Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

1. Определение цивилизации

Существуют разные понимания данного термина. Одно из них - поздняя стадия в развитии общества, которая характеризуется высоким уровнем материальной и духовной культуры. Цивилизация в данном случае трактуется как противоположность дикости и варварству. Однако есть и второе понимание цивилизации, в основу которого положен не стадийный принцип, а принцип культурно-исторической идентичности.

Назову самые известные имена учёных, которые внесли крупный вклад в разработку теории цивилизаций.

Н. Я. Данилевский первым дал трактовку цивилизаций не как уровня развития, а как устойчивого типа: в своём труде «Россия и Европа» (1869 год) он писал о различиях междукультурно-историческими типами. Культурно-исторический тип по Данилевскому - это целостная система, определяемая культурными, психологическими и иными факторами, присущими народу или совокупности близких по духу народов.

Широко известно также имя немецкого философа Освальда Шпенглера, написавшего книгу «Закат Европы». Он также считал культуру основным интегрирующим фактором больших сообществ. Шпенглер предлагает взгляд на мировую историю как на ряд независимых друг от друга культур, проживающих периоды зарождения, становления и умирания. Цивилизацию он противопоставляет культуре. Фаза цивилизации, по Шпенглеру, означает умирание культуры. Шпенглер, как и Данилевский, был противником евро-центризма и предвестником многополярного мира.

Следующее крупное имя в этом ряду - Арнольд Тойнби (1889-1975). Теория цивилизаций Тойнби продолжает традицию Шпенглера и является ещё одним образцом теории цивилизаций как культурно-исторических типов.

Арнольд Тойнби - автор двенадцати томной сравнительной истории цивилизаций. Его труд назывался "Постижение истории". "Число известных цивилизаций, - пишет Тойнби, - невелико. Нам удалось выделить только 21 цивилизацию, но можно предположить, что более детальный анализ вскроет значительно меньшее число полностью независимых цивилизаций - около десяти".

Не обошёл вниманием этот вопрос и основоположник теории психологических типов Карл-Густав Юнг. Западную цивилизацию он охарактеризовал как экстравертную, а восточную - как противоположную ей по менталитету интровертную. Причём интерес Юнга был направлен в сторону Востока.

И, наконец, наиболее близкий нам С. Хантингтон (1827 - 2008 гг.). Этот учёный дал такое определение: цивилизация - это максимальная культурная общность . Политика, экономика, территория, происхождение при определении цивилизации являются вторичными.

Что касается Льва Гумилёва, то он исследовал в первую очередь этносы, а не цивилизации. Однако этносы группируются в суперэтносы, оформляясь в те же цивилизации.

Таким образом, все крупные исследователи цивилизаций, культур и этносов считают, что фактор цивилизации занимаетверхнюю ступеньку коммуникативного пространства - культурно-интеллектуальную.

2. Список цивилизаций

Сэмюэл Хантингтон был директором института стратегических исследований при Гарвардском университете. Его самая цитируемая статья "Столкновение цивилизаций" (The Clash of Civilisations) была опубликована ещё в 1993 году. В этой статье он провозгласил о начале новой крупной фазы мирового развития - эпохи цивилизаций.

Если конкретнее, то главное положение Хантингтона заключается в том, что глобальный мир будущего будет функционировать не на уровне отдельных государств-наций, а в более крупном формате - как система цивилизаций.

В этом докладе я покажу, каков соционический смысл наступающей эпохи, глашатаем которой и выступил Хантингтон.

Прежде всего, нас интересует вопрос: сколько существует современных цивилизаций и что это за цивилизации? И у Хантингтона есть ответ на этот вопрос: «Идентичность на уровне цивилизации будет становиться все более важной, и облик мира будет в значительной мере формироваться в ходе взаимодействия семи-восьми крупных цивилизаций».

Вот список восьми современных цивилизаций по Хантингтону:

западная,

конфуцианская,

японская,

исламская,

индуистская,

православная,

латиноамериканская и, возможно,

африканская цивилизации.

3. Глобализация

В этой связи нельзя не упомянуть широко распространённый термин «глобализация». Что же это такое? - Нынешняя глобализация является ничем иным, как вестернизацией, то есть распространением западной культуры на весь остальной мир. Некоторые исследователи решили, что унификация жизни на западный манер и есть «светлое» будущее всех стран. Вот-вот наступит конец истории, считал, например, Фрэнсис Фукуяма. В своей книге «Конец истории и последний человек » (1992) он провозгласил, что распространение либеральных демократий во всём мире может свидетельствовать о конечной точке социокультурной эволюции человечества. Однако теперь уже всем понятно, что это не так.

Глобализация, конечно, продолжает внедрять американский фаст-фуд и продукцию Голливуда в страны бывшего СССР, на арабском Востоке и Юго-Восточной Азии. В этих странах местные жители, в особенности молодёжь, быстро принимают такие вещи как гамбургеры и кока-колу вместо своих традиционных блюд и напитков. Однако мир всё больше противится глобализации. Движение антиглобализма борется за то, чтобы остановить экспансию западных, в частности американских ценностей.

Наиболее активное сопротивление наблюдается со стороны исламского мира. Как первые раскаты грома по западной Европе прокатилась волна требований к властям возродить ношение женщинами хиджаба в качестве символа исламских ценностей. Дальше - больше. Буквально на глазах у всего мира салафиты и братья-мусульмане свергли прозападные или пытавшиеся договориться с западом (как Каддафи) режимы. Американские журналисты назвали эту цепь революций «арабской весной».

4. Карта цивилизаций

В названиях цивилизаций часто фигурируют географические обозначения. Давайте убедимся, что географические границы не совпадают с цивилизационными. Где пролегает, например, граница Европы как цивилизации?

Географию цивилизаций найдём у того же Самюэля Хантингтона. Он прямо указывает, где именно пролегает «линия великого исторического раздела». Эта линия определилась ещё во времена разделения Римской империи на Восточную и Западную в четвёртом веке, а также создания Священной Римской империи в веке десятом.

«Граница находилась примерно там же, где и сейчас, на протяжении пяти веков. Начинаясь на севере, она идет вдоль сегодняшних границ России с Финляндией и Прибалтикой (Эстонией, Латвией и Литвой); по Западной Белоруссии, по Украине, отделяя униатский запад от православного востока; через Румынию, между Трансильванией, населенной венграми-католиками, и остальной частью страны, затем по бывшей Югославии, по границе, отделяющей Словению и Хорватию от остальных республик. На Балканах эта линия совпадает с исторической границей между Австро-Венгерской и Оттоманской империями. Это - культурная граница Европы...»

Таким образом, Европа заканчивается там, где заканчивается территория западного христианства и начинаются ислам и православие.

5. Функциональные роли цивилизаций

Какова роль упомянутых цивилизаций в глобальном разделении труда? И каким соционическим функциям соответствуют упомянутые цивилизации в максимальном соционе? На эту тему можно долго спорить. Я изложу свою точку зрения.

Евроатлантическая (западная) цивилизация как наиболее организованная, технологичная и динамичная представляет функцию «Р» ,

конфуцианская цивилизация как наиболее дисциплинированная, чёткая и уважающая иерархию - «L» ,

исламская цивилизация с её возбудимостью и склонностью к войне против неверных - «F» ,

евразийская (православная) с её поисками особого пути - «I» ,

индуистская и буддистская с их самопогружённостью и мудростью выражает в мировом соционе функцию «Т» ,

латино-американская с её зажигательными ритмами и экспрессией является носителем функции «Е» ,

тихоокеанская (в т. ч. японская) цивилизация с её преданностью группе выражает функцию «R» , и

на долю самой слабой в списке, но самой природной африканской (языческой) цивилизации, о которой Хантингтон писал как о возможной, приходится функция «S» .

Немного подробнее о том, почему евразийская цивилизация, к которой мы собственно и принадлежим, берёт на себя роль интуиции возможностей. Причина тому - склонность нашей культуры восполнять нехватку материально-денежных ресурсов изобилием ресурсов интеллектуально-изобретательских. У евразийцев получается сделать что-то уникальное, но поставить его качественно на поток они не могут. Те же американцы и европейцы проявляют больше организаторской последовательности, а мы - значительно больше смекалки и находчивости. Кроме того, евразийцы больше других суперэтносов подчёркивают свою уникальность, неповторимость и особый путь. Стимулу уникальность как раз и соответствует интуиция возможностей.

6. Межцивилизационные отношения

В наступивший период истории основными становятся уже не международные и межгосударственные, а межцивилизационные отношения. В ближайшей перспективе они будут напряжёнными и часто конфликтными. Хантингтон справедливо утверждал, что самые значительные конфликты будущего развернутся вдоль линий разлома между цивилизациями. Почему?

«Цивилизации несхожи по своей истории, языку, культуре, традициям и, что самое важное, религии. Люди разных цивилизаций по-разному смотрят на отношения между Богом и человеком, индивидом и группой, гражданином и государством, родителями и детьми, мужем и женой, имеют разные представления о соотносительной значимости прав и обязанностей, свободы и принуждения, равенства и иерархии. Эти различия складывались столетиями. Они не исчезнут в обозримом будущем. Они более фундаментальны, чем различия между политическими идеологиями и политическими режимами. Конечно, различия не обязательно предполагают конфликт, а конфликт не обязательно означает насилие. Однако в течение столетий самые затяжные и кровопролитные конфликты порождались именно различиями между цивилизациями».

При этом я вовсе не собираюсь утверждать, что наблюдаемые конфликты означают, что цивилизации одинаково несовместимы.

Хорошо прослеживаются асимметричные, изначально неравные отношения. Между западной и исламской цивилизациями существует соперничество, но энергетический приоритет, в конечном счёте, за Западом. Так же существует соперничество между западной цивилизацией и евразийской, причём энергетический приоритет (не информационный!) здесь уже на стороне Евразии. Вспомните, что Восточная Римская империя просуществовала гораздо дольше Западной. Вспомните, что запад всегда боялся и боится сейчас восточных варваров.

Есть и симметрия в отношениях. Между Западной и Конфуцианской цивилизациями - погашение, а отношения между западной и японско-тихоокеанской напоминают дуальность - глубокое взаимопроникновение.

Мусульмане и православные несмотря на конфликты всегда уживались, о чём свидетельствует опыт Российской империи и СССР. Известный исследователь евразийской цивилизации Лев Гумилёв считал, что православные и мусульманские народы совместимы. Но будем помнить, что это отношение всё-таки не дуальность, а суперэго. Суть суперэго в соблюдении баланса на расстоянии и возникновении конфликтов при тесном сближении.

Избежать глобальной войны цивилизаций можно лишь тогда, когда мировые лидеры примут многополярный мир в своей политике как данность и станут сотрудничать для его поддержания. После того как произойдёт притирка, цивилизации перестанут конфликтовать. Между ними установятся предсказуемые отношения. Это и будет эпоха дельты.

7. Переходная эпоха от гаммы к дельте

Эпоха перехода к миру цивилизаций началась с атаки на башни-близнецы в Нью-Йорке в сентябре 2001-го. На наших глазах она продолжается так называемой "арабской весной". В ходе арабских революций начинает громко заявлять о себе как едином целом мусульманская цивилизация.

Евразийскаяцивилизациярождается хотя и без крови, но всё равно в муках. Больше всего консолидации противится Украина - страна с разорванной (по Хантингтону) идентичностью. Однако о нашей стране скажу ниже.

Каждая эпоха в истории человечества имеет свой исторический смысл и формы существования. Соционика связывает их с квадральными ценностями. Так, в основе существования «гаммы» лежит экономика прибыли и национальные государства, в основе «беты» - империя и религия. Культурная идентичность и самодостаточная экономика лежит в основе «дельта»- объединения.

Что такое самодостаточная экономика? - Это, например, экономика нынешнего Евросоюза. Подсчитано, например, что Евразия также может подстроить подобную экономическую модель. Объём будущего общего рынка Евразийской конфедерации, если он возникнет, конечно, будет самодостаточным при количестве потребителей примерно в 200 млн человек.

Ну а что в основе «альфы»? - спросите вы. Отвечаю: родственные (семейные) узы и анархическое устройство. «Альфа» государства не образует, это сеть слабо связанных родов и племён. Как нынешняя соционика.

Конкретнее о государственном устройстве в различных квадрах. Государство «беты» - унитарное, государство «гаммы» - федерация, государство «дельты» - конфедерация. Альфа несёт с собой анархию, безвластие. У неё нет государства как такового. Нам важно, что государственным устройством цивилизаций будет, скорее всего, конфедерация.

Согласно теории кватерниона, замкнутое коммуникативное пространство будет делиться между четырьмя крупными игроками (мелкие будут примыкать к тем или иным крупным игрокам). Самый сильный и настойчивый игрок станет лидером. Эта роль называется доминантной. Второй по силе - креативный, который бывает ситуативным лидером в особых, нестандартных ситуациях. Третий - нормирующий. Четвёртый - самый слабый и нестабильный - гармонизирующий.

Все роли вместе постепенно притираются и образуют устойчиво воспроизводящую саму себя систему - кватернион . Эта система далее постоянно клонирует себя в более мелком масштабе.

Таким образом, многополярный мир будущего выстроится на основе дельта-ценностей. Структурно это будет означать, что восемь цивилизаций объединяться в четыре "мира": во-первых, западный евроатлантический мир, во-вторых, евразийский мир, в-третьих, конфуцианско-китайский мир и, в четвёртых, мир ислама.

Латиноамериканская цивилизация, по-видимому, соединится с североамериканской, то есть станет вариантом западной цивилизации. Африканская, следуя распространению ислама, соединится с мусульманской цивилизацией. Тихоокеанская - с китайской и т.д. Хотя и сохранятся отдельные страны в виде анклавов. Например, Австралия вряд ли сольётся с тихоокеанской цивилизацией, а останется фрагментом западной цивилизации. При этом уравновешивающими полюсами будут западный и китайский, с одной стороны, и евразийский и исламский, с другой.

8. Супер-цивилизации прошлого и будущего

Мы возвращаемся к тому, с чего мы начали. Хочу провести историческую параллель. Давайте сравним, как было и как стало. Нынешнее время, которое я характеризую как переход к новой дельте, напоминает двухтысячелетней давности «дельта» -фазу античности: тогда окончательно сформировались в пределах ойкумены (известного мира) основные цивилизации и образовали между собой устойчивые связи.

Каким было состояние ойкумены в первом веке новой эры?

Античная полоса цивилизаций протянулась поперёк Евразии - от Гибралтара (Геркулесовых столпов) на крайнем западе через всё Средиземноморье, Ближний Восток по направлению к Дальнему Востоку - Китаю. В этой полосе располагались все крупные города и все значительные государства той эпохи.

Великих держав в начале новой эры было четыре: огромная Римская империя на западе, не менее обширная империя Хань на востоке, а между ними их цивилизационные антагонисты - Парфянское царство в Иране и кочевая держава Хунну в степях Монголии. Все четыре державы сложились во второй половине 3 века до н.э. Рассматривать их можно как пары соперников: Рим - Парфия и Хань - Хунну.

Так в чём же параллель истории? А в том, что приблизительно такой же по структуре четверичный расклад мы имеем и к началу 21 века. Причём главная ось противостояния, как и 2 тысячи лет назад, между евроатлантической цивилизацией и Китаем.

Итак, подведу итоги. Мир будущего - это мир восьми цивилизаций, объединённых в четыре суперцивилизации, устроенных конфедеративно с единой объединяющей культурой.

У страны Украина в этом дивном новом мире есть лишь четыре пути: 1) войти в западную супер-цивилизацию, 2) войти в евразийскую супер-цивилизацию, 3) продолжать колебаться, как сейчас, выполняя роль буферной зоны, или же 4) стать мостом между цивилизациями.

Последнее наименее вероятно. Украина с цивилизационным выбором продолжает тянуть. Она колеблется, как делала это на протяжении всей своей истории. Она беспрестанно металась то в сторону Польши, то в сторону Турции, то в сторону России. Беда ещё и в том, что верхний слой (элита) тянет в одну сторону, а нижний слой (простой народ) в другую.

Пока что больше всего шансов за то, что Украина и через 20 лет будет маневрировать между различными военно-политическими и экономическими блоками, являясь по-прежнему не субъектом, как сейчас говорят, а объектом международной политики. Но в мире цивилизаций значение отдельно взятого государства уменьшается. Да и роль выгодного транзитного положения Украины будет неуклонно снижаться.

А что светит соционике? Соционические разработки о типах больших групп (интегральных типах) волне могут быть востребованы и полезны в эпоху дельты. Это нормирующая эпоха, требующая баланса. Соционика появилась своевременно- именно тогда, когда начал формироваться заказ на устойчивые отношения в сложных системах.

Беда в том, что она не смогла сохранить своё единство. В переходную эпоху одиночки погибают и только крупные объединения имеют шанс выжить и передать свои достижения по назначению. Пока в соционическом движении не возникнет свой кватернион с лидирующим центром, наши шансы будут минимальными.

Раннеземледельческие общества образовывали тот исходный пласт, на основе которого в определенной ситуации происходило формирование цивилизации. Рост населения и создание эффективных способов получения продуктов питания были важнейшими отправными моментами дальнейшего прогресса. Новый образ жизни, основывающийся в области материальной культуры на определенной системе жизнеобеспечения, расширяющийся и усложняю­щийся спектр личных и общественных потребностей стимулировали развитие специализированных производств. Параллельно и взаимосвязанно шли изме­нения в социальной структуре, складывались и развивались ранее неизвест­ные социальные институты. В результате происходящих изменений ранне­земледельческая эпоха сменяется качественно новым периодом. Археологиче­ские открытия и успехи в дешифровке древних систем письменности ярко характеризуют как особое, эпохальное явление тип первых цивилизаций, выдвинутый историческим прогрессом на авансцену истории как в Старом, так и в Новом Свете в конце первобытной эпохи.

Есть основания считать, что в исторической последовательности различ­ных типов цивилизаций первые цивилизации представляют собой эпохально специфическое и в известном смысле стадиальное явление. Источники информации, представляющие собой главным образом (а для формативного периода цивилизации исключительно) археологические данные, позволяют прежде всего охарактеризовать материальную культуру первых цивилизаций. Уже в этой сфере можно наблюдать явления, имеющие специфический качественный характер, отражающий временные особенности. Как справед­ливо отмечает Г. Н. Волков, в прогрессе предметного мира как опредмеченной силе знания отражается общий прогресс общества (Волков, 1976, с. 15).

Социально-экономической сущностью процессов формирования древних цивилизаций является сложение классового общества и становление государства. Признаки цивилизаций, известных в значительной мере по предметному миру культуры, изучаемому археологией, обычно объединяются в триаду - города, монументальная архитектура и письменность (Daniel, 1968, р. 25; Redman, 1978, р. 216 - 218). Возможно, первый из признаков, а именно города, может быть заменен высокоразвитым ремеслом, отделив­шимся от земледелия, составлявшим, кстати, одну из существенных сторон самого процесса градообразования и последующего функционирования город­ских структур. Центры, выполнявшие урбанистические функции (от руковод­ства сельской округой до идеологического лидерства), в условиях различных систем расселения и специфических культурных традиций могли иметь различный морфологический облик. В Передней Азии, Индостане и древнем Китае это были города со скученной застройкой и высотной архитектурой, в крито-микенской Греции - дворцово-хозяйственные комплексы, в Новом Свете преобладал рассредоточенный тип застройки. Региональные и централь­ные функции этих структур, имеющихся во всех древних цивилизациях, по содержанию аналогичны функциям городов, и лишь особенности морфологии ведут к известным оговоркам в употреблении термина «город» (Ленцман, 1963, с. 130; Гуляев, 1979).

Имеющиеся данные позволяют охарактеризовать некоторые существен­ные особенности экономического базиса первых цивилизаций, выйти на характеристику присущего им способа производства. Как известно, способ производства является фундаментальным понятием исторического материа­лизма и рассматривается как исторически определенный способ добывания материальных благ, необходимых людям для производственного и личного потребления, как диалектическое единство производительных сил и произ­водственных отношений (Очерки по историческому материализму, 1981, с. 82 - 86; Куликов, 1980, с. 17-18). Вместе с тем советские исследователи указывают на различные аспекты этого фундаментального понятия. Так, если иметь в виду материально-вещественный образ производства, то он предстает как технологический способ производства (Куликов, 1980, с. 17), учитывая терминологию, употреблявшуюся К. Марксом (Маркс, Энгельс, т. 49, с. 89 - 90). Г. Н. Волков характеризует технологический способ производства как исторически определенный способ соединения различных элементов производительных сил, прежде всего человека и техники (Волков, 1976, с. 42). Весьма важна развернутая характеристика производительных сил, даваемая этим исследователем, который отмечает, что постепенно в про­изводительную деятельность втягивались все более широкие области жизне­деятельности человека. При этом имеется в виду и рост населения с соответ­ствующим увеличением числа трудоспособных, и разделение труда, и его кооперация, и улучшение средств общения, и образование, получаемое трудящимися (Волков, 1976, с. 42). Советские историки отмечают также, что К. Маркс в своих работах употреблял термин «способ производства» в разном объеме - как всеобщую категорию и как конкретное понятие, имея в виду способ производства различных реальных обществ («национальный способ производства») (Павловская, 1965, с. 93; Качановский, 1971, с. 32). После этих общих замечаний и соображений обратимся к конкретным материалам. Как уже неоднократно отмечалось исследователями, к числу очагов древнейших цивилизаций, возникающих независимо и самостоятельно, о чем свидетельствует их культурная специфика, включая системы письмен­ности, относятся Шумер (рис. 10), Египет, Хараппа, иньский Китай, крито-микенская Греция, группа мезоамериканских цивилизаций и древние циви­лизации Перу. В последнем случае, правда, иероглифическую письменность заменяли более примитивные способы хранения и передачи информации - система фасолин с нанесенными на них знаками в культуре мочика (Берез­кин, 1983а, с. 47-98), а позднее известное инкское узелковое «письмо» - кипу. Но в других формопроявлениях процесс сложения древней цивилиза­ции в южноамериканском центре представлен достаточно ярко. Уровень разнообразных производств во всех этих первичных очагах был весьма высоким, хотя и основывался во многих случаях на технических достижениях неолитической эпохи. При упрощенном понимании производительных сил как некоего фетиша распространено представление о кардинальном, каче­ственном значении внедрения медных изделий в производство и замены ими каменных орудий труда. С этим, в частности, связано стремление в общих трудах объяснить успехи первых цивилизаций переходом от неолита к энео­литу. При таком подходе за бортом оказывается весь комплекс ранних цивилизаций Мезоамерики, где металлические изделия вообще не были известны. Формативный период древнеперуанской цивилизации вплоть до комплексов мочика также обеспечивался в значительной мере неметалли­ческими орудиями. Как показало изучение эффективности древних орудий труда, орудия неолитического типа зачастую почти не уступают по произво­дительности медным изделиям. Например, производительность серпа с крем­невым наборным лезвием оказалась практически равной производительности серпа, изготовленного из меди (Коробкова, 1978; 1981а, с. 68 - 73). Недаром вкладышевые кремневые серпы были распространены в Египте в эпоху первых династий, как показывают находки из гробницы в Саккара. Речь должна идти не о большей эффективности медных орудий по сравнению с каменными, а в первую очередь об эффективности самого процесса их производства, особенно с внедрением литья, позволяющего массовое тиражи­рование объектов (Археология СССР, 1982, с. 6).

Рассмотрение производительных сил в широком аспекте, без однобокого сведения их к материалам, используемым при изготовлении орудий труда, показывает тот существенный скачок, который характеризует технологиче­ский способ производства первых цивилизаций. Таково прежде всего резкое увеличение численности работоспособного населения, важнейшего компо­нента производительных сил, что было одним из существенных последствий неолитической революции. И не случайно очаги первых цивилизаций харак­теризует высокая концентрация населения. Так, на Крите, по ориентиро­вочным оценкам, число жителей на 4000 г. до н. э. определяется в 12 000 чело­век, на 3000 г. в 65 000 и на 2000 г. в 200 000 (Renfrew, 1970, р. 383-400). В Шумере, в области Урука, для середины IV тыс. до н. э. установлено существование 17 мелких поселений и трех крупных центров («городков»). К концу этого тысячелетия, ко времени появления пиктографических табли­чек храмового хозяйства, их число соответственно возрастает до 112 и 10, не считая роста самого Урука, превращающегося в своего рода суперцентр (Adams, Nissen, 1972, p. 18). Общая численность населения майя в низменных районах оценивается в 1 млн человек (Willey, 1980, р. 513-563; Weaver, 1981, р. 271). Эти значительные массы оседлого населения обеспечивали резкое увеличение объема продуктов производства прежде всего в сфере земледелия, которое становится высокоспециализированным. Как правило, в это время в широких масштабах используется кооперирование труда. Фактически рост прибавочного продукта в сфере земледелия и рост населе­ния представляют два взаимосвязанных явления.

Хорошо известна высокая эффективность поливного земледелия древней Месопотамии, где применение искусственного орошения позволяло собирать два урожая в год. Даже масса зерен злаковых растений в зонах орошения Южного Двуречья вдвое превосходила массу зерен аналогичных сортов более северных районов. Вместе с тем работы по созданию системы каналов и ее поддержанию, по мелиоративным мероприятиям в условиях заболочен­ности нижнего течения Тигра и Евфрата требовали организованной и целенаправленной деятельности значительных коллективов. Это был решаю­щий фактор прогресса при сохранении в земледелии архаических орудий труда. Как известно, для изучения древней истории большое значение имеет работа К. Маркса «Формы, предшествующие капиталистическому производству». Опираясь на сравнительно поздние проявления азиатской древ­ности, К. Маркс дал в ней теоретический анализ генетически весьма ранних структур. Он специально подчеркивал, что «общие для всех условия действи­тельного присвоения посредством труда, ирригационные каналы», в древ­ности представлялись «делом рук более высокого единого начала - деспо­тического правительства, витающего над мелкими общинами» (Маркс, Энгельс, т. 46, ч. I, с. 464). Высокопродуктивные земледельческие системы первых цивилизаций при всех естественных локальных различиях, как пра­вило, требовали общего труда. При этом в Месопотамии и Перу он был нацелен на ирригацию и создание системы каналов, в Египте на мелиоративные работы, в Китае на гидротехнические мероприятия по борьбе с наводне­ниями, угрожающими посевам на плодородных участках в непосредственной близости от Хуанхэ. Как показали новые исследования, в зоне мезоамерикан­ских цивилизаций подсечно-огневое земледелие при всей его эффективности в данной экологической ситуации не было единственным видом землеполь­зования. В областях, занимаемых ранее местными цивилизациями, установ­лено наличие и террасированного земледелия на склонах, и использование участков, затопляемых во время паводков, и существование разветвлен­ных систем каналов мелиоративного характера. Имеются в Мезоамерике и системы водосборных каналов и резервуаров для воды, предтечи со­временных водохранилищ (Гуляев, 1982, с. 88-97). Такое комплексное земледелие также могло функционировать лишь в условиях организованного общего труда. Иконография и мифология всех основных центров первых цивилизаций отразили принципиально важное значение организованного труда в земледелии, которое, как правило, символически возглавлялось на первых этапах представителем верховной власти, часто вооруженным орудиями, имевшими скорее церемониальный, чем рабочий характер.

Второй важнейшей составной частью технологического способа произ­водства первых цивилизаций были специализированные ремесла. Наряду с техническим прогрессом здесь, как и в земледелии, налицо сохранение архаического набора орудий труда, эффективность которых возрастала лишь в условиях разделения труда, специализации и роста профессионализма. На Ближнем Востоке особенно заметны успехи в сфере теплотехники, будь то создание специализированных двухъярусных горнов для обжига керамики или изготовление сплавов различных металлов и изделий из них. Усложнение ремесленной деятельности, прочно отделившейся от сельскохозяйственного труда, требовало не только возрастающей специализации, но и как другой стороны этого процесса технологической и организационной кооперации, возникновения объединений ремесленников, древних мастеров, хорошо из­вестных по раскопкам как в Старом, так и в Новом Свете (Массон, 1976б, с. 67 - 69; Гуляев, 1979, с. 63-68). Эффективность таких производственных объединений была весьма значительной, о чем свидетельствует их продукция, включающая, в частности, сотни и тысячи высокохудожественных образцов. Достаточно указать на достижения ювелиров Древнего Востока, на худо­жественную бронзу иньского Китая и на изготовлявшуюся в формах керамику мочика, представляющую собой нередко первоклассные реалистические скульптуры. Именно поэтому наблюдается тенденция локализовать эти высо­коэффективные производства в крупных царских или храмовых хозяйствах со строгим контролем со стороны администрации. Уже в первых документах Урука мы видим «большого (главного) кузнеца», видимо возглавлявшего соответствующее производство (Тюменев, 1956, с. 44, 55, 56, 60). В иньском Китае существовали ремесленники правителя - вана (вангуны) и храмовые ремесленники (История древнего мира, 1982, с. 153). По мнению некоторых исследователей, в центральных мастерских древнего Китая использовался труд рабов (Серкина, 1982, с. 114-116). Тщательно контролировалась деятельность ремесленников в царских хозяйствах Пилоса и Кноса, где часть ремесленников прямо принадлежала к числу «людей двора» (История древнего мира, 1982, с. 291, 292). В мочикском Перу в ходе раскопок крупного центра городища Пампа-Гранде были открыты специализированные мастер­ские - меднолитейные, ткацкие, по производству извести. Нахождение их в одном квартале с культовым центром и отсутствие поблизости жилых строений приводят исследователей к заключению, что это были храмовые или государственные мастерские, обслуживавшиеся приходящими работни­ками (Березкин, 1983а, с. 125).

В эпоху первых цивилизаций налицо и кардинальное улучшение средств общения, что, естественно, также оказывало положительное воздействие на технологический прогресс. В Старом Свете колесные экипажи получают широкое распространение во всех основных центрах древних цивилизаций. Повсеместно развивается и кораблестроение, приобретающее в отдельных случаях, как это, видимо, имело место в Эгейском мире, специализированный характер. Но особенно большое значение имело применение систем письмен­ности для хранения и передачи информации, необходимой для нормального функционирования общественных организмов. Объем такой информации в первых цивилизациях чрезвычайно возрос и фактически поставил тради­ционные формы передачи информации - устную и художественную - перед критической ситуацией. Потребности четкой фиксации агрономического ка­лендаря, хозяйственного учета, чему с увлечением отдались создатели шумерской цивилизации, тенденция к созданию единой канонической си­стемы религиозных воззрений настоятельно требовали фиксации и надежного закрепления. Кроме того, для овладения сложными системами древнейшей письменности нужно было длительное время. Все это вызвало необходимость в специальном обучении определенных категорий лиц, в той или иной форме вовлекаемых в производственный процесс. По хеттским законам, затраты на подготовку подмастерья по специальностям ткача, гончара, коже­венника или валяльщика составляли стоимость одной коровы или шести овец (Массон, 1976б, с. 66). Специальные «школы» писцов или жрецов, известные по материалам Месопотамии (Дьяконов, 1982, с. 61 и след.) и городам-государствам Мезоамерики (Кнорозов, 1955, с. 49), при разной степени культовой окраски систем обучения преследовали в числе прочих задач и цель передачи положительных знаний в области астрономии, математики, ведения отчетной документации.

Интенсивное крупномасштабное земледелие и специализированные ре­месла составляли основу технологического способа производства первых цивилизаций. Их функционирование, а также существование лиц, занимав­шихся непосредственно производительным трудом, отмечается уже в рамках исходной молекулы общества - общины. Это было точно подмечено К. Марк­сом, который писал, что в условиях восточного деспотизма существует общинная собственность, «порожденная по большей части сочетанием про­мышленности и сельского хозяйства в рамках мелкой общины, благодаря чему такая община становится вполне способной существовать самостоя­тельно и содержит в себе самой все условия воспроизводства и расширен­ного воспроизводства» (Маркс, Энгельс, т. 46, ч. I, с. 464). Однако реализа­ция этих предпосылок в рамках одной, отдельно взятой общины была ограничена ее производственным потенциалом, препятствующим углублению специализации и разделению труда в сфере ремесленной деятельности. Наоборот, в крупных центрах, превращавшихся в городские и становившихся символом технологического и культурного прогресса, расширенное воспро­изводство могло быть реализовано и действительно реализовывалось в значи­тельных масштабах, в частности, благодаря кооперации в рамках ремеслен­ных мастерских, которые обладали неизмеримо большими возможностями по сравнению с мастерами-одиночками, обслуживавшими свою общину или деревню. В крупных центрах были сосредоточены и зачатки положительных знаний, широко использовалась письменность, функционировало нечто вроде школ профессионального обучения. Именно в крупных хозяйственных систе­мах, руководимых единым организационным началом, которым в целом ряде мест являлись храмовые центры, получался наиболее значительный прибавочный продукт. В этих хозяйствах и мастерских начиналась и эксплуа­тация лиц разного экономического и юридического положения, работников подневольного труда. Частично применялся и труд рабов, но следует иметь в виду, что положение рабов представляло собой идеальную модель эксплуа­тации, не всегда согласуемую с потребностями эффективности производства, что порождало целый ряд промежуточных состояний или социальных страт (Массон, 1979а, с. 7 - 10).

В историческом аспекте сосуществование и в определенной мере взаимо­действие двух секторов, мелкообщинного и крупнохозяйственного, оказывало заметное воздействие на общий прогресс. При катаклизмах и дезинтеграции, которые были нередкими в истории первых цивилизаций, именно мелкие общины обладали особой устойчивостью и способностью к регенерации. В периоды упадка крупных центров, сопровождавшиеся культурным регрес­сом вплоть до исчезновения систем письменности, как это было в харапп­ской Индии и в крито-микенской Греции, именно общины составляли питательную среду для культурной и в рамках представляемого ими уклада социально-экономической преемственности.

Впечатляющей особенностью культуры первых цивилизаций, включая стадию их формирования, является создание и увеличение объема монумен­тальных построек, по большей части бывших культовыми комплексами. Эти памятники не только весьма эффектны внешне, но и показательны с точки зрения производственного потенциала создавших их обществ. В них как бы реализован прибавочный продукт, получаемый в данной экономиче­ской системе, отражен организационный уровень общества, умело использую­щего приемы кооперации. В уже упоминавшемся исследовании К. Маркса специально подчеркнута и эта особенность изучавшегося им типа древних обществ. Он отмечал, что города могут возникнуть, в частности, в тех местах, «где глава государства и его сатрапы, выменивая свой доход (прибавочный продукт) на труд, расходуют этот доход как рабочий фонд» (Маркс, Энгельс, т. 46, ч. I, с. 464). Действующим лицом в подобном случае могло быть и руководство союза общин, не переросшего в деспотическую монархию, и теократическое руководство храмового организма, но политическая сущность явления остается неизменной. Подобная концентрация сил и средств была недоступна замкнутой автаркичной общине. Именно объем вложенного труда отличает первые храмы от рядовых общинных святилищ, для сооружения которых достаточно было усилий нескольких, а то и одной малой семьи.

В шумерском Эреду наглядно прослежено, как небольшое общинное святи­лище постепенно сменяется все более величественными сооружениями, возне­сенными на платформы. Так, древнейшее святилище слоя Эреду XVIII, относящееся, скорее всего, еще к началу V тыс. до н. э., представляет собой по существу небольшой однокомнатный дом площадью около 9 м2 с квадрат­ным алтарем-очагом в центре. Постепенно планировка таких святилищ усложняется, их внешние стены декорируются контрфорсами, они превраща­ются в специализированные архитектурные сооружения. Храм слоя VI, относящийся к началу IV тыс. до н. э., имеет размеры 23.5X12.5 м и располо­жен на платформе, поднимающейся над окружающей равниной на 15 м (Lloyd, Safar, 1948). Предпринимались попытки и как-то охарактеризовать трудовые затраты на возведение этих величественных сооружений. Так, например, подсчитывался труд, затраченный на постройку Белого храма в шумерском Уруке (рис. 11). Ольмекский храмовый центр в Ла Венте, т. е. постройка периода формирования основ мезоамериканской цивилизации, требовал для своего сооружения значительных коллективных усилий (см. с. 00). Неоднократно оценивались гигантские трудовые затраты на постройку египетских пирамид, которые в связи с этим один английский математик с позиций рационализированного миросозерцания современной эпохи назвал «монументальным абсурдом». Чавиноидные культовые комплексы Перу формативной стадии цивилизации хорошо иллюстрируют подобное раннее появление монументальной архитектуры. Относящийся к предчавинской поре, расположенный в горной зоне культовый комплекс Пако-пампа имеет размеры основания платформы 200X400 м при максимальной ее высоте 35 м (Березкин, 1982). Городище, считающееся центром цивилизации мочика, имело две крупные пирамиды - Уака-дель-Соль с размерами по основанию 159X342 м при высоте 40 м и Уака-дела-Луна с основанием 80X95 м при высоте 20 м. Для постройки этих пирамид потребовалось несколько миллионов сырцовых кирпичей. Еще более впечатляющим является культовый комплекс недавно подробно исследованной северной, и видимо более поздней, столицы мочика - городища Пампа-Гранде (рис. 12). Находящаяся здесь пирамида Уака-Форталес имеет в основании 200X300 м и высоту 55 м (Березкин, 1983а, с. 42, 43, 124, 125). Оценка трудовых затрат на сооружение крепост­ных оград на раннеиньском городище Чжэнчжоу также указывает на огром­ную концентрацию людских ресурсов, подразумевающую наличие относи­тельно свободной от прочих занятий рабочей силы и масштабной организации кооперативного труда (см. с. 219).

Устанавливаемая в ряде первых цивилизаций эволюция культовой архи­тектуры, скорее всего, отражает также и этапы развития возглавляемого жреческой кастой храмового организма, осуществлявшего хозяйственно-организационные, а в какой-то мере, видимо, и политические функции.

Подобные древнейшие храмовые организации Шумера убедительно про­анализированы И. М. Дьяконовым (История древнего мира, 1982, с. 35; История Древнего Востока, 1983, с. 140). Шумерские храмы имели свое земледельческое, скотоводческое и ремесленное хозяйства, к которым добав­лялись добровольно-обязательные дары, являвшиеся завуалированной фор­мой зарождавшегося налога. Вместе с тем лица высшей храмовой администра­ции получали особые наделы, и поэтому сосредоточивавшиеся при храмах запасы представляли собой резервный и обменный фонд общины или группы общин и шли на жертвоприношения и на содержание рядового служебного персонала и лиц, занятых в хозяйственных секторах. Как форма хозяйст­венно-политической организации общества храмовые объединения в ряде случаев предшествовали утверждению царской власти. На формативной стадии целого ряда цивилизаций именно в монументальных культовых комплексах воплощался прибавочный продукт, расходуемый на рабочую силу, и не без основания раннегородские или протогородские центры имену­ются «храмовыми городками» («temple-town») (Redman, 1978, p. 202; Мас­сон, 1981а, с. 107 - 108).

При всей выразительности материальной культуры первых цивилизаций не следует забывать о том, что движущими силами процесса формирования классового общества и цивилизации были в первую очередь социально-экономические явления - наличие регулярно получаемого прибавочного продукта, что обеспечивалось способом хозяйственной деятельности, и возможность его перераспределения, что обеспечивалось развивающейся социальной системой. Разумеется, это общее положение не следует понимать прямолинейно и механически. Другие факторы, описывать которые так любят западные исследователи, от плотности населения до развития торговли и обмена, оказывали свое воздействие на сложение первых цивилизаций (Lamberg-Karlovsky, Sabloff, 1979, p. 114, 115, 330, 331; Массон, 1982д, с. 166 -169). Но это были вторичные факторы, которые могли способствовать ускорению или замедлению соответствующих процессов общественного разви­тия, приданию им более или менее четких и выразительных форм. Наиболее благоприятное взаимодействие основных движущих сил и вторичных факто­ров соответственно давало максимальный эффект.

В ходе трансформации первобытных отношений отчуждение прибавочного продукта длительное время сохраняло внешние формы, традиционные для общинно-родовых порядков (Аверкиева, 1974, с. 335). Постепенно под их покровом происходили качественные изменения, в частности непосредствен­ный захват больших участков общинных земель. Подобная узурпация об­щинных земель выделившейся верхушкой отмечена у горных народов Индии и в целом ряде других обществ, переживавших стадию распада первобыт­нообщинных отношений (Маретина, 1980, с. 217). Неудивительно, что на заре истории письменности Шумера мы застаем огромные для своего времени наделы, принадлежавшие правящей верхушке общества. По пяти документам из Джемдет-Насра, в которых приводятся размеры полей, две трети из перечисленных площадей в 9000 га принадлежат главному жрецу-правителю. Земельный надел правителя пилосского царства также отли­чался значительными размерами (Вайман, 1966). Род вождя, или «царский род», образовывал вершину социальной иерархической пирамиды, но рядом с ним существовал целый ряд «благородных родов» со своими правами и обязанностями, со своим статусом. Регламентация этих прав и обязанностей идет в привычных формах первобытных правопорядков. Но по содержанию это явление, когда большие группы лиц различаются по месту в системе общественного производства и по способам получения и размерам получае­мой доли общественного богатства, явно связано с процессами классообразо­вания. Распределение продукта в зависимости от места группы лиц на иерархической лестнице отражало лишь внешнюю социально-политическую ситуацию. За этим в конечном итоге скрывалось положение такой группы в системе общественного производства. Это был прообраз классовой струк­туры, новый по содержанию, но еще традиционный по формам. Ю. В. Бром­лей справедливо полагает, что для подобной формативной стадии можно говорить о своего рода «предклассах» (Бромлей, 1981, с. 160).

Постепенно приспособление традиционных обычаев к новой ситуации классового общества перерастало в прямую эксплуатацию. Среди начальных форм эксплуатации помимо внутриобщинных способов повсеместно представ­лены рабство и данничество (Першиц, 1979, с. 59-65). Началом собственно домашнего рабства была адаптация военнопленных на правах младших до­мочадцев, выполнявших главным образом тяжелые и неприятные работы. Захват военнопленных широко документируется как иконографией, так и письменными текстами первых цивилизаций. Воины и военнопленные пред­ставлены на стелах перуанского культового комплекса Серро-Сечин, кото­рый при всех разногласиях в датировке явно относится к домочикскому времени (Березкин, 1982, с. 50, 51). В протошумерской письменности раб обозначался как «человек (чужой) горной страны». Всего в древнейших документах Шумера, подвергнутых исследованию, учтено 30 рабов и 27 ра­бынь (Вайман, 1974а). Затем число их возрастает в несколько раз. Многообразие древнекитайской терминологии, связываемой исследователями с обозначением лиц подневольного труда (Серкина, 1982), может отражать реальное многообразие путей формирования этих категорий и способов их использования в производстве и обыденной жизни. Постепенно, по мере усложнения социально-экономических и производственных инфраструктур, развивается и долговое рабство, различные категории лиц рабского состоя­ния образуют целый класс. Данничество, рассматриваемое как проявление формы зависимости одной этнической группы от другой, так же как и рабы-военнопленные, было тесно связано с увеличением межобщинных столкно­вений и противоборства. Постепенно архаические правовые нормы, в которых происходила первичная эксплуатация, сменяются новыми порядками, и опти­мальным объектом эксплуатации становится раб, чье фактическое бесправ­ное положение дополняется соответствующим юридическим статусом.

Таким образом, парадокс исторического прогресса состоял в том, что сложение цивилизации было тесно связано не только со специализацией деятельности, но и с развитием классового антагонизма, с резкой концентра­цией общественного богатства в руках отдельных слоев или даже отдельных лиц, с распространением бесправия и угнетения.

Наряду с процессом классообразования шел процесс институализации и все большего обособления власти. Уже на последних этапах первобытного строя аристократия, обладавшая более или менее фиксированными социаль­ными и имущественными привилегиями, вершила общими делами и контро­лировала распределение продуктов. Зачастую внешние войны или процесс освоения новых земель стимулировали авторитарные тенденции верховного вождя-правителя (Маретина, 1980, с. 217). Отметим также, что с монопо­лизацией права редистрибуции власть вождя-лидера приобрела и экономические функции. В результате этих процессов вождь-лидер посте­пенно подчиняет себе аппарат общинного самоуправления и с его помощью возглавляет общественную организацию трудового процесса. Теперь члены этого аппарата уже в силу своего положения в тех или иных формах участвуют в присвоении значительного объема общественного продукта. Недаром в уже упоминавшихся древнейших документах Шумера 6000 га рассматриваются как надел правителя, а 3000 га разделены между пятью должностными лицами, среди которых жрец-прорицатель, главный судья, старшая жрица, старшина торговых агентов-тамкаров. Распоряжались осо­быми земельными наделами, естественно уступавшими по размерам наделу правителя-ванака, и высшие должностные лица пилосского «царства» (Исто­рия древнего мира, 1982, с. 293). В иньском Китае члены аппарата управления, видимо, имели не наделы, а обеспечивались натуральными выдачами (История древнего мира, 1982, с. 158).

В различных модификациях распространена точка зрения, что древнейшие государства сложились в первую очередь как аппарат управления со все более усложняющимся общественным производством и что они отнюдь не связаны с тем социальным и имущественным расслоением, которое сопро­вождает процесс классообразования (Васильев, 1980, с. 172 - 196). С нашей точки зрения, при таком подходе совершенно напрасно противопоставля­ются две стороны одного и того же процесса. Разумеется, такая функция государства, как организация общественных работ в условиях масштабных земледельческих систем, была весьма важна для общества в целом. Но государственный аппарат, являвшийся на первых порах трансформируемым общинным муниципалитетом, состоял отнюдь не из бескорыстных идеали­стов. С самого начала этот орган практически находился в руках зажиточной верхушки, и участие в его деятельности, особенно на достаточно высоких постах, способствовало вхождению в ряды социальной и имущественной элиты и закреплению в ней. Естественно, укомплектованные таким образом органы государственного аппарата нацеливались на соблюдение интересов этой элиты. В числе движущих сил формирования государства возникаю­щие в обществе классовые противоречия и совершенствование организа­ционно-управленческой системы образовывали взаимозависимое единство. Общинная администрация была собранием авторитетных лидеров, государст­венная администрация была одновременно и властью принуждения, и властью авторитета. Затем сам факт возможности принуждения рождал насильственно утверждаемый авторитет.

Обостряющаяся в эпоху формирования первых государств военная ситуа­ция создавала дополнительные стимулы для возвышения вождя-лидера над прочими общественными структурами. Содержание этого фактора было много­образно. Как отмечал К. Маркс, война «есть один из самых первобытных видов труда каждой из … естественно сложившихся общин как для удержания собственности, так и для приобретения ее» (Маркс, Энгельс, т. 46, ч. I, с. 480). Таким образом, вооруженное насилие выполняло опреде­ленные экономические функции и само становилось непосредственным эконо­мическим фактором (Злобин, 1980, с. 147). Вооруженные экспедиции приво­дили не только к насильственному перераспределению прибавочного про­дукта. Под прикрытием вооруженных отрядов осуществлялся доступ к цен­ным источникам сырья - залежам металлов, строительному лесу, поделочным и драгоценным камням. Особое значение придавалось захвату военноплен­ных, о чем прямо повествуют как изобразительные сцены (рис. 13), так и письменные документы. Военнопленные со связанными за спиной руками, картины триумфа на поле боя, сцены кровавых жертвоприношений - излюбленные сюжеты рельефов и росписей во всех первых цивилизациях. В походах иньских воинов захватывалось единовременно свыше полутора тысяч пленных (История древнего мира, 1982, с. 157). Войны, таким образом, превратились в регулярный промысел. Преданная вождю дружина способ­ствовала его возвышению и вместе с тем потенциально являлась одной из составляющих формирующегося государственного аппарата подавления. Довольно живуче представление о теократическом характере власти, существовавшей во многих ранних цивилизациях. Этот вопрос в советской литературе хорошо рассмотрен В. И. Гуляевым, который убедительно показал, что в обществах Мезоамерики царская власть приобрела первенствую­щее положение в первых веках нашей эры, т. е. по существу с завершением формативного периода цивилизации. В мезоамериканских материалах широко представлены и атрибуты власти светских правителей, и изображе­ния царя на поле брани, и архитектурные комплексы, которые можно рассматривать как царские резиденции (Гуляев, 1972, с. 206 - 217; 1976, с. 191-248). Широкие военные полномочия имел иньский ван, и, судя по всему, он осуществлял функции военного вождя, верховного жреца и орга­низатора производства (История древнего мира, 1982, с. 151). Социологи­ческий анализ сюжетов мочикской живописи показывает, что верховный правитель был в значительной мере военным предводителем: он неизменно фигурирует в сценах вооруженных столкновений, триумфа и человеческих жертвоприношений. Насильственное умерщвление людей в «царских» гроб­ницах, представленное в большинстве первых цивилизаций, демонстрирует безжалостные формы идеологического закрепления авторитета военного и политического лидера. Потоки крови обагряли тернистый путь, ведущий к вершинам цивилизации.

Несомненно, военные функции в немалой степени способствовали победе светской власти над теократическими поползновениями жречества в тех случаях, когда существовало подобное противоборство. Для рассмотрения истоков этого явления весьма важны шумерские материалы. И. М. Дьяконов подчеркивает сложную внутреннюю связь различных аспектов деятельности общественного лидера. Поскольку организация оросительных работ входила в ведение жреца-правителя, тем более важными оказывались и жреческие функции вождя (История Древнего Востока, 1983, с. 140). Фигура вождя-жреца (эн), получавшего упоминавшийся выше максимальный земельный надел, видимо, предшествует утверждению примата светской власти. Вскоре «большие люди» - военачальники с титулом «лугаль» становятся выше верховных жрецов (Дьяконов, 1959, с. 121 - 126, 163; История древнего мира, 1982, с. 32 - 56). Такова, видимо, тенденция установления политиче­ских форм, наследующих «храмовым городкам», вырастающим из перво­бытнообщинных структур. В первых цивилизациях при всех локальных, вполне естественных особенностях наблюдается утверждение власти прави­теля, опирающегося на воинскую силу и узурпирующего с течением времени жреческие функции, если он не обладал ими изначально в качестве жреца-правителя. Новоявленный лидер также начинает претендовать на божественное происхождение и стремится наложить руку на реальные материальные блага - храмовые хозяйства - там, где они получали раз­витие.

Огромную роль в этих социально-политических процессах играли и идеологические факторы (Массон, 1980, с. 3-6). Вместе с утверждением в обществе роли вождя-лидера идет сакрализация его должности и функций. Личность вождя высокого ранга объявляется священной, он носит особую одежду, появляются специфические атрибуты его власти, формируется прижизненный и заупокойный культ. Изобразительные искусства художест­венными средствами закрепляют эту тенденцию. С использованием традици­онного для общин мифологического мышления начинается идеологическое обоснование классового деления общества и власти вождя-царя. Соответ­ственно вносятся изменения в мифологическую схему устройства мира, где на первое место выступает культ верховного божества. Шумерские города-государства и египетские номы в междоусобной борьбе стремятся закрепить военно-политические успехи утверждением в этой главенствующей функции именно своих локальных богов-покровителей. Происходит определенная трансформация популярных аграрных культов и связанных с ними церемо­ний - в священный брак с богиней плодородия теперь вступает земной владыка. Особое развитие получает культ правителей, генетически связан­ный с древним и традиционным культом предков. Эти культы идеологиче­ски подкрепляли утверждавшееся в обществе социальное неравенство, а ги­гантские погребальные сооружения становились своего рода монументаль­ной пропагандой.

Происходившие в обществе социально-экономические, политические и идеологические процессы представляли собой в целом динамичную систему прямых и обратных связей, воздействующих на весь культурно-общественный комплекс цивилизации. В числе движущих факторов немаловажное место занимали растущие потребности общества и отдельных индивидов. При этом помимо экономических потребностей, порожденных необходимостью в вещественных материальных благах, все большую роль играют духовные, а также социально-политические потребности, вытекающие из потребностей функционирования надстройки. Все это вместе взятое и обусловило качест­венно новое состояние общества, определяемое как цивилизация.

Таким образом, можно говорить о целой эпохе, или стадии, первых цивилизаций как начальной ступени классовой формации. Как мы знаем, определение сущности да и самого наименования наиболее ранней формации вызвало значительные дебаты, известные как дискуссия об азиатском способе производства. Получил права гражданства более осторожный термин - раннеклассовые общества, определяемые как общества переходного периода, по наиболее содержательному обзору этой проблематики, предложенному Л. В. Даниловой (Марксистско-ленинская теория…, 1983, с. 348-362). Как нам кажется, во всяком случае с позиций культурогенеза, формирова­ние такой социально-культурной общности, как цивилизация, означает переход к качественно новому этапу исторического развития, подводящему, несмотря на сохранение многих архаических и пережиточных явлений, итоговую черту первобытной эпохе. Возможно, первые цивилизации следует рассматривать как проторабовладельческие общества ранней древности, имея в виду основную тенденцию их развития.

Это был важнейший этап всемирной истории, на котором ярко выступает повторяемость ряда явлений в различной этнокультурной среде. Типологи­чески к первым цивилизациям помимо стран Древнего Востока безусловно следует относить и общества Мезоамерики и Перу, где формативная стадия цивилизации засвидетельствована по крайней мере с I тыс. до н. э. Судя по новым открытиям в Перу, истоки цивилизации могут уходить и вглубь II тыс. до н. э. Вместе с тем, как неоднократно подчеркивалось советскими исследо­вателями, понятия «общественно-историческая формация» и «способ произ­водства» представляют собой общие историко-типологические понятия, научную абстракцию в максимально чистом виде. В исторической реальности формация существует в отдельных обществах в качестве их внутренней сущ­ности, их объективной основы (Семенов, 1978, с. 61-62; 1982, с. 66-96). С этих позиций можно рассматривать и сами первые цивилизации как кон­кретные социально-культурные общности, типологически единые, но раз­личающиеся в ряде отношений способами производства (шумерский, египет­ский, микенский и т. п.). Различия эти охватывают разнообразные стороны: от практикуемых в том или ином обществе форм высокопродуктивного зем­леделия и характера общего труда в этой сфере хозяйственной деятельности до значения и судеб храмового сектора в экономическом базисе, не говоря уже о надстроечных явлениях, в которых эпохальные черты неразрывно переплетены с этнокультурной спецификой. Тип первых цивилизаций как синхростадиальное явление отражает единство всемирно-исторического процесса и генеральную тенденцию прогрессивного движения общества.

С возникновением первых цивилизаций усилилась неравномерность исторического развития, но сами эти цивилизации нередко были лишь неустойчивыми образованиями в бескрайнем море первобытных племен, как это верно подметил В. Н. Никифоров (1975, с. 247). Особенно это касается этапа их формирования, когда налицо лишь отдельные стадиальные компоненты культурного комплекса, но не весь набор признаков. В отдельных случаях концентрация власти и соответственно прибавочного продукта позволяли уже на предгосударственном уровне создавать значительные культурные ценности, особенно впечатляющие в виде сооружений монументальной архитектуры, будь то погребальный курган или храмовый комплекс. Затем мог наступить регресс и своего рода перерыв постепенности, отбрасывающий общество на исходные рубежи. Эти явления, известные и в период сложив­шихся цивилизаций, пожалуй, еще более многочисленны для поры их форми­рования. В этом и проявляется сложный, противоречивый характер кон­кретно-исторического процесса (Массон, 1983а, с. 7-14), того диалектичес­кого единства общего и особенного, которое активно исследуется последние два десятилетия советской исторической наукой. Археологические материалы различных регионов позволяют рассмотреть именно конкретный характер различных путей развития от раннеземледельческих обществ до первых цивилизаций.

П ериоды цивилизации Ученица 11 класса Брюквина Ольга

Эпохи древнего мира Каменный век Энеолит Бронзовый век Железный век

Каменный век Каменный век - древнейший культурно-исторический период в развитии человечества, когда основные орудия труда и оружие изготовлялись главным образом из камня, но использовались также дерево и кость. В конце каменного века распространилось использование глиняной посуды. Термин «каменный век» используется для обозначения археологами обширного периода человеческого развития предшествующего эпохе металлов. Каменные орудия изготавливались из различных видов камня. Так, кремень и известняковые сланцы использовались в качестве режущих инструментов и оружия, а из базальта и песчаника изготовлялись рабочие инструменты, например, камни для ручных мельниц. Также получили широкое использование древесина, кости, скорлупа, олений рог.

Энеолит медный век Ме́дный век, медно-каменный век, халколит, энеолит - эпоха в развитии человечества, переходный период от неолита (каменного века) к бронзовому веку. Термин предложил в 1876 г. на международном археологическом конгрессе венгерский археолог Ф. Пульский для уточнения первоначальной классификации Томсена, в которой за каменным сразу следовал бронзовый век Медный век приблизительно охватывает период IV-III тысячелетия до н. э., но на некоторых территориях существует и дольше, а на некоторых отсутствует вовсе. Чаще всего энеолит относят к бронзовому веку, но иногда считают и отдельным периодом. Во времена энеолита были распространены медные орудия, но преобладали по-прежнему каменные.

Бронзовый век Бро́нзовый век - выделяемая на основе данных археологии эпоха человеческой истории, характеризующаяся ведущей ролью изделий из бронзы, что было связано с улучшением обработки таких металлов, как медь и олово, получаемых из рудных месторождений, и последующим получением из них бронзы. Бронзовый век является второй, поздней фазой эпохи раннего металла, сменившей медный век и предшествовавшей железному веку. В целом, хронологические рамки бронзового века: 35/33 - 13/11 вв. до н. э., но у различных культур они отличаются. Выделяют ранний, средний и поздний этапы бронзового века. В начале бронзового века зона культур с металлом охватывала не более 8-10 млн км², а к его концу их площадь возросла до 40-43 млн км². На протяжении бронзового века происходило формирование, развитие и смена ряда металлургических провинций.

Железный век Желе́зный век - эпоха в первобытной и раннеклассовой истории человечества, характеризующаяся распространением металлургии железа и изготовлением железных орудий; продолжался примерно с 1200 г. до н. э. до 340 г. н. э. Представление о трёх веках (каменном, бронзовом и железном) существовало ещё в античном мире, оно упоминается в работах Тита Лукреция Кара. Однако сам термин «железный век» появился в научных работах в середине XIX века, его ввёл датский археолог Кристиан Юргенсен Томсен. Период, когда начала распространяться железная металлургия, прошли все страны, однако к железному веку, как правило, относят только те культуры первобытных племён, которые обитали вне владений древних государств, образовавшихся во времена неолита и бронзового века - Месопотамии, Древнего Египта, Древней Греции, Индии, Китая.

Спасибо За Внимание!

Пора стать повелителем всей Европы! Создайте свою тактику и захватывайте земли, строя могущественную страну в стратегии - Эпоха Цивилизаций: Европа. Перед вами игра, которая откроет у вас потенциал завоевателя и тактика. Выберите одну из стран Европы и начинайте завоевывать соседние земли, отправляя на них небольшое количество своих солдат. Если ваших солдат окажется больше - то новая территория ваша. Не всегда будет победа, будут и поражения, и чтобы пополнить запас своих солдат их можно призывать в армию.

Захватывая территории вы увеличиваете население свой страны и соответственно будет больше поступать денег в казну. Используйте деньги из казны на развития армии, призывайте в армию новых солдат на тех территориях,где по вашему мнению могут на вас напасть или вам не хватает для нападения. Укрепляйте занятые земли постройками в виде башен и укреплений, чтобы врагам легко не досталась ваша земля.
Перед началом игры у вас будет возможность не только выбрать страну, но и еще выбрать времена развития вашей компании. Так вы можете выбрать современную цивилизацию, или отправиться в эпоху Первой или Второй мировой войн, где уже будут империи.

Требуемая версия Android: 2.3 или более поздняя

«Цивилизация есть смягчение нравов, учтивость вежливость и знания,
распространяемые для того, чтобы соблюдать правила приличий,
и чтобы эти правила играли роль законов общежития»

Маркиз де В.Р. Мирабо (1757)

В VIII-VI тыс. до н.э. племена, уже освоившие земледелие и скотоводство, стали заселять долины Нила и Евфрата. Там строили небольшие поселения, в центре которых находился храм, и также небольшие, простенькие системы водохранилищ и каналов. Это, на первый взгляд, малозначительное событие имело далеко идущие последствия для всего человечества. Было положено начало еще одной великой «революции» – переходу от первобытности к цивилизации, от простого общества – к сложному, от «доистории» – к истории.

В IV тыс. до н.э. на месте поселений появились первые города-государства. Трудно сказать, где это произошло раньше – в Междуречье или в Египте, мнения ученых по этому поводу расходятся. Но неоспоримо одно: именно там возникли древнейшие в мире очаги цивилизации. Несколько позже, примерно в III-II тыс. до н.э., примерно такие же процессы происходили в долине Инда и бассейне реки Хуанхэ, а в I тыс. до н.э. – в Америке, там, где сейчас находятся Мексика и Перу.

Самостоятельное рождение – самозарождение цивилизации состоялось лишь в нескольких местах земного шара. Другие народы подошли к рубежу, отделяющему первобытность от цивилизации, но не перешагнули его, а «застряли» на этой поворотной точке или повернули назад. Большинство – вступили в цивилизацию под влиянием своих соседей – добровольно или насильственным путем.

Переход к цивилизации имел, так сказать, точечный характер, число «первопроходцев» резко уменьшилось по сравнению с эпохой «аграрной революции». Сельское хозяйство тоже освоили далеко не все племена сразу, но все-таки в каждом регионе, где оно зарождалось, количество первых участников этого переворота было достаточно велико и определить его точно довольно затруднительно. Иное дело – древнейшие цивилизации: их можно в буквальном смысле пересчитать по пальцам. Территория, охваченная ими, была крошечной. В отличие от позднепервобытных племен и племенных объединений (союзов, конфедераций), в которые входили десятки и даже сотни тысяч человек и которые занимали обширные площади, ранние государства изначально всегда были мелкими. И лишь с течением времени наступала фаза их территориальной экспансии.

Уже на этом этапе проявляется несколько интересных закономерностей. Во-первых, в эпоху цивилизации чрезвычайно усилилась вариативность исторического процесса. Поэтому слово «цивилизация» используется не только в единственном, но и во множественном числе. С течением времени возникало все больше разнообразных цивилизаций, каждая из которых имела свою «индивидуальность», создавала свою неповторимую, самобытную культуру и вырабатывала свой особый путь развития. Во-вторых, время между «великими революциями» сокращается. Человечество проделало путь почти в 2,5 млн. лет, прежде чем сумело преодолеть первый «большой» переход – к производящему хозяйству. Второй переход – к цивилизации – произошел всего через 4-5 тысячелетий, времени на подготовку потребовалось несопоставимо меньше. Забегая вперед, скажем, что в дальнейшем «революции» будут следовать одна за другой, а ближе к нашему времени счет пойдет не на тысячи, а на сотни лет. С чем связана такая компрессия времени? И почему с каждым новым переходом становилось все меньше «революционеров» – народов, готовых к переменам? Последние великие трансформации имели место только на Западе, а предстоящий переход, возможно, будут осуществлять уже не те или иные страны или регионы, а отдельные люди или группы людей, живущие в разных странах. Примечательно и то, что рано или поздно, добровольно или под давлением извне, новации все-таки распространялись по всему земному шару, приобретая глобальный, всемирный характер.

Пока мы оставим эти вопросы открытыми, чтобы читатель сам попытался решить их, и по мере того, как будет разворачиваться летопись мировой истории, ответ, очевидно, появится сам собой.