижалась. Одновременно Тимофей Саввич стал намного строже спрашивать за работу, в результате чего возросла частота штрафов за испорченный товар. Действие Морозова можно объяснить: в годы кризиса бракованный товар практически не находил сбыта. Поэтому Тимофей Саввич вынужден был штрафовать и за прогулы и за пьянство, которые неизбежно сказывались на качестве работы.
Снижение расценок на фабриках Товарищества немного опережало падение цен на промышленные изделия по России в целом. Беда заключалась в другом: образовались своеобразные ножницы расценки – штрафы, которые существенно урезали реальные заработки рабочих. В этом смысле 1882 и 1884 годы оказались очень тяжёлыми. После временного улучшения в 1883 году, когда частично повысились сдельные 14 цены и снизились штрафы, повторного ухудшения своего материального положения в 1884 году фабричный люд уже не выдержал и взбунтовался.
Тимофея Саввича вместе с его директорами правления никак нельзя отнести к категории жесточайших эксплуататоров, взваливших всю тяжесть кризиса на плечи своих рабочих. Они в те годы не получали наградных, а деньги шли на пополнение запасного капитала, выплату дивидендов, на покрытие убытков. Доходы директоров правления складывались из фиксированного жалованья и дивидендов на принадлежащие им паи, которые также упали с 9% до 7 –8% на основной капитал. Вполне естественно, что кризис больнее всего ударил по рабочим, которые по своему социальному положению принадлежали к низкодоходным слоям населения.
Правда, и сам Тимофей Саввич допустил тактическую ошибку, объявив рабочим днём 7 января 1885 года - церковный праздник – Собор Иоанна Крестителя. Это стало искрой, приведшей к взрыву давно накалившихся страстей. Возмущение рабочих приняло форму бунта. Но даже выдвинутые 11 января 1885 года лидерами стачки требования не смогли полностью организовать стихийное возмущение. Первоначально рабочих судили за разбой и грабёж. Тогда ограблению подверглись дома служащих Никольской мануфактуры, розничный магазин, хлебопекарня. Забирали домашнюю утварь, били окна, ломали двери, по улицам летели пух и перья, растаскивали мешки с мукой.
С тревогой и напряжением наблюдали за действием разбушевавшиеся толпы Т.С.Морозов и М.И.Дианов, непрерывно отправлявшие телеграммы владимирскому губернатору. Вот строки из них: «Рабочие бунтуют, бьют стёкла, разбили в школе, конторе директора, разбита харчевая лавка», «На фабрике положительно бунт, толпы рабочих никем и ничем не сдерживаются, представляется опасность для жизни живущих. 15 Все они – от 7 января 1885 года.
Известно, что стачку возглавили П.А.Щербаков (Моисенко) и В.С.Волков. ледственные документы содержат информацию о том, что руководители забастовки принадлежали к тем рабочим, которые нарушали дисциплину и не выходили на работу.
Правление пошло на уступки требованиям рабочих. В январе 1885 года оно списало всем декабрьские взыскания и вернуло штрафы за октябрь и ноябрь, а также удовлетворило просьбу о выдаче хлеба. Но больше ни на какие уступки (повышение заработной платы, уменьшение продолжительности рабочего дня) Тимофей Саввич Морозов не хотел идти, считая их несправедливыми.
На процессе 1886 года во Владимире Т.С.Морозова судили за непомерно высокие штрафы на фабриках. В результате Тимофей Саввич оказался единственным виновником происшедшего.
Судебный процесс произвёл тяжёлое впечатление не только на Тимофея Саввича, но и на его сына, наследника Савву Тимофеевича. Т.С.Морозов долго болел после процесса, и, наверное, Морозовская стачка намного сократила ему жизнь.
Нельзя полностью оправдывать Т.С.Морозова, но стоит заметить, что большая продолжительность рабочего дня, низкая оплата труда и высокая система штрафов были характерны для общего развития промышленности в России.
