Что я увижу. Пушкин и декабристы

ФУТУРИСТЫ В 1913 ГОДУ

Когда могучая зима пригнула нас к земле,
И в пляс безносая сама пустилась на столе,
Когда опробовал Молох железное нутро -
Твой выбор был не так уж плох, покойница Гуро.

Когда рогатый Актеон завидел кобелей,
Когда уже шатался трон балканских королей,
Когда играли попурри и верили в метро,
Нам говорила "Отомри" покойница Гуро.

Она склонялась над котлом, где булькала вода, -
Вертясь винтом, варились в нем волчцы и лебеда,
Кто приносил ей изумруд, а кто совал пятак -
Она хватала, что дадут, и припевала так:

"Никто не может знать, зачем
над нами волен тот,
Кто нас осушит, а затем
по горлышко нальет,
Кто нас отпустит, а потом
до смерти прикует".

Звук труб, бунт букв, буй тур, ух, крут, шипит и гаснет трут,
Мы не плывем, шурум-бурум, мы смотрим из кают -
О бойся полиглота, сын, он в самом деле дик,
В его груди заумный рык бушует, как хамсин!

И безалаберный Пилот, и Ангел в сюртуке,
И Царь зверей, и даже тот, кто с бритвою в руке,
И Иноходец ломовой, на ком горит тавро -
Мы все стояли пред тобой, покойница Гуро.

И мы молились, бросив стыд, не в силах встать с колен -
Господь Всевышний да хранит покойницу Элен,
А ровно в полночь, без огней, расталкивая мрак,
В галоп пускали мы коней и молча пели так:

РОМАНС

Любимая, замри,
От бедного певца не отворачивай лица.
На бреге рыбари
Поеживаются.

Как мало с той поры,
Когда сырая мгла нас окликала, как могла,
Из каждого угла,
С намеком на дары,

И вот уже не я
Предчувствую тебя, а ты предчувствуешь меня,
За гранью бытия
Заслышав "труляля".

Сгребая со стола
Закуску и винцо, скирду, тропинку и крыльцо,
Зима приобрела
Неженское лицо.

Теперь твой римский нос,
Артезианский рот, монетный профиль, поворот
И поволоку слез -
Засыплет, заметет.

Покойся, милый прах,
В спасительной сени, где сбились в кучу ночи, дни -
До радостного "ах",
Печального "взгляни..."

ПОДКИДЫШ

Маше Левиной

Кто в колыбели подменен, тому возврата нет
Под желтый круг настольной лампы, тому не шлют привет
Ни тетка Джейн, ни такса Джон (миляга, но пустобрех);
Впрочем, эта история для него начинается, как для всех.

Но однажды под вечер у постели больного зашепчутся мать с отцом -
Он весь в жару и не в силах глотнуть, но держится молодцом,
Т.е. успевает в нужный момент притвориться спящим - и вот
История о подмоченной родословной выплыла и плывет.

Кровь в его жилах делает круг, потроха подымают крик,
Через пять минут он уже в летах, через десять уже старик,
Той же ночью он выпрыгивает в окно и уходит за острова,
По пути вербуя в свои отряды всех, не помнящих родства.

"Ко мне, мои птицы, Господни стрелы! Любой из тех, кто внизу,
Пожелай он выследить ваш полет, различит лишь соринку в глазу!
Пропустите вперед кукушек - они разберут, куда я клоню!"
И птицы подписывают договор, прикладывая четверню.

"Ко мне, мои рыбы, комья воды! Подымайтесь со дна реки!
Вы ничего не просили у Ноя, и значит, не должники!
Бесполезно говорить о сыновних чувствах рожденному под мокрым кустом
На глубине семь футов - зато как мощно он бьет хвостом!"

Кузнечики, гусеницы, саранча выстраиваются в ряды -
Есть все основания верить в них, юных, не бреющих бороды,
В их опыт и мужество, в их задор, терпение и экстаз,
Когда они строем глядят на него, не сводя фасеточных глаз.

"Хей-хо! Собака, скули! Обыватель, прячь дочерей!
Ко мне, недоносок, слепец, горбун, инвалид, заика, еврей!
Ко мне, изгои любых мастей - и пока не вспыхнул восток,
Мы успеем сквитаться с ними за все, а потом подобьем итог".

И крестьяне на стук выходят к дверям, вынося ему все, что есть,
И летит по осипшим полям, обгоняя войско, благая весть,
И всю ночь до рассвета на измятых подушках король вершит торжество -
Пока наконец подоспевшие ангелы не уволакивают его.

ЛЕСНОЙ ЦАРЬ

Под северный ветер над мокрой травой
(Вблизи - лопухом, лебедой)
В осипшую дудку свистит часовой,
Видать по всему - рядовой.

Тоска его гложет, волнует гроза,
Но чу - полуночной порой
Кто скачет, кто мчится, кто прячет глаза
И медлит ответить пароль?

"Я тронулся в путь поутру. Горбунок
Петлял, бестолково пыля,
Когда нелинованой картой у ног
Простерлась родная земля.

Я наскоро вскормлен ее молоком,
Воспитан ее каблуком,
Не бил барабан перед смутным полком,
А бил перед смирным полком.

Я вытвердил эту гугнивую дробь,
Дурного младенчества сыпь:
Брусчатка, песок да болотная топь,
Где ноет болотная выпь -

Но как по оврагам силки ни крепки
И как ни туги вымена,
Я знаю такие четыре строки,
Которых не стоит она".

Под северный ветер над мокрой травой,
Спросонок в обставшую тьму
"Кто скачет, кто мчится?" - кричит часовой,
И сыч сострадает ему.

"Теперь о тебе. В изложенье разброд,
И плащ по дороге промок -
А помнишь игрушку: на нитке урод
Сыскать равновесья не мог?

Как на кол бунтарь, как сверчок на шесток,
Как дым от огня по трубе,
Как грек в Илион и варяг на восток,
Так я устремляюсь к тебе.

Всё так - но когда, на разлуку трубя,
Архангел покинет зенит,
Забвение бережно примет тебя,
А вычурный стих сохранит".

Кто плачет, кто злится, над чьей головой
Дрожит потревоженный мрак...
Стреляй, часовой, не стреляй, часовой, -
Да что ты изменишь, дурак!

Зареванный странник, коверный Улисс,
Знаток соловьиных колен
Пускается вскачь в механический пляс,
В силлабо-панический плен.

Что прянет во тьму, за фиксатый оскал -
Хула, умиление, вздох?
Ездок погоняет, ездок доскакал -
А все погоняет ездок.

1990

ПАРАД

Кто идет? - Солдат.
- Это что? - Парад.
Вот обер-капрал,
Унтер-генерал.

Пушкин

Голубые глаза и в пожатии потная пясть -
Гутен таг, гоголек, выводи сторублевую страсть.

Воркуту и Потсдам сопрягай в окаянной горсти,
Прикажи поездам гарнизонное мясо трясти.

Мандельштам, я уже не хочу разбирать, выбирать -
Где гренадская волость, где ахеменидская рать,

Пусть обнимутся юный корнет и гнедой генерал -
Кто под рев аонид на широком плацу обмирал.

Твой кунштюк, гоголек, ох и крепок, а мнился легок -
Как железный поток, как рудой обезьяний задок,

Но запомни на случай, линючий от мокрой кирзы:
Изо всех языков наилучший - зенонов язык,

Изо всех слухачей наилучший за спрос не берет,
Часто пишется Марс, а читается наоборот,

И от павшего Карса до двух баратынских морей -
Ни шинельного ворса, ни вечныя славы твоей.

"Я с тобой не расстанусь", - солдату певала Кармен:
Запихай в государственный анус, как жабу в карман,

Затеряй - но полковник Шарапов, мышиная масть,
Обожжется, нащупав горячую лобную кость.

1991

"Чедаев, помнишь ли былое?"
А я не помню, нет -
Обрыдла ария героя
Австрийских оперетт,
Психея прослюнявит выдох,
Облапив травести, -
Да хуже нет в утробных водах
Барахтаться, прости.
Волшебный грошик на ладони,
Как выпадет, несу,
Но памятую о погоне,
И в сумрачном лесу
Не оглянусь, от поворота
Заслышав не впервой
В начале жизни запах пота
И крошки меловой.
Среди долины, ровной ровным,
На гладкой высоте
Я по губам, еще бескровным,
Прочту, как на плите
Могильной - лепет, оправданье,
Червивая кровать -
Правдоподобное преданье,
Да тошно свежевать.
Чедаев, отступись, не трогай
Ни елку, ни лото,
Ни шагу стоптанной дорогой
В младенчество - не то,
Когда отступит провожатый,
В урочище теней
Оно блеснет тебе фиксатой
Улыбкою своей.

1991

РУССКИЙ СПУН-РИВЕР (15)

Дорогая, вытри слезу полой,
Ободрись и порозовей:
Я не стал связистом, не стал урлой,
У меня полный рот червей.

Ты всю жизнь проплелась за мной по пятам,
Но теперь с меня не взыщи –
Я закрыл глаза и проснулся там,
Где кипят кухаркины щи.

Оголтелый угар трудового дня
Восходил, клубясь, к потолку,
И небритый чин, оглядев меня,
Отцедил: "Какого полку?"

(Словно кто-то настырный собрал назло
Все то, от чего меня здесь трясло:
Отставную шушеру, мелкий бздёх,
Виртуозов хлопать дверьми,
Хоровое пенье с семи до трех
И сопенье с трех до семи.)

Но когда обвыкли глаза и смрад
Перестал докучать чутью,
То в оскале кого-то из поварят
Я узнал улыбку твою,

И чем дольше я здесь обретаюсь, тем
Ясней становится мне:
Как порой на воду ложится тень
Субмарины, спящей на дне,

Так и все, что прельстительно в жизни нам
(Поцелуи, закат, кино), –
Только отсвет картин, которые там,
Под землею, узреть дано.

И когда у вас пух летит с тополей
Или солнце в проеме штор,
Это мы гогочем, кричим "Долей" –
Но изнанка узора подчас милей
Глазу, чем сам узор.

Публикации

1. [Пер. с древнегреч.:] Архилох, Тиртей, Солон, Анакреонт, Ксенофан, Критий, Эвен, Дионисий Халк, Филит, Гермесианакт, Фанокл, Александр Этолийский, эпитафия Филика // Древнегреческая элегия. СПб., 1996.
2. Priap. 60 // Hyperboreus. 1996. Vol. 2. P. 194–197.
3. Ключ к “Заговорщикам” В. Ф. Ходасевича // Новый журнал. 1996. № 2. С. 101–107.
4. Эринна и трагики // ΜΝΗΜΗΣ ΧΑΡΙΝ : Межвуз. сб. к 100-летию со дня рождения А. И. Доватура. СПб., 1997 (= Philologia classica. Вып. 5). С. 120–130.
5. “Сладчайшие преданья”: К источникам одного стихотворения В. Ф. Ходасевича // Древний мир и мы. Вып. 1. СПб., 1997. С. 221–226.
6. Theogn. 1229–1230 // Hyperboreus. 1997. Vol. 3. P. 237–250.
7. “Он из Германии туманной привез учености плоды” // Четвертая международная Пушкинская конференция: Материалы. Нижний Новгород, б. г. С. 272–274.
8. [Пер. с франц. и прим.:] Сартр Ж. П. Владимир Набоков, “Отчаяние” // В. В. Набоков. Pro et contra: Личность и творчество В. В. Набокова в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей. Т. 1. СПб., 1997 (2-е изд. – 1999). С. 269–271 (псевд. В. Новиков; перепечатано: Классик без ретуши: Литературный мир о творчестве В. В. Набокова. М., 2000).
9. Эринна в “Речи к эллинам” Татиана // Hyperboreus. 1998. Vol. 4. P. 48–59.
10. [Рец.:] Муратов П. П. Эгерия. М., 1997 // Новое литературное обозрение. 1998. № 32. С. 415–417.
11. Коринна, Эринна (?), Кинфия: Prop. II, 3, 21 sq. // Linguistica et philologica: Сб. ст. к 75-летию Ю. В. Откупщикова. СПб., 1999. С. 269–287.
12. Χελιχελώνη // Hyperboreus. 1999. Vol. 5. P. 40–55.
13. Античная пасторальная поэзия. Элегии Проперция: Программы спецкурсов // Кафедра классической филологии: Учебные программы. СПб., 1999. С. 105–109.
14. Morere, Dionysi // Древний мир и мы. Вып. 2. СПб., 2000. С. 280–281.
15. [Пер. с англ. и прим.:] Хаусмен А. Э. О приложении разума к текстологии // Там же. С. 99–115.
16. [Подготовка текста и прим.:] Письма А. И. Доватура, А. Н. Егунова и Я. М. Боровского // Там же. С. 162–186 (совм. с А. К. Гавриловым).
17. Рыба-лоцман в античной поэзии // Индоевропейское языкознание и классическая филология–V: Материалы чтений, посвященных памяти проф. И. М. Тронского. СПб, 2001. С. 39–40.
18. “Греза школьника”: Юношеское латинское стихотворение Артюра Рембо // Абарис. 2001. Вып. 2. С. 38–41.
19. Программы по латинскому языку: 9 класс; 11 класс (совм. с Н. М. Ботвинник); Программы по древнегреческому языку: 11 класс (совм. с Е. Л. Ермолаевой) // Кафедра классической филологии: Учебные программы для средней школы. СПб., 2001. С. 29–33; 42–46; 75–76.
20. Ovid. Amor. II, 6, 22: К портрету попугайчика Коринны // ΕΠΙΣΤΟΛΑΙ : Сб. ст. к 80-летию Н. А. Чистяковой. СПб., 2001. С. 89–94.
21. Πομπίλε : Об одном топосе эллинистической поэзии // Hyperboreus. 2001. Vol. 7. P. 140–159.
22. [Пер. с древнегреч. и прим.:] Феодор Продром. Катомиомахия // Абарис. 2002. Вып. 3. С. 43–49.
23. Творчество Эринны в контексте античной литературы: Автореферат канд. дисс. СПб., 2003.
24. [Комментарии:] Анненский И. Ф. История античной драмы: Курс лекций / Изд. подгот. В. Е. Гитин, В. В. Зельченко. СПб., 2003. С. 321–412.
25. Молчание Эринны // Hyperboreus. 2003. Vol. 9. P. 37–42.
26. К тексту “Лаодамии” И. Ф. Анненского // Древний мир и мы. Вып. 3. СПб., 2003. С. 317–322.
27. [Пер. с лат. и прим.:] Овидий в риторской школе: Сенека Старший, “Контроверсии”, II, 2, 8–12 // Абарис. 2003. Вып. 4. С. 45–46.
28. Sen. Epist. 56, 4: Забытое решение // Индоевропейское языкознание и классическая филология–IX: Материалы чтений, посвященных памяти проф. И. М. Тронского. СПб., 2005. С. 86–93.
29. [Рец.:] Neri C. Erinna: Testimonianze e frammenti. Bologna, 2003 // Hyperboreus. 2005. Vol. 11. P. 149–167 (на франц. яз).
30. Три монографии А. И. Зайцева // Зайцев А. И. Исследования по греческой и индоевропейской поэзии / Ред. Л. Я. Жмудь, В. В. Зельченко. СПб., 2006. С. 3–18.
31. Щегол и Талия (Calp. Ecl. 6, 75–77) // Tradita non explorata: Межвуз. сб. / Отв. ред. А. Л. Верлинский. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2007 (= Philologia classica. Вып. 7). С. 157–164.
32. «Беспамятная собака» // Абарис. 2007. Вып. 8. С. 16–18.
33. IH ПAIHON: Heraclid. Pont. fr. 158 2 Wehrli и эллинистические поэты // Hyperboreus. 2007. Vol. 13. P. 89–102.
34. Об одном латинском переводе Ф. Е. Корша // Discipuli magistro: Сб. статей к 80-летию Н. А. Федорова / Сост. Н. П. Гринцер, Д. О. Торшилов. М., 2008. С. 438–447.
35. “Хлеб, рыба, волосы...”: Латинские мнемонические стихи в русской литературе // Абарис. 2008. Вып. 9. С. 27–33. Вячеслав Лейкин

ИГРАЕМ В ПОЭЗИЮ
или
КАЖДЫЙ ЧЕТВЕРГ В 448-Й

Глава 49. СЕВА ЗЕЛЬЧЕНКО

Одному знаменитому кинорежиссеру одна итальянская фирма заказала фильм про петербургские белые ночи. Небольшой такой фильм, минут на пятьдесят, с традиционными силуэтами дворцов и статуй, разведёнными мостами, игрой предутренних бликов на сонной воде и прочими красотами в том же духе. И чтобы при этом у распахнутого на Неву окна стоял бледный петербургский мальчик и тихо, но выразительно декламировал стихи. Пушкина, например.
Режиссеру предложение это понравилось и он отправился искать мальчика. Он посетил десятки школ и всяческих творческих студий, но мальчика не было.
То есть мальчиков было сколько угодно. Страшно красивые были мальчики, невероятно бледные и Пушкина декламировали вполне проникновенно, но все они почему-то режиссера не устраивали.
И вот однажды режиссер этот зашёл в Четыреста Сорок Восьмую комнату. И увидел у окна мальчика. Не очень бледного, и не слишком красивого, и голос у него оказался сипловатый. Но дрогнуло сердце режиссера и затомилось неясным предчувствием.
Он отозвал мальчика в сторону и у них произошёл следующий разговор:
- Тебе сколько лет? - Одиннадцать. Говорят, ты сочиняешь стихи. - Это правда. - Тебе нравятся твои стихи? - Пока пишу - нравятся, а так - не очень. - А чьи стихи - очень? - Пушкин, Ахматова, Гумилёв, Блок, Кузмин, Тарковский нравится. - А наизусть кого-нибудь знаешь? - Да. - Прочти. (Мальчик читает Ахматову). Еще. (Мальчик читает гумилевских "капитанов"). - А иностранных поэтов ты любишь? Французов, например? - Да. Люблю. - Кого? - Вийона, Бодлера, Верлена, Рембо. Превера очень люблю. - Наизусть прочтёшь? - Вам по-русски? - А ты и по-французски знаешь? - Да. - Прочти. (Мальчик читает Превера по-французски). - Ладно, хватит стихов. А что ты сейчас читаешь? - "Войну и мир". - И тебе, конечно, война нравится больше? - Мне всё одинаково нравится. Это же всё-таки Толстой. - Да-да, ты прав. Толстой всё-таки. Слушай, я хотел бы тебя попросить к следующему нашему свиданию выучить небольшой отрывок из "Медного всадника". - Уже выучил. - Ах, вот даже как? И какой же отрывок? - Я всю поэму знаю. - Читай, - попросил режиссер и мальчик начал читать.
Режиссер слушал мальчика и окончательно уверялся, что предчувствие его не обмануло, что другой кандидатуры не было, нет и быть не может...
И очень скоро, через совсем короткое время, итальянская публика увидела на своих экранах странный прекрасный город, освещённую таинственным светом реку, а в одном из дворцов у огромного распахнутого окна стоял задумчивый мальчик, тот самый - Сева Зельченко, - глядел вдаль и декламировал негромко: - "...Стоял он, дум великих полн, и вдаль глядел..."

Пушкин и декабристы

Тишина в Петропавловской крепости,
Лишь шаги часового слышны,
А в окошке, подобно нелепости,
Скромный серпик полночной луны...
"Одоевский! Ты Пушкина слышишь?
Ты прислушайся, лира звенит,
Что никто в этом мире не лишний,
Что природа нас всех наградит,
Что земля не забутит героев,
Что мы снова вернемся туда,
Что мы правыми были... Ты слышишь?" "О, да!"
(8 лет)

Каравелла

(посвящается каравелле у гостиницы "Ленинград")
Ты жива, ты не окаменела,
Ты плывёшь, плывёшь сквозь облака,
И тебя ласкает, каравелла,
Ветра с моря жесткая рука.
Напряглись в волненье ванты-струны,
Ловит ветер жадно паруса,
Море катит весело буруны
Под миганье звёзд Большого Пса.
Не забудешь, как валы хлестали,
Влага беспощадная секла,
Даже на гранитном пьедестале
Рядом с небоскрёбом из стекла.
Ты рвала форштевнем волны смело,
Ты была легендой-кораблём,
И тебе за это, каравелла,
Пост почётный в городе морском.
(9 лет)

Что я увижу

Я увижу вольное море,
В этом море увижу ворота,
Золотые увижу ворота,
И солнце их позолотит.
Я увижу синие скалы
И увижу пещеры и гроты,
Недоступные людям гроты,
И сумерки их углубят.
Я увижу горные бухты,
В этих бухтах увижу камни,
Всех цветов и названий камни,
Им море придаст красоты.
Я увижу солнце и ветер,
Я увижу море и горы,
Я увижу всё, что зовётся
Словом таинства - Коктебель!
(9 лет)

Актёру

Вступая в бутафорский свой дворец,
Что для тебя норы крысиной глуше,
Под чёрную сутану и венец
Старайся натянуть чужую душу.
В этом веке, что далёк и незнаком,
На шпагах бейся, умирай от яда.
Но если на тебе душа мешком,
Ты не проси у зрителя пощады.
(11 лет)

Сонет

Когда умрет последняя звезда
На утреннем прозрачном небосклоне,
Заржут тревожно у порога кони,
Придёт пора расстаться навсегда,
Я ухожу, не зная сам, куда,
Не встречен, не услышан и не понят.
Твоя ладонь лежит в моей ладони,
Огня теплее, холоднее льда.
Я знаю, нам уже не суждено
Увидеться опять, но всё равно
Мне не забыть последнее прощанье,
И ночи смерть, и зарожденье дня,
Кровавого восхода полыханье
И ржанье одинокого коня.
(12 лет)

Король Лир

Хохот бури, визг шута,
Всё на свете - маята,
Жизнь одна, и та - не та.
Хохот бури гонит прочь,
А вокруг бушует ночь,
Друг не друг, и дочь - не дочь.
Хохот бури, буйный пир.
Где же твой грошовый мир,
Чёрный ворон, Старый Лир.
(12 лет)

Пучеглазый Пётр Первый
Порет, пьёт, поёт, пирует,
Плачет писком петушиным,
Подражая поросю...
Медноскулый Медновсадник
Мордой мерина мотает:
Мокро в море, мутно в мире,
Метроллейбусы мычат.
Пучеглазый Пётр Первый
Помирает по-простому:
Перепревши, перебравши,
Перевешавши подряд...
Медноскучный Медновсадник
Мучат медные мозоли,
Микромир и макроморе.
Месяц меркнет. Моросит.
(13 лет)

Ещё в лесах не топотали топоры,
Когда небритый одинокий троглодит,
Перекрестясь, решил: "Авось не повредит", -
И слово выдумал для битвы и игры.
Ещё над миром солнце было на гвозде,
Оно скрипело от пассатов и смерчей,
А он старался, рифмовал "ручей - ничей"
И эту рифму выцарапывал везде.
Ещё деревья зла с деревьями добра
Росли бок о бок, задыхаясь от плодов, -
А он, как Данте, напридумывал адов,
Кто мог сказать ему, что выдумка стара.
"Ещё в полях белеет снег, чернеет след..."-
Он декламировал, восторженно мыча,
Ещё не выдумав орала и меча,
А также прочего, и смерти в том числе.
(13 лет)

Манифест

Надоели верлибрики! Хочется вкуса
(Кисловатого вкуса, весёлого веса)
От чеканных словес, от развесистых вёсен,
От разинутых окон (подумаешь, рифма;
Обходились же древние). Кстати, об окнах: Я скажу - за окном день висел, как аппендикс,
Как сушёная вобла, как тело на плахе,
И тэ дэ и тэ пэ - но, как древний зверёныш,
Как сушёная бабочка в книге эстета,
Эта резвая фраза, толчёная в ступе,
Будет только нелепостью, волосом в супе,
Экспонатом, зазёванным с прочими вкупе...
А всамделишный день не вмещается в кубе,
В перегонном - тем более. Что мне в Гекубе?!
(13 лет)

Мы настолько сложны, что пора упрощаться,
Сокращаться, к привычным вещам обращаться,
Отрешаться, и с теплой толпою мешаться,
И поменьше решать, и побольше решаться.
Мы настолько сложны, что пора возвращаться,
Договаривать фразы, захлопывать двери,
Потому что земля продолжает вращаться
На избитых словах о надежде и вере.
Мы настолько сложны, что пора восхищаться
Просто спетою песней и яблоком спелым.
Пусть безумцы изведать и вычерпать тщатся
Эту странную землю, зелёную с белым.
Мы настолько сложны, что пора укрощаться,
Становиться ручными, с ладоней кормиться.
Поспешите прощать, подождите прощаться;
Пусть ещё хоть чуть-чуть это небо продлится.
(13 лет)

) - русский поэт, филолог и педагог.

Окончил филологический факультет Санкт-Петербургского университета. Преподает латинский и древнегреческий языки в высших и средних учебных заведениях Санкт-Петербурга. В 2003 г. защитил кандидатскую диссертацию «Творчество Эринны в контексте античной литературы». Сотрудник Санкт-Петербургского античного кабинета (Bibliotheca classica Petropolitana), координатор Российской ассоциации школьных преподавателей древних языков.

Зельченко - один из поздних представителей петербургской поэтической традиции, восходящей к Иннокентию Анненскому и стремящейся к формальной отточенности и выражению стоического миросозерцания. Среди особенностей поэтики Зельченко - обилие интертекстуальных связей с античной поэзией и русской классикой пушкинской эпохи, интерес к балладному жанру. Несколько особняком стоит цикл иронических эпитафий «Русский Спун-Ривер», созданный по аналогии с известной книгой вымышленных эпитафий Эдгара Ли Мастерса, но значительно смещенный по интонации за счет использования элегического дистиха с его античной аурой.

Труды

Коллаж. - СПб., 1991.
Из Африки: Стихи. - М.: АРГО-РИСК, 1994.
Войско: Стихотворения. - СПб.: Пушкинский фонд, 1997.

Ссылки

Всеволод Зельченко на сайте «Новая литературная карта России»
Всеволод Зельченко на сайте «Неофициальная поэзия»

Wikimedia Foundation . 2010 .

Всеволод Емелин
Всеволод Иванович Роборовский

Смотреть что такое "Всеволод Зельченко" в других словарях:

Всеволод Владимирович Зельченко - (род. 25 сентября 1972, Ленинград) русский поэт, филолог и педагог. Окончил филологический факультет Санкт Петербургского университета. Преподает латинский и древнегреческий языки в высших и средних учебных заведениях Санкт Петербурга. В 2003 г.… … Википедия

Зельченко, Всеволод

Зельченко Всеволод Владимирович - Всеволод Владимирович Зельченко (род. 25 сентября 1972, Ленинград) русский поэт, филолог и педагог. Окончил филологический факультет Санкт Петербургского университета. Преподает латинский и древнегреческий языки в высших и средних учебных… … Википедия

Зельченко - Зельченко, Всеволод Владимирович Всеволод Владимирович Зельченко (род. 25 сентября 1972, Ленинград) русский поэт, филолог и педагог. Окончил филологический факультет Санкт Петербургского университета. Преподает латинский и древнегреческий языки в … Википедия

Зельченко В. - Всеволод Владимирович Зельченко (род. 25 сентября 1972, Ленинград) русский поэт, филолог и педагог. Окончил филологический факультет Санкт Петербургского университета. Преподает латинский и древнегреческий языки в высших и средних учебных… … Википедия

Зельченко В. В. - Всеволод Владимирович Зельченко (род. 25 сентября 1972, Ленинград) русский поэт, филолог и педагог. Окончил филологический факультет Санкт Петербургского университета. Преподает латинский и древнегреческий языки в высших и средних учебных… … Википедия

Зельченко, Всеволод Владимирович - Всеволод Владимирович Зельченко (род. 25 сентября 1972, Ленинград) русский поэт, филолог, педагог. Окончил филологический факультет Санкт Петербургского университета. Преподает латинский и древнегреческий языки в высших и средних учебных… … Википедия

Беспамятная собака - Статья «Беспамятная собака» в 3 м томе «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона» (1891) Беспамятная собака «собака жадная до азартности», согласно краткому определению, приведённому в в 3 м томе «Энциклопедического словаря… … Википедия

Лейкин, Вячеслав Абрамович - Вячеслав Абрамович Лейкин Лейкин В.А., 2009 Дата рождения: 8 июня … Википедия

Лейкин, Вячеслав - Вячеслав Абрамович Лейкин (род. 8 июня 1937, Детское Село) российский поэт. Член Союза Писателей Санкт Петербурга. На данный момент является автором пяти книг стихов (первые две 1955 и 1958 гг. издания, последняя увидела свет в 2005 году),… … Википедия

Книги

, Зельченко В. В.. Исследуя газетные метеосводки лета 1914 года, античные легенды о Дарии III и историю пятистопного ямба, Всеволод Зельченко показывает, как водном из самых знаменитых русских стихотворений XX… Купить за 452 руб
Стихотворение Владислава Ходасевича "Обезьяна" . Комментарий , Зельченко В.. Исследуя газетные метеосводки лета 1914 года, античные легенды о Дарии III и историю пятистопного ямба, Всеволод Зельченко показывает, как в одном из самых знаменитыхрусских стихотворений XX…